Похождения Штирлица. Тематика: Похождения красной шапочки онлайн

Глава пятая. Новые подробности

-Сейчас расскажу, а затем и покажу. Имеется трофейная хроника, где на плёнку попал Ша. Но сначала небольшой экскурс о Ша. Его характере, мировоззрении и особенностях.

-Слушаю.

-Ша покинул родину в 1922 году и тридцать лет не был дома.

-Допустим.

-Поэтому о своей родине знал только по газетным новостям и радио. Читая западную прессу, где писалось о том ужасе, который устроили большевики в России. Но сталинские репрессии в СССР и прочие «прелести» советской жизни он принимал за провокации и очернение. Он, вероятно, считал что жизнь там хорошая, как в советских кинофильмах того времени.

-А где он мог их смотреть?

-После заключения в 1939 году между СССР и Германией Договора о дружбе и границах, «Абвер» Канариса и «VI Отдел РСХА»(Главное управление имперской безопасности), возглавляемое Шеленбергом, где работал Ша, смотрели советские фильмы, чтобы глубже узнать об СССР. Но их было мало, потому что страна советов неохотно давала фильмы.

-Но почему? – удивляется майор.

-Хоть вы и вредный почемучка, расскажу. Сталин не хотел, чтобы фильмы, предназначенные для внутреннего потребления, уходили в Германию. Во многих фильма и напрямую, и косвенно говорилось, что СССР готовится к большой войне. Надо было приучать советский народ к будущим потрясениям. Например, в фильме «Великий гражданин», прототипом которого был убиенный Сталиным товарищ Киров, прямо говорилось об этом. Главный герой утром, любуясь красотами природы, произносил следующее: Ах, как будет хорошо через несколько лет. После большой войны. Количество советских республик увеличится в несколько раз. Не желал товарищ Сталин, чтобы даже такой намёк на войну услышал фюрер. Конспирация.

-Допустим, - соглашается майор.

-А в 1941 году, после нападения на СССР, в Минске и Киеве захватили много коробок с плёнками и смотрели. И вот во время одного из просмотров, состоялся такой разговор между Ша и Шеленбергом. Сейчас посмотрим. Плёночка имеется.

-Что за ерунда, - возмущается майор, - откуда эта «плёночка», как вы изволите выражаться

-Да всё оттуда, - загадочно произносит Нестор Петрович. – На этих просмотрах, где собирались высшие чины СС и государства, ребятишки Мюллера, через дырочки в стенах, тайно снимали зрителей и записывали их разговорчики. Правда кинцо было не цветное, но америкосы его расцветили, оцифровали, и мы можем наслаждаться подлинными разговорами Ша и Шеленберга.

-Херня. Штирлиц ведь выдуманный герой, - иронизирует майор.

-Согласен. Но есть одно но. Не мог же Юлик Семёнов просто от фонаря написать о Ша. Значит, там был прототип. К сожалению, его физиономию мы не разглядим, потому что всё было направлено на фиксацию первых лиц рейха. Но всё равно, интересно. Дайте плёночку. Хотя, сами, понимаете, что это флешка.

-Я это уже слышал.

Гаснет свет и на экране появляется просмотровый зал, где находятся и Канарис, и Кальтенбрунер, и Шеленберг, и много менее важных персон.

-А где Штирлиц? – спрашивает майор.

-А вон, слева от Вальтера. Хитрец. Прикрывается ладошками, догадываясь о съёмках.

-А где же сам Мюллер?

-Мюллер не ходит на просмотры, отговариваясь загруженностью в работе.

Камера задерживается на Шеленберге  и сидящим рядом с ним.

-Смотрите, Отто, - говорит Шеленберг, - как всё красиво у русских в фильмах, а на самом деле у них не жизнь, а кромешный ад.

-Почему вы так считаете, бригадефюрер? – спрашивает сосед слева.

-Скоро сами увидите. Рейхсминистр Геббельс готовит грандиозную выставку, и мы на неё сходим.

-Интересно…

-Очень. Показан весь быт «советского города и деревни», как говорят большевики».

Изображение пропадает и зажигается свет.

-Ну как? – спрашивает Нестор Петрович.

