Абшеронские фрески-4

ПОЛИТБЮРО ОГЛЫ.

(СТОЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ НАЦИОНАЛЬНОГО МОШЕННИКА ПОСВЯЩАЮ)

1. Утоление жажды.

Она, как всегда опаздывала. Хотя сегодня был необычный день: предстоял деловой разговор с министром образования. Он уже в третий раз надеялся  уговорить её возглавить Академию художеств. Но она, как и прежде, предпочитает пока образ жизни  "вольного" художника. Она посмотрела на часы: сегодня её задержал неожиданный телефонный звонок.

Это был бригадир строителей, с которым вчера договаривался муж. Он по старой привычке ловко переключил на неё и вопрос реконструкции загородной дачи. Впрочем, как и всё остальное. Вплоть до исполнения супружеских обязанностей. Тут его заменял добротный напор тёплой струи в ванной. И надо сказать, Гасанчик мог  отдыхать!

Фируза впопыхах схватила трубку: "Слушаю!" Её голос видимо зазвучал слишком сурово.

"Простите, но Гасан-бей назначил мне именно это время. А с кем... я говорю?" Она включила громкую связь, чтобы продолжать одеваться: "Это его несчастная супруга. И в этом виновата только я, Фируза. А как зовут Вас, молодой человек?" После секундной паузы она услышала мягкий баритон: "Теймур. Я подготовил план реконструкции и хотел бы получить одобрение. Могу подьехать? Я в двух кварталах от Вашего дома."  Судя по голосу, ему не было и тридцати.

Она посмотрела на себя в зеркале, откинула прядь волос со лба и провела рукой по непослушным бровям: "Ясно. Но я сейчас спешу по делам. Давайте встретимся сегодня часиков в пять там на месте, в Бузовнах." Теймур был огорчён, но попрощался с комплиментом: "У Вас голос драматической актрисы, Фируза-ханым. Вы спешите в театр, я  не ошибся?" Ей это понравилось: "Увы, я всего лишь художник. Но спасибо за комплимент и до встречи."

Задрав подол юбки, поправила колготки, подтянула трусики. Обернулась кругом, чтобы оценить результат новых упражнений, начатых месяц назад. Вроде бы чуточку сократила размер попы: "Надо бы избавиться ещё от пары килограммов, и смогу дать фору моему джейранчику."  Пэрвине скоро будет семнадцать. Теперь уже мать стремилась поспевать за стандартами дочери.

Водитель Юнис уже давно привык ожидать хозяйку, стоя у передней пассажирской двери. Но сегодня Фируза предпочла заднее сиденье, позади него. Ехать предстояло минут сорок, и она раскрыла ноутбук, чтобы проверить почту. Бегло прочла несколько сообщений. И её взгляд остановился на знакомом адресе: это была Мирвари. Вечная девственница, она возглавила департамент кадров "Агаси-банка" по её хитроумному ходу. Была её ушами, глазами (и не только), следящими за мужем.

Мира завуалированно сообщала, что её благоверный Гасанчик,   обзавёлся новым помощником: вертлявой девчонкой с дипломом юриста и с амбициями любовницы. Фируза, не ответив, нервно захлопнула ноутбук: "Опять на ближайшие пару лет будет сильно уставать на работе! Старый извращенец!" Фируза достала зеркало и провела помадой по губам.

Зульфигар-мюэллим был у себя. Секретарь Сакина, пережившая пять министров, но не стареющая бабушка, встретила с роскошной улыбкой: "Он уже двадцать минут никого не принимает, ждёт Вас, госпожа Велибекова." Министр был не один: в угловом кресле справа сидел руководитель департамента кадров, всегда жеманный и услужливый Анатоллу Пириев. Вся столица знала о нетрадиционных отношениях министра и его любовника.

Министр медленно встал и пошёл навстречу: "Наконец! Мы Вас уже заждались, неуловимая наша Фируза-ханым." Они обнялись, как старые добрые друзья: "Как Вам удаётся выглядеть двадцатилетней последние сорок лет?" Это был осточертевший комплимент, которым опытный гей пытался завоевать расположение влиятельной дамы. Вслед за ней вошла Сакина с чашкой ароматного кофе.

На этот раз министр подготовился к встрече основательно: "Знаю, что Вы снова хотите ответить отказом. Но имейте ввиду: мне теперь придётся разочаровать самого Президента. Ильхам Гейдарович лично просит... нет-нет... требует, чтобы Вы назвали свои условия. А это происходит с ним крайне редко." Фируза отпила кофе и спросила: "Неужели согласовал уже и с Первой леди?"  И услышала хихиканье Анатоллу, которого многие знали, как Толика-соску.

Зульфигар-мюэллим строго посмотрел на своего фаворита, а затем сделал вид, что ничего не слышал: "Мы вместе с коллегой из министерства культуры уже подготовили проект распоряжения Президента. Все Ваши условия мы решим в рабочем порядке."

Фируза вдруг явственно вспомнила недавний приятный баритон по телефону "У Вас голос драматической актрисы." Протянула руку к папке, пробежала глазами правительственный документ, перевернула и на обратной стороне поставила свою подпись: "Ладно. Уговорили."

Юнис поджидал у задней двери, чуть сгорбившись. "Уже состарился",- подумала Фируза, неожиданно сама усаживаясь за руль, - Садись, Юнис рядом, я тебя прокачу." Отьехав на трассу, она позвонила Мирвари: "Привет, Мирик. Можешь выразить свои соболезнования: твоего скакуна "оседлали". Меня ещё так никто не имел, бля! Хочу напиться с горя. Приезжай на виллу к шести часам." 

К вилле подьехали в начале пятого. Она отпустила водителя: "Останусь ночевать. Ты полностью в распоряжении старого козла."

Скинув с себя одежду, Фируза залпом опрокинула бокал красного вина, и медленно опустила ноги в тёплую воду бассейна. Раздался телефонный сигнал. Это было сообщение от Мирвари: "Ты меня убила! Задерживаюсь на работе. Но буду у тебя как условились. Соскучилась."

Проплыв пару кругов нагишом, Фируза накинула на себя халат и прилегла на  кушетке возле бассейна. Веки прикрылись от усталости сами: ночь была бессоной. Пыталась вспомнить своё детство, но вскоре уснула.

Снился странный сон. Будто совсем ещё подростком едет в поезде. Отчётливо слышен стук колёс. В ночном купе её усадил на колени здоровенный мужчина с бородой. От него пахнет табаком, потом и чем-то ещё... откровенно мужским. Он пытался овладеть ею, просунув лапы под бельё. Она как могла сопротивлялась. Но он был намного сильнее. И когда она оказалась уже под ним,   вдруг раздался стук в дверь купе. Перед ней стояла проводница. Но с лицом покойной матери.

Она проснулась на продолжающийся звонок входной двери. Запахнув халат и протирая глаза,   Фируза открыла звонившему. Перед ней был высокий и стройный молодой человек, с копной тёмных кудрявых волос, спускающихся до плеч: "Теймур. Это мы с Вами говорили по телефону?" Она впустила его и кивнула головой: "Да. Проходите, Теймур. Вы меня простите... Неожиданно уснула." Он нёс с собой небольшую сумку с ноутбуком.

"Хотите выпить, - предложила Фируза и налила себе арманьяк. Он вежливо отказался: "Спасибо. На работе не пью." - и уселся за барной стойкой, раскрыв свой компьютер. Фируза подошла со спины: "Ну тогда показывайте, что нас ожидает с ремонтом. Надеюсь, он не займёт вечность?"  Его кудри были влажными. Видимо недавно принял душ. Сохранился аромат шампуни. "Надо бы узнать, чем он мылится."- проскочила лихая мысль.

Он улыбнулся: "Это не входит в мои планы, Фируза-ханым. Хотя было бы неплохо." Её взгляд просверлил его: "Вы же не хотите меня разорить?" 

Они вместе просмотрели все файлы, касающиеся верхнего этажа, кухни, санузлов, гаража и винного погреба. Их руки коснулись, когда она решила вернуться к файлу джакузи на втором этаже. Его локоть слегка задел её сосок. Она вздрогнула и смутилась.   От неё исходил запах неудовлетворённой самки. Теймур пытался успевать за её вопросами. Ему еле это удавалось: мысли кружились вокруг её небесно-голубых, слегка опьянённых глаз.  

Фируза сделала несколько замечаний, а затем добавила: "Эту виллу муж приобрёл в прошлом году. Я была категорически против такого подарка на свой день рождения. И мы договорились, что эту старую дачу надо довести до ума." Он облизнул высохшие губы: "На Ваш сорокалетний юбилей?" Она перешла на противоположную сторону барной стойки. Заметила, что халат неприлично распахнут. Быстро запахнулась, вспомнив, что под ним ничего нет: "Вы ошиблись совсем немного, на пять лет. Спасибо."

Для того чтобы сгладить конфуз добавила: "И мне нравится Ваш дизайн. Считайте, что работа одобрена. Теперь Вы можете глотнуть вместе со мной." Он слегка смутился: "Спасибо. Выпью немного пива, если Вы не против. И может нам пора обсудить стоимость материалов, обьём и сроки...." Фируза разлила холодную бутылку Coors Golden в длинный пивной бокал и протянула ему: "С этим можете не спешить. Я Вам выпишу чек, в виде аванса. Когда отчитаетесь,   получите новую сумму. Вас это  устраивает?"

Теймур, беря бокал, коснулся её пальцев,   выпил с аппетитом: "Это мой любимый сорт пива, спасибо. Но надеюсь Вы меня не прогоните, если скажу, что предпочитаю наличными?"  Она с улыбкой покачала головой: "Разумеется, нет. Дайте мне минуту."

Она медленно поднялась по винтовой лестнице, ведущей в спальню. Он допивал пиво, краем глаз сопровождая её крутящиеся бёдра. "Эта дама очень давно не лежала рядом с мужчиной." - промелькнуло в голове Теймура, и он был близок к истине.

Фируза спускалась по лестнице также изящно, как и поднималась. По ходу движения банный халат предательски раскрывал точёные ноги вплоть до бритого лобка. Она держала в руке плотный конверт с купюрами: "Здесь десять тысяч долларов. Когда понадобится ещё, буду рада просмотреть Ваш отчёт." Теймур встал и галантно поцеловал ей руку: "Спасибо ещё раз. Остаётся спросить: мне в следующий раз не беспокоить Вашего мужа?" Фируза проводила его до входной двери: "Разумеется, не стоит. Звоните мне в любое время. Мой муж слишком занят на своей работе. Не будем его отвлекать."

Дверь неожиданно открылась: на пороге стояла Мирвари. Провожая взглядом Теймура, садящегося в старенький Ford Mustang,   Фируза не могла оторваться от его широкой спины и упругой попы, обтянутой в джинсы. Машинально обняла подругу: "Ты как нельзя кстати, джаным. Устала обсуждать предстоящий ремонт."

Они прошли к бару. Мирвари налила свой любимый джин с тоником: "Неужели ты решила сменить "пластинку", милая? Предупреждать надо!" Фируза подошла к ней со спины и обняла: "Глупая. Это же строитель-сантехник. Ты же знаешь, я затеваю реконструкцию дачи." Мира вошла рукой под её халат и положила горячую ладонь на её ягодицу: "Надеюсь, речь не идёт о "реконструкции" здесь? Если тебе так приспичило, я сама стану твоим "сантехником".

Фируза подарила ей поцелуй: "Не сходи с ума. Лучше идём наверх. Я просто умираю от "голода." Войдя в спальню, она задёрнула тяжёлые шторы и включила ночник возле постели. Мира оставила пустой бокал и сняла с неё халат. Опустилась на колени и припала губами к её пупку, лаская рукой промежность: "Я так соскучилась по тебя, сучка! А ты вспоминаешь обо мне чуть ли не по праздникам."

Фируза легла на спину и рукой направила её голову ниже пупка: "Я тебя сегодня затрахаю. Иди ко мне." Мирвари раздевалась, не спеша. Она прекрасно знала, что особенно возбуждало Фирузу в ней. Её худое и сильное тело всем своим строением напоминало юношу с не совсем традиционным началом. Она часто сама вспоминала слова матери: "Ты должна была родиться мальчиком."

Фирузе импонировало, как она доминирует над ней в постели: "Тебе не хватает только пениса! И я бы вышла за тебя замуж, не задумываясь!"

Но сегодня было несколько иначе. После  первого оргазма она не могла отделаться от мысли, что лежит в купе бегущего поезда в обьятиях .... Теймура. Когда они еле отдышались после второго утоления жажды, Фируза наощупь нашла дистанционное управление и включила телевизор.

Ведущая новостей трагическим голосом сообщила печальную новость: "Только что стало известно о покушении на главу личной охраны Президента, генерала Таги. Он был убит неизвестным оружием в кабине лифта гостиницы."

2. Именем владыки миров.

Агаи Эрдэшир вёл свой караван с товарами из далёкого Бактра в сопровождении дюжины рабов, двух наложниц и любимой супруги Нилуфэр. Всё снаряжение и люди разместились на семи верблюдах, а сам Ага скакал верхом на белом коне персидской масти.

Пустыня, словно не имела конца. Длинный и изнуряющий переход окончательно подорвал силы юной персиянки, только недавно зачавшей первенца в свои неполные пятнадцать лет. Её не уставали опекать наложницы, возрастом несколько помоложе. К счастью, ближе к закату вдали появились очертания оазиса. Хвала Всевышнему, приближались к священной Мекке.

Шёл 570-й год от рождества Христова. Восьмой месяц со дня зачатия нового Пророка.

Найдя подходящее место поближе к колодцу, Ага велел разбить несколько шатров. В главном из них он расположился сам. Справа от себя разместил Нилуфэр, а слева Рахэль и Мариам.

Совершив омовение, Агаи Эрдэшир распорядился разжечь костёр и приготовить еду. Рабы за пару часов сумели выпотрошить ягнёнка, полдюжины цыплят и приобрести фрукты у  джахиля, торгующего возле колодца Зэм-зэм. Когда наступил величественный закат над пустыней Тихамэ, Эрдэшир произнёс молитву, прося у бога Зардушта благословений.

Все четверо уселись вокруг растеленного ковра. Молодой раб Идда поставил большое блюдо с горячей едой перед господином, разлил из кувшина свежую колодезную воду и взглядом испросив разрешения, удалился. Сегодня был черед Рахиль накормить, напоить и телесно насладить супруга. Это предстояло делать ей впервые.

Агаи приобрёл её в день аш-шиар (седьмой день недели в джахилии) у одного небогатого еврея. Рахиль приходилась племянницей жены стареющего Элохима. И как раз к тому времени, когда караван достиг общины, у Рахиль наступила зрелость. Сойдя со скакуна возле глинянной хижины Элохима, Эрдэшир увидел девочку, усевшуюся возле верблюда. Ему сразу пришлись по вкусу её белое лицо и огненные зелёные глаза. К тому же, она мастерски доила верблюд. И  успела окинуть его взглядом.

Пользуясь тем, что рядом нет никого, Ага спросил, чей это дом и замужем ли она? Рахиль покачала головой и кивком указала на глиянный дом на холме: "Я сирота. Муж моей тёти Элохим владеет мной". А затем вдруг добавила: "Эсфирь отдаст меня Вам недорого."

Ага удивился: "Почему ты так уверена в этом?" Девушка хитровато улыбнулась: "Она уже не может рожать, а муж собирается иметь сына."

Элохим оказался гостеприимным хозяином и предложил передохнуть в его доме: "До свящённой Каабы тебе не добраться раньше, чем через пару дней. За небольшую плату  я могу предложить тебе кров и еду." Эрдэшир щедро расплатился и принял приглашение.

После сытного ужина, перед тем как лечь, купец решил прощупать хозяина дома: "Я слышал в твоём хозяйстве есть лишний рот, и готов помочь тебе. Дам разумную цену за племянницу твоей жены."

Элохим взял паузу. Затем подсел поближе к гостю: "Если тебе приглянулась Рахиль, то я должен тебе отказать: у неё только на днях наступили первые месячные, и я планировал войти в неё после очищения. Правда,   её тётя, моя жена, пока не ответила мне своим благословением. Обычаи по Торе запрещают мне переступить через её согласие."

Ага развязал небольшой, но тугой мешок и отсчитал на полу десяток дирхемов, внимательно следя за глазами хозяина дома. Элохим почесал затылок и произнёс: "По всему видно, Устод (мастер), что ты неплохо разбираешься в торговле у себя в Персии. Но в Мекке за эти гроши тебе не дадут дажу ослицу. Если очень хочешь, могу предложить тебе Иззет, одну из моих наложниц. Ей пока нет и тридцати."

Эрдэшир добавил ещё шесть монет: "Я доверяю твоим словам о ценности ослицы. Но согласись: в отличие от ослицы, твой товар скрыт от моих глаз. Я не видел толком ни Рахиль, ни твою наложницу. Как я могу принять решение?"

Элохим забрал монеты и позвал жену: "Эсфирь, предупреди Рахиль, чтобы к утру была готова: она теперь наложница уважаемого гостя из Персии. И кажется, ей повезло больше, чем нашей ослице."

С той ночи прошло два дня, и сегодня наступил уже день аль-ахван (доисламский календарь). Ага Эрдэшир ещё не успел отведать приобретённую Рахиль.

К супругу подошла Нилуфэр с небольшим деревяным корытом, из которого шёл пар. Омовение рук и ног хозяина после приёма пищи было привелегием новобрачной. Откинувшись на подушки и вытянув вперёд ноги,   Агаи Эрдашир взглядом велел Мариам прочесть текст из Авесты, повествующий о правилах исполнения супружеских обязанностей и ночных услад.

Рахиль тем временем растелила пышную постель, зажгла ароматные стебли и взглядом испросила позволения начать обряд первой ночи. Встав перед взором хозяина, разделась и обтёрлась маслами, пахнущими цветочной поляной. Эрдэшир впервые видел её нагой.

При свете лампад её белоснежная кожа казалась соткана из тончайшего шёлка. Гладкий пупок, изумительной красоты ложбинка любви, круглые ягодицы и упругая грудь убедили опытного купца в том, что сделка удалась. Словно отвечая на его мысли, Рахиль провела пальцами по соскам, и они на его глазах превратились в зрелые плоды.

В ночной тишине раздавался лишь музыкальный голос Мариам: "«О, вы, те, кто связали свои души и тела с супругом. Будьте справедливы к мужьям своим, даже если это против вас самих, против зачавшего вас отца, против родившей вас матери." При этих словах Рахиль приблизилась к супругу и протянула к нему руки.

Голос наложницы продолжал: "Не соизмеряйте ваш пыл с его богатством, или бедностью, отдайте мужьям то, что им принадлежит по праву, ваше  тело и вашу душу."

Нулифэр,   завершив омовение супруга, помогла ему снять с себя одежды и вместе с Рахиль проводила его к одру любви.

Теперь настал черёд только Рахиль. Она медленно уселась между ног повелителя, прикрыла веки, возвела руки к небу и тихим голосом прочла молитву: "О мой Повелитель, взявший меня в наложницы, перед очами Владыки миров преподношу тебе своё целомудрие, никем не тронутое до тебя. С этой ночи и до срока, назначенного тобой и Всевышним, я принадлежу своим телом и душой только тебе и Владыке миров. Войди в меня, очищенную от грязи в месяц наджир и в день аль-мунис."

Мариам и Нилуфэр внимательно наблюдали за происходящим, ожидая позволения уйти. Эрдэшир приподнялся и посмотрел на свое восставшее достоинство: Рахиль сумела возбудить его своей молитвой.   Он протянул руки к ней: "Взойди на мой трон во имя Повелителя нашего Зардушта, и стань моей женщиной."

Затем посмотрел в сторону её соперниц, устремивших свои взоры на ложу любви: "Вы можете остаться, чтобы разделить вместе с нами эту первую ночь. Мариам, сними с себя одежды и приляг справа. Нилуфэр, присядь у моих ног и приласкай меня."

Мариам помогла Рахиль принять в себя достоинство Эрдэшира и мелодично завершила молитву: "Да воздастся тебе Рахиль столь же щедро от мужа твоего. Да ослепит Яхья, глядящих на жён других, без согласия мужа".

Изящное тело Рахиль стало медленно раскачиваться в полной ночной тишине. Мариам потушила лампаду и задумчиво посмотрела на взволнованное и напряжённое лицо Эрдэшира.

Перед её взором проплыли картины недавнего прошлого. Она родилась и выросла в главном городе Колхиды, которую с недавних пор весь мир знал, как Эгриси. Её выдали замуж, когда исполнилось всего десять, за внука царя Цате Второго. Но он не успел даже дотронуться до неё: погиб в первом сражении.

После поражения от византийцев юная вдова жила с матерью в Фасисе, столице Лазика. Отец старый и больной еле сводил концы с концами.

Вскоре в их городе появился персидский купец по имени Агаи Эрдэшир. Ему приглянулась молодая мать Мариам, которая торговала на рынке глиняной посудой, головным убором и всякой всячиной. Эллина дала понять купцу, что принадлежит мужу. В тот же вечер Эрдэшир выложил отцу Мариам требуемую сумму. Так он взял в наложницы Эллину с позволения её мужа.

Но на утро третьей ночи случайно столкнулся в конюшне с Мариам, и влюбился в неё. Он расчитался с матерью щедро, по-царски: двумя сотнями золотых тетри. Мать была счастлива. В ту же ночь он овладел Мариам. которой ещё не было двеннадцати. Это произошло в прошлом, 569 - м году после рождения Христа.

Когда Эрдэшир оседлал Рахиль сзади, в палатке вновь раздался стон девственницы, которую лишили целомудрия дважды.   Нилуфэр воздела руки к небесам и произнесла молитву: "О, Зардушт Всемогущий и Вечный, благослови супруга моего и дай ему сил, мощи и богатства. Сделай его отцом наших детей. "

Мариам трижды перекрестилась: "Отче наш в небесах, обогати повелителя моего семенем и пусть его семя взрастит нам племя богатырей."

Не успели новобрачные отдышаться, как стал слышен тяжёлый топот стада, скачущего по пустыне. Но это был пугающий гром. Так могли скакать лишь сотни, многие сотни больших африканских слонов.

Неожиданно в палатку ворвался раб Идда: "Большая беда, Устод! На нас идут отряды из боевых слонов. Их очень много. Они подняли бурю в пустыне! Очень скоро будут у твоего шатра."

Это началась война, которую   Абиссиния и Йемен обьявили роду Курайши, оберегающих святую Каабу, место паломничества и жертвоприношений. Война, которая назвала этот год годом Слона...

Когда на большом экране пошли титры, Ильхам Алибеков проснулся. Услышал, как сидевшая рядом жена громко высморкалась. Она была вся в слезах: "Какой шедевр, милый! Этот фильм может завоевать главный приз на Каннском фестивале!"

Президент упорно молчал. Он пропустил добрую половину кинопремьеры, и подыскивал умные мысли, чтобы не обидеть супругу. Велел включить свет, и повернулся к ней: "Ну что тебе сказать, Мехриша? Фильм конечно философский. И даже очень философский. Думаю, его можно допустить до большого экрана. Правда, не по телевидению. Во всяком случае, пока."

Она нервно перекинула ногу на ногу и вздёрнула покрасневший от слёз нос: "Перестань, нести чушь! Ты проспал почти весь фильм. Твой храп испортил впечатление от просмотра." Президент был смущён тем, что его поймали на дремоте: "Ничего подобного! Могу тебе с уверенностью сказать, что твой любимчик режиссёр перебрал с эротическими сценами! И это фильм про Ислам?!"

Она раздражённо помахала перед его носом несколько страниц машинописи: "Тут же ясно написано, что там в Аравии был полный бардак до появления Пророка Мухаммеда! И кстати, были примерно такие же свободные отношения, как сейчас по всей Европе." Президент пригладил торчащие усы и улыбнулся: "Ну если ты так считаешь..."

Она повертела головой, чтобы разобраться, где сидит режисёр фильма Джангир Джанибеков. Затем шепнула мужу: "Сейчас в мире такая тенденция. Молодёжь ходит на фильмы, если там есть секс. Можно подумать, ты сам так не думаешь. Твоя сопливая сучка из Socar вечно отсасывает тебе под порно! Не спорь! Я это знаю  из первых рук: сама призналась!" Он хотел что-то вставить, но она перебила его: "И потом, неудобно: я обещала Джанику нашу поддержку. Это его первый фильм. Давай дадим добро."

Президент вынужденно кивнул головой. И в это время в зал вошёл офицер в чине полковника: "Господин Президент, ЧП! Убит генерал Аслан Таги!"Президент вскочил и вышел, не попрощавшись.

Мехрибан поманила пальцем режиссёра. Тот подскочил так быстро, что чуть не споткнулся и не упал к её ногам: "Ну как?" Она строгим взглядом пригласила его сесть рядом. Затем подняла руку и щёлкнула пальцами в сторону окошка киномеханика. Тут же отключили свет.

Её рука в кромешной тьме быстро нащупала ширинку. "Он" был почти готов. Её губы припали к его уху: "Просто обалдеть! Я в прострации. Как тебе удалось так реалистично воссоздать эпоху?"

Джанибеков светился от удовольствия. Его губы встретились с жаждущими губами вице-президента: "Благодарю... тебя, богиня моя. Мой фильм посвящён тебе. Но я не мог без твоего разрешения отметить это в титрах..."

Она крепко сжала в ладони то, чего ей так не хватает дома: "Разрешаю... только без имени... просто назови фонд Гейдара.... чтобы он горел в аду." Его пальцы проникли в лёгкие ажурные трико и сразу увлажнились. Она смущённо призналась: "Я вся... потекла от твоего фильма, Джаник. Во имя Аллаха, поехали быстрее в наше гнёздышко!"

3. Странное убийство.

Генерал Аслан Таги оглы вошёл в здание гостиницы без двух минут одиннадцать вечера. У лифта его встретил молодой служащий с приветливой улыбкой. Тут же нажал на кнопку вызова: он знал генерала в лицо, ибо видел его здесь неоднократно. Генерал держал в руке букет свежих роз. Они были предназначены для красавицы, которая ждала его в президентском номере.

Он вошёл в лифт, нажал на 17-й этаж, рассмотрел своё лицо в зеркале. Для своих пятьдесяти шести начальник личной охраны Президента выглядел неплохо. Игриво подмигнул самому себе, поздравляя с очередной победой. Младшая дочь президента, от которой все мужчины сходили с ума, вдруг неожиданно намекнула генералу, что хочет попросить его об услуге.

Когда они тайно встретились на её даче, Азиза несколько сконфуженно пожаловалась на своего мужа. Из её несвязных слов стало ясно, что Рагим стал часто ей изменять. Правда, она не называла имён своих соперниц: "Это неважно. И мне не нужны публичные сплетни и скандалы." Генерал Таги был несколько удивлён: "Мне кажется, господину Президенту будет очень легко привести его в чувство. Достаточно будет личной беседы."

Аза покачала головой: "Ни в коем случае! Об этом не должны знать ни папа, ни тем более мама!   Это доложно остаться между нами." С этими словами она положила свою руку на его плечо: "Я доверяю только Вам. И если честно, то с детства .... немного влюблена в Вас. Еще с тех пор, когда Вы охраняли дедушку."

Она смотрела ему прямо в глаза и прослезилась. Аслан немного растерялся: "Даже не знаю, детка, что ответить. Вы такая молодая и красивая, а я уже перешагнул за пятый десяток. И потом... Ваш отец вряд ли одобрит, если узнает о нашем разговоре. И даже о тайной встрече. Мы с Вами оба сильно рискуем."

Он хотел добавить ещё что-то, но она прикрыла его рот ладонью и припала к ним губами. Её шёпот сводил с ума бравого офицера: "Молчите. Пусть это будет нашим секретом. Никто об этом не узнает." В это время раздались шаги прислуги, и они отошли друг от друга. Генерал решил уточнить: "Вы хотите, чтобы мы наказали Рагима?" Она нервно кивнула головой: "Как можно ... больнее. Но без серьёзных увечий. Он всё же остаётся отцом моих детей. Пусть проваляется пару месяцев в клинике, одумается."

Рагим Кязим-заде выходил пьяным в дупель из частной сауны в третьем часу утра. Его поджидал лимузин, в котором за тёмными стёклами просматривался силуэт дамы. Но он помахал ей рукой и крикнул в ночной тишине: "Я пройдусь пешком, меня не жди." Когда машина двинулась с места, Рагим нетвёрдой походкой направился в сторону центра. Неожиданно ему преградили путь два амбала по два метра ростом.

От первого же удара Рагима скрутило и он упал на колени. Дальше уже он ничего не помнил: его били ногами. Он очнулся в городской клинике уже около полудня. Дико болело всё тело, мозги готовы были выпрыгнуть из черепа. Открыв глаза, он услышал голос жены. Она беседовала с врачом-реаниматолом: "Что-нибудь серьёзное задето?" Мужской голос ответил: "Не переживайте. Жизненно важные органы целы. Видимо, били профессионально. Скорее, спортсмены."

Проводив врача, Аза нагнулась к его уху: "В следующий раз попрошу отрезать тебе член вместе с яйцами, ограш!" Затем порылась в сумке, нашла телефон и набрала номер генерала: "Я Ваша должница. Готова к встрече, как и договорились." Затем демонстративно задрала платье, поправила бельё и прошипела: "Пойду вешать тебе рога."

Пошарив в правом кармане, генерал Аслан достал пилюлю и положил себе под язык. С возрастом становилось всё труднее достигать нужной эрекции. Тем более с тридцатилетней красавицей, желающей отомстить мужу. Таблетка была не раз испытана: эффект был потрясающим: действовал на всю ночь и даже до утра. Жена слезливо просила о пощаде спустя час. Её младшая сестра выдерживала до утра. Судя голосу Азы, генерала ожидала встреча с голодной самкой, влюблённой в него ещё с юности.

Дверь лифта уже закрывалась, когда в неё успел протиснуться сгорбленный седой старик с невероятно пышными усами. Аслан вежливо спросил: "Вам на какой этаж?" И немного удивился, услышав: "На семнадцатый, сынок." Лифт стал набирать скорость. Но вдруг между десятым и одиннадцатым этажами отрубился свет и кабина лифта застряла.

Генерал полез правой рукой в карман, чтобы достать телефон. Но тут вдруг почувствовал нечто слегка острое на своём бедре, словно укус комара. "Даже в лифт умудряются залетать, черт их подери!" -промелькнуло в мыслях. Он успел включить телефонный фонарик. Старик усиленно чесал свой подбородок: "От комаров нет отбоя!"

Генерал хотел было нажать на кнопку вызова службы ремонта, но к счастью услышал шум заработавшего подьёмника. Вскоре кабина остановилась на злополучном семнадцатом этаже. Они со стариком разминулись по разные стороны длинного коридора.

Вся правая сторона была отведена под президентские апартаменты. А слева от лифта располагались различные службы. Генерал внимательно проследил, пока старик не вошёл в двери помещения, предназначенного для горничных.

В следующую минуту открылась дверь соседнего лифта. Это был молодой человек, встретивший генерала на лобби: "Господин генерал, дирекция приносит Вам извинения за заминку в лифте. Надеюсь, всё с Вами в порядке?" Аслану понравилась такая забота: "Нормально. Только слишком много комаров у вас в гостинице. Надо бы от них избавляться."

Молодой человек, на груди которого висела табличка "Ариф", согласно закивал головой: "Да, уже многие жаловались. Сейчас займёмся этим. " Уже направившись к номеру, Аслан вдруг спросил: "Ты не знаешь пожилого мужчину, который ехал со мной в лифте?" Ариф покачал головой: "Впервые вижу, господин генерал." Аслан зашагал к президенскому апартаменту.

Первым долгом Аза врубила кипяток, и вышла в предбанник, чтобы раздеться. Она стояла перед зеркалом, внимательно разглядывая своё тело. Мать двоих детей в двадцать девять лет, она могла гордиться своей фигурой. Небольшая грудь практичеки не нуждалась в поддержке бюстгальтера. Но Аза не могла отказать себе в удовольствии заказывать всё новые и новые из одного и того же бутика в Марселе.

Пожилой француз, хозяин бутика знал, кто облюбовал его магазин своим вниманием, и встречал её, словно принцессу из сказки. В позапрошлом году она провела в Марселе пять дней. Жан Пьер вылез из кожи вон, чтобы угодить её вкусам. В конце концов она остановила свой выбор на нескольких бра и трусиках, не спеша примеряя их, пока Рагим рассматривал порножурналы в соседнем книжном магазине.

За занавеской примерочной Жан Пьер нескромно подглядывал, посасывая палец. Весь его вид говорил о страшном сексуальном голоде. Его член буквально рвался в бой за тесной ширинкой.

Аза приложила новый бюстгальтер и поманила его: "Застегни, пожалуйста." Когда его затвердевший "клинок" упёрся в её попу, Аза поняла, что просто обязана вкусить французский "рогалик".

Это было нечто! Он еле поместился в её небольшом ротике. Но от него невозможно было оторваться. Жан Пьер стонал и раскачивался от удовольствия. В какой-то момент Аза почувствовала, что "вулкан" может взорваться с минуты на минуту. Она подняла глаза и указательным пальцем дала понять: "Ни в коем случае!"

Впустила голодного француза в пещеру любви, куда он благополучно и кончил буквально через минуту. Одевая блузку и юбку, Аза недовольно пробурчала по-английски: "Какие же слабаки, французики!" Завернув покупки, она была готова расплатиться, но воспитанный хозяин бутика категорически отказался: "Это Вам подарок от меня."

Воспоминания прервал шорох. Она услышала, как хлопнула дверь в номер: это пришёл Аслан. Аза вошла в парную в одной тонкой и короткой сорочке, которая вскоре прилипла к её голому телу. Она присела на край джакузи, наслаждаясь густым паром. Она ещё с детства любила париться, за что постоянно её ругала мать: "Это очень вредно, детка. Побереги себя для другого жара: в обьятиях мужа."

Но вскоре Аза была шокирована, когда случайно застала в парилке свою мать в самой непринуждённой позе с телохранителем дедушки: майором Асланом. Именно тогда она впервые увидела мужчину нагишом, да ещё и в соитии с матерью!

После того случая в их взаимоотношениях с матерью возникла большая трещина. Мать никак не могла понять, почему её младшая дочь огрызается и охладела к ней. Аза не собиралась ни с кем делиться этой страшной тайной. Мысленно жалела отца, но чувствовала, что ему это безразлично.

