Игра с тенью. Дуэль Тениша. Глава 38. Семейная инцест игра

Глава 38. Дагне. Длинная дистанция

Длинной дистанцией называется положение, при котором острия оружия не соприкасаются, и для того, чтобы поразить противника необходимо сделать движение вперед.

* * *

Капитан ван дер Оэ не любил Ним. Слишком уж шумный город. Суета. Полное отсутствие дисциплины. Толпы народу шляются по палубе, то есть по мостовой.

Но дело было безотлагательным, и он решительно взял на абордаж ближайшую пролётку и отправился по известному адресу.

— Сынок, передай капитану Дагне, что явился капитан ван дер Оэ.

Сынок скучливо скользнул взглядом по обветренному лицу моряка, открыл ящик стола, сверился со списком и позвонил в колокольчик.

— У себя? — тихо спросил секретарь появившегося из глубин здания клерка.

Клерк моргнул, безучастно глядя на секретаря. Секретарь опять выдвинул ящик и ткнул в него палец, следуя пальцу, клерк сунул нос. Прочитал, озабоченно сжал губы в куриную гузку и канул обратно за дверь. "Это рыбёшка покрупнее", — решил ван дер Оэ, — "Будем ждать." Но не успел он присесть, согласно приглашению секретаря приёмной, как вернулся запыхавшийся клерк.

— Вы капитан Хризолт ван дер Оэ? — спросил клерк.

— Он самый, мичман. Капитан ван дер Оэ. Авизный гукор «Бонвиль».

— Прошу, — клерк махнул вглубь коридора и, подумав, добавил: — Вас ждут.

Его не просто ждали.

Дагне стоял у раскрытой двери, так чтобы видеть начало коридора, где должен был виден гость, ещё только поднимаясь по лестнице. Появилась капитанская треуголка, парик служащего и… и более ничего. И никого.

Что за сундук тащит этот старый чёрт? Явиться в канцелярию тайной службы с сундучком… Зачем? В узилище собрался? Передачу принёс? В чём дело? Где Тениш?

Старый моряк надвигался как тихий шторм. Это вокруг буря, ветра и неистовые волнения, а он — глаз бури, вестник судьбы, центр притяжения — он тих.

Всё внимание Дагне было отдано медленному продвижению ван дер Оэ.

Почему-то имело значение всё: как он отдувается, приостанавливается посреди длинного коридора — отереть лоб, снова нахлобучивает свою треуголку, как движется вразвалку, крепко врастая в пол при каждом шаге, чуть раскачиваясь, словно вокруг море.

Море. Горе… Что?

Что такое? — никак не мог взять в толк Дагне. Где мальчишка? Он уже должен был через три ступеньки вприпрыжку обогнать старого хрыча и быть здесь, рядом, дышать, пахнуть молодой кровью, морозцем, в глазах — блеск заморской страны, первое большое путешествие… Где он?

Наконец, свершилось. Тихий глаз бури подплыл совсем близко. Он сутулился, сопел, сжимал ручку никчёмного сундучка и молчал. Молчание вжимало сильного Дагне в стену, за которой была пустота.

— Где он? — снова удивился Дагне, напрасно заглядывая в конец коридора, за спину ван дер Оэ.

Капитан снова снял шляпу, как-то неловко обозначил поклон и произнёс:

— Вы господином Тенье изволите интересоваться? Так нету его. Вот, — он протянул сундучок, внезапно сиротливо повисший в его руке, на полпути к Дагне.

Дагне не желал. Он не желал понимать. Он не желал брать этот сундучок. У сундучка есть хозяин, пусть он и берёт. Это он должен взять свои вещи. Он, а не Дагне, который… который срочно нуждается… срочно. В прогулке. В Бертольди. В бутылке вина. Что это так болит в груди? Что с горлом? Что? Приступ ангины? У ангины бывают приступы? Нет? А что так вдруг заболело, так схватило?

Дагне странно качнулся в кабинет. Как провалился.

Ван дер Оэ остался стоять с протянутым сундучком и открытым ртом.

Из кабинета хрип:

— Ххх. Хр. Кап. Капитан, войдите.

Глаз бури мотает головой и не спешит. Даже железному человеку надобно время, чтобы пережить то, от чего стискивает горло, даже молчаливое сердце может разорваться. Глаз бури медлит. Там сильно штормит, в кабинете, за распахнутой дверью.

И всё же войти придётся. Ван дер Оэ проклинает судьбу, заставившую старого человека нести такую весть о молодом, и делает решительный шаг. Чужое горе не болит. Ну, или болит совсем немного.

— Я ждал до следующего дня. Как подошёл срок выходить, послал к знакомому купцу на «Полунник», там капитаном мой друг Амадей Спирит, я ручаюсь за него, вместе воевали, тогда он был молодой, горячка. Сейчас поутих, но честен как… как грот из дуба! Хотя, конечно, и северная сосна тоже годна, но для хорошего грота жидковата. Как по мне…

Дагне шатнуло.

— Так я ему передал, — поспешил капитан, — что ежели он услышит, что на берегу шляется молодой хлыщ, быть может, без порток и называет себя Тенье, или как-то похоже, то пусть его немедленно берут на борт и везут прямиком в Ним или куда он скажет. Потому как дело важное, я так ему и написал: хватай, мол, щенка и дуй на всех парусах домой. А они там ещё долго будут. Ну… сейчас-то уж, верно, вышли в море, но мы-то ушли раньше. И шли не в Гуф, а в Корассон, а тут норд-ост! Бейдевиндом пару дней всё ж выиграли, потому как без заходов. За пятнадцать суток дошли! Уж быстрее никак. Да, нынче норд-ост, никак… А что ночь посуху потеряли — так это сухопутные порядки. Не едут дилижансы вечером, хоть убей. Да и утром — назначено на шесть, а отправляются чуть не в девять. Но я велел Амадею Спириту передать эстафету, и коли не найдётся господин Тенье в его вахту — передай другому, кому веришь, пусть посматривают на берег. А сундучок я его уже в последнюю минуту с собой прихватил — авось там что-то нужное для вас найдётся.

Дагне молчит. Капитан хватает себя за подбородок:

— Или надо было ждать?!

— Х… хорошо. Вы всё сделали хорошо. Просто. Отлично, — Дагне выталкивает из себя слова, понимая, что пугать честного ван дер Оэ не имеет смысла. — Я благодарю. Вас. Сообщите секретарю, где вы остановитесь. День-два. Можете понадобиться.

— Так точно, я завсегда в одной гостинице останавливаюсь, в «Молочном поросёнке», — вытянулся по привычке капитан.

— Добро. Будь там.

Дагне опирается на стол. В глазах тьма. Стоит так.

Капитан, потоптавшись, потихоньку уходит за дверь.

На всё нужно время.

* * *

— «…При обнаружении оного молодого человека оказать ему всё возможное содействие, предоставить кров, еду и одежду по необходимости. Также провести лекарский осмотр и в случае надобности провести лечение. Немедленно предоставить транспорт для переезда оного господина в столицу, буде это невозможно, прислать наиподробнейший отчёт по известному вам адресу. Депешу доставить курьером секретной службы». Всё. Подпись.

Вехлин задумчиво покусал перо.

— Наиподробнейший… наши дуболомы на местах будут дня два-три корпеть только над подробностями. Из пальцев высосут. Может быть, заменить на «срочный»? Это хорошо согласуется с «немедленно».

— Как знаешь, — простонал Дагне, чувствуя нестерпимое жжение в груди, — только всем, по всему побережью и островам, там, на западе, особенно…

Нужно было ещё раз пересмотреть содержимое сундучка. Свой подарок — булавку, он уже нашёл. Нашёл какую-то обложку с выдранным колонтитулом и без единого листа — похоже, тетрадь… зачем выдрал? Что записывал? Конспирация?

Леазен. Где ты?

Выкрутись.

Дай знать. Только дай знать.

* * *

— Я поеду.

— Ещё чего!

Бертольди нетерпеливо прошёлся по кабинету. Что такое? Что за бред? Ну, пропал мальчишка. Пусть даже попал в неприятности — тайная служба есть и в Салангае, и она не дремлет, но это входит в риск. За то и платят полновесным золотом. Коли вернёшься.

— Он ведь ничего кроме явки не знал? Ах, чёрт, неужели придётся убирать Пампато?! Это наша опорная точка! Чёрт! Что ещё из него вытрясут? Неизвестного информатора? Вряд ли он узнал, кто это. Значит информатор остаётся, а вот Челеттино надо уезжать, бросать налаженное дело… Ах, как невовремя!

— Иоаким. У тебя же есть связи. Серьёзные агенты. Могут они что-то узнать? Где Тениш?

Бертольди вскидывает красивущие глаза на друга:

— С ума сошёл? Подставлять таких людей ради кого? Ради сверхштатного… даже не агента, так…

Потом, приглядевшись, осуждающе:

— Я просил принести мне его сердце. А ты, похоже, потерял своё?

— Я поеду, — стискивает зубы Дагне, — я узнаю.

Бертольди меряет его взглядом, кусает губы:

— Хорошо, чёрт долговязый, подниму сеть. Всё равно нужно знать, что там происходит. Поищем твоего младенца. Но если он застрял под какой-то юбкой!..

Дагне даже не улыбается, он смотрит на друга ошарашенно, как будто тот предположил что-то совершенно невозможное.

< предыдущая – глава – следующая >