Моя солнечная Ингушетия Глава 1

Колька, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, апрельский. Категория “мужики” не мой случай. Выгляжу моложе своих лет, стройный, подтянутый. Рост метр семьдесят девять. Вес семьдесят пять килограмм. Цвет волос темно-русый, щетина, растительность на теле и паху больше в рыжину. Цвет глаз серый. Член тринадцать сантиметров в эрегированном состоянии. Кожа бледная, но так как я проживаю в Западном Казахстане, ближе к границам с Россией, то практически большую часть времени загорелый и от этого у меня кожа чистая, хотя склонна к различного рода высыпаниям. Мои соски это отдельная история, они живут своей жизнью, реагируют на погоду, набухают, твердеют, меняют окрас, достаточно эрогенная зона, но об этом мало кто знает и мало кого это интересует к моему сожалению. Каждый раз, когда стою в ванной перед зеркалом, нередко, объектом моего наблюдения становятся мои груди. Большую часть времени мне кажется, что они похожи на зарождающуюся женскую грудь, но бывают моменты когда они приобретают более мужские очертания, но все-же остаются достаточно чувственными. В большей степени я нахожусь в гармонии с собой и своим телом.

Что касается моей ориентации, так это то, что женщина для меня мать, она священна, неприкосновенна. Мужчина же инструмент моего самоуничтожения.

Пятнадцатиэтажное общежитие от БГТУ “ВОЕНМЕХ” по Бухарестской в Купчино. Семнадцать лет, молод как никогда, и девственен. Меня с двумя моими земляками поселили в комнату в новом, после ремонта, блоке для студентов из Казахстана на одиннадцатом этаже. Комендант любезно проинформировала нас, что после первого семестра, если мы захотим, может нас расселить, так как большая часть комнат освобождается из-за неуспеваемости студентов, но нашей комнате этого не грозило, так как мы трое были контрактниками.

Ночь первая.

Нам выломали дверь и избили.

Так мы познакомились со студентами из Ингушетии, которых заселили выше этажом.

Ночь вторая.

В комнату вломилось пятеро, в добровольно-принудительном порядке решился вопрос с крышей и фиксированной ставкой ежемесячного взноса.

Ночь третья.

Хусейн - гнилой, тощий, с меня ростом, черноволосый, лицо покрыто веснушками, кожа бледная без растительности, острый нос с горбинкой, впалые щеки, черные, хитрые, неглупые глаза с прищуром, в спортивном костюме не по размеру, шнырь, в пакет майку сказал собрать все что есть из еды.

Ночь четвертая.

Али - тощий, высокий, под метр восемьдесят пять, сутулый, вьющиеся темные волосы, идеально зачесаны на пробор, от геля и эффекта мокрых волос прослеживается форма черепа, расческа в мелкий зубчик, торчащая из кармана, предательски выдает слабое звено. Лицо гладко выбрито, удивительно пухлые губы. Большие, черные, с постоянно присутствующей, обволакивающей пеленой глаза. Кожа смуглая, в зависимости от того как падает свет, временами приобретает сине-желтый оттенок. Пульсирующий, выпирающий кадык. На груди присутствует волосяной покров, негустой, но из очень длинных средней жесткости черных волос, которые создают эффект густоты. Окутывает шлейфом табачного дыма. Скучно, зашел покурить.

Ночь пятая.

Рустам - спортсмен, коренастый, дерзкий, невысокого роста, круглолицый. Коротко стрижен, густые, иссиня-черные, шелковые, плотные, гладкие, блестящие, стеклянные волосы.   Кожа лица покрыта белесыми в пудровой пыльце островками, чем-то схожа с младенческой. Неприятен, что-то отталкивающее, ненадежное, тревожащее душу есть в этом человеке, не изжившая еще себя детская агрессия, задиристость уже в сформировавшемся вполне мужчине, но об этом, прямо в глаза, не сказать. Попросил занять денег, ну а если нет, найти. Пришлось отказать и пройти с ним на лестничную площадку. С разворота, ногой, получил удар в голову. Получать пи... ды не так страшно, боли нет, глухие удары принимает тело, ты со стороны наблюдаешь за кадрами из фильма в замедленном действии, можешь спокойно оценить всю ситуацию происходящего, тело валяется забитое в грязный угол за лифтом.

Ночь шестая.

Хусейн зашел передать, что пацаны просят чтобы кто-нибудь из нашей комнаты поднялся к ним на этаж.

