Глава 13 Афритида

Два ковбоя едут по прерии. Один обратился к другому:

- Послушай Билл, держу пари на 50 долларов, что я съем

Вон ту кучу дерьма.

- Согласен.

Некоторое время спустя ситуация повторяется, но в

обратном порядке.

- Джон, за 50 баксов я готов сожрать вон ту премиленькую

кучку.

- Идет.

Так повторяется несколько раз. Наконец первый ковбой, когда деньги

перекочевали в карман товарища, произнес в

глубоком раздумье:

- Билл, тебе не кажется, что мы бесплатно гавна нажрались?!

Друзья заспешили к нему со всех ног, тем более что день уже клонился к закату, а признаков жилья видно не было. Розовое свечение постепенно блекло и откатывалось за горизонт. По мере приближения к сооружению вырисовывались очертания каменной стелы. Длинная узкая тень падала на площадку перед ней, выложенную четырехугольными мраморными плитками. Контуры столпа удивительно напоминали один небезызвестный мужской орган. Округлая с характерной бровкой головка, мощный цилиндрический торс и шаровидные образования у основания непроизвольно заставляли сорваться с губ неприличному термину. Сверху вниз на корпусе были высечены иероглифы, похожие на шрифт древних эллинов-латинян. Громадные нефритовые буквы виднелись издалека.

Муфик, вместе с превращением обрётший способности познания антимировской письменности, прочел по слогам:

- AF-RI-TI-DA. Афритида! Странное название.

Вокруг не было ни одной живой души, никаких признаков жизни. Только мрачное нефритовое изваяние, сложенное из грубо обтесанных цельных глыб весом не менее двух макси грамм каждая. Они были пригнаны так плотно, что даже лезвие ножа не вошло бы в швы между составными частями. Ветер сдувал песчинки с поверхности, подвывая тягучую песенку, которая, казалось, исходила из шаров столпа-фаллоса.

Неожиданно каменная громадина странно шевельнулась, пошатнулась и приняла другое положение. Одновременно с этим из-под земли донеслись глухие, тяжелые удары колокола. После шести ударов опять наступила тишина. Путники в изумлении взирали на ожившую колонну. Пришедший в себя Бздюр молча указал на тень, которая изменила свое первоначальное положение и протянулась к огромной глыбе. Только теперь друзья догадались, что они находятся в центре циферблата гигантских солнечных часов. В центре окружности возвышалась «стрелка-стела», а камни, их было шесть по периферии, по-видимому, являлись цифровыми указателями.

С последним угасающим звоном свечение вокруг стало быстро блекнуть, оставляя розовую полоску на горизонте. Сумерки сгущались. Порыв ветра откуда-то сбоку принес слабый запах дыма. Нет дыма без огня, огня без жизни. Путники завертели головами, пытаясь уловить направление. Справа за пригорком они заметили крохотный огонёк, то возникающий из пустоты и яркий, то пропадающий совсем. В наступившей темноте, не разбирая дороги, приятели, изрядно уставшие, продолжили путь, надеясь на какой-нибудь ужин и ночлег.

Афритида! Одна из гигантских периферических льдин-губерний, составлявших Космопатоманию. Кусок шлака громадных размеров по очертаниям, напоминающим многоугольник. Остров, раскинувшийся в длину на четыре тысячи миль, а в поперечнике не менее полутора тысяч, располагался в устье ледового русла. Со всех сторон он был окружен кипящей вулканической лавой с температурой в 16 град по Цельсию. В Микромире это считалось самой низкой критической температурой, при которой возможно существование жизни. Льдины-материки очень медленно двигались, постепенно удаляясь от эпицентра, где температура равнялась 100 град. При снижении температуры до 10 град жизнь прекращала существование, а уже при 5 град начинались необратимые изменения, которые разрушали остров. Днем с вулканического моря шел теплый воздух и еще можно было согреться, однако ночью наблюдалась реверсия воздуха обратно и «льдина» быстро остывала. Жителям микромира приходилось укрываться в жилищах. Вообще для них была характерна изотермия, т. е. температура тела равнялась температуре окружающей среды. Эта великая адаптационная возможность позволяла жителям Афритиды существовать и размножаться в условиях критических температур.

