Мастерски сделанная клюква остается клюквой

Все ахи - охи о блистательных веках Просвещения, ничем не объяснимое почтение, коим поганые амеры до сих пор окружают отцов - основателей, приторное до тошноты возвеличивание Пушкина и прочих гадов, в моем представлении не стоят одного - единственного факта, низвергающего всех эти свиней в геену огненную. Они все были рабовладельцами. И все. Никакие возвышенности помыслов и грандиозность замыслов, мрамор статуй или изъеденные триппером кости погребенных в пепле помпеян не перевешивают рабства, как самой ужасающей черты человеческой цивилизации. И отдай ты Богово кесарю или Богу, но все то же доброе старое рабство предписывается любому низкопоклоннику, камлающему на выдуманных пророков, бывших всего лишь городскими сумасшедшими, возьми ты Иисуса или Мохаммеда, с Буддой еще проще, всем известно его происхождение и нисхождение из принцев в бомжи. Так что правильно подначивал Винсент Вега чорного, как сволочь, Самуэля Л. Джексона, негра, дотошно выспрашивая о желании податься в бомжи. Вонючие, мерзкие бомжи. Был такой боевичок, наименованный в российском прокате -  " Бомж с дробовиком ", там, вроде, не Самуэль Л. Джексон, негр, но суть та же.

- Правильно говорил Ильич, - заявил на сходняке нечестивцев сам Святой Петр, потрясая массивной связкой ключей от ржавых ворот рая, куда не стремился никто из свежеумерших, - мы все говно. Вот почему в рай нету желающих ? Потому скучно тута.

- Э- ге - гей, да как звенит ! - орал Люцифер, распахнув врата преисподней нараспашку. - Э - ге - гей, да как блестит ! Налетай, подешевело !

Души свежеумерших послушно вставали в затылок друг другу, нескончаемой серой лентой спускаясь с поверхности планеты к инопланетному реактору, запущенному ерзкой рукой Риддика.

- Мы теперь в России, - догадывались о происходящем немногие разумные, получая на входе из слоновьих ног Бегемота паспорта с двоеглавым ореликом. - Вот он ад - то, б... дь.

Притулившийся на нижних ступеньках колоссального трона Люцифера невысокий плешастый человечек в партикулярном платье радостно лыбился, обещая воссоединение разъединенных с телами душ, привычно путая народцы с этносами и даже нациями, впрочем, после его перлов о морали и нравственности, что не есть одно и то же, удивляться не приходилось.

- Да ну на х... й, - разворачивались отдельные невыдержанные души, сваливая в чистилище, обреченные терситься эоны бытия ни в тех, ни в сех, - нам их Россия при жизни надоела, неужели еще после смерти любоваться этим говном ?

В чистилище тогда тревожно было. Смеркалось. Прямо посреди чистилища стоял, грозно поводя вшивой бородой, любой из православных патриархов сущего.

- Твою ж ты мать ! - изумлялся патриарх, недоверчиво осматривая окрестности. - Вот и очутился я там, чево не может быть.

Косноязычный паралитик Филатов пытался на пальцах объяснить заблуждающемуся о правильности рифмы, но патриарх, низвергая посохом советского актера театра и кино, брюзжал :

- В очередь, сукины дети, в очередь.

Таким образом, гражданка Пришакариу, получается, что и в иных мирах все та же советская очередь, что, в свою очередь, наводит на простейшую мысль : а не было ли действительно построено царство Божие на Земле Лениным и его бандой ?

- Мы все говно, - тоскливо повторил Ленин, шатаясь за кафедрой на сцене Кремлевского дворца всех концертов.

- Правильно, - одобряли слова вождя делегаты, сопровождая одобрение громом аплодисментов, переходящих в овацию.

Между прочим, с каждым следующим Ильичом будет все то же самое : одобрение, аплодисменты, овации. А вот после смерти ... Там, короче, п... дец. Ели - пили, все нормально, обосрали все буквально. И, что самое странное, всегда и без исключений.