Я хочу запомнить тебя таким. Хочу стать шлюхой

Они как два удава, притаившихся в траве, смотрели друг на друга, ожидая момента для финального броска, после которого все тело будет сдавлено удушающей спиралью.

Не важно сколько там было людей, они не видели никого кроме друг друга. По инерции, на полном автомате, он, в фальшивой улыбке скаля свои белоснежные зубы, оставлял свой фотоавтограф на телефонах представителей фан-сообщества, не помня лиц, не слыша голосов, не запоминая имен.

Смотреть на него было тоже самое, что видеть свое отражение в зеркале. Он не раздевал ее глазами, он манил ее к себе, звал за собой, привыкший, что все что он хочет, само идет к нему в руки, напрочь забыв о том, что вокруг него скакали кролики, а смотрела на него анаконда.

Смотреть на него было тоже самое, что найти себя в мужском теле. Своего двойника. Своего близнеца. Свое отражение, которое по неведомым причинам переступило фацет зеркала, чтобы явиться ей во плоти.

Хорош настолько, что взгляду невозможно было зацепиться за что-то конкретное. Весь его облик целиком привлекал ее внимание, заставляя испытывать чувство подобное охотничьему инстинкту. Одним броском выскочить из укрытия, оплести его тело и поглотить целиком, чтобы ему самому ничего от себя не осталось.

Фальшиво улыбаясь камере очередного телефона, он чувствовал тоже самое. Его тянуло к ней так, что тело ныло, будто каждая мышца была напряжена и болела. Воздух вибрировал, создавая белый шум, замещающий голоса окружающих его людей. Стараясь не упускать ее из вида, он продолжал делать памятные снимки, но как только поднял глаза, чтобы взглянуть на нее не скрываясь, ее уже не было.

Его тянуло к ней так, что ломило кости. Желая хоть как-то отвлечься, он поинтересовался куда бы можно сходить, чтобы в одиночестве полюбоваться природой. Но фанаты увлекли его с собой на набережную, где этой ночью собирались парочки, чтобы наблюдать за суперлунием.

Сделав пару кадров, он скрылся в глубине парка. Он почувствовал ее присутствие раньше, чем увидел. Она стояла в том самом месте, где заканчивается ограждение. Недалеко от края обрыва, по всему склону которого торчали корни деревьев вперемешку с острыми камнями.

-Если не акцентировать внимание на том, что под нами, здесь открывается захватывающий вид на реку, а самое главное, на полнолуние. - Сказала она не оборачиваясь, будучи уверенной шестым чувством, что за ее спиной стоит именно он.

Вид действительно открывался потрясающий: в самом низу бежала река, а луна, казалась ближе. Весь окружающий пейзаж создавал иллюзию того, что луна, подобно гигантскому воздушному шару висит над пропастью.

-Здесь  очень красиво. - Ответил он, не найдя других, возможно более подходящих в данной ситуации слов.

-Чувствуете? - Спросила она.

-Да. - На самом же деле он чувствовал лишь то, как от непреодолимого желания быть к ней ближе, у него ломило кости.

-Это место напоминает мне линию горизонта, где небо сливается с морем, а при слиянии теряется и то и другое, производя на свет нечто третье, имеющее с ними общее черты, но обладающее своей индивидуальностью.

Он стоял так близко, что легкий вечерний ветерок доносил до нее аромат его парфюма. Она глубоко вдохнула, услышав каждую ноту  чарующего аромата, которым был наполнен воздух, которым она дышала. Легкий, едва уловимый, но не теряющий своего очарования на фоне ее духов. Эти ароматы не смешивались, а прекрасно существовали по отдельности, как и те, что их носили. Преодолев желание уткнуться носом в его шею, она еще дальше отошла от края обрыва, сделав вид, что желает сделать панорамный снимок. Снимок был сделан великолепно, но основной причиной того, что ей хотелось находиться в безопасном месте было то, что когда он был рядом, у нее подкашивались ноги. Заметив, что он ее фотографирует, она закрыла лицо рукой…

-Вы так… - Он замолчал, стыдливо опустив глаза.

-Гармонично вписываюсь в окружающую атмосферу? - Попыталась закончить фразу она. На что он кивнул. - Дайте посмотреть, что там вышло. - Она протянула руку, но он не отдал ей камеру. - Но что же вы, разве я не имею права посмотреть на свою же фотографию?

-Я боюсь, что вам не понравиться. - Ответил он, копируя ее манеру говорить.

-Это уж мне решать. - Она снова потянулась за камерой, но вместо нее, у нее в руке оказалась его рука. Вы знаете, что происходит с человеком при обморожении? Ему становится жарко. Их обоих охватил легкий озноб. Такое бывает обычно, когда выходишь на мороз из теплого помещения. Она отпустила его руку, а он протянул ей камеру. - До встречи с вами я думала, что я не фотогенична. - На самом же деле она думала, что ни на одном снимке она не была настолько красива, как на этом. Он не только передал атмосферу окружающего пейзажа, но  и ее чувства, вызванные этой атмосферой. - У вас талант. - Она отдала ему камеру.

