ООН в Крыму, гл. 123. Метаморфозы одного дня

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ

Курортно-познавательный эротический  роман

Глава 123.   ВНУТРЕННИЕ  МЕТАМОРФОЗЫ  НАКАНУНЕ  РАССТАВАНИЯ

*   *   *

Роман допил пиво. На мысу Ильи становилось уже скучно. Поэтому по дороге к морю с крутым её поворотом над самым краем обрывистого берега и сразу же довольно крутым спуском к берегу пошёл он к пляжу. В одном месте по неосторожности едва не упал, неловко поскользнувшись на крупчато-каменистом намыве.

После обеда в море перекатывались довольно приличные волны с бурунами. Но если на мысе тянул не очень сильный устойчивый ветер, то хорошо хоть, что на берегу оказалось заметно тише, что делало возможным купание. Вот Роман и покупался нагишом, и позагорал на небольшом, просто куцем галечном пляжике.

Да, не самое удобное место для купания оказалось: наискосок к берегу здесь всё время гуляют приличные волны, на дне много крупных и мелких, покрытых зеленью камней, над водой тоже торчали отшлифованные волнами глыбы. Поэтому Роману приходилось соблюдать достаточную осторожность, чтобы не расшибиться о них и не повредить ступни.

Некоторое время почти безучастно понаблюдал, как по Двуякорной бухте в немыслимых гонках в очередной раз принялись наяривать скутера и катера отчаянных водных туристов, видимо, отдыхавших на эллингах под Орджоникидзе.

Стало скучно и от того совсем одиноко.

Опять начали одолевать мысли: как-то у них с Алексом всё сложится сегодня вечер? А что будет потом? Весь день Роман время от времени размышлял на тему никчемного их братания, и в нём незаметно, подспудно происходили метаморфозы разочарования.

Да, он обманулся в своём идоле Красоты. Слишком чуждым, сухим и недоверчивым оказался феодосийский Аполлон во плоти. Но Роман всё ещё хотел бы побрататься с этим колючим божеством. Хотя, впрочем: «мечты-мечты, мне б вашу сладость! ».

Но по опыту предыдущих подобных влюблённостей он хорошо знал, что вычеркнуть из своей личной истории эти завораживающие голубые омуты Алекса не сможет, и если забудет их, то совсем не скоро. И всё же истинная Красота отнюдь не сошлась клином на этом заносчивом и насмешливом охраннике. Да больше и нет уже того, вчерашнего очарования Алексом – в памяти отложилось лишь долгое и странно сильное на этот раз сомнамбулическое состояние Романа после роковой их встречи в галерее Айвазовского.

Но со временем эта не самая приятная память Романа сгладится или сотрётся очередными его встречами с Красотой и очередными переживаниями из-за неё. Это ведь неизбежно, и в этом он был вполне уверен.

*   *   *

Когда под вечер Роман зашёл на дачу родителей Алекса, тот заканчивал поливать огород. Как заведомо ожидалось, конечно же, он был очевидно раздражен, выглядел даже злым. Видимо, таким «добрым» стал после недавнего «душевного разговора» с будущей своей невестой Земфирой, поскольку его эмоции были очень свежими. Впрочем, с московским гостем Алекс повёл себя выдержано и ровно, хотя заговорил почему-то с претензией в голосе:

- Я был после обеда и не застал тебя. Думал, ты уже уехал.

Утренняя официально-суховатая требовательность в его голосе оставалась прежней, что покоробило и тотчас возмутило Романа, вмиг настроив его на отчуждённо-независимый лад:

- Был на море. Обедал в городе. Затем снова был на море, – официальным тоном отчитался он перед не очень гостеприимным хозяином дачи.

О сегодняшнем очень приятном приключении с Любой, конечно же, он не собирался ничего докладывать Алексу, ведь несколько самоуверенная, но доставившая ему столько удовольствия соседка на полном серьёзе попросила не делать этого.

- Я сходил на пляж за Доковой, тебя там не было, – удивился Алекс.

В явно взвинченном его состоянии начало проявляться нечто живое и человеческое: видно было, что он действительно беспокоился из-за отсутствия Романа.

- Вначале я покупался на диком пляже в Двуякорной бухте, а после обеда – на пляже за мысом Ильи.

