Тебя мне принёс февраль

Пролог. Аня.

12 февраля

Сегодня первый мой день работы в школе. Я так этого ждала, а теперь стою как вкопанная перед зеркалом и не могу пошевелиться от страха. Меня зовут Аня, точнее, Анна Николаевна, мне двадцать три года, и я впервые официально трудоустроилась в московскую гимназию для получения опыта в сфере преподавания.

Мне вдвойне страшно, потому что сейчас не начало года, но мужчина, который ранее преподавал у них математику слёг в больницу с инсультом, поэтому это ещё большая ответственность, ведь мне предстоит преподавать и у одиннадцатых классов тоже, а там уже ЕГЭ на носу. Надеюсь, я никого не подведу своей неопытностью, ибо математику и всё, что с ней связано я знаю на «отлично» и даже более чем. Я закончила физико-математический факультет с красным дипломом, была одной из лучших на курсе, и сейчас мечтаю поделиться с детьми хотя бы частью своих знаний.

Нужно одеться строго, чтобы произвести определенное впечатление. Поэтому я скрываю свой сорок второй размер под плотным слоем одежды. Антонина Прокофьевна – директор сказала, что они неуправляемые и им сразу нужно показать, как со мной можно, а как нельзя. Но сейчас я всё равно трясусь как девочка в преддверии первого урока, который, кстати, сразу у одиннадцатого «А» класса. Ещё и дел сегодня по крышку, не знаю, как со всем справлюсь. Маму в больнице надо навестить обязательно и отвезти ей тёплые вещи, она там мёрзнет. Всё-таки ещё зима на дворе.

Приезжаю в школу раньше, готовлюсь и переодеваюсь. Не люблю носить плотные колготки в помещении, поэтому надеваю обычные капроновые чулки и туфли на небольшом каблуке. Я никогда сильно не крашусь, так что сейчас у меня тонкие короткие стрелки и бальзам на губах. Большим я себя не балую. Учителя ведут себя вполне дружелюбно и приветственно кивают, как бы одобряя мой внешний вид. Моя юбка приличная, я не собираюсь позволять себе вольностей. Учитель физики сразу же старается подружиться, но я держусь чуть отстраненно, потому что это – мужчина, а мне совершенно не до этого, ведь последние приносили мне только болезненные эмоции. Быстро достаю журнал и следую к кабинету.

Захожу внутрь и торопливо пишу на доске своё имя, стараясь не смотреть ни на кого из учеников конкретно, потому что они реально поедают меня взглядами. И вовсе недружелюбно. Шепчутся, что-то обсуждают, а у меня в ушах шумит от них и жутко страшно. Так, что ком к горлу подступает и колени подкашиваются. Но я беру себя в руки и начинаю знакомиться с ними…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1. Дима

– Тебе не стыдно?! – слышу голос матери, раскидывающей перед моим лицом тетради. Ор стоит такой, что в ушах звенит. А должно быть? Чего стыдиться-то?

– Нет, – отвечаю сдержанно и совершенно равнодушно. Мать именно такая. Дай слабину – заклюёт. Не зря она адвокатом работает.

– Ты снова меня подводишь, Митя. Это уже в сотый раз! Родители той девочки в бешенстве, – нервничает она, расхаживая по комнате в истерике, пока я натягиваю джинсы и пялюсь в зеркало. Надо бы пресс и бицуху подкачать, чё-т я как-то подсдал. Ещё месяца два назад намного крупнее был, даже стрёмно стало.

– В бешенстве от того, что их дочка всем ноги раздвигает? Так пусть не волнуются. Я не был у неё первым и уверен даже не пятым, – ухмыляюсь себе под нос. Грёбанная Алексеева. Наплела с три короба о своей репутации монашки до меня. Теперь мне оправдываться.

– В смысле? Ты уверен?

– Мам…Типа…Да, – ржу себе под нос, чуть ли не помирая со смеху. Не хочу объяснять матери, что она вытворяла с моим членом и в каких местах я у неё был. Это мерзотно. Но… Она должна знать, что я никем не пользовался. Мне такие проблемы не нужны.

– Ладно, мы с отцом всё уладим. Но в следующий раз, Дима…Будь, пожалуйста, аккуратнее, – мама кладёт ладонь на моё плечо, вынуждая вздохнуть и кивнуть, якобы соглашаясь. Хотя срать я хотел на аккуратность. И на послушание тоже.

Через неделю мне восемнадцать, до конца выпуска каких-то сраных три с половиной месяца. И всё наконец закончится. Съеду от родаков, заведу себе ещё парочку вредных привычек, помимо выпивки и сигарет. К чёрту всё.

Я – не любитель витать в облаках, да и родители наседают. Если буду следовать правилам, а именно – пойду на юридический, то поставлю наконец галочку напротив пункта «любимый сын» и смогу делать, что захочу параллельно учебе. Мой отец буквально спит и видит, чтобы я перестал быть для них головной болью. А я просто не могу себе этого позволить. Ведь если не я, то кто? Кто же станет сильнейшим разочарованием жизни Сизовых Алексея Дмитриевича и Екатерины Григорьевны? Правильно – раздолбай Митяй. Сын, отличившийся скверным характером и дурной репутацией.

Например, в школе мне всегда не рады, а вот моим родителям – очень. Ведь они дохрена чего здесь спонсируют. Всегда желанные гости. А преподаватели бегают перед ними с фальшивыми улыбками и высунутым языком. Ненавижу притворство и лизоблюдство. Это ниже моего достоинства. Кстати, говоря про достоинство…И Алексееву…Это вышло чисто случайно по пьяни. Обычно я не сплю с давалками и шкурами, но если сильно приспичит, а в клуб ехать не хочется, приходится довольствовать малым. Она знает моих родаков. Хочет поиметь что-то с меня. Только вот у меня есть как минимум четыре свидетеля, что она сама на мне висла, а ещё есть…Один небольшой компрометирующий видос, который я тут же направляю ей в виде сообщения. Пусть знает своё место и не рыпается.

«Урод», – приходит следом, и я лыблюсь. Весело. А нехер клеветать на нормального пацана.

«Кто кого поимел, Алексеева?» – присылаю в ответ, и она направляет мне «фак».

Я доволен своей жизнью, если не считать одного. 8 февраля 2020 года, который отпечатался на мне жестоким клеймом на сердце. День смерти моего старшего брата – Андрея. Я никак не могу прекратить думать о нём и его поступках. Он был другим. Отличался от меня и всегда старался научить уму разуму. Но я не понимал. Да и сейчас не до конца понимаю.

«Мужчина так себя не ведёт. Мужчина так не поступает. Он не ищет выгоду для себя, а помогает вопреки. Мужчина не сдаётся, а доделывает всё до конца. Мужчина должен заботиться о младших, о слабых. Должен всё делать для любимой женщины, как отец. Если нужно прогрызть зубами – прогрызает».

Что и кому должен? Почему эти слова должны быть основой моих принципов?

Его все любили. Ему верили. И родители им безмерно гордились, а не соответствую ни единому их ожиданию.

– Митя, выходи уже! Я на работу опаздываю! – кричит мать из коридора, и я бегом хватаю свой пустой рюкзак. Домашку я не делал, так что мне с собой брать? Одной тетради должно хватить на все уроки. Нафига мне разные?

– Вечно тебя ждать приходится, – издевательски говорю, вызвав у мамы улыбку. Она даёт мне шуточный подзатыльник.

– Иди уже, оболтус, – бубнит себе под нос, закрывая за нами дверь.

Пока едем смотрит в зеркало заднего вида и мажет губы яркой помадой. Мама у меня хоть куда. Красавица. Я реально горжусь тем, как она выглядит. Даже мои друзья её хотят…Как бы ужасно это не звучало…

– Отец тебе подарок приготовил… – говорит она, а я переписываюсь с Женькой. Это мой одноклассник и лучший друг. Мы с ним оба вот такие. Распиздяи, заводилы.

Хмыкаю себе под нос, не поднимая взгляда. Неинтересно.

– Мить… Тебе понравится… – продолжает она, но я давно перестал вестись на эти манипуляции. Просто, ну чем они могут меня удивить?

– Если это не Порш, сомневаюсь, – вякаю и тычу на экран, но в ответ слышу загадочное молчание. Да ладно? – Серьёзно?

– Серьёзно…С салона. Прошлого года. Какой хотел, – твердит мама, заставив меня сиять как бриллиант на солнце.

– Ты мне настроение подняла…Возможно, я даже принесу домой пятёрку, а не сифилис, – улыбаюсь, на что мама качает головой.

– Тсссс…Не болтай. Не разочаровывай отца, ладно? – спрашивает она, заставив меня растянуть губы. Какой я хуёвый сын. Ёбушки воробушки.

– Ладно, – буркаю, открывая дверь, и вылезаю из тачки. Боже, да сегодня буквально лучший день в моей жизни! Нет…Он будет тогда, когда я прикачу сюда на своём дорогущем огненном авто. Я пялился на него с прошлого года и пускал слюни, но отец говорил, что не дорос. Может он понял, что я уже давно не мальчик? Один хрен, крутой подарок на восемнадцатилетие.

Возле кабинета толпа моих одноклассниц вновь со слюной у рта начинают меня обсуждать, пока я прохожу мимо с видом альфа-самца. Мне нравится наблюдать как эти курицы шепчутся обо мне и моих похождениях. Захожу в класс и небрежно швыряю рюкзак на пол, глядя на Женьку, который бросает взгляд в сторону доски, и я замираю. Это ещё кто?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Новая математичка, – шепчет он, пока я её рассматриваю. Это что-то из разряда фантастики. Вы издеваетесь? Какая, нахрен, математичка? Не произношу ни слова, а всё ещё пялюсь на неё как ненормальный. Юбка карандаш до колен и белая полупрозрачная блуза за плотным жилетом, подчёркивающим идеальный склад хрупкой фигурки начинают разыгрывать моё взбунтовавшееся воображение. Ноги, будто от ушей, но она невысокая, не размалёванная модель, а простая девушка…Лет двадцати отроду. – Огонь, да? – добавляет Женёк, пока я продолжаю фантазировать и лишь глупо киваю, понимая, что слышу звонок и в класс заходят все, включая сучку Алексееву. Но мне вообще не до неё.

Девки смотрят на новую училку с завистью, парни со слюной у рта, а я вообще молчу, будто впервые пришёл на исповедь в церковь и боюсь сгореть от своих грехов прямо здесь и сейчас. Откуда она такая? Слишком шикарная, чтобы быть правдой. Может я ещё сплю?

Она оборачивается и тут я понимаю, что пропал. Окончательно и бесповоротно. Девушка тонким голосом представляется нам.

– Итак, меня зовут Анна Николаевна, я буду заменять Павла Леонидовича до конца года по сложившимся обстоятельствам, – заявляет она, заставив моё сердце в груди биться чаще. – Кто-нибудь озвучьте мне тему, которую проходили на прошлом уроке.

К ней тут же тянутся наши ботаны, представляя тетради и помогая выстроить ход урока, а я всё ещё потерян, как щенок перед её строгим взглядом. Вообще не понимаю, что со мной, нахер, такое.

– Давайте сегодня к доске никто не пойдет, потому что мы только знакомимся, но я бы хотела обговорить с вами, что хоть я и новенькая, я не потерплю прогулы, отсутствие выполненных заданий и хамство в мой адрес, прошу усвоить это сразу. Тем более перед ЕГЭ, ведь вы должны понимать, как это не просто… – озвучивает она, написав на доске новую тему. – Продолжим.

Почти весь урок я смотрю на неё как придурок и не могу отвести глаз, испытывая чисто эстетическое удовольствие. От её губ, которые шевелятся, когда она произносит эти ужасные слова, которые мне приходилось слушать весь прошлый год от старой корги Агаты Семёновны. «Интегрирование, логарифмы, дифференциал». Меня аж трясёт, как хочется, чтобы её губы коснулись моего…

– Ну, ты идёшь? – спрашивает меня Жека, я смотрю по сторонам и понимаю, что все уже собираются, а я всё ещё лежу на столе как приклеенный и не могу пошевелиться. Не слышу звонок и вообще витаю в облаках, будто обдолбался экстази.

– Ща, ты иди… – гоню его на выход, схватив рюкзак, и задерживаюсь, в наглую склонившись перед её столом, когда она поднимает на меня свой недоумевающий взгляд. Блядь, какая красивая. Безумно красивая. Кареглазая, волосы подстрижены под каре, пухлые губы, чистая гладкая кожа, ресницы такие длинные и будто вообще не накрашенные. Просто преступление быть училкой с такой внешностью.

– Вы что-то хотели? Молодой человек, – спрашивает она надменным тоном. – Если нет, освободите кабинет и не нарушайте личное пространство.

– Я много пропустил, – говорю, положив ладонь на столешницу возле её руки, и она тут же отдёргивает свою. – Можно мне факультатив?

– Извините…Как Вас?

– Сизов Митяй, – представляюсь, и она находит моё имя в журнале, поставив точку над ним. – Это что? Особые привилегии? – улыбаюсь как чёрт, но она явно недовольна моим поведением.

– Нет, Дмитрий, список неугодных мне учеников, – заявляет она, указывая на дверь. – Факультативы я не провожу. Придётся заниматься на уроках, если хотите не завалить ЕГЭ и поступить в приличный университет.

– А ты что закончила? – спрашиваю, вызвав у неё возмущение. Маленькие ноздри раздуваются от злости на мою наглость.

– Не «ты», а «Вы»! – рявкает она, заставив меня рассмеяться. Она прям как маленькая собачка, которая тявкает почём зря.

– Извини…Просто тебе не идёт это выражение лица. Ну…Сколько тебе? Это же смешно, разница между нами ерундовая и мы уже не на уроке, – говорю, заставив её демонстративно встать и процокать каблуками к двери. Смотрю на её виляющий зад и совсем теряю голову. Блядь, как можно было такой уродиться-то?!

– Вот выход, – говорит она, скрестив руки на груди, я смотрю на её деловой вид и улыбаюсь. Интересно, как быстро она сдастся мне?

– Юбка – огонь…Да и ты тоже… – разглядываю её ноги и колени, отчего её щеки начинают пылать яркими красками. – Ладно…Недотрога…Я пошёл. – говорю себе под нос, огибая её стройное тело своим. Она меня меньше раза в полтора точно, но я специально не нахожу места развернуться, чтобы задеть её, отчего она отлетает в сторону от меня, будто ужаленная. Монашка, блин.

Выхожу оттуда в растерянных чувствах. Вроде и выебать её хотелось, и почувствовал себя каким-то долбоёбом, что не закончил начатое. Когда там у меня математика в следующий раз? Впервые ищу расписание на неделю, чтобы прийти в тот день, а не наоборот. Завтра. Ок. Точно приду.

Убираю телефон в карман и ко мне подлетает Женька.

– Капец…Ты чё ей вдул? – ржёт он, заставив меня занервничать. Со мной вообще такое впервые. Что за хрень?

– Нет, – отвечаю, глядя на часы. – Чё у нас сейчас?

– Английский.

– Ладно, идём, – следую за ним по коридору и думаю о том, что мог и хотел с ней сделать. Только вот она бы мне явно не отдалась так просто, уж больно строптивая. Из тех зубрилок, которые считают себя важными и недосягаемыми.

Женька рассказывает, как вчера весь вечер в «контру» рубился, а я слушаю краем уха, прокручивая в голове слова училки. Такая сердитая девочка. Интересно, на сколько она меня старше?

Кое-как досиживаю до четвёртого урока. Нет уж. Такое частое посещение точно не по мне. Надо в тренажёрку сходить, да и Жека со мной согласен. Поэтому на физику мы не идём, а направляемся прямиком в центр давать телу заслуженную нагрузку.

Всю дорогу трещим, и я рассказываю, как имел Алексееву и что она родителям сказанула. Жека ржёт, как конь, и я качаю головой.

– Во дура, – констатирует он, вспоминая сегодняшний день в школе. – Завтра придешь на уроки?

– Очевидно, да…Я походу того. Запал, – смеюсь, вытирая пот со лба своей майкой. С меня уже просто потоком льётся. Пора завязывать, мышцы огнём горят.

– Да там полкласса запали, – задумчиво говорит он, вздыхая. – А мне бы от Светки ответ получить.

Речь идёт о девчонке с младших классов, с которой Женька в лагере летом отдыхал. Она его динамит, потому что маленькая ещё. Пятнадцать ей и боится его как огня. Бегает туда-сюда по коридору, а он и не знает, как её выцепить.

– Мелкая она ещё. Зависни с кем другим, – пожимаю плечами, хоть и сам понимаю – легко говорить. Во всяком случае мне точно. Я не влюблялся ни разу в жизни и никогда не был в серьезных отношениях.

– Ага, – буркает он себе под нос, и мы решаемся закончить тренировку, направившись по душевым кабинам.

После тренажёрного я направляюсь домой, надо бы родителям глаза помозолить. Какой я хороший сын и всё такое. Вьюсь возле матери вечером, рассказывая о том, как хочу выпускной отметить, а она слушает, крася ногти и читая параллельно дело по новому иску.

– Работа? – спрашиваю, подкидывая виноград над столом.

– Да нет, я слушаю, всё нормально. Я готова, – улыбается она, вникая в мой рассказ. – А что Женя говорит? Вы решили насчёт поездки в Европу?

Европа…Блин…Хочу туда, но что-то пока вяло. Хотя в Амстердам я бы отправился хоть сейчас. Город разврата – моя мечта. Мне бы там точно понравилось.

– Хрен знает, он пока не решил…

– Дима. Прекрати так разговаривать. Я – твоя мать вообще-то, – поправляет она меня, и я улыбаюсь.

– А по тебе и не скажешь…Ты у меня как старшеклассница, – льстиво произношу, заставив её расплыться в ухмылке.

– Ах ты… – сжимает она мою щеку и случайно пачкает меня лаком. – Ой…Извини, сынок…

– Ну вот… Эти ваши бабские штучки, – говорю шутливо, и она обидчиво щурится на меня, указывая на дверь.

– Всё. Иди к себе. Будешь ещё обзываться! – выгоняет, пока мы оба смеемся. Я люблю свои отношения с ней, даже если часто перегибаю палку, и она может реально на меня наезжать, но я точно знаю, что она любит меня. И не за что-то, а просто потому что я её сын.

Следую к себе и переписываюсь с какой-то девчонкой в «Тиндере». Симпатичная, но что-то из головы не выходит эта Анна Николаевна. А ведь она реально очень красивая. Наверное, учись она в нашей школе до этого, я бы давно заприметил. Скорее всего, она не отсюда.

Даже ехать никуда сегодня не хочется, хотя собеседница настойчива, и я сам не замечаю, как засыпаю при включенном ноутбуке.

Глава 2. Аня

Что за день сегодня такой? Из рук всё валится. Не могу сосредоточиться. Всё наперекосяк. Вспоминаю эти хищные взгляды, да ещё и самоуверенность этого наглого мальчишки, и меня всю трясёт. Не знаю, как буду преподавать у одиннадцатых. Я явно не готова, чтобы меня каждый день вот так донимали. Надеюсь, это разово. Да и я видела журнал, ходит он на уроки редко, думаю, с моим появлением ничего не изменится. Остальные ученики вроде кажутся нормальными.

Собираюсь на урок. Вчера навестила маму и приняла твёрдое решение, что добираться после работы очень далеко и неудобно, особенно с вещами на руках. Нужно обязательно перевозить её в центр «Здоровье» поблизости. Да, это платно и будет стоить больше половины моей зарплаты, но я как-нибудь справлюсь. Я же решила. Я взрослая!

«Я понял, завтра в шесть», – пишет мне сообщение мой парень, пока я собираюсь на работу. Надеюсь, что это правда. У меня хотя бы появляется надежда, что всё пройдет не так сложно, хоть и смутная. Потому что сколько бы я не сталкивалась с проблемами, Игорь неизбежно бросал меня разгребать их самостоятельно.

– Я готова, – шепчу себе под нос и слышу уведомления от приложения «Такси». Ответить почему меня не возит мой мужчина не могу. Ответа просто нет. Лишь пустые обещания. Сама машину я не вожу, просто потому что панически боюсь сесть за руль и сбить кого-нибудь. Этот страх мне не осилить, по крайней мере сейчас точно. Хотя это решило бы многие мои проблемы.

Выбегаю из дома на морозную улицу и тут же усаживаюсь на пассажирское сиденье. Не успела выбежать – уже замерзла. Так со мной постоянно. Молодой парень за рулем улыбается мне, а я стараюсь быть вежливой в ответ, тоже натянув на себя маску дружелюбия, хотя мне сейчас совсем не до улыбок.

Как жаль, что рядом больше нет моих друзей. Я всегда была общительной девушкой, хоть и довольно скрытной. Но мой лучший друг и подруга остались в Новосибирской области, где я и выросла, в процессе уехав за своим парнем. Теперь при малейших трудностях я понимаю, что рассчитывать приходится только на себя. Изредка мы созваниваемся, но со взрослением и работой времени остаётся всё меньше. Плюс моя подружка Света недавно родила, и всё, что я успела – выслать ей подарок по почте и поздравить видеозвонком, потому что не смогла вырваться в поездку к ней, а малыша очень хочется увидеть и подержать на руках.

Сейчас еду на работу и вспоминаю, как всё-таки было беззаботно и легко в возрасте восемнадцати лет. Когда всё было впереди. Когда казалось, нет неисполнимых фантазий и мир сам готов пасть к твоим ногах, а не ждёт, когда ты облажаешься и впечатаешься мордой в грязь. Мои ученики реально напомнили мне об этом. И когда такси подъезжает к школьным воротам, я даже не замечаю этого, но водитель быстро возвращает меня в реальность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3. Дима

Ранним утром мать дёргает за ногу, а я ёрзаю по кровати, пытаясь спрятаться от неё под подушкой. В том числе скрывая стояк, которым можно дыру в матраце проделать. У меня так каждое пробуждение.

– Ну давай ко второму, плииииз, – умоляю, зарываясь в одеяло, а мама с пристрастием раскрывает шторы, чтобы в окно проникло это дурацкое солнце и выбесило меня ещё сильнее. Я терпеть не могу вот так просыпаться. Люблю валяться в темноте и долго думать о том, что ждёт меня в течение дня.

– Всё. Давай, – хлопает она в ладони. – Завтрак на столе.

– Ладно…Щаааас, – стону себе под нос, и она выходит, оставив меня злиться в освещенной комнате. – За что?!

Кое-как уговариваю себя встать и пойти попить кофе. Всё тело ломит после тренировки. Не чувствую рук и ног. На телефоне куча сообщений от каких-то Снежаны и Марьяны, а я просто вырубился, забыв о том, что начал флиртовать сразу с двумя. Ладно, похрен. Прорвёмся.

Собираюсь, вижу отца, который быстрее пули собирается в свой офис. Мать помогает ему застегнуть рубашку, и они мило беседуют, пока она сдувает с него пылинки. Мне бы такую любящую адекватную женщину. Капец ему повезло. Или же это не везение, а плодотворный труд над отношениями? Умею ли я быть таким же?

Собираюсь в школу, решив надеть на себя чёрную футболку с V-образным вырезом, пусть училка на руки пялится, не зря же я вчера их раскачивал. Вены виднеются, и я понимаю, что тот ещё нарцисс, но что поделать. Этому меня мать научила. Слишком часто комплименты делала, теперь я думаю, что все особи женского пола меня хотят.

Сегодня математика третьим уроком, а пока я вынужден терпеть душнилу по литературе, под гудение которой можно сдохнуть от скуки. Сидим с Жекой в телефонах и пересылаем друг другу разные мемчики. Ржём, пока Васильева рассказывает какой-то стих, наполненный соплятиной и вздыхает, глядя на Жентоса. Я уже не могу сдерживаться от этой романтики. Жека бьёт меня в плечо, а я готов выплюнуть свою селезенку до того мне смешно.

– У тебя воздыхательница, – смотрю на него, а он растягивает губы. – Жаль Светка твоя не видит. Сразу бы опомнилась.

– Да не говори, – он хмурится, вновь уставившись на экран печальным взглядом, а я начинаю испытывать тремор сразу, как только раздаётся звонок. Что это ещё такое?

Представляю, что сейчас вновь увижу Анну Николаевну и по коже какая-то непривычная мне дрожь. Будто боюсь этого или просто волнуюсь.

Поднимаюсь на второй этаж и захожу в класс вслед за остальными, с порога прожигая её взглядом. Вновь стоит в своих чулочках и туфельках, плотно сжимая ноги у доски. Хотелось бы мне раздвинуть их прямо сейчас…Пока разглядываю её, замечаю, что и уродец Трофимов её разглядывает, расстелившись на первой парте. Убил бы нахер, да сидеть за него не хочется. Кусок говна.

– Конкурент у тебя, – издевается Женька, и я ехидно растягиваю губы в ответ на его колкость.

– Один-один, – отвечаю, сбросив рюкзак на пол. Она вьется возле доски как маленький ужик и наконец садится за учительский стол поближе к классу, а я рассматриваю её, пуская слюни. Девки шушукаются, а Трофимов всё не унимается.

– Анна Николаевна, может, я жалюзи закрою, чтобы Вам не светило, – предлагает он, заставив меня приподнять брови. Вот ведь услужливый гондон.

– Да, спасибо, если не сложно, Алексей, – говорит она ровным тоном и смотрит в учебник, жмурясь от ярких лучей. Алёша, блядь. Ещё запомнила, как его зовут. Кулаки чешутся. Так бы и прописал ему леща, а может и двух.

– Чё…Опять его отпиздишь? – ржёт надо мной Женька, а мне далеко не до смеха. В прошлом году я раз ему треснул, так он чуть пополам не раскололся. Но у меня причины были. Ибо он – хренов стукач, который завучу спалил, что я бухой на уроке сидел. Теперь он меня за километр обходит и ссыт со мной связываться.

– Да нахуй надо. Ща сам отвалит.

Хватаю телефон и пишу ему сообщение.

«Ещё слово Анне Николаевне, я тебя прямо тут раскатаю», – присылаю ему, и он тут же оборачивается на меня, сжимая в руках телефон. – «Сдристнул назад».

Не проходит и секунды, как парта освобождается, а Жека продолжает хохотать. Математичка даже не обращает внимание на перестановки, которые происходят до урока, а лишь категорично смотрит в учебник, будто если она взгляд отведет случится катастрофа. Но когда мы слышим звонок, её острый подбородок приподнимается и наши с ней глаза встречаются при этом отвратном звуке. Смотрит на меня, так и знал. Не зря надел футболку. Зацепилась, причём сильно. Облизываю губы, и она тут же отводит обеспокоенный взгляд в сторону.

– Доброе утро, класс. У меня сегодня к вам предложение, – говорит она, встав из-за стола.

Надеюсь, предложение всем разойтись, а Сизову задержаться с ней наедине.

– Давайте мы немного вникнем в тему производных простыми словами. Мне хочется как-то проще донести до вас материал, – продолжает она, и Алексеева что-то недовольно бурчит за своей партой. Хочется её нахер отправить. Просто за то, что поперек встревает, порой она реально заслуживает. Шмара, блядь.

– А, давайте, – поддерживаю учительницу, но она даже не смотрит на меня, зато смотрит на ебучих ботанов с первых парт. Как же они бесят. Ладно, хрен с ними. Григорьев нормальный. Обычный парень, любящий подрочить на свой дневник. Не осуждаю. Каждый развлекается как может.

Училка начинает читать лекцию своими словами, а я витаю где-то в облаках, глядя на её слегка покрасневшую коленку. Она сидела, закинув ногу на ногу под столом и на нежной коже остался небольшой след, а это разыграло моё воображение настолько, что теперь я думаю, будто она стояла передо мной на своих коленях, оттого они и покраснели.

Кажется, она замечает, что я смотрю. Потому что опускает взгляд, и её щёки вдруг становятся пунцовыми. Девчонка тут же дёргается, отвернувшись от меня к доске. Вынужденно улыбаюсь, как Дьявол, потому что мне пиздец нравится, как она жмётся от меня.

Она кое-как доводит урок до конца, прячась от меня то за столом, то возле доски. Её голос перестаёт быть таким уверенным, когда я мысленно раздеваю её глазами. По одной, сука, детали…Аккуратно и не спеша. Чтобы мы вдоволь могли насладиться этой фантазией, горящей в моих глазах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Все свободны, – объявляет она, пока Наташка с первой парты благодарит её за такую интересную лекцию. А я всё жду, нарочно дожидаясь, когда все покинут помещение и оставят нас до очередного обмена «любезностями».

В кабинете на секунду воцаряется мёртвая тишина, и она поднимает на меня свой сосредоточенный взор, пытаясь понять, что мне от неё нужно.

– Сизов, ты опять? – спрашивает она с равнодушным лицом. Я беру стул и в наглую ставлю его напротив, присев перед ней и вытянув перед её лицом свои руки.

– Я видел, как ты смотришь, – шепчу, улыбаясь, на что её брови приподнимаются. Слегка влажные губы будто зазывают меня к себе. И даже через возмущение я восторгаюсь её выдержкой. – Твоё лицо покраснело…

– Дмитрий, иди на уроки, – сердито говорит она, складывая вещи в сумку.

– Хочу дотронуться, – тяну свою руку к ней под стол, секундно касаясь её гладкой кожи на колене под тонкой тканью чулков, и она истерично дёргается, соскочив со стула в возмущении и прижимая журнал к грудной клетке. Ноздри раздуваются, и она как загнанный в угол олененок Бэмби. Глаза как два круглых уголька, и сердце, видимо, стучит со скоростью света, будто её никто никогда не касался.

– Тебе это с рук не сойдет! – нервно произносит она и пулей бежит к выходу, а вид у неё такой, будто я не до колена её дотронулся, а до промежности. Паникёрша, блин.

Качаю головой и смеюсь, закидывая рюкзак на плечо. Глупая женщина не понимает, от чего отказывается. Это же просто игры такие. Шалости, блин.

Выхожу следом за ней, а в коридоре ждёт Женёк с Вованом Горчилиным из 11 «Б». Перекидываемся парой дежурных фраз и жмём друг другу руки.

– Ну чё…Идёшь на химию? – спрашивает меня Жека, и я только сейчас вспоминаю, что завтра у родителей годовщина, а я хотел купить им подарок. Тем более, раз уж отец решил расщедриться на дорогущую тачку.

– Не-а… Прикроешь? Мне в одно место надо, – прошу, на что друг кивает и быстро исчезает в толпе вместе с Вовкой, пока я гадаю, как добраться до центра побыстрее.

Бросаю все дела и еду в «торговчик» на такси. Погода стоит такая, что врагу не пожелаешь, снег валит уже вторую неделю. Гадость какая-то. И это февраль блин… Андрюхину годовщину я пережил…Так уж вышло, что почти все важные события нашей семьи выпадают на чёртов февраль, чтобы мне реально было эмоционально тяжело в этот месяц. И я почти всегда хандрю. Мама знает это и терпит…А отец…Отец, кажется, разочарован, но боится потерять единственного оставшегося сына, хоть и раздолбая.

Доезжаю до центра, встречаю там друзей, забываю про подарок, бухаю как не в себя и не появляюсь в школе два дня как вишенка на торте. Прекрасно, Митя. Красавчик! Просто пример для подражания!

Какая-то блядь скачет на мне вторые сутки, а я лишь успеваю открывать глаза и толкать ей пальцы в рот, показывая, кто здесь главный. Чтобы не забывала, кто кого имеет. На всякий случай.

Прихожу домой ещё через день с видом мертвеца. Мать зла, отца нет. Кажется, я реально повёл себя как мудозвон, но не мог упустить соблазн забыться в этот говняный февраль. Не поздравил, нажрался и потерялся. Наверное, мать меня скоро на костре сожжёт.

– Митя…Ты опять…Я уже не выдерживаю…

– Мам, я знаю…Я всё исправлю, ладно? Я пойду в школу и… – глажу непослушные волосы, но меня перебивают.

– И что? Будешь подбивать клинья к учителю?! На тебя уже написали жалобу, – заявляет мать, вызвав у меня ступор и недоумение. Вот ведь сучка.

– Ты сейчас серьезно? Какую, нахер, жалобу?!

У меня слов нет. Я нихрена такого не сделал, чтобы жалобы на меня писать.

– Не ругайся! Новая учительница математики утверждает, что ты ведешь себя похабно, хамишь, да вдобавок позволяешь себе лишнего, – говорит она, стиснув челюсть. – Отец разгневан. Он в бешенстве эти дни.

– То есть…Он…?

Всё, чего я боюсь, это то, что он передумает покупать мне Порш. Да, я – хреновый ребенок. Ибо на остальное мне начихать.

– Он не знает, что с тобой делать. Я тебя предупреждала, Дима. Не расстраивай его. Тем более перед своим Днём Рождения! А вчера ты вообще позабыл поздравить нас…

– Да помню я…И про восьмое помнил, – опускаю болезненный взгляд и внутри жжёт. Сука, ненавижу это чувство. Только оно не поддается контролю. У матери слезятся глаза, и я обнимаю её, прижимая к себе. – Всё…Прости меня. Я исправлюсь…

– Дима…Андрюша же заботится о тебе оттуда, я тебя уверяю… – хнычет она мне в плечо.

– Нет, мама…К сожалению, всё это хрень, – сдавленно говорю, гладя её волосы. Не помню, когда мама стала такой маленькой. – Ты что, похудела?

– Нет, глупый… – шмыгает она носом. – Просто ты стал большим…И так давно меня не обнимал…

Мне стыдно. Реально стыдно. Ощущаю себя дерьмовым сыном, но то, что вытворила та стерва не укладывается у меня в голове. Пару фраз, а она уже жалобу накатала. Было бы за что?! Ладно бы хоть придавил её к столу или попку потрогал…

– Пойду в школу, – говорю маме, плетясь в комнату. Закидываюсь аспирином. Башка трещит, тело ломит. Быстро моюсь, собираю вещи для тренировки по футболу. Правда не знаю, как вынести её после такого длительного запоя, да и физрук, наверное, меня на херах оттаскает, меня там точно недели три не было. И уже завтра мой День Рождения, а отец скорее всего больше не хочет дарить мне подарок мечты. Из-за этой гадины. Смотрю в телефон, сегодня нет её урока. Да похер. Приду к ней так и научу манерам. Совсем уже охуела.

Добравшись до школы, тяжёлыми шагами подхожу к учительской и смотрю расписание Анны Николаевны… Низовцевой. Хочется придавить её к столу за такие выходки или сделать ещё похуже.

Топаю к двери её кабинета в состоянии полного раздрая и ненависти и натыкаюсь на неё, стоящую в кабинете возле окна и истошно роняющую слёзы. Как только она видит меня, тут же утирает их, заставив меня нахмуриться. Кажется, этот февраль не щадит никого из нас. Хочу сказать какое-то дерьмо, поругаться с ней, но язык не поворачивается. Как вообще такое может случиться со мной?! Обычно я легко отстаиваю себя и доходчиво объясняю всё своим недоброжелателям. Но тут…

– Чего тебе, Сизов? – спрашивает она, направившись к столу, пока я всё ещё стою на пороге. Голос дрожит, но она хочет показаться уверенной и сильной. А я снова разглядываю её. И она снова красивая. В тёмно-зелёном платье на пуговицах, которые тянутся до самого подола. Стоял бы вот так и расстегивал их одну за другой, но вид у неё такой печальный, что я даже думать об этом не могу.

– Рад, что запомнили, – говорю стальным тоном, подходя к ней ближе. – Что у Вас случилось?

– Это не твоего ума дело, – грубит она, уставившись в блокнот, и я роняю взгляд на её руку. Это что…Его ведь не было в прошлый раз. Какого хрена?! Я бы заметил, блин.

– Не понял, – недоумеваю, обхватывая её кисть, отчего она в мгновение вырывает свою руку.

– Ты совсем уже, мальчик?! – не стесняется она в выражениях, заставив меня вскинуть брови вверх. Не знаю, что меня так шандарахнуло, но я будто заряд тока словил сейчас.

– Это чё такое? Когда успела-то? – спрашиваю и реально злюсь. Бред какой-то. Знаю её без году неделю, вижу в третий раз, и устраиваю сцены ревности из-за обручального кольца, которое больше похоже на сраную проволоку. Вообще какая-то дичь.

– Выйди из кабинета. На этот раз, Сизов, тебе реально… – она вдруг теряет дар речи, сжав в тоненькой руке ручку. Её трясёт, пока я смотрю на неё со стороны и хмурюсь. Маленькая голова, рухнув на руки, начинает рыдать, пока я стою и молчу, рассматривая её затылок.

– Анна Николаевна…Реально, – шепчу, пытаясь подобрать слова. Я всегда не любил, когда плачет мама. Мне было больно. Но другие девушки никогда не вызывали у меня чувство жалости…А вот эта Анна, мать её, Николаевна… – Что произошло?

– Я просто прошу тебя выйти из кабинета, Сизов. Я очень тебя прошу!

Разрываюсь между тем, чтобы послушать и узнать в чём дело, но слушаюсь, как последний щенок и ухожу оттуда прочь. Хватаю сигарету и закуриваю прямо на выходе, пока географичка не кричит на меня в истерике, срывая голос до боли, чтобы я прекратил курить на территории школы. Двигаюсь дальше. Намного дальше оттуда. Эта чертова погода меня раздражает. Меня, блядь, всё здесь раздражает.

Мечусь от состояния тревожности. Из-за матери, из-за отца, из-за этой странной девушки, которая не вылезает из моих мыслей. Всё настолько хреново, что хуже некуда. Весь день я перебарываю себя, чтобы вновь не найти её и не наговорить лишнего. А это я умею. Поэтому лучше мне держаться подальше, ибо и так всё до невозможности по-идиотски. Но одно я знаю точно – чтобы получить подарок от бати, нужно извиниться. Что я и делаю, прокрадываясь словно лис в его кабинет поздним вечером. Разговор по душам длится долго. Отец пьёт виски и даже наливает мне.

– Тебе уже восемнадцать, – смотрит он на часы и мы звеним стаканами. – Берись за ум.

– Постараюсь, – отвечаю, выпивая горькое пойло и не закусывая. Что мне эти сорок, когда я регулярно имею дело с абсентом.

– На, – тянет мне он ключи, и я сжимаю их в руке так крепко, что чувствую хруст своих ожиданий. Бляяяяядь…Мой, сука, личный Порш… – Но никогда не садись пьяным за руль, идёт?

– Идёт, – говорю, улыбаясь. – Завтра на ней поеду…

– Едь, я пока займусь документами, – отвечает, и я не выдерживаю, обнимая его, и хлопаю по спине.

– Спасибо, бать…Это реально то, что мне надо…

– Рад хоть в чём-то тебе угодить, – смеётся он, хмыкнув. – А теперь вали спать. Завтра в школу. Отмечать в субботу будем.

Слушаюсь и покидаю его кабинет. Мама давно спит, а я тут же незаметно спускаюсь на парковку и бегу к своей новой красавице, отправляя фотографии Женьке. Это просто, сука, нечто. Мечта идиота…Друг в ахуе. Он и не думал, что батя сдержит слово, но я то знал, что получу его.

Утром же приезжаю на нём в школу. В этой гимназии такой тачки нет ни у кого, и это ещё сильнее греет мне душу. Пока девки толпятся возле неё и обсуждают, я прохожу мимо них. Кто-то вешается на шею и поздравляет, а я даже не помню их имен. Жека жмёт руку и хлопает по спине, спрашивая, когда будет туса, но мне нужно некоторое время побыть хорошим ребенком, поэтому увиливаю от ответа.

Иду дальше мимо учительской и вижу в дверях испуганную Анну Николаевну.

– Привет, – говорю, разглядывая её странный вид. Сегодня она в строгом костюме и пуговицы рубашки закрывают весь доступ к её сиськам. Настолько зажатая, что вокруг летают молнии.

Она дёргает меня за руку и отводит в сторону, глядя разгневанным взглядом.

– Слушай, Сизов…То, что ты видел не делает тебя моим другом, понятно? Поэтому просто не пропускай занятия и…

– Тебе уже лучше? – спрашиваю, не дав ей возможности закончить.

– Ты так и будешь себя вести, да? – она недоумевает, насупившись. – Мы с тобой – учитель и ученик. И нужно соблюдать субординацию.

– У меня встал на тебя…Реально. Прямо сейчас, – говорю без зазрения совести. Когда она это говорит, я вообще перестаю себе принадлежать, но она разочарованно разворачивается и направляется к учительской. – Ань…Анна Николаена…Извини…те…Я буду ходить на уроки, обещаю. – добавляю ей вслед, и она оборачивается, кивая. – Кстати…У меня сегодня День Рождения.

– С Днём Рождения, Сизов, – равнодушно отвечает она и исчезает за дверью, оставив меня стоять там и млеть от того, как сильно я рад именно её скупому поздравлению. Придурок.

Все уроки проходят с мыслями о ней. И я кое-как доживаю до пятого, где представляю, как луплю её указкой по заднице…Господи, что с моей головой? Мне кажется, я конченный извращенец. С того момента, как драл Алексееву, а потом и ту шмару на хате у Дениса, не могу смотреть ни на кого другого. Хочу училку так, что фляга свистит, а мне ещё нужно ЕГЭ сдавать. Да, в математике я разбираюсь, но тогда, когда кровь приливает к голове, а не к члену. Это реально мешает думать.

Она сидит с журналом в руках, скрещивая свои ноги под столом. Даже в таком строгом одеянии я мечтаю нагнуть её прямо здесь и драть, пока нас не выгонит уборщица, размахивая тряпкой, и кричать непристойности.

– Раз уж сегодня День Рождения у одного из нас, может…Он и пойдет к доске? – предлагает она, на что ребята начинают свистеть и хлопать в ладони, поздравляя меня. Она недоумевает такой реакции, но это я – звезда класса. Меня здесь ценят за деньги и веселье. А девчонки ещё и за член порою…

– С радостью, Анна Николаевна, – соглашаюсь, подходя к доске, и брезгливо беру интерактивную ручку. Терпеть не могу это всё. Она задает пример, и я смотрю на неё искоса.

– Проблемы? – спрашивает она меня, улыбаясь, и я качаю головой, отворачиваясь обратно к доске и начиная писать. Деловая. Хотела меня пристыдить. Тимоха за первой партой шепчет ей, что мы это не проходили, а я ухмыляюсь, потому что весь прошлый год провел с репетиторшей по математике, да я про неё уже говорил…Агата Семёновна. Взрослая тётка, преподающая высшую математику в МГУ била меня по рукам, если что было не так. А я хотел получить от отца поездку в Доминикану и тот самый авто, что теперь имею под окнами этого убогого места. Что мне ваши диффуры, Анна Николаевна?

Она поворачивается и смотрит на меня так, что её рот приоткрывается. На щеках румянец, а от усмешки не остается и следа.

– Что такое? Проблемы? – уточняю у неё, чтобы зубрилка не считала себя умнее всех.

– Нет, Сизов…Это отлично…Я…Садись, пожалуйста, – недоумевает она, пока весь класс снова не начинает хлопать в ладоши, и уже тут ей приходится их успокаивать, иначе они могут сорвать урок.

Кое-как досиживаю до конца и у меня есть план. Я вновь целенаправленно двигаюсь прямо к учительскому столу. Её телефон лежит на нём, и он в такой опасной близости от моей руки, что мне не терпится сделать с него звонок на свой.

– У тебя жених есть? – спрашиваю, нависнув над ней, пока она собирает со стола документы.

– Да, есть, урок закончился. Всего доброго, Дмитрий, – говорит она с высокомерием, даже не поднимая на меня свой упрямый взгляд.

– А чего раньше не сказала? И почему плакала?

– Сизов… – более грубо повторяет она. – Ты меня не слышишь? Не задерживаю. – отворачивается она за сумкой, и пора действовать.

Я торопливо сгребаю её мобильник и выхожу из класса, откинувшись к стене, а мимо как раз идёт Настька Арефьева, которая влюблена меня с класса восьмого. Я точно знаю. Снимаю телефон с блока. Ура. Пароля нет, и я быстро делаю дозвон, увидев заветные цифры на своём экране. Тебе пиздец, Аня…

– Слушай, отдашь Анне Николаевне, скажи, пожалуйста, что случайно с пола подобрала, подумала, что твой, ок?

Арефьева даже не шевелится. Я впервые с ней поговорил года за два точно. Но времени церемониться у меня нет, и я всучиваю телефон в её хиленькую ручонку, уходя оттуда прочь. Миссия выполнена. Теперь я с тебя точно не слезу, дорогуша…

Поздним вечером ищу её в соц. сетях, но нигде не могу найти. И нахер так шифроваться?! Хочу её фотки… много фоток… надо было в галерею залезть, только времени не было. Иначе истерику бы закатила.

Достаю телефон, лёжа в кровати сразу после семейного ужина, на котором родители ещё раз поздравили меня и даже удивились, что я припёр домой пятёрку по математике. Мать всё ещё контролирует это дерьмо через электронный дневник, хотя казалось бы, зачем? Я реально самый злостный прогульщик и нарушитель дисциплины из всех, что есть вокруг.

«Ты пахнешь как все мои самые порочные фантазии о тебе», – отправляю Анне Николаевне в «Телеграме» и вижу, что она прочитала это. Внутри что-то жадно скребёт. Мой живот напрягается, когда представляю, с каким видом она это прочитала. Этот её тон и выдержка. Я просто мечтаю выдолбить её так, что она перестанет мне перечить…Хотя кого я обманываю? Именно это меня и заводит. До смерти.

«Вижу прочитала. Завтра надень что-то полегче. Мне нравится видеть твои колени…А видеть тебя на них было бы ещё лучше», – отправляю следом и умираю со смеху. Не хочу ей проблем, конечно, надеюсь, она хорошо умеет прятать телефон. Если вдруг у неё есть жених, хоть от этой мысли меня и странно бросает в жар, а тело покрывается иголками. Обычно ревность – не моё сильное качество. Я перестаю испытывать интерес после того как имею кого-то… А это всегда происходит за считанные часы после знакомства, но не с ней.

Пишу новое сообщение и не выходит…Закрыла аккаунт, сучка…Ладно, по старинке.

«Хватит ломаться. Я знаю, ты и сама хочешь меня», – пишу обычное смс, и в течение секунды от неё приходит ответ.

«Сизов, я уволюсь, если ты не перестанешь».

Тут замолкаю. Довёл. Ладно…Мне ещё предстоит объясниться с ней, откуда я взял номер. Чувствую это будет как раз завтра…

Ложусь с мыслями о ней и таким стояком, что им можно разрушить несущую стену, а что с этим делать ума не приложу. Снова дрочить на неё? Это какой-то пиздец…Полночи мне снятся её стоны и грязные словечки с моей фамилией.

«Сизов, быстрее, сильнее, уже, туже, глубже…».

Твою ж…Да, блядь! Просыпаюсь от будильника. Сука. Кто придумал эту адскую машину смерти?! Не хочу…Хочу обратно, где училка стонет моё имя и трётся об мой член, беспринципно посасывая мои пальцы. Блядь… Надо вставать.

Продираю глаза, всеми правдами и неправдами заставляю себя пойти в душ. Пью кофе, сидя с матерью и отцом за столом. Они смотрят на меня удивленно. За последний год это первый раз, когда я встал в пол седьмого утра сам. А суть в том, что первый урок – математика…

– Ты не заболел? – спрашивает мать и трогает мой лоб ладонью.

– Нет, – дёргаюсь назад, пытаясь выбросить из головы пошлые картинки с участием Анны Николаевны, чёрт её дери…Или же драть её буду я? Господи…

– Да всё с ним нормально, – отвечает отец, отпивая кофе и глядя на часы. – Так, семья, всё. Я поехал. Сегодня у меня раннее совещание.

– Удачи, – говорит мама, он чмокает её в щёку, и мы провожаем его взглядом. – Что с тобой, Дим? Всё нормально? В школе какие-то проблемы?

– Нет, конечно, мам…Всё как обычно. Не парься, – встаю, целуя её в лоб, и иду следом за отцом подальше из этой квартиры. От вопросов, от тревог и воспоминаний.

Приезжаю к пол восьмого, как долбоёб. И мнусь в машине, думая о том, что ей скажу. На соседнем сидении лежит маленькая коробочка с пончиками и кофе для неё. Блядь, это ж надо было так запасть. Она ведь совершенно простая. Красивая, да…Но…Блядь!

Бью по рулю и меня бесит, что я это испытываю. Сердце в груди делает какие-то кульбиты. Мне страшно туда идти. Только потому что я не могу себя проконтролировать. А точнее, свой член. Он живёт своей жизнью рядом с ней и почти всегда стоит колом, как будто я ношу в кармане молоток. Что за напасть на мою голову?

Захожу в класс первым. Она уже сидит за столом и удивленно смотрит на меня, когда я бросаю рюкзак и плюхаюсь за первую парту прямо напротив неё, поставив коробку перед её лицом.

– Это место Насти Арефьевой, – грубо говорит она, не здороваясь со мной и не поднимая сердитого взгляда.

– И Вам доброе утро… – твержу с издёвкой. – Думаю, она это переживёт. Как Вам сны?

– А тебе, Сизов? ЕГЭ не снилось? – спрашивает она меня, скрещивая пальцы на столе.

– ЕГЭ? Ты серьезно? Мне ты снилась. Всю, блядь, ночь, – отвечаю без стеснения, зато её лицо пылает от огня, что разгорается внутри. – Ты так стесняешься, что я начинаю думать, будто ты – девственница.

– Это уже переходит все границы. Я реально увольняюсь, – начинает собираться, вынуждая меня встать и хлопнуть ладонью по столу. Вздрагивает.

– Всё. Прости. Я больше не буду. Занятия, идёт? – спрашиваю, останавливая, и медленно сажусь на место.

Она молчит и утыкается в журнал своими огромными карими. Это самые красивые глаза, которые я вообще когда-либо видел. Реально.

– Вы физмат закончили? – спрашиваю более адекватно. Она даже удивлена, что мы можем вести конструктивный диалог, и кивает. – А когда?

– Узнать мой возраст, Дмитрий, увы не получится, потому что я не скажу, – говорит она, не глядя на меня, и чуть привстаёт, чтобы взять из шкафа учебник. – Тебе бы об учёбе думать и о поступлении, а не о своих гормонах.

– Ну…Со своими мыслями я как-нибудь сам разберусь, ага? – заявляю, откинувшись на спинку стула. Сегодня на ней розовая блузка и юбка чуть длиннее прошлой, но всё равно дико сексуально. Её упругая задница в этой чёрной ткани выглядит просто изумительно. Не знаю, что бы я сделал с ней, будь она моей хотя бы на час… Она приезжает на машине? Так рано? Всегда в тонких колготках…Или же это чулки? Наверное, её подвозит хахаль…

Аня молчит, но этим только провоцирует меня сильнее. До начала урока двадцать минут, и, как назло, в класс заходит Арефьева, которая, заметив меня, теряется и не знает, куда ей деться.

– Будь добр, Дмитрий, уступи Насте её место, – вновь нагло озвучивает моя стерва. Я смотрю на неё так, что всё тело горит. Вот же хищное существо. Она уже где-то под моей кожей. Забралась так глубоко, что не вытащить.

– А я подвинусь, ты же не против? – смотрю на Настю, которая стоит чуть ли не с высунутым языком и кивает. – Насть, намочи тряпку, а…Тут что-то пыльно. – сгоняю её с места, лишь бы она временно покинула нас, и та послушно уходит, вынудив меня улыбнуться и прилипнуть взглядом к Аниным растерянным глазам. Роняю голову под стол, пока она недоумевает и молчит, а я озвучиваю то, что вижу. Колени. Гладкие, ровные, идеальные, блядь. – Твою мать, Ань…Ну нельзя ведь быть такой жестокой, да? Как тебя жених вообще отпускает в таком виде? – спрашиваю, заставив её нервно встать со стула. Она так испуганно на меня смотрит и дёргается, убегая прочь из кабинета.

Блин, вот этого я явно не ожидал. Перегнул? Возможно…

Время без пяти, пол класса уже на месте, а я всё жду её, тревожно думая о том, что наговорил ей. К чёрту. Пойду извинюсь. Выхожу в коридор, оглядываюсь, она стоит в самом конце, практически за углом, и с кем-то ругается по телефону. Что ещё за херня…Подхожу ближе. Глаза все в слезах, и я не понимаю, что происходит, когда она кладёт голову на моё плечо и плачет, вынудив меня коснуться её спины.

– Эй…Да что такое-то? Ань…

– Извини, – хнычет она, уткнувшись в меня носом, и я ощущаю, как бешено колотится её сердце, а запах её волос сводит меня с ума так, что еле сдерживаюсь. Ей же плохо. Нахер, Митя, держи себя в руках. – У меня мама при смерти…

Бляяяядь…Вот я кретин. Слышать это и неприятно, и больно одновременно. Я же не понаслышке знаю, что такое терять… Слегка касаюсь её лопаток рукой. Даже на каблуках она намного ниже меня. Маленькая. Хрупкая. Беззащитная. Не пойму только одного. Мама при смерти, кольцо на пальце. А с кем ругалась то…

– Всё будет нормально. Чем я могу помочь? – хмурюсь, чувствуя, как она отодвигается от меня в растерянности.

– Ничем, извини, пожалуйста. Этого вообще не должно было произойти, – тараторит она, пытаясь удрать, но нет уж. Хватаю её за тонкое запястье.

– Стой. Давай по-нормальному. С кем ругалась? Что конкретно с твоей матерью? – спрашиваю, заставив её замолчать. Она с трудом начинает отвечать мне, и я вижу, что совсем не хочет этого…

Глава 4. Аня

Я стою и смотрю на себя в зеркало, намазав губы нюдовой помадой. По щекам льются слёзы. Не знаю, как идти на работу. Всё нутро выворачивает. Мама совсем плоха. Рак не щадит никого. Чувствую, что у меня не осталось поддержки, но всё ещё ношу кольцо Игоря, которое он мне подарил…Надеваю его периодически, вспоминая о том, что когда-то ему верила. Он ведь был моим женихом. Сразу после окончания университета, когда мне был двадцать один год, он сделал мне предложение. На тот момент наши отношения длились полтора года, я сказала «да», а затем заболела моя мама, нам стало не до свадьбы. Якобы я стала уделять ей слишком много времени, в его понимании. А он совсем не помогал, только пропадал где-то и спускал все деньги не пойми куда. Через некоторое время я застукала его у нас в квартире с коллегой, когда вернулась раньше времени, чтобы привезти маме дорогостоящую обезболивающую мазь, что заказывала для себя в Японии. Я даже ничего не сказала. Прошла мимо них, взяла мазь и уехала в состоянии безмолвного шока. Наверное, уже тогда нужно было выбросить кольцо, но я не смогла. Он извинялся, клялся, что этого больше не случится, только гордость было не собрать в кулак. Я знала, что браки строятся на боли и терпении, мать всегда говорила мне это, а в любовь я и не верила. Никогда. Лишь поэтому пыталась дать ему второй шанс или же уже третий, но он снова поступает со мной как с дерьмом, вытирая об меня ноги и позабыв помочь с перевозкой мамы в другой медцентр. «Я занят», – приходит очередное, вынуждая меня думать самые плохие вещи. А я ведь напоминала о матери вчера и он сказал, что поможет. Только вот он просто не хочет её видеть, хотя мама у меня спокойная и уравновешенная женщина, никогда и слова поперек ему не сказала. Однако он и знакомиться-то с ней не хотел.

На улице всё в снегу. Нужно добираться на работу, к детям. Взять себя в руки, а после помогу матери сама, в конце концов, что мы не справимся? Снова вызываю такси и еду на работу, увидев в телефоне сообщения от Сизова. Глупый мальчишка с комплексом Бога. Как же просто таким жить…Красивым, богатым, без каких-либо проблем, зато с кучей перспектив и амбиций на будущее.

Я прекрасно осознаю, что он делает. Пытается поставить очередную галочку в своём «резюме», только вот я с такими кобелями уже имела дело. Знаю я что это такое. Тестостерон с него просто хлещет. Зелёные глаза каждый урок прожигают меня со всех сторон и это ужасно тяжело, потому что он не выглядит на свои года. Он не выглядит как школьник, а с его хрипотцой в голосе я вообще забываю о том, где мы находимся. Так было и в первый раз, когда я услышала его голос. Не знала бы – подумала, что тоже молодой преподаватель…

Наша разница в возрасте – пять лет. И это не мало, если смотреть по меркам преподавателя и ученика. Но уважения от него я не добьюсь. Отчасти я ношу кольцо поэтому. Чтобы не приставал. Хотя и это не работает так, как хотелось бы. Он настойчив и абсолютно аморален. Настолько, что я порой краснею от его грязных комментариев.

Приезжаю ранним утром, захожу в учительскую и беру ключ, поздоровавшись с учителем астрономии. Он почти всегда приезжает раньше всех. Знаю, что надо на урок, но ноги не слушаются. Не хочу идти туда из-за Сизова. А мне нужно прийти пораньше, чтобы проверить самостоятельные для второго урока, что я и делаю, стиснув челюсть.

И нет ничего ужаснее встретить его среди первых, с кем приходится переплестись взглядами. Это просто фиаско. Особенно после тех пошлых сообщений. А то, как он себя ведёт, совершенно выбивает меня из равновесия, с учётом того, что произошло утром. Я просто не могу настроиться на сегодняшний день, мне и так плохо, а тут ещё он. Обычно приходит без пяти или вообще не появляется, а тут словно специально явился раньше всех, мне назло, да вдобавок нацепил на себя чёрную рубашку, расстёгнутая пуговица которой заставляет смотреть на его ямку под кадыком.

Выбегаю в коридор после нашего диалога и набираю номер Игоря. Просто чтобы спросить его, а действительно, как он меня отпускает в таком виде? Может всё дело в том, что ему на меня просто насрать? Так как нужно беспокоиться ещё и за мою умирающую маму? А он в это время очень сильно занят чем-то. И как я могла доверить ему столько лет своей жизни? Если ему настолько похрен на мои чувства внутри…Но самой вишенкой служит то, что трубку берет какая-то очередная девица. А я даже дышать не могу, когда слышу её голос. Это как будто тебя неожиданно бросили в ледяную воду, дар речи пропадает и воздух из лёгких тоже.

– Хватит названивать, – заявляет она, вызвав у меня приступ ярости. Я даже не знаю, что на меня находит, но на этот раз всё зашло слишком далеко.

– Значит, пока я ухаживаю за мамой, Игорь у Вас? – спрашиваю дрожащим голосом. Всё внутри переворачивается. – Как Вам не стыдно?! Вы же знаете, что у него есть невеста.

– Слушай, дорогуша. Ему не нужно всё это. Невеста…Пф…Эти сложности…Я не хотела говорить, просто мне тебя жаль, – объясняет девушка на том конце провода. – Он сейчас в душе…Не звони больше.

Она кладёт трубку, и я начинаю реветь в истерике, после чего за мной выходит Сизов. Только, блин, не это. Не знаю, почему я так сдаюсь, просто сил совсем не осталось. А ещё и слушать его колкости я просто не выдержу. Он хмурится и спрашивает, что случилось. Густые брови сходятся в линию, а на переносице образуется морщинка. Не могу ему ответить, не могу говорить и вообще дышать не могу. Склоняю к нему голову и слышу, как сердце разрывается от стука в грудной клетке. От него так вкусно пахнет, что я даже пошевелиться не могу. Нюхала бы и нюхала без остановки. Боже, да что я такое несу?!

Чуть отстраняюсь, а он смотрит на меня и держит за запястье, чем ещё сильнее выбивает меня из колеи, и поэтому я просто разворачиваюсь и убегаю оттуда, наплевав на урок как глупая дурочка. Около получаса реву в подсобке и думаю о том, что осталась совсем одна в мегаполисе, где у меня никого нет, а маму надо поднимать…Перестаю чувствовать свои ноги от страха и стыда, но надо идти в класс. Вытираю глаза, а выглядит всё равно ужасно. Будто я плакала неделю не переставая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как на казнь иду обратно, думая, что все разбежались от радости, и я сорвала урок, но Сизов стоит у доски и что-то им объясняет, пока я завороженно смотрю на него через небольшое окно в двери. Что он вообще делает? Сумасшедший, блин. Захожу, глядя на учеников, и он улыбается мне какой-то безумной улыбкой.

– О…Анна Николаевна…А я Вас подменил, – сообщает он, когда я прохожу к своему столу.

– Спасибо, – говорю ему искренне, хоть и понимаю, что это всего лишь чувство вины за то, что он будто довёл меня до слёз, хотя это вовсе не так, просто всё навалилось. В другой ситуации я бы давно устроила ему веселую жизнь и слезинки бы не проронила, но не сейчас, когда я разбита надвое.

Он будто случайно касается моей руки, но я знаю, это специально. Кладёт ручку на стол возле меня.

– Не за что. Для Вас что угодно и это, кстати, тоже, – говорит шёпотом и двигает мне со своего стола коробочку с надписью Donutto. Я знаю эту кофейню. Бывала там. Замираю и чувствую, как вкусно от неё пахнет.

Меня начинает трясти от его неоднозначных намеков и моей реакции на его даже секундные прикосновения. Довожу урок до конца и очень быстро звенит звонок, наконец расслабляя меня. Но мой мучитель сидит напротив и конечно же дожидается, когда все выйдут. Дима подходит ко мне и смотрит выжидающим взглядом.

– Ну… Я жду, – говорит он, оперевшись на столешницу. Сейчас его руки кажутся мне какими-то аномально большими и крепкими.

– Что? – спрашиваю, складывая журнал в ящик. Стараюсь выглядеть невозмутимо, чтобы он не думал, что я такая слабая, но, видимо, уже поздно что-то из себя строить.

– Ань. Слушай, я понимаю. Ученик и всё такое. Какая помощь тебе нужна? Давай я помогу, – настойчиво предлагает он, как будто ему нечем заняться в пятничный вечер.

– Самой лучшей помощью для меня будет, если ты перестанешь думать о глупостях и будешь жить обычной привычной для тебя жизнью. Не будешь приносить мне всякие подарки. Забери это, – встаю, но он перегораживает мне путь. Какой же он всё-таки высокий и плечистый. С ума можно сойти.

Его густые брови снова выстраиваются в хмурую линию. Он так недоволен и зол, что даже мне – теперешней злюке, непривычно видеть такое выражение лица.

– Мир перевернётся, если ты позволишь тебе помочь или что произойдёт? – спрашивает он, рассматривая моё лицо. – Может это противоречит твоим феминистическим взглядам?

Вынужденно смеюсь от этого вопроса. Очень оригинально звучит, признаю.

– Дмитрий…

– Митя, – перебивает меня, заставив вздохнуть.

– Послушай, Митя…Это всё не твои проблемы, понимаешь? Я – взрослый человек со своей жизнью…

– Ты – взрослый человек со своей жизнью, который ведет себя как ребенок и элементарной помощи принять не может, которая ему нужна. Иначе чё ты ревёшь каждый день и ходишь на работу, словно умирающий лебедь? Где лежит твоя мама? Я, нахер, сам узнаю, – психованно дёргается он, заставив меня разволноваться. Я вообще не видела такой реакции, пожалуй, никогда. И явно её не ожидала. Он так злится на меня из-за того, что я не говорю или что…?

– Послушай. Не надо ничего узнавать. Сегодня мне нужно перевезти её в другой медицинский центр, а на улице гололед. Такси всегда неохотно едут…Поэтому…

– И всего лишь? – спрашивает он, скуксив лицо. – Ты что…Ненормальная? Попросить не могла, чтобы я тебя довез?

– Слушай, Сизов…

– Ань…Ты прости, но это хуйня какая-то. Сними уже эту дешёвку со своего пальца, ладно? Потому что нечего ей там делать. Во – первых, ты достойна большего, чем эта побрякушка, а во-вторых, большего, чем такси для своей матери. Ок? – спрашивает он, заставив меня – взрослую девушку проглотить язык от его напористости. Я буквально проваливаюсь куда-то, хлопая ресницами и не понимая, что происходит. – До скольки у тебя уроки?

– До пяти, – отвечаю кое-как шевеля языком.

– Чудно. Дождусь тебя в пять возле выхода, думаю, машину видела, – заявляет его наглый тон, пока я всё стою как вкопанная и смотрю вслед его уходящей фигуре.

Глава 5. Дима

Блядь, это ж надо так выбесить. «Дима, Сизов, это не твои проблемы, ты ученик, бла бла бла!». Блядь!

Достаю сигарету и начинаю дымить прямо на крыльце, когда откуда не возьмись ко мне подруливает Алексеева. У меня и так настроение не ахти, так ещё и морду её видеть. Не знаю даже как у меня на неё встал, всё потому что я бухой был в дровину, вероятно.

– Подкури, – говорит мерзотный тон, вынудив меня поёжиться. – Слушай прости, что наговорила…Я вообще не этого хотела…Просто думала немного…

– Немного бабла с моих предков потрясти…За свою раздолбанную пизду, в которой я даже не кончил…Кайф, – говорю, делая очередную затяжку, на что она недовольно цокает и смотрит на меня как на конченного.

– Ты охуел?! – визгливо спрашивает она, но я шлю её нахуй. Меня так бесит всё. – Сизов!!! – кричит она мне вслед, когда я ухожу, бросая окурок на тротуар.

Еду к Денису. Надо по делам кое-что решить. За этот год я стал неплохо зарабатывать на компах. Это приносит удовольствие. Единственный урок, на котором я сегодня был – математика. Пусть так и остается.

– Будешь? – спрашивает он меня, протягивая мне банку пива. Смотрю и хочется. Но нет. Училка важнее всего этого дерьма.

– Нет, дела, – сообщаю, заставив его улыбнуться. Какие это у меня, великовозрастного раздолбая, могут быть дела… Диса смотрит так, будто я ему анекдот рассказал, ну да ладно. Собираю очередной игровой в течение четырёх часов с перерывами на перекуры и болтовню ни о чём, мне отваливают мою законную тридцатку, и я радуюсь, что так легко нашёл заработок, который не ебёт мне мозг и не высасывает кровь.

Время только половина третьего. Надо бы купить что-то своей красавице, только вот что, чтобы она не кинула в меня чем-нибудь тяжелым или не удрала прямо с крыльца, едва завидев пошлый букет на заднем сидении.

Еду в кафе и знаю, что она наверняка будет голодна после тяжелого рабочего дня, поэтому беру ей ванильный латте и порцию мяса на гриле. Превращаюсь в одомашненного кота. Чёрт возьми…Что со мной такое?! Мне всё время хочется её накормить и согреть, блин.

Подъезжаю к школе и когда время переваливает за пять пишу ей сообщение.

«Анна Николаевна, Вы только пожалуйста, не динамьте меня. Мне очень не хочется тащить Вас оттуда силой».

«Я сейчас», – приходит в ответ, и я улыбаюсь как придурок. Первому доброму сообщению от неё. А в нём два слова…Прекрасно, Митька…Ты просто альфа…

Ладно, это всё равно большее, чем я ожидал. Она выходит ко мне уже укутанная с сумочкой и пакетиком в руках. Вся дрожит как осиновый лист и садится на пассажирское, аккуратно закрыв за собой дверь. Спасибо, Господи, что послал мне этого ангела, а не идиотку, которая хлопает дверьми, как ебанутая.

– Привет, – говорю, протягивая ей еду. – Возьми…

– Это что? – спрашивает она, недоумевая и нахмурившись.

– Это еда, чтобы ты поела. Устала же, а нам ещё ездить туда-сюда, – говорю, начав движение. – Говори адрес. И поешь, пожалуйста.

Сначала она недоверчиво смотрит на меня, но запах в машине такой, что, видимо, не выдерживает, аккуратно разворачивая пакет со вкусностями.

Вбиваю в навигатор и следую маршруту, лишь изредка поглядывая на то, как забавно она кушает, стеснительно вытирая рот салфеткой через каждую секунду.

– Спасибо… очень вкусно, – благодарит она даже слегка неуверенно. Ощущение, будто я открыл для неё Америку, что мужчина должен быть…Стоп…В моей голове откуда-то вспоминаются слова Андрея и сердце болезненно ёкает в груди. Я должен? Разве…Что со мной… – Я и не думала, что ты и вправду меня дождешься…

– Значит, я могу называть тебя на ты? Хотя бы за стенами этой убогой гимназии? – спрашиваю, и она кивает в ответ. – Хвала яйцам…Я уж думал, что никогда не сдашься.

Аня немного улыбается, качая головой, пока я смотрю на дорогу.

– Как сегодня твоя мама?

– Нормально, я сказала ей, что приеду со знакомым…Но…Пожалуйста, ничего не говори, хорошо? Про то, что ты – мой ученик. Мама просто не поймет и ей может стать плохо от этого, – заявляет она, заставив меня удивиться. Ладно…Буду молчать об этом.

Покушав, она чрезмерно часто благодарит меня, что уже бесит. Я ещё не видел таких девушек, которые за стакан кофе заблагодарят на год вперед. Мы добираемся до больницы в течение часа и теперь я понимаю, почему она хочет перевезти маму поближе к тому месту, где работает и, вероятно, живёт.

Мы проходим внутрь, она решает какие-то вопросы, подписывает документы, пока я жду и вдруг вижу женщину, сутулую, уставшую и выглядящую так болезненно, что моё холодное сердце начинает изнывать в груди. Это, блядь, так стрёмно, что не передать словами.

– Здравствуйте, – говорит она, протягивая мне тонкую исколотую руку, и я тут же перехватываю её из-под локтя Ани, позволив полностью облокотиться на меня.

– Здравствуйте, – приветствую в ответ и помогаю спуститься по лестнице. Аня семенит вперед, чтобы открыть дверь, а потом мы вместе идём до машины, помогая её маме сесть на переднее сиденье, тогда как она садится сзади.

– Как Вы себя чувствуете? – спрашиваю, пока она держится за бок. Видимо, болит…Да вдобавок ещё и после химии.

– Нормально, спасибо, – отвечает она, явно перебарывая себя. – А где Игорь, Анюта? – спрашивает она, и я смотрю в зеркало заднего вида. Аня краснеет, не находит слов, а лишь приоткрывает рот, зато я отвечаю за неё.

– А Аня теперь со мной. Я сделал ей предложение. Она согласилась, – отвечаю, глядя на её выпученные глаза. Её мама тоже смотрит на меня с лёгким недоумением. – Мы просто не хотели Вам мешать. Но у нас любовь. Честно.

– Да… – спрашивает она растерянно, пока Аня мотает головой сзади. Я улыбаюсь. Пусть через эту хрупкую уставшую женщину, но я добьюсь её расположения. Похрен как. Любой ценой.

Я довожу их до медицинского центра «Здоровье» и помогаю зайти внутрь, дожидаясь, когда дама моего сердца освободится. Закуривая сигарету, стою на крыльце и смотрю на заснеженную улицу. А на боковом баннере вижу лицо батиного друга Сергея Елизарова. Я знал, что он основатель какого-то центра, но не думал, что именно этого. Ладно, разберемся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Быстро набираю его номер и объясняю ситуацию, после чего он сообщает мне, что всё будет сделано в лучшем виде. Друзья друзей – его друзья, и он, совершенно не думая, уверяет меня в том, что к ним отнесутся как к своим. Через несколько минут я вижу, что все начинают суетиться, и Аня смотрит на меня через стеклянную дверь, нахмурившись, пока я дымлю уже третью подряд сигарету.

– Прекращай, здоровье угробишь, – говорит она, выходя ко мне на улицу и вынимая её у меня изо рта.

– Если так можно привлечь твоё внимание, то ладно, – отвечаю, улыбнувшись, на что она недовольно растягивает губы.

– Ты позвонил, да?

– Какая разница? – спрашиваю, сложив руки в карманы. – Твоя мама ни в чем не будет нуждаться. Это плохо? Главное – результат, да?

– Митя…Ты пойми, что всё это совершенно неправильно…И то, что ты наговорил моей матери…

– Аня, я уже устал это слушать. Твои семь попыток за сегодняшний день прекратятся или ещё что-то будет?

– Будет, – уверенно заявляет она. – Потому что тебе надо с одноклассницами гулять, а не… – отвлекается на звук в кармане. – Секунду.

Аня достаёт вибрирующий телефон и сильнее хмурится, очевидно, увидев номер того самого долбоеба, что дарит ей вместо красивых колец дерьмовые воспоминания.

– Не бери, – говорю настойчиво, и ловлю её тоскливый взгляд. – Не надо.

Она убирает телефон в карман и продолжает смотреть на меня, вздыхая.

– Спасибо, что помог… Это реально самое лучшее, что для меня делали за последнее время, – говорит она, шмыгнув носом. – И за пончики, и за ужин…Мне понравилось.

– В следующий раз вместе в кафе поедим, договорились? – спрашиваю, протягивая ей руку, но она идет сама, заставив меня закатить глаза. – Какая же ты упрямая, а…Ты меня реально с ума сводишь…И не всегда только в сексуальном плане.

– Сизов, – снова говорит она перед дверью моего автомобиля.

– Что, Низовцева? – отвечаю ей тем же, и она недовольно щурится на меня.

– Откуда знаешь мою фамилию?

– Это вообще не важно…Тем более, что вскоре ты станешь Сизовой, – улыбаюсь, и она снова вздыхает, присаживаясь в авто и скорее пристёгиваясь, будто боится, что я умчу нас в закат, слетая с катушек. А я, кстати, могу.

– Ты далеко отсюда живешь? – спрашиваю, пока она грустит. Не знаю, почему, но мне хочется убрать с её лица это настроение. Она называет адрес и снова благодарит. Я устал бороться с этой женщиной.

Вскоре мы доезжаем. Двенадцать минут. Мча по заснеженным улицам на этом монстре можно добраться очень-очень быстро, но я стараюсь не торопиться, чтобы как можно дольше быть рядом и насладиться её обществом. Она смотрит на меня блестящими глазами, а я мечтаю только об одном. Поцеловать её, но нельзя. Как ёбанный девственник, честное слово. Сижу и перебираю ноги, потому что всё внутри трепещет, как у маленького. От неё так вкусно пахнет на весь салон, что перед глазами всё плывёт.

– Я подвезу тебя завтра к матери, если нужно, – предлагаю я, пока она смотрит на меня и опускает взгляд. – Ань…Если ты сейчас начнёшь что-то говорить, я реально тебя убью…

– Просто спасибо, – говорит она и тянется к моей щеке губами, и я сейчас буквально рехнусь. Быстрее ветра подношу свои губы к её, успев перехватить инициативу в свои руки. Её глаза тут же вспыхивают, и она отторгает меня с видом недотроги. – Лучше бы таксиста попросила, ей Богу… – ругается она себе под нос, покидая машину.

– Спасибо, блин, – бубню шёпотом, ощущая, как яйца в джинсах сводит ноющей болью. Как же, сука, хочется трахаться! И самое обидное, что трахаться хочется именно с ней! Блядь.

Давлю педаль газа и мчу домой. Так хреново я себя давно не ощущал. Неужели она реально нихрена не чувствует ко мне? Но я не могу ошибаться в языках тела. Просто не могу, потому что вижу её жесты…Её взгляды. Она непонятно что со мной творит…

Добираюсь домой, где ещё никого нет и иду в свою комнату. Дрочить, блядь. Потому что реально уже просто невозможно. Думаю о ней, закрывая глаза, как конченный задрот. Даже её запах отпечатался на подкорке. Я едва успел уловить вкус её губ, когда она меня отшила, и даже это показалось мне совершенством. Не хочу думать, что влюбился, но, похоже, что именно это со мной и происходит.

Глава 6. Аня

Красивые мужские поступки, которыми движет похоть чувствуются сразу. Но мне приятно, что Дима помог мне. Пусть глупо вышло в конце, но Игорь не сделал даже этого. Я не хочу проблем для этого мальчишки, только поэтому шью его от себя как от прокаженной.

Стоило чуть расслабиться и меня бы уже затянуло. Он же как хищник на охоте. Неугомонный, наглый, взбалмошный. Я таких самоуверенных ещё не встречала. От него всегда пахнет жвачкой с мелиссой и сигаретами и выглядит он так будто только что сошёл с обложки глянца. Что он вообще во мне нашел? Чего увязался? Поспорил? Возможно…Но это так глупо. По-детски, словно из тупой мелодрамы.

Отчаянно сопротивляюсь мыслям о нём, но не могу. Это лучше, чем думать об Игоре, и я поддаюсь, будучи в душе. Секса не было так давно, что хоть в монашки записывайся. Это уже не смешно, Аня…Ты всегда была видной девушкой, так во что превратилась из-за этого урода?

Руки сами приводят меня к эпицентру наслаждения, оттого я вся краснею, глядя на себя в зеркало, ведь думала я совсем не о своих руках, а о его… Боже…Еще раз напоминаю себе, что ему только восемнадцать, а я его учитель! Но перед глазами всё время мартышки пляшут. Казалось бы, и разница-то небольшая, но в масштабах школы – просто ужасная.

Ложусь спать, сделав звонок матери и убедившись, что с ней всё хорошо. Её даже положили в VIP-палату. Постоянно проверяют как она, приносят всё, что захочет. Это какой-то подарок с небес, и я не знаю, кого благодарить за это…Хотя нет, знаю… Но отблагодарить его так, будет значить, что всё не по-настоящему, а я не дешевая дрянь, которая отдается за деньги и статус.

И почему его зелёные глаза до сих пор смотрят на меня, если его здесь нет?

Руки хватают телефон, снова проверяя папку с сообщениями. Ничего. Может я обидела его, не знаю…Так хочется получить от него хоть какую-то гадость. Кажется, это уже вошло в топ моих грязных влажных желаний на ночь.

«Скажи, что мне сделать, чтобы ты взглянула на меня иначе», – присылает он примерно через полчаса, отчего я неожиданно вздрагиваю, открыв глаза, хотя уже спала. Не знаю, что ответить… Не знаю, как объяснить ему всё. Да, он мне нравится. И кому такой не понравится? Там вся школа от него мокнет, включая учительницу истории, кажется. Потому что стоит ему пройти мимо, её жадный обгладывающий до костей взгляд говорит о том, что она давно на «диете» и не прочь подовольствоваться свежим мясом. Фу. Тётке тридцать восемь, а это уже перебор. Он же в сыновья ей годится. Хотя имею ли я право осуждать?

«Я старше тебя на пять лет», – отправляю в ответ, сжав в руке телефон, пока сердце бьется как бешенное.

«И ты думаешь, что это какой-то аргумент или что?»

«Дима…Не ставь меня в неловкое положение. Я благодарна. И ты классный. Будь я твоей ровесницей, то несомненно бы повелась, но это не так. Я – твой учитель, а ты – мой ученик. На этом всё».

Отправляю с болью в сердце. Да, неприятно. Ведь он действительно мне очень нравится, но я не могу ничего поделать с установками, которые заложены в моей голове. Как бы я выглядела, например, в глазах директора? А в глазах родителей Димы? Ужас…

Он не отвечает, а я снова засыпаю, укутанная негативными мыслями о своём будущем. У 11 «А», в котором он учится, нет уроков на завтра. В субботу у меня вообще мало занятий. Поэтому я и не ожидаю, что увижу его, изредка вспоминая его предложения о том, чтобы подвести меня вновь. Но нет. Это была разовая акция. Наглеть я тоже не собираюсь.

Ранним утром всё, как всегда. Проверяю телефон – пусто. Так и должно быть. Собираюсь на работу и между уроками снова слышу жалобы учителей, что Сизов вообще не ходит на занятия. Это печалит меня, ведь он реально очень умный парень. Только вот когда захожу в свой класс после второго урока понимаю, что он здесь был, потому что на моём столе стоит точно такая же коробочка, а внутри шикарные корзиночки с заварным кремом и ванильным латте. И никаких записок. Вздыхаю и смотрю в окно. Как мне остановить этого необузданного подростка?

Когда время подходит к двум, выхожу с крыльца и вижу его, курящего на территории возле своего Порше. Иду мимо, а он ускоряет шаг.

– Далеко собралась? Садись в машину.

Мотаю головой и иду напролом, пока его огромная фигура в чёрной парке не появляется передо мной, закрывая весь обзор. И на что я надеялась? Что он просто так меня отпустит?

– Сизов…

– Ань, поехали. Холодно. Минус тридцать на дворе, – его рука в наглую сгребает мою сумку и тащит её к машине, пока другие смотрят на это.

– Что они скажут? Пойдут сплетни.

– Я лично каждому нос разобью за любую сплетню о тебе. Так что не переживай, – говорит он спокойным тоном и торопливо увозит меня оттуда. Не знаю, чего я ждала, но не думала, что он приедет. Это для меня ново. Ничего взамен и такие одолжения…

Он подвозит меня до крыльца и говорит, что дождётся.

– Дим, я около часа здесь буду…Едь домой, – убеждаю его, на что он довольно лыбится.

– Я же сказал, что дождусь тебя. Я тебе врал хоть когда-то?

– Нет, – отвечаю, чувствуя свои порозовевшие щеки.

– Вот и прекрасно. Маме привет, – он взмахивает рукой, а я снова вздыхаю и иду к матушке. Теперь она спрашивает уже не про Игоря, а про Диму, и говорит, что он ей сразу понравился. Это меня и пугает больше всего. В смысле? Игоря она год пыталась принять, не грубила, не хамила, конечно, но всегда смотрела на меня искоса, когда о нём речь заходила…А тут…Сразу понравился…Мать моя никогда не была меркантильной женщиной, так что вряд ли это связано с машиной, но я начинаю думать об этом, пока вдруг не слышу.

– Сразу видно, как он на тебя смотрит…У меня такого не было…Да и твои глаза счастливее стали…Наконец без того прохиндея, – мама держит меня за руку, вызвав ещё большее удивление. А как Сизов на меня смотрит? У него всегда глаза горят, будто он готов изнасиловать меня прямо в школе…Я много раз думала об этом…Как бы хотела, чтобы эти совсем не юношеские руки усадили меня на стол, стащили с меня юбку и заткнули ей мой рот…Господи, я у мамы в больнице. Какой кошмар у меня в мыслях, ааааа!!!!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да, мам…В общем, если тебе ещё что-то понадобится…

– Да что мне может понадобится? Ты и так забегалась, а тут кормят пять раз в день. Дочка, не приезжай так часто…Отдохните, – мама целует мою руку, а я целую её в ответ. Мне так грустно, что я не могу сидеть возле её кровати, когда ей это нужно. Я просто не смогу обеспечить такой же уход…Капельницы, уколы, таблетки. Всё так сложно.

Возвращаюсь к машине, но Димы нигде нет. Оглядываюсь, думая, что он ушел курить, но вижу его со счастливым лицом, несущего в руках горячие напитки и машущего мне. Господи, какой он милый, а. Это просто ужас какой-то. Нельзя просто свалиться на мою голову откуда не возьмись и вести себя как чёртов идеал! В конце концов это нечеловечно!

– Проголодалась? – мы садимся в машину. – Что насчёт сходить со мной в кафе?

– Не могу. Нас могут увидеть, – говорю, на что он хмурится.

– Тогда я не против заняться этим в машине… – улыбается он, ехидно на меня глядя, на что я растягиваю губы в недовольстве. – Да я про еду, глупенькая. Принесу сюда и поедим. – предлагает он, на что я неловко мнусь, потому что как идиотка хочу позвать его к себе. В гости. На ужин. Хотя бы отблагодарить за такую помощь… Это глупо, знаю, но он замечает моё странное поведение.

– Что такое?

– Давай, может…У меня поужинаем?

На его лице такая улыбка, что оно сейчас треснет. Реально. Без вопросов он пристегивает ремень и едет ко мне уже по памяти. Я знала, что он запомнил адрес, ну как же иначе…

Домой мы доезжаем ещё быстрее, чем в прошлый раз. Видимо, потому что у него есть стимул.

– Давай договоримся на берегу…Никаких приставаний…Никаких…

– Договорились, – перебивает он, помогая мне выйти. Следует за мной, когда я открываю дверь. У меня съёмная двушка. Просторная с комфортной спальней и новой мебелью. Не прям «вау», но сойдет для приличного жилья. Дима помогает мне раздеться на входе, будто сам знает, куда что складывать. И я ощущаю себя так, будто это я у него в гостях, а не он у меня. Даже здесь он больше доминирует, чем я. Молчу и следую на кухню, а он за мной. Даже сейчас я чувствую, что он пялится на мою задницу. Мою руки и говорю, что мне нужно переодеться.

– Мне с тобой пойти? – спрашивает он, ехидно улыбаясь, на что я саркастически смотрю в ответ.

Ухожу в спальню, молча, пока он виновато выставляет перед собой ладони в знак капитуляции, и я оставляю его одного дождаться меня там…

Глава 7. Дима

Это не то, что ты подумал. Она просто вежлива, вот и всё. Успокойся и в конце концов, ради всего Святого, возьми себя в руки!

Реально надо успокоиться. Беру нож, батон, открываю холодильник, достаю оттуда всякое, и начинаю варганить то, что умею, пока её нет. Пусть будет некрасиво, зато хоть перестану думать о её заднице на этом столе. Ибо это уже ненормально.

Когда она возвращается ко мне в одной пижаме со снежинками и тюленями, мне хочется упасть от смеха прямо на кухне. Ну и кто здесь, ребенок, мать вашу?! Стою и краснею, глядя на то, какая она маленькая. Её миловидное лицо в этой одежде смотрится на какие-то жалкие шестнадцать, а то и меньше.

– Вот сейчас совсем не переубедила, а наоборот, – говорю, рассматривая её и держа в руке ветчину. Она смотрит на меня и качает головой.

– Вообще-то там полноценный ужин есть. Я только вчера приготовила, – сообщает она, проходя мимо меня к холодильнику.

– Ты в курсе, что реально выглядишь на десять лет?

– Спасибо, – пожимает она плечами. – Таких странных комплиментов мне ещё не делали.

– Я в смысле…Я то видел, что под этой дурацкой пижамой…

– Чего? Ты ничего не видел, – мотает она головой, краснея, на что я усмехаюсь.

– Брось. Твою задницу и грудь не так легко не заметить, как ты думаешь, – отвечаю, двигаясь за ней по всей кухне, словно кот, заприметивший рыбку. – Ну, погоди, куда ты…

– Стой, где стоишь, Сизов! Тронешь меня, и я вызову полицию, – угрожает её тонкий голос, вынудив меня рассмеяться.

– И всё же я был прав…Ты меня хочешь, – прижимаю её к кухонному столу, вынуждая приподняться на носочках, и оказываюсь прямо между её ног, которые трясутся по сторонам, пока я держу её за бедра. Шутка тут же перестаёт быть смешной…

– Дима, поставь, – грубо говорит она, глядя на мои губы, и мечется, как животное в период засухи. Я понимаю. Нелегко. А мне сейчас пиздец как сложно. Смотреть на неё. Раздвигать её ноги и упираться членом в то самое место, от которого у меня рвет башню. И не знаю, чего я хочу больше. Чтобы она закричала и вызвала полицию или же чтобы стонала подо мной все последующие часы до самого утра. – Пожалуйста, поставь, – жалобно просит её голос, вынуждая меня улыбнуться.

– Если поцелуешь – поставлю. Обещаю. И не трону больше без твоего разрешения.

Она тут же чмокает меня рваным поцелуем в губы и забавно жмурится, вызвав у меня смех.

– Ээээ…Нет, Аннэт. Так не пойдет. Поцелуй, как сама этого хочешь…А я знаю, что хочешь. Просто доверься мне в конце концов, – говорю, закрывая перед ней глаза, и нутром чую, что она рассматривает меня. Слышу, как тяжело она дышит. Чувствую, как всё желание концентрируется у нас между ног как огненный шар, и в мгновение мне становится не до улыбок. Приоткрывая рот, ощущаю, как её губы касаются моей шеи, а язык скользит по кадыку, вынуждая меня сжать кулаки. Блядь, что она творит, а…Сумасшедшая, блин. Я обещал…Обещал… И пока её дыхание обжигает самые чувствительные места, а язык проверяет границы моих нервных окончаний, держу себя всеми силами, чтобы не начать лапать её прямо там, сдирая вещи и представляя эту кухню нашей общей «учительской». Она останавливается, а температура в комнате достигает больше сорока. И это мы ещё даже не грели ужин… Открываю глаза, буквально чувствуя, как с радужек сходит тёмная поволока. Желание. Оно везде. Парит в воздухе словно дымка.

– Ты – Дьявол, – говорю, глядя на неё и кое-как отпускаю, расслабляя хватку и поправляя свои ужасно тесные штаны. Вижу, как она облизывает губы. Как, блядь, жадно она это делает. У меня в момент всё изнывает, напоминая о том, что вообще-то у организма есть физиологические потребности… И мы оба даже не девственники. А ещё, судя по тому, как она целуется, по моим нескудным представлениям об этом, она пиздец какая горячая девочка, и я до сих пор не понимаю, почему стою перед ней как осёл и нихрена не делаю. А, точно…Я же обещал…Мужчина исполняет обещания…Да, Андрюха?

Аня продолжает готовить, хоть и покраснела как варёный рак, а я просто рассматриваю её со стороны, как завороженный. В моих мыслях одна грязь. Если она вот так целуется, то что бывает, когда…

– Будешь пялиться? – спрашивает она, пока я улыбаюсь. Наверное, в моих глазах отражаются все позы, в которых я бы хотел её отыметь.

– Не знаю. Нравится смотреть. Ты же не всех так целуешь, да?

– Всех… – равнодушно отвечает она, заставив меня сжать зубы в тиски. Бесит, сука. Заноза. Видимо, гримаса сменяется, и она это замечает.

– Ох ты, Боже мой…Какой ревнивый, – издевательски произносит она, накладывая мне лазанью, которая, кстати, очень вкусно пахнет. Но я не перестаю пилить её своим недовольным взглядом.

– Скажи, что не всех… – бубню себе под нос, и она подходит ко мне, рассматривая мой опечаленный и злой взгляд.

– Кого всех, Сизов? У меня нет никого, – отвечает она, глядя на вновь завибрировавший телефон.

– Только твой Игорь, да? – психую, направившись к куртке, чтобы взять сигарету, но она идёт за мной.

– Да погоди ты…

– Я не ухожу. Покурить хочу, – отвечаю, остановившись в коридоре, и чувствую, что она прижимается к моей спине, вцепившись пальцами в толстовку. Ладно, в этом что-то есть. Я реально чувствую себя счастливым, когда она так делает. Это как-то мило и приятно что ли…Не знаю. Никогда раньше так не думал. Всегда отшивал подобного рода взаимодействия.

– Я никого так не целовала. Уже очень давно или же…Вообще никогда, – говорит она сзади, и я ощущаю, как по грудной клетке разливается тепло. Что мне ещё нужно знать? Да ничего…Этого достаточно. Оборачиваюсь к ней и просто обнимаю её, пытаясь ни о чём не думать. В частности, об Игоре, которому мне хочется сломать ебальник только за этот сделанный звонок ей.

– Что ему может быть от тебя нужно…Если вы…

– Не знаю, – холодно отвечает она. – Я всё равно не буду брать трубку.

– Ладно, – говорю, ощущая острую потребность в том, чтобы она была рядом. Я даже готов не курить, если она будет вот так меня обнимать. Просто обнимать и мне больше ничего не нужно. Я стерплю. Не хочу даже знать, что у них было и как долго они встречались, вообще нихуя о нём знать не хочу. Аж трясёт, как подумаю. – Идём.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы садимся за стол напротив друг друга и она наконец рассказывает мне хоть что-то о себе. Показывает картину и говорит о том, что начала рисовать портреты около двух лет назад. Это реально красиво, хоть я и не ценитель искусства. Но выполнено очень круто, даже я это подмечаю. Она говорит, что хотела бы попробовать работать в сфере инженерии, но везде нужен опыт, оттого она и пошла учителем в частную гимназию. Тут хоть платят немало, да и какой-никакой опыт в преподавании.

Слушаю её и жадно проглатываю пищу. Наверное, я готов есть то, что она готовит вечно. И столько же сидеть за её столом, просто чтобы смотреть в её охренеть какие красивые ореховые глаза.

– Ты хоть вкус еды ловишь? Такой голодный? – улыбается она, глядя на меня, на что я замираю с вилкой в руках.

– Когда инстинкты не удовлетворяются там, – смотрю я на свой член. – Нужно хоть насытить свой желудок.

Она, как всегда, недовольна сказанным и закатывает глаза, ковыряя свою порцию.

– А вот ты совсем не ешь, хотя неудивительно, – говорю, вызвав у нее недоумение. – Поэтому и худая, как щепочка. Можно сломать…Если сильно…Сжать… – продолжаю, роняя голову на руку. Я никогда не перестану думать о сексе рядом с ней. – Блядь…Ну вот опять… Извини.

Она смеется, отпивая чай, и лисьи глаза смотрят на меня с какой-то подоплекой.

– Завтра ты будешь сидеть на моем уроке…И…

– Я понял…Буду рассматривать молча, – говорю, закрывая рот на замок жестом. Я знаю, что она ещё пожалеет о том, от чего сейчас отказывается. Я точно это знаю, потому что умею быть с женщинами. Умею делать им приятно, только вот нужно найти такую. И вот она сидит передо мной. Во всей красе, а дотронуться не могу. Поласкать грудь, провести кончиками пальцев по рёбрам и впалому животу…Смотреть на то, как мой полностью влажный член входит и выходит из неё, заставляя тело изнурять…Блядь…Сука… – И дрочить под партой. – продолжаю, вызвав её истерический смех. Я рад, что её это забавит, но меня нет.

Смотрю на неё полностью серьёзным взглядом и хочу сказать правду.

– Я серьёзно…Я мастурбировал на тебя и не раз…Я думаю о тебе каждую ночь и сейчас для меня мучение смотреть на тебя и не трогать…Вообще пиздец дурею с тебя, – шепчу, глядя в стакан, и голос мой раздаётся будто лёгким эхом по кухне.

Она молчит. Смотрит на меня с искрами в глазах, но сказать не может. Трусиха…

– Я сделаю звонок маме, погоди, – меняет она тему, и я киваю, следуя к раковине и убирая со стола. Хотя бы так отвлекусь. Всё равно мне не растопить лёд своей снежной королевы. Не сейчас. Кроме того, для меня нет понятия «женщина обязана». Моя мать никогда не была никому обязана. Она – трудоголичка. И сделала себя сама. Поэтому отец уважает её и даже немного побаивается, но любя. У них крепкий брак. Я в него верю.

Подхожу к холодильнику и только сейчас замечаю их общую фотку. С этим сучьим хреном по имени Игорь. Смотрю, не отрывая глаз и злюсь. Готов прибить просто за одну его рожу рядом с ней. Кулаки чешутся, но я как послушная домохозяйка мою посуду, приговаривая себе под нос, что она просто забыла убрать её…Просто забыла…

Минут через десять Аня возвращается и смотрит на меня так, будто я вообще уже обнаглел хозяйничать в её доме, а я просто не могу бросить хрупкую женщину наедине с такой горой посуды, что мы здесь набросали. И остановиться мыть её не могу, потому что, драя противень, думаю о том, как шоркаю ебальник Игоря металлической губкой.

Быть может мне всего восемнадцать, но я явно прямолинейнее и взрослее её. Анин взгляд бегает, и она останавливается им на моих кистях. Я замечаю это, хоть она и стесняется. Почти всё время стесняется. Боится смотреть на меня, будто поняв, что визуально я её привлекаю, она проиграет мне, но это вообще не так.

– Мне скоро нужно поработать, – как бы выгоняет она меня своими словами, разочаровывая. Я слегка качаю головой, понимая, что вряд ли сейчас нас ждёт продолжение. – Дим…Просто…

– Просто я – твой ученик…Я помню, – стряхиваю руки, выключая кран, благодарю за ужин, целуя её ладонь, и следую к выходу, надевая свою парку. Меня вдруг накатывает такая тоска, что даже дышать становится больно. А вдруг она не просто её не убрала? Вдруг они, нахер, просто поругались, а я тут как третья нога… Вдруг я ей даже не нравлюсь…И всё это для ревности Игоря…

Глава 8. Аня

Смотрю на него и не хочу, чтобы уходил, но так нельзя. Всё это нельзя. Мы с ним – нельзя!

Он ускользает от меня, закрыв за собой дверь, и я выдыхаю его безумно сумасшедший запах, от которого просто растекаюсь в коридоре. Не могу сосредоточиться. Все мысли как веретено закручивает один единственный парень, который никак не выходит из моей головы.

Прохожу мимо кухни и думаю только о том, как его тело придавливало меня к столу. Почему оно такое крепкое. Такое…Сильное. И вкус его шеи, который до сих пор сидит у меня на губах очень жестоко распространяется по всему рту. Сглатываю. Я кое-как сдержалась, чтобы не начать раздевать его. Мысли плясали с ним как у китайского болванчика и всё тело покрылось мурашками.

Замечаю фотографию с Игорем и хмурюсь. Я думала, что выкинула её ещё две недели назад.

– Низовцева…Какая же ты идиотка…– говорю себе под нос и иду к телефону. Проверяю экран сотню раз, но Дима не пишет, и я иду мыться, чтобы там вновь думать о нём и о том, как дрожал его кадык, когда я его целовала…Господи, это что-то совсем на меня не похожее. Хотелось его кусать. Я никогда не ощущала это с Игорем. Вообще ничего подобного. Быть может, кто-то раскрывается только с конкретным человеком, я не знаю, но слышала об этом. И что же мне теперь…До конца дней своих ждать нового Диму, только постарше? Бред…Какой же бред…Ноги сводит от желания. От его грязных фраз, от того, что происходит с моими мыслями, когда он рядом. И почему этот парень учится именно в моей школе, а?!

Волоку до кровати свои непослушные ноги после душа. Мажу лицо кремом и слышу звук входящего сообщения, ощущая, как внутри всё горит. Хватаю телефон.

«Прости меня. Я всё осознал. Вернись, пожалуйста…Я исправлюсь. Я всё исправлю, Ань…Дай нам шанс. Не хочу просрать столько лет впустую, ведь люблю тебя», – пишет Игорь, отчего мне вдруг становится не по себе. А самым неожиданным служит то, что получи я это сообщение неделю назад, я бы может реально подумала над новым шансом…Как идиотка. А сейчас в груди даже не ёкнуло. Даже не защекотало…Ничего.

Сворачиваю экран и ложусь на кровать, уставившись в потолок…Напиши…Напиши хоть строчку…Хоть два слова…Умоляю тебя…

Слышу новый звук входящего, но боюсь разочаровываться. Боюсь смотреть, потому что снова увидеть номер Игоря вместо Димы будет катастрофой.

«Я тебе хоть немного нравлюсь?».

Дима…Боже мой. Хотелось бы мне написать, что у меня от него в штанах мокнет, но не стану этого делать, ведь я – целомудренная женщина, и это в конце концов слишком порочно и грешно так себя вести.

«Немного», – отправляю и добавляю смайлик чёртика. Знаю, он улыбается прямо сейчас, мечтая ляпнуть очередную гадость…Как же я обожаю его язык без костей.

«Значит, есть с чем работать…», – направляет он следом.

«Спокойной ночи, Дима. Спасибо, что подвёз», – плюхаюсь на подушку и тут же ловлю приятный новый сон о нём.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9. Дима

Отправляю ей сообщение около полуночи, чтобы она надела послезавтра что-то более сексуальное, но она не отвечает. Видимо, уже спит…

Воскресенье проходит без неё. И я буквально умираю у себя в комнате, ворочаясь на кровати, как сумасшедший. Словно мне пора провести сеанс экзорцизма. Все мои мысли о ней. Абсолютно все. Не отвечаю ни на чьи сообщения, никуда не хочу идти. Даже мама постоянно спрашивает меня, не заболел ли я. А что мне ответить? «Нет, мама, просто мечтаю трахнуть свою учительницу и не могу не думать о ней»?

Правильно. Так не получится. А вдобавок…Я всё сильнее осознаю, что даже просто сидеть с ней рядом и слушать о её жизни нравится мне так сильно, что я готов заниматься этим целыми днями. Не понимаю, как это возможно. Мне всегда было насрать на чужие жизни. Всегда было плевать на чужие проблемы, кроме, разумеется, своих друзей. Это другое. Но сейчас всё чего я хочу, чтобы Аня и её мама ни в чём не нуждались. Чтобы она больше не плакала и не разменивала свою сексуальность на такого дебила, как Игорь.

Весь день проходит в непонятных чувствах. Умудряюсь даже посмотреть какой-то боевик по ноуту, сто лет ничего не смотрел. И всё равно в тайне мечтаю, чтобы она рядом со мной лежала. Пусть бы мы даже одну из мыльных опер смотрели, вообще насрать.

Наступает понедельник. Наконец-то. Никогда ещё так не ждал школы, но просыпаю, как всегда, потому что она снилась всю ночь. Около десяти прихожу в школу, оставляю на её столе вкусности, пока её нет, и слышу новые восторженные выплески от полудурков, которые сушат зубы неподалеку.

– Ну чё…Всё-таки вдул новой училке? – спрашивает Олег с десятого, и я уже хочу выбить ему их, сбросив с плеча рюкзак, но Женька перегораживает мне дорогу.

– Тихо-тихо…

– Да брось, я пошутил, – говорит Олег следом, глядя на меня испуганными глазами. – Ты чё такой нервный?

– Никакой я, нахер, не нервный. И закройте свои рты, чтобы я не слышал больше этого, – рявкаю и ухожу в сторону, когда Жека следует за мной, передав мне рюкзак, который я оставил в коридоре.

