Хочу быть твоей милой. Глава 8. Отъезд. Серия: Хочу стать шлюхой

Они просидели почти до утра. Уже давно допито вино. Костик мирно посапывал на Милиной кровати, заботливо укрытый пледом. А девушки все говорили и говорили. Маше было интересно все: как и на кого училась Мила. И очень удивилась, когда узнала, что, оказывается, на дизайнера промышленной рекламы где-то учат.

- Ты смешная, Маша. – Мила улыбалась. – Конечно, учат. Меня же научили.

- Но почему не на экономиста или мерчингдайзера какого-нибудь, а на дизайнера, да еще и промышленной рекламы?

- Учитель посоветовал. Сказал, что с моими талантами к рисованию меня туда с руками и ногами заберут. А промышленная реклама – самая прибыльная. А значит, нуждаться не буду. Главное, учиться и не лениться идти к поставленной цели. – Мила даже стукнула по столешнице кулачком. С грохотом свалилась с тарелки Маши вилка, и возмущенно зазвенели пустые бокалы.

- Тише, тише ты. Расшумелась, - улыбнулась Маша и положила на кулак Милы теплую ладонь. – Не буянь.

- Я не буяню. Это так мой учитель говорил. – Мила тоже улыбнулась, потому что от воспоминаний об учителе на душе потеплело.

Сама того не желая, девушка рассказывала, как рвалась в учебе, не обращая внимания на трудности. Ходила в чем придется. Чаще в том, что люди отдавали. И порой совершенно нечего было поесть. И на сон оставалось мало времени, потому что работать много надо было. Ведь Мила еще умудрялась откладывать деньги для одной заветной цели.

- А как же тебя в такой Холдинг взяли? – Маша каждое слово слушала внимательно.

- Работы наши смотрели, потом на защиту приезжали. И нескольких человек пригласили. Меня в их числе. Я счастлива была несказанно! Начала работать, легче стало. Зарплата по сравнению со стипендией казалась целым состоянием. Перестала по вечерам вкалывать на рынке за копейки. Но от комнаты в коммуналке не отказалась. Жила там, пока не назначили руководителем отдела. Вот тогда и съехала в эту квартиру. – Мила оглядела кухню, словно видела ее впервые. - Не по статусу на такой должности в коммунальной квартире угол снимать. Но ее мне тоже Холдинг оплачивает. Пятьдесят процентов. Так что, скорее всего, приедет сюда скоро другой жилец.

- Не хочу другого. – Маша грустно опустила плечи и склонила голову. – Я к тебе привыкла.

- Ничего. Все наладится. Вот увидишь. Лучше, расскажи мне про себя. – Мила устала от воспоминаний и решила перевести разговор на другую тему.

Маша рассказала про свое неудачное замужество из-за которого у нее сильно испортились отношения с родителями. Но, не смотря на всю ненависть к бывшему мужу, она ему была благодарна за сына, которого любила больше всего на свете. И про бабушку, которая позвала ее после развода жить к себе. Помогала ей во всем. А перед самой смертью оставила завещание на Машу. Так она и стала обладательницей хоть и небольшой, но своей квартиры. Уже когда Мила провожала гостей домой, Маша, тащившая спящего ребенка на руках, вдруг спросила:

- А на что ты все время откладывала? Ну, собирала деньги?

Они за этот вечер так сблизились, что Мила решила пойти до конца и сказать самое сокровенное:

- На пластическую операцию.

Маша промолчала, только округлила глаза. Перехватила поудобнее спящего Костика. Тот даже не пошевелился. Висел на маме, как тряпичная кукла.

- А ты не говорила. И что сделала? Подтяжку? Глаза? Нос? Губы? – Вопросы из нее летели со скоростью звука.

- Вот этого я не скажу. Государственная тайна под семью печатями. Спокойной ночи, Маша. – И Мила закрыла дверь за разочарованной соседкой.

