Гнездо под крышей

ГНЕЗДО ПОД КРЫШЕЙ

Скверно, просто невыносимо здоровому, полному сил мужику сидеть без работы -- пахать бы ему ещё и пахать... Но в фирме, где "пахал" Иван,   случилось сокращение штатов и ему указали на дверь: "Вали отсюда -- ты больше нам не нужен!" Возмутился, конечно: "Как?!" -- "А вот так..." Делать нечего -- свалил. Поторкался там-сям, да без толку -- нигде не берут, издеваются ещё: "Вам сколько годков, дяденька? Сорок пять?! Отдыхай, старичок!" Скрепя сердце подался на биржу, за пособием -- может хоть оттуда не вытурят? Не вытурили, и пособие оформили шустро, без проблем, да только, что с того пособия -- пару-тройку раз в магазин сходить. Сам-то ладно, перетоптался-перебился бы как-нибудь, а кто детей содержать будет: кормить-поить, обувать-одевать, на ноги ставить? Алёнка в седьмом классе, Серёжка в десятом, женихается уже... Да и не хотят детки ходить  абы в чём, а подавай им дорогие и модные шмотки -- как у их друзей-одноклассников; и кушать желают не только дешёвые чипсы; и телефоны желают иметь отнюдь не кнопочные... Хорошо, хоть Лариса ещё как-то держится в своей "конторе". Но разве она потянет всю семью? Ясно, что не потянет. Вот и перекочевали они полгода назад из очередной съёмной двушки в центре городка в однокомнатную на окраине: какая-никакая, а экономия, тем более, что лишняя тысчонка в ихнем кармане никогда ещё не залёживалась...

Когда в новой "хате" расставляли мебель, Иван сказал: "Тесновато тут.   Ларочка, может я пока в деревне, на нашей даче поживу? До лучших времён. А что -- свет там есть, печка исправна, воды хоть залейся... Ты как?" А Лариса и не возражала: "Да, Ванюша, -- молвила со вздохом, -- наверное, так будет лучше. Поезжай." Он и поехал.

*   *   *

Больше полугода живёт Иван на своей "мызе" -- один, как перст, и нет конца его робинзонаде. Видать, миновали, канули в Лету его "лучшие времена". Раз в неделю к нему приезжает жена -- харчишки подбрасывает: хлебушко, маслице, чай... Картошки-капусты, закаток-закруток всяких у Ивана навалом, полон погреб; Прошлой осенью всю эту снедь с Ларисой готовили... Лариса! Ларочка! Красавица! Иван в субботу пойдёт к автобусу -- встречать её.

*   *   *

Не спалось в ту ночь Ване -- воспоминания одолели. Вспоминал и диву давался: как ему, тридцатидвухлетниму увальню, удалось обаять такую красотку и, главное, чем? Мордаха что кирзовый сапог, плечи -- косая сажень, кулаки в пуд каждый... Ему предрекали: "Никогда ты, Ванюха, не женишься, раз в срок не омужичился! Так и будешь быкам хвосты крутить до конца дней твоих". А оно вон как обернулось.

И вот суббота. Идёт Иван накатанным, пока ещё не пыльным деревенским большаком...   Вчера был дождик, небольшенький и аккурат к закату пролился, но а нынче солнышко с утра, тёплышко, земелька парит -- день-два, глядишь и соловьи засвищут... Хотя, соловьям раненько ещё... А земелька в палисаде подоспела, однако -- пора вскапывать гряды; этим сегодня он и займётся со своей ненаглядной.

*   *   *

Автобус запаздывал... Небось, опять сломался -- такое случается часто. Но вот послышался гул и из-за поворота неохотно выполз старый оранжевый трудяга ЛиАЗ. Подкатил к остановке, скрипнул тормозами... Вышли две бабульки. А вот и она. Приехала! Русы волосы по ветру, высокая, стройная... Ах, Лара, Ларочка! Какая ты у меня!.. Не отнял бы, не сманил бы тебя кто тебя у меня...

Едва вышли на участок Иван и давай планировать: "Так, в прошлом году здесь была картошка, нынче будет свеколка; где были помидоры посадим капусту, а на месте кукурузы посеем фасоль... Ничего, как-нибудь проживём! А там, может и на работу устроюсь"

Лариса вяло следила за его размашистыми жестами и молчала.

-- Лара, ты меня слышишь? -- понизив голос, тревожно спросил Иван.

-- Я?.. Слышу, слышу... Конечно слышу! -- встрепенулась та.

-- Что с тобой? Ты не больна?

-- Нет-нет... Я просто чертовски устала.

-- А ты присядь... Вот сюда, в тенёк.

-- Пустяки... Ну, что, будем копать?

Жирная садовая почва ещё плохо рассыпалась, прилипала к лопатам. Пока вскапывали грядку, Лариса не проронила ни слова. Молчал и Иван.

-- Лариса, ты точно захворала..

-- Ну, если это можно назвать хворью...

Поработать им не довелось -- вскоре набежали тучки и начался дождь. Реденький и нудный, он моросил до самого вечера, весь вечер и ушёл в ночь.

*   *   *

Иван проснулся первым. Раскинув по подушке волосы, Лариса спала. По её ровному дыханию было видно: она спала крепко. Боясь пошевелиться, он с нежностью смотрел на свою половинушку и тревожные думы одолевали его: "Она изменилась, она стала другой; какой-то суетливой, рассеянной... Да и я тоже. Такая чертовщина снится порой, что оторопь берёт... Вот и сегодня пригрезилось..."

Лариса открыла глаза.

-- Ты не спишь?! -- улыбнулся он.

-- Я давно не сплю, -- ответила Лариса.

-- Мне тоже спалось плохо, очень плохо! -- Иван взял тёплую женину руку в свою и,. легонько сжав её, сказал шёпотом:

-- Лара, хочешь, я расскажу тебе сон? Я сегодня его увидел... Не бойся -- он не страшный.

Лариса даже привстала на локотках:

-- Сон?! Ты никогда не расказывал мне твои сны...

-- Да, не рассказывал, но этот... Он такой... необыкновенный какой-то. Так что: рассказать?

-- Расскажи!

-- Ладно... Только не смейся: ведь это только сон -- не больше. В общем, снится мне, будто идём мы с тобой по какой-то незнакомой улице. И вдруг я замечаю, что в одном из дворов лежит гора яблок, да таких крупных, да таких ярких, красных... Ты говоришь: "Здесь живёт врач и мне необходимо к нему зайти." Мы зашли в большой дом. В доме были трое мужчин. Одному из них ты пожаловалась: "Меня ужалила оса... вот сюда... " И показываешь на мочку уха. Наклоняешься к нему и, представляешь!, он губами, не пинцетом, вынул жало... Это было похоже на поцелуй. И тот врач так посмотрел на тебя, а ты на него... А я... Я сказал, что у нас нет времени и потащил тебя к выходу... ты же стала плакать и сопротивляться... Что было дальше, я запамятовал. Ну, как, странный сон, правда?

-- Да, очень странный, -- вздохнула Лариса, поправляя сползшую бретельку и как-то жалостливо поглядела на мужа. Иван перехватив её взгляд и смущённо молвил:

-- Ты такая красивая... Мне даже страшно... Да, страшно! -- Чтобы справиться с эмоциями, Иван крепко сжал виски и даже отвернулся. --  Прости, Лара! -- нашло что-то... Это пройдёт, скоро пройдёт...

-- Ваня!

-- Что?

-- Ваня, я хочу тебе сказать... Давно хотела...

Иван внутренне напрягся, побледнел.

-- И всё-таки ты больна и тебе надо немедленно показаться доктору...

-- Я вполне здорова, и... -- она задыхалась, -- Ваня, я полюбила... Другого полюбила... И он...

-- Довольно! Не продолжай! -- перебил Иван.

Долго лежали молча. Солнце уже взошло; день обещал быть жарким. Шелестел над верандой тополь, с надсадным жужжаньем бился в стекло шмель...

Иван заговорил первым. Он потёр пятернёй недельную щетину, вздохнул:

-- Значит, сон в руку. Н-да. А я ведь в мистику не верил. Хм! И кто он? Врач... из моего сна?

-- Нет, он физик.

-- Физик... Ты, верно, шутишь? А как же я? -- Иван сник и посерел лицом. -- Ах, Лариса, Лариса! Дети знают о твоём решении?

-- Нет, Серёже я не говорила, да и как сказать?

-- Ладно, не говори, я сам ему скажу. По телефону. Мы -- мужики и, думаю, поймём друг друга.

-- Спасибо!

-- Да не за что! -- за что спасибо-то? А Алёна? Она знает?

-- И Алёна не знает...

-- Ну, с дочкой ты уж как-нибудь сама...   Да, через полчаса автобус... ещё можешь на него успеть. Собирайся.

-- Ты меня отпускаешь?! Так просто?

-- Не просто. Совсем не просто. Или ты ожидала, что я закачу истерику? -- Голос Ивана вибрировал.

-- Ну, хоть накричи на меня, побей, как все мужики делают... Не хочешь? Значит ты не любил меня, ничуть не любил -- притворялся только...

-- Лариса, произошло то, чего я опасался, чего боялся с момента нашего знакомства; этого не могло не произойти. Ты, такая яркая, такая необыкновенная... Я давно свыкся с мыслью, что рано или поздно, ты уйдёшь... Нет, нет, тебе не нужно передо мной оправдываться -- всё правильно: что, кроме плотских утех мог предложить тебе вечно пахнущий мазутом слесарь? Я плебей, ты аристократка... В общем, я давно тебя простил.   Прости и ты меня, если что-то было не так! Видит бог: я хотел, как лучше... А теперь уходи!

-- Я приезжать к тебе буду, -- вымолвила Лариса, -- ты позволишь?

-- Нет, приезжать ко мне не надо.

-- Я звонить буду...

-- И звонить не нужно.   Уходи!

На крыльце она попыталась его обнять, но он отстранился, сказал, как выдохнул: "Ступай с Богом! И помни: если тебе станет плохо -- приди. Я буду ждать! Я буду ждать тебя всегда!"

Она ушла. Пелена застлала глаза Ивана. И тут из-под шиферной крыши его дачного домика снизошло умиротворяющее::"Чики-чики-чики! Тррррсь!" Иван промолвил:

-- Ну вот, ласточки прилетели. Ну, здравствуйте, птахи! Устраивайтесь, касаточки, стройте ваш домик! А я тут один теперь -- упорхнула моя голубка; во-он следок её туфелек на пыльце дорожной. Но я буду ждать её, как вас, быстрокрылые, как лета красного -- до самой смерти ждать буду.

Владимир ХОТИН