Плагиат. Из мозга мозгов

Сокрушившей Милену Ангел Пенелопе

А потом Бамлаг Иваныч, взяв с каждого курсанта подписку о непонимании, повел нас на экскурсию по бункеру. Подземное сооружение, оказывается, простерлось под половиной Европейской части Республики, как пошутил лейтенант Гуридзе, есть еще горизонты, хотя, как мы ни вглядывались, никаких горизонтов не наблюдали, на что бодро кативший на японской инвалидной тележке впереди стройной колонны экскурсантов генерал, обернувшись, сказал :

- На то и подписка, хлопцы.

Латыши, с первого дня скомпоновавшиеся скоросшивателем в плотно подбитую ватином группу, угодливо захихикали, раскачиваясь, пока мой сосед по колонне Павка Самуэльсон, воровато оглянувшись, не толкнул крайнего, Балдериса, вроде, под колено. Сшитые латыши повалились своей пятеркой на вратаря Изподмышкина, отказавшегося соединяться по национальному признаку, нарушая строй и, тем самым, Устав Курсионной шкалы Спецшколы. Бамлаг Иваныч, страшно захрипев, ударил самшитовой палкой по гранитной стене бункера, мы сначала даже не поняли, зачем он колотит по бездушному материалу, но вот завизжали торсионные, скрипнули направляющие и из стены вышел Мамонт.

- Расчувствовались, - пробубнел он, надвигаясь. - На, сука !

Мамонт с размаху чуть не от пола вмазал вратарю в глаз кулаком, повергая и сокрушая. И тут дернула меня нелегкая вмешаться. Выхожу, значится, из строя и рапортую генералу о необходимости. Тот задумался. И сам не заметил, как помер.

Толич шумно выдохнул. Потянулся за бутылкой портвейна, не обращая внимания на брата волосатика, бросившегося к радиоточке. Брат покрутил эбонитовый шарик, а затем подбежал ко мне, протягивая дестнитку. Я привязал один конец к члену, а он, сняв серебряную балдашку Сигурда с носа, к просверленной домкратом дырочке в левой ноздре. Толич пустил шарие. Выпил. Закурил. Шарие, миновав ре - цуо, тихо жикнуло. Из - за платяного шкафа выкатился на колесиках Жикин.

- Да вы задолбали уже колесиками, - недовольно сказал Ромуальд с кушетки, - почему у вас всю дорогу, товарищи, если инвалид империализма бифуркаций, так обязательно на колесиках ?

- А это, - жутко выдохнул Жикин, размахивая китайской мотыгой, - ты вот ему объяснять будешь.

Он показал на вход в подвал. Оглянулся лишь я, остальным и дела, кажется, не было до творимого, почему - то сразу показавшегося мне несколько странным, вот словно залез ты после надфилей в куст жимолости, а там лежит мертвая старушка Нина Ургант. Голая. Вонючая, обосралась перед смертью, манда ужасающая, шевелятся у нее в п... де какие - то миниатюрные люди, шумят маленько. Прислушайся.

- Горит и кружится планета ...

- Глохни, - молишь тогда ты, трогательно складывая на груди руки.

Глохнут люди, а старушка внезапно открывает глаза. И вот тут - то и прорубает тебя со всей остротой ясности, что она всегда была мертвой, даже при жизни, она и родилась уже издохшей, без души и ветрил, советский такой кусок мяса, готовый сосать члены впроглот и с превышением квартального графика.

- Шарапов моя фамилия.

У входа в подвал стоял одноногий и однорукий робот. Голова кульком, колесики.

- Опять, - понял я, вскакивая и тут же усаживаясь обратно на ящик из - под картофеля.

- Снова, - протелепатировал робот всем нам и прямо в мозги.

А хули ты поделаешь, ежели остававшийся единственный русскоязычный как был мудаком и говноедом, так и остался чрезвычайно озабоченной задачами поширше и для всех, как холокост, личностью крайне скучной для коал ? Ни х... я не поделаешь, товарищи бойцы.

- Ништяк история, - оценил Мамонт, пощадив из всей колонны только меня, он даже генералу вписал леща, размозжив тому голову вместе с фуражкой. - Айда, дух, вино пить.

Мы пили вино и слушали  " Фристайл ", совсем как древние Бока, Жека и очутившийся в пидарасах Андрей Малахов. Не хватало нам, думаю, лишь какой скудоумной еврейки, чтоб, понимаешь, высунулась бы глупой рожей и произвела такое впечатление, что оставленный в подвале Жикин гулко бзднул и вновь спрятался за шкаф, пока Толич бегал за вином, а его старший брат и Ромуальд играли в домино на раздевание почему - то снова Жикина.