Хруст стекла под ногами, прислушиваясь, на ощупь, иду на доносящиеся звуки одной из комнат.

На кровати слева, с голыми сиськами, сидела соседка с нашего этажа губастая блондинка Настя-Коряжма, рядом с ней в одних хлопковых, белых, полупрозрачных трусах, волосатый с ног до головы, мужчина кавказской национальности. На кровати напротив, четверо, уже мне примелькавшихся парней, что-то обсуждающих на своем мне не понятном языке. Мужчина взял в руки свои брюки со стула, рядом стоящего с кроватью, из кармана достал деньги и по братски попросил сбегать за сигаретами.

Ночь седьмая.

Столкнулся в предбаннике с горцем, выходящим из душевой нашего блока, не прикрыв свой волосатый пах полотенцем, протянул мне руку поздороваться, спросил не курю ли, я ответил, что нет.

Конец первого семестра.

Соседи разъехались на каникулы по домам, наверное у них образцовые семьи.

В мои планы входило никогда не возвращаться домой.

Тишина.

Ночь первая.

Хусейн и Али завалились на свободные кровати и попросили замутить что-нибудь поесть. Я взял начатую пачку макарон и поплелся на кухню.

Ночь вторая.

Хусейн и Али заселились ко мне.

Ночь третья.

Меня взяли с собой в ночной клуб.

Пристройка в соседнем общежитии.

Из посетителей никого. Один на танцполе. Соседи по комнате стояли в стороне, пили пиво, курили и смотрели на меня.

В общежитие вернулись в четыре часа утра.

Когда стали укладываться спать, Али подметил, что я в клубе танцевал и вилял бедрами как девушка.

Ночь четвертая.

Али предложил сделать ему массаж.

Я попросил его лечь на живот и задрать рубашку, сам сел рядом на край кровати.

Рубашку пришлось снять.

Коснулся его спины.

- Бл…ть, какие у тебя нежные руки.

Ночь пятая.

Комната пропитана перегаром, табачным  дымом. Втроем уснули на одноместной скрипучей кровати.

Рассвет.

Разбудили усиливающиеся колики, рука затекла. Приподнял тяжелую голову, немного приоткрыв глаза, оценивая обстановку. Хусейн с открытым ртом, сопит в стену, что образовалось увлажненное пятно. Моя левая рука под головой Али, сверху на меня закинул волосатую, теплую, костлявую ногу. Невыносимо тесно. Аккуратно пытаюсь освободить руку, чтобы никого не разбудить, ловлю на себе взгляд Али.

- Я хочу на свою кровать перелечь - шепотом.

Ровный, спокойный, глубокий вдох, грудной клеткой, наполняющейся кислородом, вытесняет, выталкивает. Выдох, сглатываю потоки горячего, обжигающего углекислого газа. Рукой проводит по моим волосам.

Ночь шестая.

Муса - щетинистое, вытянутое, худое, болезненное лицо, узкий подбородок выпирает, густые брови, опущенные уголки черных глаз, созерцательный, уставший взгляд старца, бледно-охристый цвет кожи, горбатый нос с широкими крыльями, широкоплечий, сутулость, долговязый, под метр девяносто. Украдкой выглянул в коридор, закрыл на щеколду дверь, по быстрому расстегнув ширинку, дал мне в рот.   Перед широко открытыми, слезящимися глазами, смотрящими в пустоту, мельтешит назойливая мошкара - волосня. Крупные руки держали за голову, периодически посматривал на дверь, волосатым пахом упирал в лицо.

Через какое-то время проглотил в большом количестве теплой, вязкой спермы.

Остаток ночи просидел за письменным столом  в углу комнаты.

Под утро возвращаются Али и Хусейн пьяные в хлам.

Хусейн сразу же заваливается спать, еле стоящий на ногах Али, подошел, наклонился к лицу, упираясь вытянутыми руками в мои плечи, вдавил в спинку стула. В пьяном, отражающем утренний свет от окна, взгляде: печаль, боль, скорбь. Наворачивающаяся слеза, дергающийся нервным тиком глаз.   Большим пальцем правой руки проводит по щеке:

- Прости.

-  Я хотел быть первым - уже позже, в пьяном бреду, когда засыпал, уловил краем уха.

Ночь седьмая.

Соблюдая законы  иерархии, соседи освобождают мою комнату.

Муса любит, пользует меня до утра.