Дни побед и. Эротическая повесть или Эротические рассказы

Аннотация

Вскоре после устройства на новую работу Виктор Лентусов встретил свою тёзку Викторию Пикину, которая пленила его с первого взгляда. Автор рассказывает историю развития их отношений, в первую очередь половых, через подробное описание встреч и расставаний.

Взрослая эротика. Возрастные ограничения 18+.

Эпиграф

«Никакие рассуждения не заставят читателя находить удовольствие в моей книге. Только основываясь на своих впечатлениях, он оправдает меня, какие бы вольности я себе ни разрешил, или осудит, какие бы доводы я ни приводил в свою защиту. Словом, мое произведение следует рассматривать независимо от того, что писал Апулей, а то, что написал Апулей, — независимо от моей книги, то есть положиться на свой собственный вкус. »

(Жан де Лафонтен, «Любовь Психеи и Купидона», XVII в. Перевод А. А. Смирнова, 1962.)

Посвящаю своим друзьям, которые стали прототипами героев настоящего повествования. Я вас всех люблю. И друзей, и героев.

(Автор)

Глава 1 ПИКНИК

«Так она вела себя, так держалась. Да, метит она на небо; богиней держится эта женщина,.. »

(Сказка об Амуре и Психее. Апулей, «Метаморфозы или Золотой осёл», II в н. э. Перевод М. Кузмина, 1929. Кн. 5, § 9.)

Игорю, Витькиному однокашнику, наконец удалось поговорить с начальством, и они взяли Витьку к себе на работу. Это он потом узнал, что Игорь не раз уже говорил, просто вакансий не было. А тут открылась. Не совсем по профилю, но Витьке было уже всё равно — очень «кушать» хотелось, пол-года уже без работы.

Заканчивалось лето, народ возвращался из отпусков к активной жизни, в том числе — к тусовкам. Собрались на шашлыки. За город к одному из сотрудников на дачу. Игорь позвал и приятеля. Заодно, чтоб познакомился поближе.

Это хорошо. Отдел географически разбросан по городу, не со всеми очно-то и знаком ещё. Да и вообще — на работе все такие деловые. Тут — другое дело — и одеты попроще, и по приветливее. Даже анекдоты рассказывают и песни поют.

Компания разношёрстная. Есть сотрудники постарше — некоторым, наверное, все 50. Но большинству где-то под тридцатник и меньше. Удивительно, но начальники сравнительно молодые — одному, Дмитрию Васильичу, лет 35, двум другим и того меньше. Женщин не много — пара совсем молоденьких, так и тянет потискать (!), одна дама из снабжения лет сорока и несколько непонятного возраста — может 23, а может 32. Ну, и ещё несколько жён, вроде ровесниц своих мужей. Эти выделяются костюмами — в отличие от сотрудниц они оделись не как на пикник, а как на вечеринку в клуб. Поначалу Витя, конечно, на них глаз бросал — притягивали, но потом понял, свои интереснее. Да и доступнее, наверное, те-то точно при мужьях.

Вопрос доступности его волновал серьёзно. Уже тыщу лет без ласки. Да и раньше-то особо её не видел. Брак протянул полтора года, сгнил и рассыпался. Ничего хорошего оттуда не вспоминается. Наверняка ведь было! Должно было быть. Как у всех. Ухаживания, свадьба, медовый месяц… Не, не помнится — любви не было.

Секса точно не было. Было что-то, но не называть же любовью физические упражнения, больше похожие на практические занятия по анатомии без рук в темноте.

В общем, .. весной стукнет тридцать, холостой, теперь уже — спасибо фирме! — сравнительно обеспеченный мужчина изнывает от полового воздержания и еле успевает сглатывать слюну при виде любой юбки.

Кстати… Юбки! Юбки Витька любит. Брюки нет. В смысле, любит голые ножки под юбкой, колготки-чулочки, круглые коленки, мелькание упругих ляжек в разрезе. В брюках — в таких, что одевают на пикник, — фигура моментально теряет форму и женственность.

Тут все были в брюках… Ну, кроме нескольких жён в вечерних платьях, которые не привлекали интереса по другой причине.

А тусовка тем временем расходилась. Не в смысле по домам — рано ещё. А в смысле — вширь! На полянке стоял большой стол, на котором были бутылки с пивом и вином, закуска типа орешков и чипсов, стопки одноразовой посуды. За столом все не помещались, ходили кругами, беседовали — фуршет. Кто-то пинал воланчик, кто-то метал петанг. В углу жарко дымил мангал, распространяя по двору аппетитный аромат мяса с травами. Из дома через распахнутые окна гремела громкая энергичная музыка.

Витька нашёл себе место на ящиках с пивом под колючим кустом шиповника неподалёку от стола. Сидел, потягивал пилзнер прямо из бутылки и потихоньку рассматривал девчонок.

Вот те, что помоложе, — их он уже знал, они работают в мониторинге, их все знают. Кажется, ещё даже учатся. Не в школе, конечно, но ВУЗы вряд ли закончили. Им на вид не больше двадцати. Молодые и симпатичные. Обе стройные, в бадминтон играют с двумя парнями — тех он не знал. У одной грудь побольше, соблазнительно подпрыгивает под рубашкой. У другой незаметная. Та вообще, как мальчишка, и стрижена коротко. Зато так заливисто хохочет! Очень заразительно. Рот большой, лицо раскраснелось, глазки блестят!

Вон стоит молодая чуть полная дама. Где-то сразу за тридцать, наверное. Чья-то жена, чувствуется, судя по платью. Стоит одна с бокалом красного на дорожке возле крыльца. Почему стоит, не подходит, понятно — на ней не только элегантное платье с декольте и высоким разрезом по бедру сбоку, но и высокие шпильки — ей на газон никак. Поглядывает в сторону Вити.

«Подойти что ли? Что-то лень, не в моём вкусе. »

Вот не любит он крупные формы. Ему вон та студентка без сисек милее. И потом, о чём ему с ней говорить, чья она вообще? Вляпаешься ещё во что-нибудь.

Музыка за окном сменилась на лирическую, что-то пронзительное из старой французской эстрады.

«Нет, надо подойти! »

Жалко дамочку. А то сейчас не выдержит и попрётся всё же на поляну на таких каблуках.

— Привет! — Он стал рядом лицом к тусовке. — Повезло нам с погодой, прямо знойный летний вечер!

— Привет! Да, я говорила Диме, чего вы в деревню? Давайте лучше в ресторан, ну, или хотя бы в пансионат. А оказалось, хорошо. И не грязно, и комары не кусают.

— Ну, комары — это обычно в начале лета. Теперь уже и слепни откусали, только мухи остались. Ветерок, приятно, всех сдуло.

— Места мало. — Она посмотрела под ноги, оглянулась назад на крыльцо. — Я танцевать хочу. Такая музыка! Нравится?

— Музыка?.. Да, лирическая, навевает.

— А пойдём в дом?! — Она вдруг оживилась и помахала в сторону толпы. — Дима! Дима!

Подошёл Дмитрий Василич. Да, как и предполагалось, это оказалась его жена.

— Дима, мы так и будем здесь… — она запнулась, подбирая слово, — стоять? Нас в дом не собираются приглашать.

— А что там делать? — Начальник посмотрел на Виктора, и было понятно, что не узнал. — Сейчас шашлыки будут, пойдём к столу. Или… — Он осёкся и, отворачиваясь от постороннего, приглушая голос, махнул рукой вверх по ступенькам. — Туалет здесь слева сразу после прихожей. — И пошёл обратно, оборачиваясь на жену.

— Я могу шашлык сюда принести. — Возобновил Витька беседу. — Ступеньки высокие, на них удобно сидеть.

Дама стояла, поджав губки, и явно затруднялась в выборе — то ли ей всё же подняться в дом, то ли принять предложение и остаться на ступеньках. А может она вообще думала скинуть к чертям свои модельные туфли, да пойти ко всем босиком по траве. И это было бы самым правильным. Но Витька не решался ей такого предложить. Они даже знакомы не были. Он не знал ни её имени, ни характера, знал только, что она жена его начальника. Даже не мог никак решить, как с ней разговаривать — то ли на ты, то ли на вы.

От толпы отделилась парочка и направилась к ним. Один — это Лёша, хозяин дачи, компанейский парень, бритый и здоровенный, как баскетболист. А второй была, по-видимому, его жена — тоже очень высокая молодая женщина, загорелая, в шортах типа мужских семейных трусов и заправленной в них красной майке с широкими лямками.

— Привет!

— Привет!

— Как вам? Всё нормально?

— Как вино? Я специально заказывал — настоящее и недорогое. — Лёша подтолкнул жену к даме. — Кис, поухаживай за гостьей.

А сам повернулся к Витьке и несильно хлопнул по плечу.

— Привет! А ты новенький? Со Сходни, кажется?

— Нет, с Маросейки.

— А, точно! Ты с Игорьком. Он говорил. Игорёк классный мужик! Пошли по шашлычку. — И хозяин потащил Витьку к столу.

А женщины тем временем перекинулись парой слов и неспешно поднялись в дом. Смотреть снизу, как жена начальника поднимается по ступенькам в вечернем платье с высоким разрезом вдоль бедра, плотно обтягивающим крепкий волнующий зад, было ох как соблазнительно…

Вкус у шашлыка, увы, сильно уступал его аппетитному запаху. А вот вино Витьку приятно удивило. Надо будет спросить у Лёши, что в его понимании значит недорого. И где такое замечательное вино можно достать в Москве.

— Лёш, ты где такое вино достал? — Раздался над ухом бархатный женский голос.

Витька повернул голову и встретился взглядом в упор с блестящими карими глазами высокой брюнетки. Она подмигнула и ритуально приподняла руку с бокалом:

— Салют! ЗдОрово, правда?

Девушку звали Викой, его с ней знакомили в первый день. У неё были шикарные, длинные, густые, вьющиеся, чёрные, как смоль, блестящие волосы. И очень белая кожа. Тогда она ему показалась замкнутой и гордой.

— Это Темпранильо, с юга Испании. — Раздался голос лысого Лёши с другой стороны стола.

— Прям, Испании… — Вика усмехнулась, отхлебнула из бокала и махнула в ту сторону рукой. — Вчера ямщики обоз подогнали с барских плантаций. — Она снова подмигнула парню.

— Места надо знать! — Наставительно поднял вверх палец Лёша и гордо выпятил грудь. — Есть у меня тут поставщик один. Они, конечно, не любят продавать на сторону, они на солидные рестораны работают за дорого. Но мне могут сделать, когда надо, исключение.

А Витька заворожённо смотрел на девушку и не мог оторвать глаз. Яркие пухлые губы были влажными от вина, она без жеманства облизывала их быстрым языком и поглядывала на него поверх бокала хитрыми глазами с чёртиками. У неё была высокая тугая грудь, между отворотами расстёгнутой блузки ярко светилась белой кожей соблазнительная ложбинка между сдавленными бельём упругими холмами. Джинсы, хоть и в обтяжку, конечно, мало что могли показать, но было видно, что ножки-то у Вики длинные, попка высокая и крепкая. Ростом она была если и ниже Вити, то только чуть. Лицо, наверное, красивым назвать нельзя, но и безобразным тоже. Он бы сказал, симпатичное. Особенно в сочетании с этой её хитрющей улыбкой. Ему нравилось.

— Владимир, а ты с кем приехал? — Девушка шагнула поближе, взяла парня за локоть и стала оглядываться по сторонам. — Давай выпьем. Где твой бокал?

— Меня Виктор зовут. — Парень повернулся к ней и поднял руку с пустым бокалом.

— Ой, извини, точно! Победитель. А я Виктория, победа. Мы же знакомились на той неделе. Давай выпьем, Виктор. Ты что пьёшь? Почему у тебя пусто?

— Это без проблем. — Он потянулся к столу, высвобождая локоть, взял бутылку и налил себе вина.

Подлил и Вике. Она снова взяла его за локоть и, глядя в глаза, как-то нарочито торжественно произнесла:

— Давай выпьем за знакомство!

Они чокнулись пластиковыми не звенящими бокалами и выпили. Он снова подлил. Девушка пригубила ещё и заявила:

— Нет-нет, я не пью, ты не подумай. — Она хихикнула и, заглядывая в глаза, как-то совсем по свойски прижалась к парню горячей упругой грудью сбоку, сжимая локоть. — В смысле, много не пью. Вино я люблю, вино хорошее.

Она отстранилась и помахала той стороне:

— Лёшенька, спасибо тебе, классное вино, ты чудо!

— Пожалуйста, Викуся! — Раздался бас из толпы. — Как говорится, welcome.

Витька пытался понять, это алкоголь или что? При первом знакомстве ему эта девушка показалась просто неприступной. А сейчас вела себя, как будто заигрывала, просто напрашивалась. Скорее всего, всё же алкоголь. Вон и покачивает её. Еле-еле, но ему, пока она за него держится, заметно. Голос, правда, трезвый, язык не заплетается. И по глазам особо не заметно. Наоборот — блестят, никакого тумана.

— Анд… ой, Виктор! Ну что ты так смотришь? Думаешь, напилась девушка? Что, заметно?

— Нет-нет, — смутился парень, — просто… красивая девушка…

— Что, правда? — Она как бы оглядела себя со стороны, провела рукой по телу. — Нравится?

А потом подняла руку, ткнула бокалом в его бокал и со словами «за мужчин, которым нравятся женщины», выпила всё вино почти залпом.

Кто-то рядом, видимо, услышал, или заметил, сбоку раздалось:

— За дам! Выпьем!

— За дам! За дам! — Понеслись со всех сторон мужские голоса.

Пикник планомерно переходил в пьянку.

— Так ты с кем приехал, Виктор? — Спросила Вика совершенно трезвым голосом.

— Меня Игорь привёз. Но он уехал уже, ему дежурить вечером.

— Ааа, а нас с работы Лёша привёз, но он же теперь не поедет развозить гостей в Москву.

Вика окинула толпу задумчивым взглядом, будто вопрос её волновал серьёзно. Оглянулась по сторонам.

— Меня вообще-то Сашка обещал забрать, мы договаривались на всякий случай.

— Ну, не знаю, — замялся Витька, — я особо не заморачивался, такси же можно вызвать. А Сашка — это кто?

— Сашка? — Взгляд её сосредоточился на нём. — Парень. Не знаешь? У нас тоже работает. Только у айтишников.

— Нет, не знаю, наверное. Мне с ними не доводилось ещё контачить.

— Не отвечает что-то. И телефон не доступен. С ним бывает. Где-нибудь в подвале с компом трахается.

— С кееем?

— С компьютером. — Глаза у девушки вдруг повеселели, и она рассмеялась свои низким голосом. — Налей мне ещё, Витя! — Она протянула руку с пустым бокалом.

Он налил и поднял свой:

— За красивых женщин!

— И за девушек, — подмигнула кокетливая собеседница и пригубила вино. — Я вообще-то свободная девушка.

— Я тоже.

— Что, девушка? — Она ткнула его пальцем в грудь.

— Нет, свободный.

— «Нет, свободный», — передразнила она. — Все вы «нет свободные» .

Он растерялся.

— Ааа… Что?

— Что а? Скажешь, не женатый? Или просто кольцо прячешь.

— Н-нет, не женатый. — Витька привычно пощупал безымянный палец на правой руке, поймал её укоризненный взгляд и стал оправдываться. — Это так… Был женат… Раньше. Видишь — нет? — И покрутил кистью у неё под носом.

Она отвернулась и отхлебнула из бокала.

— А ты?.. А этот?.. Ну, парень?.. — Попытался он задать вопрос, который в голове звучал гораздо определённее и не давал покоя.

— Сашка что ли? — Она окинула его холодным, если не презрительным, взглядом. — Что Сашка? Парень и парень. Тоже «нет свободный» .

Складывалось впечатление, что она прямо на глазах угасает, тускнеет и теряет интерес к окружающему.

— Кого бы мне в попутчики найти, — пробормотала она про себя. И потом чуть громче, но всё равно в сторону, не глядя на собеседника:

— Виктор, ты где живёшь?

— На Автозаводской, а ты?

— В Останкино. Ладно, .. надо собираться, темнеет на глазах.

— Подожди! Я тебя провожу.

Она стояла, не реагируя.

— Поехали! Я готов. Мне приятно будет. Мы тебя высадим, и я поеду дальше на Автозаводскую.

Она повернула голову и молча смотрела, то ли просто размышляя, то ли ждала ещё чего-то.

— Я смартфон разбил. Давай, ты вызовешь такси, а платить буду я. Через час дома будем.

— Хорошо… — Задумчиво протянула Вика, продолжая оценивающе разглядывать парня. Потом тряхнула головой. — Готов, говоришь? Тогда я вызываю, пошли, сумочку найдём.

Она взяла Виктора за руку и потянула к крыльцу, под которым были сложены портфели и сумки. На пол-дороге вдруг остановилась, резко повернувшись:

— Только платим пополам!

Минут через пять Витька сидел в гнетущей тишине рядом с водителем и тупо смотрел на красные фонари едущих впереди машин. Такси подъехало быстро, он перекинулся парой фраз с водителем через опущенное стекло передней двери и гостеприимно распахнул перед Викой заднюю. Совершенно не допуская какой либо иной мысли, он попытался следом сесть сзади с девушкой рядом, но не тут-то было — девушка, как ни в чём ни бывало, захлопнула перед его носом дверь, делая вид, что не замечает никаких попыток. Пришлось садиться спереди. Только тронулись, как сзади раздался раздражённый голос:

— Выключите свою музыку, пожалуйста!

Водитель выключил.

Может им так повезло, и таксист просто попался неразговорчивый, или он действительно почувствовал напряжение в воздухе и решил не встревать, чтобы не раздражать клиентов. В общем, таксист молчал, а Витька никак не мог собраться с мыслями и завести разговор. И когда уже собрался рассказать подвернувшуюся, наконец, прикольную историю, как он потерял машину на парковке огромного загородного гипермола — вдоль похожего они как раз проезжали, — как сзади зазвонил телефон.

— Алло, — ответила Вика своим низким голосом с нотками выжидания.

Второго голоса не было, была слышна только одна половина диалога. Девушка отвечала коротко, без интонаций. Паузы между фразами были то короткими, то немного затягивались.

— Привет.

— Нормально.

— Нет, я еду домой.

— В такси.

— Не надо. Куда? Я уже еду.

— Минут сорок — не знаю.

— Нет.

— Не надо.

— Зачем?

— Нет.

— Нет, я устала.

— Всё, пока.

— Нет, Саша! — Тут голос зазвучал громче и сделался раздражённым

— Пока.

— Я сказала, пока.

Тишина воцарилась вновь. Через полчаса они доехали. В конце во дворах Виктория пару раз сзади подавала голос, отдавая приказы, где повернуть, где остановиться.

Витька категорически для себя решил довести этот вечер до какого-нибудь конца и полез расплачиваться с таксистом, чтобы выйти здесь тоже. Дверь сзади распахнулась и раздался раздражённый Викин голос:

— Ты чего приехал?

В ответ с улицы что-то пробурчали. Виктор поспешил поскорее выйти. Сзади, держа дверь и чуть склонившись в проём стоял какой-то парень. Девушка, оттолкнув его руку вышла сама, обошла его и протянула Витьке бумажку:

— Виктор, вот мои пятьсот рублей, — она уверено вложила купюру в кошелёк, который, как раз, был раскрыт в руках. — Спасибо! Пока. — И пошла к подъезду, высоко вздёрнув нос и виляя туго обтянутым джинсами задом.

Парень бросился за ней, но она со словами «я пошла спать, Сань, пока» захлопнула перед его носом дверь, как проделала это недавно с попутчиком. Парень потоптался, развернулся и, даже не взглянув на Витьку, пошёл в другую сторону.

Снизу раздался слегка гортанный голос таксиста, выдающий в нём южанина:

— Эй, деньги даёшь, уважаемый?

Витька повернулся, сел и захлопнул дверцу:

— Нет. Дальше поедем!

