Моим чудесной и любимой

Он вмах летел по бескрайней степи к очередной своей небывальщине, необъяснимо зародившейся в замысловатой голове сына Гутлука, впервые в Великой Степи сотворившего к пятнадцатилетию не только Есугея, чем могли похвастать и многие иные, ибо рождались сыновья у найманов или кереитов и в более раннем возрасте вступивших в брак к десяти годкам людей, но и весьма многое иное, чему не было примеров и, казалось, применения, взять хотя бы непонятную Черепаху, застывшую на границе еще и не задуманного Каракорума. Или взять хоть эту странную юрту, Белый Войлок, как окрестил ее приблудный к синим монголам проповедник - павликианин, невнятно и муторно разъяснявший свободу выбора, но понравившийся аборигенам своей небрезгливостью, в первый же мороз вымазавшись с ног до головы бараньим салом, без чего в продуваемой всеми ветрами степи - зарез.

- Зарез ! - свистал Тенгиз, буйно хохоча. Запыхавшийся волкодав ускользал от месящих небо копыт вороного, умудряясь держаться непозволительно близко, ибо даже псам не всегда позволяется шмыгать у ног хана, тоже впервые в Великой Степи наименованного Темуджином.

Необходимо уточнить, что дальнейшие исследователи неизбежно и предсказуемо скатывались к ереси или абсолютному недопониманию, не умея даже представить себе ни религиозную основу повседневной жизни тех далеких времен, ни привычки племен к постоянному передвижению и перемешиванию, ничто не могли они вообразить, намертво застряв в узеньких форматах кем - то и когда - то раз и навсегда предустановленных границ мышления, казалось бы, вот простейший факт, зафиксированный хрониками : Юсуф Салах ад - Дин, сокрушив Иерусалим, запретил верным грабить и жечь, убивая, сам выплатил за плененных выкуп, отказавшись от своей доли добычи. Навертели мириады слов, примеряли на свои вытянувшиеся огурцами головы тюрбан неистового курда, отталкивались от крестоносной резни в пользу какого - то иллюзорного миролюбия джихада, совершенно упустив из виду простейшее : жарок был день, сух и безводен, лень было воинам резать пленных, а султан, как всегда мастерски угадав настроения, оседлал волну невысказанных желаний народа, что и делало его великим правителем на три головы выше всех этих неграмотных Ричардов, Филиппов - Августов и Леопольдов, как и исследовавшие их много позже исследователи не умеющих приподняться хотя бы на цыпочках над пределом мечтаний и непосредственных действий, вбитых наравне с умением размахивать фальшионом, надевать чуть набекрень стальной салад или щедро бросать кошель с золотом понравившемуся катреном трубадуру - провансальцу, кроме тысячи разных историй не забывшему захватить и семь мешков свежих рогов, что и украсят высокомерные головы внимающих, пока их жены, сестры и дочери ахают, округляя кукольные глаза, при виде точеных, нервно подрагивающих великолепной мускулатурой ног поэта, внатяг укрытых зеленой замшей фламандских лосин.

Тенгиза нагонял Лю Чен, даже странно, что нелепый сун сумел обогнать родившихся на коне степняков. Сыплет кентером, лукаво усмехаясь, разгоняя низкорослых злых коников синих монголов вонючим сизоватым дымком, вылетающим из - по хвоста его нелепой, никогда не виданной в Великой Степи лошадки. Красная масть да вкривь хромированная надпись  " ФИАТ " украшает симпатичную мордочку, зеркала и ленты какие - то, качается длинная блестящая антенна, не умея принять ни одного радиосигнала, ибо не родился еще Маркони, нет самих волн, что могут приняться, натуралистическим анахронизмом гремит по увалам малолитражка, имеющая право быть наравне с парочкой дипломов тоненькой красавицы и умницы, не устающей саморазвиваться в радость коале, ценящего не только красоту с сексуальностью, но и уровень продажи сугубо личного, выворачивая наизнанку самое понятие  " приватность " частной жизни, расстегнутой настежь любой собаке и даже псу : нате, жрите. В данном конкретном случае : образования. Теперь, уверен, в два раза больше наших забавных литературных кроссвордов не сумеет разгадывать ЕВ, омерзительная своей тупостью ( фоточки свадебки равноценны фоткам свиньи, радостно выкладывающей изображения новорожденного бедолаги, еще и не знающего, что жить ему отныне волей скотобазы мамки под прицелом камер папарацц и продажных журнашлюх, готовых за евроцент приподнять и опустить любого ), переместившись с обшарпанной дерматином седушки Летовского трамвая в кресло пилота Павловского  " Казаранга ", упрямым носом торящего темпор - объект ледорадо зачем - то вспомнившейся мне советской фантастики, понравившейся именно своеобычностью и непохожестью, в чем и должна находиться суть : не как у всех и единственно.

Хан слетел с коня, вскочив на подножку  " ФИАТА ", опасно накренившегося под небольшим вообще - то весом сухощавого юноши, избранного синими монголами Темуджином в столь юном возрасте. Закурил протянутый суном  " Казбек ", присвистывая поспешающему с вытянутым алым языком Зарезу.

- Приказ твой, - подхалимисто сказал Лю Чен, не в силах избавиться от приобретенных с молоком матери привычек Срединной, плотной, как сыр, Империи, - Темуджин, поистине мудр, ибо тот, кто стремится проникнуть в верования иных и вовсе чужих, достоин ...

- Да ничего недостоин, - отмахнулся юноша, вглядываясь слезящимися на ветру Великой Степи раскосыми глазами в завидневшийся на горизонте купол Белого Войлока. - Делать мне пока нечего, сун, вот соберутся верные, вот пойдем на Шираз и Мавераннахр, вот там интересно будет, а сейчас я просто выслушиваю, даже не думая.

- Га ! - вскричал лукавый сун, заходя круговым виражом к юрте. - Как ты срезал блудящего по Великой Степи Киргиляя Балдурайдиза, когда на слова  " Все вокруг чужое, твое только Великое Небо, Бесконечная Пустота, кою не может отнять никто и куда все мы уйдем ", ты захохотал и повелел бросить ошибающегося в зиндан, дабы на опыте тот убедился в собственной глупости.

- Глуп ты, сун, - зевнул Тенгиз, вставая в малолитражке во весь рост, - Небо осталось с ним, памятью, но ты, гад, холуйством и подхалимством заслуживаешь иного.

Тенгиз подозвал коренастого Бурдулая, что - то шепнул тому на изуродованное стрелой иртышского кыргыза ухо и тот, радостно осклабившись, пересадил хитроумного советника хана, не ставшего еще и никогда за краткостью жизнедеятельности Великим, с красной малолитражки на серого верблюда, в чем, убежден, сотни дальнейших исследователей усмотрят нечто такое, чего и быть не могло при том уровне развития техники, например, хотя просто же ведь все : верблюд в отсутствии привычных нам Станций технического обслуживания автомобилей марки  " ФИАТ " просто удобнее, родится и развивается сам, смазывается время от времени, потребляя колючку вместо становящегося все дороже при парадигме бензина, да еще плеваться может, особенно, любимые, ежели рядом случится какой Крамаров, оставшийся в памяти народной навсегда, что тоже уровень.