Суровый климат в губернии обуславливал и её экономические возможности. Посудите сами. Бесплодная каменистая пустыня, изрезанная оврагами, покрытая солончаками, холмы и сопки, словно вздувшиеся нарывы, болота как язвы, кишащие паразитами и бактериофагами. Скудная растительность, коралловые кустарники, с населяющими их чешуйчатыми рептилоподами – вот неполный перечень прелестей этого забытого и богом, и дьяволом острова.

Однако, как и во всякой приличной губернии здесь имелись свои градоначальники, общественная полиция с отделом народного контроля, чиновнико-бюрократический аппарат, гарнизон инвалидов, густая толпа обывателей и подданных. Скажем прямо, основное население составляли обыкновенные рабы, так как Афритида являлась рабовладельческой губернией. Здесь безжалостно эксплуатировался труд невольников. Существовали самые разнообразные невольничьи рынки и площадки рабопродажи. Сюда ссылались каторжники, убийцы, насильники, уголовники со всего государства. Бежать отсюда не представлялось возможным. Кипящая лава являлась естественной преградой, а собственных плавучих средств в наличии не имелось. В Афритиду заходили только военные корабли и военно-транспортные эскадры. При необходимости их мог пригласить губернатор. Периодически наезжали инспекторские комиссии из военных министерств, находящихся в столицах, но в основном для сафари на взбунтовавшихся рабов.

В Космопатомании было параллельное управление: два правящих кабинета, два правителя (пребывающие в разводе, бывшие муж и жена, император - Коитан 4 и императрица – Санкт-Целлюлина 3). Соответственно два сената, две армии и две столицы: Ньюмос и Петерваш.

Жителей Афритиды можно было разделить на три расовых группы: голубые, красные и черные. Кроме этого, имелось множество смешанно кровных подгрупп. Подавляющее большинство населения составляли черные. Свое название они получили за то, что в их протоплазме имелись многочисленные нигроидные включения, тельца Бабеша-Нигри, которые способствовали удержанию тепла, что было значимым эволюционным приобретением угнетаемого народа. Некогда свободные племена были порабощены иноземными захватчиками. Вторая по численности красная раса (получилась из-за содержащихся в ядре гранул оксида железе – Fe2O3) не являлась коренной, эти жители были насильственно переселены с погибшего материка Гематики, который остыл до ноля градусов и вследствие этого разломился на кусочки как трухлявый пень. И наконец самая малочисленная, но элитная раса – голубая. Её представителями, как вы уже догадались, были существа с серебристо-голубой, чистой, как незамутненная слезинка, протоплазмой. Голубые были высокоразвитым могущественным народом, который зародился в самом эпицентре вулкана и постепенно вытеснил все остальные нации на периферию. Однако для управления подданными приходилось отправлять «лучших из лучших» представителей голубой расы в различные отдаленные губернии, чтобы иметь на местах «…сильную руку в железной перчатке, усеянную стальными иглами…» (цитата из правительственных изданий)

Губернский город Гомосековск располагался на пяти холмах в центре «льдины». На высоченной скале, подобно гнезду хищной птицы, над окружающей местностью возвышался замок. Эта крепость являлась жилищем губернатора и знати. В замке градоначальник с приближенными укрывался от периодически восстающих рабов и бунтов населения. Мощные стены с зубчатыми башнями служили надежной защитой. Замок был окружен широким рвом, наполненным вонючей жижей. Через ров к воротам был перекинут подъемный мост. На ночь и при нападениях врагов его поднимали на чугунных цепях. При звуках сигнального горна солдаты инвалидной команды спешили занять свои места на стенах и башнях. Чтобы проникнуть во дворец, осаждающие должны были засыпать ров, разбить керамические, окованные алюминием ворота. На их головы при этом постоянно сбрасывали острые обсидиановые камни, лили расплавленный шлак и смолу, метали копья и осыпали стрелами. Но, даже прорвавшись за ворота, враг упирался во вторую, еще более высокую стену.

