Блаженству равен тот богам...

Девять на свете есть Муз, утверждают иные. Неверно:

Вот и десятая к ним — Лесбоса дочерь, Сапфо!

(Платон)

В фиасе юные гетеры вокруг обворожительной Сапфо собрались и слушали, как дивным голосом она читает свои стихи под аккомпанемент кифары. На плечи девы кудри черные струились, взгляд глаз раскрытых в небо устремленный был неподвижен, а под белой кожей бархатной вздымалась грудь от частого дыханья. Слетали с губ вишневых словеса, а пальцы нежные едва касались струн, и тихая мелодия лилась, мешаясь со словами, в которых боль и грусть соседствуют с надеждой и любовью.

«…Твой приезд — мне отрада. К тебе в тоске

Я стремилась. Ты жадное сердце вновь —

Благо, благо тебе! — мне любовью жжешь.

Долго были в разлуке друг с другом мы,

Долгий счет прими пожеланий, друг,—

Благо, благо тебе! — и на радость нам…»

— Сапфо, ты вновь о Фаоне грустишь? — одна из дев спросила поэтессу.

— Ну что ты, — отвечала ей Сапфо, зардевшись. — Сей стих никоем образом не связан с моряком. Пускай себе несет ветрами его парус, а мною спетые слова обобщённы и никому не посвящены конкретно.

Собравшись всякий раз в фиасе, к Сапфо гетеры обращались и просили прочесть им стих какой-нибудь. И поэтесса, уговорам подчиняясь, с желанием их просьбу исполняла.

«…Близ луны прекрасной тускнеют звезды,

Покрывалом лик лучезарный кроют,

Чтоб она одна всей земле светила

Полною славой…»

— Однако же скажу я вам, подруги, — обрывая пение и лиру отложив, Сапфо заговорила прозой, — что есть на свете нечто во стократ прекраснее луны!

— Что ж это? Прелести мужчин?

— Нет! Наши прелести, подруга! Сама подумай: что может быть прекрасней глаз, ланит и персей юной девы? Как хочется ласкать их взглядом, и осязать нагое тело — его устами ощущать и наслаждаться запахом и вкусом.

— Но это больше для мужчин отрада, — не соглашалась спорщица с Сапфо.

— Нет, не согласна я. Ведь красота богинь не различает в поклоненье пола. И тело женское свести с ума способно всякого, не только мужа. У Геры, Афродиты и Афины почитатели одни мужчины разве? Ведь и поклонниц их на свете есть немало…

— Кого ж из нас ты можешь с Афродитой иль с Афиною сравнить? — жеманно оголяя грудь, другая из гетер ее спросила.

— Любую! — не задумавшись, ответила Сапфо. — У каждой прелесть есть своя, достоинство, подобное сирены чарам. Кто формами, кто волосами, кто лицом гордиться может. И я любой из вас готова ласку подарить, которую вам ни один мужчина дать не сможет...

И им сказала:

«…женщины, круг мне милый,

До глубокой старости вспоминать вам

Обо всем, что делали мы совместно

В юности светлой…»

Тем часом брат Сапфо Харакс из дальних странствий воротился. Мошна его была пуста, без прибыли и без товара вернулся он, поскольку весь доход потратил, заплатив за бестию румяноликую — красавицу Родопис. Весь Лесбос порицал поступок сей, повсюду хор усмешек раздавался. Со всеми вместе и Сапфо была возмущена. «Как мог так поступить мой брат?! Все золото своё швырнуть к ногам Дорихи! »

Однако же, лишь подняла чадру красавица Родопис, гнев моментально у Сапфо сменился пылкою любовью. Понятно стало ей, что обладание сей красотой намного больше стоит всех богатств земных.

«…Стоит лишь взглянуть на тебя — такую

Кто же станет сравнивать с Гермионой!

Нет, тебя с Еленой сравнить не стыдно

Золотокудрой,

Если можно смертных равнять с богиней;

Знай, едва твою красоту увижу,

Как из сердца тотчас бегут заботы…»

И пусть соперником в любви красавицы был брат её, Сапфо всю страсть свою Родопис отдавала, и муки нежных ласк как сладость истязаний…

Но всё ж, усладу получив телесную, душа Сапфо в морскую даль стремилась вновь и вновь, туда, где среди волн ладья Фаона путь свой пролагала. Как Аполлон красив он был и как Геракл силен, и странник, словно Одиссей, далёк от берегов. Тоска сжимала измученное сердце, душила боль её любви неразделенной. Где милый? Долго ль ждать еще? Ужель ты никогда не будешь рядом? А вдруг морские волны поглотили моряка и не видать вовек ей ясных глаз, и страстного не ощутить ей поцелуя?

И ветер треплет тунику Сапфо, стоящей на краю скалы Левкадской, глядящей в море…

«…Блаженством равен тот богам,

Кто близ тебя сидит, внимая

Твоим чарующим речам,

И видит, как в истоме тая,

Из этих уст к его устам

Летит улыбка молодая.

И каждый раз, как только я

С тобой сойдусь, от нежной встречи

Трепещет вдруг душа моя

И на устах немеют речи,

И чувство острое любви

Быстрей по жилам пробегает,

И звон в ушах… и бунт в крови…

И пот холодный проступает…

А тело, — тело все дрожит…

Цветка поблекшего бледнее

Мой истомлённый страстью вид…

Я бездыханна… и, немея,

В глазах, я чую, меркнет свет…

Гляжу, не видя… сил уж нет…

И жду в беспамятстве… и знаю —

Вот, вот умру… вот умираю…»

Что ж, милый, коли нет нам встречи на земле, в морской пучине мы сердца соединим… Сомкнулись волны над Сапфо несчастной, навек умолкла её лира…

«…Что же мне делать, родной,

Если с пламенем Этны

Только сравнить и могу

Твой обжигающий взгляд?

Жар моих чувств

Остужает лишь ветер

Рассветный,

Складки хитона на мне

пылкой рукой шевеля…»

* * *

От автора:

В тексте использованы стихи Сапфо, находящиеся в свободном доступе в интернете. Переводчик мне неизвестен.