-Не верю! – отвечает Ченожуков.

-Ну, вы, прям, Станиславский без Немировича-Данченко: не верю, не верю…

-Имею право.

-Да хрен с вами. Но тем же вечером радистка Кэт передала шифрограмму. «Алекс Юстасу. В Берлине готовится какая-то выставка, посвящённая быту советских людей и их жизни в СССР. Опасаюсь провокаций».

Ну?

-Ответ пришёл незамедлительно: «Сорвать работу выставки. Если есть возможность, - взорвать!!!

-Ну и сорвал? – азартно спрашивает майор.

-Ишь, как вы возбудились, - улыбается режиссёр. – Это только в книжках Ляндреса, «маети ли», как говаривал товарищ Саахов из кинокомедии «Кавказская пленница», всё прекрасно, и Штирлиц герой. Ничего подобного здесь не случилось. И это вызвало неудовольствие  товарища Сталина.

-А что вы всё писателя Семёнова именуете Ляндресом. Вы антисемит? Я заметил, что не любите вы лиц еврейской национальности.

-С чего вы взяли, Herr Major, - удивляется Нестор Петрович. – Я называю писателя по его настоящей фамилии.

-Нет, у вас определённый подтекст. Ирония.

-Ладно. А зачем он взял псевдоним? Стеснялся. Чего стеснялся? Самуил Маршак не стеснялся. Агния Барто не стеснялась. А вот Гоберман, ставший писателем Анатолием Алексиным, или Григорий Горин и Аркадий Арканов, бывшие Офштейн и Штейнбок, соответственно, застеснялись. Актёр Ширвиндт не стеснялся, а актёр Кац, ставший Карцевым, застеснялся.

Майор молчит, и слышно только его сопение.

-Я жду, - не унимается режиссёр. – Жду ваши доводы.

Но бравому майору крыть нечем, и он продолжает молчать.

-А-а-а, - радуется Нестор Петрович. – «Ничего не сказала рыбка. Лишь хвостом по воде плеснула и ушла в глубокое море». Слышали сказку Пушкина о Золотой рыбке.

-Конечно. Я творчество Пушкина Александра Сергеича очень хорошо знаю. Государственник он. С государем Николаем Павловичем дружил. Бунтовщиком не был.

-Да? А как же это: «Властитель слабый и лукавый, плешивый щёголь, враг труда. Нечаянно пригретый славой  над нами царствовал тогда».

-Это он про императора Александра Павловича. Отомстил ему, что он уличил лицеиста Сашу Пушкина в краже яблок из государева личного сада.

-Я бы немного подправил вирши, - ядовито произнёс редактор.

-Как?

-А вот так: «…плешивый щёголь, враг всех нас. Над нами …»

-А вот это вы зря. Можете срок получить за оскорбление действующей власти. Я, конечно, не буду про это в рапорте писать…

-Донос, - перебивает редактор.

-Ра-порт, - отвечает майор.- Давайте о Пушкине. Любил он монархов. И Николай Первый его любил, и выплатил все его долги, когда он умер после дуэли. И детей его  на государственном коште обучал.

-Да, это мне известно. Крепостник Пушкин этого достоин. Я всегда удивлялся, почему в советской школе Пушкина считали чуть ли не рэволюционэром. За то, что писал всякую  шелуху, типа «Во глубине сибирских руд» про декабристов. Конечно, детишкам не говорили, что пиит брюхатил крепостных девок, а потом отправлял их из деревни в город, мало заботясь об их судьбе. А чтобы найти деньги на женитьбу, заложил своё имение вместе с людьми.

-Время было такое, - отвечает майор. – А откуда вы знаете про крепостных девушек?

-Советую вам почитать писателя Вересаева «Пушкин в жизни» и «Гоголь в жизни». Там всё основано на опубликованных воспоминаниях и письмах друзей писателя и поэта.

-Ну, этому верить нельзя.

-Вы прямо, как наш гарант, говорящий: фамилии, явки, пароли…

-Правильно говорит. А так – это болтовня.   Но мы что-то отвлеклись. Вернёмся к Штирлицу, ладно? Что там за выставка была.

-Хорошо. Вернёмся к Ша.