Над постройками возвышалась квадратная главная башня. В ней губернатор со своими воинами и чиновниками мог выдержать долгую осаду. Внутри башни этажами располагались залы, служившие жильем градоначальнику, его семье и многочисленной свите. В подвале и кладовых находились колодец с водой и хранились запасы продуктов. Здесь же в казематах располагалась тюрьма, где в сыром темном подземелье томились пленники и непокорные обыватели, прикованные цепями к стенам. В толще стены главной башни скрывалась винтовая лестница. По ней можно было спуститься в подземный ход, который вел за пределы городской черты в полуразвалившуюся часовню, притаившуюся в коралловых зарослях.

Пробравшись сквозь колючий кустарник, наши друзья вылезли на крохотную полянку, посередине которой горел костерок. На рогульках над огнем висела ржавая банка из-под консервов «Завтрак обдриста» с кипящим бульоном. К аромату коровьего навоза, исходящего из импровизированного котелка, присоединялся мульти компонентный запах однолетних трав: могильника двуцветного, жабреца конского, тринадцатисила обыкновенного. Рядом с костром в непринужденных позах, расположились два афритянца, увлеченные разговором. Один держал в лапках глиняный черепок и дуя на густую жидкость, аппетитно прихлёбывал. Он был средних размеров с развитыми крепкими псевдоподиями, мощным туловищем и выразительным лицом с красными набрякшими глазами и опухшими веками. Сквозь неимоверно засаленные лохмотья под оболочкой в цитоплазме проглядывали нигроидные включения, которые достоверно определяли национально-расовую принадлежность. Вокруг шеи был повязан грязный мохеровый шарфик с полу оторванной этикеткой, на которой можно было разобрать полустертую надпись «made in Tai…» Второе, глистообразное щуплое существо со втянутой в плечи головой, помятой физиономией с плохо различимыми чертами, но с вытянутым сизым носом, выкатывало из костра печеные колобки и студило их, перебрасывая из руки в руку. На  нём было надето холщовое рубище с прорезями для рук и головы.

Заслышав хруст гальки, они прервали беседу и повернули головы в сторону подошедших. Муфик, протянув к огню закоченевшие псевдоподии, произнес с приятной улыбкой.

- Приятного аппетита люди добрые. Позвольте у огонька погреться. – И не ожидая приглашения, опустился около костра.

Бздюр остался стоять, хотя пододвинулся поближе к огню. Хозяева настороженно наблюдали за пришельцами. Нигерос незаметно подтащил к себе увесистый обломок коралла. Существо, которое было в мешковине, промолвило хриплым простуженным голосом с грудными интонациями:

- Мы завсегда рады, располагайтесь как дома.

- И не забывайте, что в гостях, - угрюмо проворчал нигерос.

Приятели пропустили замечание мимо ушей. В свете костра Костюк разглядел на заднем плане развалины не то дома, не то сарая, не то конюшни. Ну по любасу крыша над головой была обеспечена. Желая продолжить беседу и предупредить излишние расспросы, он сказал:

-Мы – паломники, ходили по святым местам. (Он справедливо полагал, что на любой планете, в любой стране и в каком хочешь измерении должны быть святые места, а соответственно и должны существовать паломники, а почему нет то?) Вот сбились с пути и заглянули на огонёк, - Бздюр обвел взглядом присутствующих и не уловив никакой реакции, продолжил после небольшой паузы, - в гости.

- Незваный гость лучше голубого «таборина», (так в Микромире называли государственных сборщиков налогов) – недружелюбно ответил нигерос и как бы невзначай положил лапу на дубинку.

Глистообразное существо, стараясь смягчить тон товарища, торопливо засуетилось и наигранно захихикало:

- Шутка, хи-хи, не обращайте внимания, Яйцунде слывет большим шутником.

Кексель с вожделением поглядывал на закипающий бульон в жестянке. В пищеварительной трубке уже давно одна кишка гонялась за другой. Жадно глотая слюну, он просительно повернулся к афритянцу. Тот, запахивая мешковину, перехватил голодный взгляд Муфика.

- Водички не найдется, а то так жрать хотца, что переночевать негде? – пропищал Кексель.

- Угощайтесь, чем богаты, то и поедим, - услужливо предложило носатое существо.

- Нджопа, - грубо прервал нигерос, распоряжайся своей долей, а мне и моей мало.

