Кафе на Софийской. Глава 1

На счету Софьи это был уже седьмой переезд. Сборы перестали быть стрессом и в их всегдашней сует все отчетливее вырисовывалась рутинность. Необходимые коробки были заготовлены заранее, вещи отсортированы, упаковочная бумага четко отмерена так, что излишков фактически не было и, что самое важное, каждый четко знал свою роль и свое место в процессе. Ничего не было забыто, ничего не потерялось. Кроме разве что новых друзей и старых знакомых. Даже удивительно, как легко  в жизни девушки появлялись и уходили новые люди, и как безболезненно забывались старые, казавшиеся лучшими друзьями. Хотя, казалось бы, столько ярких моментов, столько различных эмоций связывали ее с этими людьми, что уж как минимум в социальных сетях-то должна была продолжаться эта связь, однако, рано или поздно, общие воспоминания тускнели, а общение сводилось к дежурным поздравлениям с днем рождения. Грустно было подходить к своему выпускному одиннадцатому классу не имея подле себя даже знакомых. Ровно в этом эпизоде ее и застал седьмой переезд. Благо, что он случился летом, а не в самый разгар учебного года, и на том спасибо. К счастью, Софья была оптимисткой по натуре и даже в такой ситуации стремилась найти положительные стороны. И, как не странно, они находились. Во-первых, скитания по северам заканчивались, так как отца переводили на постоянную должность в столицу нашей огромной и необъятной. Во-вторых, этот учебный год был последним, что в свою очередь означало конец бесконечным попыткам влиться в новый коллектив слишком разных личностей. Университет, который должен был последовать за школой, обещал подбирать людей мыслящих более-менее в одном направлении. Ну, а, в-третьих, оставалось уже только два года до ее совершеннолетия - именно того самого события, после которого, как ей казалось, она сама сможет определять свою судьбу и степень привязанности к тому или иному месту. В общем, перспективы были и уже это само по себе радовало.

---

Как оказалось, к Москве Софья оказалась совершенно не готова. Да и были ли у нее хоть какие-то шансы перед столицей? Естественно нет. Ни один из северных городков не давал и сотой доли представления о том, каким может быть город-миллионник. Конечно же девушка видела Белокаменную по телевизору и на фотографиях, много читала о ней и даже могла при случае назвать точное значение площади, которую занимал город, однако в момент столкновения с реальностью, все это оказалось полнейшей чепухой.

Беспощадное летнее солнце немилосердно раскаляло асфальт, вынуждая искать спасения в тени исполинских ваяний из бетона и стекла, суматошное движение каких-то совершенно невообразимых масс людей походило больше на растревоженный улей или разбитый муравейник, нежели на человеческое общество. Огромные проспекты, километровые пробки, десятки тысяч автомобилей всех форм и размеров, сорвиголовы на велосипедах и самокатах, а также изобилие здоровенных телеэкранов, на которых крутили пеструю рекламу, здорово дополняли образ воплощенного безумия. Слово “спокойствие”, ровно как и другие слова и понятия, схожие с этим по смыслу, как будто бы находились здесь под запретом. Вообще Москва виделась Софье эдаким сердцем, чье количество ударов в минуту давно перевалило за трехзначное число и попросту не поддавалось точному подсчету. В управляло этим сердцем голова с воспаленным сознанием. Безнадежный случай. И это Софа еще не спускалась в метро. Куда там, когда и на поверхности столько страхов? А ведь там еще какие-то карты нужны...

По счастью школа находилась всего в четырех киллометрах от ее дома, так что первое время можно было бы ходить пешком, но это только в том случае, если она не освоится с этим городом до конца лета. И почему из всех возможных была выбрана именно эта школа?

---

Как оказалось, даже в огромном городе было некуда деться от одиночества. Ну или просто Софья не знала волшебных мест, куда оно не заглядывает, мало ли в Москве и такие есть. А пока приходилось как-то справляться самой, причем в этот раз ей пришлось особенно туго. Фактически каждый день ей приходилось бывать на улице среди бескрайней толпы людей, чужой, безликой, а порой даже враждебной. Находясь на улице или в метро, с которым она освоилась достаточно быстро, Соня постоянно попадала в поток какого-то Броуновского движения. Невольно становясь его частью, она на подсознательном уровне сливалась с ним, ощущая себя кровеносным тельцем, которое мчится по бесконечным артериям сложного организма в строго определенных за нее направлениях. Как подобная сотням тысяч других песчинок на морском пляже она подчинялась ритмам волн, тщетно силясь понять и найти свое место.

Слоняясь по городу в часы безделья, она невольно становилась свидетельницей коллизии частиц. Шумные компании или просто парочки радовались последним дням лета и старались получить от них все. Они как-то смогли найти друг друга в этом хаосе и теперь могут быть вместе, в то время как Софье оставалось только наблюдать за этим праздником жизни и ловить солнечных зайчиков чужого счастья. Удивительное по своей гнетущей силе чувство непричастности ко всему, что происходит вокруг сводило с ума. Она будто бы муравей с отрезанными усиками потеряла связь с муравейником и тщетно пыталась понять, что же ей делать.

Но, к счастью, лето заканчивалось, а вместе с ним и это тягучее одиночество. В школе так или иначе придется вливаться в коллектив, пускай это будет и не просто, ведь, как никак последний класс, а значит шансы оказаться белой вороной в хате с краю были очень высоки. Хотя что-то подсказывало, что все у нее сложится удачно.

---

олько тогда, когда пришло время самой наведаться в свою школу, чтобы сфотографироваться на пропуск и поставить крестик в некоторых документах, а это было уже во второй половине августа, Софа поняла что к чему. Поняла, одобрила и необычайно приободрилась. Как оказалось, школа была не простая, хотя для девушки любая школа с четырехзначным номером уже была непростой, а в Москве, похоже, все заведения данного характера обладали такой особенностью. Естественно-научный уклон - вот что выделяло ее из общей массы и ставило Соню перед необходимостью с началом учебного года совершать почти что ежедневный четырехкилометровый моцион.

Более всего удивляло в этом обстоятельстве то, что выбором школы занимался отец, ведь с его занятостью и природной немногословностью, он едва ли мог знать об увлечениях своей дочери и ее об способностях. Два-три предложения общего характера в сутки - это самое содержательное и самое продолжительное общение на которое только и могла рассчитывать Софья, да и то, если повезет проснуться в пять утра, ну или не лечь спать до полуночи. Таким образом получалось, что девушка росла фактически без отца, вместо него был непогрешимый образ строгого, но справедливого главы семейства, созданием которого занималась, естественно, мама. И, как потом окажется в будущем, это была самый умный и мудрый ее поступок. Она вообще отличалась какой-то необычайной одаренностью в плане житейского опыта и всего, что было связано с делами насущными. Она никогда не кричала, даже голоса не повышала, всегда была спокойна и уверена в себе, всякий разговор с дочерью резюмировала подходящей поговоркой или пословицей и без каких-либо видимых усилий, играючи справлялась с ее капризами. Так например, ее коронным приемом была фраза - “Думаешь, твоему отцу понравилось бы это?”. Причем, в зависимости от интонации или контекста, она могла давать необходимые результаты. А так как авторитет отца был где-то на уровне небожителя, то спорить с его предполагаемой реакцией было бессмысленно.  

В общем, когда со всеми формальностями было покончено и Софья знала что к чему и в какой класс она попала, то жить стало легче и заметно веселей. Уклон в химию и биологию, а также факультативные занятия по субботам оказались именно той морковкой, которая помогла издыхающему ослику ее терпения дотащиться до финишной прямой тридцать первого августа.  

---

Первый день был прекрасен. Во всех смыслах. Особенно замечательной оказалась его торжественная часть с цветами, волнительным речами педагогов, от которых все ученики клевали носом, и шумным гомоном сотен юных голосов сразу после окончания официальной части. Наблюдать за тем, как трогательно происходят первые встречи после летних каникул, всегда доставляло особое, слегка изращенное удовольствие вуариста. Поцелуйчики и обнимашки у девочек, с их обязательными добрыми оценочными взглядами и комплиментами прекрасно сочетались до степени абсолютной гармонии с пинками под зад и незатейливым матерком у мальчиков. Извечный баланс огня и пламени, воплощенный в подростковом обществе. Любоваться этим можно было до бесконечности. Ну или в случае Софьи - до первого урока… физкультуры. Первый раз за много лет она решила пренебречь своим освобождением и посетить урок. И не прогадала.

Урок физкультуры, а точнее десять минут до его начала, когда все уже переоделись и перебрались в зал, явился для Сони чем-то средним между водопоем и медосмотром в военкомате - зона нейтральная, агрессивные действия тут запрещены, но зато можно осмотреть со всех сторон, взвесить и признать неопасной. И в самом деле, на фоне сверстниц, которые, судя по всему, были коренными москвичками, Софа хоть выглядела, в каком-то смысле импозантно, или другими словами, как деревенщина, но никакой опасности их авторитету не представляла. Да и вообще, кого могли смутить целомудренные трико, пузырящиеся на коленках, и футболка на размер больше? Хотя один неравнодушный взгляд прекрасной представительницы прекрасного пола она-таки на себе почувствовала. Самое странное, что это была самая высока девочка в классе, породистая лошадка из мира пони. Добрых два метра в холке, против Софьиных прлутора. Шикарная грива, шелковистый ворс - волосок к волоску, великолепный крупп - одно загляденье, а ноги - те были просто созданы для эстафет и подиума. Другими словами, порода была видна настолько явно, что даже зубы смотреть было излишне. И вот ее взгляд… сказать по его поводу что-то определённое не представлялось возможным. Совершенно точно в нем читалось природное высокомерие, осознание собственного превосходства и не то презрение, не то… интерес? В общем, выдержать ее взгляд было чем-то равносильным тому, чтобы пережить столкновение с товарным поездом, так что Софья тут же опустила голову и уставилась на свои потрепанные кеды, едва их взгляды встретились. Взгляд хищника - не иначе.

За всем остальным, это была самая обычная физра из всех, на которых Софье довелось побывать. Разве что сразу после урока не так сильно хотелось обмазаться всеми своими кремами. Все-таки московский климат был сильно мягче, чем на северах и супер чувствительная, вечно сухая кожа не требовала здесь такого же повышенного внимания. Даже физру можно было посещать без особых последствий.

---

– Ну, привет тебе, северянка! – прозвучал чей-то мелодичный голос в правом ухе Софьи.

Девушка вздрогнула от неожиданности, подскочила и резко обернулась в направлении говорившего. В тот же миг лицо Сони оказалось буквально в миллиметре от упругих, налитых грудей доброго третьего размера. Об их размере можно было так смело судить еще и потому, что блузка и пиджачок, которые, вроде как, были призваны нивелировать изгибы тела, только сильнее их подчеркивали. Скорее всего эти элементы школьной формы были несколько малы своей обладательнице. В этот момент Соня точно знала, кто именно стоит перед ней, ведь ошибиться, особенно после урока физкультуры, представлялось просто невозможным. Однако что-то все таки заставило девушку сделать шаг назад и посмотреть на лицо собеседницы. Необдуманный ход привел к тому, что Софа приложилась затылком о стену, причем достаточно сильно, чтобы из глаз посыпались искры. Разумная привычка держаться левой стороны во время передвижения по коридорам сыграла с злую шутку. Ведь теперь было не только стыдно за свое пугливое поведение аборигенки с севера, но еще и больно.

– Ой! – жалобно простонала Софья и схватилась обеими руками за голову.

– Тише, чукча, тише, не зачем себя калечить в первый же день, к тому же я не кусаюсь, – насмешливый голос девушки только подливал масло в огонь, распыляемый стыдом.

– Это все ты виновата, – все так же, не поднимая головы простонала Софья. – Кто же так подкрадывается?! А если бы у меня в руках был нож? – зачем она пробубнила эту глупость Соня и сама не знала, просто вырвалось.

– Тогда было бы совсем грустно. Ты ж наверняка запорола бы себя насмерть, так что это даже хорошо, что детям не дают в руки опасных вещей.

Ее новая одноклассница явно наслаждалась ситуацией и не спешила ей помогать, если вообще собиралась. От этого стыд только сильнее обжигал ее щеки, наливая из краской. Жалость к себе густо перемешивалась с досадой на свою неуклюжесть, рождая в глубине сознания отчаянное желание провалиться сквозь землю. Не так Софья представляла себе первый день в школе.

– Да-да-да, это просто замечательно, – примирительно ответила Соня, осознавая, что в этом раунде словесной перепалки ей точно не победить. – И почему сразу чукча и северянка? Так-то обидно звучит, – в интонации девушки звучали нотки обиды и иронии, причем второго явно было больше.

– Ну, только “чукчи” так безобразно обгорают под нашим южным солнцем, – ответила она и с чувством усмехнулась. – Видимо вы там даже летом ходите в шубах, потому что здесь совершенно забываете о том, чтобы пользоваться солнцезащитным кремом. Снаружи загар “дачника”, а под футболкой белоснежная поганка. Плюс ты единственная, кто сегодня под пиджак надел еще и жилетку. Сибиряк - не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается, а?

– Это очень мило, – едва сдерживаясь, чтобы не разразиться потоком неумелой брани отчеканила Софья. – Высокое мастерство элегантных комплиментов - это черта всех коренных жителей столицы? – язвительно прошипела она и подняла взгляд наверх, дабы посмотреть этой нахалке в лицо.

– Ну, ты чего, малютка, не обижайся! – с этими словами она опустила свою пятерню на голову Сони и мягко погладила по волосам. Девушку аж затрясло от негодования. – Я же не со зла. У нас тут все так шутят. Успокойся, малыш. Я, кстати, Оля.  

---

Если с шутками про “чукчу” и “северянку” еще хоть как-то можно было смириться, ведь как никак, воспоминания о первых неделях в столице еще не успели выветриться из головы, особенно те, что касались метро, то вот снисходительные подколки, касающиеся их разницы в росте, у Софьи никак не получалось пропускать мимо ушей. Слишком уж больно они жгли самолюбие. Еще больше подливало масло в огонь то обстоятельство, что Оля отлично умела краситься, благодаря чему выглядела чуточку старше, ровно настолько, чтобы казаться восемнадцатилетней, не больше. Все, что могла противопоставить Соня в этой ситуации - это гигиеническая помадка с ароматом клубники. Да и вообще, в этих столицах, судя по всему, едва ли не каждая школьница могла претендовать на звание визажиста. Обидно.

Однако судьба очень скоро дала понять, что до сих пор относится к Софье благосклонно. Вторым уроком была химия и Оля, желая продолжить новое знакомство, уселась рядом. Наверняка она продолжила бы бесстыдно подкалывать новенькую, вот только статус-кво изменился и теперь Софья оказалась хозяйкой положения. На всем белом свете ничто так не придавало ей уверенности в себе, как осознание собственного превосходства в какой бы то ни было дисциплине. В первую очередь, конечно же, в химии. А в кабинете химии, на уроке химии, при непосредственном присутствии преподавателя химии, Соня чувствовала себя не просто как рыба в воде, а скорее как касатка среди дельфинчиков. Она, естественно, понимала, что в школе с уклоном в естественные науки ее будут окружать ребята далеко не глупые, но даже так ничто не могло поколебать ее провинциальной самоуверенности. Почти все свое свободное время Соня тратила на задачки по химии, а если сходились звезды, то и на практические опыты, к тому же ни в одной из школ ей не дали и повода, ни тени намека на сомнения в собственных силах. Везде ее ставили в пример. И новая школа не должна была стать исключением.

С первых же минут урока для Софьи стало очевидным сразу два факта. Первый заключался в том, что слова о специализации школы не были пустым звуком, так как педагог, ничтожа сумняшись, решил круто провести занятие, прыгнув с места в карьер. Проверка остаточных знаний через короткий тест, постоянные приглашения к доске, бесконечные вопросы и немилосердные уколы в адрес тех учеников, кто не смог дать правильный ответ. Это было, мягко говоря, круто, причем во всех смыслах. Соня просто светилась от счастья, чувствуя, что наконец-то, спустя столько времени, оказалась в своей тарелке. Второй же факт оказался несколько неожиданным для девушки. Оля, еще совсем недавно являвшая собою химически чистые два метра самоуверенности и нахальства, сейчас выглядела весьма непрезентабельно, если не сказать жалко. Сидя на предпоследней парте, она тщетно пыталась скрыться от всевидящего ока учителя, ведь из-за собственного роста, куда бы ее не поставить - она везде оказывалась доминирующей высотой, фактически, маяком среди едва выступающих из воды прибрежных скал.

С нескрываемым злорадством и широченной улыбкой от одного уха до другого, Софья взирала на нее снизу вверх всякий раз, когда ей приходилось вставать, дабы дать неверный ответ на вопрос учителя. Единственное, что удерживало северянку от того, чтобы не засмеяться в голос - это воспитание. Последний бастион на скользкой дорожке по пути к чванливому скотству. Но самым забавным в данной ситуации было, что вопреки ожиданиям Софьи, не она сама была главным событием в аудитории, а сам педагог. Вера Леонидовна жгла, как дуговая сварка. Острый как бритва язык не оставлял и камня на камне от оборонительных стен отговорочек и оправдуличек даже самых хитро сделанных учеников. С первых минут Соня поняла, что она прекрасно споется с этой, судя по всему,   главной звездой и достопримечательностью школы.

- Ох, Оля, иногда твоя глупость вызывает у меня такую оторопь, что я волей-неволей задаюсь вопросом - а вообще, умеешь ли ты читать? По счастливому случаю природа наградила тебя неземной красотой, за которую в этой жизни тебе все простят.

Софья в этот момент, как, наверное, и весь класс почувствовала, что Вера Леонидовна хотела добавить, что дуракам в принципе везёт, и, наверняка это было так, хоть и ничего подобного не прозвучало.

– Но я буду единственным человеком, который не сможет просить себе собственного бессилия. За шесть лет мне так и не удалось зажечь свет в конце твоего тоннеля. Очень печально, а ведь вполне могло статься так, что химия, как наука, потеряла в тебе гения. Но, к счастью, Бог, по всей видимости, не забыл про меня и ниспослал мне последнюю надежду в виде нашей новенькой ученицы, – артистизму этой уже давно не молодой дамы можно было только аплодировать, причем непременно стоя. Она так ловко перемешивала сарказм с остротами, похвалой и искренними переживаниями, что в ее квартире где-то точно должен был храниться ящик с “оскарами”. – Сонечка, мои тридцать лет стажа пошли псу под хвост, последняя надежда на тебя, моя хорошая.

– Сделаю все, что в моих силах, Вера Леонидовна, – поспешила отозваться Софья, не вставая с места, на что учительница отреагировала благодарным кивком головы.

---

Учебный день закончился, соперники сделали свои ходы, нанесли пробные уколы и получили весомое дополнение к первому впечатлению. Для Софьи ее очередная новая подруга показалась настоящей скалой к которой не знаешь как подступиться. Огромный айсберг кристаллизованной самоуверенности, не поддавшийся  испепеляющим лучам презрения Веры Леонидовны. Буквально через минуту после звонка Оля вновь сияла и гордо держала осанку, будто бы ничего и не было. Хотя в глазах все еще посверкивали искорки гнева и отблески коварных планов. Вот только Софа принимала этот блеск отражателей души за совсем другие эмоции, за нечто более печальное. В поведении одноклассницы ей виделся тихий протест с удушливыми слезами и прочей мелодраматической ерундой, подчеркнутой из книг. Да, в людях она совершенно ничего не понимала и жила в мире иллюзий и своих представлений. И, в принципе, нельзя сказать, чтобы это хоть как-то ей мешало. Большинство знакомств были слишком непродолжительны, дабы эти особенности ее восприятия окружающего мира успели как-то на них отразиться. Недоразумения, конечно же случались, но, как правило, ничего существенного. Бывало случалось такое, что придуманные Софьей чужие переживания становились предметом слухов и пересудов, происходили скандалы и выяснения отношений, а потом все быстро сходило на нет. Репутация чудаковатой отличницы очень часто ее выручала, причем Софа до сих пор не отдавала себе в этом отчета, считая себя совершенно обычной.

- В общем так, мистер Уайт, сейчас мы идем ко мне и ты будешь учить меня химии, - тон Оли был резок, но ровно до той степени, чтобы вызвать желание беспрекословно подчиниться, а не встать в оборонительную позицию.

Вообще, Оля обладала совершенно невообразимой для ее роста особенностью - незаметно подкрадываться. Хотя, с другой стороны это Софа могла быть такой собранной и внимательной, чтобы не заметить приближение каланчи. Вот и сейчас ее новая подруга подлетела как ураган, взяла девушку под руку и настойчиво повлекла за собой.

- А? Что? Почему? - все эти и еще многие другие вопросы прозвучали в голове девушки, однако ее ноги, будто бы жившие своей жизнью, последовали в предложенном направлении. - Мне домой надо. Домашка, уроки и все такое.

- Это конечно, но в свое время, - спокойным и властным тоном ответила Оля. - Но ты же сама ответила химозе, что приложишь к моему обучению все силы, так? Так. Тебя, барин, никто за язык не тянул, так что давай соответствуй.

- Может лучше завтра? - робко протестовала Соня, почему-то даже не пытаясь вырываться из дружеского захвата. - Давай завтра, а? - смелость и дерзость, которые так кстати пришлись в их первом разговоре, в этот раз почему-то опаздывали.

- О, и завтра тоже! Ты не переживай. И послезавтра мы тоже встретимся. Ты, Уолтер в юбке, меня всему научишь и мы с тобой приотличненько заварим!

Что конкретно она имела в виду под этими словами, Софа оказалась не в силах понять, да и вообще, в голосе подруги звучала целая какофония эмоций, которая только сильнее сбивала с толку. Для себя же девушка почему-то уяснила, что ей, фактически угрожают, но делают это в как можно более мягкой форме, пересыпая свои уговоры непонятными идиомами. Так что Соню всю дорогу трясло как лихорадочную, ведь кто знает эту дыду? А вдруг она решит расправиться над ней прежестоким способом где-нибудь в подворотне? С нее станется!

- Ты чего дрожишь, тебе холодно? - внезапно поинтересовалась Оля необыкновенно вкрадчивым голосом.

- М-может быть, не знаю, - промямлила Софья, мысленно проклиная свой острый язык.

- Ты, странная, чукча. У вас на северах все такие? - вставила она дежурную остроту.  

---

Миновав полтора квартала, девушки оказались в жилом районе, который Софья без всякой задней мысли приняла за элитный. Дома выглядели новыми, массивными, и выгодно отличались своими архитектурными решениями ото всех других построек их окружавших. Много стекла, в которых играло дневное солнце и слепило прохожих, смевших оторвать взгляд от безликого асфальта, высокие потолки, если судить по тому как далеко друг от друга располагались окна и широкие просторные дворовые территории вызывали в душе Софьи легкую трепет и невольно заставляли воображать баснословные цены на квадратный метр в здешних квартирах. Конечно подобные здания уже успели примелькаться за то время, что Соня успела провести в Москве, бесцельно гуляя по улицам и глазея по сторонам, однако это было одно дело. Совсем другое - это представить, что в подобных палатах, в такой красоте реально живут люди. Безликие панельки северных городов, конечно же встречавшиеся и здесь, составляли бесконечные муравейники, построенные едва ли не друг на друге, в угоду климатическим особенностям, по устоявшимся соображениям девушки, больше походили на человеческое жилье, чем эта роскошь. Особенно сложно было представить, что среди старинных домов позапрошлого века также жили люди. Другими словами, поняв, куда ее ведут, Соня тут же успокоилась, но дрожать стала только сильнее. Ведь теперь вставал куда более страшный вопрос: что ей делать, когда она попадет внутрь? Как себя вести, если дома у Оли будет кто-нибудь из взрослых?

Если бы Софья сейчас сделала пару глубоких вдохов и успокоилась, то непременно залилась густой краской, опомнившись, о какой несусветной ерунде беспокоится. Классическая литература с понятиями давно ушедших лет частенько вторгалась в ее повседневную жизнь, причиняя всяческие неудобства. То, что с ней творилось сейчас было тому отличным примером. Вырвавшись из провинции в столицу, Соня не перестала быть провинциалкой, если и вовсе не деревенщиной, а значит и все стереотипы сохранялись в ней без изменений. Ведь Москва - это же обязательно Большой Театр, множество театральных училищ, бесконечные культурные памятники и все такое, а, следовательно, и люди здесь более культурные и образованные. И сейчас Софе на ум приходили десятки героев-оборванцев, которые волею судеб приводило на порог богатых домов, и во всех этих историях герои неизбежно претерпевали свою долю унижений. А краски, в которых авторы описывали негативные эмоции персонажей заставляли опасаться и за свое душевное спокойствие. Единственной мыслью, которой тешила себя девушка было то, что она сможет отделаться пятью минутами стыда и позора, а после снова будет свободна. Ну, а потом ее больше никогда не позовут в подобные места и ей не предстоит больше краснеть за свою неотесанность.

К счастью, все оказалось немного иначе, чем Софа себе представляла. Вместо стульев с резными ножками времен Наполеона I и прочих изысков карикатурных богатеев, квартира Оли встретила провинциалку очень уютным и минималистичным стилем. Но даже так, паркетная доска, аккуратные линии мебели и наличие одного общего дизайна вызывали шквал восторженных эмоций. Это не был пресловутый “евроремонт” в его местечковом понимании, тут имело место законченное произведение, мысль воплощенная в натуре. Само слово вкус витало в воздухе и ощущалось так явственно, что казалось будто его можно взять в руку, вбить в стенку, как гвоздь и повесить на него куртку. В общем, Москва все сильнее начинала походить не на столицу ее родины, а на совершенно иную планету, где о линолеуме и моющихся обоях даже не слышали. Немудрено, что Соня оробела еще сильнее. Едва успев переступить порог и разуться, она тут же втянула плечи и принялась мять манжеты пиджака. Да и вообще она вся съежилась и превратилась в комок нервов. А попутно она благодарила Бога за то, что додумалась надеть сегодня новые колготки, пускай и была далека от веры. После таких совпадений волей неволей задумаешься о всевышнем и его промыслах.

- О, привет, заинька, - мягкий, нежный, обволакивающе шелковистый голос женщины наполнил кухню. - Рано вы сегодня, я еще не успела ничего приготовить. - с первого взгляда на эту женщину можно было с абсолютной точностью угадать в ней мать Оли. Очень схожие черты, такой же задор в глазах и исполинский рост. Единственное, чего не хватало дочери - это умиротворяющей ауры любви и заботы.

- Мам, не парься, мы тут по делу.

Резкий контраст хлестнул сознание Сони, вырвав ее из транса. Оля заскочила первым делом на кухню только ради того, чтобы схватить два яблока, а Софа из чувства тотальной неуверенности, словно хвостик поплелась за ней. Так что никакого задушевного разговора не предполагалось. А жаль.

- Не представишь нас? - мама Оли не спешила отпускать детей, попутно занимаясь приготовлением обеда и делая заготовки для ужина. - У вас новенькая?

- А? Да, это Сфья, - к счастью Сони, у девушки не получилось без промедлений умчаться в свою комнату. увлекая за собой новенькую и разговор с лучезарной мамой продолжился. - Софья, это Ирина Андреевна, мама - Софья, - коротко отчеканила она.

- Добрый день, - очарованная, но в тоже время проживавшая в полном сознании, Соня сейчас походила на дурочку в медицинском смысле этого слова. Для полноты впечатления ей оставалось только помахать ручкой и пустить слюну по подбородку.

- Привет, кроха, - с искренней улыбкой обратилась она. Причем  слово “кроха” из ее уст звучало так мило, что Соня, вечно комплексовавшая из-за своего роста, восприняла его как комплимент. - Может быть ты голодная? Хочешь перекусить?

- Спаси-ибо, - а вот теперь Софья снова впала в забытье и уже была готова начать махать ручкой.

- Мама, Софья - это мой Хайзенберг, а не твоя зверюшка, и вообще мы пошли химию учить! - без лишних слов Оля потянула подругу за собой.

Запинаясь и посекундно оборачиваясь, лишь бы продлить мгновение в которое она могла созерцать Ирину Андреевну, Софья инстинктивно сопротивлялась, но делала это очень вяло. В конце концов она обнаружила себя в комнате Оли сидящей за ее столом, а сама Оля стояла напротив. В ушах немного шумело, в глазах стояли какие-то непонятные образы и почему-то левая половина лица казалась горячей. Наверное это было солнце, припекавшее через окно, ведь стол стоял торцом к подоконнику… или нет?

- Чукча, очнись! - в очередной раз произнесла Оля, причем более настойчиво и снова шлепнула Соню по щеке ладошкой.

Ой! - девушка вздрогнула, как будто ее из ведра окатили холодной водой и она, тут же припомнив, что с ней случилось за последние несколько минут, густо покраснела. - Наверное я перенервничала в школе… первый день и все такое. Наверное я лучше пойду, - отчаянно сражаясь со стыдом и волнением Соня попыталась было встать, как на ее плечи тут же упали тяжелые руки, пригвоздив ее к стулу.

- Да, Сонь, ты точно немного не в себе, но это не важно. Давай к делу, - с этими словами Оля достала книгу по химии и свою тетрадь. - Приступай.

По сосредоточенному лицу Оли можно было сразу понять, что сегодня кто-то вернется домой очень поздно. Так или иначе, но за дело пришлось взяться. И первые минут двадцать Соня успешно билась головой о каменную стену - Оля наотрез отказывалась понимать чтобы то ни было. Затем наступило пятиминутное затишье, во время которого девушка собиралась с силами, терла горящую щеку и лихорадочно соображала, как же ей подступиться к непреодолимому барьеру непонимания. Но в конце концов решение нашло само себя. Сухость кожи рук вынудила северянку потянуться в сумку за кремом и в этот самый момент зародился типичный девичий разговор. Как оказалось Оля тоже пользовала эту марку, но потом отказалась из-за того, что в составе присутствовал компонент, чье влияние негативно сказывалось на коже, и сразу же после она продемонстрировала свой вариант чудодейственного средства.

- Но тут же тоже самое, - непонимающе возразила Соня.

- Всмысле? Тут ведь  в составе нету этой фигни,

- Ну, вообще-то есть, просто она написана не в виде кодировки, а расшифрована.

- Да ну, нахе… - в глазах девушки сверкнули искорки интереса. - Так, давай дальше. А тут?

- Вот оно…

Краткий экскурс к органическую химию, помноженный на интерес дал свои результаты. Теперь Оля была открыта для самых базовых знаний, которые Софья без всякого труда переводила с научного на язык смертных. Моли, валентности и другие непонятные вещи стали обретать в сознании Оли смысл. И то, с каким рвением и жадностью она принялась вникать во все это вызывало у Сони самую настоящую зависть.