Шпионская Забава

Глава 1

Главный офис строительной компании «Дом» располагался на улице Щербанева, в центре Омска. С верхних этажей открывалась панорама, состоящая из старинных зданий, расположенных на излучине двух рек Иртыша и Оми. Далее за рекой виднелся левый берег с современными районами и проспектами. А в старой части города витал дух старины в воздухе улиц, оставляя историческое послевкусие.

Алексей Скалов находил лежащее перед ним великолепие не более, чем пустой сентиментальностью в руинах. Мысленно он размышлял о предстоящей презентации. Они собирались привлечь инвесторов для нового парка развлечений.

- Ты похож на терминатора, - сообщила Снежана, хорошенькая блондинка, которую новые сотрудники принимали часто за одну из любовниц братьев Скаловых.

А затем удивлялись, когда им рассказывали о том, что невысокая хрупкая дамочка вовсе не любовница и не сестра, а глава охранной фирмы и, по совместительству, начальник безопасности компании «Дом».

Она наблюдала, как стоящий у окна мужчина незаметно разрывается между желанием укатать исторический центр города в асфальт и бетон и сохранить все в первозданном виде.

Братья Скаловы управляли собственной строительной империей твердой рукой. Старший ее создал, младший помог развивать. Оба прошедшие детские дома и жизнь на улицах, они состоялись независимо друг от друга в разных бизнесах. Снежана гордилась. Два роскошных, мужественных блондина с голубыми глазами.

- Дружелюбие не мой конек.

Алексей повернулся к Снежане, та села в приготовленное для нее кресло и положила на стол кожаную коричневую папку.

Он выразительно остановил на ней взгляд. Папка означала одно. Есть новости об их третьем брате Нике Скалове. Как бы ни нарекли его в детском доме или приемные родители.

- Ты смотришь так всегда, - усмехнулась она. – Сегодня же готов за окном снести все и построить новое.

Алексей вздохнул и, распахнув привычным движением полы пиджака, сел во главе стола. Обычно люди читают его эмоции не так хорошо. Некоторые считали, что у него вообще таковых нет. Он с любопытством посмотрел на лежащую на столе папку.

- Порадуешь?

- Мои люди не нашли по проекту «Русская Зима» ничего, - сообщила она, проигнорировав папку. - Если имелось проникновение, то прошло неудачно. Утечка могла быть на техническом уровне данных, полагаю рассматривать инцидент, как неудачную хакерскую попытку взлома. Не считаю, что Гребенкин к этому причастен. Но, мои люди проверят еще раз. Усилят безопасность. Придраться официально не к чему. Если он не будет продолжать упорствовать по поводу прав, мы не будет доводить дело до суда.

Алексей недовольно выдохнул, задумчиво резюмировав:

- Меня не волнуют претензии этого сумасшедшего.

Проект «Русская зима» возник неожиданно. Его создал один из старейших архитекторов города Волков, работающий в их компании. К сожалению, он поделился идеями с Гребенкиным, и тот заявил, что проект создал не Волков, а он. Доказать авторство не составило труда, но сложность заключалась в том, что Гребенкин тоже работал в их компании. Так что после того, как семья Волкова продала свои права компании «Дом» за солидное вознаграждение, Гребенкин начал борьбу.

- Он опасен. Мы пока не решили все проблемы из-за данных, что он слил «Мостостроителю». Я не думаю, что он остановится, - заметила Снежана, вспоминая, как в прошлом году пресса подняла шум из-за старых деревянных домов в районе Новослободского форштадта. Пресса назвала компанию готовой ради наживы на все «убийцами наследия», нелюдьми, не ценящими культурного прошлого.

- Ты все равно не одобряешь проект. Вы как будто сговорились, - произнес он, признавая, что его волнует сопротивление собственного брата, к чьему мнению он прислушивался.

Алексей, повинуясь внутреннему чутью, мгновенно осознал, что проект способен принести миллионы. Даже на стадии задумки казалась замечательной. А у него в собственности имелось несколько участков в центре города, с которыми он не мог решить, что делать дальше. Так что он дал добро на разработку проекта «Русская зима» и обратился к независимым экспертам.

- Я могу понять Владимира, но не тебя, - Снежана вздохнула. – Казачья слобода, дом. Глупо браться за проект только потому, что тебе хочется все снести к такой-то матери. Тем более этот. Он хорош, но мы не уверены, что все чисто. А вдруг он Гребенкина?

- Если бы не рисковал, то не построил бы ничего.

В зал пресс-конференций вошла делегация, состоящая из Владимира Скалова, двух инвесторов и их юристов. Люди поприветствовали друг руга, обменялись деловыми рукопожатиями, сели в кресла. Сегодня игрался последний аккорд в решении участи инвестиционных вложений от фондов. И первый в проекте «Русская зима».

- Начнем. Нам осталось подписать бумаги. Давайте посмотрим промо-ролик и, если ни у кого не возникнет вопросов, подпишем договор, - произнес Алексей, обводя собравшихся недовольным взглядом.

Зал погрузился в полумрак, на экран вывели мини-фильм о крупном в Сибири парке развлечений для детей и взрослых. Предполагалось, он даст приток туризма в город и, по мнению экспертов, увеличит его минимум в три раза. Город получит новый вектор развития и точку притяжения.

Алексей думал о словах Снежаны, о том, что лежит в ее кожаной папке. Возможно, он найдет Ника, сейчас, когда он близок к тому, чтобы снести все на Казачьей слободе. Он возведет что-то новое на месте, полном страхов, кошмарных мучительных воспоминаний и обид. На месте, где не будет больше детских рыданий, а только смех и радость. Столько лет поисков, архивов, ложных встреч. И шанс. Шанс на воссоединение семьи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ник молод, всего несколько лет, как закончил университет, если закончил. Возможно, у него есть дети. А возможно он, как Владимир, женится довольно поздно или вообще не женился, как Алексей. С Владимиром у них общие отцы, а с Ником нет. Оставалось скрестить пальцы и ожидать окончания встречи. Быстрее бы все прояснилось.

Вспыхнул свет, возвращая его в зал. Присутствующие инвесторы открыли рекламные буклеты.

- Подобного объекта нет ни на территории Сибири, ни на Урале, ни на Дальнем Востоке. Город привлечет дополнительные средства в бюджет, получит якорь для туризма, а наши капиталовложения будут возвращены по прогнозам в течение двенадцати лет. После этого парк целиком выйдет на стопроцентную окупаемость, - резюмировал Алексей, зная, что на самом верху решения приняты и осталось поставить подписи.

- Известно, у вас окончательно не оформлены права на все земельные участки, которые указаны в презентации. Они являются культурным наследием города. Как вы обойдете препятствия?

Слова принадлежали одному из директоров городского фонда развития строительства. Алексей раздраженно посмотрел на младшего брата. И кто бы мог подкинуть информацию инвесторам в последний момент? Тот, кто не хотел застройки в этом месте.

- Так же, как обходили, когда строили метромост, - в его голосе появились стальные нотки.

- Сколько у вас имеется в собственности?

- Восемьдесят процентов. Некоторые собственники колеблются, не хотят продавать. Думаю, договоримся в течение месяца-двух. Казачья слобода – лакомый кусочек. Хотя это ближе к Новослободскому форштадту и к улицам Омской и Мичурина. Местные сети требуют реконструкции, мы уверены, город не откажется от такого вложения и сложностей там мы не предвидим. К тому же ветхие дома не подлежат реконструкции, - продолжил Алексей. – Вы ознакомились с отчетами оценщиков и экспертов по всем конструкциям. Их легче убрать, чем восстанавливать.

Мужчины закивали, стали доставать дорогие ручки. Поставили подписи. По залу расплескалось ожидаемое снижение напряжения.

После секретарь увела их в юридический отдел, оставив Скаловых и Снежану наедине.

Много лет назад они жили в одном доме. Самые счастливые мгновения из детства, что мог припомнить Алексей. Год съема квартиры в обветшалой четырехэтажке, где напротив, по соседству жили военные, родители Снежаны, и ее бабушка. Алексей не знал до этого, что можно жить так. Что в мире есть семьи, где на ночь читают сказки. Детей ласкают, как котят. Детские воспоминания, смешанные со спокойствием чистого дома Снежаны и ее бабушка в самошитом переднике с оборками, они были самыми наилучшими и дорогими сердцу.

- Не томи, - Владимир развалился в кресле и сверлил взглядом то Снежану, то папку. – Уже пять, темнеет. Я обещал быть дома вовремя.

- Кейт ждет?

Алексей завидовал счастью брата.

- Тебя она тоже ждет, - улыбнулся тот. – Сегодня пятница, семейный ужин, не забыл?

Алексей усмехнулся.

- Не забыл, но меня не будет.

Кейт ввела пятничные ужины в тот момент, как узнала о Елене. Чтобы познакомиться поближе с Леночкой, как называли ее все, кроме Кейт и Снежаны.

Прекрасная девушка. Породистая, заботливая, покладистая, но на этом ее положительные качества в глазах невестки заканчивались, как только Кейт осознала, что Леночка очень хочет стать госпожой Скаловой и даже репетирует свадебную церемонию. А вот ее деверь не желает жениться, да и вообще обременять себя какими-либо обязанностями, помимо постельных.

- Кейт как раз сегодня намерена рассказать о твоих шестерых оболтусах.

Лицо Алексея вытянулось на секунду, а затем приобрело прежнее спокойное выражение.

- Я не против.

Владимир хохотнул.

- Представляю, какой будет удар, когда она узнает. Ты многодетный отец! Хочешь, я запишу на видео? Выложим на ютуб.

- Спасибо. Я потом тоже запишу, как ты подгузники меняешь. Узнают, какие стоны умеет издавать заместитель президента.

- Сексуальные…

Снежана смотрела на них и думала, какие они в душе мальчишки.

- Ладно. Я, кажется, его нашла, - сообщила она с трепетным выдохом, мгновенно прервав обмен вежливостями.

Оба брата подались вперед, наблюдая, как она открывает папку и достает фотографии.

- Макс Гиванов. Уверена, это он.

С фотографии на братьев смотрел приятный шатен с яркими глазами. Совсем молодой парень.

- Из-за множества усыновлений он попал в нынешнюю семью только в четыре года. И не поверите, он пожил в Москве, Сочи, в Якутии и только потом осел. И где? Здесь, в Омске.

- Лицо знакомое, - Владимир попытался вспомнить, где его видел.

- Я его видел, - согласился Алексей, пытаясь найти что-то схожее между ними, но не находил.

- Конечно, видели. Он работает на вас, - сообщила Снежана. – Поверить не могу, но в жизни бывает так. Он закончил университет в этом году. И работает с вами два месяца, на испытательном сроке.

- Сразу не поступил? – Алексей взял в руки анкетные данные.

- Семья с очень средним достатком. Родители живут в деревне. Мать доярка, отец комбайнер. Парень мог учиться только на бесплатном факультете. У него отличные характеристики. В деревнях с образованием не сильно.

- Красный диплом, м-м-м. У меня синий, - Владимир отложил фотографию и довольный улыбнулся.

- И техникума, - заметила, улыбнувшись, Снежана.

- Туше.

– Это точно он?

– Думаю, он. Мы взяли образцы ДНК при медосмотре. Ждем результатов.

- Что будем делать?

- Присмотримся к нему, пусть привыкнет. А затем скажем, - предложил Алексей, не сводя глаз со снимка. – Как показал опыт, лучше такие новости сообщать после некоторого знакомства. И давайте его привлечем к проверке утечки данных по проекту. А там, глядишь, подружимся.

Всем троим припомнилось, как Владимир воспринял новости о поисках Алексея. И если Макс ничего не помнил, ему был год, когда их всех отправили в детский дом, то Владимир не забыл. Помнил и не хотел встречаться. Требовалось время, чтобы принять такое. Требовались силы, чтобы заглянуть в глаза прошлому. Такому, где ты слаб, бессилен и от тебя ничего не зависит. А все, что ты можешь – чувствовать боль и горечь разочарования.

- Раз затронули семейную историю, может обсудим Слободу? – предложил Владимир.

Вопрос стоял уже несколько месяцев глухой стеной между ними.

- Нет, - Алексей встал. – У меня дела. Тема Слободы не обсуждается.

Он вышел, оставив их вдвоем.

- Может быть, он и не сможет ее никогда простить. Может, стоит принять это его решение? - Снежана расстроенно вздохнула и безропотно посмотрела на Владимира.

- Нет, - покачал тот головой. – Если он снесет Слободу, это сделает его несчастным до конца жизни. Нужно пробовать снова. И если нужно снова. Поэтому тормози все процессы.

- Мы рискуем испортить отношения с ним, не находишь? Он нам этого не простит, - заметила она.

- Рискуем. Но если снесет, он себя будет ненавидеть до конца жизни.

От автора: История Макс Гивана описана в книге «Полюби меня», история Владимира Скалова в книге «Для тебя».

Глава 2

Год назад Гребенкин работал на компанию «Дом» и готовился справить десятилетие успешной карьеры. Все в жизни было прекрасно. Пока не появилось заманчивое предложение слить информацию за недурные деньги по тендеру сторонней организации. Чуток пошпионить. Показать цифру. Для компании «Дом» очередной проект. У них много строек по всему региону.

А для Гребенкина - солидная сумма, равная годовой зарплате.

Он сидел в крошечном офисе по улице Гагарина и ненавидел это место всей душой. Он думал, что помещение не отвечает стандартам качества. Не выдерживает требований ни к безопасности, ни к нормам санитарии.

Подвал трухлявой панельки пропах вонючими подгнившими трубами. Смрад от канализации напоминал, что пора провести капремонт сетей. Полчища тараканов докладывали - над головой пять этажей жилых квартир.

Стоило уловить острому слуху, как, скрипя, вертится хлюпкая ручка китайской двери, он оторвался от работы. Подобрался. В офис просунулся новоиспеченный напарник Шаров. Гребенкин ощутил удушье от желания уволить того немедля. Пришлось сжать зубы. Он сдержал кипящее зловоние, булькающее внутри него, прикрыл безразличным выражением на чисто выбритом лице и спросил:

- Что скажешь?

Шаров пожал плечами, потупил взгляд.

- У них все условия. Так что без шансов...

- Жадная скотина, - прорычал тот, откинувшись на спинку разбитого, знавшего лучшие времена, кресла.

- Думаю, это финал, - подытожил напарник.

От усталости Шаров прислонился к стене, безнадежно повесил голову.

– Не знаю, почему я тебе поверил. Из-за несоответствия лицензионным требованиям нас могут внести в черные списки. За нас уже взялась межведомственная комиссия.

- Слюни побери! - взорвался Гребенкин, круто ударил ладонью по стопке бумаг и подался вперед. – Скаловы настолько провоняли деньгами и властью, что рано или поздно смрад дойдет до всех. И вот тогда! Тогда…

Гребенкин откинулся в кресло, погладил себя по темному волосу, успокаиваясь от прочувствованных эмоций к бывшему работодателю.

- Тогда… Поверь, это случится быстро. Очень скоро! Они будут не сидеть на самом верхнем этаже, презирая Омск, - он махнул рукой, указывая на стоящее соседнее здание на Щербанева. – Будут побираться у свиней.

Шаров закрыл уставшие глаза и с шумом втянул в себя воздух.

- Что ты задумал, Гриша?

Бывший ГАП с пренебрежением фыркнул и бросил тяжелый взгляд на горе-напарника.

- То, что следовало сделать давно.

- И?

Шаров, занимающийся последние дни в режиме цейтнота бумагами для участия в проекте, ослабил на шее галстук. Не смотря на то, что часы показывали полдень, ему захотелось выпить.

- Работая на них, я видел, как ублюдки отбирают лучшие проекты, перекупают голоса. Все подается под маркой бизнес-успешности. Вшивое бахвальство! Заметь, если посмотреть на тендеры, они предлагают немного больше других. Понимаешь, о чем я? Совсем чуть-чуть.

Коллега молчал, насупившись, неторопливо снимая галстук. Задумчиво накручивая его на кулак.

- В их грязных схемах есть слабое место. Я несколько лет искал, и нашел. Не думал, что придется воспользоваться.

За свой век Григорий Гребенкин повидал многое. Его отец, известный бизнесмен, начинал бизнес в годы перестройки. В доме толклись люди разного толка, слоев. От братков до властителей города. Лихолетье прошло, стихла коммерция времен перемен, а мечты о богатой жизни остались. И приемов силового и конкурентных видов соглашательства, используемых отцом, тот не забыл.

Шарову было все равно, как сильно Гребенкин ненавидел Скаловых. После нескольких лет неудач все, чего ему хотелось, выбраться из экономического кризиса.

- Твое пустое зубоскальство мне порядком надоело, - сообщил он, выпрямившись и намереваясь покинуть узкий кабинет. - Если нечего сказать, я в баре.

Взгляд Гребенкина приобрел непостижимую тьму.

- Слышал об экономических убийцах?

Напарник замер.

- Независимые эксперты. Привлекаются для расчета прогнозов успешности инвестиционных проектов.

Гребенкин хищно улыбнулся и в его горле послышались рассеивающиеся звуки, из смеси уханья совы и воя вепря. Шаров позволил себе робкую ухмылку, сконфуженную растущим раздражением.

- Давно над этим работаешь?

- Прилично.

- Я считал, серьезные решения принимаем сообща. С каких пор ты действуешь один?

Гребенкин зло глянул на напарника.

- Раньше? Ты сопли развел, как последняя баба! Завопил о противозаконности. Давай, скажи! Разверзни хлебало поносным изобилием.

Шаров поддался вперед, нахмурился, облизнул вмиг пересохшие губы. Выпить захотелось сильнее. Сжал и разжал кулаки, безнадежно опустил плечи.

- Не скажу, - буркнул, глядя исподлобья. – Мне вообще все равно.

- Тебе жопу спасти, а мне, - Гребенкин со свистом выпустил из легких воздух. – Сгноить ненасытных ублюдков. Как они меня. Никто не будет топтать Гришу. Помяни мое слово.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Так и что? Он в деле?

- Она.

- Она?

Тот кивнул.

- И она не убийца, а его помощница. Приходится экономить.

Он поднял глаза на выжидающего напарника:

- Ее зовут Забава Вяткина.

- Вяткины? Архитекторы?

- Они самые. Дед был в какие-то там советские годы. Продвигали по партийной линии, семейство перебралось в Москву. Так он и стал тем, кем стал.

- У нее в резюме написано?

- Ополоумел от страха? Нет, конечно!

На лице Гребекина отразился циничное понимание жизни. Его напарник стоял, разинув рот. Переваривал услышанное, затем пришел к неожиданному выводу.

- Я хочу с ней встретиться. На сколько вы договорились? – он снова надел на шею галстук.

- Через час в «Олдмане».

Шаров икнул.

- У министерства культуры? Ждал, пока огласят результаты тендера и готовился. Вот же жучара.

***

Официант разглядывал девушку, присевшую за дальний и неприметный столик кафе. Одета она была в синие брюки и черную водолазку с высоким воротником. На лице выделялись глаза насыщенного зеленого цвета, высокие скулы и небольшой носик. Рыжевато-красные волосы посетительница собрала в возвышенный хвост, выигрышно оттенив их тон золотыми кольцами в ушах.

- У меня назначена встреча, - пояснила она, беря меню из рук расторопного официанта, не скрывающего досужего любопытства.

Забава просмотрела рассеянно меню, вернула его.

- Бокал красного сухого.

Она рассматривала помещение в ожидании заказа. Лениво скользила глазами по барной стойке, по немногочисленным посетителям, по стенам с трафаретными черными рисункам пиратов и ковбоев. Официант принес заказ. Забава устремила взор на бокал с вином, разглядывая рубиновый цвет с оттенками сливы и багровости.

На сотовый прилетело смс, клиент у дверей бара, и мягкая улыбка, коснувшаяся ее губ, тут же исчезла. Она внутренне подобралась. Могла бы она подумать, что ее обширные знания в архитектурных и инвестиционных проектах будут использованы во зло? Не секрет, навредить сгодятся любые знания, Такова природа человека.

Ей хотелось отказаться. Хотелось, но она не могла. От волнения скрутило низ живота. Она гнетуще вздохнула, сделала маленький глоток.

В бар вошли двое мужчин.

Забава безошибочно признала по строгим костюмам и галстукам в мужчинах бизнесменов. Один выглядел уставшим и осунувшимся, второй источал вокруг себя ауру телесного превосходства, всем собой демонстрируя властность и представительность. Оба шатены, среднего телосложения, с виду лет под тридцать-сорок лет.

Оба сосредоточенно осмотрелись по сторонам. Подоспел официант, и с его подсказки они пошли в ее сторону.

- Григорий Гребенкин. Александр Шаров. Мой партнер по бизнесу.

Пожали ей руку. Сели напротив. Заказали напитки.

Забава отметила, рукопожатия ощущались неодинаково. У Шарова – твердое и спокойное. Гребенкин жал, словно в руку сунули застывшую глыбу, хотелось отдернуть пальцы.

- Думаю, стоит обсудить ряд деликатных вопросов, - начала она, чувствуя, как узел внутри становится туже.

- Давайте сначала, вы немного расскажите о себе, - предложил Шаров.

Предложение прозвучало неожиданно. Забава покраснела, ощущая себя не в своей тарелке. Она обязательно должна о себе рассказать? Брат говорил, они будут обсуждать проект, изменения. Что именно нужно внести? Но обсуждать квалификацию или помимо этого?

- Имею диплом архитектора. Два года служила в корпусе мира. Два года стажировалась в архитектурной мастерской Жолтовского, - сообщила она, не понимая к чему вопросы.

- А где?

Шаров проигнорировал возмущенный взгляд Гребенкина.

- Африка, - уклончиво ответила девушка.

- Кем?

- Обучала местных основам проектирования.

- Вы владеете языками?

Забава уставилась на мужчин, не понимая. В то время, как Гребенкин, морщась, чесал затылок и смотрел на девушку со все большим любопытством.

- То есть вы умеете печатать и…

- К чему эти вопросы? – перебила она, перестав делать вид, что ее ничего не беспокоит. – Вам нужно ответить на ряд вопросов, прежде чем я решу, стоит ли нам работать вместе.

Шаров открыл рот, закрыл и в повисшей паузе чуть кашлянул.

- Извините, мне срочно надо... звонок… сделать, - сообщил он и встал из-за стола, оставив Забаву и Гребенкина одних.

- Простите моего партнера, тяжелый день.

- Конечно, - Забава кивнула, сделав глоток вина.

Она разглядывала Гребенкина с большим недоверием. Ситуация представлялась этически тонкой. По словам клиента, будучи ГАПом, он делал расчеты по проекту. И специально вносил микро-изменения в цифры после запятой. В конечном подсчете, такие изменения уловить всегда сложно. Особенно если подробно и намеренно не проверять проект. Результатом накоплений изменений в цифрах выходили расчеты, грозящие обернуться проблемами. Риском для жизни при эксплуатации. А для самой компании, что будет проектировать и эксплуатировать объект, репутационными и финансовыми рисками. Шаров хоть и задавал дурацкие вопросы, не относящиеся к делу, показался ей понятным и простым. Гребенким таким не являлся. В нем ощущалась непостижимая чуждость с необузданной готовностью действовать разрушительно. Его взгляды, удары из-за угла полнились скрытности и затаенности. Казалось, он смотрит исподтишка. Выгадывает. Изучает Забаву наощупь. У нее по коже блуждал мороз.

- Забава, ваш партнер, - начал он, – говорил, что вы тот специалист, что нам требуется. Поймите верно, я хочу, чтобы и вы понимали, мы не просто боремся за свое. Я автор проекта.

- Почему вы передали права компании? – спросила она, ощущая, как душно и не терпится побыстрее закончить встречу.

- Не смотрел, подписывая трудовой договор.

Мужчина усмехнулся, всем видом демонстрируя, как фатальны бывают ошибки.

На вопрос «зачем» он изначально ответил, что боялся кражи авторских прав. Что и случилось. Хозяева компании обошлись с ним несправедливо. Они без труда уволили беднягу, присвоив права. И как бы Тимур ни убеждал ее, о благородном деле, внутреннее чутье Забавы подсказывало, что все не так.

- Вы понимаете, что внести изменения в готовый проект не просто. Даже зная, где требуется правка? – спросила она, наблюдая за реакцией.

Ей казалось, что лучше провести встречу и отказаться от дальнейших взаимодействий. Аванс безвозвратный, а брату скажет, не срослось.

- Безусловно, мне это известно. Вам потребуется изменить одну крошечную цифру. И все. На кону моя репутация.

Он говорил искренне, сокровенно, с той силой упования, какая свойственна честным людям.

- Полгода назад мы открыли архитектурное бюро. Если в периоде становления, даже год спустя или два возникнет скандальная ситуация. О! Для меня, как профессионала это будет концом. В лучшем случае, место помощника. Забава, вы из семьи архитекторов и знаете, что репутация в нашей сфере вещь значимая.

Он выразительно и красноречиво замолчал.

- В компании «Дом» нет вакансий специалистов и ведущих специалистов, - произнесла она холодно.

Гребенкин достал из внутреннего кармана пиджака «Паркер» и написал на салфетке телефон.

- Галина Николаевна Заврак. Позвоните е . Уверен, она поможет.

Забава нахмурилась, недоверчиво глядя на салфетку. Тяжело выдохнула.

- Мне мало слов, Григорий Николаевич. Если соглашусь, то придется провести собственное расследование, проверить документацию. Это частный заказ.

Она надеялась, после её слов он откажется. Хотя бы обидится. Скажет, что найдет другого специалиста. Она с трудом представляла, что же такого рассказал ему Тимур, что он готов идти на любой риск.

- Забава, - Гребенкин сменил маску словно клоун на арене и теперь смотрел добродушным взглядом. – Я сделал вашему боссу щедрое предложение и понимаю, вы не простые люди. Выслушайте до конца. Что вы знаете об исторической родине?

Девушка моргнула, опасаясь очередной порции вопросов.

- Что вы хотите мне сказать?

