Глава четвертая. Эх, Катаржинка...

9 июня. Дневник Катаржины

С Мареком надо что-то решать... Я даже к пани Фелиции стала меньше ходить. Сидит, смотрит на меня влюбленными глазами. Как наедине - целоваться лезет. Оттолкну - обижается или грубит.

Он молодой еще совсем, маленький. Его еще секут чуть ли ни каждый день. А у меня жених. Марек мне не пара. Его еще драть и драть...

Сегодня приглашу его погулять и все скажу.

9 июня. Дневник Марека.

После завтрака пришла Катаржинка и спросила, не хочу ли я прогуляться в лес. Она такая красивая! Стройная, на щеках ямочки, глаза голубые. Чуть что - смеется.

Сарафан на ней короткий, ноги длинные и загорелые. А на коленках царапины. Интересно, от чего?

Мы гуляли, она собирала землянику и сразу ела, а я не мог оторвать глаз от ее ног. Когда она наклонялась за ягодами, подол сарафана открывал почти все! И солнце вдобавок просвечивало!

Я вообще перестал что-либо соображать и поцеловал ее в губы. Она меня не оттолкнула, а подождала немного и сказала: "Хватит, хватит..."

Я хотел еще, говорил, что схожу от нее с ума, а она отошла от меня и говорит, как взрослая: "Веди себя прилично, а иначе я твоей тетке пожалуюсь. Не лезь ко мне целоваться. И руки не распускай. Запомни, мы с тобой только друзья."

Потом помолчала и: "У меня есть жених."

У меня в глазах потемнело, я своим ушам не повелил. Она повторяет: "Жених, его зовут Зденек, он офицер, сейчас в полку на учениях, но скоро должен вернуться. Мы в конце лета сыграем свадьбу… Марек, что с тобой? У тебя такое лицо…"

Я соврал, что болит зуб и отвернулся, чтобы она не смотрела и не увидела слез у меня на глазах. Катаржинка пыталась что-то говорить, спрашивать - я ничего не понимал и молчал.

А потом схватил ком травы с грязью, кинул в нее и убежал, повторяя: "Предательница, предательница..." Катаржина что-то кричала мне вслед, но я не слышал...

9 июня. Дневник Катаржины.

Нет, ну какой негодяй! Мальчишка! Сопляк! Придумал себе любовь! Испортил мне сарафан, на спине синяк будет. Пойду к его тетке и попрошу, чтобы она позволила мне его выпороть! Он у меня три дня не сядет! Ноги целовать будет!

9 июня, закат. Беседка в доме пани Фелиции.

В тот июньский вечер пани Фелисия сидела в увитой плющом старой беседке, в углу сада. Рыжие солнечные лучи горели в листве яблонь. Пани Фелисия читала новый роман.

Марек некоторое время тоже делал вид, что читает, хотя от огорчения не понимал ни слова, а потом поднялся и ушел в библиотеку.

Скрипнула калитка, в беседку вошла Катаржина. Фелиция зачиталась и не заметила гостью.

— Пани Фелисия, добрый вечер! – окликнула ее Катаржина.

Тетка подняла взгляд от книги на стройный девичий силуэт освещенный сзади вечерним солнцем.

— Катаржина, добрый вечер! Как я рада, что ты заглянула к нам в гости. Сейчас скажу, пускай нам самовар принесут. Алиша, голубушка, принесите нам самовар!

Панночка села на стул, а на другой подле себя положила какой-то сверток.

Катаржина оглянулась через резную ограду беседки и увидела долговязую горничную Грасю, которая срезала длинные прутья, с растущей в огороде молодой березки.

— Это опять для Марека? – с интересом спросила панночка.

— А для чего же, – вздохнула тетка, – Я нашла ему учителей. Завтра пан Казимир придет. Он сразу попросил, чтобы свежие розги были. Без них, говорит, учебы не получится.