Глава 2 САУНА

«По окончании развлечений, уступая увещеваниям сумерек, отходит Психея ко сну. В глубокой ночи какой-то легкий шум долетает до ее ушей. Тут, опасаясь за девство свое в таком уединении, робеет она, и ужасается, и боится какой-либо беды, тем более что она ей неизвестна. Но вошел уже таинственный супруг и взошел на ложе, супругою себе Психею сделал и раньше восхода солнца поспешно удалился. »

(Сказка об Амуре и Психее. Апулей, «Метаморфозы или Золотой осёл», II в н. э. Перевод М. Кузмина, 1929. Кн. 5, § 4.)

Пару месяцев Виктору не представлялось возможным увидеть Вику.

За окном вовсю стоял ноябрь. Уже и снег выпадал, смыло. К пяти часам на дворе становилось темно, как ночью.

Девушка из головы не шла. Желание видеть её разгоралось всё сильнее. Парень искал любой случай, чтобы наведаться в головной офис. По характеру работы поводов таких не было. Порой он сам что-нибудь выдумывал. Но в те редкие случаи, когда доводилось туда попасть, её там не было.

Честно себе признаться, что он стремится туда именно ради Вики, Витька не решался. Наверное, стоило. Тогда бы была цель, можно было ставить задачу и решать её всеми способами — не такая уж она и трудная. Но он наоборот — гнал всячески посторонние мысли из головы и стремился сосредоточиться на работе.

За три месяца с такой зарплатой без напряга удалось купить старенькую «октавию» в очень приличном состоянии. Путешествовать между офисами стало проще. Он стал чаще «по пути» заезжать на Сущёвку — подписать что-нибудь в бухгалтерии или отделе кадров, завезти какие-нибудь бумаги в коммерческий отдел, да просто — пообедать, помозолить глаза начальству, потрепаться с коллегами. Видел Викторию несколько раз за столом, но она совершенно на него не реагировала — бурчала что-то нечленораздельное в ответ на приветствие, не отрывая глаз от компьютера.

В тот день была пятница, Витька опять заехал к другу, они стояли, курили и вяло планировали вечер.

— Куда сегодня? Может, в Пражечку?

— Ты глянь! — Игорь поёжился и потёр свои предплечья. — В такой дубняк что-то на пиво не стоит.

На улице, действительно, было совсем неприятно. Пронизывающий ветер срывал с голых деревьев мелкие ветки. Низкое небо почти не давало света — в полдень стояли вечерние сумерки.

— Да, ладно… Там отогреемся.

— Ага, опять текилу с ромом намешаешь и беленькой заполируешь. Потом голова до самого понедельника будет трещать.

Помолчали, поспешно докурили, притоптывая и отворачиваясь от ветра, и шмыгнули в офис.

— А давно мы в баню не ходили… — Протянул Витька, догоняя приятеля.

— Вот в баньку-бы можно… — Задумчиво ответил Игорь после паузы, остановившись между столами. — Там и пивко пойдёт.

— Викусь! Пошли в сауну. — Повернулся он к сидящей рядом женщине. — Погреемся, я тебе спинку потру.

— Только спинку? — Виктория, капризно надувая губы, оторвалась от экрана.

— Ну, придёшь без своего Санька, ещё что-нибудь потрём.

— Раскатал губу! — Нарочито небрежно бросила дама, поднялась и потянулась, блестя глазками и улыбаясь.

— Ну, почему же губу?

— Гарик! Что за двусмысленные намёки? Я девушка порядочная. Хоть и свободная, — добавила кокетка и, повернувшись, озорно подмигнула Витьке.

А Витька стоял, хлопал ушами и не мог оторвать глаз от порядочной девушки. Чёрные волнистые волосы пышно обрамляли белое лицо с яркими губами. На Вике сегодня были очень тесные джинсы, почти как лосины, короткая чёрная кофта-пиджачок нараспашку, под которой карминовая водолазка туго обтягивала выпиравшую грудь. Такого же цвета на ногах блестели элегантные туфли на невысоком каблуке.

— Точно, Вик! — Игорь добавил напора в голосе. — Давно не собирались. Пойдём сегодня пивка выпьем. В сауну. А что? Не май месяц, просто так его холодно пить.

— Да ну его, ваше пиво! — Девушка уже говорила просто, не жеманясь. Если б чего-нибудь повкуснее.

— На пару часиков. А потом поужинаем повкуснее. Как раз аппетит будет зверский.

— Нет, мысль конечно интересная… — Виктория окинула взглядом столы. — А кто ещё идёт?

— Сейчас наберём. — Бодро заявил Игорёк. — А тебе кто нужен?

— Нет, ну ты не надейся, я, если пойду, то с Сашкой. Вон Аньку пригласи, Светку с Димкой. Что ж я одна что ли с вами мужиками буду?

— А ты одна очень даже ничего, супер, с такой в баню — мечта!..

— Ну, Гарик, — девушка легонько толкнула парня в грудь, — ты в сауну собрался или что?

— Или что! — Гоготнул Игорь отступая.

Он повернулся к Витьке и деловым тоном потребовал:

— ВитОс, у тебя телефон был, давай, звони! И потом сразу к Петровичу.

— Сегодня пятница, — неуверенно протянул Витька, нашаривая в кармане телефон.

— Не сезон. — Отмахнулся Игорь.

— Как, не сезон? — Возразил Витька. — Как раз, холодрыга и дождь — все погреться хотят.

— Домой пусть бегут греться, в койку. Звони, звони! Нам повезёт, вон и Викуся нас поддерживает. — Он повернулся, положил девушке на плечо руку и попытался прижать к себе.

Девушка выскользнула и отстранилась:

— Давайте-давайте, набирайте народ. Я с вами так не пойду. — И она, вертя туго обтянутой попкой, пошла в конец прохода к кулеру.

Витька заметил, как всё без исключения мужское население офиса, заворожённо провожает эту попку взглядом. И даже часть женского — кто с завистью, кто, как бы, с надменной усмешкой.

Он достал телефон, набрал номер, там практически сразу сняли трубку, и самая большая восьмиместная сауна специально для них оказалась действительно свободной. Игорь заметил, что они, конечно, и вдвоём могут пойти, но это всё же верх расточительности, и восемь человек надо бы набрать. А лучше и все десять. Витька для начала позвонил ещё к Петровичу, чтобы не опоздать — пятница, всё же, — и заказал большой стол на 8–10 персон.

А потом они пошли по столам набирать народ.

«Светка с Димкой» — семейная пара работала вместе прямо в этом офисе. Светлана, миниатюрная брюнетка около тридцати, которая выглядела, как девочка школьница, и Дмитрий, деловой такой полноватый дядька, который постоянно громко смеялся и все темы в беседе переводил на футбол. Они согласились сразу и с видимым удовольствием. Только Светлана спросила, кто ещё идёт, на что Игорь небрежно махнул рукой и отговорился, дескать, вон Вика, десять человек, в общем… Это сработало, и больше вопросов не возникло.

Секретарша Аня отказалась. Официально она была помощницей босса, менеджером, но все по-старинке называли секретаршей. Она и выглядела, как секретарша — в белой блузке с лазурным шифоновым платком на шее, узкой юбке, из под которой выглядывали обтянутые тёмным нейлоном коленки и крепкие икры, на голове тщательно уложенная причёска, модные очки в ажурной оправе на ухоженном лице.

Она заявила, что не может потому, что ей не с кем (!) — представляете?

Игорь сходил к Вике, о чём-то поговорил с ней, Вика подошла к Ане и склонилась к столу, опираясь на него локтями и выставляя на обозрение всему офису свой умопомрачительный зад. Девушки какое-то время пошушукались, при этом почему-ту пару раз оборачивались и смотрели на Виктора, а потом Вика махнула парням, чтобы подошли.

— А где это? — Спросила Аня Виктора.

— Здесь в Марьиной Роще, на той стороне. — Махнул он рукой в сторону окна. — Я сейчас всем напишу с адресом и планом.

— А чего писать? — Вмешался Игорь. — Соберёмся в пять внизу и пойдём все вместе.

— Одно другому не повредит. — Сказала Вика.

«Точно, Сашку того позовёт! » — Шевельнулась неприятная мысль у Витьки в голове.

В общем, секретарша согласилась, только ещё спросила, по скольку скидываться.

— Обижаешь! — Высокомерно заметил Игорь. — Кавалеры приглашают дам.

— Тогда мне шампанского. — Быстро вставила Аня.

Игорь осёкся и растеряно уставился на неё, пытаясь понять, что она имеет в виду.

— Шучу-шучу… — Улыбнулась женщина, явно облегчая кавалеру душу.

А больше никто и не набрался. Большинство отговаривалось тем, что поздно позвали, у них уже планы на вечер. Да и Витька с Игорем особо уже не усердствовали — чувствовалось, что хватит и так, чего толпу собирать. Тем более, что толпа и не жаждет. Витька было подумал в свой офис позвонить и пригласить оттуда пару коллег, но потом решил, что далеко, вряд ли они захотят ехать, к тому же будет уже поздно, да и… На самом деле, ему никто не был нужен, он думал только о Вике. Он вообще бы только с ней вдвоём пошёл.

В пять часов компания собралась у выхода и пошла по мокрым тёмным дворам, ведомая Виктором, в сауну. Витька, Игорь, Вика, Аня, Дима и Света. Сашка должен был присоединиться позже, Виктория переслала ему план, что Витька нарисовал. Идти было минут пятнадцать. Компания сплотилась кучно, держась друг за друга и, подняв воротники, преодолевала порывистый ветер и морось. Понятно, Дима держал жену, с Викторией шёл Игорь, а Витька вёл секретаршу. Тоже ничего, Аня была видная женщина, но Витька всеми мыслями стремился к Вике.

Они бывали раньше здесь с Игорьком. В комплексе четыре сауны, все полностью отдельные, посетители пересекаются только в регистратуре на входе. Две маленькие на два-три человека, одна восьмиместная и одна VIP. Витька видел только маленькие, в большой не бывал, но подозревал, что она такая же, только, соответственно, больше — вот и всё. Маленькие сауны были приличные, чистенькие, комфортные, со всеми удобствами. Что уж там такое в VIP, он не имел представления. Да и не интересовался. Собственно, размер сауны определяется вместимостью самой кабинки. Все остальные условия и услуги в них более-менее одинаковы.

Добравшись до места, ёжась после неприятной прогулки, компания заплатила за два часа, получила восемь чистых простыней, восемь полотенец и восемь пар резиновых шлёпанцев и была, наконец, допущена в чертоги. Витькины ожидания подтвердились.

В помещении была просторная прихожая-раздевалка, большая отделанная деревом гостиная с мягкой кожаной мебелью, дощатым столом с лавками, телевизором с караоке, электрическим камином и небольшим бильярдом для игры в пул. Отдельно была комната с огромной застеленной кроватью — куда ж без этого в современной бане! В комнате, отделанной кафелем, было три душевых крана и пятиметровая купель с ледяной водой.

Собственно в сауне по двум стенам углом были двухуровневые лавки для сидения-лежания, на которые вполне можно было посадить одновременно человек восемь. Температура была ещё ниже 90 — видимо, перед ними на пересменке проводили уборку и проветривание. Но режим на пульте задавал 110, поэтому можно было надеяться, что в скором времени станет жарко.

Сняв верхнюю одежду и обувь, дамы прошли сразу в гостиную. Мужчины задержались раздеваться в прихожей. Наконец все собрались за столом, одинаково укутанные в простыни — женщины целиком, мужчины по пояс. Позвонили в буфет, заказали пива, воды, чипсов, орешков. Женщины пошли греться, вторая половина осталась ждать заказ.

Минут через пять за стенкой послышалось журчание воды — нимфы, видимо, вышли под душ. Вскоре троица появилась в гостиной в полотенцах до пят с раскрасневшимися лицами и слипшимися волосами.

— Ох, хорошооо! — Протянула Вика довольно. — Жаль шапочек нет, волосы горят. Вы следующий раз заранее предупреждайте, товарищи, чтобы подготовиться.

— Можно здесь купить. — Сказал Виктор. — Сейчас я позвоню.

— Не надо! — Запротестовала Виктория. — У меня их уже штук десять. Хотя… Если кому надо, покупайте.

— Надо? — Спросил Витька всех.

— Нет-нет, — ответила за всех Аня, — перебьёмся сегодня. В следующий раз свои возьмём.

— Всё, мужики, пошли! — Нетерпеливо встал Игорь. — Заждались уже.

Теперь на освободившееся место пошли мужчины.

Сауна уже прогрелась, термометр показывал 105. Пяти минут хватило, чтобы стало капать с носа. Все выступающие части жгло неимоверно, в глазах начало темнеть. Витька не выдержал, вышел и с размаху плюхнулся в купель. Издав дикий вопль он выскочил из неё, как ошпаренный. Наскоро обтеревшись полотенцем, он кое-как обернулся простынёй и вышел к женщинам.

— Кто это там так орал? — Насмешливо спросила Виктория.

— А вы нырните, я послушаю.

— Не, я боюсь, — сказала Аня, — я потрогала рукой, вода ледяная, аж пальцы сводит.

— Это очень полезно, — заявила Света. Надо только прокалить тело как следует, тогда не страшно. И погружаться надо с головой. Три раза. Поры тренируются — они раскрываются и закрываются — туда-сюда.

— Туда-сюда — это не поры. — С ухмылкой заметил Виктор. — Но тоже очень полезно. И приятно.

Вика посмотрела на него осуждающе:

— Не страшно говорить. А нырять страшно. Я пробовала — жуть! Правда потом действительно такой кайф! Всё горит внутри и можно прямо летать.

За стеной ещё раздался громкий плеск и рычание. Дима тоже испытал купель.

— Что, Гарик, струсил окунуться-то? — Язвительно поинтересовалась Вика, когда мужчины появились.

— Не, я не мазохист. У меня омовение под душем. Тёплой водичкой.

— Купель — это не мытьё, это закалка. — Вставила знающая Света.

— Вон, гляньте на ВитОса! На хрена мне такая закалка?

У Витьки кожа на плечах и животе была красная в белых пятнах.

— А это полезно! — Опять вмешалась Светлана. — Это тренировка пор.

— Слышали уже про вашу тренировку. — Игорь с ухмылкой покосился на Димку. — Туда-сюда…

— Вон и у Димки кожа пятнами пошла. — Заметила Вика. — А у меня нет. — Она оттянула на груди край простыни и заглянула за пазуху.

— Это от купели. Ты же не пошла. — Света напомнила очевидные факты.

— Ты тоже не пошла. — Язвительно заметила Вика. — Полезно, полезно… А сама?

— А я и не ищу на себе пятен!

— Девушки, девушки, хватит вам, ерунда какая! — Предупредил Дима готовый зародиться конфликт.

— Я следующий раз прогреюсь, и точно нырну! — Напоследок, закрывая тему, решительно заявила маленькая Света.

— Дамы, а пиво где? — Встрепенулся вдруг Игорь. — Выпили уже?

— Сами же и выпили. — Обиженно ответила Вика.

— Так надо ж заказать. Виктор!

Заказали пива ещё. Беседа становилась всё теплее и оживлённее. Уже перестали особенно заморачиваться и стесняться голого тела. В сауну стали ходить вперемешку. Стелили простыни на лавки, при свете тусклой лампочки прикрывали только гениталии полотенцами. Света действительно нырнула. А так как она пришла греться к мужчинам с мужем, и выходили все вместе, то ныряла она на глазах у всех.

Всё произошло действительно очень быстро. Но Витька успел увидеть скукоженное детское тельце, еле заметные грудки с острыми торчащими сосками, отсутствие волос внизу живота. Вообще-то фигурка у женщины была ладная, как у тех гимнасточек, что по телевизору танцуют с мячами и обручами. Только у тех возраст в два раза меньше. А здесь взрослая замужняя женщина. Правда детей, как Витька у кого-то слышал, у Светы с Димой не было.

Витька стал ждать, когда Вика решится нырнуть.

Уже ни раз повторяли пиво, уже чувствовался лёгкий шум в голове от слабого алкоголя и окружающей обстановки.

Светка с Димкой сидели в креслах и смотрели в телевизор. Аня с Викой собрались в сауну. Игорь перешёл из-за стола на диван и прилёг. Витька подождал и пошёл вслед за девушками. Когда он вошёл, они приподняли края расстеленных под попами простыней, чтобы прикрыться. Витька сел на соседнюю лавку, расправил под собой свою простынь, стараясь максимально раскрыться, прикрывая только причинное место.

В этой пронизывающей плавящей мозги жаре мысли почти не ворочались. Происходящее вокруг казалось нереальным. Руки у женщин постепенно опустились, простынки прикрывали теперь только низ живота и часть бёдер. Груди открыто болтались. У Ани грудки были дряблыми, отвислыми, хотя побольше, наверное, второго размера.

«Сколько же ей лет, интересно? » — Подумал Витька. — «Кажется уже давно за тридцать, а так не скажешь. »

У Вики грудки были на загляденье — налитые, упругие, совершенной формы. «Наверное, троечка, «— прикинул парень.

— Нет, я всё, не могу больше! — Аня встала и быстро выскользнула за дверь.

— А я ещё потерплю. — Раздался севший хриплый голос Виктории. — Попробую всё же в купель.

Посидели в тишине. Витьку тоже стало припекать. Он бросал незаметные взгляды на правую лавку: «О чём она думает? Ах, как же всё-таки хороша! Ну, давай уже, пора, а то я спекусь сейчас…»

— Вить! Ты пока посиди, — прохрипела справа Вика, — я пойду окунусь, а потом выходи. Она встала, придерживая простынку, и вышла.

Вот это номер! Ему уже было невтерпёж. Ему даже не посмотреть, а просто выйти требовалось немедленно, пока не сгорел. Но теперь уже надо было сидеть железно. Она ведь даже не просила, не спрашивала, а просто сказала: «Посиди! » Полностью уверенная, что он не ослушается.

Витька спустился на пол, здесь было полегче. Он услышал шумный всплеск. Ни крика, ни ожидаемого визга не последовало. Раздалось что-то вроде протяжного воя. Или стона. Потом ещё пару всплесков, шлепки мокрых ног по полу, шум воды из душа… Наконец наступила тишина. Витька вышел, никого не было.

Он плюхнулся в купель, трижды проделал ритуальные погружения, потом ещё секунд двадцать под горячим душем, обтёрся, обернулся и вышел ко всем.

— Ух ты! Вот оно! — Вика сидела за столом, положив одну ногу на лавку, и что-то там рассматривала. — Смотри, какие у меня ноги.

— Где, где? Покажи! — Света привстала с кресла.

Виктория забралась на лавку, развела полы импровизированной юбки из простыни и выставила одну ногу, демонстрируя очень контрастную цветную картину. Это можно было назвать, наверное, леопардовой кожей, или шеей жирафа — настолько контрастными были пятна. Только пятна были белые, а кожа ярко красная. Особенно отчётливо рисунок выделялся на ляжках, на внутренней поверхности бедра, и Вика старалась задрать «юбку», развести полы как можно выше, чтобы показать всё, как следует. Почти до самой-самой… до неё!

У Витьки дыхание зашлось от такого вида. И он почувствовал, как внизу под простынёй зашевелилось. Он плюхнулся на лавку напротив, не отрывая взгляда снизу вверх на открытую ему картину.

Вика что-то говорила Светке, встретилась взглядом с Витькой и смутилась. Она запахнула полы, замолчала и села. Потом подняла глаза и спросила:

— Здорово, правда?!

— Здорово! — Кивнул Витька, хлопая ресницами.

— Ты… ты видел? — Потупившись, спросила она.

— А то! У меня тоже, смотри! — Он повернулся, задрал одну ногу на лавку и оголил ляжку.

Рисунок был не такой яркий, но всё равно различимый.

Вика привстала и перегнулась через стол посмотреть поближе. Край выскользнул из пальцев, и простынь соскользнула на пол.

— Ой! — Воскликнул испуганно Витька, пытаясь прикрыться руками.

— Я тоже видела… — Вика опустилась на место, в глазах её мерцали чёртики.

— А у меня нет ничего! — Раздался разочарованный голос Светки.

