Эфф

Эфф, чуть выше среднего роста блондинка с мягкими волнистыми волосами, уложенными в оригинальную причёску, стояла посреди комнаты и рассматривала  порнографический журнал . На ней был строгий серый костюм: пиджак и прямая юбка ниже колен, белая блузка, чёрные колготки. Дресс-код для бизнес-леди. Она с удовольствием разглядывала все гиперэротические штучки и куннифаллические выверты, запечатлённые на глянце. Ах, как она любила весь этот сексуальный хаос, весь этот сексодром. Она так увлеклась своими фантазиями, что не заметила полностью обнажённого молодого человека около себя. Арис подошёл тихо, как пума. Эфф вздрогнула. Арис лизнул её в мочку уха, затем поцеловал в затылок. Она взяла в руки его мошонку и тяжелеющий член. Поласкала. Потеребила волосики на лобке. Затем её руки потекли по телу обнажённого эфеба. Оно было прекрасно и атласно. Уд Ариса, ещё не взвинченый, болтался вместе с мошонкой, как гроздь подгнившего винограда на осеннем ветру. Эфф поигралась двумя руками с этими мягкими игрушками, а их обладатель всосал мочку уха Эфф.   Её язык приклеился к правому соску парня, а пальцы опустились в ложбинку между его ягодицами.

Журнал валялся на полу раскрытый, как возбуждённая промежность. Эфф переводила взгляд с ягодки соска на цветные фото журнала… обратно… туда и обратно…

Рассматривая эти картинки, посасывая сосок Ариса и погружая пальцы в его анус, Эфф дико возбудилась. Она повернулась задом к партнёру и, чуть-чуть наклонившись, упёрлась руками в длинный узкий стол. Арис задрал ей юбку и похлопав по ягодицам, приспустил колготки вместе с трусиками так, что осталась видна только попка. Полюбовавшись ею несколько десятков секунд, он принялся похлопывать ладошкой то по одной, то по другой половинке.

Арис включил свою любимую группу Umbra et Imago. Их лозунг: «Секс вместо войны» ласкает его слух, как и каркающий  Deutsch Sprache. Арис сел в кресло, широко раздвинул ноги, поднял их вверх, так чтобы хорошо был виден весь межягодичный ландшафт и стал играться со своим вздыбленным рогом жемчужного изобилия. Эфф как была в одежде и туфлях, улеглась на стол и растянулась там во всю его длину. «Раскачавшись на лианах фаллосов, мы прыгнули в бездну ктеис», ; вспомнилась Эфф строчка из поэмы «Фаллоида» поэта-полипорнографиста Клиториуса (разумеется псевдоним). Она представила свою киску бездной и своё бесконечное падение… Со стороны головы к Эфф бесшумно подошёл Зан. «Подкрадывается тихо… все из породы кошачьих», ; подумалось Эфф.

Зан был похож на Ариса. Такой же высокий, зеленоглазый, с пепельно-русыми, волнистыми волосами. Правда, он был у; же в плечах, более худощав, и лицо у него было бледнее.   Затянутый в чёрную кожу от подбородка и до пяток, он походил на андроида из фантастических фильмов. Металлические заклёпки сияли куннифаллическими созвездиями. Всё тело его было скрыто чёрной кожей, кроме паховой области и ягодиц.

Арис обеими руками игрался со своим хозяйством и с любопытством наблюдал за действиями Зана.

А тот стал над лицом Эфф. Пальцы его заскользили по глазам, рту, щекам, ушам девушки. Сонное хозяйство Зана, едва касающееся лба Эфф, стало просыпаться. Он стал водить им по лицу девушки.   И оно окончательно проснулось, и сразу же погрузилось в ротик, в сладкий медоносный ротик. Эфф с удовольствием приняла его, чуть выгнув спину. Зан начал медленно двигаться. Он немного наклонился и упёрся в груди Эфф. Когда его рубин стал подобен стальному легированному поршню, пиджак и блузка на Эфф треснули. Пуговицы разлетелись как монеты из разбившейся копилки. Тонкие и сильные пальцы Зана впились в эластичную полупрозрачную ткань чёрного ажурного лифчика. Разорвать её было тяжело, поэтому бюстгалтер был просто содран, и руки Зана предались дичайшему разгулу. Стоны Эфф свивались спиралями пахлавы. Каблуки застучали о лакированную поверхность стола. Зан зарычал и ускорил фрикции, углубляя погружения. В это время разъярившийся сладострастник почувствовал мощный толчок сзади. Арис без объявления войны вторгся в тылы Зана. Тот взвыл и усилил давление на рот и грудь Эфф, туфли которой не жалели полировку стола. Напряжение нарастало, материализуясь шоколадно-сладостными стонами и хрипами. Казалось, комната стала густым восковым слепком этого напряжения и вместе с тем превратилась в хрупкую взрывоопасную колбу, наполненную раскалённым газом. И вот взрыв! Зан и Арис кончают одновременно, изрыгая кометные хвосты ушераздирающих ругательств. Эфф воет, как подстреленная волчица. Невообразимый эролалический хаос. Парни растекаются в креслах с фиолетовыми либидиозными нимбами над головами. Эфф лежит на столе в полном трансе. Её мутнеющее воображение салютует гиперпорнографическими галлюцинациями.