- А туда-то тебя с чего вдруг занесло! Там море неспокойное и дно очень плохое, - теперь Алекс заговорил и вовсе несколько встревожено, не предполагая, видимо, что Роман хорошо знал те места.

А тот продолжил свой сухой отчёт:

- Мне нравится, когда по морю волны гуляют, на то оно и море. А камни... Ну, а как по жизни обойтись без камней, особенно без коварных подводных, – последние слова Роман сказал с едким значением и посмотрел Алексу в глаза.

Тот замялся: море былой его самоуверенной наглости неожиданно столкнулась с мощным айсбергом холодной отстранённости Романа. И пока неясно было, чья сторона возьмёт верх в этой из ничего вдруг возникшей схватке характеров. Но Алекс ещё с первого взгляда на вернувшегося на дачу гостя сразу отметил, что Роман сильно изменился за день. От былой его благовоспитанности и дипломатичности не осталось и следа. И это серьёзно удивило его.

Сейчас перед ним стоял спокойный и независимый, с оттенком вызова на лице вполне уверенный в себе молодой человек. Из-за внезапной потери своей неограниченной власти над ним, каковой на первых порах она привычно показалась Алексу, теперь он даже запаниковал слегка – не из-за Романа, конечно, а из-за ослабления всеподавляющего воздействия его натуры на других людей. Именно эта точка отсчёта в его неуверенности стала отправной и в конечном поражении его безграничного превосходства.

Алекс тут же сдулся, опустил голову, но следом и набычился:

- Если тебе что-то не понравилось, то почему не забрал свои вещи и не убрался вон с моей дачи? Спокойно ведь мог бы уйти втихаря.

- Мог бы. Но не захотел.

- Что, так сильно любишь меня? – ответу Алекс нисколько не удивился, но решил внезапно для него сыграть ва-банк.

Впрочем, коварный его удар прошёл мимо спокойствия Романа, оказавшегося вполне готовым к подобному выпаду:

- Это не любовь была, даже и не думай. Так, всего лишь привычная для меня мимолётная влюблённость с невольным налётом некого мазохизма из-за преклонения перед Красотой. Но всё это уже прошло, можешь успокоиться.

От услышанного Алекс почему-то настолько оторопел, что Роман даже растерялся: он ведь не сказал ничего такого, что могло бы вогнать достаточно самоуверенного парня в столь очевидный ступор.

- Невольный мазохизм... мазохист поневоле... – будто эхом пробормотал Алекс, не поднимая головы и явно что-то очень существенное переваривая в себе.

Вдруг он резко схватил Романа за футболку на груди, сжимая её в кулаках, и даже встряхнул слегка гостем.

Удивлённый его чрезмерно эмоциональным состоянием и не совсем адекватным поведением Роман даже не подумал сопротивляться или задавать вопросы. И опамятовавшийся Алекс тут же опустил гостя, но самого его слегка даже колотило из-за какой-то внутренней борьбы.

Но Роман уже достаточно отчётливо и убеждённо понял, что не он стал причиной для таких глубоких переживаний Алекса. А следом и похолодел в предчувствии: «Неужели сейчас из шкафа Алекса на меня посыплются давние его скелеты?.. ». Интуиция в очередной раз не подвела московского юриста, но со скелетами в Алексовом шкафу  познакомится он несколько позднее.

А пока что немного успокоившись и взяв себя в руки, Алекс следом и Романа крепко взял за локти, поднял голову... – и в глазах его стояли слёзы! Роман опешил, но вида не подал, а Алекс начал говорить:

- Я давно уже хотел... и никому не мог сказать... даже тебе... Я ведь тоже стал мазохистом поневоле... Это всё отчим, и вчера я едва не проговорился тебе о нём... Я не могу остаться на ночь, – быстро и бессвязно продолжал говорить он, снова потупляя взгляд, не выдержав направленного на него недоуменного, но прямого и спокойного взгляда Романа. – Мои приехали из Симферополя, поэтому ночевать я буду дома, мама просила помочь... Но я... – он вскинул и тут же опустил глаза, – мне это всё же нужно, наверное... я весь день хочу поговорить с тобой... и я не знаю...

- Хорошо, вот и говори, если это тебе нужно. Но если ты хочешь поговорить обстоятельно, а не с наскоку и второпях, то лучше не начинай, чтобы потом не жалеть... Утром я закрою дом, можешь не переживать на этот счёт... А могу и в палатке заночевать, мне ли к ней привыкать, – спокойно и выдержано по-будничному ответил Роман, пытаясь хоть как-то отвлечённо повлиять на сильно взвинченного Алекса.