— Я все думаю, идут ли телесные наказания Мареку на пользу, – продолжила пани Фелисия, – да и жалко мне его! Ведь как часто его сечь приходится! После порки я смотреть на него без слез не могу…

- Я думаю, пани Фелиция, - подумав, ответила девушка, - что Марек еще в таком возрасте, когда без розог не обойтись.

Тем временем, Алиша принесла в беседку самовар, чашки и вазочку с вареньем. Горничная была в скромном тёмном платье по щиколотку и белом фартуке с кружевной отделкой.

Дождавшись, когда прислуга покинет беседку, Катаржина продолжила:

- Он иногда творит что-то совершенно немыслимое! Я, собственно, из-за этого и пришла. Он очень обидел меня сегодня... Мне даже стыдно об этом говорить...

Катаржина замолчала. Она была чудо как хороша этим вечером, в белой кофточке и кремовой длинной юбке. На узких стопах Катаржины были сандалии из мягкой подошвы и трех кожаных шнурков.

Красивое, румяное лицо пани Фелисии побледнело.

— Что он опять натворил, негодник?

Катаржина вздохнула. Она взяла чашку и осторожно глотнула горячий чай, глядя мимо хозяйки вдаль, на заходящее солнце.

— Мне так неловко, пани Фелисия. Вы знаете, мы с Мареком дружили. Я не хочу ябедничать! Но его выходки я больше терпеть не могу! Как Марек к вам приехал, он мне прохода не давал. Сначала это было забавно! Он признавался в своих чувствах, дарил цветы. Лез целоваться… Стоило мне пойти купаться на озеро, он за мной подглядывал. Пробирался к нам на дачу по вечерам и заглядывал ко мне в окно…

— Опять! Какой наглец!

— А сегодня у нас опять состоялся разговор, – продолжала девушка. – Я сказала Мареку, что не желаю больше его приставаний, что мы должны остаться друзьями! На следующей неделе ко мне приезжает жених, и я не хочу его ревности. Потом я повернулась и ушла. А он… А ваш Марек… Он набрал грязи из лесной лужи, и вот этой грязью бросил мне в спину! Попал прямо между лопаток, я едва не упала, у меня болит спина! Вот, посмотрите, что стало с моим любимым сарафаном!

Катаржина всхлипнула и развязала тюк. Она положила на стол перед пани Фелисией испачканный зелёной болотной грязью кружевной сарафан. С первого взгляда было понятно, что сарафан испорчен.

- Нет, ну какой негодяй! - возмущенно сказала пани Фелиция, - Я сейчас же его строго накажу! Алиша! Пригласи сюда юного пана!

- И еще, пани, - продолжила, слегка смущаясь, девушка, - Я считаю, что должна наказать Марека сама. Пусть ему будет очень стыдно! И пусть он поймет, что я ему не пара, что я - взрослая девушка, что у меня есть жених, а он - маленький непослушный мальчишка!

- Пожалуй, ты права, - подумав, сказала пани Фелиция, - это пойдет ему на пользу. И, прошу, не жалей его, секи, как следует!

Женщина помолчала и добавила:

- Но одной поркой он не обойдется...

9 июня, вечер. Марек.

Хватит думать об этой противной Катаржинке! Пока тетка читает, можно поглядеть ее книжки. Те, что она запретила трогать. Они вот на этой полке сверху...

Вот! Книжка на французском, но зато картинок много. Тетки в прозрачных одеждах. Какие у них груди! Что они делают? Неужели? Как бы эту книжку в спальню протащить и вечером рассмотреть как следует? ...

9 июня, вечер, библиотека в дома Фелиции. Алиша.

Вот он где, сопляк! Испугался, книгу спрятать пытался и уронил. А книжка-то, похоже, с той полки, что хозяйка трогать запретила... Даже нам, горничным. Что в ней, интересно?

Ага, понятно... И понятно, отчего этот противный мальчишка так покраснел. Ох, как бы я его высекла! Слезами бы истек! Но хозяйка не позволяет. Но ничего, она еще уедет. Вот тогда и доберусь до мальчишки... Мало ему не покажется.

Ишь, какой пан! Говорит так надменно: "Что тебе надо?". Узнаешь сейчас, ох, узнаешь...

