Хочу быть твоей милой. Глава 35. Смех сквозь слезы или Хочу стать шлюхой

Мила открыла глаза, словно ее кто-то окликнул. Но в комнате было тихо. Только глубокое и ровное дыхание Романа нарушало эту тишину. Он лежал на спине, слегка повернув лицо к ней. Одна рука – закинула за голову, второй – обнимает Милу. Девушка долго рассматривала сонного мужчину. Наступило утреннее отрезвление. А в голове роились вопросы: зачем они это сделали? Почему она не устояла вчера перед его ласками? Как теперь им вместе работать?   Мила всегда была против отношений между руководителем и подчиненным. Жилин? Но не был ее начальником. Они вместе не работали никогда. Если только в одном Холдинге. Это - совершенно другое дело. Как теперь ей отдавать распоряжения тому, с кем она переспала и требовать от него полного подчинения? А если узнают все остальные сотрудники офиса? Что будет? От этой мысли Мила тихо застонала и попыталась освободиться от руки Истомина, так крепко прижимающей ее обнаженное тело к своему. О, Боже! Девушка вспомнила, как эти самые руки гладили ее во всех местах. Мила сжала зубы. Что так повлияло на нее? Водка? Да, скорее всего. Что же еще могло заставить ее потерять голову? А может, сделать вид, что она была сильно пьяной и не помнит ничего? Фу! Глупости какие! Кто же в это поверит?

- Думаешь, что наша ночь была ошибкой?

Голос Романа прозвучал, как гром среди ясного неба. Откуда он узнал ее мысли? И вообще! Он же только что глубоко спал.

- А я так не думаю. – Он ждал ее ответа, но Мила молчала. Тогда Роман приподнялся над ней, наклонился, чтобы поцеловать ее в губы. Мила отклонилась. Мужчина улыбнулся:

- А ведь я прав! Ты так и думаешь. Соображаешь, как теперь быть со мной и что скажут в офисе, если узнают.

Мила не выдержала и уставилась на Истомина. Он умеет читать ее мысли? Но мужчина только ласково улыбался, нависнув над ней.

- Не знаю, что ты там надумала, но хочу, чтобы ты знала. Я не жалею о том, что случилось. – Он вновь потянулся к ней губами. Но Мила встала на кровати. Поискала глазами свою одежду. Та оказалась разбросанной по полу и слишком далеко, чтобы дотянуться до нее, не вставая с постели. Прикрыла грудь руками. Роман тихо хмыкнул, не стесняясь, встал, собрал одежду с пола и вручил ее Миле. Стоял перед ней совершенно голый. Мила старательно отводила глаза от его крепких ног, подтянутого живота с темной полоской курчавых волос, спускающихся к паху. И все этой ей, конечно же, нравилось.

- Скажешь хоть что-нибудь? – Он все еще ждал от нее каких-то слов. Что сказать Мила не знала.

- Я не знаю…- Она выдавила из себя эти слова. – Не знаю, как быть дальше. Как же работа? Субординация…Что с этим делать?

Девушка суетливо стала одеваться. Запуталась в лямках бюстгальтера. Роман потянулся, чтобы помочь ей, но она отпрянула от его руки.

- Что люди скажут?

Роман, наконец, отошел от нее, тоже стал одеваться.

- А тебя это сильно волнует? – Его голос был спокойным. Но Мила понимала, что мужчине неприятны ее рассуждения. – Какое им до нас дело? Никого не должно касаться, что ты или я делаем в свободное от работы время. Никого не должно волновать, с кем я сплю. Тут скорее возникает другой вопрос. И тебе придется ответить на него самой себе.

- Какой же? – Мила была уже полностью одетой. Ей хотелось сбежать из этой квартиры как можно быстрее.

- Что между нами? И хочешь ли ты этого. – Роман вопросительно посмотрел на Милу. Та отвернулась. – Завтракать будешь? – Он резко сменил тему.

Мила покачала головой.

- Нет. Я…Мне…мне к отцу надо съездить. – Зачем она сказала Роману про отца, сама не поняла. Он все еще стоял и смотрел на нее изучающим взглядом. Повисло неловкое молчание. И в этой тишине откуда-то издалека слишком резко прозвучал звонок телефона. Роман тряхнул головой и пошел на звук. Мила побрела за ним. Надо уйти. Просто необходимо. Это же мучение какое-то! Она подобрала с пола свою сумочку. Вспомнила, как та упала вчера, когда она кинулась в объятия Романа. Слегка поморщилась. О чем она, вообще, тогда думала? Услышала, как Роман говорит:

- Хорошо, мам, я приеду и заберу его. Ладно, ладно, скажи, что через час буду. Сейчас умоюсь только и приеду.

Мила надевала туфли в прихожей, когда он вышел к ней.

- Матвей капризничает. Говорит, что хочет домой, где его ждут подарки. Поеду сейчас заберу его.

- А не лучше отвезти ему подарки туда и пусть ребенок радуется. Еще на природе побудет. Здесь же он в четырех стенах…- Мила подняла на Романа глаза и осеклась. Он смотрел такими глазами…такими…Девушка едва удержалась, чтобы снова не броситься к нему на грудь. Но сейчас она была совершенно трезвой и смогла себя одернуть. Хватит! И так наворотила дел.

