For a breath I tarry - 5

Посидел в раздумьях. Не спеша оделся и прошел на свое место. Мила лежала ничком на кровати. Отметил для нее:

- Это мое личное пространство. Делаю, что хочу. Сама вперлась! – она ничего не ответила. Я вытянулся на своей половине кровати и тоже молчал. В тишине стали слышны негромкие всхлипы. Перекатился на ее сторону, прижался к спине, обнял, взял в ладонь ее слабую ручку и просто лежал с нею, дыша в ее тоненькую шейку. Мила тут же тихо зарыдала. Сквозь всхлипы разобрал:

- Тебе со мной... противно... лучше сам, чем со мной... мне казалось, нравлюсь... презираешь... тебе противно со мной...

"Ну вот, – подумал я. – виноват я же, хотя предупреждал."

Впрочем, плачущая девушка не логических доводов ждет. Легонько целовал ее в шейку и тихо говорил:

- Мила, да разве б я поехал и согласился жить с тобой, если бы ты не нравилась мне!?! Нравиться мало: симпатичных немало кругом, а поехал с тобой; ты умная и очень желаемая мной! А что сделал – от обиды на тебя, прости. Глупо. Весь день тобой любовался, вспомни. Было приятно быть с тобой. Ты очень умная, сама подумай и вспомни: как я на тебя смотрел! Не смог бы таким быть, не имея чувств. Сглупил с этим, прости.

И так я долго гонял по кругу: ты умная и самая желанная... просто глупость допустил... прости... Мила затихла, сжала мои пальцы в своей руке, попросила:

- Только не уходи! Прошу, не уходи! Не смогу я одна... без тебя мне тут ничего... не пойду к тебе ни за что! Не уходи.

- Конечно! Тоже не хочу уходить.

- Что бы ни было, не уходи!

- Хорошо, – я снова начал целовать ее шейку. Осторожно спросил: – А зачем это "что бы ни было" делать? Давай мирно, Мила.

Мы надолго замолчали. Мила лежала неподвижно, только сжимая мою руку. Я уткнулся ей в волосы, дышал ими и наслаждался. Наверное, у нас в обеих головах толклась одна и та же мысль: что делать дальше? как перейти от успокоительных объятий к эротическим.

- Мила, мы сюда приехали, мечтая оба об интимном общении. Ожидая его. А на месте никак не получается наладить отношения. Я тебя порой не понимаю. Помоги мне. Ты же тоже этого хочешь?

Мила слушала, не отвечала, только сжимала мою руку. Я продолжал:

- Душа у тебя девичья: огромная нежность, мягкость, доброта, наивность, открытость, непосредственность. И эта девушка хочет быть со мной! Это невероятно приятно. И вызывает во мне такой же ответ: быть с ней ласковым, нежным, бережным, тоже открыться. Ты предстала в открытой двери неотразимой. Задорный и даже чуть мальчишеский вид. Нет, не мальчишеский, а подростковый: спортивная девочка... Ты очень нежная, Мила, обаятельная и страстная девушка, Мне хочется тобой любоваться, давать тебе ласку и нежность в ответ. Сейчас лежу и наслаждаюсь, от тебя идет очаровательное сияние доверчивости. Хотел бы тебе дать в ответ все, что имею в душе, Мила. Просто, без выкрутасов, давать тебе наслаждение и радоваться, что могу это доставлять тебе. Восхищаться твоей радостью и всей тобой. Ну и телом тоже, конечно: все в тебе нравится очень. Ты всем приятна мне... Какой волшебный аромат у твоего девичьего тела! Просто блаженство вдыхать его! И вся ты нежная и соблазнительная. Мне не воспользоваться тобой хочется, а все свое восхищение передать тебе. Ответить на твое горячее желание, но чтобы участвовала. Без твоего блаженства нет моего. Мы вместе только, Мила! Так что напрасно говоришь, что мне от тебя одно надо. Без тебя ничего не надо.

Спустя долгую паузу она ответила обиженно:

- Я к тебе с этим шла, собрала себя, успокоила... а ты: ледышка, бревно! В самое...

Может, и шла, но вид у нее был совсем не мирный, а ярый. Ну да неважно это. Мила продолжила:

- Что делать, не знаю. Не могу я. Просто не могу вот так сразу. Ты умный, реши эту проблему.

- Ага, я не могу, а ты умный. Ты тоже умная, если чё!

- Пытаюсь. Хочу ответить тебе, как ты ждешь. Прав, очень ждала встречи, ехала… И с каждым разом все хуже получается… не знаю, почему.

- Когда ворвалась последний раз, что хотелось тебе, когда увидела меня? Ответь, не думая.

- Поколотить! Мне весь день хочется поколотить тебя. Проучить! За наглость, за самодовольную ухмылку. За все твое поведение наглое. Лупить, таскать за волосы, выбить это из тебя напрочь.

"Растерянная, испуганная девушка, не в силах переступить свой страх показать свое желание, привязанность, чувства."

- Поколоти. Может, в самом деле выбьешь из меня наглость.

- А ты не уйдешь? Только не уходи. Я без…

- А я без тебя не хочу быть тоже, Мила. Разрешаю тузить и лупить, как тебе хочется, если скажешь одно слово "да". Сама говорила: мы уже здесь, зачем приехали, ясно, и оба этого хотим. Да?

- Нет, – возразила она. Но выпустила мою руку и прижала ее к своему животику. Я медленно двинул руку к лобку и постепенно накрыл его своей ладонью, которую сверху прижимала к себе рука Милы. Гладил лобок через штанишки, сжимал и легонько вибрировал его, нажимал пальцем в ложбинку. А в шейку целовал и чуть покусывал. Мила не шевелилась и не издавала ни звука.

- Да. Ты страстная и нежная девушка. Все у тебя получится. И я хочу все делать с тобой вместе, без твоего участия мне ничего не нужно.

- Нет. Ничего мне не нужно, а твоя самцовость меня уже достала!

- Да! – я намеренно говорил против, провоцировал. – Моя рука на твоем лобке, и тебе хочется этого, как и мне.

- Нет! – она резко легла на живот, отвалившись от меня. Я тоже повернулся и лег на спину и возразил задорно:

- Да! Хочешь! Ты горячее меня, хочешь. Молодая девушка, страстная и горячая! Тебе хочется сильнее.

Мила спрыгнула с кровати, обошла ее и сразу кинулась меня лупить кулачками по груди, схватила за плечи и трясла, приговаривая: самец! гадкий самец! только об этом думаешь! А мне это совсем не нужно! Не нужно! Я тебе докажу, что не нужно!

Я тоже встал, Мила насторожено отступила. Но я улыбался и, глядя ей в глаза, повторил:

- Ты вся нежная и соблазнительная, Мила. Пылающая и желанная. Мне не воспользоваться тобой хочется, а все свое восхищение передать тебе. Ответить на твое горячее желание, чтобы вместе только! Ты хочешь и зажигаешь меня.

- Гад! Хулиган! Самец! Похотливый гадкий самец! Вот тебе! Еще! Будешь знать! Чтобы я! Да я тебе! Жирный похотливый самец, ленивый и гадкий. Только дотронься до меня! – она шагнула ко мне и начала снова колотить кулачками по груди, шее.

Я улыбнулся и подзадорил ее:

- Передо мной удивительная девушка Мила. От нее прелесть просто брызжет! Юная, спортивная, веселая, игривая, задор в ней и огонек. По-девичьи скромная и обаятельная. Она девушка неопытная, но в ней просыпается страсть! Ей приятно, что любуется ею мужчина, хочет ее. В животике начинает теплеть и расходиться по членам легкой звонкой волной. Она не понимает, что это, но так сладко, хочется, чтобы продолжалось, пусть он смотрит и смотрит. Думаю, ей не знакомо сладострастие, поэтому трепет в животике ей необычайно сладок и волнует неизвестностью. Ей хочется быть под взглядом мужчины снова и снова это новое ощущение испытывать. И желание подойти, прижаться, почувствовать его объятия. Но это невозможно, это сдача всех позиций! Зато колотить можно. Нужно подойти ближе, это и повод прикоснуться к его притягивающему телу. Колотит меня – ей хорошо. В животике тепло и щекотно становится от этого. Колотит меня – и наслаждается!

- Видеть этого гада не могу! Самодовольную рожу! Наглая самцовая морда. Прибить тебя мало, паразита! – Мила говорила быстро и придвигалась ко мне. Ее и мои бедра соприкоснулись. Я рукой притянул их и прижал к себе, а грудью Мила отстранилась, чтобы удобнее было лупить.

- Гадкий самец! Отпусти! Противный! Отпусти! – говорила Мила, но не вырывалась нисколько. Потом остановилась и смотрела мне в глаза прямо, открыто и радостно: наконец, она в моих объятиях, хотя и не позволила себе это сделать! Я неспешно и уверенно повел рукой, залез ей в штанишки и накрыл ладонью лобок. Мила встрепенулась, запустила свои пальцы в мои волосы и сильно, но ласково трепала, не вырывалась и не отталкивала, возмущалась: – Не смей лапать меня! Самец, отпусти меня! Не лапай, гад! Отпусти! Прекрати меня! Я тебе! вот тебе! вот тебе!

Под это бесконечное "вот тебе!" спустил с нее штанишки и ласково тискал пушистый лобок, нежно трепал губки. Милу не нужно было держать, она сама прижималась ко мне. Понимал, что она ни разу не испытывала сладострастия, не знакома с ним. В нежную глубину ложбинки между губок грубым пальцем не лез, только тискал, гладил, сжимал и легонько тряс губки так, чтобы доставалось и клиторку. Я его не ощущал под пальцами, просто знал, где он.

Мила продолжала трепать мою шевелюру, делала это слабее и совсем нежно. Потом приникла, положила голову на плечо. Я уткнулся ей в шейку, целовал и щекотал ее языком. Мила начала слегка вздрагивать при тисканиях лобка, толканиях в сторону. Шептал ей в ушко:

- Мила, я тебя лапаю! Спустил штаники и рукой хватаю! Своей рукой твою хватаю!

- Отпусти, не трогай. Не смей! Нельзя! Прекрати, самец! – но сама прижималась ко мне, и все чаще вздрагивала от моих тисканий.

- Не только лапаю, но и представляю, как мой пенис протискивается между губок в твое девичье лонце, проникает в его сладкую глубину. Мила! Как приятно об этом думать! А когда это станет реально!..

- Самец! Прекрати это думать! Не смей мечтать! Не разрешаю тебе! Не будет никогда! Самец. Прекрати! Думать! Мой самец....

- Да, самец! И своим самцовым пенисом проникаю в тебя. Твое девичье лонышко принимает его, дарит наслаждение, и я блаженно лечу в твое сладкое естество, Мила... Пенис в твоей пещерке, она дарит ему наслаждение, я его передаю тебе, моя девочка! Тебе!

- Не смей, саме-е-е-ец! Мой...

- Девочка моя славная, я весь твой! Наслаждайся, не бойся, я весь твой.

- Милый мой... как... хорошо...   да, твой пенис... гадкий самец!

- Да, самец, и сейчас молоденькую девушку хватаю за ...., вот так уверенно и нагло беру ее за ... и мечтаю, как .... (употребил непечатные слова).

- Ты что! Самец, какой наглый! Я тебе за это! – Мила снова активно затрепала мою шевелюру, но не зло, а игриво.

- Раз самец, то я свою самочку-девушку буду ... (непечатное слово). Прямо здесь и сейчас ее, разгоряченную и ждущую...

- Не смей меня так думать! Гадкий! Гадкий! Гадкий какой! Вот тебе! Вот тебе!

- Моя самочку ...   и ей понравится...

- Все равно гадкий! Я тебя! – но обняла вместо угрозы. Мила вздрогнула сильно и начала прижимаясь бедрами, постанывать, вжиматься в мою руку лобком. Замолчала. Надолго замерла, а я вовсю тискал и трепал ее лобок, губки. Вдруг торопливо застонала:

- Перестань! Прекрати! Не могу! Не надо, умру! Правда, не надо... разорвет меня! – Я только ускорил толкание лобка, теребление губок. Поверх капюшончика положил палец и катал клиторок через него. – Не надо-о-о-о!.. Погибну-у-у-у!.. Не... Сейчас ум... не на.... уми... о-о-о-й-й-й-й-й... – Мила напряглась, окаменела вся, прижав меня к себе, крупно вздрагивала на каждое тискание лобка. Потом ослабла и повисла на мне. Уложил ее на кровать, лег рядом, обнимая и дыша ею. Мила лежала долго. Может, задремала.  

Открыла глаза, повернусь ко мне. Глаза были радостные, добрые и полные блаженства. Она мило смотрела на меня, чуть улыбаясь смущенно. Нега наполняла ее, покачивала на своих мягких долгих волнах. Неспешным движением протянула руку и поерошила мне волосы, произнесла:

- Милый... как мне хорошо! Невероятно хорошо. Милый, какой же ты хороший. Ласковый, нежный. Такое мне сделал! не могу сказать, как мне хорошо... просто волшебно! И сейчас продолжается волшебное.

- Знаю, Мила. Лежи, наслаждайся эхами блаженства. Ты никогда не испытывала этого, и я очень рад, что со мной у тебя получилось... что я смог дать тебе это.

- Ты об этом говорил?

- Да. Хотел тебе это все дать. Сумел. Не знал, что это для тебя впервые. – Мила чуть смутилась, это шло к ее нежному состоянию. – Девочка моя, как я рад, что все получилось! Лежи, наслаждайся, вспоминай. Я счастлив, что это дал тебе.

- Не смейся надо мной. Я ничего не знаю и не умею. Ни целоваться, ни вот этого никогда не испытывала. Как я тебе благодарна! Счастливая. Не-е-е, это вообще небывалое... неужели... неужели так может быть! Я... просто хорошо.

- Давай ко мне на руку, обниму, будем лежать и слушать, как мы дышим, счастливые оба.

Мила придвинулась, легла на откинутую мою руку, я уткнулся ей в шейку, а ладонь положил на шелковистый девичий лобок. И мы даже задремали в нашей общей сладострастной неге.

Когда проснулись, Мила потянулась и поцеловала меня смело и эротично. Легла головой мне на грудь и сказала:

- Как легко и просто стало. С тобой легко всегда, но сейчас просто легко.

Положила ладошку на мой живот и чуть пальчики вставила под резинку штанов. Замерла в неуверенности. Так это было мило и сладко, что я молчал и наслаждался ее девичьей робостью некоторое время. Затем предложил:

- Может, разденемся, Мила, и будем ощущать друг друга телами?

- Давай. Только вот что. Если начну глупость, залепи мне, как я тебе. Серьезно говорю: влепи. Меня понесет, а ты промолчишь и пойдешь... уйдешь. Лучше залепи мне.

- То есть все же можешь опять дать мне? – с иронией уточнил я.

- Нет, ни за что! Но вдруг...

Ну да, женская логика: не сделаю! никогда! ни за что! но ты все-таки приготовься.

- Хочу тебя всю, Мила. Не трахнуть и отвалиться, а всю: чувствовать твое упругое тело, вдыхать твой девичий запах, смотреть в твои волшебные глаза, обмениваться мыслями с умной девушкой. А потом с нею вместе наслаждаться, если будет готова. С чего вдруг "вдруг"?

Мы поднялись. Я скинул штаны, Мила тоже. Она легла и вытянулась обнаженной, глядя на меня очень стеснительно, но не закрываясь. Скользящий свет низкого светильника обозначил ярко все три холмика на ее теле: груди и лобок. Я замер. Два симметричных холмика венчали четкие столбики сосков; столбики не расплывались к основанию и не сливались с коричневым диском, который густо был усеян светловатыми крошечными пупырышками. Вне дисков светло-кремовая грудь была гладкой, матовой и точно держала форму. Изумительная девичья грудь! А еще был симпатичный поднимающийся между бедер лобок, покрытый негустыми пушистыми волосками. Не видел, но представлял, что таит в себе девичий лобок: нежные губки и дарующее волшебное наслаждение девичье лонышко. Произнес, чтобы она опять не подумала чего: Мила, ты волшебство! любуюсь тобой. Доверившаяся обнаженная девушка ожидает меня... готова… хочет со мной вместе. Любовался, а Мила чуть трепетала ресницами прикрытых глаз, но не стеснялась, не зажималась. Ей нравилось мое восхищение, а робела от неуверенности в себе. Набросил на нее одеяло, залез под него, и мы плотно приникли друг к другу. Она лежала на спине, а я рядом на боку, обнимая рукой по животику. Уткнул лицо в плечо Милы, чтобы дышать ее ароматом. Под одеялом набрал полную силу волшебный запах девичьего тела. Попросил:

- Расскажи о себе. Хочу понимать тебя, Мила. Отчего выкрутасы были.

- Спрашивай. Отвечу на все, – Мила придвинулась еще чуть и ласково погладила по руке. – Ой, ну как же хорошо с тобой. Голос, твой, ты сам рядом: ничего не бояться, не выдумывать. Отвечать, как есть и не беспокоиться, как бы ты чего не подумал. Не думать, какая я перед тобой. Мне легко-легко стало с тобой. Ты же о себе столько рассказал... да я и по так видела. С тобой чувствую себя безопасно, как дома. Хочу сказать: согласна в самом том смысле. На все: бери... Только у меня полная каша в голове. Не знаю, что надо делать и как себя вести. Действуй ты, я согласна.

Я поцеловал ее в лоб и успокоил:

- Моя синичка! Ничего плохого тебе не сделаю. Полежим, поговорим. Я тобой полюбуюсь. Все в тебе нравится, Мила. Не беспокойся ни о чем. Очень тебя хочу. Держи все время это в голове своей умной и прекрасной: тобой любуюсь, наслаждаюсь, ты прелестна, ты источник моего восхищения каждый миг.

- Ты же остался без удовлетворения. Может, сейчас... кончишь. Делай, что нужно. Я не уступаю, правда хочу, как ты мне, дать тебе самое блаженство. Ты лежишь на мне и тебе хорошо-хорошо... и мне будет счастливо. Мне всегда представлялось: тебе со мной хорошо. И боялась: нет во мне ничего, что тебе сделает "хорошо".

- Чушь, Мила! Ты все есть мое блаженство. Именно так – вся.

- Правда?! Тебе от меня хорошо!?! Значит, не разочарован? Нравлюсь? Тебе не важно, что не девушка? А допытывался так.

- Мила, не в чем разочаровываться! Ты не поняла меня. Надо было хотя бы встречный вопрос задать: а ты что думаешь? Мы бы поговорили. Сама целочка мне как-то без разницы. Не она главный показатель невинности. Представь, девушка не знает мужчину, но использует для успокоения себя фаллоимитатор. Она как, девушка? Формально ведь нет.

- Но мужчины-то у нее не было!

- Зато кончает она умело и уверенно, как опытная женщина. У нее есть уже привычные позы, точки действия, любимый размер ее игрушки. А у тебя хоть и был мужчина, но не произвел даже того, что дает фаллоимитатор. Ты ведь не удовлетворяешь себя?

- Нет. Совсем нет. Никогда не делала, – нисколько не смутившись, она ответила прямо.

Я такого ответа ожидал. Удовлетворяй себя, не была бы она такой нервной.

- Ну вот! Не кончала, не испытывала возбуждения. Неопытная, неумелая, все тебе новое и непонятное. Тебя саму озадачивает, что в тебе происходит. Не представляешь, что и как приведет тебя к наслаждению. Девушка – это состояние души. У тебя нет опыта эротического общения, вся эротическая часть жизни для тебя только на словах. Истинная девушка. А почему не удовлетворялась?

- Секс мне не нужен. Совсем. Я без этого живу. – Удивленно посмотрел на Милу: если секс вообще не нужен, зачем она со мной? Мне отдающихся даром не нужно. Мила поправилась: – Не нужен был. С тобой – это другое.

- Верно, теперь будет нужен, это сделаю. Почему захотела? Обычно асексуальные девицы сами не меняются, и мозги у них на место не встают.

- Сообразила однажды. Есть нормальные люди, как ты, жена. Живете полной жизнью. А есть дуры. Они приматывают скотчем одну руку к телу, закрывают глаз бумажкой, в ухо чего-нибудь втыкают. Я такая. И уверяют всех, что их жизнь не только правильнее, но и лучше, богаче чувствами. Вообще, они возвышенные и... прекрасные феи, порхающие и питающиеся цветочками. Считают, они норма, а вы – похотливое уродство. Знаю, что говорю.

- Мила, ты изумительно умная девушка! Самой к этому прийти! И о смысле задумываешься. Да и прочие твои наблюдения очень верные.

- Спасибо. Правда, меня хочешь? Вот сейчас? И будешь?

- Хотел бы. Почему спрашиваешь?

- Хочу тебе дать то, что ты мне. Блаженство, как ты мне.

- Мила, что     ты       хочешь      от меня? Вот самым прямым текстом. Для чего ехала?

- Не знаю... – искренне ответила она. И объяснила: – Головой понимаю, это глупо: согласиться, ехать, чудить тут – и ничего не хотеть. Ничего от тебя не жду. Понимаешь, – она отодвинулась и глянула мне в глаза совсем безоружно, согласно, – все мое желание – это встретиться с тобой. Вот ради этого: лежать с тобой, обнимать... и... сходить с ума от счастья. Но мне хотелось давать тебе счастье, от этого и мне хорошо будет. А вышло наоборот: ты мне такое, а я тебе пока никак. А вообще – как ты решишь.

- Ага, я "решишь"! А кто с самого начала заявил: не тронь! не лезь!

- Боялась. Что подумаешь обо мне... что начнешь...

- Ну да, пусть лучше подумает, что я круглая дура, чем подумает обо мне эротично, да? Как было бы просто жить, не будь столько страхов между людьми.

- Погоди, тут не только страшно. Не о себе боялась. Страшно было бы увидеть, что ты такой же, как тот: глухой, тупой, примитивный тип.

- Ну мы же сколько переписывались, я о себе все выложил!

- Выложил! А так ли на самом деле?! Все говорят красиво и увлекательно. Страшно было, что повторится, как с тем... а я ведь ехала встретиться с умным человеком!

- Я тоже сюда ехал за одним: общаться с умной девушкой. Но не одни сухие речи вести; обнять тебя, дышать тобой и быть счастливым нашим общим счастьем, – я снова уткнулся ей в шею. И объяснил: – Волнующий и манящий, будоражащий и привлекающий аромат девушки! Чистого девичьего тела и ее доверчивости. Запах ее небольшой тревожности и приятного холодка ожидания. Запах девушки, замершей в сладких объятиях!

- Фантазер! Жонглер! Ну как может пахнуть тревожность! – укорила меня Мила словами, а нежным голоском выражая свое счастливое состояние.

- Собаки чуют панику. Значит, эмоции пахнут.

- Ну не до такой же степени! И ты не собака. Болтаешь! – поощрительно произнесла Мила.

- Не говорить? Просто сказать: девушка встревожено лежит и ждет. Так?

- Что ты, говори! Все говори. Как хочешь меня. Как будешь. Очень приятно слышать. Успокаивает меня. Это я по привычке критикую. Обязательно все говори! – улыбнулась мне Мила.

- Пахнешь ты девушкой, Мила. Это без сомнений. Кстати, не колоти меня кулаками, но сейчас присутствует в этом девичьем аромате и оттенок чистого, влажного, возбужденного и готового к любви девичьего лонышка. Ведь девушка знает и хочет, да?

- Хочу. Хочу не себе, а тебе. Чтобы ты меня... Не знаю, что у нас выйдет, так сумбурно и нелепо этот день провели, но хочу. Все доверяю тебе, – согласилась она, подвигаясь плотнее ко мне.

- Есть в нем еще душистая струйка от шелковистого лобка, гладких бедер, нотка от теплого, чистого тела. Это и есть чарующий аромат девушки...

- Вот прям лобок отдельно пахнет!

- Представь себе, все пахнет по-своему, Мила. Нос у меня чувствительный, идя по улице в тихую погоду, я множество запахов тел различаю, – я приподнял голову и посмотрел в ее глаза. Мила успокаивалась, ушла острота и пронзительность, появилось нежное ожидание, ласковое притяжение. Она не уступала, отдаваясь мне и обстоятельствам. Она хотела тоже. Хотела, чтобы было, ждала: – Мила, поговорим еще. Успокоимся. О своем опыте расскажи.