Говорю ему: "Вам же хозяйка запретила брать эти книги, юный пан. Придется мне ей сказать... Дайте-ка ее сюда. "

Беру книгу и открываю. Как раз на странице, где горничная сечет по голому заду молодого человека. Показываю мальчишке и говорю: "Вам это нравится, юный пан? Вы хотите, чтобы и вас так высекли?"

Он мотает головой. "Так хотите или нет?" И листаю страницы. Показываю ему: "Может, вы так хотите?" - на рисунке женщина запихивает в зад мужчине большой искусственный член, а тот кричит.

"И так не хотите? Зачем же вы тогда взяли эту книгу? А, поняла - вы хотели посмотреть на этих голых развратных женщин. А мне потом опять за вами простыню застирывать? И трусики ваши?"

Ну, все, сопляк сейчас разревется. Говорю ему: "Ваша тетя ждет вас в беседке". И добавляю ему в спину: "Наверное, опять пороть вас будет. Там с ней пани Катаржина... ". Он вздрогнул, но не остановился.

9 июня, закат. Беседка в доме пани Фелиции.

Женщины, между тем, продолжали обсуждать поведение Марека.

- Мне кажется, - продолжала говорить Катаржинка, - может быть, я и ошибаюсь, вы же понимаете, что опыта у меня нет, что наказания Марека должны быть более... стыдными, что ли. Чтобы была не только боль, но и стыд, даже больше стыда, чем боли...

Пани Фелиция заметила, как раскраснелась девушка. Ее саму тема беседы весьма возбуждала, но женщина старалась не замечать этого. Ведь это же ее родной племянник, она его помнит совсем маленьким. Нельзя поддаваться таким чувствам! Ей надо вообще меньше его наказывать самой...

Стараясь выглядеть спокойной, она сказала:

- В принципе, я согласна с тобой, но что ты предлагаешь? Его уже пороли при тебе, при девчонках, за которыми он подглядывал... Сегодня его высечешь ты. Ведь в тебя он влюблен, есть ли больший стыд?

- Ну, пани, - девушка замялась, - можно поручить горничным выпороть его. Чужие молодые женщины, ему будет стыдно, а они, горничные, не будет жалеть его так, как жалеете вы... Вот, помню, когда меня высек...

Девушка замолчала. Не дождавшись продолжения, пани Фелиция ответила:

- Пожалуй, ты права. Вот и Ксения пишет, что дома Марека порет ее горничная, совсем молодая девица, едва старше Марека. Я как раз собираюсь попросить Ксению прислать ее сюда. Думаю, она поможет нам решить и некоторые другие юношеские проблемы...

Нам! Это было первое, на что обратила внимание Катаржина. Фелиция разговаривает с ней, как со взрослой женщиной, обсуждает проблемы воспитания племянника! А что - она, и вправду, взрослая, у нее есть жених! Они даже... Стыдно и вспоминать... В один из вечеров Зденек, таки, уговорил ее, снял с нее трусики и... Нет, она не далась ему до конца, но жених был настойчив и, в конце концов, попробовал ввести свой пенис ей в попу! Пусть не полностью, пусть чуть-чуть... Было так больно, что Катаржина вырвалась из его объятий и отбежала. Зденек не стал настаивать, но обиженно насупился и девушке пришлось позволить его рукам бродить по ее телу где угодно...

Вынырнув из воспоминаний, Катаржина вспомнила вторую часть сказанного Фелицией. Что она имела в виду? Неужели...?

- Вы хотите сказать, - медленно, подбирая слова, переспросила она, - что эта... девушка... должна научить Марека... э-э-э...

- Ну, да... Ты, видимо, не знаешь, но так всегда делают в правильных домах. Юноши не должны приставать к приличным девушкам и досаждать им!

- Марек рассказывал мне о ней. Ее, кажется, зовут Стефания? Конечно, он не говорил, что горничная его порет, но по-моему, он к ней слегка неравнодушен.

Катаржина помолчала и продолжила:

- Но у меня создалось впечатление, что эта девушка еще очень юна. Справится ли она с такой задачей? И вообще, готова ли она по своему... состоянию... к такому? Вдруг она еще... Ну, вы меня понимаете...

- А ты знаешь, ты права, - подумав, ответила пани Фелиция. - Скажу прямо, я не ожидала встретить такое здравомыслие у девицы твоего возраста. Пожалуй, я должна больше советоваться с тобой...

- А если, - обрадовавшись комплименту, продолжила Катаржина, - если поручить это деликатное дело Грасе? Как я слышала, она не чужда... некоторых развлечений.

- Я должна подумать, - отвечала пани Фелиция. И быстрой скороговоркой добавила: - Мы еще обсудим это.

Алиша ввела в беседку Марека.

- Юный пан смотрел в библиотеке книги с запретной полки, - ехидно доложила горничная.

Пани Фелиция встала и быстро влепила племяннику две оплеухи.

- Вы негодяй! - задыхаясь от возмущения, выговорила она. - Вы не слушаетесь меня! Вы обидели девушку! Вы подняли на нее руку! Я даже не знаю, как вас наказать!

От возмущения тетка даже не замечала, что перешла с племянником на "вы".

- Алиша, - сказала она к горничной, - возьмите юного пана, отведите его в гостиную, снимите с него брюки и трусы. Принесите из кухни сухой горох и поставьте на него Марека. На колени, лицом к стенке! Он будет стоять так, пока я его не разрешу ему встать. Руки пусть держит за головой. А вы следите за ним и, если он будет шевелиться или по-другому не слушаться вас - я разрешаю вам сечь его розгой по ягодицам! Безжалостно!

- А после гороха, - продолжала женщина, поворачиваясь к совершенно ошеломленному племяннику, - я попрошу пани Катаржину хорошенько выпороть вас ремнем!

- Надеюсь, милочка, - обратилась пани Фелиция к девушке, - вы никуда не торопитесь и не откажете мне в этой просьбе?

Катаржина кивнула.

- Как будет угодно пани, - бесстрастно ответила Алиша. В глазах его светилось торжество.

- А мы с пани, - продолжила хозяйка, - сходим в библиотеку и посмотрим, какие книги брал этот маленький негодяй.

Пани София с гостьей удалились в библиотеку.

9 июня, вечер. Марек.

Это кошмарный сон! Этого не может быть наяву! Тетя не должна так поступать со мной! Неужели Катаржинка будет меня пороть? Это очень стыдно! Я не могу! Надо убежать, а там будь что будет!

Ай! Эта противная Алиша держит меня за ухо! Я не хочу раздеваться перед ней! Я не хочу снимать штаны! Почему она бьет так сильно? Почему больно даже через одежду? Нет, нет, я сам...

Как больно стоять на горохе. Я никогда и не думал... И руки затекают... Ой! Она опять стегает меня! Колени болят, руки болят, зад горит огнем. За что мне это? А ведь впереди еще порка ремнем. От Катаржины... Я никогда не думал, что такое возможно. Зачем я бросил в нее грязь?

Мы же знакомы с ней уже два года. Она такая красивая, стройная. Какие у нее волосы, как она смеется, как улыбается мне... У меня просто сердце обрывается от ее улыбки. Неужели она будет меня пороть? Нет, это тетка пугает. Катаржина не сможет так поступить... Ну, или будет сечь совсем слабо, пожалеет меня...

Надо отстоять на коленях, надо терпеть. Чтобы эта мерзкая горничная не била меня так сильно. Она специально бьет по старым рубцам! И по низу зада! Там так больно!

Где же тетка с Катаржиной? Куда они запропали? Пусть они скорее приходят и все это кончится! Пусть Катаржина скорее меня выпорет! Боже, что я говорю?

9 июня, вечер, библиотека в доме пани Фелиции

Войдя в комнату, пани Фелиция сразу увидела лежавшую на столе французскую книгу. Ах, маленький паршивец, добрался! Как поступить? Катаржина обязательно захочет в нее заглянуть. Имеет ли она, взрослая женщина, показывать юной девице такие книги? С такими рисунками? Что подумает о ней, Фелиции, эта девушка?

Вдобавок ко всему, на полке, во втором ряду, лежит тайный фотоальбом... Вот до него Катаржина, не говоря уж о Мареке, точно не должна добраться. Надо отвечь ее внимание. Пусть смотрит книгу, ее реакция скажет о многом...

Катаржина, проследив за взглядом Фелиции, спросила:

- Он смотрел эту книгу? О чем она?

- Посмотри сама, - отвечала хозяйка, как-то по особому взглянув на Катаржину.

Девушка раскрыла книгу и кровь бросилась ей в щеки. Такого она никогда не видела. Текста в книге было мало, да Катаржина и не была сильна в французском. Но иллюстрации... Почти все они были посвящены порке или унижениям мужчин или женщин. На рисунках брутальные мужчины в полном одеянии наказывали разными инструментами полураздетых или совсем раздетых девушек и женщин. На других - значительно менее одетые, но не менее суровые, чем мужчины, женщины всячески унижали инфантильных, испуганных мужчин, по большей части молодых. Мужчины целовали женщинам ноги и даже другие, более стыдные части тела, а женщины, не обращая на это внимания, стегали их по голым ягодицам...

Катаржина листала книгу и не могла остановиться. Наконец, справившись с собой, она не спеша положила книгу на стол и, по возможности равнодушно, сказала:

- Да, пожалуй, мальчишке рано видеть такое...

- Ты права, дорогая, - отозвалась пани Фелиция, - потому-то мне и придется наказать его очень сурово. Надо отбить у него охоту совать нос туда, куда ему запрещено! Сказать честно, мне казалось, что и тебе рановато, но раз уж так получилось...

"Не проще ли хорошенько прятать такие книги?" - подумала Катаржина, слегка оскорбленная намеком на ее молодость, но предпочла промолчать.

- Поэтому, - продолжила хозяйка, - нам придется пробыть здесь около часа. За это время Алиша, думаю, хорошенько настегает этот любопытный задик. Мальчишка наверняка будет вертеться на горохе, а моя старшая горничная - женщина суровая. Располагайся, бери с полки книги, какие захочешь, а Грася сейчас принесет кофе с пирожными.

Время прошел незаметно. Катаржина, пользуясь любезностью хозяйки, досмотрела альбом почти конца, но когда она захотела взять с полки что-то еще, незаметно, но зорко наблюдающая за ней хозяйка, поднялась и пригласила девушку в беседку.

- Пожалуй, пойдем, милая. Становится поздно, мальчику скоро пора спать. На животе, - усмехнулась женщина, идя к дверям.

Идя вслед за пани Фелицией в беседку, Катаржина уже не была уверена, что поступила правильно, захотев пороть Марека. Ей вдруг стало его жалко.

На юношу в один день обрушилось столько бед! Любимая (в этом Катаржина не сомневалась) девушка его отвергла! Его поставили на горох! С голым задом! Горничная стегает его розгой! Да еще и любимая девушка будет его пороть!

Кстати, задумалась Катаржина, а как ей его пороть? Скамьи в беседке нет. Поставить на четвереньки? Мальчишке будет очень стыдно. Да и по яичкам ремнем попасть можно (Катаржина где-то слышала, что сильный удар по мужским яичкам опасен). Заставить просто нагнуться? Мальчишка будет вертеться и уклоняться. Надо спросить у пани Фелиции, решила девушка, входя в беседку. И пороть надо! Она вспомнила испорченный сарафан и удар в спину. Для его же пользы!

Алиша постаралась - худой зад мальчика был вдоль и поперек исполосован рубцами. Катаржина вопросительно взглянула на пани Фелицию. В глазах женщины тоже было сомнение и жалость, но она собралась с духом и скомандовала:

- Так! Алиша, найди Грасю. Принесите скамью. Ту, широкую.

Горничные принесли скамью, Марек без сопротивления, покорно улегся на нее. Он впал в какое-то оцепенение, ему казалось, что жизнь его кончена, ничего хорошего в ней уже не будет...