- До понедельника, Роман…Викторович. – Почему она назвала его по отчеству? Глупо как-то!

- До понедельника, Мила Дмитриевна. – Он ответил тем же тоном. – Спасибо за подарки. Матвей будет рад. И за деньги тоже спасибо. Сегодня же свяжусь с клиникой.

- Да…хорошо. – Больше ей тут делать нечего. Мила развернулась и дернула на себя входную дверь. Та не поддалась. Мила дернула еще раз! Дверь не открывалась. Она почувствовала на своей щеке дыхание Романа. Увидела его протянутую к замку на двери руку, покрытую темными волосками. Ощутила, как от его дыхания, дрогнули неубранные за ухо волоски на ее виске. Замок щелкнул, дверь распахнулась, выпуская Милу из этого дома. Она не вышла, а выбежала на лестничную клетку, и стремглав побежала по ступенькам вниз. В памяти мелькнуло нечто похожее. Где-то и когда-то с ней такое уже происходило.

В машине Мила набрала отцовский номер телефона. Руки почему-то слегка дрожали, и отчаянно хотелось разрыдаться. Может, ей категорически нельзя пить спиртное? Совсем. Она постоянно под его воздействием совершает непростительные глупости! Это же надо было додуматься! Пить водку! Никогда ее не пила, а тут…вот и натворила ерунды.

- Здравствуй, доченька. – Услышав ласковый отцовский голос, Мила едва сдержала слезы. Она кратко сказала, что через час привезет продукты и приедет навестить отца. Тот только сказал, что очень ее ждет. А то совсем его забыла. Мила отключилась. Не хотелось выслушивать упреки. В магазине, где она покупала продукты, было малолюдно. В выходной день люди не бежали с утра пораньше за едой. И Мила рассчитывала, что ей не придется задерживаться, стоя на кассе в очереди. Но оказалось, что ни одного кассира на рабочем месте нет. Никто не спешил ее обслуживать. Милу начинало это раздражать. Дважды она окликала сотрудников магазина, но те внимания на нее не обращали. Мила закипала. Наконец, к кассе приплыла женщина необъятных размеров и с очень недовольным выражением лица.

- Чего вы орете? Подождать не можете? Мы товар принимаем. – Произнесла она низким голосом, противно растягивая слова на гласных звуках. «И тут Остапа понесло», как говорилось в известной книге Ильфа и Перова. Особо не стесняясь в выражениях, Мила подробно объяснила женщине свои права и ее обязанности. Рассказала, куда она позвонит и напишет, чтобы впредь такие работники не позорили имидж солидного сетевого магазина. Очень доходчивыми словами, которые не для детских ушей, растолковала нерадивой работнице, что ту ждет после ее, Милиной, жалобы в головной офис. На крик выбежали все сотрудники торгового зала и даже уборщица с длинной шваброй и серо-грязной тряпкой. Остановиться Мила смогла только через несколько минут. Тяжело дыша, она испепеляла взглядом обидчицу. А та стояла с открытым ртом и выпученными глазами. Милу как-то сразу отпустило.

- Что? С виду приличная женщина? Не ожидали от интеллигенции такой лексики? – В этот момент Мила вспомнила бомжиху, с которой она сидела в камере. – Куда мир катится? Туда,, куда такие как вы его толкаете!

Кассирша села на свое рабочее место и без лишних слов обслужила Милу. Расплатившись, та пошла было к выходу. Но ее остановил голос другой дамы.

- Простите нас, пожалуйста. Забегались, замотались. Работы много, а работников не хватает. Кто за копейки пойдет на такую нервную работу…Не надо никуда писать и звонить. Пожалуйста. - Дама пыталась оправдаться. Мила махнула рукой.

- Не буду. Но помните, что вы работаете с людьми. – Девушке было стыдно за те слова, которые она тут наговорила. Какая там интеллигенция? Гопота подзаборная и рядом не стояла. Откуда что взялось? Где она, вообще, такой гадости нахваталась? А главное – с чего бы такое поведение? В первый раз она сталкивается с хамством торговых работников? Милу грызла совесть.

Отец встретил ее радушно. Пожурил, что она снова накупила много продуктов. Мол, зачем ему столько одному? Она ведь в гости не приезжает. Совсем забыла старика. Работа, все работа…

- Ой, пап, если бы…- Мила укладывала продукты в холодильник. – Не поверишь, но я даже в тюрьме побывала.

Отец схватился за голову:

- Как в тюрьме? За что, Люсенька?

- Напилась, побила людям окна и подралась с полицейским.

- Ой, батюшки! – Отец медленно опустился на табурет. – Люсенька, как же так. Ты всегда была такой тихой и вежливой девочкой. Еще и пьешь? Вспомни мамину историю. До чего ее пьянки довели. И ты туда же? – Он побледнел.

- Пап! Ты чего? Никуда я не «туда же»! Так вышло. Не надо было тебе рассказывать! – Мила присела перед отцом на корточки. – Еще одна моя ошибка! Я в последнее время постоянно ошибаюсь! – Она поднялась, налила из чайника в стакан воды и протянула его отцу. – Не знаю, что происходит, пап! Все не так!

Отец воду пить не стал. Так и сидел со стаканом в руке и мученическим взглядом. Только шептал:

- Люсенька…

И Мила не выдержала. Она вновь опустилась рядом с отцом, уткнулась ему в колени и разрыдалась. Он не успокаивал ее, а только нежно гладил по голове, плечам и спине. Девушку сотрясали рыдания. Казалось, в ней прорвалась плотина, сдерживающая огромные потоки воды. Ласковые поглаживания отцовской руки не успокаивали, а заставляли выплескивать все новые и новые порции всхлипов, и рыданий в голос. Так продолжалось долго. Возможно, Миле это показалось. Но со временем слезы иссякли. Осталась только икота, которая разрывала девушку на части, заставляя ее каждый раз подскакивать на месте. Отец все так же продолжал гладить ее по плечам. Наконец, Мила совсем успокоилась. Но она не торопилась подняться с колен отца. Сидела в очень неудобной позе, терпела боль в ногах, и медленно приходила в себя. Внутри нее была пустота. Все угрызения совести и неприятные мысли смыло потоком слез. Было легко. Только бы не подбрасывало каждые десять секунд от икоты. Отец протянул дочери нетронутый им стакан и произнес:

- Выпей водички, Люсенька.

И она выпила. Стуча зубами о край стакана и расплескивая воду на колени отцу. Прохладная вода побежала по горлу вниз, успокаивая девушку. Она поднялась, помыла стакан, поставила его в сушилку. Обернулась к отцу:

- Прости, пап. Не собиралась я рыдать. Просто…как то все в последнее время у меня сикось-накось. Одни ошибки и ляпы. Не знаю, что со мной происходит.

- Не надо просить прощения, доченька. Думаю, ты просто устала. Выбилась из сил. Когда ты в последний раз отдыхала? Делала то, что тебе нравится?

Мила почувствовала, как краска заливает ее лицо. То, что ей нравится, она делала сегодня ночью с Романом. И теперь не знает, что с этим делать.

- У тебя выходные? Вот и поезжай куда-нибудь. Или поваляйся с книжкой дома на диване. Сделай то, что нравится!

- А ты знаешь, пап, и сделаю! Меня на пленэр пригласили. Вот и пойду туда! Только позавтракать надо!

- Куда тебя пригласили? На планер? Самолет, что ли? Ох, Люсенька! Свернешь еще себе шею…- Отец так искренне расстроился, что Мила не смогла не рассмеяться. Точно так же. Как она рыдала несколько минут назад, девушка закатывалась от смеха и не могла остановиться. От смеха ее согнуло пополам и из глаз снова полились слезы.

- Папа! Ну, какой самолет? – Чуть отдышавшись, произнесла она. – Пленэр! Это когда художники выходят на природу и рисуют то, что видят перед собой!  

- Рисуют? – В глаза у отца потухла тревога и появилась улыбка. – Рисуют – это хорошо. Ты всегда замечательно рисовала! Туда сходи обязательно! И давай завтракать. – Для Милы было открытием то, что отец знал о ее увлечении рисованием. Она-то считала, что только бабушка была в это посвящена.

Они сидели за столом. Кушали яичницу на помидорах, бутерброды с сыром и пили кофе с молоком. Разговаривали о том и о сем. Мила рассказывала отцу, как прошла ее неделя. Умолчала про деньги, отданные Роману и ночь с ним в его квартире. Зачем о таком рассказывать? Зато эпизод в отделении полиции Мила расписывала в красках. Сейчас он ей не показался таким уж страшным. С юмором рассказывала про то, как испугалась, проснувшись в камере, про бомжиху и про свое спасение. Истоминым отец очень заинтересовался. Коротко сказал:

– Настоящий мужчина. - И посоветовал Миле присмотреться к нему. Мила незаметно усмехнулась, спрятав лицо за кружкой с кофе. Присмотрелась уже. Всю ночь присматривалась. Наломала дров. Когда уже Мила убирала со стола, отец вдруг сказал:

- Мила, что тебе по съемным квартирам ютиться. Платить такие деньжищи. Переезжай сюда. А я в общежитие съеду. А то получается, как в той сказке про зайкину лубяную избушку и негодяйку лису. Живу тут…за твой счет.

- Пап, перестань, пожалуйста. Какое общежитие на старости лет? С общим туалетом и кухней с тараканами? А у меня хватает денег, поверь. И перестань есть себя поедом. Все у нас так, как должно быть.

- Нет там тараканов. Чистенько все. Но за комнату у меня душа болит. Вломится кто. Нагадят там. Может сдать ее? И денежка будет и переживать перестану. А? – Он смотрел на Милу взглядом, полным ожидания.

- Я подумаю, пап. – Мила повесила кухонное полотенце, которым только что вытерла руки на крючок около раковины. Взглянула на часы. – Ой! Уже столько времени! Я побежала на пленэр. Меня ждут. – И помчалась в прихожую надевать туфли.