-Прошу вас, - взмолился майор, - называйте его по фамилии, лады?

-Лады. Вернёмся к штурмбанфюреру Отто Штирлицу.

-Ну, хотя бы так.

-Выставка называлась «Das Sowjet Paradies/Sovetsky Raj». Надеюсь, вы перевели.

-Свободно говорю по-немецки, не хуже Штирлица…

-Но прежде, чем о выставке, вернемся на несколько месяцев назад, в октябрь 1941 года, - предложил редактор.

-Зачем это? – удивился майор.

-А затем, что хочу вам напомнить, какая обстановка сложилась в то время в Москве.

-Сейчас будете изливать гнусные инсинуации о панике, неразберихе, о том, что наш любимый вождь товарищ Сталин хотел уехать из Москвы…

-Ба-ба-ба… Вот уж не знал, что Коба ваш любимый вождь. Ну ладно там, Жуков, Штирлиц, наконец, но Йося…

-Нет, вы проситесь в рапорт. Как я сдерживаюсь? Скажу вам, по секрету, что в спецслужбах только два человека в почёте. Товарищ Сталин, и товарищ Дзержинский. Вот.

-Да я это знаю, но не думал, что в военной разведке  любят товарища Жердинского. О, простите, - поправился Нестор Петрович, увидев злобную физиономию майора.

Тот молчит.

-Ну, ладно, - добавил редактор. – На Лубянке в каждом «кибинете» висит портретик польского шляхтича, ненавидевшего Россию и русских, «железного Хвеликса». Здесь понятно, он – поляк. «Jeszcze Polska nie zginela», наверно, втихомолку, как Штирлиц, пел в кабинете ЧеКа марш Яна Генрика Домбровского. Но вы то, военные разведчики и отравители разных там скрипалей, почему?

-Я пропущу мимо ушей очередное оскорбление, - ответил Бомбин, - Товарищ Феликс – основатель разведки. Поэтому мы его и почитаем.

-Понятно.

-Да ничего вам непонятно. Давайте лучше вернёмся в октябрь 1941 года.

-А, интересно стало, - засмеялся редактор.

-Может, узнаю чего-нибудь новенького. Но при чём тут товарищ Исаев?

-А вот причём. Ваш любимец Коба решил, что Москву не удержать. Отдал приказ минировать объекты. Взорвать всё к бениной матери, чтобы не досталось врагу. И столице бы не помог даже, спавший «КракОв», как говорят поляки, майор Вихорь…

-Опять ёрничаете, - сказал майор. Вихрь. Ураган. – А затем мечтательно добавил: Как Hurricane. Британский истребитель. Как мы за ним гонялись, вы не представляете…

-Вы военную-то тайну сейчас не нарушили? – спросил с усмешкой редактор.

-Дело прошлое. Дальше рассказывайте про столицу.

-Минировать-то минировали, - продолжил Нестор Петрович, - но решили всё-таки оставить в городе подполье. Диверсионные отряды. Ну, и решили у Штирлица спросить совета: какой, мол, у немцев менталитет, как лучше их обдурить, в общем, разную хлабуду. Как полагается – «Юстас Алексу». Дай, дядя, совет.

-Дал совет.

-Нет, не дал.

-Почему?

-То ли не дошла радиограмма… Не знаю. Пришлось самим выдумывать.

-Даже я здесь скажу, что помимо Исаева, наверно, и другие разведчики были. Чего придумали?

-Вы не поверите, добытчик «Харрикейна». Без смеха и слёз не воспроизвести. Но попробую. Мы сейчас перенесёмся в Кремль октября 1941 года…

-Что опять плёночка завалялась? – ехидничает собеседник.

-Почти, - отвечает майор.

Гаснет свет.

На экране кабинет Сталина.

Вождь, дымя трубочкой, прохаживается по комнате, а у стены стоят по стойке смирно товарищи Берия(НКВД) и Голиков(ГРУ Наркомата обороны).

-Ну, товарищи, - пытается спокойно говорить вождь, но сильно выраженный грузинский акцент выдаёт его беспокойство. – Как фашистов в Москве истреблять будем. Лаврентий, начинай…

-Есть, товарищ Сталин!

(Продолжение следует)