Сводный ад. Опасный разгон

Глава 1

Эмилия

– Милли, ты в сотый раз натираешь бокалы, они и так уже блестят, – замечает Ирина, она здесь главная. – Там компания подъехала, готовься принять заказ.

Испуганно поднимаю на нее взгляд.

Компания?

– Да, конечно.

– У тебя что-то случилось? На тебе лица нет? Точно сможешь работать?

Да, я очень нервничаю. Все из рук падает. Но эта работа мое спасение. Больше меня никуда не брали, не хватало еще, чтобы и отсюда выгнали за несобранность.

– Все хорошо, я справлюсь, – отвечаю спешно и растягиваю слабую улыбку.

Кое-что действительно произошло, но делиться я этим не хочу.

Дверь скрипит, и на пороге появляются байкеры в кожаных жилетках. У них как на подбор татуировки на плечах, в руках шлемы. Я испуганно замираю.

Нет, вовсе их не боюсь. В «Диком барсуке» байкеры обычный контингент. И если раньше я от одного их вида действительно шарахалась, то сейчас смирилась. И они меня не пугают. Точнее, не все.

Просто видела, что эти знакомы с Миром. Значит ли это, что… Он может заглянуть сюда сегодня?

В груди волнение – я боюсь и одновременно хочу его увидеть. До дрожи, до помутнения. С ума схожу от неопределенности.

Пусть он не появляется! Нет-нет, пусть лучше поскорее приедет…

Чувства разрывают на части.

Я отставляю бокалы в сторону и вешаю полотенце на крючок.

Возьми себя в руки, Милли! Вспомни, что Мир тебе шептал, объятия до одурения, вспомни! А как он смотрит на тебя? Подумай, разве может быть услышанное правдой?

Артем глупости наговорил про Мирона со зла. Да, мы помиримся, обязательно помиримся! И все образумится.

Со всеми парами ведь ссоры случаются? Это не конец света.

Что-то в груди тоскливо сжимается – если это все-таки конец… нет, не хочу об этом думать.

Для меня все впервые, но я… я полюбила Мира всем сердцем и верю ему.

Он не предаст. Не предаст ведь?

И пусть я когда-то считала его самым жестоким человеком на свете, но я поменяла мнение. Он не такой мерзавец, каким его все знают. И он… искренне ко мне относится. А в остальное я верить не хочу.

Заказ принимаю, едва дыша. Один из парней явно узнает меня, отпускает пошлые шутки. Он и в прошлое наше знакомство мне не понравился. Не ведусь. Где же Мир? Мне так нужно его увидеть. Я хочу ему столько всего сказать…

Когда я приношу напитки, один из парней мне подмигивает:

– Может, составишь нам компанию, красотка?

Мотаю головой из стороны в сторону и отступаю. Я еще не привыкла ко всем этим подкатам, хотя Аленка, моя сменщица, уверяет, что это здесь в норме. Нужно просто научиться игнорировать. Я пока что не умею.

Хочу сделать шаг назад, но парень хватает меня за руку.

– Отстань от девчонки, – раздается позади хриплый бас. Выдыхаю.

– Привет, Дуралей, – отпускает меня парень, – я же просто шучу.

Рядом со столиком появляется бородач в бандане защитной расцветки.

Этого байкера я знаю, он гоняет на мотоцикле, на котором очень натурально изображены женская грудь и прочие вгоняющие меня в краску части тела. Искусство – говорит Дуралей. И называет свой байк Дрянной Синди.

Этот мужчина только кажется грозным. Но я уже успела понять, что на самом деле он добряк. И вот сейчас меня выручает.

– Пошути мне, – грозит он пальцем, хмурясь. – Не факт, что она совершеннолетняя.

Вообще-то мне уже есть восемнадцать. Просто сейчас совсем не время возражать.

– Понял, принял, – парень поднимает обе руки, будто сдается, шуточно. Но ко мне больше не пристает. Дуралея в тусовке уважают.

По крайней мере, при нем этот парень больше ничего не скажет, и я надеюсь, что успею улизнуть до того, как снова последуют идиотские приколы.

– Девчонка к тому же занята, ты разве не в курсе?

На это парни переглядываются, мне совершенно не нравятся их взгляды. Дуралей наклоняется:

– Будут обижать, говори, надеру им зад.

Бородач удаляется, а я продолжаю расставлять пиво. Уже считаю, что опасность миновала, но все тот же, который подкатывал, теперь манит меня пальцем. Он делает глоток из бокала, мерзко скалится и тихо произносит:

– У меня дом не такой большой, как у Мира, но, если тебе негде жить, – он играет бровями, – выделю теплое местечко. Я тоже принимаю оплату… – он ухмыляется, указывая глазами куда-то вниз, а я иду пятнами. Воздуха становится мало. – Раз он уже с тобой закончил, я готов взять тебя под крыло. Да, в мою комнату доступ такой же – через постель, – добивает он меня. – Но тебе ведь нравится такой подход, крошка?

Парни ржут, а у меня голова идет кругом.

Сквозь вату в голове фоном слышу, как с улицы доносится рев двигателя. Он приближается, на время глуша мысли, и кажется мне знакомым. Но я не настолько разбираюсь в байках, чтобы понимать наверняка. Рев стихает – кто-то определенно подъехал к бару, вот-вот войдет. Нужно собраться, чтобы принять новый заказ. А я не могу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Брось. Всем известно, что ты не такая святая, какой кажешься, Эму…

Эму… Меня зовут Эмилия. Но все знают, как Милли. И только Мир называл меня Эму… в самом начале…

– А еще мы в курсе, – смеется другой, – что ты умеешь брать глубоко в… Ой, прости. Я имел в виду, что у тебя глубокая душа.

Снова гогот, в ушах от него стоит гул. В висках пульсирует немыслимо. Смеющиеся лица становятся размытыми, вдохнуть не могу нормально, я медленно пячусь, а потом несусь в сторону выхода, бросая поднос на барной стойке.

Мне нужен воздух. Не могу, не могу вдохнуть.

Почему они говорят подобное? Конечно же, все не так, но… кое-что постыдное между мной и Миром действительно происходило. Но он ведь не мог… не мог так обо мне отзываться…

Почему эти ненормальные позволяют себе смеяться надо мной?

Если бы Мирон был здесь, обязательно бы меня защитил. Уверена, он бы поставил на место этих хамов!

Дверь бара открывается, и я буквально замираю, едва не впечатываясь в того, кто входит. И тут же пульс учащается. На миг все прочее становится не важно.

Смотрю в любимые глаза, и хоть в душе от темного взгляда появляется тяжесть, сердце вопреки стучит радостно и волнительно – он вернулся. Он здесь! Теперь все наладится! Все отныне будет хорошо!

Правда же?

Мирон со всеми разберется, его тут немного побаиваются, я сама видела.

А я все ему объясню, ведь вышло недоразумение.

Это сейчас он злится, но обязательно поймет меня, иначе и быть не может. Ничего непоправимого не случилось ведь!

Даже улыбаюсь, настолько не могу справиться с эмоциями, разложив по полкам доводы в своей голове.

Но первая эйфория внезапно проходит – взгляд Мирона при виде меня не только не теплеет, а напротив, становится стальным, холодным. Убивающим.

Мороз бежит по коже. Обхватываю себя за плечи.

– Мир… Я… – срывается с губ. Вдруг замечаю, что катастрофа уже произошла.

Все вокруг плывет, пол под ногами будто исчезает. Вместо плитки – болотная трясина.

Позади Мирона стоит… Ника. Его девушка. Бывшая.

Получается, они вместе сюда приехали?

Может, он ее просто подвез?

Пусть скажет хоть что-нибудь!

Но он молчит, испепеляя меня мрачным взглядом.

– Это же та убогая, твоя сводная, – первая подает голос Ника. Она по-хозяйски кладет ладонь Мирону на плечо, прижимается, растягивает улыбку.

В сердце острым лезвием вонзается реакция Мирона. Он не убирает ее руку. Не защищает меня и даже не пытается возразить.

– Мир, котик, скажи уже ей правду. Жалко смотреть на это недоразумение.

– Правду? – падает сердце в пятки. Игнорирую обзывательство. Все мое внимание сосредоточено на Мироне. – Какую правду?

Ухмылка на лице Мирона и уничтожающий взгляд заставляют все внутри тревожно сжаться:

– А ты думала, я всерьез могу повестись на такую, как ты? – звучат слова оглушающими выстрелами. В груди моментально расползаются черные дыры от каждого. Что он такое говорит? Я не верю… – Это была игра, Эму, – добивает контрольным. – Ты еще не поняла?

– Но… – мотаю головой. В голове гудит эхо, каждое слово на повторе. Слезы застилают глаза. – Зачем? – срывается тихо.

Он делает шаг, немного наклоняется:

– Чтобы до тебя и твоей мамаши наконец дошло – вам не место в этом городе. В моей жизни. Чтобы вы убрались отсюда.

Не верю, просто не могу поверить в то, что слышу.

– Я же обещал тебе ад устроить, ты забыла? – понижает он тон.

– Ты же со мной… Мы же… вместе… Это было…. Я не понимаю…

Все выглядит глупо, но слова сами собой срываются.

– Господи, да что непонятного, – закатывает глаза Ника.

Она льнет к тому, кто меня только что размазал, уничтожил, тянется к его губам. Ее когтистые ладони касаются его лица. Она не должна его трогать. Только я могла к нему прикасаться…

Почему он ничего не пресекает? Что он только что сказал?

Ника подтягивается на носочках и целует Мира в губы.

Все, что так звенело внутри, еще отчаянно держалось, обрывается – Мирон отвечает на поцелуй.

Яростно, откровенно. Не сводя с меня темного взгляда.

И вот теперь наконец доходит – мой сводный настоящий мерзавец. Он чудовище. Монстр.

Это правда.

А я все искала ему оправдания.

К горлу тошнота подкатывает, больше не медлю. На ватных ногах быстро обхожу этих двоих и выскакиваю из бара, под неунимающийся стук в висках.

Бегу прочь, не разбирая дороги. Несмотря на темное время суток и надежду на вечернюю прохладу, дышать на улице нечем. По прогнозу передавали дождь, и с неба начинают срываться первые капли. Преодолевая дикую нехватку кислорода, втягиваю воздух. Вдох, вдох, выдох.

Я уже не узнаю, что тем парням все-таки прилетело. И в эту самую минуту, Мирон яростно вызверяется на тех, кто мне грубил. И что Ника сейчас вытирает слезы в туалете «Дикого барсука» я тоже не увижу.

Ливень усиливается, а я поскальзываюсь на мокрой траве. И падая на колени в грязь, отчаянно скулю. Глупая, глупая Милли.

Так больно, так горько. В груди колет, наизнанку выворачивает. Спазм горло сдавливает. Я слишком сильно разогналась. Высокая скорость – это всегда риск.

А я наивная настолько, что доверилась. Мирон без сожаления вышвырнул меня на обочину прямо на разгоне.

Ты хотел, чтобы я страдала?

У тебя получилось, радуйся. Смейся.

Принимай победу.

Отныне я в аду.

Больно зарываюсь грязными пальцами в запутанные волосы и сама не понимаю, что этот истошный крик мой.

Глава 2

За полтора месяца до

Милли

– Детка, не волнуйся. Ренат Родионович очень рад, что ты едешь со мной.

– Я могу пожить в общежитии, – робко возражаю я, хотя понимаю – это исключено. Мне уже есть восемнадцать, но мать так и считает меня маленькой девочкой. А я не хочу сейчас с ней спорить. И настроение портить ей тоже не хочу, ведь она так заслужила это счастье!

– Глупости не говори, ну какое общежитие, Эмилия, – мама называет меня полным именем, а значит, начинает злиться. Хоть вида и не показывает. Пока что. – У твоего будущего отчима огромный дом в элитном районе. До института рукой подать.

– Я не уверена, что хочу переводиться, мама...

– Глупости! Это престижный университет! Совсем другой уровень и новые возможности.

Мама смотрит строго, но всё же смягчается:

– К тому же, ты нужна мне, милая. С этой свадьбой в голове хаос. Такое событие! Я очень волнуюсь, детка.

Вот что-то, а в голове у моей мамы точно полный порядок. Всегда всё по полкам, она та женщина, которая знает, чего хочет. И хоть я понимаю, мои возражения просто самообман, я никогда против неё не шла, да и причин особо не было. А вот сейчас как будто чувствую – переезд в другой город обернется для меня катастрофой. Но пока что я об этом не знаю.

– У Рената Родионовича наверняка найдется кто-то из прислуги в доме, кто будет помогать тебе.

– Милли, поедем вместе, хорошо? Ты знаешь, как мне важно, чтобы ты была рядом.

Она подходит и берёт мою руку. Сжимает её, и я вижу, что она на самом деле нервничает. Ну правда, почему я вдруг упираюсь. Если не понравится, всегда могу съехать. А сейчас маме действительно нужна моя поддержка.

– Хорошо, мамуль, – киваю я. – Но если мне будет некомфортно, я сниму жилье, ладно?

– Конечно, милая, – расцветает она на глазах.

Если бы я только знала, что совсем скоро мой мир полностью перевернется.

Но сейчас я покорно пакую чемоданы и пока ещё беззаботно улыбаюсь, представляя, что буду жить не в крохотной комнатушке с мамой, а в шикарной усадьбе одного из самых влиятельных людей крупного города. И если повезёт – учиться в самом престижном университете округа.

***

– А это обязательно? Мы могли бы остановиться в гостинице и дождаться приезда Рената Родионовича там.

Я поправляю лямки ярко-розового рюкзака и оборачиваюсь на маму, в ее глазах отражаются блики уходящего солнца, мама щурится. Пожимает плечами и подходит ближе:

– Он обещал нас сам встретить, – выпрямляется мама, она машет своими светлыми кудрями из стороны в сторону: – Почему он не приехал?

– Совещание затянулось, и рейс он перенёс. Дамиров распорядился отвезти вас к нему, а завтра утром прилетит сам. И все объяснит. Он приносит свои извинения.

Парень в кепке безразлично крутит брелоком, а потом кивает на наши чемоданы:

– Это все вещи?

– Мы налегке, все не стали брать, – бросает мама, будто небрежно.

Хотя на самом деле лукавит. У нас не так много вещей, мы просто не могли себе позволить ранее походы по магазинам. Лишь недавно её новый мужчина начал деньгами снабжать, и она быстро прикупила себе шмоток. И меня приодела. Сказала, что я должна выглядеть соответственно.

А вещи старые брать запретила. Сказала, в таких, которые мы могли себе раньше позволить, даже прислуга в доме Дамировых не ходит. Я лишь в последний момент закинула пижаму с Микки Маусом, очень её любила, к тому же, это памятная вещь.

– Тогда прошу в салон.

Водитель оценивающе оглядывает нас с головы до ног. Они все тут такие снисходительные?

Я лишь немного успела рассмотреть город. И он мне... нравится. Хоть я и понимаю, влиться в это общество будет непросто. Но я верю, что люди здесь добрые. Ещё верю.

В салоне незнакомый аромат новизны и примеси древесины. А это что? Шампанское? Мама смеется и протягивает мне бокал, предлагая тост за новую жизнь. Говорит, сегодня немного можно. Делаю два глотка, и голова тут же кружиться.

– За новую жизнь, – одними губами шепчет мама. Она выглядит бодрой, а вот я дико устала. Еще и алкоголь действует – по телу разливается слабость. Но я держусь.

Когда мы въезжаем в огромные кованные ворота, я мысленно присвистываю.

Становится понятно, что имеет в виду мама, говоря о соответствии.

Это же настоящий замок!

Белые башенки и тёмно-коричневая черепица, а вокруг ряд густых деревьев. Вечерний сумрак уже опустился на город, захватив улицы в свое царство ярких фонарей и разноцветных лампочек от гирлянд. И в этом чарующем свете особняк выглядит особенно впечатляющим.

Кажется, я действительно оказываюсь в настоящей сказке!

Прямо перед входом располагается огромный бассейн. С лежаками и прозрачной водой с бирюзовой подсветкой, хочется прямо сейчас окунуться с головой. Летний зной после жаркого дня ещё наполняет воздух повышенной температурой. И даже несмотря на то, что близится ночь, по-прежнему душно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Взгляд цепляется за байк, стоящий под навесом. Я такие только в фильмах видела! Блестящий, с массивными колесами. В нашем небольшом городке даже мотоциклы скромнее. Выходит, будущий отчим любит скорость? Надеюсь, мама не решит с ним сесть на эту ужасную громадину, это же небезопасно! Впрочем, у нее есть своя голова на плечах.

Одно мне непонятно – вот зачем такой огромный домище одному человеку?

Только сейчас приходит в голову, а одинок ли этот Ренат? Может здесь живут его родители? Братья, сестры? Ловлю себя на мысли, что мать ничего об этом не говорила. А я и не спрашивала.

Спустя немного времени мы входим в дом. Мама не выглядит удивленной, она безразлично расспрашивает помощника Рената – его зовут Клим, о расположении комнат и задает вопросы сдержанно, будничным тоном. А вот я скрыть восхищения не могу.

Все вокруг пышет зашкаливающей стоимостью и состоятельностью владельца. Неужели буду жить здесь? Обалдеть!

Признаться, от большого количества информации и усталости не запоминаю комнату, на которую указывает дворецкий (мысленно я так окрестила человека, таскающего наши чемоданы). Мне кажется, все проходы какие-то одинаковые.

И когда мы расходимся по направлениям, которые указывает Клим, завершая показ, я с облегчением выдыхаю. Кажется, я не заблудилась.

Спальня мамы в другом крыле, но в целом через холл, поэтому мы быстро найдемся завтра. И завтра же всё ещё раз осмотрю. Я надеюсь. Потому что сейчас очень устаю с дороги.

Толкнув одну из дверей, окончательно выдыхаю. Всё я угадываю правильно – кровать расправлена, видимо, специально подготовлена. Правда, стоит полумрак и разглядеть комнату толком не удается, а где свет включается, я не нахожу.

Звать на помощь стесняюсь, к тому же боюсь заблудиться в этой громадине. Ещё и шампанское, дурманит, было еще два бокала – пить хотелось ужасно, а обычную воду никто не предлагал.

Завтра, всё завтра. Я ложусь на расправленную постель, успев только накинуть пижаму, которая была в рюкзачке.

И последнее, что приходит в голову перед сном – кондиционер для белья здесь изумительный, аромат мне нравится. Только кажется мужским.

***

Сон мне в эту ночь снится такой же удивительный, как и сегодняшний день. С той поправкой, что он очень интимный.

Признаться, мне уже снились похожие. Стыдные. Такие, о которых днем я и помыслить не могу. Но сейчас чувства еще острее. В груди начинает приятно щекотать. Я понимаю, что это лишь иллюзия, но от этого ощущения ничуть не меньше – таинственный незнакомец из сновидения обнимает меня со спины.

И от его горячего дыхания по шее бегут мурашки.

Внизу живота жар разгорается, и я свожу сильнее ноги, когда одной рукой незнакомец притягивает меня к себе. Другой он очерчивает узор на животе.

А после его ладонь устремляется вниз…

Глава 3

Эмилия

Мама мне никогда не разрешала с парнями гулять. Один раз я привела одноклассника позаниматься, так она потом меня очень отчитала, Ваньке вообще допрос устроила. Было так неудобно перед ним!

А ведь мы просто готовились к экзамену.

В общем, я и сама никогда не стремилась заводить отношения, гораздо больше меня всегда интересовала учеба. Просто у подруг с парнями проблем нет. Они и не девственницы давно, особенно Римма любит подшучивать на эту тему. Что если хранить себя до свадьбы, то можно и замуж никогда не выйти.

Я ее не слушаю, к тому же я… даже ни с кем не целовалась.

Но правда, я и не хочу, как она. Может, это и наивно, но я верю, что встречу того самого. И именно он станет моим первым, а не какой-нибудь случайный парень. Конечно, я знаю, как это все происходит. Теоретически. Я тайком читала откровенные романы.

А ещё фильмы смотрела. Тоже тайком.

И пусть мне уже есть восемнадцать, но привычка неправильности просмотра подобного остается. Постыдно, пошло, но наяву ничего подобного нет.

Поэтому и начали сны сниться эти.

Вот и сейчас, во время этого сумасшедшего сна, по телу разливается приятное волнение, начинает потряхивать, пальцы незнакомца подбираются к самому сокровенному, и это будоражит так сильно, что учащается сердечный ритм.

Господи, господи… Он же сейчас… сейчас…

Прикосновения вызывают дикое желание, и я выгибаюсь. Незнакомец без стеснения добирается до цели, но пока что через ткань пижамных шортиков. Его движения становятся настойчивее, и я не могу сдержать стон, который вырывается на выдохе.

Ритм сбивается. Закусив от удовольствия губу, я поддаюсь власти таинственного незнакомца.

Какой приятный сон...

Как же хорошо, как же сладко.

Ещё, пожалуйста…

Только бы иллюзия не развеялась, я пока что не хочу просыпаться...

– Ещё, – шепчу и прижимаю его ладонь сама. Во сне я смелая.

Сильная рука ныряет под шортики, и теперь преград нет. Мурашки расползаются по позвоночнику, тело простреливает импульсами – я чувствую, как там, внизу, вращательными движениями пальцы незнакомца уверенно сводят меня с ума. И сейчас впервые ощущения такие яркие, такие мощные, что голову моментально заполняет туман.

Я молю, чтобы сон не прекращался.

Потому что впервые понимаю, что готова на большее…

Я ещё никогда-никогда не доходила до конца, но хочу, чтобы в этот раз все случилось. Хочу, хочу, так сильно...

Незнакомец в моем сне по-хозяйски сжимает мою талию одной рукой, а второй продолжает уносить меня в кайф, всё увеличивая ритм. Против воли цепляюсь за его руку сквозь ткань, когда он резко входит в меня пальцем.

Даже так… Даже так бывает?

Я на мгновение замираю, но незнакомец не останавливается, а у меня с губ срывается очередной стон. Снова поддаюсь…

Никакого контроля, я полностью принадлежу своим жарким чувствам, этим новым ощущениям и немыслимым желаниям. Всё тело словно простреливает электрическим разрядом, я выгибаюсь, готовая в любой момент взорваться от диких искр внизу живота!

И все же, когда сон заходит слишком далеко, я пытаюсь его скорректировать, все еще находясь в помутнении.

Пытаюсь убрать вторую руку, когда понимаю – незнакомец тянет мои шорты, вниз… но я хочу так, пока что так... Только он не дает отвести свою руку, правда, порыв останавливает, сильнее прижимается. И я понимаю, что именно упирается в меня так сильно!

Правда через ткань, но всё равно меня это ещё больше будоражит. Незнакомец вжимается в меня, надавливая пальцем внутри, и голова начинает кружиться от этого безумия. Боже, как хорошо, боже...

Замедляется, мне кажется, он немного отстраняется.

– Ты так особенно пахнешь сегодня, – различаю его шёпот на ухо. – Почему не впускаешь?

Господи, да я же девственница. Конечно, во сне это понарошку. Но ощущения ведь как в самом деле. Почему-то, не хочу первый полноценный раз ощутить лишь во сне. Хочу по-настоящему. И с тем, кого полюблю. А не вот так, в иллюзорном мире.

Глупо, но мне так хочется.

– Не сейчас, – срывается с губ хрипло. – Не сегодня... – повторяю.

А он в ответ так же хрипло произносит:

– Маленькая сучка.

Такие грубые слова взрывают всё изнутри, по вискам бьёт пульс. Сердце сейчас точно выпрыгнет. Скажи, скажи ещё что-то. Господи, да я же сейчас... Я сейчас...

И он говорит, грязно, хамовато, но в то же время, это очень эротично звучит.

Незнакомец сводит меня с ума, а мне так хорошо, что вдруг понимаю, что сейчас наступит тот самый миг. Желанный, сумасшедший.

Волной меня поднимает ввысь и накрывает мелкой дрожью.

– Ты сегодня другая, но мне нравится, – произносит незнакомец, и я тогда ещё не понимаю, что он имеет в виду. Ведь сколько бы я не возбуждалась, даже во сне, до конца дохожу впервые!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мысли не задерживаются – на первом плане пожар внизу живота. Но внезапно незнакомец берет мою руку и... тянет на себя. Боже, я на грани и лишь поэтому не особо понимаю, правильно ли вот так самой трогать незнакомца.

Но он все делает сам. Сам прижимает мою руку к… к себе там! И если бы я могла покраснеть во сне, я бы так и сделала. Но я все еще сосредоточена на том, что происходит внутри меня, поэтому позволяю собой управлять. А когда все немыслимые грани размываются, я дергаюсь от очередного движения внутри… И на этот раз достигаю того самого пика удовольствия. Мамочки, мамочки...

– Ааах...

– Какая же ты сука, – слышу хриплое в шею. – Узнаю, что ты мне врешь – пошлю нахрен. Поняла?

Я не понимаю, и поэтому мычу что-то нечленораздельное, мотая, головой. Он шлепает меня ладонью свободной руки, а я трясусь так, что шум в ушах нарастает. Сердце вот-вот выпрыгнет прочь, чувствую, как непроизвольно сокращаются мышцы и снова дергаюсь. А вскоре чувствую в ладони, что он тоже… тоже дошел до конца.

Некоторое время мы часто-часто дышим, а через время сбитое дыхание позади выравнивается. Но мне до спокойствия далеко, я всё ещё рвано выдыхаю.

С ума сойти, обалдеть просто. Но… но кое-что меня начинает смущать.

И только когда незнакомец позади встаёт и удаляется, вдруг понимаю, что уже не сплю!

Словно молнией бьет по вискам эта новость.

Резко сажусь на кровати, – так и есть, удаляющиеся шаги вполне настоящие!

Размытая картинка становится резкой. Это не сон.

В нос удаляет запах – к аромату кондиционера для белья добавляется запах алкоголя. И вдруг понимаю, что исходил он от этого незнакомца! А не от того, что я шампанского выпила.

Все произошло на самом деле?!

Ужас, кошмар!

Резко оглядываюсь. На тумбе у кровати лежит телефон. Не мой.

На него приходит сообщение, и я просто от шока смотрю на экран:

«Мир, у меня ничего с ним не было, я же говорила. Ты много выпил? Артём говорит...»

Сообщение обрывается.

Черт, черт.

Сейчас более ясно начинает доходить, что незнакомец был реальный, настоящий, не во сне. А наяву.

Сердце колотится у горла… что я натворила? Что делать теперь?

Стыдно как!

Решение приходит незамедлительно.

Я бросаюсь к двери на все еще дрожащих ногах. Резко хватаю рюкзак у входа, пихаю туда майку и шорты, брошенные на стул у кровати, и выбегаю из комнаты.

Вот оно. Совсем рядом по коридору похожая дверь, ныряю в неё и оглядываюсь.

Здесь включен более яркий, свет, а не тусклый ночник. И теперь интуитивно понимаю – именно эта комната предназначалась для меня, а вовсе не соседняя!

Кажется, я всё же ошиблась.

Нет, не кажется. Случилась катастрофа!

Только кто такой этот «Мир»? Садовник? Охранник?

Кто же довёл меня до самого яркого, немыслимого состояния?

Первого в моей жизни.

И пока что единственного.

Глава 4

Мирон

Голова трещит – жуть. Я потягиваюсь на кровати и жмурюсь от яркого долбанного солнца.

Блядь. Шторы не закрыты.

В висках стучит– что вчера было?

Память подкидывает обрывки: Ника стоит в компании парней из байк-тусы и хихикает, это не мои друзья, но мы знакомы. А рядом с ней Артем. Он смотрит на меня: мол, я же говорил. Да плевать, этот придурок просто мне завидует! Ну он, точнее, не совсем придурок, вот он мой друг. Бывший походу.

Утверждает, что Ника на него вешается, и вообще ведет себя как шлюха. Это даже смешно.

Мы с Казанцевой вместе год и просто трахаемся время от времени. Точнее, она считает, что я теперь обязан на ней жениться, но мне просто удобно, что она под рукой всегда. Не думаю, что Ника такая дура и полезет на Артёма. Или на кого-то еще из моего окружения. Да, у меня слава плохого парня, и то, что Нике удаётся так долго продержаться рядом, даёт ей мнимое преимущество, что она для меня особенная.

Но я не заморачиваюсь, Казанцева знает, что я ей верность не храню, и если ее все устраивает, то меня тем более. Впрочем, мы с ней нормально время проводим – мозг не выносит и в постели пушка. Вот только идиотом меня выставлять не позволю.

Захочет трахнуться с кем-то из нашей компании – вылетит из моей постели вмиг. Вокруг полно желающих на ее место.

В сердце, слава богу, всегда свободно, сопли вот эти все не для меня, и ей это известно. А Артём, видимо, бесится, что она не на него тогда запала. Вот и чешет, что она к нему в штаны лезет.

Тянусь за телефоном и хмурюсь, обнаружив входящие от Ники.

«Мир, у меня ничего с ним не было, я же говорила. Ты много выпил? Артём говорит неправду!»

«Мир, милый, ты спишь?»

«Дана сказала, ты много выпил, после того, как выгнал меня».

«Мир, котик, ответь...»

«Мяу...»

Гав, блядь.

Собственно, что это за хрень вообще?

Я поворачиваю голову на вторую половину кровати.

Ещё ночью я охренел от того, как меня вставило. Байк я предусмотрительно дома оставил. И правильно сделал. Надо бы тачку забрать, на парковке у клуба осталась.

Помню, что домой вернулся на автопилоте. Ещё бы. После нормальной такой тусовки вообще неплохо, что я домой добрался. Решил немного освежиться, поэтому сразу пошёл в душ.

Но уже упав на подушки, понял, что Ника пробралась в мою комнату. Она в прошлую ссору так делала, я тогда проснулся от мастерского отсоса. Вот умеет она извиняться.

Но в этот раз она недотрогу из себя строила. Обиделась, блядь.

Я Казанцеву из машины выставил вчера у её дома, чтобы не шлялась, а сам вернулся в клуб. А она меня, оказывается, тут поджидала. И пробралась ведь. Вообще я тусил с пацанами из «Лиги», когда мне фото из клуба прислали, где она с парнями у кабинок стоит.

Она ещё так напилась, что удивительно, как её там толпой не отымели, пока меня, рядом нет. Нафига вот так надираться? В общем, выставил её, и потом в клуб поехал тусить. А ночью она извиняться пришла.

И как я решил, ночью у нас с Никой был секс. Точнее, она не совсем дала... Решил, она злится. Но кончил я охренеть как. И её довёл. А когда вернулся из душа, девушки и след простыл.

Ну мне и нормально, спать лег.

Набираю Нике сообщения и охереваю окончательно. По разговору выходит, она пошла домой, о ночном кураже в моей спальне ни слова.

Но тогда кто был в моей постели? Или я был настолько пьян, что все это было не наяву?

Снова смотрю на смятую постель.

Реально приснилось?

Завязываю бухать, в общем.

Звонок застаёт, когда я выхожу из комнаты.

– Мир, котик, наконец-то! Ты всё ещё злишься? Обещаю, я больше без тебя никуда!

– Ник, – прерываю её и на этот раз прямо спрашиваю: – Ты ночью, случайно, не приезжала?

Тишина в трубке отвечает за Казанцеву. Значит, и правда приснилось. Ну и хрень.

– Ты сейчас о чем? Я тебя не понимаю, – всё же слышу в трубке и, поднимая взгляд, замираю.

Это ещё что? А точнее, кто?

Прямо передо мной, у соседней с моей комнатой дверью, блондинка. Она таращится на меня своими огромными голубыми глазищами и вся трясется. Вряд ли от холода – на улице лето. Скорее, от страха.

– Ну нихуя ж себе, – говорю обалдело.

– Мир? Ты чего?

– Ладно, проехали. Позже позвоню.

Кладу трубку и успеваю закрыть перед носом девушки дверь, когда она пытается юркнуть обратно в комнату.

Мелкая резко оборачивается и, встречаясь со мной взглядом, тут же свои глаза опускает. И правда, дрожит.

– Кто ты, милое создание?

Мелькает мысль – папа сменил прислугу. Но на девушке отнюдь не униформа, а нелепая пижама с Микки Маусом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я... Я Эмилия. Но все зовут меня, Милли.

– Очень приятно, – усмехаюсь я. – Так что ты делаешь в этом доме?

Соседняя комната слишком шикарная для прислуги. И я жду ответ. Девушка так забавно пытается вжаться в дверное полотно позади, что невольно тянет поиздеваться.

Я наклоняюсь ближе:

– Ну же, смелее. Я не кусаюсь. Днём. Только ночью.

Эта Милли вздрагивает и даже взгляд резко поднимает. Смотрит так пристально.

– Я... Я... Вы...

Молча жду, когда она перестанет заикаться.

– Вы можете отойти?

Хмыкаю на это. Ладно. Я убираю руки, которые держал по обе стороны от её лица.

– А кто вы?

Поднимаю брови. Трясется и всё равно задаёт интересующий вопрос. А она интересная.

– Я Мирон. Дамиров Мирон Ренатович, – наигранно кланяюсь и ухмыляюсь. – Лично я тут живу. Теперь твоя очередь.

– Я, видимо, тоже теперь тут живу, – тихо произносит она.

Охуметь новости.

Эта Милли всегда такая испуганная?

– Вижу, вы познакомились, – слышу голос и оборачиваюсь на звук

– Ну, привет.

Теперь становится понятно. Отец, кажется, говорил, что хочет познакомить меня с новой тёлкой, типа у них серьёзно. Я его слова тогда не особо воспринимаю, а теперь и вовсе офигеваю.

Он совсем рехнулся?

В пятьдесят лет потянуло на молоденьких? Впрочем, бывали у него бабы из моделей, но вот эта совсем же замухрышка. Ей восемнадцать хоть есть?

Почему-то внутри неприятно от этой мысли. Мне вообще-то плевать, кто под него ложится ради бабок, но лучше бы эта мелкая была просто прислугой, чем шалавой отца.

– Понял, – снова смотрю на мелкую. – Добро пожаловать в наш дом, мамочка.

Отец хмыкает, а следом слышу женский голос:

– Что у вас тут происходит, Ренат?

Отец прикрывает рот кулаком и хмыкнув, наконец, произносит.

– Мирон, знакомься, моя будущая жена Каролина. А это твоя будущая сестра.

Отец внимательно наблюдает за мной, словно прикидывает, узнал ли я. А у меня внутри всё сгущается, скручивается, вязкой желчью обволакивает.

Он с катушек, блядь, съехал?

– Пардон, – оборачиваюсь на испуганную пигалицу и добиваю ее: – Ошибка вышла. Не добро пожаловать в наш дом, моя будущая несестра.

Глава 5

Как это вообще понимать?!

Злость сжимает мои руки в кулаки, я встречаюсь взглядом с отцом. Он смотрит хмуро, недоволен, ну-ну. А чего он ожидал?

Думал, я возрадуюсь факту, что отец притащил в дом любовницу из-за которой наша жизнь разрушилась?

Эта тварь Каролина – последнее существо на планете, которое я ожидаю увидеть в своем доме. Считал, что мне уже плевать, но ни черта не забылось.

Каролину и отца мы с мамой застукали в отеле одного курорта, ещё и, выходит, с этой её мелкой. Отец тогда наплел, что в командировку укатил, а мы с матерью к её дальней родне поехали. Ну и зашли перекусить в ресторан при отеле. А там эти.

Семейная идиллия, блядь. Сколько тогда этой пигалице было? Десять?

Мать устроила скандал, грозилась в СМИ информацию выдать, отец тогда переходил на важный пост, шумиха ему была не нужна. Он маме тогда крутую тачку подарил, и золотом обсыпал, но мама его так и не простила, хоть и грозилась, а ничего никому не рассказала. Любила этого урода.

Думаю, она и поехала в тот город просто удостовериться в подозрениях. Иначе почему отцу не сказала о поездке? Уж он-то был бы точно более осторожен. Мне тогда тринадцать только стукнуло, но я очень хорошо запомнил эту тварь белобрысую. А вот мелкую не узнал.

В башке стучит адреналин, нахрен вот он с этой сошёлся?

Как наглости хватило притащить ее сюда?

Ненавижу.

– Оденься, – теперь серьёзно добавляет отец, кивнув в мою сторону. Да, на мне лишь джинсы, я у себя дома и плевал на правила приличия. – И проходи к завтраку.

Ну надо же. Семейный завтрак – это что-то запредельное.

– Я не голоден.

– Меня это не волнует. Я жду тебя к завтраку. Без фокусов.

Отец отрезает так, словно знает, я приду. Впрочем, если он так хочет, я с удовольствием испорчу утро этим приживалкам.

– Конечно, папочка, – растягиваю губы в наигранной улыбке.

И получаю в ответ очередной хмурый взгляд.

***

За столом тёплой атмосферы, конечно, не складывается. Я все для этого делаю.

Каролина пытается казаться милой, она мне сразу еще больше не нравится. И не только из-за прошлого.

Эта телка играет, выворачивается и пытается быть хорошей. А я словно мысли ее читаю – она меня абсолютно взаимно тоже терпеть не может. Зато отца вообще не узнать, выворачивается перед ней будто подросток.

Бесит.

Звяканье вилок, и общие фразы перебивает звук падающего стакана.

– Простите, я не хотела, – извиняется тут же испуганное существо с огромными голубыми глазами.

Милли. Эмилия.

Эму, блин.

Она тут же отодвигает стул, но отец её останавливает.

– Не беспокойся, у нас есть прислуга.

На его слова действительно появляется девушка из персонала, но эта мелкая всё равно помогает собрать осколки и постоянно извиняется.

Глаза закатываю.

Тоже показушница?

После этой сцены мой интерес прикован к юному созданию. Девчонка на меня не смотрит. Точнее, она иногда переводит взгляд, но замечая мой, тут же глаза опускает. И я начинаю свою игру. Забавно становится.

Теперь смотрю на неё неотрывно.

Она сидит напротив и ковыряется в тарелке. Господи, да я ее в два счета по стенке размажу с помощью пары фраз. Она, конечно, симпатичная, но пугливая настолько, что хочется ее морально добить.

– Милли, расскажи про свои успехи в институте.

Каролина сидит с такой ровной осанкой, что кажется, сейчас от напряжения сломается. И нахрена она эти дебильные разговоры заводит?

Да кому тут интересны заслуги этой пигалицы?

– Обычные успехи, – робеет та.

– Эмилия скромничает. Окончила год на одни пятёрки, я говорила по поводу перевода в местный институт – да, уровень серьёзнее, чем тот, в котором Милли училась, но она талант. И умница!

– Мам... – краснеет девчонка.

– Не волнуйтесь, Милли, переводом я займусь лично, – тут же реагирует отец. – Беспокоиться не о чем.

Я усмехаюсь, так и не сводя взгляда с «сестрицы»:

– Да, Эму, проси сразу и тачку, пока папочка добряк.

– Прошу простить моего сына, он вчера перебрал, поэтому несёт чушь.

Каролина натягивает искусственную улыбку еще шире. Как будто не готова меня за эти фразы стереть в порошок. Вот лучше бы искренние эмоции показывала. Было бы не так противно.

– А как успехи у... Мирона? – решается она задать вопрос.

Я поперхиваюсь минералкой.

Какие у меня могут быть успехи с таким отцом?

– Всё зашибись, – выдаю широкую улыбку. – Успехами в моей учебе занимаются крупные купюры, а я гоняю на байке. Все преграды сношу, обожаю скорость. На пути вставать не советую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Мирон!

– Что? Это всего лишь азы техники безопасности, – хмыкаю я.

Папенька смотрит хмуро, ну а что я такого сказал, чего он от меня не ожидал?

– Мирон, раз ты заговорил про передвижения, – мастерски переводит он тему. – Сегодня вечером назначен ужин, мы с Каролиной днём отправляемся по кое-каким делам, и оттуда сразу в ресторан. Ужин в восемь, захвати Эмилию с собой. Заодно покажешь ей город и расскажешь, как тут и что.

Он смотрит так, будто проверяет меня на выносливость. И немного тише добавляет.

– Надеюсь, к вечеру ты придешь в себя и осознаешь, свои ошибки. Иначе это напрямую отразится на наших договоренностях. И пожалуйста, сегодня без мотоциклов.

Как тут и что. Отлично, блядь.

Я нянька ей что ли?

Перевожу взгляд на пигалицу.

Мда. Видя мою реакцию, она чуть не плачет. А это уже хорошо. Доведу мелкую, она пожалуется маман – может, хоть так эта мымра эмоции истинные покажет?

Надолго ли хватит её показного дружелюбия?

Я безусловно понимаю, что отец намеренно на прочность мое терпение испытывает, он обещал мне новый байк на днях. И думает, что я извернусь ради очередной новенькой игрушки.

– Ну так что? Проявишь себя джентльменом? – словно задает он вопрос, готов ли я отказаться от бонуса.

– Я с удовольствием, – растягиваю губы в натянутой улыбке и смотрю в упор на эту Эму. – Прокачу тебя... на своём коне.

Девушка на мои слова широко распахивает ресницы. И краснеет. Десятый раз за утро.

Интересно, она девственница?

Хотя без разницы.

Глава 6

Милли

Слишком много потрясений для одних суток. То, что у Рената Родионовича есть сын, я не знала, хотя иногда мысли посещали.

Но точно я не представляла его таким взрослым. И красивым.

Хотя то, что он красивый это, конечно, неважно. Мирон мне не нравится. Во-первых, он такой хам, каких свет не видывал. А во-вторых, что, конечно, даже больше в первых – он вчера со мной вытворил неимоверное!

Но я скорее умру, чем он узнает правду.

Я немного подслушала его разговор по телефону утром. Кажется, он решил, что это была не я. То есть, конечно, он не знает, что это была я. Возможно, даже подумал, что ему всё приснилось.

Ренат говорил, что Мирон вчера перебрал с напитками. И это хорошо.

Он же ничего не понял? Не понял?

Боже, даже сейчас щеки полыхают, а внизу живота против воли тепло расползается. Кошмар!

Стыдоба!

Дверь моей комнаты внезапно распахивается, и от неожиданности из рук выпадает расчёска. Она громко ударяется о напольное покрытие, а сердце заходится в учащённом ритме.

Я надеюсь, что у меня есть время собраться, но этот нахал, не дождавшись разрешения, вваливается в комнату!

– Эму, или как там тебя, карета подана, – с порога заявляет он. Замирает, а потом стучит по двери. В моем понимании, обычно стучат до того, как войти! А еще меня зовут по-другому!

– Э... Эмилия...

– Это не важно. У тебя... – Мирон запинается, вдруг обращая внимание на мой внешний вид.

А на мне лишь нижнее бельё.

Я рассматривала себя в зеркале, и как раз думала, стоит ли надеть то платье с вырезом, или лучше комфортные, но не нарядные джинсы? Но сейчас вообще неважно что лучше.

Даже старое домашнее платье было бы спасением.

Но и его на мне нет.

– ... Десять минут, – заканчивает он хрипло.

Я надеюсь, что теперь-то он отвернется, но Мир и не думает! Он нагло скользит взглядом по моей коже, и по телу тут же разбегаются предательские мурашки. Уйдите же! Скройтесь!

Хоть бы он не заметил!

– Выйди, – лишь выдавливаю тихо.

– Слушай, ты, наверно, накинь что сверху. Говоря о поездке на коне, я, имел в виду своё авто. Но если ты такая плохая девочка, то скажи. Я в целом не против. Даже за.

– Выйди! – повторяю жёстче, и так прижимаю ладони к груди в попытке хоть что-то скрыть, что кожа начинает гореть.

– Девять минут, – усмехается он и выходит. А я оседаю на пол и берусь ладонями за щеки.

Он серьезно? Да как он смеет?

Боже, а если он догадался, что я была у него ночью?!

Я собираюсь за семь минут.

И теперь мы едем в красивом автомобиле по улице этого большого города. В груди распирает от разрывающего на части чувства. Всё вокруг так красиво, так необычно. Что даже смущение в какой-то момент уходит на второй план.

Не только спортивный автомобиль Мирона, но и город вокруг впечатляет размахом. Я ведь только в детстве с мамой выезжала из своего маленького городка. В точнее посёлка городского типа. Там всё родное такое и привычное.

Но как оказывается я сама мечтала выбраться!

Только сейчас это понимаю.

Я просто не знала, что теряла всё это время.

– Нравится? – слышу голос, который тут же вырывает меня из спасающих мыслей. Я оборачиваюсь на Мирона и встречаюсь с ним взглядом. Если до этого он смотрел с какой-то злобой, сейчас будто смягчился.

Может быть, мы поладим?

– Очень, – дружелюбно отвечаю я после затянувшийся паузы. – Это же... Великолепие! И дома, и улицы. И люди... Наверняка они приветливы.

– Не думаю, – усмехается Мирон.

– Разве у них не всё есть для этого?

– Большие деньги, Эму, не равно доброта.

Мне не нравится, когда он меня так называет, но сейчас, когда мы только-только нащупали контакт, не хочется портить атмосферу.

Я пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну.

– Лучше не питай ненужных иллюзий, – добавляет он тоном, от которого становится не по себе.

Я ведь и не питаю. Вовсе нет.

Просто, когда у человека всё есть, разве он не счастлив?

Ведь тогда нет нужды думать, как мы с мамой, где подешевле купить продукты. Как извернуться, чтобы осталось до конца месяца, и распределить доходы, чтобы хватило на коммунальные платежи. Это сейчас мама делает вид, будто всегда жила в достатке. Чтобы соответствовать своему мужчине. Но совсем недавно мы еле сводили концы с концами.

Мирону просто не понять. Он же как сыр в масле катается всю жизнь.

И я его не обвиняю, просто ему повезло родиться в богатой семье.

Мирон резко входит в поворот на скорости, и я задерживаю дыхание, так неожиданно дергаясь. И оказываясь ближе к сводному по инерции. Цепляюсь рукой за его плечо и вдруг смотрю на губы, а потом спохватываюсь и перевожу внимание на глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поднятые брови и потемневший взгляд.

– Ты не мог бы так резко не сворачивать? – выдаю, всё ещё шумно вдыхая

– Почему?

– Потому что это небезопасно, – отвечаю, сглотнув.

Я, конечно имею в виду не то, что оказалась благодаря крутому виражу так близко к Мирону. Но он кажется, расценивает это имеет так. Или мне просто кажется? Я спешно добавляю:

– Прости, я не привыкла ездить в таких машинах. Для меня этот поворот стал неожиданным

– Это спортивная тачка, в ней по-другому нельзя. Так же, как и на байке.

Он пожимает плечами, отводя взгляд и вскоре входит в новый поворот. На этот раз плавнее, и я мысленно его благодарю. Несмотря на внешнее безразличие к моей просьбе, он учитывает моё пожелание.

Мы поладим. Как я тогда думаю.

– Что-то ещё? – Мирон бросает на меня мимолётный взгляд и, видимо, замечает хмурые брови. Я делаю глубокий вдох.

В салоне пахнет хвоей и терпким парфюмом. Он уже знаком мне, он без прелюдий окунает в недавние воспоминания. А теперь, когда мой "незнакомец" из сна приобрёл вполне осязаемую внешность, становится и вовсе не по себе.

Тёплая ладонь опускается к низу живота, я выгибаюсь, прошу ещё

.

Мотаю головой, отгоняя морок.

Не думать, не думать, не думать.

Иначе я с ума сойду!

Мирон снова переводит взгляд с дороги на меня, я поправляю пуговицу на платье, и от этого тёмный взгляд тут же скользит ниже. Я стараюсь не смотреть на Мира, цепляюсь взглядом за его руки, которые крепко сжимают руль. Слишком крепко.

Большие ладони, длинные пальцы. Я теперь на них зачем-то смотрю.

И этими пальцами он между прочим вчера...

Ужас! Распутная ты, Милли!

Я выныриваю из морока, и отвечаю на вопрос:

– Мирон, да, я хотела попросить... ты... Ты мог бы не входить в меня... То есть в комнату! Не входить в комнату без разрешения, – исправляюсь и чувствую прихлынувшую к лицу краску. Черт, это же надо так облажаться!

– Я постучался, – пожимает Мирон плечами. Он не замечает моей оговорки, снова смотрит на дорогу, и я чувствую в этом небольшое спасение.

Да, мне ужасно неловко это говорить, но ведь так неправильно – в чужую спальню без разрешения!

Впрочем, я тоже отличилась. И тоже оказалась без его одобрения в его постели.

Я чувствую себя одновременно и ужасно-распутной девицей, и своенравной бунтаркой. Но ни той, ни той, я не являюсь.

– И всё же, я попрошу тебя так больше не делать, потому что...

Мы резко тормозим, сворачивая на парковку, и речь я обрываю. Ремень впивается в кожу от резкого торможения.

Мирон ухмыляется, глушит двигатель и оборачивается на меня:

– Эму...

– Милли, – произношу на этот раз не выдержав.

Думала, он понял мою просьбу про резкие движения. Но сейчас он ведь намерено так снова сделал?

– Это мой дом, моя территория. И если ты решила, что можешь устанавливать свои правила только лишь оттого, что я увидел тебя почти голой, то не стоит заблуждаться. Ещё вопросы есть?

– Я решила, что мы... Поладим. И это совсем не потому, что ты видел меня голой.

– Мне было неприятно, – добавляю я и в целом прихожу в растерянность.

Не думала, что такие простые вещи нужно вообще объяснять.

– Мне нет нужды с тобой ладить, Эму, и уж тем более в мои планы не входит удовольствие тебе доставлять. Так что, если тебе неприятно, это твои проблемы. Это ясно?

Он задерживает на мне взгляд, настойчивый и прожигающий насквозь. Стыдно так, что хоть сквозь землю провались.

Не по себе от того, что я вообще завела этот разговор. От такой беспардонной манеры общаться. И в целом оттого, что моё пребывание в доме Мирону оказывается не в радость.

Нет, я понимаю, что новый человек по соседству может доставлять неудобства. Но как можно вот так об этом говорить?

Настроение падает до критически низкой отметки, щеки горят, а к глазам подступает что-то жгучее.

– Ясно, – почти шепчу я, Мир мотает головой:

– Черт, откуда ты вообще такая?

Я закусываю губу, чтобы подавить всхлип, рвущийся наружу, а Мирон вдруг наклоняется ко мне. Я задерживаю дыхание – что он делать собирается? Утешать? Он так умеет?

Но вместо того, чтобы утереть мне слезы, как я ошибочно решаю, Мир тянется к кнопке на бардачке. Случайно при этом задевает мою ногу, кожу моментально обжигает, и я свожу колени. Беглый взгляд на моё движение заставляет внутренне сжаться ещё больше.

Глубокий вздох и всё же Мирон достаёт что-то и протягивает мне. Салфетка.

– Вот, возьми.

А он выходит не такой чёрствый?

– Спасибо, – беру салфетку почти с благодарностью. Он меня чуть не довел, но возможно, у него есть совесть?

– Не стоит. Если ты зальешь мне салон своими слезами полбеды. А явишься на вечер с размазанной тушью – добавишь мне больших проблем с предком.

Внутри всё окончательно обрывается. И словно в подтверждение моим мыслям, Мирон отсекает любое положительное мнение о нём:

– Иллюзий не питай и на мой счёт. Да и на город этот с его великолепием, – цитирует он меня с ухмылкой. – Вы с мамочкой здесь ненадолго. А я вам помогу поскорее понять свою ошибку. Можешь не благодарить.

Он растягивает губы в широкой улыбке, но взгляд остаётся мрачным.

– Теперь всё ясно?

– Теперь всё, – тихо отвечаю я.

Удивительно, но эти слова действуют не только отрезвляюще, но и отбивают желание реветь. Я сжимаю салфетку и делаю то, на что толкает меня разрывающийся от возмущения ритм в груди.

– Это тебе, – протягиваю ему смятый кусочек бумаги. – Когда в следующий раз войдешь в мою комнату для слюны пригодится.

Я буквально выбегаю из машины, стук каблуков оглушает, я в принципе их надела практически впервые, жутко неудобно идти, но и останавливаться не собираюсь.

В висках отдаёт эхом собственный голос. Для слюны? Это я всё сама сказала? Боже, я так никогда в жизни никому не дерзила.

Но и никто так ужасно со мной ранее не разговаривал.

И вообще у меня с Мироном многое впервые…

Теплое дыхание, сумасшедший пульс, сбивчивый шепот, грязные слова и горячие руки…

Черт, ну зачем я все время это вспоминаю?

Глава 7

Милли

Руки трясутся, ноги ватные, я иду, сама не зная куда, но оборачиваться не буду. У меня с собой телефон, я сейчас позвоню маме и...

– Эму, постой.

Издевательская насмешка в спину и дурацкое прозвище не добавляют пунктов в пользу остановки, и я лишь прибавляю шаг. Крепкая рука хватает за локоть так, что я охаю, а спустя мгновение утыкаюсь в мужскую грудь.

– Да постой же ты!

В нос ударяет терпкий запах парфюма этого мерзавца. Сам он теперь держит меня за плечи, стоит передо мной и дышит так глубоко. А я глаза боюсь поднять.

– Ты быстро идешь, но не туда, – слышу снова весёлые нотки в голосе.

– Волнуешься, что заблужусь, и отец поругает?

Я всё-таки набираюсь смелости и взгляд вскидываю. В свете уходящего за горизонт солнца волосы Мирона приобретают золотистый оттенок на краях, глаза, как и прежде, темные, но теперь я замечаю их зеленоватый оттенок.

Вдруг рассматриваю крапинки на его радужке. Если провести линии, соединить, то получатся звезды. Это какой-то магнетизм, разум затуманивается, но я трясу головой, отгоняя морок.

Зачем, я вообще его рассматриваю? Это ведь невежливо даже.

– А ты лишь притворяешься овечкой, да? – ухмыляется Мирон в своей манере. – Нет, серьёзно, это такой приём? Глазки в пол, смотрите, я вся такая невинная, эпитеты употребляешь, закачаешься. А сама прекрасно понимаешь, что творишь.

Я лишь хлопаю глазами. О чем он вообще?

– Значит так, Эму.

– Я Милли!

– Эму.

Он взглядом дает понять, что отныне приклеил ко мне намертво это дурацкое прозвище.

– Так вот, вздумаешь брыкаться, хуже самой себе сделаешь. Сейчас мы беремся за руки и идём делать вид для папочки, что мы лучшие на свете брат и сестра.

– И ты тогда прекратишь говорить гадости?

Улыбка «сводного» шире становится, в глазах озорство.

– О нет. Ты не так меня поняла. Я не прекращу. Но сегодня у тебя есть шанс провести эту вечеринку сносно.

– Я и без тебя справлюсь.

– Без меня ты идешь не туда. Ранчо «Эдиссон» вон там, – он кивает головой в сторону парковки, где и оставил свой пышущий роскошью автомобиль.

Я только сейчас поднимаю глаза на здание с неоновой вывеской. Светлый искусственный камень на стенах оттенен деревянными панелями, к огромным стеклянным дверям проложена дорожка из ряда ступеней, оформленных в каком-то необычном дизайнерском стиле, они всё будто разные. Но смотрятся гармонично. Просто удивительно.

Подсветка по краям фасада и на ступеньках своё дело делает – здание как будто светится, словно оно и есть волшебное. Оно парит.

Я завороженно разглядываю такое необычное заведение. А ведь у меня, и правда, нет в гардеробе ничего подходящего под это место. Моё платье, единственное в моём шкафу, которое купила по бешеной цене (на нём настояла мама) мне сейчас кажется дешевым халатом.

Нам точно туда?!

Я перевожу беспомощный взгляд на Мирона, но там, разумеется, никакой поддержки не встречаю. Вместо любезных предложений, Мирон просто разворачивается и идет к главному входу. У ступеней он оборачивается:

– Ну что застыла?

Одной входить в эту роскошь страшно. Пусть рядом будет такой как Мирон, но сама я просто сбегу. Тем более он предложил сделать вид, что мы подружились.

– Вход в комнату только после моего разрешения, – твёрдо отвечаю я, унимая внутри разбушевавшиеся эмоции.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты не входил в комнату, как сегодня.

Поднятые брови и головой качает.

– Я буду считать до десяти.

Ухмылка. Он разворачивается и уходит.

Да ему же вообще плевать на мои условия! И на отца тоже. Я успела за короткий период понаблюдать за его общением с папой. Он не церемонится. Так что совсем не понимаю, зачем ему видимость, что мы ладим.

Я глубоко вздыхаю, и всё же шагаю к роскошным перилам. До десяти тоже неплохо в моём случае. Можно успеть накрыться покрывалом. Главное, чтобы он и туда без спросу ни-ни.

В любом случае, мне нужно внутрь. Хочу я этого или нет. Там меня ждёт мама. И ей очень нужна моя поддержка.

В зал я вхожу одна, чувствуя себя жутко неуютно. Как будто незваной гостьей являюсь на закрытый вечер высокопоставленных лиц. Я почти готова сбежать, сделав всего два шага по ковровой дорожке, когда рядом оказывается Мирон.

Значит, всё же ждал! Он берёт меня за руку, смотрит, не отрывая взгляда, по спине пробегают мурашки. Но в целом я немного выдыхаю.

Надеюсь, он не замечает, что я ему рада.

Молча Мирон тянет меня к дальнему столику в вип-зоне, и только сейчас я понимаю, что все эти люди, все абсолютно, здесь не просто так. Это какое-то мероприятие, а не просто ужин. Играет спокойная музыка, гости общаются, друг с другом, Мирон машет рукой двум брюнеткам, подмигивает блондинке, которая тут же взглядом меня сканирует. Потом кивает нескольким мужчинам, здоровается с теми, кто встречается нам на пути – он расслаблен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А вот я не могу избавиться от ощущения, что попала в музей. И экспонат тут я. Настолько неуютно мне под этими снисходительными взглядами.

Где же мама с Ренатом?

– Привет, Макс, – Мирон жмет руку здоровяку. – Кира – отлично выглядишь, – подмигивает он спутнице этого красивого мужчины. Они друзья?

– Ого, Яна? – усмехается Мир, а я напрягаюсь. Ненадолго Мир меня отпускает и обнимает хрупкую девушку, она очень милая, очень.

На ней тоже скромное платье, но на удивление, оно вписывается в сегодняшнее мероприятие. Хотела бы я тоже уметь так одеваться.

Мне кажется, у Мира даже взгляд мягче становится. Чувства к этой девушке у него явно тёплые. Не знаю, почему, но внутри от этого неприятно колет. Наверно это всё же потому, что он меня даже не представляет никому.

Будто я пустое место. Мы проходим вглубь помещения.

– Мир, привет, – слышу откуда-то сбоку и мы останавливаемся, не доходя несколько шагов до столика, где я уже заметила маму.

– Что-то давно не заезжал в фирму. Все на байках своих гоняешь?

Мужчина лет пятидесяти с сединой на висках и глубокими складками на лбу широко улыбается и протягивает руку. Я замечаю, что Мирон мрачнеет, но на пожатие отвечает.

– Всё хорошо, дядь Миш. Обязательно загляну к вам как-нибудь. А байки – это навечно, – растягивает он улыбку.

Так странно, настроение у Мирона явно меняется, но этот мужчина тут будто ни при чем.

– Мой тоже самое говорит. Никто ему, кроме его железяки, видимо, не нужен, – смеётся. –А вот и Артём. Сын, смотри с какой красавицей Мир пришёл, сам когда обзаведешься постоянной девушкой? – он хлопает подошедшего к нам парня по плечу. И обращает внимание на меня: – Ника, верно?

Чувствую, как Мирон крепко сжимает мою руку и ежусь.

– Это Эм... Эмилия.

– Я его сестра. Почти... – говорю сбивчиво, просто оттого, что оказываюсь в таком неудобном положении. Правильно ли я поняла, что Ника – девушка Мира, с которой он разговаривал утром?

Значит, девушка.

А зачем тогда он так подмигивал блондинке? И шатенкам? И вот та Яна тогда кто ему?

– Прошу меня простить, от Рената слышал, вот и решил. Ещё раз приношу извинения.

– Всё в порядке, – лепечу я.

– Привет, Мир, – слышится совсем рядом.

Парень, которого мужчина обозначил, как сына, я разглядываю с интересом. По виду ровесник Мирона. Тёмные волосы и немного раскосые глаза. Он мягко улыбается мне и переводя взгляд на Мирона не скрывает ухмылки.

– Дочь Каролины, Эмилия, – представляет тут же нас мужчина. А я Михаил, отец этого холостяка-оболтуса.

– Артём, – подмигивает мне подошедший.

Я не могу не заметить, как Мирон напрягается.

– У тебя красивое имя, Эмилия, – вежливо отвечает парень и невольно вызывает у меня тёплые чувства. Вот этот точно дерзить не будет, как этот нахал, что сейчас так сильно сжимает мою руку.

– Меня всё зовут Милли.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться, Милли, – наклоняет голову Артём. Не могу скрыть ответной улыбки, но не успеваю ничего произнести:

– Ей тоже приятно. Но нам пора.

Мирон буквально силой отволакивает меня к столику родителей.

– Ты что себе позволяешь, – шепчу я. – Отпусти же меня!

– Не сейчас. У нас на вечер запланирована программа для папочки. А после можешь прыгать на коня Заманского и хоть всю ночь с ним кувыркаться. Это я про Артёма.

Руку я при этом выдергиваю. Гневно дышу и на этот раз даже сказать ничего не могу. Как можно быть таким невозможным хамом?

– Дети, рад вас видеть вместе. Милли, как тебе наш город? Мир хорошо себя вёл?

Ренат обнимает маму за талию, и, кажется, у них всё действительно хорошо. Этому мерзавцу не разлучить их! Тут же на лицах всё написано. Они любят друг друга и ничего между ними не встанет.

– Мы ладим, – усмехается Мир.

Я глубоко вздыхаю, ладим? Мирон хочет показать отцу, как мы подружились?

Он поэтому доводит меня уже который раз за день?

– Нет, – отвечаю я и перевожу взгляд на сузившего глаза "будущего лучшего брата". – Мир вёл себя не хорошо.

Глава 8

Мирон

А эта пигалица точно не из простых.

Скромница, как же.

Растягиваю широкую улыбку на лице и обнимаю «сестрицу» за плечи:

– Я не хорошо себя вел, пап, а супер замечательно. Ты же это имела в виду?

Мелкая переводит на меня взгляд. Давай, решайся, милая. Сболтнешь отцу, и я тебе обеспечу проблемы, обещаю. Впрочем, я и так тебе устрою неспокойную жизнь – усмехаюсь мысленно, хотя бы за эту попытку бунтарскую.

Эму смотрит молча, вот когда она такое выражение лица делает, пробирает аж. Я отчётливо вижу, как ей не нравится мой жест, от этого крепче притягиваю её к себе.

Подумаешь, в комнату вломился, не понравилось ей.

Я сам обалдел, когда увидел, что она полуголая передо мной стоит. Тут же представил, что с ней можно сделать, не без этого.

– Да, Мир всё верно говорит, – не сводя с меня упрямого взгляда, отвечает она. – Перед входом сюда я чуть не заблудилась, но он мне помог. И подвез тоже он.

– Надеюсь, не на мотоцикле?

– Нет, что вы, – Эму мотает головой. – Это небезопасный вид транспорта.

– Да, мы предохраняемся, папочка, – усмехаюсь, не забывая обратить внимание, как краснеет пигалица.

– Поговори мне. Точно все в порядке? – отец смотрит внимательно, Эму кивает. Умница.

– Вот и отлично, – остается доволен батя. – Милли, присаживайся за стол, Мир ты рядом, поухаживай за сестрой.

– Будущей, – добавляю и я. – А где Яна сядет?

– Она с Максом и Дорохиными.

Милли вдруг задевает бокал, но я успеваю его подхватить. Лишь часть содержимого выплескиваются на стол, его девчонка тут же протирает салфеткой.

– Теперь понятно, зачем я рядом нужен. Ты всегда такая неуклюжая? – пониженным тоном говорю "сестрице" так, чтобы отец не слышал.

– А ты всегда хамишь девушкам?

– Только тебе. Ты исключительная. Доводить тебя мне в радость.

Эта Милли смущенно опускает взгляд. Ну в самом деле, она инопланетянка? Я таких не видел раньше. Реакция, как будто я ей корону Мисс Мира вручил, но к ней внезапно прилагался фаллоимитатор.

– Сын, по проекту поговори с Артемом, – перетягивает на себя внимание отец, – там бумаги надо подготовить.

– Разберёмся, – хмыкаю в ответ.

В груди начинает бурлить – нахрена вот отец притащил Заманских?

Артем и так меня в последнее время выводит, друг фигов. Сначала на Нику наехал, теперь вот на эту пигалицу глаз положил. Его смазливая улыбка и как это чудо в ответ глазками хлопала, так и стоят перед глазами.

«Мне приятно познакомиться, Милли…»

«Мне тоже, Артём».

Может, ещё трахнутся? Ой, да похрен.

Главное, чтобы эта мелкая себя не в своей тарелке чувствовала почаще. А уж в этом я мастер.

Сделаю её жизнь и жизнь её мамочки невыносимой. Пусть валят в захолустье, из которого притащились.

В целом вечер проходит нормально. Если не считать, Артёма, постоянно подкатывающего к мелкой. А еще выводила пластмассовая улыбка этой Каролины. И совсем уж я обалдел, что оказывается вечер ради объявления о помолвке. Серьезно? Батя женится на этой белобрысой?

Может сразу перепишет на нее все свое имущество?

Только тут облом – ко всему этому прилагаюсь я. И сказка будет не с хэппи эндом.

Как же бесит, что эта мымра еще и всем понравилась.

Неужели никто не видит, насколько она фальшивая? Да у неё на лице написано, что на отца ей похрену. А вот его бабки по душе – за них она замуж походу и собралась.

Когда все разъезжаются, я очень жалею, что не на байке. Все из-за Эму этой. Сейчас бы сорваться в ночь по трассе, заглушить хрень в голове, просто кайфануть. Зачем-то представляю, как рассекаю вот так не один, а с пигалицей.

«Небезопасный вид транспорта».

Еще какой. Срывает с катушек, когда мчусь наперегонки с ветром!

Отец подходит и хлопает по плечу:

– Довези Милли, Слава свободен, ты же выпил? Он поведёт твою.

Ну надо же, даже личного водителя выделяет.

– У меня вообще-то дела, – пытаюсь возразить в ответ. Пигалица стоит позади него:

– Я доберусь, не стоит...

Лепечет. Святая простота, вы посмотрите. Как будто не она меня сегодня пару раз обломала. Дочь своей матери. Умело выдерживает образ.

– Мирон, какие дела? Ночью, – отрезает отец, вот кому всегда плевать на планы остальных, так это ему. Благо, меня у него уже на контроле держать не особо получается. Сам же поспособствовал моей бунтарской юности. Наши отношения скорее партнерские. Хотя рулит все еще он. Батя обращается к подошедшему охраннику: – Привет, Слав, вот этих двоих домой, а я поеду с Владом Каролины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зашибись. У Каролины еще и водитель личный теперь.

– У нас с моей будущей супругой дела, – добавляет отец, хмыкнув.

– Ночью? – я копирую его поднятые брови, но отец хмурится:

– Давай не ерничай. И да, вернёмся мы в понедельник, займи Милли на эти дни.

Замечаю, как испуганно распахивает глаза сестрица. Отец даже не знает, какую медвежью услугу он этой пигалице оказывает. И я растягиваю широкую улыбку:

– Я как всегда – с удовольствием.

Когда Эму пытается открыть заднюю дверь, наклоняюсь сзади, к самой ее шее и шепчу:

– Ты хочешь прокатиться со мной на заднем? Неожиданно.

Обращаю внимание, как кожа девушки покрывается мурашками, как напрягается мелкая всем телом. Ух, а у нас тут девочка отзывчивая, оказывается. Зачем-то вдыхаю её запах, вкусно пахнет – цитрус и типа цветочное. Свежее. Напоминает что-то, но я не силен в букетах парфюма.

Внезапно хочется, прикоснуться к тонкой шее губами, провести носом по пульсирующей венке, прижать девчонку так, чтобы она глухо застонала в ответ.

Милли резко оборачивается и застаёт меня, врасплох. Черт.

Не хватало, блядь, чтобы она стояк мой почувствовала. И самое фиговое, я невольно опускаю взгляд на её губы – сочные, приоткрытые от возмущения. Подаюсь вперёд, но пигалица ладонь выставляет:

– Я поеду впереди, – шепчет она.

Её рука на моей груди как что-то инородное, и перед тем как девчонка ладонь убирает, замечаю, как она дрожит, и как грохочет её пульс. Меня-то с чего накрывает совершенно по-идиотски?

Эму вдруг выныривает из-под моего захвата, и тут же слышится хлопок передней двери.

Но если она думает, что там её спасение – ошибается.

Я знаю, как снова заставить её чувствовать себя неловко.

Она мне сама подсказала.

Плюхаюсь на заднее сидение и говорю Славе адрес, он совсем не удивляется, что мы зарулим кое-куда по пути в дом. Свой человек. Бросаю взгляд на пассажирское впереди – в обзор попадают оголённые коленки пигалицы, она будто чувствует мой взгляд и тут же их сводит.

А я злюсь сам на себя – точно перебрал с напитками. Возбудился от этой мелкой – охренеть.

По дороге набираю Нике: на вечер я её не потащил. Но сейчас решаю, что её извинения будут очень кстати. Самое время снять напряжение.

Девушка прыгает ко мне на заднее сидение и сходу начинает тарахтеть. Не обращая внимания ни на Славку, ни на мелкую. Наш водитель заблаговременно обзавёлся наушниками, то что он её практически не слышит – несомненно. Не в первый раз развозит домой после вечеринок. А вот пигалица впереди словно в струну вытягивается.

Нет, мне похрену на неё. Я просто хочу расслабиться. А то что это повод лишний раз её вывести – просто приятный бонус.

– Малыш, – целует в шею Ника. – Ты простил меня?

Девушка призывно льнет ко мне, растягивая гласные:

– Я соскучилась и готова загладить свою вину.

– Как сильно ты готова постараться, – понижаю тон, и когда девушка углубляет поцелуй, расстегивая мою ширинку, одобрительно хлопаю её по заднице. Поднимаюсь рукой по спине, забираюсь в волосы и слегка надавливаю.

Ника отстраняется, выгнув бровь. Я снова слегка тяну её вниз за волосы. Девушка опускает взгляд, возвращает внимание мне, наконец, догадавшись, что ей нужно делать. И с улыбкой отвечает:

– Окей, милый.

Глава 9

Мирон

Да, вот так.

Ника старается, заглатывает глубоко ритмичными движениями, то плавно, то с нажимом, и я начинаю расслабляться. В такт давлю на затылок, продолжая сжимать её волосы. Звуки разносятся по салону эхом. Я закрываю глаза и откидываюсь на сидение.

Стараюсь ни о чем не думать, но как назло перед глазами стоит испуганный взгляд. И мысли теперь только о том, что там, впереди сидит Милли. И она, всё слышит.

Я же этого и хотел, блядь. Тогда что не так?

Вдруг представляю испуганную пигалицу на месте Ники. Светлые волосы, ритмичные движения. Не могу отогнать эту фантазию, что-то за гранью.

Какого черта, Мир?

Я выдыхаю и, сжав волосы Ники, оттягиваю ее. Она смотрит с удивлением, но отстраняется.

– Мне сесть сверху? – мурлыкает она, поднимаясь и пытается меня поцеловать, но я подставляю щеку.

– Рядом.

– Но...

– Дома продолжим, – обещаю ей и мысленно матерюсь.

Черт бы побрал эту мелкую. Не хватало еще фанатзировать на нее. Жесть.

Ника надувает губы, но мне похрену, всё равно даст и выделываться не будет. Она только внешне гордая, а стоит поманить, ноги раздвигает в мгновение.

Когда машина останавливается, зарулив в наш двор, мелкая пулей вылетает, и так хлопает дверью, что звон стоит.

Ника возмущенно вскидывает брови:

– Она нормальная вообще? У меня уши заложило.

Слава хмыкает, но ничего не произносит. Понятливый.

Я же наклоняюсь к Нике и произношу:

– Сейчас ещё больше заложит. Я планирую тебя оттрахать так, что будет слышать весь район.

Девушка в мгновение меняется в лице, в глазах ни грамма былой обиды. Она повисает на шее:

– Жду – не дождусь.

И как только мы подходим к моей комнате, я прижимаю девушку, ещё не открыв дверь, и она охает.

– Мииир, – тянет она, – прямо... Здесь? Ох...

Я подхватываю её под бёдра и отодвигаю полоску трусиков. Резко вхожу, яростно впечатываю девушку в дверь.

– Господи. Да ты зверь!

Под стоны девушки перемещаемся в комнату, дверь всё же закрываю, и принимаюсь выполнять обещанное. Ника действительно громко выкрикивает то моё имя, то мольбы продолжать. И я продолжаю.

Надо выбить все эти идиотские мысли о пигалице. Похрен.

Может быть весь район нас и не слышит, но за соседней стенкой точно.

Похрен. Похрен. Похрен.

– Да, Мир, да... Ещё...

Похрен.

– О, господи, да!

Эмилия

Отвратительно, омерзительно, настоящий кошмар!

Я сижу на веранде, которая сразила меня своим уютом. Она на удивление небольшая и выходит в сад – в этом огромном доме это место кажется мне самом комфортным для чтения. Пытаюсь вникнуть в то, что написано в книге, но погрузиться в сюжет не выходит.

Мысли скачут, в груди клокочет возмущение.

То, что я слышала в салоне авто, а потом за стеной, ни в какие рамки не укладывается!

Всю ночь не просто не сплю, я закрываю уши руками, накрываюсь с головой одеялом, но ничего не помогает. Выбираюсь из комнаты лишь под утро, когда за стеной тихо, проспав от силы пару часов.

Глупо, но мне не хочется, чтобы Мир слышал, как я выхожу. Пусть не думает, что из-за него почти не смыкаю глаз. Да и куда я пойду спать? В гостиную?

Никак не укладывается в голове.

Для него подобное в норме? «Шум» за стеной – это регулярное явление? Если так, то мне точно стоит подыскать другое жильё. Но больше всего не по себе от того, что в груди тяжелеет вовсе не из-за вынужденной бессонницы. Точнее, из-за неё тоже.

Но вопреки здравому смыслу, накрывает дурацкое чувство собственничества

Так глупо, но это именно оно. Мирон ведь и понятия не имеет, что между нами произошло, и как состоялось наше знакомство. Но я все помню. И до сих пор проживаю заново.

И мне так хочется, чтобы как в любовных романах, он вдруг понял, что эта Ника ему не пара. Чтобы он догадался, что с ним ночью была я. Я!

И чтобы его тянуло ко мне. А не к этой... К этой...

На глазах слезы наворачиваются.

Вот же глупости! Мы знакомы с Мироном всего ничего, он ужасный хам, и такой девушке как я даже смотреть в его сторону должно быть противно! Мне во что бы то ни стало следует взять себя в руки и выбросить из головы свою ошибку.

Я прокручиваю вчерашний вечер.

Например, на встрече был тот парень – Артём. Он пригласил меня на выставку. И я пойду.

Я переворачиваю ещё одну страницу и пытаюсь вчитаться в текст. Но суть я потеряла еще несколько страниц назад, потому пробегаю глазами по странице абсолютно не вчитываясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она

так кричала, неужели бывает лучше, чем мне было прошлой ночью?

Да что ж такое!

Я нервно поднимаюсь с места, и уже проходя по коридору, ведущему к спальне, слышу, как хлопает дверь.

А затем слышатся шаги.

Это не женские. А значит, там Мир.

Он показывается из-за угла, и на пол падает книга. Впрочем, это меня спасает – мне не нужно смотреть в глаза Дамирову. Он пройдет мимо, пока я поднимаю роман, и мы разойдёмся.

Да, хороший план.

Я приседаю и тяну руку, но мою ладонь накрывается мужская.

Красивая, большая, с длинными пальцами. Прикосновение бьёт словно электрическим разрядом. Лучше бы я в комнате оставалась!

– Любовный роман?

Я не успеваю отобрать книгу, и Мир поднимаясь, шелестит страницами.

– «Он прижимает меня к стене лицом и входит сзади, в одно движение, резко, доводя до помутнения мой рассудок. Я извиваюсь в его руках и шепчу его имя, а он напирает снова и снова, выбивая, стоны».

– Отдай!

– Серьёзно, Эму? Да ты плохая девочка. М-м-м… Любопытно…

Насмешка вводит в такое смущение, что всё лицо начинает гореть. Пытаюсь выхватить свою потерю, но не выходит.

– Верни мне книгу!

– Да подожди ты, тут самое интересное. «Он заставляет меня сесть перед ним на колени и, понимая, что он хочет, я приоткрываю губы...»

– Ты мерзкий, ты такой мерзкий! – буквально кричу и неуклюже цепляю его лицо.

Пощечина выходит смазанной, но я дергаюсь, а Мирон вдруг застывает. Но я ведь случайно… Я не хотела...

И без того тёмные глаза мрачнеют.

Мир захлопывает роман и в мгновение оказывается слишком близко, хоть и пытаюсь отступить. От растерянности все внутри будто застывает.

Мирон бесцеремонно разворачивает меня к стене.

– Хочешь так же? – хрипит он мне на ухо.

– Я не... Не...

Снова хочу сказать, что сделала это не специально. Но слова в горле застревают. Он так близко. Боже, он снова так близко. Я чувствую его всем телом. Вспышками по венам несется что-то новое, неведомое. Тревожное и волнующее одновременно. Что он делает?

– Хочешь? – повторяет он.

– Пусти, – отвечаю тихо, на вопрос не отвечая.

– Тогда запомни, Эму, – понижает тон Мирон, обжигая кожу шеи своим дыханием. В его крепком захвате вопреки всему, мне не вырваться хочется, а чтобы он прижал меня сильнее. – Никогда, – чеканит он, вдыхая, и продолжает: – Никогда так больше не делай. Уяснила?

Я киваю часто-часто.

Дрожу от его близости, внизу живота жар. Обида и желание перемешиваются, я закусываю губу. Что я за мазохистка-то такая?

Сейчас я слышу лишь его шумное дыхание. Мы молчим. А еще я чувствую, как еле уловимо Мирон притягивает меня ближе. Все мое тело напрягается до предела, сердце норовит выскочить, верные мысли стирает болезненное желание.

И тут же всё исчезает – Мирон резко меня отпускает и отстраняется. А я отгоняю морок.

Делаю несколько коротких вдохов, прежде чем решаюсь обернуться. И когда встречаюсь глазами с Дамировым, прислоняюсь спиной к стене.

На щеке Мирона царапина, это я оставила след.

– Тебе надо... Обработать...

Брови Мирона вверх ползут. Он качает головой.

– Ты вообще с какой планеты, Эму? Я только что тебе угрожал, а ты помощь предлагаешь?

– Прости, я не хотела тебя задеть.

Мир молча впечатывает в мою грудь роман, и я интуитивно обхватываю книгу двумя руками. Как будто она способна защитить колотящееся в груди сердце. Бросив еще один уничтожающий упрек, Дамиров оставляет меня одну, уходя по коридору в сторону гостиной.

Слышу, как он выходит из дома, а затем доносится рев байка. Он отдаляется.

Так и стою какое-то время, прижатая к стене воспоминаниями о потемневшем взгляде.

А затем выдыхаю. Кажется, мои дела совсем плохи.

Мирон обещал сделать моё проживание в этом доме невыносимым.

И пока что у него всё получается.

Глава 10

Милли

Книгу я в сердцах заталкиваю в нижний ящик комода. Уверена, я больше ее не открою. Потому что на месте главного героя отныне буду представлять Мирона.

А мне это совершенно не нужно.

Весь день до вечера я выскальзываю из комнаты лишь в кухню, и вопреки уверениям Нины – домработницы Дамировых, ем прямо там, игнорируя столовую – комнату с огромным столом.

Ника на мою радость уезжает еще днём, и судя по тишине в коридоре, Мирон так и не возвращается. Хоть бы он на ночь остался у этой своей крикливой!

Уверяю себя, что это будет для меня лучшее развитие событий. А все же в душе неспокойно. Неприятное чувство изнутри разъедает. Вот дался мне этот хам.

Как так вообще можно?

У него, получается, есть девушка. И ладно, он был не в состоянии нас различить тогда, в ту ночь, но… Но сегодня он прижимался, вполне осознавая, кто перед ним. Это ведь неправильно после секса с одной к другой с такими вопросами лезть. И близостью своей дурманить.

Я снова прокручиваю сцену в коридоре.

А может… может, я ему все же нравлюсь?

Сама себя одергиваю. Какие глупости тебе в голову приходят, Милли.

Мирон просто разозлился. Он, конечно, все это не всерьез говорил. У него есть с кем практиковать подобные сцены.

Все, что ему нравится – издеваться, а вовсе не я.

Я беру телефон и вижу в мессенджере сообщения от мамы. Очень радуюсь, мне хочется поговорить с ней. Она интересуется, как я провожу время, и беспокоится о поведении Дамирова-младшего. Точно ли он меня не обижает. Отвечаю общими фразами, правду не озвучивая – претензия, что мне «шумно» не подходит для рассказа.

Перевожу тему, и сама интересуюсь, как мама проводит время.

Оказывается, у Рената срочная деловая поездка, а он не хотел оставлять будущую жену скучать в доме, поэтому организовал небольшое путешествие для двоих. Мама просила его взять и меня с собой, но будущий отчим настоял на уединении.

Я не в обиде. Мама заслужила счастья. Вот только не понимаю, что теперь делать мне. И хоть мама уверяет, что Ренат дал чёткие указания Мирону относительно моего развлечения, сомневаюсь, что он их выполнит.

Если вот то, что слышала за стенкой – способ меня занять, то увольте.

Я практически выдыхаю, когда солнце опускается к горизонту – в комнате Мира тихо. Значит, он тусуется, и возможно, с этой Никой. Так тому и быть. Засыпаю я быстро, сказалась «бессонница» накануне.

Но и этой ночью все проходит не так уж и гладко...

Я просыпаюсь ночью от громкого смеха, доносящегося со стороны коридора. И отчаянно накрываюсь одеялом с головой.

Он снова её привёл!

– Ты хочешь у стены? – различаю голос Мира.

Очевидно Ника не против, потому что теперь раздаются стоны. Имя Мирона звучит рвано, и я жмурюсь, отгоняя картинку в голове.

Он разворачивает меня к стене и прижимается.

Его дыхание на моей шее, я в цепком захвате сильных рук.

«Хочешь так же, Эму?»

Нет, это невыносимо.

Я жмурюсь и затыкаю уши ладонями. Благо, звуки в коридоре стихают, они приглушенными отголосками перемещаются за стену.

А я, больше не мешкая, заворачиваюсь в одеяло и топаю в гостиную.

Может, здесь и не так уютно, и диван не очень удобный – он дизайнерский, красивый, но не предназначен для того, чтобы на нем спали. А другие комнаты я проверять не хочу.

Но тут я точно не буду слышать имя этого мерзавца.

*** Видимо, Мирон по-своему воспринял просьбу отца занять меня на выходные.

Потому что в воскресенье эта Ника тоже в доме.

Как раз возвращаюсь в комнату, когда дверь соседней открывается. И я юркаю в условное укрытие, но успеваю услышать разговор этих двоих. Никуда они сегодня идти не планируют. И как выразился Мирон – чиллить, пока предка нет, собираются в доме.

Поэтому я всё же решаю воспользоваться советом мамы – взять водителя и проехаться в торговый центр. На самом деле в жизни не отправилась бы туда одна.

Но решила, что бродить по магазинам лучше, чем слушать оргии за стеной.

Я долго выбираю наряды, ужасаюсь с ценников и в итоге забредаю в магазин нижнего белья. Ярко-красный кружевной комплект так западет с первого взгляда, что я на него смотрю во все глаза. Интересно, как он будет смотреться на мне?

Продавец спрашивает, не желаю ли я его посмотреть поближе, но я мотаю головой, смутившись. И указываю на манекен рядом. Вот не знаю, нужна ли мне эта шёлковая пижама?

Но теперь в пакете несу именно её. И вовсе не потому что моя с Микки Маусом мне не нравится. Просто растерялась в магазине. А на пижаму была хорошая скидка. Домой не еду.

Во-первых, водителю говорю, что освобожусь поздно, а во-вторых, просто не хочу снова столкнуться с Мироном.

Я все больше скучаю по своему дому. Может, зря сюда вообще приехала? И Мир был прав? Мне не место в этом городе…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот куда мне пойти?

В животе начинает урчать – это желудок напоминает, что близится вечер, а я с обеда ничего не ела. В ресторан зайти просто побоялась. Мне так неуютно среди всех этих пафосных личностей, что поесть там точно не смогу. Кусок в горло не полезет.

Поэтому, когда в ларьке неподалеку от торгового центра обнаруживаю привычный гамбургер и газировку, выдыхаю с облегчением.

Все не так плохо – в сумке билет на сеанс в кино. Сейчас я перекушу и буду чувствовать себя человеком. Фильм не сказать, что в моём вкусе, но на боевик и на мультик идти не хотела, а эта картина единственная из подходящего. Сеанс как раз заканчивается в десять вечера, а потом домой.

И даже если за стенкой стоны, я снова расположусь в гостиной.

Почти расслабляюсь, откидываясь на скамью, которую занимаю. Скидываю неудобные босоножки, и вытягиваю ноги. Место непроходное, поэтому я не предполагаю, что возможен какой-то подвох.

Но вскоре ощущаю волнение в груди.

Я, скорее, предчувствую тревогу, услышав рев байка. Интуитивно перевожу взгляд на небольшую парковку, отделяемую рядом кустов от основной, и замираю. Потому что вскоре по боковой тропинке к торговому центру идет пара.

И их путь пролегает мимо моей скамьи.

Сейчас я в тени, но ещё несколько шагов, и буду обнаружена.

Откусанный кусок гамбургера так и застревает в горле. Попытка запить газировкой ни к чему не приводит.

Черт, ну как так? Что за дурацкая ситуация!

Мирон, увидев меня, застывает на мгновение.

Я же перестаю жевать.

Скорее бы они прошли! Пусть уходят! Чтобы не смотреть на Мирона, разглядываю шагающую рядом с ним девушку. Слышала я ее очень хорошо, а вот рассмотреть не вышло.

И лучше бы я ее не видела.

Красивая, стройная. Уверенная в себе.

Длинные тёмные волосы, словно шёлковые, струятся по плечам девушки, Золотистый свет закатного солнца красиво подсвечивает бронзовый загар. Длинные ноги, короткие джинсовые шорты, белая рубашка, из-под которой выглядывает чёрный топ. Маленькая сумочка и большие каблуки.

Движения плавные, грациозные. Пухлые, наверно, сделанные губы и красиво изогнутые ресницы. Это Ника воплощение стиля!

Я не разбираюсь в моде, но чувствую, девушка в этой теме, как рыба в воде.

Становится неуютно до ужаса. Сижу тут с жирными руками, с гамбургером. В простом платье и растрепанными волосами. Без косметики и с босыми ногами.

Есть ли вариант, что Дамиров меня не узнает?

Глупым кажется то, что я намечтала ещё совсем недавно. Будто Мирона может тянуть к такой, как я. После Ники. Сравниваю себя с ней, и самооценка скатывается в самый низ шкалы.

Куда мне до нее?

– Эму? – растерянно поднимает брови Мирон, подходя ближе. А у меня слезы на глазах выступают – даже поздороваться не могу – рот набит булкой и котлетой!

Не мычать же!

Поэтому я молчу. Ника удивлённо замирает, обращая внимание на то, что Мирон шаг замедляется.

– Эму? – вторит Ника, глядя на Мирона и выгибает бровь, а потом как будто что-то вспоминает. – Точно! Ты Эмилия? Мирон говорил о тебе. А что ты тут сидишь? – девушка с неприязнью окидывает взглядом скамью, снова переводит взгляд на меня.

Ну ладно, не ресторан. Но и не так уж тут плохо, как брезгливо Ника всё осматривает.

Я просто киваю.

И вот что теперь делать?

Молчание затягивается. Как же глупо я выгляжу! Лицо горит огнем, я вот-вот раздавлю гамбургер, который все еще держу.

– Какой-то запах тут ужасный. А это что у тебя – котлета? – морщится девушка. – Ими же только собак кормить. Пойдём отсюда скорее, милый, нам, к тому, же пора, – тянет Мирона за руку Ника. – Эта убогая и есть твоя сестра? – последнее, что я слышу, когда они отходят.

И глаза снова становятся влажными. А потом я чувствую солёный привкус на губах – всё-таки не выдерживаю и реву.

Гамбургер я просто выбрасываю – аппетит пропадает окончательно. Смотреть фильм желания нет, но не домой же ехать. Странно, что Мирон не добил своими приколами, я знаю, что он может.

Вскоре я упрямо пялюсь на большой экран, но спустя немного времени сбоку слышу знакомый смех. Резко поворачиваю голову и встречаюсь глазами с Мироном!

Господи, он здесь?!

От него есть вообще спасение хоть где-то? Даже не так – от них!

Потому что на его плече заливается от смеха Ника. Мирон меня видит, не отворачивается, по телу проносится озноб. И малодушно отвожу взгляд именно я. Впиваюсь глазами в экран и теперь почти не слышу, что говорят актеры.

В висках стучит оглушающий смех этой Ники. Эхом. Будто на повторе.

Я поправляю волосы и вытираю губы на всякий случай. Я хорошо протерла лицо влажной салфеткой. Но мне кажется, что девушка смеется именно надо мной.

Упрямо выдерживаю два часа, больше не оборачиваясь, а когда поднимаюсь в конце сеанса, замечаю, что места, где сидели Мирон и Ника, уже пустуют.

Хоть какое-то облегчение.

Домой приезжаю совершено разбитая, хотя водителю говорю, что все в порядке. На самом деле так себе прошёл выходной. Скорее бы уже завтра. Приезжает мама, а я планирую подыскать работу.

И если повезёт, совсем скоро я могу отсюда съехать.

Мне нравится мой план, он позволяет мне держаться и шагать по коридору в сторону спален.

Около комнаты я прислушиваюсь – в соседней тишина. Может, спят? Было бы неплохо. Слушать «взрослые концерты» мне, честно говоря, надоело до чертиков.

Убогая.

У меня не такие блестящие волосы, как у Ники. Она крашеная брюнетка, а я натуральная блондинка. Брови без татуажа, ресницы свои. И губами я своими вполне довольна. Может, я и не выгляжу, как все эти красавицы-модели с обложек, но мама говорит, что я самая красивая.

Просто моя худоба играет против меня, и глаза кажутся огромными. Формами меня природа тоже не особо одарила, но не всем дано иметь шикарную грудь, выпадающую из декольте.

Зайдя в комнату, я мечтаю лишь об одном – поскорее лечь спать.

Но когда щёлкаю выключателем, тут же вскрикиваю от неожиданности.

На моей кровати сидит Мирон.

Глава 11

Мирон

– Ты... Ты что здесь делаешь? – лепечет это пугливое создание.

Эму хлопает глазами, глядя на то, как я поднимаюсь.

Сам не знаю, нахрена завалился в спальню пигалицы. Вообще-то я планировал все выходные ее доставать, но сегодня перемкнуло. Одно дело, когда я сам довожу эту мелкую, другое – поведение Ники.

Она меня в последнее время своей короной выбешивает, так что тут дело даже не в Эму.

В общем, я не досидел до конца сеанса и свалил. Даже объяснять Нике ничего не стал. Сообщил, что у меня дела. И вышел из зала.

И рассекая на байке по пути домой, мыслями все возвращался к пигалице.

Я ведь был уверен, что она, как и мамочка, только строит из себя святошу. Но возле торгового центра она такая растерянная сидела. И там, в зале завис от ее взгляда.

Еще и Ника, закатывающаяся от смеха на моем плече, достала на ухо про мелкую загонять. Хотелось, чтобы она просто заткнулась.

Даже что-то грубое сказал той, от чего Ника умолкла, правда, ненадолго. Она вряд ли связала, что меня выпарил ее жесткач по мелкой. Я и сам не понимаю, какого цепанулся.

И вроде должен быть рад – чем больше у пигалицы поводов свалить из города, прихватив мамашу, тем лучше. Но нихрена подобного я не испытываю.

– Зачем вошел? – повторяет мелкая. – Мы же договаривались...

Делаю к ней пару шагов и ухмыляюсь:

– Я досчитал до десяти, прежде чем войти.

Она так внимательно смотрит, а потом кивает.

– И всё-таки. Где твоя... Девушка?

Пожимаю плечами.

– Не думал, что ты уже по ней соскучилась.

Милли губу закусывает и опускает глаза.

Черт. Она там реветь что ли собирается? Вот ещё возиться с ней не хватало!

– У тебя всё в порядке, Эму?

Утвердительно кивает.

– Хочешь, прогуляемся? Ночной город покажу.

Не особо умею успокаивать девиц. Не приходилось. Да и не парило.

Что вообще говорить надо? Но насчет прогулки я абсолютно серьезно – прокатил бы «сестрицу» на байке с ветерком.

Может быть, даже не сильно жестил.

– Я устала, – Эму глубоко вздыхает и снова прикладывает меня своим взглядом. – И не нужно делать вид, что тебе есть дело. Боишься, что отцу пожалуюсь? Или снова пришел поиздеваться? Что на этот раз тебе нужно, Мирон? Прости, платье на мне обычное, и прическу не успела сделать. Не думала, что такой важный гость меня поджидает!

А быстро девчонка собирается. Она все это выпаливает и как будто сама своих слов пугается. Распахивает на максимум глаза, когда я делаю еще шаг.

Перестаралась, да, мелкая? Переиграла?

– Мирон, я… – осекается она, отступая. – Я попрошу тебя выйти из комнаты. Это моё личное пространство, а ты...

– Личное пространство? – выгибаю бровь.

– Послушай. То, что мне пришлось сюда переехать, вовсе не означает, что ты можешь вваливаться в мою комнату, когда вздумается. У меня будет своя квартира, и я съеду. А пока что запрещаю тебе так беспардонно посягать на... – Эму вздрагивает – я еще приближаюсь, и она снова делает шаг назад.

– Ну же. Продолжай... – наклоняюсь, девушка смотрит испуганно.

Как же. Квартира у неё будет. Папа пообещал?

Поэтому она строит из себя бедную овечку?

Мисс покладистость в глазах отца и передо мной исполняет. А на деле, ей, как и её матери, нужны бабки. И квартира. Это же очевидно.

А ты, Мирон, совсем с катушек слетел, если хоть на миг решил, что Эму не заслуживает того унижения, которое ей Ника сегодня устроила. И которое я ей обеспечиваю регулярно.

– Отойди, – твёрдо звучит голос мелкой.

Ну вот, наконец-то. И характер, оказывается, имеется. А там, в торговом центре сидела, как будто вся такая расстроенная.

Знал же, что вся эта её жалкая показушность – лишь игра. Девчонка точно знает, как занять место под солнцем.

Мокрые глаза, и вот я уже в её комнате практически вину испытываю.

Какой же я идиот!

– Ты случаем ничего не перепутала, Эму? Нет, это ты послушай. Это. Мой. Дом. И моё пространство. Каждый сантиметр. Каждый грамм воздуха в этом особняке принадлежит не тебе. Твоя мамаша прогрызла себе путь в сладкую жизнь по ошибке. Ну хорошо, раздвинув ноги, – усмехаюсь, с удовольствием наблюдая, как пигалица идет пятнами. – Это не так сложно, верно? Тоже подобное практикуешь? А хочешь личное пространство, Эму? – понижаю тон.

Мелкая глубоко вдыхает, а я добиваю:

– Так это надо хотя бы на чьём-то члене попрыгать, а не строить из себя святую.

Глаза мелкой вспыхивают, ну, давай, покажи себя настоящую.

– Твоя девушка, видимо, плохо старается! Раз вместо собственной квартиры предпочитает вопить за стеной! На сколько квартир она заработала? Ты же говоришь, надо всего лишь попрыгать на...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эму осекается – я подхожу вплотную и толкаю её к стене. Нависаю, чувствуя, как мелкая напрягается всем телом. Она оказывается в моём захвате, и теперь молчит, душу выворачивая своими огромными глазищами.

И я, как придурок, вместо злости, вдруг представляю, как поднимаю её на руки. Как вхожу в неё, как до помутнения вбиваюсь. И это не Ника, а она стонет от каждого моего толчка.

– Завидуешь? – понижаю тон. – Хочешь оказаться на её месте?

– Отпусти меня, – выдыхает Эму. – Отпусти, или я... Или я...

Она совсем не упирается, наоборот, рвано выдыхает мне в губы, и я поднимаю девчонку на руки.

Да, да, отпущу. Позже. Я развожу ноги Эму, подхватывая так, что ей приходится меня ими обхватить. Руками она цепляется за мои плечи.

Скромница в жирных кавычках. А еще у нее парфюм, срывающий башню.

Я наклоняюсь и шепчу на ухо:

– И не мечтай. Если я тебя и трахну, выгоды тебе никакой не будет. Я всё равно вышвырну из дома и тебя, и твою мать. Но сначала вас ждет ад.

Маленькая сучка. Она просто играет.

Иначе, почему не отталкивает?

Понимаю это, а всё равно немного отстранившись, вопреки любой логике, перевожу взгляд на её сочные губы и… черт возьми, мозг отключается.

Я срываюсь.

Жадно впиваюсь, застаю врасплох и ее, и себя. Губы у Эму приятные на вкус, ванильный аромат дурманит и заставляет что-то в груди долбиться о ребра быстрее. Слышу всхлип, но не останавливаюсь, весь мозг заполняет туман. Белыми вспышками пульсирует, отсекает разум.

Чувствую, как девушка выгибается, и возбуждаюсь так сильно, что становится невозможным сдерживаться.

Трахну, трахну её прямо сейчас, и пускай катится.

Эму отвечает на мой поцелуй сначала осторожно. Даже неумело. Если играет, то мне эта ее роль нравится. Доиграем, милая. Продолжай выгибаться, откликаться на мои движения продолжай.

Охереть, как она дрожит. Хочу её. Прямо у этой стены. Сейчас же.

Рывком прибиваю пигалицу к перегородке и забираюсь под платье. Веду по гладкой горячей коже ладонью. Скольжу по небольшой аккуратной груди, сжимаю в руках, и слышу стон. Сейчас взорвусь к чертям. Нахрен разорвет от дикого желания.

Одной рукой я продолжаю удерживать девушку, а другой добираюсь до трусиков. Провожу рукой и с удовольствием отмечая, что девушка возбуждена до предела. Охереть просто.

Уже предвкушая, как она будет кричать и стонать, быстро расстегиваю свой ремень на джинсах, затем пуговицу. И дергаю молнию вниз. Ни один миг терять не хочу.

Пар из ушей сейчас пойдет!

Преград почти нет – отодвинуть тонкую полоску трусиков и кайфануть по полной. Оттрахать девчонку, воплотить фантазии.

Но вдруг Эму меня резко отталкивает. Это так неожиданно, что я недоуменно останавливаюсь, тяжело дыша.

Что за… Какого, собственно, хрена?

Замечаю, что Эму всхлипывает.

Она плачет, а не стонет. И трясется от слез.

Блин, да что случилось-то?

– Уходи, – зажмурившись, просит девушка. – Уходи. Уходи, уходи же!

Глава 12

Мирон

Я так сильно охреневаю от поведения пигалицы, что отпускаю ее, освобождая от своих объятий. Эму быстро тянет платье вниз, тщательно расправляет. Тяжело дышит, но взгляд не поднимает. Мотает головой:

– Мирон, пожалуйста… Уйди. Не надо… нам…

– Но ты сама...

– Я прошу тебя! – отчаянно вырывается у нее, и она закрывает ладонями лицо.

Лишь киваю, совершенно не понимая этих перепадов в настрое. Она же сама выгибалась, прижималась. А вцепилась так, что на плечах, по любому, отметины останутся.

Словно в тумане покидаю спальню мелкой под продолжающееся «уходи».

И только в своей комнате понимаю, что ещё больший придурок, чем думал.

Она тоже хотела. По-настоящему хотела. Дала почувствовать, что возбуждена и заставила представить продолжение.

И есть вполне логичное объяснение всему произошедшему – пигалица меня развела как последнего идиота. Использовала известный приём: возбудим и не дадим. Цену набивает. А я повёлся.

Подхожу к груше в дальней зоне и начинаю её молотить. Как сумасшедший.

Блядь. Надо остыть, стояк каменный.

Да у этой мелкой настоящий талант. По схеме своей мамочки действует стопудово. Прижималась разгоряченная, на поцелуй отвечала, а потом обломала. И что завтра в ее расписании? Усиленно краснеть и взгляды робкие бросать.

Сам себе усмехаюсь.

Откуда я знаю про эти женские штучки и почему так уверен насчет Каролины?

А все просто.

Тогда же, восемь лет назад, когда мы с матерью застали отца в компании белобрысой и ее мелкой, пока отец и мать выясняли отношения в номере, я спустился в кафе. Там за столиком у окна сидела эта Каролина и лениво обсуждала с подругой сегодняшнее представление.

Меня она не узнала, я и не особо светился, это мать выступала. А я наблюдал со стороны. Вот и сейчас присел за соседний столик. У меня не было плана, но была дикая злость. На эту белобрысую, на отца.

А услышав, о чем разговор, и вовсе сжал кулаки. Тварь подруге заливала, как будет отца охмурять дальше. Ведь после разоблачения, как заметила её подруга, мужчины часто заднюю дают. А это лишь усмехнулась и рассказала, что это если напором брать. А если типа гордость включить, соблазнить последний раз, но остановиться, отказав, мужик сам потом прибежит закончить начатое.

Пигалица мастерски отработала по схеме. Стерва мелкая.

Сам не заметил, с каким рвением продолжаю молотить снаряд. Удар, ещё один.

Нет, со мной подобная хрень не прокатит. Это у отца мозги плывут. Возрастное, наверно.

Я всегда этому поражался. Он сколотил нехилый бизнес, приумножив то, что досталось ему от его отца. В мире жесткого выживания среди конкурентов ему практически нет равных, он умело хавает мелочь, попадающуюся ему на пути, а крупных делает своими партнерами.

Если бы еще меня не доставал припахивать в фирме, вообще было бы зашибись. Я хочу свое дело, а не пахать, поклоняясь ему. Впрочем, я потихоньку набираюсь опыта, используя практику в фирме в своих целях. Просто бесит, что отец считает этот вопрос решенным. Он думает, я доучусь и буду ему прислуживать. Говорит, сейчас я фигней страдаю и ни на что не способен.

Хрен ему.

Я просто не все ему рассказываю. Точнее, абсолютно ничего.

Взять хотя бы мастерскую Стрельцова*, парня из байкерской тусовки «Ночные черти». По дружбе я помог чуваку со сметой, и получилось супер. Макс Стрельцов этой мастерской бредил, и много сил вложил. В общем, он охеренно замутил там все, и я рад, что помог ему реализовать проект.

Кстати, о байкерах. Самое время отсудить мысли и прокатиться к парням из Лиги.

Я оставляю грушу в покое и иду в душ.

***

Милли

Я ненавижу его! Так ненавижу!

Бросаюсь к шкафу и вещи обратно в рюкзак бросаю без разбора. Понятия не имею, что делать, и куда идти. Почти ночь на дворе, в городе ни единого знакомого.

Автобусы в наш маленький город в такое время не ходят.

В гостиницу?

Может, это и выход.

Но у меня не так много денег, хватит максимум на пару дней.

Отбрасываю рюкзак и тихо реву, руки к груди прижимаю.

Откуда столько эмоций, зачем я так чувствую?

Почему хотела того, что чуть было не сделал Мирон?

Он ужасный хам. Ужасный человек.

Пусть со своей Никой такой вытворяет.

Снова слезы текут.

Я подхватываю рюкзак и аккуратно открываю дверь.

Не хочу, чтобы Мирон слышал, как я сбегаю.

Впрочем, ему, по всей видимости все равно. Нет, не так. Он мечтает, чтобы я из этого дома исчезла. В груди царапает – это несправедливо. Он добивается своего, а я… делаю то, что он хочет. Мирон побеждает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я покидаю этот дом.

А что делать потом я подумаю завтра.

Сейчас мне слишком плохо, чтобы анализировать.

Мирон и есть мой сводный ад. Он меня размазывает, уничтожает.

Я, как дурочка, разогналась со своими мечтами.

Нельзя так, это опасно, как минимум.

Но только уже поздно. И в груди бьется немыслимо...

***

Мирон

В «Диком барсуке» как обычно шумно, байкерская тусовка никогда не отличалась тихими посиделками, отовсюду гогот, споры, смех. Я привык, а вот Марк немного в ахере, он оглядывается, я тихо посмеиваюсь.

Парни обсуждают предстоящую гонку, и пока они спорят, чей байк круче, обращаюсь к Шведову:

- Все нормально, бро?

Наши с Марком отцы дружны, у них общие дела по бизнесу и очень давно. Мы же хоть и не были большими друзьями, а общались неплохо. Семь лет Шведов-младший тусил в Москве, но там с телкой какой-то не очень годный замут вышел. В общем, как я понял, Марку пришлось сюда вернуться. И он написал мне. Слава у меня знатного тусовщика, по байкерской теме в том числе, поэтому чувак обратился по адресу.

- Надеюсь, это не единственное заведение, где можно зависнуть, бро? – оглядывается он.

- Всего лишь аперитив. Самое аппетитное впереди. Отметим твой приезд на максималках.

Поднимаю бокал, Марк отбивает и снова бросает взгляд в сторону отошедшей рыженькой официантки.

- Понравилась?

Шведов так пялился, что дыру бы прожег в девчонке. Эта точно не для съема, поэтому мотаю головой:

– Без вариантов, бро. Отбривает.

- Да ты ее видел, Мир? – ухмыляется Марк. – Да моя бабушка одевается развратней. Считал, что в байк-тусовке и официантки в кожаных бикини.

- Тут Дуралей следит за порядком, чтобы девчонок не трогали и не было текучки. Но ты на длину юбки не смотри. Это образ у них такой. Под нарядами скромниц встречаются самые настоящие развратницы, уверяю. И даже без бикини под юбкой, - усмехаюсь.

- И эта такая?

- Не исключено. Но сегодня не рассчитывай, не даст. Хочешь кого-нибудь трахнуть, ищи вариант проще.

- Ты что, к ней уже подкатывал?

Замечаю, как Шведов хмурится и ржу.

- Расслабься, не подкатывал. Знаю просто одну. Делает вид, что самое пугливое существо на планете, а стоит прикоснуться, стонет и отзывается, что пар из ушей. Только та, про которую я говорю, старается ради бабок.

В голове тут же вспыхивает, как я пигалицу к стене прижимаю. Как впиваюсь в ее губы. Блядь, задолбали эти фантазии. Их нужно заглушить.

Мы сидим с парнями еще некоторое время, а потом едем в клуб. Вот тут можно оторваться на полную. Чем я и занимаюсь в випе, развлекаясь сразу с двумя крошками. Марку тоже подгоняю девчонку, подарок. Пусть развлекается, скромницу свою потом трахнет.

Но боюсь, ему придется попотеть перед этим. На той рыженькой написано большими буквами – только по большой и светлой любви.

Домой я возвращаюсь под утро, потусили мы со Шведовым знатно. И хоть девчонки старались, особенно когда заглатывали поглубже, а из головы все равно никак не исчезал образ перепуганной Эму.

Как это работает, а?

Долго я буду представлять ее на месте телок?

Одно я знаю точно. Если пигалица снова решится на подобный прием – доведу до конца. И плевать на её наигранные слезы и вспыхнувшую вдруг гордость.

Трахну её. Теперь определенно трахну.

Избавлюсь от наваждения. Это всего лишь вопрос времени.

А потом обломаю, выставив нахрен. Она еще не знает – все, что было «до» лайт версия, репетиция. Настоящее представление впереди.

Пусть увидит, что не всё плывут мозгами, когда перед ними ноги раздвинуты.

Я свое получу. А вот ее ждет сюрприз.

Некоторое время стою перед дверью пигалицы, а потом усмехаюсь и иду к себе.

Набираем скорость, Эму. Советую держаться крепче.

Хотя тебя это все равно не спасет…

Тогда я еще не знаю, что мой план полетит к чертям. Я еще уверен, что раздавлю эту мелкую, вдоволь наиграясь.

И что буду крушить все вокруг, раздирая себя изнутри, тоже не подозреваю.

Буду подыхать без нее, без ее взгляда. Без ее жарких объятий.

Я сделаю так, что она меня возненавидит. И заплачу за это огромную цену.

А пока что я беззаботно оттягиваюсь.

И только начинаю опасный разгон в личный ад.

(КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ).

***************************************************

**************************************************

Дорогие читатели!

Эта часть "Сводного ада" подошла к концу. Мне важно было выделить, что этих двоих конкретно зацепило и показать, как это произошло. Эта часть об этом.

Продолжение истории в ближайшее время полностью появится на сайте. Вторая часть будет называться "Сводный ад. На высоких скоростях".

Ух, что вас ждет! Огонь, скорость, эмоции! Будет остро, жарко, на грани, будет казаться, что хэппи энд невозможен, но я вам его гранатирую!

Присоединяйтесь!

Жду вас!

(Чтобы не пропустить выход второй части, подписывайтесь на меня. Кнопка "ПОДПИСАТЬСЯ") на моей странице.

Всех обнимаю.

Ваша Янка!

Конец