И вот сегодня, наконец, наступил день, когда Аза сумеет воплотить в реальность свои девичьи сновидения, в которых её часто ласкал стройный, высокий и сильный Аслан.

Он вошёл в коротком набедреннике и присел рядом. Они долго сидели молча и смотрели друг на друга, словно мысленно задавая вопросы, которые стыдно произносить вслух. Её взгляд упал на набедренник, который явно выдавал напряжённость, растущую под ним: "Я видела твоё тело давно, лет двадцать назад. Ты почти не изменился. Такие же сильные руки и плечи." Её рука дотронулась до его груди: "Обожаю тебя."

Его взгляд упал на прилипшую к телу прозрачную сорочку. Он облизнул губы, глядя на взбухшиеся соски: "У меня просто нет слов от твоей красоты. Я знаю, что могу потерять не только работу, но и жизнь за то, что пошёл на это. Но честно говоря. мне теперь нпалевать. Даже если, ты не захочешь больше меня видеть."

Она взяла его руку и положила на сосок. Их губы соединились и жадно впустили языки. Он не мог поверить, что под его пальцами сосок Азы вырос чуть ли не вдвое. Она развязала набедренник, из под которого вырвался на свободу член, достойный восхищения.

Он заметил взгляд самки, способной вместить его полностью в себя. Он поднялся и взяв её за руку вошёл под струи душа. Она не сводя своих глаз с него, опустилась на колени и обняла двумя ладошками величественный меч любви. Её губы сумели обвить лишь головку, как вдруг он медленно стал сползать по стенке вниз. Он не дышал. С его ноздрей полилась кровь. Глаза смотрели куда-то мимо Азы. Руки свисли по бокам. Голова неестесственно лежала на левом плече.

Только спустя несколько минут Аза смогла сообразить, что генерал Аслан мёртв.

Чувства испуга не было. Мысли как будто заморозились, никак не могла сообразить, кому звонить первым: отцу, или службе охраны. Наконец, решила позвонить полковнику Насирову, заместителю генерала: "Произошло несчастье. Скончался Аслан... Генерал Таги. Мне нужна помощь."

Вскоре он приехал в сопровождении двух медиков. Генерала одели и с предосторожностями вывели под руки к лифту. Была инсценирована смерть, наступившая в лифте. Полковник Насиров обнял её за плечи: "Обьявим, что умер в результате острой сердечной недостаточности при исполнении служебных обязанностей. Тебя здесь не было, запомни."

Истерика началась с Азой гораздо позже. После встречи с матерью рано утром за завтраком. Старшая сестра была в Лондоне с московским любовником. Дети с няней ушли гулять в зоопарк. Отец редко ночевал в городской резиденции, предпочитал загородную с оргиями. Они сидели с матерью друг против друга.

Аза уткнулась в чашку с горячим кофе, не желая даже здороваться с ней. Первой молчание прервала мать: "За что ты так жестоко обошлась с Рагимом? На нём нет живого места! А если он пожалуется отцу? Как ты сможешь это обьяснить, мерзавка!"

Аза медленно поднялась, подошла к матери вплотную и нагнулась к её уху: "Для отца будет большим сюрпризом, когда я покажу ему фотки, где ты делаешь минет своему зятю."

Мать не успела ответить. Аза отвесила ей пощёчину и зашагала в свою спальню. Вот там у неё и началась настоящая истерика.

4. Допрос с пристрастием.

В студии общественного телевидения стоял самый обычный аврал. Оставалось двеннадцать минут до начала утренних новостей, а ведущая Натаван Джанибекова, предпочитающая девичью фамилию - Талышинская - всё ещё сидела за плотно закрытыми дверьми главного редактора. Никто не смел даже постучаться в эту священную обитель. Все прекрасно знали утренний обряд, сложившийся в студии: Мир Шаин Мир Хаин оглы традиционно глубоко "обсуждал" с главной ведущей последние новости.

Натаван была лицом общественного экрана последние десять лет. Синевато-изумрудные глаза и ослепительно белая кожа, шелковистые черные локоны и изящно-пухленькая фигура в ближневосточном стиле не могли оставить равнодушными сотни тысяч поклонников и даже поклонниц. Но мало кто знал о том, как дорого приходилось Натаван расплачиваться за свою популярность.

За две минуты до прямого эфира дверь, наконец, распахнулась и ведущая утреннего шоу утомлённой походкой направилась к своему столу. По ходу на пол падали бумажные салфетки, которыми она удаляла следы от "глубкого анализа".

Гримёрша Татьяна Васильевна тут же подбежала с кисточками, чтобы удалить с подбородка несколько капель "божьей росы" и шёпотом спросила: "Почему так долго? Обычно укладываетесь в семь с половиной, максимум в восемь минут." Натаван недовольно буркнула: "Ну его к ё... й матери! Никак не мог кончить!" Татьяна Васильевна тоном знатока посочувствовала: "Видать жена всю ночь с него не сходила. Я её, шалаву,   знаю! Когда ты наконец, избавишься от его кабалы?"

Получасовая программа подходила к концу. Мелодичный голос любимицы зрителей сообщил наиболее важные события: "Наш уважаемый Президент Алибеков твёрдо указал премьеру Пашиняну, что Карабах это Азербайджан! Азербайджанский народ гордиться восклицательным знаком Алибекова. Таковы основные новости на этот час. Оставайтесь с вашей Натаван Талышинской."

Неожиданно в студию вошёл посторонний. Все возмущённо посмотрели на него и готовы были вышвырнуть его из помещения, где заканчивался прямой эфир. Но неожиданно появился главный редактор: "Дорогой господин Насиров! Какими судьбами! Позвольте пригласить Вас в мой кабинет." Они исчезли за плотно закрытыми дверьми. Татьяна Васильевна поспешила занести им пару чашек кофе и вышла оттуда вальяжно виляя стареющими бёдрами.

Не прошло и пяти минут, как раздался писклявый голос по громкой связи: "Госпожа Талышинская, срочно ко мне!" Натаван подскочила, как ужаленная - как назло была на телефоне с мужем: "Извини, Джахангир, но меня срочно хочет ... то есть зовёт босс. Я перезвоню." Когда она вошла в злополучную комнату, незнакомый мужчина справа очень внимательно осмотрел Натаван с ног и  до головы. Его взгляд не сулил ничего приятного. Затем строго спросил Мир Шаина: "Ты уверен?" Тот услужливо кивнул головой, слащаво улыбнувшись.

У Натаван подкосились ноги: "Но... Мирик, я сейчас не могу. Меня муж ждёт... надо перезвонить... не обижайся, дорогой." Затем посмотрела на незнакомца умоляюще: "Может вечерком, я бы смогла вырваться на часик. Джанибеков ложится обычно рано."  Мужчина тяжело покачал головой: "Думаю, муж к делу не относится. Он кажется, у Вас кинорежиссёр?"

Натаван поняла, что спорить бессмысленно. Она отрешённо повернула ключ в замке и деловитым тоном спросила: "Раздеваться? Или... по-быстрому?" На всякий случай растегнула замок на спине и собралась скинуть кофту: Мир Шаин просто балдел от её груди.

Но неожиданно для неё главный редактор на сей раз покраснел, его глаза округлились и он испуганно закричал: "Что за вольности, госпожа Талышинская? Вас могут неправильно истолковать. Мы же на работе находимся. Вам надо всего лишь собраться и поехать с полковником Насировым в Службу государственной безопасности. Для дачи показаний. И больше ничего." Натаван поняла, что предстоит индивидуальное обслуживание со всеми удобствами. "Это надолго!"- пронеслось в голове.

На улице ждал чёрный Mersedes в стиле Wrangler. Водитель тут же тронул с места. Ехали молча рядышком на заднем сиденье минут двадцать. Натаван первой прервала молчание: "Вы позволите мне позвонить мужу?" Полковник разрешил: "Но только по громкой связи, я должен слышать беседу."

После нескольких гудков раздался мужской голос: "Натуля, у тебя какие-то неприятности на работе? Только не скрывай от меня! Я всё равно узнаю!" Натаван не сводя глаз с полковника, постаралась его успокоить: "Нет, Джаник, у меня всё как обычно. С чего ты взял, дурачок? Просто ... придётся задержаться на работе." И прикрыв телефон ладонью спросила шёпотом у полковника: "На всю ночь? Или на пару часиков?"

Полковнику понравился ход мыслей подозреваемой: "Пока не знаю. Не уверен, что сегодня вернётесь домой." Натаван тяжело вздохнула и вернулась к разговору с мужем: "Вообщем, не волнуйся. Дело в том, что мой коллега заболел, и мне придётся "пахать" на всю катушку, круглосуточно. Ну ты же знаешь, как мы тут паримся. Ужинай без меня. Ужасно соскучилась. Целую, Джаник."

Раздался почти шёпот: "Когда увидимся, оближу тебя, как ложку с мёдом. И ты хорошо знаешь, в какой позе!" Натаван поспешила отключиться. И краем глаза заметила, как рука полковника упала на ширинку.

Здание Службы национальной безопасности не внушал большого оптимизма. Натаван никогда тут раньше не была, бог миловал. Выйдя из машины, жеманно спросила: "И на каком этаже Ваш кабинет, господин Насиров?" Он взял её под руку и тихо ответил: "На третьем, подвальном ." Прозвучало, так будто предстоял сеанс мазохизма.

Небольшая камера с тусклым светом скорее напоминала пыточную, чем кабинет высокого начальника. Он вежливо пригласил Натаван сесть на пыльный табурет, и тихо сказал: "Я полковник Насиров, личная охрана Президента. Вы догадываетесь, гражданка Джанибекова, почему Вы здесь?"

Она испуганно захлопала ресницами: "Да, гражданин начальник. Кажется, я нахожусь здесь, потому что этот сукин сын Мир Шаин сказал Вам, что я делаю лучший в городе минет. Он мне за это ответит!" А потом потупив глаза, кокетливо добавила: "Хотя, если честно, Вы мне симпатичны."

Насирову стало смешно: "Спасибо за полезную информацию, обязательно буду иметь ввиду. И благодарю за комплимент. Но к сожалению, причина нашей встречи другая." После небольшой паузы разьяснил: "Вчера ночью все средства информации распространили официальное сообщение администрации Президента о скоропостижной кончине генерала Аслана Таги от сердечной недостаточности. Все! Кроме вашего канала. Скажите, откуда у вас появилась информация о неизвестном оружии, которым якобы был убит глава личной охраны Президента?"

Натаван вдруг сникла. Поняла, что секса не будет. А это значит, она на допросе. И возможно, в качестве подозреваемой. Остро почувствовала колики в мочевом пузыре: "Гражданин полковник, мне нужно... в туалет. Причём, срочно!" Она действительно была готова опИсаться от страха.

Полковник растерянно указал взглядом на парашу в углу камеры, и смущённо пожал плечами: "Если срочно, то другого нет." Натаван еле успела спустить бельё вовремя. Терпеливо подождав до конца, Насиров вежливо протянул ей свой носовой платок: "Он свежий." И вдруг неожиданно перешёл на "ты": "Извини, но бидэ здесь нет."  Обстановка приобретала интимный, и даже тёплый оттенок.

Ей вдруг стало легче: он стал даже ближе и роднее. Только сейчас она обратила внимание на его стройное телосложение, красивый профиль лица и орлиный нос. Она поправила короткую юбку и со стыдливой улыбкой на лице вернулась на место: "Нет, что ты? Это ты меня извини, не сдержалась. Это у меня от стресса. Так неожиданно оказалась... в камере. Можно спросить, как тебя звать?"

Он уселся на небольшом деревяном выступе, отдалённо напоминающем постель, и скинул ногу на ногу: "Бэхруз. И давай продолжим." Она облизнула высохшие губы: "Сообщение из администрации я получила четверть первого ночи. Но за полчаса до этого,   примерно в полночь, прямо перед новостями мне на стол положили бумагу, где было написано про это злополучное убийство."

Насиров вытянулся вперёд и устремил взгляд на её открытые колени: она была в слишком коротком для допроса наряде: "От кого был текст? Имею ввиду, кто отправил оригинал информации?" Натаван почувствовала, что самец "клюёт" и скинула ногу на ногу достаточно медленно, чтобы удовлетворить его любопытство: "Это же не секрет, qurban s; n; (да буду жертвой): у редакции есть корреспондент в гостинице. Кажется, Арифом зовут. Мальчик совсем юный, студент второго курса факультета журналистики. Он по вечерам подрабатывает лифтёром."

Бэхруз Насиров переспросил: "Ариф, говоришь? Лифтёр?" Она закивала и добавила: "Бекиров, кажется. Иногда даёт нам сенсационные материалы. Помнишь, в прошлом году Лукашенко выходил из номера с чемоданом наличных под руку с нашей Мехришей в три часа утра? Это был его видеоролик. Правда, нам пришлось удалить и заплатить штраф, но YouTube до сих пор крутит. Просмотр уже давно перевалил за два миллиона!"

Полковник задумчиво набрал чей-то номер: "Это я.   Кажется, нашёл то, что искал. Опухоль может оказаться злокачественной. Займусь сам, пока не начато официальное расследование." После паузы добавил: "Понял. Я тоже думаю, что может понадобится хирургия. Хотя, всё зависит от обстоятельств."  Насиров резко встал и открыл дверь камеры: "Ну, спасибо за информацию, Натаван-ханым. Поехали. И вот теперь я бы хотел  убедиться, насколько прав сукин сын Мир Шаин."

Через пару минут они уже ехали в сторону набережной, к возвышающемуся на бульваре высотному "красавцу" - "Hotel Heydar". Или как его прозвали в народе, "He;-he;". У полковника Насирова в НН  было своё уютное гнёздышко на девятом этаже. Но прежде чем направиться к лифту, он предупредил курьера, своего стукача: "Чингиз, найди Арифа Бекирова и вызови его к пяти часам, якобы к директору. Когда явится, позвони мне в номер и приведи лично." Крепыш Чингиз услужливо кивнул: "Слушаюсь."

Войдя в двухместный номер, обставленный по первому классу, Натаван вздохнула с облегчением: "Во имя Аллаха всемогущего и всемилостивого! Он услышал молитвы невинной сироты!" Он удивлённо спросил: "Неужели ты такая глубоко верующая?" Она кокетливо улыбнулась: "После твоей пыточной камеры даже развратница  наденет чадру и станет целомудренной. Если ты не против, я приму душ? Или ты хочешь меня немытой?"

Бэхруз оказался бывшим десантником, побывавшим в нескольких горячих точках. Натаван не могла оторвать глаз от его натренированных мышц на спине,   бёдрах, плечах и руках. Увидев перед собой эталон для "боёв без правил", она стыдливо прикрыла свою слишком пышную, но всё ещё упругую грудь и сконфуженно посмотрела в зеркале на свою располневшую фигуру. "Тридцать шесть это уже не двадцать!" - мелькнуло в голове. Но посмотрев ему в глаза, поняла:   эти соблазнительные формы отвечают вкусу сорокалетнего полковника: его глаза сверкали праздничным салютом.

Впервые за многие годы мужчина не требовал от неё предварительных оральных ласк: его "топор любви" рвался в бой. Бэхруз оседлал её под струями тёплой воды, удерживая на своих руках, словно воробышка. Натаван закрыла веки и прошептала: "О Аллах! Какой же он у тебя великан!"  Ей вдруг захотелось, чтобы эта часть допроса никогда не кончалась.

Он словно прочитав её мысли, отключил воду и с той же лёгкостью отнёс свою приятную ношу в постель, не расставаясь с ней даже на сантиметр. Спустя почти час, Натаван тяжело дыша попросила: "Я сейчас опИсаюсь, Бэхруз! Выйди из меня хоть на пять минут." Когда вернулась, Бэхруз  мерно храпел, лёжа на животе.

Натаван решила не испытывать судьбу, и быстренько оделась: мужчины, утолив голод, становятся привиредливы. Начинают замечать те складки и морщины, которых в упор не видели с голодухи. Она села у большого зеркала, достала косметику и стала наводить марафет.

Без нескольких  минут пять зазвонил телефон. Она хотела поднять, но Бэхруз дотянулся быстрее: "Да-да. Приведи его ко мне." Он быстро поднялся и надел брюки, сорочку и галстук: "Ната, тебе придётся подождать в ванной. Как закончу с ним,   отвезу тебя к твоему мужу. Хотя не думаю, что он очень по тебе соскучился: его "золотая рыбка" исполняет все его желания. Во всяком случае, пока."

Она знала, о какой "акуле" идёт речь. Обняла его со спины: "Если я скажу, что не хочу возвращаться домой, ты мне не поверишь. Но с другой стороны, я теперь почти родня с Первой леди." Шлёпнув ей по заду, он предупредил: "Всё что произошло сегодня, ты должна забыть. Это очень серьёзно, поняла меня?"

Она поцеловала его и шепнула: "Избавь меня от мудака Мир Шаина, и я буду вся в твоём распоряжении." Раздался тихий стук. И она, сидя в  ванной, услышала мягкий бархатный голос своего нового опекуна: "Ты свободен, Чингиз. Ариф садись, нам надо поговорить с тобой. И надеюсь, ты достаточно умён, чтобы понять, что тебя ожидает за дачу ложных показаний."

5. Тайна государственной важности.

Немногословное заключение паталогоанатома лежало на столе директора Службы государственной безопасности  генерал-полковника Мэмишли. Она во второй раз пробежала его глазами и задумалась.

След от укола на теле погибшего был настолько микроскопичен, что несомненно была использована специальная супер-тонкая игла. Неизвестного состава яд был незначителен по обьёму, а следовательно - высокотоксичен. Он оставил в моче и крови генерала Таги оглы едва заметные осадки.

Его тело несомненно было перемещено из номера в кабину лифта уже после смерти. Лифт находился на первом этаже, следовательно - неизвестно, в каком номере он провёл примерно около часа.

Первым тело обнаружил полковник Насиров из личной охраны Президента. Скорее всего, он и доложил главе государства. Известно ли им о личности, с которым встречался Аслан Таги оглы?

Ульвия машинально закурила и рука потянулась к селектору связи: "Соедини меня с квартирой Аслана Таги оглы."  Ответила его супруга, Самая-ханым, одноклассница и близкая подруга Ульвии Мэмишли: "Соболезнования принимаю. Но ты же знаешь моё отношение к нему: собаке собачья смерть. Теперь пусть на том свете трахает все скелеты."

Ульвие не надо было обьяснять холодные отношения супругов: ныне покойный Аслан с молодости не любил пропускать ни одной юбки. В своё время молва шла о его короткосрочной связи с невесткой Гейдара Алибекова. А несколько лет тому назад он обрюхатил даже младшую сестру своей жены.

Ульвия после паузы спросила: "Ты не заметила ничего необычного в его поведении в последнее время? Тут мне кажется, речь может идти не столько о любовном треугольнике, сколько о попытке его устранить." Самая-ханым замолчала. Ульвия предложила: "Хочу тебя видеть. Очень скучаю. Но давай встретимся где-нибудь, но не у тебя дома."

Массажных салонов в Баку не один и даже не два десятка. Их можно встретить в каждом уголке трёхмиллионного города. Но один из них, женский клуб под названием "Только между нами", был особо привилегированным. Он располагался в самом центре, на пересечении проспекта Гейдара Алибекова и бульвара Независимости. Занимал два этажа высотного здания, построенного по инициативе самой Первой леди.

Всем было известно, кто на самом деле владеет салоном, в который можно было попасть по особой рекомендации. Членский взнос был настолько высок, что лишних людей там просто не могло быть. Генеральным директором была госпожа Самая Таги.

"Я тоже ужасно соскучилась по тебе. Жду тебя в салоне, к десяти часам. Потом буду занята. Сама знаешь, сколько хлопот доставляет кончина "любимого" мужа." - ответила Самая-ханым и положила трубку.

У них были особые отношения. Обе слегка перешагнули за пятьдесят. Подруги со школьных лет. Часто пересекались в тесном городе на семейных торжествах. Любили посплетничать, одаривать друг друга подарками и даже тайно "шалить" (правда, редко), обойдённые мужским вниманием.

Самая-ханым рано вышла замуж, но очень скоро разочаровалась в своем выборе. Службист-чекист Аслан оказался слишком любвеобильным, переспал практически со всеми её подругами, за исключением, пожалуй Ульвии. Даже соблазнил и сделал своей постоянной сожительницей младшую сестру, Зулю. Вскоре она родила ему дочь. В семье самого Аслана росли двое взрослых сыновей.

Самая-ханым решила не поднимать шума, ибо дело касалось любимой сестры. Кроме того ей запретили возмущаться на самом высоком уровне: ведь Аслан к тому времени уже стал главой личной охраны Президента. Именно тогда в качестве "подкупа" ей предложили занять должность генерального директора престижного Женского клуба, с умопомрачительной зарплатой.

Ульвия в свою очередь, так и не вышла замуж. Хотя успела побывать в самых невообразимых постелях. В молодости несколько лет была тайной любовницей самого знаменитого министра иностранных дел, Андрея Громыко. Её талант разведчика высоко ценил и Юрий Андропов по кличке "Ювелир". Но практически никому не было известно, что связывает Ульвию с её сестрой-близнецом. Им удалось сохранить эту тайну, благодаря умелой конспирации.

Подруги встретились ровно в десять, наутро после того, как полковник Насиров из личной охраны Президента обнаружил тело своего начальника в лифте гостиницы Hotel Heydar. Они уединились в первоклассной сауне на первом этаже. В парилке было жарко, уютно и приятно.

Ульвия отпила глоток холодного пива: "Мне показалось странным, что он вошёл в гостиницу в одиннадцать без двух минут, а нашли его в лифте около полуночи, судя по видеозаписям. Тебе случайно не известно, с кем он там встречался?"

Самая-ханым постелила полотенце и легла на спину, вытирая пот с лица и шеи: "Слушай, Уля. Лучше не ковыряй. Этот сукин сын трахал слишком многих важных шлюх. Ты же знаешь, что я имею ввиду." Уля усмехнулась: "Та, на которую ты намекаешь, сейчас  увлекается кинорежиссёром. Причём, сходит от него с ума. Так что, она исключается."

Самая тяжело вздохнула. Было видно, что ей кое что известно, но она не хочет раскрывать тайну. Ульвия подсела к её бедру. Раскрыла полотенце на её животе и приласкала лобок: "Я тебя насквозь вижу. Можешь не называть по имени. Только намекни. Обещаю, что не использую."

Самая-ханым демонстративно перевернулась на живот: "Мне ничего не известно. И даже не пытайся меня возбуждать." Но пальцы Ульвии уже проникли в промежность и коснулись клитора. Раздался тяжёлый стон самки, которую не кормили слишком долго: "Перестань! Не издевайся над бедной женщиной!" Но было уже поздно: ноги сами раздвинулись и пригласили в гости.

Она не была в близости с мужем почти полгода. Попытки удовлетвориться с помощью электрических "игрушек" потерпели фиаско. Консервативно воспитанная бакинка никак не могла "сблизиться" с новинкой: мешал противный шум мотора! Не могла добиться оргазма даже под напором душа. Не хватало воображения, чтобы получить желаемый оргазм.

И Ульвия как раз поймала её в состоянии мучительного сексуального голода. "Что ты со мной делаешь, Уля? Не своди меня с ума! О Аллах, не мучай меня.... дай мне наконец, кончить!" Она кончала долго и громко, осыпая Ульвию поцелуями: "Волшебница моя. Где же ты так долго была. Я так соскучилась по твоим ласкам."

Уля прижала её губы к своему клитору: "Проклятая работа! Ни дня, ни ночи нет. Вокруг меня одни тупоголовые извращенцы и взяточники! Никого не хочется подпускать даже близко к себе. Я тоже соскучилась по  тебе. Будем чаще встречаться."

Они поднялись в офис Самаи-ханым в несколько приподнятом настроении. На лице Уливии сияла победоносная улыбка. Самая-ханым смотрела на неё с благодарностью. Вошла секретарь и налила ароматный чай с лимоном. Хозяйка покачала головой: "Убери. Принеси-ка нам кофе по-турецки с коньяком."

Пригубив глоточек коньяка, Самая-ханым подошла к своему столу, оторвала лист бумаги, написала "Азиза" и протянула Ульвие. Подождав пока она не сожжёт запись в пепельнице, Самая-ханым громко добавила: "Наш младший, Эльнур, виделся с  отцом буквально накануне днём на работе. Аслан обещал устроить его на работу к себе. Отец был очень занят: читал почту и одновременно говорил с кем-то по громкой связи."

Ульвия кивнула, давая понять, что знает теперь, как ей стало известно. Значит, с Асланом тайно встречалась дочь Президента. Неизвестно, как часто. Но в результате этой встречи его тело обнаруживают в кабине лифта на первом этаже. Ульвие стало понятно, что секс мог быть только на семнадцатом этаже, в президентских апартаментах. Значит полковник Насиров переместил тело на первый этаж, и только потом вызвал медиков.

Но возникает вопрос: кто совершил убийство? Ведь Азизе это вряд ли придёт в голову. Значит, есть лица, которые хотели устранить генерала Таги оглы. Кому он мешал?

Зазвонил телефон. "Это я Фикрет Шахбазов из администрации. Господин Президент назначил срочное заседание Совета безопасности на час дня." Ульвия посмотрела на часы: оставалось сорок минут. Попрощались тепло: "Не исчезай надолго, Уля. Зайди ко мне домой как-нибудь, угощу тебя твоим любимым инжирным варением."- успела сказать Самая-ханым уже у  дверей.

Выходя из салона, Ульвия краем опытных глаз заметила фигуру полковника Насирова, сидящего на заднем сиденьи чёрной машины на другой стороне бульвара Независимости. Их взгляды пересеклись на долю секунды. Подьехав к зданию Правительства, Ульвия спросила саму себя: "Что ему нужно в этом районе города именно в эти минуты?"

Президент Алибеков выглядел хмурым: "Давайте быстренько, накоротке обсудим чрезвычайное происшествие. У меня всего полчаса времени, предстоит телефонный разговор с Москвой и Брюсселем. Кто хочет начать?"

Его взгляд твёрдо упёрся в раскрытый воротник  блузки Ульвии Мэмишли. Она застегнула верхнюю пуговицу и хотела привстать, но Президент поднял ладонь: "Без церемоний, пожалуйста. Лучше кратко и по сути."

Ульвия поняла: ему известно всё, что он хочет знать. И даже та, с кем проводил время покойный генерал в ту ночь. Ульвие стало легче от этой мысли: "Господин Президент, вне сомнений произошло убийство, а не обширный инфаркт. Хотя вполне понятно, что сообщение для общественности обьяснимо в условиях ни мира, ни войны." Она взяла паузу, чтобы поймать реакцию Ильхама Алибекова.

Президент сохранял спокойствие: "Это всё? Или есть, что добавить?" Ульвия продолжила: "Начато официальное расследование уголовного дела по факту совершения покушения. Работаем в контакте с Прокураторой и МВД. Одна из рабочих версий: попытка  государственного переворота. Пока это всё."

Взгляд главы государства упал на Генерального Прокурора: "Что по вашей части? Какие соображения?" Недавно назначенный Гасанкулибеков вскочил, как эрегированный половой член у подростка: "Уважаемый господин..." Его прервали: "Слушай, мы же не во дворце имени Гейдара Алибекова! Будь проще, черт тебя побери!"

Прокурор замялся и решил завершить: "... лично у меня есть подозрения, что это часть большого плана.... по свержению власти... и думаю, не обошлось без участия соседей. Напрашивается армянский почерк. Я бы предложил пригласить коллег из Москвы и подключить их экспертов."

Президент внимательно осмотрел собравщихся и спросил сидевшую справа жену: "Тебе есть, что сказать?" Она с серьёзным видом открыла свой блокнот, надела очки и медленно прочитала: "Предлагаю организовать похороны за счёт Правительства во второй аллее почётного захоронения. Оказать семье достойную материальную помощь... сумму оговорим позже... наградить посмертно... орден согласуем с Президентом."

Алибеков остановил её: "С этим мы разберёмся отдельно." Затем обратился к Ульвие: "Поручаю Вам, генерал, взять на свой особый контроль расследование этого ... несчастного случая. Докладывать лично мне в любое время. И даже ночью!" Супруга вице-президент написала пару строк на бумаге и протянула Президенту. "Даже не думай: она предпочитает женщин."

В эту минуту вошёл помощник с листком бумаги. Нагнулся к уху Президента: "На проводе Путин."

6. Вкус семени.

Пэрвин влетела в спальню, когда Фируза обсуждала по видео-чату эскизы дачной реконструкции. Она встала за спиной матери и помахала Теймуру рукой: "Привет, красавчик!"

Фирузе пришлось прервать беседу: "Давайте я Вам перезвоню, Теймур. Моей дочери, кажется,   не терпится сообщить мне какую-то важную новость. Извините за её бесцеремонность." Она отключила телефон, даже не дав ему попрощаться.

"Как ты можешь вести себя так фамильярно с незнакомым человеком?" - попыталась отчитать дочь. Пэрвин игриво подмигнула ей: "Ревнуешь? Не бойся, он не в моём вкусе. Хотя очень даже секси. Ты не пробовала его в качестве натурщика? Если решишься, пригласи меня: у него такая накаченная фигура!" Фируза пропустила мимо ушей.

Пэрвин не отставала: "Ты так смутилась, как будто он твой тайный любовник." Мать усмехнулась: "Поздновато мне заводить любовников. Особенно при твоём живом пока отце." И про себя подумала: "А вот натурщиком я бы сама его наняла." Ей вдруг пришла в голову идея: предложить Теймуру позировать ей для полотна по заказу Музея искусств в Стамбуле.

Заказ поступил уже полгода назад, но ей никак не удавалось даже начать. Речь шла о портрете Огуз-хана, мифического родоначальника тюркских племён. Фируза задумчиво взялась за карандаш и попыталась воссоздать по памяти лицо Теймура в разных позициях. Его нос с горбинкой, несколько удлинённая челюсть, выдающиеся скулы и огромные глаза. Вроде бы всё сходилось с образом, который у неё давно возник в воображении.

Она решила сменить тему: "Как завершаются сьемки фильма?" Пэрвин расплылась в улыбке: "Мама, ты даже не представляешь! Его  посмотрели и Президент, и Первая леди. Они в восторге! Кажется, планируют представить его на Каннский фестиваль. Мне даже не верится!"

Фируза натянуто улыбнулась: "А это правда, что там очень много эротических сцен?" Дочь нахмурилась: "Не так уж и много, как болтают. Но ведь сегодня этим никого уже не удивишь. Помню, Вы  с папой тоже смотрели эротику."

Фируза остановила: "Смотреть и сниматься - не одно и тоже. Я бы не хотела, чтобы весь Баку любовался голым телом моей дочери." Пэрвин даже не повела бровью: "Джанибеков считает, что именно этим мы сможем покорить жюри".

Мать вдруг резко спросила: "Ты случайно не спишь со своим режиссёром?" Пэрвин расхохоталась: "Ты с ума сошла? Его трахает Первая леди, куда мне до неё!" Фируза не успела сделать замечание дочери: зазвонил телефон. Это был муж: "Привет, дорогая. Срочно вылетаю в Москву по поручению Президента. На совещание финансистов СНГ.   Не жди меня обратно раньше среды. Очень прошу, постарайся контролировать строителей на даче. Хотя, я спокоен за молодого человека. Но тем не менее, там нужен твой строгий контроль."

"Вот и прекрасно! - злобно подумала Фируза. И тут же игриво спросила: "А ты меня совсем не ревнуешь? Этот твой Теймур очень недурно выглядит." Гасан расхохотался: "Я тебе доверяю. И потом, он же совсем мальчишка. Его вряд ли интересуют дамы твоего возраста."

Фирузу словно окатили холодной водой. Она встала лицом к зеркалу и внимательно осмотрела себя: "Да, дорогой ты прав. Я уже давно не интересна даже моему мужу. Так что, не беспокойся за меня." Гасан ничего не ответил.

Положив трубку домашнего телефона, Фируза отправила по мобильному сообщение Теймуру: " Если хотите обсудить эскизы спален, то я буду в мастерской. Скидываю адрес."

Мастерская располагалась неподалёку от комплекса высотных новостроек, повторяющих американские деловые центры. Это был бывший чердак старинного особняка, некогда принадлежавшего бакинскому нефтяному магнату. Она приобрела его пару лет назад. Огромное помещение напоминало задворки провинциального музея: холсты, законченные полотна, пустые рамы, лестницы и всякий хлам. И тем не менее, Фирузе удалось создать там почти домашний уют. Она там проводила немало времени.

Достав из небольшого бара бутылку виски, она уселась за маленький столик и раскрыла ноутбук. Хотела ещё раз просмотреть фотографии из дачи, которые ей скинул Теймур. Но машинально вышла на Facebook и нашла его страницу.

Оказалось, что он и не Теймур вовсе, а Теймураз Твилдиани, родом из Тбилиси. С фотогалереи на неё смотрел загорелый, мускулистый и соблазнительный молодой человек. Она только сейчас обнаружила, что у него темно-голубые глаза. На одном из пляжей он обнимал стройную женщину средних лет в открытом купальнике.

"Неужели он увлекается женщинами, старше себя? Гасан не поверит!" - только успела подумать, как раздался дверной звонок. Это был он. Она встретила его в длинном рабочем халате, с повязанным узлом на голове цветастым платком, без какого либо намёка на макияж: "Вы меня извините за мой разобранный вид: в мастерской я всегда выгляжу стервой."

Он протянул ей маленький букет роз: "Ну что Вы? Для меня Вы всегда выглядите модельной красавицей."Ей понравился комплимент: "Спасибо, Теймур. Или ... кажется Теймураз?"

Он улыбнулся: "Да, у себя в Грузии я Теймураз. Моя мать грузинка, из Сванетии. Отец Эмиль Ашурбейли, азербайджанец из Болниси. Бросил нас сразу после моего рождения. Мать настояла, чтобы я сохранил её девичью фамилию, хотя сама до сих пор носит фамилию отца. Вот такая у меня история."

Она разлила виски: "Только не поймите меня превратно, я случайно наткнулась на Вашу страницу в социальной сети. И знаете, что?" Она нервно отпила глоток и добавила: "Разглядывая Ваши фотки, я вдруг подумала: Вы отлично подходите для портрета, над которым я работаю." И она вкратце рассказала ему об идее.

