Мир Каррома Атти. Событие 2. Гл. 27

Да не споткнется конь в бою,

Рука не дрогнет меч держа -

С тобой о храбрости пою

На самом пике куража!

Досада подстегнула намерение. Вцепившись в расщепленные концы, воительница буквально разорвала полено на части: раздался древесный треск, глухо об пол ударился нож... Кажется, она кого-то разбудила... Она присела на корточки. Стала добавлять половинки в слабеющий огонь. Дождавшись, пока загорелась одна, сунула другую.

Это проснулся Ван. Поднявшись и то ли не замечая ее или просто не обращая на нее внимания, мужчина прошел к туалету. Его испражнение было шумным и долгим. Крепкое зловоние перебило, даже запах дыма. В темном углу естественные телесные звуки перемежались со стонами животного удовлетворения.

Не стерпев издевательства, женщина вернулась на свою лежанку, закрыла нос воротником. Холода она уже не чувствовала. Душа ее горела от возмущения. Тело покрылось испариной.

Она куталась в шкуры, зажмуривала глаза, пыталась заглушить внешние звуки собственными мыслями, но тщетно. Уши жадно улавливали очередной всплеск человеческого шума, а непослушные веки тут же поднимались, ее взгляд против ее воли устремлялся в темноту, что-то или кого-то выискивая. Наконец, она призналась себе в том, что ей любопытно происходящее с Ваном.

«Это ненормально». – осудил себя человек и отвернулся к стене.

По грузному топанью Нена определила, что встала хозяйка. И эта туда же! Звуки, издаваемые женщиной, практически не отличались от мужских - грубых в своей откровенности. Никакой эстетики... Да какая она женщина?! Лахудра! Грязная медведица!

Воительница и сама не страдала излишней женственностью, особенно в бою и особенно в общении с отребьем находившимся у нее в подчинении. Однако, гордилась тем, что она женщина и была убеждена, что женщины существа более высокого порядка и что бы они ни делали это должно сопровождаться внушительной долей изящества. А всё, что есть ущербного в ней, должно быть спрятано от посторонних глаз...

Уступив приоритетное место жене, муж занялся очагом. Снова разобрал верхушку и подсунул дрова. Освещения прибавилось. Белая стена красиво заиграла разноцветными искрами...

Снег, лед, иней в сочетании со светом, падающим на кристаллики замерзшей воды и, правда, волшебное явление, если наблюдать за ним из теплой норки. Согретая собственным жаром и шкурами животных, женщина смотрела на бревна, и они уже не были побелевшей стеной деревенской избы, они превратились в белокаменную стену сказочного дворца, украшенную драгоценными и полудрагоценными камнями...

От очага ощутимой волной нахлынуло тепло. Прогретый печкой воздух, перевалил через женщину, уперся в стену, пополз вверх. Одно за другим бревна освобождались от сверкающего налета, темнея, покрываясь прозрачными каплями. Прямо на глазах исчезали топазы и рубины. Теперь на их месте, сияя полукруглой огранкой, словно цепи наступающих солдат возникали алмазные ряды. Кое-где взблескивали сапфирные россыпи и несколько изумрудов - офицерство и генералитет. Повисев немного, вся эта роскошь или стекала на следующий нижний уровень или падала сразу вниз... Кап-кап...

Дикая непосредственность в поведение этих людей с одной стороны вызывала шок, с другой приоткрывала в ее душе потайную дверцу, из-за которой выглядывало что-то пугающее и в тоже время притягивающее. С ней происходило что-то похожее на удивление близкое к потрясению, а может быть, даже к прозрению.

«Неужели так можно?! » - внутренне восклицала она, как человек и как женщина. Как бы, ничего удивительного, наверное, наедине с собой она ведет себя так же. Это естественно, но почему ей так стыдно?

Пока она следила за самоцветами на стене, что-то изменилось в атмосфере помещения. Звуки! Они стали другими. Когда это началось? Задумавшись, она пропустила начало...

«Неужели такое возможно?! » - сознание еще сопротивлялось, но тело, опережая осмысление, по-звериному насторожилось. Каждой клеточкой оно впитывало происходившее за его спиной, по аптечному скрупулезно взвешивало на своих природных весах каждый шорох...

Да это... Они же… Ум еще где-то блуждал или не решался признать очевидное, а тело уже родило мысль. Спохватившись, ум с жаром ударил по нему, запрещая, даже думать о таком. Однако плоть не уступила, в предчувствии чего-то хорошего, мурашками погасила стыд…

Два равных по силе антагониста сошлись в извечной внутренней битве. Разум и тело вооружившись, один - догмой, другое - желанием, боролись за право первородного превосходства...

Победителем выступило любопытство. Внутренняя борьба настолько разожгла его, что бедная женщина, даже не поняла в какой момент собака оборвала поводок...

Отчасти и в большей мере, этому способствовали звуки. Да, каким образом событие завязалось, она не слышала. Просто не заметила, когда Ван прекратил заниматься костром. Не обратила внимания и на то, что в голосе хозяйки прибавилось сладострастных нот, попросту потому что эта свинья стонала почти так же.

Можно было подумать, что хозяин выполняет какую-то тяжелую работу, а его жена всё еще наращивает сталагмит. И всё-таки влажное хлюпанье, которое не спутаешь ни с чем другим и ритмичное сопение мужчины говорили о заботе иного рода.

Собственно и тот момент, когда она приподнялась на локте и посмотрела через плечо, как бы, не осознавался ею, лишь спустя секунды, убедившись в верности предположения глазами, женщина повернулась на правый бок, попутно метнула тревожный взгляд на детей. Ладно, эти животные не постеснялись ее, но здесь же дети...

Дети уже проснулись, но их совершенно не интересовали ни родители, ни Нена. Увлеченные собственной игрой, они возились под шкурами. Вдруг одно из чад, словно чертенок выскочило на свет божий, забросило полено в очаг сверху, вызывая столб искр и восторг соратников, и снова нырнуло в общую кучу, бесследно в ней растворившись.

За всю свою сорокалетнюю жизнь Нена так и не познала любви к человеку. Квадратная челюсть, доставшаяся от отца, портила ее внешность, напрочь лишая хоть какой-нибудь миловидности. Уже лет в семь девочка поняла, что мужской пол поместил ее в необъявленный игнор. Вследствие чего формировавшаяся в ней женщина прекратила развитие, разумеется, только психологически.

Потом были годы душевной неопределенности и метаний от увлечения к увлечению, до тех пор, пока девочка подросток ни пришла в спортивную секцию. И тут в ее сердце вспыхнула настоящая страсть. Она влюбилась в идею стать бесполым существом, совершенным в своих психических и физических возможностях, то есть профессиональным спортсменом и боевой машиной.

С началом спортивной карьеры закончилось безрадостное детство. Наконец-то она перестала тосковать о себе другой, якобы, скрывавшейся в этом теле. Бесчисленные разы она представляла, как расстегивает молнию на коже, сбрасывает уродливую оболочку и покоряет весь мир своей припрятанной до поры до времени красотой.

Уйдя с головой в тренировки, она забыла этот образ, много раз утешавший ее. Сухое жилистое тело оказалось, как нельзя лучше приспособлено для поставленной задачи. Душа закаленная одиночеством настойчиво стремилась к выбранной цели. Это и было той идеальностью, которая здесь требовалась. Наконец-то у нее обнаружилось истинное призвание.

Ну и, разумеется, вся личная жизнь девушки сосредоточилась на спортивных достижениях. И никакого секса! Впервые она попробовала мужчину, только после того как лишилась мечты и профессии. И скорее всего, только потому, что, не имея иных трудовых навыков, испытывая сложности в приобретении оных, прибегла к простейшему и, как она считала, единственно возможному в ее ситуации выживанию.

Восторга от совокупления не было, как не вызывает радости вынужденное занятие и нелюбимая работа. Не было и боли, потому что давным-давно сама себя дефлорировала. Не ради наслаждения, скорее из любопытства. Первый опыт проникновения был безболезненным, впрочем, как и последующие...

Долго она рассматривала испачканный в красное пальчик и какое-то время, даже избегала смывать, ставшее священным пятно. За несколько дней кровь неизбежно отмылась, но память о ней осталась, как некая тайна, возвысившая над сверстниками...

Посреди пустыни возник оазис. Руки сами находили его, когда Нена оставалась одна: чаще перед сном, иногда в душе. Кстати, оргазм получился не сразу и будто случайно. Приятности хватало и без него, но только теперь она поняла, зачем это нужно. После чего погружение в тайну стало каждодневной потребностью, кроме известных дней, так же отмеченных красным.

И дело не в удовольствии, а в полноте бытия. Руки юной девы открывали дверь, через которую в ее мир приходило кратковременное счастье. Чуть позже, когда она уже приобщилась к славе и зажила жизнью восходящей звезды, таким образом она расслаблялась, оправдываясь заботой о здоровье. А в жизни проститутки это был способ, чтобы достичь полноценного ощущения, отдушина и единственное светлое пятно в грязи порока и самоуничижения.

Детородное приспособление Вана имело чудовищный вид. Было огромным...

Муж и жена стояли к ней боком. Медведица, согнувшись в три погибели, упираясь руками в пол. Медведь, пристроившись сзади, методично погружая часть мужского тела в жирные складки жены. Подкинутое ребенком полено, видимо, разгорелось. Пламя подпрыгнуло, добавив еще света.

"Любопытный размер. Повезло корове". - Наблюдая за Ваном и его женой, Нена мысленно примеряла его член.

Да-да, воительница давно уже утратила невинность своего тайного пристрастия. Да и не тайна оно уже. На той механической игрушке, что ждала ее в каюте космического корабля, пришвартованного к Луне, уже неоднократно менялась резиновая насадка. И последняя перестала удовлетворять...

Под теплыми шкурами рука привычно опустилась вдоль тела, и трепетные пальцы погрузились в горячее…