И Роман порадовался, что смог перевести стрелки с опасного пути для поспешного откровения на более спокойный и взвешенный ход развития событий, когда Алекс недовольно запротестовал и непритворно возмутился:

- О палатке даже и не думай! Заночуешь у нас на даче... А я постараюсь прийти сегодня позднее, когда развяжусь с помощью маме. Вот тогда мы и говорим. А утром я провожу тебя на вокзал. Пацан я, или кто? А то сказал, и не сделаю? Даже и не думай. Я приду позднее, может, очень поздно, но приду. Сначала ещё раз схожу к ней...

Роману не нужно было уточнять, кого Алекс имел в виду. Как и сразу же стало ему понятно, что у сладкой парочки всё ещё продолжается горький период. Как следом стало очевидным, что последние барьеры отчуждения, возникшие между ними из-за былой самоуверенности и нарциссизма с одной стороны и внезапной ледяной холодности с другой стороны, уже рухнули. Роман почувствовал это сам и увидел это же по удивленным, недоверчивым пока глазам Алекса.

А тот, прокручивая в голове предстоящие вечером события, продолжал говорить:

- Но первым делом мне нужно накормить тебя. А то что же я за хозяин такой, который гостя голодом морит, - с привычным юморком стал он входить в привычную для себя колею самочувствия и поведения.

* * *

На ужин Алекс наскоро приготовил яичницу с луком и всё с той же жирноватой любительской колбасой, остатки которой достал из холодильника.

-  У вас тут что, целый курятник развёлся? Вроде не видел кур на даче, - удивился Роман, с утра знавший, что сварил последнюю пару яиц.

- Да нет, полный лоток яиц стоит внизу в холодильнике. Я вчера ещё купил после работы, ты разве не видел? А, ну да – вчера ты не мог видеть этого.

- Да я особо и не заглядывал, взял те, что нашёл в лотке на дверце.

Пользуясь тем, что Алекс не разрешил ему помогать, Роман начал рассказывать ему о своих сомнениях, терзавших его весь день. Признался также в том, что ждал сегодняшнего вечера и боялся его. Больше всего опасался плохого настроения Алекса, ведь прекрасно видел, насколько холодно тот простился сегодня утром перед уходом на работу и ещё хуже встретил гостя, вернувшегося с моря.

Алекс за это время вымыл перо лука и овощи, нарезал помидоры и огурцы, присматривал за яичницей, затем разложил её по тарелкам, достал из холодильника початую полуторалитровую бутылку домашнего вина.

И всё слушал, не перебивая... слушал с опущенной головой, временами кривовато усмехаясь, с чем-то внутренне не соглашаясь... Но не перебивал и не перечил, предоставил Роману возможность выговориться: по напряжённому голосу гостя с нотками обиды прекрасно понял, насколько это важно ему.

Сели кушать, замолчали. Все тосты сегодня были короткими: за вчерашнюю встречу на море! за ночную встречу в бастионе! за эту встречу за столом!

Во время еды Алекс иногда пристально поглядывал на Романа и явно несогласно покачивал головой. Но о чём он думал? С чем не соглашался? Из-за чего в его глазах иногда мелькала боль?

Поужинали. Отдохнули. Поговорили бог весть о чём и вежливо-миролюбиво поулыбались друг другу. Пару раз Алекс порывался было что-то сказать, но не стал открываться, и Роман деликатно не побуждал его к началу откровения. Только глаза платиноволосого блондина при этом заметно увлажнялись, а порой в них плескалась такая боль, что Роман невольно содрогался.

Но душераздирающую историю о жизни Алекса, а нутром Роман уже почувствовал, что в таком состоянии другой истории у его визави не может быть, это очевидно было понятным, – ничего подобного слушать сегодня не хотелось: никакой нужды не было в испытании чрезмерно впечатлительной атаки на свои и без того неспокойные нервы.

Но что же всё-таки это было? Что сегодня произошло с Алексом? А ещё: из-за чего вдруг снова возникло такое же единение их душ, как вчера это случилось во время их откровений о реинкарнациях? И к чему всё это приведёт? Ведь оба прекрасно знали, что утром их пути расходятся далеко и надолго, может – навсегда.

