Туман над озером. 3

Сумеречный лес. Густой туман, окутывающий кроны деревьев. Серо-голубое небо, увенчанное потускневшим до бледно-желтого, но не желающим уходить с небосвода Солнцем, которое только в это таинственное время, когда тьма и свет сливаются воедино, может встретиться с Луной.

Ветер не сильный, но все же гоняет ледяные песчинки поземкой. Будто тысячи маленьких трудолюбивых человечков бегут по протоптанным в высоких сугробах тропинкам.

Высокие темно-зеленые ели устремляют свои острые шпили к небесам, но это там - на отдалении, а здесь, по обе стороны от узкой тропинки бесконечный белоснежный простор.

Погода явно не подходящая для прогулок по зимнему лесу, но идти не долго. От крепкого мороза снег хрустит под ногами, кристаллики льда с треском разрушаются, как маленькие стеклянные пузырьки, хранящие в себе уникальную  красоту каждой снежинки. Они же падают с неба и теряются в бесконечном множестве уникальных работ художницы по имени Зима.

Он шел впереди, проверяя надежность тропинки, она следом за ним, кутаясь в свою белую шубку, пряча лицо в мягком пушистом воротнике.

Это место и так все обходили стороной, а в этот морозный зимний вечер там и вовсе не было ни души. А кто же протоптал тропинку? Те немногие искатели приключений, которые, подобно нашей паре, хотели увидеть нечто сокрытое в лесу.

До леса они дошли довольно быстро. Он остановился перед самым входом в лесную чащу, доставая из кармана куртки странный прибор. По словам шамана, который и рассказал им про “таинственное нечто” в лесу, без этой замысловатой штуковины они не только не найдут то, что ищут, но и выйти из леса не смогут никогда. Даже это наводило на мысли, что туда лучше не ходить, но влекомые новыми, ранее неизведанными ощущениями, они пошли.

И так, он достал прибор, представляющий из себя черные шелковые нити, связанные между собой с одной стороны в неком подобии цветка с тонкими острыми лепестками. Как объяснил шаман, как только они окажутся в нужном месте, цветок из ниток обратится розовым лотосом. А на естественное замечание о том, как это поможет не заблудиться в лесу, протянул клубок ниток и, как Яга из старой сказки, сказал: “Идите за ним”.

Он положил цветок на ладонь левой руки, бросил клубок, и тот тут же покатился, указывая дорогу в самую глубь леса.

С каждой минутой идти было все сложнее и сложнее. Сухие ветви погибших деревьев цеплялись за одежду, головные уборы, волосы. Тропинка становилась все уже и уже, как и свободное пространство между деревьями. Благо на этот случай он захватил топор.

Неизвестно, сколько они пробирались между высохшими ветвями, но клубок остановился. Причем так резко, что следом за ним остановился он, а она, врезалась ему в спину.

Посмотрев на ладонь, он увидел как нитки превращаются в лепестки. Теперь у них была всего минута, чтобы положить цветок  на воду, до того как он окончательно закончит свое преобразование. Недолго думая, они ринулись вперед, выбежали на поляну, напрочь  лишенную растительности, и, не обнаружив там никакой воды, положили цветок на то место, куда указывал клубок, который, как только они побежали, покатился снова. Памятуя о советах шамана, они отошли на безопасное расстояние.

С минуту ничего не происходило, но после от земли начал, клубясь, подниматься пар. Клубочек, оценив ситуацию как опасную, снова нырнул ему в карман. Пар становился все гуще и гуще, напоминая собой горячий пар над кипящей водой. Но воды не было.

Они переглянулись, думая, что сделали не так, но в том самом месте, где лежал цветок, который к тому времени уже приобрел финальную форму, образовалась маленькая лужица.

Она стала быстро расти, а пар стал настолько плотным и густым, что закрыл собой все, что было в зоне видимости, словно из земли выросли высокие белые стены, состоящие из горячих капель.

Лужа продолжала разрастаться, образуя собой озеро, полное чистой кипящей воды.

Хоть она и стояла рядом, он увидел ее, сидящей в воде абсолютно нагой. Она увидела тоже самое - он сидел в бурлящей воде.

Сидящие в воде звали спутников присоединиться. Цветок неизменно оставался по центру озера.

