XX век. Эротические приключения Валентина Удачина. Эротические рассказы

Приключение пятнадцатое. Писатель Чехов

На следующее утро Удачин проснулся, несмотря на вчерашние события, бодрым и отдохнувшим. «Япончаки», как он иногда называл свои часы по-чешски,, показывали семь. Сосед похрапывал, отвернувшись к стене.

Валентин вышел на лоджию и увидел небо в сплошных серых тучах, и даже жаркое южное солнце нигде не смогло пробиться через эту свинцовую броню.   На его глазах стал накрапывать дождь, превратившийся через минуту в сильнейший ливень.

«Даже погода оплакивает мой неудавшийся контакт с Анжелой», - подумал он, возвращаясь в комнату.

Яростная утренняя гимнастика и контрастный душ, а затем и крепкий кофе, вернули хорошее настроение. «Впереди ещё «чистые» две недели», - снова подумал он. А затем, забыв, что он не один в комнате, сказал громко, вслух: «Fuck all».

-Что-что? – спросил проснувшийся от этого восклицания сосед, - а затем добавил: - Как прекрасно пахнет кофе…

Кипяток ещё остался на полстакана, и Удачин приготовил соседу бодрящий напиток.

-Кофий в постель, - сказал он, подавая стакан на тарелке из-под графина, стоявшего в каждой комнате, – как в лучшей санатории ЛондОна, а, может, и ПОрижа!

-Спасибо, - поблагодарил сосед, - тронут. А почему «санатория», в женском роде?

-А раньше это был женский род. Происходит от латинского «sanare» - лечить. Короче, больница. А она женского рода. Поэтому – санатория. Это уже потом перешло в мУжеский род.

-Как погода? – поинтересовался сосед, наслаждаясь кофе.

-Осадки, - сказал Удачин, одеваясь, - боюсь, купание сегодня отменяется.

-Что ж, - произнёс сосед, - будем заниматься настольными играми. В клубе «санаториИ», как вы изволили сказать, хотя у нас только Дом отдыха, есть  комната для этого. Можем сыграть партийку в шахматишки.

-Спасибо, но у меня другие игры, - ответил Валентин, вынимая компактный японский зонт из сумки. – Я пошёл на завтрак.

В холле толпились отдыхающие, у которых, вероятно, не было зонтов, среди которых он заметил и Ольгу Вячеславовну. Увидев его, она радостно улыбнулась, и подошла к нему.

-Валентин, - спросила учительница, - ты возьмёшь меня под свой зонт? Я, дурёха, не привезла с собой ни зонта, ни дождевика. И как в таких условиях пройти в столовую, не знаю. Могу умереть от голода.

-Конечно, какие сомнения, Лёля. Зонт большой. Спрячет обоих.

Она прижалась к нему так плотно и откровенно, на глазах у всех стоящих женщин, что у него началась сильная эрекция, которую не смогли усмирить шорты из тонкой ткани. Обхватив друг друга за талию, они побежали под зонтом в столовую.

-Вчера всё прошло успешно? – спросила Оля, ещё крепче прижимаясь к нему. – Я чувствую упругость твоего нефритового стержня, как пишут в сказках «Тысяча и одна ночь».

-Конечно, был такой «группенфюрер-секс», что позавидовал бы сам штандартенфюрер Штирлиц, - соврал мужчина. – А чем больше «тараканишься», как говорил писатель Чехов, - тем сильней «пыль стоит столбом».

-Поздравляю, - засмеялась учительница. – А на меня-то силы остались? На меня надо особое «солнцестояние». В природе – это, когда кажется, что солнце стоит на месте.

-Это из предмета «Природоведение» четвёртого класса? – спросил он.- Не бойся, сил хватит, чтобы сделать тебя настоящей женщиной в физиологическом смысле этого слова. Женщиной, желающей секса.

Наконец они дошли до столовой. Сложив зонт, Удачин отряхнул его, и они пошли к своему месту. Пожилая пара ещё отсутствовала, и они вдвоём стали поглощать нехитрый  завтрак.  