Желая сменить канву собственных размышлений и отвлечь Алекса от самокопания, он встал и вдруг заявил:

- Я сделаю коктейль. Биококтейль.

- Что?! – от удивления Алекс так и уставился на него. – Биокефир? Как это?

- Нет, биококтейль. У меня после моря осталось немного нефильтрованного разливного пива. В стакане смешаю его со сметаной – вот и готов биококтейль.

Алекса понимающе кивнул головой и тоже изъявил желание попробовать необычный для себя коктейль:

- Я слышал, что пацаны в школе такой же пили от угревой сыпи. Мне это не понадобилось, прыщей на лице почти не было. А ты сам как прошел через такое сито на лице?

- Да то же самое, что и у тебя, без прыщей. Но, наверное, свою дозу этого «возрастного» коктейля не выпил в своё время, вот иногда и компенсирую это... Вообще-то коктейль этот очень высококалорийный, так что склонным к полноте его лучше не пить. Но я ведь не злоупотребляю им! – и Роман самодовольно похлопал себя по отличному прессу.

Когда зашли на кухню, чтобы приготовить коктейль, на улице начинало темнеть. Но свет зажигать не стали, пока готовили коктейль при достаточном освещении от окна. Копируя Романа, Алекс тоже налил полстакана пива, добавил туда ложку сметаны и, демонстративно вообразив себя миксером, хорошенько взбил эту пенистую смесь. Для него пиво оказалось как пиво, только слишком белое по виду и со своеобразным послевкусием на нёбе, как бы вяжущим и тянущимся.

И тут Алекс вспомнил, что ему нужно ещё собрать огурцы и помидоры: мать наказала принести их с дачи. Быстренько надели футболки и выскочили на улицу. Там оказалось светлее, чем об этом подумалось в доме. Но, зная скоротечность южных сумерек, вдвоём поскорее полезли в парники и теплицу.

Огурцов поспело порядочно, и Алекс быстро срывал их, слегка подрезая корешки своими очень твёрдыми ногтями. Это дело у него намного ловчее получалось, чем у Романа. Поэтому нетерпеливый хозяин дачи сразу отправил гостя в теплицу, чтобы тот не мешался под руками, а то в потёках можно было повредить длинные плети.

Спелых помидоров оказалось не очень много. Поэтому Роман спокойненько сорвал самые красные и аккуратно уложил их в небольшую, тут же найденную корзинку, пока Алекс в парнике поспешал с огурцами. Но торопливое божество во время уборки урожая – это было нечто! И Роман усмехнулся вчерашним своим иллюзиям.

На улице успело заметно потемнеть, пока они в какие-то пятнадцать минут управлялись со сбором овощей. Алекс зашёл в теплицу и при совсем уже неверном свете заценил работу напарника, похвалил за аккуратность. Невольно объединённые общей заботой парни улыбнулись друг другу, окончательно и взаимно прощая друг друга, и со своими корзинами пошли в дом.

До чего же хорошо, оказывается, вот так просто побыть и поработать вдвоём!

Да, теперь можно было уже уверенно сказать, что они стали добрыми товарищами, если пока ещё не друзьями. Опыта общения у них нет, конечно, привычек друг друга они не знают, но желание стать более значимыми друг другу по жизни, похоже, возникло у обоих. По крайней мере, обоим стало жаль, что Алексу пора уходить домой.

Роман видел, что с Алексом в течение дня тоже происходили какие-то внутренние метаморфозы. Он стал более сдержанным – это точно, не позволял себе насмешничать и язвить. А «приземлившийся» бог Аполлон явно почувствовал эти мысли москвича, и на прощание парни очень тепло и крепко пожали друг другу руки.

Загодя на словах прощаться не стали: вдруг Алексу всё же удастся вернуться на дачу, как он того хотел. Но мало ли...

А уже возле калитки Алекс вдруг порывисто обнял Романа:

- Брат... – и хмыкнул: – Всё же это странно...

И тут же круто повернувшись, он ушёл быстро и не оглядываясь.

Да, похоже, что большие изменения в Алексе сегодня всё же произошли. И это порадовало Романа, но не так сильно, как раньше того хотелось и ожидалось: всё же радость эта была не вчерашней, когда могла бы стать первой и безусловной. Но радость даже после долгого сомнения тоже хороша – хотя бы тем, что она всё же состоялась...

(продолжение следует)