Он вначале смутился: "Ну что Вы? Вы мне льстите. Никогда бы не подумал..." Она присела рядом: "Даже не спорьте! Мы с Вами заключим контракт. Скажем, сроком на три месяца. Думаю, три раза в неделю, по два-три часа за сеанс. Назовите сумму, и мой муж оплатит."

От последней мысли ей стало смешно, и она расхохоталась. Теймур покраснел: "Вот видите? Вам самой стало смешно. Что Вы нашли во мне такого ... героического, мифологического?"

Фируза поняла свою оплошность: "Нет-нет. Вы неправильно истолковали мой смех. Я вспомнила кое что... потом как-нибудь расскажу. Но если можно, хочу спросить: кто эта дама рядом с Вами на пляже?" Теймур расцвёл на глазах: "О, это не женщина! Это царица. Это моя Богиня." Взял паузу, а потом добавил: "Это моя мать Мэри. Я обязательно познакомлю Вас с ней."

Фируза вздохнула с облегчением, и он это заметил. Она тут же решила обьяснить: "Не подумайте ничего такого. Но я просто не хотела..." Он взял её за руку и приложился к ней губами: "Я совершенно свободен, даже не сомневайтесь."

Фируза почувствовала, как знакомые и давно забытые спазмы предательски зашевелились ниже живота. Она встала и хотела открыть ноутбук, чтобы перейти к обсуждению эскизов ремонта. Но вместо этого вновь опустилась рядом с ним: "Теймур, Вы мне очень симпатичны."

Их губы соединились так естесственно, что не вызвало удивления ни у неё, ни у него. Он поцеловал в шею, задав глупый вопрос: "А как же ремонт на даче? Я должен быть там каждый день... иначе рабочие..."

Фируза растегнула пуговицы на его сорочке: "К чёрту ремонт! Можем приостановить на время. Гасан оплатит неустойку." Его руки задрали длинный халат и коснулись белья: "Он может приревновать, если узнает... Вы даже не знаете, что могут делать мужья из ревности... Я боюсь за Вас."

Фируза сама помогла ему и сбросила на пол кружевные трусики, перейдя на "ты": "Не говори глупости! Мы с ним уже давно не живём... он мне чужой. И никогда не посмеет." Её глаза бродили по его сильным плечам, пальцы сдавили упругие бёдра: "Не мучай меня! Войди, я вся уже .... твоя."

При первом же соитии Фирузе показалось, что она оказалась в волшебной сказке. Это был второй мужчина в её жизни. Но самый теперь главный. Ибо Гасан со своим "мизинчиком", оказывается был вовсе и не мужчина. Её подруга Мирвари умела доставлять ей гораздо больше наслаждений, чем Гасан за все годы замужества.

Но Теймур превзошёл все её ожидания. Она ещё никогда в жизни не испытывала такого удовлетворения в постели. Чувствовала в себе богатыря, способного сотворить глубокие  оргазмы каждые пять-шесть минут. В свои сорок шесть Фируза только сейчас поняла, каким бывает полноценный оргазм. Волна наслаждения накатывала по всему телу, сжигая мозги. Хотелось выть от фантастического счастья. И она выла. Со слезами на глазах.

Теймур овладел её телом, как лев расправляется с голодной львицей. За час с небольшим они испробовали столько поз, которые никогда не снились её мужу Гасану. Теймур всё никак не мог утолить свой голод, хотя и кончил дважды. Его стоны заглушали её шёпот: "Какой же ты сильный, я тебя обожаю! Осемени меня ещё раз. Ты такой вкусный!" И уже в самом конце он услышал её мольбу: "Всё! Я уже больше не могу. Давай передохнём."

Они сели у окна, держа в руках напитки. Перед ними был ночной Баку с его разноцветными огнями. Тишину нарушил перезвон. Звонили Теймуру. Он не хотел отвечать. Но Фируза протянула ему телефон: "Ответь. Если хочешь, можешь говорить из ванной." Он покачал головой и устало ответил на звонок: "Да, я слушаю." Фируза услышала мужской голос: "Ты один?" Теймур соврал: "Да, конечно."

Мужчина спросил: "Ты уверен, что не оставил следов?" Теймур успокоил: "Абсолютно уверен." На том конце строгий голос задал ещё вопрос: "Что с машиной? Она попала на видео." Теймур ответил: "Перегнали в Болниси." Голос слегка раздражённо отрезал: "Но ты должен был её сжечь." Теймур усмехнулся: "Моя мать  надёжно спрятала, не волнуйтесь. При удобном случае продаст армянам."

После небольшой паузы мужчина подвёл итог: "Всю сумму перевели в Стамбул на нужное для тебя имя."

Фируза не стала ждать окончания разговора: она встала и налила себе виски. Он закончив беседу, подошёл и обнял её сзади: "Есть вещи, о которых тебе не нужно знать. Но я тебя никому не отдам теперь."

Фируза дала ему отпить из своего бокала: "Кажется, я влипла с тобой. Но мне так не хватает любви." Она медленно села на диван. Её пальцы в темноте обнаружили ту ценность, которой ей всю жизнь так не хватало. Их взгляды встретились, когда её губы обвили женской теплотой его совсем мальчишеский "ствол".

Не прошло и пяти минут, как он взорвался с тем же офигенным стоном. Она почувствовала, как новый оргазм охватил её тело. Он присел рядом с ней и прильнул к её губам: "Ты просто божественно хороша!"

Она едва узнала собственный голос: "Никогда не представляла, каким вкусным может быть любимый мужчина!"

7. Изгибы политики.

Российские телеканалы неожиданно прервали свои передачи: анонсировали обращение главы государства в прямом эфире. Минут пять на экранах висела картинка Красной площади, затем следующие десять минут - рабочий кабинет в Кремле. Звучала известная песня Эдуарда Колмановского "Хотят ли русские войны?" в исполнении Муслима Магомаева.

Президент в это же время прохаживался с Маргаритой Осипян по кромке бассейна, не спеша раздумывая о чём-то своём. Марго шла молча рядышком, пытаясь угадать, о чём размышляет вождь, когда смотрит на её уже очевидную для всех беременность.

Так и не рискнув окунуться в тёплую воду, он направился к столу, накрытому в раздевалке. Офицер, дежуривший в этот час, вопросительно посмотрел на него и получив нужный ответ, включил телевизор с огромным экраном.

Маргарита поняла, что напрасно сменила несколько открытых купальников: не до неё. И скромно накинула на себя махровый халат. В это время на экране уже две минуты как выступал в прямом эфире Президент России. Он озабоченно и с тревогой в голосе обратился к армянскому и азербайджанскому народам с призывом остановить кровопролитие и сесть за стол переговоров. Заодно попросил Соединённые Штаты не вмешиваться в ситуацию: "Не до вас тут!"

При этих словах Президента, Марго налила ему стопку азербайджанского коньяка и сама  откусила армянский персик. Затем он подозвал офицера: "Прикажи-ка соединить меня с Алибековым." Не прошло и двух минут, как подбежал помощник с трубкой в руках: "Баку на проводе."

Он пересел на диван и взглядом подозвал Марго. Та уже ждала сигнала: легла на бок и приласкалась губами к заветному сверчку. Раздался громкий тенор с бакинским акцентом: "Салам алейкум, Владимир Владимирович. Рад слышать Вас, как всегда."

Путин приказал убавить звук экранного Президента и весело ответил: "Барев-джан, Ильхам Гейдарович. И тебе наш салам московский, чтоб не хворал. Скажи-ка, на сколько километров продвинулся?" Наступила пауза. Были слышны голоса боевых генералов. Наконец Ильхам Алибеков твёрдо ответил: "На некоторых участках до двух километров. Но можем и глубже, если прикажете."

Помощник раскрыл карту местности на голове Марго. Президент вдруг вскрикнул от боли: "Да не кусайся ты, сука!" А потом ответил Алибекову: "Значит так, двигайся вперёд, пока наш Герасимов тебя не остановит." Алибеков радостно спросил: "Шушу брать  будем?" Владимир Владимирович внимательно поискал на карте, но так и не нашёл: "Бери, если найдёшь. Мне отсюда не видно, я в Бочаров Ручее. Хотя выступаю в прямом эфире из Кремля." Раздался злорадный смех, а затем глубокий стон с визгом.

Алибекову стало не по себе: "Не дай бог, передумает!". После небольшой паузы Президент России упавшим голосом напомнил: "Надеюсь, ты не забыл о кипрском проекте?" Алибеков понял, что отдых в Сочи подходит к благополучному концу: " Разумеется, помню. Счастливого оргазма, Владимир Владимирович!"

Отдав необходимый приказ генералам, Ильхам Алибеков, вызвал помощника: "Предупреди Агасиева, чтобы ровно в пять часов был на месте. Предстоит разговор."

Финансовый спрут под названием "Агаси-банк" был детищем Гасана Агасиева. Он основал его в начале 90-х. Ничем не примечательный финансовый институт, через пару лет стал стремительно расти. А с возвращением в политику Гейдара Алибекова, расширил сеть далеко за пределы Азербайджана.

Бывший член Политбюро и генерал КГБ не забыл про бесценные услуги дальновидного предпринимателя в период своей опалы. В те тяжёлые годы для Гейдара было очень важно иметь доступ к неограниченным финансовым источникам. Это позволило ему выждать в тени, а затем подняться вновь на вершину власти.

Банкиру легко удалось убедить тогдашнего главу Парламента Гейдара Алибекова в перспективности своих сказочных замыслов. Уже когда прошли досрочные выборы, на которых Гейдар Алибеков вновь взял бразды правления в свои руки, "Агаси-банк" превратился в самый  влиятельный конгломерат страны.

Перед самой кончиной Гейдар успел не только назначить своего сына преемником, но и строго-настрого наказал ему беречь Гасана: "Запомни: это курица, которая несёт золотые яйца". Действительно, именно благодаря Гасану, личное состояние правящей семьи росло, как на дрожжах. Годы шли с обычной скоростью, а влияние и власть  Агасиева росли со скоростью света. Всем мало-мальски грамотным гражданам было известно, кто правит балом в их стране.

Тем не менее, основатель холдинга старался оставаться в скромной тени. При этом, президентские миллиарды, очищаясь в его сети, инвестировались в многочисленные проекты во многих странах мира. Он практически обеспечивал стабильность государственной казны. Ну а контроль за потоками держал в своих руках.

Это не могло не вызывать опасений у четы Алибековых. Такое соперничество ставило Президента в определённую зависимость. По совету жены, Алибеков как-то предложил Гасану  пост министра финансов. Таким образом, он попытался сам обуздать всесильного олигарха. Но мудрый Агасиев поблагодарил Президента: "Во имя Аллаха, Ильхам! Пожалей казну, если меня не жалеешь!"  А его супруге подарил парочку отелей на Лазурном берегу.

Вспомнив тот самый разговор с Президентом, Агасиев  посмотрел на часы: пять вечера. Именно на это время ему назначили телефонный разговор с ним. В тишине просторного кабинета было слышно равномерно усердное сопение Рахили, стоявшей на коленях между его ног. Гасану всякий раз импонировало ожидание звонка от Президента в сочетании с оральным удовольствием. Этим самым он тайно унижал достоинство того, кто получил власть незаслуженно.

Звонок раздался минута в минуту. "В аккуратности охламону не откажешь!" -с такой мыслью он поднял трубку: "Слушаю Вас, господин Президент". Алибеков, как обычно, кашлем прочистил горло: "Зачем так официально, Гасан? Ведь, надеюсь, рядом с тобой никого нет?" Гасан оправдался: "Разумеется никого нет. Просто не хочу злоупотреблять  давней семейной дружбой." Малышка Рахиля слегка устала и сменила руку. Губы по-прежнему были прохадными.

Алибеков сразу взял быка за рога: "Знаю, что собираешься на совещание в Россию. Хотел посоветоваться. Наш давний друг (не хочу называть имени, ты знаешь, о ком я говорю) предлагает вложиться в кипрский проект. Как ты думаешь, что это может принести?"

Гасан наконец почувствовал начало эрекции и погладил локоны Рахили. Он конечно знал о чём и о ком идёт речь: "Очень заманчивое предложение. Как минимум 15-17 процентов в год. Правда, хочу предупредить: есть маленькая загвоздка." Президент сразу прервал его: "Да, я знаю. Но ты же у нас  мастер прятать концы в воду."

Гасан взял небольшую паузу. Затем продолжил: "Думаю,   получится. Завуалируем, как обычно. Но весь вопрос в сумме, которую ты бы хотел вложить." Президент хмыкнул: "Ну уж во всяком случае не меньше двух тонн." Гасан подумал и после пазуы ответил: "Дело стоящее. Так и сделаем. Какие ещё будут поручения?"

Президент завершил беседу: "Пока всё. Передай привет очаровательной Фирузе-ханым. Скоро планирую с ней встретиться. Мехриша решила предложить ей пост ректора Академии художеств." Гасан поблагодарил: "Да, слышал краем уха. Спасибо за доверие."

Затегнув ширинку и поправив сьехавший в сторону галстук, он протянул Рахиле пачку салфеток: "Вытри подбородок и почисть блузку." Затем недовольным тоном отчитал: "Что с тобой сегодня? Никакой теплоты, никаких эмоций. Будто выполняешь скучные служебные обязаннсти!"

Она молча вытащила из сумки зеркало и смущённо протёрла несколько капель, попавших на кофту. Провела помадой по губам и попыталась оправдаться: "Настроение паршивое: месячные начались вчера ночью. Ты же знаешь, как тяжело переношу." Он сел в кресло и отпил остывший уже чай: "А мне кажется, ты что-то стала скрывать от меня. Но в любом случае: если тебе надоело, так и скажи. Всегда можешь вернуться обратно за кассовый апарат."

Она побледнела: "У меня кроме тебя никого нет, честное слово! Дай мне пару дней, и я буду прежней Рахилей. Вот увидишь." Он махнул рукой: "Ладно, можешь сидеть дома, пока я в отьезде. Возвращайся на работу через неделю." И сытым взглядом проводил её упругие ягодицы. В прошлом году, когда ей исполнилось восемнадцать, он стал её первым мужчиной. Он любил быть первым.

Собрав необходимые документы в портфель, Агасиев вызвал к себе главу департамента кадров. Мирвари ждала это приглашение. Подсев к его столу, вытащила из сумки небольшую флешку: "Это с последней встречи. Мне кажется,   она впечатлена." Он включил флешку в компьютер. Внимательно просмотрел первые кадры, где Фируза беседует с Теймуром. Нетерпеливо перемотал сцену любви с Мирвари и остановился на кадре, где голос телевизора сообщал об убийстве генерала Таги оглы.

Гасан взглядом отпустил Мирвари и набрал супругу. Сообщил, что улетает в служебную командировку. Вроде бы попутно напомнил Фирузе про ремонтные работы на даче, в Бузовны. Когда она намекнула на ревность, Гасан бросил продуманную фразу:   "Он вряд ли интересуется женщинами твоего возраста." Зная свою жену, был уверен: это была искра, рождающая пламя.

В подземном гараже водитель Юнис беседовал с полковником Насировым. Увидев Гасана, полковник направился к нему навстречу: "Мальчишка-лифтёр дал показания на седого и бородатого незнакомца. Следователи уже разослали его фотопортрет. Всё катится в нужном направлении."

Гасан выслушал внимательно и посмотрел на часы: "Я спешу в аэропорт. С мальчишкой не спеши. С грузином будь внимателен. Присмотрись к нему.   Докладывай о каждом шаге. После моего возвращения, слетаешь в Грузию, познакомишься с его мамашей ... поближе, как ты умеешь. С фотками, как положено."

Старик Юнис открыл заднюю дверь лимузина: "Гасан-мюэллим, час назад отвёз Фирузу-ханым в её мастерскую. Насколько я понял, на всю ночь." Гасан кивнул головой: "Вот и прекрасно, Юнис. Не забудь утром отвезти её домой."

Когда подьехали к трапу небольшого джета, пилот поздоровался и предупредил: "В салоне Вас ожидает гость, господин Галустян. Два часа назад прилетели с ним из Афин." И действительно, Армен сидел в кресле с шаловливой стюрдессой Джамилей на коленях и рассказывал ей солёный анекдот. Увидев Хозяина, она вскочила и исчезла за занавеской.

Они с Арменом обнялись, как старые друзья. Джамиля вернулась, держа в руке пару стаканов с Jack Daniel's со льдом. Глотнув виски, Армен спросил: "Ну и как?" Гасан кивнул головой: "Как и положено. Просил вложиться на две тонны." Гость из Греции протянул свою руку с широкой улыбкой: "Ты действительно всесилен, Гасан. Поздравляю!" Гасан допил виски и устало добавил: Свою долю ты на днях получишь через Дрезден. А теперь дай мне поспать пару часов, очень устал."

Спустя два с половиной часа джет плавно приземлился неподалёку от Барвихи, на частном лётном поле. Гасана и его попутчика поджидал белый лимузин. Гасан сел назад, посадив Армена рядом с водителем. Табло телефона показывал два пропущённых звонка. Это был Бэхруз Насиров: "Грузин только что вышел из известной Вам мастерской. Она его проводила до машины и вернулась. У меня чешутся руки, Гасан-мюэллим!"

Ответ удивил его. Гасан очень мягко остановил его порыв:"Ну что ты? Ни в коем случае! В этом мире всё так предсказуемо, что иногда становится скучно." И после паузы добавил:   "Грузин мне нужен живым. Пусть порезвятся пока."

8. Рождение ислама.

Торжественные похороны генерала Аслана Таги оглы несколько затянулись. Как обычно, к большой группе коллег, правительственных чиновников и родственников присоединилась и толпа любопытных бакинцев. Многие обратили внимание, что семья Президента была представлена лишь младшей дочерью Азизой. Из под черной вуали многие заметили заплаканное лицо. Её заботливо поддерживал под руку заместитель главы личной Охраны полковник Бэхруз Насиров.

Они дождались предания тела земле, и Азиза шепнула полковнику: "Прошу тебя помоги мне добраться до дома." Но когда они сели в машину, она вдруг передумала: "Отвези меня в тот проклятый номер, где ты спас мою репутацию. Я кое что там оставила. Надеюсь, следователи не нашли."

Номер оказался открытым: горничная наводила порядок. На всю громкость был включён телевизор. Полковник остановил горничную и велел ей уйти. Хотел было выключить и телевизор, но когда ведущая обьявила о начале популярного сериала, Азиза вдруг попросила: "Нет, не выключай. Это мой любимый сериал. Ты мне не составишь кампанию?" Они уселись рядом на маленьком диване. Шла вторая серия.

"Агаи Эрдэшир растерянно ходил по шатру, пытаясь сообразить, что предпринять перед угрозой нападения войска эфиопов. После долго раздумья, он велел женщинам, уже успевшим одеться,   немедленно скрыться вместе с рабом Идда где-нибудь в пустыне, вдали от Каабы.

Не успели женщины удалиться, как в шатёр ворвался высокий мужчина средних лет в полном снаряжении полководца: "Кто ты? Назови себя, чтобы мои воины могли похоронить тебя с почестями, или скормить свиньям, как врага." За его спиной тут же возникла дюжина бойцов с короткими мечами и в боевых кольчугах.

Агаи Эрдэшир побледнел от неожиданности: "Меня хорошо знают и в Персии, и Риме, Эфиопии, и Колхиде. Я купец, торгующий и на Юге, и на Севере, Востоке и Западе. Меня зовут Агаи Эрдэшир из Экбатана. Назови и ты себя, чтобы я мог обратиться с молитвой к Зэрдушту о милости к тебе."

Полководец снял с головы шлем и кратко представился: "Я Абраха аль-Ашрам, повелитель и наместник Абиссинии и Йемена. И мне нет дел до твоей Персии, Зорастры и купцов. Я здесь для того, чтобы воздать племени курайши за зло, причинённое нам. Я здесь, чтобы разрушить их гнусное гнездо под названием Кааба. И клянусь Господом нашим Иисусом, не умру, прежде чем не наступит справедливость!"

Вслед за этим в шатёр ворвались воины из Абиссинии. Они тащили за собой обвязанных грязной верёвкой жену и наложниц Агаи Эрдэшира. Они упали к ногам полководца. Один из стражей что-то шепнул наместнику. Абраха спросил купца: "Кто  они тебе? Мне сказали, что это твои женщины? Так ли это?"

Ага подошёл к лежащим на земле и помог им встать: "Да, это моя супруга и наложницы, которыми Всевышний Зэрдушт  наградил меня. Он доверил их судьбу мне. Только я имею на них все права. Никто не может коснуться их, пока я жив. Ведь они неприкосновенны согласно и твоей религии, если ты связал себя с верой в Пророка Ису, разве не так?"

Абраха подошёл вплотную и внимательно рассмотрел каждую из них сверху и донизу: "Ты слишком самонадеян, мелкий торгаш. Мне, наместнику Абиссинии и Йемена, дозволено владеть каждой женщиной, кто достиг зрелости и достоин моего прикосновения. И уж тем более, в военных походах. А что касается господа нашего, то ты не смеешь коверкать его святое имя. Он для всех Иисус, сын Божий! Запомни это, или ты уже покойник."

Судя по выражению лица, ему пришлась по вкусу Мариам. Он схватил её за руку: "В этой "кобылке" кипит необычная кровь. Сколько тебе лет и откуда ты родом?" Мариам молча обратила взор на своего властелина, зная что он ответит вместо неё. Эрдэшир приблизился к полководцу: "Послушай, что я скажу, светлейший Абраха аль Ашрам. Позволь мне предложить тебе достойный выкуп. Её зовут Мариам, ей пятнадцать и она из гор прекрасной Колхиды. Я выложу тебе сумму, достаточную купить сотню скакунов из тех мест, где родилась моя наложница. Только не тронь её во имя Господа твоего Иисуса!"

Это ещё больше возбудило наместника: "Я вижу, сколь высока ей цена. Недаром ты готов её выкупить за сказочную цену." Он вдруг резко повернулся лицом к персиянину: "Ты знаешь? Я мог бы овладеть ею прямо на твоих глазах. Но хочу дать тебе возможность отыграть её." Наступила пауза. Затем Абраха продолжил: "Вот моё условие: бросаем кости. Если твой бог тебя любит, я не трону эту дикую лань. А если удача будет на моей стороне, я здесь и сейчас войду в её круглый девичий зад. И только зад!"

Эрдэшир побагровел от ярости. Но промолчал. Они присели на ковре у неубранной постели. Полководец бросил пару костей, помеченных черным и белым цветом, в глиняную чашу, затем прикрыв ладонью стал мешать. Глядя прямо в глаза Эрдэширу, спросил: "Какой цвет ты предпочитаешь?" Ага нервно крикнул: "Белый! И надеюсь на волю Всемилостивейшего Зардушта!"

Все застыли в ожидании. Эрдэшир боялся смотреть в сторону наложницы. По лицу Мариам текли слёзы. С двух сторон к ней прижались Рахиль и Нилуфэр, боясь и собственной участи. Абраха словно испытывал терпение соперника и продолжал мешать кости: "Ну что ж. Мне остаётся молить господа моего Иисуса, чтобы кости повернулись черной стороной." Наконец шум костей прекратился, и они были сброшены на ковёр. Одна кость встала белым цветом, другая - чёрным.

Чаша перешла в руки Эрдэшира. Он поднял взор к небесам и помолимся. Затем тщательно помешал кости и сбросил к ногам наместника. В шатре раздался тяжёлый вздох Эрдешира и тихий плач женщин: победа была на стороне полководца.

Эрдэшир неожиданно вскочил и схватился за длинный меч. Тут же  подбежали четверо воинов с обнажёнными клинками и окружили его. Но Абраха поднял свою руку: "Стойте! Это не по-христиански. Я должен сам показать этому персидскому ублюдку, как нужно уметь достойно проигрывать." Он снял с себя кольчугу и шлем, медленно вынул свой меч из ножен и принял позу для боя.

Клинки сцепились в небольшом шатре на глазах у испуганных женщин. Бой продолжался долго. Спустя некоторое время у Эрдэшира уже сочилась кровь с левого плеча, Абраха страдал от раны в шею. В это время в шатёр вошёл совсем юный воин, сын Абраха и обратился к отцу: "Владыка, у колодца Зэм-зэм тебя ждёт посланник, Абу Талиб. У него к тебе срочное послание от  Абд аль-Мутталиба, главы племени Курайши. "

Не останавливая боя, Абраха спросил сына: "Какого рода послание? Готовы ли они сдать мне ключи от Каабы?" И в тот же миг он почувствовал, как острие клинка Эрдэшира коснулось его правого бока. Сын вскрикнул и хотел подоспеть на помощь. Но Абраха строго остановил его: "Только через мой труп! Я должен сам вырвать у него печень!" И с этими словами он вонзил меч в правое бедро соперника.

Эрдэшир упал на одну ногу и вонзил свой меч в землю: был уже не в силах продолжать бой.

Тяжело дыша после нелёгкого сражения, Абраха отложил меч, развязал пояс и опустил шаровары на ковёр. Стоя с обнажённым достоинством, он подозвал к себе Мариам: "Я не хочу пока убивать твоего мужа. Хочу, чтобы он своими глазами видел, как ты отдашься мне."

Рукой опустил голову Мариам к своему паху: "Ну-ка покажи, как ты умеешь возбуждать твоего самца своими губами и языком." И схватил в пучок её густые локоны, распущенные по спине и плечам.

Нилуфэр шепнула Рахиль, чтобы она занялась раной Эрдэшира, а сама подошла к полководцу: "Позволь мне попросить тебя о милости, великий наместник." Абраха отпустил Мариам и повернулся лицом к Нилуфэр. Она продолжила своим грудным голосом: "Овладев мной, ты получишь гораздо больше наслаждений и нанесёшь нашему супругу больше страданий."

Полководец был зинтригован: "Чем же твои прелести возвышаются над её? И чем ты больше дорога мужу, чем она?" В ответ Нилуфэр одним взмахом сняла с себя одежды. Перед взором Абраха стояла стройная нагая девица, подобная изящному кувшину. Она провела рукой по животу: "Во-первых, я его законная супруга, а не наложница. Во-вторых, здесь под сердцем я ношу его сына. И наконец, я моложе Мариам, мне всего тринадцать, и мой супруг ещё не успел овладеть мной сзади."

После этих слов Абраха аль-Ашрам слащаво улыбнувшись, пнул ногой Мариам: "Ты свободна пока, уйди прочь!" Он подхватил на руки обнажённую Нилуфэр и заботливо уложил её в постель.

Неожиданно в наступившей тишине раздались нарастающие хлопки. Абраха уже готовый оседлать свою жертву, замер с возбуждённым "топором любви".   Воины выскочили из шатра и тут же вернулись с криком: "Владыка! Небеса низвергают кровавые камни. Твои воины в панике отступают. Надо успеть, пока не поздно!"

Абраха растерялся и не знал, что делать. Перед ним красовалась безумной красоты юная женщина, готовая принять его в своё целомудрие. А шатёр между тем опустел: вся его охрана сбежала.

Эрдэшир лежал на ковре, не в силах сдвинуться с места. Рахиль поила его водой из кувшина. Одна Мариам не растерялась. Вскочив с места и схватив меч Эрдэшира, она в два прыжка оказалась возле постели и с размаху отрубила всё ещё возвышающее достоинство Абраха аль-Ашрама. Истекающий наместник завопил диким криком и упал на колени: "Убей меня! Мне нельзя жить с таким позором."

Мариам не выпуская меча, взглянула на Эрдэшира. Он кивком головы одобрил. Мариам с лёгкостью, удивительной для юной женщины, отделила голову насильника от туловища.

В шатёр вошёл молодой и высокий юноша: "Меня зовут Абу Талиб, я сын Абд аль-Мутталиба. Нам сообщили, что наместник Абиссинии здесь в этом шатре." Эрдэшир ответил с улыбкой: "Он был здесь, но моя наложница отправила его к праотцам. Можете забрать его голову и доставить, как трофей."

Молодой человек не мог найти слов от радости: "Вы с помощью богов избавили наше племя от безумного варвара. Будьте гостями курайши. У нас для этого есть и другой, более приятный повод. Боги были милостивы к нам: сегодня утром они подарили внука моему отцу, а мне - племянника. Наша невестка Амина бин Абд Манаф подарила нам Мухаммеда, да прославит он род свой и наше племя. Его рождение принесло нам избавление от нашествия вражеских слонов."

Когда на экране появились титры, голова Азизы лежала на плече полковника. По щекам текли слёзы. Она тихо попросила: "За спинкой постели я уронила моё бельё, если только никто его не нашёл." Полковник отодвинул кровать. На полу лежали розовые трусики. Он подсел к Азизе, прижав находку к своим ноздрям. Её аромат всё ещё опьянял. Она повернулась к нему с улыбкой: "Мне так не хватает любви в этой проклятой стране!"

Его губы были тёплыми, а руки крепкими: "Ты всегда можешь положиться на меня, пока я всё ещё в охране." Её рука погладила его покатую грудь, а затем опустилась ниже, к восставшему достоинству. Дыхание стало частым: "Ты уверен, что закрыл дверь? И главное: не отравлен!"

Он уверенно кивнул, и с удивительной лёгкостью подняв её на руки, мягко уложил на постель. Азиза потянула его за ремень, уложила на спину и уселась, задрав  юбку. Уже впустив его в себя, даже не сняв белья, она с глубоким вздохом прошептала: "Сделай мне сына, этим своим.... генералом! И я назову его именем Пророка!"

9. Важные встречи.

Джеймс Уолтер был от неё без ума. Её грудной тембр голоса с еле заметным нью-йоркским акцентом звучал в  ушах, как симфонический оркестр в Карнеги Холл. Для краткой, но жаркой встречи с ней он снял роскошный номер в дорогой гостинице Ритц-Париж. Даже избалованная Наиля была изумлена, когда узнала, что отдалась сенатору в той же постели, что и принцесса Диана - своему возлюбленному Доди аль-Фаеду, сыну владельца отеля.

От одной этой мысли она была так возбуждена, что даже не заметила, как опорожнила пару бутылок Don Perignon, окуная в бокал воссташее орудие любви республиканца из штата Техас. Джеймс был на вершине наслаждения: в свои пятьдесят семь он никогда прежде не испытывал такого пламени в буквальном смысле на головке своего "дружка".

Тёмно синие глаза Наили между тем, излучали восточную истому, когда её прохладные от шампанского губы изысканно остужали напряжённую головку маленького "джеймса". Ночь, которая обошлась сенатору в две с половиной тысячи долларов, пролетела, как волшебный сон.

Уже под утро, задыхаясь от третьего вулканического оргазма, он с жадностью припал к её неутомимому клитору и готов был откусить его в качестве трофея. Но Наиля вовремя напомнила ему о существовании Андрея Мостина: "Он тоже любит этим баловаться." И вовремя остановила кровожадного американца.

Минуты спешили одна за другой и наступили проводы. И тут Джеймс вспомнил, что просто обязан предупредить её о надвигающейся опасности: "Твоё имя попало в злополучный список Магнитского. Но не беспокойся, дорогая. У тебя есть пара недель, чтобы спасти, всё что возможно." Наиля в ответ намекнула ему о потенциальных возможностях в одной из стран Южного Кавказа: "Я тебя познакомлю скоро с важным человеком."

Она подьехала к частному аэропорту под Парижем вовремя: Андрюша  уже начинал нервничать сидя в своём дорогущем Боинге. "Слава Богу! Почему так долго? Ты же знаешь: я спешу на встречу в Кремле." - он кивком подал знак пилоту, чтобы тот немедленно запросил взлёт. Затем заботливо поправил подол её изумрудного платья и заметил кое-что: "Что  за пятно, дорогая? Ты же помнишь, сколько я выложил за этот кусок ткани?"

Она намочила платок из бутылки с минералкой и стала тереть: "Ничего страшного, милый! Моника Левински гордилась пятном от Билла Клинтона." Андрей раздражённо отвернулся к окну: "Твой Джеймс пока ещё не президент Америки. И вряд ли станет: за ним тянется слишком длинный шлейф финансовых махинаций."

Наиля швырнула влажный платок прямо ему в лицо: "Зато он спас от больших потерь. Он сообщил, что через две недели я попаду под санкции. Тебе дали шанс обезопасить наши счета.   Забудь о пятнах, которые он оставил мне на прощание."

Он вздрогнул от неожиданности: "Но почему ты попала в список? Со мной, допустим всё ясно: дружба с  мудаком. А ты-то причём?" Она удивлённо вздёрнула брови: "А то ты не знаещь? За то, что сплю с тобой и родила тебе сына!" Андрей возмущённо покрутил головой и открыл ноутбук.   Долго "перелистывал" файлы. Наконец, тяжело вздохнул: "Я смогу позаботиться о всех счетах, за исключением двух. Они инвестированы в сферу разведки. Коды у главы СВР. Но этот Харышкин потребует с меня слишком высокую плату."

И он посмотрел на Наилю говорящим взглядом. Наиля припудрила носик и облизнула губы. "И что ты предлагаешь?" Его слащавая и брюзглая физиономия явно намекала на флирт: "Между прочим, он после знакомства с тобой светился, как золотой алтынник. Я его таким никогда прежде не видел: прямо кончал глазами!"

Наиля отпила глоток виски. закурила, вскинула ногу на ногу и тоскливо прошептала: "Фу! Какое же ты ничтожество, Андрей! Мне даже думать... о его члене противно, не то, что... сосать его!"

Он протянул руку, зажатую в кулак к её лобку. В ладони лежал маленький футляр тёмно синего цвета. Наиля надменным взглядом велела открыть и показать. Это было колье. Она заметила его в прошлом месяце на Алине Кабаевой. Наиля приложила к груди. Он хвастливо откинулся на спинку кресла: "Их только два. И второй между твоих сисек!"

Наиля встала и подошла к зеркалу: "Вот умеешь ты, сукин сын, уговаривать. Но теперь весь вопрос, как соблазнить этого малодушного "монаха"!"

Жизнь приучила Евгения Харышкина к дисциплине и лояльности. Он никогда не опаздывал, не высовывался, не вступал в полемику, не хамил. За тридцать два года супружества не изменил жене ни с кем ни разу. И вот теперь сквозь прикрытые веки он наблюдал, как сидя перед зеркалом в прозрачной ночной сорочке, красавица Наиля Ахмед-заде напевает под нос песенку "Всё могут короли."

Когда ему позвонил Песков и попросил дать интервью для Первого канала, он хотел было скинуть это рискованное дело своему первому заместителю. Но Дмитрий тут же отрубил: "Ты с ума сошёл? Это же мечта любого лихача оседлать такую "львицу"! Ты наверное не понял: брать у тебя будет сама Наиля Ахмед-заде! Я бы сам с удовольствием поменялся с тобой местами, идиот!"

Глава службы внешней разведки, как правило, делал заявления только по указанию Президента. И это был тот самый случай, когда международная общественность должна была услышать позицию России по поводу шпионского скандала, разразившегося в Великобритании: бывалый разведчик, обладающий государственными тайнами, перешёл на сторону врага. Кремлёвский корреспондент Первого канала хотела знать: "Как это могло произойти?"

Харышкин немного смутился, когда Наиля села перед ним в коротком бирюзовом наряде. Он сразу стал нервничать: при каждом движении её белых и гладких колен, его взору открывался чисто побритый лобок идеальной красоты. Уму непостижимо: она была без трусиков! То есть, попросту без белья!

Это был удар ниже пояса. Харышкину никогда прежде не приходилось видеть женский лобок. Вот так вот: в пределах доступности! Даже у супруги. Она упорно скрывала от мужа все прелести дамы, хорошо перешагнувшей за пятьдесят. Исполняли супружеские обязанности они чаще всего, не снимая нижнего белья.

Он  отвечал на вопросы кратко и сухо. Без всяких острых моментов, которые так обожают в прессе. Не забыл повторить слова Президента о том, что предателей не прощают. Наиля и сама почувствовала, что сенсацией не пахнет. Но какая-то шаловливая улыбка на её лице заставляла главу СВР испытывать неловкость.

После ухода оператора и осветителя, Наиля оставила на столе клочок бумаги, и взглядом дала понять: "Это для Вас". Он хоть и растерялся немного, но всё же прочёл: "У меня есть важное сообщение для Вас. Уделите мне полчаса." И номер телефона.

Тайная встреча состоялась сегодня в конспиративной квартире, расположенной возле станции метро "Бауманская". Сообщение у Наили действительно было стоящим: речь шла о подготовке государственного переворота в одной из соседних южных стран.   Но бесценность встречи была и в другом: Наиля  умоляла Евгения Сергеевича, чтобы об их встрече не стало известно Андрею Мостину, её официальному гражданскому супругу. Ей мол, втайне от него необходимо сменить пароль доступа к двум семейным счетам в дрезденском Postbank: "Мы с ним скоро разбежимся, мне нужны средства, чтобы содержать сына." Это звучало, как откровенное приглашение к близости.

Евгений Сергеевич впервые в жизни испытал необходимость принятия самостоятельного решения. До этого дня он обходился двумя критериями: мнение начальства и вердикт супруги. Но это был тот самый случай, когда ни то, ни другое не могло помочь. Скорее, помешать. После тяжелого раздумья, он прислушался к мнению мужского достоинства: оно вдруг отличилось такой категоричностью, которой Харышкин не помнил с юности.

Наиля оказалась настолько любвеобильной и страстной, что он впервые получил с ней два оргазма за пару часов. Такого он не ожидал. Твёрдо решил, что Наиля должна стать его агентом влияния. "У Путина таких агентов полстраны!" - подумал про себя. К тому же эта изящная дама бальзаковского возраста была информирована о высших кремлёвских кругах гораздо лучше, чем вся служба внутренней безопасности ФСБ.

После того, как она получила необходимый доступ к своим счетам, Наиля тут же предложила тайную встречу с важной фигурой из Азербайджана: "Тебе обязательно надо взять его на свой крючок. Он скоро тебе понадобится. Там у них намечается небольшая смена декорации. Насколько мне известно, на него делают ставку в Вашингтоне."

Её рука скользнула к мошонке и пальцы пригладили ствол: "Не знаю, как ты. Но я ужасно соскучилась. Давай на посошок!" Он обнял её за упругие ягодицы и уложил к себе лицом: "Неужели Андрей так легко может расстаться с тобой? Хочется верить, но ... это просто невозможно."

Её губы обвили ленивую головку со всей влажностью и теплотой: "Я ему приелась. И это вполне понятно при его широких возможностях. Он в состоянии окружить себя гаремом. Ему теперь не до меня: он испил мои самые вкусные соки."

Евгений Сергеевич почувствовал, как она своими бёдрами пленила едва поднимающийся ствол желаний: "Но ведь у вас с ним ... сын, если не ошибаюсь." Она упёрлась руками на его грудь и стала раскачиваться: "Вот именно, и ему уже пятнадцать. Так вот,   ты не поверишь: я этого Андрея, сукиного сына застукала с его одноклассницей в моей постели."

Наиля была недалека от истины: вертлявая Гаяне Варданян была её фавориткой. Они "коксовали" вдвоём, когда особенно муторно становилось от импотентного Андрея.

Евгений решил взять инициативу на себя и оседлал Наилю, поставив на колени. Перед его взглядом была неописуемая картина: ослепительно белые ягодицы были так широко расставлены, что шаловливый анал настойчиво просил заглянуть в гости. Но он прекрасно знал свои скромные возможности, и не стал рисковать: пошёл проторенной дорожкой: "И что же ты нашла во мне такого, чего я сам не могу порой обнаружить?"

Вопрос требовал искренного ответа: "Ты мне всегда нравился... осторожностью в связях." Он резко сблизил ягодицы, чтобы "дружку" стало уютнее: "Откуда такая осведомлённость?" Она перевернулась и легла валетом, предоставив ему свой фантастический лобок. Губы обвили дрогнувший было станок: "Случайно подслушала разговор Андрея с вашим общим другом. "Михаил Иванович" вспоминал ленинградские оргии, которых ты всегда избегал, соблюдая верность супруге." Евгений застонал, как тигр, раненый в самое интимное место. Наиля была к этому готова:   не упустила ни единой разведывательной капли.

В понедельник к десяти часам утра Гасан Агасиев встречался с Наилей в просторных аппартаментах в Шведском переулке. Пока они обменивались новостями, горничная Маша стряпала божественный завтрак.   Андрей Костин принимал душ. Наиля вкрадчиво сообщила, что Харышкин примет Агасиева в здании Внешторгбанка: "Он обожает играть в шпиона. Знаю, что вы с ним знакомы. Но тем не менее, этот полезный идиот просил, чтобы ты обращался к нему "Анатолий Петрович".

В эту минуту появился Андрей, ниже пупка обмотанный в полотенце: "Привет, старик. Извини, что встречаю что называется, нагишом. Но очень спешу: совещание у Лаврова, чтоб ему пусто было! Вы тут посекретничайте, а мы с тобой, Гасан, потом переговорим по поводу китайского проекта. Сейчас это крайне актуально. У меня есть предложение, от которого твой Гейдарыч не откажется." Гасан с улыбкой поблагодарил: "Спасибо, Андрей. Но уже поздно: он только что вложился на две тонны в "кипр". Может теперь не раньше, чем через пару месяцев."

Подождав пока Андрей исчезнет в длинном лабиринте коридоров, Наиля пригласила Гасана в небольшую библиотеку: "Машенька, занесёт нам кофе туда." Затем она уселась за письменный стол и открыла ноутбук: "Ты как-то просил о контактах за бугром.   Я переговорила с дружком из Техаса. Он уже знает о тебе всё, что нужно знать. И хочет узнать тебя поближе." Она посмотрела на часы: "Сейчас познакомишься." Спустя пять минут на экране уже светилась сонная физиономия сенатора Уолтера: "Привет, дорогая. У меня всё ещё ночь. Но ничего. Дай мне пройти на кухню."

Гасан вкратце изложил схему плана. Джеймс после небольшой паузы подвёл итог: "Ну мне кажется, детали нас не касаются. Важен результат. Дайте мне недели две, и я сумею свести Вас с нужным человеком. Мы тут ничего не теряем. Но можем приобрести новые контракты."

Харышкин ждал Гасана Агасиева в здании  Внешторгбанка на пятнадцатом этаже. Кабинет 1521 с миленькой секретаршей в приёмной был предоставлен главе СВР в качестве служебного помещения для встреч.

"Анатолий Петрович" разумеется был знаком с Гасаном Агасиевым ещё по Ленинградскому политехническому институту. Тем не менее, они поздоровались официально и сухо: "Наша встреча, как Вы понимаете, носит строго конфиденциальный характер. Я не уполномочен задавать Вам вопросы, как в прежние времена. Но надеюсь, Вы сами поделитесь той информацией, которую сочтёте нужным."

Гасан сразу его успокоил: "Вас могли чуточку дезинформировать. Но в настоящее время, положение дел настолько стабильно и взаимовыгодно, что  "михаил иванович" может не беспокоиться. "Усатый" не выходит за пределы достигнутых с ним договорённостей. А на тот случай, если понадобится срочная встреча, я буду готов предоставить подробный план действий."

"Анатолий Петрович" спросил: "Что требуется от меня?" Гасан написал на бумаге три слова: "Полковник Бэхруз Насиров." Собеседник сжёг записку: "Хорошо. Думаю, он прислушается." Затем нажал на кнопку секретаря: "Соедините меня с Баку." Гасан  услышал по громкой связи тенор Президента: "Давно не слышно Вас, Евгений Сергеевич. Чем могу помочь?" "Анатолий Петрович" мягким голосом проворковал: "Нас тут очень беспокоит трагический случай с генералом."

Наступила пауза. Затем Ильхам Алибеков как бы размышляя, ответил: "Да, невосполнимая потеря. И я уже подыскиваю замену. Мне рекомендуют его заместителя. Но я решил сначала испытать. Отправил его на линию фронта. Пусть возьмёт нам Шушу, и тогда получит должность. У Вас была на уме другая кандидатура?"

"Анатолий Петрович" скороговоркой ответил: "Нет-нет. Что Вы? Прошли те времена, когда мы подсказывали. Буду рад с ним познакомиться лично, если сочтёте нужным. Спасибо, Ильхам Гейдарович."

По дороге в аэропорт Гасан узнал из новостей: "Азербайджанским силам удалось взять прочный контроль над  Шуша и дорогой в сторону Лачина. Специальное подразделение, которому удалось водрузить знамя над крепостью, возглавил полковник Бэхруз Насиров. Указом Президента он стал Национальным Героем Азербайджана."

10. Члены в семье.

Когда он вошёл в её спальню, кровь хлынула в виски и застучала молотком. Точь в точь как в детские годы. Ещё в пятом классе она испытала такое же влечение, когда осталась наедине с двоюродным братом Чингизом, который был на три года старше.

В доме было полно гостей. В городской резиденции отмечали день рождения дедушки Гейдара Алибекова. Одни блюда сменялись другими. Как обычно, произносились длинные тосты. Мама была необычайно весёлой и часто шутила с гостями. Отец в тот вечер пил много и при всех щипал тётю Нару, мамину сестру.

Дети шумно бегали по всей квартире. Чингиз предложил  играть в прятки. Азиза спряталась под высокой кроватью в спальне, предназначенной для гостей. Была уверена, что никто её там не найдёт. Но он нашёл. В темноте стал щипаться и щекотать. Затем вдруг ни с того, ни с сего поцеловал её в губы. Рука потянулась под платье.   Стал медленно снимать с неё новенькие трико.

Она сразу же  попыталась сопротивляться: "Что ты делаешь? Перестань!" Но в это время, как назло, в комнату вошли двое взрослых. По чёрным лакированным туфлям Азиза узнала свою мать. Они шептались еле слышно. По запаху табака и одеколона она узнала телоохранителя Аслана. Она балдела от этого аромата и от него самого. Каждый раз, когда он сажал её на свои колени, Азиза ощущала на своей попе нечто крепкое и толстое.

Аслан и мать долго стояли обнявшись, и вне сомнения целовались. Азиза явственно слышала звуки их губ. Она замерла, чтобы их не обнаружили, и многозначительно посмотрела на Чингиза. Он приложил палец к губам и спустил на ней трусики. Азиза чуть не рассмеялась: ей было щекотно. Приняв это за разрешение, он пролез рукой между ног. Ей пришлось раздвинуть ноги. Вспотевшие малые губки легко впустили два его толстых пальца. Она сразу увлажнилась. В области лобка почувствовала спазмы.

Через некоторое время мамина рука растегнула Аслану брюки.   С мамы упали на пол её белые трусики вместе с оранжевой юбкой. Она опустилась на колени и прижалась губами к тому, что Азиза часто чувствовала на своей попе. Азиза не могла оторвать взгляда: мать так смачно стонала, будто ела мороженое "Эскимо".

Азиза облизнула губы и улыбнулась Чингизу, как бы извиняясь за мать. Аслан приподнял маму на руки и уложил в кровать. Пружины просели под тяжестью двух взрослых. Раздался стон матери: "Только не спеши. Я соскучилась. Прошла целая неделя. Ты стал холоден ко мне."

Он смущённо буркнул: "Не хочу, чтобы о тебе шли сплетни. Нам надо быть осторожными. Он может заподозрить." Мать застонала: "Да входи же наконец! И не надо беспокоиться за меня. Знаю, что тебе нужно повышение. Но потерпи: старик скоро окочурится. И обещаю: ты получишь полковника."

Она опять застонала: "До меня дошли слухи, что ты начал шашни со своей свояченицей. Говорят даже,   она беременна от тебя." Он начал её раскачивать: "Не верь сплетням, я даже с женой не сплю. Только ты мне нужна."

Азиза почувствовала пальцы Чингиза на своём клиторе. Она словно уплыла в тумане, веки прикрылись и виски стали стучать. Она уже не хотела, чтобы он убрал пальцы. Потянула его за локоть и шепнула:"Чуть выше, дурак."

Он растегнул брюки и её рука сама нашла какой-то твёрдый предмет. Она сразу догадалась: это пенис. Никогда не могла себе представить, что он вдруг окажется у неё в ладони. Хотелось мять его, как мячик. Но он становился только крепче. Даже не гнулся. Азиза не могла остановиться: хотелось овладеть этим "х... лыстом". Она даже вспомнила, как его называют взрослые тёти: слышала от соседки по даче. Теперь они с Чингизом ублажали друг друга под мерный ритм качающейся кровати и возбуждающий стон матери.

Вскоре Азиза услышала её задыхающийся шёпот: "Только не туда! У меня критические дни..." И неожиданно запнулась, словно ей чем-то заткнули рот. Спустя минуту она с глубоким вздохом пожаловалась, словно с кляпом во рту: "Ай Аллах! Сколько у тебя этой... спермы!"  После этих слов "хлыст" в ладошке Азизы стал пульсировать, и она почувствовала в руке какую-то жидкость.

Мать вдруг стала спешить. Быстро натянула юбку, спрятав бельё в сумочку: "Нам пора вернуться. Гости могут заметить отсутствие. Выйди и проверь, нет ли кого. " Аслан поднял спущенные брюки и вышел первым. Затем вернулся: "Всё в порядке, никого в коридоре нет." Мать вышла вслед за ним.

После их ухода Азиза словно только вошла во вкус. Изогнувшись под кроватью, она раскрыла свои губы и впервые в жизни вкусила мужское достоинство. Чингиз взвыл, как ужаленный: "Я же только что кончил! Больше не могу!" Она сквозь зубы приказала: "Заткнись! А я ещё хочу! Могу на тебя деду пожаловаться!" Когда они с Чингизом вернулись в гостевую, дедушка произносил тост в честь Мехрибан. Мама с сиящим лицом ухаживала за столом за папой.

Те же чувства Азиза сегодня испытывала с Бэхрузом. Но в отличие от Чингиза, который и сам не очень-то владел искусством любви, Бэхруз доставлял Азизе неизмеримо большее наслаждение. Когда он вернулся из ванной, чтобы попрощаться, его "инструмент" вальяжно качался из стороны в сторону.

Она изогнувшись в постели, (как тогда с Чингизом  под кроватью) потянулась губами к его уставшему достоинству: "Не уходи, я ещё хочу!" Он с улыбкой присел на край кровати: "Уже полночь, и мне надо проверить посты. Но я вернусь к тебе завтра, если хочешь."

Уже внизу на первом этаже у входных дверей она погладила его попу и шепнула: "Я кажется, беременна. Хочу родить сына. Назовём его Мухаммедом." Он резко остановился: "Ты уверена, что ....?" Она кивнула: "Больше не от кого. Мой идиот стал импотентом после травмы." Бэхруз замер от неожиданности. Затем осторожно спросил: "Ты же не собираешься обьявлять всем, кто его отец?" Она покачала головой: "Разумеется, нет."

Возвращаясь к себе в спальню, она увидела своего мужа Рагима, хромая направляющегося в сторону кухни. Он посмотрел на неё странным взглядом. Азиза поняла: "Значит, подглядывал как я трахалась. Отлично! Пусть теперь дрочит всю ночь!"

Азиза полюбила Бэхруза Насирова по-настоящему. Их регулярные встречи и утехи уже не были секретом ни для Президента, ни для мужа Азизы, Рагима, которого выписали из клиники пару дней назад. Об этом была осведомлена и Первая леди. Именно после такого открытия она и решила серьёзно поговорить с мужем.

Ильхам пытался уйти от разговора. Но Мехрибан была неумолима: "Если ты вовремя не остановишь эту дрянь, она может опозорить нас своей безумной ревностью. Поговори с ней, как отец! Если ты не сумеешь привести её в чувство, то я сама найду способ. Она уже не стесняется своих развратных отношений, трахается с кем попало!"

При этих словах Президент ухмыльнулся: "Помню, её мать в молодости тоже не брезговала плескаться в бассейне без стыда и угрызений совести. Что касается Азизы, то я её понимаю: этот мудозвон, её муж, должен молиться за свою судьбу и молчать в тряпочку! Благодаря ей, я создал ему царские условия. Он у нас теперь помидорный король! Мне говорят, что не оставил борделей ни в Баку, ни в Москве!"

Мехри, полная гнева, сузила свои глаза и подошла к мужу вплотную: "Он твой зять. Он зять Президента, и просто обязан жить в почёте. А что касается меня, то я бы на твоём месте не очень-то углублялась в воспоминания. В моей памяти много именитых шлюх, которые и поныне делят постель с тобой. Все твои министры готовы уложить своих дочерей под  тебя. Я уже не говорю о внебрачных сукиных детях! Не открывай мне рот! Ты сам не оставил мне большого выбора. Я уже забыла, как мой муж выглядит в голом виде. И честно говоря, даже не хочу видеть. И вправду говорят: мужья познаются в сравнении! И поверь мне на слово: это действительно так и есть!"

Она допила бокал вина и швырнула его об стену вдребезги, чуть не угодив в статуэтку Гейдара Алибекова: "Сейчас же поговори с Азизой! При мне! Пусть извинится перед Рагимом! Бедный мальчик чист, как стёклышко! Слышишь? Он ей не изменял! Я знаю об этом, лучше Азизы!"

Раздался стук в дверь родительской спальни. Это была Азиза. По выражению лица было заметно, что последние слова матери она успела услышать ещё за дверью. Отец поманил её к себе и посадил на колени: "Ты легка на помине. Только хотел позвонить. Надо кое о чём поговорить."

Азиза поцеловала его в висок: "Знаю, папуля. Даже знаю, о чём. Ты немного опоздал. Я только что поговорила с Рагимом. Я ему простила все его грехи. И согласилась, что развода не будет.   Хотя не удивлюсь, если он снова ляжет с кем-то в постель. Ну и черт с ним! Мне уже всё равно."

Она слезла с колен отца, встала перед ним и погладила свой живот: "Хочу тебя обрадовать: я снова беременна. На этот раз, надеюсь будет мальчик. Хочу подарить тебе ещё одного внука."

Мать при этих словах взрогнула и побледенела: "Но это невозможно. Уролог, который лечит Рагима сказал мне, что у него после травмы нет.... даже эрекции." Она многозначительно переглянулась с отцом. Азиза таинственно улыбнулась: "Ну и что? Видимо, мои молитвы сотворили чудо, и у него не только появляется эрекция, когда надо. Более того: вполне достаточно спермы только для жены. Не всё же семя беречь для бабушек."

Отец прикрыл ей ладонью рот: "Прекрати говорить при мне о сексе! Это неприлично, в конце концов! Я запрещаю тебе вести себя неподобающим образом при родном отце!" Затем взял паузу и уже примирительно добавил: "В любом случае, поздравляю тебя. Но запомни, детка: ты должна вести благопристойный образ жизни. Беречь свою и мою репутацию. На нас смотрит вся страна. Вся Европа, можно сказать, завидует нашим семейным традициям."

Азиза обвила его лицо руками и поцеловала: "Хорошо, обещаю. И сегодня же разорву все развратные фотографии, где твой любимый зять получает минет от одной глубокой старушки. Но... при одном условии! Хочу, чтобы полковник Насиров возглавил Управление Президентской охраны."

Он вопросительно посмотрел на свою дочь: "Не понимаю, какая тут связь? Но я подумаю. Да и мнение твоей матери тут важно знать." Мехрибан, которая нервно ходила взад-вперёд, вдруг резко остановилась: "Я вовсе не против. Он внушает доверие, давно служит в охране. Стал национальным героем."

Взгляды матери и дочери перекрестились. Азиза поняла, откуда ждать неприятностей.

11. Карабахские скакуны.

Она проснулась среди ночи от грохота ракет, взрывающихся на подступах к Степанакерту. Ульвии рядом не было. Её голос был слышен из ванной: с кем-то говорила по телефону. Надежда спросонья нашла под подушкой трусы, набросила ночнушку и включила телевизор.

По ночным новостям передавали заявление Президента Алибекова: "Наши героические воины одержали очередную крупную победу, освобождён Агдамский район. Наступление продолжается. Победа будет за нами! Карабах - это Азербайджан!" Его твёрдый кулак был на весь экран. Надежде вдруг захотелось выпить. В холодильнике нашла початую бутылку виски. Опрокинула сразу две стопки подряд. Мозги прояснились.

Почувствовала на попе женские руки. Ульвия соблазнительно дышала ей в шею: "Твой муж звонил. Я обещала доставить ему твое сытое тело к восьми часам. Он дорого  заплатит мне за это: обещал устроить встречу с премьером." Надя спросила шёпотом: "А можно сначала трахнешь меня ещё разочек, а потом Варданяна? Не хочу видеть рожу миллиардера!"

Ульвия подтолкнула её к постели: "Чего не сделаешь для такой ненасытной сучки?"  Высокий тенор Ильхама Алибекова раздавался на фоне дуэта из женских оргазмов: "Ну так где ты, Пашинян? Ты же говорил, что Карабах принадлежит Армении и точка." "Каждый любит кончать по-своему!" - пронеслось в голове Ульвии, когда Надежда вошла своим шершавым языком ей в анал.

К десяти часам раздался звонок. Они всё ещё валялись в постели. Это был генерал Утюгов: " Ульвия Муслимовна, клиент уже ждёт Вас. Можно к телефону Надю?" Надежда услышала недовольный голос мужа: "Живо собирайся, бля. Вылетаешь домой." Надежда испуганно спросила: "А что случилось?" Генерал буркнул, словно выплюнул: "Подозреваю, этот ваш кинорежиссёр может опять взяться за старое!"

Ульвия Мэмишли доставила Надю в Степанакерт на вертолёте миротворческих сил. Там же в кабинете у генерала её ожидал Тигран Варданян, недавно обьявивший себя отцом арцахской демократии.

Состоялся взаимовыгодный обмен информацией. Ульвия поделилась с ним последними фотками и видео оргии с участием несовершеннолетней Гаяне Варданян в турецкой бане под Москвой. Наиля Ахмед-заде даже не поняла, как с её персонального компьютера исчезли драгоценные записи. Ульвия обещала папаше уничтожить рессурсы про беспутную дочь.   Взамен премьер предоставил пароль и кодовый доступ к инвестициям Президента Алибекова в размере трёх миллиардов с хвостиком.

В соседней комнате был слышен взволнованный голос Надежды: она говорила с мамой, которая уже сто лет работала кухаркой на даче у кинорежиссёра Никиты Цыганкова: "Мама! Где Ксюша? Сейчас же позови!" Анна Филлиповна постаралась успокоить: "Да не волнуйся ты, доченька! Он давно уже стал другим. Обожает Ксюшу, как родную."

Несколько месяцев назад Никита Цыганков испытал на себе эффект черепно-мозговой травмы. Пресса сообщала тогда о неудачном спортивном упражнении, в результате которого известный кинорежиссёр упал и ударился головой.

Только самые близкие знали, что Никита Сергеевич был застигнут врасплох с малолетней Дашенькой за занятием, мало похожим на оздоровительную физкультуру. Это был самый классический оральный секс с последующим соитием.

Судя по всему, девочка давно привыкла делать дяде Никите приятное: она исполняла это со всем рвением и возвышенностью будущей актрисы кино. Верила, что он снимает её в роли главной героини нового кино-шедевра. "Сьёмки" закончились плачевно: неожиданно вошедший на "сьёмочную площадку" отец девочки опустил на череп совершенно голого и беззащитного Никиты тяжёлую импортную камеру.

Лечение было долгим, но  вроде бы помогло. На некоторое время он перестал обращать внимание на женский пол, не достигший половой зрелости. Отвлекало новое увлечение: стал совладельцем банка "Возрождение". Новых сотрудниц, на всякий случай подбирали непременно старше восемнадцати.

Дела шли в гору, пока Владимир Путин не стал спасать русский мир на территории соседней Украины. Банк попал в санкционный список. И вот на днях Управляющий делами Мордухай Челяби поднял тревогу: "Без серьёзных инвесторов, банкротство не за горами!"

Ночь Никита Сергеевич провёл плохо, и проснулся возбуждённым: снилась супруга старого бакинского приятеля, Фируза-ханым. Даже во сне она не подпустила его к своему мраморному телу. Чувствуя предательский зов природы, выпив глоток минеральной, посмотрел на часы: было около девяти утра.

Гасан Агасиев ответил на третий гудок. Правда,   сонным голосом. И в ту же минуту в комнату к Никите вбежала только что проснувшаяся Ксюша, внучка кухарки. Родители недавно убыли в Карабах: генерала Утюгова назначили командующим миротворческим контингентом.

"Привет, дружище!" - только успел произнести Никита, как пухленькая Ксюша плюхнулась на его колени в короткой ночной сорочке. Гасан искренне обрадовался звонку: "Сколько лет, сколько зим, Ник. Как себя чувствуешь после травмы?"

Никита немного смутился: прошло уже полгода, и он пытался забыть об этом: "Неужели он знает?" Тут же почувствовал растущую эрекцию, и понял: Ксюша за эти полгода сильно поправилась. И самое главное: сидит на нём без трусов. "Знает, чего хочет, маленькая соблазнительница!" - пронеслась в голове  бешенная мысль.

Его рука чуточку приподняла её и коснулась тёплой попы: "Всё нормально, Гасан. Прекрасно себя чувствую." И сразу перешёл к главному: "Я вот по какому делу: вот уже пару лет, как приобрёл виноградники в Тоскане. Ах ты знаешь? Так ты бы не хотел вложиться? Очень многообещающее предприятие. Виноделие - дело святое! Извини за тафтологию."

Ксюша при этих словах заёрзала, пытаясь добраться до фотки на столе. На ней она купалась в бассейне голенькой в обнимку с мамой.   Никита понял, что его восставший ствол практически упёрся между ягодиц. Он хотел было подвинуть девочку, но она упрямо впустила ствол вдоль промежности. Голос зазвучал командно, как у Надежды, её мамы: "Я соскучилась!"

Гасан после паузы спросил: "Тебе нужны в виде инвестиции, или в долг?" Никита повернул девочку к себе лицом и шепнул: "Ну что ты ... балуешься? Ты же большая девочка, и должна знать, что это ... несвоевременно сейчас. Я же занят, не видишь? Давай попозже, деточка." Затем ответил Гасану: "Это на твое усмотрение, братишка. Но я предпочитаю долгосрочное вложение."

Гасан попросил дать ему две минуты. Было слышно, как переговорил с кем-то по другому телефону и тут же ответил встречным предложением: "Нет проблем, Ник. Тут мне подсказывают, что  у тебя неплохие отношение с Аль Пачино, который возглавит в этом году жюри Каннского кинофестиваля. Не говори мне, что это не так!"

Никита расплылся в улыбке: кажется, дело сделано! Ксюша приняла это за готовность: её рука со всей уверенностью впустила "клюшку" между малых ворот. Её руки обвили шею Никиты, и он услышал далеко не детский стон: "Не смей быстро кончать! А то закричу! И баба Нюра прибежит на крик."

Между тем, Гасан вкратце излагал свою просьбу, пока Никита испытал потрясающий эффект от начала соития. Наступила пауза. Гасан  был весь в ожидании ответа.   Никита с лёгким стоном альпиниста, покорившего вершину, подтвердил: "Да, разумеется. Я готов замолвить словечко. Завтра же переговорю с ним. Вам надо лишь успеть со сроками."

Ксюша ускорила скачку  с громким криком: "Ещё хочу!" Он нашёл в себе силы выйти из  главной цидатели целомудрия, прежде чем опорожниться. Сфонтанировал у пленительной ложбинки. Слава богу, кажется, обошлось без скандальных последствий!

Зато успел договориться с Гасаном о переводе  двух миллионов доларов в адрес банка "Возрождение" и пообещал, что фильм с участием Пэрвин Агаси войдёт в список номинантов конкурса. Окончательно потеряв голову, он поднялся с Ксюшей на руках и крикнул: "Анна Филлиповна, завтрак подайте через сорок минут!"

Снял с себя узбекский халат, туркменскую тюбетейку, французские трусы и вместе со своей капризной ношей улёгся на диване: теперь уже он сам входил во вкус. Круглая Ксюшина попа всё ещё пахла постелью. Её пухлые губы обвили головку "хулигана".... И в ту же минуту в дверях он видел изумлённое лицо Анны Филлиповны.

Она держала в руках телефон. Но голос зазвучал дружески: "Успокойся, доченька. Ксюша всё ещё сладко спит в своей комнате. Не стану будить. Позвони позже." Никита понял, что ночью ему предстоит жестокая расплата до самого утра!

Гасан попрощался с Цыганковым довольным: удалось протиснуть фильм с участием дочери на мировой уровень. Даже если вернётся без приза, не беда: зато побывает в Европе. Позвонил ей по второму мобильному: "Пэрвин, срок подачи заявок на кинофестиваль истекает через месяц. Поторопись с отправкой. С тобой обязательно свяжутся из Голливуда."

Время было около десяти, когда он спустился в гараж. Юнус был выбрит, выглажен и отутюжен: "В офис?" Гасан уселся впереди: "Давай-ка вначале заглянем в Бузовны. Хочу посмотреть, как там идут дела."

Юнус замер и побледнел. После паузы, которая вскоре стала неприличной, тихо пробормотал: "Хозяин, сейчас не самое удобное время... для поездки на дачу." Гасан усмехнулся: "Мне лучше знать, удобно или нет." Водитель повернулся к нему лицом. На нём была нарисована мольба.

Гасан улыбнулся: "Фируза там не одна? Трогай, Юнус: именно это мне и нужно проведать!"

12. Екатерина Бакинская.

Он ждал этого звонка, и с утра ощущал себя сжатой до предела пружиной. Пружиной, готовой "взорваться" в любую секунду. И всё равно, это застало его врасплох. Он нервно вырвал и сжал в кулаке трубку служебного телефона.

Её голос он мог узнать из тысячи других: "Добрый день, Бэхруз."  Тембр отдавался в ушах, как звук свирели, поднимающей змия в руках волшебного факира: "Президент вне пределов страны ненадолго. И возложил на меня эту приятную миссию."

Насиров покрылся испариной. Перед его глазами возникла картина десятилетней давности, когда он неожиданно для себя застал на одном из обьектов (в сауне дачной резиденции) Первую леди, стоящую голой на коленях спиной к его начальнику, генералу Аслану. Они были настолько  увлечены, что даже не услышали, как открылась дверь в комнату отдыха.

Был слышен равномерный стон женщины, требующей ускорить темп: "Не останавливайся! Разорви мою задницу!" Бэхруз был настолько ошеломлён в тот миг, что его будто парализовало: он не мог себя заставить сдвинуться с места. И когда наконец, он оправился, его взгляд в зеркальном отражении перехлестнулся с взглядом изголодавшейся самки.

На её лице не было испуга, или даже удивления. Наоборот! Её тонкие губы расплылись в дьявольской улыбке. Эта развратная усмешка словно звала его присоединиться к оргии. Но молодой майор Насиров уже тогда хорошо знал своё место: он исчез также незаметно, как и вошёл.    

Воспоминание возбудило в нём звериную страсть. Он начинал сознавать, что появился редкий шанс, которым он непременно должен воспользоваться. Рука непроизвольно коснулась ширинки: бугор понятным образом взбухал с каждой секундой.

Согласно правилам, обычно звонил помощник, который затем соединял с Первой леди. Но сегодня она звонит ему сама. И звонит  по незащищённой линии: светится надпись  unknown. Это один из её многочисленных персональных мобильных.

Он сжался весь в кулак и заставил себя выдавить: "Слушаю, Ваше Превосходительство." И  только потом понял, что его член уже стоит навытяжку, как на параде, по стойке "смирно".

Она прекрасно знала о произведённом эффекте. Продолжила чуточку жеманно, медленно растягивая слова: "Распоряжение о твоём назначении лежит... прямо у меня на столе. Остаётся лишь поставить под ним свою подпись. Но моя рука не спешит это сделать." Наступила пауза.

Бэхруз хотел было поблагодарить, но она прочла его мысли и опередила: "Не спеши с благодарностями. Прежде чем я это сделаю, мне нужно будет выяснить насколько тебе хорошо известны.... новые обязанности. Хочу лично убедиться в том, что Президент не ошибся в своём выборе."

Бэхруз ждал уточнения и тут же получил его:   "Жду тебя на обьекте № 5.... скажем, через час." И не попрощавшись бросила трубку. Бэхруз вздохнул с облегчением: под этим номером числится президентский номер в Heydar Hotel. Тот самый злополучный люксовый номер, в котором он совсем недавно по просьбе Азизы уничтожал следы её прелюбодеяния с покойным генералом Асланом Таги. То самое "гнёздышко", где он затем впервые овладел ею. Обьект номер пять был известен Бэхрузу не только этим: в нём происходило много тайных встреч и самого Президента.

Он рванулся было в гараж, чтобы успеть принять душ. Но тут же вернулся к столу. Быстро сообразил: душ предстоит ему, скорее всего в кампании с Первой леди. Он тяжело опустился к кресло и посмотрел на часы: времени оставалось минут сорок. В наступившей тишине он вздрогнул от нового телефонного звонка.

Это была глава Службы государственной безопасности Ульвия Мэмишли: "Поздравляю, полковник. Хотя, нет! О чём это я? Без пяти минут генерал-майор Насиров."Бэхруз был приятно удивлён: "Спасибо, Ульвия Муслимовна. Вы как всегда узнаёте новости раньше, чем я сам. Но не будем спешить, можем сглазить: ведь предстоит ещё собеседование с Первой леди."

Ульвия рассмеялась: "Ну, насколько мне известно, без её согласия в этой стране не бывает ни дождя осенью, ни  снега зимой. Правда, автором идеи на этот раз была другая особа, нам с тобой хорошо известная." Бэхруз понял намёк, но пропустил мимо ушей.

Ульвия неожиданно сменила тему: "Звоню не только поздравить. Мой оперативник обнаружил некоторые улики в служебном помещении отеля, где ты нашёл тело Аслана Таги: парик, очки, старую обувь. Они были уложены в пластиковый пакет и спрятаны за сливным бачком в туалетной комнате горничных. Отпечатки пальцев привели нас по базе данных в МВД Грузии. Тебе ни о чём не говорит имя Теймураза Твильдиани?"

Бэхруз почувствовал, что начал потеть: "Впервые слышу. Но ваш оперативник просто молодчина! Я бы с удовольствием пожал бы ему руку, если познакомите. Кто этот "шерлок холмс"?" Ульвия усмехнулась: "Может, скоро и познакомитесь." Наступила пауза. Зная о том, что она нанесла нужный удар в верном направлении, Ульвия добавила: "Нам стала известна особа, с которой Аслан встречался в ту злополучную ночь перед своей странной кончиной."

Бэхруз догадался, откуда "растут ноги": он видел Ульвию Мэмишли, выходящей из массажного салона вдовы.   Решил пошутить: "Вы меня приятно удивили: я думал всегда, что генерал Таги просто обожал свою супругу Самаю-ханым." Ульвия согласилась: "Да, это так. Но вас, мужчин всегда тянет на чужую хурму. Особенно, если это хурма королей."

Бэхруз решил закончить разговор: "С удовольствием встретился бы с Вами, чтобы узнать о деталях."  Ульвия сухо напомнила: "Пока такой необходимости не вижу. Но если подтвердится информация о беременности той самой таинственной особы, то я обязательно поделюсь с тобой подозрениями о возможном отцовстве будущего принца, или принцессы."

Бэхруз был подавлен окончательно: "Ульвия-ханым...." Она приказным тоном перебила его: "Генерал Мэмишли для тебя, сынок. Если есть, что мне рассказать, всегда готова выслушать." Последовали частые гудки: генерал Мэмишли положила трубку.

Бэхруз тут же позвонил Гасану Агасиеву. Телефон не отвечал. Он оставил сообщение: "У нас проблемы." Затем предупредил секретаря: "Вернусь к пяти вечера. Совещание с командным составом назначь на 5:30." Без пяти минут два водитель притормозил у ворот гостиницы.

У дверей номера его встретили двое подопечных офицеров в гражданской одежде. Первая леди была не одна. Справа от неё в кресле сидел молодой и уже популярный режиссёр Джангир Джанибеков. Насиров встал у входа в ожидании приглашения.

Она взглядом велела ему присесть напротив и продолжила беседу: "Я с нетерпением жду завершения проекта. И почти не сомневаюсь в успехе на фестивале. Тем более, если за это взялся сам Никита Цыганков. Но не советую тебе сопровождать эту.... девочку, снявшуюся в главной роли. Пусть она полетит в США... с нашей Азизой. Моя дочь так давно мечтает побывать в Голливуде. Тем более, по приглашению самого Аль Пачино!"

Джанибеков хотел было возразить, но Её Превосходительство властно остановила: "А теперь я отпускаю тебя, Джангир. Знаю, что ты очень занят. При необходимости, звони моему  помощнику Сурхаю." Он тут же вскочил, как ужаленный. Уже вдогонку она добавила ледянящим тоном: "Передай привет очаровательной Натаван. Скажи ей, что я её помню и скоро планирую снова встретиться ... и обязательно наедине. Она у тебя такая ... классная!"

Это прозвучало, как ковш холодной воды. Тон Первой леди не оставлял сомнений в том, что личная благосклонность к нему безвозвратно уходит в Историю. Всем было хорошо известно, что империатрица остывает к фаворитам также быстро, как повар к дежурным бутербродам. Он с ненавистью посмотрел на полковника Насирова, сразу оценив того, кто теперь заменит его в царской охоте.

Когда дверь закрылась, Бэхруз посмотрел на всё ещё восхитительную и величественную даму, сидящую напротив. Обратил внимание, что Первая леди, которая давно перешагнула за пятьдесят, мастерски скрывает морщины под толстым слоем крема. На ней  было длинное голубое платье с глубоким декольте и с разрезом, начинающимся чуть ли не от самого лобка.

Она  пила из бокала со светло жёлтым напитком и смотрела на него, прищурившись. В полной тишине они неотрывно смотрели друг на друга. Она - испытующе, он - с восхищением и подобострастием.   Бэхруз почувствовал, как в висках стучит кровь. Это был верным симптомом эрекции у самца, принявшего превосходство самки. Она протянула бокал, чтобы он налил ещё.

Сквозь тяжёлый туман в голове он услышал: "И себе налей. Это моё любимое шампанское. Прямиком из Парижа. Ты вряд ли пробовал такой божественный напиток." Он с трудом поднялся, пытаясь прикрыть ладонью возбудившуюся ширинку, налил вина обоим и хотел было вернуться. Но она поманила его, просверливая взглядом бугорок на брюках.

Вице-президент вскинула ногу на ногу, и этим движением раскрыла перед ним все свои тайны: "У меня к тебе такой вопрос: ты помнишь, когда впервые мы с тобой познакомились?" Бэхруз понял: это проверка на вшивость.

Он услышал сам себя, как бы со стороны: "Помню, Ваше Превосходительство. Это был День Независимости во время торжественного парада на площади Свободы. Меня представил Вам покойный генерал Таги оглы."

Они оба прекрасно помнили неожиданную встречу в сауне за неделю до Дня Независимости, когда тот самый генерал Аслан усердно "жарил" Первую леди, поставив на колени.

Она с удовлетворением откинулась на спинку большого кресла. На её лице появилась та самая развратная улыбка доминирующей самки. Она вернула ноги на место и чуть шире раскрыла ложбинку. Теперь перед ним была вся полнота картины.

Бэхруз онемел. Его язык прилип к сухой гортани. Машинально выпил бокал до конца. Его взгляд не мог оторваться от лобка, оставшегося без прикрытия. Это было настолько неприлично и откровенно, что он осмелился поднять глаза на неё.

Она смотрела на него в упор, прищурив взгляд. Губы медленно раскрылись. Тёмно розовый кончик языка прошёлся вначале по верхней, а затем - по нижней губе. Она словно предвкушала совершать этим шаловливым языком невероятные извращения. И только сейчас он увидел её правую руку. Указательный палец, согнутый в фаланге, подзывал Бэхруза опуститься перед креслом на колени.

Бэхруз неуверенно отложил свой бокал и не отрывая от неё взгляда, медленно присел у её раздвинутых колен. Её руку он почувствовал на макушке головы: она величественно прижимала его губы к разрезу на платье. Он припал губами к полураскрытой пещере. Платье мешало. Нетерпение дамы росло. Она левой рукой разорвала платье до выреза на груди.

Теперь перед ним была нагая Империатрица. Аромат плоти нисколько его не удивил: принцесса Азиза предпочитает ту же парфюмерию. Ноги Первой леди медленно поднялись и легли на его плечи, нежно обвив вокруг шеи. Время от времени царские каблуки помогали ему обнаружить заветную точку.

Бэхруз блестяще справился с задачей, решить которую удаётся не каждому сердцееду. Шаловливый клитор,   женский "мозжечок" был уже готов к знакомству. Как бы в подтверждение этому, он услышал голос, который никто в стране не мог бы спутать с другим: "Ай Аллах! Да-да! Продолжай! Не останавливайся!"

После двух глубоких оргазмов, которые сопровождались мелкой дрожью по всему телу, Первая леди наконец,   поднялась и скинула с себя разорванное платье, стоимостью в семь тысяч долларов, со словами, достойными пера дворцового летописца Ордубада Нахичеванского: "Права была шалава Натаван: от тебя можно обалдеть!" Оценивающе посмотрела на торчащий под ширинкой член и ласково приказала: "Марш под душ, мой генерал!"

Снимая брюки, Бэхруз не мог поверить своим глазам: перед его взором медленно раскачивались изрядно потрёпанные, но всё ещё первые ягодицы Азербайджана. Судя по всему теперь они нуждались в его глубоком проникновении и удовлетворении.

Её руки обхватили заветный "клинок" с некоторым трепетом: она испытывала этот трепет каждый раз, как в первый. Всякий новый мужской член, пульсирующий в ладони,   воспроизводил в её памяти старика Алиаббаса из обувного ателье напротив бакинской школы №23.

Именно он впервые вложил свой "инструмент" в её тогда ещё почти детские ладошки, и незаметно пристрастил к оральным ласкам. С тех пор она не могла удержаться от своих волнительных привычек.

"Молот" Бэхруза выглядел не только могучим и классически возбуждённым. Он напоминал турецкую саблю: явно склонялся влево. Царственный язычок с жадностью прошёлся вдоль и поперёк, будто купец, присматривающийся к запретному товару. Она подняла свой восторженный взгляд: "Аллах даровал тебе сокоровище! Тебя трудно с кем-либо сравнить, сукин ты сын!"

Бэхруз с трудом удержал себя, чтобы не осеменить её губы. Но справился. Его поразила в ней способность получать оргазм, даже лаская губами мужскую плоть. Это было для него чем-то новым. "Высший пилотаж!" - пробежала мысль.

Он приподнял её, взявшись руками за подбородок, повернул к себе спиной и несколько властно прогнул голову вниз. Как только вошёл в её анал, раздался такой мощный стон, что казалось его слышно у стен мечети Тэзэ Пир: "Ты мой кумир! Не смей кончать, пока я не кончу!" Он вышел из неё, лишь когда она в третьий раз попросила о пощаде: "Я больше не могу. Отнеси меня в постель!"

Они уснули, как после многих бессоных ночей. Утомлённые от изобилия страсти, их тела распростёрлись в разных постелях без единого звука почти два часа. Первой проснулась она.

Он спросонья слышал её разговор по телефону с Управляющим делами аппарата Президента: "Перепечатай распоряжение по Насирову. Вместо слов " очередное звание генерал-майор" напиши "внеочередное звание генерал-лейтенанта."

Ей что-то возразили. После тягучей паузы он услышал её обычный властный голос: "Ты мне не указывай, что можно, а что нельзя! Вышвырну тебя вон, в твой вонючий Еблах!" Бэхруз понял: он на вершине Олимпа.

13. Супружеская власть.

Фируза осторожно выскользнула из постели и накинула на себя пеньюар. Часы показывали начало десятого утра. Теймур спал, как убитый, даже не укрывшись. Его пышная шевелюра распласталась на подушке, местами поблёскивая ранней сединой. Монгольские скулы, типично кавказский нос с горбинкой, огромные глаза, прикрытые веки с длинными ресницами вызывали у неё неистребимое желание разбудить его ласками.

Плотно сжатые губы и твёрдая, чуть удлинённая челюсть с выразительной ямочкой на подбородке! Это ли не сильное мужское начало? Уставший и поникший после праведных трудов изящный пенис просится на полотно.

Прошлая ночь отпечаталась в её памяти, как сгусток фантастической страсти. Он уснул только час назад. И даже в  глубоком сне выглядел вызывающе сексуальным. Ей хотелось повторить всё сначала. Снова броситься с ним в омут разврата. Сейчас она удивлялась своему поведению во вчерашней  беззастенчивой оргии.

Подошла, чтобы укрыть его чересчур вызывающую наготу. Но так засмотрелась, что напомнила себе любопытную девочку-подростка. Захотелось воссоздать эту красоту на бумаге. Здесь и сейчас! Подошла к мольберту и взялась за уголёк.

"А ведь вчера с этого всё и началось!" Ей с трудом удалось уговорить его раздеться донага и позировать. Пока она работала с освещением и готовила мольберт, он наблюдал за ней, лёжа полубоком в разобранной постели. Его рука стыдливо прикрывала то, что прикрыть одной рукой было невозможно. Она с улыбкой покачала головой: "Не надо. Даже не пытайся утаить от меня главное сокровище."

Он покраснел, приподнялся и протянул к ней руки: "Не хочу быть натурщиком. Хочу быть твоим мужчиной!"  Откуда-то из кармана брюк вдруг появился пластиковый пакетик: "Подожди. Давай не будем спешить." Он рассыпал на тыльную сторону руки белый порошок и вдохнул его в себя.

Она знала, что это за порошок: пробовала и с мужем, и с Мирвари. После него соитие приобретает совершенно иной, бешенный характер. Стыд теряет границы. Всё становится не только позволительным, но и необходимым. После него  ничего не кажется  зазорным и извращённым.

Он протянул к ней рассыпанные на тыльной стороне большого пальца две белые линии соблазна. Её ноздря вдохнула одну из них. Она пальцем собрала остатки и протёрла дёсна. Через минуту мир показался ей чем-то вроде шикарного борделя в Раю. Стала сосать свой пальчик, поддразнивая его. Ногой швырнула мольберт и уселась напротив в позе лотуса.

С той самой минуты и до восьми утра он владел ею, не выпуская из своих крепких рук даже на пять минут. Только однажды  она взмолилась: "Дай мне хотя бы пописать, милый. Мой пузырь сейчас взорвётся!" Он нёс её к унитазу, как маленького ребёнка: "Хочу видеть, как писают богини."

В другое время Фируза от стыда была бы готова провалиться сквозь землю. Не позволила бы себе такого с мужем,   даже в присутствии дочери. Но вчера ей это даже понравилось. Он стоял перед ней во весь рост, абсолютно голым. В полной тишине они прислушивались к мочеиспусканию, словно к классической музыке. Его вздрагивающий член был так близок к её губам, что стало невозможно его дальше игнорировать.    

Даже сейчас она вспоминала этот эпизод без ложного стыда,   с каким-то извращённым наслаждением. Её губы сами раскрылись и обьяли необьятное. Её затуманенному разуму показалось, что она вкусила запретного райского плода.   Освобождая мочевой пузырь от тяжести, она ощущала наплыв оргазма, одновременно лаская губами крепнущий пенис. Такое трудно представить себе даже во сне. Она получала двойное облегчение, впервые испытала оргазм..... сидя верхом на унитазе!

Вернувшись к реальности, стоя опять у мольберта, она почувствовала, как от воспоминаний дрожат пальцы. Отложила уголь. Её взгляд не мог оторваться от утомлённого "жезла". Фируза не знала, что делать из-за предательской дрожи в руке и в коленях. Медленно подошла к креслу и полезла в карман его брюк. Нащупала тот самый пластиковый пакет. Уже предвкушала, как приняв небольшую дозу, преодолеет дрожь и возьмётся за мольберт. Но тут неожиданно услышала звук телевизора за барной стойкой. Она вздрогнула и замерла от испуга.

Строителей сегодня вроде бы не ожидалось: Теймур дал им свободный день. Дочь готовится к отьезду в США в их городской квартире. Тайная любовница Мирвари без предупреждения или приглашения никогда не приходит. Значит, это мог быть только грабитель. Но почему тогда не сработала сигнализация?

Закрыв за собой двери в спальню, Фируза с осторожностью спустилась вниз. Прошла незаметно на кухню и взяла большой нож для разделки мяса. За баром спиной к ней сидел мужчина. Но это был не грабитель. Это был муж.

Звук телевизора был приглушён, но она услышала слова ведущей новостей: "Президент Алибеков и Первая леди посетили раненных бойцов в госпитале имени Баладжа Алибековой. Их сопровождал генерал Насиров, недавно назначенный главой личной охраны."

Нож выпал из рук Фирузы, и Гасан обернулся. Усмехнувшись, подозвал сесть рядом: "Зарезать меня всегда успеешь." Судя по всему, он уже побывал в спальне, когда она тоже спала, и видел, с кем она провела ночь. И тем не менее не потерял чувство юмора. Это показалось странным.

Фируза всё ещё испытывала дрожь о всему телу и лёгкий испуг. Гасан был непредсказуем: наверняка задумал своеобразную месть. Решила не нагнетать обстановку: "Как же ты меня напугал! Что ты здесь делаешь в такую рань? И почему не предупредил?"

В ответ он, как ни в чём не бывало предложил кофе: "Только что сам заварил. Твой любимый колумбийский." Затем добавил: "Кстати, не так уж и  рано, дорогая. Хотя, конечно же после бурной ночи любви счёт времени теряется."   

Аромат кофе ударил в ноздри. Она любила пить кофе горячим. Он протянул ей бокал с коньяком: "Как любят говорить в России: без поллитра мы с тобой не разберёмся. Выпей, он тебе прибавит сил." Его тон звучал вполне миролюбиво. Фируза чуточку успокоилась. Опрокинула одним глотком, надеясь избавиться от смущения и страха. Всё ещё дрожащими пальцами подвинула бокал: "Налей ещё. Ты всегда умел мной манипулировать."

Коньяк сделал своё дело: голова слегка закружилась. Фируза посмотрела на мужа затуманенным взором. И даже постаралась придать своему взгляду ностальгический привкус. Она знала, что Гасан до сих пор относится к ней со страстью.

И действительно, он смотрел на подол пеньюара, почти не скрывающего её прелести без белья: "Помню, как ты выбирала его среди десятков других?" Она затянулась сигаретой и кивнула. Это было лет пять назад  в Париже: "Хорошо запомнила ту ночь. С нами тогда была Мирвари. И этот пеньюар вообще-то выбрала для меня она. Как можно такое забыть?" После паузы язвительно добавила: "Мой муж ушёл в бордель на всю ночь, оставив любимую жену наедине с ... другой женщиной."

Тогда в парижском отеле он угостил боливийским порошком их обеих и сам.... исчез до утра. Наркотик сыграл тогда с Фирузой нечто фантастическое: она никак не могла удовлетвориться в обьятиях мужеподобной Мирвари.   Но с тех пор они стали любовницами. Мирвари дополняла собой то, чего не успевал достичь муж. А иногда - наоборот.

Отпила глоток кофе и вызывающе посмотрела на него: "С тех пор многое изменилось, Гасан. Я уже не хочу быть глупой и послушной домашней шлюхой для тебя. К тому же, как ты понимаешь, у меня с недавних пор новые отношения.... . И я как раз искала удобное время, чтобы поговорить с тобой.... Мне кажется, нам лучше разойтись."

Он положил руку ей на колено: "Знаю, дорогая моя. Я читаю твои мысли на расстоянии. Именно поэтому я сегодня здесь. Хотя сейчас не самое для тебя удобное время: в нашей супружеской спальне спит твой молодой любовник. И каждый среднестатистический азербайджанец, поймавший супругу с изменой, вправе закатать её в асфальт, и преподнести это как несчастный случай, не так ли?"

Она почувствовала, как его ладонь обжигает ногу, а по спине пробежал холодок. И она уже не хотела почему-то, чтобы он убрал свою руку. Её голос дрожал, и от этого звучал с мольбой: "Да, ты пришёл некстати. Твоя верная жена впервые изменила тебе. Впервые за  двадцать три года. Хотя твоим изменам я давно потеряла счёт. Ты переспал со всеми, с кем хотел. Я все эти годы молча терепела."

Он убрал руку сам. На барной стойке появилась золотая табакерка. В ней он держал злополучный белый порошок. Взгляд Фирузы с жадностью приковался к ней, а затем - к двум очаровательным "дорожкам", которые звали её непослушные ноздри. Он заметил её интерес, и взглядом пригласил снять пробу: "Это из новой партии. Гораздо вкуснее прежней боливийской."

Фируза уже не смогла контролировать себя: подошла вплотную к нему, встав между его коленями, и вдохнула.... сразу две дорожки. Посмотрела ему в глаза: "Извини. Но ты сам виноват: твой неожиданный визит ... взбесил меня. Словно, ты поймал меня во время мастурбации."

Он с улыбкой насыпал третью дорожку для себя и протёр свои дёсны: "Разве ты мне изменила впервые? Мне кажется, ты неискренна, дорогая. В первый раз ты была с Теймуразом в своей мастерской несколько недель тому назад." Он протянул свой палец к её губам. Она стала его посасывать с жадностью.

Щёки Фирузы покрылись румянцем: "Не знала, что ты установил слежку за мной. Но видимо, ты знаешь обо всех интимных подробностях. Я просто имела ввиду, что он всего лишь второй мужчина в моей жизни... Ты прекрасно знаешь, что первым был ты... и останешься первым навсегда. Ты всегда любил быть первым."

Он видел, как она на глазах превращается в распутную женщину: двойная доза порошка была для Фирузы слишком сильной. Потянул её к себе: "До Теймураза в твоей постели многие годы была Мирвари." Фируза стояла прямо перед ним, между его колен, которыми он прижал её бёдра. Она вспыхнула, как спичка: "Значит, все эти годы ты знал об этом? Сам и уложил её в мою постель? Она, видимо, докладывала тебе о наших предпочтениях в сексе? Ты её использовал, чтобы контролировать мои потребности?" Она уже плыла в тумане. Припала на его плечо и прошептала: "Ну и мерзавец же ты! Как ты можешь? Ненавижу тебя. Слышишь? Ненавижу... Что ты делаешь со мной?"

Гасан протянул ей бокал с коньяком. Он явно хотел её споить. И Фируза уже не могла остановиться. Глотая коньяк, она почувствовала его палец внизу, у влажных ворот любви. Голова шла кругом. Она шёпотом спросила: "Неужели я всё ещё тебе нужна? Даже после ночи с любовником? Он вчера кончал в меня. И не раз, и не два..."

Он медленно опустил её вниз и растегнул ширинку. Прежде чем раскрыть губы, она капризно потребовала: "Обещай мне уволить эту сучку Мирвари." Он покачал головой: "Она может тебе понадобится. Очень скоро. Но сейчас я хочу слышать, как ты кончала с Теймуразом."

Его колени раздвинулись и он вошёл сквозь её губы: "Ты самая бесценная женщина для меня. Я готов позволить тебе всё, что может сделать тебя счастливой. Я смотрю на твоего любовника, как на игрушку, с помощью которой многие женщины достигают оргазма. Просто у тебя живая игрушка, вместо электрической."

Она слушала его, ощущая во рту растущую супружескую потребность. Крепко сжав в ладони пенис, она удивилась: "Не могу поверить, что ты закрываешь глаза на измену своей жены! Неужели ты меня не ревнуешь нисколько? Но если ты действительно хочешь знать правду, я до сих пор не могу забыть нашу с тобой брачную ночь. Вот тогда я кончила божественно!"

Он погладил её локоны, откинулся назад и прикрыл веки: "Тебе почти пятьдесят, дорогая. Очень скоро ты перестанешь интересовать даже... Мирвари. У Теймураза появятся другие женщины, гораздо моложе тебя. И тогда ты обязательно вспомнишь обо мне,   вернёшься в своё родное гнездо."   

Пенис напрягся до предела. Фируза по опыту знала о приближающемся "вулкане". И он выплеснул в неё всё, что накопилось. Но на сей раз Фируза решила ублажить мужа, и испить свой долг до последней капли. Гасан становился ручным. Им, оказывается можно управлять. "А почему бы и нет?" -подумала Фируза, заботливо вытирая ослабевший пенис влажной салфеткой, как он это любит.

Вкрадчиво спросила: "Обьясни мне: почему ты остановил свой выбор именно на нём?"Гасан всё ещё не мог отдышаться. Налил себе чуточку коньяка и опрокинул залпом: "Ну во-первых, я знаю твои стандарты: молод, харизматичен, достаточно умён и выглядит, как реклама порнографии. Ты не из тех, кто ложится по первому зову ниже пупка. Тебя надо уметь покорять. И Теймуразу это удалось, как видишь. "

Она покачала указательным пальцем у его носа: "Это не всё, а только часть правды. Открой мне всю тайну. Я хочу быть уверена, что он не будет наказан." Гасан после паузы переключил телевизор на канал Обшественного вещания. На экране повторяли последние происшествия. В числе других сообщили об автодорожной аварии, в результате которой погиб гражданин Грузии Теймураз Твильдиани. Но на фото было незнакомое мужское лицо. Хотя чем-то он был похож.

Фируза стояла с открытым ртом, не зная, как на это реагировать. Машинально обернулась в сторону лестницы, ведущей в спальню. На верхней ступеньке сидел Теймур собственной персоной. Уже одетый, он выглядел совершенно спокойным. По всей вероятности, он уже давно сидел там и даже наблюдал за ... исполнением Фирузой супружеских обязанностей.

Гасан властно поманил его пальцем. Теймур молча спустился и подошёл. Муж открыл небольшой портфель, стоявший на полу у барной стенки, вытащил оттуда среднего размера жёлтый пакет: "Здесь все необходимые документы на Тогрула Ибрагим оглы Мустафа, командира батальона специального назначения, получившего ранение при взятии Шуши. Ты родился в Алма-аты и переехал в Баку два года назад. С завтрашнего дня поступаешь в распоряжение начальника личной охраны Президента генерала Насирова. Он даст тебе дальнейшие инструкции." Теймур хотел было спросить кое о чём, но Гасан опередил его: "Твоя мать в курсе, и согласилась соблюдать траур: миллион долларов на улице не валяются."

Уже стоя у порога, Теймур повернул голову и взглядом попрощался с Фирузой. Она прикрыла ладонью рот, чтобы не завыть. Подождав пока закроется дверь, она поднялась в спальню. Успела только войти в ванную, как вслед вошёл и муж. Она посмотрела на него с мольбой: "Только обещай мне, что не станешь ему мстить. Прошу тебя. Я готова ради этого.... быть твоей домашней шлюхой."

Гасан стоял у входа, скрестив руки на груди: "Разумеется, дорогая. Дело в том, что Тогрул Мустафа теперь часть моего большого плана, о котором тебе ещё рано знать. Но совсем не исключено, что ты встретишься с ним вновь, но уже в новом качестве. Так часто, как тебе приспичет. Если, конечно,   будешь вести себя благоразумно." Затем вышел и закрыл за собой дверь.

Уже сидя в машине, он набрал знакомый номер телефона: "Мне пожалуйста госпожу Мэмишли, она ждёт моего звонка, это Агасиев." И через несколько секунд продолжил: "Как поживаете? Думаю, нам необходимо с Вами встретиться. Есть тема, которая будет интересна и Вам."

14. Встреча в Лас Вегасе.

Она уже вторые сутки гостила в фешенебельном гостевом доме на Беверли Хиллз, но из-за разницы в 9 часов никак не могла переместиться во времени. Долго не могла открыть глаза, хотелось спать. Но через час надо спуститься на завтрак. А ещё через два часа - лететь в Лас Вегас.

Вчера Альфредо проводил Пэрвин до спальни, и тепло попрощался, поручив заботам горничной. Судя по всему, он планировал провести ночь с Азизой. Даже не пытался скрыть своего старческого  аппетита, зная о том, что Азиза на третьем месяце беременности. Он весь горел, как факел, пожирая глазами выступающий живот извивающейся перед ним бакинской принцессы.

Силясь проснуться окончательно, Пэрвин стала рассматривать очаровательную спальню. Она была какой-то необычной формы, с пятью неравными углами. Вся мебель была подобрана в стиле срединоземноморского возрождения. На стенах были подлинники картин итальянских мастеров. Широкое окно выходило на Запад. Вчера она вместе с кубинкой Лэсли любовалась прекрасным закатом солнца над Лос-Анджелесом. Уходя, горничная таинственно прошептала: "Увидимся утром, мисс Пэрвин."

Раздался лёгкий стук. В проёме появилась кудрявая головка Лэсли: "С добрым утром, мэм. Мистер Пачино будет ждать Вас к завтраку через час. Хочу помочь Вам принять душ." Пэрвин не поняла, что значит "помочь принять душ". Но решила плыть по течению: у американцев могут быть свои обычаи, о которых в Азербайджане и не знают.

Лэсли прошла в ванную и наполнила джакузи водой, налив туда мыльной жидкости. Затем почему-то подмигнула: "Надеюсь, не слишком горячая вода. Может попробуете?" Пэрвин опустила ногу, температура была отличной: "Спасибо, Лэсли. Вы просто прелесть." Лэсли очень ловко сняла с неё ночную сорочку: "У Вас замечательные формы, принцесса."

Пэрвин по своей наивности решила, что на этом помощь горничной и заканчивается. Но ошиблась: Лэсли изящно сняла с неё и трусики. Пэрвин теперь оставалось лишь шагнуть в райский джакузи.   Вслед за этим Лэсли быстренько сбросила с себя униформу и осталась в нижнем белье.

Это была совсем ещё молодая - лет 20-25-ти, девушка с точёной фигурой, похожей на статую.   Она мягко опустилась на растеленное полотенце и стала обмывать спину и плечи Пэрвин. При этом, напевала какой-то очень знакомый негритянский блюз.

Их взгляды время от времени встречались. Рука Лэсли прошлась по груди и слегка погладила соски. Взглядом спросила: "нравится?"  Пэрвин впервые в своей жизни не возражала против чужих женских ласк. Она как-то сразу расслабилась и откинулась на спинку джакузи, прикрыв веки: "Видимо, здесь у них так принято."

Пальцы Лэсли ласково вошли сквозь "крепостные врата" и быстро подружились с клитором. Кровь хлынула в виски Пэрвин и она почувствовала властный язычок Лэсли на соске. Успела лишь прошептать: "Будь, пожалуйста, осторожна: я девственница." И тут словно электрический ток промчался в мозгу и опустился к лобку. Колени раздвинулись с приятной дрожью. Это был королевский оргазм! Он длился может быть всего пару минут, но Пэрвин показалось  бесконечным счастьем.

Лэсли смотрела на неё глазами молодого льва, настигшего самку. Помогла Пэрвин выйти из джакузи и одеться. К завтраку Пэрвин спускалась одна. Перед этим оставила на комоде двести долларов чаевых и нежно ущипнула Лэсли за попу: "Ты была бесподобна!" Кубинка поблагодарила её на испанском: "Ты очень щедра ко мне. Позволь вернуться к тебе ночью." Пэрвин с грустью покачала головой: "К сожалению, меня здесь уже не будет." Лэсли стала приводить ванную в порядок.

Спускаясь по изящной винтовой лестнице, Пэрвин мельком увидела себя в роскошном венецианском зеркале, висящем между этажами: такого румянца на своих щеках она не могла бы добиться даже от профессионального гримёра. "Вот что делает с нами секс!"

На просторной веранде за небольшим круглым столом её уже ждали. Справа от хозяина сидела Азиза и что-то шептала ему на ухо. Слева был молодой человек, удивительно похожий на Майкла Корлеоне из фильма "Крёстный отец". Пэрвин даже показалось, что это сын Альфредо Пачино. Но она ошибалась.

Аль выглядел изнурённым. Глаза были красными от бессонной ночи. Тем не менее встретил её с изящной улыбкой: "С добрым утром, Пэрвин". Он делал ударение на первом слоге: "Познакомьтесь. Это Энтони. Тот самый, который великолепно справился с ролью... Аль Пачино в сериале "The offer". Когда я увидел его на экране, мне показалось что он внебрачный сын моего отца!"

Энтони встал с широкой улыбкой, подвинул стул для Пэрвин: "Приятно познакомиться. Аль меня предупреждал, что Вы само совершенство! Но действительность превзошла все ожидания." Пэрвин поблагодарила: "Можете звать меня Пэрвин. Мне тоже приятно." Стол выглядел, как самый традиционный: яичница трёх сортов, с бэконом, овощами и сосиской, чёрный кофе, сливки, апельсиновый сок, вартушки с мёдом, горячие бейглз с маслом и сырами. И всё это на фоне незаменимого хрипловатого голоса самого Гения экрана.

Он рассказывал (видимо не в первый раз), как лучшие награды американской киноиндустрии пролетали мимо него: "Они просто меня не замечали. Будто и не было тех шедевров, которые создавались с моим участием. Но я всегда был скромен: возбуждался даже от лёгкого удивления прохожих, когда шагал по Нью-Йорку."

Он покрыл мёдом панкейк, ловко подцепил кусок своей вилкой и вложил в губы Азизы."Это так приятно! Особенно, когда тобой восхищаются женщины! Но честно признаюсь: вчерашняя ночь, проведённая с  милой Азизой, я запомню надолго."

Нежно погладил её живот: "Надеюсь, меня запомнит и малыш." Отпил апельсиновый сок и добавил: "Мир действительно тесен! Лет двадцать пять назад, твой папаша, нынешний президент страны с труднопроизносимым названием за какие-то три часа просрал мне четверть миллиона за карточным столом в Лас Вегасе!"

Энтони присвистнул: "Видимо он и тогда был далеко не беден!" Аль вытер губы салфеткой: "О нет! В те годы его отец, или дедушка Азизы был президентом. Не так ли?" Азиза отпила глоток кофе и кивнула: "Так и есть. Я была совсем маленькой."

Аль обнял её за плечи: "Ты и сейчас всё ещё дитя, хоть и носишь под сердцем малыша. Обожаю беременных женщин: они умеют насладить мужчин, как никто другой. Как любил повторять мой отец, "Ночь, проведённая с беременной дамой добавляет мужчине десять лет жизни!"

Затем он повернул голову к Пэрвин: "Мы с Азизой решили махнуть в Нью-Йорк, пройтись пешком по Манхэттэну. Она хочет избавиться от лишней пары миллионов. Прямо, как отец! Я помогу ей в этом. А вы с  Энтони полетите  в Лас Вегас. Я забронировал для вас люксовый номер в отеле Беладжио. Уверен, что Вы будете в надёжных руках, детка."

Покончив с завтраком, Аль попросил извинить его: "Меня ждёт мой сценарист. Мы с ним готовимся к сьёмкам нового воплощения шекспировской трагедии." Затем как бы вспомнив, отвёл Пэрвин в дальний угол веранды:   "Что касается фильма с Вашим участием.... Буду честен до конца: полное дерьмо, простите меня. Его стыдно вытаскивать на публику. Вы понимаете? Говорить о таком грандиозном явлении, как Ислам надо совершенно с другим мастерством. Это должен быть высший пилотаж."

Взял паузу, заметив разочарованность Пэрвин,   добавил: "Другое дело - Вы. Хочу предложить Вам роль Джульетты в трагедии Шекспира. Мы начинаем сьёмки в январе. Буду готов подписать с Вами приличный контракт хоть завтра. Но... Вам надо подобрать звонкое сценическое имя. Только так мы сумеем покорить весь мир!"

Пэрвин от радости стала хлопать в ладоши и  прыгнула на шею Великого Маэстро. Он тут же добавил: "Но имейте ввиду: Джульетта в моём варианте должна быть бисексуальной. И Лэсли успела мне сообщить, что с этим не будет проблем. Кстати, Вашим партнёром будет Энтони Ипполито."

Ассистент Пачино, Джина Борзэ лично посадила Пэрвин с Энтони  в салон частного джета. Пожелав удачного полёта, она всунула ей в руку небольшой пластиковый пакет: "Здесь то, что Вам может понадобиться: мальчики такие безответственные." Когда самолёт взлетел, Пэрвин решила рассмотреть содержимое. Это были презервативы фирмы "Okamoto 003 Platinum" в количестве 100 штук. Пэрвин густо покраснела: "Ай Аллах! Помоги мне пройти это испытание девственницей!"

Беладжио встретил всеми огнями радуги. Номер на имя Аль Пачино был не из дешёвых: 850 долларов за ночь. Энтони долго рылся в кошельке и предьявил карту, которая оказалась пустышкой. Нашёл другую. Но с тем же успехом. Тут Пэрвин вспомнила о карточке, которую получила от отца перед вылетом.

Клерк с улыбкой побрагодарил, протянув ей чек. Поднимаясь  в лифте, Энтони смущённо извинился: "Я идиот! Вечно трачу больше, чем зарабатываю." Но слава богу он нашёл двадцатку на чаевые для мальчика с багажом.

Войдя в номер Пэрвин была ошеломлена: на столике возле кресел стоял милый букет с цветами. В нём была карточка от Аль Пачино: "Желаю удачи. Пакет с презервативами не предназначен для Энтони. С Вами познакомится один из моих друзей." Пэрвин была несколько озадачена. Но тем не менее, сбросив с себя одежду, поспешила в ванную.

Энтони выпил для храбрости виски со льдом и собрался было последовать за ней. Но Пэрвин очень ласково опередила его: "Энтони, давай сразу договоримся: спим и купаемся раздельно."

Она ещё не успела перейти с унитаза под душ, когда в дверь постучал Энтони: "Вам звонят из Баку. Вы ответите, или попросить перезвонить?" Она выскочила, укутавшись в полотенце: это был отец. "Привет, моя девочка! Как твои дела?" Если ты уже в казино, то можешь пользоваться карточкой  Visa. Она на имя твоей матери. Лимит неорганичен. Люблю тебя больше жизни. Отдыхай".

Пэрвин была слегка озадачена: отец ей дал всего одну кредитку Master card на имя Пэрвин Агаси. Но хорошо знающая своего отца, она поняла, что скоро всё прояснится.

Энтони проводил её вниз в огромный зал со множеством покерных столов и рулеток: "Может в карты?" - спросил. Но Пэрвин покачала головой: "Мне больше нравятся игровые автоматы." Он усадил её возле свободного "однорукого бандита". Пэрвин протянула ему сотню баксов: "Испытай судьбу в рулетке. Позже встретимся."

Как только он удалился с другого конца зала к ней  подошёл высокий, стройный мужчина в чёрном костюме, при галстуке, лет за пятьдесят. От него веяло не только изяществом и аристократическими манерами. Это был тот тип мужчин, которому женщины пока не научились отказывать.

"Мисс Агаси, позвольте представиться: Джеймс Коми, близкий друг и почитатель таланта Аль Пачино." Пэрвин не могла оторвать своего восхищённого взгляда от загорелого лица и голубых глаз американца. Только кивнула с очаровательной улыбкой: "Приятно познакомиться, сэр."

Он был уверен в произведённом эффекте. Остановил свой взгляд на открытой девичьей груди и протянул карточку Visa на имя  Фирузы Агасиевой: "Это то, о чём Вас должен был предупредить Ваш отец." Пэрвин взяла пластик и резко поднялась: "Мне кажется, я уже раздумала играть." Её лицо пылало от счастья. Он взял её под руку, и они направились в сторону лифта: "Я живу этажом выше Вас." Он выглядел осведомлённым о многом.

Пэрвин вспомнила о пакете с предохранителями: "Увидимся через пять минут, Джеймс. Мне надо кое-чем запастись." Он с улыбкой покачал головой: "Вам это не понадобится: старый развратник Аль просто разыграл Вас. Уверяю,   не стоит меня так остерегаться."

Джеймс жил в точно таком же номере. Впустив вперёд Пэрвин, он задержался в коридоре, чтобы убедиться в отсутствии "хвоста". Пэрвин внимательно следила за каждым его движением и почувствовала, что вряд ли устоит перед таким соблазном. "Он сумел бы уложить в постель даже кинозвезду!"  В ней впервые проснулась женщина. Хотя всё ещё даже не представляла себе, как ведут себя обнажённые мужчина и женщина, оставшись наедине.

Джеймс предложил фруктовый сок: "Вам ещё рано пробовать алкоголь в Ваши шестнадцать, не так ли?" Пэрвин покраснела от досады: "Мне уже семнадцать. Но дома я уже давно пробовала не раз. Мои родители не против." Потом добавила: "С Вами выпью чуточку виски."

Он присел рядом и протянул ей бокал: "Я встретился с Вами по просьбе  сенатора Уолтера. Эта встреча должна остаться в тайне. Прежде всего в интересах Вашего отца. Вы догадываетесь, почему?"

Пэрвин сделала два больших глотка и почувствовала, как виски прошлись по крови и достигли живота. Голова слегка пошла кругом. Она слышала его голос, почти не понимая сути: "Папа не говорил мне о своих планах. Но Вы можете не сомневаться."

Джеймс кивнул в знак согласия и продолжил: "Вам нужно будет запомнить то, что я сейчас Вам скажу. Но нигде не записывайте. Только запомните: "вторая среда ноября в пять вечера в кафе Sundbergs Konditori в Стокгольме, Швеция. Повторите пожалуйста."

Пэрвин открыла рот, но не смогла повторить. Он взял её за руку: "С Вами всё в порядке, мисс Агаси?"  Она покачала головой: "Нет. Со мной не всё в порядке. Потому что... я хочу .... поцеловать Вас."  Он смутился: "Вы уверены в этом? Дело в том, что по нашим законам лица, не достигшие 18 лет не могут вступать...."

Она не дала ему закончить. Оседлала его колени и припала к  губам: "Мне глубоко наплевать на ваши законы, Джеймс... Я хочу Вас! И Вы не можете мне в этом отказать! Будьте мои первым мужчиной."

15. Дама в чёрном.

Молодой таксист не мог оторвать глаз с зеркала заднего обзора: он вёз женщину столь агрессивной красоты, что руки еле сдерживали руль. Чёрный наряд на ней был не только символичен по цвету (шла Карабахская война), но и по размеру:   пышная и упругая грудь практически оставалась неприкрытой. Молодому человеку казалось, что вот-вот на очередном ухабе перед ним раскроются откровенно развратные соски, вырвавшись из плена ярко красного бюстгальтера. И он боялся упустить столь ошеломляющий миг.

Как и следовало ожидать, уже на вьезде в священный город Эчмиадзин, он умудрился попасть в канализационный люк, кем-то по забывчивости оставленный  открытым. Раздался храктерный скрежет металла, и... правый сосок дамской груди выскочил из чёрно-красного укрытия.

Хейлопластично раздутые, словно шар губы расплылись в роскошной улыбке. Она двумя длинными ногтями вложила белое сокровище с коричневым соском по центру обратно в бюстгальтер, и на томном английском обратилась к молоденькому водителю: "Мне очень жаль, ты кажется разбил правое колесо. Дождись меня, и я оплачу стоимость ремонта."

Таксист понял, о чём идёт речь, и глазами, полными восхищения, поблагодарил её: "Шат мерси, мадам!"  Через минут пять он притормозил у кафедрального собора.

Несмотря на поздний час, церковь была полна народу. Шла литургическая служба, посвящённая будущим победам армянского оружия российского производства.   С фронта поступали самые противоречивые сообщения. Армия Арцаха несла тяжёлые потери. Но вроде бы побеждала, согласно официальной хронике.   Правда, почему-то число погибших, раненых и сдавшихся в плен вызывало вопросы. Солдат и офицеров не успевали хоронить. С каждым днём становилось меньше и тех, кто мог хоронить: началась эвакуация населения из Степанакерта и близлежащих сёл.

Дама в чёрном медленно сползла по заднему сиденью к правой двери. Острый взгляд молодого человека успел разглядеть обтягивающее ярко-жёлтое бельё пассажирки. Они обменялись взглядами. Дама демонстративно подняла подол платья ещё выше, перед тем, как выйти из машины: "Я Ким из Лос-Анджелеса. Вижу тебе понравилось моё бельишко, детка. Его выпускает моя турецкая кампания".

Она сделала паузу, предоставив ему полноту картины. Затем небрежно добавила: "У меня важная встреча с Его Святейшеством Гарегином Вторым. Если ты подождёшь и отвезёшь в отель,   я дам тебе в подарок для твоей женщины такие же красивые трусики." Он удивлённо смотрел на неё, не веря своим ушам и глазам. И тихо представился: "Меня звать Шаген. Я подожду Вас. Но моя жена бросила меня."

Вышел из машины вслед за ней. Внутри толпились молящиеся. Он еле пробрался к алтарю, поставил свечку и встал на колени: они еле сгибались после тяжёлого ранения, полученного при отступлении из Шуши. Закончив молитву, он увидел, как его пассажирка скрылась за дверью позади алтаря. Через минуту Гарегин Второй что-то шепнул епископу, стоявшему рядом, перекрестился и последовал вслед за дамой в чёрном.

Следуя по длинному коридору, Его Святейшество вскоре догнал её: "Вам не следовало беспокоиться, госпожа Кардашьян. Мы могли бы встретиться во время Вашей встречи с Президентом завтра утром." Дама фамильярно взяла его под руку: "Разумеется, Ваше Святейшество. Но мне надо было встретиться наедине" Оглянувшись по сторонам,   добавила шёпотом на армянском: "Хочу снова прикоснуться губами к твоему "жезлу". Это приносит мне удачу."

Католикос слегка смутился. Остановился у дверей своей кельи: "Но я не планирвал чьих-либо исповедей сегодня." Пропустил вперёд даму и плотно закрыл за собой двери на все замки. Они подошли к большому кресту, стоящему посреди стены за овальным письменным столом, и преклонили колени. Его Святейшество произнёс краткую молитву и затем пригласил даму присесть на маленький стульчик у его ног.

Её рука мигом проникла под сутану и обнаружила то, что было ей нужно: "Мы так давно с ним не встречались, Ваше Святейшество. Но он по-прежнему хорошо помнит мои тёплые ладони!" Первосвященник откинулся назад и прикрыл веки. Невероятно пышные губы наносили лёгкие поцелуи по всей длине "жезла", сотворяя из него божественный кинжал, готовый вознести их обоих на небеса.

В полной тишине раздался протяжный стон Католикоса, и этот стон означал полную готовность овладеть доступным телом. Жёлтое бельё при свечах опустилось ниже колен подобно вспышке молнии в кромешной мгле. Святой кинжал ворвался в неё со всей мощью божественных сил. Миссис Кардашьян завыла, как волчица, пойманная капканом пастуха. "Мой бывший муж, Канье, мог бы меня приревновать!" - пробежала шальная мысль. И тут поняла, что сама себя сглазила: постаревший священник выпустил весь пар меньше, чем за минуту.

Всё ещё тяжело дыша, Глава Церкви поднял трубку вовремя зазвонившего телефона. Это было напоминание из администрации Премьера: "Господин Пашинян, хотел бы узнать о результатах встречи перед своим вылетом в Москву." Католикос переведя дух, после небольшой паузы ответил, выделяя каждое слово: "В Белом Доме приняли к сведению всю степень угрозы для населения Арцаха. Энтони Блинкен обещал поговорить лично с главарём азербайджанской мафии."

Вот уже несколько дней и ночей Никол Воваевич безуспешно пытался дозвониться до Владимира Путина. Но на все звонки отвечал женский голос: "Владимир Владимирович обязательно ответит на Ваш звонок." Наконец, позвонили. И почему-то личный парикмахер президента России Прасковья Филлиповна: "Уважаемый Никол-джан, мой календарь показывает, что Вам давно пора стричься."

Премьер понял, что это приглашение в Кремль. Тут же заказал в  канцелярии чартерный рейс в Москву.   Но Каринэ, прежде чем выполнить поручение Премьера вначале позвонила его супруге, которая находилась в это время с рабочим визитом во Франции: "Анна Вачиковна, это я. Он собрался в Москву, и игнорирует встречу с Ким Карадшьян! Вы представляете?"

Анна Акопян извинилась перед Бриджит Макрон, с которой они парились в президентской сауне в живописном уголке Фонтенбло: "Извини меня за мой армянский, дорогая, это звонят из канцелярии супруга." Затем твёрдым голосом ответила Каринэ: "Знаю. Пусть лучше летит в Москву, чем принимает эту грязную шлюху из Америки. В прошлый раз она наградила его воспалением мочевого канала. Да и потом: она перетрахала столько премьеров и президентов, что мой Никол ничем таким её не удивит. Мне это известно лучше, чем кому-либо."

Каринэ согласилась: "Да, помню, как сама потом бегала по гинекологам." Но тут же спохватилась: "Совсем по другому поводу." Отложив телефон Анна с жеманством поправила полотенце на спине Бриджит: "Здесь так натоплено, ты не находишь?"Бриджит потянула её к себе: "Ложись рядом, Жан Клод займётся этим." Сидевший в углу молодой француз, небрежно размахивая орудием любви, подошёл к аппарату и сбавил температуру на несколько градусов. Затем раскупорил новую бутылку шампанского.

Он подошёл вплотную к гостье из Армении, держа в руке бокал с вином. Анна отпила пару глотков, не решаясь поднять взгляд на длинный и толстый член, болтающийся перед её носом. Она со смущением шепнула Бриджит: "Господи, я даже не могла представить себе, что в природе может быть нечто подобное по размеру! У тебя такие высокие... стандарты, дорогая!"

Бриджит подарила ей сочный поцелуй: "Это мой тебе подарок, милая. Самое малое, что  могу сделать для Армении в такой тяжёлый период её Истории." Погладив ей лобок, добавила: "Но Эмануэль обещал ещё раз позвонить в Москву и строго поговорить с Путиным. Надеюсь, он остановит этих варваров у ворот Степанакерта."

Анна словно во сне протянула руку, чтобы убедиться в реальности происходящего. Член никак не мог уместиться в женской ладони. Её рука встретилась с рукой Первой леди Франции. Бриджит привстала, чтобы прижаться щекой к щеке: "Этот сукин сын расчитан для двух ладошек, милая: тебе придётся поделиться со мной." Анна прикрыла веки и раскрыла губы. Вновь убедилась: в самом деле, "жан клод" не шёл ни в какое сравнение с тем, чем она располагала у себя в спальне в Ереване.

Между тем, утром в 10 часов Премьер уже сидел в кресле, в котором обычно стрижётся Президент  России. В огромном венецианском  зеркале времён Екатерины Второй он рассматривал своё обросшее и одутловатое лицо: сказывались бессонные ночи. С противоположной стены на него строго смотрели Пётр Великий и Иосиф Сталин. За его спиной подмигивая игривыми голубыми глазами стояла белокурая Прасковья Филлиповна собственной персоной.

Когда она накинула на его плечи красно-бело-голубое покрывало, неожиданно зазвонил телефон. Она включила громкую связь: "ЧВК Вивальди, Гавриленко слушает." Раздался знакомый голос Пескова: "Товарищ полковник, хотел Вам  напомнить про ..." Она тут же его прервала: "Помню, Дмитрий Сергеевич. Как только, так сразу. Так и доложите."

Никол Пашинян несколько сьёжился. Но тем не менее, решился предупредить: "Прасковья Филлиповна, мне бы только чуть-чуть подправить..." Блондиночка шаловливо приподняла бюстгальтер, с трудом поддерживающий грудь четвёртого размера, и взялась за большие ножницы: "Как насчёт боковых "степанакертов"? Будем сбривать?" Премьер с опаской погладил лысеющую голову: "После падения "шуши", "степанакерты" не играют особой роли. Но я вижу, у Вас есть свои соображения по этому поводу."

Ловко орудуя расчёской и ножницами, Прасковья Филлиповна задумчиво произнесла: "Вы же знаете мои способности. При каждом безвыходном положении, у ЧВК Антонио Вивальди есть свой ход. Могу предложить два батальона по защите подступов к Степанакерту." Затем тихо добавила: "Но строго конфиденциально. Ильхам Алибеков тоже любит постричься здесь время от времени. А он упрямо называет это Ханкэнди."Завершая стрижку, она вспрыснула добротную порцию одеколона "Аромат Кремля", очистила феном лицо и шею клиента: "Через час и пятнадцать минут Владимир Владимирович Вас примет в Овальном кабинете Белого дома."

Время было обеденное, и Владимир Путин решил совместить полезное с интересным: "Давно хочу Вас спросить. Почему у Вас такое странное отчество? Вроде бы русское, но в то же самое время... какое-то извращённое. Хорошее вроде бы имя есть Владимир. Ан-нет! Воваевич!"

Никол разрезал тупым ножом мягкую говядину в соусе и прежде чем положить себе в рот, задумался: "Даже столовые ножи тупые! Боится, что зарэжу?" Но вопрос был провокационным. Ответить следовало также оригинально: "Это древняя  армянская традиция: из чужого бревна мы любим делать свою.... соломинку."

Путин перестал жевать. Лицо его исказилось. Молчание длилось долго. Даже слишком долго. Пашинян уже стал чувствовать себя неловко.

И вдруг неожиданно у Путина с губ слетела... мёртвая муха! Он посмотрел в сторону двери, откуда сразу же появился молодой человек с перекинутой через руку белой салфеткой. В тишине раздался гнусавый голос Президента России: "Сколько можно вам повторять?! Мухи отдельно, котлеты отдельно!"

Ситуация постепенно выходила из под контроля. Пашинян уже не надеялся, что разговор вернётся в арцахское русло. Но выручил Дмитрий Песков. Он твёрдым шагом вошёл в гостиную и направился к Хозяину, держа в правой руке телефон: "Из Еревана, Католикос всех армян Гарегин Второй." Владимир Путин вытер губы салфеткой: "Соединяй. Мне нечего скрывать от Никола Воваевича."

Голос Его Святейшества звучал бодро: "Вашингтон спешит остановить Алибекова от опрометчивого шага. Но мне кажется, будет правильно, если это сделаете Вы, Владимир Владимирович." Путин поблагодарил священика: "Никогда не сомневался в Вашей лояльности к России." Попрощавшись, тут же велел соединить с Баку: "Ильхам Гейдарович, стой там, где стоишь! Дальше ни шагу! Сегодня ночью мы вместе с Пашиняном договоримся на троих о перемирии."

На том конце провода был слышен восточный фальцет: "Но Владимир Владимирович! Мы же с Вами договорились." Путин был категоричен: "Вот именно! Мы договорились!" Вернув телефон Пескову, Президент России с хитрой улыбкой повернулся к собеседнику: "Вот видишь, как трудно мне спасать вас, армян от кровожадных турков? А ты никак не уймёшься: "Америка, Европа... а ну их всех в жопу! Бери пример с Католикоса: и рыбку умеет сьесть и на хер не сесть! Аж сама Кардашьян стала его агентом влияния. Что значит российская школа!"

Войдя в свой люксовый номер в гостинице "Армения", Ким взглядом пригласила поднявшегося вместе с ней водителя Шагена. Налила виски, размешала его с содовой, подбросила пару кубиков льда и уставшим голосом приказала: "Раздевайся и иди под душ. Я должна кое-кому позвонить, а потом присоединюсь к тебе."

Джейк Салливан успел проснуться и пил кофе: "Почему так рано? Что за спешка, Ким?" Она грудным голосом сообщила плохую новость: "Если ты не примешь срочные меры, то завтра мир столкнётся с очередным геноцидом армян. Теперь в Нагорном Карабахе."

16. Шведская встреча

Прежде чем подняться на борт небольшого джета, он попросил Рахилю соединить его со Службой государственной безопасности. Это был номер телефона, по которому Ульвия Мэмишли отвечала сама. "Знаю, что летишь в Кишинёв на встречу с Сандру. Тебе вряд ли нужна моя помощь в этом." Гасан отшутился: "Твоя помощь мне всегда нужна, Уля. Но звоню тебе по другому поводу. В субботу планирую познакомить тебя с супругой и с одним из боевых генералов. Встреча состоится в восемь вечера в моём клубе "Колизей".

Мэмишли удивилась: "Это же так далеко. Нельзя ли устроить где-нибудь в центре?" Гасан усмехнулся: "Зато там нет твоих прослушек, милая." Ульвия задумалась. Вот уже пошла вторая неделя, как она лишена возможности связаться со своей сестрой Эльмирой. Она словно сквозь землю провалилась. Не было о ней известий и у племянника, Фарида. Ульвия стала подозревать, что это дело рук Гасана. "Ты больше ничего не забыл мне сообщить? Мне кажется, ты знаешь, где моя сестра."

Гасан кивнул пилоту, чтобы тот обратился за разрешением к взлёту. А затем ответил на её вопрос: "С твоей близняшкой-сестрой всё в порядке. Просто, мне нужно быть уверенным в том, что ты прогнозируема."

Пилот получил разрешение на взлёт и тут же связался с авиадиспетчером в Тбилиси: "Будем садиться через сорок минут. И через пятнадцать минут вылетаем в Стокгольм." Была вторая среда ноября и до шведской встречи оставалось четырнадцать часов.

Частный аэродром на окраине столицы Швеции встретил пронзительным ветром и снегопадом. Гасан повернулся к Мирвари: "В такую погоду грех не обогреться в басту." Рахиля удивлённо спросила: "А что это такое?" Мирвари потянула её к себе на колени: "Это банька, глупышка."

Гасан перепробовал множество купален в мире: в Индии, Японии, Финляндии и даже в Малазии. Но по-настоящему полюбил париться по-шведски. В каждый свой прилёт в Швецию он не упускал случая, чтобы побывать в басту-клубе для бисексуалов. Геи его мало интересовали. Но наслаждаться в публичной бане с дамами доставляло ему истиное наслаждение.

Хозяин, очаровательный молодой трансгендер по имени Алис был как всегда любезен: знал, что его ожидают щедрые чаевые. Мирвари скинула с себя одежду и помогла раздеться Рахиле. Гасан рассыпал белого порошка в три "дорожки" на крышке своего золотого портсигара. Все трое почувствовали себя у открытых врат Рая.

В просторной парилке вначале было темно и казалось, немноголюдно. Но постепенно глаза свыклись и благодаря налаженной вентиляции воздуха было легко дышать. Пахло лесным ароматом свежести. На верхних ярусах не только целовались, но и наслаждались оральным удовольствием.

Сидящая слева от Гасана милая дама улыбнулась Рахиле и пригласила сесть рядом. Она говорила с ньюйоркским акцентом.

Мирвари присела у его ног и взялась за поднимающееся достоинство Гасана. По глупости решила, что настал удобный момент для просьбы: "Я так соскучилась по Фирузе. Верни меня к ней, пожалуйста. С тех пор, как мы расстались, я не нахожу себе места."

Он погладил её по влажным локонам: "Китайцы говорят: "в одну и ту же воду не входят дважды". И я им верю. Она скоро будет принадлежать другой женщине. Я так решил."   Его мысли были заняты другим. Американка полностью овладела Рахилей, которая окончательно потеряла контроль над реальностью. Гасан слышал те же стоны, к которым привык ещё в Баку. Её оргазмы всегда доставляли Гасану незаменимое удовольствие. Мирвари оседала босса, прикрыла веки и сквозь густой пар ей казалось, что под ней Фируза.

Вернулись в номер отеля уставшими и счастливыми. Он позвонил жене. Голос звучал необычайно ласково: "Добрый вечер, милая. Как жаль, что не успеваю с вылетом в Баку. Через пару часов мне здесь предстоит важная встреча. Но подарок за мной. Один из них я уже держу в руках. Его выбрала для тебя Рахиля. Очень спешу надеть его своими руками."

Фируза сразу поняла, что речь идёт о белье. Гасан по-прежнему где бы ни был, без этого не возвращался домой: "Буду с нетерпением ждать тебя." Хотя на другой линии её ждал Тогрул. Вот уже две недели он торчал в Дубаи, сопровождая Лейлу, старшую дочь президента.

Гасан будто чувствовал, что звонит не вовремя: "На субботу запланировал небольшую вечеринку в нашем "Колизее". Если хочешь, могу пригласить и Тогрула. Хотя не уверен, что он сможет. По моим сведениям, его крепко привязали к ненасытной заднице принцессы."

Фируза сделала вид, что в курсе: "Разумеется, эта сучка бросается на любой стоящий предмет. Разве упустит лакомый кусок. Но ты знаешь.... Я как-то уже и забыла про Тогрула. Если честно.... очень соскучилась.... по Мариам. Она тоже с тобой в Швеции?"

Наступила пауза. Затем Гасан уже изменившимся голосом  продолжил: "Нет, конечно. Я её давно уволил по твоей просьбе. Но в субботу хочу познакомить тебя с очень милой женщиной." Фируза уловила намёк: "Подозреваю, что ты приготовил для меня ещё один сюрприз?"

Гасан радостно добавил: "От тебя невозможно что-то скрыть. Да, вот именно. Но пусть это пока останется в тайне." Не дав ей ответить, закончил беседу: "Мне пора, дорогая. Целую тебя. Будь умницей, и мы с тобой перевернём этот мир."

Фируза переключилась на дубайскую линию: "Извини, это был муж. Он в Стокгольме. Как назло,   тебя нет рядом." Тогрул не ответил. Но было слышно, как он тяжело дышит. Она вдруг поняла, что он теперь уже не один: "Я вижу ты  занят. Давай созвонимся позже."

Прикрыв трубку ладонью, он  кому-то шепнул: "Подожди минутку, сейчас закончу с ней." Затем вернулся к Фирузе: "Я позвонил, чтобы заранее поздравить тебя с днём рождения, который попадает на субботу. Задерживаюсь в Эмиратах ещё на неделю, и не смогу увидеться с тобой. Как буду в Баку, обязательно найду тебя."

Фируза поблагодарила: "Не спеши. Знаю, какая у тебя теперь ответственная работа. Но помни: тебе не следует мне звонить и тем более приходить. Я пытаюсь вновь стать образцом верной супруги и любящей матери." Тогрул понял: они только что расстались навсегда.

Через минуту телефон вновь запищал: это было сообщение от мужа. Гасан и на сей раз оказался на высоте: прислал видео на 30 секунд. Лейла с глазами навыкате и под большой дозой иступлённо трахала Тогрула орально на краю бассейна где-то в Эмиратах.

Среди тишины неожиданно раздалась сигнализация с дачных ворот. Она посмотрела на часы: было около десяти вечера, и Фируза никого не ждала. Подошла к монитору. С экрана на неё смотрела женщина со знакомыми чертами лица. Но она никак не могла вспомнить, где её видела: "Кто Вы?"  Ответ её буквально ошеломил: "Это я Ульвия Мэмишли из Службы государственной безопасности. Наша встреча должна остаться в тайне."

Фируза нажала на кнопку и ворота открылись. Вьехала автомашина Lexus последней модели. Она вошла к ней при полном парадном мундире генерал-полковника госбезопасности: "Привет, Фируза. Вижу, что не ожидала?" Она смущённо разглядывала её и покачала головой: "Вы мне даже во сне не снились. Хотя если быть откровенной, впечатлена." Они сели возле бара. Фируза предложила коньяк: "Гасана дома нет, он в зарубежной командировке."

Ульвия проницательно рассматривала сидящую перед ней очаровательную женщину. О ней шли самые противоречивые слухи. Но Ульвия была осведомлена гораздо лучше, чем распространители этих слухов: "Знаю. Именно поэтому я и здесь. Ваш муж якобы находится в Молдове. Но на самом деле парится в шведской сауне с двумя своими помощницами."

Но Гасан уже отдыхал после сауны в номере гостиницы. Часы показывали три четверти пятого. Ему оставалось спуститься по лифту на первый этаж, не спеша перейти улицу, свернуть направо и дойти пешком до небольшого, уютного кафе, расположенного по улице Sundbergs в Стокгольме.

Мирвари и Рахиль слишком долго принимали душ. Он им крикнул уже стоя у дверей: "Поужинайте без меня. Утром возвращаемся в Баку."

За маленьким столиком в дальнем углу его уже ждали. Джеймс Уолтер, недавно выставивший свою кандидатуру на пост Президента США от Республиканской партии и бывший глава ФБР Джеймс Коми. Гасан Агасиев поздоровавшись, заказал себе чашку кофе и итальянское пирожное.

Господин Уолтер открыл портфель и положил перед Гасаном папку, содержащую три страницы текста на азербайджанском языке: "Мистер Агасиев, мы бы хотели ознакомить Вас с  предварительным анализом. Прочтите и вкратце сообщите нам своё мнение."Гасан пробежал глазами, сложил обратно в папку и отпил глоток: "Всё здесь изложенное почти полностью совпадает с нашим воззрением на будущие международные обязательства. И мне остаётся лишь поблагодарить вас, господа, за понимание и поддержку."

Джеймс Коми улыбнулся: "Ситуация на фронте стала меняться кардинально. Как Вы думаете, можно ли точнее определить верное время для принятия главных решений." Гасан кивнул: "Непонятные и трусливые приказы Верховного Главнокомандующего, его слишком большая зависимость от Кремля вызывает молчаливый протест прежде всего в армии. Младшие офицеры не владеют полнотой информации. Офицеры среднего звена тайно шепчутся о предательстве. Генералы вынужденно глотают оскорбление чести и достоинства. И среди них есть надёжные люди, готовые присоединиться к нам."

Собеседники переглянулись и одновременно вопросительно посмотрели на Гасана. Он сразу уловил, о чём может идти речь: "Для меня не представляет трудности сумма, необходимая для успешной избирательной кампании в США. Главный вопрос заключается в надёжности канала для трансакций. А это уже дело вашего выбора, друзья."

В это время раздался звонок. Это был Насиров: "Обьект наблюдений вошёл через ворота дачи в Бузовнах в 9:48 вечера. Водителя отпустила." Гасан многозначительно отключил телефон и обратился к сидевшим напротив: "Нам следует условиться о следующей встрече, господа. Она может быть стать исторической."

Его мысли уже витали далеко от Стокгольма. Он отдал бы многое, чтобы знать, о чём беседуют за барной стойкой его супруга и глава госбезопасности страны.

Фируза отпила два глотка коньяка. Он обжёг гортань и проник в область живота ниже пупка. Ульвия вложила ей в губы ломтик лимона и намеренно задержала пальцы у её раскрытых губ. Не отводя своего взгляда, Фируза игриво прикусила пальцы зубами и слегка присосала их. Это было откровенным приглашением к танцу любви.

Рука Ульвии мягко опустилась к её бедру: "Наслышана об уме и красоте. Второе превосходит все ожидания. А что касается ума.... мы можем успешно дополнить друг друга. Как ты думаешь?"

Фируза встала и взяла её за руку: "Пойдём наверх. Хочу кое-что вкусить вместе с тобой, прежде чем ты закинешь свои шпионские сети." В просторной спальне она предложила гостье одну из двух аккуратно уложенных на руке "дорожек" колумбийского происхождения: "Возьми. Это сделает тебя моим... императором на всю ночь. Я слишком слаба, чтобы отказаться от любви агента номер один."

Ульвия была старше лет на восемь-десять. Но сумела сохранить свежесть старшеклассницы. "Как тебе удаётся всё это? Мне даже неудобно снять перед тобой бельё. Никак не могу похудеть хотя бы на килограммов десять. Не научишь?"

Ульвия прижала её к себе: "Ты идеальна в моих глазах. И ни в коем случае не смей худеть. Тебя следует ласкать и лелеять!" Подтолкнув её к постели, Ульвия командным тоном подвела черту: "Теперь все эти лишние килограммы имеют нового хозяина, дорогая. И этим хозяином буду я."

Утром, провожая Ульвию к подьехавшей за ней машине, Фируза обещала: "Я помогу тебе найти Эльмиру. Можешь даже не сомневаться."

17. Прости, Святая Нина!

Дождь лил, как из ведра. Улицы, ведущие к метро "Авлабари" и Посольству Азербайджана были почти затоплены. Чёрный лимузин стоял под проливным дождём прямо перед резиденцией Чрезвычайного и Полномочного Посла Полада Байгуш оглу. Вскоре Эрика, девчонка лет четырнадцати выбежала из дверей особняка и прыгнула в машину: "Ираклий, вези меня к врачу, как можно быстрее, я умираю!"

Через десять минут они уже были в частной клинике. Передав Эрику в руки дежурного хирурга, Ираклий тут же связался с  директором Дома услуг под названием "В гостях у Софико". Он чуть не плакал:   "Калбатоно Мэри, у Эрики кровотечение. Над ней жестоко поиздевались. Эти турки, как изверги!"

Мэри знала, что Ираклий безумно влюблён в эту совсем ещё юную и очаровательную девочку. Даже предлагал жениться. Она посмотрела на часы: было пять часов утра: "Не отьезжай никуда, пока я не позвоню."  Сперва связалась с клиникой. Голос дежурного врача показался ей знакомым: "Больная стала жертвой анальных извращений. Хотя и отрицает какую-либо половую связь. Но я просто обязана сообщить в полицию, ведь ей неполных пятнадцать."

Мэри попросила не сообщать пока: "К Вам сейчас подойдёт её жених и отблагодарит за сохранность чести. Вы кажется доктор Геворкян?" Врач подтвердила: "Мы с Вами знакомы?"  Мэри нервно сбросила телефон, даже не попрощавшись. Через пять минут к хирургу подошёл Ираклий и вручил внушительный конверт с евро.

Между тем голос врача перенёс Мэри в далёкие и тяжёлые девяностые. Она была замужем всего лишь три месяца, когда Эмиль  попал на больничную койку. Хирург клиники, вертлявая вдова с очень соблазнительным задом небрежно бросила: "Разденьтесь до пояса и ложитесь. Мне надо Вас осмотреть."

Тщательно промыв руки, она слишком долго изучала.... почему-то детородный орган. Эмиль уставился на её белый халат, готовый разорваться на ягодицах. Это было его слабой точкой. Член стал возбуждаться, несмотря на боли.

Взгляды врача и Мэри в какой-то миг сцепились, и хирург стала ощупывать уже живот и пах пациента. Срустя минуты две заключила: "Самый банальный апендицит, уважаемый Ашурбейли. Будем оперировать, причём, желательно немедленно." Не сводя глаз с жены пациента, укрыла его оголённый пах и демонстративно облизнула губы.

Мэри вдруг почувствовала, что они с мужем больше не увидятся. Накануне ей снился странный сон. Директор школы, в которой она только приступила преподавать французский язык, дряхлый Вахтанг Гурамович Саганелидзе, явился к ней в спальню.... в чём мать родила. Сел на краю постели и строго предупредил: "Твоему мужу отрезали кое что." И многозначительно потряс.... связкой бананов перед её носом.

Но заморские фрукты вдруг превратились в мужской член. Точь в точь похожий на знакомый ей: тяжёлый, большой и слегка косивший влево от пупка. Мэри проснулась то ли от испуга, то ли от оргазма.   Долго лежала с открытыми глазами, пытаясь понять, чем грозит сновидение.

Рядом кряхтел и стонал муж: "Мне плохо. Вызывай скорую!"Операция прошла успешно. Эмиль выглядел счастливым. Его опекали в клинике, как самого дорогого пациента. Спустя неделю в день выписки, когда Мэри вошла в  палату с коробкой конфет, предназначенных для доктора Геворкян, медсестра с ухмылкой покачала головой: "Больной Ашурбейли выписался вчера. Его отвезла к себе домой Анджела Ашотовна." Мэри швырнула конфеты ей под ноги: "Не доктор, а хандаба! (шалава)"

Спустя полгода Мэри родила Теймураза. Затем с  годовалым сыном на руках осталась без работы: директор школы, узнавший о разводе, стал приставать совершенно открыто и настойчиво. Пришлось уйти.   Время было непростым, и не только в Грузии. Найти работу было практически невозможно.

С большим трудом удалось пристроиться в популярном кабаке. Именно там она и познакомилась с предприимчивой дамой, владеющей подпольным борделем под вывеской модного ресторана. Калбатоно Софико сразу предложила высокую оплату: "Уверена, что ты будешь востребована, детка. Моим мужчинам нравятся такие опрятные "домохозяйки".   Имей ввиду: мы обслуживаем высший класс. Турки тебя озолотят. Особенно, сзади."

Мэри сразу отвергла предложение, на ходу сочинив причину: "Мне нельзя: я неизлечимо больна... гемороем. Но знаю многих шалавистых врачей и педагогов, которым нужен дополнительный заработок." Софико ухмыльнулась: "Сейчас они не в моде.   В цене запретный товар: школьницы. Если сумеешь наладить поток, станешь менеджером."

С тех пор отбор юных потаскух был возложен на Мэри. В каком -то смысле это было продолжением уроков французского. В первое время её выворачивало наизнанку, когда на "конкурс" приходили совсем ещё крошки и убеждали её в своём оральном профессионализме.

Но вскоре их приличные доходы стали популярны и среди  восьмиклассниц. Они уже перешёптывались между собой о вкусе мужской спермы. Софико, заметив как-то возмущение у Мэри, сурово отчитала её: "Если тебе завидно, то начни сосать сама! Минет ещё никогда не мешал геморою."

Мэри поняла: времена наступили совершенно иные. Никого не волновали этические нормы. Всех интересовали только бабки. Надо было выкручиваться и ей самой, чтобы поднять на ноги сына. Доходы стали расти, и вскоре уже она взяла бразды правления в свои руки: состарившаяся Софико большую часть времени стала проводить в Испании, меняя юных альфонсов, как трусики.

Вот уже несколько лет Мэри Ашурбейли жила в роскошном особняке в престижном районе Тбилиси. В то утро, когда Эрика попала в клинику, она дождалась девяти часов утра и позвонила в азербайджанское Посольство. Байгуш оглу сам поднял трубку и  вначале всё отрицал: "Эта сучка пришла ко мне с месячными. Ты должна знать календарь своих проституток. Я тебе плачу достаточно, чтобы ты избавила меня от таких сцен."

Но Мэри хотела узнать, с кем он делился "товаром": "Насколько я понимаю, ты был на этот раз не один." Посол замолчал. И когда услышал о диагнозе хирурга, изменил тональность: "Хорошо-хорошо! В следующий раз заплачу двойной тариф. Успокойся." Мэри отрезала сразу: "До конца дня жду десятикратный штраф. Иначе не смогу остановить расследование."

Опять наступила пауза. Стоя перед зеркалом в ванной, Мэри внимательно рассматривала тело. Начал свисать живот, груди стали тяжелее, бёдра немного раздались. "Пятьдесят семь лет - это немалый срок для женщины" - подумала про себя. Но несмотря на годы, Мэри пришла к выводу, что всё ещё сумела сохранить привлекательность.

Голос Посла вернул её к реальности: "Давно хотел сказать, что мой ближайший друг из Анкары очень хотел бы познакомиться именно с тобой. Он видел твою фотку в социальной сети. Между прочим, очень скоро он улетает в Нью-Йорк: его назначили на важную должность в ООН."

Мэри понравился комплимент. И тем не менее, она сразу отвергла предложение: "Ни один дипломат мира на сможет завоевать мою душу. И потом, я знаю вас, турков. Вы слишком привязаны к женской заднице. А это не по мне."

Положив трубку, упрекнула себя: "Могла бы сделать себе подарок на день рождения." Но тут же отбросила шальную мысль.   В ожидании сообщений из клиники, она включила телевизор. В новостях узнала, что Президент Азербайджана Ильхам Алибеков находится с рабочим визитом в Грузии. Мэри прикусила палец, и набрала Ираклия: "Поищи в сумке у Эрики её телефон и срочно привези его мне." Девочки любили страховаться и тайно снимали оргии.

Сегодня Мэри ждала телефонного звонка от сына, Теймураза. Вот уже несколько лет, как он жил на исторической родине своего отца, в Баку. Но вместо звонка по телефону, услышала звонок в двери. Так рано в воскресенье это показалось ей странным.

Перед ней стоял совсем юный и симпатичный мальчишка, лет восемнадцати. "Ты кажется, ошибся адресом, биджо." - и хотела захлопнуть дверь перед его носом. Но тот ловко просунул ногу между дверью.   Обувь была дорогой: "Вы калбатоно Мэри Ашурбейли?"  Она открыла двери и впустила его на порог: "Кто тебе дал мой домашний адрес? И кто ты такой?"

Он опустил на пол небольшой саквояж и представился: "Ариф Бекиров, из Баку. Мне поручено передать Вам... кое что." Он раскрыл саквояж. В нём были аккуратно сложены пачки стодолларовых купюр: "Здесь полмиллиона. Вторую половину Вы получите позже."

Мэри сразу подумала, что Посол решил искупить вину. Но так скоро? Не может быть: "Но детка, у меня просто нет шалавы, которая стоит так дорого. Я просила оплатить лишь услуги врача и полиции." Ариф улыбнулся: "Эти деньги предназначены Вам не за услуги, которые оказывают подпольно. Вам предлагают некую сделку."

Мальчик слишком долго рассматривал её распахнутый короткий халат. Мэри запахнула и подтянула пояс: "Дорогой .... Ариф, если я не ослышалась... Я не ложусь в постель за деньги. И потом... я тебе в мамы гожусь."

Ариф полез в карман за мобильником: "Одну минуту... Я соединю Вас с человеком, который Вам всё обьяснит."Генерал Насиров ждал звонка из Тбилиси. Он несколько туманно обьяснил Мэри, что Теймураза Твилдиани уже нет в живых. Он погиб в автомобильной катастрофе и похоронен на бакинском городском кладбище.

Телефон выпал из рук Мэри, и она почувствовала, что уходит в бездну. Ариф едва успел вовремя подхватить её и понёс на руках в гостиную. Аккуратно уложил на диван, поправил раскрывшийся халат. Затем не спеша направился на кухню, нашёл аптечку, накапал волокардина и влил ей в рот. Губы зашевелились, но Мэри не слышала свой голос.

Ариф попытался её успокоить: "Вы не дослушали генерала до конца. Погиб Теймураз, но Ваш сын.... жив и здоров. Он находится в Эмиратах." Мэри не поверила: "Над такими вещами не шутят, мерзавец! Что значит Теймураз погиб, а мой сын жив и здоров?"

Ариф взял паузу и улыбнулся: "Если Вы мне не верите сейчас, то поверите очень скоро. Просто он был замешан в преступлении, и ему грозил тюремный срок  лет на двадцать. Должен был лечь на дно. Добрые люди сменили ему имя и фамилию. Теперь он Тогрул Мустафа, офицер охраны Президента Азербайджана."

Мэри всё ещё не верила своим ушам. Её губы расплылись в сомнительной улыбке: "У тебя есть мать, сынок?" Он кивнул: "Разумеется." Мэри взяла его за руку: "Тогда ты должен знать, как матери любят своих детей. Мой Теймураз..."

Ариф прикрыл ладонью её губы: "Забудьте это имя, если он Вам дорог." Она быстро закивала головой: "Понимаю. Скажи, что я должна сделать, чтобы.... он не пострадал?" Ариф выглядел уставшим: "Я ехал к Вам без остановки, и теперь валюсь с ног. Мне нужно отдохнуть. После этого мы с Вами решим, что делать."

Мэри пригласила гостя на второй этаж: "Это комната .... моего сына, прямо напротив моей спальни. Располагайся. Когда встанешь, поможешь мне понять, как мне дальше жить."

Спустя полчаса приехал Ираклий. Мэри включила телефон Эрики. На последнем одноминутном видео она увидела то, что и предполагала. Мужчина, похожий на Президента Азербайджана совал в задницу Эрики некий огромный предмет, заставляя её при этом делать минет Послу Байгуш оглу. На ковре между её колен была лужа крови.

Проводив Ираклия, она набрала номер, по которому ей звонили из Баку: "Простите, это Мэри Ашурбейли. Кажется мы с Вами говорили совсем недавно?" Мягкий мужской баритон поблагодарил: "Спасибо, что перезвонили. Тогрул Мустафа передаёт Вам привет из Дубаи. И надеется очень скоро с Вами увидеться." Мэри вспыхнула, как спичка: "Неужели это возможно? Поверьте, я готова сделать всё, что прикажете... только бы увидеться с ним."

Генерал Насиров успокоил: "От Вас не требуется ничего особенного, госпожа Ашурбейли. Мальчик, который приехал к Вам, наш надёжный сотрудник, можете ему довериться. Он будет сопровождать Вас  в Обьединённые арабские эмираты. Вы проведёте там неделю, и сможете увидеться с дорогим Вам  человеком. Теперь Вы в добрых руках. Уверен, эти руки, хоть и совсем юные, но  Вам понравятся."

Наступила пауза. Мэри показалось, что собеседник на что-то намекает. Решила задать вопрос: "Могу ли я поделиться с ним важной информацией, предназначенной для Вас? Дело в том, что я располагаю серьёзной уликой, которая затрагивает интересы руководства Азербайджана." Наступила пауза. Затем мужской голос попросил: "Вы не могли бы подождать у телефона одну минуту?"

Мэри вдруг усомнилась в правильности своего поступка: "А вдруг, это обернётся против меня?" Через минуту её успокоили: "Спасибо, госпожа Ашурбейли. Мы примерно догадываемся, о чём идёт речь. После поездки в Дубаи, мы пригласим Вас в Баку. С Вами желает познакомиться один из влиятельных особ нашего времени. Вас ожидает серьёзное вознаграждение." Затем добавил: "По-прежнему остаётся в силе вторая половина суммы, уже доставленной Вам. Всё что Вам нужно, лишь следовать инструкциям Вашего юного гостя."

Положив трубку, Мэри поднялась к себе в спальню в очень приподнятом настроении. За тридцать с лишним лет после развода у неё было всего несколько кратких романов. Но ни один из них так и не смог стать романом всей жизни. Некоторым партнёрам удавалось, правда,   доставить ей телесное наслаждение. Но и  только. Ничего более значимого. Она так и не смогла встретить того принца, который отвечал бы всем её стандартам.

Вот уже несколько лет она потеряла всякий интерес к самцам, и была убеждена, что достигла совершенства в самодостаточности. Раз в неделю, а то и пару раз в месяц в зависимости от обстоятельств, Мэри уединялась в просторной ванне со своим электростимулятором западного производства. Он со временем превратился в её самого верного "любовника". Маленькие и нежные "усики" на головке доставляли почти желаемое удовольствие.

Она открыла ящик ночного столика и достала изящный футляр. Скинув с себя халат, она вошла в тёплые воды джакузи и губами увлажнила тайного "любовника" . Прикрыв веки, она  представила себе ту первую ночь, когда она зачала от мужа. Ноги раздвинулись сами и впустили электрического "самца" в святая святых.

Тело расслабилось и мысли сконцентрировались на клиторе, который стал волноваться всё больше и больше. В тишине она услышала собственный стон и плеск воды. Оргазм постепенно приближался. Мэри уже всем нутром чувствовала, что это произойдёт с минуту на минуту.

И вдруг помешал посторонний звук: кто-то стоял у двери ванной. Это был проснувшийся Ариф. Он был гол, как сокол, и прикрывал руками нечто большое и толстое. Мэри смущённо улыбнулась: "Прости, что я забыла запереть дверь в ванную... Если нужно.... пописать, то не стесняйся..." Быстро вышвырнула "любовника" за борт.

Ариф медленно подошёл, поднял с пола "игрушку" и  отложил на столик у раковины: "Я могу предложить нечто более существенное, чем просто пописать в унитаз." Её взгляд опустился к его рукам. Он заметил это и убрал их, предоставив ей полноту картины. У Мэри закружилась голова. Она быстро перекрестилась: "О Святая Нина, спасительница наша! Прости мои грехи! И те, что уже совершила. И тот, что совершаю сейчас!"

18. Москва, Кремль, у Путина.

Фируза не любила шумных тусовок. И свой день рождения предпочитала проводить в узком семейном кругу. В этот раз дочь Пэрвана была далеко, в Голивуде, штат Калифорния. И когда Гасан предложил собраться вчетвером в их семейном ресторане "Колизей", она одобрила идею с удовольствием.

Её городской гардероб сегодня пополнился двумя нарядами от Chanel. Их заказала её новая любимая женщина, Ульвия. Судя по цвету и качеству тканей, у Ульвии был изысканный вкус. Остановившись на длинном тёмно-фиолетовом платье, Фируза позвонила ей: "Не знаю, как и когда смогу тебя отблагодарить, моя вкусняшка. Ты просто меня балуешь!"

Ульвие было приятно слышать такое: "Сама спешу увидеть тебя через пару часов и насладиться твоим ароматом, ангел мой." После небольшой паузы добавила: "Включи телевизор. Скоро будут сногсшибательные новости. В Москве происходит нечто очень интересное."

Прежде чем надеть пояс с чулками, Фируза нашла дистационное управление. Первый российский канал выглядел необычно: картинка с Красной площади сопровождалась нашумевшей мелодией, известной как "Танец маленьких ледебей."

Фируза замерла, держа в руке бретельки от пояса: "Неужели умер? Господи, наконец!" Затем подошла к ящику шкафа, в котором держала бельё. Открыла новый пакет Victoria's Secret. Это были panties в стиле old fashion. Ульвия обожала этот стиль, называя это "а-ля Кабаева".

Фируза вспомнила, как лет пять назад она встретилась с Алиной в швейцарском Соренго в клинике Святой Анны. Алина была на консультации, Фируза накануне сделала непредвиденный аборт.   И сейчас вдруг неожиданно подумала: " Интересно, что теперь будет с Алиной Кабаевой?"

Между тем, Кабаевой так никто и не перезвонил даже после оставленного десятого сообщения. Телефон в московской резиденции Людмилы Очеретной упорно не отвечал. Одиннадцатый месадж звучал уже, как угроза: "Если ты сука, не ответишь через десять минут, я взорву информационное пространство, бля!" Но через двадцать минут Алина поняла, что весь мир отвернулся от неё.

У дверей снаружи по-прежнему стоял старый майор Степанов с удивительной стойкостью: за последние 30 часов он не отлучался даже в туалет! Время от времени он наблюдал за ней через небольшой монитор. Она прекрасно понимала, что этого импотента не соблазнить, расхаживая по квартире в нижнем белье. Степанов перенёс тяжёлое ранение в Чечне и практически был кастрирован. А это значит, что женщины его не интересовали вообще. Даже для куннилингуса.

Детей у Алины отобрали ещё на прошлой неделе. После трёхдневной истерики ей позвонил сам Николай Платоныч: "Ведите себя благопристойно, пожалуйста. Иначе придётся Вас изолировать далеко от столицы." Вот тогда Алине и пришло в голову напомнить о себе Людмиле Александровне. Как нынешняя жена бывшей! Но чей-то мужской голос просил оставлять сообщения для госпожи Очеретной.

После холодного душа, Алина накинула на себя прозрачный халат и опрокинула большой стакан виски. Алкоголь прошёлся по телу и успокоил мозги. Мельком взглянула на монитор и ... не могла поверить своим глазам: майора Степанова сменил молоденький и рыжий Пантелей Мордашин. Он был ей хорошо знаком: несколько раз сопровождал в зарубежных поездках. Алина сбросила халат и села нагишом в кресло, зная что самец не упустит такого зрелища.

Не прошло и десяти минут, как раздался характерный скрип двери. Алина прикрыла веки, включила телевизор, облизнула указательный пальчик и провела вдоль "по питерской". Сквозь прикрытые веки она не могла не видеть отражения Пантелея на огромном экране.

Он медленно подошёл к креслу и встал напротив, заслонив собой телевизор. Они смотрели друг на друга несколько секунд. Затем Алина засунула свой большой палец в рот и начал его сосать. Пантелей в ответ с улыбкой переключил на Первый российский: "Вы наверное ещё не в курсе?"

Картинка показывала Красную площадь и трибуну Мавзолея. Пантелей устроился в соседнем кресле, не спеша растегнул брюки и вытащил "елдак" безумного размера. Раздался голос диктора: "Внимание, внимание! Наши камеры установлены на Красной площади, где через несколько минут к россиянам обратится Секретарь Совета безопасности товарищ Патрушев Николай Платонович."

Алина сквозь звуки, характерные для минета, услышала голос Сергея Нарышкина с трибуны Мавзолея: "Дорогие товарищи. Общероссийский митинг, посвящённый скоропостижной смерти выдающегося политического гиганта современности, Президента Российской Федерации...."

При имени вождя Пантелей тут же кончил! Прямо в губы, сукин сын! Алина отпрыгнула обратно в своё кресло и ответила на раздавшийся телефонный звонок, в надежде, что звонит Очеретная-Путина: "Да, Алина слушает." Но это был Гасан Агасиев из Баку: "Неужели....?" Алина отключилась, так и не ответив.

В это же время в Баку на втором этаже ресторана "Колизей" Гасан смотрел российкое телевидение, не веря своим глазам. Гимн сопровождался картиной открытого гроба, расположенного перед входом в Мавзолей. Крупным планом показали лицо усопшего вождя. "Один в один! Не похож на двойника" - сказал вполголоса Гасан.

Бэхруз Насиров осушил до дна большой бокал с виски и налил второй: "Мне кажется, нам тоже пора уже двигаться вперёд." Гасан посмотрел на него невидящим взглядом: "Пока похоже, что ты прав. Но надо подождать неделю.... на всякий случай."

После Сергея Харышкина к микрофону подошёл товарищ Патрушев: "Дорогие соотечественники. Братья и сёстры, россияне. Все мы вместе с представителями прогрессивного человечества потеряли самого выдающегося вождя мирового сообщества, надежду на светлое будущее, незабвенного полководца,   друга и соратника....."

В это время раздался телефонный звонок. Это был один из гостей застолья, командир бригады специального назначения полковник Гамидов: "Слышал? День рождения наверное отменяется?" Гасан был иного мнения: "Наоборот. Нам всем надо кое-что обсудить в связи с новыми обстоятельствами." После паузы добавил: "Мой водитель Юнис приболел. Ты бы не смог по пути заехать за Фирузочкой?"

Полковник тут же согласился: "Мы с ней так давно не виделись, что боюсь, она меня не узнает." Гасан усомнился: "Как можно забыть своего школьного ухажёра? Она частенько справляется о тебе." Это была льстивая ложь. И сразу после этого пошутил: "Только смотри у меня: без шалостей! А то слышал: ни одной юбки не пропускаешь."

Полковник не ответил. От гарнизона спецназа до квартиры Агасиевых было прилично, и Ахмед Гамидов развернул машину на 180 градусов, чтобы сократить дорогу. У светофора задумался: пытался представить себе, как сейчас выглядит его первая школьная любовь. Вспомнил, как любил защемлять её большие груди откидной частью парты. Когда дерево касалось её сосков, у неё закатывались глаза. Но как правило, фыркала, выражая недовольство.

Фируза, прислушиваясь к звуку телевизора, покрутилась перед зеркалом, изучая новый бюстгальтер. Поправила соски в тесных чашках и почувствовала прилив похоти. На трибуне Мавзолея Патрушева-отца сменил Аркадий Ротенберг. Он начал с воспоминаний юности, со спортивных соревнований на татами. Фируза вдруг вспомнила, как мать купила ей первый лифчик в двеннадцать лет: "Ты меня уже догоняешь! От мальчишек проходу не будет!"

Раздался дверной звонок. "Гасан, ты так рано приехал? Я ещё даже не одета!" - крикнула открывая двери. Но у порога стоял не Гасан. Высокий широкоплечий и усатый полковник нахально улыбался: "Не узнала? Это же я Ахмед... Гасан попросил заехать за тобой."

Фируза стояла перед ним, как вкопанная. Не скоро сообразила, что это её одноклассник Гамидов. И он облизывая губы буквально раздевал её своими восхищёнными глазами. Хотя раздевать было практически нечего: Фируза была в нижнем белье, чулках, пристёгнутых к поясу.

Она опомнилась, когда услышала лязг открываемых дверей на нижнем этаже, у соседей. Она быстро впустила его и прикрывая свою грудь и лобок, прошептала: "Ай Аллах! Это же надо! Только что вспоминала, как ты партой шалил, мерзавец."

Они прошли сразу в спальню: "Дай мне хоть одеться... Он тебя так рано отправил за мной..." Ахмед накрыл её плечи лёгким халатом: "Можем не спешить... джаным. Твоему мужу сейчас не до нас."

Она повернулась к нему лицом: "Только, пожалуйста, не начинай.... Я уже не маленькая девочка, над которой ты вдоволь ... поиздевался." Он прижал её к своей груди: "Вижу. Ты стала очаровательной империатрицей... На тебя трудно смотреть.... без желаний." Фируза попыталась высвободиться: "Подожди, Ахмед... Не так быстро. Я тебе не уличная шлюха!"

Он полез в карман кителя и вытащил белый пластиковый пакетик: "Уверен, что ты не откажешься от такого удовольствия." Вдохнув добротную "дорожку" с его ладони, Фируза тут же сменила гнев на милость. С годами из Ахмеда вылупился соблазнительный самец.

Её особенно возбуждал внушительный шрам на левой щеке: "Где это тебя так угораздило?" Она провела пальцами по шраму. Он с лёгкостью приподнял её на руки и мягко уложил на разобранную постель: "Осколок армянской гранаты. Я их маму...." Она прикрыла его рот: "Зачем их маму? Лучше меня..." И тут же почувствовала его язык и губы в своём уже влажном влагалище.

Телевизор по-прежнему звучал траурными нотами. Ротенберга сменил Юрий Ковальчук, затем Игорь Сечин. Когда на трибуну поднялся Дмитрий Медведев, Фируза уже пристроилась рачком и могла видеть открытый гроб. Перед самым оргазмом вдруг задала себе смешной вопрос: "Это он сам, или его двойник?" Ахмед кончил вслед за ней, не выходя из пещеры любви: "Больше чем уверен: подстава!"-выдохнул из себя вместе с густым семенем.

В одном из сибирских бункеров двое сражались в картишки под звуки из Красной площади. Министр обороны Шойгу оборонялся от атаки ферзя министра сельского хозяйства Дмитрия Патрушева. Новичок провозгласил: "Шах и мат!"

Раздался характерный шум спускаемый воды из туалетного бачка. В дверях сортира появилась знакомая фигура. Застегнув ширинку, он усталым голосом спросил: "Ну что они там? Никак не похоронят меня?"

19. Дубайский роман.

Авиарейс  Париж-Дубаи обещал быть нет только достаточно долгим (около семи часов), но и приятным. Мэри не терпелось встретиться наконец с сыном.   Её сопровождал довольно симпатичный юноша. Он опережал её желания и мысли. Ариф буквально ходил за ней, как тень, сдувая с неё пылинки.

Мэри никогда в жизни не слышала в свой адрес столько любовных комплиментов. Они звучали с особой страстью в постели. Мэри была приятно удивлена, узнав, что он впервые сумел "самовыразиться", как мужчина, только с ней. До этого он имел дело только с гостиничными проститутками.

Но сама Мэри не испытывала к нему ничего, кроме желания утолить слишком растянувшийся по времени сексуальный голод. Это был неутомимый и неослабевающий живой стимулятор. Кроме этого, Ариф оказался на удивление с хорошим вкусом.

Поход по парижским бутикам и косметическим салонам был более чем продуктивен. Мэри с удовлетворением обратила внимание, что массажи и крема, модные наряды и украшения волшебным образом перевоплотили очаровательную мадонну в стройную и моложавую принцессу. На неё стали оглядываться в ресторанах, гостиницах, в баре, на улице.

Её провожали откровенно возбуждённым взглядом не только солидные старики, зрелые самцы и просыпающиеся подростки. Не раз и не два она с удовлетворением ловила на своих упругих формах взгляды весьма добропорядочных дам.

Когда миловидная стюардесса-турчанка пригласила пассажиров VIP-салона к выходу, Мэри почувствовала чью-то женскую руку на своей попе. Дама среднего возраста в сером брючном костюме и тёмном кэлагаи (шали) на голове незаметно всунулуа ей в ладонь визитную карточку.

Мэри посмотрела на неё с молчаливым вопросом. Дама шепнула на французском: "Вы мой идеал женщины. Увидимся за ужином." Мэри в растерянности подумала: "Господи, что происходит в этом безумном мире? Откуда мне знать, где ужинает это мужеподобное существо?" Ариф посмотрел вслед даме с улыбкой. Мэри показалось, что они знакомы.

Среди множества автомашин, выделялся белый кадиллак с затемнёнными стёклами. Ариф сложил багаж и открыл заднюю дверь. Мэри тут же почувствовала ностальгический запах мужского одеколона. Посмотрела на  водителя с пышными усами, и  неуверенно спросила на грузинском: "Shvilo, martla shen khar?" ("Сынок, это ты?")

Тот резко повернулся и с широкой улыбкой ответил вопросом на вопрос: "Rogor gamoisani, deda?" ("Как ты догадалась, мама?") Мэри не могла остановить поток слёз от радости: "Ты всё ещё пользуешься тем же одеколоном, который я однажды подарила тебе после первого бритья."

Burj Al Arab был пожалуй, самым дорогим отелем на всём Ближнем Востоке. Президентский люкс, который был кем-то заботливо забронирован и оплачен, обходился в две с половиной тысячи долларов за ночь. И номер безусловно стоил таких денег.

Две королевские спальни, расположенные по разные стороны от гостиной, могли бы вместить две пары гостей каждая.   Широкое окно выходило на огромный голубой бассейн, который запросто можно было назвать озером. К каждой спальне примыкала ванная комната с джакузи и стеклянной душевой.

Мэри прошлась по комнатам, не веря своим глазам: "Сынок, неужели это дело твоих рук?" Он обнял мать и прошептал: "Мне ещё далеко до таких возможностей. Это подарок моего босса, господина Агасиева. Ты очень скоро с ним познакомишься."

Ариф разложил багаж и прыгнул на диван. Но Тогрул отозвал его в сторону: "Твой номер двумя этажами ниже, приятель. И будет лучше, если забудешь об особых отношениях с моей матерью. Это приказ Гасана."

Сказано было достаточно громко, чтобы услышала и мать. Тогрул уже стоя у выхода, обратился к ней: "Отдохни, приведи себя в порядок. Через час жду тебя в ресторане на ужин."

Круглые столы, накрытые тёмно-синими скатертями и хрустальными наборами выглядели, как на торжественном банкете. Но зал был полупуст. За одним из столов Мэри увидела ожидающих её сына, ту самую даму из самолёта, которая всучила ей свою визитку, и Арифа.

Мэри даже не успела рассмотреть имя на визитке, и Тогрул представил дам друг другу: "Это Мирвари-ханым, личный помощник господина Агасиева. Она здесь, чтобы поближе познакомиться с тобой, мама."

Дама смотрела на неё по-прежнему глазами голодной волчицы: "Мне очень приятно, калбатоно Мэри. Уверена, что подружимся." Мэри поблагодарила кивком, чувствуя какую-то западню. Мирвари-ханым подняла бокал с вином: "У нас с Вами просто нет иного выхода. Так велел господин Агасиев."

Официант принёс меню на любой вкус: с итальянской, французской и ближневосточной кухней. Мэри пробежав глазами, захлопнула обширный список: "Тогрул, сынок, выбери что-нибудь для мамы. Я тебе доверяю, как себе самой." Тогрул кивнул.

Но тут зазвонил его телефон. В тишине Мэри услышала женский голос, звучавший очень капризно: "Где ты пропал? Сейчас же вернись, жду тебя в баре!" Тогрул смутился: "Друзья, вы должны меня извинить: вынужден исчезнуть по делам службы. Мама, можешь довериться Мирвари-ханым во всём." Выйдя из-за стола, нагнулся к уху: "Повторяю: во всём!"

Подождав пока Тогрул удалится, Мирвари обьяснила: "Это старшая дочь нашего Президента, Лейлуша. Наш мальчик, кажется влип. Она без него даже писать не ходит!"

Перед тем, как подали салаты,   Мэри спросила: "Где здесь комната для дам?" Мирвари с готовностью встала: "Мне тоже нужно, дорогая, пойдём." Пропустив её вперед, незаметно подвинула к Арифу небольшой футляр и произнесла на азербайджанском: "Малыш, посыпь "дорожку" в салат."

В туалете Мэри исподволь наблюдала за ней. Вместо брючного костюма на ней была яркая кофта, из под которой еле просматривался некий намёк на женскую грудь, и короткая юбка, не скрывающая почти мужские ноги. Даже не закрыв дверь в кабину, демонстративно оседлала унитаз. Когда заправляла бельё, Мэри показалось, что это подросток, одетый в женский наряд. Их глаза встретились в отражении зеркала. "Не удивлюсь, если у неё в трусиках мужской член."

Мирвари словно читая её мысли, приблизилась к её ягодицам и прижалась к ним вплотную. Член не прощупывался, слава Богу: "Господин Агасиев просил соединить тебя с ним по видео-чату." Мэри удивлённо спросила: "Когда? Сразу после ужина?" И почувствовала, как пальцы Мирвари гладят её бёдра: "Сразу после секса со мной, голубка."-шепнула тоном, не оставляющим даже тени сомнения.

Мэри не успела ответить: твёрдый язык Мирвари проник сквозь её губы и  по-хозяйски прошёлся по нёбу. Поцелуй длился так долго, что Мэри стала задыхаться: "Извини, но я .... никогда не была... с женщиной." Рука Мирвари уже вошла под платье через бельё к лобку : "Ничего страшного, милая. Не ты первая. Затрахаю тебя."

В это время вошла женщина в арабской сутане и в платке, ведя за руку дочь лет десяти. Мирвари строго прошипела ей на английском: "Убирайся отсюда к е.. ной матери! Дай нам поговорить!" Дама испуганно попятилась к выходу.

Когда дверь за ней закрылась, она добавила: "Ты со мной познаешь нечто такое, что нравится Гасану.   Он овладеет тобой после меня." Мэри ощутила её пальцы на своём клиторе и сквозь туман в голове услышала: "Это его условие. Хотя ты заводишь и меня."

После салата она уже ничего не помнила. Очнулась в номере у Мирвари. С экрана монитора на неё смотрел седовласый, но всё ещё моложавый мужчина примерно шестидесяти лет.

Мэри послушно сидела голой на коленях у Мирвари. Он что-то спросил. Затем повторил. Мирвари больно шлёпнула её по заднице. Она не узнала свой голос: "Вы меня простите, но я сегодня... не в форме. И даже, как видите.... без одежды. Мой сын велел мне слушаться Вашего помощника во всём. И я... только что отдалась ей. Скажу честно: понравилось!"

Мирвари в знак благодарности поцеловала её в шею. Затем послала воздушный поцелуй в монитор: "Гасик, эта грузиночка что-то невообразимое. Она заставила меня забыть свою первую и последнюю любовь, Фирузу. Клянусь Аллахом, она способна лишить тебя разума. Лучше вам не встретиться вообще: боюсь, что она к утру станет тобой управлять, как хвост собакой."

На лице Гасана появилась улыбка: "Спасибо за предупреждение, но кажется, уже поздно. Она мне напоминает мою мать. Завтра буду в Дубаи." Мэри сквозь дурман в голове вдруг сообразила, что этот мужчина нашёл в ней нечто ностальгическое. Она посмотрела ему в глаза затуманенным от порошка взором: "Вы уже превратили меня в распутную женщину. Позвольте мне уехать домой, прежде чем я стану Вашей очередной потаскухой."

К встрече с боссом Мирвари готовила её очень тщательно. Она была прекрасно осведомлёна о его вкусах. Они провели два с половиной часа в бутике по продаже нижнего белья. Мэри сразу понравился вкус этого "мьсё в юбке", которая поимела её ночью во все щели.

Светлые тончайшие чулки смотрелись на ноге гораздо привлекательнее, чем колготки. Тёмные бретельки ажурного пояса могли возбудить даже покойника. Мирвари сложила в кучу и выбросила в мусор весь комплект трусиков и бюстгальтеров, приобретённых в великом Париже по совету Арифа. Мэри стояла в бледно-голубой комбинации на голое тело в ожидании очередного приговора. И приговор ей очень даже понравился.

Мирвари посоветовала остановить выбор на трёх различных моделях: для секса,   вечерних нарядов и утренних шалостей в постели. Помогая ей примерить каждую из новинок, шепнула: "Он будет трахать тебя, даже не снимая белья. Уж можешь мне поверить!"

Когда очередь дошла до бюстгальтеров, Мэри, как школьница, подняла руку: "Можно Victoria's Secret? Обожаю эту фирму!" Мирвари по-учительски строго отняла у неё вешалку с образцами: "Они уже не пользуются успехом у Гасана! Vacoal Embrace и только! Он разорвёт чашки своими зубами!"

Мэри оглядела себя в длинном от пола зеркале, и заметила за чуть приотрытой занавеской любопытно-восхищённый взгляд двух покупательниц. Это было лучшей оценкой для той, кто стояла полуобнажённой. Мэри с благодарностью обняла Мирвари: "Ты настоящий друг!" Мирвари ущипнула её за попу: "Боюсь тебя сглазить, сучка! И хочу убить Гасана из ревности."

Ариф гнал машину, рискуя нарваться на полицейских: "Агасиев уже в  номере." В лифте Мэри почувствовала, что начинает нервничать. Такое с ней прежде не случалось. Она шла по коридору в сторону президентского номера, словно на первое свидание. Туфли вдруг показались ей тесными. Причёска потеряла свежесть. Вдруг у самых дверей почудилось, что бретелька ослабла, и чулок на правой ноге свисает. Она остановилась у входа, разорвала вырез на юбке и перезастегнула чулок.

В это время, по закону подлости,   двери распахнулись. Он словно услышал её шаги, и стоял перед ней в тёмном элегантном костюме при галстуке. Выглядел при этом совсем не таким наглым, как ночью на мониторе компьютера. Его взгляд был растерян. Щёки осунулись. Глаза, правда,   были яркими, как у холерного больного.

Правая рука с лёгкой дрожью удерживая бокал с вином, висела в воздухе. Мэри покраснела и почувствовала сухость во рту. Она не любила ругаться, но сейчас подумала про себя: "Это же полный ****ец! Он мной разочарован!"

Не понимая, что делает, она отняла у него бокал и осушила его до дна: "Извините... но у меня... жажда... после лифта! И вообще... здесь слишком высоко... для меня." Он прислонившись к двери,   смотрел ей в глаза: "Жажда у Вас скоро пройдёт... Даже не сомневайтесь... Но Вы... даже.... красивее, чем я себе представлял.... Мариам-ханым." Она хотела его поправить, но не успела. Он потянул её к себе: "Так звали мою мать. И Вы её живое воплощение!"

Мэри почувствовала прилив уверенности. Он был действительно очень нетерпелив. И овладел ею, даже не сняв белья. Вспомнил о белье. когда уже под утро понёс её на руках в джакузи. В нём не было той потенции самца, которая удивила бы Мэри. Но он со всей очевидностью у неё на глазах сходил с ума от страсти. От той страсти, которая непременно предшествует большой любви.

Она проснулась от щекотки на лице: уснула на его волосатой груди. Он уже не спал. Но боялся шевельнуться, чтобы она ни в коем случае не сменила позу: "Мне срочно надо вылетать обратно в Баку. Очень скоро в нашей с тобой жизни произойдут большие изменения." Она решила кое-что уточнить: "Надеюсь, ты не планируешь уложить меня в постель к своей жене?"

Он искал свой телефон. Первый звонок был к врачу: "Ну и чем Вы меня обрадуете, доктор? Спасибо. Полгода достаточно долгий срок." Затем набрал второго абонента: "Позаботься, чтобы спецназ был готов. Сам проверь наличие вертолётов. Начало операции вторник 6 часов утра."

Подошёл к ней, стоявшей у окна и обнял за плечи: " Я бы хотел провести остаток дней только с тобой."

19. Дубайский роман.

Авиарейс  Париж-Дубаи обещал быть нет только достаточно долгим (около семи часов), но и приятным. Мэри не терпелось встретиться наконец с сыном.   Её сопровождал довольно симпатичный юноша. Он опережал её желания и мысли. Ариф буквально ходил за ней, как тень, сдувая с неё пылинки.

Мэри никогда в жизни не слышала в свой адрес столько любовных комплиментов. Они звучали с особой страстью в постели. Мэри была приятно удивлена, узнав, что он впервые сумел "самовыразиться", как мужчина, только с ней. До этого он имел дело только с гостиничными проститутками.

Но сама Мэри не испытывала к нему ничего, кроме желания утолить слишком растянувшийся по времени сексуальный голод. Это был неутомимый и неослабевающий живой стимулятор. Кроме этого, Ариф оказался на удивление с хорошим вкусом.

Поход по парижским бутикам и косметическим салонам был более чем продуктивен. Мэри с удовлетворением обратила внимание, что массажи и крема, модные наряды и украшения волшебным образом перевоплотили очаровательную мадонну в стройную и моложавую принцессу. На неё стали оглядываться в ресторанах, гостиницах, в баре, на улице.

Её провожали откровенно возбуждённым взглядом не только солидные старики, зрелые самцы и просыпающиеся подростки. Не раз и не два она с удовлетворением ловила на своих упругих формах взгляды весьма добропорядочных дам.

Когда миловидная стюардесса-турчанка пригласила пассажиров VIP-салона к выходу, Мэри почувствовала чью-то женскую руку на своей попе. Дама среднего возраста в сером брючном костюме и тёмном кэлагаи (шали) на голове незаметно всунулуа ей в ладонь визитную карточку.

Мэри посмотрела на неё с молчаливым вопросом. Дама шепнула на французском: "Вы мой идеал женщины. Увидимся за ужином." Мэри в растерянности подумала: "Господи, что происходит в этом безумном мире? Откуда мне знать, где ужинает это мужеподобное существо?" Ариф посмотрел вслед даме с улыбкой. Мэри показалось, что они знакомы.

Среди множества автомашин, выделялся белый кадиллак с затемнёнными стёклами. Ариф сложил багаж и открыл заднюю дверь. Мэри тут же почувствовала ностальгический запах мужского одеколона. Посмотрела на  водителя с пышными усами, и  неуверенно спросила на грузинском: "Shvilo, martla shen khar?" ("Сынок, это ты?")

Тот резко повернулся и с широкой улыбкой ответил вопросом на вопрос: "Rogor gamoisani, deda?" ("Как ты догадалась, мама?") Мэри не могла остановить поток слёз от радости: "Ты всё ещё пользуешься тем же одеколоном, который я однажды подарила тебе после первого бритья."

Burj Al Arab был пожалуй, самым дорогим отелем на всём Ближнем Востоке. Президентский люкс, который был кем-то заботливо забронирован и оплачен, обходился в две с половиной тысячи долларов за ночь. И номер безусловно стоил таких денег.

Две королевские спальни, расположенные по разные стороны от гостиной, могли бы вместить две пары гостей каждая.   Широкое окно выходило на огромный голубой бассейн, который запросто можно было назвать озером. К каждой спальне примыкала ванная комната с джакузи и стеклянной душевой.

Мэри прошлась по комнатам, не веря своим глазам: "Сынок, неужели это дело твоих рук?" Он обнял мать и прошептал: "Мне ещё далеко до таких возможностей. Это подарок моего босса, господина Агасиева. Ты очень скоро с ним познакомишься."

Ариф разложил багаж и прыгнул на диван. Но Тогрул отозвал его в сторону: "Твой номер двумя этажами ниже, приятель. И будет лучше, если забудешь об особых отношениях с моей матерью. Это приказ Гасана."

Сказано было достаточно громко, чтобы услышала и мать. Тогрул уже стоя у выхода, обратился к ней: "Отдохни, приведи себя в порядок. Через час жду тебя в ресторане на ужин."

Круглые столы, накрытые тёмно-синими скатертями и хрустальными наборами выглядели, как на торжественном банкете. Но зал был полупуст. За одним из столов Мэри увидела ожидающих её сына, ту самую даму из самолёта, которая всучила ей свою визитку, и Арифа.

Мэри даже не успела рассмотреть имя на визитке, и Тогрул представил дам друг другу: "Это Мирвари-ханым, личный помощник господина Агасиева. Она здесь, чтобы поближе познакомиться с тобой, мама."

Дама смотрела на неё по-прежнему глазами голодной волчицы: "Мне очень приятно, калбатоно Мэри. Уверена, что подружимся." Мэри поблагодарила кивком, чувствуя какую-то западню. Мирвари-ханым подняла бокал с вином: "У нас с Вами просто нет иного выхода. Так велел господин Агасиев."

Официант принёс меню на любой вкус: с итальянской, французской и ближневосточной кухней. Мэри пробежав глазами, захлопнула обширный список: "Тогрул, сынок, выбери что-нибудь для мамы. Я тебе доверяю, как себе самой." Тогрул кивнул.

Но тут зазвонил его телефон. В тишине Мэри услышала женский голос, звучавший очень капризно: "Где ты пропал? Сейчас же вернись, жду тебя в баре!" Тогрул смутился: "Друзья, вы должны меня извинить: вынужден исчезнуть по делам службы. Мама, можешь довериться Мирвари-ханым во всём." Выйдя из-за стола, нагнулся к уху: "Повторяю: во всём!"

Подождав пока Тогрул удалится, Мирвари обьяснила: "Это старшая дочь нашего Президента, Лейлуша. Наш мальчик, кажется влип. Она без него даже писать не ходит!"

Перед тем, как подали салаты,   Мэри спросила: "Где здесь комната для дам?" Мирвари с готовностью встала: "Мне тоже нужно, дорогая, пойдём." Пропустив её вперед, незаметно подвинула к Арифу небольшой футляр и произнесла на азербайджанском: "Малыш, посыпь "дорожку" в салат."

В туалете Мэри исподволь наблюдала за ней. Вместо брючного костюма на ней была яркая кофта, из под которой еле просматривался некий намёк на женскую грудь, и короткая юбка, не скрывающая почти мужские ноги. Даже не закрыв дверь в кабину, демонстративно оседлала унитаз. Когда заправляла бельё, Мэри показалось, что это подросток, одетый в женский наряд. Их глаза встретились в отражении зеркала. "Не удивлюсь, если у неё в трусиках мужской член."

Мирвари словно читая её мысли, приблизилась к её ягодицам и прижалась к ним вплотную. Член не прощупывался, слава Богу: "Господин Агасиев просил соединить тебя с ним по видео-чату." Мэри удивлённо спросила: "Когда? Сразу после ужина?" И почувствовала, как пальцы Мирвари гладят её бёдра: "Сразу после секса со мной, голубка."-шепнула тоном, не оставляющим даже тени сомнения.

Мэри не успела ответить: твёрдый язык Мирвари проник сквозь её губы и  по-хозяйски прошёлся по нёбу. Поцелуй длился так долго, что Мэри стала задыхаться: "Извини, но я .... никогда не была... с женщиной." Рука Мирвари уже вошла под платье через бельё к лобку : "Ничего страшного, милая. Не ты первая. Затрахаю тебя."

В это время вошла женщина в арабской сутане и в платке, ведя за руку дочь лет десяти. Мирвари строго прошипела ей на английском: "Убирайся отсюда к е.. ной матери! Дай нам поговорить!" Дама испуганно попятилась к выходу.

Когда дверь за ней закрылась, она добавила: "Ты со мной познаешь нечто такое, что нравится Гасану.   Он овладеет тобой после меня." Мэри ощутила её пальцы на своём клиторе и сквозь туман в голове услышала: "Это его условие. Хотя ты заводишь и меня."

После салата она уже ничего не помнила. Очнулась в номере у Мирвари. С экрана монитора на неё смотрел седовласый, но всё ещё моложавый мужчина примерно шестидесяти лет.

Мэри послушно сидела голой на коленях у Мирвари. Он что-то спросил. Затем повторил. Мирвари больно шлёпнула её по заднице. Она не узнала свой голос: "Вы меня простите, но я сегодня... не в форме. И даже, как видите.... без одежды. Мой сын велел мне слушаться Вашего помощника во всём. И я... только что отдалась ей. Скажу честно: понравилось!"

Мирвари в знак благодарности поцеловала её в шею. Затем послала воздушный поцелуй в монитор: "Гасик, эта грузиночка что-то невообразимое. Она заставила меня забыть свою первую и последнюю любовь, Фирузу. Клянусь Аллахом, она способна лишить тебя разума. Лучше вам не встретиться вообще: боюсь, что она к утру станет тобой управлять, как хвост собакой."

На лице Гасана появилась улыбка: "Спасибо за предупреждение, но кажется, уже поздно. Она мне напоминает мою мать. Завтра буду в Дубаи." Мэри сквозь дурман в голове вдруг сообразила, что этот мужчина нашёл в ней нечто ностальгическое. Она посмотрела ему в глаза затуманенным от порошка взором: "Вы уже превратили меня в распутную женщину. Позвольте мне уехать домой, прежде чем я стану Вашей очередной потаскухой."

К встрече с боссом Мирвари готовила её очень тщательно. Она была прекрасно осведомлёна о его вкусах. Они провели два с половиной часа в бутике по продаже нижнего белья. Мэри сразу понравился вкус этого "мьсё в юбке", которая поимела её ночью во все щели.

Светлые тончайшие чулки смотрелись на ноге гораздо привлекательнее, чем колготки. Тёмные бретельки ажурного пояса могли возбудить даже покойника. Мирвари сложила в кучу и выбросила в мусор весь комплект трусиков и бюстгальтеров, приобретённых в великом Париже по совету Арифа. Мэри стояла в бледно-голубой комбинации на голое тело в ожидании очередного приговора. И приговор ей очень даже понравился.

Мирвари посоветовала остановить выбор на трёх различных моделях: для секса,   вечерних нарядов и утренних шалостей в постели. Помогая ей примерить каждую из новинок, шепнула: "Он будет трахать тебя, даже не снимая белья. Уж можешь мне поверить!"

Когда очередь дошла до бюстгальтеров, Мэри, как школьница, подняла руку: "Можно Victoria's Secret? Обожаю эту фирму!" Мирвари по-учительски строго отняла у неё вешалку с образцами: "Они уже не пользуются успехом у Гасана! Vacoal Embrace и только! Он разорвёт чашки своими зубами!"

Мэри оглядела себя в длинном от пола зеркале, и заметила за чуть приотрытой занавеской любопытно-восхищённый взгляд двух покупательниц. Это было лучшей оценкой для той, кто стояла полуобнажённой. Мэри с благодарностью обняла Мирвари: "Ты настоящий друг!" Мирвари ущипнула её за попу: "Боюсь тебя сглазить, сучка! И хочу убить Гасана из ревности."

Ариф гнал машину, рискуя нарваться на полицейских: "Агасиев уже в  номере." В лифте Мэри почувствовала, что начинает нервничать. Такое с ней прежде не случалось. Она шла по коридору в сторону президентского номера, словно на первое свидание. Туфли вдруг показались ей тесными. Причёска потеряла свежесть. Вдруг у самых дверей почудилось, что бретелька ослабла, и чулок на правой ноге свисает. Она остановилась у входа, разорвала вырез на юбке и перезастегнула чулок.

В это время, по закону подлости,   двери распахнулись. Он словно услышал её шаги, и стоял перед ней в тёмном элегантном костюме при галстуке. Выглядел при этом совсем не таким наглым, как ночью на мониторе компьютера. Его взгляд был растерян. Щёки осунулись. Глаза, правда,   были яркими, как у холерного больного.

Правая рука с лёгкой дрожью удерживая бокал с вином, висела в воздухе. Мэри покраснела и почувствовала сухость во рту. Она не любила ругаться, но сейчас подумала про себя: "Это же полный ****ец! Он мной разочарован!"

Не понимая, что делает, она отняла у него бокал и осушила его до дна: "Извините... но у меня... жажда... после лифта! И вообще... здесь слишком высоко... для меня." Он прислонившись к двери,   смотрел ей в глаза: "Жажда у Вас скоро пройдёт... Даже не сомневайтесь... Но Вы... даже.... красивее, чем я себе представлял.... Мариам-ханым." Она хотела его поправить, но не успела. Он потянул её к себе: "Так звали мою мать. И Вы её живое воплощение!"

Мэри почувствовала прилив уверенности. Он был действительно очень нетерпелив. И овладел ею, даже не сняв белья. Вспомнил о белье. когда уже под утро понёс её на руках в джакузи. В нём не было той потенции самца, которая удивила бы Мэри. Но он со всей очевидностью у неё на глазах сходил с ума от страсти. От той страсти, которая непременно предшествует большой любви.

Она проснулась от щекотки на лице: уснула на его волосатой груди. Он уже не спал. Но боялся шевельнуться, чтобы она ни в коем случае не сменила позу: "Мне срочно надо вылетать обратно в Баку. Очень скоро в нашей с тобой жизни произойдут большие изменения." Она решила кое-что уточнить: "Надеюсь, ты не планируешь уложить меня в постель к своей жене?"

Он искал свой телефон. Первый звонок был к врачу: "Ну и чем Вы меня обрадуете, доктор? Спасибо. Полгода достаточно долгий срок." Затем набрал второго абонента: "Позаботься, чтобы спецназ был готов. Сам проверь наличие вертолётов. Начало операции вторник 6 часов утра."

Подошёл к ней, стоявшей у окна и обнял за плечи: " Я бы хотел провести остаток дней только с тобой."

20. Яхта любви.

Солнце ещё не успело взойти над Каспием: было три часа утра. Волны ласково бились о корму. Первая леди обожала встречать утро в уютной каюте любимой яхты. Эту яхту лет пять назад ей подарил олигарх Гасан Агасиев. После ночи любви, проведённой с ней в Милане, он в знак признательности попросил разрешения назвать яхту "Мехрибан".

После этого их пути больше не пересекались. Но с того времени сложилась своеобразная традиция: именно на борту "Мэхрибан" она знакомилась с новыми претендентами на пост члена Правительства, депутата Парламента,   главы районной исполнительной власти или просто референта-помощника.

Именно здесь оценивалась не только лояльность к клану, не только устремлённость к возвеличиванию династии, но и чисто физиологические способности претендентов. Эта широкая постель в просторной каюте повидала множество оргий, изысканных поз и величественных оргазмов.

Она осторожно сошла с кровати, где беззаботно храпел очень быстро уставший 25-летний юноша. Как службист, он конечно не тянул даже на "троечку", хотя внешне выглядел на миллион долларов. Но... пишет с ошибками, речь быстрая и бестолковая. Даже биографию помнит с тремя ошибками. Как говорится, в плечах широк, в мозгах тесен.

На всё это, в конце концов, можно было бы и махнуть рукой, если бы его природный огрызок... оправдал бы многообещающее имя юноши. По иронии судьбы родители назвали  его Дурсун ("Да поднимется!"). Но в реальности вылупился петушок с   врождённым дефектом: с эрекцией у него были серьёзные проблемы. Не помогал даже её королевский минет!

Она практически за всю ночь не получила даже тени оргазма! Этот изнеженный мастурбатор взорвался даже раньше, чем... вздулся! Она с презрением посмотрела на бесполезно спящую куклу с детской физиономией. Сквозь его размеренный храп Первая леди задумалась над гамлетовским вопросом "бить, или не бить". И пришла к неутешительному выводу: "Не всё золото, оказывается, что блестит."

Вспоминая подробности прошлой ночи, она аж сьёжилась от мурашек по спине. Обычно каждый новый мужской аромат, каждый новый стон мужского семяизвержения и каждое утро в новых мужских обьятиях омолаживали стареющую даму. Но в эту ночь она чувствовала себя обманутой и одинокой.

Укрыв совсем ещё мальчишескую оголённую попу ("Чтоб глаза мои не видели!"), она подошла к большому зеркалу в душевой. Откинув со лба прядь волос, она тайно призналась себе в том, что у юношей частенько  хватает потенции кончить прежде, чем женщина начнёт увлажняться.

Зато любовники её поколения умели довести Мехрибан до мультиоргазмов. До бесконечной дрожи по всему телу. До судорог во чреве и анале. "Зрелые самцы куда лучше умеют подбирать ключи к моему телу" - таков был категорический вывод, сделанный измученной жаждой страсти Первой шлюхой страны.

В каюте пахло свежезаваренным кофе. Это постарался старый капитан Агакерим. Он не спал, и опередил её желание вкусить бодрящий напиток. Стоя на носу яхты возле своей рубки, Агакерим не выпускал из губ свою старую прокуренную трубку. Заметив знакомый силуэт, он помахал ей рукой.

Она тут же вспомнила, как вечером пытаясь возбудить дремлющий член Дурсуна, она мельком увидела в темноте за окном озабоченное лицо капитана. Взглянув сейчас ему в глаза, Мехрибан вдруг поняла: Агакерим подглядывал за их любовными играми вплоть до того, как ближе к полуночи Дурсун свалился спать, так и не удовлетворив даму сердца.

Накинув на плечи лёгкий халат, она вышла из каюты и направилась в противоположный от капитана конец яхты. Ветерок "хазри" растрепал её волосы и раскрыл подол халата. Шаловливый ветер поднимал и опускал ткань, как лёгкий парус, оголяя всё ещё упругие ягодицы.

Знакомая дрожь пробежала по всему телу, когда ей  вспомнились слова  первого мужчины, обучившего её, старшеклассницу оральным удовольствиям.   Сапожник Алиаббас любил повторять: "Не страшно недоесть, не опасно недопить, недоспать и недокурить. Бойся недотрахать, детка!"

В ночной тишине были слышны лишь всплеск волн, бьющихся о борт яхты. Эти звуки звучали в её ушах, как страстное соприкосновение тел. Мехрибан своим ненасытным чревом ощущала неслышно приближающиеся шаги Агакерима. Она даже поёжилась от неизбежно предстоящего соития с этим грузным и бородатым матросом. И тут же почувствовала, как на её плечи легла тяжёлая куртка. Услышала его прокуренный голос: "Здесь прохладно, Мехрибан-ханым. Не простудитесь, Вы одеты слишком легко."

От него приятно пахло махоркой, морской солью и мужским потом. В другое время её может и стошнило бы от такого сочетания. Но сейчас этот терпкий запах возбуждал в ней неутолимый голод дикой самки.   Она даже не хотела оборачиваться. Ибо дыхание Агакерима на её шее лучше всего подтверждало его твёрдые намерения.

По-видимому, он всю ночь провёл, наблюдая в окно за сексом хозяйки с недоразвитым сосунком. Видел, как она старалась вовсю, демонстрируя изыски женских ласк.   И от впечатлений был сейчас крайне возбуждён. Мехрибан могла даже чётко представить себе степень готовности морского волка. Она явственно ощущала ладонью твёрдость и величие орудия любви.

Он стоял неподвижно, боясь шевельнуться. И вдруг услышал её томный шёпот: "Сколько тебе лет, Агакерим?" Он несколько раз покашлял, прежде чем ответить: "В прошлом месяце стукнуло 69." Она медленно повернулась к нему лицом, которое выражало откровенную похоть: "69 ? Это же хорошо! Это же.... моя любимая поза, Агакерим. Ты меня понимаешь?"

В его глазах появились волчьи искры: "Об этом я могу только мечтать, Мехрибан-ханым!" Глядя прямо ему в глаза, она положила руку на его плечо, подтолкнула головой вниз.   Затем медленно приподняла правую ногу и положила на канат: "Думаю, мы оба мечтаем об одном и том же!"

Ему не требовалось долго обьяснять: старый ловелас прекрасно знал, чего от него ждёт изголодавшаяся львица. Приподнял её вторую ногу и  положил на своё плечо. Перед его взором открылась вся панорама женской страсти. Его шершавый и твёрдый язык уверенно вошёл в обнажённую и уже влажную плоть.

Она буквально взвыла от наслаждения, когда Агакерим прикусил губами её избалованный вниманием клитор. Она опёрлась локтями об канат, повисла в полёте и устремила взгляд к звёздному  небу: "О Аллах! Ты действительно велик и милостив ко мне!" Вонзила ногти в седую голову Агакерима и воскликнула: "Что ты со мной творишь, Агакерим? Сделай больней! Ты просто.... гениален!"

Его грубый указательный палец блуждал между ягодиц, словно просил разрешения войти. Мехрибан рукой прижала его к возбуждённому аналу: "Войди смело, Агакерим, я давно не девочка!" Чуть приласкав, он стал пальцем входить и выходить, подталкивая попу поближе к своим губам.

В ночной тиши плеск волн стал сопровождаться ритмичным женским стоном. Мехрибан впервые за всю ночь ощутила себя желанной женщиной. Её рука методично направляла голову капитана в нужном направлении. Она наслаждалась звуками, характерными для изголодавшихся мужских губ.

После долгожданного оргазма, она спрыгнула с его плеч и толкнула спиной на палубу. Жеманно встала над его головой и  медленно оседлала его губы. Под ширинкой уже невозможно было скрыть возбуждённый член. Раскачиваясь на его губах, она растегнула брюки, и высвободившийся "зверёк" приятно шлёпнул её по губе. Именно такой эрекции Мехрибан так не хватало!

Это продолжалось минут двадцать, пока она не убедилась в том, что капитан уже готов выпустить весь свой пар до последней капли. Тоном, не допускающим возражений, она остановила его: "Не смей, Агакерим! Не смей, прежде чем войдёшь в меня сзади!"

Он справился и с этой задачей. Мехрибан испустила вой тигрицы, накрытой чужим самцом. Через минут десять, даже не застегнув широкие брюки-клёш, Агакерим уселся на ступеньке лестницы, ведущей в трюм и закурил свою трубку.

Она присела напротив, даже не пытаясь скрыть свои обнажённые прелести: "А ты, оказывается, ещё очень даже ничего, Агакерим! Но учти: министром я тебя сделать не смогу. Обещаю должность капитана на нефтяном танкере. Как ты смотришь на это, мой друг?" Агакерим поблагодарил: "Не беспокойтесь, Мехрибан-ханым, у меня и так уже будет, о чём вспоминать на пенсии."

Она вернулась в каюту в другом, уже бодром настроении. Через минуту уснула, как новорожденный младенец. Снился почему-то кошмарный сон: её насиловали пятеро бандитов-грабителей. Но она при этом не испытывала дискомфорта. "К чему бы это?"- была первой мыслью, когда открыла глаза.

Еще окончательно не проснувшись, услышала  шум приближающегося вертолёта. Она посмотрела на часы: две минуты седьмого. "Кого принесло в такую рань?" В капитанской рубке Агакерим и Дурсун, прикрываясь ладонью от розовых лучей поднимающегося солнца, наблюдали за летящим в их сторону вертолётом. На борту была видна эмблема Службы государственной безопасности.

Завернувшись в халат Мехрибан вышла на палубу: "Агакерим, кто-нибудь тебя предупреждал по рации о визите?" Он посмотрел на неё каким-то странным взглядом и покачал головой: "Нет, Мехрибан-ханым. Но похоже, это за Вами."

Вертолёт стал кружить лопостями над их головой. По лестнице спустились трое в масках и с автоматами наперевес: "Госпожа Алибекова, приказано доставить Вас в Службу государственной безопасности." И подхватили с двух сторон. Мехрибан побледнела и взвигнула: "Да как вы смеете!?"

Один из офицеров надел ей наручники: "Вы обвиняетесь в ряде должностных преступлений, казнокрадстве и разврате. Это распоряжение Временного главы государства госпожи Ульвии Мэмишли."

21. Операция "Железный кулак".

Подсудимый Тигран Варданян мысленно готовил себя к смертной казни через повешение. Хотя очень расчитывал, что его бывший однокурсник Ильхам Алибеков проявит снисходительность, и изберёт для него более облегчённый способ: иньекцию.

В коридоре изолятора раздались чьи-то шаги. "Вот и всё!" - пронеслось в голове у Тиграна. И в ту же минуту в раскрытой двери камеры он увидел знакомый силуэт: это была его родная дочь Гаянэ.

Тигран не мог поверить своим глазам: "Что ты здесь делаешь? И почему одна?" Она не успела ответить, как вслед за ней в проёме показалась Наиля Ахмед-заде: "Привет, дорогой. Это я привезла Гаянэ, чтобы вы могли увидеться перед казнью."

Подсудимый потерял дар речи. Наиля взяла девочку за руку и  подошла к Тиграну вплотную: "Это твой последний шанс, Тигран. Вполне возможно, что мне удастся уговорить власти.... ответить положительно на твою аппеляцию."

Он посмотрел на Гаянэ. Та стояла вся в слезах: "Папа, позволь мне ... попросить Президента о снисхождении. Всё что нужно передать ему, это тайный код  сбережений в банке "Русская тройка". Тигран от неожиданности присел на крышку параши: "Но... я ещё в Степанакерте всё передал... генералу Мэмишли..."

Понедельник близился к концу. Около полуночи майор Тогрул Мустафа доложил Президенту: "Госпожа Ахмед-заде из Москвы в сопровождении девочки-подростка ожидают у входа в резиденцию." Получив разрешение, он дал команду пропустить. Ильхам вышел из бассейна и присел к накрытому столу. С Наилей они были знакомы давно. Её гражданский муж глава банка ВТБ был надёжным партнёром семейных инвестиций.

Она подошла с таинственной улыбкой на губах: "А ты оказывается, согрел змею на своей груди, Ильхамушка." И легонько подтолкнула к нему девочку лет тринадцати-четырнадцати.

Подросток выглядел довольно заманчиво в короткой юбке и тесной кофте. Он подозвал её пальцем: "Как тебя зовут, малышка? Подойди, не бойся, дядя тебя не укусит." Наиля подсела с другой стороны и погладила рукой приподнявшийся символ власти: "Это его дочь. Только так я смогла выудить у него признание. Оказывается, твоя Ульвия уже овладела шифром. Теперь тебе остаётся самому разобраться в своей "кухне".

Ильхам погладил голову девочки, затем схватил её за локоны и прижал губами к своему члену: "Спасибо тебе за труды, Наиля. А теперь проваливай. С остальным я сам разберусь."  Наиля попыталась возразить: "Я обещала вернуть Гаянэ живой и невредимой в Москву." Президент взбесился: "Пошла вон! Эту маленькую сучку я посажу на кол, как  и отца - вражеского агента!"

Неожиданно вошёл Тогрул: "Господин Президент, важный звонок из Кремля." Это был Николай Патрушев: "Ильхам Гейдарович, приношу извинения за поздний звонок. Но просто обязан предупредить: по нашим сведениям в Баку готовится госпереворот. Нам неизвестна дата, но это может произойти с минуту на минуту."

Ильхам вскочил, как ужаленный: "Насколько надёжен источник информации, Николай Платонович? Дело в том, что Служба государственной безопасности...." Его перебили: "Источником является человек, которому Вы полностью доверяли все эти годы."

Ильхам замер и после небольшой паузы спросил: "А разве ... он не умер?" В аппарате что-то щёлкнуло и связь отключилась. Президент в растерянности повернулся лицом к Тогрулу: "Когда сменилась охрана в последний раз?" Тогрул взял из его рук телефон: "Смена запланирована на двеннадцать часов ночи. То есть, произошла три минуты назад."

Президент медленно прошагал в сторону покоев. По пути тихо приказал: "Наиля, увези девочку. Мне не до вас." Затем подозвал Тогрула: "Свяжись с Гасаном Агасиевым и срочно вызови его ко мне."

Войдя в спальню, Президент первым делом надел костюм и галстук. Открыл небольшую шкатулку с кокаином и вдохнул солидную дозу. Не успел налить виски со льдом, как в дверь постучали. Он почувствовал, как в голове кровь стала стучать, словно часовой механизм. Первым вошёл Агасиев. Вслед за ним полковник Ахмед Гамидов. И наконец, через секунду он увидел главу службы безопасности Ульвию Мэмишли.

Гасан подошёл вплотную: "Пришло время ответить перед народом. Советую следовать указаниям Временного главы государства генерала Мэмишли." Ильхам вопросительно посмотрел в сторону Ульвии. Вместо ответа она молча включила телевизор. На экране светилась картинка резиденции Президента. Она кивнула головой в сторону Гамидова. Полковник набрал по телефону кого-то: "Мир Шахин, можешь обьявлять."

Через секунду Президент услышал знакомый голос диктора Натаван Джанибековой-Талышинской: "Дорогие соотечественники. Братья и сестры. В Азербайджане произошла мирная смена власти. Диктатор Ильхам Алибеков только что подал прошение об отставке.   В ближайшее время он вместе с членами режима и семьи предстанут перед справедливым судом за совершённые ими государственные преступления."

Ильхам повернулся лицом к Агасиеву: "Но я прошения не подписывал." Гасан протянул ему бумагу и авторучку: "Вот почему мы и здесь. Этого требуем не только мы, но и члены твоей семьи, которые уже изолированы."

Поставив подпись под уже отпечатанным текстом, Ильхам спросил: "И каков во всём  этом твой личный интерес?" Гасан Агасиев передал бумагу генералу Мэмишли: "Очень скромный: на очередных выборах выдвину свою кандидатуру на пост следующего главы государства. Надеюсь на победу."

На утро Фируза держала в руках свежий номер "Бакинской правды" с сенсационным заголовком: "Конец династии!" На первой странице красовался большой кулак Ильхама Алибекова. Но теперь уже в наручниках. Главой Временного правительства стала Ульвия Мэмишли!

Она поспешила к телефону. Но в ответ услышала безответные гудки: муж не отвечал. Через минуту зазвонил теперь уже её телефон, и она услышала томный голос обиженной любовницы: "Я могу тебе простить измену. Но при условии, что она была последней." Это была Уля!

Фируза смутилась и не могла понять, каким образом она узнала о короткой, но пылкой связи с Ахмедом: "Это произошло так быстро и спонтанно, что я сама была удивлена своему легкомысленному поведению. Постараюсь как можно скорее выкинуть его из головы.... если ты мне поможешь."

Наступила пауза. Затем она услышала твёрдый голос хозяйки положения: "Нам с тобой  нужно быть крайне осторожными. Ведь я теперь в центре внимания общественности. Жду тебя к обеду в своей новой резиденции. Не забудь надеть моё любимое бельё."

9 декабря 2023 года.

Даллас, штат Техас, США