Как там, в Швеции

— Балерина Большого театра, обессмертившая гимнастической упражнение «Шпагат». Фамилия из головы вылетела…

— Угу. Ее тело выловили из реки рыбаки во время полового акта. Но воды она всё-таки нахлебалась. Кроме того, ей также дали понять, что она более не служит высокому искусству в труппе Большого театра.

— И всё-таки, кукла Лена. Мне кажется — ты уходишь от прямого ответа.

— Опять он сетует на отрыв современного общества от его духовных скреп… Халат бы мне лучше отдал!

— Евреям свойственно верить в собственные иллюзии. Поэтому я хочу тебя спросить: «Почему ты опять не хочешь говорить со мной о высоком, кукла Лена? ».

— Потому что я тебе не ДОСААФ. К труду я не готова совершенно. Но и к обороне от тебя — тоже. Поэтому — «да», но не сейчас. А пока ты мне лучше скажи — а это правда, что в этом году численность мусульман в Швеции достигнет численности блондинов?

— Это всё потому, кукла Лена, что многие еврейки со шведским народом себя еще не идентифицируют. Но есть такие — которые уже идентифицируют (см. картинку над текстом). Так что предлагаю тебе относиться к этому демографическому переходу снисходительно. Мусульмане всегда стремятся по численности сравняться с блондинками и далее, при возможности, их превзойти. Есть такой закон термодинамики.

— Опять готовишь почву к торжественной церемонии снятия с меня халата? Продемонстрировал он тут мне свойственную оптимистам способность видеть наполовину полный стакан алкоголя. Уже и слова ему сказать нельзя.

— А не надо пестовать в себе культ личности в духе Северной Кореи, кукла Лена. А из меня делать невозмутимого викинга. У тебя внешность сама знаешь какая. А у меня натура трепетная, еврейская… Да и шагаю по жизни я как турист. Так утверждает твоя мама по крайней мере.

— Вот тут со своей мамой я категорически не согласна. Туристка — это я. А ты — мой завтрак туристки. Да не переводил бы ты мне на карточку «Мир» деньги за то, что я с тобой сплю …

— Ты моя Джульетта, кукла Лена. А я — твой Скупой Рыцарь. И король турецких лир в одном флаконе.

— Нагромоздил он тут целого Достоевского... Конечно, я простая женщина из народа, привыкшая есть с твоей руки. И пусть я уже без халата...

— Пусть, кукла Лена! Я же не возражаю…

— Я тебе сейчас устрою, христопродавцу! У меня плита включена, кастрюля булькает… Ну куда ты лезешь!?

— Да, я немного увлекался, кукла Лена. Глядя на тебя вблизи, поддался безумной вспышке, вызванной искушением.   А тут плита включена… Действительно, неудобно как-то получилось.

И, тем не менее, не смотря на всю волнительность момента, не могу не отметить, что язык любимой женщины предназначен в первую очередь для того, чтобы облизывать и льстить. А не для того, чтобы заниматься клеветническими измышлениями в мой адрес. Тем более, что я, итак, устал на работе как ездовая собака.

— А ты не делай из меня козу опущения, ездовая собака. Что я такого сказала? Лучше бы халат отдал.

— Тебе нужно подтянуться, кукла Лена. Подумать над своим поведением. И, только после этого, окружить меня лаской и заботой.

— И тут и шапка на воре вспыхнула! Да окружить тебя лаской я могу и без того, чтобы подумать. В этом плане у меня всё отработано до автоматизма, так что не волнуйся.

— Буду с тобой откровенен кукла Лена. Ты у меня главная номинантка на получение «Оскар» за лучшую постельную сцену. Или я не член Американской киноакадемии.

— Да член ты, член, кто бы спорил. Вот и мама моя говорит: «Еврей, доченька, от обычного похотливого бесцеремонного брюнета в лучшую сторону отличается жадностью. Если уж в его постель попадает простая женщина из народа — то он в нее вцепляется как бульдог».

Только поешь скачала, я готовила. Учит он меня, простую женщину из деревни под Рузой, да еще и на ночь глядя, как родину любить, балабол…