Через полчаса всех вывел из интраделириумного катарсиса Багир – мощный плотный брюнет с густой бородой и ярко-голубыми глазами, такими же как и у Эфф, и такими же леопардо-похотливыми, травоядно-мягкими, флегматичными, красивыми, как у благородного оленя и сексуально-жадными, как у нимфоманки. Собственно, почему как. Все они были нимфоманками. О мужчине тоже можно сказать нимфоманка, и это даже более точно, если его мысль напичкана сексуальными извращениями. «Ни дня без траха! » ; вот их лозунг. Здесь под словом «трах» понимается вообще полный набор порнографического цирка.

Багир участливо похлопал ребят по передкам, а Эфф по щеке, готовя их к новым свершениям. Он был в одних кожаных, коричневых джинсах, крепкий рельефный торс, как у поликлетовского «Дорифора», обнажён. На волосатой груди поблёскивала золотая цепочка с рубиновым амулетом в виде женского раскрытого цветка, выполненного со всеми подробностями.

Багир потрепал Ариса по щеке, затем потянул за мягкий член довольно жёстко, пока не почувствовал в руке твёрдый стержень. Тогда… бесконечные эротические рассказы и романы изобилуют описанием, причём подробнейшим, как эти твёрдые стержни входят и выходят, как переплетаются тела, как нагромождаются друг на друга etc. Иллюстрации к подобным сочинениям изображают пирамиды, горы, пагоды голых тел, вскарабкавшихся одно на другое или образующих длинные цепи, звеньями которых служат те же обнажённые тела, соединённые друг с другом соответствующими органами. А так как это и есть самый настоящий эротический опус, то и здесь вы могли бы прочесть то же самое и мысленно увидеть то же самое. Но не прочтёте и не увидите. Вернее увидите так, как вам подскажет ваше воображение. Честно говоря, лень всё это описывать, особенно с подробностями…

Эфф испытывала тройное давление, тройной оргазм, тройной экстаз и тройной катарсис. Особенно её ультрамазохистские груди, впечатанные тройной массой в пол. (По-моему всё ясно, не так ли?). Тетрасексуальная пирамида ещё долго вздымалась и опускалась, как тяжело дышащее доисторическое чудище, пока её составляющие поочерёдно не излили своё гейзерическое семя в раскалённые глубины друг друга. Эфф так и осталась лежать на полу с полуспущенными колготками и трусиками, впившись зубами в ножку кресла. Она напоминала одновременно распластанную лягушку в пересохшем пруду и поверженную тертуллианцами-фанатиками статую Афродиты-Каллипиги.

Через несколько дней Эфф прочитала в одной книге следующее: «Хочу, чтобы меня имели, как привязанную к столбу корову, которая не понимает, что к чему. Хочу, чтобы меня насиловали так, чтобы хрящи хрустели. Хочу, чтобы меня оттрахали до беспамятства. Хочу лежать с завязанными глазами на полу и орать, пока не порвутся голосовые связки. Хочу чувствовать, как сотни членов проникают в меня, и не думать ни о чём, кроме того, что во мне больше нет ни одного пустого отверстия…»

«Она  т о л ь к о  хочет, - подумала Эфф, - а я  е щ ё  хочу». Впрочем, книга финской писательницы Хярконен «Аквариумная любовь», в которой Эфф прочла эти строки, была о трагической любви. Той девушке не дали того, чего она хотела.

«Жаль, - подумала Эфф, - а ведь она хотела не так уж и много. Люди способны создавать ядерные бомбы, но не способны сексуально удовлетворить друг друга. Они ищут счастья не там, где оно есть. Трагедия человека в его сублимации, в его безжалостном уничтожении либидо. Война – это сублимация, алкоголизм – сублимация, наркотики – то же самое, политика – того же поля ягода. Секс и искусство – вот что надо человеку, чтобы он был счастлив. Но люди боятся друг друга – вот в чём беда. И это надолго, может быть навсегда». Эфф закрыла книгу и закрыла глаза. Ей грезился прекрасный, прекрасный, дивный мир секс-утопии, где… Она мирно спала, и её грудь со следами недавней оргии едва заметно вздымалась и опускалась, являя собой картину Феокритовой идиллии.