Четире-D

***

Лунный свет, нарисуй на коже

Мой счастливый самый привет,

На руке от моей Горошек

Он навеки согрет, согрет.

Ах, Горошек, Горошек, может,

Ты меня не забыла ещё?

Вот опять этот сон дорожный

Мне рисует твоё плечо.

Вот стою в тишине каштанов,

И я рад бы не вспомнить зря,

Как когда-то в стране туманов

Я б и дня не прожил без тебя...

Темно-русых волос бархат

Закружится, запахнет мятой!.. -

За него тогда все ребята

Передрались на задних партах,

По равнинам твоя походка

Так кружила листву аллеям! -

Даже месяца свет тонкий 

От смущения бывал рассеян!..

Ветерок твои волосы свяжет,

С холодком от осенней дрожи,

Никому ничего не скажет

Твой привет на шершавой коже...

Только мне он родней всех песен,

Всех на свете нежней объятий...

Только мне он, как книг 10,

Или встреченный вдруг приятель...

Сколько запахов с ним и видов,

Сколько смеха, моя Горошек,

Сколько слез твоих и обиды

Для меня он вернуть может.

Не стирай же лучом слабым

Ямку кожи побагровелой,

Она тем же лежит шрамом

На душе моей обеднелой...

Штора ночи

Штора ночи за окном, она

Не исчезнет никогда, она

Вьётся лезвием о мой сон,

Вьётся тернием и больна,

Ее музыка - тупой стон.

Ее живопись - моя кровь.

И ей нужен с моего дна

Мёртвый холод городов снов,

Его бедный и пустой лик,

Мёртвый говор его толп губ,

И не нужен мой больной крик.

Лишь бы только я сошёл с ума...

У неё есть для меня путь,

Есть лишающий ума взмах,

Есть лишающий души крюк,

Я в руках ее, в ее ногах.

И во рту моем ее плод,

На руках моих ее штамп -

Это вервие и кровь стоп,

И ей нужен от меня шаг.

Нужно хлопать и внушать, что

Все немного не совсем так,

Что она меня зовёт - ночь.

Что во мне всегда живет - мрак,

И что мучится ей невмочь,

Когда я ей подаю знак.

И что вечно рядом с ней - я,

Не исчезну никогда - я,

Буду слушать всю ее - боль,

Буду кровью всех ее - воль

Рисовать, что захочу я,

Оживлю все города вновь,

Все умершие тела зря

Напою ее тёплом вдов,

Обведу ее огнём губ

И волью ее цветной сок

В каждый труп.

И увижу я ее казнь,

И восстанет весь пустой град,

Если верить всем ее: «Встань!

Я твой самый золотой раб! »

Волосы

Волосы на голове у неё похожи на линии,

Линии гибких кривых, кривые минувших времён,

Кривые по сути своей удивительны,

Лежат за плечами и веют в потоке чужом.

Чужое это еа, еы, еи, ея, ею осознанно.

Сознание - знание с кем-то ещё.

Кто этот Другой? - это Великая щупальца.

Люди для ней, как перчатки.

Средство, средина, среда -

Но и то, для чего они, - не слишком уж

В пятницу.

В пятницу снова увижу ее.

Мой и глаза, мой и уши, говорил Овидий,

Слышан раз-мер, - раз Вер,

Раз-Вежд и Надежд,

Раз - в путь, - за - ней, -

Раз - будь, раз-бей.

Раз-стой на - чеку,

За той, - что внизу.

Время - вверх, бремя - вниз,

Завтра - ввысь, вчера - брысь!

Вчера - вверх, завтра - вспять.

Овидий не мог этого просчитать.

У неё - у Этого Сочетания Букв

Сзади волосы идут,

Щупальцы - ткани движений и времени,

Они не так просто спадут,

Не так просто снять роли этой материи.

У неё есть ещё нос, -

Песочек, песчинка, овсянка, овсяночка...

Белое, смуглое, затенённое;

На берегу ее глаз холмы, холмики

Преподнесенного

Рукой - материй,

Ее - метелей,

Песчаных бурей

И - колыбелей,

Плачевных песен,

Печальных очень -

Их след беспечен

Девичьим очам.

Но он завещан

Не в меньшей части,

А в большей части

Им.

Гм?

Дым.

Мы не спим.

Во рту пустыня Сахара,

И ничего сладкого в этом нет.

Пора сказать что-то

молчанию Мира в ответ.

Он ждёт, он ждал 13,5 миллиардов лет.

Такого собеседника, но он молчит,

Потому что сущности

Не нуждаются в человеческой грязи.

Грязь позволяет видеть то, что прозрачно,

Когда его облечает.

Время вперёд течёт,

Завитое в кудри -

Кривые,

Как волны кривой реки.

На берегах песчаный песок

Овсяной, смугло-печеньевой кожи.

И холмы.

Холмы эти - эпи,

То есть - сверх.

Эпи-Канты.

Но Кант был один,

Как же тогда могут быть Канты?

Щупальцы свяжут ее ресницы

Ещё не с такими актерами прошлого.

Но у Неё есть ещё и нос.

Клюв гладкой вороны,

Гладкий, конечно, клюв,

Сглаженный на конце,

Как носик ботиночка,

Сапожка.

Чтобы она могла дышать,

Чтобы время могло дышать ею.

Ея, ее, еи, ее губы - губы игры,

Когда-то игра надоест губам.

Когда-то весь мир надоест людям.

Многие вещи приходят к нам,

Не зная, как сильно мы их полюбим.

Они не боятся - идут вперёд,

Эры умершие ждут слова...

А я не знаю, говорю: «черт»,

Смотрю на него... уже пол второго...

0

Мне сегодня не снилось о:

О игре голосов в кино,

О молчавшей мимо меня,

О которой сказать нельзя.

Мне, наверно, приснилась вся

Обнаженная чистота,

Неприкрытая красота

Сквозь обиду и полуложь,

Что больнее не обожжешь;

Я сегодня всю ночь искал,

Кто там их целовал и ждал,

Не моих, как и вся, как миг -

Ее глаз, похожих на миф...

Ее губ - чьих богов штрих?

Кто ей друг и кто ей жених?

Кто прикажет, и расскажи,

Если душам принадлежит

Она - голос, крадущий речь,

Она - голая нежность плеч;

Кто за каждый ее изъян

Ах, какой же лик изваял...

Отнимающий силу рук -

Этот воздух, кружащий дух...

Далеко от ее судьбы -

Наши

«Если бы... »

Эту тонкость, - острее сот,

Ее граций - мотор, стоп,

На которую больше смерть

Не сумеет ровно смотреть.

Даже время весь день текло

Как в грузинское решето,

Словно воду черпал ковш

В белом небе из звездных кож.

Где без запаха вьётся дым

От безумных ее картин.

Хоть я знаю ее на 2,

И знаком с ней хуже «едва»,

Тяжело не нагнуться вниз

Перед чуднейшей...

из актрис.