-Спасибо. - Ответил он, решив быть немногословным, чтобы не ляпнуть чего-то лишнего.

Ощущение удава ползущего по телу ни на секунду не покидало ни ту, ни другого. Ее тянуло к нему так, что в глазах темнело. Но разве удавы могут охотиться друг на друга? Она не могла им надышаться. Она вдыхала воздух так глубоко, что у нее немного начинала кружиться голова. Когда сильно хочешь есть, к горлу подступает ком, и начинает немного подташнивать. С ними происходило тоже самое.

Эти глаза,   которые хранили в себе всю чарующую красоту северного сияния, более не казались ей пустыми. Там изумрудной волной бил о скалы океанский прибой; шелестели молодой листвой только что пробудившиеся ото сна кроны деревьев; переливаясь сияли чистейшие изумруды. К нему тянуло так сильно, что было ощущение, что все внутри стянули и завязали в узел.

Тела их горели, изредка их било ознобом. Будто кто-то там, наверху специально, зная все то, что способно свести их с ума, соединил все это в одном человеке. Им не на что было отвлечься. На что не посмотри - возбуждало все. “Ты мой фетиш”. - Подумалось ему. - “Вся ты, целиком и полностью. Как такое возможно”?

Слов не находилось, а оставаться здесь дольше не имело никакого смысла. Он знал, что она не пойдет с ним, если он пригласит ее в гостиницу, отель, да куда угодно. Только ее тело говорило ему “да”, но умело скрывая его громкую речь за ширмой безмолвия своих глаз цвета полярного льда, она готова была расстаться прямо сейчас, лишь бы не проиграть в этой битве титанов.

Было такое ощущение, что даже в зрачках у нее бил пульс, но она стойко держалась, не приближаясь к нему ни на шаг. Им обоим это было в новинку. Идеально попадая друг для друга под категорию “первый встречный”, они всем своим существом чувствовали, что эта их встреча возможно и последняя, но далеко не первая.

Он знал, что просто расставшись с нею, он унесет все эти губительные чувства с собой, что они никуда не исчезнут, а просто усилятся. Она тоже понимала, что другого выхода, как провести эту ночь вместе, у них нет, но готова была уйти, если он не сделает первый шаг, которого он наивно ждал от нее.

-Уже поздно, я, пожалуй, пойду. Была рада знакомству. - Сказала она, развернувшись к нему спиной. Ей необходимо было выйти на тропу, которая напрямую вела к выходу из парка. Она уже сделала первый шаг, но он схватил ее за руку. Это выглядело очень настораживающе на дурные мысли. Особенно, учитывая то, что происходило все в ночном парке, в безлюдном месте. Осознавая насколько она рискует, она освободила руку и, ускорив шаг, направилась к тропинке. Поняв, что напугал ее, он последовал за нею не сразу. Они вышли на открытое пространство, где все еще продолжали находиться немногочисленные парочки.

-А мы тебя потеряли. Думали ты ушел. - К нему сразу бросились те, кто его в это место привел. Оглянувшись, не ушла ли она, он сказал, что ему необходимо было побыть одному, а сейчас он вынужден уйти, так как завтра рано утром самолет, а ему необходимо выспаться. Распрощавшись со всеми он догнал ее на пути к автобусной остановке.

-Я улетаю утром. - Сказал он, будто это было веской причиной не расставаться с нею.

-Вам так понравился этот город, что печалитесь покидая его? - Спросила она, намеренно замедляя шаг.

-Мне нравитесь вы…

-О… - За этим восклицанием ничего не последовало, они перешли дорогу и остановившись на автобусной остановке, поняли насколько поздний сейчас час. - Нужно вызвать такси. - Констатировала она, доставая телефон, но он ее остановил.

-Позвольте мне. - Он достал телефон. - Куда мы едем?

-Мы? - Переспросила она, а после добавила. - Я бы на вашем месте не светила этим, - она указала на новенький Iphone, - в этом районе ночью. - Он лишь пожал плечами, ожидая ответа на поставленный вопрос. - К вам, мы едем к вам. - Ответила она. - Где вы остановились?

“А что, если ты дальше никогда ее не увидишь? Что, если это твой последний шанс?” - Думал он, вызывая такси. Его так к ней тянуло, что сводило зубы.

-Я хочу запомнить тебя таким. - Сказала она, увидев фары приближающегося автомобиля. - Живым, настоящим.

Что происходит с человеком при обморожении? Становится жарко. Они устроились на заднем сидении видавшего виды автомобиля, салон которого был пропитан запахом бензина и табачного дыма. Ехали молча, мечтая поскорее покинуть эту машину и оказаться на свежем воздухе.

Вот они уже поднимаются в номер. Они не бросаются друг на друга в лифте, чтобы после, раскидав одежду по всему номеру, рухнуть на кровать.

Они заходят в номер, отдельно друг от друга принимают душ. При этом душащее их желание близости никуда не исчезает, но лишь нарастает. Но прекрасно понимая, что это может никогда не повториться, они не хотели портить все излишней торопливостью.

Он ждет ее в спальне, она выходит из душа, завернувшись в полотенце. Он подходит к ней, легким движением вынимает уголок полотенца, на сгибе которого в принципе и держится вся конструкция.

Полотенце падает на пол, она тоже самое делает с полотенцем, закрывающим нижнюю часть его тела. Легко целует ее, слегка оттягивая нижнюю губу. Она отвечает таким же легким поцелуем. Но если вырывать зуб, который болит, нужно это делать сразу и с корнем.

Не помня кто он, откуда он, теряя себя, он рывком поднимает ее на руки, буквально впиваясь в ее губы. Она ничем ему не уступая, отвечает на его яростные поцелуи не менее яростными.

Ее согнутые в коленях ноги на сгибах его локтей. Ее руки  на его шее, ногти впиваются в кожу. Сходя с ума от его запаха, она целует его шею, втягивая и покусывая тонкую кожу, чувствуя губами, как быстро бьется его пульс. Ее ладони скользят по его спине, плечам, груди, касаются лица. Он целует ее руки, не в силах оторваться от ее губ, он сильно прижимает ее к стене, чтобы целовать ее дольше и глубже. Чувствовать, как ее полустоны пропадают в бездонной глубине поцелуя.

В их движениях нет никакой жесткости, но и нежность в них иная. Об этом говорят царапины на его спине, ярко розовые следы от ее укусов на его шее, плечах, ожоги ее поцелуев. Красные  губы, яркий румянец, полная потеря сознания. Ее шея тоже не осталась без ярких отметок. Он пахнет раем.

Продолжая держать ее на руках, он отходит от стены, пятясь назад, не покидая ее уютного тепла, он садится на кровать. Немного наклонившись к ней, он широко разводит согнутые в коленях ноги. Она же, расположившись так, что ее колени находятся на уровне его ягодиц, откидываясь назад, ложится на его руки.

Его губы сначала слегка касаются ее груди, после к ним присоединяется язык, ладони. Чем ярче они чувствуют друг друга, тем быстрее и ритмичнее их движение. Синхронные, плавные, но быстрые, четкие, смелые.

Повалив его на спину, она поцеловала его в кончик носа, после извилистая дорожка поцелуев спустилась на подбородок, шею, усыпанную следами ее страсти, плечи, грудь. Она целовала его, слегка втягивая кожу, касаясь языком, оставляя влажные следы и алые метки. Грудь, кончик языка обходит ореолы сосков. Ее мягкие губы, язык, пальцы. Спускаясь все ниже и ниже, она покрывает поцелуями его живот. Еще ниже. Лишь слегка обхватив головку губами, она дает волю языку, не оставляя без внимания ни одного чувствительного местечка, зная их все наизусть. Давая волю рукам, губам, языку, а после так же, целуя его тело, поднимаясь все выше и выше, возвращается к его жаждущим ее поцелуев губам.

Он разворачивается так, что его голова свисает с кровати, она встает, упершись ладонями в его ребра. Сжимая ее попку руками, он пишет ей письма, рассказывая о своем любви.

Не остывшие, а напротив еще более разгоряченные, они возвращаются к мятой простыни и раскиданным подушкам. Она ложится на край кровати верхней частью тела, давая ему полную свободу действий.

Он не знал, кто он и где. У него не было имени, адреса, личности. Его не существовало. Существовали лишь его эмоции и ощущения. Постоянно, наращивая темп и углубляясь в теплую влажность, он ощущал у себя в мыслях пустоту. Если он и думал о чем-либо, это о том, как хорошо с ней.

А хорошо было настолько, что кровать скрипела, грозя развалиться. Простынь липла к их мокрым от пота телам. Будучи сверху, порой она двигалась так быстро, что ножки кровати грозили отвалиться, а спинка еле-еле держалась, чтобы не позволить ей себя оторвать.

Порой он напоминал собой отбойный молоток, порой - дрель, а порой паровой двигатель. Они не могли остановиться.

Простынь лежала на полу вместе с подушками и одеялом. Она же лежала на животе на матрасе, приподнявшись на локтях и слегка разведя ноги в стороны. Ее клонило в сон, в полудреме она позволяла волнам удовольствия спокойно растекаться по ее телу. И вот очередная кульминация, а их стоны заглушает громкая мелодия будильника.

Несколько минут они молча сидят на кровати, обнимая друг друга. После идут в душ. Она не едет в аэропорт провожать его, а он не просит ее об этом. Накинув на голову капюшон толстовки, чтобы скрыть шею и лицо, он заходит в самолет, занимает свое место. В то самое время, она заходит в свой дом. Закрыв за собой дверь, сразу идет на кухню, чтобы заварить свежий кофе. В тот самый момент, когда она делает первый глоток, самолет взлетает. Продолжая скрываться под капюшоном, он смотрит на фото, сделанное, когда они стояли на краю обрыва. И по всему его телу наплывами накатывает прилив, но он сильнее предыдущего, ведь отныне у него есть не просто жажда обладания ею, а жажда связанная с памятью о том, каково это быть с ней.