- Понимаете, проект соединяет старинное зодчество с новыми технологиями. Важная часть посвящена сохранению культурного наследия. И если произойдет ужасное, вы представьте последствия! Только представьте! Должен сказать, - тяжело вздохнув, он развел руками. – Компания не отличается щепетильностью.

Произнесенное было не новостью. К чему возня с археологическими изысканиями и культурой? Только занимает деньги и время. Забава задумчиво отпила вино и поставила бокал на стол.

- Почему вы не можете прямо заявить?

- Сегодня проходил аукцион. После две компании участвовали в финале тендера. Моя и компания «Дом». Я надеялся получить доступ к проекту, как сторонний подрядчик. К сожалению, не получилось. Писал официальное письмо руководству компании. Подавал в суд на основании, что в проекте ошибки. Они сказали, что все проверили, никаких ошибок не нашли.

- Проект прошел государственную экспертизу?

Гребенкин пожал плечами.

- Конечно. Культурное наследие города. У Омска непростая судьба. Сколько переименовано улиц, снесено церквей, утрачено настоящих памятных мест. Я не хочу войти в историю, как человек, чья ошибка погребет последние остатки былого. Казачий форштадт, Новослободский, последние крохи. Когда строили метромост, старинные дома сносились, как грязь.

Забава задумалась. Сидящей перед ней человек говорил пылко. Он убежден в своей правоте. Она не обещала же ничего. Можно принять предложение, проверить информацию об авторстве и посмотреть расчеты. Потихоньку. Займет месяц, может два. Она проверит. Под рукой Тимур с его ресурсами.

И все-таки это не фокус с зайцем из цилиндра. Устроиться в компанию, получить доступ к проекту, найти и проверить ошибку. Внести изменения? Сложно! Не легко, как звучит на словах. Но сумма, которую озвучил брат, поможет покрыть долги и обеспечит на какое-то время их мать. Год или два. А там они придумают что-нибудь.

Гребенкин не сводил глаз с лица девушки.

- Хорошо, - Забава взяла в руки салфетку с номером.

И все-таки невольно поморщилась.

- Что-то не так? Говорите, я готов и открыт для обсуждений.

- Хотелось бы, чтобы все было верно.

Мужчина смерил ее взглядом, обнажил зубы в улыбке.

- Э-э, этически?

- Да.

- Простите меня, но вы не похожи на хорошую, - он запнулся, - девочку.

Заявление довольно провокационное, но Забава красноречиво улыбнулась.

- Поясните.

Гребенкин чуть подался вперед, оперся локтями на стол, и черты лица приобрели бесстыжее лукавство.

- Вы яркая и красивая. Красота ваша не скромная, - он понизил голос до пошлого шепота. - И все-таки вы не походите на агрессивных женщин-вамп. Я вас представлял такой, когда шел на встречу.

Она ухмыльнулась и сделала глоток вина.

Гребенкин продолжил:

- Оно к лучшему. Плохая девушка быстрее достигнет результатов, чем завоевательница. Льстивая борзая лучше рычащей. Это на войне и в битвах они хороши, в интригах и хитростях нужны тонкие соблазнительницы. А вы точно красавица.

Забава повела бровями, дивясь его наглости. И в некоторой степени правоте. Да, она не отличалась хорошим поведением. Никогда. Ей нравится играть не по правилам и нарушать их. В конце концов, не она эти правила выдумывала. Но чтобы вот так, в лоб, заявить, что она выглядит, как «плохая девочка». Ей показалось вызывающим, непристойным. Этика не ее конек. Слабое место. Она никогда не знала, как этически верно поступить.

- Если не найдется оснований, никаких изменений в проект я вносить не стану, - отрезала она, наблюдая, как Гребенкин оставил поползновения.

- У вас они будут, - твердо пообещал он, вставая. – Спасибо за встречу. Я хочу встретиться снова. После того, как вы устроитесь в компанию. Расскажу о людях, что знаю.

- Это лишнее, - ответила Забава, отказываясь.

Мужчина отмахнулся и улыбнулся очаровательной улыбкой.

- Я хочу участвовать. Я намерен помогать вам, За-ба-ва. Не отказывайтесь. К тому же у вас в Омске нет знакомых. Где вы остановились?

- Я не встречаюсь с клиентами. Не стоит, - ответила она туманно, тоже поднимаясь.

Она позволила Гребенкину проявить галантность и помочь надеть кашемировое белое пальто.

- А деловой ужин?

Забава кивнула, решив, раз согласилась попробовать, то почему бы и нет.

В дверях показался Шаров с сотовым в руках. Он извинился за отсутствие. И когда девушка покинула бар, кинул взгляд на партнера.

- Как обманчива внешность, - заметил он. – Как прошло?

Гребенкин, сощурившись, довольно цокнул.

- Редкая сука в обличии овечки. Знаешь, сколько таких у меня было?

- Когда взвилась из-за вопросов, у меня колом встал. Прожигающе смотрела. Вылитая ведьма! С такими-то глазищами. Рыжая. Все думаешь, какая внизу?

- Самые п#@#%тые, самые действенные. А эту хоть в отбеливателе купай, все равно лучше не станет.

Они вышли на улицу, и Гребенкин скрипнул зубами. Грозно посмотрел на краешек здания на Щербанева, выдвинутый в небо, видимый из этой точки города. Туда, где располагались окна президентского кабинета компании «Дом».

- Осталось подождать. Даст Бог, не пройдет двух лет, и это сранье перестанет существовать.

Глава 3

Забава вышла из бара и пошла, не спеша вдоль улицы Гагарина. В туманной осенней мгле моросил дождь. Серый асфальт с окружением казались мрачными. В воздухе расползалась сырость. Город замер в ожидании большей непогоды.

Ей хотелось обдумать, решить, что сказать брату. Она в жизни не представляла себя в роли шпиона. От одной мысли, что придется каждый день ходить на работу, лгать людям, становилось не по себе. Получалось, она будет шутить, улыбаться, а потом?

Несмотря на сочувствие Гребенкину и то, что она должна помочь собственной семье с деньгами, так не хотелось разрушать чужие судьбы. Быть причиной перемен. Как сказал бы Тимур «Ни один коллектив не заменит семьи. Это публичная жизнь, не путай ее с личным, детка». Отец внушал им, что у людей есть два лица и два тела. Одно, социальное, для публики и второе – личное и интимное. И чем четче они разделены понятия, тем лучше в жизни установлены личные границы. Как и многим, ей придется выбирать между интересами долга перед семьей и совестью.

Она шла, поглощенная размышлениями. Спустилась к Омке, а затем к туннелю под Юбилейным мостом. Забава бросила взгляд на возвышающееся здание из желтого кирпича. Там располагалась компания «Дом». Обернулась и не заметила машину, выезжавшую из туннеля.

Шофер резко ударил по тормозам. Колодки «Ауди» завизжали, оглушая. Капот оказался у ее бедер. Резко ударил. Опрокинул ее, запаниковавшую, навзничь, в подтаявшую кашу, оставшуюся от шедшего накануне снега.

Из машины вылетел мужчина средних лет. Подскочил к ней, наклонившись.

- Вы целы?

Он сел на корточки, встревоженно оглядывая ее, пытаясь определить, травмирована ли она. Насколько сильно?

Забава дышала неровно, по-шальному перепугано вытаращившись на него. По бедру разливалась ноющая боль. Ткань брюк и безнадежно испорченного белоснежного пальто стремительно пропитывалось грязной, талой водой.

- Можешь сесть?

Она кивнула, пытаясь подняться. Голова кружилась от падения и удара.

- Откуда взялась?

Девушка раздраженно моргнула, поморщившись. Сидеть в луже становилось невыразимо мерзко.

- Из пены морской, - огрызнулась она, ощущая себя отнюдь не Афродитой, а скорее болотной гарпией.

Мужчина усмехнулся, поддерживая ее, помог подняться на ноги.

- Как твое имя? – спросил он, разглядывая растрепанную и перемазанную в слякоти девушку. – До машины дойти сможешь?

Забава уставилась на него.

- Зачем?

Высокий блондин с голубыми глазами. Одет в джинсы и куртку.

- Думаю, тебя стоит осмотреть врачу. Здесь недалеко травмпункт, - сообщил он, настойчиво беря её за талию и ведя к машине.

- Я вроде бы целая.

По внутренним ощущениям Забавы все было в норме. У нее скорее дольше будет болеть вывих на ступне, чем ушибленное бедро.

- Удар был несильным. Я сама виновата, не смотрела, куда шла.

Мужчина улыбнулся и открыл заднюю дверь.

- Ты попала в ДТП, и я настаиваю на осмотре врачом.

Забава замерла, разглядывая незнакомца. Настаивает?

Тот фиксировал одной рукой дверь приоткрытой, а другой прижимал ее. Она подумала, что он весьма привлекателен. И довольно настойчив.

- Надеюсь, тебе есть восемнадцать? Может нужно позвонить родителям?

Вопрос выбил из ее колеи. Она, обдумывая, стоит ли ехать с человеком, который только что сбил ее, усмехнулась. На лице, на руках и на пальто столько грязи, что, наверное, сложно разглядеть сколько ей лет? Ее бабушка всю жизнь убеждала окружающих в том, что грязевые маски чудесно помогают сохранить возраст. Теперь Забава заподозрила, что возможно та имела в виду замаскировать его совсем. Жаль, что при этом страдает обольстительная функция.

Девушка бросила взгляд в салон, заметила детское кресло и решила, что зря паникует. Вон, у человека детское сиденье для безопасной перевозки детей. Скорее всего, он вовсе не маньяк, который сбивает жертв и везет в лес добивать.

- Я совершеннолетняя, - сообщила она, понимая, что так и стоит у машины.

- Ну, слава богу. Я подумал, придется объясняться с твоими родителями.

Забава сняла пальто. С помощью поддержки надежных рук села в машину. Она ощущала, как от каждого движения ноет бедро. Незнакомец потянул ремень безопасности, пристегнул.

- Раз такой день, стоит подстраховаться, - пошутил он, разглядывая ее с нескрываемым интересом. – Так у тебя есть имя?

- Забава, - она смутилась от его взгляда и улыбки.

- Алексей.

Он, как ни в чем не бывало, захлопнул дверь. Сел за руль и завел машину. Все это время в туннеле не проехало ни одной машины. Пока ехали, он не сводил серьезного взгляда с дороги. Вероятно, решив, что им достаточно приключений на сегодняшний день.

Забава смогла спокойно осмотреться. Салон сверкал чистотой. Не было лишних предметов. Ни детских игрушек, подушечек, салфеток или чего-то такого, что указало бы на присутствие ребенка у владельца машины. Напротив, в салоне было настолько безлико, что в какой-то момент ей подумалось, что так выглядят салоны таксистов, только те более пыльные. И на самой машине не было никаких опознавательных знаков такси. Да и водитель выглядит не как типичный таксист. У него не свойственная водителям одежда. Явно новая, а ткань качественная. Куртка дорогая. У мужчины густые прямые волосы и опрятная стрижка. Она не имела возможности разглядывать его черты лица, зато вдоволь могла позволить себе изучать затылок, шею и его руки. Последние были ухоженными, без каких-либо украшений. От него пахло приятным парфюмом, кожа на лице тщательно выбрита. Сам он широкоплеч и атлетически сложен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Запоминаете меня, чтобы подать в суд? - спросил он, несомненно в шутку, тем самым смутив её.

- Что? О, извините, я задумалась, - Забава невольно покраснела, не удивляясь собственной реакции. Мужчина, не просто красив, а немыслимо симпатичен. По гулкому учащенному сердцебиению, она безошибочно поняла, она волнуется слишком сильно. – Нет. Думаю это мне впору переживать, не подадите ли вы на меня в суд.

Он усмехнулся глазами, скользнул по ее лицу и снова перевел взгляд на дорогу.

- Может перейдем на ты?

- Разумно. Спасибо, - ответила она невпопад, полагая, что чем больше открывает рот, тем больше убеждает его в своем полном идиотизме.

Они подъехали к первой городской поликлинике, над дверьми висела каменная вывеска «Саламандра». Алексей, выйдя из машины, помог девушке выбраться из салона, а затем, поддерживая за талию, подняться по ступеням и войти внутрь.

- Посиди здесь, - распорядился он, усаживая на скамейку, а сам подошел к регистратуре.

Забава огляделась. Здание старинное, построенное до революции. Внутри этого почти не ощущалось. Вокруг чувствовался современный ремонт с приятного глазу стенами, мраморным полами и растениями, что стояли вдоль окон.

- У вас есть документы?

Мужчина привел девушку, и спустя несколько минут ее уже осматривал хирург, пока медсестра заполняла документы.

Она давно не видела, чтобы мужчина был способен так быстро находить к людям подход и решать вопросы. Пожалуй, она знала только одного такого, кто делал все с такой же скоростью и эффективностью. Это был ее собственный отец.

- Идите, я подожду за дверью, - велел Алексей, когда они пришли вне очереди к кабинету травматолога и под рокот недовольной толпы прошли внутрь.

После осмотра и возможности смыть с лица грязь Забава почувствовала себя значительно лучше. Медсестра обработала мелкие ссадины на ладонях, смазала обезболивающим ногу.

- Все в порядке, - успокоила ее врач. – Нет ни переломов, ни вывиха. Два ушиба. В аптеке приобретете мазь, и ступня, и бедро перестанут беспокоить в течение недели.

Она взяла бумажку, забрала документы и лишь у выхода, где висело небольшое зеркало, быстренько осмотрела себя. Теперь, когда Забава распустила волосы, которые до этого поехали с хвостом на бок, стерла размазанную помаду и обновила ее, она выглядела хорошо. Очень сложно было представить, как можно смотреться неотразимой, когда у тебя на голове осиное гнездо, а на лице вкрапления грязи и косметики. Спасибо ее спутнику, он не дал ей понять, насколько ужасно она выглядела до этого.

Забава прекрасно знала, какое обычно производит впечатление на мужчин. Зеленый глубокий взгляд, темные, насыщенные, красноватые пряди густых локонов на белой коже, вкупе с хорошей фигурой действовало на мужчин пленительно и безотказно. И вот же закон подлости! Она встретила того, кому захотела понравиться, и плюхнулась лицом в самую грязищу, решив убиться под колесами его машины. Очень романтично!

Она вышла из приемной и поодаль от толпы нашла взглядом Алексея. Медленно подойдя, она, ничего не зная о нем, очень надеялась произвести впечатление. Ей хотелось увидеть в его глазах знакомый огонек восторга от одного ее вида. Поэтому она остановилась и дождалась, когда он повернет голову и увидит ее, наблюдая за его реакцией.

Мужчина поднял взгляд, и Забава приметила, как он замер при виде ее, как расширились зрачки в светлых глазах, брови чуть приподнялись в изумлении, пока он рассматривал прекрасное лицо, кружа взглядом по высоким скулам, ярким, блестящим от смеха глазам и немного изогнутым в улыбке чуть припухшим губам. Затем его взгляд медленно опустился ниже, на шею, закрытую густыми локонами, на красивую аккуратную грудь, тонкую талию и покатые женственные бедра длинных ног. Он поднял глаза на нее и сглотнул, чуть улыбнулся.

- Ты определенно не ребенок, - выговорил он, и Забаве показалось, что его голос немного охрип.

- Спасибо, - ответила она, просияв так, словно ей только что вручили приз за первое место. – Врач сказал, все в порядке. Никаких травм нет, так что жить я определенно буду.

Алексей улыбнулся ей в ответ, и в его взгляде растеклось нечто многообещающее, жаркое, покоренное. Такое приятное ей.

Они вышли из поликлиники и сели в машину. Только в этот раз Забава села на переднее сиденье. Алексей повернулся к ней, не спешил заводить двигатель. Вместо этого он чуть склонил голову, искоса разглядывая ее.

- Так сколько же тебе лет, прекрасная незнакомка?

- Двадцать шесть.

- Куда тебя отвезти? – он спросил это таким тоном, что Забаве на миг привиделось, что за этим вопросом стоит нечто большее. Может быть приглашение?

Она заглянула в его глаза, безошибочно читая в них заинтересованность.

- Ну, вообще-то я шла на собеседование в компанию «Дом», - солгала она, полагая, что вряд ли стоит рассказывать первому встречному, что именно делала до этого. – Вероятно у судьбы насчет меня иные планы. И она решила, что есть более интересное занятие. Например, походы по врачам с приятными незнакомцами. Так что теперь, наверное, домой.

Алексей усмехнулся и пальцами правой руки убрал невидимую пылинку с коленки Забавы.

- Я сорвал тебе собеседование? И кем ты планировала работать?

Забава понимала, что он спрашивает ее из вежливости и не более того.

- Помощник ГАПа, - ответила она, надеясь, что звучит круто, но затем пояснила. – Главный архитектор проектов. Я архитектор, но у меня маловато опыта. Так что надеялась получить должность специалиста или ведущего специалиста. А вероятнее всего, возможно, только место секретаря.

- Почему?

- Мне сказали, на данный момент вакансий нет.

- С кем у тебя было назначено собеседование?

Забава загривком почувствовала, как определенно сегодня не ее день. Точно не ее. Она замолчала, вопросительно глядя на Алексея. Очевидно, он работал в этой компании, раз задавал подобные вопросы. А вот она чуть не прокололась, так как ровным счетом ничего не знала о компании.

- Заврак Галина Николаевна, - медленно произнесла она, вспоминая надпись на салфетке.

- Она сказала тебе, что в компании нет вакансий?

- Есть, но только секретарей.

- Ясно.

Он поднял на нее глаза, и в душе Забавы возникло тонкое смятение от необъяснимого желания продолжить с ним беседу.

- Даже странно, что предложили работу секретаря, - заметил он, разглядывая ее.

- Нет, не странно, - тревожась, она облизнула губы. – Я владею тремя языками, а в данный момент нужны именно секретари-переводчики.

- Ладно, - он посмотрел на часы, будто опаздывал, а затем снова на Забаву. – Куда тебя отвезти?

Словно в замедленной съемке, она наблюдала, как Алексей повернулся к рулю и, повернув ключ зажигания, завел мотор. Вот и все. Ехать до «Детского мира» три минуты. В центре она ориентировалась уже неплохо. К несчастью для Забавы, исторический центр Омска совсем крошечный. Она назвала адрес.

- Так ты тоже работаешь в этой компании? – спросила она, лихорадочно обдумывая тему для беседы.

Казалось, мужчина сосредоточился на дороге, но, тем не менее, он кивнул. Ей хотелось узнать о нем больше, но не могла же Забава устроить допрос. Спросить, женат ли он? Есть ли дети? А сколько? Пять секунд назад ей казалось, что она понравилась ему. Настолько, что он обязательно пригласит ее на свидание.

- А кем, если не секрет?

Этот вопрос ему явно пришелся не по вкусу. Помолчав, он ответил.

- ГАП.

Ей хотелось его порасспрашивать, но Алексей бросил взгляд на заднее сиденье, где лежало мокрое пальто Забавы, и сказал:

- Позволь, оплачу тебе химчистку.

Она тоже посмотрела на него, а затем улыбнулась.

- Это кашемир, и его уже не спасти. Не стоит.

Уже у подъезда всего год назад построенной высотки из красного кирпича с красивыми синими стеклами Алексей повернулся к ней.

- Прости, но я хочу это сделать. С самого начала, как увидел тебя, - произнес он, выразительно разглядывая ее губы.

Забава нервно сглотнула, ощущая, как рот наполняется слюной, от предвкушения, от того, что она не осознала, но желает инстинктивно. Пальцы Алексея оказались на ее подбородке, и он аккуратно притянул девушку к себе. За миг до соприкосновения их губ, он замер, заглянул в глаза, обжигая полыхающей страстью. Приглашая в приключение, какое может случиться между мужчиной и женщиной хотящих одного и того же. Нужно быть слепой, чтобы не понимать, что он чувствует.

Легкое покачивание и их губы встретились в касании к друг другу. Он целовал вежливо, сдерживаясь и знакомясь с ней. И от этой «воспитанности», в Забаве всколыхнулся азарт. Она ответила на его поцелуй, ощущая, как тело мыслит и ждет разворачивания ситуации. Поцелуй прервался, вызывая в ней отклик сожаления.

Алексей отклонился и снова принял удобное положение в кресле водителя.

- Я знаю Галину Николаевну, она перезвонит тебе, Забава, - он выразительно посмотрел на нее. Смущающий взгляд замер на ее губах, затем он перевел его на глаза девушки, будто и не было никакого поцелуя. – Ты сегодня чуть не погибла. Я хочу компенсировать хотя бы вещи.

Он произнес это настолько утвердительно, что Забава потеряла все мысли разом, что хороводом кружили в голове в попытке понять, не расценит ли он ее приглашение на кофе, как приглашение на секс? Однозначно, расценит. Ну или на обед, ведь по местному времени почти обед. Примет ли он ее предложение? Ей не хотелось бы, чтобы у нового знакомого сложилось неверное представление. Понимая, что возможно им предстоит вместе работать, Забава закусила в досаде нижнюю губу, глядя на него с чувством полного бессилия. Что ни предложи, все будет звучать двусмысленно.

- Хорошо, – согласилась она.

- Дай мне номер своего счета.

Она назвала номер и, расстроенно улыбнувшись на прощание, вышла из машины. Может быть женат, подумала она, огорченно наблюдая, как Алексей кивнул и вывел машину со двора, пока она поднималась по подъездным ступеням. В глубине души бушевали противоречивые эмоции. Она явно ему понравилась. Понравилась настолько, что он готов за нее похлопотать и хочет компенсировать потерю пальто, но что-то сдерживало. Иначе бы он попросил номер сотового, а вовсе не счета. Забава вздохнула. Звякнул телефон сообщая об смс. Она достала его из кармана и глаза ее округлились.

Тридцать пять тысяч от Алексея Владимировича С. Обалдело она уставилась на цифры. Затем вспомнила, что ГАПы даже в Сибири зарабатывают неплохие деньги. По ее прикидкам, примерно одна треть средней зарплаты главного специалиста, но все равно очень щедро. И показательно. Это означало, что ее новый знакомый не последний человек в компании. И скорее всего он холост, такие суммы обычно согласовываются с супругами. Забава улыбнулась.

Поднявшись на девятый этаж, она вошла в квартиру.

Та была высокой студией и принадлежала знакомой Тимура. Утром, когда Забава завозила в нее чемоданы, ей некогда было рассматривать. Она приняла душ и, быстро позавтракав, отправилась на встречу с Гребенкиным. Теперь она могла немного осмотреться, составить список покупок и подумать о случившемся. Слишком много событий выпало до обеда и хотелось уложить их в голове.

Глава 4

Забава провела последующие дни думая о поцелуи. Тимур дал ей немного информации о компании и о том, какие изменения следует внести в проект при необходимости. Но когда Забава ступила на бетонное покрытие в аэропорту Омска, ее покинул привычный радостный настрой в предстоящем мероприятии. К счастью, не нужно думать о том, где остановиться, так как брат дал ключи от жилья приятельницы.

Забава рассматривала город, в котором жили ее предки, и думала о том, что несколько месяцев жизни она проведет, изучая местные достопримечательности в свободное от работы время, если все-таки согласится на предложенную авантюру.

Стоя посреди студии, она ощущала спутанное чувство взволнованности и любопытства от нового жилья. Кроме новизны постройки, сам ремонт говорил о немалых финансовых вложениях. К дому прилагался шлагбаум, а перед ним у подъездов с непривычными для глаз Забавы сугробами на клумбах стоял ряд новехоньких дорогих автомобилей. В доме жили отнюдь не бедные люди.

Тимур позвонил спустя два часа после приземления самолета.

- Как добралась?

- Нормально, - ответила Забава, вспоминая, как старый сторож, пропуская ее такси, неожиданно учтиво предложил помочь выгрузить чемоданы из багажника.

- Вы жить или в гости? – интересовался он, разглядывая девушку и помогая ей нести вещи до лифта.

Забава кивнула, не желая при всей любезности, делиться деталями. Ответила расплывчато, что-то типа «Посмотрим». Сторож разочарованно остался ни с чем.

- Как квартира? Освоилась?

- Очень милая, - рассмеялась Забава, полагая, что однозначно лучше жить в апартаментах с современным ремонтом, чем в гостинице.

Общее пространство, начинающееся от двери было выполнено в золотистых тонах с элементами современного модернизма. На кухне стояла нетронутая новая техника, а в ванной – шикарная душевая с таким количеством рычажков и насадок, что она так и не поняла, для чего все они. В спальне едва уместилась кровать огромных размеров. Вся комната была выполнена в нежных фисташковых тонах.

- Живи, как дома. Одежду можешь оставить.

- Тимур! – Забава вспомнила огромную гардеробную, заполненную модной одеждой и обувью. Вещи казались свежими, некоторые висели с ценниками. – Кто она, твоя знакомая?

Тимур слыл ершистым человеком, тяжелый по натуре, он мог казаться каким угодно милым, пока не поскребешь сильнее. За приятельским дружелюбием брата скрывался сплав высокопрочного композитного ума и упорства, смешанных с жутким недоверием и контролем окружающего мира.

- Тебе лучше не знать, - ответил он, из чего Забава не могла не сделать вывода о том, что живущая в этом великолепии женщина не была простой приятельницей брата. Квартира подошла больше бы для любовного гнездышка, чем для постоянного проживания.

– Укажешь этот адрес, когда будешь устраиваться на работу. После обеда курьер принесет выписку о временной регистрации. Скажешь, что досталась в наследство от тети, и ты перебралась в Омск попытать счастья.

- А твоя приятельница может вернуться?

- Нет.

- Тимур, - возмутилась Забава, оглядываясь. – Это не приятельница, а чья-то любовница. Ты мне сейчас врешь.

- Я всем вру и тебе тоже.

- А если я тебе буду врать?

- Я пойму.

Брат на секунду замолчал, затем усмехнулся.

- В общем, бери, что сочтешь нужным. Остальное можно отдать в комиссионку, а лучше избавься. И никому об этом не рассказывай. Тети больше нет, так что квартира в твоем распоряжении.