Прислонилась к косяку спиной. Усталость навалилась каменной глыбой. Сколько она спала за последние двое суток? Мало. Мила повернулась к овальному зеркалу, висящему в прихожей, включила над ним светильник. В зеркале отразилось ее лицо. С темными кругами под глазами, опущенными вниз уголками губ. Кажется даже кожа какого-то серого оттенка. Устала. Вчера не выспалась. Игорь спит тревожно. Все время крутится, иногда стонет, разговаривает во сне. И даже храпит, если лежит на спине. Мила не один раз думала, как хорошо, что они не живут вместе, а Игорь лишь иногда приезжает к ней на ночь. Вот так мучиться постоянно она бы не смогла. А сегодня вот выдалась ночь откровений. Жалеет ли Мила, что нарушила свои принципы, и рассказала Маше о себе? Скорее, нет. Маша – уже пройденный этап в Милиной жизни. Девушка вгляделась в зеркальную поверхность и провела кончиком указательного пальца по носу. Пусть она сегодня открыла много своих секретов. Но никогда и никому она не расскажет о том,   что много лет работала, как проклятая, на тяжелых работах, не доедала, носила обноски и копила деньги, чтобы раз и навсегда изменить себя. То, какой она была раньше, Мила старалась позабыть навсегда. Но сейчас не удержалась и вновь представила себе свое прежнее лицо. Нос, с горбинкой и чуть свернут набок. Это соседский мальчишка двинул ей кулаком за то, что она взяла поиграть его мяч. Миле было четыре года. Но до сих пор она помнила тот ужас, который тогда пережила. Острая боль обожгла все лицо, кровь хлестала из поломанного носа, словно из испорченного крана. Соседи вызвали «Скорую», девочку увезли в больницу и врачи долго колдовали над ней, чтобы хоть немного поправить дело. Это им удалось мало. Нос так и остался изуродованным. Врач говорил тогда матери Милы, что по достижению девочкой определенного возраста, можно будет сделать еще одну операцию. Выровнять перегородку и убрать горб с середины носа. Но мать только покивала головой, а дома заявила мужу и свекрови:

- Ничего, и такой проживет. На завод всех берут.

Потом наорала на Милу и заставила ее стоять в углу целый час. За что, девочка так и не поняла. Но считала себя виноватой в том, что теперь она уродина.

Операцию Мила все же сделала. Сама. По окончании предпоследнего курса университета и накопив для этого нужную сумму денег. Теперь она любуется прямым, чуть вздернутым носиком. Форму оставили родную. Убрали только дефекты. А результат – просто чудо! Лицо стало неузнаваемым. Потом снова откладывала деньги. Уже на другую операцию. Уши. Они у Милы от рождения были такими круглыми и торчащими, что напоминали скорее задорные ручки у сахарницы. Даже волосами их прикрыть было невозможно. Они торчали и из-под прически. Врачи поколдовали, что-то там сломали…или наоборот, нарастили. Но Мила стала, наконец, обладательницей пары небольших, аккуратных ушек. Больше Миле ничего не пришлось исправлять. Когда она увидела свою новую внешность, оказалось, что и овал лица, и губы и глаза у девушки очень красивые. Это даже врач, делавший ей пластику ушей, сказал.

- Вы – красавица, Мила Дмитриевна. Не вздумайте ничего больше менять. Не надо портить природную красоту.

И Мила не стала. Она только постригла волосы, перекрасила в модный цвет и стала за ними ухаживать больше обычного. Отчего они стали блестящими и послушными в укладке. И все. С тех пор она каждый день смотрелась в зеркало и любовалась собой. Но об ее изменениях никто не знал. Даже Игорь. Никогда и никто не узнает. Зря сегодня и Маше про это проговорилась. Кстати, после первой операции однокурсницы злобно хихикали за ее спиной:

- Глянь-ка, наша страшилка нос исправила. Никак «папика» решила завести.

- А может уже завела. Иначе откуда ей денег на такую операцию взять. Ходит в лохмотьях…

- Ну, если только извращенца какого-нибудь…

Но они ошибались. Какие там «папики». Про личную жизнь Мила не думала тогда. Привыкла, что парни даже не смотрят в ее сторону. Да и некогда ей было. Учеба и работа отнимали все время. Цель у девушки была иная: никто не захочет продвигать по карьерной лестнице уродку. Ну, кто в здравом уме назначит на высокую должность вот такую «бабу ягу» с кривым носом и ушами-блюдцами? Встречают-то все же по внешности. Только Мила в простых работягах задерживаться не собиралась. А еще девушка заметила, что отношение окружающих к ней изменилось. Ее больше не провожали насмешливыми взглядами и каверзных шуток про ее внешность не отпускали.

- Надо ложиться спать. – Сказала Мила своему отражению. – Завтра в дорогу. Нужны силы.

Мила решила, если Игорь не собирается ее провожать, то она поедет не вечером, как планировала раньше, а днем. На машине. Хотя, до этого думала оставить ее на надежной платной стоянке. Боялась угробить новую машину на дорогах малой Родины. А ведь за нее только-только автокредит погашен. Но сейчас она уже точно знала: машину не оставит. Будет ехать осторожно.

Проснулась Мила около часу дня. Не стала тратить время на лень, вскочила с кровати, собрала постельное белье, понесла его в ванную. Остановилась на полпути. А когда уже затевать стирку? Времени на это нет. Ладно, потом разберется. Нашла огромный пакет, засунула туда белье, выставила в прихожую. Заберет в Н-к и там в гостинице сдаст в прачечную. Быстро приняла душ и выпила кофе. Не забыть кофемашину. Пусть лежит в машине и дожидается, пока Мила снимет квартиру. Но оставлять ее тут не стоит. После завтрака начала собирать вещи. Взяла два больших чемодана заранее купленных вчера в супермаркете. В один сложила верхнюю одежду. Аккуратно перетянула ремешками, закрыла. Попробовала поднять. Ничего. Тяжелый, но подъемный. Во второй чемодан сложила платья, юбки, блузы, брючные костюмы и все остальное, что сочла нужным взять с собой. В отдельный пакет собрала то, с чем надо распрощаться. То есть выбросить на помойку. Сборы заняли почти два часа. Мила оглянулась. Ну, кажется все. Надо бы покушать перед дальней дорогой, но от переживания желудок свернулся в плотный комок, и аппетита не было. Ладно. Потом пообедает где-нибудь по дороге. Быстро оделась, отнесла сначала один чемодан в машину, потом поднялась за вторым. Еще раз проверила отключенную воду и газ. Закрытые окна и выключенный свет. Взяла свою сумочку и чемодан в руки. Обернулась на квартиру. Жаль было ее оставлять.   Небольшая, но уютная. Но делать нечего. Пора в дальнюю дорогу. Туда, куда совершенно не хочется. Милу не оставляло чувство, что она отправляется в преисподнюю. И сможет ли она выбраться оттуда еще раз – большой вопрос. Но самое худшее – это ощущение, что ее с позором сбросили с Олимпа, на который она так долго карабкалась, обламывая ногти о каменные выступы и сдирая кожу на коленях и локтях. Ей предстояло оказаться вновь на самом низу пропасти. И название ей – г. Н-к. Мила вздохнула. Еще раз подумала: «А есть ли другой выход? » Но разум выдавал только один ответ: «Нет! » Ну, что же. Если ей нужно пройти это испытание, чтобы вновь оказаться на вершине успеха, она это сделает. В конце-концов, ей не привыкать преодолевать трудности. Но так не хочется…

- Мила! – Голос Маши девушка услышала, уже спускаясь по лестнице. – Постой.

Дробные шаги быстро застучали по ступенькам.

- Тут тебе Костик нарисовал на память, держи. – Маша, в домашней одежде и тапочках, протягивала детский рисунок.

- Спасибо, Маша. – Миле показалось неуместной эта сцена. – Ты извини, мне надо ехать. Пока.

- Удачи тебе. Если что, звони. – Маша так и осталась стоять на лестнице, провожая взглядом Милу. А та, волоча за собой увесистый чемодан, поспешила к машине. Она знала, что звонить она не будет. А рисунок положит сейчас в бардачок и забудет о нем навсегда.

Машина утробно ворчала, прогреваясь, пока Мила распихивала чемоданы в багажнике. Потом устраивалась на сидении, подгоняя под себя кресло и зеркала заднего вида. Включила любимую радиостанцию, вздохнула и тронула машину с места. Все. Здесь ее больше не увидят. Довольно умело встроилась в поток машин, двигающихся на северо-запад. Женский голос из навигатора, прикрепленного на приборной панели, подсказывал, сколько проехать и где свернуть. В городе Мила ориентировалась не очень хорошо. Поэтому полностью доверяла электронному помощнику и подчинялась его приказам. Иногда приходилось подолгу стоять на светофорах или даже в пробках. Но Милу это не раздражало. Ей хотелось как можно дольше ехать по улицам Москвы. Чтобы город не выпускал ее из своих объятий. Ведь стоит Миле выехать за черту столицы, и она долго не попадет сюда. От этой мысли щипало в носу и на глаза наворачивались слезы. Словно ее выгнали из Рая. За что? Она же так старалась быть хорошей девочкой.

Но Москва все-таки закончилась. И за окном машины понеслись небольшие городки, а потом и частные дома. Они сменились полями и перелесками. Казалось, цивилизация остается позади. Впереди Милу ждала нищета и разруха. Спустя какое-то время любимая станция радио стала заикаться, пока совсем не пропала. Последняя ниточка, связывающая девушку с Москвой, оборвалась. Вот тут она уже не выдержала. Свернула в первый же попавшийся «карман» на трассе, разрыдалась в голос, уронив голову на руль. Плакала долго и с удовольствием. Пока не устала от слез. Полежала еще немного на руле. Потом потянулась за сумкой, в которой лежали одноразовые салфетки. Обнаружила рисунок Костика. Три фигуры с торчащими палками вместо рук и ног стояли, взявшись этими самыми палками между собой. В углу светило «солнце» - желтый неровно-замулеванный круг. Под ногами у фигур торчали небольшие столбики зеленого цвета. Мила открыла бардачок и сунула туда этих страшил. С силой захлопнула дверцу. Но тут же опомнилась и погладила поверхность бардачка пальцами.

- Все. Собралась и в путь. Будет еще время погоревать. Надо добраться до ненавистного «замухинска». А там посмотрим, как жить будем. – Проговорила Мила своему отражению в зеркале заднего вида, вытирая потекшую тушь под глазами. Потом все же накрасила ресницы снова. Она должна всегда быть в форме! Вновь завела двигатель машины и выехала на трассу, ведущую на северо-запад от такой желанной, но теперь недосягаемой Москвы.