21. Роман. Толтек. Аэромир. Стихии (Секс роман)

ТОЛТЕК. АЭРОМИР.

ОДА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ .

СТИХИИ.

21-1.

Задник тёмной капсулы для медитации, подобен двум ладоням и плотно облегает спину.

Воздушные потоки тихо шелестят, живительной прохладой наполняя горсть пространства.

Василий ведает.

В его воображении он — облако парящих точек, подвластных каждому чувственному импульсу и мысли.

Он внутренним взором методично сканирует полигоны.

Вот, — начал с середины живота и медленно — слой за слоем — следует вверх и вниз одновременно, перемещая уровни внимания.

Взор мысленный, исследуя срез за срезом, расходится от первоначальной точки всё быстрее.

Неутихающие завихрения мыслей внешних стараются разрушить цепкость сосредоточения. Василий неотступен.

Ему контроль тотальный необходим сейчас, как никогда.

Фантом телесный, составленный из роя пиксел возрастает, становится всё шире, но и плотнее.

Фантом Василия эфир собой заполнил и слился с сущим.

Достичь границы Мира людей и перетечь в сверхоболочки виртуальных далей — его задача….

Вот, объятые им, зеркальные грани замерцали бликами зайцев — прозрачные многостворчатые двери-крылья, ведут его сквозь рубежи пограничий.

Вот он, расширившись, достиг Аэромира.

Вот образы стихий кружатся вокруг него в обличиях простых геометрических форм. Весь мир пронизан линиями изогнутыми и прямыми, здесь — многоугольники, круги, и точки, а, так же, присутствуют и объёмные фигуры, — шары, кубы, многогранники, пирамиды, есть тут и сложные плавноизогнутые формы — волнообразные, овальные, гранёные полигональные кристаллы… Многообразие видений многомерных чрез символы форм круговорот стихий отображает.

Пространство выкристаллизовалось, меняется, множась гранями, как будто смотрит кто-то извне, вертя эмоционально, зеркальную трубу гигантского цветного калейдоскопа...

Ишь! — огненные вихри миром овладели, а то, вдруг, обрушились сплошные вод потоки, и вот, ветвями древоподобными проросли и окаменели тут же. Василий, не взирая на средовые перемены, всё так же монотонно и неотступно сканирует себя, скользя в пространствах.

Слои миров, сменяясь блик за бликом, красуются, подобно радужному камню — чудесно огранённому самоцвету, — мерцающему в ладонях мастера — ювелира!

Слои стихий, внедрясь в телесные пределы, перемешались, слившись с границами его разряжённой корпускулярной пикселограммы.

Он жаждал гармонии и ясности в себе.

И, наконец, — в нём всё перевернулось и чернотой кромешной космоса пространств в глубинах воскресло! Скоплением планет и звёзд все точки высветились внутри фантома, — туманности и облака скоплений — всё — он сам!

Он мысленно — звезда за звездой исследуя и обозревая — все гранулы свои — пересчитал, учёл и развернул частицы — каждую — в галактику, в отдельный мир, себе подобный. Так множатся шары салюта в небе!

Василий в восхищении замер, созерцая новейшее в себе устройство, устойчивое без оболочки тела!

Его движение каждое порождает образ, тот — стихию, и меж собой они слиты — сущность в сущность.

Когда одна начнёт чуть становится больше, предшествующая, —уменьшается, отдалялась.

Но, — ненадолго.

Дыханию подобны изменения, и вот уж Материнская — растёт стабильно и умножает Дочь.

Василий следит за выстроенным Миром.

Что может он изменить?

Лишь только — погрузиться, отдавшись творческому преображению без остатка.

Последовать за новым хороводом образов стихийных,…

Чтобы затем, всю суету отвергнув, расправить крылья — испытать свободу!...

***