- Ты маме звонил?

- Да, сказал, что у тебя все нормально. У курьера, кроме регистрации, будет симка с местным оператором связи. Информацию изучишь на досуге. Потом избавься. Она просила перезвонить тебя. Напоминаю, я в этой истории не замешан и сегодня уже общался с тобой.

Забава поморщилась.

- Конечно, я не буду ее тревожить.

Пришлось сказать маме, что ей предложили работу в Омске. Как неприятно лгать именно ей, она вынуждена была согласиться с Тимуром. Так будет лучше для всех.

- Будь хорошей девочкой. Или хотя бы кажись ею.

В детстве, кроме прочих дворовых развлечений, одной из любимых у нее с Тимуром была игра в казаки-разбойники. Игра в прятки разбойников от казаков с целью узнать шифр. Они вечно спорили, кому кем быть. Стоит ли говорить, что она часто становилась разбойницей. И Тимура неимоверно выводила из себя изворотливость младшей сестры, ее способность добиться победы над коварными казаками. Забава усмехнулась.

- Даже не буду спрашивать, где ты сейчас.

После звонка ее мысли нечаянно вернулись к светловолосому незнакомцу. Сумма была большой. Это и радовало, и напрягало ее одновременно. Ничего не оставалось, как принять решение человека. Забава улыбнулась при мысли, что они еще наверняка встретятся. У нее будет шанс узнать его лучше.

После обеда курьер принес пакет. Забава, вставив новую симку, оповестила о смене номера Гребенкина и позвонила Галине Николаевне.

- Забава Вяткина, - представилась она.

- Я ждала вашего звонка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Голос начальницы отдела кадров оказался неприятным, хрипловатым, но доброжелательным.

- Мне нужно подойти к вам?

- Дайте емайл, я сброшу анкетные данные, тесты. После мы с вами обсудим дальнейшие действия. Желательно прислать документы не позднее завтрашнего вечера, - ответила та.

Из-за боли в ноге Забава заказала продукты на дом и, приняв душ, села изучать документы, присланные Заврак. А те что прислал Тимур отложила. Она решила, что пока не устроится, нет смысла изучать их.

Заполнив присланные бланки и пройдя по ссылке в кабинет для соискателей, Забава прошла тесты, в большей степени изучающие сообразительность и гибкость мышления будущего работника, нежели его профессиональные данные, затем отослала документы назад.

Через минуту ей прилетело стандартное письмо о том, что документы приняты на рассмотрение. В сообщении обещали в течение одной рабочей недели будет предоставлена обратная связь, и, в случае согласия, начнется процесс трудоустройства.

В этой традиционной схеме был пропущен один существенный шаг. Обычно при найме на работу в крупные компании сначала идет собеседование с кадровиком по общей анкете, затем с будущим непосредственным руководителем. И только затем подробные анкеты, тесты, и прочее. Так что Забава гадала об очень многом. Кто будет непосредственным руководителем и кем вообще ей удастся устроиться в компанию «Дом»? И встретит ли она вновь Алексея.

Глава 5

Через два дня на почту пришло письмо с приглашением. Забава с замиранием сердца щелкнула по нему. В следующую секунду она испытала разочарование. Ее приглашали всего-навсего на должность секретаря.

Секретарши! С ее образованием, опытом, пусть и небольшим, предпочли знание трех языков, черт возьми. Несколько минут она гневно взирала на строчки официального бланка, а затем отписалась согласием.

Эти дни она провела дома. Ее практически не беспокоило ушибленное бедро и ступня. От скуки Забава слепила два противня пельменей, ощутив себя настоящей сибирячкой. Испекла и наморозила гору блинчиков с разной начинкой, зная, как часто жутко не охота готовить вечером после работы. Перебрала вещи приятельницы Тимура и, оставив несколько понравившихся комплектов, остальные безжалостно выкинула на помойку. Изучила карту города вдоль и поперек, наметила план культурных мероприятий с посещением выставок и музеев. Поэтому она почти обрадовалось, когда ей позвонила Галина Николаевна и зачем-то пригласила на еще одну персональную встречу.

Сидя на следующий день в кресле посетителя в офисе кадровиков на четвертом этаже, Забава осматривала помещение с внутренним ощущением, что происходит что-то не то. Она гадала для чего потребовалось еще одна встреча, когда все согласовано.

В кабинет вошла женщина пенсионного возраста. Маленькая. Худая. Кротко стриженные серебристые волосы были стильно уложены. Руки украшал маникюр и изящный браслет. Одарила Забаву деланной улыбкой, но в карих глазах светилось недовольство. Она явна была рассержена или чем-то раздосадована.

- Добрый день, Забава Владимировна, - начала она, усаживаясь в кресло напротив. - Знаете, вы и я не попали бы в такую смешную и щекотливую ситуацию, если бы вы сразу сказали, что имеете знакомых в компании.

Забава удивленно уставилась на нее и нервным движением перекинула косу за спину. Вряд ли та сейчас говорила о Гребенкине.

- Но у меня нет знакомых, - сообщила она.

- Да что вы? Тогда вот что я скажу, - Галина Николаевна яростно сверкнула глазами. – Вчера, когда эйчар оформляла ваше приглашение на вакансию младшего помощника ГАПа, ваш не-зна-ко-мый позвонил функциональному руководителю подразделения. Тот позвонил нашему руководителю. А тот в свою очередь позвонил мне, как начальнику отдела кадров и сообщила, что вас хотели бы видеть в качестве секретаря и переводчика.

Забава ошеломленно хлопала ресницами. У нее решительно не имелось ни одного знакомого в Омске, не считая короткой встречи с Шаровым и Гребенкиным, Алексея и сторожа. И если исключить из этого списка первых троих, то оставался лишь сторож. Ну не будет же она подозревать того в подобных действиях.

- Послушайте, извините меня, - она нахмурилась. – Но я правда не понимаю, о чем или о ком идет речь. Может быть это какая-то путаница?

Галина Николаевна пожала плечами и шумно вдохнула.

- Я сказала своему боссу, что вам подходит другая вакансия, но он и слышать об этом не захотел. Так что выбор небольшой. Либо вы соглашаетесь на место секретаря, либо на этом наше сотрудничество завершено.

Забава смущенно вздохнула. Теперь понятно, почему ей предложили место секретарши, непонятно только, кто тот упырь-добродетель, посчитавший, что так ей будет лучше.

- Мне очень нужна работа.

Женщина встала, приглашая жестом Забаву присоединиться к ней.

- Пойдемте, я познакомлю вас с руководителем.

- Сейчас?

- Он желает с вами познакомиться.

Вместе они поднялись на самый верхний этаж и, пройдя через холл, остановились перед приемной компании «Дом».

За стеклянными матовыми дверьми с вырезанными прозрачными контурами зданий, в которых легко узнавался старый Омск, располагалась просторная зала. Справа стояли столы на несколько секретарей, а вдоль противоположной стены – несколько дверей, ведущих в кабинеты руководителей компании. Стены были покрыты гипсовыми панно, пол выстлан покрытием, имитирующим темный благородный паркет, на фоне которого богато смотрелись экзотические растения в глиняных квадратных кадках.

Галина Николаевна поздоровалась с седовласой секретаршей. Та окинула грозным взглядом Забаву, а затем уткнулась в монитор своего компьютера, продолжив печатать. Они же подошли к двери.

Забава прочла на золотой табличке «Скалов Алексей Владимирович». Смутившись еще больше, она почувствовала себя заинтригованной и одновременно ошарашенной, перечитала еще раз. Новый знакомый представился архитектором. Архитектором! Но не умолчал о том, что он владелец крупнейшей строительной компании в регионе. Она едва сдержала усмешку, вспоминания, как разъясняла ему аббревиатуру сокращения ГАП.

В то время, как Забава, связала наконец, надпись и дверь со своим визитом, кадровичка повернула ручку двери и со словами «Можно?» распахнула ее. Галина Николаевна отступила, пропуская девушку вперед. И та осторожно вступила в широкий кабинет.

В нем располагались три зоны. Большая с рабочим столом на двенадцать персон, малая со шкафом, двумя диванчиками и кофейным столиком, на котором стояли шахматы ручной работы, и зона со столом президента компании и двумя креслами, за спиной которого плавали маленькие рыбки во встроенном в стену высоком аквариуме. На полу лежал ковер. Панорамные окна выходили на старую часть города.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Алексей Владимирович, Забава Вяткина, - представила ее Галина Николаевна.

Забава, не произнеся ни звука, уставилась на того, кто пару дней назад держал ее талию и возил в травмпункт, а потом поцеловал в машине. Она надеялась увидеться с Алексеем, очень надеялась, но никак не ожидала, что так скоро и при таких обстоятельствах.

Он подошел к ним, протянул руку для рукопожатия.

- Вы можете идти, - сообщил он женщине, не выпуская пальцев Забавы.

И от этого его многозначительного прикосновения по ее телу побежало волнение.

- Мне подождать в приемной?

- Вы свободны.

Галина Николаевна окинула возмущенным, полным презрения, взглядом девушку и вышла из комнаты.

- Привет, незнакомка, - произнес он в шутливой манере, усмехнувшись. – Очень рад с тобой снова встретиться.

- Удивительно, что при таких обстоятельствах, - произнесла она, пытаясь сообразить, что все это значит. Ее нанял он в секретарши для того чтобы что?

Алексей рассмеялся, отпустил ее пальцы.

- Понимаю, тебя немного выбило из колеи.

- Это мягко сказано, - призналась Забава, разглядывая его.

Ее знакомый выглядел иначе. В белой рубашке, галстуке, темных брюках, с дорогими часами на запястье, от него исходила аура большой власти. Он разглядывал ее в ответ, и сегодня он делал это многозначительно, с большим теплом, чем это требовалось при подобных встречах.

- Как устроилась на новом месте? – он скользил взглядом по ее строгому черному костюму, украшенному ниткой жемчуга. Отмечая, как темная ткань оттеняет белоснежность ее кожи и глубину зелени в расширенных зрачках.

- Нормально.

Забава все еще была смущена тем фактом, что ее новый босс – президент компании. Происходящее говорило о немыслимой удаче. Ведь она мечтала вновь встретить Алексея. Узнать о нем побольше. И если он не будет женат и достаточно смел, может быть даже о свидании. И большим после свидания. О несдержанном и сладком. Она с досадой закусила нижнюю губу, пряча и опуская глаза.

- Я прочел в твоем досье, ты недавно перебралась в Омск. Пойдем, присядем.

Он подвел ее к кофейному столику. И Забаве ничего не оставалось, как сесть на предложенное место.

- Как тебе город?

- Я не видела его толком, - произнесла она, осознавая, что у нее не может быть романа с собственным боссом. Ведь не может? Не может. Она не одна из этих пустоголовых девиц, что заводят отношения на работе.

- Из-за чего? – взгляд Алексея упал на ее бедро и ступню в черной замшевой туфельке на шпильке. – Из-за ушиба, верно? До сих пор болит? Можно я осмотрю ступню?

Она подняла на него глаза и почувствовала, как краснеет. И вовсе не от стыда. Куда там! Она краснеет от мысли, что прямо в этот осмотр можно получить все. Все, что хочется получить от привлекательного мужчины, от которого так и веет сексом.

- Нет, не стоит, - ответила быстро, понимая, что предложение двусмысленное и кажется непристойным. Он же не врач. А она не приличная скромница, если не сказать больше.

Алексей поднял на нее озадаченный взгляд и мягко улыбнулся.

- Забава, я не кусаюсь. Не стоит так сильно переживать из-за того, что мне не все равно, что с человеком, которого я чуть не задавил пару дней назад.

- Мне и так неудобно из-за того шума, что случился по своей вине.

Он усмехнулся.

- Галина Николаевна любит греческие трагедии. Не думаю, что все так плохо, как она рассказала тебе.

Забава так не считала. Она с досадой думала о том, что с точки зрения заказа работать секретарем президента компании несомненная удача, и о личном придется забыть. И от этого по ее коже бегут мурашки, словно тело сопротивлялось принятому мгновенно решению. Она повернулась к Алексею и вежливо улыбнулась, приказывая себе немедленно взять себя в руки и немедленно сосредоточится на теме разговора.

- Откровенно говоря, мне неудобно из-за твоей суммы возмещения. Она слишком большая. И, - она замолчала, наблюдая, как Алексей красноречиво поднял брови и смотрит на нее насмешливо, шутливо, как на нерадивого дитя.

- И ты не можешь его принять?

- Могу, но не должна.

- Да брось. Мы можем вообще забыть об этом. Раз тебя это так смущает.

Кажется, что в эти мгновения этот высокий блондин, наполненный энергией и властностью, был ближайшим ее приятелем, но Забава знала, что повадки тигра мягки перед прыжком. Выучила по Тимуру. И сейчас решался важный поворот в их отношениях. И она готова кусать губы от мысли, что ж ей так не везет. Она встретила мужчину своей мечты и его нельзя потрогать. Ну, как потрогать, ну не потрогать, а сходить с ним на свидание и все такое… совершенно-восхитительно неприличное.

- Считаю, мне стоит называть тебя Алексей Владимирович, и нам нужно установить «хорошие» рабочие отношения, - выговорила Забава, затаив дыхание.

Пару секунд мужчина внимательно смотрел на нее в упор. Рассматривал. И Забава внятно читала в исходящей от него чувственности, в глубине голубых глаз горячее рвение в предвкушении чего-то. Он просчитывал варианты. А затем жар погас, сменился холодом, обжигающим сильнее льда. Словно в голубых глазах никогда не было тепла и дразнящего приглашения к большему.

- Забава, - произнес он, едва заметно уклоняясь. – Я уважаю твой выбор. Думаю, тебе стоит знать, на данный момент в компании идет набор помощников. И хотя с твоим дипломом ты можешь рассчитывать на позицию помощника ГАПа или ГИПа, на данный момент для нас представляет большую ценность знание языков.

- Но у меня нет диплома переводчика, - ей необходимо сделать вид, что она расстроена.

И она и в самом деле расстроена, правда не этим.

- В анкете указаны курсы и приложены сертификаты, - произнес Алексей на английском и выжидающе замолчал.

- Да, - ответила она, перейдя на другой язык, и выдохнула, ощутив мучительную досаду от того, как легко он перестроился на деловой лад. – Просто я не в восторге от того, что придется много печатать за компьютером и всего-то. Неужели в компании не нашлось лучшего применения моим навыкам?

Красивые губы мужчины изогнулись в понимающей усмешке.

- Я предложил тебе это место, потому что оно сложное и требует не только умения стучать пальцами по клавишам и писать письма, но и разбираться в сложных терминах и строительстве.

- Мне бы не хотелось, чтобы в трудовой была указана должность секретаря-переводчика, - объяснила она, демонстрируя, как расстроена.

- Не будет, - он понимающе улыбнулся. – На данный момент в моей компании нужны секретари, которые способны отличить проектно-сметную документацию от другой технической. Те, кто умеет работать с нормативными документами и может в случае необходимости дать оценку физическому прогрессу по объему выполненных работ. Кто умеет работать в Автокаде и, если потребуется, в других подобных программах. Делая это на любом из требуемых языков. Мои секретари зарабатывают столько же, сколько помощники ГАПов, а порой и значительно больше. Так как рядовая секретарша не способна к выполнению этой работы. Ты понимаешь?

- Да, - кивнула Забава, понимая, что теперь у нее точно будет доступ к проекту и не будет других возможностей.

- Это не только богатый опыт и осмысление, как проект существует в рамках строительной компании, но и доступ к разной информации.

При слове доступ улыбка скользнула по ее губам и тут же исчезла.

- Я понимаю.

- Ты очень красива, Забава. Для секретарши важное качество. Ну так ты согласна?

- Согласна.

Алексей встал и протянул руку, помогая Забаве подняться.

- Хорошо, приступать можешь завтра, а сейчас поехали обедать.

И от этого простого прикосновения по ее телу пролетела ласкающая волна трепета. Да, она определенно испытывала голод и определенно не физический!

- А обязательно обедать? - спросила она, запихивая тайную надежду на нечто большее в глубины души. Заставляя себя вести равнодушно, не сиять от его комплиментов, словно лампочка, и не улыбаться от всего происходящего.

Алексей окинул девушку смешливым взглядом и в выражении его лица вновь проскользнул дразнящий огонек.

- Обязательно. На первом этаже есть кафе, но так как ты только что получила работу, нам стоит это отметить в более торжественной обстановке. А заодно и поближе познакомимся. Поверить не могу, что мне приходится тебя уговаривать.

Глава 6

Второй раз за одну неделю Забава оказалась в машине Алексея. И в этот раз на заднем сиденье не оказалось детского кресла. Их короткая поездка заняла всего несколько минут, пока они вывернули на улицу Ленина и остановились у дверей старого кирпичного здания с вывеской «Монплезир». Это был двухуровневый ресторанчик. Маленький уголок Франции в центре города.

Внутри оказалось уютно. Столики были покрыты цветастыми тканями. Одна стена украшена гипсовым барельефом, а другие стены, пол и потолок выполнены в розово-персиковых тонах. Красивые люстры и зеленые цветы на окнах создавали изящную атмосферу спокойствия и комфорта.

Их встретила у двери приветливая девушка, поприветствовала Алексея и проводила их к единственному скрытому от глаз столику, расположенному во втором уровне ресторана, закрытому со всех сторон тканями на манер балдахина.

Алексей отодвинул стул для Забавы, она села и заинтересованно разглядывала старинный арочный потолок. Старое здание за последние сто лет просело в землю почти на метр. Других посетителей на этом уровне не было, из-за чего возникла атмосфера домашней уединенности.

К их столику подошел официант, при виде Алексея на его лице появилась улыбка.

- Приятно видеть постоянных посетителей.

Он подал им два больших меню в кожаных переплетах, и они погрузились в их изучение.

- Слишком большой выбор, - призналась Забава, понимая, что у нее глаза разбегаются от разнообразия блюд. – Может, ты закажешь?

- Нам два салата «Цезарь», свинину по-французски и «Божоле Нуво», - решил Алексей и, улыбнувшись Забаве, добавил, - этого блюда нет в меню, но они готовят его с момента открытия. Уже девять лет. Надеюсь, ты ешь мясное?

Поскольку Алексей пригласил ее на обед и отныне являлся боссом, она согласилась бы на любое предложение.

- О да, я хищница, - улыбнулась она, ловя на себе его вольный взгляд.

- Как всегда без хлеба?

Алексей кивнул и, поймав вопросительный взгляд Забавы, пояснил:

- Я ненавижу запах свежего хлеба. Выпечки. Совсем.

А когда официант ушел, она, решив сменить тему, спросила:

- Ты сюда ходишь с момента открытия?

- И до него. Раньше здесь была пельменная. Сейчас отличное местечко, хотя тебе, как жительнице Северной столицы, это заведение покажется простеньким. Все-таки Питер не сравнить с маленьким Омском, здесь нет и десятой доли того выбора, что существует там. Ни выбора, ни разнообразия.

Он намекал на то, что она избалована? Забава была удивлена. Они не так много пообщались, чтобы можно было сделать о ней такой вывод. И в целом ей казалось, что она совсем не похожа на девушек, капризничающих по любому поводу.

- Знаешь, первые двадцать семь месяцев после университета я провела в Эфиопии и не помню, чтобы меня мучило отсутствие развлечений. И я не смогу порекомендовать тебе ни одного приличного ресторана в Питере, так что, как видишь, меня сложно назвать человеком, любящим развлечения.

Выражение лица Алексея изменилось, и он сузил глаза, уголки губ едва растянулись в улыбке.

- Да, корпус Мира. Что заставило тебя пойти добровольцем?

- Хотелось сделать что-то хорошее для мира. Для людей, у которых меньше шансов на хорошую жизнь, чем у меня.

Алексей понимающе кивнул, улыбнувшись в ответ.

- Прости, если задел твои чувства. Обычно женщин волнуют более близкие вещи – семья, дети, карьера. Расскажи о себе.

Забава легко пожала плечами, слегка нахмурилась.

- Мы жили в пригороде Питера до того, как умер папа. Я тогда заканчивала университет. После его смерти пришлось переехать к брату в Москву, тоже далеко не центр. Моя мама обычный работник торговли, брат инженер, так что меня ничего не держало на новом месте.

Забава лукавила. Ей хотелось компенсировать хотя бы толику того ущерба, что нанесли ее предки. Пусть они служили интересам Отечества. Все же чувство вины вещь удивительно прилипчивая. Хорошо, когда есть источник навязывания этого чувства, от него можно избавиться. А когда это сидит глубоко в тебе на генетическом уровне? Приходится искать личный баланс.

- А кроме брата, кто еще тебя поддерживает?

- Никто. Мне повезло, мне досталось небольшое наследство, чем я и воспользовалась. И есть мама.

Она отвела глаза и больше не смотрела на него. До этого дня у Забавы не было веских причин настолько нагло лгать людям. Что оказалось неприятно. Хотя при мыслях о маме ее голос смягчился.

- Хорошо, когда есть большая дружная семья. Братья, сестры, родители. Или хотя бы мать, - заметила она.

Алексей чуть сощурился и хмыкнул, что-то вспоминая, и Забава уловила в его голосе нотки неприязни. Кажется, он отстранялся от нее или чем-то огорчен.

- Такого брата как мой, я бы не пожелала никому, - она чопорно усмехнулась.

- Я думал, все маленькие девочки мечтают о старших братьях.

Забава рассмеялась, и лицо ее озарилось шутливым пренебрежением.

- Только не мой. Мой мечтал о братике, которым мог бы командовать направо и налево. Он называл меня дохло-рваным башмаком и никогда не брал в команду. Я отвечала ему тем, что воровала деньги из его комнаты, а затем на них делала подарки самым страшным девчонкам в классе и дворе от его имени. У него была слава отчаянного бабника.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алексей засмеялся, и Забава подумала, что у ее босса самая замечательная улыбка из всех, что она видела у мужчин. По возрасту он выглядел на тридцать-тридцать пять лет, и, судя по всему, нечасто смеялся. В выражении ощущалась строгость в сочетании с грубоватыми, симпатичными чертами лица, его жесткие губы сулили чувственно-агрессивные ласки. Улыбка будила в Забаве азарт любопытствующей охотницы, и она поспешно перевела взгляд на скатерть.

- Представляю, как его это злило.

- Не то слово. В отместку он начал ухаживать за всеми моими подругами, и очень скоро у меня не осталось ни одной.

- Какое коварство.

- Наверное, - Забава чуть пожала плечами. – Я ответила ему тем же, начав приглашать его друзей на свидания, и не всегда честным способом.

Светлые брови Алексея удивленно приподнялись вверх, пока он рассматривал, как сидящая перед ним девушка пристально рассматривает цветочный узоры на скатерти и катает пальцем крошечный катышек на пестике нарисованного цветка.

- Они не соглашались?

Забава подняла на него озорные глаза и усмехнулась.

- Когда обещаешь показать правую грудь, которая в двенадцать лет еще не выросла, от такого сногсшибательного предложения не отказываются.

- А ты была бесстрашной, - едва сдерживая себя от смеха, произнес Алексей.

- Я бы показала что угодно, лишь бы победить.

- Отчаянный боец. Как он мог? Ты же родная сестра.

- Нет, сводная, и мой брат так не считал. Он наябедничал маме. И меня после этого ждало целое лето исправительных работ на бабушкином огороде с вечерними морально-воспитательными проповедями. О благочестивом поведении и, - она досадливо вздохнула, - бесстыдной нечестивости.

Алексей рассмеялся на все помещение, больше не сдерживая себя. Ему легко представилась рыжеволосая девчушка, только начинающая оформляться как женщина, отчаянно борющаяся за своих подруг с коварным братом.

Забава тоже улыбнулась, вспоминая, что с тех пор она ненавидела зелень в любом виде. Где бы она ни жила, в ее комнате никогда не было цветов. Представить себя на огороде или на грядке для нее и вовсе было смерти подобно.

Официант принес поднос с тарелками и начал расставлять их. Когда он ушел, Алексей, все еще улыбаясь, задумчиво сказал:

- Очень жаль, что ты так несерьезно отнеслась к моему предложению.

- Какому именно?

Взгляд его приобрел глубину, а в глазах зародился жар.

- Осмотреть твою ногу.

- Пожалуй, - ответила она, подумав, что ей тоже жаль. –К тому же я так мало знаю о тебе.

В повисшей паузе она приятно ощутила, как ей нравится смотреть на него. Как в маленьком пространстве между ней и Алексеем всего лишь стол с тарелками, полными еды. И если бы он был едой, Забава почувствовала бы себя жгуче голодной, плотоядно вздрагивающей от запахов и вида, готовой умять все, что есть, не стесняясь, непристойно жадно, пока не насытится. Сидящий перед ней мужчина притягивал к себе словно магнит.

- Что ты хочешь знать обо мне? - голос Алексея слегка сел, и он медленно перевел ласкающий взгляд на ее губы.

Забава выругалась про себя, призывно облизнула нижнюю губу, не заметив, как снова соскользнула с рабочих отношений на личные. Переход происходил сам собой, попирая всякое благоразумие.

- Не знаю. О семье. О себе, - произнесла она, ощущая, как совершенно не хочется есть. – Ты местный? Или откуда-то.

- Местный, - выражение его глаз, секунду назад томное, плотское, сменилось на прохладное и стальное.

- Я видела в прошлый раз у тебя детское кресло на заднем сиденье, - вспомнила она, пытаясь поддержать охлаждение в атмосфере. – Ты женат?

Он покачал головой.

- Нет и никогда не был, - произнес он, теперь в его лице проскользнула наигранная обреченность. – У меня шестеро детей.

- Шесть?! – от удивления Забава ахнула. – Шестеро.

Он немного смущенно улыбнулся и кивнул.

- Как?! Ты нарожал шестерых и отказываешься сделать какую-то женщину честной? - спросила она, не поверив в сказанное. Это звучало невероятно. Шестеро! По нынешним временам настоящий подвиг.

- Ты не подумала, что они могут быть не от меня?