-Приятного аппетита, - услышали они у себя за спинами голос Ирины Валентиновны, которая проходила мимо. – Погода не лётная, и мы можем с пользой провести время в номере, наслаждаясь друг другом.

Валентин и Лёля не знали, как отреагировать на это, и хранили молчание.

-Не бойтесь, граждане-товарищи, - продолжила она, - я не сексуальная маньячка, как вам показалась. Если вам это чуждо, то я просто расскажу вам о писателе Чехове, кого часто упоминает Валентин. Я защитила свою кандидатскую диссертацию по Антону Палычу. И столько о нём узнала, когда сидела в архивах ЦГАЛИ, что буквально, не сочтите превратно мою шутку, испытывала непрерывный оргазм от его писем родным, друзьям и издателям. Давайте после завтрака в нашем с Олей  номере?

-Давайте, - ответил Удачин. – «Конский як» ещё остался?

-Что такое «конский як»? – пришло время удивиться кандидату наук.

-Да это коньяк, Ира, - рассмеялась учительница. – Остался. А вот кофе закончился.

-Ну, кофий за мной, - ответил Удачин. – Проведём маленький «группенфюрер».

-Точно, - согласилась Оля.

В глазах Иры было написано недоумение.

-Что такое «группенфюрер»? – спросила она, а потом рассмеялась: -Поняла, вот дурёха, а ещё кандидат наук. Так вы на непонятном мне жаргоне называете любовь, более чем двух партнёров.

-Так точно, - ответил по-военному Удачин.

-Нет, ребята, - сказала Ира, - мне это название не нравится. Но я не настаиваю, так что называйте, как хотите. Так будете слушать мою лекцию под названием «Великий русский писатель Антон Чехов как зеркало сексуальной революции царской России? »

-Конечно, - ответили синхронно Лёля и Валя.

-Встретимся в номере после завтрака, - прошептала Ирина Валентиновна, потому что подходила пожилая пара, их соседи по столу.

-Интересная женщина, - сказал Удачин, когда они, позавтракав, стояли под навесом у столовой. Он курил, а Лёля ждала, когда он закончит дымить.

-Неужели так приятно травить себя никотином? – спросила она. – Не пойму курящих.

-Очень приятно, - ответил Удачин, - особенно, если сигареты американские. Что ты думаешь про свою соседку?

-Ничего не думаю. Она интересная и умная женщина, хотя очень развращённая.

-Что ты понимаешь под развратом? То, что она любит секс и готова заниматься им красиво и благородно?

-Это – распущенность, - не сдавалась учительница. – Я не так воспитана…

-Поэтому и дожила до выхода из комсомольского возраста девочкой. Сколько же ты потеряла времени. Должна теперь «тараканиться», как говорил Чехов, с удвоенной энергией.

-Перестань, - засмеялась Ольга, - а то я описаюсь от смеха. Пошли в корпус. Дождь не утихает.

-Пошли, - согласился Валентин. – И помни всегда о безрадостной жизни твоей матери, не познавшей настоящей любви.

Пара побежала, потому что ливень не стихал, а наоборот, становился сильнее.

Когда они вошли в здание, Удачин увидел за стойкой Анжелу, которая помахала ему рукой.

-Привет, Валя, - сказала она. – Чем будешь заниматься в такую погоду?

-Дрыхнуть, - соврал он.

-Ты можешь уделить мне минутку? – спросила она.

-Иди в номер, - шепнул он учительнице, - а я подойду.

Учительница удалилась, а он подошёл к стойке.

-Охмуряешь молодку? – язвительно спросила администратор. – Всех хочешь перее…

-Только без идиоматических выражений, - перебил он её. – Ты же и со своим Тиграном, и со мной хочешь, и подругу Свету привлекаешь, я же не возникаю.

Женщина молчала.

-Ну, я пошёл, - сказал Удачин. – Не обижайся, милая, когда создашь обстановку, я с удовольствием приду к тебе за любовью.

-Пока, - ответила администратор, - смотри,   не натри волдыри на своём рабочем органе.

