Это, любимая Бэйли, Волошин дважды

Старорежимно воспитанный Гуль, хлебнув немало крови и грязи Гражданской войны, очень забавно тушуется и смущается, пытаясь лакированно передать пьяные речи Толстого или Эренбурга, на словах - то вся тогдашняя эмиграция прекрасно знала высказывания несдержанных и ехидных, но рассказать в приятельской попойке и опубликовать в печати, к которой все эти благомысленные воспитанники Пажеских и Смольных отчего - то питали ничем не объяснимый пиетет, видимо, вбитый еще в гимназиях натурально чумными вывихами о поэтах больше, чем поэт, присущих лишь русским и никому более, вещицы или штучки - разные, ходит Роман Борисыч вокруг да около, а назвать вещи своими именами не может. Думаю, не может себе позволить, есть какие - то рамки, самочинные, охочекомонные, самоцензурно ограничивающие размах творчества, что зря. Именно из - за этого я и не очень - то уважаю рюссиш культур, ее вторичность не так коробит, как именно обтекаемость и то самое мелкобуржуазное  " приличие " чеховщины, буквально уничтоженное одной - единственной фразой американского журналиста Бронштейна, не побоявшегося под псеудо Троцкий назвать вид хомо сапиенс злыми бесхвостыми обезьянами. Итальянский фашист Хема тоже хвастал чем - то схожим, обвиняя парламентарствующих политиков в трусости и лицемерии, правдой, своей, конечно, козыряли и родственные итальянцу сумрачные немцы, помимо расовых законов отличившись на стезе непреклонного высказывания и донесения правды, достаточно перечесть брань в адрес Черчиля или иудо - большевиков, как похожая ругань уже совковых родственников тоталитарщиков Европы, все эти как собак, двурушники и негодяи, подонки и вредители, снова кажется вторичной, заимствованной, никак не присущей восточным славянам, описываемым практически всеми путешествовавшими как племя мечтателей, добрых вообще - то и непонятных арифметическому складу рассудка европейцев. Жаль, что лихие татары, как назвали наши предки обычных монголов, не заморачивались мемуарами, лишь они, убежден, в должной мере проникли в загадочную славянскую душу, как и мы живя посреди бесконечности, просто она у них не заслонялась на горизонте лесом и небо бывало куда как чаще чистым и прозрачно синим, но ощущения бескрайности пространства и человек - песчинка схожи, что у русов или окрайнцев, что у найманов или кереитов.

- Хрена ты жуешь - не телишься, - выговаривал милейший хорунжий Карабаевич, вертя баранку разбитого  " Пежо ", оглядываясь на бурчащего матом Толстого, - скажи прямо, недограф х... ев, ты ж русский язык не понаслышке знаешь, мудень ты пьяный.

- По наслышке, - икнул я, шаря у Олешки по карманам, так как третий день кататься на такси бывшего жандармского Ростова становилось уже стыдно, но благополучно пропитый гонорар за концлагерную новеллу не оставлял мне иного выбора, а Толстой мужик зажиточный и хитрый, у него вполне может заваляться в кармане пара сотен франков, - наверное, Жан, все же раздельно.

- А ты знаешь разницу между Жаном и Иваном ? - спросил поручик, залихватски подруливая к мигающей неоновыми огоньками вывеске бурлеска на Пигаль.

- Один е... т, а другой дразнится, - захохотал басом Толстой, вытаскивая из - за пазухи пачку смятых долларов. - На ! - швырнул деньги на пол машины. - Даже по карманам шарить не умеешь, - пенял он мне, дыша чесноком и салом, - людей убивал, воевал, а украсть или покараулить не научился.

- Ты мне яйца не крути ! - неожиданно взорвался я, пихая Толстого кулаком в грудь. - Третий вечер терпеть твое хамство, Алешка, это, знаешь ли ...

- Не знаю и знать не хочу, - оттолкнул меня мой приятель, вылезая из такси. - Вечно мы ходим кругами, не осмеливаясь назвать вещи своими именами. Да и крутить - то у тебя нечего, - сплюнул он, шумно расстегивая ширинку.

Я переглянулся с Карабаевичем и тоже полез из машины. Встал рядом с Толстым, прицельно мочившимся на каштан у бурлеска, тоже расстегнул ширинку и продемонстрировал свое хозяйство.

- Да, - задумчиво произнес будущий советский граф, чей выбор хлебушка с маслицем в обмен на нищую свободу был вообще - то предопределен воспитанием и образованием, схожими с моими, но вот что - то истинно по О. Генри заставит его сделать через пару голодных лет этот выбор и пойти на поклон к Советам, а я завербуюсь в лесорубы, не желая унижаться перед иудобольшевиками, убившими мой народ и мою страну, - это не Волошин.

Из дверей бурлеска выплеснулась разноцветная стайка девиц, ведомых шикарной брюнеткой, зябко кутавшейся в шиншилловое манто.   " Дита фон Тиз ", - подумал я, пьяно обнимаясь с ней.