- Если ты на первом свидании рассказываешь подобные вещи, неудивительно, что ты до сих пор не женат! – потрясенно покачала она головой, все еще смеясь и глядя на него.

Мужчина, сидящий напротив Забавы, лишь усмехнулся. Она и не догадывалась, как близка к истине.

- Шестеро детей способны отпугнуть даже самую отъявленную искательницу богатого мужа. А те, что не сдавались и были достаточно отчаянны, быстро понимали, что им придется активно участвовать в воспитательном процессе, а возможно даже платить алименты в случае развода, бросали меня при забеге до свадебного алтаря.

Забава смеялась.

- О, ужас! Ты ужасный ухажёр!

- Хорошо, что у нас не свидание, - произнес он, красноречиво разглядывая, как лицо Забавы приобрело от смеха соблазнительно-привлекательные черты и ему хочется к ней прикоснуться.

- Определенно, - просмеялась она и весело уставилась на новоиспеченного босса. – Ты их усыновил, верно? Почему?

Алексей кивнул.

- Я сам воспитывался в детском доме. И всю жизнь мечтал о большой крепкой семье.

Забава посерьезнела, удивленная и ошарашенная. Так вот почему он отреагировал так на ее слова о большой и дружной семье. А с другой стороны, трудно представить, как ребенок из детского дома смог достичь таких вершин в жизни. Вокруг нее вилось огромное количество молодых людей, чей старт в жизни был значительно успешнее. У них было все. Хорошее жилье, любящие и успешные родители, деньги, но многим из них этого оказалось недостаточно, чтобы получить хотя бы университетский диплом.

- А твои родители? – спросила она, выразительно разглядывая его, не скрывая восхищения во взгляде.

- Отец бросил нас, когда мне было пять. Мать… - Алексей поморщился и суровость влилась в его взгляд. – Она сильно пила.

- Ты один в семье?

- Нас трое. Ты устроилась в компанию и ничего не знаешь?

Забава улыбнулась уголком рта, решив, что теперь обязательно узнает.

- Я планировала работать помощником ГАПа, а не секретаршей президента. Так что извините, мистер суперзвезда.

- Давай сменим тему, - неожиданно резко предложил он, смягчив приказ улыбкой.

Вероятно, воспоминания для него были болезненными, и Забава согласно сменила тему на ничего не значащие разговоры об архитектуре, строительстве и погоде.

- Давай, – согласилась она, не представляя, о чем еще можно с ним поговорить.

Но в общем-то это и не потребовалось. Алексей встал и обойдя стол, сел рядом с ней на диванчик. Он не скрывал своих намерений. И возможно, даже так задумал сразу, эта мысль посетила Забаву слишком поздно.

- Значит, ты любишь игры, - задумчиво произнес он, разглядывая ее слишком волнующе. – Поиграем?

Забава не успела ответить, в кабинку заглянул официант, внося поднос с несколькими чашками, а затем вышел. Забава разглядывала содержимое. В них лежало что-то типа суфле, мороженного, щербета.

- Мы это не заказывали, - произнесла она, глядя на губы Алексея.

- Это твой сюрприз, - произнес он загадочно, сворачивая ее шарф и намереваясь завязать ей глаза. – Его требуется пробовать с закрытыми глазами. Ты мне доверяешь?

Пару секунд она смотрела на него в нерешительности, а затем подумала, что вряд ли стоит бояться человека, на которого она собирается работать.

- Хорошо, - улыбнулась.

Он завязал ей глаза.

- А теперь открой рот, - попросил он.

Забава понимала, что это смешно, но удержатся не могла. Губ коснулся кончик ложки, и она лизнула содержимое. Ощущение мороженного на ее языке было сильным, холодным и сладким. Алексей убрал лакомство, и его губы прижались к губам Забавы, отогревая их последующим поцелуем смешивающимся с мороженным. Она наслаждалась и тем и другим. Их языки двигались вместе, плавя мороженное во рту.

- Очень сладко, - произнесла она, когда он отстранился от нее.

- Сладкая игра, - пояснил он, и она усмехнулась.

Через несколько мгновений, у ее рта появилась ложка с жидкой карамелью. Второй поцелуй был много слаще и более затяжным, с подсасыванием. Таким жарким, что она не заметила, как мужские руки расстегнули ее рубашку, и ярко ощутила его пальцы на своей груди. И Забава позволила ему сделать это. Позволила себя целовать, после того, как Алексей приспустил с нее лифчик, вытаскивая грудь из чашек, и она оказалась в одной рубашке. Полуобнаженная, в повязке, она испытывала невообразимо острые ощущения.

Алексей наклонился и лизнул сосок девушки, ставшей в миг чувствительной груди. Ощущение было потрясающим. Карамель на губах, нежные вылизывание сосков в ресторане, где в кабинку мог заглянуть любой желающий. Останавливаться она не хотела. Язык ласкал ее грудь, напрягая по очереди соски, сжимая их, прикусывая и нежно потягивая. Так что она стонала, ощущая себя карамелькой. Они верно двигались дальше.

Алексей провел рукой по ее бедру, нырнул под юбку, прижимаясь пальцами к ее клитору через трусики в том момент, когда его губы вернулись к поцелуям, заглушая стон Забавы.

- Сладкая, - произнёс он, движением помогая раздвинуть ей ноги, чтобы исследовать дальше. – Я хочу очень сильно снять твои трусики. Подари мне их.

Забава захлебнулась от пикантности ощущений, понимая, что мужские пальцы вынырнули к ее сожалению из-под юбки и ослабляют шарф на глаза, снимая его.

- Ты хорошая девочка, - пошутил он.

Она отрицательно покачала головой. Она прекрасно знала, что ничего она не хорошая. Они не могут заняться сексом в этом месте. Не должны. Они вообще им не могут заняться. Это не входит в ее планы. Да, и его тоже. Скорее приятное развлечение меж ними, которое может безусловно закончиться в постели. Но не сегодня.

- Снимай, - прошептала она ему в губы, порочно, получая в награду еще один поцелуй.

Его рука тут же оказалась у нее под юбкой, и потянула резинку трусиков вниз, стаскивая их с бедер. Задержалась на секунду на ее холмике и нежно погладила пальцем между губок, мгновенно вызывая в ней сладостный мокрый отклик.

Скоро трусики оказались в руках Алексея.

- Хм, а это мой приз, - пошутил он, когда они приняли снова приличное положение рассадки, из-за пришедшего официанта, что принес им счет.

После обеда Алексей отвез ее домой, и Забава, поднимаясь к себе, не могла не думать о прекрасном мужчине, который замечательно смеется. В его смехе она легко угадывала тонкий ум, юмор, доброту. Взять на воспитание шестерых малышей, построить строительную империю, стать большим человеком, все это было достойно восхищения. Но определенно в нем ощущалась твердость и грубоватость.

Он был галантным и сексуальным, явно умел ухаживать за женщинами. Забава не могла не чувствовать его интереса к ней. Наоборот, казалось, он прекрасно контролирует себя и свои желания. И эта сдержанность, закрытость, лишь сильнее разжигали в ней нечестивую, разгульную часть натуры, что как чертик, охмеленный от задора, обольщал ее «совратить святого». Она и сама поразилась насколько сильно ей этого хочется, вопреки здравому смыслу. Вопреки всем замыслам и планам.

Ее сладкие грезы прервал звонок заказчика, точно знавшего, что удача повернулась к нему лучшей стороной.

- Забава, добрый день. Надеюсь, вы не забыли про ужин? – спросил Гребенкин.

Она вспомнила, что действительно согласилась с ним поужинать. Это был следующий важный шаг.

Забава вошла в квартиру и, пройдя в спальню, упала на кровать, глядя в потолок. Все складывалось как нельзя лучше. Один к одному. И заказчик будет доволен, и ей будет несложно получить доступ к проекту, и, кажется, она нравилась Алексею. Да и он ей тоже. И именно в этом была проблема. Именно по этой причине она ощущала угрызения совести.

- Помню, - солгала она.

- Заеду за вами в семь вечера.

Гребенкин положил трубку. А Забава вспомнила о пакете с информацией, что прислал Тимур. Поднявшись, она нашла и раскрыла папку, доставая из нее досье. Следующий час она копалась в интернете, изучая ссылки и жизнь босса.

Интуиция не подвела ее. Бизнесменом Алексей оказался и в самом деле жестким. История со строительством метромоста и сносом старинных построек, жесткий демпинг цен при монополии на поставку бетона и разработке карьеров песка, с бизнес-биографией вопросов не было. Очевидно, что он играл грубо и сметал конкурентов без раздумий.

Другое дело личная жизнь. Информации оказалось немного. Его фотографии периодически мелькали в местных интернет-СМИ. Он присутствовал с разными спутницами на городских вечеринках и светских мероприятиях. Но ни о его семье, ни о детях ничего не было известно. Единственная большая статья рассказывала о том, как пару лет назад он нашел одного из своих братьев и пока ищет самого младшего. Его брат Владимир Скалов тоже оказался бизнесменом. И судя по тому. Что произошло сегодня в «Монплезире», он хорошо разбирается в женщинах. Ведь он почувствовал понял, что с ней можно играть в подобные игры. Она не устроит истерики, не будет краснеть и возмущаться. О нет, она с радостью с ним будет играть. С радостью раздвинет ножки и покажет ему всю силу своих желаний и аппетитных помыслов.

К семи вечера Забава была готова. Она выбрала простые джинсы и строгий сиреневый свитер, хорошо оттеняющие цвет ее локонов. Она убрала волосы в элегантный пучок. Когда спустилась и села в «Хонду» Гребенкина, тот, разочарованный ее внешним видом, хмыкнул.

- Вы не хотите в ресторан, - сообщил он, выключая двигатель.

Забава отметила, как сторож смотрит на их машину, силясь рассмотреть ее спутника в свете горящих ночных фонарей и подъездной лампы.

- Не хочу, - отозвалась она. – Не хотелось бы, чтобы нас кто-то видел.

- И ужинать со мной вы тоже не хотите.

Она выразительно посмотрела на мужчину, обжигая его холодным взглядом, пресекая любые его намерения.

- Я на диете.

- Ладно, - вздохнул он. – Пусть будет по-вашему. Можем поговорить и тут. От вас несколько дней не было ни слуху, ни духу. Я начал беспокоиться, пока не узнал причину такой сильной задержки. Как вы смогли получить такую удобную вакансию?

Гребенкин выглядел немного замаявшимся, удрученным и расстроенным ее словами, так что Забаве стало его жаль. Она видела, что он рассчитывал на приятный вечер в ее компании и не был готов к отказам. Она смягчилась и подробно рассказала, как все вышло на самом деле. И теперь она ждала шага с его стороны.

Мужчина наклонился и, открыв бардачок, изъял из него толстый накопительный диск с шнуром.

- Здесь все по проекту и даже больше. Есть презентация, материалы по маркетинговым выкладкам и, конечно, расчеты.

- А инструкция от вас?

Он кивнул, став сосредоточенным.

- Я указал в пояснительной записке, где кроются ошибки. Так что вы все увидите сами.

Он испытывающее, недоверчиво посмотрел ей в глаза и мотнул головой.

- Я хочу знать, когда вы будете готовы внести изменения. Дайте знать. Для меня этот проект – вся моя жизнь.

- Напоминаю, этого может и не произойти, - Забаве было неприятно вторую встречу подряд расставлять точки на «i». – Пока я только знакомлюсь с компанией «Дом» и руководством. И могу сказать, что внешне все выглядит обычно. Более того, у меня сложилось свое мнение относительно президента компании. Я попала в секретариат приемной руководства компании, но это не означает, что у меня будет доступ к их компьютерам или ГАПским. Вы же знаете, что ГАПы имеют доступ всегда только к своим проектам и не в курсе того, над чем работают другие.

- Знаю, знаю, но в этом и прелесть секретарей. Они часто имеют доступ туда, куда у остальных его нет. Они своего рода лестничные пролеты между этажами в организациях. Так что неважно, с кем именно вам придется работать.

Забава кивнула, чувствуя, как ее душит раздражение и хочется быстрее уйти.

- Хорошо. Я изучу данные и дам вам знать, когда соберусь действовать, - произнесла она, нажимая ручку на двери.

Гребенкин настойчиво придержал ее за локоток.

- Забава, не обманывайтесь насчет Скаловых. Они волки в овечьих шкурах. Эти люди ни перед чем не остановятся. И если вы попадетесь, они сожрут вас живьем. Особенно начальник их отдела безопасности, Снежана Хэмильтон. Белобрысая пиранья, она обладает нечеловеческим чутьем. Этим людям незнакомо чувство милосердия. Они не прощают ошибок.

Забава потянула локоть к себе, но выходить из машины не спешила.

- Почему вы так считаете?

Если Гребенкин что-то знает о них, ей тоже не помешает. Чем больше информации, тем лучше. Ей ужасно не хотелось признаваться самой себе, но она отчаянно ищет способ погасить растущую симпатию к Алексею. И к своему удивлению, думала о нем все время. О его улыбке, смеющихся глазах, о том, как соблазнительно выглядит его шея с расстегнутым воротом рубашки, и какие у него прекрасные руки. Он держал ее тогда за талию так нежно, так бережно и в то же время уверенно, сильно. А ласки в кафе, сколько в них было риска и пикантности.

- Потому что, - Гребенкин облизнул губы, опускаясь взглядом по соблазнительным изгибам женской фигуры. – У Казачьей слободы до сих пор живет их мать. И они делают все, чтобы получить этот проект, а затем снести там все.

- И что?

- Они не помогают ей много лет. Делают вид, что ее не существует. Она живет на нищенскую пенсию, в доме, где нет ни отопления, ни каких-либо удобств. В полном одиночестве. Брошенная и забытая. Это при живых-то, успешных сыновьях. Скажите, насколько нужно быть бессердечными, чтобы так поступать с собственной матерью?

- Это личное дело каждого, - ответила она, вспоминая слова Алексея. Стараясь побыстрее завершить разговор, она толкнула дверь. – Я изучу это в течение месяца.

Только сейчас она поняла, что ей нечем дышать в салоне машины. Слишком в нем оказалось натоплено, слишком стесненно, не хватало пространства.

- Позвоните мне, когда будете готовы внести изменения, - попросил Гребенкин.- Буду ждать звонка.

- Ладно, - выговорила Забава холодным тоном и захлопнула дверь.

Ее обуревали нехорошие предчувствия. Только теперь она четко осознала, что ее напрягает вся ситуация. Вся целиком! Она вызывала в ней смятение. Ей неприятна сама мысль, что она ходит меж двух огней, не говоря уже о том, что во всем этом участвует. И все же Забава тяжело вздохнула, запирая дверь квартиры и вставляя шнурок от жесткого дискового накопителя в ноутбук, все же это происходит. Она сделает свое дело. И она напоминала себе причину. Ей необходимо помочь семье. Если ситуацию не изменить, мать быстро угаснет, не станет бороться с новыми реалиями жизни. А Тимур один явно не справляется, раз привлек ее к этому. Она не может подвести собственную семью, чтобы она ни чувствовала глубоко в душе.

Глава 7

То, что Забава бойкая, Алексей понял сразу, как только увидел ее сидящей в снежной луже. Сначала он испугался, подумал, что сбил первокурсницу или того хуже старшеклассницу. Поэтому настоял на медицинском осмотре. И какого было его изумление, когда она умылась и привела себя в порядок. Сногсшибательная красавица, от одной ее улыбки у него перехватило дыхание, пока он с восхищением разглядывал девушку. Тепло, разливающееся в его груди, четко указывало на то, как сильно нравится ему то, что он видит. И более того, он тут же захотел стать ближе, ощущая невероятный душевный подъем от желания узнать о ней все.

Не в его правилах заводить романы с подчиненными, тем более с секретаршами, тем более юными. Но Забава притягивала к себе настолько мощно, что он не смог удержаться и пригласил ее на обед. От одного воспоминания о том, как она боролась с братом, на его губах появлялась легкая улыбка. Маленький, очаровательный боец. К сожалению, девушка дала понять, что роман не входит в ее планы. Хотя против легкого флирта и ласки она все-таки не удержалась.

Находясь в командировке в Москве, Алексей все время думал о ней, вспоминал ее роскошные рыжие локоны, кокетливый взгляд и соблазнительную улыбку. Ее замечательный смех прекрасно противоречил мятежной натуре. Он испытывал сумасшедшее учащение пульса от фантазий, бесконечным потоком обнаруживающихся в голове, пока ум метался в поисках аргументов за продолжение отношений.

Командировка дала время обдумать свое отношение. Девушка устроилась работать в компанию, и служба безопасности подтвердила ее слова о том, что она получила наследство от дальней тетушки и только что перебралась в Омск. Возможно, со временем она вернется обратно, а возможно перевезет сюда мать. Больше пока на нее информации, кроме той, что она указала в анкете, не имелось.

В Москву его привели несколько контрактов и одно личное дело. Ситуация с проектом «Русская Зима» не двигалась, инвесторов смущало буйное сопротивление Гребенкина, рассказывающего направо и налево, как его подставили братья Скаловы. И требовалось что-то решать. Поэтому он встретился с давним приятелем, с которым когда-то служил. Тимура он не видел очень давно, но знал, что если ему потребуется помощь, тот поможет.

Они встретились в ресторанчике на углу Арбата и, пожав друг другу руки, сделали заказ. За прошедшие годы Тимур изменился, превратившись из молодого парня в крепкого мужчину с военной выправкой и цепким взглядом. Черный волос он коротко стриг, лицо безупречно выбрито, серый цвет в одежде делал его неприметным для окружающих. Он не был накачан или высок. Но это делало его только опасней в глазах противников, так как незаметность и кажущаяся безопасность не давали возможности потенциальному противнику верно оценить шансы в противостоянии.

- Как продвигается дело? – спросил Алексей после того, как они обменялись классическими вежливостями и перешли к сути встречи.

- Твой Гребенкин клюнул. Я послал к нему своего человека, и если все верно, с недели на неделю он должен внести в документы изменения. Как только это произойдет, он твой с потрохами.

- А твой человек?

- А мой человек получит отличный урок, - отрезал Тимур.

Пару секунд Алексей рассматривал приятеля, обдумывая. Уговор между ними был прост. Первое: выяснить и предупредить возможный вред и урон для компании от Гребенкина по проекту, второе: проверить систему безопасности компании. Поэтому кто именно агент Тимура, Алексей не знал. Снежана должна сама выявить шпиона. И вот теперь, когда Тимур подтвердил внедрение шпиона, и тот факт, что скорее всего в проект скоро будут внесены изменения, он гадал, кто это. Откинувшись на спинку стула, Алексей скрестил руки на груди.

- Скажешь кто?

Тимур улыбнулся и покачал головой.

- Нет, не стоит. Испортит дело. Твоя служба безопасности должна отработать ответ без подсказок. Сам понимаешь.

Алексей глубоко вздохнул.

- Он точно не подведет?

- Это очень надежный и крайне преданный мне человек. Поверь, нас связывает с ним многое. Так что не подведет. Понимаешь?

Он также понимает, что возможно это девушка с удивительными глазами и рыжими локонами, та самая, что он принял на работу всего несколько дней назад. А если она? Что если человек Тимура именно она, и тот готовит «отличный урок» для нее? Урок в чем? Никогда не попадайся? Тимур дал понять, что со своими людьми он будет разбираться сам, и против шпиона Алексей не будет заводить уголовного дела. Достаточно порицания и увольнения из компании.

Они договорились встретиться еще раз, когда все завершится. А пока Алексей размышлял о том, что будет. Если она не та, за кого себя выдает, стоит ли развивать отношения? Если та, стоит ли тогда подождать? Он мысленно склонялся ко второму варианту – начать отношения тогда, когда ситуация с Гребенкиным уляжется. И больше всего его возмущал даже не цинизм и жадность бывшего работника, а грязные методы. Манипуляции с журналистами и рассказы исподтишка о том, какие они с Владимиром жестокие сыновья. Мало того, что ломают старинную застройку в центре Омска, так еще и хотят оставить брошенную мать без крыши над головой.

Да, он знал, уже год знал, как и где она живет. В курсе, что все эти годы она была жива. Мать. Алексей до сих пор помнил день, когда их забирали социальные работники. Она отвернулась от них. В пьяном угаре предпочла больше не вспоминать о том, что когда-то родила троих ублюдков от разных отцов. А еще ему помнились годы в детских домах, куда их отправили. Они с Владимиром были большими, и никто не хотел их усыновлять. А потом хуже, их разъединили. Владимира взяли сначала в одну семью, затем в другую. Все трое потерялись на долгие, мучительные годы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он помнил, как вкалывал на стройках, копил каждую копейку, как учился на заочном, и снова вкалывал, желая одного - встать на ноги. Не прогибаться под беспощадной судьбой. Первый бизнес он потерял. Забрали рэкетиры за небольшие долги. Забил на все отношения. Поднялся, начал снова, в этот раз жестче, умнее. Никогда не забывал ни года из детства. Ведь мать могла их забрать, могла навещать, много чего могла, но ничего не сделала. Так почему он ей что-то должен?

Алексей годами разыскивал Владимира и Николая, годами пахал до потери пульса, нет у него матери и никогда не было. Плевал он на мнение окружающих и журналистов. Но вот его пацаны, его сыновья, они задавали вопросы. И поэтому Алексей хотел заткнуть Гребенкина, хотел снести Слободу и забыть о том, что там кто-то когда-то жил. Или даже сейчас живет. Плевать.

А с девушкой, что манила его к себе, словно пламя, до стеснения в груди, до невозможности на чем-либо сосредоточиться, он хотел продолжить знакомство. И крайне надеялся на это. Ждать он умел.

Глава 8

В первый рабочий день Забава вошла в приемную, старая секретарша, что встречала ее накануне и испепеляла недовольным взглядом, сообщила надменным голосом:

- Ваше место не здесь. Пройдите до конца коридора, в закуток. Ваш руководитель уже ждет.

Девушка не знала, что и подумать. Что еще за закуток? Место для швабр и ведер? Все оказалось прозаичнее. В конце приемной располагался средний холл с крошечным столиком для секретарши и еще один кабинет.

Она поставила на краешек сумку и робко постучала в дверь.

- Войдите, - раздалось грозное за дверью.

Забава, отворив дверь, вошла внутрь. Кабинет отличался от того, что принадлежал Алексею. В нем стоял огромный стол на двадцать четыре персоны, а вдоль стены тянулась встроенный шкаф с документами, рамками, кубками и книгами. Во главе стола за ноутбуком сидел блондин, чем-то схожий во внешности с Алексеем. И Забава догадалась, что перед ней Владимир Скалов.

- Я новая секретарша, - сообщила она.

Мужчина поднял голову, стремительно осмотрел девушку с ног до головы.

- Садитесь, - произнес он. – Значит, вы Забава Вяткина. Что ж, приступим.

Оказалось, что Владимир Владимирович не шутил. Он тут же начал диктовать письмо, которое требовалось перевести. Забава взяла лист бумаги, ручку и приступила к записи. Очень скоро она смогла оценить, в каком безумном темпе предпочитал работать ее новый босс. К концу дня он наконец остановился и, улыбнувшись, сказал:

- А вы молодец. Честно говоря, думал, что к обеду мне придется просить начальника отдела кадров о новом сотруднике. Вы отлично справляетесь, Забава.

Он впервые улыбнулся.

- У вас сумасшедший драйв, - рассмеялась она.

За день она успела перевести несколько писем, и проконсультировала двух секретарей по поводу терминов, связанных с их документацией, так как в местном ОДОПе не было переводчиков с испанского языка. Внесла в реестр часть документации, что пришла утром, и сделала стенографию протокола совещания.

- До завтра. Утром придет техник, обязательно укажите, что вам требуется по программному обеспечению по переводам. Кажется, мы отлично сработались.

Забава улыбнулась в ответ. И в самом деле, как только она приноровилась к его манере, работа потекла, казалось, сама собой. Даже старая секретарша, Карла Изольдовна, собирающаяся на следующей неделе на пенсию, показывая ей дорогу к столовой, спросила:

- Скажите, Забава, у вас нет сестры или кого-то такого же толкового? А то, боюсь, мне так и не найдут замены, и останусь я тут работать до самой смерти. Не хочу, чтобы меня отсюда выносили в гробу.

Юмор у нее был своеобразный, а манера общения настолько холодная, что не у всех посетителей хватало духу общаться с этой старой каргой без тени страха в голосе. Но работу свою она исполняла прекрасно и была готова помочь в случае чего, если Забаве нужно было сориентироваться на новом месте.

Так пролетели четыре недели, незаметно подступила середина декабря. В воздухе запахло зимними праздниками. Алексея она не видела, тот ездил по командировкам. И они почти не пересекались. Забаве так было даже проще. Днем она работала, а вечером дома смотрела и проверяла проект. И чем больше она с ним возилась, тем сильнее приходила к неутешительному выводу.

Гребенкин прав, в проект закралась ошибка.

После двух недель плотного графика, она чувствовала, что ей требуется передышка. На выходных Забава устроила себе маленький отпуск. Погода стояла теплая, она решила посмотреть город, погулять по нему и сходить в музей.

Ей хотелось увидеть старинный Омск. Тот, где в маленьких ветхих улочках таилось очарование южного, казачьего зодчества. Ускользающее былое. Одноэтажные домишки, по степному жмущиеся к земле между редко встречающимися каменными лавками.

Бредя по частному старому сектору, она слышала, как снег интенсивно скрипит под ногами, пока она разглядывала занесенные сугробами изгороди, дома с частично закрытыми ставнями. Многие из них не имели ни центрального отопления, ни удобств, ни воды, кроме общих колонок на улице. Это место всегда называли в городе Волчий хвост за его форму. Здесь никогда не жили обеспеченные горожане. Беднейший район как старого, так и нового Омска.

Где-то лаяли псы, взвигнула кошка, кто-то чем-то постукивал. Топились либо углем, либо дровами. И от этого в застывшем безмолвии клонящегося к закату дня, в воздухе мелкой взвесью плыл дух печного. К нему примешивался карамельный сдобный аромат выпеченного хлеба. Нежный, манящий запах из детства. Он будил воспоминания о хрустящей корочке, сладкой начинке и травах с душистым пряным благоуханием.

