Корица и шоколад я переделала Алексею Серебрякову

Люблю и соавторство поставлю только Алексею Валерьевичу Серебрякову.

Посвящение Алексею Валерьевичу Серебрякову

Наступала пора новогодних и Рождественских праздников. Алекс застыл у окна с красивой красной кружкой кофе, которую ему подарила жена. Но мысли у него были по-прежнему забиты Ольгой, которую он видел во снах по ночам. Но сорваться первым мужчина явно не мог. Для него это было бы очень тяжёлой ношей - раскрыть душу женщине, которая любила его и он это знал, что любила. Но признаться в ответной любви не мог потому что... гордость не позволяла. На самом деле всё было в ужасной гордыне человека, который в свои годы научился не принимать любовь. Ему всегда объясняли, что любовь это плохо, драматично и всегда плохо кончится. И он верил в это. Мужчина поставил остывший уже кофе на стол. Девушка с зелёными глазами всё равно предстала перед ним в одной сорочке. Беда в том, что женщины были доступны, но другие, не она. Когда он захотел, он забылся с молодой Ириной, но опять же то была не Ольга. Ему хотелось забыть Ольгу, выбросить её из сердца, потому что ему казалось, что близость с нею уже пахнет каким-то постапокалипсисом. Но это уже бредни современного мира. Однако же, ему хотелось быть с нею, гладить её волосы и смотреть в её глаза. Несмотря на то, что была поздняя ночь, он не ложился спать и думал о той, что сразила его сердце. Очень давно. Но признаться? Это было выше его сил. Он ходил по комнате взад-вперёд, вздыхал, потом поставил для чего-то вазу с цветком на стол, и обратно у неё цветы на подоконник. Нет, он ей точно не признается! Ни за что! Этот мир казался рухнувшим, когда он понял что любит. Он догадывался, но это было то ощущение, как будто его ударили по голове. Помутнение рассудка. Топтание на месте. И он не смел сдвинуться с этой точки. Ему нужно было сделать первый шаг. Решиться. Но начать ухаживать за этой женщиной? Нет, это было выше его сил. Когда он видел, что женщина любит его, ему это приносило радость, до тех пор пока не понял что сам влюблён в неё, что засыпает с ней и просыпается с нею. Это пагубное влияние нужно было прекратить. Но прекратить он не мог. ОН уже хотел видеть её каждый день, и ещё лучше если бы она сидела рядом с ним всегда. Он понимал, что даже жёны не сидят так рядом, настолько близко, тем не менее, в его мир ворвалась та любовь, от которой он хотел бежать. Хоть в церковь. Но в церковь идти было страшно - осудят. И он дрожал всем телом, чтобы избежать позора и осуждения его друзей и окружения. Женщины были доступны ему. Но Ольга?!! Мир рушился на глазах. Мир, созданный им ломался. К чёрту цари, монархия, Романовы?

Раз в школе прочитал про царя, и хватит. Ему это показалось смешным. Всё, чем он жил до этого момента - пустота. "Не прихоть, а любовь владеют мною" - вспомнилась ему строка из его любимой арии Григория Грязного из "Царской невесты". Он медленно сходил с ума. Два часа ночи, а он не спал. Он не спал из-за неё. ... он представлял. как она шла по улице по белому снегу в её розовой шубке, как снег хрустел у неё под сапогами, как она была рядом, а он не мог выйти и подойти к ней, взять за руку.. . и... мужчина снова вспоминал свой мир и усмехался ему.

Неужели, царь Николай был некогда брошенным идолом? Неужели просто икона, которой молишься о том, чтобы кара небесная не настигла их двоих за крамольные мысли и сны...

.... во сне он снова раздевал её. Он заснул медленно, но его мир разрушился только одним сном, когда он увидел её в своих объятьях и решил, что возможно. и решится сказать, что любит. Почему-то это слово вырвалось - так неаккуратно. Он скажет об этом любимой девушке.

И он сладко, расплывшись в улыбке, представлял. как его рука скользит по её бедру.

Чай с корицей остался недопитым. Ему не хватало чего-то ещё. Она вошла неожиданно, по приглашению.

... этой встречи он ждал давно - жить много лет, знать друг друга - и ни разу не поговорить толком. Он долгое время не понимал, о чём говорить. Она так близка ему, и также далека в то же время. То, что она как-то разбирается в музыке, он сомневался. Хотя она иногда могла находить интересные композиции.

Но ему не хотелось говорить про её многочисленных друзей, например, про тех, кто пел или играл на каком-то инструменте. Он прекрасно всё понимал, и молчал.

Но в тоже время, ему хотелось быть к ней ближе. Она не была его партнёршей. Она не была его знакомой. Просто никем. Но просто так получилось, что он её знал. Причём с очень неожиданной стороны...

Но про это молчал, поскольку это была его тайна. Для всех.    И никому он не скажет, с какой стороны она была ему известна.

Но это не его знакомая, или подруга. Подруги, друзья, близкие - для него это было нечто другое. Им не всучишь страдания по Бэкингему потому что это будет выглядеть кощунственно. А перед ней ему хотелось быть романтиком. Ну, хоть иногда.

И не хотелось быть карикатурой, потому что друзья - это всегда дружеские, шаржевые насмешки. А её туда он не допускал. Хотя если хотел, чтобы она с кем-то познакомилась из его сообщества, то хотел.

Хотя он ухмыльнулся, что однажды она их испугалась. Но, может быть, это уже пошли трения внутри коллектива, в которых она не совсем виновата- потому что не знала всего.

До всего он её точно допускать не собирался, но хотя б поверхностно... щадил. Она понимала. И понимала, что слишком мало знает - перед ним. Потому что знать всё в этом мире невозможно.

Он смотрел на неё как-то не так. Она машинально поправила волосы. Он ухмыльнулся. Для него – долгие годы страсти и мук слились в одном вечере. Она одёрнула платье и спешно, как-то нервно взглянула на окно.

Шёл какой-то противный, чёткий, бездумный дождь. «Завтра не поедем на дачу», - почему-то пронеслось у неё в голове. Он ещё раз как-то нервно заглянул ей в глаза. Зависла пауза.

Никто не знал, что сказать.

Быть может, об этой встрече мечтали оба, и, когда она состоялась, они перестали думать, и перестали вообще что-либо соображать.

Сонный дождь сильно стучал по крышам, по стёклам. Небо совсем заволокло тучами.

Где-то послышались раскаты грома. Он машинально усадил её на краешек стола. Она как-то странно улыбнулась, почти ехидно засмеялась, не зная, что сказать.

Это было то, что, может быть, ей когда-то снилось ночью.

Но это были странные сны. Сны, о которых нельзя было мечтать.

Сильный дождь барабанил по крышам.

Он долго заглядывал ей в глаза, не зная что сказать. А надо ли было? Она сидела перед ним свежая, чистая, будто стакан только что выжатого апельсинового сока. Он ухмыльнулся сам себе, тоже почему-то машинально убрал волосы со лба, и почувствовал, как проступает пот.

Она сидела недвижно, будто не понимая, что происходит.

Стучал дождь.

Он наклонился к ней, и пропал в её нежных глазах….

Он не заметил, как опрокинул чай с корицей на пол, туда же полетел и недоеденный шоколад, одиноко лежавший на столе...