Мои женщины Август 1963 Мам, я есть хочу! или Женщины заставляют мужчин лизать

Мои женщины. Август 1963. Мам, я есть хочу!

Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)

Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.

Иллюстрация: 1959 год. Москва. «Экспоцентр» в парке культуры и отдыха «Сокольники». Первая Американская национальная выставка «Промышленная продукция США». Знаменитые исторические «кухонные дебаты» вице-президента США Р. Никсона и главы советского правительства Н. С. Хрущева, с участием секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева и «сопровождающих лиц». В павильоне № 2 на стенде компании «General Electric» в обстановке типичного американского дома-коттеджа, обставленного типичной американской мебелью, домашним оборудованием и всем необходимым для благополучного быта и жизни типичной американской семьи, явно было видно различие советского и американского образов жизни и их бытового воплощения. В ответ Хрущёв повторил обещание 1957 года о том, что «СССР не только догонит, но и перегонит США», а в 1964 году известный советский бард Юрий Визбор написал песню «Рассказ технолога Петухова», в которой был припев:

Зато, мы делаем ракеты

И перекрыли Енисей,

А также в области балета

Мы впереди, планеты всей,

Мы впереди планеты всей!

В середине августа 1963 года наш папа впервые рассказал нам, почему в нашей стране возникли трудности с продовольственным обеспечением и всеобщее недовольство советским правительством во главе с Никитой Сергеевичем Хрущёвым. Дело в том, что с августа 1963 года всё сильнее и сильнее стали проявляться так называемые стратегические и тактические ошибки в организации сельского хозяйства и продуктовой промышленности Советского Союза.

Нет, цены на обычные продукты почти не изменились, были стабильные, но продуктов в магазинах стало явно не хватать. Изменился ассортимент продуктовых и промышленных товаров. Всё чаще продукты, вещи и предметы стали «доставать из-под прилавка» и торговать ими «в одни» или «в нужные» руки. Практически все товары в магазинах, даже хлеб, стали «дефицитом». Даже мне, 10-летнему мальчишке и советскому пионеру, не надо было объяснять, что такое «дефицит».

Я понимал слово-понятие «дефицит» как недостаток чего-то, как недостаточность товаров, как результат ажиотажного потребления и скупки людьми продуктов питания, предметов и вещей в страхе перед недостатком, перед возможной войной, с целью создания домашних запасов. Ещё для меня слово-понятие «дефицит» означал результат враждебной советскому народу и правительству политики сокрытия товаров, искусственного создания нехватки товаров, чтобы обозлить и встревожить народ, посеять в нём панику.

Это моё твёрдое убеждение сформировалось не основе горячих рассуждений и споров моего старшего брата Юры, который в них выступал ярым комсомольцем и борцом за народное дело, а наш папа – авторитетным экспертом экономической политики КПСС в 50-60-е годы XX века. «Судьёй» в этих спорах 16-летнего Юры и 45-летнего папы всегда выступала наша мама, которая разрешала их полемику очень просто – она им говорила: «Кончайте спорить, марш мыть руки и за стол – обедать будем».

В спор по поводу «дефицита товаров» и «ошибок в экономической политике» я «не встревал», помалкивал, но внимательно слушал и старался всё понять и всё запомнить. Потом, перед ужином, когда я помогал маме расставлять тарелки, чашки, вилки и ложки на столе, я проверял свои мысли и суждения «на маме». Мама почти всегда со мной соглашалась, не спорила, только чуточку поправляла и удивлялась, насколько я, «её маленький ребёночек», хорошо разбираюсь в этой «дефицитной политике».

Слушая папу и его либо восторженные, либо спокойные, либо гневные «зачитки» статей из газет, объяснения нашей маме «того, что с нами со всеми происходит» и споры с Юрой, я узнал много интересного и нового для себя. Например, я узнал, что во второй половине 1953 года, после того, как я родился 7 января, в СССР в середине 50-х годов XX века начались «хозяйственные реформы» и «возрождение экономических методов руководства народным хозяйством Советского Союза». Эти реформы получили всеобщую поддержку, потому что советские люди хотели перемен к лучшему в послевоенные годы разрухи и трудного восстановления народного хозяйства.

Весной 1953 года была амнистия ранее заключённым по политическим мотивам и масса «зека» (зеков) вернулась из лагерей в общенародную жизнь, получила возможность трудиться и обеспечить жизнь себе и своим семьям. Народ приветствовал ломку сталинской репрессивной системы, хотел развития свобод, но сталинская административно-командная бюрократия осталась на местах и «при деле».

В августе 1953 года на сессии Верховного Совета СССР Г. М. Маленков завил «о повороте советской плановой экономики лицом к человеку». В сентябре 1953 года (10 лет назад) пленум ЦК КПСС избрал Н. С. Хрущева генеральным секретарём партии и Никита Сергеевич заявил, что «без материального стимулирования сельское хозяйство страны не поднять», что «надо резко поднять закупочные цены на сельско-хозяйственную продукцию». Наш папа сказал, что «повышение закупочных цен при слабой производственной базе и малом количестве продукции приведёт к повышению цен в магазинах и на рынках». Так и случилось.

В 1954 году Никита Сергеевич Хрущёв объявил о том, что «партия взяла курс на поднятие целинных и залежных земель». Цель этого курса, по словам Хрущёва, «решение зерновой проблемы, так как народ живёт впроголодь». Освоение целинных и залежных земель было объявлено Всенародной комсомольской стройкой и тысячи комсомольцев-энтузиастов ринулись «в прорыв на битву за урожай». В Казахстане, Поволжье, на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке и в Крыму начали распахивать степные просторы под зерновые культуры. Повсеместно создавались совхозы. Для укрепления «руководящих кадров» совхозов партия направила 30 000 партийных работников («тридцатитысячников»). Кроме этого 120 000 специалистов сельского хозяйства добровольно или по партийному заданию были переведены «из управленческого аппарата в село».

В 1958 году МТС (машинно-тракторные станции) реорганизовали в РТС (ремонтно-технические станции) и сельскохозяйственная техника начала продаваться колхозам. Цель была ясная: укрепить материальную базу колхозов; ликвидировать «двоевластие» МТС и колхозов; укрепить самостоятельность колхозов. В результате таких реформ: резко повышены закупочные цены, которые стали более обоснованными, но ещё не покрывали расходы колхозов на производство с/х продукции; «списаны» долги колхозов за прошлые года; в несколько раз увеличились государственные расходы «на деревню»; отменён налог на личные подсобные хозяйства (ЛПХ) и разрешено увеличить размер ЛПХ в 5 раз; изменена система планирования производства с/з продукции от «сверху» к «снизу»; установлены пенсии для колхозников и начата выдача паспортов колхозникам; дано право колхозам вносить изменения в свои уставы в соответствии с местными условиями.

В результате хозяйственной реформы за период 1954-1959 гг. в СССР было освоено более 40 000 000 га целинных и залежных земель и почти полностью «раскрепощены советские крестьяне», при этом, не подрывая государственную монополию на продукцию народного хозяйства. По сравнению с прошлой пятилеткой рост производства с/х продукции составил 34% (как при ленинской новой экономической политике - НЭП).

Однако советское государство, как прежде царское самодержавие, временное буржуазное правительство и молодое советское государство традиционно провело реформу с выгодой для себя, не в пользу облегчения и улучшения жизни населения. Главное направление было на усиления мощи государственной экономики, в итоге, конечно же, направленной на усиление военной, экономической и политической мощи Советского Союза и, как тогда говорили, «лагеря социалистических стран». У 1959 году партийно-хозяйственная номенклатура и бюрократия на местах вновь вернулась к привычной системе и методам административно-командного управления.

Наш папа часто с горечью и еле сдерживаемым возмущением говорил: «В наше время не надо уметь отличиться, а надо уметь отчитаться! ». Повсюду, в центральных и местных газетах, в журнале «Крокодил», в новостных и сатирических киножурналах, по телевидению говорили и приводили примеры «очковтирательства», «приписок», «искажения в отчётах» и даже «вредительства». Вновь, как когда-то люди насторожились и стало боязно даже нам, детям на улице. Вновь стали распространяться смешные и не очень анекдоты на политические и экономические темы.

Я, например, сам слышал на улице как соседская девчонка, вернувшаяся из деревни, где была на летних школьных каникулах, спела нам, ребятам, частушку: «А страна моя родная расцветает каждый год, расцветает, расцветает           и никак не расцветет». Мы, конечно, посмеялись, улыбнулись и засмущались; понимали, что эта частушка весёлая, но опасная. А девочка осмелела от общего внимания и рассказала нам анекдот:

- Бабушка, как вы представляете себе коммунизм?

- Это когда всё будет и все будут довольны, - ответила бабушка.

- А чего будет-то? Почему все будут довольны?

- А товаров будет вдоволь, продуктов всяких. Еды всякой – ешь, не хочу. Работы будет вдосталь. Отдыхать на курортах будем. За границу будут пускать просто так. Одним словом будем жить, как при царе-батюшке.

Я пересказал этот анекдот у нас дома, но мама, а потом и папа, строго-настрого сказали мне, чтобы я «такие анекдоты не слушал, а тем более никому не рассказывал». Мой старший брат Юра, который только что смеялся над моим анекдотом, при папе и маме, выразительно глядя на меня, покрутил пальцем у виска, мол, дурачина ты, простофиля…

Может быть, я был «дурачина и простофиля» тогда, в августе 1963 года, но я, как губка или промокашка, впитывал в себя крохи слов и понятий, которыми делились друг с другом мои мама и папа, которые приносил «с улицы» мой старший брат Юра и которые я слышал в ребяческих разговорах и суждениях почти взрослых парней, друзей моего брата. Это из этих разговоров я узнал, что реформы на селе проводились, да, но «технику МТС не отдали колхозам, а продали им по дорогим ценам, с выгодой. Говорили, что «продав технику МТС колхозам, государство вернуло средства, вложенные в деревню за целый год». А ещё говорили, что «да, разрешили увеличить личные подсобные хозяйства, даже освободили их от налогов, но тут же свернули, потому что колхозники и люди отвернулись от социализма, больше внимания начали уделять своим ЛПХ, чем колхозному или совхозному».

- В декабре 1958 года, - рассказывал маме наш папа, - декабрьский Пленум ЦК КПСС закрепил «новый курс реформ на селе», а Хрущёв предложил «весь личный скот селян продать государству или колхозам, а взамен покупать у них (или получать на трудодни) мясо-молочную продукцию». Это был курс к коммунизму, который было решено построить к 1980 году.

- Конечно, люди обрадовались, потому что не надо было ухаживать за скотиной, добывать корм и комбикорма для неё, не надо было доить и резать, вставать рано утром и ложиться спать поздно вечером смертельно уставшим. Скот продали, жизнь вроде наладилась, люди привыкли покупать молоко в бутылках и треугольных бумажных пакетах и даже хлеб и батоны теперь представлялись детям в детских садах растущим, как яблоки, на деревьях.

- По предложению секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева было дано поручение государственным министерствам и ведомствам скупить за 2-3 года у крестьян, которых теперь называли «селянами» или «рабочими колхозов и совхозов», весь личный скот. И что случилось?

- А случилось то, - сказал значительным тоном папа, - что при коллективизации крестьян лишили своей земли, ради которой большевики совершали революцию, а в конце 50-х – лишили крестьян коровы-кормилицы. Если раньше с земельных наделов и личного подсобного хозяйства крестьянин своим трудом обеспечивал себя, свою семью и местный рынок продовольствием и мел дополнительный доход к своей основной трудовой деятельности в колхозе, то теперь он просто работал, как рабочий, отрабатывал нормы и трудодни, покупая за свою зарплату всё у государства по государственным ценам.

- Ну и что тут такого? – спросила наша мама. – Цены приемлемые, продуктов мало, но хватает на жизнь. Разносолов нет, как при царе, но жить-то, как все живут, можно?

- В том-то и дело, что жить можно, как все живут, - сказал с досадой папа, - то есть «по уравниловке», как в лагере… Социалистическом лагере.

- Помолчи! – сердито сказала наша мама. – Лучше поясни, в чём ошибка?

- Ошибка в том, - ответил наш папа, - что, переведя весь скот на государственное рабочее содержание в колхозах и совхозах, возникла проблема посевных площадей кормовых культур. Раньше крестьяне косили траву и заготавливали сено по лугам, лужкам и полянам, а теперь для огромных стад нужны были поля, много полей. Потом возникла проблема кормопроизводства для скота. Раньше крестьяне готовили и варили скотине корм сами, а теперь нужны были комбинаты по производству комбикормов.

- Кроме этого, - сказал устало наш папа, - если раньше крестьяне забивали скот сами, сами свежевали туши, сами разделывали, а потом везли мясо на рынки, то теперь нужно было строить дополнительные мясокомбинаты, скотобойни и так далее.

- А потом не забывай, - усмехнулся наш папа. – Раньше крестьянин занимался скотом для себя, для рынка и для государства, а теперь для кого? Для нас всех? Это, знаешь, размытое понятие… Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё… Чьё моё? Твоё, Саша? Чужое? Чьё?!

- Успокойся! – осадила папу наша мама. – Лучше рассказывай дальше.

- В сентябре 1959 года Хрущёв посетил США, - продолжил свой рассказ наш папа. – До этого была знаменитая выставка достижений капиталистической экономики США в московских Сокольниках. Хрущёв посмотрел обилие американских товаров, обстановку типового американского отдельного коттеджа (дома) для типовой американской семьи, оснащённого всем необходимым бытовым оборудованием: телевизором, холодильником, стиральной машиной, мебелью, одеждой, продуктами и так далее, потом увидел в Америке как и чем живут американцы, и заявил, что «мы не только догоним США, но и перегоним их по уровню жизни и покажем им кузькину мать».

- А что такое «кузькина мать»? – подал я голос.

- Кузькина мать, - сказал весело наш папа, - это такое образное ироничное и намекающее русское народное выражение, означающее угрозу в шутливой форме. Это намёк на мат – традиционную русскую форму матерной грубой ругани и на Беню (это такое еврейское имя) и… э-э-э… на бенину маму.

- А вообще-то, - сказал веско наш папа, получив от мамы шутливый шлепок ладонью по губам, - у нас в деревне Кошелёвка моя мать рассказывала, что «Кузькина мать – это мама нашего домовёнка, лешего, чертёнка шаловливого, что живёт за печкой в коморе для поставца лучины». Мать домовёнка Кузьмы – это тёмная, сумрачная, сердитая и страшная ведьма, настоящая баба-яга. Если она в доме появится, то всё будет валиться из рук, потому что ей всё не так, всё не этак, всё не по её нутру.

- А что американцы?

- Американцы не знали и не могли знать, что хотел сказать им Хрущёв этим выражением и поняли для себя, что русская «кузькина мать» - это самая страшная и мощная атомная, то есть водородная или термоядерная бомба, которую Советский Союз испытал 30 октября 1961 года.

- Это когда гром среди ясного неба был, да?

- Да, - коротко ответил наш папа, но потом не удержался и добавил. – Сначала наши учёные сделали бомбу весом 25 тонн и мощностью 100 мегатонн, то есть сто миллионов тонн самой мощной взрывчатки. Но бомба оказалась очень большой, заряд уменьшили до 50 мегатонн, присоединили к нашему стратегическому бомбардировщику Ту-95, подняли на высоту 10 км над нашим северным полигоном и взорвали на высоте 4,5 км над землёй.

- А что потом?

- А потом был взрыв, зарево на северной стороне неба и ударная волна, которая несколько раз обогнула весь земной шар. Так весь мир узнал, что СССР имеет самое мощное и разрушительное оружие на свете.

- А потом?

- А потом «суп с котом»! - уже сердито ответил мне наш папа. - Американцы подумали, что хрущёвская «кузькина мать» - это намёк на нашу царь-бомбу, на наше супероружие. Они испугались сильно и правильно сделали…

- Не отвлекайся, - сказала мама. – Ты лучше объясни, что в стране творится, мать-царица?

- А то, - запальчиво сказал наш папа. – Хрущёв насмотрелся на быт в Америке, на обилие товаров и сельскохозяйственной продукции, посетил кукурузную ферму своего друга в Америке, получил от него в подарок (за деньги, разумеется) пять миллионов тонн отборного кукурузного зерна и захотел посеять кукуруза везде, где это возможно.

- Он надеялся, что кукуруза в СССР приживётся и даст зерно в пищевую промышленность и силос на корма для животноводства. Распахали и засеяли пшеницей целину, а про традиционное русское травополье забыли.

- При этом Хрущёв начал проявлять свой личный волюнтаризм, требовать от партийно-хозяйственного руководства безусловного выполнения заданий партии и правительства, а по поводу неурожая кукурузы стал говорить и требовать: «Там, где кукуруза не растёт – смещать руководителей, а то «сами засохли и кукурузу сушат! ».

- Но того, что ожидалось от кукурузы, не получилось, - сказал папа. – В результате урожайность кукурузы в нашей стране была низкой, от кукурузного силоса скотина отворачивалась и правительство, чтобы стимулировать коллективное и совхозное животноводство подняло цены на мясомолочные продукты реально в 1,5 раза. При этом на промышленных предприятиях расценки оплаты труда понизили.

- И что это дало? – опрометчиво спросила мама.

- Восстание летом 1962 года в Новочеркасске, - жёстко ответил наш папа. – Рабочие и горожане вышли на улицу с требованиями «Хрущёва – на мясо! », а их расстреляли наши войска.

Мама и папа, и я вместе с ними, глухо и осторожно замолчали и так пробыли за обеденным столом несколько минут, молча хрустя сухариками чёрного хлеба с маминым ароматным цветочным чаем.

- С той поры в этом году возникли перебои с мясом, молоком, маслом, хлебом, - не выдержал наш папа и подытожил наше семейное общение. – Вот почему сейчас у нас очереди, дефицит и недовольство народа, которое пока глухое, но зреет… Зреют гроздья народного гнева…

- Что же будет, Серёжа? – спросила наша мама.

- Бунт, - коротко ответил наш папа. – Бунт. Стихийный, жестокий и беспощадный, как всегда это было на Руси.

- А что нам делать тогда? – с тревогой спросила наша мама.

- А ничего, пока, - ответил наш папа. – Жить. Работать. Экономить каждую копейку. Беречь одежду и не стаптывать обувь. Обходиться своими силами. Завести себе домашнюю скотину. Например, купить свинёнка, вырастить его, а потом перед Новым годом заготовить мяса и сала на зиму. Выживем!

Тут с улицы прибежал наш Юра и с порога крикнул на весь дом: «Мам! Я есть хочу! ».