Забава останавливалась и дышала этим воздухом. Втягивала запах свежей выпечки, опьяненная домашней атмосферой покоя и уюта. Дух этого места шептал ей, баюкая: будут дома, будет и Омск.

Она не заметила, как ворота ближайшего к ней дома скрипнули на ржавых петлях и отворились. Из них вышла маленькая старушка. Невысокая, древняя женщина, чье лицо было изборождено глубокими морщинами. Она ступала, утомленно шаркая, сутулясь. Одетая в изорванную серую телогрейку с ярко-малахитовым платком на голове поверх шали. Руки ее держали горячий хлеб. Он дымился, пах лакомо-притягательно. Рот Забавы мгновенно наполнился обильной слюной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Старушка остановилась в метре от нее и скрюченными пальцами, покрытыми прозрачной, почти пергаментной, кожей, разломила батон. Принялась крошить, роняя некрупные куски к ногам. Горячий мякиш исходил паром, и под зов «гули-гули» со всей округи слетались птицы. Голуби, синички, снегири, воробьи. Девушка стояла, как завороженная, не в силах оторваться от зрелища.

- Детка, ты тоже хочешь хлеба?

Только когда она обратилась к ней, та поняла, что женщина слепа. Не видит ее, но слышит, знает, как она стоит и дышит.

- С удовольствием, - прошептала Забава, подойдя ближе.

Старушка отделила кусок и протянула. Забава поднесла его к лицу и сквозь морозную свежесть ткнулась в белую душистость, ощущая ошеломляющее наслаждение от сдобного запаха и тепла.

- Очень вкусно. Спасибо. Вы тут живете? – спросила она, откусывая и закатывая глаза от блаженства.

Хлеб казался немыслимо вкусным. Настолько, что на контрасте испытываемых ею эмоций захотелось рассмеяться. Она понимала птиц, которых очень много крутилось у ног женщины.

- Живу, - отозвалась женщина, продолжая крошить. - Пойдем. В доме согреешься. Чаем тебя напою.

В обычных обстоятельствах Забава не пошла бы ни в какой дом. Тем более, когда через полчаса на улице стемнеет. Но отказываться, когда угостили, ей стало неудобно.

- Одна живете?

- Одна, - отозвалась женщина, пока заходили во двор, а затем через маленькие сени в дом, состоящий из двух комнат. Оба окна выходили на улицу. Дальняя – спальня, а ближняя – кухня и зал одновременно. Все в одном.

Как слепой человек может печь хлеб? Как может жить один?

Забава оглядывалась, рассматривая советскую мебель, буфет, русскую печь. В доме еще сильнее пахло выпечкой, ощущался жар.

- У вас никого нет? Ни родственников, ни родни?

- Дети были.

Она пошаркала к печи и достала из двух форм два батона, выкладывая их неспешными ходом дрожащих рук на серую ткань. Затем открыла кадку с водой, привычным движением зачерпнула глубоким черпаком, налила в потертый алюминиевый чайник воду и поставила его на печь. Все делалось без спешки, будто зряче.

- Хлеб у вас чудесный. А продукты откуда?

- Приносит социальный работник. Да ты садись, дочка, не стой.

Старушка сняла с себя платок с шалью, открывая седую голову с заплетенной косой, скинула фуфайку на стул, стоящий у входа, осталась в нехитром халате, гамашах, и, наклонившись, подняла пару дровишек, засунула в створ печи.

Так вышло, что Забава никогда не была внутри подобных домов. Не слышала, как скрипят половые доски, пахнет старым деревом, печью, хлебом. Дом скромный, бедный, но чем-то хороший.

- Можно я сделаю несколько фотографий на память?

- Делай. Нынче телефоны кругом.

- Меня зовут Забава. А вас?

Старушка устало опустилась на табурет, покрытый вязаным квадратом, и, подняв к ней лицо, улыбнулась.

- Лариса. Все давно кличут баба Лара.

- У вас замечательный дом.

Сделав пару снимков печи и старушки, Забава сделала несколько шагов в сторону и заглянула в полутемную спальню.

- Кажешь, дочка, - теперь она улыбнулась по-настоящему, горько.

Она не видела, но слух у нее был острый. Так что она услышала, как закипает чайник, и, покопавшись в мешочках буфета, достала сушеной смородины, красный советский заварник в белый горох.

- Давно у меня не было гостей, давно. Одни покупатели.

Забаве подумалось, ей тут, наверное, страшно одиноко. Раз приглашает первого встречного человека в дом. Такая бывает старость. Не в кругу внуков и детей, а в старом доме, в слепоте, одиночестве.

- Расскажите о себе, познакомимся, - предложила Забава, вернувшись назад и присев на предложенный табурет, пока женщина заваривала чай.

- Не помню, память подводит, дочка. О себе расскажи, мне воспоминания будут.

- Живу с мамой и братом. Работаю.

- А жених у тебя есть? - старушка расстелила на руках полотенце и разгладила привычным движением, выжидая время, пока ягоды и заварка в кипятке дадут вкус и испустят дух.

- Нет.

Забава засмеялась. Почему-то старые люди любят задавать этот вопрос. Как будто от него зависит что-то в жизни. А для них почему-то важно. Хорошая эта была старушка. Забаве хотелось ее поддержать. Сделать для нее хоть что-то.

- Вы сказали покупатели, а что продаете? – поинтересовалась она, разглядывая то, как та ставит чашки на стол и наливает душистый чай.

- Ходят тут всякие, предлагают купить.

- Купить что?

- Что, что… Дом купить. Земля хорошая. Центр как-никак. Я ж слепая не всегда была.

- А зачем?

- Снести хотят, наверное. Что-нибудь построят.

- Это ужасно, - Забава взяла чашку в ладони, вдыхая прекрасный смородиновый аромат. – А вы продавать не хотите?

- Нельзя мне, деточка. Куда я потом? Дети вспомнят, домой ноги дорогу всегда помнят… А запах укажет путь…

Она ждала своих детей. Тех самых, что забыли ее. Первая ли она такая мать. У всех разные судьбы, о таком обычно не говорят. Они пили молча чай и ели хлеб. Вкусно. Самобытно.

- Мне хочется вам помочь. Хоть чем-нибудь. Я могу что-нибудь для вас сделать? - спросила она, уже собираясь уходить.

- Приходи в гости, Забавушка. Я рада буду. Мои сыновья никогда не приходят. Хоть бы раз навестили перед смертью. Посидели, чаю выпили.

- Хотите, я с ними пообщаюсь?

- Не нужно. Сама лучше приходи.

Уже на выходе баба Лара словно что-то вспомнила и охнула.

- Подожди, хлеба дам на дорожку.

Она пошаркала в дом, оставив Забаву у дверей. На полочке, служащей трюмо, на глаза попался паспорт в старой пластиковой обложке. Грязный, обтрепанный, он лежал среди пыльных баночек с вазелином и опустошенных туб с кремом. Руки сами к нему потянулись. Забава открыла.

«

Скалова Лариса Александровна

».

На фотографии женщина выглядела значительно моложе, зрячая. Ей почти семьдесят.

Баба Лариса вернулась и протянула завернутый по старинке в газету батон.

- А сколько у вас детей?

Забава положила документ на место, взволнованно вглядываясь в ее черты. Женщина тяжело и горестно вздохнула. Сердце екнуло в груди.

- Три мальчика. Алеша, Вова и Коля.

Забава обняла ее. Обещала вернуться, как только будет время. Поблагодарила за чай. Вышла на темную улицу. Зимой смеркается раньше, так что она торопилась домой. Но печальные мысли ее не отпускали.

Значит, не врал Гребенкин. Зря она не поверила. И не хотела верить. Угораздило ее на такое знакомство. Она шла к центральной магистрали, вытирая слезы. Эта бабушка была как дом, старая, почти разрушенная. Если так подумать, жила себе женщина, жила, работала, детей воспитывала, может, муж был. А потом осталась вдовой, дети забыли, и осталась одна. Никому не нужная.

На следующий день Забава пыталась погрузиться в работу, сосредоточиться, но не получалось. Она не успевала за темпом Владимира. Ее рассеянность, ошибки и потерянный вид не остались незамеченными. Она смотрела на своего босса и думала, как он может быть таким приветливым, понимающим, компанейским. Он же сам отец семейства. Забава знала, что у него есть жена и сын. Но при этом мать гниет в старой халупе всего в какой-то паре километров отсюда. Как? Как можно быть одновременно любящим и бессердечным? Как такое возможно?

- Ты себя нормально чувствуешь? – спросил Владимир, заметив, как бледна Забава, и возвращая ей письмо с ошибками.

- Вчера гуляла по городу и, видимо, простудилась, - сообщила она, краснея от понимания, что опять допустила опечатки.

- Будет жаль, если тебя не будет на новогоднем вечере. Давай поступим так, - предложил он, забирая обратно письмо. – Иди домой, лечись. А я подключу к этому Машу. По-моему она вполне справляется.

Забава с благодарностью кивнула. К тому же у нее самой прибавилось работы, так как Владимир теперь работал в паре с новым ГАПом Максимом Гивановым. И работы у Забавы тоже прибавилось.

- А что за праздник? - спросила она, думая, что очень жаль, что сегодня не пятница.

Владимир хмыкнул, улыбнувшись.

- Загонял я тебя, да? Новый год, Забава. Новый год. Каждый год в предпоследние выходные, в пятницу, мы отмечаем всем АУПом ушедший год. Эта такая частная вечеринка, в местном кафе внизу.

- Точно,- вымучено улыбнулась она. – Я так понимаю, цель – сплочение коллектива?

- Верно понимаешь. Иди лечись. Жду тебя завтра с новыми силами.

Забава собрала вещи и распрощалась с секретаршами. Она вернулась домой и, забравшись в ванную, обдумывала все произошедшее. Через неделю начинались каникулы, и она планировала улететь домой и встретить Новый год с мамой. Хотела забежать перед отъездом к бабе Ларе. Она все думала, что ей подарить на Новый год. И никак не могла придумать.

Проверочные расчеты по проекту она закончила. Оставалась самая малость – придумать, как внести их в проект. Сегодня Владимир, сам того не подозревая, подкинул ей идею. Теперь у Забавы начал зреть план. Она была уверена, что на вечеринке даже охрана не будет отслеживать перемещения по компании тщательно. Если устроить поломку с видеокамерой в приемной, оставалось только добыть ключ от кабинета Алексея. Пароль и учетку она и так знала, по неосторожности новая секретарша держала их на рабочем столе. Таким образом, она внесет изменения в проект.

Глава 9

На вечеринку Забава собиралась особенно скрупулезно. Она несколько раз накладывала макияж, тщательно уложила волосы в высокую прическу так, чтобы только несколько локонов обрамляли лицо, подчеркивая красивые скулы и цвет глаз. Но особое внимание она уделила наряду. Выбор пал на строгое платье-футляр серого цвета с глубоким вырезом. С одной стороны, чтобы ее могли принять за задержавшуюся в офисе сотрудницу. С другой, такой вырез позволял спрятать флэшку и пластиковый ключ, чтобы все видели, что у нее не было с собой ни сумочки, ни карманов. Надев туфельки на низком каблуке, Забава критически осмотрела себя в широкое зеркало. Она выглядела достаточно торжественно, но не роскошно. Ведь не праздновать она собиралась.

За последнюю неделю она довольно много думала обо всем, что узнала о Скаловых, о компании «Дом», о проекте и пришла к выводу, что хватит ей участвовать в этом спектакле. Свою задачу она выполнит сегодня. А после праздников, когда вернется, сразу же напишет заявление об уходе. Теперь, когда Забава приняла решение, она ощущала, как гордость переполняет ее от мысли, что она выполнит долг перед семьей. И в целом, поможет людям не попасть в ужасную ситуацию в будущем. Все остальное ее мало интересовало.

Но все ж, часть личности Забавы, что была ребенком, та, что желала большего, требовала хоть чего-то для себя. Она знала, что на вечере будет Алексей. Она испытывала смесь понимания и разочарования от того, что он так быстро отказался от идеи поухаживать за ней. Разум уверял ее, что решение логичное и правильное. Они верно расставили точки на «i». Но чувства уверяли в обратном. В другое время, в другом месте, говорила она себе, стремясь выглядеть максимально привлекательно в сложившейся ситуации.

Забава старалась игнорировать эту часть себя, мысленно прокручивая в голове план действий. Она прибудет на вечеринку, пообщается, чтобы все ее увидели, а когда народ выпьет, поднимется в приемную и, попав в кабинет Скалова, внесет изменения в проект. По ее задумке, на все могло уйти не больше тридцати минут.

Выйдя из такси и ступив в украшенный зал кафе, Забава отметила, что народ уже достаточно разогрет. Кто-то танцевал у елки перед небольшим возвышением, на котором стоял музыкальный центр, кто-то сидел за столом и поздравлялся, кто-то смотрел концерт на большом экране. По большей части люди передвигались по зале и обменивались шутками и болтали. Среди собравшихся Забава узнала большинство руководителей и их секретарш, так что первые полчаса она была вынуждена, держа в руках фужер с яблочным соком, который она выдавала за вино, принимать поздравления и поздравлять других, выдумывая различные пожелания. Алексей и Владимир Скаловы активно общались с руководителями, вежливо принимая поздравления. Оба в строгих костюмах, с галстуками, они смеялись над чьими-то шутками и что-то рассказывали. Так что в какой-то момент Забава залюбовалась Алексеем, рядом с которым стояла яркая блондинка, держа его под руку. И от этого в душе Забавы появилась мрачность. С чего она решила, что он будет один? Она отвернулась и, натянуто улыбаясь окружающим, решила побыть в стороне, надеясь, что о ней скоро забудут. Блондинка, одетая в красное платье, несколько минут кидала в ее сторону изучающие взгляды, а затем переключилась на собеседников.

- Не обращайте внимания, - обратилась к ней девушка с хитрой улыбкой, протягивая руку. – Я Кейт.

Забава улыбнулась в ответ, догадавшись, что перед ней жена Владимира. Хрупкая шатенка в вечернем платье из тонкого кремового шелка, что струился по ее изящной фигуре, притягивая восхищенные взгляды окружающих мужчин.

- Забава,- представилась она. – Секретарь вашего мужа.

- Я знаю, - ответила та, подмигнув. - И о вашей ситуации с Алексеем тоже.

Глаза девушки удивленно сощурились, и она на мгновение застыла, придя в ужас от перспектив.

- Что вы имеете в виду?

- Аварию, - пояснила Кейт, отмечая ее хмурый вид и прямой взгляд прищуренных глаз. – Вообще он аккуратный водитель. Это первый такой случай.

- Я сама виновата, это не он, - пояснила Забава, покачав головой и неуверенно улыбнувшись. – К тому же, когда у тебя столько детей, не мудрено.

Кейт широко улыбнулась.

- Да, он ненормальный отец. Обожает своих пацанов. И мне кажется, вы ему нравитесь. Вы не любите внимание?

Забава пожала плечами. Конечно, ей ничего не стоило собрать вокруг себя толпу восхитительных поклонников, но не сегодня. И новость о том, что она нравится Алексею, была ей приятна, но вот то, что она исходила от его невестки, царапнуло неприятным ощущением. Значит, ее обсуждали. Говорили о ней. Она слегка покраснела, промолчав.

- Ладно, пойду, - ответила Кейт и направилась в сторону мужа, пока Забава наблюдала за Алексеем.

Он изредка смотрел в ее сторону, но взгляд скользил мимо нее. В любой другой раз ее это возможно огорчило бы, но сейчас успокаивало. Так как чем больше проходило времени, тем чаще она искала выход глазами, кусая губы и ощущая, как сосет под ложечкой. Наконец, ее внутреннее ощущение подсказало, что пора уходить. И она выскользнула из зала кафе, направилась к лифтам, которые пока не выключили.

Забава слышала, как громко стучат каблучки ее туфель по мраморному полу смешиваясь с фоном музыки и шума, доносящегося из кафе. Кажется, они отбивали ритм ее сердца. Девушка юркнула в кабину и выдохнула, только когда створки дверей плавно захлопнулись, и лифт неслышно помчался ввысь. Ладони вспотели, а она взмолилась, чтобы все прошло, как задумано.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Почти вприпрыжку она заскочила приемную и в темноте, наощупь, открыла кабинет Скалова. Пикнул чуть слышно замок, она вошла комнату, освещенную подсветкой аквариума, не обращая никакого внимания на огни города и роскошную панораму. Включив компьютер, она воткнула флешку, вводя пароль в учетку. А затем, отыскав проект, раскрыла его и начала вносить изменения. Программа на флешке следом за ней стирала ее следы в системе и закрывала сессии, как если бы они были произведены сутки назад. Спасибо ее ушлому братцу, что знал людей, чьи любезные программки могли реально облегчить жить тем, кто не всегда играл по правилам, а порой и вовсе преступал закон.

За всеми этими действиями, Забава не замечала, как ее сердце бьется в груди, словно у бегуна-спринтера, и она не дышит полноценно, хватая учащенно воздух и тут же его выдыхая. Ее дыхание стало тяжелым и громким. В кабинете казалось душно. Когда было внесено последнее изменение, и закрыта сессия, Забава с облегчением выключила комп. Она уложилась в двадцать минут. Спрятала флешку и на цыпочках, по пушистому ковру, выбежала из кабинета. Из прически выпала шпилька, как раз в тот момент, когда она закрывала кабинет, волос каскадом рухнул на ее плечи.

- Черт, - выругалась она, обдумывая, что делать дальше.

Забава отчетливо слышала, как шпилька в абсолютной тишине упала на пол у двери. Она стиснула зубы, нервозно прислушиваясь к посторонним звукам, доносящимся из-за двери приемной. Шумно и яростно выдохнула. Повинуясь инстинкту сохранения, опустилась на колени и заглянула в щель, пытаясь понять, стоит ли открывать еще раз дверь, или можно вытащить улику пальцами.

И именно в этот момент в приемную вошел Алексей Скалов и включил свет.

У нее оборвалось сердце, спазм страха застрял в горле, и Забава, ощущая дрожь в руках и ногах, втянула голову.

- Что ты делаешь? – спросил он громким голосом, хмурясь, разглядывая, как девушка корячится у его двери, упираясь лбом в пол. – Поза безусловно симпатичная, но тем не менее.

Забава подняла голову, вытаращив на него глаза, и выпрямилась, побледнев на несколько тонов, кожа на ее лице пошла пятнами.

- За-кол-ка, - лихорадочно выдавила она, неровно вздохнув.

Вообще у нее был заготовлен ответ на случай столкновения в приемной, но не такой.

- Заколка?

Лицо Алексея было исполнено откровенным недоверием.

- Я шла из туалета, - она махнула в сторону туалета, находящегося за кабинетом Скалова и ее спиной. – Махнула головой, и она отлетела к тебе под дверь…

Мужчина окинул ее взглядом, полным сарказма, вероятно, посчитав, что румянец на щеках от алкоголя. Забава поднесла трясущуюся ладонь к лицу и, глядя на него широко распахнутыми глазами, сообщила:

- Кажется, меня сейчас стошнит.

Рванулась с колен к туалету, налетела на дверь и сползла с нее. Уборщица из клининговой компании заперла ее случайно, алиби Забавы сыпалось прямо на глазах. По телу прокатил спазм жути. Думать ей было некогда, она бросилась к мусорной корзине под столом секретаря, и ее вывернуло туда соком.

Когда она подняла глаза, дверь в кабинет Алексея была уже раскрыта, а мужчина стоял рядом и протягивал бумажное полотенце.

- Вижу, ты в восторге от новогодних праздников, - пошутил он, слегка склонив голову и с любопытством разглядывая ее.

- Очень милая вечеринка, - поддержала Забава, едва шагая на трясущихся ногах за ним следом в полумрак кабинета.

Алексей прошел к шкафу и налил себе выпить виски, а ей стакан воды. Забава села на диван и взяла напиток, пока тот сел напротив и теперь молча рассматривал ее. Его взгляд скользил по роскошным огненным волосам, по возбужденному лицу и распахнутым, ярким, словно подсвеченные изумруды, глазам. Румянец на щеках, сбившееся дыхание, заставляющее волноваться упругую грудь, все приковывало к ней взгляд.

- Как себя чувствуешь?

Забава залпом выпила предложенное и выдохнула. Закашлялась. Как-как? Отлично! У нее только что будто кто гору с плеч сбросил. Она на секунду закрыла глаза и, чуть запрокинув голову, потянула воздух, расслабляясь. Затем открыла их и шаловливо посмотрела на Алексея. Представление не осталось незамеченным.

Она дышала неровно, чуть склонила голову на бок, и теперь в полуоткрытых глазах Забавы плескался адреналин. Сверкая искорками непристойности, загадочности, она слегка растянула губы в соблазнительной улыбке.

- Сложный вопрос? – спросил он, спускаясь по девушке вспыхнувшим заинтересованным взглядом.

- Смотря, о чем именно мы говорим. О моей ноге или о чем-то другом?

Улыбка Алексея будоражила в ней все чувства разом. Он успел снять пиджак, галстук, и теперь, сидя в одной белой рубашке с расстегнутым воротом, заставлял ее едва сдерживаться, чтобы не прикоснуться к обнаженной мужской груди. От него пахло легким ароматом табака, одеколоном, алкоголем, дразня ее, приглашая попробовать испытать удачу. Что-то подсказывало, что та ей благоволит. Ведь теперь, когда самое главное сделано, можно все.

Алексей сглотнул, в следующую секунду, наклонившись к ней, нежно пальцами взяв за подбородок, притянул и поцеловал.

Поцелуй был отнюдь не вежливым приглашением, скорее утверждающим неизбежное. То, что между ними существовало и ощущалось электрическими разрядами по телу, вызывая трепет в душе Забавы, стоило им оказаться рядом ближе, чем на метр.

Губы Алексея решительно захватывали и настойчиво утверждали вожделение. Его руки властно скользили по ее бедрам, по талии, спине, по затылку. Забава подалась вперед и, забыв обо всем, погрузилась во власть сладострастных, пленительных прикосновений. Позволяя языку скользить по его губам, не спеша уступать и самой приближаться к нему. Со стоном погружалась все глубже в негу чувственной ласки.

Несколько минут спустя она осознала себя, отвечающей на пламенный, жгучий поцелуй, уже лежащей на спине, мощно вжатая в диван и жаждущая еще больше, глубже, рук, тела, всего. Поразилась этому факту. Алексей действовал на нее, как наркотик, как никто до него. Никогда. Он будил такие красочные чувства, что она ощущала всю полноту жизни, и хотелось ощутить еще полнее и остро. А для этого нужно с ним слиться, ощутить в себе. Жарко, бурно, спонтанно, до конца. Она мучительно охнула.

- Стой, - простонала, вертя головой и вырываясь из забвения удовольствия.

На краткий миг ей удалось заглянуть в его глаза, подернутые рьяным устремлением, увернуться от ищущих ласк твердых губ.

- Остановись. Остановись.

Это все разрушит. Она закрыла их пальцами, обжигаясь его страсти, не давая мощному зову и разгульной беспечности взять над собой контроль. Воспользовавшись секундным промедлением, Забава с силой оттолкнула его от себя. Видя в его глазах непонимание. Чувствуя от соблазна себя хмельной, слабой от сексуального вожделения во всем теле. Глухо дыша, она приняла вертикальное положение и, сев, поправила платье, насильно приводя себя в порядок.

Посмотрела на Алексея, обнаружила, что почти успела избавить его от рубашки и, судя по следам помады, поцеловать не только губы, но и челюсть, красную шею, взбудораженную грудь. Покраснела от собственных подвигов и свежей приливной горячей волны желания. Все ее лицо залил румянец, и от покалываний на коже сидеть на месте и ничего не делать казалось невыносимой пыткой. Забава никогда не славилась кротким нравом, но с этим человеком ум ей сносило напрочь.

Алексей тоже сел и, закрыв глаза, жадно подвинул к себе девушку, прижал к горячей груди. Сердце его билось, как безумное. Пока Забава, трясясь от внутренней неразберихи, запретов и желаний, приходила в себя, признавая, как легко соскользнуть в омут страсти, как легко потерять все.

- Пойми меня, - он чуть слышно сдавленно усмехнулся. – Это классический сюжет.

Забава улыбнулась, было приятно, что он мучается так же сильно, как и она.

- Я схожу с ума. Думаю, о тебе и ничего не могу поделать.

Она кивнула и, чуть отпрянув, взглянула на него. Каждое его слово, как оглушительный поцелуй, ласкало ее физически, лишая сил к сопротивлению. В лице Алексея было столько призыва, а его мышцы так напряжены, и каждая из них вздыблена, что ее вело от одержимости проигнорировать все внутренние запреты. Усмехнулась сама над собой, а она разве не хочет? Пожалуй, она даже более непристойна, чем он, и если бы не улики, не задумываясь, пошла бы дальше.

- Не извиняйся. Достаточно того, что ты остановился.

Он приглашающе гладил ее по спине, и его рука цеплялась за изгибы, словно пытаясь вкусить, отведать то, что не удалось губам.

Нужно вставать и идти через «не хочу», пинками силы воли. Она медленно поднялась на ноги. Мгновенно ощутив, как внутри горячо печет. Бич величия любой женщины, грозя усладой и дрожа от страсти, требовал продолжения ее блаженной, ласковой награды и не слушался хозяйку. Она взмолилась, чтоб не потекло, и чтобы они с Алексеем не перешли прямо к делу.

Она почти дошла до двери, когда Алексей положил свою руку на ручку двери.

- Черта-с два, - сказал он. – Мы оба хотим этого.

Он выбил носком ботинка фиксатор из-под двери, та закрылась перед самым носом Забавы. Глазами Алексей скользил по ее телу вверх и вниз, пока она смотрела на него, не решаясь оказать сопротивление. По выражению лица Забавы, он мог легко догадаться, как ей сложно изображать из себя недотрогу.

- Пошли, - он взял ее под локоть и повел к столу, сгребая с него все в сторону.

Она села на край стола, и теперь он, сев в кресло мог любоваться ее ногами. Ее бедрами, в изгибе, и смотреть прямо на грудь. В то время, как Забава смотрела на выпуклость, что образовалась у него под брюками в промежности. Там у него невозможно было скрыть происходящий рост. И судя по размерам, большой.

- Становится немного тесновато, - рассмеялась она, глядя на него и понимая, что не в силах отказаться от происходящего.

Забава наклонилась и провела рукой по его паху, улыбаясь тому, как он заерзал в кресле. Она зажала молнию между пальцами и глядя ему в глаза, осторожно потянула ее. Звук «вжик», словно спускал их собственный корабль страсти на воду. И Забава опытной рукой засунула руку в ширинку, проскользнула пальцами в разрезе на трусах Алексея и выпустила его зверя наружу. Слегка приподняла бровь и подмигнула ему, полагая, что так будет лучше, уж очень хотелось оценить и рассмотреть его. Того отчего не отведешь глаза, то что пульсирует и подрагивает от желания к ней.

Алексей подвинулся к ней, и положил ладони на ее бедра. Он гладил Забаву по верх платья. Скользил пальцами по ее телу и ткани, пока не увидел в ее лице ожидание. Только после этого, его руки занырнули к ней под подол, и нашли ее маленький холмик, обтянутый кружевными трусиками. Он погладил ее через ткань, ощупывая медленно со вкусом, пока не нашел край и не занырнул под него пальцами, ощутив, как гладко выбрита ее киска.

- Давай снимем, - предложил он не громко, наблюдая, как она ерзает в нетерпении.

Она встала со стола, оказавшись между его ног и повернулась к нему спиной, предлагая ему выбор. Он мог расстегнуть молнию на ее платье вдоль позвоночника. Алексей предпочел приподнять подол ей до бедер, прогнув ее в спине на поверхность столешницы.

Забава позволила ему некоторое время любоваться собой. Она знала, что такой прогиб и кружево на попе, только разожгут аппетит. Который у нее уже невероятно зашкаливал, настолько, что она просунула руку под живот и скользнула к себе в трусики. Ее пальцы ощутили, насколько она влажная.

Алексей схватил ее за руку, поднимая ее, вытащил пальцы и слизнул с них ее благоухание. Он сделал это жадно, непристойно, Забава застонала. Она стояла перед ним с задранной юбкой, в мокрых кружевных трусиках и умирала от желания. Текла, как школьница.

- Сама справишься? – он играл с ней и было видно, что ему нравится ее открытость и не зажатость.

Не нужно было дважды просить. Она легко справилась с ремнем и распахнула штаны, стащила резким движением вниз. Алексей схватил ее за бедра и притянул к себе, так что его член оказался прижат к ее обнаженной промежности. Она вздрогнула от прикосновения. Их лица оказались в миллиметрах друг от друга, так что она чувствовала его дыхание на своем лице и ощущала, как оно набирает скорость. Он поцеловал ее, и она отвечала. Пальцами ловко она ослабила его галстук. Он раздевал ее. Они двигались в безумном, бешенном темпе, расстёгивая пуговицы, молнии, снимая друг с друга одежду, отбрасывая в стороны. Пока не остались в нижнем белье.

Алексей гладил ее соблазнительный изгиб груди, прежде чем его пальцы приспустили бретельки и медленно крючок за крючком, он не расстегнул лифчик, стягивая чашки с груди. Улыбнулся ее сосочкам, отбросил тряпку в сторону.

Забава стояла перед ним обнаженная, понимая, что стоит в кабинете своего босса, генерального директора компании, а за стеклянным панорамным окном сверкает в огнях весь город. Алексей стоит у стола за ней, она видит в стекле их тени и это возбуждает ее еще больше.

Она выдохнула, когда почувствовала, как его член прокладывает дорогу между ее ног. Алексей прислонился к ней грудью, прижался к ее спине и обхватив ее руками, сжимал ее груди в каждой руке. Он разминал их, покрывал поцелуями ее затылок, лаская Забаву. Постепенно руками он опускался все ниже, пока не достиг ее выбритой киски. Он проводил пальцами вдоль линии ее губок, пока ее киска не открылась, и он не поднырнул членом внутрь нее. Забава задрожала от его прикосновений, медленно раздвинула ног, чтобы облегчить ему задачу, позволяя Алексею тереться об нее и лакать, пока сама уже не застонала в голос, готовая умолять, схватив его за руку. Он рассмеялся.

- Какая маленькая нетерпеливая девочка! Хочешь большего.

Да, она хотела. Хотела, не разговоров, а действий.

- Хочешь, чтобы я трахнул тебя на этом столе?

Она выдохнула, протяжное «Да». И он подсадил ее голой попкой на стол, разведя ей широко ноги. Он целовал ее, давая устроиться по удобнее, а затем взял член в руку и вошел, вторгся под стон Забавы. Помедлил секунду, наслаждаясь ощущениями, задвигался вперед. Она издавала вскрик каждый раз, когда он входил в нее, двигался все быстрее и яростнее. Ему нравилось, как Забава обхватила его бедра лодыжками, жмется к нему, стонет от ритмичных толчков. Движения становились жестче, стоны громче. Их общее возбуждение росло, пока не достигло пика, и девушка не впилась ему в плечи маленькими ногтями, выдыхая звуки оргазма.

Забава ощущала, как он растет внутри нее, шириться, как раз перед тем, как теплая струя спермы ударила внутри, потекла наружу, и Алексей присоединился к ней, прижимая к себе, цепляясь за остатки уходящего наслаждения.

Они замерли, некоторое время не двигались. Затем она рассмеялась. Не происходящему, а самоиронии. Дошпионилась, что называется. Она оттолкнула его от себя, вставая. Взяла несколько салфеток из его салфетницы, вытираясь.

- Утешитель из тебя, скверный, - сообщила она, одеваясь.

Он тоже одевался, довольный собой.

- Я вернусь, не уходи, - сказал он, выйдя в приемную в туалет.

И она не могла не воспользоваться этим, бегом покидая место преступления и наслаждения одновременно. В лифте, опираясь на стену, Забава застонала. Она так и не пришла в себя от случившегося, растерянно, не помня себя, забрала вещи из гардероба и вызвала такси. И только дома она выдохнула, понимая, как только что чуть не подставилась. Как повезло все сделать незаметно. Ведь если бы она подставилась если бы…

Глава 10

Глава 10

Забава подошла к зданию компании «Дом» в понедельник с тяжелым сердцем. Проснувшись еще утром после звонка будильника, она вспомнила встречу со Скаловым, и ей тут же захотелось завыть. Это же надо настолько проколоться. Он так на нее смотрел, казалось, еще одно слово или жест, и она сорвется.

Вместо этого она держалась, натянув невыносимое недовольное выражение на лицо, и смотрела на Скалова, словно на уборщицу со шваброй, затеявшую уборку в кабинете президента не по графику. А потом этот безумный поцелуй и секс. О чем она вообще думала?

Она думала, что все просчитала. На прошлой неделе Маша, третья секретарша, никак не успевала к гинекологу, и она предложила помощь. Сделать копию ключа не составило труда. За последние две недели они здорово сдружились. И учитывая, что в городе у Забавы не было никого из знакомых, не считая бабы Лары, они стали весьма близки. Забава знала о странных отношениях между слегка беременной Машей и новым ГАПом Максом Гивановым. В истории подруги все больше проглядывался исход безнадежности, словно они рыбки, выброшенные из аквариума. Говорят друг с другом, открывают рты, но не слышат. Так что в письмах Машки часто проскакивали ошибки из-за рассеянности, и она ее подстраховывала.

Забава перевела дух и дерзко толкнула входную дверь, бесстрашно шагнув в вестибюль здания. Прислушалась.

Сегодня она пришла раньше обычного. Ей все казалось, что из-за угла вот-вот выскочит охрана и попросит ее удалиться. Но этого так и не произошло. Она с облегчением зашла в пустой лифт и обреченно нажала кнопку верхнего этажа. По крайней мере, она спокойно заберет вещи из офиса.

Двери лифта почти закрылись, когда кто-то подошел и нажал кнопку «Стоп». Металлические створки послушно разошлись в стороны. У нее перехватило дыхание, так как перед ней в полный рост стоял Алексей Скалов.

В деловом костюме, свежевыбритый, наодеколоненный и чем-то недовольный. Президент компании собственной персоной. Он тоже не ожидал ее увидеть, секундное замешательство сменилось маской безразличия, и он решительно шагнул внутрь, заполнил маленькую кабину собой.

- Доброе утро, - проронил он на ее черствый кивок и, не сводя с Забавы серьезного взгляда, нажал кнопку. – Задерживаетесь допоздна, приходите раньше всех. И где только ваш босс берет такие кадры?

Слова «ваш босс» и «кадры», он выделил тоном, так что Забава стиснула зубы, немного растянув губы, как от промаха и чуть сощурилась, неприятно сморщилась.

- Кажется, было горячо, - призналась она, стараясь не смотреть в его сторону. – Думаю, все мы делаем глупости на нетрезвую голову.

Она сослалась на алкоголь, как последняя трусиха, прекрасно понимая, что это не она пила виски, хотя Алексей может думать о ней что угодно.

Лифт бесшумно тащился ввысь, а Забава надеялась, что Алексей отвернулся и не смотрит на нее. Он стоял рядом на одной линии и вряд ли мог смотреть, не вывернув шеи. Она осторожно подняла взгляд на металлическую дверь лифта и столкнулась с его изучающим накаленным взглядом.

- Я хочу до обеда увидеть на своем столе объяснительную, - сказал он, разглядывая девушку без тени благодушия.

Она мигом обрушила взгляд в пол, ощущая, как тело застыло от страха. Затем, подумав чуть-чуть, подвинулась на полшага вперед, подняла гордый взгляд перед собой и встретилась с прищуренным взором, полным строгого недовольства, и дерзко спросила:

- Что именно вы хотите увидеть в объяснительной? Отчет о поцелуе или о том, как мне лежалось под вами на столе?

Постаралась изо всех сил произнести это как можно менее ехидно, громко. Плохо старалась.

Алексей в этот момент опустил глаза и возмущенно поднял их. Что-то проскочило в них, вроде искры удивления, Забава не разобрала, так как он сделал шаг вперед.

- Хочу увидеть отчет, - кажется, он пришел в ярость. – О том, что ты делала на этаже в нерабочее время возле моего кабинета.

Теперь ей ничего не оставалось, кроме как краснеть. Забава поджала губы, расправила плечи и сделала еще полшажка, на один сантиметр выдвинувшись вперед от носков туфлей Скалова. Сейчас он ее бесил, но нужно сказать, что даже в таком состоянии притягивал. Она одернула себя, ругая за то, что думает вообще не о том. Ее раскрыли. Либо сильно подозревают. И нужно придумать нечто, чтобы ей поверили и отпустили с миром. Ведь она планировала сегодня начать готовиться к увольнению.

- Я же сказала, искала заколку.

Тот поднял на нее возмущенный взгляд и отступил.

- А по моим сведениям, приключений на одно место.

- Ну, если бы ты так не спешил можно было бы и на два.

Она кожей ощутила его тяжелый взгляд, лениво ползущий по ее лодыжкам, заднему месту, спине, плечам, затылку. Алексей подробно рассматривал всякий изгиб на ее фигуре и локоны, собранные в пучок выше изящной шеи. Рассматривал и не скрывал желания. И оно в крошечной кабине лифта ощущалось физически. Так сильно, что Забава непроизвольно покраснела, реагируя дрожью, жаром, ползущим по всем участкам вмиг ставшей слишком чувствительной кожи и по мгновенно вспотевшим ладоням.

Лифт замедлился, и двери разъехались в разные стороны на их этаже.

- Дамы вперед, - на выдохе прорычал мужчина, пропуская Забаву вперед. Глядя ей вслед слишком пристально.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она вышла из лифта, как ошпаренная, словно из бани, ощущая, как между лопатками будто жжет от чужого взгляда. Направилась в сторону закутка и, оказавшись на своем месте, тут же упала в секретарское кресло, чувствуя, как от напряжения требуется передышка. Оказалось в шпионов играть не так просто. «

Бонд. Забава Бонд, тыдыщ

!» и музыка за кадром. Ага, за кадром, только вот ноги совсем не держат от бешеного напряжения, возникающего при любом контакте с ним. Она закатила глаза, приоткрыла рот и внутренним взглядом обратилась в себя, понимая, что ни разу в жизни никто из ее мужского окружения не вызывал в ней подобных реакций, одним лишь своим присутствием. Лишь одним взглядом, полным жгучего намерения и обещания сделать с ней совершенно непристойные вещи. И ей хотелось сказать «да» на все его молчаливые запросы. Так сильно, что требовалось срочно расслабиться, отвлечься, снять напряжение.

Долго ей расслабляться не пришлось. Через два часа с начала рабочего дня в кабинет вошел Владимир и, нависнув над ее столом, сияя и хитро улыбаясь, прошептал:

- Тебя тут еще не зажарили живьем?

Забава подняла на него глаза и, досадливо усмехнувшись, откинулась на спинку кресла.

- Слухи быстро поползли, - подытожила она, постукивая ручкой по красивому подбородку, рассматривая, как Владимир отклонился назад и нервно поправляет узел своего галстука.

- Не то слово. Между прочим, я не верю в версию шпионажа. Так что желаю удачи.

Забава загривком ощутила, как над головой сгущаются тучи. Она побледнела и уставилась на Владимира, не зная, что делать первым, хватать сумку и бежать или сначала все-таки написать заявление об уходе.

- Я ничего такого не делала, - прошептала она, хлопая глазами и убедительно изображая невинность. – Мне хоть кто-нибудь может что-нибудь объяснить?

Владимир подмигнул.

- Сделай мне кофе, - распорядился он.

И когда Забава принесла ему кофе, сказал:

- Шесть месяцев назад у нас был слив информации по проекту «Русская зима». Мы нашли предателя и уволили его. Затем месяц назад еще попытка взлома системы, как раз перед тем, как ты устроилась. Мы не знали, удачная или нет, и сели за проверку проекта. А сегодня утром была зафиксирована еще одна попытка слива информации. А тут ты у темной приемной и...

Он со значением замолчал, с любопытством разглядывая девушку, которая все это внимала, замерев, словно кролик перед удавом. Казалось, она даже не слушает его, а думает о чем-то своем.

- А если это увольнение? - она не представляла, что могут написать и что вообще пишут в трудовой и личном деле в таком случае. «Уволена по подозрению во взломе информационной системы»?

- Никто тебя не будет увольнять, - Владимир почесал за ухом, глядя куда-то на стол. – Хотя нужно сказать, что Снежана настаивала на этом.

- А что тогда?

- Напиши объяснительную.

- Может быть, лучше уволиться самой?

- Вот если уволишься, это будет подозрительно.

Не успела Забава ответить, как в кабинет влетела Маша с большими округлившимися глазами и, сдержанно поздоровавшись, выпалила:

- Скалов приказал живо к нему.

Забава опасливо вошла в кабинет. За столом для совещаний сидела Снежана. Рядом сидел Алексей. Он снял пиджак, рукава рубашки были закатаны, воротник расстегнут, галстук лежал на столе. Вид у него был обманчиво расслабленным, но в глазах застыла настороженность. Словно они спрашивали у нее «Кто ты, Забава»? И если бы рядом не сидела грозный начальник отдела безопасности, с виду женщина выглядела милой блондинкой, ни клыков, ни ножей, ни даже угрозы на ее лице, Забава снова бы скатилась в приятное головокружение, смешанное с ощущением счастья.

- Проходите, садитесь, - блондинка указала на стул, стоящий напротив них.

Забава кивнула, мысленно беря себя в руки. Чем больше делала она шагов на негнущихся ногах, тем отчетливее понимала, Владимир прав. Она не может уволиться. Такое действие вызовет подозрение. Но можно заставить ее уволить. Нужно спровоцировать ситуацию. После случившегося скорее всего в трудовой укажут стандартную причину увольнения. Она села и вопросительно посмотрела на них.

- Это из-за пятницы? – спросила она, видя, как Снежана поворачивает к ней монитор ноутбука с записью приемной в нерабочие часы. На видео было видно, как в приемную входит Забава, проходит до кабинета Скалова, а затем исчезает. Спустя двадцать минут, она вновь появляется на видео, падает на колени и что-то ищет.

- Можете объяснить? – спросила блондинка.

Все время просмотра записи, она не сводила с Забавы внимательного взгляда.

- Я уже объяснила, - заговорила та, голос звучал ровно и спокойно. – Мне нужно было в туалет. Вы меня в чем-то обвиняете?

Снежане поморщилась и, бросив взгляд на Алексея, кивнула.

- С точки зрения рационального, вам было легче добежать до туалета на первом этаже, а не ехать в лифте сюда.

- А вы были в том туалете? – Забава чуть прищурилась.

- Нет, - ответила та, сердясь.

- Тогда вы не представляете, что там творилось во время корпоратива. Мне не нравятся подобные места из-за грязи и запахов. Владимир Владимирович рассказал мне про неприятности с системой безопасности, но при чем тут я?

- При том, что вы тут были, и это делает вас подозреваемой.

Забава недобро посмотрела на нее.

- Знаете что, если так, я сегодня же могу написать заявление об уходе.

-У вас был ключ от приемной, которого вообще-то не должно быть.

- Так делают в компании все. Я часто задерживаюсь и помогаю с работой другим девочкам.

- Нарушение устава и положения по безопасности компании.

Забава промолчала, считая, что это уже слишком. Они же не на режимном объекте, где существуют повышенные нормы безопасности. Возмущенно вздохнув, посмотрела на Алексея. Тот тоже наблюдал за ней, не произнося ни слова. Прекрасный и осуждающий. И, похоже, он не верил ей, и от этого в душе Забавы зародилась обида. Еще пару дней назад он целовал ее в этой комнате и трахал, а она стонала под ним, а теперь он ее судит.

- Мне нужно от вас официальное заявление, чем вы тут занимались в пятницу.

Забава покачала головой, встала и оперлась на руки, нарочито возмущенно посмотрела на них леденящим взглядом. Если бы кто вздумал посчитать ее пульс, он бы удивился тому, как тот ненормален. Он бы понял, что в ее рту сухо, а в горле ком. Она пожала плечами.

- Если для вас сходить в туалет – преступление, то я не буду работать в подобной компании. Я ничего плохого не делала, и не собираюсь за это отвечать.

- Вы вторглись на чужую территорию в нерабочее время.

- И что? – она едва не сорвалась, повысив голос и сдерживая себя. - В выходные, когда мы работаем в неурочное время, мы тоже вторгаемся на чужую территорию?

Снежана смерила ее свирепым взглядом, затем посмотрела на Алексея и откинулась на спинку стула.

- Можете идти, - произнесла она, не глядя на нее.

***

Когда Забава вышла из кабинета, она кивнула вслед, выразительно качая головой.

- Врет. Я ей не верю. А ты?

В пятницу, когда он нашел ее у кабинета, мысли текли совсем в другом русле. Девушка нравилась ему. Если не сказать больше. Хотелось не разбираться со всем этим, а совсем иного. Было в ней что-то притягательное, сводящее с ума, отчего видеть в ней шпиона или взломщика у него решительно не получалось. Где-то в глубине души он мучительно думал о том, что мечтает, чтобы это оказалась не она. И от этого нежелания Алексей испытывал настоящую головную боль. Вдруг она любовница Тимура? Что если поэтому она ускользает, отказывает ему? Что если она шпион?

- У нее хорошие отзывы, - ответил он.

- Слишком малый срок, чтобы составить правильное мнение. Особенно если стараться создавать нужное впечатление, - Снежана возмущенно повернулась к Алексею. – Увольняем?

- Будем увольнять всех подозреваемых, пока не останется секретарш? - в кабинет вошел Владимир и подсел к ним.

Снежана недоверчиво ухмыльнулась.

- Я за то, чтобы уволить.

- Может все еще раз проверить? - быстро проговорил Алексей, недовольно глядя на брата.

- А я за то, чтобы ты разобрался, что чувствуешь.

- Владимир!

- Поцелуй ее, в конце концов. Или больше.

Снежана возмущенно уставилась на младшего Скалова, а затем перевела огорошенный взгляд на Алексея. Который лишь растирал виски, с раздражением вспоминания, как целовал ее на своем собственном столе. И Забава отвечала, отвечала так, что он ни капли не сомневался, девушка хотела того же, что и он. А потом ушла. Сделал вид, что произошедшее не имеет значения. И вот вопрос, почему? Что ее сдерживало? Что мешало? Или еще хуже – кто? Например, Тимур. Что если она его любовница? В нем заворочалось неприятное чувство раздражения, так что кулаки сжались сами по себе.

- Что здесь происходит? - спросила Снежана, пока Владимир откинулся в кресле, вытянул ноги и свел пальцы перед лицом.

- Кто-то наблюдает за объектом со стороны. Взял без проверки на работу, дал доступ к проектам, а сам свинтил в командировки. И пока, - он бросил взгляд на брата, – тишина.

Снежана закатила глаза в потолок, а затем шумно выдохнула.

- Речь о безопасности компании?

Владимир с хитрой улыбкой посмотрел на нее, подмигнул.

- Не уволит, пока не определится.

Снежана переводила взгляд то на одного мужчину, то на другого, а затем на ноутбук и тоже безмолвствовала. Затем вздохнула, хлопнула крышкой ноутбука и сказала:

- Давайте пригласим ее на выходные к вам домой. Тебе это даст возможность определиться. Я соберу побольше информации о передвижениях и о ней самой. Выясним, кто она. И есть у меня один план.

- А я? – Владимир сделал обиженную гримасу.

- А ты будешь наблюдателем.

- Если я права, она попытается уехать под видом праздников. Напишет заявление и концы в воду. Она крот, неужели не ясно?

- У тебя нет доказательств.

- Будут, - Снежана хищно улыбнулась.

Уж что-что, а предателей она ловить умела. Алексей молчал, обдумывая предложение. Если Снежана права, девушка уже внесла изменения в проект. Двадцать минут камера ее не видела. Она могла быть в туалете, но могла быть и в кабинете. Ее можно поймать только с поличным. И нужно задержать. Иначе потом доказать все будет значительно сложнее. Алексей нехотя разочарованно кивнул.

- Обожаю рыбалку и ловлю на живца, - подытожил Скалов-младший, изображая, как закидывает удочку с блесной подальше в воображаемый водоем. - Отличных нам выходных. Кейт будет в восторге.

***

Следующие два дня Забава выполняла работу, словно во сне. Разговор она прокручивала раз за разом, как и видео. У них ничего на нее нет. Нет и быть не могло. И так как весь разговор происходил на повышенных тонах, оставалось только дождаться конца. Неужели все? Оказалось, легко быть злодейкой в глазах других. Пусть это совсем неприятно в эмоциональном плане, но эмоциями не заплатишь кредиторам и не отдашь долги семьи.

Она старалась унять нервную дрожь и приглаживала волосы, собранные резинкой в хвост, бесконечно теребя его, стоило рукам оказаться без дела. Четыре недели и только. Она никак не думала, что управится так быстро.

В выходные она снова ходила к бабе Ларе. Они пекли хлеб. Эта женщина мало что помнила о своем прошлом и себе. Но она помнила о трех сыновьях. Память разбивала ей сердце. Забаву так и подмывало спросить Алексея или Владимира, где их мать? Услышать, что они скажут в ответ. Но вместо этого она закусывала губу и молчала.

В обед Маша снова заглянула в закуток и сообщила, что Скалов снова вызывает ее к себе. Забава шагнула в его кабинет, в этот раз спокойнее, догадываясь о причине приглашения. Встала поодаль, стараясь смотреть в пол. В руках она держала лист с заявлением об уходе.

- Ты хотел меня видеть?

Алексей отложил в сторону документы, откинулся в кресле, неторопливо разглядывая девушку и постукивая пальцами по собственным губам и подбородку.

- Хотел поговорить.

От неожиданности Забава, подняла на него удивленные глаза. Она хлопала ими, ничего не понимая, чувствуя, как слабеет, и как коленки подгибаются от волнения.

- Кажется, мы все обсудили в лифте.

Она прошла через кабинет и положила на стол заявление. Он взял его в руки. Пробежался по нему глазами, отложил в сторону. Встал и приблизился настолько, что сократил между ними дистанцию до минимума. Так, что Забава, чуть колыхнувшись назад, отклонилась. А ее пульс подскочил до стремительного, по телу побежали мурашки, и рот наполнился слюной. Поцелуй? Тот, что был на днях. Или секс?

Алексей наклонился к ней и тихо произнес:

- Я не могу завести роман с собственной секретаршей.

Забава облизнула губы, пытаясь понять, что за чертовщина происходит. У них уже роман! Коротенький такой. Микро!

Алексей неторопливо и нежно взял девушку за подбородок двумя пальцами, рассматривая прекрасное лицо с идеальными чертами, роскошным цветом глаз и губами, призывно приоткрытыми, словно лепестки роз. Но в этот раз поцелуя не последовало.

- У тебя невероятно красивые глаза, - сообщил он, наблюдая на ее лице все оттенки изумления.

- Остановись, - предупредила Забава, сглатывая и глазами скользя по его лицу, гуляющему кадыку, видя пульсирующую венку на мощной шее, волнуясь еще сильнее.

- Я признаю, уволить подозрительную сотрудницу, допускающую сексуальное поведение на работе, посылающую босса нафиг, логично. Ты обижена. Но теперь я меняю маршрут, - тихо выговорил он, второй рукой властно притягивая ее за талию к себе.

Она замерла, пытаясь понять к чему все это.

- Всего лишь приглашение, - улыбнулся он, и в Алексее отразилась вся сила его намерений.

У Забавы от этой самоуверенности, неожиданно кончились сила воли и желание сопротивляться. Ведь он прав. И она та, кто хочет с ним все самое вкусное и лакомое, что он мог предложить. Только неожиданная перемена в его стиле поведения напрягала. Он, конечно, объяснил причину, и Забаве тут же захотелось в нее поверить. Жесткие, строгие моральные принципы, свойственны сильным мужчинам. Так бывает? Бывает же? И часть личности в ней развопилась «Так не бывает. Не бывает. Ты сама плохая девочка».

- Приглашение?

Руки Алексея напористо подтянули ее к себе, их бедра соприкоснулись. По ее телу разлилась жажда. Захлестнул грызущий аппетит попробовать еще погрызть уже надкушенный запретный плод. Но ведь нельзя, нельзя. Это ему с секретаршами нельзя, а ей тем более нельзя быть с врагом клиента.

- Я приглашаю тебя к себе домой, познакомлю с семьей. С мальчишками.

Так приятны слова и действия мужчины, который казался таким привлекательным, совершенным. И странным, хоть и желанным.

- Я не могу, - прошептала Забава, отодвигаясь, сдвинула брови, рассматривая манящую шею в вороте рубашки. – Лечу домой. А теперь, когда ты меня уволил, дел еще больше.

От его рук, скользящих по талии, спине, от токов в теле, быстро сбилось дыхание. И мысли, те, что разумные и рациональные, покинули мостик сознания, отдав пульт управления чувствам и счастливым мечтам. Алексей ласкал девушку, горячо прижимаясь, подразнивая прикосновениями губами без поцелуев, наблюдая, как легкий румянец ползет по ее лицу. И очевидно все равно, что вокруг происходит.

- Не отказывай мне, - выдохнул он, заставляя ее вспыхнуть от пьянящего желания. – Не хочу тебя отпускать.

Забава безуспешно попыталась выбраться из его объятий, сдаваясь на милость соблазну. Сердце готово было выскочить из груди, лелея внутри радость. А она внутренне взмолилась.

- Ты отказываешь, потому что кто-то есть? У тебя кто-то…

- Прошу, отпусти, - прошептала еще тише, севшим от взвинченности голосом, понимая, что происходит нечто неправильное.

Он не должен так менять курс, так наседать на нее и тем более предлагать свидание. И как бы ни хотелось им обратного, как бы тело ни кричало о желаниях, нужно уходить.

Алексей нехотя разомкнул руки, и Забава, шатаясь, отступила на шаг. Семейный круг замкнулся. Много лет назад ее род перебрался из Омска в Питер. За плечами осталась богатая история возведения зданий до Революции. После, будучи коммунистами, дедам приходилось выбирать между интересами семьи и партии. А когда все пошло прахом (после перестройки), так вышло, что ее отец, так же как и его отец, оказался востребованным теневой фигурой в нарождающейся экономике.

Отец делал все возможное, чтобы дети пошли не по новым семейным стопам. Дал им с братом хорошее образование. Тимуру инженерное, Забаве архитектурно-управленческое. Ему, как и деду, хотелось выйти из теневых международных структур, чьи цепкие щупальца имелись во всех крупных компаниях мира. Нет, это были приличные компании, занимающиеся консалтингом. Их имена всегда у всех на слуху: «Артур Д. Литтл», «Стоун энд Уэбстер», «Браун энд Рут», «Халлибертон» и «Бектел». В основном их сотрудники служили инженерами с разным допуском секретности или вообще без него. Но не все из них были лишь инженерами.

Если бы она только знала, во что ее втягивает Тимур, то дала бы ему чем-нибудь тяжелым по голове. Брат буквально поставил ее перед фактом того, что семье срочно требуется помощь. Более того, он взял предоплату, которая очень нужна была сейчас. А не потом.

Несколько лет назад, после смерти деда, отец попытался выйти из теневого консалтинга. Хотел вернуться к прежним родовым занятиям. Занялся строительством. Не срослось. А точнее, как сказал Тимур, пожав плечами, в таких организациях есть только «Вход». Табличка «Выход» висит на внутренней крышке гроба.

Отец влез в долги, и когда ситуация вышла из под контроля, свалился с инфарктом. Мама осталась вдовой с огромными долгами и жестокими кредиторами. Тогда-то и выяснилось, что одна Забава не пошла по родовым стопам. А у Тимура свои обязательства перед нынешними хозяевами. Деньги можно было заработать только левым путем. И тогда он решился на аферу. Он не мог присутствовать в двух местах одновременно. Поэтому договорился об отсрочке оплаты долгов, и когда Забава поняла его план, на все ее возражения сообщил, что она может, способности у нее в крови. Она прирожденная лгунья и плохая девочка. Так что она пойдет на эту встречу и получит свой первый заказ в жизни.

И вот она стоит перед человеком, который ничем перед ней не виноват. Который нравиться ей больше, чем хотелось бы, и который предлагает свидание. Она тает, слабеет и плавится от его воздействия на нее. От одного лишь присутствия рядом. И всей собой, всем сердцем тянется к нему. Разве она не хотела этого? Нет, не хотела. Желания приходят и уходят, а она, Забава Вяткина, поступила так, как должна была. И осталось сделать последний решительный шаг.

Только не ожидала она, что именно в этот момент в кабинет войдет Гребенкин со Снежаной и, показывая на нее пальцем, скажет:

- Вот она, шпион, я же вам говорил!

Глава 11

- Этому что нужно?! - кажется от того, как Алексей сжал пальцы, был слышен хруст.

Тяжелый взгляд Скалова накатывает на Гребенкина, и его ноздри раздуваются от мощного выдоха, а голова резко вскидывается. Забава от этой перемены вздрогнула, как от удара хлыстом, чувствуя мурашки по всему позвоночнику. Она медленно отвела взгляд, не понимая, что собственный подбородок опускается, а хрупкие плечи поникли. Мысленно она решила, что вот и конец работе, а заодно и отношениям. В душе она все же надеялась на другой финал, но в отношении Гребенкина каким-то внутренним чутьем другого не ждала.

- Снежан, что за дела? – спросил Алексей, холодно разглядывая Гребенкина.

Блондинка села за стол, пока Гребенкин мнется в пороге, и с обвинением взглянула на Забаву.

- Ждем Макса, - сообщила она.

- Я пришел, чтобы меня взяли обратно, - сообщил Гребенкин, косо глядя на Забаву и стараясь звучать мирно.

В кабинете повисла гнетущая, противная пауза. Забава, чувствуя, как сердце ускоряет стук, отбросила волосы назад и подняла взгляд. Ей нечего бояться.

- Может начнем? - нетерпеливо предложил Скалов, постукивая пальцами по столу.

- Ты просил доказательств, вот они, - Снежана махнула в сторону Гребенкина.

Тот сделал вид, что мнется, затем заговорил.

- Я понимаю, вы не рады мне, но я решил доказать, что вы не правы.

От сказанного у Алексея покраснела кожа, и на шее вздулись жилы.

- Не прав? - рыкнул он, переведя недовольный взгляд на Снежану.

И от этого испепеляющего взгляда Забаву бросило в жар. Скалов не просто сердился, он едва терпел, и терпение его не было без лимитным.

- Ваши конкуренты наняли эту, - Гребенкин кивнул на девушку. - Чтобы внесла в проект ошибку. Я готов предоставить доказательства. Шаров нанял ее, имеется договор. И за эти ошибки, будет платить вся компания, включая меня, как разработчика. А мне мое имя и репутация дороже гордости. Так что хочу. Нет, требую, чтобы мне предоставили доступ к проекту, и я сам все проверил.

Забаве хорошо помнились его слова о репутации, о том, как он ненавидит Скаловых. Гребенкин сбрасывал с хвоста Шарова, как неудачного партнера и подставлял ее. Она тяжело вздохнула, искренне полагая, что мир неизменен. Девушка с холодным любопытством посмотрела на него, убеждаясь, что земля всегда носит на себе таких уродов, как Гребенкин.

- Как? - Алексей потер подбородок, перевел тяжелый взгляд на Гребенкина, затем на Снежану и обратно. Игнорируя Забаву, будто ее и вовсе не было в кабинете.

- Сделал вид, что сотрудничаю в тендере. И вот. Она шпионка.

- Может поэтому ты так стремительно хотела уволиться? - предположила Снежана, обратившись к Забаве.

- Молчание – знак согласия, - проговорил Гребенкин, глядя исподтишка.

Алексей молчал, рассматривая свои ладони, словно на них был написан ответ, затем поднял взгляд на Забаву. Он смотрел на нее с подозрением, недоверчиво-строго, так что ей захотелось сказать, что все не так. Она вовсе не шпион.

Забава стояла со слабой задумчивой улыбкой на лице, едва заметно сглатывая, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Игра в игре. Тимур даже в этом оставался верен себе. И денег заработать и сестру подставить, чтобы в следующий раз не шла на встречу с заказчиком в открытую, чтобы была осторожней. Она уверена, что следующего раза не будет, но ей все равно больно.

- А как вы узнали, что удалось? – спросил вошедший в кабинет Макс Гиванов, молодой специалист, работающий в паре с Владимиром Скаловым над проверкой проекта.

- Гм, ну, я не уверен. Но знаю, эта девушка здесь для этого, - Гребенки начал указывать на виновницу руками. – И она не одна, у нее есть сообщник.

Макс прошел и сел за стол, кивком головы поздоровался со всеми. Положил перед собой папку с документами. Он ободряюще улыбнулся Забаве, отчего та тоже слегка улыбнулась неожиданной поддержке. Скалов смерил всех недовольным взглядом, а затем рявкнул:

- Ты, - обратился он к Гребенкину, не скрывая презрения. - Пошел вон отсюда. Еще раз увижу, пойдешь под суд по истории со шпионажем.

- Но я…

- У меня достаточно доказательств твоей причастности к шпионажу.

Гребенкин побелел, закашлялся, затем подобрался и, выругавшись, вышел за дверь, рассыпая проклятия направо и налево. Обещая вернуться и отомстить.

- Снежана, ты свободна, - прорычал Алексей, не глядя на своего начальника отдела безопасности.

Та встала и, не сказав ни слова, скользнула недовольным взглядом по Забаве и вышла из комнаты.

- Макс, оставь нас.

Брюнет кивнул и послушно вышел за дверь, оставляя босса и ее наедине. Забава подняла на Алексея глаза. Тот смотрел в упор, резко и без слов. Так что она вздохнула и шумно выдохнула, слыша, как стучит ее сердце в ушах.

- Итак, ты человек Тимура, - сказал он, разглядывая ее, будто видел впервые.

Глупо было отпираться, и Забава сдержанно кивнула.

- И ты внесла изменения в проект? Чтобы разорить меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она снова кивнула, считая, что лучшее, что можно сделать в данной ситуации – это говорить правду. Мужчина сжал губы и, сузив глаза, потер свою шею сзади. Он встал и приблизился к девушке, заглянул в лицо.

- Сколько ты получишь за это?

Забава слегка приоткрыла рот от осознания того, что в данный момент он сжимает и разжимает кулаки, его ноги широко расставлены, и гортанный рык усиливает ее собственный грохот в ушах. Страх пронзил ее тело. И это злит. Как он смеет бездоказательно, сходу, обвинять. Она ответила твердым взглядом на яростный взор Алексея, кусая губы до боли, ощущая, как дрожат кончики пальцев.

- Я жду, - он резко взял ее за запястья, больно сжав, так что Забава дрогнула, слегка побледнев и поджав губы.

- Я не могу сказать, - прошептала, чувствуя подступающие слезы. – И это неважно.

- Разве? - Алексей гневно сощурился. – Обсудим другую стоимость. Скажем, твоей свободы. Ты же не хочешь сесть в тюрьму?

Ее глаза широко распахнулись, испытывая слабость Забава слегка пошатнулась. Другую стоимость? Он предлагает ей продать себя? В самом деле?

- Не хочу.

- Хорошо, - процедил он, кладя ее безвольные руки себе на грудь, а свои на ее талию.

Их взгляды сошлись в жестком столкновении, и Забава ощутила покалывания в ладонях от прикосновения к его груди, от непонимания, чего именно он хочет. По спине побежало ощущение нехорошего предчувствия, вызывая приступ опасений.

- Стоимость?

Она попыталась отстраниться и не смогла. Чувствуя, как кружит от повышения уровня адреналина в крови. Алексей наклонился и поцеловал. Забава ответила потерянным движением, не способная расслабиться. А затем попыталась снова отстраниться, гневно вглядываясь в его красивое лицо.

- Думаешь, я продаюсь?

Ехидная улыбка коснулась мужских губ, а взгляд обжег ее цинизмом.

- Думаю, да.

- Отпусти, - она вздрогнула, напрягая все тело.

- А что так?

Алексей лишь усилил объятия и теперь сжимал ее в своих руках почти до боли, до хруста ребер. Забаве невозможно ни выдохнуть, ни вздохнуть. По её коже пополз мороз напряжения, сковывающий все тело мерзким одеревенением.

- Я не та, за кого ты меня принимаешь.

Она попыталась вывернуться, но оказалась зажата в угол, так что губы Алексея оказались у нее на шее.

- А за кого я тебя принимаю, Забава?

- Я не шлюха, - еще одно движение вовне в попытке избавиться, отстраниться, кажется, она начала задыхаться.

- А по мне так и есть. Самая что ни на есть, шлюха. Иначе бы ты тут не стояла.

Он целовал ее висок, а его руки гуляли по всему ее телу, сжимая вздымающуюся грудь и поглаживая покрасневшую шею. От его движений Забава мигом вспотела, задохнулась, теряя глубину дыхания и способность к сопротивлению. Ощущая стыд за то, что не может дать достойный отпор, а вместо этого хочет, жаждет прикосновений.

- Пожалуйста, - взмолилась она, в полном бессилии противостоять его напору. – Я не хочу.

Одним движением Алексей стянул с хвоста резинку и распустил волосы. Жест примитивный и интимный одновременно, говорящий – выбирай, по-хорошему или по- плохому? Ты моя. Будет, как я решил. Ей захотелось расплакаться. Не хотелось верить, что стоящий перед ней мужчина такой. Он не мог быть таким. Не должен. Она помнила, какой он улыбчивый, заботливый, страстный.

- А то что?

- Я подам в суд.

Жалкое обвинение, учитывая, что ее обвиняют в шпионаже. Чересчур жалкое, настолько, что все сжимается внутри от движения губ, ласкающих ее овал лица. От нежных прикосновений Алексея к коже и покусывания мочки уха, с разбегающимися стрелами возбуждения.

- Что расскажешь судье? Как пыталась уничтожить мой бизнес, а когда не получилось, решила отомстить, - глухо оценил он, прижимаясь грубее, так что теперь Забава чувствовала его самого. Его жесткие намерения, твердое желание и непоколебимость.

- Я думала, нравлюсь тебе. Ты лучше, чем говорят люди, - выдохлась она, понимая, что скоро беседа закончится. Останутся действия, за которыми станет неудобно.

Ее собственное сердце стучит как шальное, по телу летят буйные волны возбуждения, смешанные с горечью разочарования. Если он ее возьмет, прямо в кабинете, когда за дверью люди, коллеги, те, кто знает ее и уважал. И она отдастся, не сможет устоять, не сможет сказать нет. Это ли не позор, не унижение. От мыслей боль пролилась по всему телу Забавы, наполняя тяжестью. Она пьяно плыла в его вожделении, болталась как поплавок в сексуальном мужском напоре, ослабевшая от адреналина, от жара собственного желания.

- И что же говорят?

- Ты бросил мать.

- М?

- И жестокий делец, у которого нет сердца.

Забава попыталась поймать взгляд Алексея, но тот не желал смотреть ей в глаза. И кажется, совсем ее не слушал. Вместо этого он прикусил с силой кожу на ее шее. И от этого укуса она задохнулась, остро переживая, как вал сильнейшего возбуждения разносится по телу. Как дрожат колени, подгибаются от желания ответить с тем же накалом. Его прикосновение выжигало по коже невыносимый чувственный отклик. Такой, что соски чувственно ныли, грудь набухла, а внизу живота Забавы взорвалось сметающим притоком желание, беспощадное напряжение. Горячее тепло разлилось внизу, где-то между ног, и закружилась голова.

- Ты меня слышишь?

Алексей намотал ее волосы на кулак, резко потянул, заставляя подставить ему лицо, приоткрыть рот.

Забава ахнула, кусая нижнюю губу, не чувствуя, как подкашиваются и не держат ноги, а она подается к влекущему к себе властному и сильному мужчине.

- Я такой и есть. И, кажется, нашел пару.

Он страстным движением впился ей в губы. Яростно, неистово, жарко целуя ее до дрожи, до горячего забвения, пока Забава не начала задыхаться, отвечать на требовательные движения. Целовал, наказывая и желая одновременно. Чтобы ей в голову больше не приходило даже мысли увильнуть, проявить хоть кроху сопротивления.

От нестерпимого чувственного угара она стонала в голос. Потерялась окончательно в пространстве. Сдалась на его милость и теперь отвечала на движения его губ отчаянно, горячо, как ей давно хотелось. Гори все синим пламенем…

- Ты рехнулся?

Неведомая сила оторвала Алексея от нее, и она тяжело дыша, не придя в себя, ошалело уставилась на Владимира, оттаскивающего брата на диван.

Пару секунд Забава смотрела на них невменяемым от желания взглядом, а затем пришла в себя, захлопала ресницами, в ужасе осознав до конца то, что могло случиться. Покраснев от всего разом.

- Забава, живо домой! - рыкнул Владимир, пока Алексей приходил в себя, удерживаемый им.

Она бросилась вон. Выскочила за дверь. Оказавшись вне стен офиса на многолюдной зимней улице, окончательно приходя в себя. По щекам струилась холодными дорожками влага, и Забава смахивала ее, не замечая ничего вокруг. Ее губы горели от его поцелуев. Щеки и кожу на шее жгло от его прикосновений. Тело сотрясалось от желания сбросить напряжение. Ее мысли разрывало от противоречий. Вспомнив, она села на первую попавшуюся скамью, дрожащими руками выудила телефон из кармана куртки и набрала номер.

- Тимур, - ее дрожащий голос полнился хрипами. – Тимур? Как ты мог так подставить?

- О, привет. Разрешилось?

- Что же ты наделал, - спросила она, ощущая, как отрицательно качает головой, раскачивается, дрожит от ощущения тяжести в животе.

- Приключилось чего? – голос брата на том конце трубки стал серьезным, даже жестким.

- Ты подставил меня. Подставил.

Он молчал, слушая, как она горько всхлипывает, хрипит, давится от слез.

- Так будет лучше. Научит тебя не подставляться. Не оставлять следов.

- Тимур, я не твоя, - Забава повысила голос до визга, который тут же упал от мороза до шепота. – Не твоя шавка. Я не могу как ты, не могу, понимаешь? Не хочу!

- Успокойся. Ничего тебе не сделают. Я договорился. Никто не будет подавать в суд или что-то предпринимать. Так что не закатывай истерику, собирай вещи и возвращайся домой. Ты поняла? Мама ждет нас на 31 домой, там поговорим.

Забава зажмурилась, застыла на месте, всхлипнула еще раз, в этот раз тише, прислушиваясь к собственным неровным вдохам.

- Скажи маме, я встречу новый год здесь.

Брат помолчал, затем вздохнул:

- В целом ты справилась. Звони.

Он отключился. Забава несколько минут растерянно смотрела по сторонам, внутри нее все никак не унимались разбушевавшиеся в душе эмоции. Затем собравшись духом, побрела домой.

До нового года оставалось несколько дней. Народ сновал по магазинам, кругом горели гирлянды, пестрели многоцветные неоновые вывески, зазывая сделать покупки. Она смотрела на буйство людской суеты сквозь белый снег легкой метели, безразлично разглядывая праздничные базары и уличные елки, а на душе ежилась мрачность. А она шла словно с поминок. По себе. По любви, которая не случилась.

Забава хотела помочь семье. Помогла? Она едва справилась с новой волной слез, пытаясь понять, почему тогда на душе так гадко, жутко противно и хочется выть. Выть от случившегося. Будто и в самом деле все настолько плохо. Будто она преступница. Будто у нее не было выбора.

Неожиданно она замерла у витрины лавки, торгующей шалями. Несколько секунд смотрела на них опустошенно. Кружевные, пушистые, белые, серые, черные. Затем двинулась внутрь магазина.

Глава 12

Новогодняя вечеринка среди большого начальства компании «Дом» подходила к концу, и на этом празднике жизни двое были глубоко нерадостными и молчаливыми. Одним из них был Макс Гиванов, узнавший в обед, что его усыновили, а собственные родители никогда ему об этом не рассказывали. Вторым – Алексей Скалов, что смотрел на окружающих его женщин с презрением, и хотя мужских губ касалась вежливая улыбка, и с них слетали слова с новогодними пожеланиями, в глазах блестела изморозь. Окружающие женщины, набираясь смелости, пытали удачу, подходили к нему и отскакивали от обжигающего взгляда, будто ошпаренные.

За исключением старой подруги Леночки. Она надеялась укрепить неожиданное счастье и, получив приглашение от бывшего почти жениха, хотела вновь попасть в его постель и наладить, так сказать, прежнее взаимопонимание. Девушке казалось, так будет лучше, и она старательно подливала ему водки в надежде на шанс.

Алексей же вспоминал о случившемся. Он смотрел на людей, что танцевали на площадке, разглядывал женщин, и никто ему не нравился. А хотелось снять шлюху и напряжение. Забава что-то говорила о том, что она не шлюха. Все бабы шлюхи. Все говорят одно, но, стоит хорошо заплатить, делают другое. То, что будет велено. А эта так сверкала глазищами, так сопротивлялась и так отвечала на поцелуи. Да, отвечала, как нужно. Как умеют шлюхи. Сначала ломалась, но ведь заставил, если бы не Владимир, все закончилось бы сексом. Тем, чем и должно закончиться. Он, конечно, наорал на брата. Разругался с ним вдрызг. И слова того еще больше язвили душу. Они сцепились и готовы были начать драку, держа друг друга за грудки.

- Она не заслужила такого к ней отношения, - возмущался Владимир, когда эта дрянь выскочила из кабинета. – Ты в себе?

- Отпусти, - Алексей дергался, готовый врезать. – Или я за себя не ручаюсь.

- Что с тобой?! Ты понимаешь, что это статья, срок?! – Владимир не верил своим глазам. – Ты чуть не изнасиловал ее.

- Она шпионка и ничего иного не заслужила.

- Даже если Мата Хари. Это не повод!

- Дай пройти.

Владимир не пускал его из кабинета.

- Нет.

- Послушай, ее купил Гребенкин, после того, как купил я. Не учи меня, что делать!

- В смысле, - Владимир отпустил его резко, отступил на шаг. – Как это купил?

Отпущенный братом, Алексей тряхнул головой, начал поправлять рубаху и, подойдя к столу, набрал секретаря.

- Соедините меня с постом охраны на входе в здание. Задержите Забаву Вяткину. Пригласите Снежану Игоревну. И Максима Гиванова.

- Объясни толком?

Владимир не собирался никуда уходить и намерен был разобраться в ситуации до конца.

- Я нанял человека, на которого вышел Гребенкин. И он согласился нам помочь.

- То есть ты нанял человека, чтобы тот подставил Гребенкина?

- Нет, чтобы Гребенкин подставил сам себя. А мы проверили собственную систему безопасности. Гребенкин нанял шпиона, который должен был нанести нам вред. Это и есть Забава. Теперь у нас рычаг давления на этого урода, а система безопасности прошла проверку.

- Но тогда зачем, - всплеснул руками Владимир. – Зачем ты ее унизил?

Алексей поднял на брата глаза, сам не в состоянии объяснить зачем. Никогда ранее такого не случалось, он не принуждал женщин отвечать на его ласки. Никогда не склонял к сексу силой. И что самое плохое, не пребывал в крайней степени возбуждения, отчего не был в силах совладать с собой.

- Я не знаю, - ответил он, сев в кресло и растирая виски. – Когда дело касается ее, будто разум сносит. Все ждал, когда ситуация разрешится. Хотел начать отношения после всего. А когда Гребенкин ввалился в кабинет, не знаю.

Владимир так и продолжил стоять, с изумлением глядя на брата, затем, когда в кабинет вошли приглашенные, занял свободное кресло. В кабинет также заглянула Карла Изольдовна.

- Охрана сообщила, что девушка покинула здание.

Снежана и Макс сидели тихо. Затем Алексей кивнул на ее папку и ноутбук в руках Макса.

- Итак, что мы имеем?

-То, что я и говорила, - сказала она. – Девушка шпионка. Внесла изменения в проект «Русская Зима», в который до этого, как я понимаю, также были внесены изменения. Почему ты ее отпустил? Почему не уволил?

Она смотрела на Алексея полным осуждения взглядом. И Владимир шумно вздохнул.

- Она не шпионка, - произнес он, глядя на Алексея.

Тот фыркнул. А Снежана взорвалась:

- Не шпионка?! Она внесла изменения в проект. Гребенкин подтвердил. Мои люди видели, она даже к вашей матери ходила.

- Хочешь сказать специально? – не поверил Владимир.

- Да, ее подослал Гребенкин, чтобы выкупить права на дом. А живет она в чужой квартире. На содержании у какой-то московской шишки. И понятно, не просто так.

- Не верю, - отмахнулся Владимир от Снежаны.

Оба, столкнувшись взглядами, повернулись к Алексею, что в задумчивости смотрел на рабочий стол.

- Мать не вписывается в этот расклад, - признал он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Если кто-то спросит моего мнения, я тоже знаю, что Забава не шпионка, - сообщил Макс.

Алексей обвел их суровым взглядом:

- Хватит спорить. Дело было так: мне позвонил человек, знакомый по годам службы. Работает в охранке. Сказал, к нему обратился некто Гребенкин, желающий подослать человека, способного внести изменения в проект, так как предыдущая попытка была неуспешной. Этот человек прислал к Гребенкину Забаву. Я ничего не сказал вам, так как ты (он посмотрел на Снежану) должна была сама отработать угрозу. Ты справилась. Ну а вы (он посмотрел на Владимира и Макса) потратили девять месяцев напрасно. Девушка шпион, но это наш человек. Поэтому и ареста нет. И увольнения пока тоже не будет.

- Выходит, она на нашей стороне, - заключил Владимир.

Алексей кивнул.

Снежана недовольно поджала губы.

- Не верю я, что она на нашей стороне. Честные люди в таких делах не участвуют. Девушка опасна, даже если мы сами пустили ее в свою компанию. Она же работала на Гребенкина. Значит, нанесла вред компании, пусть и под нашим контролем. Алексей, мы обязаны ее уволить. Вдруг он ее перекупил? А? Мы этого не знаем.

Макс откашлялся. Он открыл ноутбук и повернул его к братьям.

- На Гребенкина у нас ничего нет, - сообщил он.

- В смысле нет? – Алексей вопросительно посмотрел на Макса.

- Так как в прошлый раз не было внесено изменений, то встал вопрос, что же внесла Забава? Всю ночь проверял, и, оказывается, она нашла в проекте ошибки. И внесла исправления. Причем такие, что ей можно премию выписывать.

В кабинете повисла неловкая пауза, дающая всем немного осмыслить услышанное.

- Прости, что? – переспросил Алексей. – Она нашла ошибки и внесла изменения в проект?

Макс пожал плечами и кивнул:

- Да. Мы могли возвести главное здание, и оно даже простояло бы пару лет, но потом из-за движения грунтов и микровибраций дало бы усадку и пошли бы трещины. Обвинили бы нас, как компанию, что выполняла проектные работы. Забава спасла проект, особенно если об этих косяках знает Гребенкин. А мне что-то подсказывает, что он знает и хотел, чтобы она усугубила их.

- Я же говорил, - всплеснул руками Владимир.

- Да, еще и Гребенкину предложи премию выплатить, - обиделась Снежана.

Алексей же вспоминал все, что наговорил ей. О том, что она пытается уничтожить его бизнес, как пытается отомстить. Что-то еще. Он не мог вспомнить. Она ведь не отрицала, что она человек Тимура. Не отрицала, что ей за это платили. Но она не вносила пагубных изменений в проект. Почему? Почему она поступила так? Что говорил о ней Тимур? Мысли Алексея кружились и не находили покоя, словно что-то не складывалось в мозаике случившегося.

- Все свободны, – сухо сообщил он, снимая галстук.

Канун нового года, в суматохе покупок, приказов, поездок за подарками. А еще конец второй четверти у его пацанов. Кейт взяла на себя часть забот, и он был ей за это искренне благодарен. А перед глазами рыжие локоны и гневные, полные слез и желания глаза Забавы. Все с самого начала пошло не так. И даже сейчас он сидит на собственном корпоративе, пьет водку, и думает о ней. Скорее всего, после праздников она уволится.

Он встал и, игнорируя вопросительный, полный надежды взгляд Леночки, направился к выходу. Заказал такси. Назвал адрес, что запомнился сам по себе из досье, и спустя пятнадцать минут машина подъехала к дому. Он и сам не решил, что хочет ей сказать. Может быть, извиниться, но вроде бы не было особенно за что? Тогда спросить зачем? Но разве это подходящий разговор на нетрезвую голову. Он раздумывал еще пару минут, решив отложить беседу, когда на улицу вышла Забава, направляясь к ожидавшему у подъезда такси.

Алексей и сам не понял, как вышел из машины. Окликнул ее. Девичья фигурка замерла, затем повернула к нему.

- С наступающим, - произнес он, наблюдая, как пар изо рта клубится в ночном свете фар и фонарей.

- Да, - кивнула она, разглядывая его без тени улыбки на лице.

- Нам нужно поговорить.

Покачала отрицательно головой.

- О чем?

Он несколько секунд разглядывал ее рыжие локоны на лацканах нового пальто, затем перевел взгляд на шапку с пушистым помпоном, на теплый шарф и перчатки. Она выглядела такой прекрасной, красивой, что он поймал себя на том, что улыбается ей, как последний пьяный идиот. Пока она смотрит с опаской и недоверием.

- О моей матери, - сам не ожидал, что скажет это.

От удивления глаза Забавы расширились, и она выдохнула облако пара.

- Твоей матери? Я как раз к ней иду.

Он и сам не понял, что именно разозлило. Он нахмурил брови, стиснул зубы.

- Зачем? - дернулся, ощущая, как повышает голос. – Все кончено. Зачем тебе она? Ответь.

Забава скрестила руки на груди и тоже нахмурилась.

- Только за этим приехал? Это все?

Она шагнула в сторону своего такси, но тут же была остановлена. Мужчина придержал ее за руку, заставляя застыть на месте, заглянул в рассерженное лицо.

- Оставь ее в покое. Ты свою работу сделала.

- Это ты мне говоришь? Ты?! Она слепая. Брошенная. Одна. А ты…

Забава вырвала руку. И если бы не алкоголь, не жар ее слов и не все случившееся, он развернулся бы и ушел. Вместо этого Алексей снова вцепился ей в плечо, развернул так, что девушка едва удержалась на ногах.

- Что ты знаешь о ней?! О нас?! Ничего!

- Ты прав. Ничего. А еще знаю – что бы она ни сделала, матерей прощают!

Он отшатнулся, но не отпустил.

- Такое не прощают!

- Что такое? Что?! Убивала вас? Не давала жить? Калечила?

Он задохнулся от боли, стиснувшей его грудь так, что пальцы сдавили плечо девушки сильнее. До слез в глазах Забавы. Он открыл рот, намереваясь выматериться, а затем сомкнул губы, поджал их. Глубоко дыша, выдыхая распадающийся в организме алкоголь.

- Она бросила нас.

Забава не обращала внимания на слезы, на пальцы и боль в плече.

- Так может была причина? Ты вообще спрашивал? Кто ты такой, чтобы мне запрещать? Если сын, то где ты, сын? А если нет… - она в гневе подняла на него взгляд, покосилась на пальцы на своем плече.

Он, пораженный, резко отпустил, убрал руку. Опомнился, для чего сюда приехал, и остановил ее взглядом.

- Зачем? – бросил глухо.

- Что зачем?

- Зачем спасла проект? Нас.

Забава глубоко вздохнула, шумно выдохнула, посмотрела на снег под ногами.

- Чтобы ты снес Слободу, - призналась она, удрученно вздохнув, заставляя его вопросительно вскинуть брови и уставиться на нее. – Я знаю, ты хочешь все там снести. Ненавидишь. И дело не в художественной ценности и не в архитектуре. Ты ненавидишь запах свежей выпечки. Я помню.

К этому моменту на морозе Алексей достаточно протрезвел, чтобы не только изумиться, но и вконец перестать ее понимать. Забава подняла взгляд и виновато пожала плечами.

- Она ждет вас, - произнесла едва слышно, в нос, сдавленно. – А так хоть перестанет. Думает, что на новом месте вы ее не найдете.

Он молчал, ощущая, как его всего потряхивает. И он не может определить отчего.

- Печет хлеб. На это живет, - Забава сглотнула, ощущая ком в горле. - Кормит голубей свежим хлебом и говорит, что запах родного дома укажет вам путь домой.

Забава села в такси, оставив оцепеневшего Алексея стоять на морозе. Он сел в салон своего такси погодя, впечатленный и темой беседы и самим собой. Ведь не это он планировал сказать, не это собирался сделать.

- Куда теперь? - спросил водитель, озадаченный молчанием пассажира.

- Домой, - отозвался тот, никуда больше не заглядывая, кроме как внутрь себя.

Пока ехал, он пытался вспомнить, когда перестал любить мать, когда начал ненавидеть. Обвинять ее во всем. Он забыл запах свежего хлеба. Возненавидел его аромат. Ведь когда-то он любил. Когда их забирали, вместе с Владимиром, он рыдал. Очень давно ему нравился запах свежего хлеба.

Глава 13

Шаров вошел в крошечный офис по улице Гагарина, ощущая невыносимое раздражение.

- Не хотел портить тебе праздник, - начал он, разглядывая щетину и круги под глазами проснувшегося партнера. – Но скажу.

Гребенкин встрепенулся в пьяном угаре, выпрямился, смерил партнера презрительным взглядом. Оскалился.

- Крысы бегут с корабля. Да-да, я знал, всегда знал.

- Все кончено. Теперь каждый сам по себе.

- Предатель.

Шаров посуровел лицом.

- Ты нас в это дерьмо вогнал. Ты нас топишь. Скаловым нет дела до нас. Я уже сто раз пожалел, что связался с тобой. Тьфу! На хрена ты меня вызвал сюда? На хрена пьешь здесь уже который день?! Что тебе за дело до Скаловых? А у меня семья дома. Мне это все разгребать зачем?

Мало того, что Гребенкин пил который день, и в офисе стоял бардак. Так теперь Шаров вынужден был бросить семью за новогодним столом, чтобы убедиться, что у бывшего партнера все в порядке.

- Катись.

- С новым годом, - Шаров поставил на стол бутылку водки, повернулся и вышел из кабинета.

Гребенкин некоторое время разглядывал пузырь, затем помещение вокруг себя, вспоминая, как уснул здесь. Мутным взглядом уперся в настенные часы, показывающие одиннадцать вечера, помрачнел. Все сволочи. Все гады. А ведь он знал, что эта рыжая сука подведет его. И ведь даже то, что он обличил ее, не помогло. А он всего-то хотел справедливости. Хотел вернуть, отыграть позиции обратно. Разве не бывает у людей слабостей? Все вокруг него святыми ходят? А он что? Он всего лишь боролся за себя и свое место под солнцем. Скаловы жадные твари. Как все. Но он, Гриша Гребенкин, отомстит. Он не из простого теста сделан. Он знает, куда нужно бить, и ударит. Ударит так, что мало не покажется.

Чем больше он об этом думал, тем больше трезвел. Отодвинул принесенный пузырь в сторону, почесал щетину и, оглядев кабинет, сощурил глаза. А ведь все крайне просто решалось. Если он не в силах получить назад место в компании или часть прав на Слободу, или хотя бы имя, тогда он вправе мстить. И он отомстит. Он начал сгребать все черновики, что нашел в офисе в большую коробку из-под бумаги, складывая все подряд. Затем вызвал такси.

***

Забава смотрела, как баба Лара уминает тесто. Последний заход. Ловкие старческие руки легко обмяли нежную дрожжевую пышность, с любовью укрыли его в деревянной кадке тканью. По телевизору показывали «Голубой огонек». А Забава резала картошку на оливье. Это был первый ее такой необычный новый год. В компании почти незнакомки, в чужом доме.

- Не жалеешь? – спросила старуха, подойдя к стулу и в очередной раз теребя в руках платок и две пуховые шали.

- Нет.

Как же, как же она плакала, когда Забава вошла в дом с двумя свертками и рассказала, как накануне почтальон принес извещение о посылке. И так как социальный работник заболел, Забава сама сходила за ними на почту.

- Не верится, – шептала женщина.

- Написано от Скаловых. Три платка. Значит, не забыли вас.

- Не забыли, не забыли. А я-то, дура старая, боялась, адрес не помнят. Теперь уж сколько всего утекло.

Она щупала шали, гладила, сжимала пальцами, словно пытаясь запомнить впитать в себя тканевую основу подарков. Светилась тихой радостью, смягчающей ее печальное лицо, разглаживающей глубокие борозды морщин. И плакала.

- Узнать бы какие они. Наверное, хорошие.

- О них в газетах пишут, - не удержалась Забава, прикусив собственный язык. Вот кто просил. Зачем сказала?

Но слово не воробей, баба Лара улыбнулась печальной улыбкой, подошла к ней, взяла за руку, ту, в которой нож. Пришлось поспешно отложить его в сторону.

- Расскажи, доченька. Не бойся. Я лишь узнать. Искать не буду.

Забава сглотнула, наблюдая, как дрожат руки старой женщины, больше чем обычно. Как вздулись изношенные синеватые вены на кистях.

- Да там пишут про общее.

- А ты все равно расскажи.

- Что?

- Что помнишь. Я любой вести буду рада. Ты не думай, моя вина, что они такие. Сама за свой грех перед Богом буду отвечать. Но ведь помнят, помнят меня. Пусть и не прощают.

Забава захлебнулась, вздохнула, покосилась на часы, почти одиннадцать.

- Пишут, что они успешные строители. Строят разные дома. Женаты. Есть дети.

- Алеша всегда любил играть в песочнице. Хотя, - баба Лариса покачала головой. - В войнушку с Володей часто играли. Давно было.

Она помрачнела, отложила подарки в сторону и пошла греть чайник. А Забава снова принялась резать салат. В этот раз жестче, остервенело. Да уж, строить, конечно, любит, но и разрушать при этом не забывает, думала она про Алексея. В Омске новый год начинался на три часа раньше, так что мама с Тимуром начнут звонить позже. Она планировала побыть у бабы Лары до часу, а потом взять такси и поехать домой. Завтра она с утра соберет вещи и первым же рейсом полетит домой. Тимур к этому времени уже улетит в Москву. Забава тяжело вздохнула, отложила нож.

- А знаешь, так надеялась увидеть их перед смертью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она замолчала, склоняясь над кадкой с тестом. Покачала головой.

- Зря, наверное. Праздник все-таки, - отругала баба Лара саму себя. – Давай будем хлеб печь.

Под «давай» имелось в виду, что это будет делать баба Лара, а Забава посмотрит. Будет смотреть и думать, как отточены ее движения за прожитые годы. Ведь она его всю жизнь пекла. Пекла и думала о своих. И хлеб каждый раз выпекался быстро, двадцать-тридцать минут и из печи - чудо готово. Свежий, ароматный, дух жизни. Полный несбыточных надежд. Теперь и ее, Забавы, тоже. Словно хлеб связал невысказанные мечты Забавы с мечтами бабы Лары. Ведь так в жизни бывает, разделяя хлеб, разделяешь беды, надежды, любовь. А еще горечь, по несбывшемуся, неслучившемуся, по тому, что хотелось и не сбылось. И не сбудется, не случится. Никогда.

***

- Мне кажется, в этот раз более шумно, чем обычно. Не находишь? Семья наконец вся в сборе. Тебе есть, что праздновать, - улыбнулся Владимир, видя, как Маша, Кейт и Снежана присоединились к ватаге пацанов и разворачивают подарки, приготовленные для них под елкой. - Прямо, как девочки.

Действительно, вся семья в сборе. Макс принял новость, стал отцом. Машу выписали из больницы, и они вместе с семьями присоединились в большом доме Скаловых к новогодним торжествам. Новые знакомства, семейные связи. Толпа разного возраста детей. Что интересно – одни мальчишки, не считая грудной дочери Макса и Маши. Дом украшен, в центре зала стоит нарядная елка со звездой на макушке. А он мрачен, как туча.

- Может зря ее не позвал? - спросил Владимир, поглядывая на брата.

- Она бы не согласилась. Если вообще не улетела домой. Как думаешь, их матери о них вспоминают?

Алексей спрашивал Владимира, наблюдая, как дети разворачивают подарки. Тот бросил на него удивленный взгляд.

- А наша мать, как думаешь, вспоминает? – спросил в лоб.

Алексей кивнул.

- Вспоминает, - ответил и сам удивленно посмотрел на Владимира.

- Откуда знаешь?

- Забава сказала, - он отвел взгляд. – Печет хлеб и вспоминает.

На губах Владимира появилась еще более широкая улыбка.

- Хм, хлебные крошки. И запах покажет вам дорогу домой. Это же моя любимая сказка была, помнишь?

- И моя.

- Она пекла хлеб, чтобы продавать. А я завидовал пацанам, которых отправляли за ним в магазин, - Владимир рассмеялся. – Я помню. А ты?

- Тоже.

Они оба замолчали, разглядывая гостей, домочадцев. У них были общие воспоминания. И под действием праздника, семейного тепла, их немного развезло.

- Столько лет боли. Ты собрал нас вместе. Может пора простить и ее?

Алексей некоторое время молчал, словно боролся с собой, а затем, будто пересилив в себе нечто, кивнул.

- Поехали, - предложил Владимир, с надеждой многозначительно разглядывая брата.

Он знал, что тот, скорее всего, откажется. Скажет – нет. Слишком часто он не хотел о ней говорить, злился на него за поднимаемые темы. А Владимир ждал, ждал, когда тот дозреет, как он сам когда-то.

- Мы выпившие.

- Поехали на такси.

- Вот так, как снег на голову?

Алексей слегка раскачивался, думал. Сжимал и разжимал кулаки. Смотрел на приемных сыновей, на жен братьев, на Снежану, снова сомневался.

- Скажем, запах привел домой.

Покраснел весь с головы до пят, а затем словно лопнул. Владимир победоносно улыбнулся.

- Наконец-то, - выдохнул он, не скрывая собственного облегчения. – Поехали.

Они вышли из дома незамеченными.

***

Горели в новогодней ночи старинные зодческие постройки, и пьяный народ повыскакивал, разгоряченный, из старого жилья кто в чем. Хватая ведра, вытаскивая убранные с осени замерзшие шланги из сараев. Кто-то накидывал снега.

Забава поняла, горят соседние дома, совсем близко, когда открыла форточку, чтобы выпустить скопившееся от печи тепло, а вместе с ним и переполнивший дом аромат горячего испеченного хлеба. Новогоднего, свежего, румяного. Вместо прохлады ощутила острый запах гари. Накинув пальто, она выскочила на улицу посмотреть и обмерла.

Все дома вокруг горели. Хуже того, она видела возле сарая баба Лары человека. Небритого, перепачканного в саже, он обливал из канистры забор. И понятно, что два плюс два четыре. Она бросилась к нему, не думая о последствиях.

- Эй, ты! Убери канистру! Люди! Помогите!

Человек обернулся, замер, разглядывая ее. А затем снова принялся плескать жидкость. Она подлетела к нему, вцепилась. И узнала.

- Ты!

Гребенкин грубо толкнул ее так, что она отлетела на снег.

- Дура проклятая.

Он рванулся к забору, а затем к ней.

- Тут поджигатель! – закричала она. – Помогите!

Схватил ее за руку и попытался облить голову. Поняв, что он делает, она выворачивалась в ужасе. Закричала во все горло по-дикому. Рванулась, пытаясь выскользнуть. Она царапалась и кусалась. Мужчина, не церемонясь, навернул ее несколько раз канистрой, и девушка обмякла в его руках. Осела в сугроб, теряя сознание.

И все что она видела, как он уходит, после того, как облил ее, подтащив к забору.

Она пришла в себя спустя секунды, и в этот раз Забава увидела Алексея, а с ним и Владимира. Удивленно моргая, она пыталась встать, хотя бы сесть.

- Он там, в доме. В доме. С вашей мамой.

Она наблюдала, как пламя занимается по стенам дома, как яркие оранжевые искры летят от одного забора к другому. Как живописное пламя, добираясь до сухого сена в амбарах, пожирает его, вздымаясь яростными факелами. Слобода пылала. Мужчины бросились в дом. По занесенным сугробами улицам пробивались скорая помощь, пожарные машины, полиция. И слезы катились по ее щекам, мешаясь на подбородке с кровью, капающей с разбитого виска. Она рыдала по Слободе. Горело прошлое города, его сокровище, его наследие. И было страшно подумать, что там происходит внутри дома. Их так долго не было слышно. Когда Забава добрела до двери, в калитку вбежал расчет пожарных в сопровождении бригады врачей.

- Внутри дома, - шептала она, цепляясь за старые доски в попытках сохранить ускользающее сознание. – Там…

Дом пожирал огонь. Она с облегчением увидела, как из дома выходит Владимир с матерью на руках, а за ним Алексей, тащит скрученного Гребенкина.

- Девушка, мне требуется осмотреть вас, - обратился к ней один из медицинских работников.

Забава разглядывала на лице Алексея кровавые ссадины, пока он передавал пьяного Гребенкина полицейским. Скорая с Владимиром и бабой Ларой уехала. Алексей подошел к ней. И теперь она разглядывала его иначе. Он пришел к матери. Вернулся. И внутри Забавы что-то защемило от радости. На губах пробилась робкая улыбка.

- Ты все-таки простил.

Пожарные начали проливать пламя водой. Люди помогали, как могли. Огненные искры метались в воздухе в попытках найти новую жертву.

- Вам нужно в больницу, - сообщил работник, оглядывая Забаву. – Вы с ней?

Спросил он Алексея, что стоял напротив девушки и смотрел на нее, не отрываясь. И в глазах его скользила нежность.

- Она живая? С ней все в порядке?

- Ей стало плохо.

- Она поняла, что это вы?

Алексей покачал головой.

- Поедем вместе.

Пару секунд он смотрел на нее в задумчивости, а затем шагнул к ней, прижал к себе, и Забава поняла, что он собирается делать. Он обхватил ее лицо руками, приблизил. Его губы коснулись ее губ. Он целовал нежно, трогательно, ласково. Так, что она не могла не чувствовать его благодарность. Он проникновенно заглянул ей в глаза.

- Я люблю тебя, - произнес совсем тихо, но она поняла, задрожала, и легкий румянец залил ее бледное, замерзшее на морозе лицо. Еще не все потеряно. Еще все впереди и все может быть. Ведь кто-то говорил, что нельзя терять надежды.

- Забава.

Она улыбнулась, готовая ответить на его чувства. Ощущая, как ее тело переполняется теплом и чувством горячего, нежданного счастья. Но только кивнула. И этого было достаточно.

-Ну, вы едете или как? – осведомился медработник, наблюдавший за ними.

Они сели в скорую и поехали вслед за вереницей машин. В приемном отделении их встретил Владимир.

- Как она? – по его лицу Забава поняла, что дело плохо.

Им выдали халаты. Они вошли в реанимацию.

- Ваша мама умирает, - сообщил врач, оставив семью наедине.

Забава с сочувствием посмотрела на Алексея и Владимира. Алексея трясло, его глаза расширились, плечи опустились. У нее на глаза навернулись слезы.

- Забава, - позвала баба Лара.

Она подошла к ней, тихонько взяла за руку.

-Я здесь, баба Лара, - прошептала, горячо сжимая негнущиеся от старости пальцы, холодные как лед. – И не одна.

Она полуобернулась к Алексею и протянула другую руку.

- Они оба тут, - взяла его руку и подняла к руке матери, помогая им прикоснуться. Ощутить друг друга.

- Алексей, - голос Забавы дрожал, слезы душили звук. – А это Владимир.

Кажется, старая женщина на секунду лишилась сознания. Замерла. Открыла рот, хватая беззвучно воздух. Руки ее затряслись с дикой силой, так что начало сотрясаться все тело в кровати. Она только вдыхала и выдыхала. По щекам на подушку покатились крупные слезы.

- Алешенька, мальчик мой. Володенька. Родной.

Забава не смогла сдержать слез, отступила, вытирая их, не в силах справиться с ними. Плача вместе с бабой Ларой и за них всех троих. Пока слепая мать обнимала своих детей. Дыхание застревало в ее груди. Тело оседало куда-то вниз. И она наблюдала, как те прощаются с ней, только встретившись спустя многие годы.

И слов больше не было. А когда прошел момент острых эмоций, баба Лара позвала ее к себе и попросила:

- Испеки, как я научила, доченька. Пусть запах напоминает.

Забава, давясь слезами, обещала. Чувствовалось, как в запястье старой женщины замедляется пульс, останавливается прожитая жизнь, слабеют мышцы.

- Запах хлеба, - прошептала Лара последние слова в жизни, перестав дышать.

Эпилог

Весна в Омске выдалась бурной, грязной. Такой, что службы города не успевали бороться с потоками слякоти, забивающей ливневки города. И среди этого буйства солнечного света, тающего снега и куч мусора на отрезке между Куйбышева и Жукова развернулась стройка. Убирались старые погорелые бревна, сносились покосившиеся сараи. Желтые бульдозеры выравнивали землю, самосвалы вывозили мусор. Обносили забором площадку. Стартовал нулевой цикл строительства, за которым последуют подземные работы, устройство оснований и дальнейшие работы по возведению будущих зданий.

За всем этим движением, буйством техники и людей смотрели двое. Один из них улыбался шире другого. Вокруг них столпились рабочие.

- Ты точно не жалеешь? - подразнивал старшего брата Владимир.

Алексей улыбался.

- С такими архитекторами, как у нас, нет.

Он видел, как новый ГАП командует и руководит только что народившимся объектом.

- Столько денег. Разоримся, блин, - пошутил Владимир.

К ним подошла улыбающаяся Забава. Ей шел синий строительный комбинезон и теплый жилет. Улыбнулась. В руках она несла две буханки хлеба. Протянула одну Алексею, а другую Владимиру.

- Ну что, готовы?

- Коллеги, - обратился к людям Алексей. – Сегодня мы заложили первый камень. И в нашей компании появилась новая традиция.

Толпа мужиков загомонила «Ура!». И крепкие мужские руки закрутили хлебный мякиш, рассыпая белоснежные крошки на сырую сибирскую землю. Забава тоже крошила. Крошила и думала о матери Скаловых. О похоронах. О том, как сложилось после.

Алексей передумал реализовывать проект «Русская Зима», тот ушел в архив компании и лег на полку. Вместо него родилась идея этнографического музея.

Полгода Забава собирала исторические данные о старинных домах по всему сибирского округу. Эти дома выкупались, свозились в Омск, реставрировались, восстанавливались утраченные резные обналичники, эркеры, крыльца. Редкие композиционные приемы прекрасного сибирского зодчества. Усилиями директоров музеев, исторических наук, искусствоведов, художников ряд домов купцов, крестьян, мещан теперь выстроились в прекрасную улицу с двух сторон, в конце которой располагался парк с ярмаркой и новым филиалом краеведческого музея.

А внутри них будут выставки лучших художников музея, розыгрыши мини-спектаклей, интерактивные исторические сценки былой жизни, мастерские и кафе. Проект обещал получиться интересным и необычным.

В процессе создания Алексей спросил однажды Забаву, как бы она назвала новую образовавшуюся улицу, на что та улыбнулась и ответила не задумываясь:

- Улицей свежего хлеба. Так бы и назвала, если ты не против.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец