Как совпасть вкусами и сделать экзистенцию. Из сборника Заставил сделать минет

В целом верное и правильное понимание ситуации с компонентами ингредиентов, из коих, смешавшись в неостановимом и умышленно не контролируемом потоке сознания, и получаются разные по качеству и психическому настрою сказочки коалы, неожиданно проявленное когда - то телеведущей, и сподвигло меня на продолжение банкета, тем паче, что если владеющая моей речью женщина, прочитав жирную непотребством ( и не одну ) троллизма историю, не огорчилась, а мастерски подкинула мне того недостающего валета червей, что и крушит недобросовестных нокаутом, обязан я просто как личность, которой дорого просвещение в России, произвести и достигнуть.

Я помню, как мы шли с ней с Похвалинского, продираясь сквозь заросшие шиповником овраги, ориентируясь на отдаленный шум кабака, что с незапамятных времен царевых кружал приткнулся темной покосившейся избушкой около ледяного ключа, как говорили посадские, и давшего начало всему городу. Много позднее, вернувшись с Капри, отыскал я в личной библиотеке Ильича древние рукописи, спрятанные мудрым вождем от пакостных рук Покровского, в угоду второму из Ильичей опровергнувшего всю историю страны, дабы вывести истинное начало от несвоевременных мыслей мечтателей, грезивших истинно по Волошину среди разрухи и каннибализма о бескрайних рощах разбойника Кузьмы, сочащихся березовым соком, собираемым мудаком Ножкиным в дефицитные трехлитровые банки дутого зеленью толстого стекла. В рукописях прямо было указано, что никакие родники или холмы никогда не служили началом, не брались во внимания даже тривиальные удобство обороны или стратагемы нападений, просто люди с каменного века по неизменной привычке облегчать себе труд воспользовались первобытной стоянкой мезозоя, чуть отодвинув залежи кремней и палок - копалок, новым культурным слоем воздвигая свое очередное жилье, что точно так же будет разрушено, или сгниет, или рухнет за давностью и ветхостью, пока не явится отчего - то считающий себя первым во всем дурак и, встав твердой подошвой на покорную почву, возгласит :

- Будет тута отныне, суки рваные, столица нашей родины город - герой Масква !

И взвоют кликуши, и забьются в падучей холуйские жидовки, ужасая окружающих губищами ботокса и такими просто кошмарными свиными рылами, что рыженькая прелестница покажется достойной, потому и ловит ухмылку неунывающего коалы вкупе с любовями и обожанием.

Из - за торкнутого молнией дуба выпер пьяненький мастеровой в расхристанной рубахе и рваных пестрядевых шароваришках. Растягивая гармонику, он шел, спотыкаясь, к обрыву, яростно выкрикивая в вечереющее небо :

- Я тебя достигну !

- И гармонь - то у тебя украдут, - вздохнула бабушка, подмигивая мне, - и рубаху со шкерами сблочат. Или сам пропьешь, - подумав, сказала она, протягивая руку за папиросой.

- Щас, - засуетился я, шаря по карманам, - щас, баушк.

Вынул китайскую зажигалку и пачку  " Честерфилда ", где среди округлых тел сигарет таился достойный штакет с кыргызской дичкой. Взорвал, пыхнул и протянул бабушке.

- Ништяк, - оценила она силу духа, пренебрежительно сплюнув вослед скатившемуся с обрыва опойке. - Прав был все же старичок Лимонов, дурь почетчей квасу будет.

В кабинет заглянул Зиновий. Заткнув пустой рукав за пояс, прошел к окну и выглянул, осторожно отодвигая вишневого цвета портьеру.

- Берия, - сказал Зиновий, задергивая штору. - Торт принес.

Я медленно встал и пошел встречать дорогого гостя.

Тем временем, на другом конце континента Евразия.

- Маца ? Какая, на хрен, маца ?

Пилар отбивалась от наседающего Игнасио поварешкой, охаживая его по кожаной куртке, по загребущим и жадным рукам, даже по взъерошенной голове пару раз попало, но республиканец продолжал лезть нашей толстухе под юбки, мало обращая внимания на загудевших недовольно партизан.

Тем временем, на другом конце континента Евразия.

- Контрабандный груз нефрита, - кривил тонкие губы Фу Ман Чу, бросая на стол пухлую пачку оккупационных йен, - несколько кип славного доброго гаша и лаковые миниатюры династии Цзинь.

За стенами кафешантана дзинькнул сверкающий синими искрами трамвай, и густо накрашенный Вертинский тяжело полез на сцену, привычно раскидывая нелепые руки Арлекина.