Это было сказано со всей серьёзностью, так что Удачин не смог удержаться от смеха. Засмеялась и Анжела. Этот смех очень удивил Ирину Валентиновну, которая проходила мимо, и она сказала:

-Это прекрасно, когда люди смеются. Ты готов?

-Всегда готов, - ответил Удачин, - сейчас подойду.

-Что опять оргия? – спросила администратор, когда женщина ушла. – Ты же хотел спать.

-Да что у тебя всё в одном направлении, - осадил её Валентин. – Женщина – кандидат наук, хочет рассказать нам о великом русском писателе Антоне Павловиче Чехове, а ты опошляешь. У меня даже сон пропал.

-Смотри, - огрызнулась Анжела, - сегодня моё дежурство, и разврата я не допущу.

-Не вздумай врываться к ним в номер, - предупредил её Удачин, - а то дамы накатают на тебя такую телегу… Ты же сама склонна к необузданному сексу.

-Трахайтесь на природе сколько хотите, а здесь – не позволю, - сказала как отрезала администратор.

Удачин заскочил в свой номер за кофе, и взял новую пачку сигарет.

-Не-кера себе, - сказал он вслух, - осталось только пять пачек, а ещё жить две недели. Перехожу на «Пегас». Если курить по три в день американских, то  должно хватить до конца пребывания. Остальное – «Пегас!

По дороге к дамам, он вспомнил, что совсем забыл о Валентине и Маринке, обладать которой ему хотелось больше всего на свете. Мысли о ней мгновенно вызывали эрекцию.

«Хороша до изнеможения», - подумал он, поднявшись на этаж «училок» и постучав в дверь.

-Come in», – сказала доцент.

-Вы знаете аглицкий? – спросил Валентин, входя в комнату.

-Приходится, - ответила Ирина Валентиновна, - я часто принимаю иностранных гостей, изучающих творчество Чехова. Запад от него без ума, и я, защитившая диссертацию, не понимаю почему…

-И от Достоевского, - блеснул эрудицией Удачин.

-Мне это тоже непонятно, - сказала Ира, - оба -  антисемиты, а Запад толерантен к еврейскому народу из-за Холокоста.

-Чехов – антисемит? – спросила Ольга Вячеславовна. – Вот не знала.

-К сожалению, - удручённо ответила доцент. – Путешествуя по Австрии, писал, что там встречается много жидов.

-Ни хэ себе, - отреагировал Удачин. – Но иностранцы по произведениям  Чехова и Достоевского пытаются понять загадочную русскую душу.

-Всё, мальчики и девочки, - рассмеялась Ирина Валентиновна. – Из моей лекции вы многое узнаете. Но это не только про писателя, а и про меня. Про мою жизнь и моё увлечение Чеховым. Он – моя судьба.

-Однако! – сказал Удачин.

Он поставил банку с индийским растворимым кофе на стол и спросил:

-А где «Самус»?

Лёля достала бутылку «Camus» и пузатые рюмки, а затем плеснула в них коньячку.

-А кофе? – спросила доцент. – Надо вскипятить воду.

Вынув из тумбочки большой кипятильник, она сунула его в кувшин с водой, стоявший на столе, и через три минуты они вдыхали аромат крепкого кофе.

-За Антошу Чехонте! – провозгласила она. – Вот уж был ё…, простите – ходок. Пьём, запиваем кофе и слушаем.

Они выпили алкоголь и приступили к кофе.

Впоследствии, в Москве, Удачин вспоминал рассказ о писателе, и восхищался эрудицией Ирины Валентиновны.

-Мои родители – московские интеллигенты в третьем поколении, - начала она. – Все – учителя, и все – филологи. Мама – учитель русского языка и литературы, закончившая Первый педагогический институт им. Ленина, и работавшая в московской школе. Папа – выпускник филфака МГУ, научный сотрудник Центрального института усовершенствования учителей.

-«Шпионов целая семья», - процитировал Удачин реплику офицера наполеоновской армии из фильма «Гусарская баллада».

-Пэдагогов – целая семья, - исправила Ольга Вячеславовна. – Так точнее.