Будто не видя друг друга, они быстро разделись и зашли в воду. Несмотря на то, что она явно кипела, она была приятна коже. Словно бы они оказались в горячей ванне.

Направляясь к тем, что были в озере, они не замечали и того, что тела их состояли из пара. И достигнув их, оказались в самом центре водоема. Пар рассеялся, но что-то с ними было не так.

Их охватило жгучее непреодолимое желание близости.

Цветок разросся до  средних размеров ложа, будто приглашая их, укрывшись в его лепестках, утолить свое желание.

Он забрался первым, она за ним. Цветок был настолько огромен, что они полностью пропали из виду.

Лепестки и тычинки проникали в самые чувствительные места их тела, делая зуд желания невыносимым.

Она была цветком, а он пчелой. А задача пчелы: собирать нектар и опылять цветок, чем он принялся заниматься.

Пар закрыл собой даже небо. Она повалила его на спину, он быстро сменил положение, устроившись у нее между ног. Настало время собирать нектар.

Как на спарринге, они крутились, не желая уступать друг другу, но внезапно остановились.

Лепестки цветка перестали быть жесткими и стали нежными. Они так приятно ласкали кожу.

Он отпустил ее из своих крепких объятий, перестав сопротивляться.

“Вот так”. - Прошептала она, кладя ладонь ему на щеку. - “ Отдай мне себя”. - Ее голос одновременно напоминал и не напоминал ее собственный. Он звучал как эхо. Будто бы плотные стены из пара отражали его либо впитывали и преобразовывали в нечто потустороннее.

Как только она замолчала, с затуманенного паром неба, извиваясь змеями к ним начали спускаться ленты. Алые, как кровь, они начали обвивать его тело, создавая некое подобие гамака, но гамак этот был призван не только держать его тело на себе, но и удерживать. Ленты продолжали ползти, будто управляемые невидимыми руками, завязываясь узлами на самых чувствительных точках его тела. Ноги и руки его были плотно связаны, а ленты уходили далеко за пределы видимости. У них был конец, но не было видно начала. И именно на этих четырех лентах, которые фиксировали его ноги и руки и висело это подобие гамака. Ленты одновременно оплетали его тело, и становились ложем, на котором он лежал на этой головокружительной высоте.

Она поднялась к нему, стоя на лепестках, которые сразу пропали, как только она забралась на него сверху.

Он чувствовал себя странно. От трения лент ему было до боли приятно. Все тело превратилось в одну эрогенную зону.

Как только он ощутил тепло ее лона изнутри, ветер усилился. Импровизированный гамак стал раскачиваться, трение усиливалось. Она взялась руками за ленты, сковывающие его ноги. Качели качались, и она в такт с ними, то откидываясь назад, то нагибаясь к нему за поцелуем.

Ленты не стягивали тело до боли, а лишь оплетали его так, чтобы добавить чувствительности, что превратило его в сплошное осязание. Ветер раскачивал качели, а она, держась за ленты, танцевала.

Он видел, как движется ее тело. Так органично, так легко. То она как змея, выползающая из корзины, тянулась вверх по спирали; то она вращалась на месте юлой; то качалась маятником; то двигалась будто бы качаясь на качелях; то ложась на его горячую грудь, сжимала ленты, фиксирующие его руки, превращаясь в подобие вечного двигателя.

Туман не скрывал ее тела. Он видел, как оно движется. Как движется таз, словно он отделен от всего остального тела и способен вращаться подобно волчку. Она текла рекой с извилистым руслом, а после сразу становилась всадницей, скачущей на коне по ухабам.

Но внезапно налетел более сильный ветер, а за ним туман, скрывший его из виду. Он снова очутился в озере, но ее там не было. Лишь ее голос, доносимый ветром: “Найди меня”.

***

Он проснулся. Резко открыл глаза и, лежа неподвижно, будто парализованный, смотрел в потолок. После начал водить по простыни ладонью левой руки, желая обнаружить ее присутствие рядом, но естественно, рядом ее не оказалось.

“Опять сбежала до наступления рассвета”. - Сказал его внутренний голос. - “Ты мне снилась”. - Написал он, заменяя тем самым банальное “доброе утро”.