Особенная

Пролог. Света

– Вот, Владюш, возьми, – звучит за спиной голос моей матери, липким слоем окутывающий мою спину. Не приятно. Просто до какого-то ужаса неприятно.

– Валентина Ивановна, да не стоило…

– Что ты…Ты ведь так нам помогаешь. Моя Света как за каменной стеной, – улыбается она, а я морщу лицо, пока никто не видит.

Влад – наш сосед. Взрослый парень, от которого у меня неприятный холод по спине и колючие мурашки на коже. И вовсе не потому что он мне нравится. Он на одиннадцать лет старше меня и всё время пытается проявлять какие-то неоднозначные знаки внимания. Например, сегодня он вызвался подвезти меня до площади, где завтра состоится сбор в летний лагерь, а моя мама любезно согласилась, хотя я предпочла бы автобус. Как будто ему в этот день больше нечем заняться. Хорошо, что она будет на работе в это время и можно просто сбежать без выяснения причин моего такого поступка. Я доеду сама…

– Увидимся, да, мелочь? – спрашивает он меня, а я уже удираю вниз по лестнице в магазин.

– Ага, – кидаю вскользь на прощание и думаю «в следующей жизни».

Сегодня неплохой день. Солнечно, но свежо. Осталось купить напоследок средства гигиены, что я и планирую сделать, доходя до небольшого магазинчика возле дома. Размышляю, бреду по улице с наушниками в ушах и напеваю любимые песни. И в метрах двадцати как назло стоят двое знакомых парней из моей школы. Блин! Что они вообще здесь делают? Разве мажоры ходят в такие магазины? Я почти уверена, что у них есть свой собственный гастроном.

Нет уж. Я даже мимо проходить не хочу. Поэтому просто сруливаю с тротуара и иду в огромный супермаркет, который располагается на другой стороне улицы. Не хочу случайно стать темой для обсуждений или оскорблений. Вот так мне намного спокойнее…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1. Женя

Летом батя отправляет меня в лагерь, и я дико опечален этим фактом, потому что мы с моим лучшим другом Митяем собирались иначе мутить. У нас был план, а теперь всё через задницу. И началось всё с тех мудаков, что меня толпой отпиздили в соседнем дворе. Это по беспределу вообще было. Нас на районе все знают и уважают, а тут залётные какие-то. Димас тогда чуть ёбу не дал. Сидел возле моей койки как девка сопливая. Я конечно благодарен был, но чё-то он уж сильно сентиментален в этом. Хотя я его понимаю. Тут в Андрюхе дело. В старшем брате, которого он не так давно потерял. И всегда будет в нём.

Лагерь этот не так далеко от города находится. С языковым уклоном. Ну, хочет батя, чтобы я английский поднатаскал до идеала, будет сделано. Чё я тупой что ли? Вроде пятёрки одни. По олимпиадам почти первый. Буду стараться. Надо так надо.

Стою возле автобуса с дорожной сумкой и Митяя высматриваю. Он, как обычно приехал, и лыбу давит, глядя на меня издалека. Вчера вот только виделись. Недалеко от школы ошивались, потому что на тренировку вместе ездили. А он такой, блядь, довольный, будто год меня не видел. Нас одиннадцатый класс уже ждёт. Мне семнадцать, и я вообще не знаю, нахер, кем хочу стать в этой жизни. Мой батя – учредитель и по совместительству гендиректор атомной компании в Москве. Денег у нас хоть жопой жуй, вот только он меня в ежовых рукавицах держит, точнее, старается. Если батя Митяя – нормальный такой мужик, который ему спускает многое, то для меня там лавочка со всех сторон прикрыта. Женя то, Женя это. А Женя всегда подстраивается. Они с маман всё восемнадцатилетия моего ждут, контролировать меня пытаются. В дела посвятить хотят, а я как не родной, потому что похер мне на всё это. Я сам хочу, только мне периодически напоминают, что должен.

– И хера ли я тут делать буду без тебя? – возмущается друг и жмёт мне лапу. Я смотрю на нас со стороны и понимаю, что мне реально здесь ловить нечего. Я их всех больше головы на две. Димка ржёт как конь педальный, а я губы растягиваю от недовольства.

– Убей меня, просто убей, – прошу его, и он хлопает по плечу.

– Я тебе джека привёз. А то батя там твой небось инвентаризацию устроил на выходе, – шепчет он, поглядывая на моих предков, которые общаются с организаторами поездки.

– Бля, братан. Я вот тебя реально зацеловать готов, – улыбаюсь, пока Димка издевательски показывает мне горлышко бутылки за пазухой косухи. – Чё давай, типа поссать пошли.

– Ну гоу.

Едва успеваем отойти, как батя мне в спину орёт моё имя, так, что аж все другие Жени оборачиваются. А может и не только Жени. Я бы на их месте вообще обосрался.

– Ща, я отлить, – чертыхаюсь, пока Димка головой качает.

– Чё-т он капец тебя прессует по жёсткому…

– Да всё с того случая. Думает, был бы я трезв, убежал бы. Да хуй там валялся. Меня с кирпича сразу же в затылок приложили, – открываю дверь в помещение кафе неподалеку, и Димас тут же достает весь свой арсенал, в том числе фляжку, что у него с недавнего времени всегда в кармане лежит.

– Не напоминай, нахуй. Урыл бы пидорасов…

– Да поздно уже. Хер их найдешь.

Да мы и тогда найти не смогли. Хотя искали. Димаса мамка там ещё впрягалась по своим каналам через следаков. Она у него адвокатом работает. Известным адвокатом. А по совместительству нашим с ним ангелом хранителем.

– На вот, выпей, – протягивает он мне флягу и достает сигареты, передав мне пачку. – Будешь?

– Да не. Знаешь же, что не курю. Нахер мне эта никотиновая смерть не сдалась, – бубню себе под нос, убирая бухло в сумку и прикрывая его вещами.

– Кароч…Чем ещё подсобить-то тебе? Может, бабла дать?

– Да есть у меня бабло. Батя же личные у меня не забирает. Делать ему нехер…Просто контролирует, чтобы не бухал и не таскался ночами…

– Херово у него получается, – ржёт он, глядя на то, как я вискарь из флюги потягиваю, и тоже начинаю лыбиться.

– Бля, придурок. На, – тяну ему её обратно и смотрю на часы. – Мне так-то двигаться уже пора.

– Да, братан, знаю…Ладно, я за эти двадцать дней по компам разберусь, потом тебя втяну, ок?

– Ок, – жму ему руку, и он прижимает меня ближе, по спине хлопая.

– Я конечно не пидорок, но обнять тебя чё-т захотелось, – лыбится на меня усмехаясь.

Бля, вот придурок сентиментальный реально, а…Не завидую его будущей девушке. Такой же просто с потрохами сожрёт. Хотя какая, блядь, девушка…Он же Митяй Сизов. Никогда с одной бабой больше чем два раза не трахается. Да что уж греха таить, я такой же. Как с шестнадцати начали трахать всё, что движется, с тех пор и остановиться не можем. Но бывали у меня повторения с одной. Чисто из-за её технического профессионализма.

– Там, кстати, девки есть ничё такие, но все мелкие какие-то, – шепчет он, пока мы обратно возвращаемся.

– Да хер на девок. Меня джек в сумке ждёт, – отвечаю лыбой, и он чуть ли не давится моими словами, упиваясь от ржача.

– Бля, братан…Ну раз так, я мог бы тебе ещё какого мужика подкинуть.

Шутит он, блядь. Гондон остроумный.

– Попизди мне тут, – жму его руку и машу родителям на прощание, залезая в автобус.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ебать тут духота. Меня аж коробить начинает. Ебло заворачиваю, а там уже девки обо мне шушукаются. Ну, естественно, блядь. Димка там в окно насвистывает одной какой-то и лыбится, на меня пальцем тычет.

– Братан мой. На ламбе сюда приехал, – хвастает он, пока я глаза закатываю. Вот сейчас мне меньше всего интересно такого рода рекламу получать. Если приспичит сам по щелчку пальца найду.

– Димас, иди на хуй! – ору в окно, он ржёт, а воспиталка или кто там она, хер знает, смотрит на меня волком и кулак показывает. Во бля тут нравы-то, я ебал.

– Привет, я – Алина, – протягивает мне руку девушка сбоку. Тут и дебилом не надо быть, чтобы понять чё ей от меня надо. Знакомлюсь конечно, но мне это всё сейчас вообще нахер не надо. Не хочу. На душе пустота какая-то, будто не хватает чего-то.

– А я – Даша, – тянет ещё одна, а потом ещё одна. Пацан какой-то усиживается возле меня и тоже лыбу давит.

– Меня Матвей зовут, я из десятой, – жмёт он мне руку, и я приветственно киваю. Прекрасно понимая, что Матвей уже просёк фишку, кто я, чё я и с кем. А это значит, что петух он обоссанный, который сам из себя нихуя не представляет.

Внезапно автобус трогается, а Димка стоит возле моих родаков и «фак» мне показывает.

– Чё, кент твой? – спрашивает меня этот убогий, и я слегка ржу себе под нос.

– Не…Брат, – твёрдо отвечаю и точно знаю, что брат он мне. Не по крови, но по жизни.

Беру телефон, верчу в руках. Девчонка какая-то говорит, что Димас ей понравился и номер просит. Да мне то чё. Жалко, что ли? Сижу и ищу его контакт, чтобы ей перекинуть, пока в автобусе кипиш какой-то происходит. Голову поворачиваю слегка, а там солнышко стоит. Маленькая такая. Худенькая как тростиночка. Пытается сумку свою от падения с высоты уберечь. Вокруг, блядь, дохуя лбов здоровых, и никто не поможет даже. Пацаны, нахуй. Я тут же встаю, наплевав на просьбу той рыжей, и подхожу к этому ангелу в середину автобуса, проталкивая её вещи глубже в отсек.

– Спасибо, – щебечет она, глядя на меня исподлобья. Господи. Она метр пятьдесят с кепкой, реально. Стою и смотрю на неё как придурок завороженный, не в состоянии глаз отвести. Блондинка, волосы как золото, глаза как два голубых блюдца, а губы? Это пиздец какой-то. У меня внутри нахуй всё трепещет от её внешности. Вообще ни грамма косметики и на вид ей лет, блядь, четырнадцать, Жека! Ты чё творишь, а?

– Меня Женя зовут, – смело протягиваю ладонь, а она ещё думает, оглядываясь и держась за поручень. – Ты сядь, а то упадешь. – слегка надавливаю на её плечо, и она тут же на попу приземляется от моего одного такого касания, а сам я напротив сажусь. Там как раз место свободное есть.

У неё вдруг щёки румянцем вспыхивают, а это я только имя своё назвал и коснулся её один разочек. Она так ещё красивее становится. Вижу, что и не общалась-то с парнями раньше. Или это природная какая-то черта. Стеснение, которое так вставляет. Аж мурашки по коже.

– Света, – представляется она, и я вот даже ни секунды не сомневался. Конечно, ты Света…Как же ещё…Уж слишком ты яркая и солнечная. А меня коротить рядом с тобой начинает. И вроде одета совершенно обыкновенно. Закрыто всё. Джинсы, рубашка, а под ней маечка белая. Но я, блядь, как сканер просто её прожигаю. Вижу, что там есть на что посмотреть и не только.

Мы с ней немного на взгляды чужие отвлекаемся. У девок чё сегодня за обострение-то? Чё они все так на меня пялятся, нахуй? Парней нормальных не видели?

– Ты из какой школы? – спрашиваю, глядя ей в глаза, и вижу, что она вся мнется и отвечать не хочет, оглядываясь на других вокруг. Нервничает.

– Женя, спасибо тебе ещё раз, я на своё место пойду, – отсекает мне яйца одним ответом, и я сижу как придурок, наблюдая за тем, как она уходит назад, больше ни слова мне не сказав.

Глава 2. Света

Мама отправила в лагерь, чтобы я наконец друзей завела, а я вообще не хочу ни с кем общаться. Все мои друзья – это книжки в телефоне, хотя я взяла и парочку бумажных. Надеюсь, там есть библиотека. Думаю, во всем приличных учреждениях такая имеется. Плюс английский подтяну. Всё-таки десятый класс на носу.

Сижу в автобусе и, как всегда, молча наблюдаю за происходящим. Женя Зорин и Дима Сизов. Конечно. Собственной персоной. Только этого мне не хватало. И ведь вчера их тоже видела. Эти донжуаны кого угодно доведут до гроба. Стараюсь не смотреть, пока они устраивают целое цирковое представление. Девушки конечно как обычно у их ног. Просто нарасхват, ничего не скажешь. Достаю телефон и смотрю на экран, пытаясь выбрать книгу для прочтения в дороге, как вдруг моя сумка с грохотом падает вниз. Прекрасно, Света. Просто прекрасно. Иду туда лёгкой походкой и пытаюсь затолкать её обратно, но это так высоко, и она такая тяжелая, что я неизбежно долго копаюсь, а автобус уже начинает движение. Когда мои руки уже исходят от боли, поворачиваю голову и вижу высокую фигуру справа, которая с лёгкостью проталкивает мой багаж дальше.

Нет…Только не он. Ну, пожалуйста.

Женя тянет мне руку, а я от страха взять-то её не могу. Боюсь я всего этого, а особенно Жени Зорина, от которого у меня мурашки по коже табуном скачут. Нет, он мне не противен, например, как тот же Влад. Но я ощущаю, что от таких надо держаться подальше. Это элементарный страх смотреть в глаза. Стоять рядом. Дышать с ним одним воздухом.

Все смотрят на него, а затем и на меня. А мне всё это совсем не надо. Особенно косые взгляды хищниц, которые уже хотят с ним что-то сделать. И не важно что. Я тут же оправдываюсь и быстрее пули ухожу в самый конец автобуса, чтобы больше не контактировать, не привлекать внимания. Знакомства вполне достаточно. А то, что он не знает в какой школе я учусь уже о многом говорит. Пусть так и остаётся.

Он – уже одиннадцатиклассник. А я на год младше, если по школьным меркам. Мне шестнадцать, и я вообще не хочу, чтобы меня замечали. Не было друзей – не стану и заводить. И вообще всем буду говорить, что мне пятнадцать, чтобы не трогали. Парни быстро соображают, что и как, нафиг им всё это нужно.

Вижу, что он всё равно оборачивается на меня и смотрит, словно что-то спросить ещё хочет, а я взгляд отвожу в сторону, надеясь, что он прекратит эту игру в «гляделки», но это же Женя Зорин. Кого я обманываю? Тяжёлая спортивная фигура тут же в наглую двигается в самый конец автобуса и приземляется передо мной.

– Слушай, мы не с того начали, – говорит он, а у меня сердце галопом по грудной клетке скачет. Хлопаю ресницами и смотрю на него, пока он пытается слова подобрать. – Я просто познакомиться с тобой хотел.

Ему точно уже есть восемнадцать, наверное? Иначе откуда такие руки под этой белой футболкой? Я просто дар речи теряю, когда на них смотрю. И вся краснею, как помидор, бегая глазами от паники. Я конечно знаю, что он футболист у нас. Звезда поля, всё такое, но какое-то у него уж слишком взрослое тело. А рост? Он, наверное, метра два точно.

– Я же представилась. Мы знакомы. Я – Света. Что тебе ещё нужно? – спрашиваю, отчего на его лице растягивается улыбка.

– Этого чертовски мало, Света, – отвечает он, заставляя меня нервничать. – Скажи мне откуда ты…Сколько тебе…

– Я из десятой, – нагло вру, потому что вообще не хочу, чтобы он хоть что-то обо мне знал. – Мне пятнадцать, и я не особо люблю общаться. А ещё у меня отец строгий очень.

– Оу, – на его лице читается лёгкое недоумение. Вот пусть он сейчас подумает, что я – социофоб, и просто уйдет вперед, продолжая общение с той рыжеволосой девушкой. – Ну…А я люблю общаться. Очень. Так что привыкай. – лыбится он, рассматривая меня, но от этого взгляда у меня ком к горлу подступает. Не знаю, куда бежать. Трясусь как осиновый лист на ветру. Какого чёрта он не ушел, едва услышав о моём возрасте???

– Ты меня, наверное, не расслышал…Мне пятнадцать лет, – повторяю, на что он просто пожимает плечами.

– И что? Мне семнадцать. Что не так? Нам нельзя разговаривать? У тебя будут проблемы? – переспрашивает он, на что я озадаченно ищу в голове новую причину, чтобы не сидеть перед ним как истукан.

– Женяяяяя, – машет ему какая-то девушка, и я вдруг понимаю, что это Анжела Никитина из нашей школы – одна из той пресловутой «элиты». Популярная и богатая. Он слегка голову поворачивает и приветственно кивает ей. Отлично. Может он хотя бы так свалит от меня уже. Отворачиваюсь к окну в этот самый момент, но не вижу интереса в его глазах, когда он на неё смотрит, потому что он снова приковывает ко мне свой взгляд.

– Ты, выходит, во втором отряде будешь, да?

– Да, – отвечаю тихим голосом. Сама не узнаю его. Он почему-то дрожит сейчас.

– А ты была вообще раньше…Ну, в подобных… – Женя задумывается и прикусывает свою нижнюю губу, будто немного нервничая, а у меня дыхание спирает от этого. Конечно, ведь он так близко – это раз. А два – кто не видел Женю Зорина и то, как он это делает обречен жить в неведении, лишь представляя самые развратные картинки с его участием. Не зря же все девочки школы от них с Димкой кипятком писаются.

– Нет. Впервые еду, мама настояла, – отвечаю сдавленно, пытаясь дышать, а он улыбается так мило. Рассматривает меня, будто это абсолютно естественно, хотя я от такого пристального взгляда готова свой язык проглотить. Уж больно мне это не нравится. Я не очередная его «добыча». Мне не надо объяснять, что потом происходит. Девочки в туалете часами плачут, рассказывая, как он потом трубки не берет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Свееет…А ты тогда это…Танец для меня первый свой оставь, ага? Скажи, что я застолбил, – улыбается он, вынудив меня испуганно смотреть и молчать, пока он довольно облизывает губы.

– Какой ещё танец…

– Ну, это ж лагерь. Тут дискотеки и всё такое, – говорит он, положив свой гранитный подбородок на руку. – Нравишься ты мне. Сильно.

У меня от этих слов сердце в пятки падает. В смысле? В смысле «нравишься»? Нет уж, Женя.

– Ты меня извини, я, наверное, как-то не так тебе ответила… – мечутся мои глаза от тревоги. – Мне нельзя ничего такого. У меня папа строгий. Увидит и убьёт сразу. И меня, и тебя, так что…лучше иди к Анжеле. Она вон ждёт тебя и улыбается, хорошо?

Выражение его лица тут же меняется. Он хмурится и смотрит на меня так, будто я ему чушь какую-то сейчас сказала.

– Да понравлюсь я отцу твоему. Поговорю с ним нормально и всё. Я ж не красть тебя собрался. Просто танец прошу, – отвечает он и слегка отводит взгляд в сторону Анжелы и тут же оборачивается ко мне снова с задумчивым выражением лица. – Погоди… Ты…Откуда ты знаешь…Её имя…

Я тут же теряюсь, понимая, что сейчас вот прямо своими тупыми действиями чуть себя не выдала.

– Познакомились, – пищу я тонким голосом, на что он хмурится и придвигается чуть ближе ко мне.

– Света…Твой папа такой правильный, а одной важной вещи тебя не научил…

– Какой? – спрашиваю удивленно.

– Врать нехорошо, – отвечает он, в наглую пересаживаясь прямо ко мне, чуть ли не придавливая меня к окну своей огромной фигурой.

– Ты чего делаешь?! Совсем дурак?! – истерично произношу, умирая от паники рядом с ним. Будто тону и не могу выплыть. Аромат дорогой мужской туалетной воды с нотами кардамона и мятной жвачки тут же врезается в нос острой волной, и он силой заключает мою руку в свою, пока я смотрю на него как полоумная. – Отпусти!

– Нет, – улыбается, крепко сжав мою ладонь в своей, но я дёргаюсь и между нами в прямом смысле разгорается настоящая потасовка. – Зорин! Отпусти меня!

– О…Так ты и фамилию мою знаешь, обманщица, – истерично смеется он, пока я всеми правдами и неправдами пытаюсь выскочить из его хватки.

– Зорин! Филиппова! Прижали оба жопы и сидите молча! – ругает нас воспитатель, пока Женя кивает ей, соглашаясь.

– Я её сейчас приструню, не переживайте, – сообщает он ей, заставив меня покрыться пунцовыми красками. Моя сила меня покидает, я вся съеживаюсь, отвернувшись к окну, пока он сжимает мои обмякшие пальцы. – Эй…Свет.

Все пялятся. Девушки вокруг просто прожигают меня убийственными взглядами, а мне вдруг так плохо становится.

– Не трогай меня, – шмыгаю носом, и как только он отпускает руку, тут же всем корпусом разворачиваюсь к окну, чтобы больше не видеть и не слышать его.

– Свет, я не хотел же…Обидеть тебя не хотел, – продолжает он, а я от всего этого рыдаю, как дурочка. Правда тихо, но слезы рекой льются, потому что не нужно мне всё это. И наглость его не нужна. Он не нужен. Ничего из этого. – Блин…Свет.

– Уйди, пожалуйста, – прошу его, чуть ли не мольбой трепетной, и он, видя глаза мои зарёванные, тут же психованно встает и уходит вперед, оставив меня одну.

Вот такое выдалось знакомство…

Глава 3. Женя

Я ещё никогда таких правильных не встречал. Ну, понятно. Ей пятнадцать. Она из моей школы…И как я не замечал то её, нихуя не понимаю. Может ослеп? Пиздец же красивая. Маленькая, хрупкая и яркая как солнышко. От одного вида слёз её разрываюсь на атомы и чувствую, как кишки по всей вселенной размазывает. Что это такое понять не могу. Влюбился что ли? Так быстро, нахер? Ну не бывает же, да?

Возвращаюсь обратно вперед и Матвей этот ржет рядом, как кретин последний.

– Чё не дала? – спрашивает он, суша зубы, а мне их выбить хочется. Все до одного. Я тут же его обхватываю за шею и вниз склоняю удушающим захватом.

– Значит так, нахуй. Ебало своё завалил. Дрыщ обосранный. Ещё раз услышу, что подобное, и кости свои в госпитале собирать будешь, усвоил?

– Усвоил, – отвечает дёргано и тут же уходит назад искоса на меня глядя, а ко мне Анжелка радостно бежит и присвистывает.

Ну вот, нахуй. Началось.

– Видела Митяй тебя провожал…Привёз чего, а, – втирается она ко мне, положив руку на моё бедро, а я как-то неприятно съеживаюсь весь, потому что о девчонке той думаю и мне стрёмно становится, что до слез её довел. Ужраться даже хочется в соплину. Ногу дергаю, стряхиваю с себя её паклю. – Ну…Жеееень.

– Чё тебе? Привёз, потом поболтаем, нахуй всё это здесь обсуждать, – ругаюсь себе под нос, и она руку снова кладёт мне на бедро.

– Ты же знаешь я отплачу…Сделаю приятно. Очень… – шепчет она, прижимаясь.

– Сделаешь, куда ты денешься, – мямлю себе под нос, вспоминая как она сосёт. Да, неплохо сосёт. И даёт в рот кончить тоже так неплохо, я что тупой от всего этого отказываться? – Ладно…Жел, иди давай. Я щас на нервах.

– Из-за этой лохушки что ли? – хмурится она, оборачиваясь, а у меня желваки ходуном ходят.

Вот хули вы все такие мрази, а?

Я конечно обычно нормально с ней общаюсь, ибо у нас отцы как бы партнёры по бизнесу, но, блядь…

Хватаю её руку на своей ноге и силой её сжимаю, отбрасывая в сторону.

– Слышь…Не лохушка ты наша…Это ты как себя лучше её сделала? В жопу много раз давала?

У Никитиной на лице тут же пожар вспыхивает, она обиженно на меня смотрит и нахер отправляет, уходя. А я только, блядь, и рад. Нахуй она мне не уперлась. Дура тупая.

Доезжаем до места. Света всё ещё выглядит как маленький беленький пушистик, который от страха трясется. Молча подхожу и сумку её снимаю, на плечо себе закидывая, а она пытается возмутиться, но просто краснеет и идёт за мной, не зная, как меня остановить. Я же как таран. Если что решил – всё. Там меня даже батя не остановит.

– Отдай…Женя, просто отдай, пожалуйста, – просит она, семеня за мной маленькими ножками, пока я продолжаю идти за вожатой.

– А, подскажите где женский корпус, – спрашиваю и она косится на меня. – Да я сумку донести и всё.

– Вот, Зорин. Молодец. Каждый мальчик мог бы взять и помочь девочке какой-то, – подсказывает она и парни недовольно цокают, хотя некоторые всё же нормальные пацаны повторяют за мной молча. – Идёмте, покажу. Корпус общий, этажи разные.

– Женя, я сама могу донести, – вякает она под ногами. Метр пятьдесят. Я её на сорок три сантиметров выше. Это пиздец смешно.

– Помолчи, – говорю грубо, чтобы она наконец прикрыла свой красивый ротик, а не то я его собой займу, как пить дать. Ибо только увидел и захотел. И думать уже ни о чем не могу. Ну, красивая она. Прям до безумия какого-то. А ещё уверен, что умная. Вот нутром чую, что есть, о чем поговорить. А мне этого пиздец не хватает в суровых реалиях. Ненавижу тупых баб. Особенно тупых меркантильных баб, коих у меня, к сожалению, было в избытке.

Доходим до комнаты, и я её с ноги открываю, первым захаживая внутрь. А ничего вроде. Уютненько.

– Выбирай, – говорю, перегородив всем дорогу. Обойдутся нахуй. Пусть она сначала выберет себе кровать.

– Вот здесь возле окна, спасибо, – тихо и быстро говорит она, и я ставлю туда её сумку, присаживаясь напротив. Жаль с девчонками нельзя жить в одной комнате. А то бы я вот прям тут. Напротив её кровати заселился.

Она испуганно смотрит на то, как я сижу рядом и разглядываю её.

– Свет, ты извини меня. Я реально погорячился в автобусе, – опускаю глаза, пока две её соседки пялятся на нас. – Я больше не стану так делать.

– Ладно, – отвечает она, несмело открывая свои вещи и достаёт оттуда книги. Первой из которых я вижу «Тайное окно» Кинговское.

– Тоже её люблю, – говорю, улыбаясь, и она немного растерянно на меня смотрит.

– Если хочешь, можешь взять почитать, я уже в третий раз…

– Давай, – соглашаюсь, хотя и сам уже дважды её читал, но перспектива, что у меня будет что-то от неё как-то приятно разглаживает моё нутро. Она передает мне книгу, и я сжимаю ту в руке, глядя на её блестящие огромные глазища цвета океана. Блин, это реально просто нечто…Блейк Лавли в лучшие годы тут и рядом не стояла.

– Может выйдешь уже? – спрашивает меня какая-то девчонка, встав в позу сахарницы, и я напоминаю себе, что да…Надо бы выйти и самому тоже найти себе ночлег.

Едва переступаю за порог и слышу, как они начинают говорить обо мне, знакомясь со Светой…Всё будет хорошо, надеюсь, ей здесь понравится…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4. Света

Господи, он ещё и сумку мою донёс. У меня чуть сердце не остановилось.

Почему он так странно себя ведет? Будто реально умом двинулся. Я же ясно дала понять, что неинтересно мне это.

Едва он выходит, как я слышу от девушки напротив:

– Парень твой? Красавчик, – цедит она, усмехаясь, а я мотаю головой.

– Он мне никакой не парень. Нет, – тут же отрезаю любые мысли об этом, а она удивленно смотрит.

– Ну и зря ты так брыкаешься…Видно же, что нравишься ему. Высокий такой, а руки эти? – волнительно произносит она, пока я вещи разбираю. – Я – Дина, кстати.

– Привет, а я…

– Света…Слышала я из уст твоего «не парня», – смеется она, протянув мне руку. – Это Катя. Мы из одной школы.

– Привет, – знакомлюсь с ними обеими. Очень милые и симпатичные девочки, слава Богу, а то я переживала, что с соседками проблемы могут быть. – Нет, серьезно…Я ему никто, так что можете спокойно встречаться с ним. – заявляю, а Дина хохочет.

– Каждая нормальная девушка знает, что если сердце занято, нечего там ловить. А этот таскается за тобой, как будто ты сестра его младшая. Я, признаться честно, сначала так и подумала. Думаю, как мило, а…Пока разговор ваш не услышала, тут всё на место и встало, – говорит она улыбчиво. – Боишься его, видно…

– Да это не страх. Скорее…Просто вы его не знаете. Узнаете ещё.

– Поглядим, – хихикает Катя, прикрывая рот рукой. – Ну что…Переодеваться будете?

– Да я так, наверное… – смотрю на себя и понимаю, что надо бы шорты надеть вместо джинсов. Всё же солнце там лупит сильно.

– Переоденься, здесь не щадит никого солнышко…На воду пойдем сегодня…Мы здесь не впервые. Были уже. Знаем что да как.

А вот вода – это не очень хорошо для меня. Я плавать не умею. У меня это страх номер один реально, поэтому я обычно на берегу остаюсь.

Всё же надеваю шорты и майку, и иду с девочками знакомиться со всеми. Я тихушничаю, а Дина всё время подталкивает меня к разговору. Кроме того, скоро обед. Все торчат возле столовой, и мы там же, и мой взгляд снова врезается в его широкую спину. Я тут же отвожу его, но Дина улыбается.

– Трудно не заметить, да, – хохочет она, увидев мою реакцию. Я просто молчу и слушаю как Женька неподалеку записывается на всякие там футболы, волейболы, плавание и прочее, а вожатая только и успевает что отмечать это в своём блокноте. Я стараюсь не смотреть в его сторону.

Обедаем, девочки что-то рассказывают о своей школе, а затем мы все направляемся по комнатам, чтобы надеть купальники. Я очень худая, я сама знаю. Правда несмотря на это у меня есть грудь и попа тоже есть. Дина же намного меня крупнее, она эдакая сладкая булочка, если сравнивать нас.

– Капец…Зависть, – стонет она, рассматривая меня, а мне стыдно. У меня же рёбра даже видны, пересчитать можно.

– Чему тут завидовать? – у неё, наверное, грудь размера четвертого, если не больше. Я не сильна в этом, ведь у меня самой до двойки еле дотягивает.

– Так ты же 90-60-90, ну…Или 80-50-80, – утверждает она, глядя на меня, а потом смотрит на Катю. – Скажи же.

– Ага, – подтверждает она, вздыхая. И я их вообще не понимаю, если честно. Они реально красивые. У них круглые лица, розовые щёки, пышная грудь и всё, как надо, а у меня вид болезненный и кожа бледная, потому что я не загораю. И вообще почти никогда не раздеваюсь. Я купальник-то впервые в жизни купила, если не считать тот, который носила в восемь лет.

Тут же прячусь в полотенце, и мы направляемся на пляж всем скопом.

– Нет, я умру…Вы на него посмотрите, – стонет Динка, и я голову оборачиваю. Чему я удивлюсь? Конечно это Зорин. Во всей красе. В своих купальных плавках с широченной спиной и накаченными ногами. Смуглая кожа, косые мышцы, тонкая полоска тёмных волос, ведущая прямо туда… – Он вообще, блин, как с обложки.

Я тут же отворачиваюсь обратно. Нечего мне смотреть на него. К чёрту. Аккуратно собираю волосы в хвост, когда звучит свисток, и инструктор говорит, что мы можем делать что хотим, только за буйки не заплывать. Девочки идут купаться. А я осторожно следую к шезлонгам и ложусь подальше от всех на своё полотенце, расстилаясь на приятном солнышке, которое сразу же обволакивает меня своими лучами. На мне белый аккуратный открытый купальник, возможно, слегка чересчур открытый, потому что я хотела слитный, а мама меня заставила взять этот. У нее вкус лучше. А я очень мягкотелая, поэтому всегда сдаюсь под её напором. Зато теперь чувствую себя некомфортно, потому что излишне всё выпирает и дышать тяжело.

Чувствую, что начинаю довольно потягиваться, ощущая лучи на животе. Тёплые приятные согревающие. Долго так лежать конечно не собираюсь, иначе обгорю. Однако прикрываю глаза и чуть ли не проваливаюсь в сон, пока вдруг капли холодной воды не касаются моих бедер и живота и не отрезвляют меня до состояния паники.

– Ай! – вздрагиваю, приподнявшись, и вижу, как Зорин нависает надо мной, а с его взъерошенных волос бежит вода прямо на меня, заставляя его светиться от счастья.

– Какого чёрта?! Тебе заняться нечем?! – психованно пытаюсь встать, но он буквально придавливает меня к шезлонгу и не дает уползти, хотя я готова вприпрыжку бежать от него. Так, чтобы одни пятки сверкали. – Отпусти!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пытаюсь выбраться, пока мою руку не перехватывают жесткой хваткой. А я снова смотрю на это, будто это вошло в наше привычное общение с ним. Его мокрое тело так близко с моим, и от этого всё будто наэлектризовано. Боковым зрением замечаю, что от этих прохладных касаний мой купальник в районе груди натягивается сильнее, ведь всё твердеет и напрягается.

– Женя! Хватит. Ты обещал! Я кричать буду сейчас.

– Прекрати ты в самом деле. Я девочек не обижаю. Меня папа хорошо воспитал. Я только поцеловать могу и завоёвывать, – улыбается он, на что я недовольно фыркаю.

– Отпусти меня, мне больно, – заявляю с тревогой в голосе, и он расслабляет руку.

– А что мне прикажешь делать, если я как дурак за тобой повсюду бегаю, а ты тут же удираешь, как только увидишь меня? Как общаться-то с тобой, Светлана?

– А тебе не приходило в голову, что я не хочу общаться? Вот так просто?!

– Нет…Исключено…Я это по щекам твоим вижу… – шепчет он, усмехаясь, а я краснею ещё пуще. Так что чувствую, как они горят ярким пламенем, готовые оставить от меня лишь пепел.

Тут же отворачиваю лицо и смотрю куда-то в пол, но чувствую, как он пальцы мои в руке перебирает.

– Да ладно тебе…Просто посмотри на меня. Я не хочу тебя обижать. Я наоборот хочу подружиться, – шепчет он, вынуждая меня приподнять лицо.

– Женя. Нельзя вот так навязывать свою дружбу. У всего есть предел, – заявляю я, ловя его взгляд на своей груди. Это не просто отвратительно, это ужасно. Я дышать не могу, меня словно к шезлонгу этому гвоздями прибили. Мне не нравится это. Я не для этого его надела… – Не…Не нужно…

– Просто красивая ты, вот и всё, – говорит он совершенно без зазрения совести. – Поговорить с тобой хотел. Подурить. Я же не приставать к тебе пришел ёлы-палы.

Да ладно? Серьезно, Зорин? Ты меня совсем за идиотку держишь?!

– Женя. Там целый склад девушек. Все твои. Иди и получи кого хочешь, ок? А меня не трогай, пожалуйста, – вынимаю свою ладонь и чуть привстаю, сгребая полотенце и закутываюсь в него, видя какую-то печаль на его лице, но мне всё равно. Не моё это дело. И не мои проблемы. – Дай мне встать нормально и уйти.

Парень лишь хмыкает себе под нос и отодвигается от меня.

– Ладно…Не так…Иначе зайду, – твердит он себе под нос, заставив меня нахмуриться и молча уйти от него, лишь раздумывая, что он имел в виду.

Девочки после купания спрашивают, что это было, но я качаю головой, не желая вообще что-либо рассказывать. На сон часе читаю книжку, после мы сидим на английском и занимаемся, вечером ужинаем и соседки направляются на дискотеку, а я остаюсь в комнате. Мне вообще всё это неинтересно. Конечно мама звонит и снова подгоняет меня пойти повеселиться, а я говорю, что подружилась с двумя девочками, чему она конечно несказанно рада, однако всё же просит меня социализироваться как можно больше. Обменявшись парой предложений, мы прощаемся, и я с чистой совестью ложусь на кровать читать новый роман. Время проходит незаметно, и я не сразу замечаю, что галдеж внизу становится намного-намного громче. Вообще никогда не понимала всего этого. Дурдом какой-то.

Сижу в комнате, пока туда не влетает взволнованная перепуганная Катя.

– Там…Этот...Женя твой! Матвею нос сломал, еле оттащили! – говорит она, заставив меня чуть ли не на кровати подпрыгнуть. И? Что мне сделать с этой информацией? Этот ещё и не на такое способен. Знаю я его. Полшколы они с Димой этим метелят время от времени.

– А…Я здесь при чём…Он не мой…

– Так из-за тебя…Дурочка, – заявляет Катя, и я морщусь. Что? В смысле?

– Ну, этот Матвей начал там парням чушь всякую втирать, якобы завалит тебя, ты и глазом моргнуть не успеешь…А тут …Женька, видимо, услышал…

О, Господи. Цокаю, мотая головой. Что ещё за чушь?

– Это же глупость какая-то. Какой ещё Матвей…Знать его не знаю. И Жене реально не стоило…

– Ты лучше успокой иди его. Он там сам не свой. Воспитатели злые, как собаки ходят…

– Но я…

– Иди-иди, – подгоняет Дина в дверях и улыбается. – Господи…Ты с ума-то не сходи! Парень там носы из-за тебя ломает, а она сидит тут, как тихоня, отмалчивается. Никто же тебе не говорит встречаться с ним. Поговори просто. Дёрганный он у тебя какой-то. Ревнует, видимо, сильно.

– Да не у меня, девочки…Я реально не говорила с ним даже до этого дня. Мы с одной школы – да. Но не знакомы!

– Ну…Теперь знакомы, – улыбается Дина, и я вздыхаю. Натягиваю на себя джинсы, толстовку и кроссовки, и спускаюсь вниз к мальчикам на этаж, пытаясь понять, где его искать вообще. Тут здание-то огромное. Может он на дискотеке ещё?

Спрашиваю у какого-то парня, где он, и он тычет в сторону дальней комнаты, куда я совершенно не хочу идти, аж сердце жалобно пищит в груди. Но всё равно иду, вопреки законам логики.

– Тук-тук… – тихо шепчу себе под нос, слышу грубое «да» и захожу внутрь. Он сидит на кровати, раскинув свои длинные мощные ноги в стороны, и держит в руках какую-то бутылку. И я понимаю, что это вовсе не апельсиновый сок. – Извини…Я не вовремя? – пытаюсь развернуться, а он ладонью по тумбе громко стучит. Будто рассержен сильно, правда я вообще не понимаю, при чем тут я?

– Нет уж заходи, раз пришла, – грубо говорит он, пока я мешкаю. Я вообще теряюсь, когда на меня чуть-чуть голос повышают, а стоит Жене прикрикнуть, так перед глазами всё двоится и пульс учащается.

– Слушай, Женя. Ты реально это всё брось, ладно? Я не понимаю, для чего ты это делаешь. Ведь очевидно же. Нам обоим и всем вокруг, что есть у тебя с кем играть во всё это. Зачем бить кого-то за сплетни жалкие? Я бы вообще никогда… – прохожу дальше и застываю перед ним с каменным лицом. Его глаза просто как два омута, которые в свою черноту меня затягивают.

– Затем что никто не смеет о тебе хуйню такую базарить, вот и всё. У тебя, блядь, не спросил, как вести себя с такими уёбками.

– И что теперь? Ну, выгонят тебя отсюда. Кому легче станет?

– Малышка, – смеется он, потягивая из горла, и даже не морщится. – Никто меня отсюда не выгонит. Лагерь отец мой спонсирует. Брось.

Ну да…Чего я удивляюсь в самом деле? Сам Зорин Олег Николаевич спонсирует это место…Естественно.

– Понятно…Значит, у тебя не должно быть проблем. Тогда я пойду. А ты больше не дерись из-за меня, хорошо? – пытаюсь развернуться, но он встаёт за три секунды и нахально дёргает меня на себя, так что я просто падаю в его руки, оказавшись у него на коленях на его кровати.

– Стоять бояться, – лыбится он, и я чувствую пары алкоголя в своё лицо, пытаюсь разжать его пальцы, которые мертвым грузом пали на мою поясницу.

– Зорин! Прекрати уже! – дёргаюсь в разные стороны, но это просто скала, которая прибивает меня к себе, а я как маленький серый мышонок, неспособный даже пискнуть в его объятиях.

– Я же не виноват, что помешался, да? – спрашивает он, заставив меня замереть, ощущая, как его пальцы словно змеи ползут по моему затылку, спутывая распущенные волосы. – Ты мне танец должна.

– Ничего я тебе не должна! Я не обещала! И вообще…Ты пьяный, блин! Отпусти!

– Воу, детка, да не пьяный я…Так…Слегка… – он шипит, пока я ёрзаю на нём, чтобы встать. – Вот ты зря это делаешь…Ты только посмотри. – он приподнимает меня над собой, а потом резко подается бёдрами вверх, и я ощущаю, как его…внушительный…утыкается прямо между моих ног. Даже через двойной слой джинсов всё чувствую! Бог ты мой! Начинаю брыкаться сильнее, а он хохочет.

– Помогите! Отпусти! Помогите, – кричу изо всех сил, пока его глаза не округляются, а затем он резко переворачивает меня на лопатки, плотно зажимая мой рот ладонью. Мычу. Боюсь. Пытаюсь сопротивляться, но под этим танком лежать то ещё ощущение. Смуглая кожа его рук сейчас касается моих губ и дышать становится всё сложнее. Мне кажется, я сейчас разревусь.

– Тшшшш. Девочка, ты чего? Я тебя не трону, не надо так…Ощущаю себя говна куском, – шепчет он, удерживая меня и лёжа прямо между моих ног. Мои же вздернуты кверху. Я просто лежу под ним в позе Зю и боюсь пошевелиться, чтобы не ощутить его огромный…стояк в джинсах. – Я сейчас отпущу, а ты просто помолчи, ладно? Я не сделаю тебе больно. И не буду тебя трогать без разрешения. Успокойся.

Моя грудная клетка от страха вздымается, что есть силы. Страшно просто до одури, и мне ужасно не по себе быть настолько близко к нему, что я всем своим телом ощущаю каждый его сантиметр, чёрт возьми…

Ладонь аккуратно и медленно сходит с моего лица, и я дышу ртом, как паровоз, пытаясь восстановить дыхание…

Глава 5. Женя.

Вышел на этот дискач, полностью уверенный, что сейчас выцеплю свою барышню где-нибудь за уголком, а её подружки говорят, что она решила не идти и вовсе. Пиздец тухляк. Хмурюсь и понимаю, что отовсюду девчонки лезут, того и гляди затаскивая меня в свои танцевальные круги по очереди да руки на шею мне забрасывая.

– Не, это без меня, дамы, – шурую подальше и прохожу мимо опарышей, которые громко трындят о том, кто куда кому и сколько. Разговоры девственников, блядь. Этот Матвей меня реально, сука, уже бесит.

– Да они все вон от него ссутся, – слышу я за спиной.

– Каэш, знаешь, кто его батя.

– Да пох ваще. Но ниче. Мелкую надо уложить, чтобы неповадно было. Недельку побегаю за этой Светкой из второго и всё, ноги раздвинет. Пиздарики этому охуевшему. Мажор, блядь.

Не знаю, что происходит, когда слышу это. Будто вентиль перекрыли. Представляю, как щас ему глаза на жопу натяну. Соседка эта Светина рядом стоит с ними, округляя свои глаза, я чуть её в сторону двину, лишь бы ей не прилетело, я ж капец буйный, когда дерусь. Она недоумевающе и моляще смотрит на меня. Что уж говорить? Разве так о девочках разговаривают? О хороших правильных девочках? Где тут Женя Зорин со шрамом на затылке сдержится?

– Ты извини, пожалуйста, – говорю ей в лицо, и она мотает головой, вцепившись в меня, словно остановить пытается.

Секунды не проходит, как я за шкиряк этого пидора хватаю и на калган со всей дури.

– Еблан тупой, – шиплю себе под нос. Визг, кровище. Парни разбегаются. Меня инструктор с вожатым перехватывают, а я еще ногами по его еблу прохожусь. – Ещё слово, сука, про неё скажешь плохое, не вернешься, блядь, отсюда!

– Зорин, блядь! – орут на меня мужики. – Блядь! Хера ли ты делаешь?!

Дискотека превращается в полный пиздец. Ну да…А чё…Димка бы мне только руку за это пожал.

Этого говнюка тащат в медпункт. А меня к заведующей, пока я ухмыляюсь себе под нос, хотя внутри злость по венам растекается. Она что-то бормочет мне, ругает меня, а потом отец мой звонит в панике, повышая на меня голос.

– Бать, ты не ори. А выслушай, – прерываю его, заткнув на полуслове.

– Пять секунд, – со злостью цедит он, замолкая.

– Если бы о матери плохо говорили, ты бы сразу в табло дал?

– Ну.

– Баранки гну.

– Блядь…Женя…

– Что?

– Ничего, нахер. Не делай так больше, – грубо говорит он, и я прям вижу это осуждение. А я хули виноват? Какой-то хуй говорил, как девчонку мою трахнет, а я буду сидеть и лыбу давить, как конченный, что ли? Ну, не совсем мою конечно…но всё же.

– Сделаю и не раз. Если ещё раз услышу. Не ты меня учил, что девочек защищать надо?

– Я понял, кароч. Дай трубку этой вашей, – говорит он, и я тяну телефон заведующей. Они минут пять мило общаются, и потом звонок прерывается.