Она разглядывала свои голые руки, вертелась, заглядывая за пазуху и под юбку.

Это у тебя кожа привычная, «тренированная», — объяснил Дима.

— Я, наверное, буду собираться. — Засуетилась вдруг Аня.

— Ты чего? — Встрепенулся Игорь. — Ещё целый час.

— Нет-нет, мне хватит.

— Мы сейчас в ресторан поедем, я столик заказал, — напомнил Витька.

— Я не могу, мне домой надо. В следующий раз.

Аня встала и вышла в раздевалку.

— Ну вооот! — С сожалением как-то даже обиженно протянул Игорь. — Ну, что? Пошли париться! Отрабатывать за отсутствующих.

— Виктор! — В комнату вошла Аня в костюме секретарши. — Сколько с меня?

— Нет-нет, ничего! — Испуганно замахал Виктор. — Мы ещё даже ничего не начали.

— Ну, хорошо. Только следующий раз по-честному, а то я с вами ходить не буду. Спасибо, ребята! Пока-пока, до понедельника! Приятно вам провести вечер!

— Чего это она? — Непонимающе спросил Дима у жены? — Действительно, ещё всё только начинается.

— Испугалась, наверное, — пожала плечами Света.

— Чего? — Спросил Виктор.

— Кого? — Одновременно спросила Вика.

— Холостяков наших. — Света кивнула на Витьку с Игорем.

— Чего нас пугаться? Здесь все холостяки. — Делая вид, что не понимает, продолжала Виктория. — Только вы у нас парочка, исключение. Вообще, я первый раз вижу, чтобы Анька с нами куда-то пошла. Мы ж ничего про неё не знаем!

— Пошли, пошли в парилку! Время быстро летит, ещё не хватит.

— Идите, я пока пас. — Махнула Виктория. — Пропущу. — И, отвернувшись, опять заглянула под юбку на свои ноги.

Остальные потянулись за Игорем.

Витька зашёл последним. Он вдруг вспомнил, что всю дорогу собирался поставить смартфон на зарядку, там оставалось меньше пяти процентов, да заболтался и забыл. Надо поставить, пока вспомнил, сегодня нельзя остаться без телефона.

— Сейчас вернусь, — сказал он и вышел, направляясь в раздевалку.

Вика явно не ожидала его появления. Женщина сидела на диване с телефоном голенькой, простынка её валялась на лавке за столом. Она испугано подтянула ноги и обхватила коленки руками, пряча свою наготу.

— Ты что, Виктор? — Спросила она растеряно.

— Я… сейчас, ..

Витька повернул назад, но за спиной вдруг раздалось:

— Привет! Я не сильно опоздал?

На пороге стоял Сашка. Он был абсолютно голым. Ни в руках, ни где-либо у него не было видно ни простыни, ни полотенца.

— О, пивасик! — Он спокойно подошёл к столу, налил в пустую кружку из баклажки и явно с наслаждением сделал несколько глотков. Потом обтёр рот рукой, подошёл к Вике и сел рядом на диван, развалившись и ничего не скрывая.

— А где остальные? Парятся? Кто сегодня с нами?

Вика, неотрывно смотрела на Сашкино хозяйство, поросшее лохматой рыжей растительностью.

— Саша, — произнесла она укоризненно, — ты бы прикрылся что ли!

— А что? — Удивлённо воскликнул тот, заглянул себе между ног, сгрёб в горсть половые принадлежности и пощупал их. — Мы же в сауне, тут плавок не носят.

От его манипуляций половой член заметно увеличился, крайняя плоть залупилась, и наружу выглянула фиолетовая глянцевая головка.

— Там в прихожей простынки и полотенца… — Вика была прямо загипнотизирована зрелищем и не сводила глаз с мужского полового органа.

«Как будто не видела никогда, » — подумал Витька. — «Может и вправду? » — Шевельнулась обнадёживающая мысль. — «Может, у них и нету ничего? Так, дружат…»

— Это не мужская баня, — продолжала Виктория ровным голосом, глядя на откровенно разложенные перед носом гениталии приятеля, — здесь женщины с вами.

— Детей нет? — Оглянулся он по сторонам.

Он явно был нетрезв уже, когда пришёл.

— А женщинам можно и посмотреть. И показать. — Он несильно хлопнул девушку по торчащим коленкам и снова пощупал свои причиндалы, ещё сильнее развалясь и раскинув ноги. — Бабы зачем в сауну с мужиками ходят?

— Бабы с мужиками к барину в баню ходят. Александр, вы напились что ли? С чего это?

— А что? Вы тут ещё нет? Не добрали ещё? Ааа, некогда было. — Он приставил друг к дугу два указательных пальца и потёр их друг о друга.

— Сашка! — Вика угрожающе повысила голос. — Не будь свиньёй.

— Ну ладно, ладно, — Парень выставил ладони и чуть-чуть отодвинулся. — Правда, кто тут сегодня у нас? — Он махнул в сторону Витьки, застигнутого его приходом на выходе и так и застывшего.— Этого я уже где-то видел. С тобой работает? Ты теперь за ним ухлёстываешь?

— Эй, — Витька очнулся и отклеился от притолоки. — Это вообще-то я сауну заказывал.

— Для неё что ли? — Пьяный, не оглядываясь, ткнул большим пальцем за спину. — Ну, девушка созрела. Разделась и ждёт.

— Александр, ты правда, нетрезв, — стараясь сдерживаться, произнёс Витька.

— Да, я Александр. Ты меня знаешь? Я бывший хахаль этой… — он снова махнул за спину, запнулся, но подобрал приличное слово, — крали. Представляешь, брат? Полжизни мечтал показать ей это хозяйство, — он взял половой орган в ладонь и потряс головкой, — а она всё изворачивалась. Вот, спасибо тебе! Наконец смог показать. Только зачем теперь? У тебя что, лучше? Ну-ка покажи!

Он продолжал, развалясь, сидеть и разглагольствовать заплетающимся языком, при этом совершенно естественно щупая свои гениталии и неспешно подрачивая поднявшийся уже во весь рост половой член. Вика сидела, напряжённо сжавшись, подтянув ноги к животу, обхватив их руками и положив подбородок на круглые колени. Она по-прежнему не сводила глаз с манипуляций мужчины.

Витька почувствовал движение за спиной и посторонился. В душе зашумела вода, а в комнату вошёл разгорячённый Игорёк.

— О, кто тут к нам пришёл! — Произнёс он и направился к столу за пивом.

— Гарик, здорово! — Обрадовался Сашка. — И ты тут? С кем?

— С Витькой, — отозвался Игорь, наливая из баклажки. — Пивка налить? Холодное ещё.

— С какой Витькой? — Недоумённо вопросил тот.

— Никакой. Вот — с ВитОсом. — Игорь повернулся к Виктору.

— Ааа, — протянул Сашка. — А моя с кем?

— Какая твоя?

— Ну, вот эта голая женщина. — Он повернулся к Виктории и, взяв за запястье, попытался отцепить её руку.

Игорь налил пол-кружки, взял с лавки простынь, подошёл, положил её женщине на колени и протянул пиво Сашке. Тот взял и отхлебнул. Вообще вид голого Сашки с неприкрытой эрекцией смущал не только Викторию. А она, наконец закутавшись, сбегала в предбанник за чистой простынкой и бросила её голому.

В комнату, заворачиваясь в тогу, вошёл Дима.

— А, Димон, и ты здесь! — Оживился Сашка, скидывая простынь с коленей. — А ты тоже один, или со своей дюймовочкой?

— Здорово, Сань! — Димка тоже немного растерялся. — Прикройся, сейчас Светка войдёт.

— Да что такое?! — Развязно возмутился Сашка. — Никому не покажи. — Он возобновил свои манипуляции и опять стал неспешно дрочить. — А может кому понравится? Ты спроси у своей, может ей понравится. Он опять потряс разбухшей блестящей головкой.

— Что там мне должно понравиться? — В комнату вошла маленькая Света. — О, привет, Санька! Ты пришёл всё-таки? — Она замерла, как замирали все, входя и видя такую картину.

— Привет, детка! Вот это! — Александр чуть повернулся, поднял одну ногу на диван, отводя в сторону колено. — Ты-то не ребёнок, я знаю, ха-ха. Тебе можно. Смотри, какая игрушка, что скажешь?

В одной руке он держал на ладони крупные яйца в мохнатой мошонке, а другой, обхватив ствол, медленно водил по нему зажатой подвижной кожей, как бы накачивая и без того надутую головку.

Вообще-то член у него не был выдающимся. Более того, по меркам Витьки он был совсем даже небольшим. Нет, не уродливым, симпатичным, крепеньким, но коротким. Такой гриб-боровичок.

Светка примерно так и сказала:

— А что говорить? Ты у моего Димки не видел. Тогда бы не спрашивал. Таким органом, Саша, никого не удивишь. Если только совсем зелёных малолеток. Да и те сейчас Интернетом избалованы, имеют отличное представление, каким это бывает.

Удивительно, как такая речь подействовала на пьяного парня. Он прижал скомканную простынь к паху, поднялся и, пошатываясь, ушёл в предбанник. Воцарилась неловкая тишина. Вика подошла и выглянула туда.

— Иди-иди, мойся, б…ь! — Раздался пьяный рык.

Вика вернулась:

— Одевается…

— Нам тоже скоро одеваться. — Посмотрел на часы Игорь. — Давайте, допивайте уже, парьтесь по последнему разу и поехали. В пятницу по пробкам в это время пока доберёшься…

Они не стали вызывать такси и, не смотря на риск простудиться в такую погоду после бани, добежали до метро, проехали пару станций и без четверти восемь даже чуть раньше графика уже входили в ресторан.

— Нас получилось только пять вместо десяти, — сказал Витька встречающей девушке, — так, что мы можем занять столик поменьше, если хотите, нам большой не нужен.

— Нет, у нас сегодня нет столиков, — ответила задумчиво хостелс, — мы тогда этот раздвинем на два и заберём у вас половинку — много желающих, пятница. Вам не должно помешать.

— Конечно, конечно!

Вечер был феерическим! Праздник! Они пили, смеялись, танцевали. Их выгоняли последними после закрытия. Была глубокая ночь. На улице было сыро, промозгло, но дождя не было, и ветер стих.

Пьяненькая компания шумно прощалась — всем было в разные стороны — парочке в одну, Виктории в другую, Витьке с Игорем в третью. Витька вызвал для Вики такси, но в последний момент, подчиняясь порыву, бросил Игорька и запрыгнул вслед за ней в машину. На сей раз она его не оттолкнула, не захлопнула перед носом дверь. Да и по пьянее женщина была сегодня. Впрочем, мужчина тоже. Довольно быстро они доехали до знакомого двора, Витька расплатился и вышел вместе с Викой. Парочка остановилась в тени под клёном. Расставаться не хотелось.

— Витя! Ты — супер! Ты — настоящий друг! Я тебя так люблю! — Вика потянулась, обняла парня за шею и поцеловала в губы.

Он как-то на миг растерялся, но потом обнял, прижал к себе и стал отвечать. Наконец! Ах, он умел целоваться!

А женщине было хорошо с ним! Она оторвалась на миг, чтобы перевести дух, заглянула в глаза — «А ведь он реально влюблён в меня! » — Пронеслось в голове у Виктории, и припала к его губам ещё крепче.

Ей показалось, она почувствовала, как у него внизу набухает шишка. Она потёрлась животом, прижалась ещё сильнее, взяла его руку и запустила себе под свитер.

Он прижимал одной рукой её за попку к своим бёдрам, а другой щупал бюстгальтер под свитером.

— Погладь мне грудку, — попросила она шёпотом, отрываясь от его губ.

Держась одной рукой за шею, она опустила вторую вниз и пощупала выпуклость в брюках. Да, он точно уже пылал от возбуждения.

Ей так захотелось его! Новый страстный поклонник. Он так смотрел на неё!

Его ладонь пролезла под бюстгальтер и ласкала попеременно то одну, то другую грудку, сжимала их, водила вокруг сосков, пощипывала их пальцами.

Вика знала, он очень хорошо ощущал её соски потому, что они должны были быть сильно набухшими и торчать столбиками. Она попробовала расстегнуть его брюки. Молнию удалось легко, а вот с поясом она завозилась. Он опустил руку и помог. Она задержала её там, чтобы он расстегнул и её джинсы тоже.

Они стояли под деревом среди бликов от жёлтых фонарей на мокром асфальте и целовались, не размыкая уст. Она вставала на цыпочки и тянулась лицом к нему вверх. Он ссутулился и склонил к ней голову, прижимая спиной к стволу. Одной рукой она за шею притягивала его лицо к своим губам. Он прижимал её одной рукой за попу к себе. А второй рукой, расстегнув джинсы, гладил по колготкам промежность. Она же наконец забралась к нему в трусы и достала там горячий крепкий ствол с липкой пульсирующей головкой.

Член на ощупь был великолепен. Он так и просился, так и жаждал ласки.

Она, покачивая бёдрами, попыталась спустить джинсы. «Вот дура безмозглая! Это ж надо вместо юбки именно сегодня надеть эти тесные штаны! » Она повернулась к нему спиной и наклонилась, упёршись руками в ствол. Но даже не смогла расставить ноги, скованные на бёдрах узкими джинсами.

— Витя, возьми меня сзади!

Он спустил колготки на джинсы, потом туда же трусики и, держа напряжённый ствол рукой, стал пытаться попасть в зажатую между ног половую щель.

Девушка вся текла, всё там было мокрое и пылало от вожделения.

Но у них никак не получалась. Ему было низко. Присесть он не мог, так как у самого на бёдра были спущены брюки.

В это время дверь в подъезде запищала, открылась, и оттуда выбежала шустрая такса. За ней вышел мужчина. «Слава Богу, незнакомый! » — Подумала Вика с замершим от страха сердцем. Такса подбежала к ним и обнюхала. Мужчина посмотрел, сделал вид, что всё в порядке и негромка присвистнул:

— Герда, пошли гулять. — И они скрылись в тёмной аллее.

Беда была в том, что вокруг было мокро и грязно, всё можно было делать только на весу.

«А, чёрт! Дура! Будешь знать следующий раз, что надевать! » — Женщина повернулась и, держась одной рукой за горячий половой член, как за поручень (чтобы не потерять!), наклонилась, разулась, торопливо, нервничая, стянула с себя джинсы и бросила в лужу. Трусики с колготками наоборот надела обратно, порвала ногтями паутинку в промежности, сдвинула в сторону трусики и повисла на шее любовника, обвив его талию ногами.

Он подхватил её руками под коленки, прижал спиной к шершавому стволу, легко вошёл, заставив глубоко вздохнуть от распиравших чувств и они полетели к счастью.

Сколько так продолжалось, они не знали. Казалось — целую вечность. На самом деле, конечно, совсем недолго. Виктория девочка не маленькая, а Витька не атлет. Сколько он так мог её подбрасывать? Даже под воздействием алкоголя и тестостерона.

Послышались шорохи и повизгивание. Возвращались соседи.

Виктор обнёс подругу на другую сторону дерева и прислонил к стволу. Она опустила ноги. Он тяжело дышал, как загнанный конь. Они ждали, когда соседи уйдут. Женщина стояла, прижавшись всем телом к мужчине и крепко сжимала в руке его бьющийся пылающий половой орган. Мокрые ноги замёрзли, и она чихнула. Потом отпустила тело, сунула ноги в промокшие туфли, что валялись рядом, подняла из лужи грязные джинсы и взяла Витьку за руку:

— Я пойду, Вить? Ты как? Доедешь?

— Ничего, выйду на дорогу, поймаю что-нибудь.

— Спасибо тебе! — Она прижалась щекой к его груди. — Ты мой самый лучший друг. Я люблю тебя!

Она приподнялась, чмокнула его в подбородок и пошла к подъезду, стараясь не оборачиваться, как тогда два месяца назад. Набрала код и скрылась за дверью. У неё не было страха без штанов встретить кого-нибудь внизу, в лифте, на лестнице — она об этом просто не думала. Она думала о том, что они оба не кончили, что она прямо сейчас может быть лишает себя какого-то нового будущего, может быть, самого счастливого.

Почему она мучила его такой пыткой? Почему не позвала сразу с собой в койку? Хранила верность Сашке? Но он ей теперь вообще никто! Раньше ещё она подумывала о своём будущем с ним в качестве супруга. Да, то ложе, что предполагалось стать супружеским, она не осквернила. Ни разу. Так может оно не того ждёт, а вот этого?!

Вика зашла домой. В прихожей горел свет. «Забыла погасить, как с утра спешила! » Скинула мокрые туфли, прошлёпала с грязным свёртком в ванную. Постояла над раковиной, понурясь, с роем нестройных мыслей в голове. Что-то неясное заставило обернуться. В двери стоял Сашка.

— Ты откуда это такая? — Удивлённо протянул он с какой-то чуть ли не угрозой в голосе. И явно уже протрезвевший!

— Привет, Саш! С вечеринки. С праздника.

— В таком виде? Ты посмотри на себя!

— Сашка! Не начинай. Уйди к чёрту! Дай помыться, я замёрзла. — Женщина отмахнулась безразлично, представляя при этом, как выглядит со стороны. Без штанов, в рваных колготках с грязными ногами. А ей было всё равно.

Парень подошёл сзади, обнял за плечи и уже тихо ласково спросил:

— Викусь, что с тобой? Ты в порядке?

Она потёрлась спиной о его грудь.

— Иди, иди, ложись! Спокойной ночи!

Он ушёл, прикрыв дверь, а она стянула с себя всё, включила горячую воду и полезла в ванну.

Закрыв глаза, она поливала тугими струями свои соски, мяла их руками, направляла воду на жаждущий клитор, погружала пальчики в половую щель, вспоминая, как совсем недавно там двигался живой горячий орган. Она представляла себе Виктора рядом, как он целуется, как ласкает её тело. Ей очень хотелось не только пощупать, но и разглядеть, судя по всему, немаленький член, поцеловать его, подержать во рту, поласкать язычком. И, конечно, ощутить в себе внизу живота.

Вика всё яростнее тёрла между ног, массировала головку под капюшоном и сжимала до боли соски. Она изо всех сил, изголодавшись, стремилась к оргазму. Девушка совсем забыла, что рядом за стенкой лежал мужской половой орган, который ей так настойчиво предлагали несколько часов назад. Наконец, наступила разрядка. Она кусала губы, чтобы не заорать в голос. По телу пробежали конвульсии, волна наслаждения унесла в нирвану. Потом стали возвращаться покой и облегчение.

Глава 3 МУЗЕЙ

«Ненасытная, к тому же и любопытная Психея не сводит глаз с мужниного оружия, осматривает и ощупывает его, вынимает из колчана, кончиком пальца пробует острие, .. »

(Сказка об Амуре и Психее. Апулей, «Метаморфозы или Золотой осёл», II в н. э. Перевод М. Кузмина, 1929. Кн. 5, § 23.)

Осознание того, что сегодня суббота, к Вике пришло не сразу.

На часах светилось 7:35, будильник уже проспала. Первыми чувствами были досада и обида на бессилие против природы, невероятно трудным представлялось встать, собраться и тащиться на работу. Голова раскалывалась, во рту — как в хлеву. Вика с отвращением представила мерзкую слякоть на улице, грязную толпу в метро… На машине с таким «послевкусием» — лакомый пряник для первого же ГАИшника.

«Когда же мы разошлись вчера? И что это было?.. »

И тут, как молния:

«Пятница! Сегодня суббота, уффф…»

Она облегчённо закрыла глаза и свободно откинулась на подушки, раскинув руки. На лице мелькнула блаженная улыбка. Ну, слава Богу! Только пол-восьмого, можно ещё часика два поваляться…

«А Сашка где?! » — Мелькнула новая мысль.

Девушка открыла глаза, безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд на белом потолке, и прислушалась. В квартире было тихо, ни шороха.

«А! Дрыхнет же. У него ведь тоже суббота! »

Она поводила руками слева-справа по постели, скосила глаза. Нет, понятно было, что спала сегодня одна. Не пустила его, хоть и напилась. Хорошая девочка, молодец! И тут…

В глазах аж потемнело! Виски сжало, как обручем.

— Ууу!.. — Разнёсся протяжный стон по всей квартире.

Испугавшись разбудить парня, она зажала рот рукой. Ей отчётливо вспомнился грязный подъезд, горячий мужской дух, болезненное ощущение спиной неровностей шершавого ствола, жалкие джинсы в луже, голая задница и любопытный нос таксы.

— Ммм… — Промычала она сдавленно, закусив ладонь.

За стенкой по-прежнему было тихо — ни скрипа, ни шороха.

Вика попыталась сосредоточиться, привести мысли в порядок и вспомнить. Они были в сауне, там пили пиво, потом поехали в ресторан. Сашки не было, он обиделся, напился, нахамил и свалил. Она была с Виктором. Нет, сначала с Игорем, но потом получилось как-то так, что с Виктором. Он, кажется, за ней ухлёстывал. Пили всё подряд — вино, коктейли какие-то, текилу. Это он грамотно её укатал. И всего добился, она отдалась, как сопливая школьница байкеру, прямо в подъезде, на ходу.

Она откинула одеяло, провела обеими руками по телу, сжала ладонями упругие груди сквозь ночнушку. Опустила руку под подол, погладила мягкую шёрстку, пощупала горячую размягчённую плоть — там было слегка влажно. В голове всплыло следующее воспоминание — она ласкает себя в ванне, доводя до оргазма фантазиями о мужских ласках. О Витиных, не о Сашкиных! О его объятиях, поцелуях и крепком горячем мужском органе!

— Ох-хо-хо… — Девушка подняла вверх прямую ногу, вытянула носок, и полюбовалась видом снизу, поглаживая бедро обеими руками.

На душе почему-то отлегло. Красивые у неё ножки! И грудка приятная. Она опять сжала груди, чувствуя, как набухают слегка соски. Внизу приятно защемило, прося ласки. Вика пощупала раскрытые губки, прижала ноющую головку через капюшон. Витя, вообще-то ничего, импозантный кавалер. Как он сладко целуется!

«Так! Надо встать. Что там Сашка? Хватит ему дрыхнуть! »

Она поднялась, накинула халат, по шуровала на полке в поисках трусиков, но потом решила, что походит пока так, без белья — лёгкое томное возбуждение просило какого-то продолжения. Голова вроде начинала проходить, вот только во рту по-прежнему оставалось противно.

И запершись в ванной, женщина занялась утренним туалетом.

Первое, что она услышала, выходя через час свежей, ухоженной, причёсанной, молодой и энергичной, это звук надрывавшегося телефона. Такая ситуация почему-то всегда вызывает переполох у любой женщины. Вика бросилась в комнату — нет, не туда; на кухню — нет; в коридор, в прихожую — вон он в сумочке!

Это был Виктор. Вика растерялась. Она не знала, что ответить. Стояла, тупо глядя в пульсирующий экран, и зажимала пальцем динамик сбоку, чтобы заглушить рвущие душу звуки. Девять утра… Чего ему надо?

Наконец, звонок затих. Она сунула телефон обратно в сумочку и пошла на кухню. Но он блямкнул опять. Она вернулась и взяла его с собой. На кухне было чисто, как в нежилом доме. Только её чашка из-под кофе стояла в раковине со вчерашнего утра.

Виктор в вотсапе написал:

«Привет! Как спалось? С добрым утром! »

Да, .. после вчерашнего он мог вообразить себе, что угодно.

«Сплю. » — Отписала Виктория и выключила телефон.

Огляделась по сторонам и пошла в Сашкину комнату.

Но там оказалось пусто! Диван сложен, постели нет. Она вышла в прихожую и теперь уже внимательным взглядом обнаружила отсутствие обуви и верхней одежды. Куда это он в такую рань? Ушёл, пока она была в ванной? Или? Нееет!.. Неужели не ночевал? Он же был вечером! Заходил к ней… Или нет?

Она растерянно помотала головой, пытаясь собраться с мыслями. Вернулась на кухню, села, взяла телефон. Увидела, что он выключен. Включать не хотелось. Чего это она должна ему звонить? Пусть сам звонит. Она отложила телефон и включила чайник. Через несколько секунд кухня наполнилась уютными шкворчанием нагревающейся воды.

Виктория сидела на табурете за столом, аккуратно отхлёбывала из чашки горячий кофе, смотрела в окно на хмурое утро и перебирала в голове эпизоды вчерашнего дня. Какие-то моменты вызывали в ней чувство стыда, их хотелось забыть, как будто не было, но она заставляла себя упорно вспоминать.

Как она заголялась перед всеми, демонстрируя пятна на коже. Как Сашка бесстыдно тряс перед ней своими чреслами. И перед Виктором! Как в ресторане тёрлась, танцуя пьяненькая с мужиками. Как неумело отдавалась полузнакомому парню на улице, заголяя задницу под дождём. Как осуждающе смотрел на них сосед с собакой…

«Нет, был же Сашка! » — Она опять тряхнула головой, оборачиваясь на дверь. — «Заходил в ванную, когда я пришла без штанов. »

Она встала, прошла в ту комнату. Было не понятно. Когда он уехал? Утром? Рано? Ночью? Сашка помогал Виктории с ипотекой за квартиру, и эта комната негласно считалась его. Как бы в преддверии единения в общей спальне, когда они решат пожениться. Когда они решат…

Когда она решит! Он-то давно всё уже решил. И сделал.

Ну, не любила она его! С ним хорошо, удобно, как с братом. Родственник. Сожитель… Не лежала у неё душа, как только речь заходила о свадьбе. Впрочем… А что ей ещё нужно? Живёт, как у Христа за пазухой. Всё у неё есть. Квартира есть. Машина есть. Работа есть. Мужик есть. Красота есть! Молодость уходит, ну и… Живи в удовольствие! Давно надо было соглашаться.

«Куда же он всё-таки делся? »

Она открыла шкаф, потрогала вещи. Подошла к столу, подняла крышку ноутбука. Экран засветился, приглашая ввести пароль. Она ткнула «ввод» — нет, так не пройдёт. Пароли он с ней не обсуждал. Да и вообще… А что он с ней обсуждал? Что она знает? Вот где он сейчас может быть, почему ушёл? Ничего ведь не сказал и не звонит!

«Стоп! А как? » — Вика аж вздрогнула от осенившего её откровения. — «Телефон-то выключен! Вот блондинка, блин! »

Она бросилась на кухню, включила телефон и уселась, с нетерпением вглядываясь в экран.

Телефон включился, загрузился и… затих. Никаких звонков, никаких сообщений не последовало.

Она допила холодный кофе и набрала номер.

— У-лю-лю… Аппарат абонента выключен или находится…

— О-па! Вот это да! — Теперь уже любопытство её разыгралось не на шутку.

Она ведь и вправду не любила парня, и по большому счёту ей было всё равно, где он и что с ним. Но сейчас в душе поднималась досада, обида и злость:

«Что за дела?! Как он мог? »

Она давно привыкла к нему, как к собственности. Это её парень, он всегда, когда нужно, под рукой и делает всё, что нужно. А что сейчас нужно? Ну, .. Должен быть здесь! Она с утра навела марафет, вышла похвастаться своей красотой, а его нет. Как же так? Ничего не сказал и ушёл… А почему, собственно? Что ему не так? Что он вчера бухтел? Нажрался, как свинья, матерился, как сапожник. Что это на него нашло? Кто вообще ему дал право так с ней разговаривать? И так вести себя на людях. Козёл!

Она открыла вотсап и написала Виктору:

«Привет! Нормально. Как сам? »

«Привет!"— Тут же откликнулся он. — «Проснулась? Пойдём на выставку? »

«Кудааа?! »

Телефон зазвонил — Виктору надоело писать.

— Алло!

— Привет, Виктория! У меня два билета в Пушкинский на одиннадцать. Я тебе звонил, ты трубку не берёшь. Пошли! Ещё успеем. Там импрессионисты со всего мира, билеты за месяц разбирают.

— Ты вчера сказать не мог?

— Хотел, а потом забыл. Мы так… расстались скомкано.

— Ну, куда сейчас? Я не могу…

— Пойдём! Ну, пожалуйста! Это супер-выставка. Не попасть.

Виктория аж телефон от уха отодвинула — настолько он жарко в него кричал.

— Собирайся! Ты же встала уже? Сколько тебе надо? Давай, через час на Кропоткинской. Я бы заехал за тобой, но там машину некуда ставить, поэтому пешком.

— Ну, .. я не знаю…

Это был сигнал. Почуяв нерешительность в голосе, Виктор моментально её уговорил и довольный повесил трубку.

«А что, собственно? » — Спросила себя Вика. — «Я, как знала с утра, давно собралась. Одеться, и можно ехать. »

Она вернулась в спальню, скинула халат. Поддёрнула перед зеркалом подол ночнушки и повертела попой, любуясь своими ножками. Потом стянула рубашку совсем, полюбоваться гудками, которые красиво ложились на ладошки. Первым делом она надела чёрные чулки с широкими резинками и зарылась в гардероб в поисках подходящей юбки.

— Я ему покажу, какие бывают ножки!..

Надо сказать, что произведённый эффект превзошёл все её ожидания. Виктор видел Викторию на пикнике, на работе, видел почти голой в бане, даже без штанов на улице. Но такой дамы он никак не ожидал встретить в музее субботним утром. При встрече в метро он попытался обнять, потянулся губами поцеловать, но девушка мазнула слегка щекой по щеке и отстранилась. Они чинно прошествовали под руку до музея, а когда сдали в гардероб верхнюю одежду, у парня отвисла челюсть. Перед ним стояла элегантная дорогая модель прямо с подиума. Подниматься по шикарной парадной лестнице Пушкинского с шикарной дамой, приотстав на ступеньку, было невероятно приятно и гордо. Жаль, что он не сообразил смокинг с утра надеть.

Выставка, конечно, была великолепна, и Виктории, кажется, здорово понравилась, но вот Виктор по сути всё время находился в трансе под магией неземной красоты своей спутницы. А они пробродили там без малого два часа, пока Вика не пожаловалась, что устала. Не от каблуков и лестниц, а от впечатлений. Они вышли на улицу и пошли по бульвару, живо обсуждая, почему Ренуара называют импрессионистом, а Коровина реалистом. Сошлись во мнении, что по кучкам — Пьер-Огюст тусовался с парижскими коммунарами, а Константин с русскими передвижниками.

— А поехали ко мне! — Невинно предложил Виктор, не прерывая разговора.

— Зачем? — Наивно спросила дама.

— У меня есть бутылка Пино Гриджио из Венетто и Темпранильо из Риохи.

— Я хочу кофе.

— Растворимый. — Виктор крепко ругнулся в душе от досады, что так до сих пор и не купил машинку Nespresso! — Ну, зайдём куда-нибудь, выпьем, а потом поедем ко мне.

Они шли, разглядывая фасады домов. Дождя не было, но было хмуро и сыро. И бульвар, который в тёплую солнечную погоду выглядел бы наверняка радостно и нарядно, сейчас был мрачным и давящим.

— А пошли в кино? — Вдруг остановилась Виктория и потянула спутника за руку.

— На что? — Обернулся Виктор.

— Какая разница? Что будет.

— Надо ехать куда-то… Где тут кинотеатр? Тут на Гоголевском вон и кафе-то никаких нет, кофе попить.

— Сейчас до Арбата дойдём, там всё есть. — Потянула спутница его вперёд.

— Кино? Не помню. Театр — да.

— Не на Старом, так на Новом.

— Далеко! Ты говорила, что устала.

— Да нет, не далеко. Вон уже Сивцев вражек.

— А ты откуда знаешь? Бывала тут?

— Я много где бывала. — Вика игриво ткнула кавалера локтем в бок. — Я же водитель! Ты давно ездишь? Я с детства.

— Водитель… Скорее жокей! — Отшутился Виктор. — Чего так больно локтями в бок тычешься?

— Тычок локтем — точно, вот что я хочу! — Воскликнула Виктория и попыталась ускорить шаг, устремляясь вперёд. — Надж — знаешь такое слово? Nudge. Пинок, тычок. Традиционный американский коктейль — горячий кофе с алкоголем, кофе-надж.

— Не знаю. Таких много — айриш кофе, по-ямайски, с виски, с ромом. По-французски с коньяком.

— Нееет! Это специальный коктейль. Как они его позиционируют, особенно хорош в промозглую сырую зимнюю погоду. У нас сейчас как раз их зимняя погода. Вон, на Арбате зайдём — здесь точно должны знать coffee-nudge.

Они зашли в Шоколадницу. И действительно, в меню был такой коктейль. И рецепт нетривиальный, коньяк тоже входит. Виктору понравился.

Пока они шли рука об руку по улице, Виктор особенно не заморачивался и чувствовал себя в своей тарелке. Но стоило девушке раздеться, как вид попки, туго обтянутой узкой юбкой, изящной талии, стройных ножек в разрезе лишал его дара речи и превращал в тупого зомби, обуреваемого единственной мыслью. Это он ещё не знал, что это не колготки!

— Ну, идём в кино?! — Напомнила Вика, когда они расплатились.

— Пойдём… — Нехотя согласился Виктор, даже не пытаясь скрыть апатии. — А куда?

— «Октябрь» на Новом Арбате, а лучше вон — «Художественный» через дорогу.

— Точно! Вон же он. Я и забыл, тыщу лет в нём не был.

Выбор сеанса был недолгим — ближайший! Собственно фильм значения не имел. Он купил билеты на диван в последний ряд. В субботу в два часа дня в зале сидело по разным местам ещё человек десять. Когда погас свет, пока технологии Dolbi-Digital не лишили слуха, Виктория склонилась и горячо шепнула ему в ухо:

— Я тебе ещё не сказала спасибо. Мне очень понравилась твоя выставка, молодец, что пригласил.

Виктор осторожно положил руку ей на коленку.

Она осторожно положила свою сверху и тихонько убрала ему назад. Так они сидели оглушённые и пялились в экран. Что там видела Вика — не понятно. Виктор ничего не соображал. Он только ощущал тепло её ладони на своей руке.

Вдруг она повернулась к нему, обхватила за шею и притянула к своим губам. Поцелуй был взасос и таким долгим, что у обоих кончилось дыхание. Они отпрянули друг от друга, перевели дух и возобновили оральные ласки. Теперь Виктория подносила открытый рот, не стараясь сильно прижиматься, а игралась язычком, то облизывая его губы, то засовывая поглубже в рот и дразня его язык. Она взяла его за кисть и положила его ладонь себе на грудь, приглашая погладить. Он пощупал её сквозь грубую ткань шерстяного пиджака, попытался расстегнуть пуговицы. Вика помогла ему. Потом расстегнула пуговицы на блузке, вытащила низ из юбки и развела полы.

— Поцелуй мне грудку! — Прошептала она ему в рот и потянула голову вниз.

Он склонился, пытаясь пролезть под кружевной бюстгальтер. Вика просто задрала его вверх, стянув на шею. В отблесках мерцающего света с экрана белая грудь, казалось, сама светилась. Виктор прикрыл её собой, жадно ища соски губами. Нашёл один и стал методично облизывать, посасывать и прикусывать. Второй сосок он нащупал рукой и ласкал пальцами, поглаживая, сжимая и даже тихонечко скручивая.

Вика запрокинула голову и глубоко дышала, прижимая его за волосы к груди. Вторую руку она просунула вниз ему между ног и попыталась там что-то нащупать. Поводила пальцами вдоль ширинки, потрогала пояс, но ничего сделать не смогла и стала просто дёргать за ремень. Виктор, не отрываясь ртом от любимой соски, полез помогать — расстегнул пряжку, пуговицы, молнию на брюках. Женская рука тут же юркнула в трусы и ухватилась за набухший член, пожимая его, как будто здороваясь. Виктор чуть привстал и приспустил штаны. Член вырвался на свободу и заторчал, расчехляя упругую головку. Она схватилась за неё, как за ручку коробки передач у себя в машине. Кажется, она не знала, что с ним делать потому, что так и продолжала сжимать и разжимать кулачок.

Виктор оставил грудь и опустил руку вниз на вожделенное колено. Погладив, он попытался проникнуть между ног под юбку, но не тут-то было — юбка была на столько узкая и тесная, что дальше середины бедра было не добраться. И тут Вика в свою очередь помогла ему. Она опустила руки, чуть приподнялась попой, провела как-то сверху вниз, расстёгивая молнию, и просто разложила юбку по сторонам, как банное полотенце.

Внизу сразу тоже побелело. Виктор опустил руку и аж задрожал. Вместо ожидаемого сопротивления холодной искусственной ткани он ощутил тепло гладкой нежной кожи на голых ляжках, мягкую шерсть на лобке и влажную упругость половых губ. Не было колготок! И трусиков не было! Вот тут его член вздыбился колом.

Вика отодвинула его, склонилась и, опустив ладонь по стволу к основанию, наделась ртом на торчащую головку. Облизав её, пососав, причмокивая, даже чуть покусав зубками, она стала методически двигать головой, насаживаясь на член по всем правилам минета.

Виктор смотрел сверху на то, как колышется копна густых чёрных волос, сжимаются плечи, двигается спина. Ему было ни до чего не дотянуться, кроме грудей, и он сжимал их ладонями, сколько мог. Несколько раз он попытался достать рукой ей между ног, но она отодвигала его, чтобы не мешал. Он расслабился, просто лаская одной рукой её грудь, а другую положил на затылок и поглаживал через волосы пальцами за ушком.

Представив ещё раз, как он поднимался сегодня по парадной лестнице рядом с шикарной дамой в сексуальных чулках и без трусиков, он почувствовал приближение оргазма. Виктор похлопал Викторию чуть по затылку, а потом потянул слегка голову за волосы вверх, но она только мотнула головой, что-то промычав, и продолжила с новой силой.

В последний момент, он оттолкнул девушку двумя руками и еле успел натянуть трусы, зажав головку в кулак, когда из неё начали бить горячие густые струи. Тело выгнулось дугой, выпирая таз вверх, дыхание сбилось и зашлось. Ткань в кулаке становилась мокрой и липкой. Он потихоньку опустился, отдышался, попытался обтереться трусами. Вика склонилась обратно, отводя его руки, поцеловала и попробовала ещё пососать. Головка быстро сдувалась и теряла упругость.

Теперь Виктор заставил девушку откинуться на спинку, чуть сползти вниз, задрать ноги на сиденье и раздвинуть колени. Он припал ртом к упругой груди, ловя губами колышки торчащих сосков, а руку запустил между ног, размазывая обильную влагу по нежным губкам, пытаясь пальцами задрать капюшончик и подразнить маленькую головку.

Когда-то давно жена шептала ему в моменты интимной близости: «Витя, найди мой клитор! » Он старался, но находил ли, так и не понимал. Здесь ничего и понимать было не надо. Не смотря на темноту, он точно был уверен, что ласкает клитор, и делает это правильно так, как девушка поощрительно гладила его по затылку, сжимала ладонью грудь, подставляя сосок под его губы, елозила тазом и толкалась навстречу его пальцам и прямо задыхалась то ли от счастья, то ли от экстаза. То ли это одно и то же.

Наконец, Вика выгнулась, судорожно прижимая голову парня к груди, ноги её задрожали. Виктор обильно смочил два пальца во влагалище, ощупав его изнутри, энергично потёр ими между половых губ под лобком. Она оттолкнула его руки, опустила ноги на пол, зажала свои кулачки между ними и задёргалась в конвульсиях, громко выкрикивая:

— А! А! Ааа!..

Спасибо, Dolbi-Digital!

Всё можно было ожидать, но… Чтобы на улице их ждало голубое небо и яркое солнце! Фантастика!

Или знак?

Глава 4 УЮТНОЕ ГНЁЗДЫШКО

«... страсти нет никакой, очарования, прелести, всё стало неблаговидно, грубо и дико; ни браков супружеских, ни союзов дружеских, ни от детей почтения, но всеобщее позорище и от грязных соединений горечь и отвращение. »

(Сказка об Амуре и Психее. Апулей, «Метаморфозы или Золотой осёл», II в н. э. Перевод М. Кузмина, 1929. Кн. 5, § 28.)

Постепенно Виктор привёл в порядок свою холостяцкую двушку на Автозаводской. В принципе, это оказалось не так уж и дорого. Зато теперь самому стало приятно возвращаться домой. И не стыдно приличную даму пригласить. Он пока не практиковал, но мечта была.

Симпатичная, аскетичная, но чистенькая кухня. Удобная красивая ванная комната... В кабинете стол, стул, компьютер, кресло, книжный шкаф, большое окно. Не сказать, что уютно, но функционально, удобно.

Одной из тайных фантазий у него всегда была большая кровать. И он её воплотил. Теперешняя его постель занимала всю спальню и позволяла подойти с трёх сторон, не имея лишних бортов и спинок. Только в изголовье к стене прижималась элегантная и сложная деревянная конструкция со множеством ниш, полочек, кнопок, пультов управления светом, шторами, кондиционером, телевизором и прочей техникой. Здесь под рукой можно было держать и телефон, и книжку, и бокал шампанского. Он иногда брал с собой в постель стакан виски или чашку кофе, шампанское пока ждало своей очереди...

А ещё ему давно не давала покоя идея-фикс с галереей шикарных картин. Он купил четыре плазмы: две поменьше — на кухню и в прихожую, одну большую в спальню и одну огромную — тоже в спальню.

На кухню — это телевизор, чтобы бубнил по утрам, пока собираешься на работу. Та, что побольше, — тоже телевизор в спальню напротив кровати, чтобы щёлкать каналами перед сном. А вот из двух остальных он сделал картины — заказал в багетной мастерской солидные рамы в размер, ту, что поменьше, повесил в прихожей напротив входа, огромную в спальне сбоку.

Долго и тщательно собирал в Интернете изображения картин известных живописцев, порой приходилось жертвовать шедеврами, если они не вписывались в раму по размерам. Записал несколько коллекций и запрограммировал слайд-шоу в мониторах: тот, что в прихожей, показывал в основном пейзажи Шишкина, Айвазовского, Тёрнера, Беренса, меняя картинку один-два раза в сутки. В спальне раз-два в час сменялись шедевры ню — романтические богини Ботичелли, пышные грации Рубенса, похотливое мясо Дали, эротические образы Синьяка.

Поначалу всё это обустройство жилья делалось с представлениями о какой-то абстрактной "прекрасной даме". Всё вообще делалось с мыслями о даме. Воображение рисовало, как он, помогая снять пальто, с видом ценителя комментирует, небрежно махнув рукой на стенку:

— Всё-таки восхищает способность Доудена передавать акварелью блики на воде так, что слепит глаза!

Или в спальне, зарывшись в обнимку в пышные невесомые подушки после всего:

— Представляешь? Эту Леду нарисовал Николай Калмаков в 1917 году! Кругом террор и революция, а у него откровенная зоофилия. Ты знаешь, кто такая Леда? Рассказать?

Но постепенно эфемерный образ принимал всё более и более определённые черты конкретной женщины. И теперь он часто ловил себя на том, что почти вслух обсуждает с Викторией каждую свою картину. Затащить её сюда стало новой идеей-фикс.

Одинокие ночи в шикарной постели вместо романтических грёз всё больше и больше стали мучать вполне откровенными плотскими желаниями. Сначала он ускорял темп слайд-шоу. Потом стал выискивать в Интернете и списывать всё более и более откровенные картинки. Потом стал разбавлять живопись эротической фотографией. Потом уже даже и не эротической. Потом...

Потом он заставил себя остановиться. Всё же визит Виктории мог случиться в любой момент, он верил, что добьётся рано или поздно, она придёт, а у него тут такая... порнография, извините. Ради чего было потрачено столько сил и средств? Он почистил все коллекции и вернул их к первоначальному варианту — только общепризнанные шедевры. Правда, и Густав Курбе с «Происхождением мира» к ним относился.

Теперь он увлёкся музыкальными клипами. Удовольствие ему доставляли довольно оригинальные сюжеты. Он копался в порнушке Интернета, выискивал понравившиеся ему короткие ролики и клал на какую-нибудь знаменитую музыку. Работа была скрупулёзная. Во-первых, подавляющее большинство порно фильмов эстетического удовольствия не доставляет, приходилось очень долго искать. Во-вторых, не будучи профессионалом и не имея профессиональных инструментов, подогнать видеоряд под музыкальный ритм представлялось неимоверно сложным. И он очень гордился, когда ему что-то удавалось.

Вершиной творчества стал клип на знаменитую песню Давида Тухманова «Как прекрасен мир» с одноимённой пластинки 1972 года. Его привлекла сцена утреннего акта любви, бесхитростно заснятая двумя любителями без каких-либо прикрас и ретуши. Совершенно обычная молодёжь с прыщавой кожей и блеском неподдельного счастья в глазах.

Ты проснёшься на рассвете,

Мы с тобою вместе встретим

День рождения зари.

Как прекрасен этот мир,

Посмотри!..

Удалось добиться, чтобы отдельные движения глаз, губ, жесты рук, повороты тел в определённые моменты совпадали с музыкальными поворотами, тактами и движениями. Как в танце. И банальный неумелый половой акт наполнился такой душевной силой, что получился шедевр, заставляющий трепетать все чувства, задыхаться от красоты, любви и счастье.

Виктор понял, что создал произведение искусства. И, конечно, ему нестерпимо захотелось им поделиться, похвастаться. Он подумал, что ЭТО он может показать Виктории, она оценит и поймёт. Нужен только повод и подходящая обстановка.

«Надо что-то делать! » — Подумал Виктор и сел в постели, отложив книжку в сторону. — «Уже Новый год на носу».

Он взял пульт, пролистал несколько каналов и с досады выключил телевизор. Прайм-тайм, одиннадцать вечера, такая дрянь! Или мыло или тупой галдёж ток-шоу. Откинувшись на подушки, он воззрился в потолок и опять стал думать, как завлечь Вику. Все планы возлагались на завтрашний корпоратив. Тут и неотвратимость встречи, и алкоголь — если постараться, всё можно устроить, как надо.

Поведение девушки вызывало недоумение и растерянность. После того свидания на выставке с предельно откровенной сценой в кино продолжения не последовало. Никакого. То есть, вообще! Вдвойне удивительно, что девушка была не пьяненькая, позволяя такое поведение, чтобы потом одуматься, а, как говорится, в трезвом уме и ясной памяти. Так жаждала любви и готова была дарить её. И — как отрезало. На контакт не идёт. На звонки отвечает односложно — то некогда, то неудобно говорить. Что же у неё за отношения с этим рыжим? Или не в нём дело?

Виктор вздохнул и снова взял книжку в руки. Михаил Кузмин «Занавешенные картинки» — пикантные стишки. Открыв в своё время запретные книжки с эротикой классиков, Виктор разочаровался. Они оказалась далёкими от классической эротики типа «Эмануэль» или «Роман Виолетты» Дюма. Все эти "озорные" Лермонтов, Пушкин — барковщина. Мужики — хоть и гении — изгалялись в похабщине, ёрничали, насмехались над тем самым "прекрасным полом", который так превозносили в светских стихах. Кузмин — поэт и композитор, драматург и переводчик, писатель и критик — тоже гений и недалеко от них ушёл. Но всё же ХХ век, уже эротика в литературе сложилась, как жанр, уже издавались женские романы, написанные женщинами. И у него можно было прочесть что-нибудь романтически эротическое, распаляющее воображение.

Острятся перламутром ушки,

плывут полого плечи вниз,

и волоски вокруг игрушки

взвились.

Покров румяно-перепончат,

подернут влагою слегка,

чего не кончил сон, — докончит

рука.

Он вообразил, как девушка сейчас, разрумянившись под одеялом, щупает свою влажную плоть, раскинув умопомрачительные ножки. Так нестерпимо захотелось к ней туда! Рука непроизвольно опустилась и сжала свою припухшую плоть, вызывая приятную истому в организме. Вспомнились и перламутр в ушках, и покатые плечи, двигавшиеся с головой вверх-вниз у него на коленях.

Панель на стене сменила красное тело раскинувшейся на кушетке красотки Модильяни на репродукцию Синьяка «Волна». Эта была одна из самых любимых его картин. Обнажённая девушка лежит лицом к зрителю, сомкнув ножки, в пене прибоя на краю пляжа. Вполне невинное ню для начала ХХ века. Но! Выражение раскрасневшегося лица настолько эротично! Куда там откровенно разложенным моделям Модильяни. Чувствуется, что девушка сомлела от только-только испытанного оргазма. Художник, безусловно, гениален. Переданы чувства и настроение, живо прорисовано идеальное тело, пенистая прозрачная волна не уступает Айвазовскому.

Копна густых каштановых волос напомнила Виктору причёску Вики. У неё тоже красивые волосы, только чёрные. Пальцы вспомнили ощущение их в кино. Половой орган внизу ощутимо напрягся. Он сжал его в кулаке, пробуя на изгиб. По телу пробежала тоже «волна» — волна желания и удовольствия.

Виктор откинулся, закрыл глаза, и занялся своим желанием, вспоминая, как он целовал сладкую молочную грудь и ласкал нежную влажную плоть. Там тоже было довольно много густых волос. Их приходилось раздвигать, разглаживать, а то они путались и норовили попасть в щель вслед за пальцами.

«Наверное, у Вики тогда в темноте было такое же выражение лица, » — подумал парень, — «как у этой девушки в воде. »

Он медленно щупал напряжённый ствол, сжимая сквозь крайнюю плоть разбухшую упругую головку. Забирал в горсть мошонку и сжимал её несильно в ладони, доставая пальцем до заветной точки чуть ниже самого корня, при нажатии на которую половой член напрягался ещё сильнее и ныл, выпрашивая ласки. Как ему было хорошо тогда в Викином рту! Как он наслаждался под её ласками! Вот если бы ещё в тот ротик попасть! В заветный...

Виктор не мог вспомнить ощущений от того соития, стоя, под деревом. Он помнил образы, видеоряд. А чувства — нет. Помнил, что было тяжело, неудобно, неуютно и стыдно. Поэтому он заставил себя переключиться обратно на воспоминания из кинотеатра.

Ах, какой вид в мерцающей полутьме имели расставленные буквой М умопомрачительные ножки в чулках! Как приятна на ощупь была нежная атласная кожа внутри бёдер! Как трепетало всё девичье тело и заходилось дыхание от его ласок маленького скользкого носика между раскрытых пухлых губ. Жаль, он не мог склониться, как она перед этим к нему, и достать языком до её напряжённого жаждущего кончика. Но и так — он загнал её на вершину блаженства, заставив выть от восторга и содрогаться в конвульсиях.

Виктор сжал свой орган в кулак и стянул с силой всю кожу вниз. Затем натянул обратно, пряча головку в кулаке. И так стал двигать всё быстрее и быстрее. Дыхание его сбилось. Стало подкатывать знакомое желанное чувство разрядки. Он скинул одеяло, выгнулся, сжав бёдра, и, не переставая двигать рукой, стал выстреливать в потолок густые горячие струи, которые, описывая дугу падали ему на живот, на грудь, на шею и на постель вокруг.

Он протяжно застонал, чувствуя облегчение, и расслабленно рухнул навзничь, раскинув руки и ноги. Член постепенно опал, скукоживаясь и превращаясь из крепкого орудия в мягкий мокрый хвостик. Виктор вытер разбрызганную сперму одеялом, перевернул его, накрылся, повернулся на бок и через полминуты заснул, сжимая свой хвостик в кулаке.

Проснулся он рано ещё до будильника и прямо с юношеской эрекцией. Зажатый в кулаке ствол торчал несгибаемо, как кость. Со стены тусклым светом на него безразлично смотрела Океанида Бугро. Роскошное белое тело разложено на пляже у кромки воды с набегающей сзади зелёной волной. Один в один сюжет вчерашней картины. Вот совпадение! Но эта не возбуждала, даже не смотря на уже жёсткий стояк и яростное томление внизу живота.

Он поломал, покрутил требующую ласки плоть, пытаясь отвлечься и заставить себя остыть. Вот-вот вставать, не время предаваться онанизму. Не смотря на частую практику и постоянное желание, Виктор всё же стыдился своего рукоблудия и всегда осуждал себя после. Он сосредоточился на планах на грядущий день.

С утра надо было на работу, а после обеда в главный офис.

"Поехать на машине? Потом загнать её обратно домой, и в контору уже на метро..." — Вечером предполагалась пьянка, за рулём уже не вернёшься.

Он где-то надеялся, что может вообще не вернётся. В два часа торжественное собрание в конференц-зале. Потом всех на автобусах к четырём везут в Останкино. Там заказан боулинг. Целиком, все дорожки. А в шесть банкет в ресторане с Дедом Морозом. В том же здании внизу. Именно место позволяло надеяться, что что-нибудь уж он сегодня замутит с Викой, — Останкино!

"Можно машину на работе оставить. А в контору со всеми на автобусе. Потом заберу... А вот и будильник!" — Виктор потянулся и хлопнул по шляпке звонка. — "Надо вставать."

Через пол-часа он спустился во двор и завёл свою «октавию». Размышления были такими. Какой-то раз на работу придётся пешком: либо сейчас, либо потом, если машину там оставлять. Потом не отвертишься, придётся. А сейчас? Очень не хотелось.

В офисе стояла суматоха. Конец года. Но он до полудня со всем управился, что планировал, и, не смотря на предновогодние пробки в Москве, погнал машину домой.

Всё сложилось удачно. Он успел поставить машину и приехать в контору даже раньше — без четверти уже сидел в конференц-зале.

Зал постепенно заполнялся.

— Привет! Ты один? — Деловым тоном спросила секретарша Аня и опустилась в кресло рядом.— А где ваши?

— Сейчас приедут. Я машину отгонял. — Ответил Виктор, стараясь оторвать взгляд от торчащих из-под узкой юбки соблазнительных коленок. — А ты?

— А нет никого. Вика заболела. У Светки конец года, говорит, никуда не поедет, ей до ночи сидеть. Остальные — кто где, у всех дела, не до собраний, потом приедут.

— А что с Викой? — Как можно равнодушнее спросил Виктор.

— Не знаю. В больнице, наверное. Я спросила, чем помочь, может подвезти чего, а она сказала, что не дома.

— В больнице — это серьёзно... — Изрёк парень растерянно и повернулся к сцене, где на экране при свете мелькали бледные корпоративные слоганы.

Интерес у него ко всему пропал. Мероприятие длилось не меньше часа, а он сидел, ничего не соображая, с пустой головой и тупо пялился на сцену. Он даже не замечал красивой дамы, сидевшей с ним рядом и дружелюбно пытавшейся с ним общаться.

Когда всё закончилось, Виктор вышел на улицу, закурил и набрал номер Виктории.

— Алло! — Раздался знакомый грудной голос на той стороне.

— Привет, Вика! Как дела? — Бодро спросил он.

— Нормально. — Последовал короткий ответ.

— Мне сказали, ты в больнице. Что случилось?

— Кто сказал? Нет, я дома.

— Ну,.. Ты не болеешь?

— Приболела.

— В боулинг не поедешь? На банкет?

— Нет.

— Температура? Лежишь?

— Нет. Температуры нет. Просто приболела.

Голос у Вики был совершенно спокойный, ровный и равнодушный. Она явно стремилась поскорее избавиться от него. Он это чувствовал и готов был уступить, но ему так не хотелось её терять.

— Тебе помочь чем-нибудь? Давай, я подъеду.

— Нет, я у мамы.

— Ааа... Ну, давай я к маме подъеду. Это где?

— Виктор, я у мамы в Тамбове.

— А твоя мама в Тамбове?

— Да, молодой человек, я из Тамбова. Я приезжая.

— Эээ... Так что у тебя болит? Или это нельзя говорить?

— Нельзя.

— Прости!

— Ничего. Пройдёт. После праздников вернусь.

— И давно ты... заболела?

— Вчера. Я отпросилась с работы, а там каникулы до десятого.

— Понятно... — Виктор растерянно замолчал, не зная, что сказать.

— Всё, Витя, пока! С наступающим! — И она повесила трубку.

— С наступающим, Вика... — Механически произнёс он гудкам.

Прострация, в которой он пребывал последний час, сменилась какой-то беспросветной тоской и злостью.

"Блин, дурак! Машину туда-сюда гонял..." — Он достал ещё одну сигарету и прикурил.

Народ рассаживался по автобусам.

— Виктор, мы здесь! — Раздалось из дверей переднего.

Там высовывался коллега и махал ему рукой поверх головы поднимающейся как раз Ани.

В другой раз вид туго обтянутой попки и красивых ножек в тёмных колготках безусловно не остался бы без его внимания. Но сейчас он скользнул по всему взглядом, отвернулся, сунул руки в карманы и пошёл к метро.

Выйдя на Автозаводской, он уже знал, что идёт не домой, а в ПивКо. Не смотря на висящую в воздухе предпраздничную атмосферу, бар был пустой, как и положено всем ресторанам между 16 и 19 часами буднего дня. То, что надо! До начала пятничного загула он уже успеет набраться и, может быть, даже доползти домой.

Глава 5 ПОРАЖЕНИЯ

«И эти, освежившись купаньем, занимают места на ложах среди товарищей, а прислуживанье за столом распределяется по жребию. Едят и пьют без всякого толка: кушанье целыми кусками, хлеб краюхами, вино ведрами. Не забава — крик, не пенье — оранье, не шутки — сквернословье, и вообще все похожи на фиванских лапифов полузверских и кентавров получеловеческих. »

(Апулей, «Метаморфозы или Золотой осёл», II в н. э. Перевод М. Кузмина, 1929. Кн. 4, § 8.)

Накануне Вика, вернувшись с работы в пустую квартиру, сидела в кресле перед телевизором, забравшись с ногами, и привычно тянула уже третий джин-тоник. «Ледниковый период» на экране уже порядком поднадоел. А что было делать?

Сашка её после пропажи вскоре обнаружился у своей бывшей. Это её обидно разозлило. Когда он бросал жену и разводился ради неё, это было в порядке вещей. А как он теперь бросил её и вернулся к жене — это постоянно раздражало и бесило.

Конечно, Вика была не глупая девочка, и на самом-то деле она понимала, что бесится не из-за Сашки, а из-за Виктора. Нет, из-за рыжего козла тоже! Но всё дело было, конечно, в том, что она влюбилась.

В этого новенького спокойного парня, так интересно рассказывающего обо всём подряд, такого заботливого и так к ней неравнодушного. Она это в полной мере ощутила и осознала, вернувшись после последнего свидания на выставке. И испугалась. Влюбляться в её планы не входило. Не дай Бог! У неё остался опыт со школы, после которого она зареклась в кого-либо влюбляться.

Вика закрыла глаза, и озноб покрыл кожу от воспоминаний…

*

У них во дворе жил старшеклассник, который играл на гитаре, выделывал невероятные трюки на велосипеде и улыбался пронзительно синими глазами. Звали его Антон. У него были красивые каштановые кудри, широкие плечи и рельефные бицепсы, когда он снимал тельняшку, вспотев от вело занятий.

Она втюрилась в него до беспамятства и всюду таскалась следом, как собачка, готовая с радостью исполнить любое его желание, лишь бы он обратил на неё внимание. Она играла с ними в карты, стояла у них на воротах, когда они гоняли мяч по коробке, бегала за пиццей. В общем, была в доску своим пацаном в компании мальчишек, как бы оруженосцем Антона.

В то лето кампания пополнилась двумя взрослыми парнями. Они весной вернулись из армии и шлялись по улице то ли в поисках работы, то ли просто в ожидании осени, где должна быть работа или учёба.

Антон как раз ждал осени, чтобы уйти в армию. В компании этих парней он сильно переменился — стал какой-то грубый и несамостоятельный, слабый. Вике было больно на это смотреть, и она всячески старалась поддержать его, услужить и даже защитить.

Как-то раз они собрались на шашлыки. Откуда возникла идея, кто предложил, она уже не помнила. Кажется, мясо оказалось у кого-то из тех парней. Наверное, у лысого (он так стригся).

— Поехали на Цну! — Предложил скинхед.

— Надо вина взять, — сказал второй. — И пива.

— Точно! Матрос, — обратился первый к Антону, — сгоняй!

Они звали Антона матросом. Фамилия Матросов, и он ещё любил тельняшки.

— Мне не продадут. — Возразил Антон.

— А, точно, ты же малолетка ещё. — Парень хлопнул его по плечу. — А деньги есть?

— Нееет, — растерянно протянул Антон и оглянулся на Вику, как бы ища поддержки.

— У меня есть! — Воскликнула девочка. — Я сгоняю.

— Тебе и подавно не продадут. — Махнул на неё парень. — Давай сюда! Сам схожу…

Вика сбегала домой, взяла деньги, заодно надела купальник на всякий случай и вернулась к ребятам.

— Надо бы тёлок позвать. — Сказал парень.

— Каких? — Спросил второй.

— Да каких-нибудь. Позвони!

— Сам звони! Я что, рокфеллер?

— Звони, не жмоться, — толкнул его лысый, — у меня номеров нет.

Тот чуть отошёл, отвернулся и стал звонить. Он хоть говорил и не громко, но Вике неприятно резали ухо матерные слова, только изредка разбавляемые междометиями.

— Всё, поехали! — Вернулся к ним звонивший. — Подъедут.

— А ты кому звонил?

— Жанке. Сказал, чтобы Мальвину ещё позвала.

Любопытно, что Вика помнила такие подробности и не помнила имён тех парней.

Они взяли мясо, купили трёхлитровую коробку вина, коробку пива (сколько там было банок, Вика не представляла, но думала, что много), взяли Антона, Вику, ещё одного мальчишку — тот в том году только шестой закончил — и поехали на речку.

Стояла приличная жара. На парнях были только шорты, а младший так вообще в одних трусах, на Вике тоненький сарафан. Приехав, первым делом залезли в воду. Купальник Вике очень пригодился. Антон оказался в плавках, а парни купались прямо в трусах. Причём, выйдя из воды, снимали их, чтобы отжать, без всякого стеснения. Она тогда впервые увидела настоящие мужские половые члены. В кустах густых вьющихся волос висели тёмные морщинистые колбаски, а под ними мешочки с тяжёлыми яйцами. У младшего был голенький писюнок — такие она видела.

Накупавшись, занялись шашлыком. Насобирали по берегу сушняка, веток, соломы. Разожгли костёр. Потом положили туда сучьев потолще. Пока готовились угли, пили пиво и играли в карты. Просто так в дурака. Взрослые ни разу не проиграли. Несколько раз ещё купались. Потом нанизали куски мяса на проволоку и стали жарить. Открыли вино. Стаканов не было, и старший достал нож и сделал стаканы из пустых пивных банок, срезав у них верх. Пили все, даже Вика. Даже Кирюха — так звали младшего пацана со двора. Пили пиво, жевали полусырой шашлык, запивали сладким вином.

— Где твои тёлки? — Толкнул скинхед второго в бок и откровенно почесал в трусах.

Второй достал телефон и стал звонить.

— Кинули, б…! Сказали, на халяву не дадут. — Парень грязно выругался и в сердцах запулил телефон в траву.

Потом очухался и полез его искать.

— Вот суки! — Поддержал его первый.

Вернувшись, парень долго не мог попасть в карман лежащих в траве брюк, пытаясь убрать телефон. Лысый потряс коробку с вином:

— Кончается… Сколько ещё там? — Оглянулся он назад.

— Четыре банки осталось. — С готовностью доложил Кирюха.

— Давай пока по красному. Подставляй стаканы!

Посидели ещё. В карты уже не хотелось. Был какой-то пьяный разговор ни о чём. Шашлык, кажется, никому не понравился. Но это не важно. Важен ритуал. Допили вино. Допили пиво. Парень обвёл взглядом пустынные окрестности:

— Эх, где тут купишь?.. Чё так мало взял?!

— Сам брал. — Отозвался второй.

— Ну, да… Сам. Надо бы сгонять.

— А деньги есть? — Спросил второй.

— Деньги?.. — Первый сосредоточил взгляд на сидящей на корточках Вике. — Неее, денег нет. — Помотал он головой.

Вика сидела по-турецки и механически тасовала колоду.

— Матрос! — Осклабился парень. — А у тебя ничего тёлочка-то. Как она?

Вика встала на колени и подвинулась к Антону.

— Ничего! — Неопределённо ответил Антон, взглянув на Вику.

— Ты её часто… это?.. — Лысый, дважды хлопнул ладошкой по кулаку, не отрывая взгляда от девушкиной груди. — Она чё умеет?

Он вдруг встал, покачиваясь, подошёл и присел к Вике вплотную. Обняв одной рукой за плечи, второй он оттянул лифчик.

— Какие сиськи у девочки выросли! — Он откровенно залез под лифчик и сжал грудь рукой. — Подруга, ты сосать умеешь?

Вика попыталась высвободиться и встать.

— Сиди, шлюшка! — Грубая рука прижала её к нему.

Второй тоже заинтересовался. Поднялся и встал над Викой, расставив ноги, и глядя сверху вниз, как первый мнёт её пухлые груди.

— Матрос, она у тебя послушная? Даёт?

Антон сидел рядом, глядя в землю и молчал.

— Ты чего молчишь? Жалко что ли? Ты чё, пацан? Попользуем и вернём.

— Пустите меня! — Вика стала вырываться. Но первый её схватил теперь обеими руками, а второй взял сверху за волосы и запрокинул голову.

— Матрос, скажи ей, чтоб не дёргалась. Пусть даст корешам. Она же тебе даёт? — Он приспустил трусы и вывалил своё хозяйство наружу прямо у Вики перед носом. — Матрос, она в рот берёт?

Он подёргал её за волосы: — Подруга, ты в рот берёшь?

Он взял свою колбаску в руку и стал тыкать мягкой плотью девушке в лицо.

— Ну, давай, открой ротик, сучка. — Приговаривал он, задирая её голову за волосы.

— Пустите! Отстань! Я буду кричать. — Вика вертела носом, уворачивалась и трепыхалась в сжимающих её объятиях.

Парень, что держал её, перебрался за спину, стащил с неё лифчик и теперь лапал груди обеими руками.

— Помогите! — Попыталась закричать девушка, но голос застрял в горле. — Антон, я не хочу! Помоги!!! — Промычала она вжатым в мохнатый пах ртом.

— Матрос, помоги подружке! — Прохрипел тот, что сжимал её груди. — Я приподниму, а ты стащи с неё трусы.

Вика забилась и задрыгала ногами.

— Ну, скорее! — Рыкнул лысый.

Антон опустился на колени и стал стаскивать с попки трусики.

Вика извивалась, брыкалась, дрыгала ногами и вертела головой. Дальше, чем с попки, Антону стащить не удалось. Девушка широко разводила ноги, болтала ими и била в землю. Тот, что сзади, воспользовался тем, что она так раскарячиласю, опустил руку в трусики и сильно сжал её между ног. Она непроизвольно свела бёдра, пряча беззащитную промежность, и в этот момент Антон стащил ей плавки аж до колен. Оказавшись стреноженной, она ещё потеряла свободу. Тот, что стоял, держал её за волосы за ушами и возил ртом по своим гениталиям. Он прижимал её носом к паху так, что она начинала задыхаться и непроизвольно открывала рот, пытаясь вдохнуть глоток воздуха. Он тут же старался просунуть туда свой толстый вялый орган.

— Я тебе укушу, сука! — Дёрнул он за волосы вверх и больно ударил коленом в грудь. — Соси, б…! — И с силой прижал к себе.

Нос её зарылся в густые заросли, не имея никакой возможности дышать. Она пыталась дышать открытым ртом. Жёсткие волосы больно натирали губы. Рот заполнило горячее мягкое тело.

Лысый, обхватив её сзади, ещё сильнее сжал одной ладонью грудь, а другой между ног. Вика сжалась ещё больше, и тут Антон совсем снял с неё трусики.

— Так, ну-ка покажи нам свою щёлку! — Парень опустил обе руки, просовывая ладони между сжатых бёдер, и стал разводить их в стороны.

Вика упиралась и сопротивлялась.

— Матрос, чё сидишь? Раскарячь её!

Антон, кажется не понял.

— Разводи коленки!

Антон взялся помогать.

— Пацаны! Смотри, какая шикарная пи.. а! — Лысый опять запустил руку в промежность и сгрёб в горсть половые губы. — Лохматая, пухлая, взрослая. Всё, хватит, отходи, пацаны! Матрос, поможешь, если что, подержишь.

Он завалил Вику на спину, навалился на неё сверху, зажал ей рукой рот, а второй стал задирать и отводить ногу, тычась в неё половым членом. Этот член, в отличие от того, был совсем не вялый, а крепкий, здоровенный и твёрдый.

Вика извивалась и корчилась под ним, стуча кулачками по спине и царапаясь, но он подмял её под себя всей массой, заставив распластаться, как лягушка с задранными лапками. Её душили слёзы, она не могла дышать от рыданий, не могла кричать, а только мычала зажатым ртом. Парень толкал и толкал ей между ног свой здоровенный дрын. Было больно. Потом вдруг стало очень больно, как будто её разорвали внутри.

Она на какое-то время потеряла сознание и утихла, а очнувшись, забилась с новой силой, как бешеная.

— Уф, не могу… — Насильник привстал над ней. — Как наждаком. Хоть нассать ей туда.

Все посмотрели вниз и увидели, что ляжки девочки перепачканы кровью. В крови был и весь половой член у лысого, что придавало ему особенно устрашающий вид.

— Ох, йо!.. — Лысый встал, глядя на свой орган. — Она целка. А чё не сказал?!

На глазах половой орган стал сдуваться, сморщиваться, крови, показалось, стало больше, она капнула несколько раз на песок.

— Пацан, а сколько ей лет?

— Н-не знаю. — Раздался растерянный голос Кирилла.

— Не тебя спрашивают.

— Не знаю, — отозвался Антон. — Пятнадцать, наверное.

— Твою мать! — Парень грязно выругался и пошёл к воде.

*

Вика замотала головой и открыла глаза. Не было сил вспоминать всё это в очередной раз. Особенно… Да, было больно. Было жутко, страшно, противно, но самое тяжёлое — это предательство Антона. Она его ненавидела. Еле пережила тот стресс. И теперь очень боялась попасть в зависимость опять к какому-нибудь парню, боялась влюбиться.

Вика встала, сходила на кухню и смешала себе коктейль ещё. Остановилась в прихожей перед зеркалом, разглядывая своё отражение. Она всячески старалась забыть Виктора, выбросить его из головы. Мужика надо? Без проблем! Разве трудно такой девушке найти себе мужика?

«Эх, жалко, Сашка ушёл! Сейчас бы я ему дала…» — Подумала девушка, сжав ладонью свою грудь и отхлёбывая из высокого стакана.

От двери раздался какой-то скрежет. Потом звук открывающегося замка. Дверь распахнулась, и на порог ввалился Сашка с огромным букетом роз.

«Лёгок на помине», — не без радости пронеслось в голове.

— Это ещё что за явление? — С напускной сердитостью воскликнула она, глядя, как парень, шатаясь, пытается разуться.

— Викусь, это тебе!

Букет был не огромный. Он был умопомрачительно огромный! Штук пятьдесят, а может, и все сто крупных калиброванных пурпурных длинноногих роз.

— Обалдеть! — Вырвалось у неё. Но тут же вдогонку — Что? Премию получил?

— Н-не важно… — Заплетающимся языком произнёс гость и махнул рукой. — Викусь, я пришёл тебя любить.

Парень шагнул к ней, сгрёб в охапку и полез целоваться. От него пахнуло такой кондовой сивухой, что девушку чуть не стошнило. Она попыталась вырваться и оттолкнула его.

— Фу, Александр, ты надрался, как… Как козёл.

Парень отшатнулся, больно ударившись головой о вешалку и сполз вниз. Смешно барахтаясь на полу, он стал подниматься, держась за стенки.

— Это н-не важно. Ты что — жена? А ну, иди сюда! Ты — моя Викуся, я пришёл тебя любить.

Он встал и снова схватил её в охапку. Она снова попыталась вырваться, но не тут-то было. Он прижал её спиной к стене, срывая пуговицы, распахнул халат и добрался до голой груди под тесной футболкой.

— Ты моя… Ты всем даёшь, я хочу! — Горячо хрипел он ей в ухо.

Запах перегара был невыносим. Она отворачивалась, больно прижимаясь щекой к стене, толкала его в грудь кулачками и пинала коленом куда-то между ног. Но, видимо, куда надо, не попадала.

Он сильно сжал пальцами предплечье, бросил мять груди и запустил руку между ног:

— Ой, и трусиков уже нет! А какие мы там лохматые! — Прохрипел он, пытаясь поцеловать её в шею. — Викусь, ты что, не бреешься? Ай-ай-ай! Сейчас все бреются.

— Отпусти, дурак, больно! Пускай твои шлюхи бреются.

— А твои кони тебе не говорили? Им нравится?.. Оох-йо! Ты что?!

Она, видимо, наконец, попала коленом куда надо.

— Ах ты!.. Шлюхи, говоришь? А ты кого тут без трусов ждала?

Он навалился так, что её лицо чуть не расплющилось о стенку. Его левая рука упиралась ей под горло, она чуть не висела, еле доставая кончиками пальцев до пола. Правой рукой он суетливо расстёгивал брюки.

— Я тебе покажу козел! Я тебя трахну, б…! Я тебя отдеру сейчас, как… как козу!

— Уйди, гад! Пусти! Я закричу. Больно! Синяки будут.

Он подлез под неё, подхватив одну ногу под коленку, и стал тыкаться эрегированным членом в пах. Потом взял его в кулак и попытался рукой засунуть в половую щель. Это и для любовников-то была бы не очень удобная поза, а насильно половой акт так было трудно осуществить. И он повалил её на пол, зажал рот ладонью, раздавил всем весом так, что она, как когда-то, раскорячилась по-лягушачьи, и вогнал, наконец, свой ствол в неё на сколько смог.

Она подумала, что накаркала, только что вспоминала тот страшный день, и вот — пожалуйста!

Конечно не было уже той боли, того страха. Той обиды за предательство любимого. Сегодня бессилие не было таким уж ужасным. И она успокоилась, затихла и отдалась звериному напору своего бойфренда. Пусть его! Он долбил её отчаянно. При этом даже не удосужился снять джинсы. Даже пояс расстегнуть. Нет, только молнию на ширинке, чтобы конец высунуть. Как будто это писсуар. Грубая ткань больно тёрла нежную кожу между ног.

Она где-то читала, что у пьяных эрекция сильнее и длится дольше, и автор рекомендовала дамам подпаивать кавалеров перед соитием. Вот только что с перегаром делать? Наверное, надо шампанским. Так сколько здоровому мужику шампанского надо, чтобы он опьянел? Впрочем, не её дамское дело — кавалеры платят. Надо только следить, чтобы они себе водяры не заказывали.

Процесс для неё не имел ничего общего с актом любви. Ничего не чувствуя, кроме грубого трения джинсовой ткани, она дёргалась всем телом под напористыми толчками, размышляла о ерунде и просто ждала, когда он кончит. Мелькнула мысль, а смазки-то выделилось достаточно, чтобы он так энергично елозил там внутри — видимо, тело действительно истосковалось по мужику.

Наконец, она почувствовала, что он захрипел по-другому, сильнее напрягся и ускорился. Превозмогая отвращение, она повернула лицо и громко сказала:

— Только не в меня. Убью!

Через пару секунд насильник поднялся над ней на колени и, уставившись в распахнутые врата центра вселенной, сдоил рукой со своего конца приличную лужу спермы ей на живот. Потом рухнул без сил рядом и засопел, а вскоре и захрапел.

Вика выбралась из-под него и пошла в ванную. Но через несколько секунд вылетела оттуда с воплями:

— Ты что наделал гад?! Ты посмотри!

Она пнула в сердцах несколько раз бесчувственное тело.

— Ты смотри, какой синячище! Как я теперь на работу пойду?

Половина лица имела жёлто-коричневатый припухший вид. И руки были в жёлтых пятнах.

Ну, руки — ладно, в рукава спрячем. Но с фингалом на лице-то как? Завтра новогодний корпоратив… Бабой-Ягой что ли гримироваться? А с утра, на собрании?

Гад! Скотина! Она перешагнула через тело и пошла в спальню. Голый живот ощутил влажный холодок. Она посмотрела на белёсую липкую жидкость, стекающую в лобковые волосы, размазала сперму по животу ладонями, рухнула на постель лицом в подушки и разрыдалась, не в силах сдерживать слёзы.

Глава 6 И ПОБЕДЫ

… и, протянув ей чашу с амброзией, говорит: «Прими, Психея, стань бессмертной. Пусть никогда Купидон не отлучается из объятий твоих, и да будет этот союз на веки веков».

(Сказка об Амуре и Психее. Апулей, «Метаморфозы или Золотой осёл», II в н. э. Перевод М. Кузмина, 1929. Кн. 6, § 23.)

Прошли корпоративы, отгуляли новогодние праздники, закончились каникулы… В январе Витька Вику не видел. Уже и пол-февраля отработали, через неделю 23-е. Освоившись уже в компании, Витя был уверен, что мужской праздник без внимания не останется, что-нибудь контора замутит. Он опять лелеял надежду на коллективное мероприятие, чтобы оказаться с Викой рядом, подпоить девушку и затащить, наконец, в столь тщательно подготовленное для этого гнёздышко.

С утра Виктор был ещё в Челябинске. Бродил по аэропорту в ожидании посадки на московский рейс. Куда бы он ни поворачивал, ноги сами собой приводили к ювелирному киоску. Не ювелирному даже, скорее к сувенирному, торгующему бижутерией из уральских самоцветов. Уже полчаса, как глаз его лёг на малахитовые серьги.

Очень изящные серёжки для такого, в общем-то, не ювелирного, скорее поделочного, камня. Было ещё колечко, тоже симпатичное, но кольцо дарить — это символ, кольцо малознакомым женщинам не дарят. Серьги можно, но двенадцать тысяч! Впрочем, деньги были, а цену можно и не показывать, дабы не вызывать лишних кривотолков.

Наконец он решился:

— Здравствуйте! А можно посмотреть вон те серёжки, пожалуйста!

— Какие? Зелёненькие? — Приветливо засуетилась полная круглолицая женщина, обрадовавшись покупателю.

— Да. Это же малахит?

— Малахит. И серебро. 925–я проба. — Она отцепила изделие от витрины и протянула парню через окошко.

— Красивые! — Вырвалось у Виктора, когда, взяв в руки, он разглядел их поближе.

— Да, это очень красивые вещи. Это наш Ковалёв делает! — Произнесла она с гордостью, поднимая палец вверх, как будто говорила: — Это от самого Фаберже!

— А можно их отдельно купить? Только серьги?

— Конечно можно!

— Тогда я возьму. — Он полез в карман за кошельком. — Дороговато, правда, но они красивые, — сказал он, протягивая двенадцать тысяч.

— Ой, это много! — Воскликнула продавщица, пересчитав деньги. — Это весь набор двенадцать стоит. А серьги… Сейчас я вам скажу.

Она взяла калькулятор и, заглядывая к себе в тетрадку, принялась нажимать кнопки.

— Вот! — Повернула она машинку к нему экраном.

На экране светилось 3 650.

— Ах вот как! — Воскликнул Виктор растерянно. — Но это же хорошо! Я уже готов был с двенадцатью расстаться.

— А вы возьмите весь набор! — С готовностью подсказала женщина, глядя на купюры в руках. — Это настоящие вещи!

— Да мне колечко вроде ни к чему, я не на свадьбу.

— Что вы такое говорите? Это же не обручальное кольцо! Это красивое украшение, такое же, как и серёжки. Вашей даме точно понравится. Да тут все вещи прекрасные! И браслет, и бусы, и кулон.