– Серьезно…Чё с тобой? Напряженный такой стал. Из-за Анны Николаевны что ли?

– Нет, – говорю, опуская взгляд, но Жека прожигает во мне дыру. – Да.

– Ясно…Ладно…

– Что, ладно? Просто, блядь, не могу о ком-то другом думать… Вся голова ей забита.

– Даже так…Ну…Не могу тебя осуждать, она красивая…Так что… – задумчиво останавливается он.

– Нет…Тут дело даже не в красоте. Я вообще хз чё со мной такое… – чешу репу, пока он смотрит на меня и мнётся. – Чё?

– А…Ну, про тебя, кстати, Дианка спрашивала, – говорит он, вызвав у меня недоумение. Дианка…

– Кочетова то ли? – пребываю в полнейшем шоке, когда он кивает. Это та девчонка, которая закончила нашу школу два года назад. Она мне дико нравилась, но я не стал ввязываться, потому что за неё можно было в морду получить конкретно. Она тогда встречалась со взрослым блотнем с нашего района, а я тупо был мажором, который не особо-то хотел выяснять отношения. Правда с тех пор много поменялось. Уже год как я раздавал тумаки, потому что прошлым летом батя отправил меня в военно-патриотический лагерь на перевоспитание. А там меня учили манерам и результатом стали сбитые в кровь костяшки, фингалы, отбитые рёбра, а также полное равнодушие к физической боли. Ну…Мне больно, конечно, как и всем. Просто я научился терпеть это. Однако Дианка сейчас мне просто нахер не упёрлась. – М… – хмыкаю себе под нос, задумавшись. – Плевать.

Женя смотрит на меня и лыбится, качая головой.

– Капец ты втюрился, брат…Вот пришибло, а… – удивляется он, насмехаясь надо мной. И я только сейчас понимаю, что реально выгляжу убого в глазах знакомых. Таскаюсь за ней, как конченный. Совершенно поехавший. А сделать с собой ничего не могу. Разве что напиться в хлам. Но чтобы сказал Андрюха? Правильно. Что мужик не решает проблемы водкой…Вот и я туда же.

– Кароч…Пошёл на математику, – говорю, целенаправленно двигаясь в сторону её кабинета, а Женька плетется за мной. Когда захожу, её ещё нет, а народ пялится на меня, словно я выиграл в лотерею. А ведь всего лишь подвез Анну Николаевну. Я встаю и громко говорю всем им, чтобы между нами не осталось недопонимания.

– Значит так. Хватит пускать сплетни. Я подвез Анну Николаевну по личному вопросу и всё. Вас это не касается. И ебать не должно. А будете вести себя так я лично каждому фингал пробью, понятно? Это и тебя касается, Алексеева, – смотрю на её взгляд, полный желчи и укоризны, а после вижу, как Аня входит и направляется к месту, даже не глядя на меня. Ну, ещё бы…

– Так…тему запишите быстро. И, Настя, подойди, – подзывает она Арефьеву и шепчет что-то на ухо. Я вообще не понимаю, что происходит. – Раздайте тетради и всё. Я побежала. – говорит она шёпотом Насте, на что та кивает.

Аня вылетает пулей из кабинета, даже не взяв то, что я для неё оставил, а я в недоумении смотрю на Настюху.

– Что произошло-то?

– Что-то личное, – отвечает она, пожав плечами, и я тут же вылетаю за ней пулей, схватив свой рюкзак. Не надеваю куртку. Вообще ничего и выбегаю за ней следом на улицу в одной толстовке.

– Стой – стой – стой, – перехватываю её, изучая её бледное лицо. – Что такое? Что…

– Маме плохо, Дима, мне некогда, – говорит она, толкая меня, на что я тут же хватаю её за руку и тащу к машине. – Да отпусти ты меня. Я сама добегу. Иди учиться! У тебя школа! И вообще…Это не твои…

Усаживаю её на пассажирское и хлопаю дверью, быстро садясь за руль.

– Я потом выслушаю все проклятия, если позволишь, – прерываю её, быстро заводя тачку и уезжая оттуда в спешке. Аня плачет, я не знаю, что говорить. Просто держу её за руку, руля лишь одной левой. – Сейчас доедем…Быстро-быстро. Пожалуйста, не плачь. Всё будет нормально.

Я сам не знаю, что говорю и что обещаю…Останавливаюсь возле медцентра, и она выбегает из машины, а я иду следом, просто чтобы присмотреть за ней, потому что она сама не своя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Аня идёт к врачу, пока я подхожу к медсестре, спрашивая, что произошло.

– Операция, говорят, нужна…Что-то там с желчью, я не поняла… – объясняет она, заставив меня нахмуриться. Дерьмо…

Снова звоню Сергею, а тот говорит, что мне нужно поговорить именно с хирургом. Так как там возможно есть риски, иначе операцию бы давно сделали. И тут я в безвыходной ситуации, ведь с ним уже говорит Аня.

Она выходит оттуда, вытирая щеки и присаживается на скамейку, после чего я подхожу к ней и сажусь перед ней на корточки, взяв её руки в свои.

– Успокойся…Что сказал доктор?

– Что операцию будут делать завтра – послезавтра…И что…Надеются, что она…Не… – плачет она, уткнувшись в моё плечо, отчего я совершенно и абсолютно растерян. Не знаю, куда себя деть. Я не умею оказывать поддержку. Я вообще хуевый психолог.

– А почему не сейчас…Почему…

– Потому что пока нельзя…Нужно сдать анализы и провести очистку организма…Оперировать без этого нельзя…Господи, мне что-то так дурно стало.

– Всё…Иди ко мне. Иди сюда… – я обнимаю её, прижимая к себе и убираю с её заплаканного лица влажные волосы. Моё сердце в груди мечется вместе с её. Это реально невозможно описать. Я ощущаю что-то большее, о чём ещё ровным счётом ничего не знаю…Успокаиваю и вроде она перестаёт плакать через минут десять, поднимая корпус с моих колен.

– Извини, – говорит она, глядя на мои джинсы, которые все в её слезах.

– Да фигня, – уверяю, рассматривая заплаканные глаза. – Ты здесь будешь ночевать? Если да – я с тобой останусь.

– Нет, я домой поеду, ещё на работу надо…написать на два дня отгулов, – тараторит она, шмыгая носом, и я подрываюсь вместе с ней.

– Подвезу, – говорю настойчиво, и она уже даже не сопротивляется. Просто молча кивает и смотрит на меня так, словно она – рыба, которую выбросило на лёд. Кое-как дышит и не знает, что говорить. – Идём.

Сначала в полном молчании мы с ней едем до школы, где я жду её в машине и нервничаю за неё, но когда она выходит я снова успокаиваюсь и везу её уже до квартиры.

– Если будет что-то нужно…Может ты хочешь есть или… – предлагаю я, ощущая, что она совсем где-то потерялась, глядя на серое небо в окне.

– Дим, – говорит она с печалью в голосе. Магия. Только с ней я не хочу, чтобы меня называли этим дурацким «Митяй». Только с ней мне нравится моё полное имя…

– М? – спрашиваю, не глядя, заезжая во двор.

– Можешь остаться со мной? – звучат слова, и я поворачиваю к ней голову, чуть не врезаясь во встречный автомобиль.

– Чёрт…Извини, – бубню себе под нос, пока мужик сигналит мне и орёт благим матом, а я где-то не здесь сейчас. – Конечно, Ань. Я останусь.

Внутри землетрясение. Снаружи – лыба до ушей. Не потому что произошла такая ситуация и я ей пользуюсь, а потому что чувствую, что она мне доверяет. Наконец-то.

До полуночи мы с ней болтаем на кухне, и она рассказывает о своей семье. Не знаю почему мне интересно слушать. Смотрю на холодильник, а фотки того ушлёпка уже нет. Это заставляет меня светиться от счастья. Она переживает, и я стараюсь отвлекать, но, конечно, когда твоей родной матери плохо, это не помогает. Я бы с ума сошёл. Так что понимаю, каково ей…

Мы ложимся спать на одной кровати. Она в той идиотской пижаме, которая отныне вызывает у меня лишь умиление, а я в одних трусах. Но я даже не думаю позволять себе что-то. Только не так. Хоть и ощущаю свой стояк намного сильнее, когда она прижимается ко мне, и она тоже это чувствует, я уверен. В ночи наши взгляды сплетаются. Хотелось бы мне, чтобы всё что вокруг было не важно. Чтобы были только мы. Но…Столько этих проклятых «но»…

Я не могу оторвать от неё своих глаз. Она притягивает просто магнетически.

– Что ты во мне нашёл? – спрашивает с лёгким вздохом.

– Ты издеваешься? – отвечаю вопросом на вопрос.

– Нет…Серьёзно. Столько красивых девочек вокруг. Твои сверстницы. Одноклассницы…Это то, что должно цеплять. Твои родители вообще знают, где ты ночуешь?

– Хм…Мои родители, Ань. Привыкли, что меня нет дома по несколько суток. Я не совсем зависим от них, если ты об этом. Я – не тепличное растение. Просто пойми, что отталкивая меня постоянно этими фразами, ты просто тратишь свою энергию. Ничего не изменится. Ты как нравилась мне, так и будешь нравиться. Это так не работает, – учу её уму разуму, на что она лишь фыркает себе под нос.

– А как это работает?

– Не знаю…Я раньше…Не испытывал этого, – признаюсь, повернувшись на спину и уставившись в потолок.

Она кладет ладонь мне на щёку. Тёплую ладонь, к которой хочется прижиматься бесконечно и придвигается ко мне так близко, что я ощущаю её грудь своим предплечьем.

– Не делай так…Потому что рискуешь быть выебанной, – смотрю на неё, пока она хохочет. Ей смешно…Конечно…Митя уже показал каким бывает терпеливым…Можно и поиздеваться. Но я лежу с каменным лицом и думаю лишь об этом, стараясь задавить в себе желание, которое сводит меня с ума.

– Я волнуюсь.

– Я знаю. Поэтому я здесь. Ложись спать, – говорю, убирая за уши её красивые каштановые волосы.

– Спокойной ночи, Дим…

– Спокойной, Ань…

Я обнимаю её, пока она сжимается в моих руках маленьким калачиком. Сколько ей там? Двадцать три…Двадцать четыре…А выглядит такой малышкой, Господи. Мне даже смешно от этого…Но я очень долго не могу уснуть, хочу взять какую-нибудь книгу с её полки, хотя бы так отвлечься, и аккуратно перекладываю её голову на подушку, а сам следую туда, пока не слышу, как её телефон прерывисто вибрирует. Экран загорается, а там сообщение от И. Переименовала. Да он и буквы-то этой не заслуживает. Лучше бы Х поставила, ей богу!

«Давай встретимся завтра?».

Неприятно. Жжёт. Хочу выкинуть его в окно, и это бесит. Ебальник бы ему сломал. Слышу второе сообщение. Не выдерживаю. Беру телефон и бесцеремонно начинаю читать переписку. И тут до меня доходит, что он сделал ей предложение, а сам изменял направо и налево, пока она ухаживала за больной матерью. Сказать, что это как серпом по яйцам ничего не сказать. Его склизкие извинения, выкручивания как ужа на сковородке. «Она мне никто, мне нужна только ты, я боюсь тебя потерять, я обещаю, что отныне буду помогать». А самое для меня главное, что моя девочка, как и обещала, не отвечает. Игнорирует. Но мне-то можно ответить…Верно? Переписываю его номер в свой телефон и кладу гаджет на полку. Ложусь рядом. Думаю… Может позвать его на встречу от её лица и просто избить в переулке…Нет…Она мне может и не простить этого. Мить, просто подожди. Когда хоть какие-то права появятся. А не так, что ты просто мешаешься на пути. Как это сложно. Просто пиздец. Да и она ничего не рассказывает. Я от всей этой хуйни с ума схожу, но вместе с тем, она сейчас со мной в постели, а не с ним.

Через час успокаиваюсь. Закрываю глаза и проваливаюсь в сон, сжимая ладонью кожу на её бедре. Пусть даже сквозь сон она знает – я рядом и никуда не уйду.

Глава 10. Аня

Просыпаюсь ранним утром, а Дима ещё спит…Красивый. Вот так особенно красивый. Я смотрю на него и понимаю, что внутри что-то изменилось. Я это чувствую. Он слишком добр ко мне. Слишком внимателен…И совсем не тот избалованный ребенок, коим я его считала в самом начале. Аккуратно целую его в щёку, видя, как он недовольно переворачивается и прячется под подушку, уловив солнечные лучи на своём лице. И лежит вот так без одеяла. Его фактурная спина и ямочки на пояснице завлекают взгляд ниже…И…Чёрт…Мне нельзя пялиться на его задницу.

Тут же встаю и отряхиваюсь от свои грязных мыслей. И на секунду снова застываю рассматривая его совсем не мальчишечье тело. Вспоминая своего Игоря, который кстати, был у меня первым и единственным мужчиной, я понимаю, что это небо и земля. Игорь – совсем не рельефный…Проще говоря, он никакой. С жирком на брюхе, обычный. Но суть даже не во внешности и теле. Он пустой. Как человек. А Дима, кажется, совсем не такой…

Иду готовить ему завтрак и сделать нам кофе. Умываюсь и созваниваюсь с клиникой. Они говорят, что ждут меня к десяти. Уже будут готовы результаты анализов. Мама пока в реанимации. Состояние средней тяжести. Это сильно подкашивает меня. И я понимаю, что не хотела бы, чтобы рядом находился кто-то другой. Я удивлена, как за две недели мне показали, что значит, когда за тебя переживают и разделяют твоё горе, а не просто сожительствуют, силой раздвигая ноги. И, кстати, очень часто так и было. Игорь не церемонился. Секс у нас был…Не знаю, как описать. Чаще всего это было без моего желания и совершенно не доставляло удовольствия. Утром и три жалких минуты, после которых он шёл в душ, а я лежала ещё минут пятнадцать, пытаясь переварить, что это вообще было. Мне стыдно признаться, что за три года отношений я ни разу с ним не кончала. Ему я этого не говорила, но, видимо, поэтому он и изменял. Чтобы самоутвердиться. Может я вообще фригидная, не знаю. Но когда думаю о Диме, всё становится влажным. А может я просто извращенка, которой молоденьких мальчиков подавай? Господи, это ужасно. Стараюсь выкинуть эти дурости из головы и присаживаюсь возле него на кровать, вновь рассматривая его.

– Дим…Будешь завтракать? – спрашиваю шёпотом, и он приоткрывает сонные глаза.

– Я думал…Приснилось… – улыбается он, потирая лицо шершавой ладонью. – Спроси ещё раз.

– Дурачок…Завтракать будешь? – переспрашиваю, а лыба становится ещё больше. Господи…Он реально влюбился или что…?

– Буду конечно…Но сначала…Иди сюда, – он хватает меня за руку и притягивает к себе, крепко обняв за талию. Его руки скользят по моей одежде, и я чувствую, что тело начинает дрожать от его прикосновений. Его член упирается мне прямо в задницу, и он имитирует движение, громко дыша мне в шею, отчего моя голова идёт кругом, и я пытаюсь убежать. – Стой…Стой…Стой…Извини…Я просто…

– Ага, – говорю писклявым голосом. – Разыгрался.

– Такие фразы заводят меня ещё сильнее. Прекращай, – он нюхает мои волосы, уткнувшись носом в затылок, а я смеюсь.

– Мне кажется, тебя заводят любые фразы…Что бы это ни было, – отвечаю, повернув к нему голову, и его рука ложится мне на бок, сжимая мою кожу под футболкой.

– Меня заводишь ты. Это всё, что тебе нужно знать, – шепчет он, взяв мою руку за запястье…А потом…Кладёт её на…О, Господи!

Дышу как паровоз, ощущая его твёрдый член под своей ладонью. Я…Анна Николаевна – учитель математики, которая сейчас трогает член своего ученика. Господи, какой стыд! Звучит как плохая строчка в резюме…А может не такая уж и плохая? Что я несу?

– Дим…Я же не могу…

– Я знаю…Просто…Чтобы ты тоже знала, от чего отказываешься, – ехидно шепчет он мне в ухо, нахально потираясь членом об мою ладонь. А его нос оставляет дыхание на моей коже, отчего всё тело покрывается мурашками и сердце колотится так, что сейчас вылетит из груди. От одних этих манипуляций у меня между ног снова всё намокло. Живот тянет, и я готова поклясться, что там образуется тугой узел, не развязав который, я умру прямо здесь и сейчас. Он видит это по мне и его ладонь ползет вниз к резинке моих штанов. – Можно? – спрашивает хриплый голос, вынуждая меня быть послушной девочкой.

Я не знаю, что со мной. Судорожно киваю, соглашаясь, и раздвигаю для него ноги, которые трясутся. Я впервые ощущаю чужую руку у себя между ног. Такую руку, от которой всё расплывается. Хоть Игорь и трогал меня, но это не было настоящими касаниями. Теперь я это понимаю. Эти шершавые пальцы сводят меня с ума. И тут он шипит мне в шею, когда проводит ими прямо там. Мои ресницы трясутся. Я начинаю задыхаться. И обхватываю его запястье, но он убирает свои пальцы быстрее, и, закрывая глаза, пыхтит себе под нос.

– Нет, Ань, я и сам понимаю… Не могу, – разочарованно выдыхает он, обламывая нас обоих и просто прижимая к себе. – Не могу, потому что я не смогу остановиться. Лучше сейчас…Иначе я просто выебу кровать.

Я бы рада была сказать, что готова. Но сейчас не лучшее для этого время. Я так нервничаю, что живот сводит. И хочу, чтобы всё между нами с ним произошло тогда, когда этой трагичности не будет…Операция пройдет…Маме станет легче, я уверена. А мы с ним…Мы с ним так и останемся учителем и учеником…Кого я обманываю?

Вынужденно вздыхаю. Мы оба дышим как ненормальные, пытаясь отвлечься и успокоиться. Дима встаёт и поправляет свои трусы, нацепив на себя футболку. Его рёбра и пресс так красиво смотрятся в освещенной комнате. Порой мне кажется, что он сложен просто идеально. Будто целыми днями он только и делает, что пропадает в спортзале.

– Я в душ, – говорит он, целуя меня в макушку. – Руку мыть не буду.

На его лице коварная улыбка, а я шлепаю его по заднице, говоря, что завтрак ждёт его на кухне, а мне уже пора собираться в больницу…

Когда он довозит меня туда, мне кое-как удается уговорить его поехать на уроки. Потому что он так много пропускает и мне страшно за его будущее. Страшно, что могут подумать его родители. Будто он стал пропускать из-за меня, хотя это не так…Он и раньше терялся…надолго, судя по журналу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мама всё в таком же состоянии. Анализы не плохие и доктор говорит, что можно готовить её к операции. Словно с моих плеч падает огромный груз. Я стою на трясущихся ногах в коридоре и жду, когда мне вынесут бланк заявления-согласия, и в коридоре неожиданно появляется…Игорь.

Молчу, пытаясь осознать, что происходит. Ком подступает к горлу. Я не хочу его видеть. Он реально задел моё эго и мне неприятно.

– Давай поговорим…Анютка, – просит он, глядя на меня щенячьим взглядом. – Я накосячил. Приехал в ту больницу, а мне сказали, ты сюда маму перевела…Вот я и…

– Игорь, что тебе нужно…Реально? Мне вообще не до тебя, – сажусь на стул возле регистратуры и жду.

– Я знаю…Давай пообедаем? Я всё осознал. Хочу извиниться перед твоей мамой, когда операция пройдет. Прости меня, ладно? Я просто дурак. Наделал глупостей. С той шалавой у меня ничего серьезного не было… – он смотрит на мою руку, и я давно без кольца. Без той «побрякушки» как её называет мой Дима…Я сказала…Мой?

– А? – переспрашиваю, потому что витаю в облаках, и он повторяется. – Игорь, не думаю, что…

– Пожалуйста. Один обед. Я обещаю, что не буду тебе докучать.

Не знаю, что конкретно ему от меня надо, но я просто собираюсь расставить все точки над «i».

– Ладно, я только подпишу заявление. Мне нужно дождаться врача, – говорю твёрдым тоном. Игорь кивает и просто садится рядом со мной. А я не хочу даже этого. Я хочу, чтобы здесь был Дима. Хоть это и неправильно.

Мы идём в кафе неподалеку. На улице валит снег. И Игорь вспоминает наше с ним знакомство. На паре по «Функциональному анализу». Мы тогда только поступили. Второй день учёбы, потому что на первый он не пришёл. Я была наивной дурочкой, но встречаться мы начали намного позже. Всё это время просто учились и общались, и я наблюдала за его девушками, точнее, за тем, как часто они меняются. Наверное, уже тогда стоило задуматься…Хотя…Быть может, это не показатель блядского характера? Не знаю. Мне хочется думать, что похождения Димы на это не влияют, хотя я знаю о его репутации. В учительской часто судачат и ругают его. Опыт у него большой, я знаю это. И хоть тут мне немного легче, что я его не растляю…Всё это у него уже было. А вот было ли у меня? Большой вопрос…Не помню, чтобы хоть когда-то моё сердце скакало галопом с Игорем. Не помню, чтобы он заставлял меня течь. Вообще ничего такого…Или же в воспоминаниях осталось одно плохое из-за его подлого поступка? Будто всё хорошее стёрло волной недопонимания.

– Как ты? – спрашивает он, когда мы присаживаемся за столик.

– Нормально… – отвечаю, улыбаясь официантке. – Можно мне пожалуйста ванильный латте и…

– Ванильный латте? Вау, – удивленно произносит он, потому что раньше я пила только чай. Но после того как попробовала это чудо из рук Димы, я больше не могу от него отказаться. Или же всё это ассоциация…

– И цезарь, пожалуйста, – прошу я девушку, и Игорь тоже делает заказ.

– Слушай…Я хочу всё исправить. Есть ли надежда, что ты простишь меня?

– Ты серьезно? Моя мать болеет раком. Ты сделал мне предложение и изменил несколько раз, пока я ждала тебя. Я звонила тебе и просила помочь. Ты был моим женихом, но вместо поддержки я получила от тебя нож в спину… И ты хочешь…Чтобы я тебя простила? – спрашиваю, недоумевая.

– Я просто растерялся, я не знал, как надо…

Боже мой, ему точно двадцать четыре года?

– Растерялся…И по растерянности сунул свой член не в ту дырку?! – спрашиваю повышенным тоном, и он нервно смеется, оглядываясь.

– Тсссс…Ты чего так кричишь? Это…На тебя совсем не похоже…

– Откуда тебе знать? Что на меня похоже, а что нет? Может я изменилась? Может я уже не та девочка, что бегала за тобой и всё прощала. Боже мой…Игорь…Ты и понятия не имеешь, что такое поддержка, верно? Что такое, просто быть рядом и греть человека, когда его душе холодно? – спрашиваю и моё сердце в груди болит. Потому что я думаю о другом, потому что все мои мысли рядом с ним сейчас. Хоть мне и приходится постоянно его отшивать.

– Ты говоришь так, будто у тебя кто-то появился, – говорит он сдавленно, а я молчу. – Ну…Так…

– Да, появился. Но это тебя вообще не касается.

– И кто он? Я его знаю?

– Нет, Игорь. Ты его не знаешь. Но и меня ты не знаешь…Так что…Я просто прошу тебя идти к той, с которой ты был всё это время. И тратить её жизнь на пустые обещания и предательства.

– А ты жестокая, Ань… – шепчет он, рассматривая меня. – Я оступился. Но я признал ошибки, а ты ведешь себя так, будто эти три года для тебя ничего не значили. Неужели он настолько хорош, что это время просто вылетело из твоей головы?! Это кто-то с твоей работы?!

Игорь… Да ты и понятия не имеешь, насколько он хорош. Насколько он другой и особенный для меня человек. Но я не собираюсь тебе этого рассказывать, потому что ты и пальца его не стоишь, мерзкая ты скотина.

– Я не хочу это обсуждать. Кажется, у нас разные воспоминания и разные представления о счастливых отношениях, всего тебе доброго, – говорю, так и не дождавшись свой салат и встаю, накидывая на себя пуховик.

– Ань…Ну, подожди…Ань… – я выбегаю из кафе, а он идёт за мной. Плетется до самой больницы, пока я убегаю от него медленным шагом, потому что на улице гололёд. – Да погоди ты…

– Я всё сказала, Игорь. Ты свободен, – повторяюсь и чувствую, что он ускоряет шаг, чтобы обойти меня спереди.

– Ты с ним трахаешься или чё? Понравилось ноги раздвигать? – спрашивает он, грубо схватив меня за локоть. Я знаю, это задевает его эго, ведь раньше он был моим единственным. И, видимо, считал, что я никогда никуда не денусь.

Игорь стоит и дёргает меня за руку, а я пытаюсь повернуться обратно, чтобы забежать внутрь медцентра. И перед моими глазами Димка. С сигаретой возле крыльца. Смотрит так, будто сейчас убьет кого-нибудь.

Не успеваю и моргнуть, как он подбегает быстрее пули и отдёргивает Игоря за воротник, а его кулак дважды методично прилетает по его лицу, отчего тот даже поскальзывается. Тут же обхватываю Диму и не даю ему больше пройти, потому что он реально выглядит беспокойно.

– Нет, нет, нет. Стой, угомонись, – говорю, держа его за парку. Внизу Игорь что-то бормочет, видимо, со сломанным носом. Везде кровь, и он не может подняться.

– Шалава, – слышу за спиной, и кое-как ловлю новый Димин порыв разбить ему лицо.

– Ебало завали, – выплескивает его озлобленный голос.

– Он того не стоит. Не надо, – кричу, заталкивая Димку в его Порш. Игорь смотрит так, будто ненавидит меня. Я обхожу машину, чтобы сесть на пассажирское, и успеваю услышать слова Игоря о том, что я меркантильная мразь и что раздвинула ноги за дорогую тачку.

Кое-как успеваю схватить Диму в машине, не отпуская его наружу.

– Блядь… Да я его убью нахуй, – порывается он выйти, пока Игорь кое-как встает и не может устоять на ногах.

– Нет, слушай. Не надо…Оставь это. Пусть уходит.

– Ты чё с ним делала вообще? Как он тебя нашёл? – спрашивает Дима, дыша как загнанный в клетку зверь, пока я хмурюсь.

– Он нашёл меня в больнице. Мы просто пошли расставить точки над «i». Для меня это ничего не значит. Я сказала, что у меня есть другой, вот и всё, – ответила я, рассматривая его руку. – Дай сюда…

Дую ему на покрасневшие костяшки, а он только смеётся. Будто его вообще не волнует, что на руке места живого нет.

– Мне не больно. Не надо, – говорит он, глядя на моего бывшего. – Капец доходяга…И как ты такого выбрала?

– Не знаю. Сама удивляюсь, – отвечаю, рассмеявшись, и он касается моего подбородка рукой. Так нежно и совершенно спокойно. Смотрю ему в глаза и понимаю, что хотела видеть его всё это время. И рада, что он здесь, хоть и не рада тому, что он пачкает руки об Игоря.

– Есть другой, значит… – шепчет он, выдыхая запах сигарет и мелиссы прямо мне в губы, отчего я приоткрываю рот. Я просто таю от этого. Реально забываюсь. И мне плевать, что сейчас бывший уходит и смотрит, оборачиваясь на нас с волчьим оскалом.

– Угу, – отвечаю и всё внутри дрожит. Я так сильно хочу этого поцелуя, что не могу отвести взгляд.

– Проклятие, Ань…Ты реально самая красивая девушка из всех, кого я видел…На всей, блядь, планете, – говорит он, придавливая меня к своим пухлым губам, и я обхватываю его взъерошенный затылок, в секунду съедая расстояние между нами до нуля. Чувствую, какой он настойчивый, какой, чёрт возьми, уверенный в своих чувствах, и у меня автоматически не остаётся сомнений, потому что его нельзя не желать, ему нельзя не верить и нельзя противиться. Наши языки будто реально танцуют друг с другом. Я ещё никогда не ощущала такого от простого поцелуя…Нет…Не простого. И он тоже особенный. Мы не можем оторваться друг от друга. А в моём животе порхают бабочки. И я понимаю, что окончательно пропала в этом парне. Окончательно и бесповоротно. Уже ничто не может оттолкнуть меня или заставить передумать. Он переходит с поцелуями на мою щеку, а затем шею, и я всхлипываю на всю машину, ощущая, что сердце находится уже где-то в пятках… – Блядь. – снова ругается он себе под нос, уткнувшись в меня своим лбом. А мне…Влюбленной дуре. Нравится даже это. – Я тебя хрен кому отдам, Ань.

– Я никуда и не собиралась, – отвечаю, держа его за шею. – Только маму готовят к операции. Я хотела вернуться туда…

– Так пошли… – говорит он, целуя меня в лоб, а я смотрю на него и внутри какое-то восхищение. Всем, что он делает. Как себя ведет и как относится ко мне. Это больше, чем уважение и любовь…Это что-то неземное. Что точно приходит к нам не из этого мира. И я думаю, он прав. Рядом с ним я ощущаю себя на десять лет. Он держит меня за руку и мне не страшно. Он держит, и я будто знаю, что у меня есть защита. Даже если весь мир рухнет, Дима останется. Я знаю это даже несмотря на то, что мы знакомы всего две с половиной недели…

Глава 11. Дима

Я рад тому, что прописал этому ушлёпку, но ещё больше я рад нашему первому поцелую. И это не передать словами, не описать парой жалких эпитетов. Это было почти взрывом в моей грудной клетке. Она целуется так, что внутри всё скручивает, а перед глазами искры. Сколько бы девчонок не касались моих губ, я ещё никогда такого не чувствовал. Будто я нашёл свою половину и наконец ощутил себя полноценным. Полностью счастливым. Это же моя Аня. Не какая-то там Алексеева, не Дианка, не просто левая девка с хаты Дениса, а моя Аня. Училка, которая совсем недавно ставила меня на место и на метр-то меня к себе не подпускала. Это и сводит с ума. Пьянит хлеще абсента.

А сейчас она держит меня за руку в больнице, и мы до самого вечера сидим там, пока мой телефон не начинает терроризировать мама. Она, как всегда, бесится, что я пропускаю уже вторую неделю беспрерывно. Все занятия кроме математики…Кричит на меня, и я пытаюсь её успокоить.

– Мам… Давай так. Завтра на целый день приду, обещаю, – встаю с диванчика и вынуждено отпускаю Анину руку, пока она сонно ворочается в ожидании вестей.

– Митя… – выдыхает мать от бессилия. – Ну, что нам сделать, чтобы ты перестал так себя вести?

– Да как так-то?! Я вообще не хотел ничего плохого…Знаю, что пропускал. Исправлюсь, мам…Но сегодня домой меня не ждите.

– Где ты? – спрашивает мама и я прям вижу перед собой её хмурое лицо.

– В больнице. Другу надо помочь. Он в беде…

– Оу… – мама замолкает. – Ладно…Что-то у Жени опять случилось? – переспрашивает она меня. Просто в прошлом году он попал в больницу с сотрясением, и я тогда тоже не отходил от него. Уроды какие-то толпой избили и телефон отобрали, когда он один домой возвращался. Капец я тогда тоже пересрался конечно. Мама меня понимала и не наседала, когда я школу пропускал. Правда сейчас немного другая ситуация, и неизвестно, что бы она подумала.

– Нет…Другой друг…Ты его не знаешь, – отвечаю сдавленно. Лгу. Да. Но подставить так Аню просто не могу. Мама может не так всё понять и закатить истерику, а с её характером Аня вылетит из-за меня с работы на раз-два.

– Ладно, – соглашается мать. – Но помни, что обещал. Завтра в школу, а вечером домой. Семейный ужин.

– Хорошо, – буркаю себе под нос, отключаясь. Смотрю на Аню, она спит, согнувшись на диванчике. Такая маленькая и хрупкая, что просто щемит сердце. Устала, бедняжка.

А я потягиваюсь, направившись к автомату с кофе. И снова телефон издаёт мерзкий писк в кармане. Достаю. Новое уведомление.

«Диана Кочетова хочет добавить Вас в друзья».

– Пфффф…– выдыхаю. Чё это ей вдруг надо? Слишком уж настойчиво. Сначала обо мне у друзей спрашивать, потом долбиться в друзья. Игнорю, сворачивая экран. Мне вся эта ерунда нафиг не нужна. У меня уже есть хорошая девочка.

Беру кофе и возвращаюсь, присаживаясь возле неё и перекладывая её голову на свои ноги. Кофе – дрянь, зато моя Аня сейчас спит на мне. Это буквально всё, что мне нужно. Смотреть как её ресницы дрожат и вспоминать наш первый поцелуй. Мечтать о том, что всегда смогу её защищать и быть ей опорой.

Так мы и сидим пока время не переваливает за шесть часов утра и к нам выходит врач. Я только отключился, и вот снова открываю покрасневшие глаза.

– Всё прошло хорошо. Операция прошла успешно. Вечером можно будет увидеть её. Мы вывели желчный через приёмник. Билирубин пришёл в норму, не о чем сейчас беспокоиться. Она у Вас – крепкий орешек, – объясняет мужчина, и Аня буквально вцепляется в его плечи мёртвой хваткой.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – талдычит она без умолку.

– Не за что, девушка. Это наша работа…

Он торопливо уходит, и я смотрю на неё растерянным взглядом, когда она садится на мои колени прямо в коридоре и обнимает, сомкнув руки на моей шее. Прижимается ко мне лбом и шепчет себе под нос, не переставая, как мантру:

– Дима, спасибо тебе…Что был здесь со мной…Я бы без тебя…Просто…

– Молчи… – вдыхаю запах её тела и волос. Просто хочу уснуть вот так. Чтобы всегда её чувствовать…И чтобы ничто не отнимало у меня мою Аню… – Я обещал матери поехать на уроки…Не могу подвести…

– Ты не представляешь, как я счастлива это слышать, – шепчет она, положив подбородок на моё плечо. Я не хочу от неё отрываться, но должен.

Мы прощаемся. Я еду в школу. Даже без тетради…Во вчерашних шмотках. Пофиг.

У меня сегодня шесть грёбанных уроков. И это выводит, но учителя просто в панике, когда меня видят. Так, что пусть это они переживают и кипишуют, а не я. Ведь я только учусь исполнять обещания.

– Аномальный снег выпадет, – делает географичка заключение в честь моего прихода на её урок и объясняет новую тему, пока я завороженно смотрю в окно и думаю об Ане. Женя смотрит на меня и боится открыть рот, но буквально проедает меня заинтересованным взглядом.

– Ну что…? – спрашиваю его, изогнув бровь.

– Да ничё, – ржёт он, глядя на меня. – Ты бы свою сладкую рожу видел.

– Ну и пусть, – отвечаю с полным равнодушием. – Ты не представляешь, какая она…

– Кто? – хмурится он, выдернув меня из фантазий.

– А…Да никто, – отворачиваюсь, спрыгнув с темы. Пусть лучше ничего о нас не знает. Просто думает, что она – мой объект обожания и только.

Весь день проходит будто в ожидании её сообщения. Я специально не пишу сам. Я просто чертовски хочу получить от неё весточку, но она выжидает. Это реально как адреналин. Мне это нужно. Удостовериться в том, что…

Телефон загорается, когда на часах уже 16:30.

«Тебя там точно не взяли в заложники?», – спрашивает она, вызвав у меня улыбку.

«Даже не знаю. Историчка показывает сиськи…Это считается?», – отвечаю, и она долго молчит. Знаю, что бешу. Тем более, что историчка реально меня уже задолбала. Таисия Алексеевна. Эти откровенные юбки, нарощенные ресницы и всегда до безобразия расстегнутая блузка. И как ей ещё директор выговор не сделал? Ааа ну да, точно, дело в том, что она их расстегивает только на уроке, а выходит оттуда, как непорочная дева, застегнув всё до последней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я нутром чую, что Анька ревнует прямо сейчас и меня это дико подстёгивает.

«Больше не буду так…Прости. Последний урок».

«Приедешь ко мне?», – присылает она следом, и я разрываюсь. Пиздец хочу, но обещал на ужин к матери…И хули теперь делать?!

«Ань. Я матери обещал поужинать. Ты…Сможешь дождаться меня…? В десять я могу приехать». Молю, чтобы ответила «да». Смотрю на экран в ожидании заветных строк.

«Дождусь», – присылает она в ответ, и у меня от сердца отлегает. Это как раз всё, что мне нужно. Чтобы она меня дождалась…

Приезжаю домой после уроков, и родители уже там. Какие-то чересчур серьезные. Напряженные и недовольные. Мать смотрит на меня исподлобья, и я прям чувствую, что кто-то что-то им навешал на уши.

– Что опять произошло… – бубню себе под нос. – Кто-то умер? Я был на уроках, как обещал…

– Не смешно, Дима. Мне звонил Серёга, – говорит отец нахмурено. У него такой вид, будто Серёга – это следак, а я наркоту на районе продавал.

– И?

– Говорил про ситуацию с мамой какой-то…Низовцевой Анны. Я сказал матери… – смотрю на неё, и она опускает глаза. – И она сказала, что слышала это имя. Ведь это твоя учительница.

Ну, Шерлок и Ватсон, ничего не скажешь. Вот ведь заладили…

– И что? Мне нельзя помочь учительнице или что? Это плохо? Бросать женщин в беде…Этому вы меня учили? – затыкаю их обоих, и отец даже немного теряется. Зато мама перехватывает инициативу в свои руки.

– Нет… Но…Ни с того, ни с сего…Это точно не какие-то твои игры, Дима? – спрашивает она как лиса, и я взмахиваю рукой.

– Нет, мам. Это точно не они. Всё, за стол, – зову их обоих, и они идут за мной словно послушные марионетки. Мама тут же подбегает ко мне и шепчет на ухо, пока отец не слышит.

– Митя…Тогда почему ты ходишь только на математику?! Это же та самая учительница, что писала на тебя жалобу…Не делай из меня дуру.

Конечно она всё уже сопоставила, куда бы она делась. Женщина ведь. Те всё за версту чуют, особенно неумелую мужскую ложь, но я-то сын своей матери и знаю все точки преткновения.

– Мам…Прекрати. Ну, в самом деле, – перебиваю её, плюхаясь на стул. – Ты недовольна тем, что я в школе провел весь день?

– Нет…наоборот…

– Ну вот и всё. Расслабься. Я буду посещать школу. Отныне каждый день, – обещаю, начиная есть, на что мама и отец кивают.

– Ладно, – соглашаются они со мной по очереди. Отец вроде как ничего и не понял особо, ему важно, чтобы я не долбил крэк и пользовался презервативами. Это мама устраивает истерику на ровном месте.

– Но на ночь я уеду, у меня дела, – предупреждаю, начиная есть.

– Митя! – рявкает мама. – Когда ты вообще в последний раз дома ночевал?

– А это для чего…? Для общего настроения?

– Для того, что ты здесь живешь. Ты – наш сын. Пока ещё, – говорит мама, вызвав у меня смех.

– Мам…Да всё нормально. Я к другу еду. И так весь день в школе был, – жалуюсь, и отец косится на меня. Он конечно у меня не душнила, но бывает строгим. Наверное, потому что со мной иначе нельзя. Любитель я ножки свесить.

– Делай с умом, сын, ладно? – даёт он наставление, и я соглашаюсь. Принимаю душ после ужина и меня трясёт как школьницу в преддверии первого секса…Это ж…Блядь. Думаю только об этом. Надеюсь, она меня реально ждет. Да даже если без этого. Похрен. Ещё подожду, лишь бы уснуть, обнимая её. Лишь бы чувствовать запах её волос и тепло безмятежного тела.

Хотя я же помню, какой она была мокрой и послушной, когда я раздвигал её стройные ноги…Твою мать! Зачем я вообще об этом подумал. В штанах опять пиздец.

На часах уже 21:25. Пишу сообщение.

«Ещё не уснула?».

Сажусь в машину, а через минуты три мне приходит от неё ответ. Ответ в виде фотографии, где она лежит по пояс раздетая…Блядь…Какая у неё красивая грудь, это пиздец. Смотрю на неё и с ума схожу, мечтая иметь телепорт. Хоть Порше не так уж плох. Около пятнадцати минут. Сворачиваю экран и еду к ней, сломя голову.

Цветы…Цветы, нужно хоть цветы ей взять…Или в ювелирку заехать…Она меня, наверное, из дома выгонит за это…Ибо банально как в дешевой мелодраме.

Ладно. Куплю просто цветы и всё. Заезжаю в первый попавшийся, флорист так долго копошится, что я весь на нервах. Прошу собрать без всякой мишуры большой букет нежно-розовых роз. В точности как та блузка на ней вчера…Если честно, никогда не ощущал себя таким ебанутым романтиком, но похер. Жду.

«Я лечу к тебе…Пять минут», – присылаю вдогонку и не выдерживаю. – «Я пиздец как хочу тебя трахнуть».

Блядь…Митя…Нахуй ты это написал? Сейчас она подумает, что ты хочешь только этого. И едешь для этого…

«Я тоже этого хочу. Ужасно», – приходит от неё. А…Аааааа…Не могу дышать. Блядь. Какого чёрта всё вокруг такое медленное, будто мир специально провоцирует меня на конфликты!!!

Добегаю до тачки, хлопаю дверью, как ненормальный, и еду в соседний двор. Тут осталось-то…Две минуты. Угомонись…Остынь.

Хватаю букет…И…презики…Блядь. В тачке же есть презики, а? Ну, пожалуйста…Я буду очень хорошим мальчиком весь последующий год, обещаю!

Смотрю, рыскаю по всем возможным местам…Пусто. Конечно, ведь ебался я в последний раз недели три назад и это мой рекорд в воздержании. Бросаю букет обратно, шурую в здешний магазин…За презервативами. Не удивлюсь, если меня сейчас изобьют в переулке. Так, для профилактики, чтобы не думал, что в этой жизни всё так легко даётся.

Тётка за кассой нарочно смотрит на меня так, будто я собрался расчленять кого-то, а не трахать.

– И Вам хорошего вечера, – саркастически выдавливаю из себя, а она чуть ли не язык мне показывает от злости. Какой невежливый здесь персонал…

Подхожу к машине, достаю букет. Всё. Теперь уже ничего не может мне помешать…Звоню в домофон. Аня открывает мне только спустя десять секунд. Я их вслух буквально считаю. Поднимаюсь на лифте, и он неприятно моргает. Я уже начинаю думать, что застряну здесь и проторчу до самого утра со стояком в джинсах, но на радость мне этого не происходит. Боженька всё-таки меня любит…А я слишком мнительный, надо бы перестать нагнетать.

Звоню в квартиру, и Аня открывает в одном, сука, сером коротеньком халатике. Она меня точно добить решила. От такого её вида, у меня всё внутри зудит.

– Ты не представляешь, что я ради тебя вытерпел, – дышу как ненормальный, протягивая ей букет, а она смеётся. Своим до ужаса милым и приятным смехом, от которого у меня в груди тает.

– Сизов…Заходи…Спасибо, – перенимает она его и уходит, виляя своей задницей, пока я смотрю на неё и торопливо снимаю куртку. «Сизов». Ну, вот опять…Играет со мной. Будто специально.

В квартире темно. На столе ужин. Свечи. И я просто не понимаю, в какой из своих порно-снов попал…Наверное, пора уже просыпаться…Или же…?

Прохожу за ней, и она ставит цветы в вазу, улыбчиво на меня глядя.

– Очень красивые…

– Прямо как ты, – отвечаю, не думая, и сажусь на стул, волнительно рассматривая её. Сердце колотится. В ушах шумит. Я весь как на иголках, и она это чувствует. – Я ужинал…Если что…

Никогда не думал, что ожидание может подбрасывать над землей и держать тебя в невесомости, но именно это сейчас со мной и происходит.

Она подходит ко мне и кладёт руки на мои плечи, когда я обхватываю её бедра, скользя руками выше. По её коже мурашки, и она такая приятная на ощупь, что у меня сейчас пойдёт пар из ушей от наслаждения.

– А я не ужинать позвала… – шепчет она, залезая на мои колени, и я ладонями глажу её задницу, которую прикрывают лишь хлопковые маленькие трусики.

– Что ты со мной делаешь, – дышу, как будто пробежал пятикилометровку. Она снимает с меня толстовку, начиная целовать, и я понимаю, что хочу с ней всё. Буквально всё, что столько времени хотел. И там, и здесь, и не могу определиться с чего начать.

Тёплые ладони раздевают меня до пояса и ласкают. И я не выдерживаю, переняв инициативу, потому что это просто, нахуй, с ума сойти. Поднимаю её стройную фигурку и в наглую усаживаю на стол, отодвинув тарелки в стороны. И мне похуй, даже если разобью здесь всё. Опускаю бретели её лифчика по тонким плечам, касаясь губами яремной ямки. Ниже…Обрамляя её шикарную упругую грудь рваными поцелуями. У неё такие охуенные сиськи, что я реально упиваюсь тем, что вижу и пробую. Аккуратная двоечка с её хрупким станом смотрится просто идеально. Соски набухли и затвердели от возбуждения, наливаясь вишневым оттенком. Погружаю их в рот по очереди, периодически лаская их пальцами. Она стонет и поджимает ноги сильнее, притягивая меня ближе. Это какая-то ранее невиданная мне квинтэссенция удовольствия и извращения. Почему она настолько вкусная везде…Что крышу рвёт? Что хочется кусаться. Втягиваю их внутрь, проводя по твёрдым горошинам кончиком языка, она стонет ещё громче, запрокидывая голову назад, а затем моя рука гладит её бедра, раздвигая их ещё шире. И я ощущаю этот жар, что от неё исходит и то как она обхватывает мою поясницу ногами. Глажу её через тонкую ткань трусиков. Всё промокло в хлам, настолько, что они вообще не спасают. И конечно летят к чёрту. Вместе с халатом, спущенным до локтей и лифом, который находился в районе её аккуратного впалого животика. – Ты в курсе, что я тебя во снах рисовал? – подгребаю её под себя, пока она держит меня за плечи, и несу в спальню, попутно целуя сладкие губы, от которых просто не оторваться. – Ты так течёшь…

Она краснеет. Я укладываю её на мягкую кровать и наваливаюсь сверху, вынимая из кармана презерватив, пока она возится с моим ремнем и ширинкой. Это забавит меня, чем ещё сильнее смущает её. Она смотрит на меня так, будто и боится, и хочет одновременно. И я не упускаю шанс подразнить её своими словами.

– Скажи…Ведь ты думала об этом…И не раз… – шепчу, раскатывая на себе латекс. Она сверлит меня, облизывая пересохшие губы, и вся извивается…Неугомонная… – дотрагиваюсь до её живота кончиками пальцев. – Хочешь… – мой большой палец находит её клитор, заставляя выгнуться как струну в моих руках. От её отзывчивых всхлипов в ушах звенит. Но ожидание так прекрасно. Хоть и дико болезненно. Аж в башке пульсирует. Такая мокрая и такая неудовлетворённая.

– Думала, – выдыхает она, заставляя меня ухмыляться. Эти карие глазки под тоненькими бровками смотрят на меня, будто вымаливая продолжения. И в то же время совсем недавно она кричала мне, что этого никогда не случится.

– И тогда, когда мы оставались наедине в кабинете… – я надавливаю сильнее и слышу громкое дрожащее «да» из её уст. – Когда ты говорила, чтобы я держался от тебя подальше и называла меня мальчиком…

Резко притягиваю её к себе обхватив под коленями. Она вся дрожит, пока я смотрю на неё, медленно и мучительно проскальзывая членом по её промежности. На секунду мне кажется, что она сейчас заскулит. Её гримаса сменяется, когда я нежно вхожу внутрь. А мне вообще хочется умереть. Потому что я никогда ничего подобного не ощущал и, кажется, что я сейчас кончу, едва в неё погрузившись. Такая тугая, что просто не верю в наличие у неё кого-то до меня. Аж тошно…Мне нельзя думать об этом.

– Обними. Сильно, – прошу её, склонившись к ней, и начинаю двигать бёдрами, сильнее вгоняя себя в неё до самого основания. Чувствую, как она хнычет подо мной. Целую её взмокшую шею, оставляя засосы на светлой коже, а она целует мои плечи в ответ. Сжимаю подушку в кулаки над её маленькой головой, потому что всё слишком эмоционально, а торопиться нельзя. Движения становятся всё размашистее. Надеюсь, я не делаю ей больно. – Блядь…Почему ты такая охуенная… – останавливаюсь, замирая, и силой переворачиваю её, плотнее придвинув к себе. Эта задница и то, как она аппетитно её отклячивает сводит меня с ума. Обхватываю каштановые волосы одной рукой, а второй направляю член обратно, заставив её снова всхлипнуть. Трахаю так, что мне кажется, будто в помещении плывут стены, да и мы вместе с ними. Рука ныряет вперед под её животик и забредает к клитору. Она сильнее разъезжается на коленях, а я наваливаюсь жестче, заставляя её практически не дышать. – Моя девочка…

Звуки её голоса достигают предела. А жалкие попытки произнести моё имя не увенчаются успехом, хоть я и дурею ещё сильнее, когда она пытается это сделать. Как раз с помощью них можно легко подстроиться под свою женщину, словно управлять магнитолой. Дыхание совсем сбивается, она сжимает пальцами покрывало, а я начинаю постукивать по ней, окончательно погружая её в свои грёзы. Аня вся пульсирует и громко всхлипывает, сжимая меня внутри, будто выдаивает, и я кое-как держусь…Она становится такой влажной и податливой, что заливает весь мой член. И я чувствую, как моя девочка, впервые со мной кончает, наконец, расслабляясь и сам. Внутри меня будто что-то взрывается. Тепло льётся по позвоночнику, и я падаю рядом с ней на подушку, уставившись в потолок в полном ахуе. Не могу отойти…Не могу думать ни о чём другом, а только о том, что случилось между нами пару секунд назад. Она лежит рядом и смотрит на меня каким-то до боли родным взглядом, от которого я проваливаюсь в наш с ней собственный мир…Без ограничений и стеснения. Мне так нравится, что мы с ней подходим друг друга в плане физиологии.

– Я никогда и никого так не хотела, – шепчет она, трогая мою щеку. – А ещё…Это мой первый оргазм с мужчиной… – добавляет она, чем, наверное, окончательно меня убивает. Господи, этот придурок вообще хоть на что-то был способен? Не упускаю возможность добавить новую пошлую шутку, чтобы разбавить атмосферу.

– То есть…До этого были только женщины?

Она толкает меня в плечо и улыбается, насупившись, а я прижимаю её себе, целуя в висок.

– Я тоже так не хотел… Не знаю, что со мной, когда ты рядом.

И я говорю чистую правду, а мысли о том, что я первый, с кем она кончила, вообще подбрасывают меня прямиком до самой орбиты.

– Дим… Тогда, когда я впервые поцеловала твою шею…Я что-то почувствовала…Что-то совсем неправильное…

– Почему неправильное? – хмурюсь, и смотрю как её ладонь касается моего живота. Отвожу взгляд, потому что член давно стоит снова, а она специально слегка задевает его. – Ты меня убиваешь…

– Знаю, – шепчет она, целуя моё предплечье. – А если на самом деле… То, что мы делаем – просто катастрофа. Я не знаю, как буду смотреть тебе в глаза на уроках.

– А ты смотри не в глаза, дорогуша…Можешь наказать меня и оставить после уроков. Прикольно же, – притягиваю её хрупкое тело и вынуждаю сесть на меня. – Твоя фигура…Я тупо устал дрочить на тебя, пока ты возле доски виляла своей попкой… – шлепаю её ладонью, вызвав на лице легкое возмущение.

– Я конечно знала, что ты извращенец… – ёрзает она на мне бёдрами, отчего член уже изнывает.

– Провоцируешь?

– Возможно… – улыбается она с нахальным видом.

– Это мне тоже снилось, – протягиваю свои пальцы, заставляя её взять их в рот. Подушечки размазывают влагу по пухлым губам. – Пососи их… – толкаю глубже, смотрю на эту картину и вообще забываю обо всём на свете. Она делает это так, что я и представить не могу, что будет, когда я подведу к ним свой член. Этот невинный и в то же время порочный взгляд способен кого угодно направить в нокаут. – Блядь… – шиплю, опуская влажные пальцы на её грудь, которая уже покрылась мурашками.

– Мииитяяя, – стонет она, сводя брови домиком. Ставит ладони на мою грудь, а я оттягиваю её соски, заставляя просто изнывать от желания. Я ощущаю, как она вся течёт на меня, и это пиздец как приятно.

– Нравится… Знаю, что нравится, – улыбаюсь, приоткрыв рот. Член готов задымиться, но этот вид…Эти измученные глаза и исступление, которое в них отражается. Просто невыносимо охуенно…

И я наконец понимаю, о чём говорил Андрей. Выгрызть зубами…Я тебя выгрыз…Потому что просто, блядь, сразу понял, что ты моя.

Глава 12. Аня

С ума сойти…Я впервые такое чувствую. Как будто до него я реально была невинной. Он что-то со мной делает, и я перестаю себе принадлежать. Его тело такое красивое…А член. Я думала у меня случится эстетический оргазм от одного его вида. Господи, прости меня…За мои грязные мысли.

Смотрю на него, сидя сверху и ноги ёрзают от предвкушения. Я такая мокрая, что реально могу поскользнутся. От этого даже стыдно, как в плохом пошлом анекдоте. Очень стыдно, я вообще не представляла, что могу вот так возбуждаться.

– Готова? – спрашивает он меня, медленно зажимая в зубах фольгированный квадратик.

– Я давно готова, – отвечаю, взяв у него презерватив, и раскатываю его сама. Лаская ладонью и заставляя закрыть глаза. – Трахни меня уже… – шепчу ему, присаживаясь сверху. И хотя сама двигаю бёдрами, я знаю, что именно он меня трахает, медленно насаживая на свой член, трогая мою грудь и проталкивая пальцы в мой рот, отчего я готова кончить прямо сейчас. С ума сойти, как он хорош в этом. Я не хочу думать о том, сколько девушек у него было, иначе умру от ревности. Поэтому выгоняю эти мысли из головы, потому что сейчас он мой. Полностью мой.

Чуть наклоняюсь, целуя его идеально очерченные губы. Наши языки сплетаются, а он сильнее сжимает мои ягодицы, постанывая и прикусывая меня. Отчего я неожиданно понимаю, что тоже могу так делать…Потому что просто…Хочу этого.

Движения нарастают, атмосфера накаляется, и мы почти в унисон кончаем, отчего я слегка загоняю ногти в его плечи, потому что внутри меня бахают фейерверки. Заваливаюсь на бок, но он не дает упасть. Помогает аккуратно сползти с него, а я не чувствую своих ног. Тепло распространяется по всему животу. По-сумасшедшему хорошо.

– Ты ведь будешь со мной, правда? – спрашивает он, вынудив меня повернуть к нему голову. Смотрит так, словно я могу ранить его одним своим словом.

– Буду, – отвечаю, взяв его за руку. Никогда и ни к кому такого не чувствовала.

Смотрю на небольшое родимое пятно на его ребрах и хочется зацеловать его. Касаюсь кончиками пальцев и понимаю, что мне нравится в нём абсолютно всё.

– У моего брата такое же…Было… – говорит он шепотом и смотрит на меня. Я как-то даже теряюсь от этих слов. Он не говорил…

– Было?

– Ага…Он был старше на пять лет. И между нами тогда реально была пропасть. Из-за взглядов. Мне было пятнадцать, а ему двадцать, когда он умер.

– Мне очень жаль, Дима, – хмурюсь, чувствуя, как ком подступает к горлу. – Почему раньше не говорил?

– Не знаю. Сейчас решил сказать. Как-то всегда было не до этого…

– А что произошло? Если ты конечно хочешь и можешь говорить об этом…

– Авария. Второй водитель был пьяным…И с тех пор родители не могут прийти в себя, потому что я доставляю им только проблемы и неприятности. Андрюха был другим…Думаю, тебе бы он понравился, – нервно посмеивается он, и я вижу, как ему больно, но он старается задавить это в себе.

– Мне нравишься и ты. Таким, какой есть, – глажу его лицо, заглядывая в душу, которая кроется за зелеными глазами. И она намного прекраснее, чем он думает. Чем говорит, я уверена.

– Это самое приятное, что я когда-либо слышал…Реально, Ань…

Мы засыпаем около трёх часов ночи. Дима обнимает меня, прижимая к себе, а я так счастлива, что просто не хочу ни о чём думать. Это буквально лучшая ночь в моей жизни. Рядом с парнем, который завоевал моё сердце.

Утром наши взгляды встречаются уже в душе, потому что он бесцеремонно туда вторгается, наплевав на гигиену и на то, что мы можем опоздать, и придавливает меня к стеклянной дверце, не обращая внимания на мои возмущения и заливистый смех от его напористости.

Затем мы быстро завтракаем, приводим себя в порядок и собираемся в одну общую школу. До сих пор мне не по себе от этих мыслей и до места мы едем молча. Меня потряхивает.

– Беги, – говорит он, когда мы подъезжаем туда к 7:20. Вокруг вроде бы тихо и пусто. И я могу незаметно прошмыгнуть внутрь. Дима рвано целует меня, и я выбегаю тихой сапой, оставляя лишь следы на нетронутом белоснежном покрывале.

Захожу в учительскую, где сидит недовольная Тамара Алексеевна – наш завуч и смотрит на меня осуждающим взглядом. Я сразу понимаю, какой она хочет начать разговор.

– Анна Николаевна, уже слухи ходят, – говорит она, заставив меня застыть и нахмуриться.

– Какие ещё слухи?

– Ребята и учителя говорят, что Вас Сизов на работу подвозит…Не хочу в это верить, но…

– Мы просто живём рядом. Иногда подвозит из вежливости, – отвечаю на автомате, опасаясь ляпнуть лишнего. Лучше сразу всё объяснить, словно в этом нет ничего такого, хотя я знаю, как это звучит.

– Лучше бы прекратить. Потому что выглядит очень некрасиво. Вы – преподаватель, а он – ученик. Это недопустимо. Пробуйте по старинке. На автобусе или такси, – настаивает она, на что я киваю, поджимая губы. Неприятно. Даже очень. А если бы она узнала, что мы делали этой ночью…

Дверь громко открывается, и я вздрагиваю от страха. Вот, блин…Я веду себя совсем неестественно. Хорошо хоть его засосы прикрыты высоким воротом, хотя между ног до сих пор влажно после такого утреннего пробуждения в душевой. Что этот парень творит со мной одному Богу известно…

Пробегаю мимо учителя информатики и тороплюсь в свой класс. Там уже сидят многие ученики и Алексеева мерзко рассматривает моего Диму со стороны, жуя жвачку как стадная корова. Она меня дико раздражает. Просто до какого-то безумия. Я знаю, что так нельзя, но ничего не могу поделать со своей интуицией. Стараюсь не смотреть на него, но не могу, потому что эти плечи меня завлекают. Он стоит спиной и болтает с Женей Зориным, даже не заметив, что я вошла в кабинет. Когда звенит звонок он оборачивается и улыбается мне, но я отвожу растерянный взгляд в сторону. Чёрт…А это тяжелее, чем казалось.

– Итак, давайте проведем небольшую контрольную по прошлой теме, – говорю, и многие недовольно вздыхают, но на самом деле просто мой голос так сильно дрожит, что я боюсь вести лекцию. – Помогите раздать. – тяну бумаги, радуясь одному – сегодня пятница. А это значит, два дня выходных с Сизовым у меня на квартире…И никаких посторонних глаз и ушей. Только мы…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дима рассматривает меня, глядя в свой телефон, как бы намекая, и я аккуратно достаю свой, взглянув на экран.

«Расслабься…Или я сам тебя расслаблю», – нервно усмехаюсь, случайно громче, чем надо, а потом вижу, что все на меня пялятся. Да уж. Неловко вышло.

В полной тишине проходит около двадцати минут, и Димка зачем-то тянет руку.

– Можно спросить? – он размахивает листком со своим вариантом.

– Да, – робко соглашаюсь и вижу, что он встаёт, направившись ко мне. Огибает мой стол и склоняется, положив листок на столешницу. Его правая рука сползает вниз и ложится на моё колено, нежно сжимая его, пока я стараюсь сохранять выдержку, как только могу. Тело так напряжено, что мне кажется, будто моя юбка сейчас разойдется по швам.

– Я уже всё решил… – шепчет он мне на ухо. – Похвалишь меня…

Я замираю от страха, как вдруг дверь в кабинет очень громко открывается, и Дима чуть отходит от меня, нахмурено глядя на мужчину в форме и нашу директрису.

– Отлично…Сизов…За тобой, – твердит грубый тон, и Антонина Прокофьевна со строгим видом подзывает его к себе пальцем. Ничего не понимаю.

– А что происходит? – вступаюсь за него, встав из-за стола.

– Нападение. Сломал нос гражданину Маркову… – озвучивает полицейский, и я тут же приоткрываю рот. Вот ведь сволочь поганая.

Дима лыбится и молча идёт к ним, пока весь класс находится в недоумении, а я тут же бросаю всё и семеню маленькими шагами сбоку.

– Я с тобой пойду. Всё объясню, – говорю с волнением, а он только смеётся, глядя на меня и подносит указательный палец к своим губам.

– Тссс…

– Дима. Прекрати…Это серьёзно, – перебиваю его шёпотом.

– Да я его вообще теперь урою, – продолжает он, но я тут же забегаю в учительскую первой прямо за мужчиной в форме.

– Послушайте, это мой бывший жених. Марков Игорь Витальевич. Дмитрий просто вступился за меня, это ошибка. Произошёл нелепый конфликт. Я поговорю с Игорем, – объясняю я, тараторя.

– Нет, не поговоришь, – грубо перебивает Дима, уставившись на меня со злостью. И Антонина Прокофьевна вместе с полицейским смотрят на нас по очереди.

– Он заберет заявление. Дмитрий ни в чём не виноват. Он просто заступился за меня. Не нужно нагнетать обстановку…

– Родителей всё равно уже вызвали. Это не шутки, Сизов. Допрыгался, – говорит директриса, глядя на меня сердитыми глазами. – И Вы, Анна Николаевна…

Я опускаю взгляд и растерянно мнусь на месте как школьница, пока она осудительно сверлит меня. Я понимаю, что Димины родители должны приехать и ему может влететь из-за меня, но он совершенно спокоен, будто вообще ничего не произошло. А мне хочется избить Игоря за эту подлую выходку в наш адрес…Проследил, узнал, кто он, написал заявление. Какая же всё-таки сволочь.

– Мы вызовем Вас, когда все подъедут, – предупреждает директриса, и мы с Димой выходим оттуда плечом к плечу.

– Зачем ты так? Мне страшно за тебя, – говорю, остановившись перед ним и глядя ему в глаза.

– Да успокойся. Что он мне сделает? – спрашивает он, будто реально не понимает всю серьезность ситуации.

– Тебе уже восемнадцать. Могут и срок дать, дурак, – ворчу я, а он лыбится. – Ты чего?

– Ничего…Просто ты очень красивая… И я вспоминаю нашу ночь…

– Дима, – хмурюсь сильнее и вдруг слышу жёсткий стук каблуков со стороны.

Мы оба оборачиваем головы, и я за секунду понимаю, что это его мама. Просто ничего не сказать…Такая эффектная женщина, что любой мужчина бы на неё обернулся. Они так похожи, что я даже теряюсь. Она подходит почти вплотную к Диме, пока я стою сбоку и цепенею от ужаса. Дима хохочет, а его мама уже вся покраснела как переспевший помидор.

– Серьезно? Полиция? – спрашивает она злобным шёпотом, схватив его за руку.

– Ну, слушай, мам…Я ничего такого не сделал. Заступился. Потому что тот урод…

– Дима, прекрати, – перебивает она его. – Что ты творишь? Ты стал вообще неуправляемым. За кого ты там заступился снова? Опять та самая учительница? – спрашивает она, и мы все застываем, пока она не оборачивает голову. – Здравст…вуйте… – медленно говорит она, взглянув на меня недоверчивым взглядом.

Я боюсь открывать рот, но поздороваться нужно.

– Здравствуйте, – пищу и хмурюсь, протягивая ей ладонь, и она её пожимает.

– М? – спрашивает её Димка со взглядом кота из мультика «Шрэк».

– Кажется, я всё поняла, – говорит она, недовольно на него глядя, а потом уводит его в сторону. – Мы поговорим немного…

Киваю и её громкие шаги отстукивают у меня в голове в ритме сердца, уводя Диму за угол. Слышу, как она ругает его, и разрываюсь между тем, чтобы всё объяснить до того, что хочу уволиться прямо сейчас, но не знаю, куда пойду работать.

– Мама. Успокойся. Она хорошая, ясно? У нас ничего нет, не надо нагнетать, – твердит он, пытаясь её успокоить, и я благодарна, что он так делает, но это немного безрассудно.

– Дима, хватит лгать. Я хорошо тебя знаю! Я тебя рожала! – повышает она тон, на что он ещё громче усмехается, пока по моей коже бегут мурашки.

– Да знаю я… Тоже мне открытие… Просто, мам. Он реально урод. Он ей руку чуть не вывернул. Она не хотела с ним разговаривать, и я вмешался. Что я должен был сделать? Пройти мимо?

– И ты конечно же по чистой случайности оказался именно там…

– Да, именно так, – подтверждает он, и она громко вздыхает, выходя из-за угла вместе с ним.

– Я – Анна Николаевна, – представляюсь я, неловко переминаясь с ноги на ногу, когда вижу их снова. – Учитель математики в этой школе…

– Да знаю я, кто Вы, – устало выдыхает женщина, рассматривая меня, а потом смотрит на него, качая головой. – Я не слепая, Дима. – добавляет она, заставляя меня трястись. – Хотя бы там ведите себя естественнее. А Вы…Аня, если позволите…

Я киваю, слушая её.

– Уговорите своего…жениха…забрать заявление, – говорит она, вынудив меня опустить взгляд, и Дима снова начинает психовать.

– Она ничего у него просить не будет, и он ей не жених больше. А за стукачество я ему вообще всё лицо разукрашу, – уверенно говорит он, и тут уже я топаю ногой.

– Дима…

– Он всегда такой был…Вспыльчивый, дурной. Прямо как его отец в молодости. Не знаю уже, как бороться, – отворачивается она к стене, и меня прямо удивляет, что она мне ещё не высказала… – Сколько Вам? Только честно.

– Двадцать три, – щебечу тонким голосом, заставив её закатить глаза.

– А образование? Я так предполагаю Физмат? – спрашивает она, и я неловко киваю.

– Ну и зачем Вам эта дыра? Давно бы уволились и проблем никаких не было. Успеете из-за чего расстаться. Эта работа того вообще не стоит, – заявляет она, заставив Диму лыбиться, а меня молчать. Это так странно, но его мама, кажется, реально готова всех загрызть ради него и его счастья. Мы ожидаем в коридоре, пока Дима пытается взять меня за руку, а я не могу делать это при его маме, да и вообще в школе. Меня просто трясёт от страха. – Значит…Ночуете вместе?

– Да, – соглашается он, вынудив меня всю покрыться пунцовыми красками. Господи, какой стыд.

– И почему я не удивлена, сыночек? – спрашивает она, тяжело вздохнув. – Ладно, молчите…Не выйдет так. Достанем записи с камер. Сама разберусь. – говорит она, и Дима обнимает её сзади.

– Ты самая классная, в курсе?

– Не подмазывайся, – толкает она его, и он так заливисто смеется. Боже мой, что за парня я встретила на своём пути…Почему с ним любая провинность кажется шалостью?

Нас вызывают. Но Екатерина Григорьевна быстро решает всё разговором, не даёт и слова сказать. Её имя знают все, поэтому нас с Димой пока вообще не трогают. Хотя я очень сильно волнуюсь за него, даже если его мама обещала всё уладить. В конце концов, то, что Игорь дёрнул меня за локоть не ставило меня под смертельную опасность, чтобы ломать ему нос…Я понимаю это…Ведь помню, как всё было. И точно знаю, что мне придется уговорить его забрать это чертово заявление.

– Ладно, дорогой…Ждём на ужин, – его мама осматривает меня с ног до головы. – И Вас, Анна…

– Спасибо, – бубню себе под нос, слыша, как она уходит и не чувствую своего тела. Мне кажется, я сплю, пока Сизов не щипает меня за задницу, отчего я тут же взвизгиваю. – Ай!

– А ты переживала… Ну, так что…Проверишь мою работу? Я жду похвалы, – пытается он зажать меня в углу, но я тут же отлетаю от него за тридевять земель, грозя указательным пальцем, на что он куксит лицо. – Ух…Какая строгая…

– Не веди себя так, – разгневанно шепчу и иду дальше на уроки, ведь пропустила уже два с этим ожиданием разборок. Дима улыбается и качает головой, провожая меня взглядом. Не хочу думать, что нам всё дозволено. Потому что боюсь это потерять. Ведь мне он действительно нравится.

Глава 13. Дима

Думал мама начнёт душнить…Слава Богу нет. Аня уходит, а я снова смотрю на её зад, которым любовался всю ночь. И понимаю, почему мама сразу всё поняла. Такая девочка среди этих серых стен, да её грех было не застолбить. Я был бы слепым кретином, если бы не втюрился по самые яйца…

Но этот кусок говна…Игорь…Достаю телефон и верчу его в руках. Хочу ему всё ебало разворотить и теперь меня бесит, что приходится беспокоиться за двоих. Теперь я не один. И чувствую себя уязвимым. Потираю ладонью лицо, вспоминая Анькины сиськи. Блядь…У меня реально снова встал. Дёргаюсь и ползу на улицу. Хочу выкурить сигарету перед уроком и пишу ей сообщение.

«Хочешь я выдеру тебя в подсобке? Скажи – да…Умоляю…».

«Нет, Дима. Занимайся», – скупо отвечает она, вынудив меня покраснеть от злости. Но эта злость добрая. Потому что я не сержусь, а просто огорчен тем фактом, что мне придется терпеть до самой ночи, чтобы снова к ней прикоснуться.

«Хочу залезть под твой стол…Раздвинуть ноги…Лизать тебя…До красноты. Чтобы ты кричала на весь кабинет», – пишу, делая затяжку и поправляя штаны.

«Дима, блин!», – приходит от неё. Смеюсь. Она реально смешная. И нереально горячая. Просто как кипяток.

Стою на крыльце и уже тушу окурок, как вдруг вижу Дианку.

– Привет, – говорит она, выпрашивая у меня сигарету и выжидательно смотрит, будто я ей жизнью обязан. Достаю сигу и зажигалку и подкуриваю ей. И она нездорово меня рассматривает. – Изменился…Возмужал.

Смотрю на неё и не ёкает. Да, симпотная. Но потасканная. Вроде ей должно быть лет двадцать, а моя Аня выглядит намного моложе и свежее её. А ещё дело, наверное, в этих шмотках, которые уж слишком откровенно всё показывают.

– Ты здесь чё делаешь? – спрашиваю, скрестив руки на груди.

– Пришла к двоюродной сестре. Собрать на репетицию по танцам, помочь. Она в пятом классе, – Диана опирается на поручень и пускает ртом колечки из дыма прямо в моё лицо, хоть я и стою на расстоянии двух метров от неё.

– М…Круто, – отвечаю, разворачиваясь, но вдруг слышу в спину.

– Твоя тачка?

– Моя, – отвечаю, уходя оттуда подальше. Ненавижу таких баб. Тачка, блядь…Что тебя ещё интересует в этой жизни, кроме бабла и тачек…Внимания-то толком на меня не обращала два года назад, зато сейчас тачку заметила.

Дохожу до кабинета моей любимой учительницы и смотрю на неё через небольшое окно в двери. Какая же всё-таки она прекрасная. Интересная, добрая, другая…Совсем не такая холодная, какой порой кажется.

«Ты такая красивая…Я просто готов облизывать это стекло вместо твоих сисек», – отправляю и жду, когда она возьмет телефон. Минут через пять она всё же видит сообщение и улыбается, но потом поворачивает голову и наши взгляды встречаются. Дурачусь. Высовываю язык и демонстрирую ей то, что хочу с ней сделать, а она отворачивает раскрасневшиеся щеки к классу и продолжает вести лекцию. Только тогда ухожу оттуда, будто реально на крыльях любви к ней…

Кое-как доживаю до конца уроков и жду её в машине, но Аня видит меня и проходит мимо, указывая взглядом за угол. Я хмурюсь и еду туда за ней.

– Что не так? – спрашиваю, открывая ей дверцу уже будучи за поворотом.

– Мне сегодня завуч высказала, чтобы я с тобой не ездила, – говорит она, сев внутрь.

– Эм…Ладно… – очень тупо на самом деле, но раз так надо…

– Мне сейчас к маме нужно…Ты можешь приехать вечером? – спрашивает она, на что я огорченно смотрю в её глаза.

– Про ужин с моими забыла?

– Не забыла, Дим…Но не могу бросить маму…Ты знаешь. Извинись за меня. Я приду. Обязательно. Но в следующий раз, – обещает она, и я касаюсь кончиком носа её щеки.

– Хорошо, – целую её, вдыхая запах её кожи. – Я отвезу тебя до мед центра…

– Спасибо, – Аня пристегивается, и мы едем туда, после чего целуемся, и я уезжаю к себе. Надо объяснить всё родителям. Научиться быть серьезным хоть иногда… Наверное…

Когда приезжаю домой, мама там, а вот отца ещё нет.

– А… – встречает она меня в дверях в растерянности, пока я раздеваюсь.

– Мам…У Ани мама болеет сильно. У неё рак, поэтому я так часто в больнице был, – говорю, вызвав у неё недоумение и грусть.

– Ой…Как жаль…Ясно…

– Она приедет в следующий раз, потому что сама очень хочет познакомиться… – убеждаю я, пока мама растягивает губы.

– Ты и здесь отличился…Соблазнил учительницу…Ай-яй-яй…Дима…

– Что?

– Ничего…Ты реально у меня бандит… – утверждает она, потрепав меня по голове. – Ты только руки больше не распускай. Красивая у тебя эта Аня. И проблем из-за этого много еще будет. Поэтому будь умнее, ладно? – она смотрит мне в глаза, и я четко чувствую запах алкоголя.

Переживала, видимо…Ждала нас и не выдержала. Пригубила…

– Выпила что ли? Смешная такая, – веселюсь я, обнимая её. – На самом деле я рад, что ты так отреагировала… просто потому что сам не знаю, что это в моей груди за чувство. Оно новое.

– Понимаю… – улыбается мама и берет меня за руку. – Ладно, идем есть, как раньше… вдвоем. Отец задерживается.

Следую за ней и сажусь за стол. Обсуждаем возможность моих дополнительных занятий по предметам для сдачи ЕГЭ. Она просит меня подумать. Я киваю, потому что согласен с ней. Это важно. Просто чтобы дуралеем в Анькиных глазах не выглядеть. И теперь у меня есть свой собственный рычаг давления, который нашла моя мама. Достаточно сказать: «Что о тебе Аня подумает?», как я тут же сдаюсь и принимаю всё за чистую монету… Вот что делает с людьми любовь. Но я не могу сказать, что это того не стоит. Потому что когда Аня рядом, я абсолютно стопроцентно счастлив.

«Ты как?», – пишу ей сообщение после ужина, когда время переваливает за восьмь, она не отвечает, а я пиздец скучаю. Звоню и понимаю, что у неё батарея села… грустно. Как засыпать, если все мысли у неё в квартире… Думаю об этом. Сажусь делать домашку. Наверное, впервые за всё время, а сердцу неспокойно, хотя всё хорошо… Так что со мной такое?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14. Аня

Провожаю Димину машину взглядом, и смотрю на свой телефон. Решаюсь набрать номер Игоря, и он, кажется, впервые в жизни берет трубку сразу же.

– Ну, что, дорогуша, напрыгалась? – спрашивает он наглым тоном, и я сжимаю кулаки от злости. Я даже не думала, что он может быть настолько дерьмовым человеком.

– Игорь. Забери заявление. Не порти никому жизнь. Ты сам во всём виноват, – говорю настойчиво, отчего слышу, что он начинает вошкаться на том конце провода.

– Твой сопляк мне нос сломал. Думаешь, я потерплю, чтобы кто-то тебя трогал, когда у тебя кольцо на пальце? – задает он вопрос, и я ушам не верю. Вот ведь… Даже смеяться хочется. От истерики.

– Никакого кольца нет. Это фикция. Хочешь я верну тебе его и подаришь его своей девушке?! Прошу оставь нас в покое. Забери заявление, – гнусавлю, расхаживая по улице и чувствую, что замерзаю.

– Встретимся и поговорим, – отвечает он, поставив условие.

Я знаю, что это такой ход, чтобы присесть мне на уши. Мама всегда говорила, что он балабол. Да я и сама это видела. Три с лишним года пустых слов и ничего путного.

– Зачем и о чём опять?

– Хотя бы о том, что я хочу вещи из твоей квартиры забрать. У меня там тоже кое-что осталось. Надеюсь, твоего дикого полудурка дома не будет, – говорит он, посмеиваясь, а мне хочется его придушить.

– Не смей его оскорблять. Я буду в квартире через час, – сообщаю и он пренебрежительно ковыряется в зубах, разговаривая со мной.

– Ну и отлично… До встречи, – сбрасывает звонок, и я мечтаю поскорее избавиться от всех его манаток раз и навсегда. Только знаю, что Дима не должен этого знать… А он точно будет волноваться, что не отвечаю. Если только не подумает, что я в больнице и телефон просто сел… лишь поэтому я поступаю столь глупо и необдуманно. Ставлю на режим полета и еду домой на автобусе, думая о Диме. О его поцелуях и глухих стонах. О голосе, который звучит в моих ушах почти постоянно…Скоро всё кончится. Его мама нас приняла. Отдам вещи Игорю и возможно реально уволюсь. Сначала подыщу что-то новое… только не школу. Димка с ума сойдет, если вокруг будет ещё один Сизов виться…

Добираюсь домой и переодеваюсь. Жду этого недостойного человека, который даже тут умудряется задержаться и приезжает только в пол десятого, да вдобавок выпивший. У меня из-за этого неприятное предчувствие. Но я уже всё равно давно собрала его сумку.

Однако это не мешает ему пройтись по дому, как хозяину, распинывая мои вещи.

– Трахаешься здесь с ним? Капец ты конечно, – заявляет он, но я молчу, скрестив на груди руки. – С пацаном…

Вид его разбитого носа непривычно греет душу. Настолько приятно мне ещё не было. Глаза заплыли, но за его мерзкие слова он точно заслуживает чего похуже.

– Ты жалок, ты в курсе? Игорь, мы с тобой взрослые люди. И у нас были отношения. Поэтому просто не лезь в мои и дай нам жить спокойно. Раз не смог их сохранить! – рявкаю, нахмурившись, и это его веселит.

Я бы не стала спокойно приглашать его, если бы думала, что он способен на агрессию. Но Максимум Игоря – оскорблять и лить масла в огонь. Он не боец. И на меня никогда не поднимал руку. Поэтому мне плевать, что он выпил. Лишь бы просто забрал вещи и исчез из нашей жизни, будто его и не было.

– Наверное, это ему и нравится. Что ты строгая училка, которая жопой перед ним крутит, – говорит он неуважительно. – Ладно он – пацан. Но ты то куда? Тебе двадцать четыре скоро.

– Можешь не клевать меня этим? Последний человек, от кого я хочу ловить нравоучения – ты, – равнодушно отвечаю, следуя за ним по своей квартире.

– И что… Он настолько качественно тебя выебал, что ты уже уши развесила о любви до гроба? Или еще не дошло? Так поверь… дойдет. Ты надоешь ему, и он найдет новую. Видела его машину? У него таких как ты дохуя, я уверен. Расходный материал.

Хочется сказать – по себе людей не судят. А ещё хочется добавить, что я с ним ни разу не испытывала оргазм, но он даже слов этих не стоит. Пусть и дальше проявляет свои скудные способности со своими девками на раз.

В спальню я его даже не пускаю. Нечего ему там делать. Это теперь наше с Димой гнёздышко. Всеми силами выпроваживаю его к выходу, дав понять, что в этой квартире его вещей больше не осталось. Всё в сумке на выходе.

– Сумка в коридоре. Выметайся. Всё. И заявление забери, – талдычу одно да потому, как заведенная. Бесит.

– А иначе что? – спрашивает нахальная морда прямо у входной двери.

Стою и смотрю на него, не желая угрожать. Но он реально ведет себя как урод. И я не понимаю, как я столько времени потратила на него? Как…Где мой Дима, и где он…? Он ведь реально даже мизинца его не стоит.

– А иначе. Расскажу твоему начальнику про майнинговую ферму, которая стоит у тебя в подсобке. Думаю, ему будет очень интересно, с какой целью ты используешь его помещения, – говорю ему, скрипя зубами, и он скалится на меня.

– Вот ты сучка, а… – растерянно произносит он и нервно смеется. – Низовцева… Это просто пиздец. На что ты готова ради его члена.

– Пошёл нахер, – говорю, открывая ему дверь, и вижу на пороге Диму… Злого, накрученного и дико взбешенного. Как Дьявола из самой преисподней. Я даже не ожидала, что он нагрянет без звонка. Точно… телефон же в режиме полёта. Нужно что-то сказать, но все слова пляшут в голове как мошки и не хотят выстраиваться в предложения.

– Так, погоди, – успеваю перегородить ему дорогу, пока всё не закончилось очередной дракой, потому что настрой у него именно такой, я это во взгляде читаю. Он смотрит так, будто я его предала. Будто я что-то сделала. – Дим… Ты чего?

Касаюсь его лица, но он не реагирует. Желваки дёргаются. Он злится. И я понимаю, что имеет на это право.

– Не волнуйся, пацан, так бывает, – подначивает Игорь за моей спиной. – Сегодня она с тобой, а завтра возвращается к бывшему.

– Что?! Да пошел ты, – говорю ему через плечо, обнимая Димку, но он настолько напряженный, что просто смотрит Игорю в глаза и молчит. – Ты его не слушай. Я просто ему вещи отдавала…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И потрахались, – издевательски произносит Игорь до сжатых Диминых кулаков. Я молю Бога, чтобы он сдержался, потому что иначе…

– Послушай меня… Дим…

Он чуть отодвигает меня в сторону, берет его сумку и швыряет за дверь, нарочито выставляя вперед свой стан. Конечно я понимаю, что если дойдет до настоящей драки, Игоря обведут мелом прямо на пороге моей квартиры.

– Вали нахуй отсюда, – звучит жесткое, и меня даже потряхивает. Вот в такие моменты я совсем его не узнаю. Дима становится агрессивным, грубым и нервным. Но я понимаю, что он просто отвоёвывает «своё».

– Какой смелый, блядь… За родителями классно прятаться, – вякает Игорь и Димка аккуратно снимает с себя куртку, вешая её на крючок.

– Ну вот он. Я. Без родителей. Подойди, если не ссышь. Я не прячусь, – зовет он его, испепеляя взглядом, и я мотаю головой. – Кажись, это ты стремаешься. Чё, мало тебе? Давай ещё что-нибудь подправим…

Вижу, как он сжимает сбитые кулаки. И Игорь это видит, нервно сглатывая слюну. Он только чесать языком может, а на деле – тюфяк.

– Лучше проваливай, Игорь. Я всё сказала, – повторяюсь, на что он недовольно фыркает и всё же делает шаг из квартиры, оказавшись на лестничной клетке. Трус. Я тут же захлопываю дверь и вцепляюсь пальцами в Димин ворот, но он даже не касается меня. – Дим… ну, реально… ничего не было. Я просто сумку отдала и сказала забрать заявление.

– Аня… Ты… Реально не догоняешь, на что я злюсь? Думаешь, я это чучело буду слушать?

Я опускаю глаза, вздыхая.

– На то, что телефон выключен… и, наверное, что тебе ничего не сказала, – бубню себе под нос. – Но я не хотела, чтобы ты его убил… Просто я боюсь за тебя. Лишь поэтому… – смотрю в его зелёные глаза и ощущаю себя дурой. Как глупо так поступать и заставлять другого человека нервничать.

– Я чуть с ума не сошел, пока летел сюда. Сначала был в больнице и мне сказали, что тебя там после пяти не было… Ты понимаешь, что так нельзя?

– Понимаю, – смотрю на него и сердце в груди воет волком.

– Ты пропустила ужин с родителями, – говорит он, взяв меня за подбородок. – Солгала мне о больнице.

Виновато молчу. Не знаю, что сказать. Его глаза болезненно смотрят на меня, а я как ребенок, честное слово.

– Больше никогда мне не лги, – хмурится он, засматриваясь в мои глаза, и я киваю.

– Не буду.

– А за эту ложь придется расплатиться. Ты мне сердце разбила, – шепчет он, проталкивая меня внутрь квартиры. Я не понимаю, когда серьезность перетекает в игру. И чувствую себя реально виноватой.

– Дим… Правда извини меня.

– Тссс, – шепчет он, присаживая меня перед собой на диван. – Подними руки.

Слушаюсь, позволяя ему снять с себя футболку. Его глаза тут же загораются яркими огнями, рассматривая мою обнаженную грудь, а я не знаю, что мне делать. Он смотрит так, словно до сих пор злится на меня.

– Не могу даже отвлечься, потому что пиздец за тебя волновался, – бубнит он, опустив голову вниз и нервно усмехаясь. – Что ты со мной сделала?!

– Извини меня, – встаю рядом с ним на носочках и прижимаюсь к нему голой грудью. Его пальцы касаются моей спины. Гладят позвоночник и спускаются ниже, ныряя под резинку моих штанов. Сжимают мои ягодицы, и он дышит мне в шею, согнувшись передо мной чуть ли не пополам.

– Я уже извинил. Не надо больше, Ань… – шепчет он, прижимаясь ближе.

– Хочу тебя успокоить…

– Ну… Это можно сделать только одним способом, – улыбается он своей коварной лисьей ухмылкой, и я не могу отвести от него глаз. Ужас, как влюбилась в этого парня. До сумасшествия.

– Чего ты хочешь… – шепчу ему в кадык, оставляя там нежные поцелуи.

– Всего и сразу. Ты не представляешь, что в моей башке, – заявляет он дрожащим голосом, вынудив меня хихикнуть. Примерно представляю…

– Я сделаю всё, что захочешь, – говорю честно, глядя на то, как его мозг тут же начинает фантазировать.

– Ладно… Блядь… – он плюхается на диван и смотрит на меня пристальным взглядом… – Вниз. На пол, – командует он, заставляя меня медленно опуститься перед ним на колени. И я вдруг осознаю, что эта игра нравится мне настолько, что в животе начинает вибрировать. Его рука накручивает мои волосы указательным пальцем, когда я сама начинаю расстегивать ремень на его джинсах. – Я столько раз это представлял…Тебя на коленях…

Я так хочу расслабить его. И дико хочу его член. Просто до какого-то безумия. Впервые это ощущаю. Желание, напрочь отшибающее все мысли.

Чуть приспускаю его джинсы вместе с трусами и обхватываю его ладонью, проводя по всей длине, а затем подставляю губы, начав целовать, словно он – моя сладкая карамель на палочке. Именно это я и ощущаю. Какой он сладкий. Вкусный как любимое мороженое. Это невыносимо. У меня самой внизу всё плывет. Я вообще никогда не думала, что можно сосать член с такими мыслями…Да и дело в том, что не делала этого ни разу.

– Блядь, – слышу ругань сверху, пока его ладонь ласкает мой затылок, а закатанные от удовольствия глаза не хотят возвращаться в реальность. – Малышка…

Не знаю, как он делает это со мной. Не понимаю, как за одно считанное мгновение в животе сматывается тугой клубок из чувств. Это только мы с ним…Только мы.

Глава 15. Дима

Моя девочка передо мной на коленях. Держит мой член во влажных ладонях и погружает его в свой рот. Обвивает губами, формируя их в плотное кольцо и её ноздри раздуваются от недостатка кислорода…Я не знаю, сколько раз мне снилось это. Но ни один сон и близко не был похож на эту огненную реальность. Я бы всё отдал, чтобы она стояла так передо мной всю жизнь.

Губы, которые так целуют, глаза, которые так смотрят, не могут быть нелюбимыми. Так просто не бывает, а человек, готовый променять это на что-либо другое – просто конченный долбоёб. Не знаю, как можно было не научить её любить. Ходить к каким-то потаскухам, когда рядом она. Просто не знаю и знать не хочу. Потому что в ней этой любви – океаны.

Я чувствую, как всё моё тело с ума по ней сходит. От этих движений кружится голова. Она не просто сексуальна. Она буквально крышесносна. И то, что я с ней ощущаю, не похоже ни на что другое. Это не банальная физическая близость. Я ощущаю всё и сразу.

– Ань…Я кончу сейчас, – чувствую, как она ускоряет темп, а язык её плотнее прилегает к моему члену. – Хочешь внутрь? Да? – спрашиваю, а по всему телу бегут мурашки, потому что она всем видом показывает мне «да». Это, блядь, просто охуенно. Кончаю, делая глубокий толчок, запрокидываю свою голову и рвано выдыхаю на всю гостиную, сильнее сгребая её волосы на затылке в кулак. Блядь…Что это вообще сейчас было? Глаза будто пеленой застелило. Всё дрожит. Особенно ноги и живот…Это просто капец какой-то, будто я под наркотой реально.

Она тут же встаёт с пола и залезает на мои ноги, а я отдышаться-то не могу. Тонкие руки обнимают меня, прижимая так близко, что я ощущаю отчаянный стук её сердца.

– Всё хорошо? – спрашиваю, аккуратно поглаживая её спину, а она просто вцепилась в меня и, мне кажется, не хочет отпускать. – Ань?

– Да, – отвечает она, шмыгнув носом, и тут я понимаю, что плачет.

– Эй…Ну…Ань…

– Извини…Я испугалась, – говорит её тоненький голосок, и я прижимаю её к себе сильнее. – Боюсь потерять это…

– Ты не потеряешь. Глупости не говорите, Анна Николаевна…Может я даже ради тебя на второй год останусь, – смеюсь, на что она кривит губы и смотрит на меня своими огромными покрасневшими глазами. – Шучу…Детка…Ну, не плачь. Родители всё поняли. Дождутся тебя в следующий раз.

– Дим, он заберёт заявление. Но, пожалуйста…Даже если вдруг увидишь его где-то случайно. Не трогай его. Я очень тебя прошу. Не дерись больше, – упрашивает она, целуя меня в нос, и я вздыхаю.

– На что только не пойдешь ради любимой женщины… – говорю, и она смотрит на меня таким тёплым взглядом, будто сама чувствует, что я влюбился в неё. – Хочу сделать тебе приятно… – опускаю руку к её штанам. – Ты же намокла, когда сосала мне, да…

Она судорожно кивает, а в глазах всё ещё стыд. Будто за это её накажут. Может она боится сгореть в церкви или попасть в Ад после смерти за свои порочные мысли?

Встаю вместе с ней на руках. Она такая лёгкая, что вертел бы её вокруг себя всю жизнь. Усаживаю хрупкое тело на этот же диван. Пусть он сполна ощутит все прелести орального секса в конце концов. Стаскиваю с неё штаны вместе с трусиками, не церемонясь. И просто смотрю как завороженный на то, какая она мокрая и сливочная. Блядь…Тут же примыкаю к ней губами, ощущая, что член уже снова стоит и ждёт продолжения, изнывая. От её невероятного вкуса. Запаха. Я вообще дурею от этого. Она стонет, напряженно согнувшись возле моей головы, но я веду ладонь вверх и откидываю её корпус назад на спинку дивана силой.

– Расслабься, малышка, – возвращаюсь, обхватив её ладони на моём лице своими. Язык то в ней, то на её клиторе. Жадно втягиваю его внутрь, лаская кончиком набухший шарик, и она вцепляется в мои волосы сильнее, приподнимая свою поясницу. Извивается. Почти кричит. Блядь, как мне это нравится. – Громче. Хочу, чтобы соседи слышали.

Аня шумно дышит, плотнее прижимая меня к себе стройными ногами. Я протягиваю вверх ладони и начинаю ласкать её красивую грудь, перекатываю между пальцами взбунтовавшиеся соски. Это такой кайф, трогать её везде. Чувствовать, как она с ума сходит. Она чуть приподнимает голову и смотрит на всё это таким развратным и совершенно безрассудным взглядом. Она вся сейчас в этом. А я смотрю на неё. И мне пиздец нравится эта грязь между нами.

– Дима, – откидывает она голову назад, и я ощущаю, как её колени дрожат. Крепко обхватываю их и чуть приподнимаю её тело вверх, а она вдруг сильно сжимает ими мои плечи. Спазм идёт снизу, и я тут же чувствую, как на моём языке становится ещё больше её смазки, и она громко взвизгивает, на весь этаж точно, отчего улыбка не сходит с моего лица. Кончила…Моя-то девочка.

Глажу её гладкие бедра. Растекаюсь возле неё безвольной лужицей. То, что внутри меня не передать словами. Она зарывается ладонью в мои волосы, массирует мне голову. Нежно и так приятно. Я будто кот у неё на коленях.

– Вот и поговорили, – произношу, оставляя поцелуи на её ноге. – Ты дико вкусная…

– Ты тоже, – улыбается она, прикладывая ладонь к моей щеке. – На самом деле, если честно, я этого ещё не делала. Как бы стыдно мне сейчас не было, хочу, чтобы ты знал.

Лыблюсь, как дурачок. Но всё равно думаю, что она это специально.

– Гонишь…

– Я серьезно…Я же сказала, больше никогда не буду тебе лгать, – добавляет она, глядя мне в глаза. – С тобой во мне что-то проснулось.

Переползаю к её лицу. Хоть и неудобно лежать на застеленном диване вдвоем, но мне нравится, что мы так близко.

– Что-то грязное? – улыбаюсь, ещё раз оббегая её красивое тело пошлыми взорами. Пиздец она красивая. Я столько порно смотрел, но таких охуенных даже там не видел.

– Очень грязное, – отвечает она, целуя меня в губы. Нежно. Томительно. Скользя языком по нижней губе, а потом прикусывая её. Шиплю. Смотрю вниз.

– Да, блядь…

Анька улыбается, а мне вообще не до смеха.

– Я хочу всю ночь тебя трахать. И все выходные. Без остановки, – говорю я, перемещая руки на её задницу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Так трахай, – соглашается она, чем ещё сильнее меня заводит.

– И ещё кое-что…Я хочу сюда переехать. И сам буду платить за съем, – заявляю, ощущая, как она замирает и смотрит на меня хмурым взглядом. – Что?

– Дим…Пока я не могу так. Я подыщу новую работу и уйду с этой. А потом мы сможем…

– Я тупо не выдержу столько ждать. Никто не узнает этого, – перебиваю, уставившись на неё выжидательным взглядом.

– Как это не узнает? Они видят даже то, как мы на машине вместе приезжаем. А если мы выйдем вместе из подъезда… Дим…Ты пойми меня правильно. Мы же с тобой всё ещё учитель и ученик…

Вот ведь заладила…Потираю лицо ладонью. Раздражает.

– Тогда как ты предлагаешь? Какая разница жить мне здесь или нет? Я всё равно ночую у тебя. Что изменится, если я часть вещей сюда перевезу? Я хочу серьёзности с тобой. Хочу чего-то настоящего, – объясняю и чувствую острую потребность курить. Нервничаю.

Она смотрит и молчит, хлопая своими глазами.

– Ты просто не хочешь этого… – бубню себе под нос и понимаю, что зря спросил, потому что её молчание разъедает меня изнутри. Сползаю с дивана, иду за сигами и выхожу на балкон в чём мать родила, слыша сзади своё имя, но не оборачиваюсь. Вообще похуй. Пиздец меня трясёт.

Она выходит ко мне, обернувшись в плед, и прикрывает им меня, обнимая.

– Послушай. Я очень хочу, чтобы мы всё сделали правильно. Но, живя со своим учеником под одной крышей…Дима, – она мотает головой. – Я себя уважать перестану. Я кое-как вытерпела один урок, когда ты был рядом. Голос дрожит, а руки трясутся. Не могу…Понимаешь?

– Не понимаю, – отвечаю честно, затушив окурок о бортик. – Я тебя не понимаю. Потому что ты нужна мне полностью. А не жалкие три раза в неделю.

– Дима, – вновь говорит она, сводя свои аккуратные бровки на переносице в одну линию.

– Что? Думаешь, я имени своего не знаю? – смотрю на неё, а сердце в груди с ума сходит. – С ним ты жила. А Дима – ученик…Маленький глупый мальчишка, с которым можно только трахаться, да?

Не знаю, зачем говорю так. Но внутри что-то тикает. Как взрывной механизм. Он уже запущен, и я не могу остановиться. Хоть и знаю, что бываю резок. Я никогда не слежу за языком.

– Не говори так.

– А как, Ань? Встань на моё место. Я знаком с твоей мамой, а ты к моим и на километр подойти боишься. Лжёшь мне. Зовёшь домой бывшего, пока меня здесь нет, потому что боишься, что я ему ебальник сломаю. А я хочу сломать, потому что это, сука, ненормально. Жить со мной боишься. В школе от меня шарахаешься. Это что…Игра какая-то для тебя? Потешить эго? Потрахаться я и на стороне могу…Не велика проблема, – произношу это и ненавижу себя, ощущая шлепок по своему лицу. Ебанный кретин. В её глазах слёзы, она тут же уходит с балкона, пока я пытаюсь всё исправить.

– Ань, прости, что я так сказал. Ань! – кричу ей вслед и бегу за ней, но она уходит в ванную и закрывает за собой дверь прямо перед моим носом. – Ань…Открой, пожалуйста…

– Уходи, – звучит грубое за дверью.

– Ань, я так не думаю. Я не хотел так сказать…

– Но сказал. Уходи, Дима. Мне нужно одной побыть, – говорит она, вынуждая меня сжать кулаки возле двери и уткнуться в неё лбом. Сука…Что за тупая ссора…Я просто хочу быть с ней. Просто хочу всегда с ней быть. Почему это так сложно? Почему мы должны прятаться, если я совершеннолетний. Если ни один закон на нас с ней не распространяется. Что не так…? Быть может, я действительно чего-то не понимаю…Это её репутация. Или…

– Аня, прости меня. Я – дурак… Но я не уйду. Потому что не могу уйти…И не нужен мне никто кроме тебя. Прошу тебя, детка…Открой мне дверь. Я сожалею, что так сказал.

Слышу звук щеколды. Захожу к ней и становлюсь коленями на кафель, роняя голову на её ноги.

– Прости меня…

– Дима. Я знаю, что сложно. Я клянусь тебе, что всё это временно. Ты через два с половиной месяца уже закончишь школу…И мне даже можно не уходить оттуда. Что такое два с половиной месяца для нас? Ты же не думаешь, что через два с половиной месяца мы с тобой перестанем чувствовать это друг к другу?

– Нет, но…Я – собственник. Я давно это знаю. И мне тяжело, когда ты словно не занята. Когда я не могу ощущать тебя своей по праву. Не знаю, как объяснить. Я не собираюсь делать тебя своей вещью. Нет. Но определённое чувство у меня должно быть… – вдыхаю запах её бедер и целую их, придерживая за поясницу, пока она сидит на бортике душевой и гладит мои волосы.

– Я понимаю. Но я обещаю тебе, что даже не посмотрю в другую сторону. Потерпи два с половиной месяца…И прости за пощёчину, – говорит она, поглаживая щеку. Она всё ещё горит, а мне это нравится.

– На самом деле мне пиздец вкатило, – хитро щурюсь, а она качает головой.

– Нет, рукоприкладство – не моё, – мотает она головой, а я целую её ладонь.

– Это не рукоприкладство. Это ты меня вовремя заткнула…Всё правильно сделала. У меня язык длинный, – говорю, на что она улыбается.

– Очень длинный…И не только язык, – шутит она, вынудив совсем потерять голову и затащить её в душ…

***

12 марта

Все выходные мы вместе. И я бы очень хотел жить с ней под одной крышей. Потому что мне ещё никогда и ни с кем не было так комфортно и интересно. Я даже делаю уроки, пока она убирается, и это забавляет. Очень прикольно на самом деле.

– Так скажешь, где диффуры научился решать? – улыбается она, и я хитро качаю головой.

– Ох…Анна Николаевна…Это сделала со мной одна очень страстная пожилая женщина…Она была у меня первой.

– Фу. Сизов!

– Да шучу я. Репетиторшей она моей была. В МГУ преподает. Та ещё заноза. Батя заставил, – объясняю, и она снова улыбается.

– Ладно… А что у вас с Алексеевой Надей… – спрашивает она, и я просто падаю куда-то. Солгать? Что говорить-то? Пиздец какой-то…

– Да ничего, – отвечаю, сжимая ручку в руках сильнее. – Просто одноклассники.

– Она так смотрит на тебя каждый раз. Я думала…Что вы с ней даже…

Молчу, прикусывая кожу во рту. Не хочу врать, но и признаться будет пиздец убого. Да и ей, наверное, вдвойне неприятно станет.

– Нет, ничего такого, – убеждаю её, отложив тетрадь в сторону. – Иди сюда. – зову свою малышку к себе на колени, но она вытирает пыль в одних шортах и сводит меня с ума одним своим видом.

– Нет, дорогой. Занимайся. Я пока что занята…Иначе мы с тобой, как всегда, ничего не сделаем, – смеется она, и я улыбаюсь. Уже воскресенье. Три часа дня. И завтра в грёбанную школу, где она снова станет для меня Анной Николаевной.

Недовольно рычу и отворачиваюсь, вновь взяв в руки ручку. Вечером мы сидим перед ноутом, и я предлагаю съездить погулять в отдаленный район. Всё равно на нас зимняя одежда, и вряд ли кто-то разглядит нас в ней так просто…

Глава 16. Аня

Соглашаюсь ехать с Димой погулять. День сегодня хороший и спокойный. Ему звонит мама и говорит, что заявление забрали. Выдыхаю. Отличная новость. Пусть Игорь валит на все четыре стороны. Ссыкун. Видимо, понял, что я не шучу.

Снег хрустит под ногами, и мы даже играем в снежки, как маленькие, убегая друг от друга по заснеженным дорожкам в парке. А затем заваливаемся вместе в сугроб и смеемся, пока посторонние люди косятся на нас и обходят стороной. Дима подгребает меня под себя и смотрит при свете вечерних фонарей своим до одури влюбленным взглядом.

– Я бы так с тобой вечность гулял…Не замерзла?

– Нет, но проголодалась, – улыбаюсь, снимая с себя пушистую варежку и касаюсь его щетины. – Ты красивый…Очень.

– Не флиртуй со мной, – улыбается он, привстав, и подает мне руку. – Давай. Идём.

– Куда?

– Тут ресторан есть неподалеку. Уверен, там мы никого не встретим. Можешь не переживать, – убеждает он меня, и я вздыхаю.

Ладно…Надо просто попробовать. Город большой. Риск встретить кого-то минимален. Тем более в воскресенье вечером перед рабочим днём.

Мы с ним проходим через весь парк и выходим к огромному красивому зданию с тысячей маленьких огней на фасаде. Вообще я первые в таком дорогом месте. Не люблю тратиться, а Димка привык расхаживать в подобного рода заведения. Мажористость из его крови не выбить обычными посиделками в квартире. Он ведь уже привык к этому.

– Мне как-то даже неудобно, что все в вечерних нарядах, а мы с тобой в джинсах, – шепчу ему на ухо, а он смеется.

– Прекрати, ты здесь всё равно самая красивая. И тут ценят не за одежду, а за бабло, – говорит он, заставив меня растянуть губы. Ничего хорошего, между прочим…Не люблю такие социальные разграничения.

Мы садимся за дальний столик, нам сразу приносят меню, красивую посуду, воду и убегают, лишь бы не стоять над душой. И к Диме относятся так, будто знают его достаточно хорошо. Видимо, они с родителями – частые гости. А мне здесь неудобно. Просто некомфортно. Смотрю на цены в меню, и голова идёт кругом.

– Ты серьезно? Я сейчас в обморок упаду.

– Аня. Ну, перестань ты, ей Богу. Что ты как маленькая в конце концов?

– Не знаю…Может потому что кусок хлеба стоит 400 рублей? Это вообще что такое? Номер телефона? – показываю ему цену за стейк, и он ржёт как лошадь на привязи.

– А ты смешная…Если серьезно, Ань. Просто закрой для себя эту колонку и выбери то, что хочешь покушать, ладно? Стейк там, салаты, не важно… Может, бокал вина?

– Нет, я не пью. Не люблю это, – говорю себе под нос и вздыхаю. – Отец выпивал. Так что я категорична.

– Оу…А то, что я порой выпиваю…Это…

– Сизов…Ни разу тебя пьяным не видела, – отвечаю, улыбаясь. – Наверное, то ещё зрелище.

– Я с тех пор как с тобой познакомился, ни разу и не пил, – признается он с серьезным взглядом. – Ладно, я готов…А ты?

– Угу, – бубню себе под нос с лёгким разочарованием, что придётся тратить такие деньги на желудок.

Но, как ни странно, когда приносят еду мне вдруг всё становится понятно. Вкусно. Просто ужасно вкусно. Или же я такая голодная?

Я ем так, что Димка смеется надо мной.

– Ну вот, Низовцева…Всё встало на свои места. Тебя просто прилично не кормили никогда, вот ты и не распробовала вкус жизни, – хохочет он, глядя на то как я жую мясо.

– Боже…Почему оно такое нежное, – восторгаюсь я, глядя на его ямочки на щеках.

– Лучше, чем секс со мной? – спрашивает он с серьезным видом, рассматривая меня.

– Нет, – мотаю головой. – Это другое. Но если бы стоял выбор. Я бы не думала…

Димка доволен, а я продолжаю издавать такие звуки, будто это самое вкусное, что я когда-либо ела. Но так, наверное, и есть. Это умиляет его. Он хохочет, а потом вдруг в зале становится чуть темнее и начинает играть живая музыка. Так красиво и волнительно. Скрипка…Её игра просто завораживает.

– Идём? – зовёт он меня за собой, встав с диванчика.

– А?

– Пойдем, потанцуем немного… – улыбается он, протягивая мне руку, и я неуверенно даю свою, следуя за ним. Это так странно, но там настолько красиво, что атмосфера располагает. Повсюду свечи. Всё переливается золотыми бликами, вокруг танцует несколько пар. И мы с ним замираем, глядя друг на друга. Кладу ладони на его широкие плечи, и он прижимает меня так близко, что сердце стучит с космической скоростью. А зелень его глаз прибивает меня к полу. Я не знаю, почему он меня выбрал, но среди восьми миллиардов людей я бы точно выбирала его снова и снова, потому что он – моя вторая половина. Потому что мне никогда ещё не было так хорошо. И я до смерти боюсь потерять это чувство уверенности, потому что совсем недавно его обрела.

Скажи…Скажи мне…Сейчас…

– Я тебя люблю, – шепчет он, уткнувшись в мой лоб своим. Наши взгляды встречаются. По моим плечам бегут приятные мурашки. Это всё реально как в сказке. Я не хочу просыпаться, если вдруг всё это окажется ненастоящим.

– А я люблю тебя, – признаюсь в ответ, начав целовать его. Не знаю, как заставить себя не плакать. Всё слишком эмоционально. Я никогда не верила в такую любовь, а она упала на меня как снег на голову. Оглушила. Пришибла к земле. Это не описать словами. Но он сделал меня живой.

Его тёплые большие руки прижимают меня к себе. Ближе. И я не могу надышаться его запахом.

– Поехали домой… – зовёт он меня шёпотом, сжимая ткань моей кофты в кулаки. – Я тебя хочу.

– Угу, – неловко мямлю себе под нос, когда он хватает меня под руку, бросает деньги на стол, и мы с ним исчезаем оттуда за считанные секунды. Пока едем в машине я смотрю на него и вообще уже не представляю своей жизни без этого парня. В омут с головой. Это про меня.

Всю ночь мы занимаемся любовью. И это какая-то особенная ночь после признаний. Не знаю даже, как объяснить. Он бывает таким разным. Порой он настолько нежен, что сердце тает в грудной клетке. А иногда всё тело искрится от его грубости и хочется ещё и ещё. Я не пойму, как эти два состояния уживаются, но я всегда хочу именно то, что он мне даёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Открываем глаза в проклятый понедельник. Одновременно. Из-за будильника.

– Давай не пойдем, – ноет Димка, прижимая меня к себе, и я целую его руки.

– Надо, родной. Вставай, – поднимаюсь как по щелчку пальца. Нужно собираться и быть готовой к новым проблемам. Как всегда. Ладно хоть Игоря больше нет на мою голову. – Давай, соня. – щекочу его пятку, и он аж подпрыгивает.

– Вот это ты зря сейчас сделала, – говорит он и резко встаёт, а я убегаю от него с визгами по всей квартире. Соседи, наверное, скоро стрельнутся. Подумают, что я детьми обзавелась. Мы смеемся, когда он подхватывает меня на кухне и усаживает на стол, где мы по идее сейчас уже должны завтракать.

– Диииим, – обвиваю его плечи руками и утыкаюсь в него своим лбом.

– М? – шепчет он, улыбаясь, и касаясь моих голых рёбер кончиками пальцев.

– Пора собираться. Серьезно…Извини…

– Ты меня убиваешь, – взвывает он, поднимая вверх голову, и я смотрю на его выразительный кадык. Губы целуют его сами. Ровно как в прошлый раз.

– Помнишь? – спрашиваю, заставляя его громко дышать и улыбаться.

– Издеваешься? Я на всю жизнь это запомню… – говорит он, целуя меня в губы. Томительно и нежно. – Ладно… И вправду пора…Потому что иначе не отпущу тебя, и мы опоздаем вместе…

Соглашаюсь и мы бегаем по квартире в спешке, собираясь каждый по своим делам, но оба в школу. Выходим за руку, он подвозит меня только до поворота, и я осматриваюсь, хоть мне и плохо от этого. Но что теперь поделать?

Сегодня понедельник и четвертый урок у нас общий, а пока преподаю у других. Завуч всё также косится на меня, но я не обращаю внимания. Делать мне нечего, только нервничать из-за этого.

Солнце светит так ярко, рассеивая лучи по кабинету, и в перерыве между вторым и третьим уроком я подхожу к окну. Смотрю вниз и вижу Диму, который снова курит. Улыбаюсь, глядя на него с третьего этажа, пока не замечаю, что курит он в компании какой-то девушки. Не то, чтобы ему нельзя курить с девушками. Нет. Но она так странно на него смотрит. А у меня в груди что-то ёкает. Ревность…Да вдобавок такая сильная. Они достаточно долго о чём-то разговаривают, и я ругаю себя за то, что приоткрываю окно. Собираюсь подслушивать, как глупая малолетка.

– Правда? Я тогда сейчас прибегу, – говорит она, вцепившись в его куртку, и я отпрыгиваю от окна, испытывая целый ворох негативных эмоций. Я даже не вижу, что происходит дальше, не слышу, а уже больно. Сердце мучительно прыгает в груди. Да что со мной такое?

Смотрю в окно, а он идёт к машине, хотя у него, насколько помню, история. Не знаю, что делать. Стою, как дурочка у окна, и не могу пошевелиться, хотя в класс уже заходят ученики. Сажусь за стул. Ёрзаю. Достаю телефон. Не выдерживаю.

«У тебя всё хорошо?», – пишу сообщение, а руки дрожат. Он не отвечает. Выглядываю снова, а та девушка бежит к нему на каблуках, чуть ли не падая через снежные сугробы. Садится в его машину, и они уезжают. Вместе. И я просто прилипаю к окну, будто они до сих пор там, но внутри жжет так, будто я канистру керосина выдула.

Да нет же…Это ведь Дима мой. Он бы со мной так не поступил…Может это просто знакомая и ей нужна помощь.

Начинаю вести урок. Вся извожусь, сжимая в руке ручку, пока объясняю новую тему. А сделать ничего не могу, потому что ощущаю себя в лабиринте. Я не могу обнять его при всех. Не могу прикоснуться. А другие могут. Та девушка может. И ей за это ничего не будет…Застываю, забыв, о чём говорила.

– Так…О чём это я?

– Перестановка основания и логарифмируемого выражения… – подсказывает отличник с первой парты.

– Точно…Спасибо, Виктор, – продолжаю вести урок и кое-как довожу его до конца…

Глава 17. Дима

Вышел покурить и тут Диана. Какая-то зарёванная. Вся в слезах. Мечется как сумасшедшая по крыльцу.

– Митя…Привет, можешь одолжение сделать?

– Смотря какое, – приподнимаю брови и смотрю на неё с недоверием.

– Там…В общем…Помнишь же Шумакова…

– Хм…Помню, – отвечаю с нотой сарказма, ещё бы я не помнил её ушлепана, который на меня всё время искоса смотрел да грозился отхуярить. И чего…

– Мне домой надо, я для Ленки (сестры) забыла ленты взять, а сейчас концерт в актовом начнется. Он мне прохода не дает. Вышел по УДО, теперь не знаю, как идти…Можно просто попросить тебя рядом постоять, – просит она, утирая щеки, а мне даже немного обидно. Тут Митя понадобился…Когда речь об уголовнике зашла. Она уже недели две точно в нашей школе ошивается, но слёзы какие-то искренние что ли…Хрен с ней. Я давно того ублюдка хотел выцепить, так хоть повод будет, если доебётся.

– Довезу и постою, ладно, – говорю, потушив сигарету об урну, и она кидается на меня с объятиями, отчего я морщусь и чуть двинусь назад.

– Диан. Давай вот без этого, ага.

– Ладно, – говорит она, и я иду к машине, распинывая снег ногами. Интересно, что сейчас Аня там делает…Контрольные проверяет или лекцию читает…Не прошло и трёх уроков, а я уже скучаю, блин. Как ненормальный скучаю. Сажусь в тачку и вижу, как Дианка бежит. Не успеваю даже телефон проверить. Ладно, надо так надо. Тем более раз у пятиклассницы какой-то там концерт сегодня.

Едем, и она всё время смотрит на меня.

– У тебя кто-то есть, да? А то ты…Холодный такой стал, – предполагает она, на что я приподнимаю бровь.

– Я с тобой никогда тёплым и не был. Это ты меня шила всё время, – отвечаю, заворачивая во двор. – Но да. Есть.

– М…Повезло ей…В школе нашей учится?

– Ага, – скупо отвечаю, глядя на пустой двор. – Вроде нет никого. Иди смело.

– Он может в подъезде быть. Я бы не стала просить, но страшно, реально, – вздыхает она, и я выхожу вместе с ней. Ладно. Пофиг.

Она аккуратно осматривается по сторонам, и мы заходим в подъезд, поднимаясь до двери её квартиры на третьем этаже. Никого нет. Всё тихо. Я стою и смотрю на неё как придурок, ожидая, когда она ленты эти вытащит.

– Я сейчас. Зайдешь? – спрашивает она, бренча ключами.

– Нет. Тут постою.

– Ладно, – Дианка исчезает, а я достаю телефон. Сообщение от Ани. А что ответить не знаю. Договорились не врать, а мне уже пришлось наплести, что у меня с Алексеевой ничего не было. Но если не спросит, где я, тогда и отвечать не придется.

«Всё хорошо…Хочу тебя», – отправляю, и мне в секунду приходит ответ.

«Ты где?».

Да, блядь! Господи, ну, почему ты всегда так жесток со мной?!

Сказать правду – самый нормальный вариант. Ведь я её люблю, и она знает это, но я обещал не прогуливать, а всё выглядит так, будто я ради симпатичной девчонки уехал с уроков, лишь бы получить расположение. М-да…Дилемма.

«Отъехал на десять минут по делам. Вернусь скоро», – пишу в ответ. Ну…Правда же…

Она молчит. Не отвечает. Но следующий урок её. Вижу, что Дианка выходит и убираю телефон в карман.

– Всё…Взяла, – говорит она, закрывая дверь. Спускаемся, садимся в машину, не успеваю тронуться, как она буквально бросается на меня с поцелуем, задевая щетину, а меня чуть ли не на метр отбрасывает от неё к окну.

– Ты чё, блядь?! – смотрю ошалело. – С ума сошла?

– Просто… – шепчет она растерянно. – Раньше ты был не против. Я просто отблагодарить хотела. – мямлит она, поправляя шапку, а я, не моргая, смотрю на неё в панике.

– Ну…Типа… «Спасибо» можно было сказать, – отряхиваюсь, заводя машину. – Сказал же, девушка есть.

– Ладно, – говорит она, отвернувшись к окну. – Ты не злись. Я реально думала, что…

– Не знаю, о чём ты думала, – хмурюсь и еду к школе, переваривая то, что сейчас произошло. Жесть какая-то. Нахуй я вообще с ней поехал? Она выбегает из машины стеснительно, а я сижу ещё минут пять, настраивая себя на урок с Аней. Блин, реально стрёмно вышло…

Слышу звонок и бегу в школу, спотыкаясь, чтобы не опоздать. Аня сидит за столом какая-то напряженная. Злая. И даже не смотрит на меня. Я понять не могу, что не так. Начинается урок, она проводит лекцию и не достаёт свой телефон, хотя я ей уже с полусотен пошлых сообщений написал. Женька на ухо что-то шепчет. О том, что у математички, похоже, настроения нет, а я понять не могу в чём дело.

Самое странное занятие из всех. Звонит звонок. Наконец-то. Подхожу к ней, дождавшись, когда все выйдут. Женька даже уже не ждёт меня, поэтому я просто пилю её взглядом, оставшись наедине.

– Сизов? Тебе отдельное приглашение нужно? – спрашивает она, указывая взглядом на выход. И снова здравствуйте…

– Ань…Ты чё…Тут нет никого кроме нас…

– Я не задерживаю. Иди на урок или куда ты там ездишь, – говорит она, вызвав у меня улыбку.

– Эй…Ты чего…Ревнуешь что ли?

– Ага, – недовольно бубнит себе под нос и собирает сумку, пытаясь встать, но я перехватываю её, придавив к столу своим телом. – Дима, я серьёзно.

Тон не меняется, и мне как-то совсем не смешно.

– Я тоже. Что произошло? Мы не виделись три часа, а ты холоднее льда на улице…

– Куда ты ездил? – спрашивает она, заставив меня нахмуриться.

– Одна знакомая попросила меня для своей сестры ленты забрать. У младших концерт какой-то сегодня. Она забыла. Вот мы и ездили до её квартиры. И я тут же вернулся, – говорю, на что Аня кривит губы и отталкивает меня от себя. – Нет, серьезно, Ань.

– Дима. Научись врать, – повторяет она, сердито складывая в сумку журнал и ручку.

– Да я не вру. Серьезно. Ну, Ань… Любимая.

Она двигается к двери, стуча каблуками по моим нервам, и оборачивается, глядя на меня пустым взглядом.

– Нет сегодня никакого концерта, Сизов. Последний прошёл три недели назад, – отвечает она и исчезает за дверью, а я понять не могу, как мог так влипнуть на ровном месте. Какого вообще хрена?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Иду в актовый зал, дёргаю за ручку, а там и вовсе, блядь, закрыто. Ну…Дурак…И что теперь? У нас же не было ничего.

Смотрю расписание и бегу за Аней в кабинет. Стою у двери, как придурок и наяриваю сообщения.

«Ань. Ну она так сказала. Я не виноват же. Поговори со мной, пожалуйста. Я просто отвёз её и всё».

«Дима, иди заниматься», – присылает она в ответ, и я совсем хмурюсь.

«Не веди себя так, будто ты главная. Я ничего не сделал. Не помыкай мной. Я не мальчик на побегушках».

Злюсь. Стою у двери и бешено невероятно злюсь на неё. А ещё на ту стерву, которая хуйню какую-то удумала и меня в неё втянула. Идиотка.

«Ань…Пожалуйста…Выйди».

«Нет».

Ай, блядь, к чёрту.

Открываю дверь.

– Анна Николаевна, Вас там директор срочно вызывает. Выйдите, пожалуйста, – говорю нагло и бесцеремонно. А она смотрит на меня, раздувая ноздри, пока все переглядываются. Маленькие туфельки двигаются к выходу, и я ловлю её за запястье прямо возле двери.

– Хватит, Сизов, – её острый тон, как лезвие по моим венам. Ну, что, блядь, за девушка, а…

– Аня. Ты серьёзно что ли…Я не собираюсь тебе изменять. Я выбрал тебя. Нахрена мне другая? Мы всю ночь трахались.

– Я вообще об этом не думала, – лжёт она, покрывшись румянцем и оглядываясь по сторонам.

– Ага. А что тогда?

– Зачем врёшь мне? Я видела, как вы уезжали. Мог сказать сразу. И для чего в том числе, – бубнит она, и я улыбаюсь.

– И всё-таки это ревность, – расплываюсь в улыбке перед ней и наклоняюсь к её уху. – У меня до сих пор руки пахнут тобой и если приглядеться, уверен, на члене твоя помада, так что не надо надумывать, малышка… – шепчу, заставив её съёжиться передо мной. Она бы давно убежала, но я крепко удерживаю её перед собой. – Аня…Мне никто кроме тебя не нужен.

– Тогда тоже будь честен со мной, – говорит она с жалобным лицом.

– Я был честен. Она мне соврала.

– Кто эта девушка?

– Это…В общем…Только обещай не злиться?

– Сизов! – дёргается она, и я смеюсь, взяв её за руку.

– Да, шучу я. Закончила два года назад. Зовут Диана. Нравилась она мне, но очень давно.

– И что?

– Ничего. Хз чё ей в голову стукнуло. Я сказал, что у меня есть ты…

– Ты чего?! – округляет она глаза в ужасе.

– Нет…Не в том смысле. Сказал, что у меня есть девушка, – объясняю, на что она вроде бы успокаивается. – Ничего не было…Родная… – касаюсь руками её красивых волос.

– Ага, – отвечает она, и я знаю, что, наверное, после вечных оправданий её ублюдка бывшего, я тоже выгляжу козлом в её глазах. Но я больше вестись на эту дуру не собираюсь. Хотел, как лучше. Просто девочке помочь, а оказалось, что меня наебали. – Вечером я извинюсь…Как умею. – обещаю ей, и слышу посторонние шаги по коридору, из-за чего приходится отойти от неё на шаг назад.

– Здравствуйте, – здороваются какие-то дети и проходят мимо кабинета. Я смотрю в её чистые ангельские глаза и не знаю, что ещё сказать, кроме как.

– Я люблю тебя, Аня.

– Иди уже в класс, – улыбается она, и уходит обратно в кабинет, пока я смотрю на неё как дурачок, прилипнув к двери.

Всё будет хорошо. У нас с ней всё будет хорошо…

До пяти вечера целая вечность. Я даже иду на тренировку, где Анатолий Викторович матюгает меня по чём свет стоит за то, что столько пропустил. Но я хотя бы в форме. Женька сноа подбегает ко мне с довольной лыбой и жмёт руку.

– Вау, кого это черти принесли…

– Я ж был на уроках, чё удивляешься?

– Зато на трене уже месяц не был, – загадочно смотрит он меня исподлобья.

– Ну и чё? Ну не был…

У меня другие тренировки, брат…Ночные…И тебе лучше о них не знать.

– Рассказывай давай, чё за хрень с тобой происходит? – спрашивает он и я морщусь.

– Ты Дианке сказал, что я Порш купил или кто-то другой по доброте душевной?

– Не, не говорил. Она просто про тебя спрашивала, когда на районе тусили. Чё-т много раз уже про тебя спрашивала, – говорит он, пока мы разминаемся.

– М…Ясно. Увидишь её, скажи, что разговор у меня к ней есть.

– Да напиши ей в ВК, да и всё.

Жаль Женя не знает, что послать нахуй в ВК не так эффектно, как в лицо, ну да ладно.

Тренировка проходит без эксцессов. Мы с Жекой ржём над Феликовым, который пытается подтянуться третий раз подряд на перекладине. Смешно. Реально. Мои мышцы всё равно помнят, что такое спорт. Хоть и надо возобновить занятия. Тут не поспоришь. Но пока я занят неизведанными границами Анны Николаевны.

Переодеваюсь и иду к машине, чтобы дождаться её и ехать домой. На часах 17:30, а её всё нет, и я снова начинаю нервничать.

«Ань…Ты где?».

«Я сейчас. Подожди».

Она выбегает и садится в машину, окутывая меня морозной свежестью.

– Мне в аптеку надо. Мама попросила кое-что, – говорит она, и я киваю. Слава богу, она остыла. – Только именно в ту, которая на Кирова. В соседнем дворе здесь.

На Кирова это совсем рядом. Как раз недалеко от того дома, где я сегодня был. Мы быстро добираемся, и Аня покупает то, что нужно.

Я не успеваю сообразить, насколько вселенная бывает циклична, как в метрах пяти перед своей тачкой вижу Дианку, быстрым шагом идущую домой и выясняющую отношения со своим уебаном Шумаковым. Аня садится в машину и пристегивается, как вдруг его ебучая нога начинает долбить мой Порш, как будто она ему лишняя, пока Дианка стоит рядом и что-то кричит, размахивая клешнями.

– Сиди здесь, – грубо говорю Ане, но она хватает меня за руку.

– Дима, поехали отсюда. Что происходит?! – испуганно спрашивает она, и я рвано целую её в щеку. Просто чтоб успокоилась.

– Щас разберусь. Жди в машине, – выхожу, но разве она послушает? Конечно нет. Тут же выходит вместе со мной, глядя на это представление.

– Хули надо тебе? Ебало набить или чё? – спрашиваю у Шумакова, подходя к нему ближе. Он в дровину бухой, шатается и чё-то мямлит на своём быдлячьем.

– Ты шлюху эту подвозил сегодня? Я ж тачку видел и как вы сосались, – твердит он, пока курица что-то визжит на заднем фоне, я поворачиваю голову к Ане, а та стоит оцепеневшая, и трясётся, слушая это.

– Не слушай долбоёба этого, – говорю ей, собираясь подойти к ней сбоку.

– Ты чё базаришь? Слышь. Сука, – звучит со стороны, и он дёргает меня за руку, после чего я чисто на автомате прописываю ему к локтя прямо в морду. Раз-два следом. С левой. Харкается, встаёт. Шатается.

– Чё, мало? – спрашиваю и наблюдая, как урка достаёт нож из-за пазухи, Диана начинает громко кричать, Аня просто в каком-то ступоре. И я слышу эти визги: «Да мы только поцеловались раз и всё, отстань от него!». Я в ахуе. Голову поворачиваю к ней.

– Ты чё несешь, пигалица?! – спрашиваю осатанело, когда он пытается пырнуть им уже её со словами «блядина». Не знаю, что во мне просыпается, но не могу же я смотреть на то, как он будет её убивать перед нами. Да?

Быстро раскрашиваю его еблет повторной автоматной очередью. Нож из руки выпадает, пинаю его на дорогу. Мужики какие-то прибегают на крик этой дебилки и удерживают этого идиота прямо на снегу. Я говорю, чтоб ментов вызывали, и подбегаю к Ане пока она стоит возле машины с заплаканными глазами.

– Ань…Эй…Ань, всё хорошо, – пытаюсь успокоить, взяв её за руки, но она реально смотрит так словно я – худшее, что с ней когда-либо случалось. Неужели поверила этим двум клоунам, а? Ну ведь совсем же цирковое представление.

– Не трогай меня больше, – звучит хриплый шёпот, и она начинает уходить, но я тут же оказываюсь возле неё. Даже не чувствую, как из руки кровь хлещет. Вообще ничего, кроме страха за наши отношения.

– Глупостей не говори. Ань. Ты чего? – застываю, глядя на её слёзы. – Ну чего ты удумала там…Родная моя.

– Скажи, что он соврал? Зачем ему это?

– Он просто не так увидел. Потому что бухой был в соплину, а она несёт всякую дичь. Сама меня поцеловала, это… Блядь! Ань… – замолкаю. Не знаю, что сказать, нужно было ей сразу всё объяснить ещё в школе. Идиот.

Она так устало на меня смотрит. Будто я заебал её разочаровывать.

– Я её оттолкнул…Честно…

– Также честно, как рассказал мне об этом сегодня? – спрашивает она дрожащим голосом, и я хмурюсь.

– Ань…

– Просто оставь меня в покое, – слышу я совершенно холодное, и она разворачивается на каблуках, уходя от меня.

– Нет, не оставлю, – плетусь за ней, отряхивая руки от крови. – Ань. Поговори со мной. Я прошу тебя. – дёргаю её за руку, но она психованно разворачивается.

– Хочешь поговорить?! Ладно! – кричит она мне в лицо, и я застываю перед ней. – Хочешь знать, что будет? А я тебе расскажу, потому что иначе ты просто не понимаешь! Пройдет год или два, и мы с тобой расстанемся с огромными ранами на сердце. Потому что ни тебе, ни мне это не нужно. Я вообще не вписываюсь в твою жизнь. Вот она. – рассеивает она руки по сторонам. – Машины, девушки, драки. Мне это чуждо. И самое главное, Дима. Я наглоталась вранья, я хочу одиночества, честно. А ты будешь счастлив. Найдешь себе кого-то по возрасту и всё у тебя будет прекрасно. Только, прошу тебя. Забудь меня, оставь в покое, не трать моё время. Всё это ненастоящее.

Я стою перед ней, а у меня чувство, что мне нож в горло воткнули. Говорить не могу. Только слушать. Слушаю и больно. Так больно, что чувствую себя какой-то пустой банкой на дороге.

– Ненастоящее, не трать моё время… – бубню себе под нос. А у меня ничего настоящее этого и не было. Того, что между нами. Того, что я к ней чувствую. И времени прекраснее у меня тоже не было. Я думал, это взаимно. – Пусть я не сказал тебе. Пусть это так. – облизываю губы, а они всё равно сухие. И в горле точно также, аж скребет. – Можешь меня за это ударить. Можешь обидеться. Но я тебе не врал. Я не целовал её и уж тем более не хотел чего-то большего, потому что как идиот в нас верил. В твои «люблю», которые ты говорила буквально вчера, а теперь готова от всего отказаться просто потому что тебе больно. Потому что, блин, я не сказал, что какая-то идиотка мне на шею кинулась, и я её отшил?!

– Мы не можем любить, Дима…Мы вообще не можем быть друг с другом. Оглянись.

Для меня эти слова, будто обухом по голове. Я вообще не понимаю, что происходит.

– Почему мы не можем?

– Ты просто мальчишка… Тебе только кажется, что это любовь. И я не виню тебя за это. Это я не должна была всё начинать. Эту блажь, это безумие. Тебе будет лучше без меня, – говорит она со слезами. «Мальчишка, блажь». Слышать это снова как получать плетьми по роже. Её губы дрожат, а кожа бледная словно снег. На фоне этого краснеющие глаза выглядят ещё болезненнее.

Я не понимаю, сколько она ещё будет меня отталкивать. Да, может я козёл, что не рассказал. И она может не верить мне из-за того, что эти двое говорят совсем другое. Наверное, внутри старые раны ещё не зажили…Но я не такой как её бывший. Я реально люблю её.

– Ань… Не будет. Ты обещала быть со мной. Это ничего не значит. Всё это…Ничего не значит, кроме тебя. Не верю, что ты это говоришь. Я вовсе не мальчик, Аня. Я не игрушка. Нельзя просто пытаться играть со мной в любовь, а потом вытереть ноги и помахать рукой. Это, блядь, больно.

Смотрю на неё и сердце кровью обливается. Она обессиленно приподнимает свои тонкие плечи и опускает их вновь.

– Прости, я не могу.

Нет…Нет…Нет. Ань…Она уходит и сердце моё уходит вместе с ней. Каждый шаг разрывает грудную клетку шире. Мне просто нужно дать ей время. Остыть. Время понять себя. Меня. И то, что происходит между нами, но, сука, как же больно. Дышать не могу. Мечусь от того места и за ней, разворачиваюсь и снова хожу туда-сюда как долбоеб.

Просто остынь, Митя. Достаю сигарету и телефон и присаживаюсь на лавочку на остановке. Перечитываю наши сообщения. Не знаю, что при этом чувствую. Потому что в итоге какая-то пустота и тоска на душе. Хоть и понимаю, что завтра мы поговорим. И я всё налажу. Я выгрызу это прощение, если придётся.

Ухожу обратно к машине. Туда уже приехали менты. Оформляемся на месте, потому что я называю фамилию моего личного адвоката. Курица даёт показания. Парни в форме знают этого бухого хуесоса. Забирают нож на экспертизу. Потом меня отпускают, и я иду к своей тачке.

– Прости, я не хотела, – кричит Диана мне вслед, а я, не глядя, показываю ей «фак». Сучка ёбанная.

Уезжаю домой. Мама встречает в растерянности и хмурится. У меня теперь две женщины, которых я постоянно разочаровываю. Снимаю парку и ботинки в коридоре и смотрю на неё измученным взглядом.

– Что такое? – видит мои руки и ещё сильнее тревожится за меня. – Сейчас…Иди сюда…

Я сажусь рядом с ней на диван, а она достаёт перекись, аккуратно дует на сбитые костяшки и обрабатывает их.

– Что на этот раз…Кого ты побил? Того же жениха?

– Нет, нафиг…Тот вроде усвоил.

– Тогда что случилось?

– Не знаю, – выдыхаю, опуская взгляд. – Будто сердце вырвали. Но виноват реально я.

Мама устало вздыхает и чуть растягивает губы.

– Мы с твоим отцом тоже часто ссорились, когда были молодыми. Недопонимали. Ревновали. Мучили друг друга, – улыбается она, а я прикрываю лицо ладонями.

– И…Скажешь, оно того не стоило?

– Стоило конечно. Ведь мы любим друг друга до сих пор.

– Зато Аня уверена, что я её не люблю. Говорит, что всё это…ерунда. Блажь, как она выражается. Сказала, что не должна была начинать всё это. И что ей жаль. Она уверена, что пройдет время, и я о ней даже не вспомню…И как объяснить человеку, что это не так…Что вам, женщинам ещё нужно? Я, блин, весь мир готов к её ногам положить.

– Для начала, Дима. Закончи школу.

– Да помню я про эту грёбанную школу, – огрызаюсь, на что мама качает головой.

– Чувства – всегда сложно. Просто, когда без них. Думаю, ей страшно. Встань на её место. Во-первых, ты очень напористый, ершистый, а она, как я поняла, более спокойная и домашняя девушка. Во-вторых, у неё болеет мама, как ты сказал. Не знаю, какая ситуация с отцом, но это не важно. Важно то, что она пытается жить взрослой жизнью, но ещё не умеет. А тут ты. Тянешь её назад. Всеми правдами и неправдами показываешь ей, как хорошо было в восемнадцать… Понимаешь?

– Не совсем…

– Поймешь, когда станешь старше. Не знаю, что ты натворил. Поэтому не могу до конца оценить ситуацию… Скажешь, что с рукой-то?

– Я типа…Даже не знаю, как это, блин, озвучить. Помнишь Диану?

– Кочетову что ли? – спрашивает мама удивленно. Она знала, что та мне нравилась. Я говорил очень давно.

– Ага…Такой капец, – тру уставшие глаза пальцами. – Кароч…– вздыхаю. – Я облажался…Подвозил её во время урока, она попросила сестре помочь. Я хотел, как лучше. А она об меня губы свои вытерла прямо перед своим домом. Я её тут же отшил, и Аньке соврал…А вечером там ситуация возникла с её этим бывшим. В общем…Он сказал, что видел, как мы сосёмся…

– Дима! – перебивает мой рассказ мама.

– Целуемся… И Аня это слышала. Да ещё и та курица тоже начала подтверждать. Я пытался объяснить. Слово за слово, и она сказала, что у нас ничего не получится. И что это вовсе не любовь…В итоге, я как будто и виноват, но в то же время, я не хотел вообще ничего такого. И Аня для меня значит намного больше, чем все эти…вместе взятые.

– Ну… – мама озадаченно смотрит на свои ногти. – Тут даже не знаю, что сказать. Нужно было честным быть. Действуй на опережение – так всегда говорит твой отец…И уголовный кодекс… – смеётся она, взяв меня за руку. – Аня мне твоя понравилась конечно. Я не стану врать. Но вы с ней очень разные. Я говорила тебе. И это всегда будет нести сложности. Уверена, она бы не стала смотреть на тебя только из-за дорогой машины и твоих вечных подколов, так что…Думаю, что ты и без меня хорошо знаешь, чем заслужил её доверие. Значит, можешь действовать дальше.

– Если она вообще этого хочет…

– Если бы не хотела, не стала бы так за тебя переживать там в учительской, защищать тебя. Не стала бы так вести себя. Ты дорог ей. И она показывала это всем своим видом. Слепой бы заметил, – улыбается мама, глядя в мои глаза. – Будь умнее, родной. Просто не лги ей больше. Даже если правда очень колется.

Понимаю, что она права. Смотрю и плюхаюсь на диван прямо на мамины колени затылком.

– Погладь меня, пожалуйста, – смотрю в потолок, и она радуется, трогая мои волосы.

– Какой неженка, вы поглядите-ка…Подумал насчёт дополнительных?

– Да. Давай, – соглашаюсь, и она подмигивает мне.

– Вот и умница. Всё будет хорошо, родной.

Глава 18. Аня

Прихожу домой и задыхаюсь. И по улице шла точно так же. Глаза полностью в слезах. Дышать тяжело. И ощущаю себя какой-то идиоткой. Почему меня так тянет на людей, которые причиняют боль? Не могу думать о том, что наговорила ему. Не могу, потому что внутри сразу всё съеживается в маленький болезненный комок, словно опухоль, разъедающий меня изнутри.

А здесь в квартире всё только хуже. Здесь одни воспоминания о нас. За эти три года с Игорем их не было столько, сколько было за месяц с Димой. Мне даже не хочется здесь ночевать. Чувствовать его в спальне, где его след ещё не остыл.

А если он действительно её целовал? Если всё это его грязные игры, о которых я совсем ничего не знаю…Да и есть ли разница? Он – мой ученик. А я элементарно не смогу смотреть ему в глаза. Ходить на эту работу снова. Что нас с ним ждёт? Нужно было сразу думать головой, я так и знала, что закончится разбитыми сердцами.

Пока время на часах семь вечера я звоню директору и готовлюсь к серьезному разговору. Хочу взять отпуск без содержания на две недели, чтобы ухаживать за мамой, а потом сразу же уволиться. Просто потому что больше не хочу всего этого. Давно нужно было сделать это. Ещё тогда, когда Дима начал писать мне. Он бы всё равно не остановился, а я должна была всё обозначить сразу.

Хорошо, что Антонина Прокофьевна – нормальная женщина, и она конечно, хоть и со вздохом, но входит в мою ситуацию, позволяя не выходить уже завтра. Она знает про мамино состояние, у неё и самой с раком отношения на «ты». Муж от него умер. Мне не хочется бросать эту работу, но выбора у меня не остаётся. Всё идёт как должно.

Здорово, что у меня есть старое резюме. Добавлю туда недолгий период работы здесь или же проще вообще не добавлять, не знаю.

Смотрю на себя в зеркало и жить не хочется, хотя я рассуждаю как подросток. Но если по факту. Все мои подруги очень далеко от меня. Игорь уговорил переехать в Москву, я перевезла сюда маму, а сейчас ощущаю себя совершенно одинокой. Никого нет рядом. И если честно, это совсем не Димины проблемы, а мои. Всё образуется, вот только нам с ним реально не по пути. Начну выстраивать жизнь заново. Найду новую интересную работу, буду чаще ездить к матери и забуду об отношениях с мужчинами раз и навсегда. От всего этого только боль и разочарования.

Иду на кухню – мысли о нём. Диван, кровать, душ, балкон – вообще всё пропитано нами. И что мне делать? Даже за моим столом он делал задания пару дней назад. А я теперь стою и рисую эти образы перед глазами. Тошно.

Ложусь на пол, срывая покрывало с кровати, и смотрю в потолок. Мне двадцать три года, но я не поняла, когда выросла. Не заметила этого момента. Всю жизнь бежала куда-то и вот теперь даже вспомнить нечего. Никогда и не жила для себя толком. Училась, работала продавцом в маленьком бутике украшений, даже без записи в трудовой. Была никем. Да я и сейчас никто… Мои пессимистичные мысли убивают. Мне нравилось преподавать… может хоть в другой гимназии смогу освоиться. Может там мне будет место? Рассылаю резюме прямо с телефона. Смотрю на экран и думаю о том, как мне жаль Димину руку, которая была вся в крови, а я даже не пожалела его… Теперь считаю себя бессердечной дрянью. А что, если бы тот мужчина ранил его, когда он отвлекался на мои слёзы? Я бы себе никогда не простила.

На улице темнеет. На часах полночь. А я не могу уснуть, глядя в окно. Не знаю, что теперь будет… Наверное, нужно еще и переехать отсюда.

Начинаются звонки. Один за другим, и я хочу взять трубку. Хочу услышать его голос. Хочу сказать, как мне плохо без него, ведь он единственный человек, с которым я хочу делиться, но не могу.

Завтра же сменю свой номер, чтобы больше не испытывать соблазн ответить и навсегда перелистнуть эту страницу своей жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 19. Дима

Ломаюсь в сомнениях после разговора с матерью. Я всё равно не оставлю попытки помириться с Аней, поэтому хочу написать ей, но меня изводит мысль, что тогда она просто толкнет меня в черный список, как в самом начале. А этого я просто не вынесу. Лежу на кровати дерганный и напряженный. Слышу, что отец пришел, и они с мамой затеяли какой-то романтик на кухне. Хотел бы и я спустя двадцать пять лет брака быть как они. Вместе с Аней. Стук сердца вот прям сейчас мучает. Ворочаюсь как уж, и не могу найти себе места. Бесконечно проверяю телефон. В Телеграме была в 17:05. В Вайбере в 15:23. И с тех пор никуда не заходила. Переживаю. С ума схожу. Слишком привязан. Похер, позвоню. Не возьмет, так не возьмет.

Звоню, вслушиваясь в то, как кровь закипает от каждого гудка. Попытка один. Попытка два. Попытка три… четыре… пять…

Всё. Хватит.

Попытка шесть. Семь. Восемь…

«Аня, пожалуйста… Просто знать, что ты в порядке. Умоляю тебя».

Молчит. Ненавидит меня или что… Я будто сейчас только прозрел, каким дебилом был раньше. Гнался всё за чем-то, а по итогу мне ничего не нужно. Ни машина эта сраная, ни шмотки, ни Доминикана. Ничего из этого, если её рядом не будет. Дай нам шанс… Я просто, блядь, умоляю. И я покажу каким могу быть.

Больше похоже на мольбу в небеса. Всего-то вечер без неё, а я уже умираю. Это пиздец какой-то.

За всю ночь звоню восемнадцать раз. И засыпаю только под утро. Сплю всего два часа и встаю самым первым, чтобы спозаранку приехать к школе и найти её. Не знаю, что буду говорить. Вообще пофиг. Чистую правду. О том, как чуть не сдох без неё.

Подъезжаю и жду, как придурок. 7:55, 8:00, а её нет. Иду к учительской и высматриваю её там. Может она к 7:20 приехала, не знаю…

– Здравствуйте, – здороваюсь с завучем. – А… Анна Николаевна?

– Уволилась твоя Анна Николаевна, – отвечает она, качая головой и глядя на меня как на придурка в розовых очках.

Чуть ли не глохну от этих слов. А? В смысле, блядь?! Как уволилась… Когда успела?!

– Она же не приезжала сегодня…

– Сизов, иди давай учись, а не за молоденькими учительницами ухлёстывай, – твердит она, но я только хмурюсь. И она замечает моё лицо, растягивая губы. – Говорю, как есть. Уволилась.

Выхожу оттуда. По телу дрожь. Трясет. Снова достаю телефон. Звоню и звоню, не переставая, достав сигарету. Хочу курить прямо здесь, мне похуй на правила.

«Ань, не смешно. Не надо от меня убегать. Не надо увольняться. Возьми трубку, прошу тебя».

Хочу сломать телефон об стену, когда делаю тридцать первую попытку дозвониться, но если сделаю так, точно не доберусь до абонента.

Стою на крыльце и курю последнюю сигарету в только сегодня вскрытой пачке. Ко мне Жека подходит и хмурится, протягивая руку.

– Чё с тобой? – спрашивает друг, а мне и говорить-то нихуя не хочется. Хотя это уже вообще не вписывается в понятие дружбы.

Я тупо опускаю взгляд и мотаю головой. Давно бы ушел тусить, нажрался в говно и отымел кого-нибудь. Да только вот теперь до меня слова Андрюхи, наконец, дошли. «Мужчина так себя не ведет. И отвечает за свои дерьмовые поступки».

Женька смотрит на меня с недопониманием, а я докуриваю очередную, глядя на часы.

Может дома она? Поеду, проверю. Прощаюсь с ним и мчу до квартиры, но естественно мне никто не открывает.

Тогда решаюсь направиться к её матери в больницу. Иначе реально поеду крышей от волнения. И будь что будет… Дождусь её там. Даже если она нахер меня пошлет.

Вид у меня конечно ужасный. Глаза невыспавшиеся, покрасневшие, воняет как от пепельницы, и настроение – говно, но что поделать, какой есть.

К десяти сижу у неё возле палаты и не знаю, как зайти туда. Хотя должен. Раз приехал, значит, надо волю в кулак собрать и…

– Здравствуйте… – виновато крадусь, застав человека врасплох. Она явно не ожидала меня увидеть. Хоть и узнала сразу.

– Ой… Дмитрий, здравствуй, а где Аня? – спрашивает она, чуть приподнимаясь на медицинской кушетке. – Что-то случилось?

– Нет, не волнуйтесь… – отвечаю, присев с ней рядом. – Я хотел спросить…

– Поругались что ли? – словно чувствует она. Видимо, у меня на лице все написано.

– Угу, – опускаю взгляд, неловко потирая свои руки. – Извините, что пришел и что вываливаю это на Вас…

– Нет. Молодец, что пришёл. Анин папа никогда не приходил вот так к моей матери. А мне бы хотелось, – говорит она, глядя на меня с легкой улыбкой. – Трубки не берет?

– Не берёт. Но я сам виноват.

– А спросить ты что хотел?

– Как Вы себя чувствуете хотел узнать. Всё ли Вас здесь устраивает… Если о таком вообще можно спрашивать… У нее нет никого, кроме Вас в Москве. И мне бы хотелось, чтобы ваши с ней жизни стали хоть чуточку легче.

– Дима. Дорогой. Я всё равно долго не проживу. Буду честна. Всё болит и состояние организма крайне тяжелое. Но здесь уход хороший. Я благодарна, – она кашляет и тянется за водой. – Анюта у меня упрямая. Долго может не брать, но в итоге оттаивает. Просто время надо дать, если конечно еще есть что сохранять.

– Есть… – отвечаю, сдавливая ком в горле. Я уверен, что есть. Не бывает между людьми такой химии, если нет любви.

– Я не буду лезть в ваши отношения. Я знаю, что вы оба чувствуете больше, чем говорите. Всё решается разговорами и поступками… Пробуй, Дима. Всё получится, если чувства настоящие.

Я подхожу к её тумбочке и беру с неё телефон.

– Можно? – она кивает, и я вбиваю туда свой номер.

– Спасибо… Если Вам что-то понадобится. Вообще что угодно, звоните мне, и я приеду. Даже если мы с Аней не помиримся. Вдруг ей нужна будет помощь, а она точно не попросит…Так что…

– Хорошо, Дима. Спасибо, – её мама провожает меня взглядом, и я выхожу оттуда в непонятном состоянии. Набираю её снова, а голос выдает мне, что данный номер в сети не зарегистрирован. Она что меня заблочила? Или вообще номер сменила? Не хочу даже думать об этом. Как можно за один день изменить всё настолько сильно, Аня? Как можно вынуть из сердца то, что было настолько глубоко?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Быть может я не прав. Но жду. Не могу я от нее отказаться. Совсем не могу. Да и кто бы я после этого был? Едва встретив любовь всей жизни, зассал и отпустил? Нет, я так себя не предам.

Сигарет больше нет, а курить пиздец хочется. Но стоит выйти на крыльцо, я замираю. Потому что Аня идет. Потому что видит меня тоже. И мне дышать тяжело из-за этого. Боюсь моргать, чтобы из вида её не потерять. Боюсь думать о том, что она может исчезнуть, как снежинки, которые на ладонях тают.

Её карие глаза сейчас тоже красные. И она стоит напротив, не двигаясь, просто рассматривая моё лицо.

– Всё само собой решилось, – говорит она, глядя мне в глаза. – Не надо больше приходить.

– Ань. Я каждый день буду приходить. Потому что люблю тебя.

– Дим, я благодарна тебе. За всё благодарна. Но я подала на увольнение. Всё закончилось, – добавляет она, нахмурив брови.

– Твоя работа закончилась. А что еще, Ань? Мы закончились? Ты смотришь на меня и в сердце ничего не ёкает? Прости, но я не верю в это.

– Веришь или нет, но нам с тобой нужно перешагнуть через это, – говорит она дрожащим голосом, чем еще сильнее ставит меня в тупик. В глазах одно, на устах – другое.

– Зачем? Зачем перешагивать любовь? Ты можешь привести хотя бы один аргумент? Я… – сбиваюсь и пытаюсь найти нужные слова. – Проклятие. Я всю ночь не спал. Думаю, ты тоже. Дай мне поделиться с тобой. Ты – единственная для меня. Не отнимай у меня эту первую любовь, я прошу тебя.

Она стоит и смотрит на меня, а глаза совсем на мокром месте. Знаю, как это больно, но надоело молчать.

– Давай поговорим. Даже если это будет последний разговор. Я хочу, чтобы ты просто меня выслушала. Может, ты хоть что-то обо мне поймешь…

– Мне к маме нужно… – звучит жалобный тон следом.

– Я подожду. Сколько угодно подожду.

– Ладно, Дима. Давай поговорим, – отвечает она через силу, и я с облечением вздыхаю.

Черт возьми. Митя. Наконец настало время твоей исповеди… И ты просто обязан ей вообще всё рассказать, как бы неприятно не было.

Как и обещал, я жду её на улице, тревожно расхаживая по крыльцу из стороны в сторону, пока она не выходит ко мне. Немного растерянная и испуганная.

– Раз уж ты больше не моя учительница, пойдем в кафе неподалеку, – предлагаю ей, и она молча соглашается, просто следуя за мной по тротуару.

Мы заходим в обычное заведение, и она даже не дает помочь ей раздеться. Всё делает сама. Я понимаю, что она не хочет, чтобы я её касался. И это бьет током по ребрам или же по яйцам и мужскому самолюбию.

– Давай туда, – зову её за собой, и мы присаживаемся за дальний столик, где достаточно тихо и можно нормально всё обсудить. – Что хочешь поесть?

Она сидит напротив меня и мотает головой.

– Ничего. Я здесь, чтобы выслушать тебя и уйти.

– Вот так категорично? – спрашиваю, вздыхая. – Ладно… А я здесь, чтобы рассказать тебе всю правду. О том, кто я и что чувствую…

Проходит секунда, прежде чем я собираюсь с мыслями. И я не хочу затягивать. Но начать сложно. Потому что от моих слов зависит многое.

– Я начну с того, что мне стыдно перед тобой. Стыдно за свой образ жизни, стыдно за отношение. За поведение и за старые ошибки. За что мне не стыдно – за возраст и любовь. Но об этом потом. – откидываюсь на спинку и смотрю прямо в её глаза. – Алексеева. Надя. Я с ней спал. Как и с десятками других из этой сраной школы. Я бухал, я пропадал и спал с ними, хотя они и пальца твоего не стоили. Я вёл себя с людьми, учителями и родителями, как последний гондон. Я не ценил брата, когда тот был жив. И никогда никого по-настоящему не любил. До встречи с тобой, Аня. Я понял, что люблю только с тобой. Я не понимал, что за жалкое чувство меня посещало, когда ты плакала. Не понимал, почему зациклился, ведь постоянно о тебе думал и не мог выбросить из головы. Сначала думал, что просто секс, думал переживу, но нет. Это другое. Я потерял счет часам, когда это началось. Впервые волнуясь за кого-то больше чем за себя. Я ревновал, я бесился, я мечтал о тебе. Днями и ночами фантазировал как последний кретин, потому что знал, что выгрызу землю, чтобы именно ты была со мной. И что я имею сейчас? Ты плачешь из-за меня. Ты думаешь, что я – плохой человек, что я там с кем-то… Но я никогда не думал о другой. Я ни дня не провел с такими мыслями с тех пор как тебя встретил. Мне пиздец хреново, что я не могу этого доказать… Если только не попробую найти камеры видеонаблюдения с того сраного двора, где ты увидишь, что я даже не собирался её касаться. Но самое главное… Я – идиот, потому что не рассказал сразу. Я просто так сильно пересрался из-за этого. С момента как мы с тобой провели вместе ночь, а потом ты сказала, что не хочешь моего переезда к себе, начались мои внутренние сомнения. И сейчас они съедают меня изнутри. Потому что я могу говорить лишь за себя. И теперь говорю. Я должен был всё рассказать тебе. Это было бы честно. И про Алексееву, и про Арефьеву, которая уже года четыре по мне сохнет. Только вот не хотел я этого говорить. Потому что они никогда для меня ничего не значили. Зато ты значишь. Буквально всё значишь. Только благодаря тебе я верю в себя. Только благодаря тебе хочу меняться. Ты нужна мне так сильно, что я готов захватить в заложники всё здание МТС, чтобы узнать твой новый номер. Нужна мне каждый день и каждую ночь. Потому что это время без тебя было мучением. Я чуть не сдох без тебя. И мне жаль. Мне до смерти жаль, Аня. Я клянусь тебе, что у меня ничего с ней не было. И также понимаю, что дело не только во всем этом. Ты давно хотела убежать. Но просто не знала как. А тут возможность подвернулась, и это подло, Аня.

Она смотрит на меня и сердится. Но из глаз всё равно текут слезы. Я знаю, что не должен быть таким наглым, но я не могу. Потому что правда, как сказала мама, колется…

– Хочу, чтобы ты сказала мне также честно. В глаза. Что у тебя ко мне ничего не было, кроме секса. Скажи и я уйду. Больше не потревожу тебя, как ты и хотела. Можешь назвать это блажью, если тебе это слово больше нравится.

– Дима…

– Что?

– Всё сложно.

– Нет. Ничего сложного. Либо правда, либо ложь. Нет ничего сложного в простом разговоре по душам. Этого нет. И оказывается не было проблем с твоей работой. Ведь ты могла уволиться, как сейчас. Я бы тебя никогда в беде не оставил. Надеюсь, ты это знаешь. Только вот ты не хотела. И я принимал твою позицию, потому что ты хотела преподавать. Но когда появилась причина убежать от меня. Даже такая тупая как фальшивый поцелуй той пизды. Ты тут же бросила эту работу. Так что не так, Аня?! Ты бежишь от меня или от себя, признайся мне уже наконец!

Глава 20. Дима

Не знаю, как набрался смелости всё это вывалить, но это правда. И она это знает, потому что трясется как осиновый лист на ветру. Тяну к ней руку и кладу её на стол.

– Не надо топить в себе это. Нечестно… Дай мне чертов шанс показать, что это не было только сексом.

– Я хочу, чтобы тебе было лучше, Дима.

– Но мне не лучше. Мне плохо со вчера, а я даже не пошел бухать. Потому что теперь знаю, что так проблемы не решают. И это тоже только благодаря моим к тебе чувствам, как ты не поймешь?! Мы уже не в школе. Мы с тобой два взрослых человека, которые решают, как им быть дальше. Дай мне руку.

– Не уверена, что это хорошая…

– Дай руку или я возьму её силой, Аня.

Она всё же протягивает мне свою дрожащую ладонь, которую я тут же сжимаю, ощущая, как внутри всё переворачивается.

– Мама сказала, что ты приходил, – опускает она взгляд, а я глаз с неё не свожу.

– Аня. Не убегай от ответа. Мы продолжаем обсуждать проблему, которая встала между нашими отношениями. Признайся мне. Ты боишься. И вовсе не того, что случилось там. Всё началось раньше, и я только сейчас, блядь, это понял. Где были мои глаза? Хуй знает.

– Да, я боюсь. Потому что ты как…снежная лавина, понимаешь? Я так много чувствую, что мне кажется, что скоро перестану дышать. Ты везде, а я боюсь этого, потому что стоит увидеть даже просто как ты с кем-то разговариваешь, и меня начинает потряхивать. Эта любовь, она какая-то…

– И всё-таки любовь, – произношу я, глядя ей в глаза. Сердце ноет, а ладони становятся горячими. Чувствую, как наши с ней пальцы занимаются этой самой любовью на столе. Переплетаются, нежничают, растворяются друг в друге.

Она теряется и не может смотреть на меня.

– Анна Николаевна, какая же Вы всё-таки ещё малышка… – говорю я, вызвав у неё мгновенную реакцию. Её ладони прикрывают раскрасневшееся лицо, и она начинает плакать, а я сажусь рядом с ней, уткнув её носом в своё плечо. – Глупая. Ань. Я чуть с ума не сошёл. Что ты творишь…А…

– Прости меня, – всхлипывает она, пока я глажу её голову.

– Я бы никогда и ни на кого тебя не променял, – шепчу ей на ухо, целуя в висок, и прижимаю хрупкое тело сильнее. – Всё будет хорошо. Не плачь. Мы подыщем тебе новую работу. Я скоро закончу. Поступлю. Буду работать параллельно. Снимем другую квартиру, жить будем вместе, я всё решил. Всё наладится. Мы будем счастливы, я обещаю тебе. Только не бегай больше от меня. Прошу тебя.

– Я больше не буду, – звучит где-то в районе моей грудной клетки. Вытираю её щеки шершавыми пальцами и придвигаю к себе миловидное личико. – Я и вправду люблю тебя. – щебечет она своим тонким голосом, и я тут же впиваюсь в её губы своими, унося нас куда-то далеко отсюда. Блядь, как же она меня напугала. Это просто жесть какая-то.

Целую её и мысли скачут в голове как искры от бенгальских огоньков. Хочу её так сильно прямо сейчас, что хочется схватить, утащить и не отпускать, будто я – пещерный человек, а она моя добыча.

– Поехали домой, – выдыхает она мне в губы. Мои пальцы в её волосах, и я удерживаю её так близко, что мы как приклеенные.

«Домой». Мне это нравится. Я поеду с тобой куда скажешь. Только будь со мной. Всегда будь.

Кое-как выпускаю из объятий, но беру за руку. Хрен я теперь её вообще отпущу. Ничего так и не заказали. Посидели двадцать минут и ушли, как придурки. Даже смешно.

Сажусь за руль, едем до квартиры, а я всё ещё не расцепляю наши пальцы. Она улыбается, не сводя с меня глаз. И я думаю о том, что мы ещё однозначно вымотаем друг другу все нервы. Как отец с матерью. Но ради этой улыбки на соседнем сидении я готов вытерпеть вообще всё.

Только подходим к квартире, а я уже припечатываю её к стене, расстегивая пуховик и лапая её прямо там.

– Ди-ма…Дииим, – кое-как успевает она произнести, открывая нам дверь. Руки не слушаются, ключ застревает, а я смеюсь над ней, уткнувшись носом в шею и задирая платье.

– Успокойся…Соберись, – шучу я, и мы вместе смотрим на дверь до истерического смеха.

– Не трогай меня ровно десять секунд. Я открою и можешь делать, что захочешь, – бубнит она, проворачивая ключ, только сильнее меня провоцируя.

– Хочу выебать тебя прямо здесь…При соседях, – добавляю, просовывая руку под подол.

– Дима! – рявкает она, и мы, наконец, слышим спасительный звук защелки.

Только дверь открывается, и мы с ней заваливаемся в квартиру, стаскивая с себя всё на ходу. Я целую её грудь через атласную ткань, сжимаю её в руках, и разворачиваю маленькое тело, придавливая лицом к стене прямо в коридоре. Расстегиваю ремень, не могу ждать. Приспускаю штаны и высоко задираю серую ткань, отодвинув в сторону нежно-розовые трусики.

– Я трахну тебя без резинки, можно? Я аккуратно, – облизываю её шею, и она судорожно соглашается, хоть я и понимаю, что нам с ней стоит обговорить этот вопрос, ибо сейчас всё слишком сумбурно. Чувствую, какая она мокрая на мне, как она принимает меня всего полностью. Узкая, тугая, нежная. Это, блядь… Хочу кончить аж сейчас, но я не из тех, кто делает это только ради себя. Ласкаю её, грубее прижимая к стене. Она стонет, выгибая поясницу. Мы с ней почти разворотили всю её полку от таких активных движений. Расстегиваю молнию на её спине, делая медленные очень глубокие толчки, и спускаю платье по тонким плечам, сдирая лифчик, чтобы накрыть ладонями её грудь. Руки блуждают по хрупкому телу, то обхватывая нежную шею, то забредая в её влажный полуоткрытый рот. – Повернись. – оборачиваю её к себе и целую губы, подбрасывая на свои руки. Несу в спальню, где становлюсь на колени и зарываюсь головой прямо под подол её платья, пока она стоит на непослушных ногах, стонет и не может пошевелиться.

– Пиздец ты вкусная, – шиплю, втягивая в рот её клитор, и уже слышу её свистящее дыхание, как будто она – маленький чайничек, который сейчас закипит.

– Ди-мааа, – слышу уже совсем надрывистое, от которого кровь в мгновение приливает к башке. Чуть сильнее надавливаю и уже знаю реакцию организма, от которой всё её тело содрогается, колени подкашиваются, и она повышает тон, издав какой-то красивый звонкий звук.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Иди сюда, – сгребаю её на свои руки, и мы вместе снимаем с меня одежду, пока я рассматриваю её довольное лицо. – А ты хотела меня бросить…Кто бы ещё сделал тебе так приятно?

– Нет…Не хотела, – говорит она, снимая с меня футболку и толкает на кровать, присаживаясь сверху. – Я не хотела тебя бросать. Мне тоже было очень плохо. – она опускается ко мне, целуя в губы. – Я хочу, чтобы ты на меня кончил… – шепчет она со стыдливыми глазами, заставив меня лыбиться.

– Чтобы кончил на тебя, да? – подначиваю её, глядя ей в глаза. – Не стесняйся. Куда ты хочешь, чтобы я кончил…

– Куда сам захочешь…Просто чтобы ты себя не сдерживал, – отвечает она, начав целовать мою шею. Почему-то когда она так делает, у меня пальцы на ногах поджимаются. Это самое приятное, что может быть…Самое невероятное. И теперь я точно не дам ей уйти от меня…Что бы между нами не происходило…

Эпилог. Аня

Два года спустя…

– Дима, зажигалку неси, скорее! – звучит голос Екатерины Григорьевны, и я улыбаюсь, держа в руках огромный торт для Диминого отца. Они стали мне как родные за это время. Будто я с самого начала была частью их семьи. И сейчас мне особенно нужна их поддержка. Потому что год назад моей мамы не стало, но Дима всегда рядом. Они окутали меня такой заботой, что я пережила это, хоть и было очень больно остаться без мамы в этом мире. – Анют, давай сюда, поближе.

– Ага, – становимся в ряд, Димка поджигает свечи, и на кухню заходит счастливый Алексей Дмитриевич, и мама начинает петь, тогда как мы с Димой неловко переминаемся с ноги на ногу, касаясь друг друга руками. Потому что у нас для них есть ещё одна интересная праздничная новость. Только мы пока не знаем, как о ней сообщить…Подпеваем, поглядывая друг на друга, и я не знаю, бывает ли любовь сильнее этой? Разве та, что теперь у меня в животе.

– А вы чего такие молчаливые!? Режь, Митька, – наказывает ему отец, целуя супругу в макушку. Они всегда такие шумные и веселые. Я долго привыкала, чтобы не чувствовать себя нахлебницей в их глазах. Потому что три месяца не могла работу найти, и мне казалось, что у Димки на шее вишу, пока в один прекрасный день мне не позвонили из Московского физико-технического института и предложили должность инженера-математика. До сих пор думаю, что это Дима как-то договорился, но он не колется. Крепкий орешек.

Дрожу, не знаю, как они отреагируют. Ни разу о детях с ними не говорили, зато Дима мой от этой новости сутки ходил как завороженный. Касался моего живота и говорил с ним, словно маленький горошек внутри уже что-то слышит…

Садимся за стол, его ладонь на моём колене. Екатерина Григорьевна фасует торт по тарелкам, а я глазами бегаю туда-сюда. Мне двадцать пять, а я снова как ребенок. В нашей паре взрослый явно Дима, а не я. Кстати, он, как и обещал, поступил на юридический, но перевелся на заочное, потому что ему не хватает времени с подработкой, на которой он за день получает больше, чем я за пол месяца. Это обиднее всего. Ощущаю тепло его ладони и сердце успокаивается. Последние три месяца, проведенные им в школе, мы совсем не ругались. Недопонимание возникло только на выпускном, и то потому что он идти туда не хотел, а я выпинывала. А вот последующие полтора года прошли в полном взаимопонимании. Конечно ревность присутствует у обоих, но мы с ней работаем. Каждый день разговариваем и каждый вечер ставим друг друга в «неловкое положение». Это решает все даже самые незначительные конфликты.

Дима резко встаёт, чтобы поздравить отца, а я даже немного дёргаюсь от этого, но тоже поднимаюсь за ним, неловко сжимая его пальцы от страха. Мы купили ему часы фирмы «BREITLING», Димка полгода на них откладывал, потому что стоят они…В общем, они того стоят. Алексей Дмитриевич смотрит на него ошарашенно, впрочем, как и мама.

– Вы зачем так потратились-то?! Делать ничего? – ругается он, но тут же на руку их примеряет. Димка сияет – угодил. А я знаю, как он любит радовать родных, ему это принципиально важно и нужно. За эти два года я уже не знаю, куда подарки складывать, хотя мне нравится это. Такое внимание говорит о том, что я дорога ему. Он смотрит на меня влюбленным взглядом и руку кладёт мне на живот, а родители стоят с выпученными глазами.

– Тут это…Мы…Ещё кое-что сообщить хотели…Бать, – мнётся он, на что Екатерина Григорьевна начинает громко визжать и тянуться ко мне с объятиями. Его отец смотрит на этот жест и до него тоже начинает доходить. – Станете дедушкой и бабушкой. – лыбится Димка, а я стою рядом как переспелый помидор.

– Господи, Анечка, как же я рада за вас, – говорит его мама, а мне прямо неловко, что аж колени подкашиваются.

– Поздравляю, сын…и Аня, – его отец пожимает ему руку. – Это…Вау…Дедом стану…

– Спасибо… – пищу тонким голосом, когда они все обнимают меня.

– Что же ты раньше-то не сказал, Дима?! Я бы хоть подарок какой-то приготовила! – вздыхает его мама и смотрит на него с укором, а он обнимает меня, мотая головой.

– Не надо нам подарков никаких…Просто рядом будьте. Это для нас лучший подарок, – отвечает так мило, что у меня чуть ли не сердце в груди тает. – Я тебя люблю. – шепчет мне на ухо и щекочет своей щетиной. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, просто немного застеснялась, – отвечаю, и он убирает прядку волос за моё ухо.

– Это я вижу…Глупенькая, – улыбается он, пока родители что-то громко обсуждают. Они уже даже решили, где в своей квартире выделят комнату для нашего малыша, когда мы в гости будем приезжать. Это меня умиляет, а Дима продолжает свои издевательства в мой адрес. Кончик носа зарывается в мои волосы, а губы шепчут прямо по моей коже слова, которые отстукивают в моём сердце. – Я тебя так хочу, что сейчас джинсы лопнут, Низовцева…Когда замуж за меня выйдешь?

– Это предложение, Сизов? Какое-то оно странное, – смеюсь я, сжимаясь перед ним до мурашек по всему телу.

– А какое тебе ещё нужно? – он поворачивает голову вбок, пока я как дурочка сижу в неведении, и мой взгляд цепляется за бархатную белую коробочку на столе, которая всё это время стояла прямо перед моим носом. Я тут же смотрю на Диму, а он вдруг становится таким серьезным, словно по щелчку пальца. Родители болтают о своём, обсуждая будущего внука или внучку, и даже не слышат нас, а мои щеки розовеют. – Выйдешь за меня? Да?

– Угу, – бубню себе под нос, кивая. Глаза слезятся, а он целует меня в кончик носа, достав колечко из коробочки. Такое красивое…

– Запомни, Сизова, как кольца обручальные выглядеть должны, а не та проволока, что ты при знакомстве носила, – он надевает его на мой безымянный палец, заставив меня ещё сильнее плакать, а потом обвить его плечи руками.

– Дима…

– М?

– Я очень тебя люблю.

– А я вас люблю, Ань…Тебя и пузожителя, – улыбается он, рассматривая меня своим тёплым взглядом.

– Пузожителя? – смеюсь я, поглаживая кончиками пальцев его затылок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ага…Он же там временно…А то папочка ещё не наигрался, – шепчет он мне на ухо, и я качаю головой.

– Сизов…Какой же ты всё-таки…

– Какой? – спрашивает он, забавно зажмурившись.

– Самый лучший.

Конец