Танец теней в зеркалах. 12

Вдохновлено одним из трудов Готфрида Вильгельма Лейбница, а точнее трудом известным всем как “Монадология”. Ознакомиться с ним вы можете, при желании, самостоятельно.

Их общая страсть к зеркалам не имела ничего общего с самолюбованием. Они редко в них заглядывали, если дело не касалось желания пощекотать нервы и, получив дополнительную дозу адреналина, оказаться на пике своих чувств.

На этот случай у них было два огромных старинных ростовых зеркала, обрамленных искусно оформленными медными фацетами.

Само нахождение этих зеркал друг против друга создавало впечатление появления между ними незримого тоннеля, ведущего в Зазеркалье.

Мы сами зеркала. Зеркала, отражающие собственную реальность. Зеркала, отражающие реальность окружающих. И каждая клетка нашего существа есть отражение нашей сути.

Отражение в отражении. Вот в чем причина их страсти к зеркалам. Так они могли стать единым целым, отражая друг друга, отражаясь друг в друге.

Два зеркала, стоящие на расстоянии двух метров друг от друга, чтобы отражение казалось туманным при тусклом свете свечей. Увидеть свою суть обнаженной, как тело, которое извиваясь, медленно падает с земли на мягкие перины облаков.

Эта совместная грация и плавность движений являет собой танец, которому нет названия. Их легкость и воздушность. Пронзительная нежность, подобно тонкой вуали, накрывающая обнаженные, горящие от страсти тела.

Руки будто крылья мифической птицы. Каждое движение - взмах крыла. Медленно, плавно, роскошно. Их тени вторят им, их отражения им вторят. И, сжимая ее руку в своей руке, он видит, как тень его делает тоже самое.

Два метра между зеркалами, где они, предаваясь страсти, становятся чем-то большим, чем просто плоть.

Они встают спиной к зеркалам, а после медленно идут навстречу друг другу. И каждый из них видит себя, выходящим из своего зеркала и заходящим в зеркало, расположенное напротив.

Она будто парит над землей, легко и беззвучно ступая, поднимаясь на самые носочки, подобно балерине на пуантах.

Сближаясь, они расправляют руки-крылья, чтобы взлететь, обнимая друг друга. Она, охватывает его шею руками, он поднимает ее на руки, придерживая за бедра.

Ни единого резкого движения. Опустившись на колени, он кладет ее на мягкое покрывало, заменяющее им кровать. Она обхватывает его бедра ногами. Их пальцы переплетаются. Она вытягивает руки над головой, он выставляет их перед собой, не размыкая сплетенных в замок пальцев.

Он наклоняется к ней. К ее губам. Нежно розовым губам. Накрывает их своими губами, не найдя ничего лучше, чем просто, уделять внимание то верхней, то нижней, легко втягивая их и тут же выпуская.

Он придает ее телу движение. Воздействует на него посредством движения своего тела. Бюст колышется, так же, если бы она находилась в воде. Когда вода накатывает, он поднимается, отходит - возвращается в прежнее положение. Он был волной, накатывающей на берег ее спокойствия.

И так плыть, поставив стопы, перекрещенных ног на его ягодицы. Не отпуская ее рук, не отрываясь от ее губ, он продолжал свой танец. Она же словно лежала на неподвижной озерной глади.

Ее горячие бедра, касающиеся его раскаленной кожи. Этот тончайший фарфор их кожи, дающей отклик на каждое, даже самое невесомое прикосновение.

Кончики пальцев, порхающие по телу, словно по клавишам рояля. Кончики пальцев, вызывающие волны мурашек и легкий озноб возбуждения.

Он отпускает ее руки и встает на колени, не прекращая движения. Она разводит руки в стороны. Поворачивает голову к зеркалу. К зеркалу, в темной глубине которого прячутся их фантомы.

Она видит свое лицо. Наслаждение, накрывающее ее с головой никак не отражается на ее мимике. Ее лицо расслаблено, спокойно, как маска. Она лишь слегка приподнимаясь на локтях, откидывает голову назад, позволяя волосам струиться огненным водопадом. И протяжно выдыхает воздух с едва слышным глубоким гортанным полустоном.

Плотно обхватив его бедра ногами, наблюдая за тем, как подобно морскому прибою ее тело реагирует на течение его движений.

Плавный поворот, она ложится грудью на пол, выставив таз назад. Его руки на ее тонкой талии. Он в ее горячей глубине. Она вытягивает руки вперед и будто тянется за ними своим телом. Тонкая кожа светится, впитывая свет свечей, кажется прозрачной.

Выдохи становятся громче и чаще. Сливаясь, они превращаются в единое дыхание. Двигаясь ему навстречу, в такт его движением, она растеклась патокой, стараясь быть к нему максимально ближе.

Он то нырял на самую глубину, то плавал на поверхности, целуя ее спину. Заведя руки за спину, она сжала его запястья, чтобы почувствовать его максимально глубоко, тянула его на себя.

Плавный поворот. Теперь он на спине, а она на нем. Двигаясь настолько плавно, будто перетекая из одной субстанции  в другую, она то ложилась  на его грудь, даря легчайшие, но жгучие поцелуи, то поднималась, выпрямляя спину, то сжимая руками его колени, сильно отклонялась назад.

Ее бедра писали круги и знаки бесконечности. Как потревоженная кобра, медленно поднимавшаяся из травы, она танцевала для него. Ее отражение танцевало для него. Для него танцевала ее тень.

Ее руки на его плечах, его руки на ее талии. Она то поднималась высоко по спирали, почти что выпуская его из себя, то спускалась вниз, качаясь маятником.

Деревянная палочка терлась о сухую траву, выдавая искру, которой было суждено стать причиной яркого пламени.

Горя, полыхая, глубоко дыша, почти, что задыхаясь, она выгнула спину, отведя таз назад, положила ладони ему на грудь. И даже их отражения, вторя каждому их движению, испустили, вырвавшийся из глубины протяжный стон.