Костюк пристально наблюдал за создавшейся ситуацией. Он с удивлением смотрел за движениями существа, которое назвали Нджопой. По первому впечатлению можно было уверенно назвать его мужчиной, но при близком общении начинали вырисовываться женские черты. Ночной полумрак, сиплый голос и балахон скрывали пол афритянца, однако изящные тонкие псевдоподии, плавные изгибы тела, обозначающиеся под холстиной, густые спутанные ворсинки на голове наводили на мысль, что перед вами женщина.

Разворошив угли, Нджопа вытащила несколько колобков и протянула их пришельцам. Муфик и Бздюр принялись поглощать ужин за обе щеки, руководствуясь принципом «горячее сырым не бывает…» Немного странный привкус и приторный запах не смутил их. Кексель вежливо поинтересовался:

- Как блюдо то называется?

- Фекалины в мундире, - ответило существо неопределенного рода.

Друзья были слишком увлечены пищей, чтобы обращать внимание на слова, а может не расслышали за жеванием. Пламя костра приятно согревало и холодное дыхание наступающей ночи уже не так страшило. Яйцунде кидал свирепые взгляды на хлопотавшую афритянку и чувствовалось, что гостеприимство добром не закончится. А она, словно забыв о своем спутнике, принялась угощать «паломников. »

- А это наш народный напиток Моче-кола.

- Налейка и мне, - прорычал нигерос, - да побыстрее.

Нджопа не пошевелилась.

- Я кому сказал! - накалял градус мужчина.

Женщина сняла банку с огня.

- Два раза повторять! – заорал Яйцунде и пнул подружку под зад так, что она ткнулась лицом в огонь.

Всхлипывая и съежившись еще больше, афритянка поспешно разливала бурую жидкость по глиняным черепкам.

- Сударь, - обратился к обидчику Муфик, - вам не кажется, что своими действиями вы оскорбляете человека, достойного уважения.

Кексель использовал культурные фразы, надеясь на благополучный исход конфликта.

- А ты, сморчок, не суйся в мои семейные дела, - пригрозил нигерос, - сиди и не рыпайся!

- Тем более, мистер, обижать женщину по меньшей мере непорядочно.

- Своим распоряжайся, а на чужое не зарься. Хочу бью, хочу ласкаю! – в подтверждение своих слов он ткнул жену дубинкой.

Тут наш благородный рыцарь не вытерпел:

- Хамло, ты чего себе позволяешь?

Яйцунде, опираясь на коралл, поднялся с земли:

- Я что похож на бродягу, чтобы каждому молокососу позволять себя обзывать?

Запахло потасовкой. Бздюр, стараясь избежать неприятностей, дернул Муфика за рукав, но того уже было не остановить. Он подхватил валявшуюся рядом хворостину, приготовленную для костра. К слову сказать в Афритиде достаточно часто встречались заросли древовидных баобдрисов, которые использовались в качестве строительного материала или как топливо для очагов. Нигерос был выше Кекселя и немного шире его, однако Муфик в свое время обучался фехтованию в лучших школах Парижа и эти навыки, отработанные до рефлексов, помогали надежно защищаться.

Муфик ожидал нападения. Подавшись корпусом вперед и опираясь на вытянутую левую ногу, он держал хворостину опущенной к правому бедру. Внезапно, сделав огромный прыжок, Яйцунде очутился в двух шагах от противника и с быстротой молнии махнул коралловой дубинкой. Соперник отскочил, пригнувшись к земле увернулся от удара и ринулся на врага. Тот, осознав свой промах, пустился бежать вокруг костра. Кексель преследовал его и нанес сильный удар по спине. Нигерос упал на четвереньки, отполз в сторону и быстро вскочил на ноги. Муфик продолжал наступать, вращая палкой, а нигерос, побледнев, старался держать его на расстоянии. Он делал резкие выпады, стараясь выбить оружие. Коралловая ветвь по прочности превосходила хворостину. Неожиданно афритянец, подняв левую руку, проскользнул вперед и ткнул паломника в грудь, выступила цитоплазма. Кексель пошатнулся и отражая следующий удар, поднял палку. Яйцунде, изловчившись, взмахнул палицей и хворостина разлетелась на куски, максимально ослабив силу удара. Почти в то же мгновение Муфик перехватил левой рукой дубинку и бросившись всей тяжестью тела на противника, нанес мощный апперкот в глаз. Нигерос замычал и свалился набок как вол на бойне. Перевернувшись на спину, в тот момент, когда Муфик бил его ногой в челюсть, изловчился и дернул за эту ногу, поплатившись парой жевалок (по микромировски - зубы). Кексель опрокинулся навзничь. В следующее мгновение они стояли друг против друга, сжимая кулаки. Яйцунде был гораздо сильнее Муфика и в кулачном бою перевес был явно на его стороне. Этим тот не преминул воспользоваться. Два сильных хука повергли паломника в нокаут и он распростерся на земле.

Во время драки Нджопа, скрючившись, наблюдала за боем поодаль. Пока соперники упражнялись на дубинках, у Бздюра не было возможности вмешаться в поединок. Он боялся покалечить товарища и вооружившись увесистым колом, просто наблюдал за поединком. Когда друг оказался поверженным оземь, внутренний голос сказал: «Пробил твой час! » Нигерос перевернул врага на бок пинком, но в следующий миг хлесткий удар колом по пояснице привел его в состояние глубокого нокдауна. Костюк резко стукнул нигероса в низ живота и афритянец, скорчившись, упал, ударился головой о камни и заскреб ногами в воздухе. Из рассеченной головы струйкой стекала темная протоплазма. Обрывком бечевки Бздюр скрутил ему запястья за спиной и при помощи пришедшего в себя Муфика перетащил Яйцунде к развалинам дома. Кексель помог афритянке подняться и ласково погладив по предплечью, успокаивающе сказал:

- Не бойся, тебя никто не тронет.

В её глазах сверкнули радостные искорки и она пробормотала слова благодарности.

- Покажи, где нам можно переночевать? – спросил Бздюр.

Взяв из костра горящую головню, Нджопа провела друзей вглубь каменного строения. Они повалились на охапки тростника и заснули как убитые.

Кексель проснулся от того, что кто-то осторожно щекотал лицо тоненькой веточкой. Он приподнял веки. В обложенном кирпичами углублении пола тлели угли, изредка вспыхивая оранжевыми искрами. Рядом, закутавшись в мешковину, примостилась афритянка, покручивая в пальцах соломинку. От её непривычного вида Муфик содрогнулся, считая увиденное кошмарным сном, но оглядев себя и храпящего в куче веток Бздюра, он вспомнил о событиях предыдущего дня.

- Ты чего? – поинтересовался лжепаломник.

В ответ Нджопа кокетливо захихикала и пододвинулась ближе, прижимаясь коленями к его бедру. (Напомню читателю, что позволю себе немного утрировать описание происходящих сцен, мы же в Микромире.)

- И чего ты хочешь, мадам? – вновь спросил Муфик.

- Я желаю отблагодарить тебя благородный рыцарь, - ответила она и заключила его в свои объятия.

Кексель являлся обладателем мужских sex-pili и безусловный рефлекс незамедлительно дал о себе знать.   Его член зашевелился и стал неукротимо проситься на волю. Нджопа, почувствовав под рукам упругую горячую плоть, рывком, через голову содрала с себя рубище и обнаженная прильнула к партнеру.   Последовавшее можно обрисовать примерно так: «…руки его, охваченные страстью блуждают по спинке, стараясь коснуться ягодиц и ложбинки между ними. Они плавно скользят сверху вниз. Она прячет лицо на его груди, лаская шею, щеки, лоб, касается мошонки и сопровождает движения трением лобка о живот. Он выставляет вперед свой живот с торчащим органом, чтобы она почувствовала огонь его взбешенных sex-pili. Наконец она как всадница садится лицом к нему, раздвинув ноги и касаясь его члена половыми губами, одновременно внутренними частями бедер трётся его тело. Особенное наслаждение обоим доставляет касание бедрами. Ерзающими движениями она опускается ниже и направляет взбудораженное «сверло» в свое бесстыдно зияющее углубление. Происходит контакт эрогенных зон. В ускоряющемся ритме, похожем на шаманскую пляску под грохот священных там-тамов проходит ритуал обмена генетической информацией. »