Просто хорошее кино - сто сорок семь. Из сборника Кино секс красная шапочка

Нежно любимой Тае Карпенко и прелестному фембою Элле Холливуд

Уткнувшись бородой в схему Неплюевской линии, посапывая упорным носом, он что - то беззвучно шептал, бессильно водя грязным пальцем по замысловато разбросанным по бумаге значкам, не понимая смысла и сути изображенного. Подняв налившиеся мучительной тоской глаза к Падурову, пробормотал :

- Открой мне очи, я, вишь, шибко грамотен был, но скитаясь - утратил.

Лихой сотник фыркнул, ткнув острием кинжала в схему.

- Это Оренбург, это форпосты и охранная линия, как на Дону засеки, здесь киргиз - кайсаки, там Китай. Понял теперь ?

Пугачев пожал могучими плечами и отшвырнул пренебрежительно кудесную выдумку научных людей. Встал и прошел к окну. Колупая ногтем морозный узорец, сказал, не оборачиваясь :

- Я звездоглядца из немцев приказал повыше вздернуть, дабы ближе к звездам, может и тебя, Падуров, башки лишить ? Ась ?

Пугачев резко развернулся на каблуках и хитро прищурился, но сотник не испугался. Заулыбался и тоже подошел к окну. Неприятно жмуря левый глаз толкнул Пугачева локтем.

- Хочешь - лишай, я тебе не Митька Лысов, мародерством не занимаюсь, а тебе, батюшка, скажу, что проиграем мы непременно. Этих, - мотнул головой в сторону доносящегося пьяного разгула на улицах Берды, - скотов ты палками и граблями вооружаешь, а Суворов и генерал Панин испытанные на Турецкой войне войска ведут. Да их одна рота всего нашего воинства стоит.

Пугачев разозлился. Сжал кулак и ударил в грудь сотника, оскалясь.

- За мной народ весь !

- Толпа с кольями, - не унимался Падуров, хватаясь за шашку, - стадо, а не народ ! Императрица тоже народ, как и дворяне, попы и монахи, народ, государь, разный бывает.

Он ткнул шашку обратно в ножны и вернулся к столу, поднял схему и, положив ее на стол, поставил на нее штоф водки алой.

- Ишь, - захохотал сотник, разливая зелено вино по украденным в поместье Рейнсдорпа кубкам, - насупился. Давай чихнем лучше, Емельян Иваныч или Пётра Федотыч, мне ведь плевать, я с тобой просто погулять вышел напоследок, дай, думаю, по своей воле поживу хоть день, а там трава не расти.

Пугачев стоя принял кубок и выпил, зажевывая сивушный дух бородой.

- Очи тебе открыть, - бубнел язвительно Падуров, рубя луковицу кинжалом, - тоже Вий нашелся.

- Какой Вий ? - закашлялся Пугачев, раскуривая короткую трубочку - носогрейку от чадящей на столе сальной свечи.

- Иэх, - вздохнул сотник, тоже закуривая господскую пахитоску, из найденных в обозе разгромленного Кара припасов, - а еще с Дону. Там же рядом Сечь - то была, вечно вот вы, донские, перед Масквой стелились, то ли дело чистокровные казаки - то, они с атаманом Некрасом в турки утекли от счастьица кремлевского, с тех самых пор во всех войнах на стороне султана ходят, режут русских как свиней, потому поняли, что нелюди и холопы.

Падуров забросил ноги на лавку, заговорил тихо, время от времени брезгливо сплевывая при особенно яростных криках с улицы, где вот уже третий месяц бездумно пировала казацкая голытьба вместо со старшиной, нисколько не задумываясь о завтрашнем дне.

- Был такой философ, Емельян Иваныч, Хома Брут. Хома - это не диалектная производная от Фомы или Томаса, а приспособленная бурсаками к местным условиям латынь, хомо по ихнему, по латынски, означает человек, а Брутом кликали героя древнего, он Цезаря приколол. За свободу прирезал ! - заорал Падуров, пугая бесстрашного Пугачева. - Сам погиб, но стоял за волю крепко, как ты вот, Пётра Федотыч. И все - то этот Хома Брут в косяки впирался, с ведьмами гужевался, а когда гибель подошла, то узрел он Вия, тот все граял бесам, мол, тыр, пыр, е... ся в сраку, откройте мне очи, не вижу, мол, ни х... я.

- И чево ? - задышал Пугачев, хмурясь.

- И ни х... я, - заржал Падуров, разливая по второй. - Отворили ему зенки - то, тот как глянет на философа, тут ему и карачун пришел.

- Вию ? - не понимал ситуации Пугачев, принимая кубок недрожащей рукой.

- Хоме, - ответил сотник, выпивая, - человеку. Понимаешь ? А через триста лет сымут такое кино, это, чтобы тебе понять, самодвижущиеся картинки, даже два раза сымут, потому говно. Не умели, не умеют и никогда уметь не будут.

- А не хрен жопу мучать, - ударил кулаком в стену Пугачев, бросая опустошенный кубок в голову Падурова, - раз срать не можешь.

С этими воодушевляющими на подвиг народный простыми, но святыми словами, Пугачев отправился на улицу, где как раз казнили казаки лютой смертью гнусную старушку Нину Ургант. А почему ? А я скажу. Не хрен бесталанным бездарям и ублюдкам кино пытаться делать, пейте вино и ездите на рыбалку, как и завещал всем вам, товарищи руссияне, не минуя советских, великий Бурков, а он, между прочим, Жорж.