– Свободен, Зорин, – вздыхает она, вызвав у меня какое-то легкое огорчение.

– А что…даже по попке на ночь не пошлепаете? – спрашиваю, на что Ольга Васильевна лишь качает головой.

– Шутник. Отца бы пожалел. Хорошо хоть мать не в курсе.

– А моя мать бы только похвалила меня. Потому что мужика вырастила, а не дебила, который по углам трындит как девочек на лопатки укладывает, – заявляю, вызвав шок у неё на лице, и ухожу оттуда прочь в свою комнату.

Как же, сука, бесит. Хочу вернуться и снова ему втащить. Пидорас, блядь. Мало дал…Ой, мало дал, Женя…Ладно давалок словом обижать, но вот это сокровище. Как можно? Вот эту маленькую. Беззащитную, блин. Кроху.

Мечусь по комнате туда-сюда и Димасу набираю. Не могу уже тут, блядь.

– Дарова, – стиснув зубы, произношу, слушая гул на заднем плане. – Я смотрю ты весь в работе.

– Ага, нахуй…Я тут…Щас…Порешаю, – икает Димас, вызвав у меня смех.

– Слышь…Решало…

– Хули ты выё…Выё…бываешься, – его лыко не вяжет, и он, как я могу предположить, однако еле на ногах стоит. Бывает у него такое. Обычно я рядом в такие моменты.

– Брат, я втрескался. По уши, нахер.

– Воу…Когда, блядь, успел-то?

– Да за секунду, нахер…В автобусе, – ржу я себе под нос и плюхаюсь на кровать, шарясь в сумке. Запить надо, а то хреново мне чё-то.

– И чё…Вотс проблем?

– Да…Блядь…Фифтин ерс олд, нахуй.

– Чё, блядь?

– Пятнадцать ей. Девочка девочкой, блядь… – достаю бутылку и жадно делаю несколько глотков. Жжет. Но как же, сука, приятно, а…В висках сразу перестает пульсировать, тепло по желудку разливается.

– Ну…Бля… Это я понял, – стонет он в трубку. И я слышу женский голос. Походу, это Катюхи – сестры Дениса.

– Ай уй, нахуй. Хватит ебаться, когда с братом говоришь, не по-пацански, – прерываю эти плотские утехи, и слышу, как он её за волосы от себя оттаскивает.

– Да погоди ты, блядь. Я с Жекой болтаю. Хули ты неугомонная такая?! Стоп…Жентос…Ну…Пятнадцать. Нахер. Сидеть за неё ещё потом. Это пока тебе семнадцать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да я ваще ниче такого делать не собирался. Она, блядь, цветочек аленький. Метр пятьдесят. В пупок дышит. Святая походу. Просто я уже ебало за неё набить успел…

Слышу дикий ржач в трубку. Просто истерический.

– Ты же красава мой. Уважаю, горжусь! – говорит он, и мне сразу легче становится. – Жек…Ну…Добиваться значит будешь, чё сказать могу. Просто ты это…Не жести, чтобы тебя за решеточку не прикрыли, агась?

– Агась, – отвечаю ему тем же и откидываюсь на кондырь. – Ладно…Бухать буду. Спасибо за подгон.

– Да не за что, могу ещё привезти на днях.

– Да знаю я что можешь…

– Давай тоже втащу тому додику, – предлагает он, вызвав у меня улыбку. Я лишь мотаю головой, прощаясь с ним, и смотрю в одну точку, потягивая джек…

Сука, ну что за девчонка, а…Упрямая, красивая, да вдобавок такая хрупкая. Как цветочек реально. Не успеваю и подумать о том, чтобы мечтал с ней сделать, как она на пороге оказывается, будто по щелчку пальца. Щебечет как воробушек и что-то объяснить мне пытается. Ты же моя хорошая…Светик-семицветик, млин…

Пытается уйти, а я дёргаю её на себя. И всё. Отвал башки. Член встаёт колом, и кажется, сам меня скоро на калган возьмет. Девчонка брыкается, чувствуя себя явно не в своей тарелке сейчас, но я-то что сделаю? Банальная физиология…Да вдобавок с фигурой её. Она ж на лицо только ребенок. А тело-то это…В купальнике вообще огонь. Хотелось её в полотенце укутать, а еще лучше собой закрыть, ибо слишком уж она горячая. Этот Матвей и его шайка сразу заметили, я поэтому рядом с ней и ошивался на пляже, чтобы даже не думали смотреть в ту сторону.

– Тшшшш, – пытаюсь её утихомирить, но она только пуще меня распаляет. В штанах полный пиздец. В глаза её смотрю, а она как олененок, загнанный в угол. И это я такое творю с ней? Пиздец. – Я не насильник, если что… – добавляю, когда отпускаю её, и она выползает из-под меня, пока её всю трясёт. – Успокойся. Я не собираюсь…Блин. Света!

Кричу ей вдогонку, но она уже не слышит и пулей убегает из моей комнаты. Господи, ну неужели я такой вот долбоеб конченный? Я ж так не хотел совсем. Просто танец с ней один хотел, чтоб в грудину мне сопела и прижималась. И всё, нахер. Я чё уж дурак какой ебнутый? Ну нет же…Нет, да?

Молчу и хмурюсь, потирая ладонью рожу свою. Не…Точно идиот. Спать кароч надо и прекратить об этом думать даже. Ей пятнадцать, бляха… Исполнится шестнадцать там и поболтаем…Да вдобавок в школе моей учится…Не убежит. Надо бы узнать, когда у нее там днюха…Только я походу сдохну до того момента реально. Сука…Да что за напасть-то на мою голову. Подумает ещё, что извращенец какой… Но у нас всего два года разницы. Два каких-то года сраных. Я же и сам несовершеннолетний ещё…Твою ж налево! Бесит!

Засыпаю только к трём часам ночи. Кажись, соседи мои боятся шуметь даже, потому что на цыпочках в комнату заходят. Дедовщину я устроил в общем. Хотя…Боятся – значат уважают. Батя всегда так говорит.

Утром надо на зарядку идти, построение всякое. Ладно, отвлекусь хоть. Пробежаться там, подтянуться. Турник увидел. Хоть что-то толковое.

Направляюсь вслед за всеми после того как зубы чищу. Во рту сушняк. Наверное, литр из-под крана выпиваю, как слоняра из посудной лавки. Маман меня всегда так обзывает, потому что я весь в отца. Шкафина. Она меня кое-как выносила. Но сама родила. Четыре шестьсот, пятьдесят пять сантиметров. Длинный, да…И не только там…Сука.

Бегаю вокруг, высматривая девчонку свою. Подтягиваюсь, кувыркаюсь, чё только с этим турником не делаю. Любовью, кароч, занимаюсь, а девки реально все таят, даже соседки её, одна она не смотрит вообще. Словно меня не существует и вовсе. Спасибо, Господи, за то, что именно она меня зацепила. Ты как всегда постарался на славу!

– Всё, Зорин, давай уже кончай, поняли мы, какой ты акробат, – говорит инструктор, а я лыблюсь, горизонтальный вис выдерживая на турнике. Хорошо, мы с Димасом дохера времени проводили в зале последний год. Тело моё спорт чувствует и любит его.

– Я кончу только когда подо мной любимая лежать будет, – отвечаю сладко, отчего все ржать начинают.

Даже гордость берет, ибо я реально классный же пацан. С какой стороны не глянь. А эта не смотрит. Подбородок воротит от меня, будто я что-то плохое ей сделал…Ёпту…

– Зорин! – рявкает на меня Сергей Анатольевич, и я спрыгиваю, дожидаясь его указаний. – Бегом пять кругов вокруг корпуса. Всех касается. Девочек тоже. Все начинают галдеть, а мне то что. Я привыкший бегать. Подстраиваюсь под свою и жду, когда она хоть глазом одним на меня моргнет, но нет. Рядом бежит, а даже не поворачивается. Бегает, кстати, красиво. Спина прямая, осанка идеальная, грудь вперед. Всё как надо, аж смотреть приятно.

– Ну же…Посмотри на меня хоть разочек то, – говорю, но она от меня куда-то в сторону щемится, лишь бы не доставал её такую важную. Конфетку бумажную. – Эх, Светик…Светик…Придётся же мне по-варварски. А я так не хотел. Хотел, как человек нормальный. – продолжаю, и она тут же косится на меня, на что я лыбиться начинаю. – Ну вот…Другое дело. Как спалось? Доброе утро. Ты какие, кстати, цветы любишь?

Не ну а че? Я – пацан шустрый. Димасу скажу, он хоть охапку кактусов привезет, если надо. Ну или подснежники там…Я его знаю, он и их из-под земли достанет.

– Женя, оставь меня в покое, сотый раз говорю, – она чуть останавливается и дыхание переводит, тяжело на меня взирая. Глазища голубые прямо в душу смотрят. А я парень чернявый. У меня там в крови ядрёная смесь. Хоть и Зорин, хоть и Женя. А по венам сплошной «Кавказ» походу разливается. Ибо в мамку это у меня. Отец там и слово боится поперек сказать. Прилетит сразу.

– Не оставлю я тебя, красота ты неземная. Цветы мне скажи какие любишь, – повторяюсь, улыбаясь, и бегаю вокруг неё как дурачок. – С ума меня, блядь, сводишь.

– Придурок, – цедит она, убегая дальше, а я за ней следую. И реально думаю. Ну не придурок ли? Как идиот, чес слово. И самое главное – все бабы тут моими готовы быть. А эта…Эта как баран, блядь. Твердолобая, упрямая, строптивая. Ну, нахер!

– Света, ты мне скажи, чё такая вредная, а? Я тебе не секс предлагаю, а танец один. Свидание. Разговоры о чувствах, вижу же, что нравлюсь тебе. Чё ты бегаешь от меня как заяц от волка?

– Чего?! – останавливается она и смотрит на меня в бешенстве, тяжело дыша. Ура. Зацепил. – Не нравишься ты мне, Зорин! Много на себя берешь! Иди вон. Умойся лучше. А то мозги совсем поплыли, видимо, от солнца. – продолжает она, а я прям радуюсь, высунув язык от нашего диалога. Приплыли. Меня ещё ни одна девушка так не песочила. Ни разу вот. Митяю даже рассказывать тошно.

Убегает от меня, попкой своей красивой виляя, а я замираю, рассматривая её. Нет, я точно ебанусь в этом чертовом лагере…

Глава 6. Света

Когда же это закончится, а?! Что с ним, блин, не так? Может его в детстве уронили? Да нет вроде, это же легенда школы. Футболист, боксер, отличник, мажор. Так что вцепился в меня, в обыкновенную, блин, нищенку с окраины?! Задолбал уже!

Вот что значит разок отшить и показать себе цену. Даже Женя Зорин поплыл. Но я вообще никогда не поведусь на это. Цирк уехал – клоуны остались.

Иду в комнату принять душ. Потом на завтрак. Матвей этот в госпитале будет лежать дней пять сказали. А то ведь я хотела извиниться перед ним и сказать, что я к этому Жене вообще никаким боком не отношусь. Пусть свои личные конфликты между собой решают, а меня не втягивают. Мне дурная слава не нужна.

Завтракаю и иду в сторону медпункта. Проведать мне его, как ни странно, разрешают, и я направляюсь туда с гордо поднятой головой и сжатыми кулаками. Потому что боюсь, но в обиду себя не дам.

– Привет, – удивленно смотрит он, нахмурившись. – Ты как здесь?

– Да я…Привет. Слушай, не знаю, что там у вас произошло, но я здесь ни при чём…

– Я и не винил тебя. Просто этот пацан странный какой-то. Видимо привык, что ему с небес всё достается…Решил присвоить тебя себе. А я просто говорил, что нравишься ты мне, – бормочет он, и я хмурюсь.

Мне сказали совсем не это. Но это не имеет никакого значения.

– Не знаю, что происходит, но просто знай, что между нами с Женей ничего нет и быть не может. Так же, как и с другими. Мне пятнадцать. У меня строгий отец. И он придушит и засадит любого, кто ко мне прикоснется. Так что…Всего доброго, Матвей, – обрубаю всё сразу же. На корню. Чтоб не было вопросов. И выхожу оттуда, не дав Матвею и слова сказать после. Но не успеваю покинуть здание, как меня уже Зорин ждёт, будто ему здесь мёдом намазано.

– Ты на хер сюда приходила?! – идёт он за мной, пытаясь, видимо, прижучить, что очевидно вряд ли ему удастся. Ещё чего?! – Блин, Света, я с тобой разговариваю. – грубо добавляет он, и я уже не выдерживаю.

– Знаешь что, Зорин?! Иди ты к чёрту со своими замашками Бога! Просто иди, блин, в задницу, окей?! – смотрю на него с бешенством, и он хмурит брови, но внезапно его улыбка кривится. Так, будто он сорвал джек-пот.

– Ебать ты горячая. Пиздец просто…

Я стою перед ним как вкопанная, сжимая кулаки, и меня просто трясёт от его наглости. Ноздри раздуваются. Готова убить этого чёртового…

– Насчёт в задницу…Я подумаю, малыш, – улыбается он, уходя оттуда, а я показываю ему средний палец на прощание. Вали, вали. Кретин, блин.

Иду к девочкам, чтобы потом вместе пойти в столовую. И там выискиваю его, потому что опасаюсь, что он снова что-то выкинет. Но на моё счастье, его вообще нет. Видимо, пошёл приставать к кому-то вместо того, чтобы обедать. Потому что там в голове здравыми мыслями и не пахнет.

Девочки странно поглядывают на меня. Кажется, они реально подумали, что между нами что-то есть, и мне это совсем не нравится. Я не желаю быть частью игры Зорина младшего.

После обеда прихожу в комнату и первое на что натыкаюсь – огромный такой букет из розовых пионов. Лежит себе на кровати, никого не трогает. Вообще никого…Кроме меня конечно же. Я даже дар речи теряю. Потому что…ну, не дарили мне никогда ничего подобного. Никогда не дарили. А тут сразу вот так. Я его в охапку-то сгрести не могу. Он просто огромный. И девочки тут же охают да ахают сзади.

– Ой ну капец…Светаааа…Ну похвали ты его уже, – улыбается Дина, глядя на меня со стороны, а я не знаю, что ответить. – Смотри как старается. Цветы где-то в лагере загородом раздобыл.

Стыдливо молчу и глаза в пол. Как девочка-припевочка, ей Богу! Записка там ещё лежит и неловко мне просто ужасно от всего этого спектакля.

– Что написал-то хоть? – спрашивает Катя, мечтательно вздохнув, и я хмурюсь, вынимая маленький белоснежный листочек.

«Я настырный. Не говоришь – сам додумаю».

– Ничего, – отвечаю, скомкав её в руке, и иду к урне. Не знаю, как смогу выбросить букет. Рука не поднимется. Жаль цветы. Они очень красивые.

– Давай в вазу поставим…Не выбрасывай, – жалобно просит меня Дина, и я сама мотаю головой.

– Я и не стала бы…Тоже не хочу выбрасывать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7. Женя

Хвала яйцам, Митька у меня всегда на подхвате. Только попросил его купить, он за полтора часа доставил. Красавчик вообще. Жму руку, а там лыба до ушей. Кажись, травля только начинается.

– Ебать ты жених, конечно, – ржёт он, заставляя меня растянуть губы.

– Да бля…Ну не трави меня, а…Пиздец какой-то. Бегает от меня как от волка нахуй, – жалуюсь, на что он у виска крутит.

– Ты это…Слышь. Завязывай. Волк, нахер, нашелся. Присядешь потом, там и мамка моя не отмажет, – говорит он, протягивая мне флягу.

– Да не…Не буду я. Сегодня на спорте, – отвечаю, вздохнув. – Там на хромой кобыле не подъедешь. Вообще никак. Без вариантов…

– М-да…Закешь её хоть. Интересно ж…

– Чё тебе там интересно? Интересуйся там в другой стороне, ага? – говорю и кулаки чешутся. Да ну нахуй. Это же Митяй. Чё за херня вообще? Веду себя просто как отчаявшийся кусок говна.

Он аж реально ржет надо мной без остановки. Хотя ему и жаль походу меня.

– Лан, спасиб тебе, брат. Пойду, пока они на обеде, в комнате оставлю, – прощаюсь с ним и шурую к ней. Захожу и понимаю, что даже в воздухе пахнет её запахом. Особенным таким. Сажусь на подушку и как маньяк прям вдыхаю его повсюду. На тумбочке рамочка стоит с фотографией, где она с мамой со своей. Вдвоем почему-то. Бати рядом нет, хотя она регулярно меня им пугает. Может он там вообще оборотень нахуй. Загрызет и не заметит.

Вздыхаю. И как её, блядь, к себе расположить…Цветы – херня. Не поведется она. Девочка-то умная. Книги вон читает. Небось ещё и отличница, но я и сам – не промах. Вообще у меня в аттестате сто процентов ни одной четверки не будет. Если Митяй пропускает часто, я – нет. Только из-за травмы головы полгода назад. Но это меня нехило так приложили в переулке. Так что…Я ни при чём. Хотя и у Димаса с мозгами проблем нет. Там вообще наоборот клондайк.

Пишу ей записку её же ручкой, которую нахожу в тумбочке и кладу в букет, уходя оттуда прочь. Где наша пропадала?

Пиздую к себе и жду вечера. На реакцию её хоть немного посмотреть. Беру книгу в руки и жадно начинаю читать «Тайное окно» в третий, сука, раз…А там заметочки такие ещё забавные на краях. Карандашом аккуратно. Интересно даже это. Что она там для себя подчеркнула, пока читала. Засыпаю за чтением и охуеваю от того, что мне снится. Нет…Светке лучше в мои сны не заглядывать. Там пиздец какой-то. Надеюсь в штаны во сне не кончу, потому что вид её груди в купальнике сжимает мои яйца по самые «не хочу».

Просыпаюсь от того, что дверь громко хлопает из-за сквозняка. На часах шесть вечера и пацаны говорят, что тренировка в семь начнется. Отлично. Как раз хоть что-то, чтобы отвлечься от этих мыслей, блядь.

До пол девятого как ебанутый по полю ношусь, обучая этих додиков нормальной игре. Да уж…Пиздец они конечно тупорылые. Анатолий Викторович бы им ноги оторвал нахуй.

Ладно, молчу. Для меня вообще не это сейчас важно. Ой, не это…А важно то, как Светка на букет отреагировала. Понравился ли? Хз…Если на дискач не выйдет – притащу её туда сам.

Время ближе к девяти, музыка какая-то начинается, я как порядочная скотина даже рубашку на себя надеваю. А хули бы и нет? Красиво же. На мне всегда рубашки заебись смотрятся.

Спускаюсь вниз, стою пизжу в вожатым. Он, кстати, норм поц. Всего-то на три года меня старше. Пиздим значит и тут откуда не возьмись Никитина ко мне пакли свои тянет. Да так настойчиво, и я начинаю понимать, что либо она ужралась, либо Светка где-то на горизонте. Ну…План же это. Стерва-то Анжелка добрая. Собственница. Уверен, она уже всем тут рассказала, что у нас было и сколько раз. Застолбила ещё по-любому, потому что девчонки остальные молча облизываются и подходить даже боятся. Оборачиваюсь и смотрю на неё недобрым взглядом.

– Чё надо?

– Ничё…Жень…Ну пойдем в комнату, а… – просит она, уставившись на меня своими огромными глазами. Красивая она конечно, я спорить не стану. Но чё-т как-то не…Не вставляет сейчас. Косметика эта, шмотки развратные, губы ещё чуть себе накачала. Нахуя спрашивается? Алкоголем от неё не несёт, а это значит только одно – где-то девочка моя тут ходит и бесит её – кошку драную. Взгляд мой мечется в поиске, и я едва успеваю взглядом Светкину золотую копну зацепить на выходе на улицу…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8. Света

Вечер наступает быстро. Спускаюсь вниз лишь на секунду, чтобы проветриться на улице, пока другие скачут, как приматы, и всё равно вижу его спину в белой рубашке. Широкую красивую спину, которую обвивают Анжелкины руки. Взгляд уже автоматически ищет его в толпе. Видимо, так бывает. Вот и нашла коса на камень. Свинья везде грязь найдет. И ещё тысяча поговорок, которые и не хочется вспоминать, но они идеально подходят ко всей этой ситуации. Слава Богу, что отстал от меня…Но…в груди неприятно жжёт. Он трогал меня, а теперь трогает её и от этого всё тело иголками покрывается. Мерзость. Ещё и букет этот оставил…Сегодня же выброшу его к чёртовой матери.

Толкаю наушники в уши и иду по вечерней улице, рассматривая корпуса. Напеваю песню себе под нос, думая о своём.

When you were here before

Couldn't look you in the eye

You're just like an angel

Your skin makes me cry

You float like a feather

In a beautiful world

And I wish I was special

You're so fuckin' special

Когда ты была здесь раньше,

Я не мог смотреть тебе в глаза.

Ты подобна ангелу.

Созерцая твой образ, я плáчу.

Ты паришь, как перышко,

В этом прекрасном мире.

Жаль, что я не особенный,

Ты же чертовски особенная.

(с) Radiohead – Creep

В следующем году я хочу пойти на курсы гитары. Просто хочу. Потому что обожаю музыку и всё что с ней связано, в частности старый рок, любой гранж, альтернативу. Я немного умею конечно, но не так, чтобы профессионально, а хотелось бы. Воздух свежий бьёт в лицо, сажусь на лавочку возле медпункта и смотрю куда-то вдаль, пока не слышу скрип наверху.

– Гуляешь? – спрашивает меня Матвей со второго этажа корпуса, и я включаю на «паузу».

– Ага.

– Сильно в нос говорю?

– Да нет…Хотяяя, – задумываюсь и смеюсь, и он тоже улыбается.

– Капец здесь скука смертная. У вас там хоть движняк какой-никакой…

– А тебя что не отпускают?

– Не-а…Ну, вылезти конечно можно, только всё равно вожатые спалят и скажут сюда идти.

– Понятно…Да мне там тоже делать нечего. Скучно, так что я здесь вот хожу…

– Может спуститься к тебе? – спрашивает он, заставив меня впасть в небольшой ступор, пока я голос со стороны не слышу в эту же самую секунду. Грубый такой звонкий и наглый. Отвечает за меня. Я сразу же вздрагиваю, а по телу мурашки табуном скачут.

– Я тебе нахуй спущусь. Ноги все переломаю, блядь, – Женя выходит из тени и смотрит на меня без зазрения совести каким-то злым и в то же время собственническим взглядом. Вообще не понимаю, что у него в голове. С чего он возомнил, что может вот так решать с кем мне общаться, а с кем нет?!

– Ты что следишь за мной? Вообще что ли псих ненормальный?! Иди вон к Анжеле и обнимайся с ней дальше! – истерически выплёвываю, услышав, как Матвей исчезает за створкой окна. Наверное, вообще подумал, что мы оба конченные. И решил не связываться.

– Ай–яй-яй…Это кто ещё следит, Светик… Ревнивая какая, – улыбается Зорин своей гадкой улыбкой и меня тут же в жар бросает. Вот ведь козел, а!

Разворачиваюсь и пытаюсь уйти, но он меня нагоняет естественно, а меня всю трясет от его присутствия.

– Ты не беги, а то упадешь, пупсик, я ж могу и не успеть поймать, – веселится он, перегораживая мне путь, пока я ищу пути отступления.

– Не смешно, Зорин. Отвали от меня!

– Да я и не пытался с тобой шутить, детка. Чё ты смурная такая? Ты к этому дебилу не ходи больше. Я отвечаю, что пробью ему нахуй снова, если ещё раз с тобой увижу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9. Женя

– А ты не командуй! Не следи! Не ходи за мной! И не указывай мне с кем…!

Да ну нахуй. Заебало уже это слушать. Тут же перехватываю красотку свою на ходу и затыкаю рот поцелуем прямо возле какой-то избушки на курьих ножках по пути в главный корпус. Она меня ручками своими в грудину толкает, а мне приходится изощриться, свернувшись перед ней в три погибели, потому что разница между нами аж сорок три, блин, сантиметра, как между Машей и медведем. Толкаю язык между сжатыми губами, а руками заплетаюсь в её золотые волосы, надавливая на затылок чуть сильнее, и чувствую какая она, блядь, вкусная вся. Как торт шоколадно-банановый! И вообще не знаю, почему у меня ассоциации с ней такие вспыхивают. Через минуту уже сдается мне и языком своим водит по моему. Гладко так, нежно. Аккуратно, словно впервые это делает, изучает меня. Глаза закрыты, а ресницы дрожат от удовольствия. Сердце отстукивает в моём. Врала ещё…Не чувствует она ничего. Отстань, Женька, дурень ты эдакий! А сама ручки ещё свои сжимает на моих плечах. Мёд, чес слово! Не могу остановиться целовать её. Хочется ещё и ещё, что аж колени подкашиваются как у сопливой девчонки. Блядь, это же надо так утонуть в человеке, а…Словно я вообще никого не целовал никогда по-настоящему. А вот сейчас страсть мои глаза опаляет. Настолько всё эмоционально рядом с ней. Будто выжимаю на мотике своём по трассе двести сорок. С катушек совсем слетел.

Застываю, уткнувшись в её лоб своим. Дышим оба как ненормальные. Она глаза свои открывает, а там реально мысли не одной. Совсем как заведенная стоит и обмякает в моих руках. Будто я ключик наконец нужный подобрал. Но через несколько секунд я чувствую жесткий шлепок по своему лицу. Горит всё, а приятно пиздец. Одыбала, малышка. Я тут же запястье её перехватываю и на плечо её забрасываю через себя, пока она орать не начинает и бить меня по заднице, по спине, да по всему причитающемуся.

– Отпусти меня! Отпусти, Зорин! Помогите!!!! – проходим мимо вожатых, а они косятся на неё. Она вся красная как помидор, а я так и тащу её хрупкое тельце на себе.

– Профилактические мероприятия. Чтобы старшим не хамила, – шучу я, на что они даже не шевелятся, хотя она уже и перестала кричать, просто послушно висит как спагеттина и ждет, когда я её до комнаты своей дотащу. Переваливаю девчушку обмякшую на свою кровать, и она заваливается на неё, пытаясь встать, но я успеваю сесть рядом и придавить её вплотную, чтобы не рыпалась.

– Значит так…Филиппова. Я тебе популярно скажу и один раз. Запоминай и не щелкай. Увижу тебя с кем-то другим – хана ему. Я серьёзно. Да и ты у меня поцелуем не отделаешься. Поэтому в твоих интересах ходить тихонько и не отсвечивать. Цветы понравились, нет? Говори по-хорошему. А то я могу и силой заставить. Ты просто выбора не оставляешь.

Ноздри её сейчас лопнут реально. Как и капилляры в глазах. Смотрит волком и просто с цепи срывается.

– Да пошёл ты на хер, Зорин! Ненавижу тебя, козёл ты сраный!!! Уро… – малышка не успевает договорить. А я уж думаю…Сама, блядь, доигралась. Злит, злит, да ещё так умело. Зажимаю её под себя и дышать перестает. Руки прибиваю над головой, пока она глаза свои голубые на меня таращит и бурчит что-то в мой полуоткрытый рот. Как пить дать, скоро кусаться начнет. Я во взгляде её читаю.

Губы её целую, удерживая за запястья, а потом сползаю к скулам и шее, отчего она совсем вся как лужица растекается. Слышу дрожь и жалобные всхлипы под собой. Такие, от которых член буквально сейчас дыру в штанах проделает.

– Тебе же нравится…Ты же вся растекаешься… – нежно кусаю за шейку, и она ещё сильнее дрожит и дышит часто-часто, как загнанный в угол зверёк, пока я не имитирую движение у неё между ног. И тут с ней паника какая-то происходит. Она тут же брыкаться начинает, в разные стороны елозит от меня, но как маленькая бабочка может сдвинуть камень? Правильно – никак. Я понимаю, что там, наверное, и поцелуя-то первого никогда не было. Естественно она не спроста вот так дёргается. Но я ничего такого и не собирался с ней делать. Так только…Помучить немного. В конце концов, чем чаще я буду показывать ей, что она моя, тем быстрее она ею и станет, свыкнется. – Тшшшш… Красота моя. Расслабься.

– Зорин, отпусти, – умоляюще смотрит она, но сцепив при этом зубы.

– Нет, пока не отпущу. Ты успокойся для начала. И Анжелку я не трогал. Она сама на мне повисла. Но то, что ты ревнуешь так, мне аж настроение подняло…

– Я тебя не ревную! Отпусти меня уже!

Меня аж смешит вся эта ситуация.

– Скажи мне, я у тебя первый, да? Ты же целуешь меня в ответ… – дышу её кожей и у меня, блядь, мурашки бегут. Пиздец. Приплыли. – Целуешь страстно и горячо, я это вижу. А понять не могу, что в голове твоей. Хочешь меня, но бежишь от меня куда-то с центробежной силой. Я же не кусаюсь, блин. Свет…Я вижу всё.

Она молчит и лишь смотрит на меня своим озёрами, а мне, блядь, утонуть в них просто хочется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10. Света

Что со мной вообще такое?! Этот самодовольный кретин прижимает меня, целует, ворует мои первые, чёрт возьми, поцелуи! А я терплю всё, как глупая овечка! Голос дрожит, руки трясутся в его присутствии. Почему рядом с ним я вся как на иголках, а когда ощущаю запах его тела и плавные движения языка, я вообще проваливаюсь куда-то. Растекаюсь от одного чёрного томного взгляда.

Мне так плохо еще никогда не было. И одновременно хорошо, будто я реально в самом деле хочу его целовать, а это уму непостижимо! Я же…Вообще не такая…Никогда такой не была.

– Я вижу всё, – хрипит он своим взрослым голосом. Почти что шепотом и задевает каждый сантиметр моего внутреннего «я».

Ну вот он, момент «икс». Когда стоит всё ему высказать. Всё, что я о нём знаю. И сделать выводы.

– Потому что я тебе на один раз! – выплевываю, вызвав у него ступор. Я, пожалуй, такую реакцию и не ожидала даже, как и он моих слов, видимо.

– В смысле? – он недоумевающе смотрит на меня, отпуская. – Поясни.

– Потому что такие как ты только и могут что в койку тащить всех подряд, а потом девушки из-за тебя в туалете плачут и соплями умываются, Зорин. Думаешь, мне нужна такая ерунда перед поступлением?!

– Но это вообще не мои проблемы, блин. У меня всё по обоюдке всегда было. И я никого ни к чему не принуждал, понятно? Ничего никому не обещал. А то что они слезы потом лили, к нам с тобой никак не относится. Это вообще, блин, другое, Света, ёпту!

– Что другое, Женя? Что здесь другого?! Ты хочешь то, что не получаешь. Вот и всё. Стоит дать, так ты тут же исчезнешь, как будто тебя и не было. В этом весь смысл!

Не знаю, что со мной, но я хочу правду сказать. И меня бесит, что он меня в это втягивает. Я не хочу стать очередной отметиной на его кровати. Мне это важно. Мне важен первый раз также, как и поцелуй, который он у меня просто-навсего украл!

– Ты меня лучше, чем я сам знаешь или что? – спрашивает он, слезая с меня полностью. – Я думал я доходчиво объяснил, что ты мне нравишься. А тут ты на меня ушат дерьма вылила. Я прямо исчадие ада какое-то в твоих глазах. Ну, покажи, кого я там обманул? Кому отношения обещал или что там еще? Блядь, пиздец. Я же даже трахаться не собирался с тобой. Понимаю, что тебе пятнадцать и всё такое. Я бы нахуй год тебя одну ждал. Только ощущение, что тебе это на хер не надо, да же? Пиздец, блядь, Филиппова. – Женька сползает на край кровати и тупо в ладони свои лбом утыкается. – Иди кароч с миром. Я тебя понял.

Встаю с кровати, а внутри что-то чертыхается. Нервы сейчас прямо как оголенные провода. Я, наверное, его обидела или что… но с другой стороны почему меня должно это беспокоить? Пытаюсь уйти, а ноги не идут. Но и что сказать я не знаю. Поэтому около трех минут мы просто смотрим друг на друга в темноте. И мне кажется, я слышу стук наших сердец. Как нечто монотонное, будто гул по комнате раздается. Звучат мальчишечьи голоса снаружи, и я тут же ухожу, наплевав на всё остальное. К черту. Нам нужно прекратить общение. Раз и навсегда.

Следующие три дня проходят в спокойствии. Нет, я вижу его конечно, но он совершенно не обращает на меня внимания, и я рада, что он перегорел. Потому что мне так комфортно. Я снова вернулась в своё привычное состояние одиночки и тихони. Только вот стоит увидеть, как он говорит с кем-то. Просто говорит с другой девушкой у меня внутри всё переворачивается. Хочется оттащить её за волосы и устроить истерику. И это жалко. Не достойно. Я не могу понять причины такой своей реакции.

Вот Даша из его отряда подходит к нему, вот кладёт ладонь ему на плечо. В глаза заглядывает, кокетничает, а у меня сейчас сердце из грудной клетки вылетит. Почему это происходит со мной из-за него? ! Он совсем не ведётся на эти жесты. Я не вижу в нём никакого интереса к ним. Отторгает, отдёргивает руку, не смотрит даже. Только понять не могу, почему? Со мной он вёл себя иначе. Его как будто неожиданно переклинило, и он перестал быть тем самым Женей Зориным, которого я видела в школе.

– Зорин, к игре-то готов? – спрашивает инструктор, а я грею уши в стороне. Как влюбленная фанатка.

– Обижаете, Сергей Анатольевич, – улыбается он как лис и на меня свой взгляд поворачивает. Я даже не знаю здороваться ли нам. Вообще не понимаю наши с ним отношения. Но он целовал мои губы. Был внутри моего рта, что уже делает его автоматически самым важным и особенным человеком в этом лагере. Это для меня и странно.

– Давайте мне там. Покажите, как надо, – наставляет он и уходит, а мы так и остаемся в опасной близости друг от друга.

– На игру придешь? – спрашивает он, глядя мне в глаза, и у меня рот от волнения приоткрывается.

– А зачем? Смысл?

– За меня болеть, – отвечает он, сложив руки по карманам. И я знаю, что любая другая от счастья бы из штанов выпрыгнула и была бы уже у него в койке, но это совсем не я.

– Не думаю, Женя, – отвечаю честно и ухожу оттуда. Пусть он лучше сукой меня считает. Пусть найдет себе кого-то, и я переживу это просто… Молча. С гордо поднятой головой.

Возвращаюсь в комнату, а там книжка моя на кровати лежит. Вернул. Уже первый шаг к тому, чтобы мы с ним всё забыли. Беру её в руки и понимаю, что новое что-то дописано везде. Наиболее напряженные моменты, какие-то заметки. Ну зачем мне всё это, Женя?! Зачем?! Знаю я, блин, что ты не тупой. И что с того?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сажусь на кровать в отчаянии и девчонки приходят, чтобы переодеться в тёплое на игру. Вечереет, а я просто сижу на кровати, поджав колени и не знаю, куда себя деть.

– Ты как? – спрашивает меня Дина и рядом садится, взяв за руку.

Вздыхаю вместо ответа. Не знаю вообще, что происходит со мной и моими мыслями. Внутри какой-то коллапс.

– Послушай… У меня парня никогда не было. Но нравится мне один из школы… Не знаю даже, я бы от счастья с ума сошла, если бы он внимание на меня обратил… – бормочет она, тяжелым взглядом на меня глядя.

– В том то и дело, Дина. Не хочу я с ума сходить по нему. Это как раз то, чего я до смерти боюсь. Потому что это Женя Зорин. А где Зорин, там слезы и боль. Я видела это, Дина. И не раз, – признаюсь, нахмурившись. Внутри словно черти скачут и трезубцами меня дербанят.

– Но может… Не нравились они ему по-настоящему. Не зря эта Никитина из первого желчью плюется. Да и Дашка, и Алинка. Они же сразу видно, пытаются, а им не удается.

– Потому что с Никитиной он уже спал, с остальными не знаю. Ему так неинтересно… В этом вся игра, Дина. Не хочу я страдать из-за него. Не хочу и не буду, – мотаю головой, сильнее поджимая ноги.

– Спокойно. Никто страдать не будет. Ты права. Не стоит того. Но мы с Катей всё же на игру пойдем… Это интересно, кроме того, там еще Лешка есть Волков. Он Катьке нравится, – улыбается Дина, и я одобрительно киваю. Всё равно одна побыть хочу.

– А я почитаю, – говорю вслед и остаюсь в своей комнате.

Когда время на часах уже около половины восьмого, в корпусе нет ни души. Все вожатые и воспитатели на стадионе, и я думаю, что одна, до тех пор, пока дверь в мою комнату наглым образом не открывается.

– Вы поглядите-ка. Сидит одна. Лохушка, блядь, – произносит своим мерзким голосом Никитина, и я тут же занимаю оборонительную позицию.

– Чего вам? – смотрю на троих девчонок из первого отряда, которые точно не по душам пришли поговорить и по коже холодок пробегает. Не люблю я разборки, как раз поэтому в стороне всегда держусь.

– Угадай с сорока раз, к подружке своей пришли, дура, блин, – отвечает Анжела, а другие хихикают. Я не собираюсь переходить на личности и просто безнаказанно кого-то обзывать. Это низко. – Зорина не трогай. Он мой.

Смотрю на неё и смешно становится. Да забирай ты его. С потрохами. Только вот нужна ты ему?

– Я его и не трогала, – отвечаю максимально спокойно.

– Женька с тех пор как к тебе прилип от свиданий отказывается. А трахаться он любит сама знаешь как. Значит, сосешь ему втихую. Других вариантов не вижу, – скрещивает она руки на своей груди и пронзает меня холодным взглядом.

– Фу, – морщусь, испытывая отвращение скорее не от этой мысли, а от того, что она говорит об этом так, словно это не интимное мгновение между людьми, а просто как в магазин сходить.

– Че ты строишь из себя?! Я говорю от Зорина отъебись, сучка тупая. Иначе я тебе все волосы выдеру. Лысая ходить будешь, – говорит она мне, встав напротив со своими огромными наманикюренными ногтями. А я, наверное, даже не моргаю. Я не стану с ней драться. Если только она первая не полезет. А вот если полезет – я в обиду себя не дам.

– Угрожать мне не надо, Анжела. И не нужен мне твой Зорин. Я к нему подходить не собираюсь, – отвечаю, и она морду свою кривит.

– Я всё тебе сказала. Ходи и оглядывайся, – говорит она своим стальным тоном, и они хихикают, покидая мою комнату. А я теперь вся как на иголках. Ну и зачем мне это? Зачем мне проблемы и этот Зорин, блин?!

Остаюсь в комнате. На игру так и не иду. Чуть позже принимаю душ, пока все на дискотеке. Дина и Катя говорят, что все голы он мне посвятил и что искал меня в толпе как сумасшедший, спрашивал, а я молчу. Нечего мне сказать. Не моего он поля ягода. Мажор, которому всё дозволено. Который просто не слышал «нет». Не знает он этого слова. Экзотика это для него. Понимаете? Таким просто не хватает острых ощущений, а я для него как источник. Из которого он жадно берет, а насытиться не может. Ведь ему высушить меня надо для этого. До конца.

Когда прихожу из душевой, снова вижу на своей кровати подарок, девочки сегодня не пошли на дискотеку, в комнате остались. Смотрят на меня так жалобно и заинтересованно, а я подходить ближе боюсь. Потому что там всем известного брэнда коробочка бархатная. И это уже совсем не шутки. Такое нельзя дарить. Просто нельзя.

– Мы ему сказали, что ты не примешь… – опускает глаза Дина. На её лице еле заметная улыбка и она плечами пожимает.

– Интересно, – говорит Катя и выжидательно смотрит, а я реально застыла и смотрю на неё. Страшно мне.

– Зачем он так… Купить меня пытается. Будто я дешевка какая-то, – хмурюсь и слезы вытираю со щек, а Дина подходит ко мне и за руки берет. В глаза прямо смотрит.

– Да не знает он как нужно. Просто не знает. Сказал, что даже если ты выбросишь, ему приятно будет, что ты в руках держала. Не обижайся ты на него. Давай лучше посмотрим, что внутри… вдруг там «Чупа-чупс» просто или жвачка, – смеется она, и слезы мне вытирает, и я тоже улыбаюсь. Хорошая она всё-таки. Добрая. Очень.

Молча подхожу к кровати и замираю, пытаясь взять себя в руки. Чёрную коробочку открываю, а там вовсе не «Чупа-чупс». Там, блин, золотой кулон в форме цветочка с семи лепестками на шикарной цепочке плетения колосом. И уверена, что внутри вовсе не фианиты, потому что сверкают они так, что ослепнуть можно.

– Блин, офигеть, – бормочет Дина, выпучив глаза. Катя дар речи теряет, а я вообще задыхаться начинаю.

– Нет уж, – захлопываю её обратно. – Надо вернуть. Мне и так чуть от Анжелки не прилетело. – снимаю с головы полотенце и судорожно начинаю одеваться, чтобы сходить к нему и отдать.

– В каком это смысле?! – возмущается Дина. – Когда?

– Они втроем приходили во время игры. Угрожала она мне, чтобы от Жени её отстала.

– Вот ведь сука какая, а! Ты чего раньше не сказала?! Мы тебя в обиду не дадим. Совсем уже ебнулась девка. Он не вещь вообще-то!

– Нет, Дин. Спасибо вам. Вы очень хорошие. Но влезать из-за меня в скандалы не надо и проблемы вам создавать я не стану. Оно того не стоит. Пойду и верну ему без лишних разговоров, – категорично говорю я, натягиваю толстовку и джинсы.

– Дело твоё конечно… но красивый цветок. Просто светик-семицветик, – улыбается она, вызвав у меня ухмылку.

Знаю, что красиво. Аж плакать хочется. Я вообще такого никогда не получала. Мы с матерью небогато живем, мне путёвка-то сюда досталась по знакомству и в самый последний момент, а всё вот это для меня недоступно. Пусть так и остается.

Глава 11. Женя

Попросил Митяя забрать ювелирку. В жизни даже красивее смотрится. Знаю, что она мне в рожу ею зарядит, а всё равно хотел оставить. Пусть хоть посмотрит, раз так резко реагирует на всё. Третий день я себе места не нахожу. Каждый день с Димасом по телефону пизжу, он уже даже не шутит на этот счет. Просто сочувствующе молчит, как бы поддерживая. За это я благодарен. Всё же брат брата чувствует. Без слов.

Хрен знает, чё со мной такое. Я никогда меланхоликом не был. И никогда об одной не думал. Здесь буквально все готовы без трусов остаться подо мной, а я не могу. Не хочу и всё тут. Как евнух, блядь. Сижу и ногти свои ковыряю, пока дискач идет. Соседи там. Анжелка уже раз двести ко мне за это время подошла и другие девчонки без её ведома. Димас сказал, что нахуй её сразу надо было послать, чтобы мозги не выносила.

После игры так тоскливо стало, что одному захотелось побыть. Я конечно знал, что не придёт она. Чувствовал. Но всё равно ждал. Как дурак, как пацан малолетний…Всё сильнее залипаю на неё, пиздец….

Верчу телефон в руках, пишу Митяю сообщение. Он как раз на Дису плотненько сел работать, спрашивает у меня про платы, я только отвечать начинаю, как стук слышу в комнату. Тихий такой, спокойный. Я сразу понимаю, кто это, и, блядь, внутри всё кипит от одного ощущения, что она за дверью стоит. Что дышит там часто от волнения, что щечки её красивые румянец заливает…

– Да, – громко отвечаю, и она заходит с коробочкой этой в руках. Глаза на мокром месте. Трясётся вся. И мне естественно неприятно, что она вот так мои подарки воспринимает. Потому что я реально стараюсь. А сделать ничего не могу. С этим недоверием в её глазах. Злостью её и отрешенностью.

– Забери это. И больше, пожалуйста, не дари мне ничего, – говорит стальным тоном, и я руку протягиваю, якобы чтобы забрать. Она подходит ближе, собираясь отдать мне подарок, а я за запястье её резко перехватываю и просто усаживаю её рядом с собой, губы свои ко лбу её прижимая. Запах волос её влажных вдыхаю. А она совсем вся трясется, глаза закрывает и плакать начинает. Блядь…Да что же я такого сделал-то, Света?

– Не плачь…Я не хотел ничего плохого, – успокаиваю, плечики её тонкие в руке сжимая. Уродом себя каким-то ощущаю. Впервые за девушкой ухаживаю. Вообще впервые дарю что-то. Маме только раньше дарил, а сейчас вообще не знаю, куда себя деть. Всё, что я девушкам давал когда-либо – это деньги на алкоголь или такси, чтобы они поскорее съебались от меня после секса и в покое оставили.

– Женя, я – не вещь. Не надо меня покупать, – утирает она щеки, отчего я хмурюсь ещё сильнее, позволяя ей чуть отпрянуть, чтобы в глаза посмотреть, но она даже это боится сделать.

– Света, я и не покупал тебя. Я просто хотел приятно сделать. Просто… – теряюсь даже. Это уму непостижимо. Только с ней я – вот эта жидкая масса, неспособная и мысли то нормально формулировать. Чувствую себя каким-то лохом, реально. – Посмотри на меня. – слегка беру её подбородок и на себя поворачиваю, чтобы глаза в глаза посмотреть. Чтобы видеть её эти два океана, которые меня своей стихией на волнах подбрасывают. – Чего ты боишься? Потому что если меня, то не надо. Я тебе клянусь, что не сделаю больно. Пусть я кажусь тебе каким-то бездушным придурком, но я все эти дни только тебе и думаю. Потому что влюбился, похоже, как осёл последний…

Шепчу ей это и проваливаюсь куда-то. Она вот сейчас снова ударит меня и убежит в истерике, а я даже секундному ощущению жжения на щеке буду рад…Потому что мне его моя девочка оставила. Вот такой я придурок стал конченный. За несколько, блин, дней. Но вопреки моим ожиданиям, не знаю, где я и что правильно сказал, она целует меня. Сама целует. Притягивая пальцами за затылок и я, блядь, умереть готов вот прямо в это мгновение. Язычок её неумелый ловлю своим. Только и успеваю, что инициативу в свои руки перебрать, пока она не передумала нафиг и в слезах от меня не убежала. Потому что знаю я эту непостоянную дамочку. Боюсь ей даже секундно больно сделать, а руки её везде сжимают, потому что мне нужна эта тактильность прямо сейчас. Нужна страсть. Да что я рассказываю. Понятно, что мне ещё нужно, но я буду терпеть сколько надо, блядь, лишь бы только с ней быть рядом.

– Я от тебя с ума схожу, реально поехал, Свет… Нервы ни к чёрту…Красивая такая – шепчу, переворачивая хрупкое тело на лопатки и подгребаю её под себя. – Не бойся…Я не буду… Я не обижу. – смотрю на неё в темноте комнаты. Она дышит так тяжело. Губы влажные, красные все. От моих поцелуев жестких, от щетины. А мне хочется ещё краснее их сделать, чтобы вишней спелой выглядели. Целую её снова и снова. Скулы, шею её, от прикосновения к которой она вздрагивает даже. Пытается меня остановить слегка. Страшно ей. Видно это по взгляду. Но не надо меня, девочка, бояться. Я ж не насильник. Я слово «нет» понимаю.

– Же-ня, – еле слышно произносит это, а у меня только от этого шёпота в штанах такое, что она, наверное, в ахуе полном. – Это…Слишком…

– Слишком что? – спрашиваю, ближе её к себе притягивая. – Мы просто очень близко. Это физиология. И это нормально. – говорю, волосы её рассматривая. На палец их накручиваю. – Чистое золото… – произношу вслух, а потом по коже бархатной её прохожусь кончиками пальцев. – Мне нравится, что ты не красишься. Нравится, какая ты естественная. Красивая. Какая нежная.

Она смотрит на меня и вроде улыбка есть, но знаю я, что брови эти, домиком сведенные не могут говорить о том, что смеяться ей сейчас хочется.

– Жень, – снова с волнением произносит она, и я жду её обвинительных речей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– М?

– Мне реально страшно… – дрожащим голосом говорит она, прижавшись ко мне сильнее, а мне вот прям выть хочется.

– Мне тоже, – честно отвечаю и слегка сползаю с ней в сторону, чтобы рядом лечь. Приходится джинсы свои поправлять, потому что там дубинка, мама не горюй. Такой и убить можно нахуй. – Потому что впервые со мной такое. И это тоже нормально. Уверен, что все через это проходят.

– Но я не хочу через это проходить, Господи, – шепчет она, хоть и на плече моём лежит сейчас. Глупая.

– Поздно, Свет…Ты уже в это вляпалась. Разгребать вместе будем.

– Как?

– В ЗАГС пойдем, – шучу я, но она тут же вся покрывается иголками. Господи. Какая же она смешная, а… – Да шучу я. Для начала… Будешь моей девушкой.

Она смотрит на меня и тут же приподнимается на локте, головой туда-сюда мотая.

– Какой ещё девушкой?! Я не буду твоей девушкой! Я вообще для этого не подхожу. И не нужна я тебе. Не надо мне всего этого…Мне не надо таких проблем, и тебя не на…

– Господи, да помолчи ты уже, – силой затыкаю её рот своим новым поцелуем. Она брыкается, сопротивляется, глаза свои лупит на меня огромные, а я от губ её отрываюсь и очень медленно толстовку её расстегиваю. – Тссс…Ты мне доверяешь?

– Нет, – звучит жалобное, а я лишь смеюсь.

– Расслабься, ладно, детка. Я просто приятно сделаю, – аккуратно приподнимаю её футболку, оголяя плоский животик, который весь дрожью от моего дыхания покрывается, и она тут же всхлипывает, заставляя меня просто кипеть, блядь, от желания. Я хочу её так, что сейчас лопну, нахуй. Это пиздец какой-то. Целую кожу на её животе и выше поднимаюсь. Рёбра эти, солнечное сплетение. Пахнет она как самый нежный в мире цветок. Только пытаюсь выше ткань поднять, как встречаюсь с её ледяными голубыми айсбергами и руками, которые силой мои запястья обхватывают.

– Не надо, – умоляюще смотрит она, с ума меня сводя своими просьбами. Я тут в дюйме от того, чтобы просто сознание не потерять.

– Я тебе не нравлюсь?

– Нравишься, – отвечает дрожащим шёпотом и у меня от этого «нравишься» радость такая, что я сейчас в космос улечу.

– Успокойся. Я только поцелую. Обещаю, что тебе понравится. Дальше я заходить не собираюсь. Убрала руки свои. Быстро, – приказываю шепотом и чувствую, как она запястья мои отпускает, но смотрит на меня, не прекращая сверлить своим сердитым и в то же время растерянным взглядом. Аккуратно футболку её задираю, а она же только после душа. Без лифчика, блядь. Всё стоит колом. Эта грудь, это полный пиздец для меня. Я ещё такой вообще не видел. Разве что во снах своих. Соски розовые на бледной коже. Вся налилась будто вишневым соком. А я словно только что через Сахару сюда дошёл. Вот так вкусить хочется, что сейчас умру, нахер. Едва касаюсь, а она уже вся подо мной исскулилась. Извивается, трепещет. Я её горошинки во рту перебираю, языком по ним скольжу, прикусываю. Вижу, как хорошо ей со мной. Оба в мурашках, мне там буквально три секунды надо за член свой подержаться сейчас, чтобы кончить с восторгом, ощущая себя гребанным скорострелом. Потому что это пиздец. Дорваться до этого смерти подобно. – Приятно же…Скажи, что приятно…

– Приятно, – дрожит она, поглаживая мои волосы. Я конечно мечтаю дальше зайти, но я обещал. А это пиздец будет нарушение личных границ. Оно того не стоит потому что потом она может мне и не дать к себе прикоснуться вообще. Вдыхаю запах её кожи незабываемый. Он уже на подкорке моей сидит. Шеи её касаюсь аккуратно. А потом практически зубами в неё вгрызаюсь, заставляя запрокинуть её. Она ещё громче стонет, а я чуть подаюсь к ней бедрами,

– Я тебя дождусь, потому что мне ты нужна, это понятно? – спрашиваю, глядя ей в глаза. И она кивает судорожно, глядя на меня таким серьезным взглядом, будто я сейчас ей душу открыл, и она смотрит на неё без каких-либо прикрас. Как есть. Джинсы свои поправляю и шиплю, аккуратно футболку её назад опуская. Прижимаю к себе тело её и просто смотрю в потолок, думая о том, что готов хоть год ждать. Хоть два. Сколько нужно. Ибо чердак совсем протек. Не хочу никого другого. Не могу ни с кем. Только с ней, блин.

– Я всё равно не приму подарок, Женя. Не могу, – отвечает она, заставляя меня хмуриться.

– Почему? Это мой тебе подарок. Потому что ты как тот самый цветок. Что не так? Не нравится? Я другой тогда куплю.

– Женя, мне нравится. Но не такая я. Ты пойми это, пожалуйста. Я не могу от тебя бриллианты принимать. Это неправильно. Мы дети ещё, – учит она меня, заставляя назад отпрянуть.

– Ты типа думаешь я у родителей на это денег взял или что? Спешу тебя огорчить, милая. Я сам зарабатываю. И сам могу всё это себе позволить. Поэтому лучше нос не вороти и не говори мне, что я – ребенок. Ты, возможно, да. И ты девочка в первую очередь. А я – парень. Парень должен своей девушке подарки дарить. Это норма, если ты не в курсе. Но на будущее запомни, – говорю, читая нотации, но она ещё мрачнее становится.

И под этот не совсем приятный разговор дверь в комнату распахивается, и перед нами Анжелка во всей красе стоит. Дикая такая, взбешенная. Пиздец она конечно ебнутая. Света тут же отлетает от меня, встав с кровати в панике, а я понять не могу, что за хуйня тут творится.

– Сучка, блядь, я же сказала, чтобы ты подальше от него держалась!

Я тут за секунды, видите ли, вспыхиваю. Как спичка, нахуй. Светка уже хочет убежать, а я её тут же к себе под подмышку притягиваю и за спину завожу.

– Слышь ты, нахуй. Ещё раз, блядь, в таком тоне с ней заговоришь, косо посмотришь, я тебя, блядь, в порошок сотру, сука, – у меня аж зубы скрипят, а Желка отходить начинает с жалобным лицом. Чувствую, что желваки дергаются, кулак сжимаю от ярости, которая меня буквально поглощает. Дышу как ненормальный. Мою девочку, блядь, сучкой обозвала, угрожала ей. Какая же пизда с ушами, а…

– Жень…Ты чё… – теряется она в ужасе. Я и сам себя не узнаю, но убил бы, честное слово. Хотя я девочек никогда не трогал. Вот ни разу.

– Я тебя предупредил. Волос с её головы упадет, пиздец тебе. Шепнешь кому-то что-то про нас – узнаю и из-под земли тебя достану. И в школе проблем тебе устрою. Усекла? – держу Свету за руку, а она совсем обмякла как тряпичная кукла.

Анжела быстро кивает и выбегает из комнаты вся в слезах, пока я успокоиться пытаюсь, глядя на Свету волком.

– Почему ты мне, блядь, сразу не сказала?! Почему молчала, Света?! Какого хера?! – зверею, у меня зуб на зуб не попадает.

– А что я должна была сказать? Ничего не было! Я вообще не хотела и не знала…

– Ничего не было?! Она, блядь, тебе угрожала – это раз. Два – между нами ничего не было? Ты об этом мне сейчас говоришь? Поэтому ты вся течешь от меня и в руках моих растворяешься?

– Хватит, Женя! Прекрати! – истерически выдает она, вся съежившись. – Я пошла отсюда.

– Никуда ты, блядь, сейчас не пойдешь, – дёргаю её на себя и к двери прижимаю. Всем телом прижимаю и понимаю, что перегнул. – Прости меня…Прости, пожалуйста. Я реально…Меня трясет всего сейчас.

– Да я вижу, – скулит она, обнимая меня. Запах её вдыхаю и мне легче становится. Сердечко её бешенное стучит громко так.

Тук-тук-тук…

– Рассказывай мне всё. Я тебя в обиду не дам никогда. Слышишь? – спрашиваю, волосы её взмокшие за ушки маленькие убираю. А потом ладонями миловидное лицо обхватываю и снова целовать начинаю. Вообще не понимаю, как можно прекратить целовать её. Прекратить дышать ею. Мы уже не знаем, сколько так сидим. Минут двадцать точно. Губы её все истерзанные мной. Она вымотанная, но видно, что счастливая. Словно хотела и наконец решилась. А я от счастья умираю, что первый у неё. Первый, кто целовал эти губы. Первый, кто касался. Первый, кто станет её парнем. И я стану. И первый трахну её. И единственный, нахер. Потому что не отпущу просто никуда и никогда.

Она молчит, а я просто уже пропал, нахуй. Пропал рядом с ней и не знаю, как выбраться. Обхватываю тело её и несу к кровати своей. Сажусь прямо с ней и в наглую коробку ту беру, кулон из неё вытаскивая.

– Носить будешь, – обвожу цепочку вокруг шеи и аккуратно застегиваю, убирая цветок под футболку. – Здесь будешь носить. Возле сердца.

– Жень… – она падает своим лбом на плечо моё и сидит вот так на мне, пока я за талию её держу и боюсь пошевелиться. Пиздец я втрескался. Просто нереально. И как с этим жить даже не знаю. Не умею просто…Пока не умею.

– Меня в жизни никогда и никто так не волновал, Света, – признаюсь, поглаживая её по спине. Голова кругом идёт. И мы голоса слышим. Видимо, дискотека закончилась. И я знаю, что боится она ещё, поэтому отпускаю её из своих объятий, и она просто рядом со мной встает, с тревогой в глаза мои заглядывая. – Провожу тебя, ладно? – спрашиваю, и она кивает. Выходим из комнаты вместе, и парни конечно удивленно на нас смотрят, но ничего не комментируют. Иначе, честное слово, меня сейчас только тронь. Я по стенке всех размажу.

Доходим до комнаты её, и я как влюбленный пездюк номер её прошу. Будто мне снова двенадцать и прыщи на роже, как у сопляка. Она конечно даёт мне свои цифры, но не дает даже поцеловать себя снова, просто в комнату убегает и дверью перед моим носом хлопает. Стесняшка моя золотая…

Глава 12. Света

Что это было одному Богу известно. Отдышаться не могу. Девочки смотрят на меня и не понимают, что со мной, хотя Дина краем глаза цепочку видит и, кажется, начинает догадываться. Меня трясет. Я просто чувствую, что внутри всё клубком завязывается, когда он только подышит в мою сторону. А когда целует? Я вообще обо всем забываю. И это пугает до усрачки просто. Как будто я отдаться ему готова прямо сейчас. Приказной тон этот его. Руки шершавые. Сильные такие, что просто ужас какой-то. А всё остальное…про то, что у него в штанах я вообще молчу. Потому что стоит подумать, как дыхание спирает. Я не знаю, как вообще смогу долго его сдерживать, он же как бульдозер. Везде проедет и по мне прокатиться не забудет, блин. Как же низ живота тянет. Между ног всё слиплось, и я впервые это чувствую. Впервые с ним. Он так целуется, что голова кругом идёт.

– Смотрю…Поговорили… – улыбается Дина, пока я неоднозначно молчу, и сама с собой разговариваю у себя в мыслях.

Сажусь на кровать и ладонями дрожащими лицо прикрываю. Горю. Вся горю. Места его поцелуев огнём меня жгут. Что я наделала вообще? Зачем? Я же шанс ему дала. Полноценный шанс. И себе его дала в первую очередь. Словно разрешила чувствовать и грудную клетку просто прорвало изнутри. А это больно. Это страшно. Это просто ужасно.

– Так…Успокойся. Свет…Что произошло?

– Да ничего…Забейте, – ложусь на кровать и отворачиваюсь к стенке, пока мой телефон жалобный звук не издает. Конечно же…теперь у него номер мой есть, а это значит…

«С этими словами старушка сорвала с грядки и подала МАЛЬЧИКУ Жене очень красивый цветок вроде ромашки. У него было семь прозрачных лепестков, каждый другого цвета: жёлтый, красный, зелёный, синий, оранжевый, фиолетовый и голубой».

И девочку то Женя звали, и цветочек-то ей подарили…Светик-семицветик. Ну надо же…Я и не думала об этом. А ещё я думала, что он пошлости начнёт писать, а тут всё так мило…

«Я любое твоё желание исполню, Свет».

«Любое?»

«Любое», – отвечает тут же, и я не долго думая набираю новое сообщение.

«Тогда ложись спать, Зорин. Спокойной ночи».

«Свет…Я ж реально…Твой весь. Полностью».

Закрываю глаза и поцелуи его вспоминаю. Нет, не может он врать. Я бы увидела, наверное. Он смотрит так, будто сожрать меня хочет. Ну не бывает же таких взглядов без любви, да? Не бывает? Да я вообще не знаю, как бывает…Это бред всё какой-то. Он же на сборы на ламборджини, блин, приехал, а я на маршрутке. Ну о чём мы вообще говорим? Ему больше Анжела подходит. Реально…Но как вспомню, что он ей сказал, аж в горле пересыхает. Неужели он это из-за меня?

Пол ночи я ворочаюсь, но засыпаю только к четырем утра. А потом с красными глазами иду на утреннее построение. Анжела вся опухшая, старается даже не смотреть на меня. Плакала, видимо, всю ночь, а я вообще не знаю, куда от взглядов Зорина прятаться. Сергей Анатольевич снова на пробежку отправляет и Женя плечом к плечу со мной бежит в своей чёрной футболке и трениках, в глаза мне заглядывает голодным своим взглядом.

– Мне тоже всю ночь снилось…Это нормально, расслабься.

– Не могу, – отвечаю сдавленно. Внутри какой-то комок образуется. А его это задевает сильно, по нему видно, он аж останавливается.

– В каком это смысле? – его ж поджечь реально как спичку. У него внутри ещё будто напалм всегда имеется. Никогда таких раньше не встречала. Хотя я раньше и не общалась толком ни с кем. – Жалеешь что ли?

Глаза опускаю и губами шевелю, а слов не произношу. Просто как будто меня в угол зажали. Ну, боюсь я его до смерти. Чувств этих боюсь. Они меня захлестывают. Неужели не понимает он?

– Зорин! Филиппова! Вам отдельное приглашение нужно? – ругается инструктор и мы переглядываемся.

– Давай поговорим после зарядки, ладно?

– Ладно, – холодно соглашается и выглядит так понуро, будто я ему нож в сердце воткнула. Но я же не хотела, чтобы вот так всё… Просто не контролирую я себя с ним. Совсем. От того и страх этот животный, что аж колени подкашиваются.

Женька кое-как терпит до конца спортивного часа, а потом за руку меня одним рывком хватает и тащит куда-то со скоростью света.

– Погоди...Куда мы?!

– В укромное место, – отвечает, пока я только и успеваю, что оборачиваться на недовольные взгляды девчонок из первого отряда.

– Женя, ну…Не успеваю я. У тебя ноги длинные, – ругаюсь себе под нос, а он ухмыляется.

– И не только ноги, детка…Но об этом позже. Я тебя детально ознакомлю… – не успеваю и слова вякнуть на его такую наглость, как он меня в какую-то деревянную постройку заводит и на руки поднимает, усаживая перед собой на высокий стол. Ноги мои раздвигает, становясь прямо посередь, и смотрит хищным взглядом.

– Если бросить меня собралась. Сразу скажу – не выйдет. Поздняк метаться, красавица. Я уже всё. Окончательно и бесповоротно, – утверждает он, вцепившись в мои губы. У меня со вчера-то места живого на лице нет, а он снова силой давит, царапает. Так, что мы зубами друг об друга стучим. У меня жар по коже тут же пробегает. От его этого напора, который с ног сносит буквально. Кожа – кипяток. И с каждым движением руки его всё нахальнее меня к себе прижимают. Гуляют по мне, будто я его собственность. Наглость, не ведающая границ. И я в ней как добыча.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Жень, погоди, – кое-как успеваю промолвить, плечи его сжимая, а он всё не останавливается. Но при этом не то, чтобы мне не нравилось. Господи, нет конечно. Я вообще не могла даже представить, что тело может вот так реагировать на другого человека. Будто я до этого совсем не интересовалась противоположным полом, а тут на тебе…

– Что такое? Что… – шепчет он мне на ухо и за мочку кусает, а я смеяться начинаю, зажимаясь перед ним.

– Прекрати, – смотрю на его улыбку довольную и просто, блин, на месте растекаюсь. Будто давно стала одной из подстилок всеми известного Евгения Зорина…Звучит просто ужасно.

– С родителями тебя познакомлю, – заявляет он наглым тоном, и я совершенно теряюсь.

– Эм...А…За-чем?

– Как это зачем. Потому что хочу. Потому что девочка моя. Потому что серьезно всё. А как иначе?

– Жень…Ну…Это как-то неправильно что ли… – опускаю взгляд, и он тут же за подбородок меня притягивает.

– Что неправильно? Неправильно по комнатам шхериться. А я тебя с батей хочу познакомить, с мамой своей. Уверен, что они без ума от тебя будут. Как ещё тебе доказать, что у меня серьезно всё к тебе? Ты же, Фома неверующая, так и будешь искать причины, чтобы убежать от меня, – говорит он, заставив меня проглотить язык.

– Не знаю… – мямлю себе под нос, пока он меня горячим дыханием своим обжигает. Руки его это что-то с чем-то. А родинка на щеке? А щетина эта взрослая. Кадык. Ямка под ним. Ключицы. Да он, блин, весь будто из золота сделан. И не знаю я как с ним вообще контактировать, чтобы с ума не сойти.

Женя смотрит мне в глаза и футболку свою приподнимает.

– Дай, – берет меня за руку и кладет на свой пресс, отчего у меня сейчас точно обморок случится. Я ладонью своей веду и каждую мышцу его ощущаю. Каждый волосок и каждый сантиметр горячей загорелой кожи. Царапаю его и понимаю, что свихнулась раз себе это позволяю. – Вот тебе и ответ, Света.

– Какой?

– Ты от меня без ума. Так же, как и я от тебя. Так и зачем бежать тогда?

– Ты так уверен? – растягиваю губы, потому что в шоке от его прямоты. Хотя он небезосновательно так говорит. Ещё бы я была не без ума.

– Да. Уверен, – утвердительно кивает он, а я вздыхаю, убираю свою руку.

– В том то и дело. У меня нет твоей уверенности, Женя. Я вообще не знаю, что ты во мне нашел. Зачем это всё? Ведь понимаю, что не могу дать тебе того, что ты хочешь, – отвечаю, глядя ему в глаза, а он бровью даже не ведет.

– А ты знаешь, чего я хочу?

– Конечно. Легко догадаться. Я это даже чувствую. Вот прямо сейчас.

Ведь он стоит и прижимается ко мне всем телом. А между ног елда до потолка. И я не знаю, сколько мы еще сможем играть в недотрог.

– Долго ты терпеть сможешь? Мы знакомы неделю. А представь год. Год ты сможешь вытерпеть?

– Смогу, – отвечает совершенно уверено, как будто в евнухи собрался записываться. Но самое смешное, что мне вовсе не пятнадцать. Он, наверное, бы с ума от счастья сошел и изнасиловал меня прямо здесь и сейчас, если бы узнал. – Почему у тебя сомнения на этот счёт?

– Хотя бы потому что я знаю тебя. Я учусь с тобой в одной школе. Я тут навскидку вспомнила тех, про кого я знаю. А я уверена, что их было гораздо больше. Но знаешь сколько у меня вышло, Жень?

– М? – улыбается он и смотрит таким хитрым взглядом кота из «Шрэка». Сама невинность, блин.

– Восемнадцать, Жень. И я уверена, что за школой их ещё больше, – отвечаю с абсолютным отвращением на устах. Я знаю, что он не должен за это оправдываться. Его тело – его дело, как говорится. Я ему была никем. И он не обязан был верность мне хранить, но…

– Тебе было бы легче будь я девственником?

– А что? Хочешь съездить в Швейцарию и восстановить??? Погодите-ка…Ты не девочка. К сожалению, у тебя не получится, Зорин. Даже с твоими огромными богатствами, – растягиваю губы, а он смеется.

– Пиздец, Свет…Ну я не виноват в том, что у меня есть физиология, да же? Это просто потребности. И всё.

– Да кто бы спорил? Я не собираюсь доказывать тебе, что плохо, а что хорошо…Просто…

– Со мной тебе может быть хорошо… И ты это знаешь…Знаешь ведь…Я слышал вчера, – говорит он, носом лаская мою шею, а я только и успеваю, что глаза закрывать и отпихивать его от себя. По телу дрожь ужасная. Просто кошмар.

– Погоди ты…Женя, нет, ты выслушаешь до конца.

– Да слушаю я, – поправляет он штаны. – Пиздец они узкие…Нахуй так жить.

– Не знаю. Это всё твой спермотоксикоз, – обрубаю его, и он лыбится.

– Бля…Как красиво из твоих уст звучит…Просто мёд, сука…

– Прекрати, – смотрю на него с осуждением, и он хмурится, прижимаясь к моему лбу своим.

– Я слушаю.

– Так вот…Ты думаешь, что для меня это так же легко, как для тебя? Ну поиграешь ты со мной, а потом что? Я буду с разбитым сердцем, а ты пойдешь выбирать новую жертву, ведь тебе это ничего не стоит… Я не хочу тебя обидеть. Уверена, что ты ещё встретишь какую-то достойную себе…

– Стоп. Так вот сейчас реально помолчи, нахрен, – прерывает он меня, грубо утрамбовывая ладонь на мои губы и смотрит в глаза. – Это ещё что, блядь, значит? В смысле достойную себе? Что ты вбила в свою маленькую голову, я не пойму? Думаешь, что ты меня типа не достойна или что? Так я тебе больше скажу. Это я тебя не достоин. И все другие. Особенно девки те, которые пальцы ходят гнут, хотя на деле просто бляди подзаборные. Ты почему глупая то такая, малыш? Кто тебе вбил такой комплекс? Что не так? – спрашивает он, сжимая ладонями моё лицо, а мне даже сказать нечего. Может, отец, которого у меня никогда не было…Может, отсутствие денег и связей…Может, всё сразу. Не знаю. У меня никогда не было защитника, а тут он стоит весь такой красивый и сильный, и я не верю в его существование.

– Чтобы я больше этого не слышал, Света. Особенно про достоинства. Мне есть и всегда будет что сказать на этот счёт. Я ещё с Митяем тебя познакомлю…Потому что вся семья моя должна знать, что ты со мной. Это понятно? – добавляет он, а меня до сих пор потряхивает от всего этого.

Глава 13. Женя

Ну неужели так сложно поверить в мою искренность? Где я, блядь, так согрешил? Да, я – не священник. Да – не девственник. Ну и что с того? Чего бояться так как огня не пойму.

– Если надо тебе я с отцом твоим поговорю. Разрешения спрошу быть с тобой, это же не сложно, Свет, – прошу её, целуя маленькую ладонь, а она смотрит так, что вот сейчас расплачется.

– Нет у меня отца, Женя. И не было никогда, – отвечает, заставляя меня осунуться. Как-то больно что-то становится.

– Ты просто…Говорила…

– Помню я, что говорила. Хотела, чтобы все отстали. В частности – ты. Но у меня только мама, Женя. И не хочу я об этом разговаривать. Не время сейчас, – отвечает, будто ком в горле сидит. Я тут же прижимаю её к себе и целую в золотистую макушку.

– Слушай, это ничего не значит. Я-то здесь. И я тебя защищать буду, договорились?

Молчит…Зато я чувствую всеми фибрами души как ей плохо. Будто взорвется сейчас и мы вместе на атомы с ней разлетимся. Маленькая такая и мне невыносимо больно за любую слезу, что из её глаз выливается. Будто моя она была с самого начала. Будто родилась уже моей. Я совсем размяк. Как, блядь, хлеб в молоке. Вообще не знаю, как смогу отпустить, если вдруг убежит. Найду, заставлю и не отпущу никогда.

– Я не обижу, не брошу, не оставлю тебя с разбитым сердцем. Потому что моя ты. И всегда будешь моей. Не надо думать обо мне в таком ключе. Я клянусь, что докажу тебе… Просто дай мне эту возможность, маленькая, – шепчу, крепко сжимая её маленькое хрупкое тело своими руками. Хоть и знаю, что больше её в два раза, но что вот поделать, что вымахал я таким. А влюбился в дюймовочку. – Дашь мне шанс? Один?

– Ладно, – отвечает она, шмыгая носом, и я улыбаюсь как дурачок. А что еще может мне так настроение поднять? Правильно. Только девочка моя.

– Вот и хорошо…Пойдем завтракать. Вместе… – снимаю её со стола и аккуратно ставлю на пол, потянув за собой.

Маленькая кнопка с деловым видом выходит со мной за руку и, наверное, мы очень забавно смотримся вместе. Меня так это просто умиляет до усрачки.

Садимся за один стол, и я прижимаю ей к себе, не дав и возможности отодвинуться. Естественно все смотрят, даже подружки её, но как-то по-доброму. И я понимаю, что пиздец мне сокровище досталось, которое надо холить и лелеять, вопреки всему. Даже её порой скверному вредному характеру, с которым я только учусь справляться.

– Совсем не ешь, – говорю, глядя на её попытки выпить какао и доесть бутерброд с сыром. И теперь понимаю почему она такая маленькая.

– Я всегда так ела. У меня низкий гемоглобин, и аппетита почти не бывает. Мясо я ем крайне редко, а всякие там вредности вообще исключаю из рациона…

– Ну ёлки, я только обрадовался, что шашлыком тебя накормлю своим. У нас там загородом мангальная зона огромная. И я мариную так, что ты просто обалдеешь, – хвастаю с довольным видом, но она смотрит так, будто я ей рассказываю, как котят топлю.

– Давай мы не будем ничего загадывать, ладно? – спрашивает она, и мне уже плохо становится. Аж сердце из груди выпрыгивает.

– Не говори так, – прерываю её и хмурюсь, крепче прижимая за тонкое плечо.

– Нет, я удивлена, что ты жаришь мясо сам и уверена это очень вкусно, но дело в том, что может…

– Дело в том, что ты обязательно приедешь ко мне и будешь проводить со мной время, Света. Ты же это хотела сказать, да? А потом ты обязательно увидишь, как я жарю…И не только мясо, – улыбаюсь как чёрт, пока она губы свои красивые растягивает. А у неё не губы, а просто космос. Я уж молчу про всё остальное. Она вся у меня как конфетка.

Девчонка стесняется, но кивает. Я ж кого угодно заставлю согласиться с собой. Она это поймет всё равно рано или поздно.

Весь день мы не отлипаем друг от друга. На английском вместе сидим. В комнате моей лежим. Разумеется, я всех своих на хер вытурил. Пускай только ночевать приходят. Сдались мне эти соседи!

Света рассказывает о книгах, о том, что хочет поступить на экономический и даже хочет на гитаре учиться играть, а вот это мне только на руку. Как раз.

– А чего молчала? Давай научу, – с энтузиазмом предлагаю, резко подпрыгнув на кровати.

– Господи, Зорин…Ты даже не гитаре играть умеешь? Что ты не умеешь, наверное, лучше не спрашивать? – задает она вопрос, и я как-то даже доволен собой от этих слов. Горжусь. Женька, красавчик!

– Я ещё умею кое-что особенное…Показать? – склоняюсь к ней и силой притягиваю её к себе, точнее, под себя. Пальцы тянутся к ней между ног, и она наконец-то в летнем платье, под которым просто пиздец. Моя рука естественно пугает её, и она просто врезается в меня своим обеспокоенным взглядом. – Не бойся… – глажу её и ощущаю, что вот-вот нихуя не выдержу. Уговариваю себя. Дышу ровно. Это будет самый ужасный, самый трудный год в моей жизни, нахуй.

Вся мокрая. Вся и насквозь. Ноги дрожат, кожа вся в мурашках. Пахнет так, что я сейчас умру реально. Это какая-то квинтэссенция удовольствий. Большой палец поддевает её трусики и тащит вниз, а она просто вцепляется в мои плечи, пока ноздри раздуваются от ужаса и смотрит на дверь с паническим выражением лица.

– Она закрыта на защёлку, не переживай… – шепчу ей, но, кажется, это не помогает. – Или ты не этого боишься?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я…я… – вся дрожит. Голос просто как у самого несчастного в мире человека.

– Давай так. Скажи мне, ладно? Мы же с тобой для этого вместе, правильно? Чтобы делиться друг с другом чувствами? Люди встречаются для этого. И мне нужно знать, что мне можно делать, а что нельзя…

– Я не знаю, – отвечает она, с опаской на меня глядя. – У меня и поцелуев-то до тебя никогда не было. Я не знаю, что можно, а что нельзя. Ты не спрашиваешь особо. А просто берешь, – говорит она, и меня прям как выстрелом в висок прикладывает. В смысле, блядь?!

– Свет…Если бы я делал как ты говоришь, я бы тебя в первый день в комнате трахнул. Понимаешь?

– Не понимаю…Я вообще ничего из этого не понимаю.

– Поэтому течешь от моих касаний, да?

– А как это остановить? – спрашивает она, вызвав у меня смех и умиление.

– Малышка…Никак. Твоё тело показывает тебе, что ты меня хочешь. Это физиология. Наша с тобой химия и совместимость… – говорю, убирая волосы с её лица. – Послушай сейчас меня внимательно, угу?

– Угу, – ложусь рядом с ней и просто глажу её плечо.

– Я могу касаться тебя, чтобы тебе было хорошо. Могу целовать тебя. Просто могу не делать тебе больно и не забирать у тебя то, что ты не готова мне дать, понимаешь? То есть…Не заниматься с тобой полноценным сексом…

На её щеках румянец. Она вся багрового оттенка становится от моих слов. Господи, ну какая же смешная. Святая…Просто святая.

– Давай по-честному поговорим. Хорошо? – продолжаю, чтобы хоть немного донести до неё то, что хочу сделать.

– Хорошо, – отвечает боязливо, и я смотрю ей в глаза.

– Ты порно когда-нибудь смотрела?

– Нет, – отвечает тут же, и я прямо охуеваю. Да как так то?

– Ладно…А…Мастурбировала? Трогала себя сама? Можешь определить, что тебе нравится, а что нет…

– Наверное…И да, трогала, – отвечает она, вызвав у меня улыбку. Ну, ладно хоть честна полностью со мной.

– А…Член видела, хотя бы на экране? Скажи, что да, прошу.

– Зорин…Вот ты мне скажи…Как с глобальной сетью «Интернет» можно ни разу не наткнуться на член? Вроде умный мальчик, а такие глупости спрашиваешь.

– Ладно, согласен, – смеюсь, что есть мочи. Просто она меня реально скоро доведет этими своими зажимками. – Дашь мне кое-что попробовать?

– Смотря что…

– Детка, если я скажу сейчас это вслух, ты из комнаты выбежишь в истерике. Можешь просто довериться? Да? – опускаюсь ниже и целую её, поглаживая ладонями её задницу, сжимая её в руках и лаская нежную кожу на бёдрах. – Хорошо?

– Хо-ро-шо, – с придыханием соглашается она, пытаясь расслабиться, и я снова приступаю к наступлению, но уже более настойчиво снимая с неё бельё.

– Успокойся…Расслабься, малышка. Вот так, – силой развожу её ноги в стороны, потому что сжалась она просто нереально. Глажу её кончиками пальцев, целую, нюхаю, облизываю. Я, наверное, если бы мог сожрал её. Никогда ещё девочкам так вот приятно не делал. Не считал нужным лизать кого-то, а вот сейчас пиздец с ума сошёл. Крыша съехала, язык набекрень. Просто таю от вкуса своей девочки и от того, что она начинает творить с моими волосами. Колено её через себя перебрасываю. Горячая пяточка касается моей спины. И я понимаю, что реально ко мне только прикоснись сейчас и всё. Готов нахуй. Прямо в штаны.

Она вся извивается, стонет от моего языка. Пока я касаюсь им нежной плоти, ласкаю её вдоль и поперек, захожу внутрь лишь слегка, а потом вбираю в себя её клитор, в вакуум его погружая. И всё. Там пиздец в глазах. Отчаянные стоны, такие, от которых, наверное, корпус трясётся.

– Детка, положи руку на губки, ладно? – прошу её, ухмыляясь и продолжаю делать это с ней. Просто невероятно мечтаю трахнуть её, но сейчас для меня самое важное, чтобы она кончила. Впервые. И только со мной. Да хули там. Чтобы всегда только со мной кончала.

– Же-ня, – еле выговаривает она, сминая в руках мои волосы. И просто балдею. Ну как же, блядь, хорошо то, а…Пусть так будет всю жизнь, пожалуйста, я что о многом прошу?

– Ещё раз…Имя моё скажи…

– Женя, – повторяет она на последнем издыхании, и я аккуратно завожу в неё палец, ощущая, какая она, блядь, узкая и тугая. Я бы вероятно сдох, как только зашел в неё. Пиздец… Пиздец! Мне нельзя об этом думать.

Буквально секунда и я ощущаю, как она начинает задыхаться. Сжимает моё плечо коленом сильно-сильно, а по телу будто импульс прошибает. Сладкая. Вкусная. До какой-то, блядь, нереальной степени. Так просто не бывает, нахер.

Я ладонь кладу на её содрогающийся живот и целую её в лобок на прощание, а она даже от этого вся вздрагивает.

– Ещё увидимся, красавица, – прощаюсь я с её девочкой, отчего моя вся пунцовой становится. – Поздно стесняться, малыш. Тебе же понравилось, да? – ухмыляюсь и перелезаю к её лицу поближе. Да, конечно, мне надо это услышать. Из первых уст, так сказать.

– Понравилось, – отвечает она, облизывая пересохшие губы. – Это просто кошмар какой-то… – констатирует она, закатывая глаза, и громко вздыхает. – Прости, но я скажу это вслух. Женя Зорин…Сейчас был между моих ног…Это…В голове у меня не укладывается.

– Ну почему же, – смеюсь я с ехидством. – Очень даже красиво звучит. Мне очень нравится.

– А если серьезно, Жень…Ты же…Тоже… – Света смотрит на мою елду в штанах, и я понимаю её реакцию.

– Ну ладно, можешь отсосать мне, если хочешь, – ржу я, на что она бьет меня по грудине кулаком и губы растягивает. – Я шучу…Конечно я тебя хочу. Но что поделать, если я выбрал такую девочку-куколку…Теперь только страдать…

– Да иди ты…Дурак, блин, – отворачивается она, вынудив меня рассмеяться и обнять её.

– Если серьезно, я пиздец как мечтаю, чтобы у нас всё получилось. И с ним тебя познакомлю, но потом. Не волнуйся… – делаю уверенное движение между её взмокших бедер, и она издает стон, от которого у меня прям вот все кишки скручивает. – Тшшш...Малыш, ты не помогаешь…Скажи лучше что-то гадкое и омерзительное, чтобы у меня стоять перестал.

– Зорин, блин! – смеётся она, взглянув на меня своими голубыми глазами. Красивая такая. Особенно после оргазма. Вот просто идеально красивая. Уверен, что подо мной она бы ещё лучше смотрелась…

– Можно я тоже кое в чём сознаюсь, – говорю, вызвав на её лице удивление. Она кивает и ушки свои навостряет.

– Я это вообще сейчас впервые делал. По наитию, так сказать. Никогда никого целовать не хотел, а тебя захотел. Клянусь тебе, – говорю, а она просто как рыба сейчас, которую на лёд выбросило. Не дышит даже, бедняжка. На лице столько стеснения и просто какой-то пока ещё незнакомой мне эмоции. Обнимает меня, прижимаясь так близко, будто боится чего-то или просто…Вот так показывает чувства свои. – Малыш, ты чего?

– Ничего, – шепчет тонким голоском и просто жмётся впритык, а я такой шкаф, сейчас с кровати походу шмякнусь. – Я хочу сейчас.

Глохну и в упор не понимаю, о чём она вообще.

– Не понял. Что сейчас?

– Познакомиться с …твоим…

Оу, блядь…Дошло. Но это ж…БЛЯДЬ.

– Свет…Ты с ним ещё явно не готова знакомиться, ага…

– Не говори мне к чему я готова, а к чему нет, Зорин. Либо сейчас, либо вообще никогда, – заявляет она, вынудив меня рассмеяться. Шантажистка, блин.

– Ты чего так разозлилась-то? Я же о тебе забочусь, красота моя. В обморок ещё упадешь, а потом мне медсестре объяснять, что ты от красоты моего члена сознанку потеряла, ага, – ржу как конь, пока она злится на меня и отворачивается к стене, ручки под подушку убирая.

– Погоди, Свет…Ну, реально.

– Реально, – повторяет она обиженным тоном.

– Ты думаешь, мне член для тебя жалко? Да смотри ты хоть залюбуйся, – говорю, разворачивая её к себе, и мы оба лыбимся как дураки. – Смешная ты…Просто…Невероятная.

Я ощущаю, как её ладонь скользит по моему бедру и ложится между ног, поглаживая, а у меня сейчас пар из ушей пойдет.

– Так? – спрашивает она, глядя в мои глаза, а я, блядь, себя ощущаю каким-то подопытным, над которым эксперименты ставят. Но очень, сука, приятные эксперименты…

– Так, если хочешь, чтобы я в штаны кончил, – говорю без зазрения совести, и она фыркает. – Ладно, Свет…Слушай. Блядь… – чуть приподнимаюсь и смотрю на неё. – Реально хочешь?

– Реально, – повторяет она, хлопая своими ресницами. Одним рывком снимаю с себя футболку, стаскиваю джинсы, а потом и боксеры к херам направляются. И я вижу этот ужас в её глазах, отчего мне просто заржать хочется. Явно не ожидала, да? Ну, да же?

– Давай сюда ручку, – перехватываю её ладонь своей и просто помогаю ей приноровиться двигаться по мне. Мне кажется, она в этот момент даже не дышит. Сглатывает так тяжело. – Вот так…Малыш…

Закрываю глаза и понимаю, что испытываю сумасшедший кайф даже от её ладони. Показываю ей, как сделать член влажным, снимая её большим пальцем предэякулят с головки.

– Я вообще не думала, что он такой огромный, – говорит она со стеснением, а мне если честно даже не до шуток сейчас. Приятно конечно. Не думала она… Я её хочу так что фляга свистит. Везде хочу. Вот прямо сейчас. Это максимум моего самообладания.

Рука сама к её груди тянется. Платье вниз срываю, пока она трогает меня и соски её глажу, делая их твёрдыми и заставляя её дышать так громко, что просто пиздец.

– Оближи их, – толкаю пальцы в её рот и стимулирую его, заставляя вытянуть губы вперед. А затем съезжаю влажными подушечками на розовые горошины, которые хочется бесконечно кусать и целовать. Она сама тянет мои пальцы вниз. Между своих ног и я понимаю, что завёл её снова с пол-оборота. Ноги разъезжаются, и она стонет в унисон со мной, обволакивая влажной ладонью мой член, готовый задымиться. Балансируем с ней на опасной грани, чтобы не трахнуть друг друга по-взрослому. Она совсем другая со мной. Совсем, блин. Раскрепощенная, сильная, сексуальная. Не побоюсь этого слова – взрослая. Да даже немного безбашенная, если честно. Какая ещё попросит вот так просто в первый раз член ей показать, когда и не видела его в живую ни разу. Правильно – только моя. Она доверяет мне и это, блядь, просто бесценно. Химия, что между нами происходит – бесценна. Нас отделяют секунды от опасного взрыва. Я смотрю на неё, а она на мой член, при чём с особым таким доскональным изучением. И мне пиздец это нравится. Потому что я ей нравлюсь. Потому что не стесняется она и делает всё, как надо. Ладони эти, блядь. Кому расскажи только…У неё даже ладони – космос, сука.

– Блядь…Света… – хриплю в трёх секундах, чтобы не кончить, и она сама как гитара в моих руках выгибается, натягивается, искрится, как огонёк бенгальский. Мы оба ныряем друг к другу, лбами прижимаясь и кончаем в унисон, пока я её за затылок держу, глажу и целую в губы, представляя только то, как может быть охуенно, если она будет лежать подо мной. Пусть потом. Но будет. У нас всё впереди. Я уверен.

– Господи, что это было, – шепчет она, последние капли смазывая по моей головке, а меня трясёт всего как Каштанку, нахуй. От этих заключительных движений, от оргазма сумасшедшего просто.

– Знакомство, – улыбаюсь, футболку ей протягивая и целуя в лоб. – Мне пиздец с тобой хорошо. Не знаю, как жил до этого…

Светка улыбается. Довольная. А я возьми да ляпни.

– Днюха-то у тебя когда, золотце? – смеюсь, а она вся от злости пятнами чуть не покрывается.

– Зорин, ты же сказал, год будешь ждать. Значит вот с того дня как сказал и жди, – отвечает, гордо свой носик вздёргивая кверху. Хитрожопая, млин.

– И похуй. Буду ждать. Ты того стоишь.

– Надеюсь, – отвечает она, привстав, и платье своё поправляет. Да так сексуально, что у меня снова слюни текут, и я на кровать откидываюсь.

– У тебя…Снова…Это… – говорит она, хихикая. На стояк мой смотрит, а я хули сделаю. Ну, красивая она пиздец просто…Невероятно.

Секунд через пять настойчивый стук в дверь раздается, и мы смотрим друг на друга, опешив. Думаю, если это кто-то из пацанов, выйду и втащу сразу по репе, чтоб неповадно было.

– А? – спрашиваю, а там грубый баритон отца прорезается.

– Жека, открывай давай. Разговор есть.

– Ща, бать, – слезаю с кровати, труселя свои натягиваю, а Света смотрит на меня вся бледная как моль. Того и гляди сейчас упадёт в обморок. – Эй…Ты чего? – щелкаю перед её лицом пальцем, а сам джинсы попутно натягиваю. – Ну всё, малыш. – волосы её поправляю сам и в носик аккуратный целую. – Успокойся.

– Не надо, не открывай, пожалуйста, – просит она молящим голосом, поправляя платье, а мне смешно до одури просто.

– Ну ты чего удумала, глупая? Прекращай, – беру её за руку и дверь открываю, а там батя просто в ахуе стоит такой. Перец, блядь, в деловой рубашке. Мы оба два лба высоких, а девочка моя…Просто смотрит на нас по очереди и ей бы хорошо шею не свернуть при этом.

– Здравствуйте, – кое-как щебечет мой воробушек, а папка смотрит на нее, не моргая.

– Эм…А…Эм… – теряется он, на что я беру инициативу в свои руки.

– Это Олег Николаевич – мой отец, а это моя девушка, пап. Света, – знакомлю, а у бати, наверное, у самого сейчас приступ будет. Я вообще в принципе никогда родителей ни с кем не знакомил. Поэтому всё должно быть на серьезных щах.

– Здравствуй, милая, – тянет он свою руку и заключает в свою ладонь. Ну, наконец-то голос, бля, прорезался. – Женя…А…Прости конечно…Но сколько девочке лет?

– Пятнадцать, – говорю честно. А хули скрывать? Хоть она и выглядит вообще на тринадцать, блин, понимаю его опасения. – И предугадывая твой вопрос, бать. Нет, мы не трахаемся.

– Женя, бл… – замолкает он и головой качает в ответ. – Простите моего сына, он вообще чурбан невоспитанный. Не знаю, как мы так облажались. – извиняется он за меня, а я лыблюсь.

– Всё хорошо, – шепчет Света, убирая свою ручку маленькую за спину.

– Пап…Ну, реально. Она – моя девушка. И буду ждать я её. Сколько придётся, – даю ему обещание и конечно он в полном ахтунге. Я это по глазам вижу. Ещё бы…Это ж я. Тот который ебал даже его знакомую, которой за тридцать давно. Так уж вышло. А теперь стою и максимальную выдержку типа проявляю. Мол нет, бать, секс для меня второстепенен. Главное – ЧУЙСТВА!

– Я очень рад познакомиться, Светлана, – протягивает мой отец. – Можно его украсть у Вас буквально на десять минут, это срочно.

– Конечно, я всё равно собиралась уходить, – говорит она, неловко улыбаясь. Очень сильно нервничает. Ну, я что-то подобное предполагал. И кроме того, думал знакомство пройдет чуть иначе и несколько в ином месте. – До свидания.

– До свидания, Светлана, – мы провожаем её взглядом, а батя испепеляюще на меня смотрит. – Жень…Ну…Она же ребенок совсем.

– Бать, она на два года меня младше. В чём разница-то?

– Ты в зеркало себя видел? Ты её выше на две головы, умник.

– И что? Ты маму тоже выше на две головы, вас это не остановило. Нашли, так сказать, точки преткновения. Чё хотел-то? – спрашиваю и, если честно, немного злюсь на него.

– Не раздражайся ты. Красивая девочка. Маме понравится, – успокаивает он меня и по плечу хлопает. – Не сердись на отца своего, я ниче такого не хотел…В общем…В августе надо в Европу на месяц.

– Не, бать…Без меня.

– Жень, не обсуждается. Надо.

– Блин, я как по-твоему Свету оставить должен? Подожди, дорогая, месяц посиди тут, а я пока там буду, нахер…Ты посмотри на неё. На неё только мешок надевать, чтоб не смотрел никто в моё отсутствие.

– Бери с собой, значит, – психованно говорит он, а я взгляд отвожу.

– Не поедет она со мной, походу…

– Почему это?

– Она, блин, даже кулон с трудом приняла. Всё нос воротит от подарков. Не такая, кароч, она…

Батя улыбается своей самой тёплой улыбкой и брови вверх поднимает.

– Блин, ну…Вылитая Маргарита Владимировна, – ржёт он, да и я тоже. Наслышан я про их историю с матерью. – Жентос, реально выручай. Мы не одни потому что едем. А с Никитиными. Поэтому ты и нужен.

– Ну нафиг, батя! Я с этой конченой больше ни-ни! Да и Света не поймет этого говна. Не могу я, – оправдываюсь, потому что реально хз как с этой ебанутой Анжелой общаться после всего. Она вообще отказов не принимает.

– Сын…Это не предложение, а деловой разговор. Знаешь же, откуда деньги берутся, да?

– И чё? Деньгами меня попрекать будешь? Я давно у тебя брал?

– Мать твоя мечтает о доме в Испании. И тот, который она выбрала весьма непростой. А мне нужны сейчас эти деньги, эта сраная сделка. Позарез. Он – партнер мой. Сам знаешь. Естественно дочурку он с собой возьмет. Нам надо всё оформить. А ты не поедешь – не поедет и она. А потом и Никитин сольется к херам, потому что не оставит её здесь одну. Мне это нафиг не надо.

Блядь! Сука…

– Говорю тебе, бери девчонку с собой, да и всё. Перед фактом Анжелу поставишь. Не убежит же она из аэропорта, верно?

– От этой идиотки всё ожидать можно, если честно…

– Всё, Жень. Вылет на 2 августа. Без вариантов, – сообщает мне отец, и я провожаю его хмурым взглядом. Лучше бы не приходил, честное слово. Теперь мне беситься из-за этой овцы недоделанной. Ложусь на кровать и пишу сообщение своей девочке.

«Ты папе понравилась. Правда. Какие у тебя планы на лето, малыш?»

Не знаю, как сообщить ей, чтобы чемодан готовила. Ну не поедет же точно. Истерику закатит, что покупаю её и прочее.

«Мне очень стыдно, Женя. Очень, реально» – приходит в ответ, а я улыбаюсь. Тут совсем нечего стыдиться. Особенно того, что мы с ней делали. У меня до сих пор руки ей пахнут. Так сладко и необыкновенно.

«Не надо стыдиться, маленькая. Чего ты занервничала? Когда на гитаре будем учиться играть?»

«Не знаю, Жень. Пока не знаю».

«Спустишься ко мне? Или на ужине встретимся?»

«На ужине. Я хочу поспать»

«Ладно. Хорошо. Отдыхай».

К семи иду на тренировку до футбольного поля. Думаю о своём. Витаю где-то в облаках, вообще в последнее время пришибленный я стал конечно. Вот что любовь с людьми творит.

Разминаюсь, играем с пацанами, а потом иду принимать душ, снова представляя ее перед собой голую. Чистое безумие, приправленное экстазом. Остается только дрочить по сто раз на дню, чтобы умерить пыл, ведь мне всё мало. А я люблю много. Я хочу много.

Спускаюсь на ужин, а красавицы моей всё нет. И вот когда она, наконец, появляется, садится не со мной, блядь, а со своими подружками. Смотрю на неё типа с предъявой. А чё, в чём дело то? Нормально же общались.

«Жень, я тут поем», – приходит категоричное, потому что я уже заебался ей взглядом на телефон показывать и злиться.

Прекрасно, блядь. Вот и началось, нахуй. Стесняшки эти новые. Избегает меня. И че теперь… Так каждый раз будет после того, как мы откроемся в чем-то друг другу? Мне не подходит так, нахрен.

Резко встаю и иду к её столу, плюхнувшись рядом с ними.

– Милые дамы, ничего же, да? Поем с вами, не против? А то барышня моя… Не идет ко мне ни в какую, – тяну её к себе, обнимаю крепко. Темненькая напротив лыбится, вторая тоже. И глаза еще закатывают. А моя просто в ступоре снова. Не знает куда бежать. В мыслях, наверное, уже подземный ход вырыла, чтобы спрятаться. – Ну чего ты? Света? Всё нормально?

– Женя, мне неловко. Зачем ты так наседаешь?

– Эм… Я не наседаю. Я с тобой побыть хочу, – замолкаю, взгляд ее тяжелый рассматривая. – Ты расстроилась из-за диалога с отцом?

– Нет… совсем нет, – отвечает она, а глаза туда-сюда тревожно мечутся. – Я насчет… Насчет…

– Так… И?

– Мне не по себе… Я просто растерялась, – признается она, и я руку её сжимаю. По косточкам пальцами прохожусь и шепчу близко-близко к ушку.

– Я понимаю. Это нормально, сокровище. Мы больше не будем, если ты боишься и не хочешь, хорошо?

– В том то и дело, что наоборот, – отвечает она и взгляд свой отводит в сторону.

Наверное, на моем лице сейчас шок и недоумение лютое. Что, блядь, наоборот?!

– Не понял, – шепчу в ответ и мне кажется, брови мои сейчас в космос улетят нахуй от её странного поведения.

Глава 14. Света

Хочу сказать ему, что мне вовсе не пятнадцать, но не знаю, как…И что тогда между нами будет? Мне нравится он, и не знаю я, готова ли или нет. Вообще не понимаю. Боюсь, что сделав это, он просто интерес ко мне потеряет, и я полной дурой останусь, отдав единственное, что было нужно Жене Зорину. Могу ли я так думать о нём? Ведь он ко мне со всей нежностью С трепетом. Он мог и с другими. Зачем ему именно я? Здесь столько таких, кому вообще ничего дарить не надо…Которые сами готовы…И не думаю, что это такой кайф бешенный трахать девственницу неопытную. Которая и член-то никогда в руках не держала…Теперь уже держала. Блиииин!

Я весь день думаю об этом, а в итоге мне он даже снится. Снится та грязь, что мы делали, но ещё хуже. Всё и полностью. Член его красивый, толстый, длинный. С выступающими венками. Будто картинка отпечаталась в мозгу. Как ладони мои по нему скользят. Как он жидкость горячую на пальцы мои изливает, а глаза его от удовольствия закатываются. Господи, боже мой. И это всё при свете дня. В комнате лагеря! Отличная социализация, Светочка! Мама бы тобой гордилась, блин!

Спускаюсь на ужин у боюсь его голодного взгляда. Но сильнее всего мыслей своих боюсь. Потому что хорошо мне с ним очень. Страшно, да…Но хорошо. Поэтому и хочу его прямо как огромного плюшевого медведя. Обнять и не отпускать. И пугает меня это сильно. Что будет, когда мы вернемся домой? Он, наверное, сделает вид, что ничего не было…И то, что было в лагере, останется в лагере.

– Не понял, – шепчет он мне в ухо, и я вижу его удивление бешеное. Он реально не понимает, о чём я или что? Просто хочет всё это изо рта моего услышать? Ему нравится, когда я язык прикусываю и блею как овечка беспомощная?

Беру телефон и набираю на нём текст, чтобы никто ничего не услышал.

«Я боюсь, но хочу. Потому что мне понравилось и снилось потом», – показываю ему, а он весь в улыбке расплывается. Сейчас просто лопнет от счастья реально. Девочки неоднозначно переглядываются и толком не едят даже. А он к уху моему снова наклоняется.

– Поешь немного, хорошо? Перед дискотекой надо…

– Зачем? Я не хочу на неё идти, – морщу лицо, потому что думала, что мы с ним в комнате побудем, а он головой мотает.

– Надо. Ты мне танец обещала… – целует меня в макушку и придвигает тарелку с едой. А я лишь вздыхаю и ложку в руку беру, как маленькая. Под чутким руководством Жени Зорина…Будто он – моя личная нянечка, которая заругает, если не поем…

После ужина мы с ним расходимся по комнатам, и он настойчиво говорит, что зайдет за мной сам. Ладно. Сам так сам. Я даже не знаю, что одевают на эти дискотеки, но зато Дина тут же с кровати в восторге спрыгивает и достаёт весь свой арсенал косметики.

– Нет, нет, нет…Не надо, не люблю я это, – отказываюсь, и она немного хмурится.

– Только стрелки и губы…Ну, пожалуйста! – умоляюще смотрит на меня, и я сдаюсь со вздохом.

Катя в шкафу своем роется, да так громко, что я понять не могу, чего удумала.

– Ура! Вот! – показывает мне платье такое…Красивое, да. Но уж больно открытое какое-то. И я начинают мяться.

– Спина полностью голая, – хмурюсь, и они с Диной кивают.

– Конечно, с твоей фигурой. Я раньше худее была, но всё равно купила его и на мне не так смотрелось, как на модели. Я его ни разу и не надела, – рассказывает Катя. – А тебе очень пойдет, надень.

– И тебе не жалко? Не надела же даже ни разу.

– Пффф…Ты чего? Чего жалеть то? Кусок тряпки?

– Да уж… – говорю себе под нос, видя логотип этой самой тряпки. Интересно, кто их родители, что позволяют им такие дорогущие вещи. С него даже не срезана этикетка. А цена там просто космическая. Мне страшно его трогать, но меня всё же одевают в него. Оно серебряное, короткое, с открытой спиной на тонких лямках. И конечно смотрится просто идеально…

– Вау, вот как должно выглядеть! – говорит Катя с восхищением. – Всё. Забирай его. Оно твоё.

– Ты что? Брось. Нет конечно, – тут же отрицательно машу головой, а она меня за плечи обнимает.

– Нет, бери, Света. Ты меня обидишь, если подарок не примешь. Я серьёзно, – настаивает она, и мне просто неловко становится.

– Ладно…Хорошо, – бубню себе под нос и в зеркало себя рассматриваю. Волосы мои пшеницей вниз лоснятся. Стрелки мне нарисовали. И губы вишневым бальзамом обвели. Я себя чувствую, как будто с баннера рекламного сошла. Правда красиво. Интересно, что Зорин мне скажет на всё это. Небось не выпустит меня из комнаты даже. Вздыхаю и жду своего Казанову. Десять минут жду, двадцать минут…Мне уже скучно становится, а на телефоне ни одного сообщения. Девочки ушли давно, и я уже думать начинаю, что он меня кинул, как в дверь стук раздается.

– Входи, – кричу, сидя на кровати, но ничего не происходит. – Эй…Заходи…

Хм…Так странно. Следую к двери, открываю, а внизу бумажка с надписью «Надень на глаза, пожалуйста. И ничего не бойся».

Повязку какую-то принёс. Оглядываюсь и надевать её начинаю. Вопреки всем законам логики. Ладно…Ну, хочет человек поиграть во что-то странное. Чем бы дитя не тешилось…

Слышу шаги, когда глаза прикрываю тканью.

– Зорин, ты – извращенец, ты в курсе, – улыбаюсь, и слышу его голос довольный.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– В курсе…Ебать ты красивая, – шепчет он, а я мурашками вся покрываюсь от этого шепота. Он плечо моё голое целует, и я вздрагиваю. Когда не вижу, где он, ещё интимнее получается. – Хотел сюрприз сделать…А сейчас на тебя смотрю и понимаю, что всё равно надо на дискотеку пойти…Только вот хер из рук тебя выпущу, походу…

– А ты не хотел? Я думала…

– Я кое-что…Ладно…Давай не будем болтать, – он на руки меня свои поднимает, а я даже взвизгиваю, так как совсем не ожидаю этого. – Пойдем, малышка…

Несёт меня на себе как пушинку, а я только улыбаюсь как дурочка, к груди его прижимаясь, да аромат его нюхаю незабываемый. Если честно, я совсем потерялась в нём и не знаю, что делать дальше. Когда он просто бросит меня, получив своё. Нельзя так думать о нём, но мысли плохие сами в голову лезут. Это Женя Зорин. Богач смазливый с замашками Бога…Всё у его ног. Девушки, машины, деньги. И почему-то мне кажется, что я сейчас на кровати окажусь, а руки мои наручниками к ней прикуют. Да нет, Света. Бред какой-то. Если бы он захотел так с тобой поступить – давно бы сделал и ждать не стал. Ухаживать за тобой, слова те нежные говорить…

Чувствую, как он дверь открывает. Музыка играет, но там тише, чем в самом зале для дискотеки. Женя на стол меня высокий сажает и повязку снимает, глядя на меня серьёзным взглядом и глаз своих не отрывая. Аккуратно волосы мои поправляет, а я оглядываюсь.

– Это что…Бильярд? – спрашиваю удивленно.

– Ага, старый бильярдный зал. Здесь много что есть, – улыбается он и за спину мне смотрит, а я тут же взгляд его ловлю и гитару вижу.

Гитару, блин…

– Я же говорил тебе, что будем учиться, – улыбается он, вызвав у меня смущение. Я в платье вечернем с разведенными ногами на бильярдном столе, а он меня на гитаре играть будет учить.

Женя берёт меня за подбородок и взгляд мой на себя направляет.

– Света…Ты…Не знаю, как сказать, чтобы не материться. Я ж привык. Как сапожник просто…

– Мне нравится, когда ты материшься, – улыбаюсь, и его улыбка хитрая всё лицо сейчас занимает. Глаза блестят, а он губы облизывает.

– Ты невероятно красивая. Я таких вообще никогда не видел. Ни одна другая и мизинца твоего не стоит, – он проводит кончиками пальцев по моей спине, и я вся выгибаюсь перед ним грудью вперед. – Но в платьях таких ты только со мной быть должна. Потому что не хочу я, чтобы на тебя смотрели. Моя ты. Без каких-либо подтекстов. Говорю, как есть. Увижу если, что кто-то глаза свои таращит, я ему их просто выну. Чайной, сука, ложкой.

Я хихикаю, а он это на полном серьёзе говорит. Собирается отойти, чтобы гитару взять, а я его к себе обратно притягиваю, ногами поясницу обвивая. И в губы впиваюсь просто ужасно жадным и собственническим поцелуем, от которого у меня внутри всё переворачивается. Женя меня тут же прижимает к себе крепче, грудь мою ласкает через ткань платья, и я вот реально готова с ним здесь и сейчас, просто до ужаса какого-то хочу быть именно его девушкой. Хочу, чтобы он моим первым был. Да что уж говорить. По наивности я хочу, чтобы он моим единственным был. Навсегда только моим. Хочу, хочу, хочу. Лихорадит аж.

– Малыш, малыш… – останавливает он меня, сжимая платье на моей талии. – Тшшш…Давай мы поучимся играть лучше, да?

Глаза огнём горят, я вся тут перед ним извиваюсь, а он пыхтит под нос, бормоча про гитару какую-то сраную. На которую сейчас мне вообще наплевать. Аж обидно становится. Света, да что ты вообще такое несешь?! Он это для тебя вообще-то устроил. Голос разума всё же где-то поблизости.

– Женя…Я хочу попробовать, – шепчу я, вызвав на его лице шок. Он просто застывает передо мной и головой своей мотает в стороны.

Пытаюсь обратно его притянуть, а он меня снова за подбородок.

– Свет. Я не могу. Я обещал тебе и буду ждать. Вот и всё. Давай научимся играть…Ты ведь хотела…

Дышу как паровоз. Женя Зорин меня не хочет? Не хочет? Да нет же, стоит с молотком в штанах, а я не понимаю в чём дело. Последствий боится? Что не так?

– Свет…Успокойся. Вижу, как у тебя в голове тараканы бегают в панике. Послушай меня, девочка. Я хочу, чтобы у нас всё правильно было. Потому что ты нравишься мне очень. Потому что влюбился я в тебя. А ты малышка ещё совсем. Не по паспорту даже, а здесь, – указывает он мне на висок. – Я буду тебя целовать. Мы можем касаться друг друга. Но сейчас это всё, что я могу себе позволить. Не хочу лишний раз провоцировать себя. Хотя порой удержаться сложно. Но сегодня я хотел приятно иначе сделать – поступками и вниманием… – шепчет он, а у меня из глаз тут же слёзы брызгают. Это просто невозможно. Женя Зорин меня на волнах отчаяния подбрасывает. Я не понимаю, почему я? Почему он меня выбрал? Во мне ведь ничего особенного. А он даже…Даже не собирается взять то, что я ему сама предлагаю. Он что…Реально влюблен в меня? Дура. Света, ты дура. Когда ты уже слушать его начнёшь? Почему всё мимо ушей твоих да глаз пролетает. – Эй…Свет…Ты где там у меня потерялась? – он обнимает меня, а я вот просто где-то не здесь. Впервые не чувствую стук сердца. Словно оно перестало биться в груди. Будто просто отключилось, но суть в том, что я не ожидала даже с его стороны таких поступков. И всего этого не ожидала. Он меня как облако собой окутал со всех сторон. А я молчать продолжаю.

– Ты…Извини меня, – шепчу ему, носом собирая аромат его свежевыглаженной рубашки.

– Не за что тебе извиняться. Мы ещё об этом поговорим. А пока гитара, хорошо? У меня ещё к тебе разговор есть…На август планы обсудить…

– На август? – спрашиваю, а в глазах светлячки летают. В смысле…То есть, он реально хочет встречаться и дальше…Хочет быть со мной…?

– Ну да…Не уверен правда, что ты меня на хер не пошлёшь, но я искренне хочу заявить тебе, что это не попытка купить тебя или что-то ещё. Мы в августе с отцом в Европу на месяц почти должны поехать. Это важно. А оставить тебя, как ты поняла, я просто не могу. Я не прощу себе этого. Поэтому хочу с собой тебя взять. Естественно все расходы на себя беру. Тебе вообще не надо ни за что париться. Загранка есть у тебя?

– Есть, – бормочу себе под нос, но тут же мотаю головой. – Погоди…Какая Европа? О чём ты, Женя? Я не могу никуда ездить за твой счёт. Это уже совсем бред какой-то. – возмущаюсь я, нахмурившись.

Женя меня берет за руку.

– Это не бред. В этом нет ничего такого. Ты была там хоть раз?

– Господи, нет конечно, Жень…

– Ну…Вот и посмотришь. Загранка же есть у тебя, вот я и думал…

– Она есть у меня, потому что мы с мамой как-то раз в Китай ездили, ещё когда мне четырнадцать было. Но это вовсе не значит, что я собираюсь у тебя на шее висеть и пользоваться тобой. Я не поеду, Женя. И не проси меня. За месяц ничего не случится. Я – домоседка. Ты меня в школе даже не замечал никогда. Вот также и с остальными. Никто меня нигде не заметит.

– Нет уж, нахер. Поедешь и точка, – злится он, встав передо мной в озлобленную позу, но я один фиг сдаваться не собираюсь. Молчу и отрицательно головой мотаю. Не понимает? Перед фактом в день вылета поставлю. Ногу сломаю или просто не выйду к нему, да и всё.

– Нет, Женя.

– Да, Света.

– Нет, – продолжаю ломать своё. – Всё, хватит. – спрыгиваю со стола и собираюсь гитару взять, а он меня руками своими огромными обвивает сзади, сам её берет и на стул садится. Так, что я на его коленях оказываюсь. Его пальцы тут же струн касаются.

– Я тут уже настроил её даже… С гитарой как с девушкой надо…Только вот моя мне никак не поддаётся. Видимо, пальцев недостаточно… – шепчет он, вызвав по моей спине мурашки. Улыбаюсь, съеживаюсь на нём, когда он показывает мне как надо зажимать струны и достаёт из кармана медиатр. – С ним ровнее звук выходит, пока учишься…Плюс пальчики у тебя нежные.

Блин, я никогда бы не подумала, что Женька на гитаре вот так играет, а потом начала смутно вспоминать как в восьмом классе случайно на концерте оказалась в школе. И там же он совершенно точно выступал на сцене. Песню они какую-то исполняли. И он пел даже. Красиво так пел. Но я не особо любила подобные мероприятия из-за толпы и просто ушла тогда.

– Давно же ты играешь, да…

– Ага. С одиннадцати, – отвечает, улыбаясь, а потом я вдруг слышу, что он начинает играть ту самую песню, которую я пела на улице. Господи, он даже аккорды на неё выучил. Ну, что за парень, а? Ну не может мне такой достаться. Не заслужила я. Так ещё и вру ему. Нагло вру. А теперь не знаю, как правду о возрасте сказать…

– And I wish I was special… You're so fuckin' special…

Он даже на английском ругается, как сам Бог во плоти. Голос его этот…Господи. Прямо возле моего уха. У меня мурашки по всему телу. Что ты со мной делаешь, Женя Зорин?! Прекрати! Я уже вся влюблена в тебя по уши! Вся твоя, полностью…и…Стоп.

Слышу своё сердце, а мысли будто по телу разбредаются и разбивают его на тысячу осколков. Я в него влюбилась…Так? Влюбилась совершенно глупой сумасшедшей любовью, от которой потом мне будет очень больно…Как я этого и боялась.

Его руки направляют мои, он объясняет мне что-то, а я на автомате всё делаю, потому что немного умею играть всё-таки, но думаю сейчас совершенно о другом. Ты – моя погибель, Женя Зорин. И не знаю я, что мне теперь делать…Со своей дурной головой.

Глава 15. Женя

Сделаю вид, что не слышал про поездку. Всё равно заставлю. Всё равно поедет. Куда она денется?

А про предложение её вообще молчу. Умом чуть не тронулся. Нельзя, Света, подарки такие мне дарить…Нельзя…Я же могу не удержаться, а потом ненавидеть себя буду, что больно тебе сделал. Что жалеешь ты. Это будет для меня сродни удавки на шее.

Слышал я как она «Creep» своим тонким голоском напевала, когда плёлся за ней по тёмной улице до того ушлёпка Матвея. Тоже люблю эту песню. Классика же. Тем более, будто для неё написанная, ведь она реально ангел во плоти. Мой личный особенный ангел, а я вовсе не такой.

Мы ещё долго сидим там, пока она на мне ёрзает и смеется, если у неё плохо получается, будто специально провоцирует. Запах волос её ловлю и с ума схожу. Всю жизнь бы вот так сидел и держал её в своих руках. Маленькую. Как отец мать порой держит. Любят они друг друга до сих пор. Такие же дураки, как и мы со Светой.

Музыка в зале прекращается, а девочка моя ко мне поворачивается и смотрит взглядом своим серьезным на меня.

– Поцелуй меня, – просит жалобно. И я вижу, что изменилось что-то. Другая она стала. Не зря говорят, что внимание и забота женщину ласковой делают. Значит, не совсем я безнадежный. И любить тоже умею. Плохо конечно пока получается. Но я стараюсь для неё.

За скулу её беру, рука соскальзывает на шею, а сам горячим поцелуем впиваюсь в неё снова, последние капли бальзама с её губ снимая. Вкусный конечно, но она вкуснее намного. Совершенство моё. В эти моменты у меня по венам вселенная разливается. Я не представляю, что со мной будет, когда мы…Когда…Не думай об этом сейчас, Женя, просто не думай.

– Мне кроме тебя никто не нужен, – говорю, уперевшись в её лоб своим. Дышу громко и часто. Уже привык почти терпеть. Значит, надо так. Не всё достается по щелчку пальца, Женя. Что-то заслужить надо.

– Я хотела сказать тебе… – щебечет она тонким голосом, а тут дверь в бильярдную резко открывается и перед нами воспиталка наша – Наталья Олеговна.

– Зорин, блин… – смотрит она своим испепелятором, дыру во мне выжигая.

– Что? Мы ничего такого не делаем. Просто сидим и на гитаре учимся играть… – сообщаю, улыбаясь.

– По комнатам живо, отбой уже!

– Лааадно, – протягиваю я и снимаю Свету с колен, взяв за руку. – Идём, красавица. До комнаты провожу…

Наталья Олеговна закатывает глаза, а мы обходим её, как безумно влюбленная пара. Да почему как? У Светы щёки такие румяные. Здоровые. Глаза горят, как не горели раньше. Живой она стала. Я вижу это и чётко улавливаю разницу.

– Напишешь мне…А то я с ума сойду без тебя, – прошу её, притягивая к себе, а она так крепко ко мне сама прижимается, что не верю даже. – Что сказать то хотела? А то мымра не дала…

– А…Да нет…Просто поблагодарить тебя. За вечер такой. За твоё терпение, – пищит моя маленькая, и я совсем в улыбке расплываюсь перед ней. Во всей этой парадигме чувств себя теряю. До чёртиков влюбился.

– Малыш мой… – склоняюсь к ней и целовать снова её начинаю, пока она на носочках стоит и кое-как мои плечи обвивает руками. Блин, ну реально же в пупок дышит крошечка…

– Спокойной ночи, Женя…

Малышка уходит, а я просто как зацикленный маньячелло провожаю её голую спину взглядом. Ну, вот как я её оставлю? На месяц, блядь! Ещё какой-нибудь Матвей ебучий подлезет, или может одноклассник её…Точно же. По любому облизываются там ходят и молча в штаны спускают на мою девочку. Нахуй. Не выдержу я просто. Значит, разрешения у матери буду её просить и повезу против воли. Надо бы у Димаса попросить телефон её достать. Он сообразительный…Хотя можно и самому в её контактах найти, только вот шариться в личном не могу. Не умею.

Иду к себе и плюхаюсь на кровать, руки свои нюхая. Цветочек мой. Я совсем на тебе помешался. Вообще ничего кроме тебя не надо.

Пацаны чё-то шушукаются. Дискотека говорят была классная, потому что Анжелка там чуть ли не стриптиз, как я понял, танцевала. А мне пофиг даже. У меня своя дискотека была. Самая лучшая и интересная в моей жизни.

«Хочу тебе Европу показать, малыш. Она тебе подойдёт. Да тебе любая страна подойдёт. Потому что ты у меня самая красивая».

«Жень, мы обсудили уже. Мне хорошо с тобой. Очень. Но я дома буду месяц сидеть. Вообще никуда не пойду, если хочешь. Каждый день буду взаперти. Но за твой счёт я никуда не поеду».

Блин…Вот ведь упрямая, а…Ну ничё…Маргарита Владимировна вон сдалась, и ты сдашься, дорогая. И дом в Испании ещё захочешь. И буду я как самый любящий муж искать способы мир к твоим ногам положить. Потому что если моя девочка чего-то хочет, это надо исполнять. Любыми путями.

Утро наступает неожиданно, я просыпаюсь с телефоном в руке, на котором уже сообщение от моей крошки.

«Доброе утро, соня».

Кое-как открываю глаза и уже лыблюсь. Хорошо-то как…Знать, что она моя. Знать, что со мной…И было бы конечно прекрасно, чтобы подо мной. Голая и с разведенными ногами… Особенно сейчас. Потому что там пиздец и я не знаю, что сделаю с ней, когда дорвусь до всего этого. Ей же точно больно будет. У меня девственниц никогда не было. А тут ещё и малышка такая…Вряд ли же она за год этот вырастет, да? Ещё и не ест ничего…Может откармливать? Блядь…Бред какой, а…Поднимаюсь и иду в душ ебло помыть да зубы почистить. Мысли свои мерзкие из башки вытурить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сегодня девятый день здесь. Осталось ещё одиннадцать…А потом я буду каждый день к ней приезжать, у отца тачку свою придётся воровать правда. Потому что мой Мерин под запретом после моих алкотрипов. А Димасу батя обещает Поршик. Кароч мы прям два магната с ним такие, ага. Ахуевшие бабкины внучата.

Спускаюсь на построение и просто, нахуй, зверею в одну секунду, будто меня по башке чем-то тяжёлым снова уебали. Это ещё чё за нахуй?!

Света моя совсем рядом со спортивной площадкой, а её какой-то поц великовозрастный поднимает над собой, за талию её держит и лыбу дрочит, пока я в ахере полнейшем нахожусь. Секунды не проходит, как я бегу туда с видом палача и уже планирую по асфальту его разматать. Сука.

– Клешни, блядь, убрал свои от моей девушки, – жду, когда он опустит её, чтобы втащить по роже и не задеть её. А она тут же спрыгивает и встаёт передо мной, спиной его загораживая.

– Женя, ты неправильно всё понял. Это сосед мой. Мама передала гостинцы и…

– Да похую мне кто это, нахуй. Иди сюда, блядь, ссыкло ебучее, – тянусь к нему, пока тот дугой брови свои изгибает и смотрит на меня, как на ебантяя какого-то. Вокруг все просто в ахере по струнке стоят. Устроили, блядь, представление.

– Женя, прекрати. Это просто знакомый наш, – Света меня дёргает за руку, а я просто весь как свинцом накаченный. В пизду нахуй. Нос тебе сломать? Ща устроим.

Не успеваю и сообразить, как сам по еблу получаю, потому что на неё отвлекаюсь. Да ещё и жестко так. Мощно. Аж в глазах искрит. Отчего сразу же отряхиваюсь и тут меня уже несеёт. Он конечно тоже здоровый лоб, но от моей автоматной очереди ещё никто не мог увернуться. Один-второй-третий. Прямо по еблу его довольному. И оно уже перестает быть таковым. Он аж сжимается и приседает. Кровь брызжет, Светка кричит. Серёга, который Анатольевич, бежит разнимать и орёт на меня благим матом.

– Сука, ещё раз к ней подойдешь, я тебе глаза на жопу натяну, нахуй! Всех касается, блядь! – девочка моя стоит и не дышит, ладонями носик свой прикрыла, пока та гнида в крови ухмыляется и сплёвывает что-то, наверное, зуб (как хорошо то!), а меня оттаскивают мужики. Повсюду галдеж такой, что нихера не слышно толком.

– Зорин, нахер! Это уже ни в какие ворота! Вылетишь отсюда, как пробка из-под шампанского! – кричит инструктор во всё горло.

– Увидимся, – машет мне ублюдок, подтирая свои кровавые сопли, а Света не знает куда себя деть. То ли за мной идти, то ли ему помогать.

– Женя! – топает она своей ножкой и бровки домиком выстраивает, пока меня под руку тащат к заведующей.

Сижу и жду её, аж нога ходуном ходит. Пиздец! Полный пиздец! Что ещё за долбоящер такой нарисовался?! Ольга Васильевна вновь заходит в кабинет с угрюмым видом и качает головой.

– Допрыгался ты, Зорин. Уезжаешь сегодня, – говорит она, а у меня лишь лицо искривляется в нелепой ухмылке.

– Никуда я, нахер, не уезжаю, – категорично отвечаю, скрестив на груди пальцы. – Чё хотите со мной делайте, а я отсюда не уеду.

– Я предупреждала тебя. Нарушение дисциплины, да еще и заявление на тебя написать могут за нападение. Тут даже отец твой не поможет. Зорин, надо было головой думать, прежде чем на людей бросаться!

– Не на людей, а на шалупонь подзаборную, – перебиваю, а она в бешенстве по столу ладонью хлопает.

– Зорин! Всё. Собирай манатки. Отец в курсе уже, приедет за тобой.

– Да ну нахер, Ольга Васильевна. Никуда я не уеду отсюда. Я серьёзно, блин.

– Я тоже. Если надо, я РОСГВАРДИЮ вызову, чтобы тебя вытурить. Свободен, – заявляет она, а меня аж трясет нахер.

Ну, вспылил. Ну, не удержался. Ну чё сразу выгонять-то? У меня же девочка тут…Моя родная. Как я её, блядь, оставлю-то?! Вы издеваетесь?!

– Ольга Васильевна, Вы в положение войдите. Он мою девушку лапал. Я не сдержался. Люблю я её сильно. Не надо меня выгонять. Прошу Вас. Сердце моё без неё не выдержит…

Она смотрит на меня и губы свои растягивает.

– Пожалуйста…Миленькая, – упрашиваю её, пока она смотрит на меня как на придурка.

– Ты совсем уже, да, Зорин? Я вот сейчас на полном серьёзе тебя спрашиваю. Ещё одна выходка. Ещё одна и всё, Евгений. Чао-какао без разговоров! А сейчас будешь по струнке ходить и все инструкции чётко выполнять! Это тебе ясно?

– Ясно, – киваю, а сам лыблюсь, радостный, что не придется всё же уезжать отсюда. А то чё-то всерьез я так занервничал.

Меня отпускают, созваниваясь с отцом, а я Свету везде выискиваю. Зарядку я сорвал к чертям, в столовой её нет. Наверное, в комнате осталась. Иду туда и в дверь стучусь, вслушиваясь в шорохи. Там она. Плачет что ли?

– Свет…Ну открой мне, пожалуйся…Ну, прости меня…Малыш… Ну…Хули он тебя трогал? Вот скажи мне, а?!

Дверь открывается, а она смотрит на меня вся в слезах. Так, что мне жить не хочется.

– Свет…

– Женя, мне мама звонила. Ей Влад всё рассказал. Она теперь думает, что ты совсем какой-то ненормальный, неуравновешенный. Ты зачем так делаешь?! Да ещё и выгонят тебя, сказали. Что с тобой происходит?! Теперь у тебя ещё и фингал под глазом, блин! Нашел с кем драться. Это Влад, он рукопашным боем с шести лет занимается! Призёр городской, а сейчас ещё и тренер, что ты творишь?!

– Ну хуёво занимается, раз ушатал я его на раз-два, я тебе скажу, – вхожу в наглую распахивая дверь до конца, и притягиваю её к себе. – Никто тебя трогать не будет, нахер. Никто. Кроме меня. Поняла меня?

– Женя, я – не вещь! Прекрати так со мной обращаться!

– Ты – не вещь. Ты – девушка моя. Вот и нехуй кому-то руки распускать. Ненормально это, блядь!

– Ааааа! Ты меня в гроб загонишь! – выдаёт она, с остервенением захлопнув за мной дверь. – Что теперь будет? Тебя выгоняют? Ты уезжаешь?

– Нет. Я поговорил. Всё нормально…Ольга Васильевна так-то мировая тётка. Вот она меня поняла. В отличие от моей девушки, блин. Которая считает, что её могут всякие додики за жопу хватать! – отвечаю, а она аж вся багровой становится. Ноздри раздуваются, и она рот приоткрывает, а произнести толком ничего не может.

– Да ты… Да я тебе…

– Я уж думал, что попрощаюсь с тобой, – подхватываю её на руки и притягиваю к себе, быстро-быстро сминая губы в жадном поцелуе. Языком раскрываю их, заставив силой подчиниться и отвечать мне. Глаз саднит, но когда она целует меня, всё это вообще неважно. Тут же закрываю защелку на двери и придавливаю Свету к кровати, снимая с неё футболку, практически одним рывком и целую грудь, заставляя её поскуливать.

– Никто меня…Никто меня за жопу не хватал, – закрывает она глаза, выгнувшись дугой в моих руках. – Кроме тебя.

– Чё ему надо от тебя? – спрашиваю, поймав её взгляд. Нос к носу. Смотрю и меня трясёт всего, как вспомню. Хочется догнать и вообще убить. Ему на вид, блядь, лет двадцать пять, а то и больше. Педофил сраный.

– Ничего. Он просто сосед. Маме иногда помогает сумки носить или просто что-то починить.

Ну да, конечно. Наивная ты моя душа. Просто так он помогает, ага. Видя конфету такую перед собой. Ещё и совести хватило приехать сюда! А мать её, чё слепая, нахуй?! Не видит, какую змею на груди пригрела?!

– Он не лез к тебе? Не приставал? – спрашиваю, и глаз у меня дергается. Она неоднозначно смотрит на меня и взгляд как-то в сторону отводит.

– Не приставал, но…Мне самой неприятно, когда меня вот так касаются. А он порой может подкинуть или типа…

– Что типа? – спрашиваю стальным тоном. У меня точно инфаркт, блядь, случится.

– Пощекотать, – отвечает она, а у меня вот сейчас фляга засвистит. Трогал её своими паклями, блядь. Пидор…ААААААААААААААА! Убить, нахуй. Изувечить, повесить. Сука.

– Значит так. Душа моя. Нахуй это всё. Ещё раз подойдет к тебе. Мы в ментовку едем и заяву, нахуй, пишем. И ебало я ему ломаю. Призёру этому недоделанному, сука.

Нервничаю и ладони потеют. Надо было убить его прямо на месте.

– Жень… – она обнимает меня, а мне аж выть хочется. – Жень, успокойся. Пожалуйста. Я же здесь. С тобой.

– Я это вижу. И меня бесит, что ты не сказала, что к тебе этот хуй приехал. Ничего мне не сказала, блин! Сколько ему? Он в курсе, что тебе пятнадцать?!

– Да, – краснеет она, испуганно на меня глядя. Так боится, что сейчас, кажется, заплачет.

– Всё…Прости меня. Прости…Я сорвался совсем. Придурок я. Не могу в руках себя держать. Я поговорю сам с твоей матерью. Но ты обещай, пожалуйста, что если он хотя бы в десяти метрах будет, ты тут же мне об этом говоришь. Звонишь, пишешь, кричишь. Что угодно. Но сообщаешь мне. Договорились?

– Угу, – говорит она еле-еле, а я прижимаю её к себе.

– Боже…Света…Ты меня реально убиваешь…Я точно сяду нахуй или в землю лягу. Обещай мне всё-всё рассказывать…

– Обещаю, – писклявым голосом доносится у меня за спиной, и я кое-как успокаиваюсь в её теплых, нежных объятиях.

***

Проходит полдня. Вечером моя любуется моим заплывшим глазом, пока я вновь показываю ей как играть на гитаре в своей комнате. Надеюсь, что я тому пидорасу зубы выбил. Ну…Хотя бы один-то точно должен был…

Внезапно в дверь стук раздается.

– О, Женька! Тебя там Александра Викторовна спрашивает, – говорит мой сосед Витёк, и я морщусь. Ну, что там ещё…

– Подождешь тут? – спрашиваю у Светы, и она кивает, переняв в руки гитару.

Иду в холл, а там стоят заведующая, инструктор по танцам и вожатая.

– Зорин! Ты-то нам и нужен…

– Очень странно, – заявляю я, изогнув бровь. Думаю, ничего хорошего эта фраза не предвещает.

– Ничего странного. Выделывался? Теперь принимай наказание, – бурчит Ольга Васильевна, и я растягиваю губы в недовольстве. – Анжелочке пара нужна. Будешь танцевать с ней. – в приказном тоне говорит мне заведующая, и я тут же головой мотаю.

– Ну нет нафиг. И не обсуждается, – пытаюсь развернуться и уйти, но она меня своим грубым голосом тут же на землю возвращает.

– Вылетишь сегодня значит. Потому что у нас концерт послезавтра. А ей нужен мальчик высокий статный для номера.

– Что тут мальчиков больше статных высоких нет, извините?! – спрашиваю с остервенением, и она категорично головой мотает.

– Отказы не принимаются. Либо танцуешь, либо уезжаешь, – заявляет она и у меня аж глаз дёргается.

Александра Викторовна довольно улыбается. Это инструкторша наша по танцам. Я вообще нормально танцую, потому что мама в детстве учила и на концертах я много выступал в школе, но, блядь. Единственная с кем я танцевать хочу – Света. А явно не блядище вот эта конченная по имени Анжела, которая девочку мою пыталась обидеть.

– Пойдем, обсудим номер, – зовет меня Александра Викторовна в актовый зал. Я захожу туда и вижу эту. Видно злится на меня, но всё равно взгляд змеиный такой хитрый. Небось уже смекнула что к чему. Знала же и видела скандал с тем соседом Светкиным.

– Привет, – сдавленно говорит и в щеку меня целует. Как и всегда.

– Ага. Чё за танец там у тебя?

– Ничего сложного. Можно с тобой наедине поговорить? – просит она, как бы на инструкторшу глядя, и та кивает, дав нам разрешение выйти.

– Ну, что…?

– Да ничего, Женя. Скучаю я по тебе, вот и всё. Совсем пропал. И обидел ты меня сильно. Но мне нужен парень нормальный на выступление, потому что красиво хочу, чтобы было. А здесь одни уродцы, ты и сам знаешь, – заявляет она, а я просто слушаю её. – Я не собираюсь твою…эту обижать. Но и ты мне помоги. Потому что мне надо это. Всего лишь три репетиции и концерт. Танец плёвый. Особенно для нас с тобой. Мы же с восьмого класса на сцене вместе, – продолжает она, и я понимаю, что что-то до неё всё-таки дошло.

– Ладно, помогу. Станцую, – говорю, на что она тут же на шею мне кидается, а я на автомате чисто руки ей на талию, чтобы отодвинуть от себя.

– Анжела. Давай как договорились. Танец и всё.

– Вот ведь, Зорин, как бывает…Сначала ты сердца разбиваешь. А потом тебе. Смотри, чтобы потом вообще без него не остаться. Даже осколки отыскать сложно, если сильно разлетится, – шепчет она, заставляя меня нахмуриться.

– Ты её не знаешь. Она не из таких, – отвечаю, а в груди больно.

– А ты откуда знаешь? Девять дней и знаешь, какая она? Мы с тобой со второго класса знакомы. Дружили с пятого. Трахались с девятого. Ты говорил про обоюдное удовольствие и обещал мне, что никогда сопли пускать не будешь ни по кому. Так где это обещание, Зорин? Стоило смазливую милую девочку увидеть, как тут же протёк как тампон последний. И я тебе не нотации читаю, а предупреждаю. Больно будет падать потом. Ты мне не последний человек. Поэтому и уберечь хочу, – говорит она и обратно в кабинет заходит, не оборачиваясь. Цедит сквозь зубы. – К шести приходи.

Ухожу оттуда в растерянных чувствах. Да, помню, что говорил ей. Трахались как-то и сказанул, что никогда в отношения не вляпаюсь. Что любить не буду никого и никогда и унижаться тем более. А теперь с ума схожу по одной единственной девушке. Ну и что? Я себя за это уважать не перестал. Она другая. И хорошая, и нежная, и добрая. И невинная. Моя. Одна такая на миллиарды. И похуй мне, что кто говорит.

Возвращаюсь к себе, а Света уже бодро так бренчит на моей кровати, улыбаясь.

– Смотри…Смотри…Слушай, – говорит она, довольно так и петь начинает. А у меня от её голоса сейчас чердак совсем протечёт. Кто ж, блядь, знал, что она так поет-то охуенно!

– Ты чего на вокал ходила? Почему не выступаешь нигде? – спрашиваю в полном ахере, а она головой мотает.

– Не-не…Это я для себя. Сцена – не моё совсем. Это скорее твоё, – убеждает она и я тут же взгляд опускаю.

– Насчёт этого…Свет. Обещай не злиться, ладно?

– В смысле…

– В смысле концерт послезавтра. А я заведующей должен. Заставили меня танцевать номер в общем…

– Танцевать? Ты ещё и танцуешь? – смеётся она заливисто. – Блин, ну ты реально нарасхват парень…Шок. – продолжает она, а мне неловко становится, что это не всё…

– Свет, там такое дело…Номер он…С Анжелой, – говорю я сдавленно, и её глаза как два огонька потухшие тут же становятся. Вот просто за секунду блекнут.

– Оу… – издаёт она себе под нос и молчит, взгляд свой тоскливый в сторону уводя…А мне из окна выброситься хочется из-за того, что вообще согласился. Да только вот у меня выбора не было.

Глава 16. Света

Слушаю его и будто падаю куда-то. В бочку с ледяной водой, из которой никогда не выплыву. А ещё говорила, что не ревнивая. Думала, что он дурак раз ревнует к Владу. А сама…

– Свет…Это не значит ничего. Для меня не значит. Станцуем и всё. Свободен как в поле ветер… – обещает он, а я даже глаз своих покрасневших поднять не могу. – Малыщ, ты прости меня. Это я виноват, что так вышло. Но я обещаю тебе, что буду максимально отстранен. Я не хочу ничего там. Серьезно. Свет… – он пальцы мои трогает, а я не чувствую даже. Господи. Ну, надо же…Какая я оказывается несдержанная. Про концерт я конечно знала…Потому что Катя там песню петь собиралась, а вот про танец Анжелы…Впервые услышала…Точнее уже танец моего парня и Анжелы…

– Извини…Я что-то совсем себя глупо веду, – бормочу себе под нос, а он улыбается.

– Нет, Свет. Нормально ты себя ведешь. Это всё нормально. Ревнушки и всё такое. Я же сам как кретин с ума от этого схожу, хотя знаю, что ты ни-ни. Не станешь так делать, а всё равно… – притягивает меня к себе и волосы мои гладит. – А играешь ты хорошо очень. Голос у тебя…Шикарный, Свет…Не прячь ты его в тени. Любого затмишь, отвечаю.

– Ага, – шепчу себе под нос и снова плакать хочется. Вот я конечно страдалица…Если он с ней танцевать будет, значит будет касаться. Будет обнимать…

Вспоминаю, как сегодня Влад себя повел снова и тошно становится. Он много раз так уже делал. Намеки какие-то странные с его стороны. Подмигивания. Хотя он на одиннадцать лет меня старше. Ему уже двадцать семь. Это меня и пугает. Но Жене сказать – всё равно, что подкинуть дров в кострище.

– Свет…Я обещаю тебе. Клянусь, – говорит он, выдыхая горячий воздух в мои губы и смотрит прямо в глаза, придерживая за подбородок. А потом целовать меня начинает, а у меня всё деревянное. Я как парализованная от того, что услышала. – Малыш…Расслабься. – он переходит с поцелуями на мою шею. Дышит так, что меня трясти начинает, и тело каким-то образом отпускает эта острая колючая судорога. Только в его объятиях такое возможно. Чтобы я растаяла и успокоилась. – Моя девочка… – он гладит мои ягодицы, сжимая их в своих руках, и я залезаю сверху него, всматриваясь в эти похотливые глаза, в которых сейчас шторм бушует. Не иначе.

– Ты… Наверное…репетировать ещё будешь… – спрашиваю надломленным голосом, и он хмурится.

– Только три репетиции и концерт. Сегодня в шесть будет. Приходи. Сама посмотришь.

– Нет, – категорично мотаю головой. – Это лишнее. Я не смогу.

– Свет…

– Женя, я не смогу смотреть как она тебя обнимает. Как руки свои на тебя вешает. Не смогу я. Ты меня прости, – слезаю с его ног, но он меня за руки перехватывает.

– Стой…Ну, пожалуйста, не уходи только. Давай мы как-то это вместе преодолеем, да? Твой же я. Неужели не видишь ты? Весь твой. Тут и думать нечего.

– Жень. Я вижу. Но тут не о доверии речь. Тут речь о том, чтобы я смотрела на это. Не пойду. Извини, – опускаю взгляд и сползаю с него в отчаянии. – Хочу пойти к себе.

– Малыш…

– Жень, мне надо. Правда. Одна хочу побыть немного. И маме надо позвонить. Потому что конфликт этот должен быть исчерпан, – отвечаю ему честно, а он вместе со мной тонет в этой бочке бездонной ледяной. Вот куда мы теперь порознь? Мне кажется, что никуда…

Целую его в щеку и костяшки его разбитые сжимаю.

– Извини меня…

Он отпускает. Мы оба не нацелены сейчас на скандалы. Энергия просто высосана. Особенно после разговора с матерью о том, какой Женя плохой и неподходящий для меня молодой человек. Будто вот двадцатисемилетний Влад – самое оно. Она, блин, Женю даже не знает. Но вот эта фраза «Сказали, что мальчик очень богатый и позволяет себе, что вздумается. Надеюсь, ты понимаешь, что ему от тебя нужен только…».

Потрясающе. И обидно. Очень обидно. Так что дышать не хочется. А новость об этой Анжеле вообще убивает. Только вот поздно уже умирать, Женя меня дефибриллятором если надо вернет с того света…Я уверена.

Прихожу в комнату, а там Влада номер на экране высвечивается. Блин…

– Алло, – беру трубку и слышу смех.

– Солнце, ну что там у тебя этот дикий малолетний успокоился? Валентина Ивановна в шоке конечно…Вкус у тебя странный, малышня, – хохочет он, а мне вообще не до смеха. Но конечно я понимаю, что так проблемы не решают.

– Не называй его так, Влад. Он хороший. И он успокоился. Ни к чему вам было драться. И поднимать меня вот так не стоило… – говорю, а он кашляет мол намекая, что я не так всё поняла.

– Так это ж просто по-дружески, – заявляет он удивленно.

– Не знала, что мы – друзья…

– Ну, если хочешь, по-соседски! – добавляет он следом.

– Ага, – обиженно произношу, и он, кажется, начинает чувствовать мой тон.

– Не обижайся ты, солнце. Я лишь гостинцы хотел передать и только. Не стоит тебе с такими неадекватами общаться…Его бы на ринге на раз-два отметелил, – горделиво произноси Влад, а мне даже смешно.

Ага…отметелил он…Я заметила.

– Как зубы твои? Все целы? – специально спрашиваю, и он на несколько секунд замолкает.

– Норм всё, – резко выпаливает, а потом внезапно у него дела появляются, и он трубку сбрасывает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не нравится мне всё это. Совсем не нравится.

Кое-как доживая до вечера, где Женя пишет мне огромное сообщение с извинениями, что ему приходится идти на репетицию, но легче мне от этого не становится…

Глава 17. Женя

Иду в зал, как на каторгу реально. Написал Свете извинения, а она как-то скупо отшила меня, но вроде не ругалась. Хотя я понимаю, что ситуация из самых мерзких. Лучше дать ей время…

Около часа мы проводим с Анжелой. Танец слишком контактный конечно, и я даже рад, что девочки моей нет здесь, потому что слишком много взаимодействия.

– Ты специально такой выбрала, да? – интересуюсь, пока держу Анжелку за талию, а она жмется ко мне что есть мочи. Пытаясь стояк вызвать, вот только тщетно. Не стоит у меня на тебя, дорогая. И давно уже.

– А ты как думал? – улыбается она по-змеиному. – Ты должен вдоволь пострадать. – хохочет она, извиваясь, а я головой мотаю.

Пиздец…

За нами конечно Александра Викторовна бдит. Подсказывает, помогает и так далее. Даже хвалит меня.

– Никак Зорин танцами в прошлом занимался?

– Да не…

– Ой да не прибедняйся. Танцевал он со мной, с восьмого класса в одной связке, – перебивает Анжела, а я глаза закатываю.

– Это было в лучшем случае два раза в год. Так что не пизди тут, – говорю ей, при этом натянув непробиваемую гримасу.

Этот час проходит в мучениях, и я скорее бегу к Светке как сумасшедший. В дверь её стучу, а меня Дина встречает.

– А…?

– Да в библиотеку, кажется, пошла… – отвечает она, плечами пожимая. Так, ладно…Библиотека. Хорошо.

Бегу туда, а там тишина могильная, как в склепе, блядь. И темновато даже. Ужас. Дверь скрипит, когда захожу туда, и я вижу девочку свою за огромным столом в гордом одиночестве. Похоже, в современном мире никто не читает бумажные книги.

– Пиздец, тут жутко, – шепчу ей, улыбаясь неловко, а она хмурится, наконец, отрывая свой взгляд, и глядит на меня своими глазками красивыми.

Подхожу и обнимаю её, а её будто током от меня шарахает.

– Жень, ты прости…Но ты так сильно её духами пахнешь…Это просто…Извини.

– Господи, извини меня, – говорю, передёрнувшись. Самому неприятно стало. – Я ж их даже не чувствую. Когда вошел туда, думал задохнусь нафиг, а потом нос, видимо, привык. Извини. Душ приму скоро.

– Хорошо, – хихикает она, книгу мне протягивая. «Углубленный английский». – Решила почитать...

– Так уж и углубленный? – улыбаюсь ей, а это слово мой член уже заводит. И так терплю, будто у меня ещё один есть…Запасной.

– Да-да, – смеется она, но потом серьезной становится. – Я позвонила Владу. Сказала ему, чтобы больше так себя не вёл. Всё обозначила. Он разозлился вроде как, и сбросил трубку. Думаю…Вопрос исчерпан.

Хуесос, блядь. Сбросил он. Падла.

– Надеюсь, – отвечаю, сев рядом с ней. – Пойдешь со мной в комнату? Дождешься…Когда я смою с себя…Этот кошмар?

– Конечно, – улыбается она и даже немного хихикает. Обожаю, когда она вот такая. Открытая, веселая…Совершенно солнечная.

– Тогда идём.

Забираю её из библиотеки, и мы следуем ко мне. Там естественно ещё долгое время целуемся, и я готов лезть на стенку от того как звенят с ней мои тяжелые от спермотоксикоза яйца. Но я послушно терплю, и мы даже не занимаемся рукоблудием. Все разговоры только о нежности и трепете друг к другу. И я чувствую, что начинаю меняться рядом с ней. До смерти хочу познакомить её со своей матерью, но она сейчас отдыхает с подругой в Бильбао. Там и присмотрела нам дом. Ударила в голову моча называется.

В таком режиме проходит три дня и наступает дата концерта. Дата, когда я наконец освобожусь от лап этой ведьмы Анжелки. Света ведет себя совершенно спокойно. В столовой сидит рядом со мной, на английском тоже. Я уже забываю, когда мы бываем порознь. Разве что на сраных репетициях. А тут ещё концерт этот…Вот-вот начнется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18. Света

Сижу в комнате, никого не трогаю, как вдруг туда прибегает заплаканная Катя. Просто вся в слезах, а я даже рот открыть не могу от растерянности. Глазами по её лицу бегаю в панике.

– Не смогу…Я Машу нашу подставлю, – плачет она, говоря о вожатой нашей. – Она мне доверилась, а я…

Слышу голос хрипит её. Простудилась что ли?

– Ты что голос сорвала? – спрашиваю, округляя глаза. Ей же петь через час. Ёлки-палки.

– Угу, – кивает и шмыгает, утирая нос.

– Блин…А какая ты там по списку?

– Седьмая, – отвечает Катя и я начинаю нервничать. Нахожу самый тупой, самый нелогичный и ужасный вариант из всех. Блин!

– Давай я за тебя выступлю. На гитаре сыграю.

– Ты серьезно??? – спрашивает она, вцепившись в мои плечи, и тут в комнату заходит Дина.

– Ну что…Нашла выход?

– Да…Света за меня выступит, – радуется она, глаза свои вытирая.

– Оу…Женька таки поднатаскал нашу принцессу, – ржёт Дина, вызвав у меня кривую улыбку. Вот дурочка, а…

– Не смешно. Помогите лучше…

***

Из всех возможных композиций мне хотелось выбрать то, что я буду петь не просто так. Буду петь не себе, а в первую очередь – ему. Знаю, что это глупо. Излишне сопливо, но отчего-то мне это приносит радость. Девочкам очень нравится, как звучит, хоть я и знаю, что вытянуть партию Lana del Ray ой как непросто, но я справлюсь. Всё же английский у меня хороший. Да и голос вроде бы имеется.

Самое сложное – это отыграть. Но за эти дни с гитарой я чувствую себя намного увереннее. Намного. Благодаря Жене.

Знаю, что их номер с Анжелой вообще одиннадцатый, поэтому особо не переживаю. Спою и исчезну в толпе, как призрак. Лишь бы не видеть это безобразие и не колоть себе лишний раз сердце.

Кажется, Женя совсем не ожидает меня увидеть, потому что его глаза просто распахиваются, когда он замечает, как я гитару на сцене настраиваю. Не любила я всё это дело. Совсем не любила. Но Катя мне тогда часть себя с тем платьем подарила. И я обязана спасти её. По-дружески. Ведь так друзья поступают.

Тишина в зале, и я немного слепну от фонаря, который долбит прямо в лицо. А потом его чуть отодвигают.

– Спасибо… У меня небольшой экспромт тут. Никогда не думала, что выйду и вот так спокойно играть что-то буду, но почему бы и нет, верно? Тем более у нас тут атмосфера хорошая…А я вам хочу исполнить летнюю грусть от Ланы. Пусть человек один знает, что меня больше не пугает ничего… – говорю эти строчки из песни, а смотрю только в глаза ему. Потому что безумно, просто по-сумасшедшему в любви ему хочу признаться. Вот так взяла и обезумила. За считанные дни. Как полоумная.

Начинаю играть. Петь. И там с залом какая-то немыслимая фигня происходит. Они все прям насвистывают, подпевают, зажигалки достают. Это так странно, но я просто в безумный консенсус с ними впадаю. Будто мы на одной волне. Будто чувствуем все друг друга.

Kiss me hard before you go

Summertime sadness

I just wanted you to know

That baby you're the best…

Крепко поцелуй меня, перед тем как уйти.

Летняя грусть...

Детка, я лишь только хотела,

Чтобы ты знала, что ты лучшая.

Смеюсь, когда в аккорды не попадаю, смотрю на Женю, а он вообще словно витает где-то, глядя на меня. Никто не замечает даже, как я косячу на ровном месте, но самое главное, что страх этот я пересиливаю. Только благодаря ему. Благодаря любви к нему, которая просто окрыляет. С ума меня сводит и подбрасывает куда-то высоко-высоко. Никогда не думала, что всем вот так может понравиться, но они просто захлопали меня до оглушения.

– Спасибо огромное за поддержку и за возможность выступить. 2 отряд. Вожатая – Мария Леонидовна.

Отдаю гитару и сползаю с высокого стула, пока другой номер объявлять начинают, но при этом ведущая говорит, что «Летняя грусть» была просто бесподобна, и это так приятно, что по венам тепло разливается. Меня Женька внизу перехватывает и просто в объятия свои заключает, а я вжимаюсь в него будто в последний раз. Не знаю почему даже. Катя с Диной смотрят и умиляются, а я на них в ответ. Господи…Я совершенно ни о чём не думаю. Только о том, насколько сильно он мне нужен.

– Это было…Просто…Свет, у тебя голос потрясающий. Развивать тебе его надо, а не прозябать в этой школе чертовой, – шепчет он, макушку мне зацеловывая.

– Не чёртова эта школа, Женя… А наша с тобой. Одна на двоих, – улыбаюсь, и он меня на руки поднимает, а потом садится со мной прямо там на первый ряд. – Я тебе пела… – шепчу ему на ухо, и мурашки его ощущаю.

– Я знаю, малыш…И у меня даже слов нет, кроме тех, что хочу сказать тебе, когда наедине будем…Договорились?

– Угу…

Сидим так в обнимку, пока через номер Анжела не начинает злиться и насвистывать ему, чтобы быстрее к ней шел. Как бы мне стремно не было, нужно просто перетерпеть.

– Бля… – закатывает он глаза. – Свет, извини, ладно?

– Да, конечно. Я пойду к себе…Дождусь потом тебя… – отвечаю и он меня в щеку целует, уходя.

Я знаю, что надо уйти…Знаю. Но не могу. Хочу увидеть этот кошмар и упасть в обморок? Для чего я тут остаюсь? Не хочу я смотреть на них. Не хочу! Только внутри что-то гложет. Что другие будут всё это видеть, а я как дурочка в неведении ходить… Вообще не представляю, как буду смотреть, но остаюсь в зале. На самом последнем ряду, забившись в угол. Жду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда они выходят, глаз с него не свожу. И он ещё в этой майке алкоголичке с бицепсами своими огромными. Выступающими венами на руках. А Анжела трётся рядом с ним как кошка мартовская. Хвост поднимает. Бесит, бесит, бесит! Я едва минуту выдерживаю, потому что там…Без комментариев. Она реально на славу постаралась. Просто ужас как в грудине жжёт от всего этого, но надо уйти. К чёрту! Не доставлю я ей такого удовольствия. И ссориться с ним из-за такой глупости не собираюсь.

Ухожу к себе и хлопаю дверью так, что аж стены трясутся. Никогда и никого не ревновала, а сейчас просто дрожу от злости. Ужасное неконтролируемое чувство. Заставляю себя успокоиться, но там ещё и мама звонит, масла в огонь подливает.

– Нет, мам…Я Владу не звонила сама после этого. И нет, не буду, ты меня извини…Не нужно больше приезжать ему. Всё у меня хорошо. Скоро домой вернусь, – сообщаю, а она на том конце провода включает учительницу.

– Света, я же за тебя беспокоюсь. Ты главное с тем мальчиком аккуратнее. Он же Владику нашему зуб выбил, представляешь, – говорит она и я просто чуть ли не хрюкаю от радости.

– Извини…Но Влад сам виноват. Он много себе позволяет.

– Да что ты говоришь такое? Он же просто по-соседски заботится. Добрый парень. Как старший брат тебе, – добавляет она, а я морщусь.

– Угу…только нет у меня брата, – говорю вдогонку и вздыхаю. – Ладно, мам…Я пойду позанимаюсь ещё и спать буду. Сладких снов тебе.

Прощаюсь кое-как. Потому что мама ещё хочет пожаловаться на Женю и пожалеть Влада. А меня это просто раздражает, аж нервные окончания все болят.

Слышу стук в дверь и встаю струной. И Женя входит. Взгляд у него такой виноватый. Испуганный что ли.

– Малыш…Я помылся, – улыбается он, и я тут же бегу к нему, прыгая на его плечи. Смеюсь. Просто мне действительно смешно. Неужели она думала, что вот так оттолкнет меня от него? Нас друг от друга? Нет уж. Прилипаю к нему, пока он прижимает меня сильнее и вдыхаю запах его шампуня с ментолом. И ещё мне безумно нравится, что от него не пахнет сигаретами. Я рада, что он не курит. Хотя, наверное, меня не остановило бы даже это.

Садится прямо со мной на кровать и откидывает корпус на подушку, вынуждая меня остаться сверху.

– Я тебя видел… – говорит он, глядя мне в глаза. – Видел и нервничал.

– Я тоже нервничала…И порой мне кажется, что Анжела подходит тебе больше…

– Господи. Света. Не говори чушь эту, пожалуйста. Даже, нахрен, не сравнивай её с собой. Ты же…особенная для меня. Чертовски особенная…

– Уооо, – улыбаюсь, опустившись к нему на грудную клетку. Соплю. Хочется уснуть вот так. На нём.

– Малышка…Я хотел тебе сказать. Чтобы ты сейчас не думала о чём-то таком…Я всё ещё жду тебя. Всё ещё знаю, что можно, а что нельзя. Но не могу умолчать, так как пиздец чешется сказать…

Я не понимаю, о чём он, но он прямо в глаза заглядывает и притягивает меня ближе. К своему носу.

– Я тебя люблю. По-настоящему, – говорит он, заставив меня приоткрыть рот. Я конечно понимала, что скоро это произойдет…Но не думала, что он вот так откровенно…Скажет мне…И ещё и до нашего первого раза…Это просто выбивает воздух из моих лёгких. И я скорее всего не готова…Произнести это в ответ. Не так…Потому что хочу сказать это, когда мы будем в постели. Вдвоем. Когда я буду под ним…Чёрт…И не в лагере это должно быть, наверное. – Не надо отвечать сейчас. Я не жду. Просто хотел, чтобы ты знала.

Жмусь к нему. Сердце стучит как бешенное. Будто с цепи сорвалось. Я же тоже люблю его. Тоже люблю. И всё не могу сознаться в своём возрасте. Может сейчас стоит сказать? А что это изменит? Он же не перестанет меня любить? Или перестанет сдерживаться…Но он же не из-за пятнадцати это делает…А только потому что уважает и любит, наверное.

– Мне хорошо с тобой. И спокойно. Очень, – кладу голову на его грудную клетку и слушаю сердце. Он гладит меня по голове и нюхает мои волосы, будто это его любимый запах на свете. Так мы и засыпаем. Я на нём как на своём личном огромном плюшевом медведе. Ни за что бы не поверила, что буду лежать на Жене Зорином и думать, что это лучшее, что могло произойти за всю мою жизнь. Он позволяет мне спать на себе всю ночь. Даже с места не двинется, чтобы не разбудить, потому что любит…

***

Проходит неделя и наступает последний – двадцатый день нашего пребывания здесь.

Стою и не верю, что мы должны разъехаться. Не хочу даже в автобус садиться, хоть именно он и свел нас с Женей...

– Волнуешься? Я же сегодня за тобой приеду. Не надо, малыш... – он целует меня в висок и крепко сжимает меня за плечи. Я ещё не привыкла к его огромным ладоням, которые могут дарить тепло и забвение. Ещё нет. Они вызывают дрожь и волнение. Но порой я всё же чувствую и полный штиль. Будто всё зависит от его эмоций. Я чувствую то, что он хочет мне подарить. Иногда это буйство на грани сумасшествия. А иногда безмятежность, которая несёт за собой чувство защищенности. Безопасности. – Для нас с тобой ничего не изменится.

– А что мы... Будем делать?

– Что угодно. Что хочешь. Для начала я бы конечно хотел с мамой твоей поговорить…

– Нет, Жень... Не время еще. Не надо, – говорю ему, отсекая сразу. Знаю, он настырный, но знакомство с матерью считаю лишним на данном этапе наших отношений. Тем более, после того, как она о нём отзывалась. Женя естественно недовольно фыркает, но из рук меня не отпускает и спорить не начинает.

– Значит, ко мне поедем. Мать в Испании. Отец на работе скорее всего будет. Покажу тебе хоть своё логово, – улыбается он непринужденной улыбкой.

– Свои хоромы, ты хотел сказать?

– Ну... Не без этого конечно...Детка, я обещаю, тебе понравится, – вновь игриво говорит он, рассматривая меня и прикусывая моё ухо. Я даже вздрагиваю на таких моментах. Клянусь, если он полезет ко мне дома, я не собираюсь его останавливать. И слова не скажу. Потому что хочу этого. Но хочу, чтобы он сам осмелился. Хотя в последнее время Женя демонстрирует свою выдержку и целомудрие. Лишний раз не трогает меня. Сдерживается. Старается. А мне безумно хочется повторить то, что мы делали в самом начале…

Он держит меня за руку, я прощаюсь с Катей и Диной заранее, потому что потом нам будет не до этого, мы с Женей вряд ли отлипнем друг от друга.

Заходя в автобус, стараюсь не дышать. Больно отчего-то. Мы едем домой. Каких-то два часа и нам с ним придется разъехаться. Два часа и возможно он и не вспомнит обо мне, когда вольется в свою обыденность... Могу ли я так думать? Разве он дал хоть один малейший повод сомневаться? Боже. Конечно нет. Он был у меня между ног. Видел меня голой. Целовал. Я видела его голым. Он признался мне в любви. Он так не поступит со мной. Никогда не поступит.

Лежу у него на плече, а он пальцы мои своими сгребает. Гладит. Нежничает. Анжела вечно на нас голову поворачивает. Недовольна она, что так вышло всё. Очень недовольна.

– А во сколько ты заедешь? – шепчу ему, и он улыбается.

– Как освободишься, так сразу...

– Хорошо, я напишу тебе, – добавляю, примкнув к его щеке губами.

Утонуть в Жене Зорином стало для меня плевой задачкой. А вот выплыть из него я точно уже не смогу...

Глава 19. Женя

Не хочу даже на час от неё уезжать. Не хочу, чтобы она даже мысль допускала о том, что может быть без меня. Что способна на это. Мне еще с батей надо поговорить, чтобы Мерин свой взять. Ведь бухать-то я точно не буду больше. Зачем мне это, если я от своей девочки и так пьяный хожу всё время?

Только вот отец может залупиться конечно. Но надеюсь, мне удастся его уговорить. Иначе хер ему, а не сделка Европейская. Буду диктовать свои условия. И вообще, надо бы зубы начать показывать. Всё-таки пора серьезно зарабатывать и по-взрослому относиться к жизни и перспективам.

Стоит автобусу приехать на автовокзал, батя меня уже на ламбе ждет. Причем с Димасом. Слава яйцам! Я как раз хотел их со Светой познакомить. В последнее время ведь я даже не ныл ему. А до этого сколько он вытерпел? Это ж пиздец вообще. Бедняга. Но на то мы и друганы, да? Надеюсь, он простит мне мои закидоны.

Света руку мою сжимает от страха и молчит.

– За тобой мама приедет? – спрашиваю, а она глазами на меня испуганными зыркает.

– Нет... Вообще меня должен был Влад забрать. Но...

У меня аж кишки выворачивает от одного этого имени. Гондон, сука, штопанный.

– Не продолжай. Мы тебя довезем. С Митяем заодно познакомлю, – говорю ей, и Света молча кивает.

Выходим. Димка лыбится, батя, судя по всему, очень даже рад, что мы до сих пор вместе. Правда Света на наше ламборджини смотрит так, будто мы его через наркобизнес приобрели.

– Всё нормально, я с тобой, – сильнее сжимаю её ладонь, и Митяй подлетает ко мне с широченной такой улыбкой, глядя на нас по очереди.

– Красава, брат... Пиздец я рад, наконец-то! – обнимает он меня, а потом смотрит выжидательно.

– Че? – издеваюсь, глядя на него якобы с недопониманием. Пускай понервничает.

– Епти. Женек. Ну че каво, а?

– Да шучу я, блядь. Света. Девочка моя. А это Митяй – брат мой... – тяну с радостной физиономией.

– Не знала, что вы... Братья... Привет... – протягивает она ему свою маленькую ручку, и Димас аккуратно пожимает её в ответ.

– Да не в том смысле, – отвечает он. – Просто... Как брат... А ты красивая.

– Оу... Поняла… Эм…Спасибо, – Света сильнее прижимается ко мне, будто боится лишнего внимания. Но я это давно заметил. Она не общительная с другими. Только со мной. Мне это и нравится. А в Митяе я сейчас дыру проделаю своим недовольным жестоким взглядом, а он специально угарает так надо мной. Ещё и ржёт от моей реакции.

– Ну... С батей ты моим знакома, – говорю я, пока тот стоит в сторонке и трындит по телефону. Срочное дело же. Не оторваться, конечно.

– Здравствуйте, – машет ему Света, и он приветственно кивает в ответ, но не подходит, всё ещё зажимая трубку между плечом и ухом и повышая на кого-то голос.

– Садись, малыш. Я с Димасом пока попизжу, – помогаю ей залезть в машину, аккуратно утрамбовывая сумку и закрываю дверь.

– Чё каво ты лыбишься, Митяй, завязывай, – отхожу с ним в сторону, пока он курит в наглую прямо при моем бате. Правда думаю, он бы ему ничего такого не стал говорить, особенно учитывая, что пока он решает рабочие вопросы может не заметить даже если мы начнём бухать перед его носом.

– Я ж за тебя рад, хули ты нервничаешь?

– Да блядь... Проблема у меня...

– Какая еще?

– Отец в августе в Европу везет на месяц. Типа срочно. Светку хочу взять, она упирается, – хмурюсь, задумавшись.

– Ну, уболтай. Если совсем никак я присмотрю.

– Знаю... Тут в другом дело. Желка тоже едет...

– Ëбана... Пизда на лыжах... Нервоз. А че твоя?

– Да не в курсе она пока. Не говорил...

– Но у вас же это... Всё серьёзно, да?

– Честно? Я вообще хуй знает, как жил до этого, – признаюсь, и Димка ржет.

– Не ну... Бывает, чё...

– Мерин сегодня у бати попрошу. Заебало на одиннадцатом.

– Ага... Не думаю, что проканает, но рискни, че... Есть, кстати, тема. Подкатывай завтра к Денису в три.

– Лан. Подкачу. Завезем ща Светку, потом тебя, лады?

– Есс, босс. Йорс инглиш хэс импрув? – издевается он с характерным акцентом.

– Фак ю энд лив ин пис, – ржу в ответ. И со стороны мы с Димасом реально выглядим как два переростка-акселерата с IQ меньше 90.

– Опять дурью маетесь? Залезайте давайте. Я тороплюсь, – говорит отец строгим голосом.

– Бать, Свету до дома сначала.

– Без вопросов, адрес говорите. Едем.

Так мы и садимся в машину. Быстренько. Ходиком. Света меня за руку держит. Боится дышать, смотрит в окно, а я ею любуюсь. Пиздец красивая. Самая красивая. Доезжаем до двора её. Кстати, не так далеко он от нашей школы. Это я далеко живу. В самом центре. Там отцу близко до офиса. Я сумку её беру и с ней хочу выйти, а она прям мнется вся и на улицу смотрит.

– Жень...Посиди здесь, пожалуйста... – просит она тонким голоском, в руку мою вцепившись. И тут до меня доходит. Голову поворачиваю, а там хуй этот напомаженный стоит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Димас хмурится, глядя на меня, будто чувствует, что атмосфера вокруг накаляется.

– Чё, проблемы какие? – спрашивает он, улавливая взгляд мой тяжелый.

– Жень, не надо, – снова говорит Света жалобно. Упрашивает меня. Ведь знает на что я способен. Меня только задень.

– Бать, я пойду Свету провожу. Потому что к ней сосед великовозрастный пристает.

– Что? Может родителям позвонить твоим, Светлана? – встревоженно спрашивает отец, а она головой судорожно мотает.

– Не надо…Я сама…

– Ща я приду, – говорю, с остервенением дверь открывая, а Света не уступает, быстро за руку меня хватает, пока я сумку её на плечо забрасываю.

– Я с тобой, кароч, – Митяй тут же подрывается. И мы все втроем выходим из тачки.

Света сдерживает меня, а я на рожу его смотрю и меня аж выворачивает.

– Чё за чучело? – спрашивает Митяй, пока мы мимо проходим. Этот Влад взглядом нас всех обводит недоброжелательным, даже осуждающим. Вижу я, что как заметил тачилу нашу, сразу напрягся весь и скукожился. Даже смотрит на Свету иначе. Боится слово сказать. Ссыкло. А девочка моя ножками маленькими семенит, а я закрываю её от него своим телом.

– Пидор, сука. Сосед её. Меня ж чуть не выперли из лагеря из-за драки с ним. Я чё не рассказал? – спрашиваю, а у Димаса глаза на лоб лезут.

– Эээм…Нееет, ну или я в говнище был, не помню нихуя такого разговора. Помню только Матвея этого или как там его.

– Руки он распускает, – говорю, и Димас морщится.

– Охуел что ли? Давай ебнем по кочерыжке, да и дело с концом.

– Парни, не надо, – просит моя девочка с жалобным лицом.

– Потом побазарим, ага? – шепчу ему и лыбу давлю.

Встаем с ней прямо возле подъезда её, и я спецом засасываю её так страстно, что зубы стучать начинают. Пока Димас курит в сторонке, а хуйло это наблюдает, мол просто стоит неподалеку и никого не трогает.

– Беги домой и ничего не бойся. Если что не так, мне звони. Не впускай его без матери, да и с ней лучше не впускай. Поняла меня? – спрашиваю, в глаза ей глядя, и она кивает.

– Хорошо, Жень... Я напишу, как освобожусь.

– Вот и чудненько, – шлепаю её по попке на прощание, а она с возмущением смотрит на меня, глаза свои красивые закатывая.

Мы с Димасом мимо этого уебка снова идем. А он тоже тот ещё у меня подстрекатель.

– Хули надо? Зубы лишние?

– Идите куда шли, щенки, блядь, – звучит сзади, и Димас тут же разворачивается. Его метр девяносто с хуем тоже как бы заметны. Мы оба огромные. Как у гондона этого смелости только хватает. Рукопашник хуев.

– Слышь, нахуй, ты кого щенком назвал?! – выплёвывает Димка и уже прыгать на него собирается.

– Так. Стоп. В машину оба сели, – кричит отец, с остервенением глядя на нас и на этого Влада. – Проблемы какие-то у Вас, молодой человек?

– Никаких, – буркает он себе под нос. – Сына своего манерам научите.

– А ты меня детей не учи воспитывать. Сначала своих заведи, а не на чужих заглядывайся.

Вот батя реально красавчик. Даже руку пожать хочется. Тот хуй аж язык проглотил от шока. Димас ржет в истерике, а я в окно "фак" гондону этому показываю. Я б его отхуярил конечно, но Свете обещал...Теперь приходится держать свои обещания.

Глава 20. Света

Захожу домой и закрываю дверь на ключ. Мамы нет, она на работе. И я выдыхаю только когда в квартире оказываюсь, по стеночке вниз скатываясь.

Господи. Меня довез Женя... И мы еще вместе. С Димой своим меня познакомил. Наверное, самое странное знакомство из всех было. Мысли в детерменированном хаосе скачут по черепушке.

А ещё Влад... В покое не оставляет. Стережет возле дома. Знал же, что с лагеря возвращаюсь. Видимо, думал, что на маршрутке всё же...

Внезапно слышу стук в дверь. Достаточно громкий и отчетливый.

– Солнце, открой, а, я ж знаю, что ты вернулась. Не прячься ты от меня. Поговорим просто...

Паника усиливается. Какого вообще черта?! Что ему, блин, от меня нужно?

Не буду я открывать, хоть застучись. Раздеваюсь на ходу и в душ иду. Всё-таки через два-три часа Женя должен приехать. Собираю волосы в высокий хвост и надеваю самое обыкновенное платье бежевое в летний мелкий цветочек, а под ним... Белоснежный комплект белья, который я ещё до лагеря купила, но ни разу не надевала. Он без кружев и всякой такой ерунды, но как-то особенно на мне смотрится. Символизирует невинность, как мне кажется… По крайней мере я хочу, чтобы так выглядело. А ещё хочу, чтобы Женя снял его с меня. Вот просто искренне этого хочу.

Выгляжу достаточно мило. Мне нравится. А Жене, наверное, и подавно понравится. Любит он, когда я в платьях хожу.

Жду его просто с нетерпением. Так, что аж в зеркало бесконечно смотрю. Но от неожиданности вдруг вздрагиваю, потому что дверь открывается с той стороны. Блин... Мама вернулась. Стою как истукан в коридоре, а она осматривает меня с ног до головы и торт в руках держит.

– Заходи, Владик, – говорит она, приглашая его в дом. – Свет, давай разувайся. Куда собралась. Поздно уже. Чай попьем и расскажешь, что там в лагере...

– Мам, не могу я. Мне бежать надо, – категорично мотаю головой и хватаю свой маленький рюкзачок на бегу.

– Куда это ещё?!

Мама где не надо включает характер. Лучше бы сказала Владу, чтобы держался от нашего дома подальше.

– И впрямь, Свет. Посиди немного. Я твой любимый торт купил. Красный бархат.

– Ага... Спасибо, – с сарказмом выдавливаю, глядя на него. – Мам. Ко мне Женя приедет с минуты на минуту. Я пошла. – твердо стою на своем, пока мама косится на меня и за руку хватает, как, наверное, никогда не хватала никогда.

– Света. Прекрати. Этот мальчик, он...

– Что?!

– Не подходит он тебе.

– Почему? – спрашиваю, нахмурившись.

– Господи, неужели мне такие вещи надо объяснять? Он неуравновешен. Набросился на человека. Конечно такие как он считают, что им всё дозволено! Что им всё можно и ничего за это не будет...

– Какие, такие как он, мама? – я вдруг понимаю, откуда вообще во мне было столько недоверия и пренебрежения к Жене. А это маминых рук дело, я просто не замечала, что говорила её словами.

– Мажоры, Света, – перебивает Влад. – Богатенькие сыночки, которые на Ломбарджини Урус сюда приезжают за 25 миллионов. Ферштейн?

Я просто замираю на месте. Ушам своим не верю, что он позволяет себе вмешиваться в мою жизнь. Как будто он мне кто? Отец? Или того хуже? Парень?!

– А тебя, Влад, это вообще не касается! Поэтому прошу меня извинить. Ты старше меня на одиннадцать лет. Найди себе кого-то по возрасту и прекрати ходить к нам. Тебе всё равно ничего не светит. Ферштейн?! – не знаю, как осмелилась, но сказала.

Мама просто в бешенстве смотрит на меня после этих слов, а я дверь за собой хлопаю.

– Света! – слышу мамин крик уже в спину, но выбегаю в подъезд. Пошел этот Владик на хрен. Вместе с его красным бархатом.

«Я подъехал, красавица», – приходит сообщение, и я бегу вниз с бешенной скоростью. Стоит только вылететь из подъезда и увидеть Женьку, тут же висну на нем, подпрыгивая и вцепляясь в него и руками, и ногами.

– Эй, малыш... – смеется он, держа меня на руках. – Ты чего?

– Ничего... Я скучала, – говорю, носом уткнувшись в его шею. О Владе рассказывать не собираюсь, но мгновенно успокаиваюсь в Жениных руках. От него пахнет чуть иначе. Будто сменил шампунь. Но всё равно очень вкусно. Побрился. Стал таким мягким и гладким на подбородке и щеках.

– Я тоже... Платье красивое. И ты в нём...

Ластясь с ним, нежничаю. А он меня к машине несет.

– Знакомься. Это Мерин, – говорит он, указывая мне на свой Серебристый Мерседес.

– Какое банальное имя, – смеюсь, залезая в него. – Господи, сколько у вас машин? Наверное, есть еще вертолет?

– Ха-ха, – обходит он авто и садится за руль. – Ну, что... Ко мне или хочешь куда-то?

– Куда?

– В любое другое место. Кино, ресторан, музей, аквапарк. Хоть на Луну. Везде доставлю.

– Мне всё равно куда мы поедем, Жень. Я просто хочу с тобой быть, – отвечаю честно, и он руку мою к своим губам подносит, касаясь с особенной нежностью. Целует. Так приятно. Каждый палец целует.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ну вот... А ты еще спрашивала, что я в тебе нашел. Ответ очевиден. Абсолютно всё. Всё, что нужно, чтобы быть счастливым.

Женя закрывает дверь, и мы едем к нему. Его огромная квартира располагается в самом центре Москвы. На двадцать втором этаже новостройки в Сокольниках. И кроме нас на этой огромной площади никого нет. Только я и он. И не знаю, что я при этом испытываю. Но испуга нет, есть только желание попробовать. Желание стать ближе.

– Проходи и чувствуй себя как дома... Ладно? – я разуваюсь и осматриваюсь. Ну, это реально хоромы какие-то.

– Вас же трое, да? – смеюсь, и он тоже. Понимает он сразу, что я имею в виду. Тут столько комнат, высоченные потолки под три метра. Огромные шикарные люстры, дорогущие шторы, расшитые, словно золотом. Видимо, его мама здесь занимается уютом. Очень красиво.

– Отец любит пространство, мама – роскошь. А мне собственно всё равно. Я бы и в однушке спокойно выжил. Пойдем в комнату... Кровать покажу, – улыбается он и как хитрый лис на меня смотрит, протягивая мне ладонь.

– Зорин... Думаешь напугать меня этим?

– Что Вы... Как можно, барышня... Лишь затрахать до смерти и всё, – ржет он, взвалив меня на руки, пока я громко заливисто смеюсь. Мне еще никогда не было так хорошо. И с ним я не ощущаю страха. Лишь лёгкое чувство неизведанности. Мама звонит бесконечно, а я не отвечаю даже. Женя аккуратно усаживает меня на кровать и рассматривает, будто видит впервые в жизни.

– Красивая ты безумно, Свет... Я тут... Кое-что... – он вдруг тянется куда-то под кровать, а я хмурюсь.

– Жень. Ну... Не надо, пожалуйста, – прошу я, видя, как он коробку подарочную достает. Снова.

– Нет, ты должна принять, – настаивает он. А коробка-то реально огромная. Очень. Не сразу понимаю, что там... Но всё же вскрываю. А передо мной гитара новенькая. Красивая такая. Белоснежная. Я тут же по струнам пальцами провожу, фантазирую, мечтаю.

– Жень. Зачем ты так на меня тратишься?

– Прекрати. Это даже не смешно, Филиппова. Это гитара, чтобы ты играла и не зарывала талант. Потом мы тебе возьмем микрофон, колонки и усилители, будешь у меня будущая Леди Гага, – улыбается он, а я перелезаю к нему на колени и лбом в него утыкаюсь.

– За какие такие заслуги ты мне достался?

– Может ты наоборот согрешила как-то? Я же дурной у тебя капец, – смеется он, обняв меня и позвоночник мой трогает. Нежно так. Невероятно.

– Я скучаю по тебе, Жень... – смотрю на него взглядом серьёзным. И внутри всё переворачивается. Так хочется, чтобы он прикоснулся ко мне.

– Но я же здесь. Рядом…

– Я... Про... – вздыхаю и ладонь его себе на грудь кладу, а он не знает даже куда деть себя. Взгляд у него такой растерянный. Я понимаю, что давлю, но что ещё остается, если он ни в какую не соглашается?

– Ты знаешь, что у меня разгон две секунды. И мне страшно больно тебе сделать, – шепчет он, руку на шею перемещая. – Я едва коснулся тебя, а в штанах уже полный пиздец. Понимаешь?

– Понимаю... Но так у меня тоже самое.

– И всё же. Ты не готова еще. Это неправильно. Я обещал тебе. И не стану я нарушать обещания свои.

– Даже если я сама хочу?

– Ты не можешь знать хочешь ли этого...

– Почему?

– Потому что не пробовала еще... Я даже целовать боюсь теперь тебя. Боюсь не сдержаться.

– Жень...

– Свет...

– Жеееень...

– Свееет...

Мы так и мнемся друг об друга лбами на огромной кровати в его комнате, которая просто парит в воздухе и горит неоновыми огнями по контуру.

– Поцелуй меня, – прошу его, опуская на плечи ткань своего платья. Женя дышит так тяжело и просто гудит себе под нос, чертыхаясь.

– Блядь... Почему ты такая настырная? Почему такая упрямая? – в его глазах чёрных огни горят. Я смотрю в них и сгораю просто дотла. Потому что невозможно иначе. Он красивый такой, что я не могу ни о чем другом думать сейчас. Как Дьявол во плоти. Черноволосый, загорелый, сильный.

– Потому что тебе именно это и нравится, – говорю, улыбаясь, и выставляю ближе голую шею, на которой висит подаренный им кулон. – Поцелуй... – более настойчиво.

– Когда будешь стонать и плакать подо мной... Не говори, что я не предупреждал, хорошо? – шепчет он мне в ухо, расстегивая молнию на моем платье, а меня аж трясет от этих слов. Потому что возбуждает как-то ненормально. Снимаю с него футболку, а он оставляет меня в одном белом белье перед собой. Рассматривает. Губу свою пухлую прикусывает. Дрожу вся. Сижу как послушная статуэтка. Чем ближе мы к этому моменту, тем становится страшнее. Женя меня целует, а я к джинсам его тянусь.

– Не передумала? – спрашивает нахмурившись, а я головой мотаю.

– Нет. Я уверена, – отвечаю, губу закусывая. От его напора сейчас мало что остается, и я понимаю, что он реально меня любит. Он настолько меня любит, что готов ждать и боится мне больно сделать. Даже если хочет всего этого как сумасшедший. Как и я сама.

– Мне расслабить тебя надо, малыш. Ты не должна быть напряженной. Не должна нервничать. Должна полностью довериться. Понимаешь?

– Угу, – шепчу себе под нос, и он залезает сверху меня, заставив расстелиться на кровати.

– Моя девочка... – его губы целуют мою шею, аккуратно. Плавно. А потом прикусывают её, посасывая кожу. Я точно вернусь домой с засосами... С его отметинами на моем теле. И я так их хочу, что притягиваю его ещё ближе к себе, а он стонет и дышит как сумасшедший, всё сильнее вгрызаясь в моё личное пространство, которого уже вообще не осталось. Мы по уши друг в друге. Вляпались, влипли, утонули.

– Приподнимись на локтях…

Голос. Шёпот…Как будто он уже внутри меня.

Делаю, как он сказал, и в секунду оказываюсь без лифчика. Не знаю, как он так быстро его расстегнул и даже думать об том не хочется, потому что я его расстегиваю дольше. Намного дольше. А это значит, что много раз он это делал…Но думать об этом не хочется. Сразу ком к горлу подступает.

Женя опускается губами к моей груди и творит те самые действия, что совершал в лагере – покусывает мои соски, облизывает, ласкает. Я тут же выгибаюсь на встречу. Теряюсь в его руках. В животе образуется тугой узел, который сильно тянет, но это очень приятно. Чувства, граничащие с мучительно-сладким восторгом. Наблюдаю, как кровь приливает к затвердевшим шарикам, испытываю ещё и эстетическое удовольствие при этом. Красиво наблюдать за сексом. А я раньше даже не думала об этом. Вот сейчас подумала. И мне нравится. Как меняется тело при определенных реакциях организма. Мурашки, возбуждение, похоть…Язык ведет ниже. И я так этого ждала. Так ждала, что сейчас буквально задыхаюсь.

– Блядь... Детка... Что ты со мной делаешь. Ты же меня прикончишь... – выдыхает он, когда целует меня через ткань трусиков, да так, что я скулить начинаю. На всю его квартиру. Кажется, что взорвусь сейчас. Всё тело жаром окутывает. Живот дрожит в предсмертных конвульсиях. Я хочу его, хочу, хочу!

– Женя, не останавливайся только... Прошу тебя.

– Я не останавливаюсь... – Женина рука гладит меня по ткани, а потом резко снимает с меня последний лоскуток, оставив перед собой совершенно голой. Я перебираю ноги на чёрной простыне, не могу удержаться на месте. Всё плывёт и сознание тоже.

– Меня вставляет этот контраст... Ты такая у меня белоснежка... – ехидничает он, проталкивая в меня палец. И я его чувствую, отчаянно толкаясь бедрами, отчего он шипит, глядя на это зрелище. Хочу его всего. Хочу полностью. В себе.

Я не представляю, что будет, когда во мне окажется он сам. Ведь помню размеры его члена.

Дрожу вся от желания. От того, что к нему испытываю. А Женя медленно снимает с себя черные боксеры и смотрит на меня так пристально. Всепоглощающе. Разрушительно.

– Последний шанс убежать, малыш... Последний. У меня уже яйца по тебе ноют, – говорит он, обхватив член ладонью. Сглатываю слюну. Страшно ужасно, но я целую его губы. И забываюсь.

– Я не убегу. Потому что хочу этого также, как и ты, – отвечаю твердо, но голос всё равно дрожит.

Я вижу, что он бы и рад противиться своему желанию, но как? Если мы с ним мокрые от перевозбуждения и прижатые друг к другу донельзя.

Его рука достает из тумбочки презерватив, и я наблюдаю за тем, как он раскатывает его по себе.

– Шире. Разведи их для меня шире, – Женя отодвигает мои колени в стороны, а я вдруг дышать перестаю. Бежать точно уже некуда. Он такой огромный и он возле меня. Его толстая головка упирается прямо туда и уже скользит вдоль моей промежности, надавливая и заставляя меня дышать как ненормальную.

– Тшшшш... Вот так. Впусти меня, малышка. Расслабься... – Женя еще даже не вошёл, а я уже вцепилась в него ногтями. От страха. Его член проникает всё глубже и мой тон совсем переходит на жалобный скулеж в это самое мгновение...

Глава 21. Женя

Блять, убейте меня нахер! Почему в ней так узко?! Так узко и горячо, это ж, блядь... Пиздец. Я не знаю, как продержаться и минуту. Вообще не понимаю, как она меня уломала. Вспышка и я уже на ней. Хотя я знал, что не смогу сопротивляться. Ну, кто бы на моем месте смог?! Покажите мне этого бедолагу Святого, нахрен!

– Тебе больно? – смотрю на неё и сердце плачет.

Умоляю, скажи, что нет... Скажи, что терпимо...

– Всё хорошо... – шепчет она, а сама глаза закрыла и зажалась вся. Меня аж скребет изнутри от этого.

– Погоди... Малыш, – облизываю свой большой палец и веду его к её клитору. Если не так, то хер знает, как я смогу закончить начатое. Касаюсь её, и она звучать начинает громче. Дышит часто. Извивается вся. Мокрее становится. И я вхожу глубже очень медленно и аккуратно.

– Еще немного... – шепчу ей, и она ногами меня крепче прижимает за поясницу, бедрами подается чуть выше. Сама.

– Продолжай, – шепчет она, а я в глаза её смотрю. Слезятся они. Как озера, глубокие очень. Шикарные глаза.

– Привыкни сначала, сладкая...Я ж парень не маленький. И это слабо сказано...

– Ага, – улыбается она, а я сильнее глажу её между ног, отчего её гримаса сменяется. Бровки домиком. Глаза под гипнозом. Всё меркнет и у меня, и у неё, потому что я двигаться начинаю. Аккуратно, не торопясь, позволяя ей привыкнуть и принимать меня без остатка.

Пиздец с ней хорошо. Не знаю, как вообще смогу перестать думать об этом. Всё перепробуем. Вообще, блядь, всё. Не отпущу её никогда и никуда теперь. Да и раньше бы не отпустил. Моя и точка.

Еле сдерживаюсь. Алфавит на ней пишу. Она сжимает меня внутри от моих толчков. А у меня уже яйца плачут, умоляя меня прекратить эту вакханалию и освободить их наконец от воздержания.

Целую грудь её, а второй рукой прихватываю нежную кожу на осиной талии, потому что мне просто необходимо сейчас вот так её сжимать. Чтобы полностью себя контролировать и не сойти с ума в другом месте. Я же и драть качественно умею. Только нельзя сейчас с ней так. Потом можно, а сейчас – нельзя! Но у нас всё будет, крошка... У нас с тобой будет абсолютно всё.

Целую в губы, а она совсем влажной снизу становится. Дышит часто-часто. Спину мою гладит и царапает. А потом глаза свои огромные распахивает.

– Я тебя люблю, Женя, – шепчет мне в губы, и я, блядь, хочу умереть. От этого и кончаю, в ту же самую секунду, ощущая и её судорогу всем телом, от которой она меня на части просто рвет. На осколки, блядь. Коленом поджимает. Доит меня так, что если бы презика не было, уверен, мы бы с ней бэбика сделали вот прям с первого, нахрен, раза.

– Малыш... Свет... И я тебя люблю. Безумно тебя люблю. Что ж ты творишь то со мной, маленькая моя, – целую её в лоб, запах медовый вдыхая и дурею. Всегда буду дуреть по ней. Ведь это безумие. Она – моё безумие.

Света плачет, уткнувшись в меня маленьким носиком. А я не знаю даже, что мне делать. Никогда со мной девушка после секса не плакала. И гадай. Больно ей? Жалеет? Что не так?

– Свет...

– Прости... Я просто... Не знала, что можно так много чувствовать...

– Я тоже не знал. У нас ещё всё впереди, моя родная. Не плачь, прошу тебя. А то я ублюдком каким-то себя чувствую...

– Нет. Жень, конечно, нет, – её маленькие тонкие ручки обнимают меня и к себе ближе прижимают, а я боюсь раздавить. Естественно я её снова хочу, особенно ощущая, как она дрожит голая возле меня. Но нельзя нам сейчас повторно это делать. Завтра или послезавтра...

Глажу её голову и загадочно молчу.

– О чем думаешь? О том, что я ничего не умею? – спрашивает она серьёзным голосом, а мне по носу ей щёлкнуть хочется.

Господи. И как ей в голову это всё только приходит?! Смеюсь и смотрю на неё круглыми глазами.

– Я думаю о том, как мне повезло, что моя малышка любит меня. А услышу еще что-то подобное от тебя – отшлепаю всю задницу до красна, а потом войду в тебя так сильно, что ты двумя слезинками не отделаешься.

На её лице тут же вспыхивает огонь, и мы оба смеяться начинаем. Как два дурака, честное слово.

– Но, по правде говоря. Я думаю о Европе. Потому что не смогу я месяц без тебя, Свет. Не смогу. Умом тронусь, а я и так псих последний.

– Ты не псих, Женя. Прекрати, – хмурится она, положив ладонь на моё лицо. – Посмотри на меня. Я принимаю от тебя дорогие подарки, ты не оставляешь мне выбора. А ещё и ехать куда-то…Ехать с тобой в Европу…Это же Европа, блин, а не театр за углом, Женя. Прости меня, ради Бога, прости…Но не смогу я.

– Света…Кто вбил в твою голову, что мы с тобой разные? Что мальчик не может ухаживать за девочкой? Что дорого – это плохо?

Она чуть приподнимается и смотрит на меня, нахмурившись.

– Ты считаешь меня дурочкой?

– Нет. Я считаю, что ты не права сейчас. Потому что нужна мне. Я понимаю, что могут говорить иначе. И будут говорить, Свет. Будут говорить, что это только секс. Будут судачить про твою невинность, про мои потребности. Но это только слова, понимаешь? Потому что по факту мы с тобой не отличаемся. Не все богатые люди уроды, как говорит твоя…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она тут же опускает взгляд. Больно ей это слышать, а я к себе её прижимаю.

– Я понимаю, как это важно для тебя. Материнское одобрение. Я всё понимаю. Тем более, ты девочка. Я постараюсь его получить. Правда. Потому что мне важно это. И твоя мама не понимает, какую ошибку совершает, что держит рядом с тобой этого…

Стискиваю зубы. Готов растереть в порошок только за то, что он рядом стоял с ней.

– Если ты не поедешь со мной. А будешь дома. Он будет всё время где-то рядом. А я просто крышей поеду, Свет. Просто, блядь, поеду.

– Не надо, – шепчет она, прижимаясь ко мне.

– Поэтому ты обязана поехать со мной. Обязана, Свет…Другого ответа я не приму. Мы месяц будем вместе. В одном отеле, в одном номере. Будем гулять везде. Я покажу тебе всё. А потом и весь мир покажу. Потому что могу. Потому что хочу.

– Жень…Ты мне душу травишь. Я ощущаю себя нахлебницей какой-то. Будто меня выдали замуж за арабского шейха в преклонном возрасте против моей воли и теперь я должна делать всё, что он попросит…

– Так уж и всё? – улыбаюсь я, сжав в руке её тонкую талию.

– Не знаю… – смущается она в ответ.

– А вообще мне нравится. Фантазии твои…Но я же не какой-то старый ублюдок, да? Я же лучше?

– Ты – Женя Зорин. И этим абсолютно всё сказано… – отвечает она, прильнув ко мне губами. Я целую её, но через несколько секунд всё же отрываюсь.

– Это значит, да? – улыбаюсь, переходя губами к шее и ключицам. – Да? Да же?

– Да, хорошо, – отвечает она, и у меня просто груз с плеч падает. Будто я всё это время ходил с коромыслом под 500 кг. Выдыхаю. Правда не знаю, как скажу ей про Анжелу…Потом… Всё потом…

– Голодная?

– Я бы, наверное, душ приняла…Если можно…Всё-таки кровь… – моя девочка смотрит на бёдра и хмурится. Надеюсь, в обморок не упадёт, да мне бы, блин, самому не грохнуться. Не было у меня никогда девственниц, таких невинных недотрог. Были только развязные давалки, такие от которых бежать хотелось сразу после того как напряжение скинешь.

– Конечно можно. И нужно. А я пока доставку оформлю. Покушаем, там и отец подтянется.

– Хорошо, – отвечает она, улыбнувшись. Сгребаю её на руки и несу к душевой, а она смеется. – Что ты делаешь? Поставь!

– Никогда не забуду, как ты сопротивлялась и кричала на меня от возмущения…И как постоянно занималась рукоприкладством, – смеюсь, а она вся краснеет. Снова.

– Я не…Я жалею. Жень…

– Малыш, да я не злюсь. Тем более, что порой бываю засранцем. Я же специально хотел тебя выбесить. Сразу понял, что мне нихрена не светит. Сразу буквально…Когда ты от меня на задний ряд в автобусе убежала, – ставлю её на ножки возле ванной и целую в щеку.

– А ты не пойдешь со мной?

– Нет. Потому что удержаться не смогу. А до завтра-послезавтра надо ждать, Свет. Там уже всё иначе будет. Проще. Мы всё будем плавно делать. Не спеша. Хорошо?

– Хо-ро-шо, – она поднимается на носочках и целует меня в подбородок. Даже так кое-как дотягивается. Смешная моя крошка. С трудом оставляю её и ухожу на кухню, всё ещё не веря, что между нами произошло…Это не просто подарок судьбы. Это манна небесная.

Принимаю доставку на входе и домой как раз возвращается отец. Весь как на иголках. Нервный и уставший, но я говорю, что у нас в гостях Света, и он как-то неожиданно меняется. Успокаивается что ли…

– Ладно, хорошо… Я понял.

– Поужинаешь с нами? – предлагаю для приличия, ну и для того, что действительно хочу, чтобы они поладили.

– Конечно, – соглашается он и руку мне на плечо кладёт. – Уговорил?

– Пока не знаю…Вроде, – отвечаю, и батя кивает.

– Ладно, не лезу…Я, кстати, очень рад, что ты продолжаешь за ней ухаживать. Что ты не спрыгнул и не сдался. Постоянство – очень важно в формировании личности и мнения. Женщина должна быть одна. Хотя я понимаю, что у тебя был период развлечений. Это тоже нормально. Кароч, сын. Молодец. Горжусь, – говорит отец, протягивая мне руку, и я пожимаю её, а внутри прям приятно становится. От этих слов, но прежде всего, от того, что то, что со мной происходит – не показуха. А настоящее. Оно изнутри идёт. Она меня меняет так, что я, наверное, в зеркале себя скоро не узнаю.

Света выглядывает из-за стены уже переодевшаяся.

– Тут батя пришёл, – говорю, раскладывая еду из ресторана по тарелкам. – Бегом за стол.

Она улыбается и идёт помогать мне, здороваясь с ним.

Мы ужинаем. Отец даже травит какие-то байки из своей молодости. Как за мамой ухаживал и всё такое, Света улыбается. Они находят общий язык, безусловно. И мне это кажется хорошим знаком. Она стеснительная, но с батей моим разговаривает. При чём достаточно активно. Однако, когда часы показывают одиннадцать, она говорит мне, что ей уже пора домой, иначе мама будет волноваться.

– Я такси вызову, – говорит она, на что у меня чуть глаза из орбит не вылезают.

– Щас ага. Сам отвезу. Не обсуждается, – резко прерываю, и она вынуждено соглашается. Быстро спускаемся на парковку и там я снова целую её, с жадностью снимая с губ тихие стоны. Прямо в машине. Вот, блядь, реально не могу остановиться. Дорвался…До истинного, блин, смысла моего существования. Поймал нирвану.

– Я бы трахнул тебя прямо здесь и сейчас, – шепчу ей в шею и с ума схожу. Реально. В штанах кувалда, в мозгах ни одной здравой мысли. Нет, ну одна всё-таки есть. Что я только недавно лишил её девственности, и ей больно. Надо терпеть.

– Тебя что-то останавливает?

– Да…И я говорил тебе что…Тебе надо передохнуть. Всё должно быть размеренно…

– Ладно, – отвечает сдержанно. – Спасибо за ужин. Мне понравилось говорить с твоим отцом…Вы, кстати, совсем не похожи…Ну, внешне.

– Да…Я весь в мать. Тёмный такой же. В батю я только габаритами, – улыбаюсь, сжимая её плечи, а она вздыхает.

– Не хочу ехать домой…Хочу с тобой быть…

– Свет. Ты можешь хоть переехать к нам. У меня еще дом загородный есть. Можем там вообще отдельно жить. Или хочешь я квартиру для нас сниму?

– Жень, – хохочет она. – Ты куда так разогнался?

– Не знаю…С ума от тебя схожу. Я, блядь, детей от тебя хочу, – говорю совершенно искренне, а она смотрит так, будто я сейчас вообще чушь какую-то сморозил.

– Зорин. Тебе семнадцать лет. Какие дети?

– Ну…Я понимаю, что не сейчас. Просто выбор я свой сделал. Хочу тебя. Хочу жениться на тебе. Чтобы моей была всю жизнь… – шепчу на ухо, а она просто глаза закрывает и дышит часто, прижавшись ко мне грудью. – Всё…Надо ехать. Иначе вообще, нахер, здесь всё разнесём.

Завожу машину, и мы, наконец, срываемся с места. Провожаю до подъезда. Хочу и дальше, но она не разрешает. Боится, что с мамой скандал получится.

– Я тебя люблю. До завтра, малыш, – целую её на прощание, прижимая к себе, дожидаюсь, когда она зайдёт в подъезд и уезжаю.

Глава 22. Света

Я всё же согласилась поехать с ним в Европу. Но меня мама, наверное, не отпустит…Закатит истерику. Подумает, что я продалась. Как всегда, выльет ушат грязи и будет жаловаться своему Владику.

Поднимаюсь и думаю об этом, пока не натыкаюсь в подъезде на его фигуру. Чёрт. Стою перед ним и не знаю, что делать. Бежать до квартиры и в панике биться в дверь? Он смотрит еще так странно. Выпивший что ли?

– Ну что…Натаскалась? – спрашивает грубо, отчего я совсем оседаю на месте. С каких пор ему дозволено вот так со мной общаться?

– А ты мне не отец, чтобы спрашивать, – выплевываю и следую к двери.

– Пиздец ты, Света, конечно. Нравится богатенькие мажорчики?.

Не собираюсь это слушать. Пытаюсь достать ключ и вдруг ощущаю, как меня буквально всем телом к стене подъездной придавливают. Чувствую, что он жмёт меня собой, как таран. Обхватывая за плечи и рот рукой зажимает, а я дышать перестаю от страха. Пытаюсь кричать, брыкаться, а ничего не выходит. На часах почти полночь, телефон далеко в сумке. Соседи спят, а Женя уехал.

– Что он тебе купил, чтобы дала ему, а? Где тебя трогал? – спрашивает Влад и рукой своей грудь мою до боли сжимает. Так, что аж выть хочется. – Шлюшка, блядь. Тут же потекла от него. Тут же, блядь! Когда я за тобой два года хожу, нахер, как придурок. Жду, когда ты соизволишь внимание обратить!

Из глаз слёзы льются, когда чувствую, как он под платье моё лезет. Туда, где только Жене разрешено меня касаться. Где он был полчаса назад. Где ласкал меня, и меня тошнить начинает. Секунда проходит и его ладонь ослабевает на моем рту, потому что он отвлекается и тянется к ширинке. Я прямо чувствую это и слышу. И со всей силы до крови прокусываю ему руку, с остервенением отпинывая его от себя, и врываясь в квартиру в панике. Закрываю дверь на два замка и скатываюсь по ней вниз. Реву. Не могу успокоиться. Всю трясёт. Мама выходит и спрашивает, что случилось, а я рта открыть не могу. Она снова не поверит мне. А Женю во всем обвинит. Сердце из груди вырывается. Но я беру себя в руки и быстро бегу в ванную, где смываю с себя касания этого урода, и смотрю в зеркало. Он оставил синяк на моём бедре. Большой и мерзкий синяк. Снова плачу. Слышу звук телефона.

«Малышка…Здесь всё тобой пахнет. Руки мои, постель. Не смогу уснуть походу. Пиздец хочу тебя».

Вижу это и ещё сильнее рыдаю, обхватив колени. Я не могу ему рассказать. Он убьет его и сядет. Я не могу так с ним поступить. И что мне делать? Идти в полицию? Так у меня нет доказательств. Мама скажет, что я это специально. Господи. Что это вообще такое…

Кое-как выхожу из душа и ложусь на кровать, сжимая в руках телефон. Пишу Жене скупое «Спокойной ночи» и умираю от паники. Не знаю, как смотреть ему в глаза. Не знаю, как говорить с ним завтра. Но что-нибудь обязательно придумаю…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23.

Женя.

«Спокойной ночи». Я обидел её или что нафиг…? Так ничего и не понял. Может она пожалела…О первом разе со мной? Но не вела она себя так, чтобы жалеть потом. Бред какой-то. Ладно. Завтра поговорим. Ложусь спать и нервно покусываю внутреннюю сторону губ. Бесит. Как вообще дожить до завтрашнего дня?

Утром первым делом звоню ей, едва открыв глаза, но она трубку не берет. Игнорирует. А я, блядь, уже с ума схожу и места себе не нахожу. Как придурок отжимаюсь да названиваю. И так по кругу.

И перезванивает она мне только спустя три часа.

– Жень, прости…Я спала… – на часах одиннадцать, а я ей с восьми наяриваю. Норм так…

– Всё хорошо? Голос грустный…

– Я долго не могла уснуть. Не выспалась просто, – с грустью говорит она, зевая. – Извини меня.

– Прекрати извиняться…Я, блин, чуть не обосрался. Подумал, что…Жалеешь.

– Нет, не жалею. И никогда не пожалею, – отвечает она, заставив меня улыбаться.

– Я заеду к пяти? За билетами съездим…Там ещё к нотариусу нужно…Согласие матери твоей написать…На вылет…

В трубке молчание. И я думаю, ну вот…Снова передумала…

– Свет?

– Поговорим, когда приедешь. Хорошо?

– Хо-ро-шо…Вредина, – отвечаю, увидев мамин номер на экране. – Я перезвоню тебе. Мама на связи.

– Угу, – сбрасываю, и наконец слышу материнский голос.

– Сынок, извини, что не звонила тебе. У вас всё хорошо? Тут со связью что-то было непонятное. Отец твой через гидов со мной связывался.

– Да я знаю, он говорил. Всё прекрасно, мам…Девушку встретил. Влюбился…

– Да…А…Я рада, Женя…И неожиданно очень…Даже слов нет…Приведешь к нам?

– Отец уже знаком с ней. Приведу обязательно.

– Вот ведь хитрый жук! И ни слова мне не сказал! Всё какими-то намёками! Мол, помнишь, как я тебя добивался! Помнишь, как ты от всего нос воротила! Вот о чём он говорил. Ух…Я ему устрою, – ругается мама, а мне смешно становится. Не ну дети же…Честное слово…

– Ты как там? Насчёт дома не передумала своего?

– Нет, здесь потрясающе, Жень. Вам понравится. Я очень хочу иметь здесь гнездышко…

Гнездышко…А губа у мамы стала не дура за это время. Гнездышко за 27 миллионов…Ничего так…Можно целую планету соколов вырастить.

– Хорошо, мы поняли… – смеюсь в ответ, и мы разговариваем о том, о сём ещё около получаса. К трём еду к Денису, как Митяй просил. Там обсуждаем заказ плат и видеокарт. Показываю максимально проверенных дистрибьюторов. Создаю личный каталог для этого говна. Копаюсь около полутора часов, попутно болтая с Димкой обо всём, но никаких подробностей о нас со Светой не рассказываю. Не надо ему этого знать.

Уезжаю. Пишу ей сообщение и жду под окнами, как влюбленный фанатик. Она выбегает ко мне вся напряженная, зажатая, но когда обнимаю её, она тут же прижимается и обмякает.

– Малыш…Что с тобой? Что не так?

– Увези меня отсюда, пожалуйста. Подальше. Далеко-далеко…Я очень тебя прошу.

– Да не вопрос. Поедешь со мной в дом наш? Там никого кроме нас не будет…

– Да, поеду, – тут же соглашается она, и понимаю, что дело, наверное, в матери. Наговорила снова моей девочке лишнего, вот она и ходит без лица вся.

До места ехать около часа, и мы с ней просто молча любуемся друг другом, сцепив пальцы на её колене.

– Не грусти…

– Угу.

– О чём думаешь?

– О том, что ты не заслуживаешь такого плохого человека как я…

Я чуть язык не выплевываю от неожиданности и тут же резко останавливаю автомобиль на трассе, хотя мы гнали под сто сорок.

– Это ещё что? В смысле?! – растерянно смотрю на неё, а глаза кровью наливаются.

– В смысле…Жень…Я…

– Ты, что? Что не так? Ты же можешь быть со мной полностью честной, да? Свет…Мы ночь вместе провели. Куда нам быть ближе друг другу?

– Насчет моего возраста…

Твою мать. Я в ахуе сейчас. Нет, пожалуйста…

– Только не говори, что тебе четырнадцать. Я этого просто не вынесу.

– Нет, господи, мне давно шестнадцать, Женя. Я просто…Не хотела, чтобы ты приставал…А потом не знала, как сказать, – стыдливо произносит она, опустив взгляд.

Тут же смеюсь. От счастья и от радости. Чуть легкие свои не выплюнул, блин, когда услышал это.

– Капец ты дурочка. И что? Думала я сейчас обижусь, что ты себе минус годик убавила? – ржу просто в голосину. – Глупая ты, Свет…Я пиздец рад это слышать. Когда у тебя хоть День Рождения-то?!

– Мне будет семнадцать в январе, десятого, – отвечает она, а щеки все багровым оттенком выкрашены. Не устаю удивляться её остроумию.

– То есть…ты…специально убавила возраст, чтобы парни вокруг тебя боялись проблем с тобой? – улыбаюсь, а она кивает. – Бля…Свет…ну ты реально непрошибаемая…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И всё-таки прошибаемая…Ты же как-то оказался со мной. Несмотря на это, – отвечает она, отвернувшись к стеклу. Улыбается, а я снова веду машину. Вздохнув полной грудью. С ума сойти…Ну даёт, а…

Света.

– Проходи, врушка хитрожопая, – говорит он, посмеиваясь, когда впускает меня в свой роскошный дом на окраине элитного посёлка.

– Господи…Это место ещё больше. Это что там…Бассейн?

– Конечно, а ты как думала? А вон там БДСМ-комната, – отвечает, на что я кошусь на него, растягивая губы.

– Зорин…

Я так долго не могла уснуть. Всю ночь гуглила, что можно сделать в такой ситуации и выяснила только то, что без доказательств у меня ничего не получится. Зато Женю мама может вполне обвинить в чём-то. Ведь он был во мне. Хоть и по моей воле, но, зная мамин характер, она может наплести с три короба. И это ужасно.

Выхожу на террасу и там так прекрасно, спокойно, что хочется стоять и дышать свежим воздухом, любуясь видами. Особенно когда Женя подходит сзади и обвивает меня своими сильными руками, шепча на ухо:

– Я так скучал…Так сильно…Ты мне всю ночь снилась…

– Я тоже, – сжимаю его ладони в ответ. И разворачиваюсь к нему с поцелуем. Хочу забыться с ним. Здесь и сейчас.

Женя тут же на руки меня поднимает.

– Ну, пойдем…Покажу комнату одну…Красивую…Огромную, – шепчет он мне на ухо, лаская его языком. – Ничего не болит? Всё нормально?

– Нет, всё хорошо, – отвечаю, дожидаясь, когда он бережно снимет с меня джинсы и кофту. Он встаёт на колени и делает это так, будто изучает каждый мой сантиметр. И тут я вспоминаю про синяк, который мне оставила та сволочь. И он на него смотрит. Хмурится. Блин!

– Я не хотел, Свет…Как это я…Я даже не проконтролировал…

– Всё нормально. Мне не больно, – отвечаю и тошно становится. Не ты это, любимый. Не ты… – Продолжай, пожалуйста.

Он целует меня, а я снимаю с него футболку, зарываясь пальцами в густые взъерошенные чернющие волосы.

– Красивая такая, – бормочет он себе под нос и силой меня на колени к себе сажает. Так, что я верхом на нём сижу прямо на полу, и на нас только нижнее белье.

– Это ты красивый. Безумно красивый, – опускаюсь к нему на грудную клетку и провожу по ключицам кончиками пальцев. Скольжу по шее и рельефным плечам.

– Не боишься? – спрашивает он, удерживая меня за ягодицы.

– Нет, – выдыхаю ему в рот горячий воздух.

– Тогда подвинься, малыш. Мне презик надо взять, – он чуть приподнимает меня и тянется к джинсам, пока я рассматриваю его. – Будешь сверху? Оседлаешь меня? – улыбается он коварной улыбкой, а мне становится жарко.

– Учти, что я не умею, – отвечаю ему, покраснев.

– Я тебя научу…Покажу…Ты у меня девочка очень сообразительная. Очень быстро учишься…Я в тебя верю… – этими фразами он заставляет меня просто пылать. Мне нравится, как Женя разговаривает. Как он флиртует. Как не боится сказать то, что думает. И делает это так непринужденно, что мне кажется, будто мы с ним уже сто лет этим занимаемся.

Его руки стягивают с меня лифчик, и он проводит по моим соскам пальцами, оттягивая их и заставляя с ума сходить. Живот сразу начинает тянуть и содрогаться. А я уже даже ждать не могу. Его правая рука касается моего лица, большой палец ложится на нижнюю губу и надавливает, ловко пролезая в рот. Он водит им внутри, собирая влагу, а потом вновь возвращается к соску, создав дополнительные мучительные условия, от которых едет крыша.

– Же-ня…

– Вот так…Постони ещё моё имя…Это заводит.

– Я тебя хочу…Жень…

– Потерпи, малыш, так будет интереснее. Смотри…

Он ведет свою руку мне между ног, а там просто…Кошмар, если можно так выразиться. Катастрофа. Я вся скользкая липкая. Все трусики промокли настолько, что я их, наверное, не смогу надеть даже после всего.

– Охуеть… – стонет он, лаская меня пальцами, пока я ёрзаю на нём бедрами и не могу найти позу.

– Пожалуйста, – выпрашиваю, а он лишь ухмыляется моей такой реакции.

– Пожалуйста, что? М? Свет…

– Ты знаешь, – прерываю его коротко.

– Нет, малыш. Скажи. Хочу слышать от тебя эту грязь…

Ноздри раздуваются. Хочу придушить его или огреть чем-нибудь тяжелым, но на самом деле хочу…

– Трахни меня, пожалуйста, – произношу, а у него, наверное, глаза сейчас на лоб полезут. Но выражение лица резко меняется, я не успеваю и вякнуть, как его огромный член входит в меня с такой силой, что у меня чуть ли не искры из глаз сыплются.

– Прости…Не смог удержаться, – он дергает меня к себе и заставляет лечь, а сам вонзается в меня бедрами снова и снова, ощущая, как я вся теку и тихо постанываю ему на ушко.

– Сегодня не так больно? А?

– Не как вчера. Замолчи, – кладу ладонь на его губы, прерывая наш бессмысленный диалог и начинаю сама приподниматься на нем в таком темпе, который считаю нужным. Он просто придерживает меня, гладит, а вид такой, будто сейчас взорвется просто. Глаза эти…Как два черных омута. Я просто в них себя потеряла. В ресницах этих пушистых, в бровях густых. Всё это картина маслом, от которой у меня колени подкашиваются. Нельзя быть таким красивым. Просто нельзя. Незаконно это и нечестно, в конце концов.

– Я сделаю кое-что…А потом ты расслабишься подо мной, – говорит он, и я киваю. Его пальцы снова начинают доводить меня до оргазма. И я уже знаю, как это бывает с ним, особенно в купе с этим растяжением, которое я ощущаю уже не с таким явным жжением, но всё же это боль, хоть и граничащая с наслаждением. Я сладкой патокой на нём растекаюсь. Как умело он всё это делает и теперь я понимаю, почему та стерва так не хотела его отпускать. Но как только начинаю думать об этом сразу больно становится. Он же мой. Целиком и полностью мой. Я на пределе, срываюсь с петель, ощущая, как дурман садится на глаза, а в голове ни одной здравой мысли не остается. По телу стальной шарик катается, а потом разлетается на тысячи таких в моём животе, заставляя меня вскрикнуть. И перед глазами всё в золотых кляксах, настолько, что я не вижу ни черта перед собой, а просто на бок заваливаюсь, но Женька ржёт и подхватывает меня, бережно на живот укладывая.

– Не обижайся на меня только, малыш. Но я пиздец догги-стайл хочу, – шепчет он, переваливая меня на огромную кровать, и подушку под мой живот подкладывает, пока я в бреду перед ним растекаюсь как мартовская кошка.

– Делай со мной всё, что захочешь, – отвечаю бессвязно.

– Твоё участие тоже нужно, – смеется он, шлепнув меня по заднице. – Хитрая какая.

– Я здесь…Полностью твоя, – улыбаюсь, ощущая, как он заваливается на меня и волосы мои на кулак наматывает.

– Скажи, если больно сделаю, хорошо?

– Да, – отвечаю и чувствую, как резко он входит сзади, и сжимаю пальцами стёганное покрывало. Никогда ещё не думала, что вот так можно заниматься сексом. Я всегда представляла, что это такой акт, после которого девушка хочет убежать, а парень счастливо поправляет свои яйца, но нет. Женя показал мне, что хотеть чего-то можно одинаково. И сходить с ума от секса и желания тоже.

Его движения такие размашистые. А с размерами его бедер, я там вообще смотрюсь как маленький клубочек, наверное. Слышу, как он глухо стонет. Дышит так, будто пробежал марафон. А я уже буквально кричу от его движений, потому что в животе вновь всё покрывается иголками, и на этот раз это такой оргазм, который меня на тысячу осколков разбивает. Если раньше были волны, но вот это – чистый взрыв. Безумие. Освобождение. Вскрикиваю, а он кончает практически молча, но потянув меня за космы мои назад. Ощущаю резкую боль в области головы, но не такую, чтобы разреветься, нет. Такую, от которой приятное осознание по затылку разливается. Я – его девочка. И так должно быть всегда.

– Блядь… – слышу у себя над головой. – Охуеть…Блин, прости меня, малыш. За маты эти и за волосы твои красивые…

Улыбаюсь, потому что и маты-то мне его нравятся, и легкое жжение, которое ощущаю.

– Мне понравилось… – отвечаю, растекаясь лужицей. – Безумно. Я бы повторила…

– Я тебя ещё затрахать успею, дорогуша. Вся жизнь впереди, – отвечает он, усмехнувшись, и я хихикаю.

День проходит прекрасно. Мы занимаемся сексом, Женя действительно сам маринует и жарит мясо. И я впервые ем его при нём, при чём с диким удовольствием, словно раньше была вегетарианкой и неожиданно прозрела. Мы много разговариваем, нежничаем, он рассказывает истории, которые пережил с Митяем. И мне нравится слушать про их дружбу. Она кажется мне настоящей.

А затем я возвращаюсь домой, чтобы поговорить с мамой насчёт поездки в Европу вместе с ним, ведь для этого и оформления визы нужно материнское согласие. Но что-то мне подсказывает, что фиг я его получу.

Мама крайне недовольна, что я провожу с ним время и уверена, что он дурно на меня влияет.

– Мам…Мне поговорить с тобой нужно…Это срочно.

– Что такое? Надеюсь, речь не о твоём этом…Жене… – говорит она с пренебрежением, и я хмурюсь.

– О нём. Точнее о поездке. С ним и его отцом. В Европу на месяц.

Мамины глаза становятся похожи на два красных блюдца.

– Даже думать забудь! – выдает она с злостью. – Что ты говоришь такое?! С ума сошла? Никуда ты не поедешь! Сюр какой-то, Света! Когда я говорила про социализацию, я не мела в виду парня, который будет от тебя постель деньгами выманивать! Это безответственно, противоестественно и мерзко, я не так тебя воспитывала!

– Зачем ты так о нём отзываешься? Ты же даже его не знаешь…Я не могу понять тебя, мама. Что не так? То, что Женя из богатой семьи не делает его автоматически плохим, да? Где он согрешил, разве что ударил соседа, который распускал свои руки. Реально их распускал, мама!

– Глупости какие! Хватит надумывать!

– Я не надумываю, хотя ты всё равно никогда мне не поверишь, правда?! Проще обвинить во всём Женю! Но он не такой, – мои глаза слезятся, в душе отчаяние. – Я его люблю, понимаешь? Люблю.

– Тебе шестнадцать. Тебе только кажется, что ты его любишь. А он этим пользуется! Сколько у него было таких как ты?! Уверена, что десятки! Знаю я таких. Видала, Света. Сделает тебе ребенка и свалит в закат, словно его и не было! – говорит она, а я замолкаю. Так вот в чём дело.

– Подожди…Значит…

– Ничего не значит, Света. Закрыли мы с тобой эту тему. Никуда он мою дочь не увезет. Тоже мне, нашелся, умник!

Мы с матерью не говорили об отце. Точнее все мои вопросы заканчивались именно вот так. Холодным равнодушием. Стеной. И я не знала, почему она так глубоко хранит этот секрет, пока сейчас не услышала всё, что нужно. Отец был богатым парнем…Который просто воспользовался ей. Сделал ребенка и бросил? Он знает обо мне? Кто он такой?

Я вдруг осознаю, что мне становится очень больно и неприятно.

– Рано или поздно ты должна рассказать мне об отце. Это и меня тоже касается, – рявкаю я, складывая вещи в рюкзак. – Не все как он, мама. Не все. А Женя совсем другой.

– Откуда тебе знать, какой он?! Ты увидишь его истинное лицо, когда отдашь ему то, что он хочет!

Я молчу. Краснею. Закрываюсь. Хочу выплюнуть что-то, но она сама начинает всё понимать.

– Ты что… – садится она на кровать. – Ты ему…Вы…

– Мама. Он меня любит. И я его люблю. И он меня не бросит. Не бросил. Я для него не игрушка на один раз. А любимая девушка. Пойми это наконец. Мне жаль, что твоя жизнь и история закончилась предательством. Жаль, что я оказалась ошибкой для тебя…Но с ним у меня такого не случится. Моя жизнь будет другой. Прости, что разочаровала, – шепчу вся в слезах, утирая со щек соленые дорожки и иду в свою комнату.

«Малыш, не отвечаешь…Я переживаю. Всё хорошо?».

«Нет, Жень…Пыталась поговорить с матерью. Бесполезно. Реально невозможно. Прости меня, но она не даст мне разрешение, а всё дело как выяснилось в отце».

Начинаю снова плакать, но Женька тут же звонит, а я хватаю трубку и рассказываю ему всё.

– Не плачь, моя…То есть…Он о тебе знает, но ты ни сном, ни духом?

– Да…Я так поняла. И она думает, что ты такой же…Что ты мне ребенка сделаешь и…

– Сделаю конечно и не одного, – смеется он, фыркая. – Хочу троих и чуть позже. В браке.

– Жень, – закрываю рот подушкой и снова плачу.

– Эй…Родная моя. Не плачь, ладно…Я сам попробую. Пора уже. Ты меня извини, но мне надо поговорить с твоей мамой. Я сегодня приеду. Сам поднимусь.

– Уверен?

– Конечно. Я ещё ни в чем не был так уверен.

Глава 24. Женя

Надо убедить всеми силами написать это чертово соглашение. Нотариуса прямо туда за шкиряк притащу. И похуй как это будет выглядеть. Бабла отсыплю и всё нахуй. Вот ведь упёрлась, а… За Владика своего горой стоит. Сукин, блядь, сын. Ну, нихуя, Зорины тоже не пальцем деланные.

Естественно я беру два самых охуевших букета, которые только могут существовать в природе и мчу на всех скоростях к моей любимой. Похрен, что столкнусь со стеной недопонимания. Выгрызу.

Поднимаюсь на этаж и звоню.

Света открывает мне дверь и улыбается, хоть и глаза её уже устали плакать, а от этого моей душе больно. Её мама встречает нас, скрестив руки на груди прямо на пороге гостиной. Похожи они конечно чем-то, только не глазами и не волосами, потому что мать у неё тёмненькая. Да и вид затравленный. Словно она только ненавидеть умеет и только.

– Здравствуйте, Валентина Ивановна, я – Женя. Парень Светы. И мы не с того начали, – протягиваю я букет, заранее понимая, что она не возьмет, поэтому просто кладу его на полку. – Я пройду, потому что мы должны поговорить. А ты, детка…Посиди в комнате.

– Но, Жень…

– Нет, малыш. Разговор тет-а-тет, – добавляю, и Света вздыхает, но слушается. И правильно делает, потому что я, бляха, нервный.

Мы с её матерью заходим на кухню, и я закрываю за собой дверь.

– Я понимаю, что произвожу впечатление какого-то наглого грубого огромного прыща, но спешу Вас заверить, что это вовсе не так. У меня к Вашей дочери настоящее, а не надуманное. Я её люблю. Всем, блин, сердцем. Она мне нужна. А отнимать это у неё нечестно с Вашей стороны. Даже если Руслан Маратов Вас когда-то бросил.

Она вдруг в лице меняется и садится напротив, ухватившись за столешницу.

– Ты…А…Откуда ты…

– Вы же сами знаете, что узнать что-то не проблема, когда есть деньги и связи, правда?

– Это вообще…Не твоё дело. Это немыслимо, – бубнит она себе под нос.

– Немыслимо то, что Вы врёте дочери о том, что он знал про неё. Ни черта он не знал. Зато я об этом знаю. Удобно играть на чувствах своими драмами. А она теперь имеет комплекс, Валентина Ивановна. Комплекс, что недостойна. Что отец вас бросил. Что её никто не любит. Мне придётся всю жизнь её убеждать в том, что это не так. И наша с ней жизнь будет другой, но виноваты в этом всём именно Вы. А она Вас любит. Имейте, пожалуйста, внутренние ресурсы, чтобы отпустить её мир посмотреть. Она это заслужила.

В глазах её матери целый шторм. Уверен не будь у меня рычага давления она бы меня с потрохами съела.

– Надеюсь, ты не говорил Руслану о ней?

– Нет, я что, кретин? Вы сами ей об этом скажете. А потом она решит хочет ли, чтобы он знал. Потому что это в первую очередь её решение. Не чьё-либо, а её. Но сказать об этом должны Вы, а не я. Нет у меня такого права морального. Априори нет. Но Вы подпишете соглашение. Прямо сегодня. Или я сделаю экспертизу, докажу, что Руслан её отец и разрешение мне будет давать уже он. Это возможно сделать от обоих родителей.

– Самый умный или как?

– Относительно. На юр.фак же собираюсь, – отвечаю честно, а она только губы кривит.

– Ладно, я подпишу, но ты головой за неё отвечаешь. И мне нужны контакты твоего отца. И матери тоже. И, Евгений, если я узнаю, что ты сделал ей больно.

– Я скорее сдохну, чем больно ей сделаю. Надеюсь, мы друг друга услышали, – отвечаю и несу документы. Света выглядывает из комнаты и смотрит на меня своим грустным взглядом.

– Всё хорошо, малыш. Мама тебя отпускает.

– Ты серьезно сейчас? – округляет она свои глаза. – Но…Как?

– Это же неважно, да? Важно, что мы вместе летим в Европу, ура, – улыбаюсь как дурачок, и она тоже расплывается в улыбке.

– Я тебя люблю, Женя.

– И я тебя люблю, крошка ты моя…

***

Проходит еще неделя и наступает 2 августа. День вылета. Сказать об Анжеле у меня язык не повернулся. И знаю я, что поступил ужасно, но Никитины ждут нас там, так что его дочь точно из аэропорта уже не сбежит.

Поездку в самолете Света переносит нормально. Ей нравится высота, а я вот не особо люблю это, и всегда выбираю сиденье не возле окна. Она так забавно считала облака, когда мы поднялись до нужного уровня, а потом просто наслаждалась видом. Сначала мы летим в Грецию на Балос.

Батя сидит впереди, мы чуть дальше. Успеваем даже покушать и поболтать о сексе. О том, насколько сильно я хочу трахнуть её в нашем номере сразу как зайдем туда. И было бы не плохо делать это ночью прямо на пляже. Это был бы чистый кайф реально.

Зато вот когда мы приезжаем в отель, мне становится не до разговоров и не до смеха, потому что Света стоит и держит мою ладонь, а сверху доносятся громкие крики.

– Зоооорин! Приииивееееет! – машет мне Никитина, а я перевожу взгляд на взволнованную перепуганную Свету.

– Если бы сказал – ты бы не поехала. А она – дочь батиного компаньона, – сообщаю, но чувствую, как стена холода окутывает мою девочку. Отец вдруг замечает и хмурится, глядя на нас по очереди. А Света молча разрывает наши руки и идёт в отель.

– Ты чё не сказал?! – возмущается отец. – Женя, блядь, кто так делает?!

– Я не знал, как…Она бы не поехала тогда, – отвечаю и весь как на иголках следую за ней.

Нас оформляют, и я глаз с неё не свожу. Вижу, что Анжела спускается и замечает, что я не один вовсе. Вид у неё такой, будто её прикладом приложили. Расстроенный и напряженный. Даже, наверное, злой и агрессивный.

– Это…Зорин, – смотрит она на нас по очереди дикими красными глазами.

– Женька, дарова! – протягивает мне руку её отец. – Сколько лет, сколько зим. Ты как?

– Нормально, Александр Львович. Жить будем.

– Ну, естественно. Как вам не жить!? Молодо-зелено! Желку мою угомони, злая какая-то всё время. Аж прибить хочется, – говорит он, а Света совсем рядом стоит. Не знает, куда деться.

– Мы пойдём, – пытаюсь приобнять её, а она дёргается от меня.

– Что ж, ладно…Мы с отцом твоим пока поболтаем. А вы к ужину присоединяйтесь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да-да, – на ходу говорю и руку её сжимаю, следуя к номеру нашему. Одному на двоих. Несу наши сумки, а она сопротивляется.

– Зорин, отпусти меня, нафиг! – ворчит она сзади, а я хоть бы хны. – Женя!

– Света!

– Женя!

– Света! – снова повторяю и открываю ключ-картой дверь, проталкивая мою девчонку внутрь.

– Что ты творишь вообще?! Как ты мог так со мной поступить?!

– Я знаю, что должен был сказать, но ты бы не поехала…А мне это нужно было, как воздух, понимаешь?!

– Нет не понимаю! Я тебя не понимаю! Ты мог рассказать!

– Мог. А ты бы меня на хуй отправила.

– Я сейчас хочу тебя на хуй отправить! – говорит она, брови свои нахмурив, а мне вдруг смешно становится.

– Отправь…Я виноват, – шепчу и придавливаю её к стене своим телом. – Я – говнюк…

– Ещё какой говнюк…

– Но ты меня любишь…

– Нет, не люблю… – отворачивается она, надув свои губки. Провоцирует.

– Любишь…Очень любишь, – шепчу, шею её целуя и глажу бедра.

– Иди к своей Анжеле и тискай её. Угомони её, а то она злая какая-то, – передразнивает она меня, пока я ухмыляюсь.

– Я только одну девочку могу угомонить…Она тоже очень-очень злая…Сердитая. Но мокрая уже, – глажу её между ног, а она вся готова уже, хотя хнычет и сопротивляется. Этим моим запрещенным приёмам.

– Зорин…Отпусти, – шепчет еле слышно и в руки мои пальцами впивается.

– Ты же не хочешь, чтобы я отпускал. Твой рот всегда буянит и несет всякую хрень. Надо бы заткнуть его, чтоб неповадно было.

– Вот иди и заткни его Анжеле лучше! – выпрыскивает она, отталкивая меня от себя, а я штаны поправляю.

– Филиппова…Меня от тебя штырит пиздец. А ты всё сильнее меня с ума сводишь. Хочешь, чтобы выйти отсюда не смогла на своих ногах? Я устрою. Ноу проблемс, – отвечаю, растворяясь в хищном оскале.

– А вот угрожать мне не надо, Зорин. Иначе смотри. Случайно увидишь меня с кем-нибудь другим. На коленях у него или под ним, – говорит она, отчего мне просто сейчас убить её хочется. Стою и взглядом её прожигаю. А слов нет вообще, потому что одни маты.

– Блядь. Нахуй.

– Что такое? Только тебе можно подружек своих привозить бывших? И ничего об этом девушке своей не сказать? Видел, как она расстроилась, что ты со мной. Удивилась даже. Уверена, она планировала иначе провести с тобой время.

Не успевает она договорить, как я силой припечатываю её к тумбочке на входе и обхватываю тонкую шею, просовывая свой язык так глубоко в её рот, как только можно. Чтобы заткнулась, нахрен. Чтобы ссоры тупой этой не было.

– Дурочка, блин, Света…Что ты несешь только, – срываю с неё одежду, а она с меня. Оба злые как черти. Взвинченные. Напряженные.

– А ты не дурак? О таких вещах предупреждать надо!

– Прости меня, – целую её, и она сжимает мои ноги, сильнее притягивая за ворот футболки.

– И ты меня прости… – дышит так, будто взорвётся сейчас. Да мы оба такие.

– С ума меня сводишь…Иди сюда.

Рука ныряет в карман за презервативом, и я быстрее пули оказываюсь в моей девочке, вдалбливая её в стену так, что всё летит к чертям. Картины, светильник, какая-то ваза с полки. Мы ржём как придурки и проваливаемся дальше, а я только и успеваю, что вколачивать в себя её на всех поверхностях.

– Моя ты и никогда ни под кем больше лежать не будешь, поняла меня? – оттягиваю назад её волосы и впиваюсь в шею грубым засосом, так, что она вонзает в меня ногти, оставляя там свои полумесяцы. Пусть все, сука, видят, что мы заняты. Что мы принадлежим друг другу.

Наваливаюсь на неё на кровати и развожу ноги так, чтобы больно стало, чтобы хныкала и скулила. Ибо нехуй меня так злить. Про другого еще говорить вздумала.

У неё там в глазах уже бесята. Она стонет как заведенная подо мной. А я остановиться не могу. Злой как чёрт. Перевозбужденный. И только когда она к себе меня притягивает и шепчет на ухо, что я её единственный и что моя она навсегда, только тогда кончаю за секунды, ощущая, как весь мир с ног на голову переворачивается. Блядь. Пиздец вообще.

– Что ты творишь со мной…

– Я ходить теперь не смогу, – смеётся она, заставляя меня улыбнуться.

– Это не предел, малышка. Но на первый раз прощаю и донесу на руках, куда надо…Могу хоть все три с половиной недели носить…Если трахаться так будем, – улыбаюсь я, лаская её тело. Она нюхает меня и нежничает, а я обещаю, что ни на секунду её одну не оставлю.

Глава 25. Света

Дни, проведенные в Европе невероятны…И если уж совсем честно, плевать мне на Анжелу. Потому что Женя всегда со мной. Буквально всегда. И мы занимаемся сексом везде, где только можно. И территориально, и ментально. Ощущаю, что полностью соединилась с ним и не могу даже думать о том, что раньше мы как-то жили порознь.

Внутри меня чёткое осознание того, что меня не бросили сразу же как что-то от меня получили. Ему хорошо со мной, а мне с ним. И это не секундное увлечение. Я раньше не видела его с другой девушкой. Идущим за руку по улице, смотрящим вот так, как он смотрит на меня. И сейчас он абсолютно другой. Он влюбленный, я точно это знаю. Там, в глубине своей души.

Анжела всё время пытается нас поссорить. Вертится возле него, прилипает. В один из дней она даже проливает на него кофе, специально. А потом начинает тереть его салфетками через ткань рубашки, но Женя за секунду вспыхивает и отправляет её куда подальше, уходя прочь. Даже при том, что я наблюдаю за всем со стороны, и он не видит меня. А после какие-то другие девицы начинают приставать к нему за баром. И я понимаю, что они реально его хотят. Все они вокруг. Смотрят на меня с ненавистью и завистью. А это так неприятно. Они все красивые. И я не знаю, как он может так легко их отшивать…Хоть и понимаю, что должна доверять ему. Должна понять, что он уже сделал выбор.

Практически ночью я сижу на шезлонге, а Женя купается в бассейне и только уговаривает меня попробовать.

– Давай…Я буду держать. Обещаю…

– Страшно, боюсь воды, – хмурюсь, сидя на бортике. Мои щиколотки в воде, а Женя придерживает меня за бёдра, но не торопит.

– Здесь не глубоко. Я рядом. И это будет приятный контакт. Я обещаю…

Вокруг ни души. Маленькие огоньки подсвечивают террасу. Нам и Никитиным достались самые дорогие номера. С личным бассейном под открытым небом. Я такое только в каталогах видела раньше. Мне вообще не верится.

– А вдруг нас увидят?

– Не увидят…Здесь ничего не видно. Время уже за полночь перевалило. Иди ко мне…

Вода тёплая. Он переносит меня на свои плечи, а я вцепляюсь в него в панике, прижимаясь ближе, когда понимаю, что неглубоко для него, а мне по ключицы. Ужас. Меня вся трясёт.

– Расслабься, малыш. Я скорее сам умру, чем дам тебе упасть.

– Легко говорить. Это паническое понимаешь? Моя фобия.

– Я понимаю. Я так же боюсь высоты и самолётов. Но прилетел ведь сюда. Ты была рядом…

– Ты и раньше летал…

– Как бы это тебе мягче сказать. Я летал бухой в говнище. Чтобы вообще весь полёт спать и не видеть где нахожусь…

– То есть? Разве так можно? – ошарашенно смотрю я на него.

– Можно, если есть бабки. И я не буянил. Тупо спал.

– Ясно, – отвечаю и чувствую, как меня придавливают к бортику. Капли воды так красиво стекают по его шее. Мне хочется их слизать, что я и делаю после секундных раздумий, а он вздрагивает, сильнее сжав ладонью мои ягодицы.

– Хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо в бассейне? – спрашивает он, закрыв глаза от удовольствия.

– Наверное, это негигиенично…

– Наверное, – улыбается он, покусывая мою шею. – Я говорил, что ты у меня самая красивая. Вообще во всём мире. У меня башню от тебя сносит…Убил бы всех, кто слюни на тебя пускает.

– Могу сказать то же. И про Анжелу, и про других девушек, которые кадрили тебя за барной стойкой…

– Воу…Эм…Видела?

– Видела, – опускаю глаза, а он улыбается и подбородок мой поднимает вверх.

– Свет. Тогда ты видела, что мне никто не нужен, кроме тебя. Верно?

Киваю, а брови сами домиком встают. Неприятно…И я не хочу умалчивать об этом.

– Они все тебя хотят…

– Как и тебя хотят другие мужики. С некоторыми из них я чуть не подрался пару дней назад.

– Что?

– Да. Ты в номере спала. А что мне оставалось?

– Значит, мне тоже нужно вцепиться Анжеле в волосы? Или другой девушке? Обозначить, что ты только мой? – спрашиваю, растягивая губы.

– Они и так это видят. Что я только твой. Но суть вот в чём, малыш. Свою девочку надо защищать. Потому что мужчина априори сильнее. И он может взять силой, Света. Поэтому вокруг не должно оставаться сомнений, что если хоть кто-то причинит тебе боль. Хотя бы попытается полезть, у тебя есть тот, кто даст отпор тогда, когда ты не можешь. Понимаешь? У тебя есть я. А кольца на пальце нет. Пока нет. Но оно будет. Обещаю.

– Женя… – кладу лоб на его плечо и целую его ключицы. Нежными, тягучими поцелуями. И всё внутри содрогается. Хочу его так, что просто готова умереть.

– Малыш… – Женя резко перехватывает меня рукой, а второй хватается за лестницу и вылезает из воды прямо со мной. Несёт меня внутрь номера, а с нас вода льётся потоком. Но я даже не реагирую на это. Целую его. Хочу его.

Не сразу замечаю, что мы проходим не в спальню, а в душ. Где он тут же открывает вентили с горячей водой чуть сильнее, чтобы мы могли согреться. Точнее, я. Ведь он и так весь горит. Его всегда лихорадит, если мы начинаем целоваться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я тебя люблю, – шепчу ему на ухо, встав на носочки и обхватив его широкие фактурные плечи.

– И я тебя, детка…Сильно люблю…

Одной рукой стаскиваю вниз его купальные плавки и смотрю на него таким по-сумасшедшему заинтересованным взглядом. Он ведь обещал, что научит меня всему…

Глава 26. Женя

Мне пиздец нравится, как она на меня смотрит. Как пылают её щеки, когда она рассматривает моё голое тело. Я видел её всю. Пробовал всю. А она до сих пор краснеет как помидор и выглядит так непорочно, словно до сих пор девственница. Это какие-то магические чары непонятные мне. Немыслимые.

– Ты можешь…Научить меня… – спрашивает она, а лишь слегка касается моего члена пальцами.

Наверное, в этом момент мне бы в пору ебануться. Это зрелище стояло перед моими глазами буквально сразу как я её увидел, а теперь я боюсь пошевелиться, глядя на то, как по её обнаженной груди стекают струйки воды. Как же, мать вашу, красиво…

– Ты уверена, что хочешь?

– Конечно. Это даже не обсуждается, – отвечает она, глядя на меня серьёзным взглядом.

– Ладно…Хорошо… Не будем торопиться, да?

Кивает, а я кричу сам себе. Как, блядь, не торопиться? Как???? КАРЛ! Она сейчас на колени перед тобой встанет, и ты не сдержишься и засунешь ей елду свою по самые гланды, пока она не задохнется к чертям. Это честно?! Разве это честно? Да я умру сейчас.

– Малыш…Ты только…Пожалуйста…Оттолкни меня, если я начну жестить. Меня трясёт всего сейчас.

У неё глаза от страха округляются, но я плечи её ладонями глажу, как бы успокаивая, и она кивает. Опускается сама, а я волосы её влажные аккуратно собираю в хвост и держу, оттягивая этот момент. Сейчас рехнусь. Просто крышей поеду. А её эти блюдца голубые. Как будто ещё сильнее меня в царство разврата затягивают. Смотрю на неё сверху вниз. А она такая сексуальная. Грудь вся колом стоит. Соски тугие напряженно зазывают, а я просто сейчас с ума сойду оттого насколько всё это красиво.

– Открой рот, – надавливаю на нижнюю губу. Еле дышу. Провожу головкой по нижней, надавливаю сильнее. – И язык, детка. Чуть высуни для начала…

Блядь…Нахуй. Секунда проходит. А я весь мурашками покрываюсь. Ещё не зашёл в неё даже на пять сантиметров, нахер, а уже трясёт всего как Каштанку.

– Попробуй больше дышать носом хорошо…Потому что сейчас может быть неудобно, – делаю уверенное движение бёдрами, но сдерживаюсь, всеми силами себя уговаривая, что рядом моя девочка. Которая никогда этого не делала. А я её первый. Во всем смыслах. От поцелуя до минета. Даже от прикосновений к её желанной коже. – Обхвати ладонью. – Помогаю ей, потому что она вообще не готова сейчас заниматься этим только своим ртом. Ну, не готова и всё тут. Я же знаю, как это работает. Проникаю чуть глубже, надавливая на подбородок, а глазки её слезиться начинают. Но не так чтобы уреветься, нет. А так, чтобы показать, что это достаточная глубина на сегодня.

– Можешь языком по головке водить. Мне так нравится… – шепчу, большими пальцами щёк покрасневших касаясь, а когда она делает это, я тут же голову назад запрокидываю, потому что можно умереть сейчас полноценно от кайфа этого. И от осознания того, что на коленях стоит не какая-нибудь шкура очередная, а любовь всей моей жизни. Света моя. Недотрога. Золото моё неземное.

Толкаюсь, хочется большего. Вот реально сейчас рвёт на части просто, а она вся такая податливая. Вся совершенно не сопротивляется. Стоит и ждёт, блин, когда я сделаю всё так, как мне это нужно. Но не могу я. Не могу, блядь…Просто…

Она отстраняется.

– Жень. Я не сахарная. Я хочу, чтобы тебе хорошо было. Ты можешь…Как ты это сказал… – она краснеет, а я смотрю на неё жалобным лицом. Мне хуёво от этого. Если я хочу сделать как она говорит, хочу жёстко, значит, я хуёвый человек, верно?

– Тебе может неприятно быть, – отвечаю, а ноздри раздуваются от возбуждения. Член обратно её хочет. А мы как два дебила общаемся с ней. Её лицо прямо перед ним. Уговаривает меня, как идиота последнего.

– Мне не может быть неприятно. Потому что это ты, – твёрдо говорит она, а у меня аж член судорогой сводит от того, что я слышу. Хочу, хочу, хочу.

– Ладно…Чёрт…

Обхватываю его ладонью. Смотрю в её глаза. Держу за шею и скулу второй рукой и толкаюсь глубже, помогая ей обхватить его ладонью у основания. Чтобы не совсем с заглотом было, потому что это точно лишнее. Меня от этих-то движений колошматит, блядь.

Она старается, реально старается. А я просто умираю, когда в ней нахожусь. Эти пухлые губы вокруг него. Слёзы в уголках глаз. Покраснения. Движения её руки. И ни следа отторжения на лице. Только всеобъемлющая любовь, о которой она мне каждый день говорит.

– Блядь…Я сейчас умру…Света… – дышу как сумасшедший. Сильнее обхватываю её волосы и хочу уже вытащить его, чтобы кончить ей на грудь, но она настойчиво так меня удерживает, словно понимает, что сейчас произойдет. А я на неё смотрю. Она на меня. Секунды не проходит, как я несдержанно делаю это, прямо в её горло. А она послушно всё принимает, блядь. Принимает мою сперму без остатка. От этого у меня точно сейчас взрыв произойдет. Я от неожиданности заваливаюсь на кафельную стену и чувство, будто сейчас сердце из груди вылетит. Тут же сползаю к ней и целую уголки её губ, прижимаюсь лбом и ластюсь, как довольный кот.

– Надеюсь тебе понравилось…Мне да… – шепчет она, заставив меня улыбнуться.

– Понравилось…Это не то слово, малыш. Вообще, блядь, не то. Я просто на седьмом небе сейчас.

Оказывается, будь это хоть минет, трижды выполненный с техникой горлового вакуума, хоть сто раз профессиональный, но он никогда не сравнится с тем, когда тебя целует тот, кто тебя любит и кого любишь ты. Теперь я это знаю. Так же, как и с сексом. Механически исполненная долбёжка не есть любовь. Которая не просто даёт секундное расслабление, она даёт эмоции, даёт страсть, даёт стимул и чувство возвышенности. А раньше я думал, что всё это какая-то хуйня. И думал, что секс везде одинаковый. И каково же было понять, что когда с тобой любимый человек всё иначе. Настолько, что ты чувствуешь себя полноценным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я беру шампунь в руки и начинаю мыть ей голову. Медленно, нежно. А потом пена растекается по её телу, делая её ещё более эстетически прекрасной.

– Господи, Зорин…Я сейчас умру от удовольствия, – шепчет она, закрывая глаза, когда я массирую ей голову.

– С тебя тоже самое, Филиппова, – улыбаюсь и жду…

Мы засыпаем только под утро. В обнимку на огромной кровати номера…

Глава 27. Света

То, что я ощущаю рядом с ним не сравнится ни с чем другим. Это не просто любовь. Это зависимость настолько сильная, что мне кажется, если мы расстанемся. Я просто умру.

Однако приближается 1 сентября. Поэтому мы вынуждены вернуться в Москву. Ничего не изменится, я точно знаю. Ведь мы любим друг друга. И даже несмотря на учебу будем вместе. Возможно у него больше времени будет уходить на подготовку к ЕГЭ, но это правильно. Он ведь у меня очень умный мальчик. Заранее обговариваем, что в школе не будем вести себя как озабоченные подростки. Будем сдержаны и спокойны. Тем более, что после школы нам есть куда пойти и чем заняться. Женя смотрит на меня как на своё достояние. Как на сокровище. Почти всегда. И это с ума меня сводит. А другие парни в школе вообще боятся подходить. И мне это нравится.

Влада я видела несколько раз после того мерзостного случая, но к счастью он перестал к нам нахаживать, хоть и продолжает смотреть на меня, как кот на сметану. Но поскольку рядом со мной всегда Женя, подходить не рискует.

Мама в последнее время молчалива. Не высказывается в адрес Жени с тех пор как я вернулась с Европы. Видимо, понимает, что бесполезно. Я не изменю своего мнения. Что бы ни случилось. Ведь с каждым новым днём влюбляюсь в Зорина всё сильнее. Кажется, что предела вообще не существует. И это опасно. Порой мы с ним вспыхиваем как спички и кажется, что вскоре оставим за собой лишь выжженную землю.

Проходит ещё два месяца. Два месяца безудержной любви. За это время я начинаю ещё лучше играть на гитаре, парни занимаются развитием своего бизнеса и больше времени проводят вместе. У Влада, слава Богу, кажется, появляется какая-то девушка. Я видела издалека и сразу выдохнула. Мне это только на руку. Чтобы больше никогда и никаких попыток.

18 ноября я как обычно возвращаюсь домой после школы, но поскольку Женя с Димой уехали на подработку делаю это самостоятельно. Время на часах почти шесть. И в момент, когда стою возле квартиры соседняя приоткрывается.

– Привет, – говорит Влад сдавленным голосом.

Молчу и стараюсь быстрее исчезнуть из поля зрения, а он начинает подходить ближе.

– Не подходи ко мне. Я закричу, – уже начинаю убегать вниз до лестничного проёма, а он хмурится.

– Блин, Свет. Прости меня за тот раз. Столько раз переваривал. Крутил в голове. Я пьян был. Сильно пьян. Прости меня, ладно?

– Просто дай мне зайти в квартиру.

– Господи, конечно, – он отдвигается, и я прохожу дальше. – У тебя всё нормально? С этим твоим? У меня девушка появилась.

– Да, всё прекрасно, но тебя это не касается, – лишь с целью сообщить ему, что я занята, отвечаю.

– Ладно, я понял. Не злись…Успокойся, – Влад заходит обратно к себе. – Прости еще раз. – и исчезает в дверном проеме, когда я тоже захожу к себе.

Сердце колотится как бешенное. Страшно оставаться с ним наедине. Я до смерти боюсь этих взаимодействий. Мне они неприятны.

Выдыхаю. Женя, наверное, сейчас занят. Звонить не собираюсь. Отвлекать, ведь у них с Димой сегодня важный заказ. Готовлю ужин и листаю ленту в телефоне. И натыкаюсь на Димкино фото во «Вконтакте». Там они с Женей обнимаются. И надпись «Мой пездюк». Улыбаюсь их юмору, ставлю сердечко и вижу, что появился новый комментарий.

«Зорин, не игнорь, поговорить надо».

Тут же передергивает. Эта Анжела любого доконает.

Сижу и хмурюсь. Не хочу, чтобы у него было хоть какое-то прошлое с ней, но оно есть и от него никуда не деться. Нужно было выбирать девственника раз такая ревнивая, Света! Хотя это только у него такой эффект на меня. Сумасшедший эффект.

Внезапно чувствую запах и понимаю, что забыла выключить плиту. Бегу на кухню, а дым уже распространился по всей квартире.

– Блин! – произношу вслух, и тут в дверь долбиться начинают. Звонить в звонок истерично. Неуклюже поворачиваюсь, задевая плечом чугунную сковороду, которая со всего размаха падает мне прямо на ногу.

– Ааааай! – вскрикиваю, съежившись от боли. В квартире дымно, дверь всё ещё разрывается. Кое-как дохожу туда, открываю на автомате, чтобы вздохнуть свежего воздуха и объясниться с соседями, а там Влад заполошный стоит, весь на нервах.

– Ты как? В порядке?! Я учуял дым.

– Да, всё нормально. Случайно забыла плиту выключить, – отвечаю, кашляя. – Проветрю и всё нормально будет.

– Ну даёшь, Свет, – он смотрит на меня круглыми глазами и головой качает. – Что с ногой?

– Сковороду уронила…Болит, – морщусь, держа её на вису.

– Блин, ну как так-то? Давай я помогу. Тут проветрить надо, – проходит внутрь, а я от боли даже двинуться не могу. Влад окна везде открывает, и я сразу чувствую прохладу. Прыгаю на одной ноге до кухни за ним, чтобы выпроводить.

– Эй... Не трогай, – психованно говорю, увидев, как он держит в руках мой телефон. – Уходи. Мне не нужна твоя помощь.

– А, похоже, что нужна. Тебя бы врачу показать. Давай отвезу в больницу, – предлагает он, подняв с пола сковороду. – Тяжеленая же. Не дай Бог перелом.

– Нет, не надо, всё нормально, – отвечаю, а наступить на ногу не могу. Жжет и ноет.

– Блин. Да что же это такое, а, – хмурюсь и не знаю, что делать. С одной стороны, доехать до больницы всё же надо. Потому что больно. Ну не станет же Влад домогаться меня с опухшей ногой, правда?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ладно. Маму предупрежу только, – соглашаюсь, хоть и не хочу совсем. А Женя говорил, что ему срочно надо поработать, не могу я просто вот так помешать ему. Они с Димой что-то важное поехали делать.

– Хорошо, – отвечает Влад и ждёт меня в коридоре.

Я быстро пишу маме сообщение и выхожу, прихрамывая. В квартире всё ещё воняет дымом. А моя несчастная нога распухла так, что не могу даже шаг ступить.

– Давай. Облокотись.

– Я сама... – пытаюсь наступить. – Ауч! Блядство!

– С ума не сходи, Филиппова. Понабралась матов, блин. Давай сюда. Я лапать тебя не собираюсь, – Влад взваливает меня на руки и несет к машине, а я вся скукоживаюсь от этого чувства. Неприятно и тошно. Но и идти не могу. Надо было скорую вызвать. Но опять же её весь день можно прождать с переломом. Это не температура сорок и не отек Квинке в конце концов.

Садимся в его Ниссан. В течение пятнадцати минут Влад довозит меня до больницы и несёт на руках к доктору. Просто чудесно, блин! Света – ты победитель по жизни!

Меня осматривают, делают рентген, и я жду своей очереди, пока Влад ходит по крыльцу и курит. Внутри так много народу, что не протолкнуться. Сегодня что, день неудач и весь город решил себе что-то сломать?

Наконец, спустя два часа меня вызывают. Говорят, что перелома нет, но ушиб сильный. Нужен лед, покой и мази. А еще перевязки эластичным бинтом. Впитываю информацию, а сама мечтаю поскорее дома оказаться. Чтобы Женю увидеть. Возвращаемся обратно в молчании.

– Я донесу тебя. Всё нормально, – говорит он, и мы снова вылезаем из машины. Он чуть склоняется в бок, перепрыгивая через лужу.

– Только аккуратнее. Не хочу завалиться вместе с тобой, – хмурюсь, а он глаза закатывает.

– Капец ты вредная, солнце. Нельзя же так провоцировать, – наглеет он, сжимая меня сильнее.

– Ослабь хватку, пожалуйста, иначе я спрыгну.

– Не бузи, мелочь, а, – смеётся он, и мы заходит в подъезд. Поднимаемся на лифте. Доставляет меня до квартиры.

– Всё, спасибо, но тебе пора, – выталкиваю его за дверь и торопливо достаю телефон. С ужасом осознаю, что батарея села. Блин!

Время на часах уже девять, это ж сколько мы там проторчали?!

Мама встречает на пороге.

– Как нога? Господи. А Влад то где?

– Ушел уже. Нормально. Не перелом. Но ушиб. Лежать придется.

– Елки-палки. Как же ты умудрилась то!

– Вот так, – вздыхаю и прыгаю на одной ноге до комнаты за зарядкой. – Женя не приходил?

– Нет. А должен был?

– Ну... Пока не знаю. Позвоню ему, – кричу из комнаты и как только включаю телефон тут же начинаю дозвон.

Один звонок. Второй. Третий. Игнор.

Ладно, может, не слышит просто. Может, ещё занят.

До одиннадцати сижу как на иголках. Жду хоть какой-то весточки, но он даже в сети не появляется. И так до самой ночи. Мне становится не по себе. Он ведь не мог просто исчезнуть, верно... Может, остался у Димы ночевать?

Ложусь спать с этой мыслью. Но весь следующий день не могу дозвониться вновь, будто его и след простыл. Сообщаю классному руководителю, что у меня ушиб и две недели освобождения. До Жени всё ещё не могу дозвониться, хотя его телефон включен. Дозвон есть. И что теперь делать? Допрыгать до него на одной ноге? Я ему уже с полсотни сообщений написала.

Не вижу другого выхода, как спросить Диму в "Вконтакте" всё ли нормально. Но он был в сети только вчера. Жду. Места себе не нахожу. Мама на работе. В дверь начинают звонить. Прыгаю со скоростью света, чтобы скорее открыть, а там. Влад. Снова.

– Привет, малыш, – говорит он странным голосом, и я начинаю закрывать её прямо перед его лицом, но он вставляет ногу в проход.

– Чего тебе? Я занята.

– Ммм... Потрясно. Я зайду всё же, ладно? Мама твоя просила мазь тебе занести, – говорит он и проталкивается внутрь квартиры.

Стою, скрестив на груди руки. Раздражает. И я вся на нервах.

– Чего ты такая раздраженная?

– Ничего. Оставляй свою мазь и уходи.

– Я и так ухожу. Боже. Свет... – кладет тюбик и выходит, а я так и остаюсь в коридоре, периодически поглядывая в глазок.

Жени нет и нет. И я вообще не понимаю в чем дело. Реально. Названиваю, ищу, а его всё нет. Вечером Дима, наконец, появляется в сети, но моё сообщение так и висит у него непрочитанным. Женя тоже появляется в сети буквально на несколько минут и исчезает. Я уже начинаю думать, что они влезли в какое-то мутное дело. Пока не залезаю к Анжеле на страницу. Профиль у неё конечно же открытый. И фотка на заставке двух рук. И я точно знаю, кому принадлежит вторая... Слёзы непроизвольно бегут по щекам. Это что? Меня вот так показательно бросили?

Глава 28. Женя

Решаем с Митяем пару срочных вопросов по подработке и собираюсь поехать к своей. На часах семь. Ещё не поздно, так что хочу сделать ей сюрприз и сводить в кино. В последнее время из-за работы мне кажется, я уделяю ей меньше времени. Хоть и стараюсь этого не допускать, потому что она нужна мне, как кислород.

Желка закидала сообщениями, но я игнорю. Так она через Митяя уже атаку начала. Пиздец. В соц. сетях ещё светит спецом. Хули надо? Неужели так неясно, что мне вообще на неё похуй?

Покупаю Свете букет из белых пионов, подъезжаю, значит, к её дому. Мест парковочных вечером вообще не найти. Приходится припарковаться чуть дальше. Выхожу из тачки и просто, нахуй, замираю, когда вижу, как хуепутло этот тащит малышку мою на руках и в машину с ней садится.

Первая мысль – уебать. Да так, чтоб искры из глаз и кровь на асфальте. А потом как-то не по себе мне становится. Она ж даже не сопротивляется, не кричит и вполне нормально с ним общается, блин. У меня будто вентиль срывает в секунду. Какого вообще хуя? И что она там с ним делает, пока меня нет? Это ж бред, да? Бред. Блядство! Ну, не может ж она вот так…В глаза одно, по факту – другой к себе прижимает.

Достаю телефон, звоню. А она, нахуй, не берет даже. Не пишет, нихуя вообще. Полный штиль. Занята типа или что?! Места не нахожу себе. Внутри что-то жадно скребет. Проследить? Да нахуй надо. Пиздец я себя убогим ощущаю. Если даже случилось чего, почему она мне нихуя не сказала? Сижу как лох в машине. И Митяй звонит.

– Забыл карту, – сообщает он, а я по рулю нервно барабаню.

– Вы чё на хату поехали? – спрашиваю, дербаня кожу во рту зубами. Бесит нахуй!

– Да, пока, а чё?

– Нихуя. Выпить хочу.

– Воу. Случилось чего?

– Нет, ничего. Просто, – говорю, нахмурившись.

– Ну, подруливай в Фижн к десяти. Мы с Дисой там будем сегодня.

– Ок. – сбрасываю.

Не поеду. Не поеду нахуй никуда. Буду здесь её ждать... Ну, пиздец же какой-то...

Час жду, два жду, три жду. Долго они же могут развлекаться вместе, да? Какого хера я вообще об этом думаю?! А потому что нехуй, Света, игнорить своего неуравновешенного парня, когда, блядь, тебя другой на руках из дома выносит! Сижу и взгляд поднимаю. И снова он её несет, да еще и пиздят о чем-то в развалочку, лыбится. Ну нахуй, я ебал! Пошло всё в пизду! Игнорила? Решила идиотом меня сделать? Ок. Пусть будет так нахуй.

Еду в клубешник с психу и провожу там всю ночь. Пытаюсь не думать, звонки её вижу, но бесит так сильно, что трясёт всего.

На следующий день даже не иду в школу. В пизду это всё. Видеть не хочу даже. Злюсь пиздец, хотя и наорать на неё тоже хочется. Очень. Она звонит, я не беру. Не хочу потому что. В очередной раз бухой сижу на квартире у Митяя. У него родаки свалили. Я в загуле. И не знаю даже, как смогу её выслушать. Сообщения не читаю. Что бы там ни было, могла сразу мне набрать. Могла, но предпочла, блядь, чтобы её другой нёс куда-то! Ладно, нахуй, хочешь так отучаться врать, давай так! Не знаю, что на меня находит, но во мне зверь, сука, просыпается.

Весь вечер бухаю. В говнище, в соплину! Анжела там че-то фотает бесконечно, понять не могу, на хер Митяй её до сих пор зовёт. Они с Алексеевой – две самые наглые стервы из нашего класса, подружечки-хуюжечки, а на деле две бляди просто беспонтовые. Хотя пусть фотает. Будет даже охуенно если на аву поставит. Чтобы так же, как и мне. Как серпом по яйцам. Как дуло у виска, Света.

Следующие сутки также полный коматоз. Я даже забываю о том, где я, когда просыпаюсь. Только потом соображаю, что у Митяя остался.

И день снова начинается с вискаря, а заканчивается в каком-то клубе с Анжелой и её подружками. Я не в себе, нахуй. От всего, что происходит. И остановиться не могу. Больно потому что. Подсел на неё пиздец. А как слезть не знаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 29. Света

Наверное, у меня закончился кислород. Четвёртый день от него вообще никаких вестей, а только фото Анжелы. Реву белугой, и мама вечерами стоит под дверью, прекрасно понимая, что что-то произошло. В пятницу стараюсь держаться и провожаю её взглядом на работу. Едва она выходит, как у меня снова случается приступ. Слёзы. Истерика.

Зачем он так со мной? Он что-то себе придумал? Или просто наигрался в меня? Что вообще происходит?!

Теряю нить с реальностью и когда в дверь снова звонят, бегу к ней как дурочка, позабыв про больную ногу. Но это Влад. Стоит и смотрит на меня через глазок. Словно видит оттуда. А я не открываю даже.

– Чего тебе? Мамы нет. Уходи.

– Я не к маме. Я к тебе. Принес тебе фиксатор. Чтобы легче ходить было.

– Мне не нужно, спасибо.

– Ты что выйти не хочешь? С ним реально будет нормально. Сможешь даже в школу идти.

– Блин, ладно, – открываю дверь, ведь перспектива дойти до школы и выловить Женю кажется важнее.

Влад протягивает мне его и в наглую заходит внутрь.

– Свет. Что с тобой? Ты вся зареванная.

– Ничего, – отрезаю в мгновение. Уж кому я ничего бы говорить не стала – это Влад. Вообще не хочу с ним общаться. Ни на какие темы. Даже несмотря на его помощь с больницей.

– Обидел? Наигрался? – спрашивает он, уколов меня прямо в сердце.

У меня глаза на мокром месте, а он меня к себе тянет. Истерика внутри только зарождается.

– Поплачь. Легче станет, – шепчет он и спину мою гладит. А мне тошно. Больно. Мне плохо так, что всё дрожит. Я не хочу, чтобы он меня касался.

– Не надо, не трогай, – пытаюсь отпрянуть, но он уже руки сомкнул в замок и не позволяет даже немного отойти. Чувствую запах сигарет. А касания кажутся липкими, неприятными, отталкивающими.

– Успокойся. Я просто пожалею, – шепчет и волосы мои нюхает, сильнее меня к себе прижимая и тут я начинаю чувствовать, что мне некомфортно. Что-то начинается.

– Влад, – пытаюсь отстраниться сильнее, голову в бок поворачивая, подальше от его кожи и тошнотворного амбре, но он руками меня удерживает и губы мои своими жадно сминает. Резко и без промедления.

Сопротивляюсь. Толкаю его. Дерусь, но он же огромный. Чуть меньше Жени. Вдохнуть не могу. Вырвет сейчас. Буквально сразу чувствую, как ноги коченеют и не позволяют мне ударить его. От страха.

Ощущаю, как на диван меня бросают, навалившись сверху, и шею мою целуют так, что там сейчас следы останутся. Реву белугой. Задыхаюсь. Истерика лютая начинается. Колочу его по грудине, кажется ещё немного и просто умру.

– Женяяя…!!!

Зову только его, а не маму даже. Его одного. В голове на автомате что-то щёлкает. Он для меня больше, чем мама. Больше чем, защита. Больше, чем всё на этом свете.

И Влад вдруг останавливается, глядя на меня нахмуренным исказившимся от удивления лицом.

– Свет... Да ты чего... Я же не... Я не насиловать тебя хотел.

Все глаза в слезах. Ничего не вижу. Он привстаёт с меня, а я падаю на пол и просто бегу куда-то, сама не видя куда. О чем я думала вообще, когда открывала ему?! О чем?!

Закрываюсь в ванной, пока он растерян, и рыдаю, обхватив свои колени руками.

Женя, где ты... Где ты, когда так мне нужен...?!!!

Слышу звук двери входной, а потом тишину. Прислушиваюсь. Бегу обратно и быстро закрываю её на ключ. Больше никогда, никогда, нахрен, я не открою этому человеку! Господи... Как же мне повезло, что он не до конца пошел. Всю трясет. Не могу просто. Ни дня больше не выдержу без него.

Хватаю телефон и снова ищу Женю везде, где только можно. А потом натыкаюсь на фотографию Анжелы с геолокацией из клуба под названием «Фижн»...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 30. Женя

Ещё никогда мне не было так хуево. Я в полном говне. На днище. Не помню, который день я в таком состоянии. Вообще нихуя не помню. Батя звонит, трубу не беру. Аж трясет всего. Девочка моя звонила. Знаю, что звонила. А внутри разрывает меня просто как вспомню их вместе. Не могу, нахуй, просто. Не могу. Время около одиннадцати. Меня привозят в наш клубешник в состоянии нестояния. Сижу. Не знаю сколько времени так проходит. Еблет поворачиваю, и, кажется, белочка началась. Света моя будто здесь. Смотрит на меня покрасневшими глазами. Идёт ко мне. Бред... Я походу ещё не проснулся.

Глаза продираю нормально и реально она стоит. Прямо передо мной.

– Где ты был?! – кричит она на меня, пока я хмурюсь. Пришла, чтобы меня обвинять. Прекрасно. А то, что делала сама это типа так…Шалость, блядь. Мол Женя, терпи, раз любишь меня. А я буду выбирать.

– Ты чё... Чё здесь делаешь? – кое-как произношу, ощущая, что меня разматывает. Анжелка рядом сидит смеётся. А Света смотрит так, будто меня ненавидит.

– Я искала тебя пять дней. Звонила, писала. Ногу ушибла и в больницу ездила, – плачет она, лицо своё опухшее от слёз закрывая. Молчу. Перевариваю услышанное. Больно так, что будто подожгли внутри. И не потушить.

– М... Надеюсь, Владик тебе помог хорошо в этой ситуации, от меня что требуется? – спрашиваю максимально отстраненно. А внутри всё переворачивается. Я злюсь на неё, да так сильно, что трясет всего. А она от этих слов вообще в ступор впадает, а потом её просто разрывает на плач. И мне пиздец больно смотреть на это. Анжелка руку на мою ногу кладет. Света всё это видит. И я не собираюсь её снимать. Пусть будет больно. Так же, как и мне было больно картинки с этим её додиком наблюдать. Касался её. Тащил куда-то. Пиздец.

– Светочка, так бывает, – смеётся Анжела. – Он всегда будет ко мне возвращаться. – добавляет она, а мне хоть и хочется на хуй её отправить, я терплю, чтобы представление было максимально естественным.

– Я тебя не задерживаю здесь, можешь идти, если помощь понадобится, знаешь, где меня найти, хотя там, наверное, сосед твой подсуетится, – говорю и голову к Анжеле склоняю. Та мне дичь какую-то шепчет. Делаю вид, что интересно, но на самом деле вообще похуй.

Света так и стоит. Ревёт. Я челюсть сжимаю. Смотрю на неё.

– Я думала ты меня любишь, – шепчет еле слышно, проглатывая половину букв. – Он просто отвёз меня в больницу. Я не знала, что ты видел. Прости, что я так сделала. Прости меня, Женя. Но я не хотела...

Так хочу обнять её, прижать к себе, успокоить. Так хочу поцеловать. К чёрту!

Срываюсь с места и прижимаю её к себе. Маленькое тело дрожит. Вся сжалась как загнанный зверёк. Обнимает меня, и я её аккуратно отодвигаю от себя, чтобы в глаза посмотреть, чтобы спросить её, что вообще происходит. Слёзы с её щек вытираю большими пальцами.

– Я видел, как он на руках тебя нёс, – произношу, а сам челюсть сжимаю. Злость накрывает немаленькая. Она молчит и смотрит на меня глазами своими голубыми зарёванными.

Взгляд по её лицу бегает, а потом фокус перемещается к шее. Моё внимание становится достаточно пристальным, и я далеко не тупой мальчик, чтобы понять, что это за следы. То, что я вижу, сука, в голове не укладывается.

– Это чё, блядь, такое?! – смотрю на шею её, волосы золотые ещё сильнее назад убираю, а там засосы нахуй. ЗАСОСЫ! А мы точно дней шесть уже не трахались, блядь!

– Это…Я…

У неё челюсть дрожит, а я нахуй с разворота буквально ебучую Анжелу хватаю за лицо и тут же засасываю на её глазах. Да так глубоко, чтобы искры из глаз посыпались. Сука! Ненавижу, нахуй! В любви клялась. Обещала моей только быть. Говорила, что нихуя с ним не было, а у самой нахуй. Блядь, как же тошно. Так тошно, что убивать хочу. Отрываюсь от Желки, и нет уже никого передо мной. И след её простыл. И я, нахер, как не в себя начинаю там всё крушить ломать и переворачивать. Бутылки в стены летят, стаканы, стулья, столы. Девки успокоить пытаются, орут, кто-то подлетает ко мне. Здоровый какой-то бугай. Охранник, видимо. Вырубаю его с одного удара. Чётко, сразу в нокаут. Потом второй уже и третий в купе вырубают меня. Занавес, блядь... Приплыли.

***

Глаза открываю в изоляторе. Голова разбита, под глазом фингал. Мама Митяя меня оттуда выгребает, как уже бывало. Он даже не спрашивает. Видит, что со мной пиздец. Я молчу. Язык проглотил, ебать, я всё ненавижу. Просто нахуй вообще всё. Как ебантяй слюнявый бегал за ней. Любил. Всё для неё. А она с этим хуесосом... Сосалась, блядь... Трахалась? Думать даже об этом не хочу. Внутри всё переворачивается. Доезжаю до дома наконец. Впервые за пять дней. Отец встречает в полном ахуе. С недовольным лицом.

– Жек... Ну как так то? Мерин где?

– В пизде, бать, – отвечаю, как мертвец. – И я там же...

Иду в комнату никакой вообще и ложусь на кровать. Здесь всё о нас напоминает. Всё о нас. Лучше бы тебя вообще никогда в моей жизни не появлялось, Света.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 31. Света

Два месяца спустя

Всё проходит – пройдёт и это.

Живу этим правилом. В школе почти ни с кем не общаюсь, только с одним одноклассником, который играет на пианино, мы вместе посещаем музыкальный кружок. Не разговариваю больше ни с кем. Владу больше не открываю. Маме сказала, что с Женей всё кончено. Плачу до сих пор, но лишь ночами. Это помогает держаться. Потому что эмоционально я бы давно взорвалась. Видела его много раз в коридоре, но каждый раз меняла направление и уходила. Больно, внутри будто умерло что-то. Не хочу знать его и видеть не хочу. Поэтому, как только вижу знакомую фигуру, тут же несусь со всех ног в противоположную сторону. Девушек я с ним не вижу, нет. В последнее время он очень замкнут и закрыт, но я стараюсь не обращать на это внимания, а просто жить своей непримечательной во всех смыслах жизнью. В таком режиме проходит почти два месяца. И я с ужасом жду своего Дня Рождения, просто потому что всегда его не любила.

Когда наступает 10 января даже не иду в школу. Мама разрешает остаться дома. Первый школьный день после каникул, которые я провела за книжками. Как и раньше до встречи с ним. Всему ведь свойственно заканчиваться? И сказке, где он был моим будущим мужем и отцом наших троих детей тоже. Стараюсь не думать о том, что подарила ему себя, потому что хотела этого. По-настоящему хотела и не жалею о том, что между нами было. Просто такая вот судьба. Где мы с ним не поняли друг друга. Где всё закончилось разбитым сердцем. Ведь много таких историй. У мамы, кажется, тоже была подобная. И я знала, что в большинстве своём такие мальчики как Женя очень быстро забывают кого-то. Развлечение кончилось. И он думает, что я была с Владом добровольно. Раз поверил в это, значит, так и не понял, что это была за любовь. Значит, не видел этого во мне и не понимал, что для меня значит.

Около трёх часов дня десятого числа в дверь настойчиво звонят, но теперь я около ста раз переспрашиваю, кто там, и смотрю в глазок. Это принципиально.

– Курьер.

– Я не жду.

– Доставка на День Рождения, девушка. Оплачено уже.

– А Вы не можете выбросить?

– Нет... Проблемы у меня будут. Пожалуйста, примите заказ...

– Ладно, – открываю и вижу перед собой охапку белых роз. Автоматически думаю о том, что это от Влада, поэтому, как только курьер уходит, оставляю их в подъезде. Мне ничего и ни от кого больше не надо.

Вечером пьём чай с мамой. Она смотрит на меня остро. Каждый раз. На языке сидит фраза. «Я же говорила», но в открытую мы ничего не обсуждаем. Не хочу.

И снова раздаётся звонок. Но все, кого я жду уже здесь – моя мама. Это напрягает. Подхожу к двери, спрашиваю, кто… В ответ – тишина. С опаской, но всё же открываю, ведь мама тоже дома, и вижу перед собой плюшевого медведя с маленькой коробочкой на лапе. Сердце замирает. Хмурюсь, оглядываясь.

– Женя…Это ты? – спрашиваю на весь подъезд, но вокруг молчание. – Зорин, забирай это, мне ничего не нужно! – кричу вслед, но уйти и оставить это в подъезде не могу, потому что…Открываю коробочку эту. А там кольцо шикарное. Маленькое на мой палец, красивое, аккуратное. Мне аж дурно становится, когда вижу, слёзы наворачиваются.

«Кольца на пальце нет. Пока нет. Но будет. Обещаю». Слова вихрем проносятся по коже. Больно. Так больно, что дышать тяжело. За что он так со мной?

Стою с ним в руках ещё несколько минут и молчу. Надеваю на палец, но потом, осекая себя, тут же снимаю и кладу обратно в упаковку.

Решаюсь занести домой всё-таки, потому что сразу утащат. Лучше отдать ему.

Ранним утром после пережитого дня собираюсь в школу и выхожу из квартиры одновременно с этим придурком Владом.

– С прошедшим, – говорит он, но я игнорирую и быстро спускаюсь вниз. – Ты веник оставила тут?

Я даже не отвечаю. «Веник». Значит, не он прислал. Но мне всё равно.

В школе всё как обычно. Неинтересно и совершенно бессмысленно. После уроков приходится задержаться, чтобы забрать гитару из актового зала. Тороплюсь, потому что не люблю одна впотьмах домой возвращаться с тех пор, как Влад позволил себе лишнего. А в гардеробной как назло присутствует лишь один единственный человек, которого я как раз совершенно не хочу видеть.

– Привет, – Женя смотрит на меня своими потерянными глазами, а я даже поздороваться не могу. И не хочу. Для меня это перевернутый лист. – Даже не поздороваешься?

Ощущение, что он ждал меня здесь, караулил. Вдруг становится трудно дышать. И в помещении так тесно, что кажется, стены движутся на меня. Стараюсь взять себя в руки и резко всё оборвать, чтобы больше не контактировать.

– Извини, нет. Тебя Анжела, наверное, ждет. Так что сразу прощай.

Иду к своей верхней одежде и приходится оказаться к нему ещё ближе, чего я совершенно не хочу. Так же, как и дальнейшего общения.

– Свет... Как ты...? Просто скажи и всё. Одно короткое, – молвит он, заставив меня застыть. – Прошу тебя...

Разворачиваюсь. Смотрю на него и внутри всё переворачивается.

– Как я? Как я... – задумываюсь, нервно покусывая губу. – Кольцо и розы твоих рук дело?

– Какая разница?

– Не нужно мне больше ничего от тебя, Зорин. Верну. Вот какая разница, – беру пальто с вешалки, чтобы поскорее уйти, потому что меня трясет всю, но он мою руку перехватывает и сминает её в своей тёплой ладони. Ощущаю, что дрожит сам. Знаю, что плохо ему, как и мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я понимаю, что тебе насрать на меня. Понимаю, что ты давно перешагнула. Я ни о чем таком не прошу тебя. Просто сказать, как дела твои и всё, Света. Давно спросить хочу, но ты не подпускаешь. Между нами тоже много, что было. И ты не последний мне человек.

– Как хорошо, что не последний. Наверное, предпоследний в твоем списке из пятисот человек... – отвечаю, кивая. – Отпусти меня. И не трогай больше. – выдёргиваю свою руку, даже не взглянув на него.

– А что такое? Владика касания больше нравятся?

За секунду вспыхиваю от этих слов, словно меня кипятком облили. Рука соскальзывает и бьет его по морде наотмашь. Он лишь глаза закрывает на долю секунды. А потом смотрит на меня мёртвым непробиваемым взглядом, а у меня внутри начинает просыпаться вулкан.

– Я жалею, что не сказала о том, как я ненавижу тебя. Жалею о том, что тогда просто ушла. Потому что ты меня на части разломал как ненужную вещь. Как мусор, как дешевку обычную. Я тебе себя подарила. Только тебе и никому больше, а ты просто взял…И…Будто я – пустое место. А теперь хочешь знать, как дела... Что ж ладно, Женя, я скажу... В тот день, когда ты меня кинул, я подвернула ногу и никого не оказалось рядом, чтобы отвезти меня в травм пункт. Да, возможно, я должна была тебе позвонить. Должна была. Но не стала беспокоить. Думала, что ты с Митей и так сильно занят. Потом пока тебя не было я искала тебя все эти пять дней, ждала, надеялась, ведь ходить не могла, иначе бы давно как дурочка и домой бы к тебе побежала сломя голову, лишь бы найти и поговорить... В один из дней я была вся в слезах. Влад пришёл, якобы фиксатор для ноги принёс. Я открыла только потому что тебя найти хотела. А ходить не могла. А он чуть не изнасиловал меня. Повезло, что остановился и то только потому что я твоё имя начала кричать. Вот откуда были те следы, которые ты видел. Было больно и плохо. Хотелось повеситься. На шею тебе хотелось броситься, но не было тебя рядом. Снился постоянно, звала тебя, но отклика не находила. Потом увидела, где ты через Анжелину страницу. В клуб поехала с тобой поговорить. Забыла, как дышать, когда ты другую целовал, а моё тело от отвращения в чужих руках плакало...Думаю об этом по сей день. Но сейчас уже не больно, Жень. Уже нет. И дела у меня нормально. Главное, чтобы у тебя всё хорошо было, – смахиваю слезы скупые, ведь их уже не осталось толком, пока он стоит и смотрит на меня покрасневшими глазами. Рот полуоткрытый. Ком в горле. Внутри меня что-то умирает. Наверное, человек, который наконец высказался.

– Света...

– Прощай, Женя. И не ищи со мной встреч больше. Не надо.

Ухожу оттуда быстрее пули, одеваясь на ходу. Может и не надо было рассказывать ему всё. Не надо было. Но не смогла я сдержаться. Всё кипело. Откуда-то слёзы снова появились. Хотя я думала, что всё уже выплакала, но нет... Видимо, еще есть что в себе хоронить. Бегу и стираю их на ходу…

Глава 32. Женя

Все два месяца я с ума сходил. Все два месяца думал только о ней. Только о нас. О том, что случилось. Наизнанку меня выворачивало.

А сейчас стою, слушаю и кажется будто то, что происходило со мной тогда – было цветочками. А возможно – наказанием за то, что я такой ублюдок.

Она трясется вся. Я весь съеживаюсь на фразах «пытался изнасиловать, имя твоё кричала, тело от отвращения в чужих руках плакало», и мне кажется, будто нож в горле застревает. Какой же я конченный гондон. Стою как вкопанный. Света прощается и уходит, а я просто ощущаю, что своими поступками и словами в грязь её макнул. Ангелу крылья обрезал. Я же первый у неё был. Я же в любви ей клялся. Как мог надумать что-то? Как мог повести себя так? Поверить, что она на кого-то смотрела как на меня... Уёбок ты, Женя. И то, что с тобой происходит – заслужено.

Облокачиваюсь на стену. Слова её в голове как мошки скачут. Блядь... Изнасиловать. И ему нихуя за это не было. Мать её по-любому не поверила даже. А говорила ли она ей? Если даже мне не сказала... Блядь...

Мысли мечутся в безнадежном потоке пиздеца, что я устроил, и я думаю только о том, что люблю её, люблю её так сильно, что дышать не могу. Смогу ли я вернуть её? Смогу ли наладить всё между нами? А если она уже ничего ко мне не чувствует, кроме ненависти…Если я всё уничтожил окончательно и бесповоротно…

Гондона этого найти, нахер. Ебальник ему весь сломать. Только вот я лучше от этого не стану. Но за то, что он её целовал, я все зубы ему выбью, за то, что трогал – руки переломаю.

Ухожу из школы быстрым шагом и направляюсь к её дому. Внутри будто горит всё. Я всегда был вспыльчивым, а сейчас…Сейчас просто ощущаю, как каждый сантиметр болит. Каждая клетка организма. Если бы я только мог всё исправить…Если бы мог…

Подхожу к её двору. Я помню его тачку. Так что первым делом беру в руки кусок арматуры и начинаю хуярить по стеклам, по фарам, по дверям, по всему, что вижу. Естественно, сигналка срабатывает, а я наверх по окнам смотрю. Вижу люди выглядывают.

– Ну где ты, сука, выходи!!! – ору во всё горло и вижу, как чучело это из подъезда выбегает.

– Тебе хули надо, чушок?! Ты чо с тачкой моей сделал?!

Секунды не проходит, как я прямо с этой арматурой на него иду, а он за машиной гасится. – Ты чо, ебанутый?!

Представляю, как я выгляжу. И да…В таком состоянии я могу и убить. Могу и хочу.

– Сука, блядь. Спасибо нахуй скажи, что она мне раньше не рассказала, а то давно бы кровью срал, пидрила. Иди сюда, блядь.

– Люди, ментов вызывайте, – кричит он соседям своим. – он – неадекват вообще!

– Падла, блядь. Ссыкло ебанное. Только девочек насиловать умеешь, да?! С пацаном не такой смелый, гондон ты обоссаный?! – оббегаю машину, пока он съёбывается от меня в панике, отбрасываю металл в сторону и просто заваливаю его на асфальт одной левой, подхватывая за грудки и начиная хуярить его голым кулаком. Бить и бить, пока из моих глаз слезы льются. Я просто нахуй не представляю, какой ужас с ней творился. Что она пережила из-за этого морального урода. Остановиться не могу. Всё пеленой застилает. Руку уже не чувствую. Впервые я так бью. Впервые совсем не соображаю. Словно у меня сердце вырвали. Нет его больше. И жалости нет.

– Я остановился, – шепчет хуйло, захлёбываясь кровью, а мне нихуя не легче с этой новости. – Хватит.

Хрипит. Его рожа больше напоминает месиво, а я не могу. Не могу прекратить!

– Как можно было вообще трогать её, блядь, против воли?! Ей шестнадцать, говна ты кусок! – хочу пнуть его по роже, резко встаю, но меня соседи уже оттаскивают. Три мужика каких-то. Целое представление во дворе. Много людей вышло. Все смотрят круглыми глазами, кто-то снимает на телефоны.

– Пацан... Успокойся. Мы поняли всё. Успокойся, – мужик какой-то держит меня и по спине хлопает. – Всё нормально сделал. Всё. Всё.

– Блядь, – рухнув на его плечи, кусаю свой кулак, потому что успокоиться не могу. Не могу, нахер, хоть ты тресни.

– Переезжай нахуй отсюда, потому что я тебя найду. Я тебе, блядь, тормоза срежу. Пиздец тебе, Владик. Ходи оглядывайся! – утираю нос свой и харкаю в его сторону, пока он весь в крови лежит, а люди смотрят на меня и галдят просто. Пиздец на душе. Полный раздрай. Не знаю, что делать. Не знаю, как жить после всего этого.

Сижу под её окнами до четырех утра. На улице снег идёт. Руки трясутся. Кровоточат. А я даже уйти не могу. Вообще нихера не могу. Только слова ее как на рипите в голове слушаю.

Света, прости меня... Прости меня... Малыш мой.

До утра сижу там ни живой, ни мертвый. Меня уже даже снегом припорошило не хило. И вот дверь подъезда открывается. Вижу её и тут же вздрагиваю, встав со скамейки. Она смотрит и не моргает даже. Потом взгляд опускает и торопится уйти.

– Свет, выслушай... Последний раз выслушай. Умоляю.

Девочка моя идёт и не смотрит даже на меня, а я на колени перед ней падаю и голову вниз склоняю.

– Зорин, иди домой. Нечего тебе здесь делать, – звучит её уставший замученный голос сверху, и я снег в кулаки сгребаю.

– Прости меня. Я умоляю тебя прости. Я такой ублюдина. Я так тебя люблю, – говорю, подняв на неё взгляд. Чувствую, что плачу. Я впервые плачу за последние, блядь, десять лет. – Я виноват. Я эти два месяца не жил. Я не дышал. Прости за то, что я сделал. За то, как себя вёл. Мне жаль. Чертовски, блядь, жаль... Света...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Женя. И ты меня прости за всё, – говорит она, в глаза мне глядя. – И за сердце моё разбитое прости. Которое сейчас ничего не чувствует.

Она говорит это и просто уходит от меня. Уходит, не оборачиваясь. А у меня внутри всё умирает. Я сам, нахер, уже не жилец, если она уйдет. Если я не сберегу. Если не верну. Если сердце её по кусочкам не склею обратно...

Глава 33. Света

Женя вбил себе в голову, что если каждый день донимать меня, то рано или поздно я полюблю его снова. Но дело в том, что я и не переставала любить. Только боль никуда не ушла. На душе так и осталось клеймо, выжженное им два с лишним месяца назад. Я узнала, что Женя сделал с Владом от соседей. А уже от мамы узнала, что Влад переехал. Каждый день Женя провожал меня до дома, хотя мы с ним даже не разговаривали. Просто шли рядом, а потом я закрывала дверь перед его носом. Каждый раз вспоминала, как он поступил со мной. Как целовал Анжелу. Как вырвал мне сердце и не могла даже смотреть на него. В школе убегала от него постоянно. А он присылал подарки и засыпал под нашей дверью в подъезде. Нет ничего ужаснее наблюдать как человек перестает уважать себя за свой поступок и издевается над собой добровольно, словно наказывая. Мне это не нужно. Я просто боюсь чувствовать снова. И видеть это я не хочу.

Еще через месяц постоянных проводов и букетов, мы начали немного разговаривать. Это были странные разговоры. Ни о чём. Он хотел большего, а я отсекала всё на корню, ровно до вот этого разговора.

– Завтра заеду утром?

– Не знаю.

– Не хочешь?

– Не знаю.

– Свет, я пытаюсь всё исправить. Честно, пытаюсь. И я знаю, как тебе больно. Вижу, что закрываешься от меня. Все цветы в мусорку выбрасываешь. Видеть не хочешь. Знаю это всё.

– И?

– И несмотря на всё это. Любишь меня.

– Я тебя? Хм... Проверим теорию в действии? Я справлюсь без тебя, Зорин. Как справлялась до этого.

– Но это не одно и то же. Я знаю, что справишься. Ты сильная. Я никого сильнее тебя не знаю.

– Жень. Не могу я снова тебе поверить. Я себя не прощу.

– Я за все эти два месяца не касался даже никого. Тот поцелуй тошнотный, что был специально для тебя от злости. Это всё, Света. Чему верить? У меня не было с ней ничего и с кем-либо другим тоже. Я заревновал тебя. Увидел и башню сорвало. Вот и всё.

– Ты же знаешь, что это не соревнование, да?

– Знаю. Но люблю тебя больше жизни. Аж со скалы хочу сброситься.

– Да, это решение проблемы. Ты любишь всё на корню рубить. Хорошо у тебя получается. Завтра ты увидишь меня рядом с дворником, бросишь, пропадаешь на неделю и будешь сосаться с Анжелой. Проходили.

– Нет, Свет. Нет... – смеется он, подходя ближе. – Боже... Я уже забыл какой ты бываешь острой с недоброжелателями...

– Я не острая, а справедливая. Мне повторения этого ужаса больше не надо, – отвечаю я, разворачиваясь, и уже хочу уйти, но он за плечо меня к себе разворачивает.

– Мне тоже. Поэтому я и мечтаю о твоём прощении. Потому что только с тобой я счастлив. Только с тобой настоящий. Только тебя я люблю. Я больше никогда так не поступлю. Мне это урок на всю жизнь, Свет. На всю, сука, жизнь. И я не вынесу, если в ней тебя не будет. Я годами буду прощение вымаливать, не уходи только от меня. Просто рядом будь. Просто рядом, – он стоит совсем вплотную и тянет мне свою руку. – Уже март... Я не знаю, как проживу без тебя еще хотя бы месяц... Я, наверное, реально умру.

– Женя. Ну не умер же до этого. Значит и после не умрешь.

– Не умер лишь физически. А внутри я давно уже всё. Гитлер капут. По макушку в земле.

– Глупостей не говори, Зорин, – качаю головой и смотрю на дверь подъездную. – Я домой пошла.

– Ладно. Но завтра я заеду к семи.

– Не уверена, Зорин.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 34. Женя

«Не уверена, Зорин». Жду её прощения уже два с половиной месяца. Сейчас 25 марта. Митяй влюбился в нашу учительницу по математике, а я гоняюсь за Светой своей как сумасшедший, лишь бы вновь получить её расположение. Пару раз я пытался погулять с друзьями на районе, но очень скоро понял, что не могу. Вообще не могу ни с кем проводить время. Ведь всё о чем думаю – она. И за алкоголь я больше не берусь. С того самого злосчастного дня в клубе. Хожу на уроки, на тренировки и дополнительные как порядочная сволочь, а вечерами караулю любимую под окнами её дома. До сих пор не знаю, сколько придется ждать, но однажды я уже обещал, что буду ждать. Значит, теперь настало время действий, а не обещаний. Потому что я как никогда знаю, что мне кроме неё никто не нужен.

1 апреля как обычно жду её возле подъезда, а она не торопится. Хожу туда-сюда, прислушиваюсь. И даже там на улице улавливаю звуки гитары. Играет с самого утра. Наконец-то. Значит, настроение хорошее. Давно она не играла. Очень.

Жду её почти до восьми утра, а она и в школу не торопится сегодня. Через минут пятнадцать всё-таки выходит из подъезда, а у меня в руках снова коробка.

– Зорин, – вздыхает она себе под нос и косится на меня.

– Можешь выбросить, – говорю, улыбнувшись. – Но не стоит, потому что жалко станет…

– И что же мне жалко станет? – скрещивает она руки на груди и губы свои красивые растягивает.

– Не откроешь – не узнаешь, – ухмыляюсь, и она психует, направившись ко мне, чтобы крышку открыть.

– Ой… – произносит она, и тут же на меня взгляд поднимает.

– Не смог я мимо пройти, не возьмешь – себе заберу. Нужно мне тепло чьё-то, если твоё я потерял…

– Маленький какой, – тянется она к пушистому сиамскому котенку с голубыми глазами. А глаза его – просто отражение её глаз. Такие же шикарные голубые глубокие. Шёл я по улице, а он сидел возле нашего ЖК. Смотрел на меня своим тоскливым взглядом, ну а я…Шкаф конечно, но шкаф сентиментальный. Вот и не выдержал.

– Оставишь себе? – улыбаюсь, и она на дверь смотрит.

– Ладно, пойдем наверх. Оставлю, если мама разрешит, – говорит она и мы до квартиры её поднимаемся. Пушистый бандит тут же осваивается на новой территории, а я просто сижу в прихожей и молчу, пока она не выходит ко мне. – Чай будешь?

– Буду, – отвечаю, а внутри просто апокалипсис. Если она мне шанс только даст, я ни за что больше его не просру. Никогда.

Захожу за ней на кухню, а она стоит бутерброды делает, нарезая колбасу там и прочее. Сзади встаю. Руки её своими обнимаю, откладывая нож в сторону. Запах её вдыхаю, уткнувшись кончиком носа в её шею, чуть ниже линии роста волос, и медленно вверх веду. С ума схожу.

– Пиздец я скучал…Так скучал, что кажется сейчас проснусь и тебя рядом не будет снова.

– Женя… – она глаза свои закрывает, а я поворачиваю её к себе и на стол перед собой усаживаю, нежно к лицу её прикасаясь. Стоим так и просто смотрим друг на друга, не шевелясь.

– Я больше жизни тебя люблю. Я знаю, что рано. Знаю. Но я всё равно хочу предложение тебе сделать. Осталось девять месяцев подождать до твоего совершеннолетия, – достаю из заднего кармана коробочку, а её глаза ещё больше становятся. – Я не передумал. И никогда не передумаю. Хочу, чтобы женой моей была. Чтобы мы вместе были, чтобы учились доверять снова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 35. Света

Не верится, что он говорит это и что он вообще здесь. Берёт мою руку и кольцо мне на безымянный палец надевает, словно так и должно быть. Будто мне не семнадцать лет, будто мы взрослые.

– Жень…Но…Мы же…Это уже второе кольцо…

– Страховочное. Мы любим друг друга. Вот и всё, – говорит он и в лоб меня целует. – Скажи мне «да», прошу тебя. Я уже просто не могу без тебя. Кажется, ещё немного и свихнусь. Крышей поеду. Будешь меня в психушке навещать.

– Это манипуляции…

– Да…Именно так. Ты же упрямая у меня. Упрямая и невероятно непрошибаемая. Сама знаешь…

– Кольцо я не приму, – отвечаю, рассматривая его. – Но шанс тебе дам. Один. Последний.

– Мне сейчас послышалось? – улыбается он, как кот наевшийся сметаны. Всё такой же красивый, но ужасно изнеможённый. Есть что-то во взгляде его. Отчаяние, тоска…Одиночество. И хочется это стереть. Вот так просто…Одним касанием, будто это возможно.

– Не послышалось, Зорин, – отвечаю, обвивая его плечи руками. – Но если ты ещё раз при мне кого-то поцелуешь, я больше никогда не буду смотреть на тебя этим взглядом. Надеюсь, ты понимаешь это…

– Да, – отвечает, прежде чем впиться в меня своими губами, которые буквально за секунду подавляют меня. Я теряюсь в его объятиях и прикосновениях, забывая о том, что сижу на столе своей кухни. Забываю о времени, проведенном порознь. Забывая о глупой ссоре. – Как я скучал… – шепчет, оставляя поцелуи на моей коже. И тело моё горит. Голова кружится. – Так по тебе скучал…Моя маленькая…

– Же-ня, – по всему телу галопом мурашки скачут, все волоски вздыбились. Трудно дышать. Я ведь тоже скучала. Дико по тебе скучала…Все дни засыпала и тебя рядом представляла.

Пальцы въедаются в его свитшот и тянут наверх, а у него вдруг взгляд такой серьезный становится. Оба с ума сходим. Я сильнее к себе его притягиваю и запускаю ладони под его футболку. Прямо на горячую загорелую кожу, от которой у меня перед глазами всё плывёт. Он стал ещё больше за это время, ещё шире, будто только и делал, что тренировался. Млею от восторга рядом с ним, хотя и невыносимая тоска овладевает словно магией. Мы столько времени были порознь…И от этого хочется рыдать.

– Малыш, сейчас ничего не будет, – выдыхает он, взяв в ладони моё лицо.

– Почему?

– У меня даже презиков с собой нет. Я просто вёз котенка своей любимой. Я не для этого сюда приехал, – целует он меня в лоб. – И четыре месяца воздержания для меня весьма фатальны…Так что я смирился.

У него реально не было никого четыре месяца? Надеюсь, что это так.

– Хорошо, – отвечаю, глядя ему в глаза. – Ты же не врешь, да?

– Филиппова…Ты с ума сошла? Думаешь, я хоть с кем-то могу быть после того, как с тобой познакомился?

– Не знаю…Ты мне скажи.

– А я уже сказал. И каждый день говорю. То, что ты видела в клубе, было исключением. Из-за того, что я увидел… – он хмурится, поглаживая кожу на моей шее. – Прости меня, что вообще смел так думать. Я – кретин, я знаю. Ты всегда на меня так смотрела…А я – просто ревнивый придурок. И проебал я наше время, Света…Столько времени проебал. А могли вместе быть. Никогда себе не прощу этого.

– Смотрю…

– М?

– Ты сказал… «Ты всегда на меня так смотрела»… Но я всё ещё смотрю. Потому что люблю тебя очень сильно. Потому что ты всё ещё мой единственный.

– Я всё бы отдал, чтобы им и оставаться…Смотрел за тобой постоянно…Искал встречи, но ты убегала. Даже видел тебя с одноклассником, моя больная башка чуть не натворила глупостей. Вовремя опомнился.

– Ты про Витю Ландина что ли? – улыбаюсь, как идиотка. Честное слово. Так вот почему он неожиданно перестал со мной общаться. Заметил недовольные взгляды Зорина что ли?

– Ага…Спрашивал про вас, как придурок. Думал, может встречаться с ним начала. Потом подумал, что может тебе так легче станет. Потому что не играла ты толком всё это время. Не улыбалась. Даже не ходила никуда…И я решил, что, наверное, другой парень сможет тебя счастливой сделать…Блядь, ну, вот, – опускает он глаза. – Сказал это и кулаки снова чешутся.

– Зорин… – вздыхаю и смотрю на него с укором. – И всё-таки ты дурак…

– Почему?

– Да не нужен мне никто, кроме тебя. Неужели ещё не понял? Мы сделали друг другу больно, но это не значит, что я хочу кого-то другого. Что я могу кого-то полюбить вот так…

Мои глаза слезятся. Губы дрожат. А он их поцелуем вновь своим накрывает. Нежным таким. Трепетным. Сумасшедшим. Целует и целует, за скулы меня придерживая. И вот эта нежность наряду с подавляющими волю движениями языка вызывает просто шквал эмоций, от которых мне никуда не спрятаться, которые никогда не найти с кем-то другим. Потому что это Женя. И только он умеет так делать. Только он целует так, что внутри всё переворачивается. Только он одним взглядом способен прибить к полу. Взять меня даже не касаясь. Не знаю, как это работает.

– Никогда не отпущу тебя… – шепчет он, носом касаясь моей щеки, и я закрываю глаза, чуть склоняя голову, чтобы он поцеловал мою шею, и инициатива тут же уплывает в его руки…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 36. Женя

Когда я говорил, что видел её с одноклассником, я конечно же не упомянул, что подходил к нему один разок. Кажется, его было достаточно, чтобы он вообще забыть забыл смотреть в её сторону. А теперь чувствую себя неандертальцем, но иначе решать вопросы я не умею. А ещё мой характер «из огня да в полымя». Вот такой я и ничего уже с этим не поделаешь.

Держу её на руках и с ума схожу. Не чувствовал, не касался четыре месяца уже…Если точнее, четыре месяца двенадцать дней и десять часов. Вот настолько я ебанутый, да. Но, сейчас, вдыхаю её запах и не знаю, как продержался. Везде её взглядом мазал. Везде, где застану. А она сломя голову от меня. Собственно, как и Анна Николаевна от Митяя. Я вдоволь успел уловить наши с ним изменения. С ума сошли реально. Голову потеряли. И даже некогда обсудить было. Он там за ней, я за своей. И чем больше времени проходило, тем сильнее я думал, что не простит. Больше не даст прикасаться. Никогда не скажет мне, что любит.

Я бы конечно мог силой затащить куда-то, заставить слушать, прижать. Но чем бы я тогда отличался от ебучего Влада? Думаю, она достаточно вытерпела стресса за всё это время.

Обнимаю её, а она мне шанса остановиться не оставляет. Шею свою оголяет, ластится. Родная такая. Будто и не было этого времени порознь. Будто нужен ей так же, как и она мне. Глажу её спину, ныряя под футболку. Кончиком пальца указательного веду по позвоночнику. Она выгибается вся. Льнёт ко мне на встречу. Ладони мои на грудь себе кладёт. Господи, да, блядь!

– Свет… – дышу и прям трясёт всего.

– Давай без них… – шепчет она, целуя меня в губы. Разрывает меня на миллиарды атомов прямо в эту секунду.

Так хочет меня, что готова делать это без резинки? Блядь.

– Ты уверена? – спрашиваю, нахмурившись.

– Уверена, я хочу тебя, – уткнувшись своим лбом в мой, она снимает с меня футболку, а затем смотрит на меня томным взглядом, изучая моё тело. На нём она не найдет ничего кроме синяков от тренировок. Я сказал правду. Я ни с кем не трахался. Ни с кем не целовался с того раза в клубе. А там чуть не вырвало от злости и ярости. Анжелка стала разменной монетой. Она никогда для меня не значила и четверти того, что значит Света. Я слишком люблю её. Слишком боюсь потерять. И пусть та идиотская ссора целиком и полностью мой косяк, я буду стараться, чтобы она забыла вообще обо всём этом.

– Если бы ты знала, как я тебя хочу… Ты бы, наверное, убежала из квартиры, – смеюсь, перекидывая её на свои плечи, и несу в комнату.

– Это вряд ли…Осторожно, – щебечет она, глядя вниз, а там наш пушистый друг прямо возле моих ног.

– Блин…Ему бы молока налить…Погоди, дорогуша, – ставлю её на ноги и смотрю на него. – Давай сначала тобой займёмся, а потом твоей нетерпеливой хозяйкой…

– Вот за это я тебя и люблю, – звучит из её уст новое милейшество.

– За моё остроумие? – улыбаюсь, и она хихикает.

– За доброту и нежность, Зорин…Ну и ещё остроумие, да, – смеётся она, пока я несу мелкого шпендика на кухню, чтобы как следует покормить…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 37. Женя

Глажу её голову, пока она сопит у меня на плече. В школу мы так и не пошли. Мирились. Да так, что крышу у обоих сорвало. Как вспомню детали и подробности, так снова стояк. Ещё бы. Спустя столько времени дорваться до желаемого. Хорошо хоть хватило ума делать всё аккуратно, ведь после такого перерыва ей, наверное, могло быть больно. Или нет? Не знаю…Всё такая же красивая, только мне кажется, что она ещё сильнее похудела. Рёбра можно пальцами пересчитать…Но всё такая же горячая и необыкновенная.

– Ты слишком громко думаешь, – шепчет она, а я вздрагиваю.

– Думал, ты уснула…

– Нет…Просто лежу…Размышляю…

– О чём?

– О том, как скучала.

– И я скучал, маленькая. Дико скучал. Ты даже не представляешь, как.

– Мама, наверное, скоро вернется…Время уже пять, – говорит она, а я ушам своим не верю…Мы ведь начали заниматься сексом около десяти часов утра. И получается делали это семь часов подряд. То в душе, то в постели, то на столе.

– А твоя мама…Как она…Отреагировала? Ненавидит меня?

– Не знаю. Мы не разговаривали об этом. Я закрылась…

– Мне жаль, Свет. Правда жаль.

– Ничего, я справилась, как видишь, – она привстаёт и надевает футболку, а я слегка хмурюсь.

– Она…ничего больше тебе не рассказывала?

– Ты о чём?

В её глазах удивление. Значит, нет. Но сейчас сказать подобное, наверное, было бы некрасиво и подло. Мол, вот я не единственный кто сделал тебе больно. И ни слова не рассказал об отце…

– Да нет, просто спросил…Мне хочется знать всё, что происходило с тобой, пока меня не было…

– Мы почти не общались, Жень…Как и всегда. Я жила тихо. Никого не трогала и была хорошей девочкой, – спокойно говорит она, а я тут же притягиваю её обратно в постель.

– Так уж и хорошей?

– Зорин, отпусти, – смеется она. – Очень хорошей.

– Что ж…Я рад, что сейчас ты перестала ей быть, – шепчу ей в ответ и целую её сладкие покрасневшие губы снова. Я всё время царапаюсь, знаю. Но так мне нравится даже больше. Они припухают. Становятся невероятно привлекательными. А в купе с растрёпанным волосами…Блядь.

– Ещё разок… – кусаю её за мочку, пока она сидит сверху, и глажу её грудь под футболкой.

– Нет, Зорин. Хватит, – отвечает она и пытается встать, но я не позволяю, лаская её через ткань трусиков, которые она уже успела нацепить.

– Тебе хочется. Я чувствую… – мурлычу ей на ухо, оттягивая ткань в сторону. Она ёрзает на меня, и вся покрывается мурашками. Мокрая. До ужаса. И мне льстит, что так только со мной. Что она только моя. Что я её единственный. И так будет всю нашу жизнь…Что бы между нами не происходило…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 38. Света

Проходит ещё две недели и Женя заявляет о своём намерении прийти в гости, когда дома будет мама, чтобы извиниться. Он хочет это сделать, а я не противлюсь. Знаю, что это его личные интересы, меня это не трогает. Потому что к маме в последнее время я испытываю холод. Не знаю, как она могла не поверить, что ко мне приставал Влад. И всё сильнее понимаю, что рассчитывать я могу только на себя. Если брать в расчёт мою семью. Жене я доверяю на самом деле. Тот случай не смог меня оттолкнуть, потому что в какой-то мере я поняла его злость. Ему тоже пришлось увидеть неприятную для себя картину, и он сделал выводы, хоть и поспешные. Главное, что всё не вышло из-под контроля.

Около шести часов вечера Женя приходит. Как всегда, модно одетый. В своих голубых джинсах и чёрном бомбере, под которым красуется белая футболка. Не знаю, почему мне так нравится, как на нём смотрятся именно такие футболки. Наверное, дело в контрасте с его загорелой кожей, а ещё в мышцах, которые под ней перекатываются…

– Здравствуйте, – он проходит в квартиру и здоровается с мамой. Очень хорошо, что она не знает никаких деталей нашей ссоры, кроме того, что я сказала, что мы оба так решили. И ей не стоит винить его в чём-либо. Не знаю, поверила ли она мне. – Мне нужно с Вами поговорить.

Я позволяю им сделать это. И жду. Жду, когда они обсудят всё наедине, но очень скоро понимаю, что разговор переходит на повышенные тона.

– Эй, – врываюсь в кухню и смотрю на них в панике. – Что такое? Вы чего?

– Ничего…Твоя мама хочет тебе кое-что рассказать, – настойчиво твердит Женя, пока она мотает головой.

– Что? В смысле?

– Ничего. Твой друг уже уходит, – грубо говорит она, и я совсем не понимаю, что происходит.

– Валентина Ивановна. Дайте ей чёртов шанс! – рычит он, и она уже не знает, куда себя деть от этих слов. Женя смотрит на меня и смягчается. – Присядь, детка.

Делаю как он сказал и смотрю на маму.

Наверное, только спустя секунд десять она, проглотив ком в горле, начинает разговор.

– Твой отец…Его зовут Руслан…Маратов…Он не…Не знает о твоём существовании. Я просто не говорила ему. Мы расстались до того, как он узнал.

– Но ты говорила…

– Я знаю, что я говорила, дочка. Но я не хотела больше связывать с ним жизнь. Он изменил мне. О тебе ничего не знал. Мы расстались. Он улетел в другую страну сразу после этого…Мы не виделись.

– И…А ты откуда…? – спрашиваю, глядя на Женю.

– Когда мы собирались лететь в Европу, я узнавал о твоем отце по личным каналам. Через друзей семьи, – говорит он, опуская взгляд. – Я не хотел сам лезть сначала. Думал, это сделает твоя мама…

– Откуда ты знаешь, что он обо мне не знает?

– Потому что знаю…Он мечтал иметь детей. Только вот в своем прошлом, сразу после того как твоя мать бросила его…Попал в аварию и получил серьезные травмы. Потом долгая реабилитация, подробностей не знаю, но знаю, что детей ему хотелось, однако в свои тридцать шесть он их не имеет…А мужик нормальный.

– Нормальный, – фыркает мама. – Нормальный богатенький избалованный…

– Мама! – перебиваю я её. – С меня достаточно, что ты мне не рассказала. Но переводить стрелки на Женю в моём присутствии я не позволю.

– Да ты же плакала из-за него всё это время, – говорит она, нахмурившись

– Мы оба виноваты. Оба, мама, – перебиваю, качая головой.

– Хочешь…Я отвезу тебя к нему? – спрашивает он, а я замираю. Мама тут же упирается рогами.

– Что? Нет!

– Мама, не тебе решать такие вещи! Хочу! – выплевываю я, глядя на Женю.

– Хорошо…Я отвезу… – шепчет он, поглядывая на мою мать со стороны, пока она жжёт его исподлобья.

– На твоей совести, – цедит она сквозь зубы, а Женя молча проглатывает сказанное.

– Идём, Свет, – Женя тянет меня за руку, и я семеню за ним маленькими шагами. Не знаю, действительно ли этого хочу. Я вообще всего этого не ожидала. Маратов…Почему мне знакома эта фамилия?

Спускаемся с ним в подъезд, а меня трясёт от разговора с мамой, и Женя тут же останавливается, держа меня за руку.

– Если ты не хочешь, только скажи. Никуда не поедем…

– Нет, я хочу…Но почему ты уверен, что он вообще станет слушать? Вдруг он развернется и пошлёт нас на три буквы? Вдруг я ему вообще не нужна? Я тогда, наверное…Просто…

– Тот букет, про который ты говорила… Это не я, малыш…Мой только медведь…

На этих словах я совсем проваливаюсь куда-то…Мой биологический отец. То есть, он знает теперь про меня? Знал про мой День Рождения? И прислал мне розы?

– Что он сказал? – спрашиваю, встав прямо перед ним. Глаза слезятся, я это чувствую.

– Что хочет познакомиться… Я ведь сказал…Мужик нормальный. Он хочет детей…А когда узнал про тебя чуть от счастья с ума не сошёл. Но боится сделать шаг, чтобы не спугнуть.

– Хорошо, – судорожно киваю головой. – Ладно…ладно…Тогда поехали…

Женя берет меня за руку и снова целует в лоб.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Что бы ни случилось – я рядом.

Мы садимся в машину, и я только спустя минут двадцать замечаю, что едем мы куда-то в сторону элитных посёлков, где как раз находится загородный дом Жени.

– А куда мы? Я думала, что…

– Твой отец, как бы это помягче…

– Что? – с ужасом спрашиваю я.

– Ну, он…Живёт не так далеко от нашего особняка.

– В смысле?!

– В прямом…Фамилия не о чём не говорит?

Маратов…Руслан…И тут я в обморок чуть не падаю. В смысле?! Да так просто не бывает.

– Это…Не может быть, это какой-то розыгрыш…

– Нет, детка, всё вполне реально…Это мэр нашего города, – хохочет Женя, сжимая мою руку. – Вот видишь, как бывает. Влюбляешься в девушку, а она оказывается дочерью мэра. Надеюсь, больше не будешь тыкать мне в лицо моим статусом и родителями.

– Что…Да как… – я просто дар речи теряю. Как же так? Мама встречалась с мэром? Или он тогда не был мэром…Тогда он был просто богатым мажором…Он изменил маме? Она всё время видела его по телевизору, в новостях и молчала…Как это вообще возможно…В голове не укладывается.

– Успокойся, малыш. Я списался с ним. Он нас ждёт. Очень волнуется, как и ты…Поговорите и решишь для себя, нравится ли тебе такое родство. А я в любом случае рядом буду.

Когда мы подъезжаем к такому же огромному дому как у Зориных с автоматическими воротами, охраной и прочими выкрутасами, у меня сердце из груди вырывается. На пороге шикарного особняка стоит мужчина. Лет тридцати пяти. Стильно одетый. Даже дома в рубашке, брюках и модными дорогущими часами на запястье. Я видела его конечно…Помню…Приглядываюсь и понимаю, что это точно мой отец. У него такие же голубые глаза как у меня и волосы один в один…А ещё подбородок и нос, вздернутый кверху.

– Здравствуйте, – пищу, прячась за Женю, а он улыбается.

– Жек, здарова, – жмёт он ему руку, будто они уже стали лучшими друзьями. – Света…Ангел…Привет…

Я не нахожу больше слов, а он провожает нас в гостиную, чтобы мы могли нормально поговорить.

– С мамой твоей конечно всё серьезно у меня было. Влюбился как дурак. Голову потерял. Но у меня много прошлого было…Ей восемнадцать, мне девятнадцать…Нас банально рассорили. Это было ожидаемо. И сколько бы я не оправдывался мать твоя слушать даже меня не стала…Если бы я только знал, что она ребенка ждёт, я бы ни за что и никогда не оставил её в покое. Но она сказала, что ненавидит меня, что жалеет, что я был лишь кошельком для неё и ушла…Вскоре я убедился, что она и вправду без меня счастлива. Видел её с другим парнем…Так и отпустил…

– Это похоже на неё, – хмурюсь, а глаза мои слезятся. Но Женя гладит мою руку.

– Расскажи мне о себе…Хочу знать всё. Если сможете, хочу, чтобы послезавтра вы оба приехали на торжественную часть моего Дня Рождения. Ресторан «Гранит», знаете?

– Я знаю, – отвечает Женя, а я проглатываю язык.

– Маму твою не жду…Не сейчас…Попробую с ней поговорить…Но не уверен, что слушать станет…Я так и не смог к себе никого близко подпустить…А судя по тому, что она столько времени всё от тебя скрывала, она не изменилась совсем. Как была упрямая до нельзя, так и осталась.

Я молчу. Просто слушаю, что он рассказывает. А рассказывает он многое. Я пока не буду называть его отцом. Просто Руслан достаточно. Но он довольно интересный рассказчик. Ещё бы…Всё-таки мэр, как никак.

Когда мы с Женей садимся в машину и прощаемся с ним, я прижимаюсь к своему парню и наконец выпускаю эмоции, начав плакать у него на плече, а Женя просто сидит и гладит меня по голове.

– Спасибо тебе, – шепчу, вдыхая его запах. – Если бы не ты…

– Света…Я тебя люблю. Просто знай, что ты заслуживаешь лучшего. Ты всего заслуживаешь. А ещё…Ты никому ничего не должна. Я в любом случае буду тобой гордиться, даже если ты не захочешь идти куда-то и даже если ты не примешь его отцовство…

– И я тебя люблю, Женя…

Глава 39. Женя

Она осмелилась. А я знаю, где находится тот ресторан. Подарок я взял от нас двоих. Не дело девочке об этом думать сейчас. Силой заставил купить её платье и туфли, чтобы самой шикарной там была. Она и так самая красивая, но иногда правильно подобранная одежда придаёт уверенности, а с учётом её фигуры…В общем, она реально самая необыкновенная.

Выходит ко мне в зелёном платье в пол с разрезом на бедре. Мы выбрали самое безобидное, чтобы я не потерял рассудок и не трахнул её в туалете ресторана, но когда я смотрю на неё сейчас, то думать могу только об этом.

– Ты самая красивая, – целую её руку и помогаю сесть в машину, а на её щеках такой румянец, что выглядит она сексуальней некуда. – Блин, и как тебя везти туда в таком виде…

– Можем не ехать.

– Хитро, Филиппова. Уже не спрыгнуть, – смеюсь, заводя машину, и мы выезжаем. – Всё будет хорошо.

– Знаю…Ты же рядом, – улыбается она, поглядывая на меня своим самым тёплым взглядом.

Уже на торжестве мы сидим вместе бок о бок и слушаем поздравления. Я и не ожидаю, что Руслан собирается заикнуться о столь интимной личной вещи, но в своей речи он вдруг сообщает друзьям, что у него есть дочь. И что он гордится, какой она выросла. В этот момент Света вообще не знает, куда себя деть и по её реакции он понимает, что сейчас не время представлять её всем.

– Я позже вас с ней познакомлю…Для меня это так же важно… – говорит он, поставив всех перед фактом.

Света успокаивается, и я продолжаю гладить её ладонь.

– Потанцуем? Ты мне танец должна…Помнишь?

– Зорин…Помню я про твой танец, – улыбается она и за руку меня берет. Мы ведь на дискотеки так и не ходили. Всё время проводили иначе, а тут такая возможность…

Выходим в центр зала, и я за талию её обнимаю, крепко к себе прижимая.

– Наконец-то, – шепчу ей на ухо, а она плечи мои тонкими пальчиками сжимает. – Ещё бы ближе…

– Куда уж ближе?

– Не знаю…Насытиться тобой не могу. Надышаться.

Молчит. Улыбается. Наверное, не будь здесь людей она бы давно осталась без платья.

– Женя… – шепчет мне на ухо томным голосом.

– М?

– Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, мой ангел. И никогда никому не отдам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог. Света

Два года спустя.

Сижу на кухне нашей с Женей квартиры, а руки трясутся. Мне девятнадцать лет, я уже год живу отдельно от матери со своим парнем в съемном жилье, хотя он предлагал переехать в его собственный загородный дом, но я отказалась. Держу в руках положительный тест на беременность и не могу поверить своим глазам. Хотя, чему тут верить? Это чудо какое-то, что этого не случилось раньше с нашими с Женей марафонами. Слышу, как входная дверь открывается и случайно задеваю локтем кружку с чаем, а та вдребезги разбивается о кафельный пол.

– Чёрт! – ругаюсь себе под нос, а Женя кажется это слышит.

– Эй, всё в порядке? Я вернулся… – кричит он из прихожей. – Свет?

Я так и ношу его кольцо, но мы ещё не поженились. Я тяну, а он чуть ли не каждый день меня спрашивает…Кажется, теперь мой ответ будет совершенно иным.

– Ты чего тут?

– Кружку уронила.

– Сиди. Уберу, – он сбрасывает рюкзак с плеча. Был на тренировке и выглядит просто потрясающе, и я боюсь всё испортить. Как сказать ему об этом?

Они с Димой сейчас учатся на юридическом, а я поступила на экономический, как и хотела. В тот же университет. Женя настоял.

– Ты молчаливая какая-то, – констатирует он, пока собирает осколки. – Всё нормально? Извини, что задержался.

– Да нет, не в этом дело, – признаюсь, а сама тест в руке сжимаю, прямо за спиной.

Женя тут же вырастает передо мной и хмурится.

– Тогда в чём же? Всё нормально? С мамой поругалась?

– Нет…Другое…

– Ты скажешь, Филиппова, или нет?

– Скажу…Дай только с мыслями собраться…

После незначительной паузы на его лице тут же появляется улыбка.

– Погоди…Это то о чём я думаю?

– Я не знаю о чём ты думаешь, мысли пока не научилась читать…

– Ты…Мы…У нас будет ребенок? – спрашивает, вздёрнув свои густые чёрные брови вверх, а я тут же меняюсь в лице. Такие хитрые у него изгибы.

– Вот и как тебе сюрпризы делать, если ты всё с полуслова понимаешь, – говорю и показываю ему тест, но он тут же меня на руки сгребает и кружит вокруг себя, словно мы в какой-то глупой мелодраме.

– Господи…наконец-то, – бубнит он себе под нос, а я как-то даже теряюсь. Ему двадцать, мне девятнадцать. Наконец-то?

– То есть? Ты что…

– Я хотел сказать, что наконец тебе придётся сказать мне «да» и ты станешь Зориной. Я, блядь, ждал этого целые два года. Не беси! – говорит он, вцепившись в меня губами, и сначала я поддаюсь его порыву, но потом немного отпрянув назад, смотрю ему в глаза.

– Так ты рад? Или просто…Не понимаю.

– Света…Да я рад так, что сейчас разнесу весь дом от счастья, блин, – он опускает меня на пол, а сам встаёт передо мной на колени, коснувшись губами моего живота и сцепив руки на пояснице. – Я ждал его…её…Ждал…

– Не надо ничего разносить, – улыбаюсь, поглаживая его взъерошенные черные волосы. – И я ещё не сказала «да». – издеваюсь, когда он поднимает на меня свой жестокий хищный взгляд.

– Ладно, Филиппова…Я хотел по-хорошему, но, видимо, придётся по-плохому, – констатирует он, и я не успеваю пикнуть, как оказываюсь у него на плече висящей вниз головой как когда-то в лагере, и дико смеюсь.

– Зорин! Поставь! – кричу и хохочу, как ненормальная. – Обалдел?!

– Всё…Шутки кончились, – говорит он, следуя к нашей спальне, и аккуратно сбрасывает меня на мягкую кровать. Женя залезает на меня сверху, не дав возможности выползти из-под него. Хотя я собственно и не стараюсь.

– Хорошо, хорошо, я согласна! – смеюсь я, глядя на его томный от похоти взгляд. – Согласна.

– А поздно уже спрыгивать, Зорина…Раздевайся…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец