ООН в Крыму, гл. 69. Мыс Хамелеон, из чего он

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ

Курортно-познавательный эротический  роман

Глава 69.   МЫС  ХАМЕЛЕОН  –  С  ЧЕГО  БЫ  ВДРУГ  ТАКОЙ  ОН?

*   *   *

Несмотря на длительное и очень приятное купание в Тихой бухте, между тем в желудке Романа всё настойчивее начинал позванивать будильничек, напоминая о приближении обеденного времени. Солнце стояло высоко, никакой тени на берегу нет и в помине, одно спасение от пекла– палатка. Хоть и жарко в ней, но зато солнце голову не напечет. И он полез в свою черепашку, прихватив пакет с продуктами, оставленными в тени, сохранявшейся в узкой щели между палаткой и обрывом.

Решил всухомятку пообедать купленными на рынке деликатесами. Готовить обед на такой жаре показалось немыслимым делом, так что горячее блюдо будет только на ужин. И к тому времени нужно будет хорошенько порыскать по долине в поисках хоть какого-нибудь хвороста.

На обед у Романа была копчёная и слоистая жирненькая пастрома, копчёное и тоже жирненькое филе кефали, прошпигованный чесноком и густо вывалянный в смеси паприки с чёрным перцем шпик. Жирновато, конечно, но все продукты просто отменные. К тому же несколько тепловатое вино от дяди Митко прекрасно скрадывало жирную специфику пищи, просто убийственную для особ, сидящих на диете.

Роман диетоманией не страдал, поэтому под огурчики с помидорчиками да редис с лучком все эти жирноватые деликатесы уходили влёт в результате приличной, практически крейсерской скорости работы жевательно-глотательной машины, которая время от времени выпускала избыточный пар в виде смачных причмокиваний, поымкиваний, поокиваний и покряхтываний от удовольствия.

Весьма усердный ученик средневекового гурмана Гаргантюа с трудом заставил себя выползти из палатки и добраться до воды, чтобы вымыть руки. Роман помедлил в полусонном раздумии, но умыл лицо и решил наскоро окунуться, чтобы не насовсем растормошить сон, начавший одолевать его. И как был мокрым, забрался в палатку, где на спине разнежено растянулся на матрасике.

Но блаженство было недолгим: вскоре спине стало жарко, и обильный пот начал раздражать. Пришлось отпихнуть матрасик в сторону и улечься на голое дно палатки. Это оказалось оптимальным решением, потому что сквозь тонкую ткань чувствовалась хоть какая-то прохлада от песка.

И Роман тотчас крепко уснул...

*   *   *

Как и под дайкой Лагорио, упавшая на палатку тень от клифа-обрыва говорила о времени, близком к четырём часам пополудни, и о начале спадания жары. На достаточно мягком и прохладном песчаном ложе проспал он более двух часов и поэтому почувствовал себя несколько разбитым из-за долгого лежания в жаркой палатке. Полежал немного, приходя в себя. Глоток-другой вина слегка взбодрили, и он вышел из палатки в чём спал – то есть, вообще голым.

Вблизи никого не было, а какие-то семьдесят метров до ближайшей палатки – это уже значительное расстояние..., наверное. Но на него никто не обращал абсолютно никакого внимания точно так же, как и он в упор не видел других. Он сюда приехал отдыхать или заниматься исследованиями? Конечно, отдыхать. А это значит, что путь его лежит прямо в воду.

И Роман, слегка придуриваясь и изображая из себя маленького черепашонка, только что выбравшегося из яйцекладки, прижав руки к телу и оттопырив ладошки, густо посеменил широко разведенными в стороны ступнями. След получился весьма отдалённо похожим на черепаший, к тому же, отсутствовала полоска от хвоста. Ну, таким добром Роман не обладает, и слава Богу.

Хотел было сразу же ухнуть в воду, но ему хватило благоразумия войти сначала только по пах – это весьма чувствительный и надёжный стоп-сигнал для мужчин. Если мошонка не протестует против холода, то есть не сморщивается до резко неприятных ощущений, то нырять можно смело. В противном случае вначале следует побрызгать себе на грудь и живот, обдать водой спину, и только тогда путь к погружению будет открыт.

Что он и сделал: несколько раз поплескал на себя водой, с каждым разом всё смелее, помассировал живот и пониже него...   и нырнул.

Заплыл в море подальше и повернулся на спину лицом и ногами к остро-ребристому мысу Хамелеон.

Мыс этот получил свое название благодаря феноменальной способности менять окраску в течение дня. Например, цвет Хамелеона со стороны Коктебеля может меняться от сероватого-голубого с утра, до золотистого вечером, который постепенно переходит в розоватый и фиолетовый. А сразу после заката Хамелеон обретает оттенки лилового и синего цвета, потом темнеет. Этот эффект обусловлен специфическим составом глинистых грунтов, из которых сложен мыс, а также из-за относительно ровной поверхности обеих его сторон – коктебельской и орджоникидзевской. Естественно, каждая сторона в одно и то же время имеет совершенно разный цвет: Хамелеон двугранен и многолик.

Ранее Хамелеон называли Лагерным мысом, а по крымско-татарски – Топрах-Кая, что переводится как Глиняная Скала. Он и правда весь состоит из глины, которая размокает в сезон дождей и пластами сползает с него, как сугробы с крыши весной. На старых картах мыс этот изображен достаточно большим и широким, а сейчас это всего лишь узкий и высокий гребень с хлипкой тропинкой наверху и глубокими трещинами рядом с ней. Это говорит о том, что море уже размыло значительную часть мыса. Постепенный процесс разрушения Хамелеона продолжается и в наши дни: он как бы скукоживается, уменьшается в размерах...

Да, море сегодня удивительно хорошее. Волны едва обозначены, они плавно покачивают тело, ласкают и убаюкивают. Солнце искрится и многократно преломляется в волнах, щедро сыплет бликами и зайчиками. Красота! Так что снова Роман накупался и назагорался вволю.

Кожа его уже изрядно побронзовела, хотя и краснота ещё не совсем прошла. Так что сейчас бронза его была как бы червлёного цвета. Ромка-младший тоже стал красно-шоколадным зайчиком и уже совсем не боится обгореть на солнце. И в воде больше не выглядит бледной спирохетой, как это было в Сердоликовой бухте и Лиске. Очень даже крепеньким и наглым южным пареньком смотрится он в воде, болтается привольно по животу и в ус себе не дует. Третий день приходит он в себя после камасутры и поз Аретино, которым он прекрасно обучился у прозрачнокожей нимфы-русалки чисто восточных арийских кровей.

После изрядной дозы водно-солнечных ванн Роман почувствовал лёгкое желание перекусить. Поэтому он сделал пару небольших заплывов в море и обратно и отправился к своей палатке-черепашке. Полдник он устроил на улице, удобно устроившись на матрасике. Этому чуду он просто нарадоваться не мог: до чего же вещь удобная! Захотелось также и коктебельскими вкусняшками похрумкать. Он доел копчёные ребрышки, похрустел огурчиками с лучком и при этом неторопливо потягивал доброе вино дяди Митко.

После приёма пищи не стал отдыхать на своём матрасике, а убрал вещи в палатку и решил понизу пройтись на нос Хамелеона. Нависающие справа глинистые кручи... Две-три удалённо друг от друга стоящих палатки... Дальше вообще никого нет. И только возле одной палатки сидели отдыхающие. Да и ладно. Роман не стал надевать плавки, всего лишь прикрыл своё хозяйство руками, проходя мимо палатки.

А вот дальше случилась засада, и он даже пожалел, что не захватил с собой плавки. Роман прошёл больше половины мыса, когда из-за его носа показалась небольшая группа отдыхающих – одетых и с рюкзаками. Были среди них и три девушки.

Найти выход из положения и подобрать более-менее влажный кусок глины было делом несложным. Поэтому Роман, намочив глину в воде и слегка размяв её в руках, влажным этим «мелком» изобразил у себя на теле спереди некое подобие трусов. Попу «прикрыть» было уже нечем да и некогда: туристы приближались. Конечно, он смущённо прикрыл свой срам руками. И туристы, конечно, посмеивались при виде его цивильных потуг, но смеялись сдержанно и доброжелательно, и улыбались необидно.

Быстренько разошлись. Роман не поднимал глаз и не оглядывался. Он и так знал, что туристы потихоньку ржут над этой комичной ситуацией. Что ж, пусть привыкают: они пришли в Тихую бухту – в царство авто-нудистов и натуристов!

(продолжение следует)