— Что? Это всё один набор? — Недоверчиво спросил Виктор. — За двенадцать тысяч?

— Ну да! Это общий ценник лежит. А вон смотрите, какая бабочка чудесная!

— Брошь? Она тоже входит?

— Я же вам говорю! Здесь всё. Вам единственное, что может понадобиться докупить, — это цепочку для кулона, цепочки в комплекте нет. А можете и не покупать, у вашей дамы, наверняка, цепочки есть.

Приговаривая всё это, женщина уверенно укладывала украшения в подарочную коробку.

— Только сюда золотая не подойдёт. Надо серебряную, тоненькую. Вон, как та, например. Они совсем недорогие, по 850 рублей. Поэтому, возьмите уж сразу — всего-то добавить — 850 рублей.

— Да мне не надо столько! — Вспомнил вдруг покупатель, что подходил только ради серёжек. Куда я столько дену? Бусы тяжеловаты, браслет… ну, не знаю. Бабочка красивая, кулон, наверное, не нужен.

— Та берите всё! — Эмоционально заверила продавщица, выдавая этой фразой хохлушку. — Подарите ещё кому-нибудь, маме там, сестре.

— А, ладно — давайте всё! — Согласился он, вспомнив, что с деньгами мысленно уже всё равно расстался, а тут получается целый мешок подарков — прямо Дед Мороз. — И цепочку заверните. — И протянул ещё тысячу.

От Челябинска до Москвы два часа лёту. И разница два часа. Поэтому, утро ещё не кончилось, когда он стоял в своей прихожей на Автозаводской и обдумывал, как же ему поскорее заполучить Викторию. На работу было необязательно — день приезда, завтра поедет отчитываться. А сегодня… Впрочем, у девушки-то, как раз, работа, она до вечера не освободится. Надо ехать в контору — и отчёт сдать, и с Викой на месте разобраться.

Виктор вздохнул, посмотрел на часы — начало двенадцатого, рано ещё. Можно будет подъехать к четырём, всё посчитать, записать, сдать и предложить что-то такое Виктории, от чего она не сможет отказаться. Он вздохнул ещё раз и стал раздеваться. Что же ей предложить?..

Считая по московскому времени, день для него начался в четыре утра. Перекусив и ополоснувшись с дороги, Виктор вздремнул пару часиков и стал собираться.

Вдруг подумалось:

«А если её нет? Приеду, как дурак, а она дома или ещё где-нибудь. »

Он стал соображать, как бы выяснить наверняка. Самое простое — позвонить Игорю и спросить, сидит там Вика сегодня или нет. Но… неудобно другу этот свой интерес показывать.

Самое простое на самом деле — это позвонить Вике и спросить. И договориться. Но… Он боялся не столько услышать, что её нет, сколько нарваться на раздражение и получить отказ. И решил поехать уже, как собирался, а там — как получится.

В конторе было оживлённо. Он издалека уже увидел, что Вика здесь. У её стола стоял Игорь и они над чем-то смеялись.

— Привет!

— О, привет, Витька! — Игорь обернулся, они пожали руки. — Чего к нам? Да так поздно?

— Из Челябинска. Привет, Вика!

— А, отчитываться…

— Привет, Виктор! Как там в Челябинске? — Радушно улыбнулась девушка.

— Там хорошо. Не Москва — снега по пояс и мороз 25 градусов.

— Бррр… Чего ж хорошего?

— Солнце светит, сухо, чисто.

— Чисто? Да, это хорошо. Игорёк, — она надула губки, играя в капризную девочку, — отвези меня домой, у меня машинки сегодня нет.

— Когда?

— Да после работы.

— После шести? Нееет! Всё ж стоять будет, я до дома не доеду.

— Ну и иди тогда отсюда, не дам я тебе сводку, завтра получишь, как все.

— Ну, Викусь!

— Или, иди, нечего тут. Меня вон Виктор отвезёт. Правда Виктор? Ты на машине?

— Конечно! С удовольствием. — Расплылся в улыбке Витька.

— Приготовься спать с ним. — Предупредил Игорь. — Он до себя вообще оттуда не доберётся.

— Вот и хорошо, пусть ночует. Ты же отказываешься.

— Я? Как можно?! Я всегда! Только без обязательств. Викусь, ну дай сводку! Пожалуйста! Некогда ждать.

— Ладно, сейчас пришлю.

— Спасибо, принцесса! Вот тебе паж, — он похлопал Витьку по плечу, — он тебя сегодня доставит, куда пожелаешь. — И друг пошёл к себе.

— Вить, ты правда можешь меня подвезти?

— Конечно! Я сейчас отчёт заполню, сдам, и поехали.

— Нет, сейчас рано ещё, я до шести.

— Я подожду.

— Вот спасибо! А то так противно вечером грязь месить.

— А что случилось?

— В смысле?

— С машиной.

— А, ничего. В сервис сдала — лампочка загорелась, пора. Завтра вернут.

«Как удачно всё, » — радостно думал Виктор, — «может в кино? »

— Как дела, Вик? Какие вообще планы? — Он доверительно склонился к девушке, опираясь руками на стол.

— Иди, отчитывайся! — Девушка положила ладонь сверху и пожала ему руку. — Потом поговорим.

Последний час Витька извёлся ждать. Время тянулось, как вечность. Ровно в шесть он стоял у стола Вики:

— Ну, что? Идём?

— Да-да, я сейчас, — Вика потрогала его руку, не отрывая глаз от компьютера. — Иди пока! Я закончу и приду.

— Я на парковке жду. — Предупредил Виктор и пошёл вниз.

На улице уже стемнело. Под ногами действительно было месиво. Он сел в машину и завёл мотор. С неба сыпал противный мокрый снег, залепляя стёкла и фары. Окна изнутри запотели. Он приоткрыл стекло и закурил. Минут через пять машина нагрелась, стёкла высохли. Дворники, просыпаясь периодически, расчищали лобовое стекло от слякоти. Отсюда видно было, как народ тянется из офиса, накидывая капюшоны, шарфы, застёгиваясь при выходе на крыльцо. Вики всё не было. Он покурил ещё. Прошло уже минут двадцать, нетерпение переросло в какой-то мандраж. Виктор включил радио и заставил себя успокоиться.

Дверь хлопнула неожиданно.

— Ну, что? Поехали? — Вика садилась рядом, скидывая капюшон и стряхивая влагу. — Фу, накурил! И жарко у тебя тут. Куда поедем?

Виктор смотрел, как девушка расстёгивает куртку и пристёгивает ремень. Сегодня на ней были обычные джинсы и мохнатый свитер.

— Вик, а пошли поужинаем? У тебя какие были планы?

— Никаких. А куда?

— Не знаю. Мы ж к тебе едем? Что там у тебя есть?

— Да там… много чего… — Она повернулась к нему и тряхнула своими шикарными волосами. — Я бы сегодня выпила.

— Я бы тоже. Я с утра ещё в Сибири был.

— Интересно, «тоже», и где ты ночевать собрался, если выпьешь? Игорька послушал? Я тебя не приглашала, Лентусов.

— Да, точно! Машина же. А поехали ко мне? — Встрепенулся Виктор.

— В смысле, к тебе?

— Ну. на Автозаводскую. Машину поставим, у меня там и Пражечка, и ПивКо.

— Опять твоё пиво? Фу! Не хочу.

— Там хорошо! Там не только пиво. Будем вино пить, коктейли, если хочешь.

— А потом, а я?

— А потом такси возьмём, и я тебя провожу. Делов-то!

— Зарплаты ещё не было.

— Виктория! Я приглашаю!

— Щедрый кавалер? — Она посмотрела на него насмешливо и хлопнула по руке. — Ладно, поехали! Действительно, такси же есть.

Виктор потихоньку тронулся.

— Стой! Стой! — Она вдруг хлопнула его по плечу. — Давай девчонок пропустим.

— Каких девчонок? — Притормозил Виктор.

— Вот этих. Пусть уйдут.

На крыльце переминалась кучка женщин из их отдела

— Да они нам не мешают.

— Не хочу, чтобы видели. Особенно сегодня.

— А что такое?

— Зачем мне эти сплетни на работе?

— Какие сплетни?

— Разные. А то ты не знаешь? Тем более — четырнадцатое.

— Чего четырнадцатое?

— Четырнадцатое февраля, Лентусов. Ты что, не в курсе?

— Ааа, точно! И что?

— Да ну тебя! Ничего.

Женщины, наконец, дождались ещё одну, спустились с крыльца и пошли всей толпой на остановку.

Витька тронулся, выехал на улицу, влился в густой поток, и поехали они потихоньку по Третьему в сторону проспекта Мира.

«А ведь правда! Сегодня же 14 февраля. » — Радостно подумал он. — «Я и подарок припас. » — Оглянулся он на заднее сиденье, где лежал пакет из Челябинска.

— Давай поверху! Не надо в тоннель. — Распорядилась Вика по-деловому. — Там свернём на Олимпийский, доедем до Цветного, потом через центр и дальше на Ордынку или по набережной к Павелецкой, дальше ты там найдёшь.

— Не, поехали по Третьему — прямая дорога.

— Это тебе навигатор говорит?

— Нет, у меня нет навигатора.

— Тут же стояк! Не видишь?

— Ерунда! Пробки сейчас везде, особенно в центре. А Третье вроде стоит, но едет — доползём.

— Я не люблю вот так тупо стоять, как овца в стаде. Я лучше все дворы облажу, не доеду, зато всё время занята.

— Спокойно! Ты сегодня пассажир, я водитель. Отдыхай!

— Включи что ли музыку какую. Что у тебя за радио бубнит? — Вика потянулась к магнитоле и принялась тыкать в кнопки.

Витька очень не любил, когда у него в машине пассажиры сами что-нибудь трогали. Но тут сдержался, промолчал.

Постепенно разговорились, разболтались. Даже не заметили, как доехали до Автозаводской. Вика спросила его, где он живёт и с кем. Витька тоже спросил, как там Александр, уехал что ли, что не везёт её сегодня домой. Ни тот, ни другой, вразумительных ответов на действительно волнующие вопросы не дали. Витька сказал, что живёт ни с кем, Вика, что Александра нет.

— Вон там я и живу. — Показал Витька на подъезд вдалеке, выходя из машины после того, как они минут пять покружили по дворам в поисках места.

Вика куталась в куртку, оглядываясь по сторонам.

— Ну что, пошли? Здесь недалеко, минут десять. — Махнул он рукой в другую сторону, накидывая капюшон от летящей мороси.

Он взял девушку под руку, посмотрел под ноги и спросил:

— Или надо было прямо к ресторану подъезжать?

— Ладно, я в сапогах. Пошли! — Подтолкнула его Вика. А что у тебя за пакет? Может, домой занесёшь? Или в багажник спрячь.

— Пошли, нормально, он не тяжёлый.

Пакет ему очень даже был нужен, и он был доволен, что взял его с собой на работу. Когда они уже расположились, сделали заказ и выпили по бокалу шампанского за встречу, рядом пришла парочка. Дама была в вечернем платье и с красивым букетом, кавалер в белой рубашке с галстуком. Они сели за соседний столик рядышком, тихо шушукались в обнимку и всё время целовались. Вика заявила:

— Давай что ли выпьем за День влюблённых. Налей мне ещё!

И тут он достал подарок.

— Ой, какие хорошенькие! — Умильно запричитала Вика, вынимая серёжки и прикладывая их к ушам, пытаясь найти в его глазах зеркало. — Это чьи?

— Это уральские. — Гордо ответил Витька. — Тебе идут.

— Нет, ты кому привёз, я имею в виду.

— Тебе.

— Мнеее?! — Она аж зарумянилась, покрутила головой и встала. — Я сейчас приду.

Пока Вика бегала в туалет к зеркалу, Витька успел сходить покурить от волнения. Он уже сел обратно, когда она вернулась с блестящими глазами, стала над ним, откинула назад свою великолепную гриву и тряхнула головой:

— Ну, как мне?

— Прекрасно! — Восхитился Витька, не кривя душой.

Красавица наклонилась, чмокнула его в щёку и села на своё место.

— А это что?

— Это тоже тебе.

— Всё мне? Богато! Спасибо!

Она стала доставать по одной вещице, разглядывать и примерять.

Достала брошку, повертела в руках, приложила к груди на лохматый свитер:

— Так, это мне нравится. Только на платье надо. Как вон у той дамочки. — Скосила она глаза на соседний столик. — или на пиджак хотя бы.

Надела бусы, рассмеялась и сняла:

— Морду надо зачернить, будет туземка в свитере. Это тоже с платьем. Даже с водолазкой пойдёт.

Померила браслет, закатав рукав и отставляя руку в сторону.

— Симпатичный, правда?

Колечко по размеру пришлось на средний палец.

— Великоват камень для ежедневного быта. Праздничный. — Она полюбовалась, поворачивая кисть то так, то так.

Серьги и браслет она оставила на себе, остальное убрала в коробку. На кулон даже не взглянула.

— Ну, ты, Лентусов, даёшь! Такие подарки! Я даже не знаю, ты меня засмущал совсем. — Она посмотрела в пустой бокал. — Там ещё осталось шампанское?

Виктор приподнял бутылку из ведёрка и поглядел на свет.

— На один бокал наберётся.

— Давай, разливай пополам! Ещё закажем. Надо отметить.

Он разлил по глотку:

— За тебя!

— Да ладно! Тогда уж за тебя — щедрого кавалера.

— За твои обновки!

— Вот спасибо! Чтобы носились на счастье.

Они осушили бокалы. Тут же появилась официантка:

— Ещё бутылочку?

— Да, давайте ещё! — Согласился кавалер.

— Может, лучше не шампанское? Давай, лучше вина! — Предложила Вика.

— Белого, красного?

— Белого, — сказал Витя.

— Красного, — одновременно сказала Вика.

— Давайте, я Вам красное принесу, а Вам белое. — Тут же предложила официантка. — Вам полусладкое, или полусухое?

— Нам сухое! — Категорически возразил Виктор, даже не спрашивая спутницу.

— У нас по бокалам только полу…

— Зачем по бокалам? Мы бутылку возьмём. — Перебил Виктор, не дослушав.

— А, ну тогда… Из сухого у нас есть… — Девушка подняла глаза к потолку. — А я вам сейчас винную карту принесу. — Она повернулась и убежала.

— Мы что, две бутылки выпьем? — Возразила Вика, понижая голос.

— Почему две?

— Ну, ты белого, я красного.

— Да? Давай, я тоже красное буду. Хотя… А что такого? Весь вечер ещё впереди. Сейчас она принесёт меню, посмотрим ещё, что там за вино.

— Смотри, — игриво улыбнулась Вика, — я пьяненькая буду, ты меня до дома не довезёшь.

— Доведу. — Оговорился по Фрейду Витя.

— Вот, смотрите! — Официантка развернула большой альбом и провела ладонью по одной стороне и по другой. — Вот тут красные, вот тут белые, тут игристое, тут креплёное, вермуты разные, потом…

— Хорошо, спасибо! Дайте, мы пока почитаем. — Прервал Виктор.

В итоге к полуночи они выпили по две бутылки! Это помимо шампанского. А ещё на десерт всякого, покрепче. Кофе-надж здесь не было, зато был айриш-кофе. И просто коньяк на посошок. У Вики язычок уже совсем заплетался. Да и Витька чувствовал себя изрядно навеселе. Выйдя из ресторана, с шутками и смехом, держась друг за друга, они дошли до дома. В подъезде, пока он доставал ключи, она спросила:

— А куда ты меня привёл, где такси?

— Домой.

— В койку?

— Ну, ..

— Но это не мой подъезд!

— Это наш.

— Я хочу в койку! Спатеньки. И пи-пи! — Вика повисла у него на руке, переступая ногами. — Открывай скорее!

Он наконец открыл, они вошли, поднялись на лифте в нетерпении, он открыл дверь, и девушка прямиком проследовала в туалет.

Он разделся, прошёл на кухню, включил чайник. Из коридора несколько раз слышались звуки сливаемой воды, пока чайник не зашумел и не заглушил всё.

— А где я буду спать? — На пороге стояла Вика с курткой в руках.

— Пойдём покажу. Повесь куртку в прихожей. И сапоги сними, я сейчас тебе тапочки найду.

— А это чьи тапочки?

— Ничьи. Для гостей.

— И кто в них ходит?

— Да никто. Не бойся они новые.

— Твоя жена в них ходит? Кстати, где она?

— Нет у меня жены, я уже сто раз говорил. Была…

— Была, да сплыла? — Хохотнула пьяненькая девушка.

Всё это время вместо того, чтобы присесть и переобуться, она переобувалась стоя, качаясь и хватаясь за хозяина, чтобы не упасть. Он показал ей ванную:

— Вот здесь можно умыться. На вешалке все полотенца чистые, на крючке вон то — моё. Раздеться можешь, где хочешь — хоть здесь, хоть в прихожей, хоть в спальне — там полки есть.

Он провёл её в спальню:

— Вот кровать, постель чистая.

— Ух, какая кровать! Ничего себе! Сексодром, да?

— Удобная, тебе понравится.

— А это у тебя всё время тут? — Она показала на стенку.

Там в этот момент висела картина Зо «Сон правоверного», где на переднем плане спал старец в чалме, а над ним витали обнажённые нимфы.

— Почти. — Неопределённо ответил он.

— А ты где будешь спать? — Спросила она заплетающимся языком, подняв на него невинные глазки.

— Я… в той комнате. — Махнул он за спину.

— Ааа, хорошо. Спасибо тебе, Витя! Дай я разденусь. Я пошла в ванную.

Он вышел в кабинет и сел в кресло. Довольно быстро в квартире затихли все звуки. Вика угомонилась за несколько минут. Он разделся до трусов, достал плед. Потом вспомнил, что ставил чайник, и пошёл на кухню, намереваясь попить горячего, пока не остыл.

— Витя! — Послышалось из спальни.

Он заглянул туда. Из-под одеяла раздался капризный голос:

— Витя, мне холодно.

— Сейчас я тебе плед ещё дам. — Растеряно отозвался он.

— Витя, погрей меня, мне холодно.

Он подошёл и сел рядом, положив руку на угадывающееся под одеялом плечо. Девушка пошевелилась:

— Обними меня, погрей!

Он прилёг рядом и обнял.

Девушка лежала на боку, свернувшись калачиком. Она прижалась к нему спиной.

— Вот так!

Спустя какое-то время, она ещё потёрлась спиной и произнесла:

— Ложись под одеяло, а то ты замёрзнешь.

Он нашёл, где у одеяла край, забрался под него и прижался к девушке, просунув одну руку ей под голову, а второй обняв за плечи.

Она оказалась совершенно голенькой!

— Ой, надо же было тебе хоть футболку дать! — Прошептал он. — Так и вправду замёрзнешь.

— Угу, — пробормотала Вика, вжимаясь в него, — дать. Потом. Так хорошо.

Он лежал, боясь пошевелиться. С подушки раздавалось мерное сопение — Вика спала.

Довольно быстро затекла рука. Витька высвободился, взбил подушки, лёг поудобнее, накрывая собой девушку и обнимая желанное тело. Он залез под сложенные руки и пощупал груди, поласкал соски. Они отозвались напряжением. Он провёл ладонью по животу, но добраться вниз не смог — девушка лежала, поджав ноги. Он погладил по попке — она была такая нежная и упругая, достал до поросшей промежности с другой стороны. Там в густых зарослях нащупывались пухлые половые губы, плотно стиснутые сведёнными бёдрами. Он поводил вдоль них средним пальцем, но проникнуть внутрь было невозможно.

А девушка всё спала.

Он подвигал её конечности, они были, как ватные. Нетрудно было отвести в сторону руку или ногу, но в результате они опять сжимались к прежней позе эмбриона. Попытки поласкать были неудачными. Встрепенувшийся было в трусах половой орган постепенно увял, алкоголь и очень длинный день сморили и его, и Витька заснул тоже.

Проснулся он от того, что под ним кто-то шевелился. За окном уже было светло. Вика развернулась к нему лицом и закинула руку ему за шею. Потом открыла глаза, и, когда взгляд прояснился, вдруг отодвинулась и упёрлась ему в грудь ладонью:

— Витя?! Ты что здесь делаешь?

— Тебя обнимаю.

Она ошарашенно смотрела округлившимися глазами. Потом приподнялась на локте и, оглядываясь, окинула комнату удивлённым взором:

— И давно?

— С вечера.

Она посмотрела на него сверху вниз.

— Ой! — Сообразив, что болтает голой грудью прямо перед ним, она рухнула ей в постель, поджимая под себя руки.

Воцарилась тишина. Девушка обдумывала ситуацию. Витька чувствовал, что вот прямо сейчас всё и решится. Сейчас она вскочит, и убежит. Или останется. Или расплачется. Или скандал устроит. Что угодно!

— И как? — Раздался Викин сдавленный шёпот.

— Что?

— Ну, как я? Что делала?

— Спала.

— Прям спала-спала?

— Ну. да.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза:

— Всю ночь?

— Всю ночь.

Она вздохнула, подвинулась поближе и боднула его в грудь:

— А ты?

— А я охранял.

Она снова подняла глаза, опять опустила голову и провела ему ладонью по груди:

— Бедненький.

— Я тоже спал.

— Прямо так спал-спал? — В её голосе послышалась смешинка.

— Ну, сначала нет, а потом спал и спал.

— А сначала что делал?

— Сначала не мог.

— Хотел?

— Чего?

— Спать. — Она подняла голову и озорно улыбнулась.

— Ага… Очень!

Вика прижалась к нему грудью и провела ладошкой ниже. Сначала по животу, а потом дотронулась и до мягкой плоти.

— А сейчас хочешь?

— Спать?

— Ага… — Она взялась за конец и подёргала его.

— Очень! — Он опрокинул её на спину и навалился сверху.

Взгляды их встретились. Они оба почувствовали, что счастливы и рассмеялись.

— Подожди, я сейчас. — Вика высвободилась из-под него, выползла из под одеяла и, виляя голой белой попкой, скрылась за дверью.

Витька слушал звуки воды в туалете, потом плеск воды в ванной. Потом в дверном проёме на миг возникла прекрасная Афродита, оставив в его мозгу отпечаток этого мгновения на всю жизнь.

Она быстро юркнула к нему под одеяло и прижалась губами к его губам. Но быстро отпрянула:

— Фууу, иди зубы почисть!

— Хорошо… — Сказал он, нерешительно поднимаясь, и оборачиваясь на неё.

— Иди-иди скорее! Я жду.

Витя быстро умылся, ополоснулся под душем, омыв причинные места, и вернулся обратно, предварительно надев трусы. Явиться без трусов он постеснялся.

— Что это у тебя? — С порога спросила его девушка, показывая на стену.

— Тициан. Любовь земная и любовь небесная. 1514 год. Россия ещё под татаро-монголами.

А про себя добавил: «Вполне безобидный сюжет. Чего тут такого? »

— У тебя там что, телевизор что ли? Она же поменялась.

— Типа того. Экран большой, монитор.

— Здорово! И много он ещё показывает?

— Если задержишься подольше, увидишь, что много.

— Иди ко мне, мой тициан! — Она откинула одеяло и протягивала руки к нему, лёжа навзничь и раскинув ноги.

Он забрался на постель и припал устами к её груди.

— Я не Тициан. — Пробурчал он с набитым ртом.

— А кто ж ты?

— Ценитель.

— Да? И что же ты ценишь?

— Ваши ножки?

— А грудки нет? Грудки не ценишь?

— Грудки само собой! — Пробормотал он, причмокивая от удовольствия.

— Ой, а что это такое? — Ощупала она его внизу живота. — Ты бы ещё брюки надел. А ну снимая скорее!

Витя встал на колени и спустил трусы. Подросший член тяжело вывалился наружу. Она быстро села перед ним, обхватила за ягодицы и взяла его в рот. Орган стал напрягаться.

— Ох, какой красавчик! — Отстранилась она, взялась за ствол и стала дрочить у себя перед носом.

Член ей действительно нравился. Он был не маленький, но не огромный. Не толстый, но стройный. Крупная головка блестела гладкой кожей, как слива. У него не было волос! Нет, видно, что они вообще-то есть, растут, но сбритые. Только на лобке был оставлен элегантный кустик.

— Кто тебя бреет? — Заглянула она ему снизу в глаза.

— Сам, — недоумённо ответил он.

— Как сам? — Не поверила она. — Самому же там неудобно!

Он не нашёлся, что ответить. Стоя перед ней на коленях, он еле-еле дотягивался до её грудей и пощипывал соски. Ему явно этого не хватало. Он в конце концов, опрокинул её, облизал соски, пощупал густую растительность между ног, спустился поцелуями по животу вниз, развёл пальцами волосы и половые губы и засосал торчащую пуговку.

— Ой-ой, больно! Потише! — Оттолкнула она его.

Тогда он лёг у неё между ног, разведя бёдра пошире, опять растянул половые губы, задрал пальцем капюшончик и стал облизывать головку кончиком языка. Она вцепилась ему в волосы и стонала:

— Ууу, как хорошо! Ты волшебник. Ещё!

Вставив два пальца внутрь, он обнаружил, что там мокро, как в пруду.

— Иди ко мне! Скорее! Я хочу тебя!

Она потащила его на себя, задирая ноги и разводя колени. Он заполз сверху и сразу погрузился на всю длину. Подвигавшись немного и покусав мочки ушей и соски, он приподнялся над ней на руках и затрахал с бешеной силой.

— Да! Да! Да! — Выкрикивала она в такт. — Ещё! Ещё! Я так соскучилась!

Открыв глаза, он увидел перед собой порозовевшее лицо с тем самым выражением, знакомым ему по картине Синьяка. В нём всё взорвалось от любви, желания и восторга. Он вжался в неё изо всех сил и принялся извергать свою страсть короткими плотными струями, пока не иссяк и не рухнул без сил.

— Прости, моя милая! Не смог, не сдержался. — Шептал он задыхаясь. — Я так хотел, так мечтал…

— Ничего-ничего, успокойся, всё хорошо. — Она обнимала и гладила его по спине, с трудом выдыхая слова из придавленной тяжёлым телом груди. — Ложись, отдохни. Пусти! Мне тяжело.

Он скатился на бок.

— Сейчас всё пройдёт. — Шептала она ему, как маленькому. — Сейчас мы поласкаем, и всё будет, как прежде.

Пощупав его вялый мокрый отросток, она взяла его за руку и положила её себе между ног. На это у него сил хватало. Он стал пальцами ласкать торчащий клитор и припухшие губки. Там всё было настолько мокро, что любые касания вызывали у неё только приятные ощущения.

— Вот так! Вот так! — Потолкалась она тазом навстречу его пальцам.

Он тёр и щупал, как мог, — и снаружи, и внутри.

— Ложись!

Теперь она заставила его лечь на спину, раскинувшись, а сама забралась между ног и принялась ласкать вялый орган. И руками, и грудью, и ртом, поглядывая периодически на его реакцию.

Реакция не заставила себя долго ждать. Желание начало просыпаться вновь.

— О, какие мы шустрые! — Приговаривала она, облизывая головку и подрачивая ствол. — Какие крепкие, какие голодные.

Член вновь окреп и напрягся. Витя попытался сесть, так как уже не мог больше равнодушно бездействовать, но она толкнула его обратно:

— Лежи-лежи! Моя очередь.

Она поднялась повыше и, сжав руками свои груди с боков, обхватила ими его ствол и задвигалась по нему.

— Нравится тебе? — Вопрошала она, поднимая к нему глаза. — Нравится? А вот так?

Она поднялась ещё выше, села на вытянувшийся по лобку член своей шерстяной муфтой и заелозила по нему взад-вперёд.

— А вот так? Нравится?

Витька поморщился.

— Что такое, милый? Не нравится? — Замерла она, сидя на нём верхом.

— Трёт немного, больно от волос.

— Мои волосы мешают?

— Ты лучше садись внутрь.

Она посмотрела себе между ног и подняла ствол вверх. Казалось, что конец достаёт ей до пупка.

— Думаешь, поместится? Ты такую любовь отрастил! — Сказала она с сомнением то ли в шутку, то ли всерьёз.

Витька смутился. Эрекция стала спадать.

— Шучу-шучу. Сейчас, милый.

Она склонилась и активно принялась реанимировать орудие ртом. Через полминуты всё уже торчало, как надо. Тогда она присела над ним, помогая себе рукой, приставила головку ко входу и опустилась.

Всё там поместилось!

Она скакала на нём верхом, запрокинув голову и закрыв глаза. Дыхание вырывается с шумом, румянец покрывает лицо и шею.

Он подставлял руки под ритмично болтающиеся груди, и они тёрлись по ладоням острыми торчащими сосками. Кожа у неё на внутренней поверхности бёдер была такой нежной, что не описать словами ощущения от их прикосновений к его телу. Он смотрел, как мокрый поршень внизу глянцево поблёскивал в шерстяной муфте, вытягивая за собой розовую тесную плоть, и затем прячась обратно, погружаясь куда-то глубоко в недра горячего тела.

Он лежал совершенно расслабленным — движения не требовали больших усилий. Он просто млел от удовольствия. Так можно лежать вечно! Приятная нега разливалась по телу, ощущения в трущейся головке были волшебные, возбуждение больше не росло, и оргазм не грозил снова взорвать столь желанное наслаждение.

У неё тоже невероятно приятные ощущения в паху. Ей очень нравилось чувствовать его упругую мужскую плоть в себе. Так же, как поцелуй, когда его язык проникает в рот и облизывает там всё и обсасывает. Оргазма она тоже не ждёт — она никогда не получала его, если не стимулировать клитор.

Наконец от гарцевания начала уставать спина. Если попробовать насадиться до конца и просто поёрзать лобком о лобок? Нет, не те ощущения — опять жёсткое трение, не ласковое. Правда что ли, надо бриться там?

Измождённая, она падает ему на грудь и горячо шепчет прямо в полуоткрытый рот:

— Милый, как ты хочешь?

Он ничего не отвечает и впивается ей в губы, высасывая нежный язычок и играясь с ним своим языком.

Она с трудом отрывается, задыхаясь:

— А хочешь сзади?

Да, он хочет.

Она встаёт на четвереньки. Он на коленях пристраивается сзади. Она ложится грудью на подушку, отклячивает зад, протягивает снизу руку и заправляет желанный орган в жаждущий ротик между срамных губ. Он берёт двумя руками её за попу и начинает размеренно натягивать на торчащий ствол. Она не убирает руку, а, смочив пальчики своими выделениями, треплет клитор под капюшоном.

В такой позе он никогда долго не выдерживает. Тесный контакт живота с упругой необычайно сексуальной попкой, шлёпающая по пухлым полуоткрытым губам мошонка, вид распластавшегося внизу белого тела с узкой талией и, конечно же, ощущения от глубокого проникновения на всю длину до самого корня — всё это очень быстро доводит его до оргазма.

Она чувствует, как сильные пальцы впиваются ей в бёдра, он замирает, выгибается и начинает второй раз спринцевать её горячими струями своей страсти.

— Ещё! Ещё! — Стонет она, толкаясь ему навстречу и бешено теребя горящий клитор.

Он делает ещё несколько резких толчков и заваливается на неё, придавливая всей своей тяжестью. Она падает животом на постель, раскорячиваясь под ним, как распятая лягушка, упирается лобком в сжатый кулачок и продолжает судорожно дёргать тазом, стараясь довести всё же воспалённый клитор до экстаза.

— Сейчас, сейчас… — Тяжело шепчет он, сползая с неё на бок. — Иди ко мне, я поласкаю.

Он опять ложится на спину, она забирается сверху, только теперь наоборот — прижимая к его губам свои срамные губы. Обхватив её руками за бёдра, он растягивает эти губки пальцами, задирает капюшончик, и дрожащим упругим влажным языком начинает дразнить напряжённую глянцевую головку клитора.

Она опускается, берёт в рот мокрую мягкую колбаску бывшего грозного орудия и просто облизывает и сосёт её, испытывая от этого ещё большее удовольствие.

Но вот подходит и её черёд. Сначала она садится, наглухо запечатывая его рот своим половым органом, выгибает спину и сжимает руками свои груди, защемляя соски между пальцев. Потом падает головой ему между ног, прижимаясь всем телом, и начинает биться в конвульсиях, сотрясаясь всем телом от оргазма и пытаясь всё сильнее и сильнее высвободиться из капкана его рук и губ с воплями:

— Всё! Всё! Хватит!!! Не могу больше.

Но он, давя большим пальцем на трепещущую головку, вставляет в неё ещё два пальца и напоследок сжимает лобок с двух сторон — изнутри и снаружи. Это становится последней каплей.

— Всё-о-о-о!!! — Взвывает она, вырывается, откатывается в сторону, сворачивается в клубок, зажимая кулачки между ног, и бешено дёргает тазом, как будто пытается забить что-то лобком, как молотом.

Постепенно она успокаивается. Дыхание выравнивается. Она подкатывается к нему, кладёт голову на грудь, целует сосок, зажимает в кулачок его уставшее мужское достоинство и со словами «ты мой волшебник, спасибо тебе» моментально засыпает.

А он ещё лежит какое-то время, не смыкая глаз, млея от счастья в объятиях любимой, пока, наконец, плечо не затекает до такой степени, что терпеть больше невозможно. Он аккуратно высвобождается, обнимает горячее тело, просовывает руку между ног, кладёт ладонь на нежный влажный покрытый густой шерстью половой орган и засыпает тоже.

ЭПИЛОГ

«Так надлежащим образом передана была во власть Купидона Психея, и, когда пришел срок, родилась у них дочка, которую зовем мы Наслаждением».

(Сказка об Амуре и Психее. Апулей, «Метаморфозы или Золотой осёл», II в н. э. Перевод М. Кузмина, 1929. Кн. 6, § 24.)

«И жили они долго и счастливо и умерли в один день. »

На этом историю побед Виктора Лентусова и Виктории Пикиной в борьбе за счастливую жизнь можно было бы и закончить. Как сложится их дальнейшая судьба (*)? Будет ли что рассказать читателю? Оставляю варианты…

(AK, 2020)

(*) Примеч.: victor — победитель (анг.); lentus — терпеливый (лат.); victoria — победа (лат.); picky — капризная, разборчивая (лат.).

ВАРИАНТЫ

Повесть «Дни побед и» заканчивается бурной эротической сценой любовников в постели, предполагая happy end и счастливое будущее. Герои молоды, обеспечены и любят друг друга.

А если повесть не закончилась, а только прервалась на той сцене? Какие варианты у той самой счастливой жизни?

Вариантов много. Теоретически — бесконечно много. И как глаголит народная мудрость, человек предполагает, а Бог располагает. Попробуем рассмотреть несколько самых очевидных.

Вариант «Семья»

Вика беременеет. Оставляет квартиру вместе с ипотекой Александру и переезжает к Виктору. Они женятся. У них рождается девочка. Через год ещё и мальчик. Через шесть лет Виктор заключает контракт с зарубежным филиалом их фирмы и они переезжают жить в Канаду. Александр с поля зрения исчезает.

Виктор с Викой сохраняют нежные чувства на всю жизнь. Она без ума от его поцелуев, и при любом удобном случае они уединяются для взаимных ласок. Собственно полноценные половые акты случаются не так уж и часто, но они умеют быстро «на ходу» доводить друг друга до оргазма, удовлетворяя взаимные желания.

Витя мастерски играет пальцами на дрожащих струнах нежного клитора. А при возможности с охотой делает и куни. Вика всегда не преминет пощупать мужнин член и подрочить, когда тот не против. А минет на кухне, в ванной или в кабинете приводит в восторг обоих. Ночью в постели, когда устали после тяжёлого дня, они чаще практикуют позу 69, не требующую больших усилий. Особенно от мужчины. Ах, что он с ней делает своим языком. Она корчится в оргазмах до потери сознания.

Вариант «Домохозяйка»

Вика не верит своему счастью и всячески противится своей любви к Виктору. Не смотря на беременность, она возвращается к Александру, делает аборт, заставляет себя привыкнуть к парню и соглашается выйти замуж. Постепенно Александр занимает доминирующую роль в семье. Вика увольняется с работы, сидит дома, развлекает себя шопингом, ходит в фитнес-клуб.

С сексом у них не ладится. Она терпит мужа, когда тот, выпив, залазит на неё. А так они спят отдельно. Несколько раз она изменяет мужу с Виктором. Тот продолжает мечтать в своей холостяцкой квартире, всё больше и больше предаваясь онанизму.

Вика толстеет, быстро стареет и глупеет. Связь с Виктором теряется совсем.

Вариант «Бизнес-вумэн»

Вика возвращается домой и заставляет себя забыть о Викторе, не в силах отделаться от развившейся с юности фобии. Беременности нет, обошлось. Она вконец разрывает отношения с Александром, взваливает на себя всю ношу по ипотеке целиком. Средств хватает едва-едва.

Она шляется по ночным клубам, флиртует с незнакомыми парнями, напивается и отдаётся где попало — в туалете, в гостинице, во дворе, на квартире. Трезвея утром и сидя на ненавистной работе, она понимает, что ведёт опасный и просто безрассудный образ жизни. Мысли о нужде ходят по кругу, но идей, где найти подработку, не появляется.

Постепенно она заставляет себя прекратить ночные загулы, пьянки заменить дешёвым алкоголем из магазина, а мужиков мастурбацией. Увлёкшись книжками апологеток феминизма Бетти Додсон, Аманды Каррингтон, Дили Еникеевой, она обзаводится всё большим количеством секс игрушек, поначалу стесняясь и заказывая непонятно что по Интернету, но со временем осмелев, и выбирая всё более изощрённые штучки в секс-шопе сама.

Распробовав миниатюрные вагинальные вибраторы с пультом дистанционного управления, она додумалась зарабатывать на собственном удовольствии. В итоге у неё появился сайт типа секс по телефону, где она перед web-камерой раздевается и мастурбирует за 50 рублей со зрителя, за 200 выполняет просьбы в чате, а за 500 разрешает желающим поиграться с пультом от вложенного в вагину вибратора.

Доходы от порно-бизнеса позволили ей бросить работу и перестать скрывать лицо на сайте. Трудно демонстрировать оргазм, пряча лицо, а тут доходы сразу взлетели многократно. В какой-то момент она заподозрила, что один из постоянных клиентов, любящих управлять её вибратором, — это Виктор. А потом он и сам признался в чате. Один раз позвонил Александр, сказал, что увидел её в Интернете, обозвал б…ю, шлюхой, сучкой и коровой. На корову она обиделась.

Вариант «Любовник»

Виктор тоскует по Вике, но она выходит замуж, увольняется и отдаляется всё больше и больше. Несколько раз она навещает его, но, не смотря на трепетные чувства, он понимает, что приезжает она просто потрахаться, когда уже совсем невмоготу.

Виктор сходится с секретаршей. Это происходит непроизвольно и гораздо проще, чем можно было ожидать. Аня старше его на десять лет, замужем, у неё двое детей — парни 20 и 10 лет. Она дорожит своей семьёй, любит и детей, и мужа. Только тот не уделяет ей внимания и ей катастрофически не хватает мужской ласки.

Они регулярно встречаются у него. Она шикарная женщина и утончённая любовница. Порой ему не хватает сил на неё, спасает когда-то запасённая порнушка. Вот кто по-настоящему оценил тот его клип на музыку Тухманова. Да и остальные тоже. Аня равнодушна к шедеврам классиков и её не возбуждают женские ню, зато её очень заводят голые мужские члены во всех видах, особенно эрегированные, залезающие между женских губ, как верхних, так и нижних. Тут её довести становится гораздо легче. Особенно после бутылки шампанского.

У Виктора с Аней отношения сугубо деловые, уважительные. Они встречаются по нескольку раз в месяц с конкретной целью удовлетворить организмы друг друга и с годами всё больше и больше разнообразят свои половые игры.

Развивать дальше у автора что-то душа не лежит. Простор для фантазии читателя. А автор на этом, пожалуй, закончит.

И кончит.