Алиша и Грася, повинуясь жесту пани Фелиции, взяли юношу за руки и за ноги. Катаржина стояла рядом со скамьей и никак не решалась начать порку.

Наконец, она подняла ремень, замахнулась и ударила. На ягодицах юноши проступила широкая полоса, которая быстро краснела. Марек дернулся, но ничего не сказал.

"Я сам виноват!" - твердил он себе, - "Я сам виноват, что любимая Катаржинка видит мой голый, исполосованный зад, что любимая Катаржинка порет меня, как мальчишку. Я сам виноват!"

Катаржина была спортивной девушкой, в гимназии она играла в лаун-теннис и ее удары по голым ягодицам заставляли юношу вскрикивать и вертеться. Алиша с трудом удерживала его ноги. Пани Фелиция заметила это и, жестом остановив Катаржину, подошла к изголовью скамьи.

- Извольте вести себя как мужчина! - сказала она Мареку, - вы виноваты, вы подняли руку на девушку, вашу спутницу! Вы заслужили наказание, примите же его достойно!

Марек ничего не говорил, а только кивал, боясь, что если скажет хоть слово, то разрыдается от жгучего стыда. Он сам все разрушил! В эти минуты юноша забыл, что Катаржина сама захотела порвать с ним, что у нее есть жених. Ему казалось, что виноват только он, он один. И даже не может вытерпеть наказание! "Меня надо пороть, - повторял он про себя, - пороть сильнее..."

Катаржина, между тем, медлила. Пытась набраться решимости продолжить наказание, она говорила Мареку:

- Вы мерзкий, невоспитанный мальчишка! Вы понимаете только порку! Только наказания могу вас спасти и сделать из вас человека!

"Да, да!" - хотелось закричать юноше, но его горло перехватил спазм.

Катаржина размахнулась и сильно ударила Марека. Потом еще, еще... Он изо всех сил стиснул зубы, чтобы не закричать. Стоявшая в ногах юноши Алиша не отрывала глаз от его пунцовой, дрожащей попы, Грася загадочно улыбалась.

Пани Фелиция, севшая в плетеное кресло, нервно улыбаясь и вздрагивая от каждого звонкого шлепка ремня, врезавшегося в юношеские ягодицы. Наконец, она не выдержала и подошла к Катаржине. "Хватит," - шепнула она девушке.

Катаржина растерянно опустила ремень. На ее глазах выступили слезы.

— Проси прощения у Катаржины, – сказала пани Фелисия, подходя к Мареку, – немедля проси!

Катаржина поставила ногу в босоножке с тонкими кожаными ремешками на скамью у лица юноши. Марек, пытаясь взглянуть Катаржине в лицо, поднял голову. В глазах у него все расплывалось от слез, он видел только тонкую девичью фигурку, стоящую возле лавки. Всхлипнув, юноша принялся торопливо целовать узкую стопу панночки, ее пальцы и ноготки на пальчиках.

— Катаржина, простите! Простите! Милая Катаржина… – шептал юноша, глотая слезы.

— Марек, – сказала ему панночка тихим серьезным голосом, – мне очень горько, что с вами так пришлось обойтись. Но вы это заслужили. И не надо обижаться! Мне самой очень вас жалко. Надеюсь, мы забудем об этом недоразумении и останемся друзьями…

Марек ничего не ответил.

— До свиданья, пани Фелисия, – попрощалась Катаржина.

— До свиданья, милая.

Пани Фелиция жестом отослала горничных и подошла к скамье. Марек неподвижно лежал лицом вниз.

— Марек, как же ты мог так обидеть Катаржину? – спросила тетка, помогая юноше встать.

— Простите меня, пани Фелисия! Я знаю, что виноват. Я... больше так не буду, - бормотал Марек, с трудом натягивая штаны на испоротый зад.

- Я очень на это надеюсь. - серьзно сказала тетка, целуя его в лоб. - Иди спать, все хорошо, я тебя люблю.