-Да, - отозвалась доцент. – У меня не было выбора. Только – пед.

-А в МГУ, на филфак? – спросил Удачин.

-Не проханже, - ответила лектор. – Или через КГБ, или… Но не будем о грустном. Но сначала – счастливое детство.

-Как поёт Алла Пугачёва, - начала Лёля, - «Куда уходит детство? »

-Да, - грустно сказала Ира. – Но, слушайте дальше. Читать я стала с пяти лет. И читала не только детские, но и взрослые книги. И первым был Антон Павлович Чехов. У нас была прекрасная библиотека подписных изданий, красиво стоявшая в шкафах. У нас была целая стена из книжных шкафов, разноцветные собрания сочинений классиков: коричневый Пушкин, светло-синий Лермонтов, вишнёвый Гоголь, оливковый Лев Толстой, серый Алексей Константинович Толстой, жёлтый - Алексей Толстой, красный – Лесков… Я могу перечислять бесконечно. Книг  - чёртова уйма.

-Как интересно, - восхитилась учительница.

-Но мой взор притягивал «зелёный» Чехов, - продолжила лектор. – По телевизору я смотрела мультфильм «Каштанка» и довоенный ещё фильм «Человек в футляре». Затем – «Попрыгунья» с Целиковской и Бондарчуком в главных ролях. На подворье заброшенного Крутицкого монастыря снимали «Ваньку Жукова». Мы, школьники из 623 школы, бегали смотреть артистов. И это всё  - Чехов. Я начала с рассказов Антоши Чехонте. Мама, увидев моё увлечение, посоветовала начинать читать собрания сочинений с предисловия в первом томе, где повествуется о жизни и творчестве писателей. Обязательно читать «Примечания» в конце каждого тома, чтобы знать дату написания произведения и понять значение неизвестных слов. Кроме того, обязательно читать последние тома, где собраны письма писателей.

-И ты так читала? – спросил Удачин.

-Да, - ответила Ира. – Вы не поверите, но к окончанию школы я прочитала все 12 томов Чехова из нашего собрания сочинений. И на экзамене во Второй московский областной педагогический институт было сочинение по Чехову. А «литература устный» – билет по Чехову.

-Ничего себе, - ахнула Оля.

-Да, это был перст судьбы. Рука бога, хотя я заядлая атеистка. Чехов стал для меня иконой, богом и диаволом одновременно.

-Почему диаволом? – удивилась Оля.

-Окончила институт с красным дипломом, и меня взяли в аспирантуру, - ответила доцент. – Естественно тема диссертации – Чехов. Я получила доступ в архивы. Стала читать его неопубликованную переписку, и была в шоке. Милый, такой домашний, интеллигент в пенсне Чехов, оказался таким яростным трахальщиков, что я даже сначала плакала от разочарования в своём кумире. А уж как он неуважительно отзывался о женщинах… Я хотела даже отказаться от темы. Вот потому и диавол.

-Я что-то не понимаю, начал Удачин, - а вы что же и в аспирантуре были девственницей?

-Да, - ответила она. – Но мой руководитель, самый красивый мужик в нашем институте, стал ухаживать за мной. Устраивал свои консультации  у себя дома, когда у него был библиотечный день. Его жена была на работе, а дочка прямо из обычной школы шла в музыкальную, поэтому мы с утра до вечера были одни. Там он меня и соблазнил, хотя все пять лет в институте я была недоступна, о чём сейчас сожалею.

-Да, ты много потеряла, как и Лёля сейчас.

-Про меня – это из другой оперы, - прервала его учительница. – Хорошо?

-Ладно, - ответил Удачин. – Продолжайте, пани доцент.

-Мой руководитель охмурял меня виртуозно, - продолжила она. – Приводя примеры из жизни Чехова, что я буквальном смысле, сама отдалась ему, сказав: «Так возьми же меня».

-Подробности будут? – спросил Валентин.

-Про наш секс пока не решила, а про Антона Палыча – это сколько угодно. Слушайте…

(Продолжение следует)