На лезвии ножа

Пролог

La mafia è immortale.

Попав в сети мафии, прежним ты уже не выберешься.

Я всегда знала, что хочу от этой жизни. Успешную карьеру хирурга, счастливый брак с любимым человеком и много маленьких детишек. Но моим мечтам не суждено было сбыться: их забрал мир, где правят боссы мафии, где потребности «семьи» важнее твоих собственных, где отдать жизнь за общее дело — это честь.

Простые люди для них ничто, их используют как марионеток для достижения собственной цели, а боссы — расчетливые кукловоды, умело ими управляющие.

Хотела ли я отдать жизнь за мир, который не выбирала? Он забрал у меня достаточно, все самое дорогое, что было. Лишил семьи, родителей, оставив меня сиротой.

— Надо было прикончить тебя вместе с твоим папашей, — ехидно ухмыляется он, — пока у щенка не появились зубки!

Я смотрю в хищные глаза убийцы своего отца, целящегося в меня. Могла ли я раньше представить, как закончится моя короткая жизнь? Точно не таким образом.

Перед глазами со скоростью света проносятся, яркие воспоминания из детства. Мама ласково расчесывает у зеркала мои рыжие непослушные волосы, периодически целуя меня в макушку. А здесь я лежу у папы на плече, и он рассказывает мне сказку собственного сочинения.

События разворачиваются, словно в замедленной съемке. Я непроизвольно вздрагиваю, когда дверь за моей спиной распахивается, с глухим стуком ударяясь о стену. Слышатся выстрелы, крики и звуки борьбы, нарушая тишину звуконепроницаемого помещения. В кабинет врывается мужчина. Мне не нужно видеть его, чтобы понять, кто это, его энергетику я чувствую на интуитивном уровне. Он отталкивает меня назад, прикрывая своим телом, свободной рукой целясь в убийцу, и в эту же секунду звучат два выстрела. Я зажмуриваюсь от оглушающего звука, в ушах звенит, меня не покидает ощущение нереальности момента. Сейчас я открою глаза, и это все окажется страшным сном.

Разум возвращает контроль над телом в тот момент, когда я пытаюсь зажать трясущимися руками кровоточащую рану любимого мужчины. Я зажимаю ее как можно сильнее, но она продолжает кровоточить, паника овладевает мною, несмотря на то, что я сотни раз ассистировала в операционной. В носу стоит металлический запах крови.

Его тело обездвижено, он без сознания, а прекрасное лицо не выражает никаких эмоций, словно он спит. Мое сердце сжимается от боли, когда я вижу таким беззащитным человека, привыкшего держать ситуацию и людей под контролем.

Болезненный ком сжимает горло, слезы непроизвольно льются ручьем по моему лицу. Неужели я потеряла его навсегда?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1

Чикаго. Июнь 2001 года

Минуя католическую церковь на территории кладбища, по тропинке спешным шагом идет элегантно одетая женщина. На голове ее красуется шляпка с вуалью, прикрывающей верхнюю часть лица. Она держит за руку девочку пяти лет, а в другой руке у нее букет белых роз. Их путь лежит в сторону могил.

Мысли женщины находятся далеко от этого места, она думает о том, что сделала и чего не успела. Чувство вины стальными тисками сжимает сердце. Ее душа горит в агонии, не представляя, как дальше жить с тяжким грузом, терзаясь муками совести. Одна ее часть отказывается принимать происходящее, другая уговаривает взять себя в руки. Этого не могло произойти! Только не с их семьей! Почему Бог испытывает таким образом именно ее после всех пройденных испытаний?! За какие грехи?! Какая мать сможет пережить потерю собственного ребенка?

Она ругает себя за потерянные в глупых ссорах и обидах годы. Считает себя плохой матерью, раз не смогла воспитать дочь сильной. Значит, недостаточно любила свое чадо, слишком была строга и не понимала мыслей и чувства собственного ребенка.

Не смогла уберечь от роковой судьбы, не поддержала в трудный момент. Если бы поддержала, обняла, успокоила, все могло бы быть по-другому. Из-за гордыни не осталась рядом. Здесь некого винить, кроме самой себя.

Девочка с интересом вертит рыжей головкой и смотрит по сторонам: в таком месте она еще никогда не бывала. Ее пышное белое платьице колышется при ходьбе. Она еле поспевает за женщиной.

— Ба, а почему этот дом такой странный? —спрашивает малышка, показывая пальцем на интересующий ее объект.

— Это церковь.

— Ба, а что такое церковь? — Хлопая длинными ресницами, девочка с еще большим вниманием начинает разглядывать дом с интересным, на ее взгляд, названием.

— Я тебе потом расскажу, — тяжело вздыхая, безучастно отвечает женщина внучке.

На пару минут раздосадованная девочка замолкает и, надув губы, решает обидеться на бабушку за то, что та не хочет рассказывать сейчас. Почему взрослые все знают, но не хотят делиться?

Вокруг стоит звенящая тишина, слышен только стук каблуков и топот маленьких ножек. Солнце стоит в зените, ласковый июньский ветерок колышет ветви деревьев. Малышка замечает, что кроме них вокруг больше никого нет.

— Ба, а почему здесь нет людей? — Детское любопытство берет вверх над обидой.

— Есть, но мы их не видим, — тщательно подбирая слова, поясняет женщина, чтобы не пугать ребенка.

— Ты вре-е-ешь! Невидимых людей не бывает! — не унимается малышка, вертясь во все стороны, чтобы увидеть невидимок.

— Белла, прошу тебя, не вертись, — спокойным, но требовательным тоном обращается к ней бабушка, смотря сверху вниз. — Мы почти пришли.

— К кому?! — изумленно спрашивает малышка, округляя свои красивые глазки.

С комом в горле и раздирающей болью в груди, женщина ответила:

—К твоим маме и папе.

— Ура-а-а! — восторженно кричит Белла, вырывая свою ручку из взрослой ладони. — Мы к маме и папе идем! — Она мгновенно начинает прыгать на месте и хлопать в ладоши.

С минуту женщина молча, наблюдает за восторгом внучки. Организм истощен морально и физически, проводить воспитательную беседу нет сил. Единственная причина, по которой она цепляется за жизнь — маленькая беззащитная Белла. Смотря на этого счастливого рыжего ангела, в этот самый момент женщина дает себе слово быть сильной ради внучки, клянется уберечь ее от жестокого мира, который забрал родную кровиночку. С ней она не допустит тех же ошибок. Белла — ее путь к искуплению вины перед дочерью.

Протянув руку успокоившемуся ребенку, женщина продолжает идти уверенным шагом. Белла затаив дыхание предвкушает встречу с родителями. Как давно она их не видела! Как сильно соскучилась!

— Пришли. — Ступая по мягкому газону, они останавливаются у двух могил, расположенных поодаль остальных. Раскинувшиеся ветки дуба скрывают могилы от палящего солнца.

— Ба, я их не вижу! Ты опять шутишь?! — возмущается девочка.

Пятилетняя Белла еще не ходит в школу, поэтому не может прочесть надписи, выгравированные на надгробиях.

«Роберт Росс. Годы жизни 25.01.1961 - 17.05.2001. Вечная память.

Ross

Family

»

«Луиза Росс Уотсон. Годы жизни 03.03.1969 - 20.05.2001. Ты всегда в наших сердцах»

НАШИ ДНИ

Тишину в операционной нарушает только звук монитора наркозно- дыхательного аппарата ИВЛ, отражающего жизненно важные показатели организма. У пациента диагностировали поликистоз в сочетании с почечной недостаточностью.

Мистер Паркер провел поистине удачную операцию по удалению почки. «Идеальная работа! — мысленно подмечаю. —Как и всегда!» Однако послеоперационные риски остаются. Завершающим этапом я подаю пинцет с тампоном доктору для обработки швов, после чего анестезиологи увозят пациента в реанимацию, а я принимаюсь собирать использованные инструменты в специальные боксы и отношу их в стерилизационную коллегам для обработки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На сегодня моя смена окончена. Придя в помещение для медицинского персонала, наспех складываю в сумку хирургическую форму. Мышцы спины ноют от каждого движения, но я стараюсь не обращать внимания на боль. Усталость стала моим верным спутником с тех самых пор, как я встала на стезю медицины.

С наслаждением снимаю тугую резинку, физически ощущая, как болят корни волос, массирую кожу головы, с облегчением выдыхая. Эта смена была особенно трудной, одна только операция по стабилизации позвоночника длилась почти пять часов. Светодиодные лампы освещают пространство насыщенно-белым светом. Снимаю униформу и складываю, затем закрываю свой шкафчик на ключ, достав верхнюю одежду. Надеваю любимую плюшевую куртку, закидываю сумку на плечо и выхожу из помещения, прощаясь с коллегами, которые встречаются по пути.

Ассистируя уже несколько месяцев в клинике при университете, до сих пор не могу привыкнуть к тому, что я настоящий медик, а не просто студентка. Губы растягиваются в счастливой улыбке от ощущения собственной значимости. С самого детства, после гибели родителей, моей главной мечтой было помогать людям, спасать человеческие жизни.

Я грезила, стремилась к медицине всем сердцем. Бабушка отговаривала меня, предлагала поступить на архитектора в Иллинойский Университет Чикаго, продолжить то, что когда-то начала мама. Я не смогла. Не захотела повторять путь, где каждый уголок, каждая аудитория будет напоминать о трагедии, произошедшей в нашей семье, представлять, как когда-то тут училась моя мама. Общалась, дружила, веселилась…

— Уже уходишь, bella[1]? — Практически у самого выхода хирургического отделения мне преграждает путь Итан. С самодовольным выражением лица он делает акцент на последнем слове. Меня передергивает от того, как пошло оно звучит в его устах.

Большую часть времени, в рабочие будни я стараюсь игнорировать его персону, пропуская мимо ушей гнусные реплики в свой адрес, и не потому, что не могу постоять за себя, просто не хочу опускаться до его уровня. Мы не поладили с первого дня, как я пришла ассистировать в этой клинике при университете, взяв небольшой перерыв в учебе. Это великолепная возможность для студентов старших курсов повысить свой профессиональный уровень. Итан тот тип людей, которые, выбрав себе жертву, будут мучать ее при любом удобном случае.

— Да, моя смена окончена. — Пытаюсь обойти, но Итан издевательски повторяет мои движения, блокируя проход. — Буду благодарна, если ты уйдешь с дороги.

Внутри начинает закипать раздражение; поражаюсь, как он дожил до тридцати лет, а ум на уровне подростка.

— Итан! — словно гром среди ясного неба, звучит грозный голос старшей медсестры. — В операционную!

Закатив глаза, он спешно удаляется, сделав недовольную гримасу. Я, в свою очередь, с благодарностью шлю воздушный поцелуй Мэл — своей спасительнице.

Двери лифта плавно открываются в холле первого этажа, и я взглядом нахожу нужного мне человека. Приятное тепло растекается волной по всему телу. Брайан стоит, небрежно опершись о стену и скрестив руки на груди. Его светлые волосы слегка растрепаны. С безразличным видом он листает, что-то в телефоне. В те дни, когда моя смена заканчивается ночью, Брайан провожает меня домой. С моим выходом на работу эти ночные прогулки стали для нас практически единственной возможностью проводить время вместе.

После смерти родителей бабушка забрала меня к себе. Брайан жил по соседству, так мы и познакомились, став неразлучными друзьями. Он героически защищал меня от мальчиков, а я, в свою очередь, ревновала его и не подпускала к нему других девочек. Улыбка непроизвольно появляется на моих губах при воспоминании о том беззаботном времени. С возрастом наша дружба переросла в нечто большее.

Заметив мое приближение, Брайан отталкивается от стены и идет мне навстречу, раскрывая руки для объятий. Серая куртка гармонирует с его глазами цвета морской волны.

— Привет, малышка, — ласково произносит он, заключая меня в крепкие объятия.

— Привет, — шепчу я, прижимаясь к его груди. Родной запах обволакивает меня и позволяет забыться в моменте. Брайан оставляет полный нежности поцелуй на моей щеке.

Держась за руки, как влюбленные подростки, мы выходим на улицу. Легкие заполняет осенний воздух, я жадно вдыхаю его, наслаждаясь осенней свежестью. Щеки мгновенно розовеют от прохлады, ладонь Брайана согревает мои пальцы.

Я застегиваю куртку до самого верха, жалея, что не взяла с собой теплый шарф. Несмотря на холод, осень — мое любимое время года. Именно в эти мгновения, когда Чикаго окрашивается в яркие цвета, я чувствую уют. Вечером заворачиваюсь в плед и пересматриваю Гарри Поттера с кружкой горячего какао в руках.

Брайан бережно снимает тяжелую сумку с моего плеча.

— Милая, у тебя там что, кирпичи? — смеется он, и на щеках у него появляются ямочки. — Как дела? Рассказывай, как прошла смена.

— Плодотворно, — зеваю, прикрывая рот рукой, — только спать сильно хочется.

— Мой герой! — Брайан отпускает мою ладонь, целует меня в макушку, и прижимает к себе, обнимая за плечи. — Я скучал.

Не спеша, прогулочной походкой мы направляемся в сторону дома, купив по пути кофе навынос. Я держу его под руку, рассказываю новости, но не упоминаю об Итане. Обжигающий напиток согревает. Рядом с Брайаном на душе становится спокойно, мысли, тревожившие меня в течение дня, улетучиваются. Его светлая аура обволакивает, успокаивая. Мы обмениваемся последними событиями, произошедшими за мою двадцатичетырехчасовую смену. Время в клинике пролетает незаметно, работа кипит, не давая скучать и зависать в телефоне. Грустно вздыхаю, вспоминая, что скора снова придется вернуться на учебу, на время позабыв об ассистировании.

— Чуть не забыла! — спохватываюсь на полпути. — Бабушка приглашает тебя завтра к нам на ужин.

— В жизни так никого не боюсь, как миссис Уотсон!

— По этой причине отказаться ты немо-о-же-ешь, — смеюсь я, произнося нараспев последнее слово, — иначе Мередит тебя убьет!

Бабушка выглядит как минимум на пятнадцать лет моложе своего возраста, поэтому иногда в шутку позволяет называть себя по имени, но не знает, что порой я называю ее так и за глаза.

— Вынужден, — с прискорбным лицом заявляет он. — Не хочу оставлять тебя вдовой в самом рассвете сил.

Я пихаю Брайана в локтем в бок.

— Я не стану вдовой. — Прикладываю палец к подбородку, придавая себе задумчивый вид. — Мы ведь не женаты.

Брайан резко останавливается, разворачиваясь ко мне лицом.

— Белла! — Его взгляд вполне серьезен, от былого веселья не осталось и следа. — Я готов жениться на тебе прямо сейчас.

Его порыв обескураживает меня, и я лишаюсь дара речи.

— Знаю, Брайан, я ...

Не дав мне закончить фразу, он решительно произносит уверенным голосом.

— Прошу, давай не будем тянуть. Белла, я люблю тебя больше всего на свете! — И в подтверждение своих слов он обхватывает мое лицо и наклоняется, прижимаясь своими губами к моим.

Мое сердце отбивает чечетку, ударяясь о грудную клетку. Поцелуй Брайана опьяняет, не давая здраво мыслить. Тем временем он опускает руки на мою талию, крепче прижимая меня к себе. Тело плавится в его объятиях.

— Сбежим сейчас? Вместе! Только ты и я! — охрипшим голосом требовательно произносит он, отрываясь от моих губ. — Поженимся тайно?

Холодный порыв ветра отрезвляет меня, выводя из транса. Способность мыслить здраво возвращается. Отстраняясь, беру его руки в свои ладони, пытаясь немного умерить пыл.

— У нас был уговор, помнишь? Не спешить, — пытаюсь мягко донести до него свою мысль.

— Нет Белла. — Брайан делает шаг назад, вырывая свои руки. — Это не наше решение. Ты взрослый человек, способный распоряжаться своей жизнью самостоятельно! — Под холодным взглядом любимого человека я неосознанно съеживаюсь.

Это камешек в огород бабушки.

***

Когда нам было по семнадцать лет, мы поняли, что между нами нечто большее, чем просто дружба. Брайан, окрыленный любовью, сделал мне предложение руки и сердца.

Не веря своему счастью, в тот день я стрелой летела домой, желая как можно скорее поделиться радостной вестью с бабушкой.

Она выслушала меня без единой эмоции посадила перед собой и без колебаний расставила все точки над «i». Я молча слушала ее, не перебивая.

—

Заруби себе на носу раз и навсегда все то, что я сейчас скажу, девочка. — Голос Мередит в тот день был особенно холоден

.

Я чувствовала себя провинившимся котенком, съежившись под ее орлиным взглядом.

—

На данный момент то, что происходит между вами — страсть. —Мои щеки залились румянцем, неловкость сковала все тело, и я сидела неподвижно. — Ты не дружила и не общалась близко с другими парнями, кроме Брайана. Вы выросли вместе, поэтому сейчас для повзрослевшей тебя он — центр Вселенной.

— Но разве это плохо? — осмелилась спросить я.

— Не спорю, ваши чувства могут перерасти в нечто большее. Он хороший парень, но я не позволю тебе совершить ошибку, Белла. Ты молода, в твоей жизни будет еще много парней.

Отрицание мощной волной прошлось по моему телу, мне не нужны были другие парни. Мне нужен был только один.

— Не губи себя браком в столь юном возрасте. — Голос бабушки дрогнул, в нем было столько боли и невысказанности, что на мои глаза невольно навернулись слезы.

Я чувствовала себя опустошенной. Неужели мы с Брайаном так сильно задели ее чувства?

—

Запомни: сначала ты оканчиваешь школу, затем — университет. Пока я не увижу твой диплом на руках, не дам благословения. До тех пор разговоры о замужестве в этом доме не поднимаются. Уяснила?

В тот вечер, после воспитательной беседы, бабушка закрылась в своей комнате и не выходила до следующего дня. Я слышала, как она плачет, и сама в этот момент рыдала в соседней комнате. Жгучая волна стыда накрыла меня с головой из-за того, что я своей ветреностью так сильно огорчила бабушку.

С тех пор прошло восемь лет, подобный разговор больше не поднимался. Я четко уяснила позицию Мередит.

Несмотря на то, что я — единственный оставшийся у нее близкий человек, поблажек бабушка мне не делала. Она ни в чем мне не отказывала, покупая все самое лучшее, но взамен требовала послушания, уважения и прилежания в учебе. Я была беспроблемным ребенком, так происходи и по сей день.

***

— Прошу, давай не будем ссориться, хорошо? Я смотрю на Брайана потухшим взглядом, настроение окончательно испортилось. Меньше всего хочется выяснять отношения ночью, посреди улицы.

— Твой ответ — «нет»?

— Я люблю тебя больше жизни, но не могу пойти против воли бабушки, понимаешь? — Меня огорчает то, что приходится объяснять Брайану очевидные вещи. Обхватываю себя руками, пытаясь унять мелкую дрожь.

За свою жизнь бабушка пережила немало, трудностей, которые не смогли ее сломить, а напротив, закалили. После страшной потери единственной дочери она была вынуждена заниматься моим воспитанием. Это поистине великая женщина. Я безгранично благодарна бабушке и никогда не смогу отплатить ей за то, что она посвятила свою жизнь мне. Сердцем я понимаю желание Брайана создать семью, но, если бабушка хочет моего замужества после окончания университета, то так оно и будет.

Брайан молча смотрит на меня бесстрастным взглядом, словно потерял ко мне интерес.

— Пошли, — кивает он, давая понять, чтобы я шла первая.

Я быстро отворачиваюсь, чтобы он не видел моих слез, и ухожу на ватных ногах. По щекам текут соленые ручейки, обида душит меня. Почему я должна разрываться между двумя самыми дорогими мне людьми? Еле сдерживаюсь, чтобы не перейти на бег.

По отдаленному звуку шагов, раздающемуся в ночной тишине, я понимаю, что он идет следом. На душе скребут кошки, закрадываются мысли, что я не права. Брайан просто любит меня и хочет большего, чем то, что у нас сейчас есть. Он заботливый, понимающий, всегда поддержит и придет на помощь. Благодаря ему в моей жизни есть сюрпризы, дорогие подарки и цветы без повода. Мне становится паршиво от собственного эгоизма, я не заслуживаю его.

В висках начинает пульсировать мысль, что я несправедлива. Останавливаюсь посреди пустой улицы, с желанием помириться.

— Прости, — бурча себе под нос, всхлипываю я, оборачиваясь. Брайан идет сзади, на другом конце улицы. Ничего себе, какое между нами оказалось большое расстояние!

Всматриваясь, замечаю, как его лицо вытягивается от удивления, когда он глядит мне за спину. В этот момент я слышу визг шин и оборачиваюсь на звук. Около меня тормозит мини-вэн с затонированными стеклами. Трое крупных мужчин в черных масках выскакивают из него и направляются в мою сторону. Все происходит в считаные мгновения.

— Белла, беги! — слышу отдалении голос Брайана, словно нахожусь под водой. Срываюсь со своего места к Брайану, он бежит навстречу мне, протягивая руку. Из горла вырывается крик страха, адреналин мощной волной растекается по венам. Происходящее вокруг кажется нереальным.

Я не успеваю добежать к Брайану: крепкая пара мужских рук ловко хватает меня со спины, поднимая над землей.

— Отпустите! — Я извиваюсь, пытаясь вырваться из стального захвата, — Помогите! — истошно кричу что есть мочи, не разбирая собственных слов от волны шока.

Судорожно хватаю ртом воздух, чувствуя, что начинаю задыхаться от нехватки кислорода.

— Пусти ее, ублюдок! — слышится голос Брайана. Двое оставшихся громил скручивают его и бьют прикладом по голове. Он обмякает в их руках, как тряпичная кукла.

— Нет, Брайан! — истошно воплю осипшим голосом.

Громила в несколько шагов преодолевает путь к машине и не церемонясь швыряет меня внутрь. Я не успеваю выставить руки перед собой для смягчения падения и со всей силы ударяюсь лбом о противоположную сторону пустого фургона. Плюс ко всему тупая боль пронзает еще и живот в момент приземления, из легких будто весь воздух выкачали. В глазах темнеет, я понимаю, что теряю сознание, остатками разума пытаясь зацепиться за ускользающую реальность. Нельзя отключаться, Белла, держись!

Тьма накрывает меня…

[1]Bella- с итальянского красивая.

Глава 2

Глава 2

Сознание возвращается с невыносимой пульсирующей болью в голове. Затуманенный разум медленно начинает проясняться, подкидывая обрывки событий прошлой: ссора с Брайаном, темная улица и чувство первобытного страха...

Я боюсь открыть глаза и столкнуться с реальностью. В самом страшном сне я не могла и представить, что меня могут похитить — в центре города, при свидетеле, в двадцать первом веке! Господи, пожалуйста, пусть это будет ночной кошмар! Сейчас я открою глаза и окажусь в своей теплой постели. Медленно делаю вдох, разлепляя веки; помещение плывет перед глазами, я чувствую тошноту. Стараюсь сфокусироваться на одной точке, и это немного проясняет взгляд.

Я лежу на спине, взору открываются потолок и обшарпанные стены полуподвального помещения без окон. Поворачиваю поочередно голову в каждую сторону, борясь с тошнотой, подкатившей к горлу, и осматриваюсь. Кроме меня в помещении никого нет. Слева расположена закрытая металлическая дверь.

Я заставляю себя глубоко дышать, не поддаваясь нарастающей панике. «Все хорошо, успокойся, Белла. Если бы они хотели причинить тебе вред, сделали бы это, пока ты была в бессознательном состоянии. Нужно встать и осмотреться». Медленно, чтобы не вызвать отступившее головокружение, делаю попытку приподняться. Резкая боль в животе выбивает весь воздух из легких. Мой рот раскрывается в немом крике. Я падаю обратно и зажимаю рот рукой, чтобы снаружи никто меня не услышал. Пусть думают, что я еще не пришла в себя.

От бурлящего в крови адреналина и головной боли я даже не почувствовала, как сильно ударилась животом при падении. Дрожащими руками приподнимаю кофту, пытаясь разглядеть свое тело. На светлой коже проступили синяки бордового цвета, покрывая большую часть живота. Прикладываю холодную ладонь, чтобы облегчить боль. Все тело ломит, наливаясь свинцом и сковывая движения.

В комнате стоит специфический запах сырости, и мне кажется, что я пропиталась им насквозь. Брезгливо морщусь, заметив грязные пятна на матрасе подо мной, и отгоняю подальше мысли об их происхождении. Мозг лихорадочно пытается найти ответы на множество вопросов, крутящихся в голове. Почему я здесь? Что со мной сделают? Кто эти люди? Страх подкидывает варианты развития событий, один хуже другого. По щекам текут слезы от мысли, что меня убьют, продав на органы, или, еще хуже, продадут в сексуальное рабство. А если они будут просить выкуп и угрожать бабушке? Пожалуйста, только не это! Представляю, как сильно она сейчас волнуется из-за того, что я не пришла домой. Интересно, где моя сумка? Оглядываю комнату в надежде, что сразу не заметила ее. Разочаровано вздыхаю: глупая иллюзия, конечно, они ее не оставили здесь.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем звенящую тишину нарушает звук проворачивающегося в замочной скважине ключа. Кровь стынет в жилах, я практически перестаю дышать, напряженно смотря на дверь. Судорожно пытаюсь придумать, что делать. Мне негде спрятаться, нечем отбиваться, защищаясь. Ничего лучше, чем притвориться, что я еще без сознания, в голову не приходит. Зажмуриваюсь, придавая себе, насколько это возможно безмятежный вид, и стараюсь выровнять сбившееся дыхание.

Дверь со скрипом открывается, впуская холодный воздух. Мужские голоса заполняют пространство.

— Не приходила в себя еще? — нетерпеливо спрашивает один из мужчин.

— Нет, — с легким беспокойством отвечает другой.

— Вы че с ней сделали, что она двенадцать часов в отключке?!

Догадываюсь, что допрашивает начальник их преступной группировки. Отвечает на вопросы один из вчерашних громил.

С замиранием сердца прислушиваюсь, к каждому шороху. Стук шагов по бетонному полу становится слышен все отчетливее.

— Ничего. Действовали строго по инструкции. — В голосе громилы сквозит волнение.

— Блондин тоже по инструкции был? — спрашивает с нажимом начальник.

Мое сердце пропускает удар: речь идет о Брайане.

Что значит «действовали по инструкции»? Похищение было заранее спланировано?

— Пришлось импровизировать, сэр. — В памяти всплывает сцена, как Брайана бьют прикладом по голове.

— Импровизировать?! — Я едва не вздрагиваю от повышенного тона начальника. — Вы, блять, парня на улице бросили! Не подумали своей тупой башкой, что он к копам побежит?!

В душе закрадывается маленький луч надежды, что с Брайаном все в порядке, раз они не привезли его сюда вместе со мной.

— Если позволите, я лично разберусь с проблемой, — многозначительно отвечает громила.

— Интересно, как? Завалить его решил? — неестественно дружелюбно спрашивает начальник. — Сиди ровно и не рыпайся, с блондином я разрулил.

На секунду показалось, что я умерла и воскресла от равнодушно сказанных слов. «С блондином я разрулил»

.

В душе бушует океан неизвестности. Я не знаю, что он мог сотворить с Брайаном.

Проходит пара мучительных мгновений, прежде чем начальник добавляет с угрозой:

— А вот че с вами, дебилами, делать, А́дам будет лично решать.

Вывод напрашивается сам: существуют еще более высокие руководители в их иерархии. В чьи руки я попала? Какая участь ждет меня, если они с такой легкостью пускают в расход своих людей за малейшие проступки?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Свободен, — равнодушно сообщает начальник приказным тоном.

Громила молча слушается приказа и выходит, закрыв за собой дверь. Я на грани потери сознания. Почему начальник остался? Собрался со мной здесь расправиться?

В помещении стоит гробовая тишина, слышно только мое дыхание. Продолжаю свой спектакль, чувствуя на себе пристальный взгляд мужчины.

— Открой глаза, — спокойно произносит он, — знаю, что притворяешься.

Волна жара проходит по всему телу. Как давно он меня раскрыл?

Больше нет смысла притворяться. Открываю глаза, с опаской смотря на мужчину. Его внешний вид абсолютно не подходит к месту, в котором мы находимся. Незнакомец выглядит, как директор холдинга, а не сутенер или убийца, каким я его рисовала в своем воображении.

С ног до головы окидываю его быстрым взглядом: дорогой классический костюм, идеально начищенные туфли, аккуратно уложенные черные волосы.

— Меня зовут Джон, — представляется мужчина. Я дергаюсь от неожиданности, когда он слегка наклоняется ко мне, протягивая ладонь.

На секунду мне показалось, что он хочет меня схватить. Нервы натягиваются, как струна, я сгибаю ноги в коленях и отталкиваюсь изо всех сил, помогая себе руками, чтобы приподняться и прижаться к стене. Вскрик непроизвольно вырывается из моей груди из-за возникшей боли в ребрах.

— Не хотел пугать. — Джон, слегка опешивший от моей реакции, делает шаг назад, поднимая руки в жесте капитуляции.

Он пристально осматривает меня, задерживая взгляд на руке, прижатой к животу.

— Тебе че, больно? — щуря глаза, спрашивает он.

И не стыдно ему спрашивать после всего произошедшего?!

— Я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь мне, что случилось, — спокойно произносит Джон.

Я упорно продолжаю молчать, не отвечая на вопросы.

—Ты же медик, — начинает он издалека, словно пытается разговорить маленького ребенка. — По-любому и диагноз себе уже поставила.

Я удивленно смотрю на Джона, потому что он знает о моей специальности. «Конечно, поставила!» — самодовольно подмечаю про себя.

—Тупая травма живота, — не выдерживаю я.

На секунду в его глазах загорается блеск, и я понимаю, что наивно повелась на искусную манипуляцию. Все-таки он смог меня разговорить! Это ты тупая, Белла, а не травма живота!

— Рассказывай, откуда она у тебя!

— Ударилась в машине, — тихо произношу, отводя взгляд в сторону, — головой и животом.

— Тебя должны были доставить, не применяя силу, — искренне произносит Джон. — Извини за ребят, немного перестарались. Сама понимаешь, мы нечасто имеем дело с девушками. — И, сцепив руки в замок, он продолжает серьезным тоном: — Я разберусь, виновные будут наказаны.

— Может, мне вас за это поблагодарить? — ядовито заявляю я, поднимая брови.

В горле давно уже пересохло. Я тщетно пытаюсь сглотнуть несуществующий ком. Словно прочитав мои мысли, Джон без резких движений наклоняется, подняв с пола небольшую бутылку с водой, открывает ее и подает мне. Его псевдозабота настораживает.

Трясущейся рукой подношу бутылку к губам, с подозрением косясь на Джона. Может, таким образом он просто решил ослабить мою бдительность? Делаю глоток, затем еще, жадно пью. Только сейчас понимаю, как сильно хотела пить.

—

Босс прибыл. — Тишину прерывает незнакомый голос из шипящей рации, висящей на поясе Джона (я замечаю ее только сейчас).

— С тобой хочет кое-кто поговорить, — заключает Джон, пристально глядя на меня своими голубыми глазами.

Я застываю в ужасе, представляя, что мне сулит встреча с их боссом.

Адам

Я вжимаю педаль газа в пол до упора, желая как можно скорее оказаться в нужном месте. Машина с ревом несется по шоссе. Жестко усмехаюсь сам себе: столько лет ждал этого момента, а сейчас, как подросток, сгораю от нетерпения.

Разминаю затекшую шею и спину: одиннадцать часов за рулем, без остановки дают о себе знать. После звонка доверенного человека сразу сорвался со сходки, возвращаясь в Чикаго. Девчонка у нас. Жизнь прожита не зря. Моя четко поставленная многие годы назад цель почти достигнута. Осталось внести небольшой штрих, и человек, разрушивший мою семью и жизнь, будет уничтожен.

Набираю Джона по громкой связи.

— На месте? — с ходу задаю вопрос, держа руль одной рукой.

— Подъезжаю. Ты сам когда будешь? — нервозно отвечает он. Последние дни мы все на взводе. Был только один шанс, упусти мы его, и карточный домик бы рухнул.

— С парнем решил? — На лице непроизвольно проступает оскал: сосунок не вовремя нарисовался, срывая план. Или сам где-то упустил, не проверил до конца. Времени было в обрез, поэтому действовали быстро.

— Все под контролем, с ним проблем не будет, ручаюсь, — уверяет меня Джон. Раз он так говорит, значит, и впрямь не будет.

— Проверь, как там девчонка. Без меня не начинай, — отдаю четкий приказ. — Скоро буду.

Сбрасываю звонок. Джон — один из тех, на кого можно положиться, а их в моем мире можно по пальцам сосчитать.

Улица стала лучшей школой жизни для наивного подростка, еще не видавшего мир, показала все грани жестокости людей, их пороки и слабости, научила выживать, не прогибаясь ни под кого, а наоборот, прогибать других под себя, искусно манипулировать и точно знать, на какие точки давить для достижения собственной цели, не жалеть, но и не терять человечности. Научила не верить никому, кроме себя, сделав меня тем, кто я есть сейчас, и я благодарен за этот урок жизни. Все, что я сейчас имею —заслуга тех лет.

Перед лицом всплывает мерзкая физиономия Клиффорда Росса. Мои глаза наливаются кровью. Настал час расплаты, ублюдок!

Въезжаю на территорию базы через открывающиеся ворота и выхожу из машины. Подчиненные, охраняющие ее по всему периметру, уважительно приветствуют меня. Широким шагом прохожу мимо них, направляясь в здание, и киваю в ответ.

— Где? — задаю вопрос стоящему у входа новичку.

— Я покажу, Джон сказал встретить вас, — стушевавшись под моим злым взглядом, отвечает он.

— Я просил тебя показывать? — Мой голос убийственно спокоен, парень попался под горячую руку.

Дрожа, новичок отвечает, где Джон и девчонка. Совсем зеленый! Хотя и не такие дрожали.

Что заставляет юнцов вроде него добровольно вставать на этот нелегкий путь? Жажда приключений? Деньги? Как будет время, надо перетереть со щеглом этот вопрос. Может, у него нужда какая есть. И Джону сказать, чтобы внимательнее подходил к подбору людей. Не стоит втягивать молодые неокрепшие умы в этот жестокий мир. Будь у меня сын, я бы не хотел для него такой жизни.

Минуя холл, иду через коридоры и спускаюсь на цокольный этаж. Что за цирк они тут устроили?! Загнали девчонку, как особо опасного врага, в подвал. Шумно выдыхаю, в очередной раз убеждаясь, что нужно самому лично контролировать каждое движение.

Останавливаюсь возле ожидающего меня Джона и протягиваю ладонь для рукопожатия.

— Серьезно? — вопросительно выгибаю бровь, кивком указывая на нашу допросную комнату. — Может, вы девчонку еще и в подвале держали?

— Бля, ну ты не давал четких указаний по ее содержанию! — Джон смотрит на меня недоумевающим взглядом.

— Ты мне че предлагаешь, каждый шаг тебе разжевывать? — лениво спрашиваю я.

— Бля, А́дам, она же дочка этого мудака! — Он морщит лицо при упоминании Клиффорда. — Мне че, надо было ее в пятизвездочный отель заселить?!

— Мы не звери, кем бы ни был ее папаша! — обрываю его браваду. — Не забывай, что девка нам нужна просто как рычаг давления.

— Ну, кстати, это… она вроде адекватная, — виновато говорит Джон, оглядываясь на дверь, за которой находится наша пленница. — Я думал, истерику закатит, мол, «Да вы знаете, кто мой отец и че он с вами сделает?».

Вопросительно выгибаю бровь на его чистосердечное признание.

—Да не, ты че, братан, я без лишнего, — оправдывается он. — Просто заметил.

— Пошли тогда, ломать[1] ее будешь, раз в допросную притащил, злодей! — ухмыляюсь я от абсурдности ситуации. Доверенный смеется.

Нетерпеливо распахиваю дверь, проходя внутрь. Белла Росс сидит на стуле у противоположной стены. В глаза бросаются ее огненно-рыжие волосы. Че за херня?! Клиффорд и его жена брюнеты. Хотя этих баб не поймешь, крашеная, походу. Оборачиваюсь на стоящего позади Джона в немом вопросе, он еле заметно пожимает плечами, мол, сам без понятия. Останавливаюсь в центре комнаты, рассматривая нашу гостью.

Хрупкое тело девушки сотрясает дрожь. Да, нехило ее колбасит от страха! Походу, ребята конкретно перестарались, запугав девчонку до смерти.

— Здравствуй, Белла! А́дам Коулман, будем знакомы, — предвкушая реакцию ее папаши, улыбаюсь во все тридцать два. — Долго ждал нашей встречи!

[1] «Ломать» в блатном жаргоне – допрашивать, раскалывать.

Глава 3

Белла

Атмосфера накаляется с каждой минутой ожидания. Меня привели в другое, пустое помещение, больше похожее на пыточную, и усадили на единственную имеющуюся мебель — стул, стоящий у стены. Мрачную комнату освещает покачивающаяся тусклая лампочка. Я сжимаю руки в кулаки, пытаясь унять волнение, слышу, как учащенно бьется мое бедное сердце.

Мы с Брайаном планировали посмотреть на выходных новый боевик. Что ж, кажется, я начала без него. У меня при этой мысли вырывается истерический смешок: возможно, это последняя шутка в моей жизни.

За дверью нарастает звук голосов. Мой желудок от волнения сжимается в тугой узел, на лбу выступает холодный пот. Я вся подбираюсь, а когда в комнату входит незнакомый мужчина, а следом за ним Джон, в этот момент уже готова потерять сознание.

Голос из рации предупредил, что прибыл босс. До этого в разговоре с громилой Джон упоминал имя Адам. Сопоставляя факты, прихожу к выводу, что этот мужчина и есть их босс Адам. Нужно было идти учиться на следователя, а не в медицинский.

На первый взгляд вошедшие мужчины кажутся похожими друг на друга: оба высокого роста и спортивного телосложения, темноволосые, на обоих классические черные костюмы с белой рубашкой.

Адам медленно надвигается, словно растягивая и смакуя момент, наслаждается собственным триумфом. Его пиджак расстегнут, как и верхние пуговицы рубашки. Точеное лицо, острые скулы, при взгляде на которые кажется, что, если прикоснешься к ним, можно порезаться. Он останавливается в центре, широко расставив ноги и засунув руки в карманах брюк. Без стеснения он разглядывает меня с головы до ног с нескрываемым интересом.

— Здравствуй, Белла! Адам Коулман, будем знакомы, — холодно улыбается он, словно хищник своей жертве, обнажая идеально белые ровные зубы. Его улыбка скорее напоминает оскал — Долго ждал нашей встречи!

По спине бегут мурашки от его низкого голоса. В душе у меня полный раздрай: он обращается ко мне так, словно мы знакомы. Весь его внешний вид и тон демонстрируют неприязнь по отношению ко мне. Чем я заслужила подобное? Кто вообще имеет право похищать человека?! К горлу подкатывает тошнотворный ком, вывод напрашивается сам: этот мужчина не так прост, как кажется на первый взгляд, и законы для него не писаны. Торговля людьми на органы, и сексуальное рабство, теперь кажутся детским лепетом. «Во что ты ввязалась, Белла?!» — мысленно кричу себе. Мощная энергетика доминанта, исходящая от незнакомца, обволакивает, опьяняя.

Опускаю взгляд на свои колени, не желая отвечать Мне хочется плакать, но я изо всех сил сдерживаюсь.

— Папаша не учил тебя здороваться? — с презрением спрашивает Адам, оказавшись возле моего лица в считаные секунды. При упоминании отца, во мне словно что-то щелкает.

— В глаза смотри! — Вздрагиваю, от его повышенного тона. Мое тело застыло, как каменная статуя, не могу пошевелить и пальцем.

Не дожидаясь подчинения, он резко сжимает мой подбородок двумя пальцами, насильно поднимая голову. Вынужденно заглядываю в злые, словно тьма, черные глаза. Густые брови Адама сведены на переносице, он изучает мое лицо, словно заглядывает в самую душу.

— Что вам нужно от меня? — произношу с придыханием от жесткой хватки, пытаюсь вырваться, но он давит еще сильнее.

— А ты можешь, что-то нам предложить? — отвечает он вопросом на вопрос. Его дыхание доносит до меня аромат мятной свежести вперемешку с дымом сигарет. Еле заметно отрицательно качаю головой: мне нечего предложить.

— От тебя, собственно, ничего не нужно, — вкрадчиво поясняет Адам, небрежно отпуская мое лицо и отходя на приличное расстояние. Шумно выдыхаю. — А вот от твоего отца — да. Дети не должны отвечать за грехи родителей. Ты нам просто поможешь, Белла.

Сердце пропускает удар.

Я удивленно смотрю на мужчин, переводя взгляд с одного на другого, Джон продолжает молча стоять у двери. О каких грехах может идти речь спустя столько лет после смерти моего отца?!

— Мой отец… — Слова застревают в горле, но я беру себя в руки и продолжаю говорить, чтобы исправить это недоразумение. — Умер много лет назад.

Проходит несколько мучительных секунд.

— Да, согласен, — задумчиво произносит Адам, — человек в нем давно сдох.

Не оборачиваясь, он подает знак Джону, кивая в мою сторону. Джон подходит, попутно доставая что-то из кармана, и наводит на меня, вставая рядом со своим боссом.

Клянусь, в эту секунду я была уверена, что он достает пистолет. Глаза застилает пелена слез.

— Скажешь папуле пару слов на видео? Соскучился по дочурке, наверное, надо бы ему весточку передать. — Не веря моим словам, Адам продолжает издеваться.

— Мой отец давно умер! — не совладав с эмоциями, кричу, задыхаясь от слез.

— Хорошую актрису вырастил, я почти поверил, — одобрительным тоном произносит Адам, кивая головой. — Ну же, будь хорошей девочкой, Белла, передай папе привет.

Эмоции душат меня, хочется кричать, крушить все вокруг, но я продолжаю сидеть на месте с бушующим торнадо внутри.

— Короче, слушай сюда, Клиффорд. — Веселый тон Адама кардинально меняется. — Мои условия ты знаешь. Выполняй, если хочешь, вернуть дочь целой, а не по частям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Джон делает пару движений по экрану смартфона и убирает его обратно в карман. Мозг цепляется за имя, озарение приходит мгновенно. Клиффорд. Клиффорд Росс, младший брат моего отца. После смерти родителей я не видела его ни разу. Бабушка оборвала всяческое общение, с родней со стороны семьи Росс. Боже, какое недоразумение! Они думают, что я его дочь!

— Клиффорд Росс? — спрашиваю хриплым голосом. — Он не мой отец, — отрицательно качаю головой, вытирая слезы трясущейся рукой.

— Охотно верю, — ядовито отвечает Адам. — Джон, раз Белла не его дочь, может, тогда ты сын этого ублюдка?

— Моего отца звали Роберт, он умер двадцать лет назад. — Перевожу взгляд с одного на другого мужчину, пытаясь их уверить. — Клянусь, я не вру! Клиффорд — мой дядя! — запинаюсь на последнем слове от того, как непривычно его произносить. Дядя, лица которого практически не помню и по вине которого сейчас нахожусь здесь.

С минуту они переглядываются между собой в немом разговоре. Наконец Адам разворачивается, широким шагом направляется к двери, кинув Джону напоследок, и дает указания:

— Девчонку наверх подними. — И выходит.

Адам

Сказать, что я был в бешенстве — ничего не сказать! Ублюдок лишь посмеялся в ответ, подтвердив слова Беллы. Разумеется, на слово я им не поверил. Следующим утром в моих руках, было полное досье на семейку Росс. Белла не дочь Клиффорда. Отпиваю янтарную жидкость прямо из бутылки, даже не наливая в бокал. Алкоголь обжигает горло, но мне этого недостаточно.

Пробил по своим каналам данные. Жена и дети Клиффорда месяц назад улетели из страны. Неужели ублюдок предчувствовал и решил перестраховаться? Но почему Беллу не спрятал, неужели судьба племянницы ему безразлична?

— Сука! — кричу, стуча кулаком по столу, отхожу и обессиленно падаю на диван. Как я мог так облажаться?! Отпиваю еще, швыряю в стену бутылку, и она разлетается на осколки. Безэмоционально наблюдаю, как алкоголь стекает по стене, образуя лужу на полу.

В семье Росс — две Беллы. Пиздец. Других имен, что ли, не нашлось? Почему мне сразу не показалось подозрительным, что девчонка так спокойно передвигается сама по городу? Работает, еще и живет отдельно от семьи.

Я так сильно был зациклен на Клиффорде — убийце Уильяма, моего брата, что не проверил остальных членов семьи. Провожу рукой по волосам, обдумывая дальнейшие действия. Может, ну его нахер, этот план возмездия? Просто пристрелить мудака и забыть? Нет, мразь, разрушившая мою семью, так легко не отделается!

Встаю, возвращаясь к столу. Склоняюсь над раскрытым досье на всю семью Росс и заставляю себя продолжить читать с того места, где остановился. Перелистываю до страницы, где находится информация о родителях Беллы. Перед лицом фотография Роберта — ее отца. И ДНК-тест не нужен, чтобы понять, что девчонка говорила правду. Белла — копия своего отца: и взгляд, и чертов рыжий цвет волос.

Бегло пробегаюсь взглядом, выделяя для себя самое важное.

«Роберт Росс. Дата рождения 25 января 1961г.

Мемфис, штат Теннеси.

1983год — переехал в Чикаго.

Несколько приводов в полицию в тот же год по подозрению в грабеже и разбое. Свидетели отказывались от своих показаний, поэтому его отпускали.

1984 год — организовывает «

Ross

Family

».

1989 год — женится на Луизе Уотсон.

1996 год — рождается дочь Белла Росс Уотсон.

17 мая 2001 года— найден застреленным в кабинете своего офиса».

Вчитываясь в информацию о деятельности «Ross Family» за те годы. Подмечаю, что в отличие от своего брата Роберт вел дела совершенно иначе. Последние годы перед смертью пытался сменить профиль группировки в легальный бизнес.

Годы смерти моего брата и отца Беллы сходятся, разница в месяц. Получается, Уильям работал на Роберта, а после его убийства власть перешла в руки Клиффорда. Неплохо мудак устроился на всем готовеньком!

Прохожусь по информации о Луизе Росс Уотсон — матери Беллы. Ничего примечательного: единственная дочь, вырастила Луизу мать- одиночка, в графе «отец» — прочерк. Бросила университет ради замужества, несколько лет до рождения ребенка посещала психолога. Покончила жизнь самоубийством. Найдена в собственном доме с перерезанными венами.

В глаза бросается дата смерти: 20 мая 2001 года, через три дня после убийства мужа. Не выдержала потери? Казалось бы, ничего подозрительного, но паранойя твердит, что слишком все ладненько сложилось. Три смерти за короткий срок в криминальных кругах. Так просто не бывает.

Все активы, принадлежавшие Роберту, перешли в грязные руки его братца. Белле не досталось ничего от состояния родителей. Судя по отчетам, Роберт был далеко не глупым человеком. Зная, какой рисковый образ жизни он ведет, странно, что не перестраховался и не оставил завещания, обеспечив безбедное будущее единственной дочери. Это наводит на определенные мысли.

Сажусь в кресло, тяжело вздыхаю, откидывая голову. Да, наделал делов! Втянул невинную девчонку в этот грязный мир. Че теперь с ней делать, не знаю.

По памяти набираю номер городского телефона.

—Через полчаса подъеду, — сообщаю без приветствия и сбрасываю звонок. Прихватив увесистую папку с информацией на семью Росс, выхожу из кабинета. Только одному человеку я могу довериться в этом деле.

Глава 4

Белла

«Человеку свойственно

не переставая думать о том,

что дорого его сердцу».

Как и приказал Адам, меня подняли наверх — на третий этаж, если быть точнее. Я в ужасе еле перебирала ногами, следуя за державшим меня под локоть конвоиром. Не знаю, правильно ли называть его этим словом. Возможно, у этих бандитов есть свои названия должностей.

Я даже не пыталась вырываться, отдавая себе отчет в том, что самостоятельно через эти подземные катакомбы не выберусь. Множество поворотов, ответвлений и бесконечные лестницы — вот все, что я видела. Чем выше мы поднимались, тем приличнее начинало выглядеть здание, преображаясь.

На ветвистой лестнице я постоянно спотыкалась, и если бы не державший меня мужчина, разбитый нос — меньшее, что могло меня ожидать. Боль в ребрах усиливалась с каждой ступенькой, но я продолжала идти, кусая губу, чтобы не завыть.

Мое измученное сознание сбилось со счета, по скольким лестницам мы поднялись. Ступеньки, ведущие вверх, казались бесконечными. Наконец, остановившись, конвоир поднес ключ-карту к закрытой двери, замок щелкнул, и мы оказались в длинном коридоре. Я чувствовала себя так, словно пробежала марафон, в правом боку кололо от неправильного дыхания.

Я понимала, что, возможно, самое страшное позади и сейчас меня хоть ненадолго оставят в покое, но сердце предательски колотилось. В этом месте ни в чем нельзя быть уверенной. Дойдя до середины коридора, конвоир отпустил меня и, открыв коричневую деревянную дверь, отошел, пропуская внутрь первой. Как выяснилось, «поднять наверх» означало сменить мою камеру заключения. По сравнению с местом, в котором я очнулась, эта комната показалась мне хоромами. Не думаю, что она предназначается для заключенных вроде меня. Подозреваю, что принадлежит одному из людей, Обстановка оказалась достаточно уютной: темный ковролин на полу, аккуратно застеленная кровать средних размеров, комод и стол со стулом, за дверью — душевая со всем необходимым. На удивление помещение оказалось очень чистым, нигде ни пылинки.

Из окна открывался вид на подъездную дорогу и часть двора. Главным моим развлечением стало наблюдать за происходящим на улице. Поначалу люди в черной форме с автоматами наперевес пугали меня, затем единственной отрадой стало следить за их передвижениями по территории.

В первый день, поспав пару часов и набравшись сил, я начала колотить в двери руками и ногами со всей дури, кричать, чтобы меня выпустили. Злость с каждой минутой закипала во мне все сильнее. Несправедливость происходящего душила. Примерно через час я поняла, что меня игнорируют, и в истерике стала швырять мебель. От бушующего адреналина в крови я забыла о боли в ребрах. Первым в моем погроме пострадал стул, я била его о стены, дверь и пол, пока бедняга не развалился на части. Я выкрикивала оскорбления, не разбирая слов, перевернула стол. Гнев застилал глаза и разум, в тот момент я не боялась, что может ворваться Адам или кто-то из его людей. Я хотела этого, хотела, чтобы они пришли и увидели, до чего довели меня. Раскидав мужские вещи из комода по всей комнате, я сорвала простыню и разодрала ее, сбросила с кровати матрас и распотрошила подушку, затем обессиленно рухнула на пол, посреди учиненного хаоса и прорыдала полночи, оплакивая свою свободу и переживания о любимых людях.

Наутро мне стало гадко от своего поведения. Было стыдно перед самой собой за проявленную слабость. Я не привыкла так расклеиваться, естественно, это нетипичное происшествие в моей жизни, поэтому и реакция такая. Пришлось взять себя в руки и навести порядок. Я максимально аккуратно сложила разбросанные вещи и убрала в комод: ведь их хозяин не виноват в моем положении. Хотя смотря с какой стороны на нее посмотреть: вдруг это комната одного из громил, что меня похитили? Стараясь абстрагироваться от всей этой ситуации, я постаралась сосредоточиться на уборке. Поставила стол на место, изрядно попыхтев вернула матрас на кровать. И как у меня вчера хватило сил так легко сбросить его?! Простыня, подушка и стул восстановлению не подлежали, а потому я аккуратно сложила их и оставила около двери.

Адама и его консильери[1] Джона я не видела с того дня, но, видимо, один из них распорядился, чтобы мне принесли мазь и таблетки. Лекарства значительно облегчают боль.

Единственные люди с кем я контактировала за это время — только охранники, с кислыми минами приносившие еду. Первые два дня, я пыталась их разговорить, но, кажется, они приняли обет молчания. Поэтому все попытки свелись к нулю, и я сдалась.

***

Меня держат здесь уже третий день, не давая выйти даже в коридор. Под дверью дежурят охранники, сменяясь ежедневно. Еду приносят один раз с утра на все приемы пищи, на весь день.

Проанализировав тот роковой вечер на холодную голову, думаю, что Брайан получил сотрясение мозга. Ежеминутно извожу себя мыслями о бабушке. Страшно представить, в каком она сейчас состоянии! Что делает? Наверняка пошла в полицию, и меня сейчас ищут (это в том случае, если Брайан рассказал ей правду). Но я надеюсь, что он не сделал этого: учитывая возраст бабушки, боюсь, она не сможет пережить похищение единственной внучки.

Сердце разрывается от мысли, что Мередит может пострадать из-за меня. На душе тревога от неизвестности, что ждет меня в будущем. Когда отпустят, да и отпустят ли вообще? Адам и Джон не поверили, что я не дочь Клиффорда, а слова о том, что меня вернут по частям, если дядя не выполнит условия, поставленные Адамом, не дают мне покоя. Он действительно это сделает? Убьет меня? Что Клиффорд и Адам между собой не поделили? И что вообще связывает брата моего отца с этим бандитом?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сейчас глубокая ночь, электронные часы на стене показывают 03:24. Режим свой я сбила, окончательно перепутав день с ночью. В сотый раз за сегодняшний день сажусь на широкий подоконник и вытягиваю ноги. Как завороженная, наблюдаю за полной луной, освещающей звездное небо. Я чувствую себя, как Фиона, запертая в башне. Жду, когда же придет Шрэк и спасет меня от дракона.

В памяти невольно всплывает момент, как мы с Брайаном уехали в загородный дом его родителей на все выходные. Это было незабываемое время, проведенное вместе с ним! Мы чувствовали себя тогда такими взрослыми и самостоятельными! Как у семейной пары, у каждого из нас были свои обязанности по дому: Брайан колол дрова для розжига камина, а я с упоением наблюдала за любимым мужчиной, моя посуду у окна.

Тишину нарушает звук вставленного в замок ключа, неожиданно вырывая меня из счастливых воспоминаний. Я замираю, изумленно уставившись на дверь: ночью ведь никогда не приходят. Спешно спрыгиваю с подоконника, забиваясь в угол. Сердце стучит с бешеной скоростью. Дверь распахивается, в проеме стоит мужской силуэт, освещенный только луной. Кто нежданный гость, я понимаю сразу, его энергетика мгновенно заполняет окружающее пространство. Это Адам.

Он включает свет, заметив меня, удивленно хмурится, а я сильнее пытаюсь максимально слиться со стеной.

— Что ты тут делаешь? — хмурится Адам. Я в ступоре смотрю на него, хлопая глазами, как полоумная. Действительно, что я тут делаю? Может, потому, что меня похитили и силой удерживают?

— У меня к вам тот же вопрос, — необдуманно выпаливаю я, мысленно ругая себя.

Кажется, запертая в одиночестве, я совсем сошла с ума, раз допускаю подобную дерзость по отношению к такому опасному человеку, как Адам.

— Ты в моей комнате, — лаконично произносит он, закрывая за собой дверь. Обвожу помещение взглядом, словно в первый раз, переваривая услышанную новость.

Почему Адам пришел только сегодня, если это его комната? Он здесь живет? Мне становится неуютно от осознания, что я сплю на кровати бандита, ем за его столом, принимаю душ, пользуясь его вещами. Ощущаю себя вторгшейся в чужое личное пространство. Слегка трясу головой, чтобы прогнать подальше глупые мысли: не по своей воле я оказалась здесь, чтобы теперь чувствовать себя некомфортно.

Вальяжной походкой Адам направляется к кровати и садится на самый ее край. Теперь я действительно осознаю, что нахожусь в его комнате. Он так гармонично смотрится здесь, сидя сейчас на этой постели. Как я раньше не догадалась? Ведь вся обстановка так и кричит, что эта комната принадлежат ему.

Взгляд Адама останавливается на сломанном стуле и сложенных сверху вещах. Я тяжело выдыхаю от мысли, что Адам понял, чьих это рук дело. Охрана упорно игнорировала мои просьбы забрать их. В красках представляю, что Адам устроит мне за порчу имущества. Спустит обратно в подвал? При воспоминании о сыром, холодном и темном помещении меня передергивает. Однако Адам спокойно переключает внимание на меня, словно ничего не видел.

— Кто тебя сюда привел? — Он разминает шею, не сводя с меня пытливого взгляда.

— Ваши конвоиры не называют имен, — неловко пожимаю плечами. —Они вообще ведут себя, как немые, — уже тише бубню себе под нос.

Откуда я могу знать, кто из них меня привел? Натягиваю по привычке рукава черного мужского свитера, чтобы спрятать ладони. И тут до меня доходит, что я одета в его

вещи. Сменной одежды у меня с собой нет, поэтому пришлось надевать то, что лежало в комоде. Щеки обдает жаром от неловкости. Ведь Адам явно заметил, что я стою в его вещах, но ничего не сказал.

— Конвоиры? — Адам заходится заразительным смехом, запрокинув голову, и его грудь ритмично вздымается. Его реакция немного успокаивает меня. Сегодня я не чувствую исходящих от него волн агрессии и неприязни по отношению ко мне, как в нашу первую встречу. Что-то в нем изменилось. Это ощущается в его взгляде, спокойном тоне и плавных движениях.

— Простите, я не знаю, как правильно называть ваших людей, — немного смущенная его веселой реакцией, отвечаю я.

— Они солдаты, Белла

,

— спокойно произносит Адам своим низким голосом. Мое имя в его устах звучит так легко и непринужденно, как будто мы знакомы тысячу лет и он произносит его как минимум сотню раз в день.

Они же не военные, интересно, почему именно солдаты? Я тактично решаю не задавать лишних вопросов, которые могут разозлить бандита. Мое молчание его совершенно не тяготит и не смущает, и какое-то время мы просто молчим: Адам — сидя на кровати и пристально разглядывая меня, а я по-прежнему стою, прижимаясь к стене и смотря куда угодно, только не на него.

Спустя какое-то время Адам встает и подходит к окну, находящемуся по правую сторону от меня. Он останавливается, заводит руки за спину, наблюдая за тем, что происходит за окном. Украдкой поглядываю на его точеный профиль, но не задерживаю взгляд надолго, чтобы он не заметил. Легкая щетина покрывает нижнюю часть его лица.

На удивление, в данный момент я не ощущаю всепоглощающего страха перед Адамом, как в прошлую встречу, несмотря на близость его тела. В комнате царит атмосфера спокойствия и некой обреченности. Чувство, что этот тот самый момент, шанс, который нужно использовать, расположив Адама к себе, воодушевляет меня.

Сейчас он выслушает меня, поверит и отпустит! Главное — начать, ведь я оказалась действительно не той, которая им нужна!

Противоборствующей силой возникшему воодушевлению становится чувство вины. Адаму нужна дочь дяди Клиффорда, моя кузина. Отпустив меня, он выкрадет ее? Разве я могу так поступить с невинной девушкой, подставляя ее, обречь на мучения, что переживаю здесь я? Такого никто не заслуживает. Ведь, что бы ни произошло между дядей Клиффордом и Адамом, они должны сами решить свои проблемы, не впутывая в свои разборки невинные души. Вины кузины здесь нет, как и моей.

Мысленно даю себе пощечину: как можно волноваться из-за родственницы, которую никогда не видела и даже не знала о ее существовании?! Делаю глубокий вдох, затем выдох. Успокойся, Белла, подумай о бабушке. Что будет с ней, если ты останешься здесь и продолжишь не выходить на связь? Рано или поздно ее сердце может не выдержать. Отогнав страшные картины, которые рисует воображение, и набравшись смелости, я решаю заговорить:

— Я говорила вам правду. — Сделав короткую паузу и тяжело сглотнув, я продолжаю, с опаской косясь на стоящего мужчину: — Клиффорд не мой отец. Не знаю, какие у вас с ним разногласия, но я к этому не причастна, — стараюсь говорить как можно увереннее, неосознанно прикладывая ладонь к груди.

Тишина. Адам по-прежнему стоит лицом к окну, не оборачиваясь на меня, словно я ничего не говорила.

— Я даже не общалась с ним после смерти родителей! — Мой голос звучит чуть громче. — Клянусь, я не та, которая вам нужна! Держа меня здесь, вы ничего не добьетесь от Клиффорда Росса, потому что я наверняка для него ничего не значу! — Мое сердце бьется в груди, как пойманная птица.

Адам молчит еще несколько минут, словно обдумывает сказанные мною слова, затем поворачивается и делает шаг в мою сторону, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Я замираю, не зная, чего ожидать от мужчины в следующую секунду.

Смелость и решительность мигом улетучиваются от его потемневшего взгляда, сменяясь дрожью, волной прокатывающейся по всему телу. Я невольно опускаю глаза, словно провинившийся ребенок, рассматривая носки туфель Адама. Легкость и спокойствие, царившие в комнате до этого момента, испаряются, мгновенно поселяя тревогу в моей душе.

— Посмотри на меня, Белла, — произносит Адам тоном, не терпящим возражения. С опаской подчиняюсь, прекрасно помня стальные тиски его жестких пальцев на моем лице. — Я знаю, что ты говорила правду. —Удивленно приоткрываю рот, уставившись на него во все глаза.

Не давая мне до конца осознать смысл сказанных слов, Адам молча разворачивается и стремительно направляется к двери.

— Подождите! — Бросаюсь следом, чуть не врезавшись в спину остановившегося мужчины, практически у самой двери. — Теперь вы меня отпустите?

— Нет! — резко отвечает он, даже не обернувшись. Одно слово. Три буквы, способные вмиг разрушить все надежды.

— Прошу вас! — надтреснутым голосом кричу в закрывающуюся дверь. — Моя бабушка! Она наверняка волнуется! — Ноги подкашиваются. —Дайте хотя бы ей позвонить...— добавляю шепотом, падая на колени перед уже закрытой дверью в пустоту.

Адам

Взяв досье на семью Росс, я погнал к единственному человеку, которому мог доверить это дело. Это мой отец. Правда, в глаз я никогда его не называл этим словом: не мог, а через себя переступать не хотел. Не родной, но единственный, что был в моей никчемной жизни.

Между нами не было особенной связи как у отца с сыном. Мы не ходили по выходным на бейсбол или футбол, не делали всех этих глупых стереотипных вещей, но именно он сделал меня мужчиной. Пытался сделать человеком, но в итоге не получилось. Однако я все же благодарен ему за старания.

Стив жил по соседству. Виделись мы редко, в основном в моменты, когда он заходил проведать нас, принося пончики, вкус которых я помню до сих пор. Они уходили с Уильямом в зал и что-то резво обсуждали, активно жестикулируя. Затем Стив уходил, злясь, а вот на что, я не понимал. В остальное время он был занят, работая детективом в департаменте полиции Чикаго.

После смерти Уильяма Стив забрал меня к себе. Вдовец и сирота так и прожили бок о бок семь лет, пока я не узнал правду. Понимал, что он скрывал ее ради моего блага, но юношеский максимализм и злость затмили разум. Я сбежал и больше не возвращался в его дом. Путь мой он никогда не одобрял и не сможет. потому что для этого придется переступить через себя. Сын — преступник. Да, хорош отец!

Сейчас старик на пенсии. Видимся мы редко, в основном я заезжаю к нему на праздники. Такой замес не случался, чтобы пробить сам не мог. Глянув досье, отец посоветовал мне не вмешиваться в это. Пришлось тактично напомнить ему, что я уже не тот беззащитный десятилетний пацан. Он пообещал помочь, по старым связям на работе пробить, но добавил, что дело это деликатное, поэтому быстро не получится. Выхода нет, кроме как ждать. На том и порешили.

Три дня спустя.

Вечером после сходки собравшихся глав «семей» Нью-Йорка и Лос-Анджелеса я решил не ехать за город домой, а остаться на базе. Всю дорогу обмозговывал состоявшийся разговор. Максимилиан, глава Лос-Анджелеса, сдержанный и рассудительный в отличии от Артема, главы русской мафии, заправляющей большей частью Нью-Йорка. Артем предложил не тянуть и перерезать горло всему клану Росс. Максимилиан посоветовал не торопиться и следовать намеченному мною плану, включив небольшие изменения в виде дочери погибшего Роберта Росса, а глотки перерезать всегда успеется. Выслушав каждого из них, сделав выводы, свое решение я принял, а парни поддержат в любом случае. С их «семьями» я знаком не первый год и в верности «Reliable» не сомневаюсь.

Заехав на территорию, первым делом получаю отчет начальника охраны по содержанию нашей гостьи.

Поднимаясь по лестнице, я сразу почуял неладное, когда возле своей комнаты увидел стул. Это че еще за херня?! Открыв дверь, понял, что чутье меня не подвело. Включаю свет, девчонка стоит, зажатая в углу, выпучив свои большие зеленые глаза. Джон, сукин ты сын!

Поначалу я хотел развернуться и уйти, но че-то остановило меня.

— Что ты тут делаешь? — какого-то хера спрашиваю, хотя сам уже понял, чьих рук это дело.

— У меня к вам тот же вопрос. — По глазам вижу, она сама пожалела о своей дерзости.

— Ты в моей комнате, — решаю продолжить общение. Закрываю дверь, прохожусь по комнате и сажусь на свою кровать, наблюдая за эмоциями на лице девчонки, меняющимися от сюрприза, в чьем жилище она находится.

Обводя помещение взглядом, замечаю сломанный стул и лежащее сверху барахло. «С характером чертовка! — хмыкаю про себя. — Дочь своего отца!» Роберта Росса я помню плохо, в основном это детские воспоминания, но Уильям часто говорил о нем с нотками восхищения в голосе. Знает ли Белла, кем на самом деле был ее отец? Он держал под контролем весь Чикаго. Парень из трущоб, поднявшийся на улицах города. Внешне она очень на него похожа, но спокойным характером, походу, в мать, если не учитывать погром в моей комнате.

— Кто тебя сюда привел? — Длинный день дает знать о себе. Разминаю затекшую шею, продолжая размышлять о ее отце.

— Ваши конвоиры не называют имен, — мнется девчонка. — Они вообще ведут себя, как немые.

— Конвоиры? — Меня сотрясает жесткий смех от ее непосредственного мнения. Конвоиры, бля! Надо мужикам сказать пусть поржут от того, кто они, оказывается!

— Простите, я не знаю, как правильно называть ваших людей… — Ее щеки заливаются румянцем.

— Они солдаты, Белла

,

— поясняю девчонке должность в нашей иерархии. Какого-то лешего это имя засело в голове. Bella… оно ей подходит.

Встав с кровати, собираюсь выйти отсюда подальше, пока черт не повел дальше мои мысли, но ноги сами несут меня к окну.

— Я говорила вам правду, — будто почуяв ход моих мыслей об отце, начинает она. — Клиффорд не мой отец. Не знаю, какие у вас с ним разногласия, но я к этому не причастна.

Знаю девочка, знаю.

— Я даже не общалась с ним после смерти родителей! — продолжает она уже увереннее. — Клянусь, я не та, которая вам нужна! Держа меня здесь, вы ничего не добьетесь от Клиффорда Росса, потому что я наверняка для него ничего не значу!

Мне всегда нравилось наблюдать вид с этого окна, смотреть, как мои люди что-то делают внизу; это хорошо отрезвляет и не дает остановиться на полпути. Безопасность и финансовое положение моих людей и их семей зависят от меня. Думал ли я оставить криминал и начать нормальную, простую человеческую жизнь? Раньше — нет, но в последнее время слишком часто, особенно когда девчонку эту по ошибке, вместо дочери Клиффорда сюда пригнали. Когда я понял, как сильно напортачил с ее жизнью, меня нехило так встряхнуло. К чему потраченные годы, если сейчас все висит на волоске?

Поворачиваюсь лицом к Белле, но она ежится и опускает глаза.

— Посмотри на меня, Белла. — Я злюсь на самого себя, за ошибку, стоящую ей свободы. — Я знаю, что ты говорила правду. — Не знаю, зачем я ей это сказал. Нужно было молчать, но совесть подсказывает мне, что девчонка должна знать правду.

Больше мне добавить нечего. Первый раз я, сука, так крупно налажал, подставив всех вокруг! Прям перед сходкой с парнями отец позвонил и попросил заехать, мол, нарыл че-то. Не сказать, что меня удивила его информация. Стив просто подтвердил мои догадки.

— Подождите! — По пути к выходу Белла бросается следом за мной. —Теперь вы меня отпустите? — Да, не растерялась.

— Нет! — обрываю я, не добавляя, что, если отпущу, там ее будет ждать смерть. Я втянул Беллу в недетские игры, тем самым подставил и сделал главной мишенью в этой игре. Я разворошил осиное гнездо, и теперь мне любой ценой нужно сохранить жизнь еще одой невинной душе. Выходя, захлопываю за собой дверь. Солдат, охраняющий комнату, вскакивает со своего места, не ожидав моего появления тут.

— Прошу вас! — кричит Белла с той стороны двери. — Моя бабушка! Она наверняка волнуется!

Мое черствое сердце не реагирует, хотя разумом я понимаю, что сейчас чувствует пленница.

Войдя в свой кабинет, сбрасываю пальто на кресло, подхожу к мини-бару и наливаю виски, попутно набирая Джона.

— Да, — мычит он в трубку сквозь сон. — Надеюсь, на нас напали, раз ты звонишь в четыре утра?

— Какого хера?! — без уточнений рычу в трубку.

Он сразу понимает, о чем речь:

— Ты дал приказ улучшить условия содержания нашей маленькой гостьи. — Его голос мгновенно становится бодрым. — Твоя комната оказалась самой подходящей на базе. Я хотел, как лучше.

— Меня предупредить было, сука, не судьба?! — Делаю обжигающий горло глоток. — Пораскинь мозгами, как она ошалела, когда я вломился среди ночи!

— Мой косяк, об этом не подумал, — зевая, мычит он в трубку.

— С Мередит Уотсон решил? — Вспоминаю, что поручал Джону заняться этим вопросом.

— Бабушка Беллы прекрасная женщина, — смеется он. — Устроила мне допрос с пристрастием, когда я приехал к ним домой после того, как созвонился с ней. Сказал, что Белла в Альпах лечит высокопоставленную засекреченную личность.

— И че, думаешь, поверила?

— Я был очень убедителен, поверь, ни капли сомнения, — уверяет он.

— А с блондином тем че? — Этот парнишка тоже внес свою лепту в нашу и без того провалившуюся операцию. По плану Белла должна была быть одна, а этот перс нарисовался не в тему.

— Будет помалкивать, можешь не париться даже! Чуть в штаны не нассал, когда я с ним базарил! — В голосе Джона слышится презрение. — Че она в нем нашла, не знаю. Трус трусом!

— Это уже не наше дело! — прерываю его полемику.

Закончив разговор, допиваю свой напиток и ложусь спать на диван, укрывшись собственным пальто.

[1] Консильери — руководящая должность в иерархии сицилийской, калабрианской и американской мафии.

Глава 5

Как человек за одну минуту может вознести тебя на небеса, осчастливив, а в следующую разбить на мельчайшие осколки, словно вазу? Я чувствую себя сейчас именно так, будто меня раcкололи на много мелких острых кусочков. И даже если вазу восстановить, былой облик не вернуть: будут видны трещины и следы от склейки. Так и с моей душой, прежней она уже не станет, как ни старайся. Шрам от содеянного останется со мной навсегда, мощно отпечатавшись в памяти.

Адам Коулман, никого и никогда я так сильно не ненавидела, как тебя! Человек, не имеющий права лишать меня свободы, распоряжаться моей жизнью. Я свободный человек, я — личность, а он держит меня здесь, как домашнего питомца, запертого в клетке. Сжимаю край одеяла в кулаке до боли, представляя, что это шея бандита.

Всего на мгновение вчера мне показалось, что он нормальный человек, когда подошел и сказал, что знает правду, когда искренне смеялся над моими словами, когда стоял рядом. Но это оказалась всего лишь иллюзией. Мне захотелось думать, что я смогу его убедить, а он поверит и отпустит. Как же больно оказалось опуститься с небес на землю после разбившихся о скалы ледяного равнодушия бандита надежд! В памяти застыл холодный взгляд черных глаз, но я мотаю головой, упорно пытаясь избавиться от непрошеного видения.

Всю ночь я не могла сомкнуть глаза, пытаясь понять, за какой грех сейчас так наказана Высшими силами. Пора признать, что я потеряла контроль над своей жизнью, теперь ею распоряжаются другие люди: решают за меня, контролируют, держат взаперти. Зачем мне жизнь, в которой я марионетка?! Мой организм отчаянно борется, отторгая все происходящее, непрошеные слезы то и дело стекают по щекам.

Плотнее укутываюсь в одеяло, мечтая, чтобы оно оказалось теплыми объятиями Брайана, и тихо глотаю соленые слезы отчаяния. Закрываю глаза и представляю, что любимый мужчина здесь, лежит рядом, прижимает меня к себе, крепко обнимает одной рукой, а второй гладит по спине, нежно целует в макушку и шепчет о том, что все будет хорошо. Потом я заглядываю в его глаза цвета океана и растворяюсь в них.

Не могу перестать думать о бабушке и Брайане — моей единственной семье. Они не знают, что я лежу здесь, в теплой постели, сытая и живая. Со мной все в порядке, за исключением заживающего ушиба, психологического давления и периодически накатывающих рыданий от тупика, в котором я оказалась. Интересно, чем сейчас занята Мередит? Наверняка у нее скачет давление от переживаний, ведь возраст дает о себе знать. Обратилась ли она в полицию?

Мягкие лучи утреннего солнца ярким светом заполняют комнату, оповещая о начале нового дня. Переворачиваюсь на спину и поднимаю ладонь перед лицом, пропуская лучики сквозь пальцы. Щурю глаза, на минуту забывая обо всех своих проблемах и о месте, в котором нахожусь, но тяжелые мысли не оставляют меня надолго и практически сразу же возвращаются.

Тяжело вздыхаю и заставляю себя встать, хоть ненадолго отвлечься рутиной короткой уборки в своей комнате заключения. Тщательно расправляю сбившуюся после моего беспокойного ерзанья простыню, следом поправляю подушки и застилаю сверху одеялом.

Выходя из ванной комнаты после утренних процедур, я едва не вскрикиваю, увидев сидящего в проеме Джона. Одна его рука закинута на спинку стула, другая покоится на колене. Он сканирует меня взглядом с головы до ног.

— Что вы тут делаете?! — ошалев от его присутствия, необдуманно выпаливаю я. Хотя, находясь в плену у бандитов, которые подряд друг за другом вламываются в эту чертову комнату, я должна привыкнуть и не удивляться подобным вторжениям.

— Походу, пугать тебя стало для меня привычным делом, — без приветствий, качая в такт головой, выдает Джон.

По его виду заметно, что разговор дается ему нелегко и он не может решиться начать. Выглядит эта ситуация как минимум странно, учитывая род его деятельности.

— Я сожалею о вчерашнем. — Он сразу, без прелюдий переходит к делу. — Эта комната… — продолжает Джон, чертя указательным пальцем круг в воздухе, — действительно Адама. Он пришел вчера в тот момент, когда у охраны была пересмена и у двери несколько минут никто не дежурил. Приди он на пару минут позже, охрана предупредила бы его о твоем присутствии здесь и этой ситуации не произошло бы.

— То есть об этой ситуации вы сожалеете, а о том, что удерживаете меня здесь силой — нет?! — Я потихоньку начинаю закипать, напрочь забыв о том, кто сидит передо мной и на каких правах я нахожусь в этой комнате. — Стоп, подождите. — Осмысливаю ситуацию, и маленькие червячки сомнения закрадываются в голову. — А почему меня поселили именно в эту комнату? Остальные переполнены? — спрашиваю, скептически выгнув бровь.

— Думаю, Адам сам тебе все объяснит, — увиливает от ответа Джон.

— Он был вчера удивлен не меньше меня. — В памяти всплывает голос Адама и его слова: «Девчонку наверх подними».

Он отдал этот приказ Джону, без ведома которого охрана не привела бы меня именно в эту

комнату. Но зачем ему это делать? — Это ведь вы отдали приказ охране?

— Да, я, — без капли сожаления кивает он. Ясно, правдивого ответа мне сейчас не дождаться. — Ты смелая девушка, Белла. Другая, оказавшись на твоем месте, умоляла бы ее не убивать и отпустить, но ты держишься бодрячком. — Его будничный тон выводит меня из себя, словно речь идет о погоде, а не о похищении человека в двадцать первом веке!

— Вы вообще в курсе, что это незаконно?! Вас посадят за похищение! И, уверена, я не единственная ваша жертва! Вы — животные! — выплевываю я сквозь зубы. — Так легко рассуждаете, представляя еще кого-то на моем месте?! Человеческая жизнь и свобода для вас — что игрушка?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я заканчиваю свою гневную тираду, буравя Джона взглядом. Однако мои слова не тронули его не капли, судя по спокойному выражению лица.

— Успокойся, Белла! — обрывает он меня твердым голосом, давая понять, что я перехожу границы дозволенного. — Твое присутствие здесь — исключение в нашей деятельности. — Джон умело играет словами, не называя вещи своими именами.

— Уверена, что так, — с сарказмом хмыкаю, скрестив руки на груди, и киваю, затем прохожу мимо Джона и сажусь на край кровати напротив него.

На удивление, рядом с ним, я не ощущаю напряжения и исходящей от него угрозы, как с Адамом. Сейчас у меня создается впечатление, будто я общаюсь с давним знакомым. Джон ведет себя открыто, не скрывая эмоций. От него веет свойским человеком.

— Ты сильно ошибаешься на наш счет, — нарушает молчание он. — Я представляю, какого ты мнения обо мне и особенно об Адаме, но поверь, все совсем не так, как тебе кажется. У каждого поступка есть своя причина.

— Так поведайте мне ее! Расскажите эту самую правду! Хочу знать причину, позволяющую вам распоряжаться чужой жизнью!

— Я не имею на это права, Белла — Джон отрицательно качает головой. — Я говорю с тобой сейчас максимально открыто и честно, поверь. —Возможно ли, что Джон владеет гипнозом, потому что я верю его словам? Не знаю, как объяснить это чувство, которое буквально кричит о том, что ему можно доверять. — Когда придет время, Адам сам тебе все расскажет.

— Почему я все еще нахожусь взаперти, если вы знаете правду о том, что я не дочь Клиффорда? — Я решаю не спорить и попытаться узнать самое главное.

— Это для твоего же блага, Белла. — Его заявление буквально шокирует меня.

— Вы сейчас так шутите?

— Нет, — уверенно отвечает Джон.

— Можно мне хотя бы бабушке позвонить? Я — единственная, кто у нее осталась. Уверена, она сейчас места себе не находит. — Мое сердце сжимается, при упоминании о ней.

— Все под контролем, Белла, тебе не о чем волноваться. Твоя бабушка в порядке, я сам лично говорил с ней.

— Что вы ей сказали?!

— Ты сейчас находишься в Альпах, выхаживая пострадавшего туриста —очень важного туриста, одного из правительства, если по секрету, между нами. Естественно, на связь по этой причине выйти ты не можешь.

— И бабушка поверила в это? — недоверчиво спрашиваю я.

— Не сомневайся, девочка, у меня особый дар убеждения, — лукаво улыбается Джон.

— А Брайан? Вы не знаете, что с ним?

— Знаю, — вздыхает Джон, явно уставший от допроса с пристрастием. — Жив и здоров, можешь не волноваться. — Он поднимается со своего места. — В подробности состояния я не вдавался, только вежливо попросил помалкивать, а он как мальчик послушный совсем не спорил.

Направляясь к двери, Джон оборачивается и, глядя мне в глаза, бросает напоследок:

— Мы не монстры, Белла. — После чего коротко прощается и выходит, закрывая за собой дверь. Я остаюсь одна в звенящей тишине, переваривая все услышанное.

Бабушка не сидит в неизвестности, а думает, что я работаю. От сердца отлегло, даже дышать стало легче. Спасибо, Господи! Брайан жив и в порядке. «А он как мальчик послушный совсем не спорил».

Я понимаю Брайана: после таких побоев я бы тоже не связывалась с этими людьми и помалкивала. Я безумно рада, что с ними обоими все в порядке.

Потираю лицо ладонями, откидываясь спиной на кровать, и обессиленно закрываю глаза. Усталость в мгновенье накатывает волной, теперь я могу расслабиться, не волнуясь о близких людях. В висках пульсирует: «Это для твоего же блага, Белла». Что значат слова Джона? Решив осмыслить все на свежую выспавшуюся голову, забираюсь с ногами на кровать. Под тяжестью одеяла мое тело начинает постепенно расслабляться, и я уплываю в царство Морфия.

Шум с улицы доносится до меня отдаленно, постепенно вырывая из сна. Звуки становятся все четче, я резко сажусь в постели, пытаясь понять, реальность это или сон. В комнате царит полумрак, я проспала практически весь день после ухода Джона. Встаю и быстрым шагом направляюсь к окну, попутно вздрагивая от непрекращающихся громких хлопков, словно кто-то взрывает петарды.

До последнего я отгоняла мысли об истинных причинах странных звуков: нет этого не может быть, чтобы на улице была перестрелка! Однако вид, открывающийся из окна на территорию, развеивает мои надежды, заставляя меня в ужасе вскрикнуть от увиденного. Лихорадочно зажимаю рот ладонями, словно кто-то из бандитов может меня услышать.

Повсюду в поле моего зрения вооруженные мужчины, стреляющие друг в друга. Часть из них в черных масках на лицах, но это нелюди Адама. За дни моих наблюдений я никогда не видела, чтобы кто-то из солдат носил маски. На земле хаотично разбросаны тела, кто-то лежит вниз лицом, кто-то на спине, и повсюду кровь; чувствую, как к горлу подкатывает тошнотворный ком. Люди в масках пытаются пробиться к зданию, однако солдаты Адама держат оборону; некоторые из противников перешли в рукопашный бой. Слышны крики, но я не могу разобрать слова.

Все происходящее выглядит, словно съемки боевика, я в ужасе пячусь от окна, отказываясь верить в происходящее. В голове не укладывается, что в наше время до сих происходят разборки группировок и вооруженные нападения с перестрелками. До момента похищения я жила в своем маленьком мирке, смотрела на все сквозь розовые очки, думая, что плохие дяди с пистолетами существуют только в фильмах. Как же сильно я ошибалась, идеализируя людей!

В следующее мгновение в коридоре звучат два выстрела. Сердце падает в пятки, и я начинаю лихорадочно осматривать комнату, ища, куда можно спрятаться. Первое, что мне приходит в голову — спрятаться под кровать. Со всех ног бегу к своему сомнительному укрытию, опускаюсь на четвереньки и пытаюсь спрятаться. Когда я оказываюсь почти полностью под кроватью, чья-то рука хватает меня за лодыжку и бесцеремонно вытягивает наружу. Я изо всех сил сопротивляюсь, стараюсь зацепиться руками за ковролин, но это, естественно, не помогает, только пальцы жжет от неудавшейся попытки. Начинаю брыкаться, пытаясь вырвать ногу из чужих рук, и переворачиваюсь на спину, оттолкнувшись ладонями.

Надо мной возвышается громила в такой же черной маске, как и те, что я видела на улице. В следующее мгновение он наклоняется; не знаю откуда появившаяся смелость вкупе со смекалкой (а может, это просто желание жить лихорадочно советует бороться), и я ударяю верзилу со всей силы пяткой в колено. Это отвлекает его на несколько секунд, благодаря чему второй ногой я успеваю выбить из его правой руки пистолет, тот отлетает на приличное расстояние, обезоруживая моего противника. Я мгновенно соскакиваю со своего места, но не успеваю сделать и пары шагов, как мужчина хватает меня за волосы, швыряет обратно, и я падаю, основательно приложившись затылком об пол.

— Ах ты, сука! — вопит он. Мои попытки сопротивления только больше распаляют его. Шумно дыша, мужчина опускается на колени преградив мне путь к отступлению, я пытаюсь вырваться, извиваюсь, но все попытки тщетны. Мощные ладони опускаются на мою шею и сжимают ее, перекрывая кислород.

Я пытаюсь убрать его ладони со своей шеи, но стальная хватка не отпускает. Отчаянно хватаю ртом воздух, с ужасом смотря в черные глаза своего убийцы. Сердце начинает ускоренно стучать, в моей груди разгорается пожар агонии. Чувствую, как сознание постепенно угасает из-за пережатой сонной артерии.

Я никогда не задумывалась всерьез о смерти. Когда я умру? Сколько мне будет лет? Своей ли смертью? Вообще само слово «смерть» казалось мне чем-то далеким, несмотря на мою профессию. О себе в таком ключе я не задумывалась до этого момента. У меня было столько планов на жизнь: профессия, семья, дети, старость в окружении внуков. Неужели вот он, мой конец?!

В воздухе звучат несколько выстрелов, хватка на моей шее ослабевает.

Кто-то хватает возвышающегося надо мной мужчину сзади и откидывает в сторону, пока он не успел завалиться на меня. Я отчаянно хватаю ртом воздух, легкие жжет от резкого поступления кислорода, приступ кашля одолевает меня.

— Тише, тише девочка. Дыши. — Темная фигура Адама склоняется надо мной. Он поднимает меня и усаживает на кровать. Аккуратно приподнимает подбородок, осматривая шею. От шока я пребываю в полной прострации, до конца не осознавая произошедшее.

Он убил его. Адам убил напавшего мужчину в маске. Застрелил.

А вдруг убийца все еще жив? Страх, что он снова причинит мне вред, заставляет медленно повернуть голову в сторону его тела, но Адам не позволяет, отворачивая мое лицо своей крепкой ладонью.

— Кто это был? — заикаясь, хриплым голосом спрашиваю я, все тело сотрясает крупная дрожь. — Почему он хотел меня убить? — По щекам текут слезы, я сейчас совсем не контролирую себя, тело живет отдельной жизнью. От мысли, что, если бы не Адам, я могла быть уже мертва, меня начинает трясти.

— Нет времени на сантименты, Белла. — Голос Адама звучит, словно пощечина. — Мне нужно, чтобы ты сейчас взяла себя в руки. — Острый взгляд его черных глаз пронзает меня. От его грубого тона я начинаю плакать еще сильнее, всхлипывая. За что?! Зачем он спас меня, если ненавидит? Адам хватает меня за плечи и ставит на ноги. — Сейчас я тебя отсюда выведу, держись сзади, не отходи ни на шаг, понятно? — требовательно спрашивает он, пару раз встряхнув меня за плечи. Отчаянно киваю, глотая соленые слезы.

Желание остаться в этой комнате как в своем маленьком убежище и боязнь оказаться в эпицентре перестрелки борются с нежеланием находиться здесь хотя бы секунду после произошедшего. При мысли о том, что рядом с нами в этом помещении лежит труп человека, который собирался меня убить, мне хочется кричать и бежать сломя голову. А если громила в маске не единственный, кто хочет моей смерти?

Адам берет меня под локоть, и мы выходим из комнаты. Переступаю через порог и выйдя в коридор, первое, что я вижу, выглядывая из-за спины Адама, — тело охранника, который периодически приносил мне еду. Я так и не смогла узнать его имя. Он лежит в неестественной позе, его простреленная голова повернута набок, глаза открыты в немом ужасе. По всему полу перед ногами — алая кровь и ошметки мозга. Тошнота подкатывает к горлу, помещение начинает плыть перед глазами.

— Твою ж мать! — рычит Адам. Последнее, что я слышу — его ругательства, а после наступает темнота…

Глава 6

Я сажусь в постели, сразу же пожалев об этом. Головная боль острыми иглами разносится по всему телу. Сжимаю пальцами виски, надеясь хоть немного ее облегчить. В ушах звенит так, словно вчера я хорошо повеселилась в баре. Осознание произошедшего парализует, а события прошлой ночи мгновенно накатывают волной.

Страх липкими щупальцами расползается по всему телу, нагоняя воспоминания о том, как я боролась за свою жизнь. В ушах до сих пор стоят звуки выстрелов. Я стараюсь сосредоточиться на реальности, отгоняя начинающуюся панику. «Дыши, Белла, дыши!» — стараюсь успокоить себя, но пока получается плохо. Я жива, и это самое главное.

Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть и оглядеться вокруг, после чего я осознаю, что нахожусь в совершенно незнакомой комнате. Инстинктивно дергаюсь, не зная, чего и кого ожидать, и осматриваюсь в поисках предмета для защиты. Торшер на прикроватной тумбочке кажется идеальным вариантом защиты. Соскакиваю с кровати и хватаю его, шнур с треском вылетает из розетки болтаясь у моих ног.

— Доброе утро, мисс Белла! — приветствует меня вошедшая женщина; на вид ей не больше шестидесяти. Белый фартук, завязанный поверх темной униформы на пухлой талии, подсказывает, что она работает здесь. Мои глаза округляются от неожиданности, я была готова увидеть, кого угодно, но только не эту милую даму.

— Здравствуйте, — удивляясь своему охрипшему голосу, отвечаю я. Прочищаю горло, но оно жутко саднит, что доставляет мне дискомфорт. Наконец до меня доходит, что я продолжаю стоять, замахиваясь торшером.

— Простите, — виновато шепчу, аккуратно ставя вещь обратно на место, — я просто перенервничала.

— Ох, ну что вы! — щебечет женщина. — Это вы простите меня, мисс. Меня зовут Хильда. — Она добродушно улыбается, ставя деревянный поднос на тумбочку около кровати. — Я приглядываю за домом мистера Коулмана, — поясняет она, подтверждая мои догадки. Ее добродушная внешность никак не вяжется с образом бандита, на которого она работает. — Я решила принести завтрак в комнату, чтобы вы не утруждали себя, спускаясь вниз. Вы, наверное, устали с дороги?

— С дороги? — неуверенно переспрашиваю я.

— Вы приехали с Адамом поздней ночью. Он сказал не беспокоить вас до утра. Поэтому я подумала, что вы проделали долгий путь в Чикаго, — Хильда говорит искренне, однако верить в этом окружении я никому не могу, поэтому решаю не открываться ей сразу. — Женских вещей в доме нет, но Адам разрешил вам подобрать на время что-то из его гардероба. Поэтому на случай, если вы захотите переодеться, я сложила в шкаф сменную одежду, — виновато улыбается она.

— Не волнуйтесь, все в порядке. Спасибо, Хильда. — Стараюсь, говорить как можно вежливее, ведь она не виновата в том, что ее работодатель похититель и меня вчера чуть не убили враги его группировки. Сглатываю ком в горле, инстинктивно трогая ладонью шею. Флэшбеки яркими вспышками всплывают в голове, но я гоню их как можно дальше.

— Приятного аппетита! Если что-нибудь понадобится, я буду рада помочь. — Хильда подмечает мой жест, но делает вид, что ничего не заметила. Благодарю ее, после чего она покидает комнату. Прекрасно, теперь мой гардероб состоит только из одежды чертова бандита, хотя я и так в его вещах! До чего же абсурдная ситуация!

Аппетита совершенно нет, к завтраку я даже не притрагиваюсь и прохожу мимо него. Эта комната разительно отличается цветовой гаммой от той, где я находилась последние дни. Здесь все светлое, начиная от мебели и заканчивая стенами, за счет чего атмосфера безумно уютная. За дверью находится ванная комната в таких же оттенках, а восхитительный вид деревьев за окном не оставит никого равнодушным. Создается впечатление, что дом находится в лесу.

Меня удивляет тот факт, что Адам выбрал место жительства в таком уединенном месте, подальше от людей. Я думала, такому человеку, как он, место в мегаполисе, в самой гуще событий и людей. Образ бандита- затворника совершенно не укладывается у меня в голове.

Стараюсь как можно дольше себя отвлекать от воспоминаний прошедшей ночи, акцентируя внимание на королевских размеров кровати, однако, когда я прохожу мимо зеркала, взгляд невольно цепляется за мой внешний вид. Ярко-бордовые синяки в виде кольца мужских рук украшают всю шею. Не хочу на них смотреть, но продолжаю стоять как вкопанная. Чувство нехватки воздуха становится все сильнее, кажется, будто меня снова душат. Сдавливающие тиски ярко ощущаются на шее.

Трогаю шею, пытаясь убрать от себя несуществующее кольцо рук, слезы наворачиваются на глаза. За что?! Что плохого я сделала, по какой причине меня хотят убить?! Ведь я всегда старалась помогать людям, быть полезной. Едва успокоилась, что с бабушкой и Брайаном все в порядке, как на меня саму напали. Синяки стали привычным украшением на моем теле с того момента, как я оказалась в лапах Адама Коулмана.

Опираюсь руками на туалетный столик, успокаиваясь, но чем дольше я пытаюсь найти аргументы, чтобы привести себя в чувство, тем больше оказываюсь в ловушке безвыходности. За прошедшую неделю меня похитили и попытались убить. Что будет дальше?! В один прекрасный день врагам Адама это удастся, если я не выберусь из его плена. Как сказал, Джон, «Это для твоего же блага, Белла

».

Подвергаться опасности и умереть в двадцать пять лет — для моего же блага?! Нет, такой вариант меня абсолютно не устраивает, и умирать в этом доме и еще где-либо по вине Адама я не собираюсь.

Слезы капают из глаз на гладкую поверхность собираясь в небольшое озерцо; чувство безвыходности дополняется еще и страхом, что однажды эта дверь распахнется и сюда придут, чтобы расправиться со мной. Нужно выбираться отсюда. Наверняка в доме не так много охраны, как было на базе бандита. План рождается мгновенно: нужно присмотреться к количеству охраны, выяснить, график дежурства, пересменки. Я обязательно выберусь отсюда! Необходимо осторожно расспросить Хильду, о местонахождении дома. Как далеко мы находимся от Чикаго?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

После душа мне становится немного легче. Подставляя лицо под горячие струи, позволяю еще немного пожалеть себя, но на этом все. Я должна собраться с силами и быть в трезвом уме, чтобы суметь выбраться из этой клетки. Спортивные штаны, заботливо сложенные Хильдой в шкаф, оказались мне нереально велики. Завязываю резинку как можно туже, чтобы не слетели в самый неподходящий момент, а вот водолазка с высоким горлом более или менее подошла. Хильда предусмотрела, чтобы мои синяки не были видны. Но откуда она узнала о них? Возможно, просто совпадение. Вздыхаю, смотря на свое измученное отражение в зеркале: мой вид оставляет желать лучшего. Под глазами темные круги, скулы выпирают, и я становлюсь похожа на мумию.

Решаюсь пойти на разведку, аккуратно нажимаю ручку двери, и она открывается. Неужели я могу свободно передвигаться по дому? Или Хильда забыла запереть меня на замок? Выхожу, бесшумно закрывая за собой дверь.

Прохожу по длинному коридору вдоль закрытых дверей и оказываюсь в просторном холле с лестницей, ведущей на верхний и нижний этажи. Первым делом собираюсь исследовать территорию на первом этаже. Мягко ступаю босыми ногами по мраморным ступенькам лестницы. Оказавшись в огромном холле, иду дальше. Приятный запах выпечки ведет меня на кухню, где я застаю Хильду, хлопочущую у плиты. Невероятный аромат дразнит вкусовые рецепторы, а урчащий желудок напоминает о пропущенном завтраке.

— Проходи, милая, присаживайся, — улыбается она, заметив меня, неуверенно заглядывающую на кухню. — Аннет, поздоровайся с мисс Беллой, она гостья мистера Коулмана, — обращается Хильда к молодой девушке, начищающей столовые приборы.

— Здравствуйте, мисс, — здоровается Аннет с бесстрастным выражением лица.

Уютная кухня в стиле прованс обставлена по последнему писку моды на бытовую технику. Дом вроде и кричит о своем величии, но в то же время очень сдержан, словно не хочет демонстрировать возможности своего хозяина, и это тоже не вяжется у меня с образом человеком, по чьей милости я здесь.

— Здравствуйте, — робко отвечаю я, прохожу и сажусь за стол. Мне неловко находиться в таком роскошном доме, убранство кричит о дорогом ценнике. Особенно смущает учтивое обращение Хильды ко мне, как к госпоже. Ведь я ею не являюсь, я всего лишь пленница,

— Простите, что отвлекаю вас. Не подскажете, как далеко мы находимся от Чикаго?

Аннет с удивлением на лице оборачивается ко мне и смотрит на меня, как на полоумную, мол, как можно не знать, где ты находишься?

— Примерно минут сорок, смотря с какой скоростью ехать, дорогая. —В отличие от Аннет Хильду не удивляет мой вопрос. По всей видимости, она видела, как Адам привез меня ночью без сознания, в мужской одежде и с синяками на шее.

— Простите, я просто совсем ничего не помню.

— Оно и немудрено: ты очень крепко спала, — тактично замечает Хильда. Аннет хмыкает, но я делаю вид, что не замечаю этого. — Не проснулась даже, когда Адам тебя в дом занес и наверх поднял. Ох, прости меня, дуру старую! Ничего, что на «ты» перешла? Совсем из ума выжила! — причитает женщина.

— О нет, ну что вы! Признаться, честно, мне самой неловко от официального обращения, — отвечаю, как в тумане, переваривая слова Хильды о том, что главарь бандитов лично позаботился обо мне. — А где сам… мистер Адам? — Имя главаря на пару секунд застревает в горле.

— Он тебя оставил ночью и сразу же уехал. До сих пор не вернулся. —В голосе домоправительницы сквозит легкое беспокойство.

— Понятно, спасибо. Я, наверное, пойду в комнату.

Уходя обратно в свою новую «камеру», подмечаю, что внутри дома совершенно нет охраны. Однако сквозь витражные окна в пол я замечаю патрулирующих территорию мужчин в такой же форме, что и на базе, где меня держали.

По всей видимости, Адам ночью вернулся обратно на подмогу своим солдатам и Джону. Сейчас уже обед, но его все еще нет. Возможно ли, что с главарем бандитов могло что-то случится? Я наматываю круги по комнате, бездумно глядя перед собой и пытаясь сообразить, что сейчас там происходит.

Откидываюсь спиной на кровать, раскинув руки в стороны. Неизвестность сводит меня с ума. Как мы оказались в этом доме? Как Адам меня привез? Закрываю глаза, пытаясь восстановить события прошлой ночи. Спустя время понимаю, что проваливаюсь в дремоту. Вместе с темнотой приходят образы размазанной крови на полу, тело мертвого мужчины с простреленной головой, разбросанные ошметки мозга и злой голос Адама. Хочу отогнать тьму, охваченная диким ужасом, однако мне это уже неподвластно. Процесс необратим.

Воспоминания ночных событий приходят во сне отрывками. Я как будто подглядываю за происходящим.

Несущий меня на руках спускается по лестнице, моя голова покоится на его твердой груди. Терпкий запах с примесью сигарет и кофе обволакивает. Но вот нашу идиллию нарушают звуки выстрелов, мужчина резко приседает вниз, одной рукой придерживая меня, другой отстреливается. Я хочу сказать, что мне не нравятся эти резкие оглушающие звуки, и попросить их прекратить стрелять, но язык совсем не слушается и я отключаюсь.

***

Громкие хлопки выстрелов, крики, возня и холодный ветер вырывают меня из лап темноты. Мужчина все еще несет меня на руках, точнее, бежит, и это вызывает легкую тошноту.

— Адам, слева чисто! —слышится чей-то крик. Адам? Почему они называют моего спасителя именем того жестокого человека? Разве этот зверь вынес бы меня из здания, рискуя своей жизнью? Хочется задать вопрос вслух, но я снова теряю сознание.

***

Голоса переговаривающихся между собой мужчин становятся все четче, и я пытаюсь уловить суть их разговора.

— Давай я сам ее отвезу? — звучит один из них, и я узнаю голос Джона. — У меня не будут искать, Адам.

— Я сказал: «НЕТ!» — отвечает второй так грубо и холодно, что мне хочется поежиться.

— Давай хоть помогу в машину положить? — настаивает Джон. Ответа от Адама я не слышу, но, видимо, по взгляду все понятно. Чувствую, как меня укладывают на заднее сиденье машины, а дальше — темнота.

***

Звуки сигналящих машин, свет фар встречных машин и опять звуки выстрелов, вырывают меня из лап тьмы. Почему машина несется, как космический корабль? Нас преследуют? Адам лихо маневрирует между машин, но меня все равно укачивает.

— Адам, мне плохо, — еле слышно шепчу я, но он меня слышит.

— Ч-ш-ш, потерпи, — неожиданно успокаивает меня Адам. — Скоро будем на месте. — Он тянет ко мне свою правую ладонь, и я хватаюсь за нее своей, как за спасательный круг, а затем отключаюсь.

***

Чувство невесомости исчезает, а вместо него появляется ощущение тепла и уюта, как будто меня укрыли одеялом из облаков. Я что, лежу на кровати? Меня мгновенно охватывает паника: где Адам и почему он меня отпустил? Начинаю метаться на постели, как слепой котенок, пытаюсь позвать его, но тело совсем не слушается. Вместо слов из горла вылетают лишь всхлипы. Я вся мокрая. Почему в комнате так жарко?

— Белла в бреду, — врезается в сознание серьезный голос Адама. — Присмотри за ней, пока я не вернусь, дай жаропонижающее, смотри, а то она вся горит, — строго отдает приказы он.

— Да-да, конечно! Не волнуйся, я позабочусь обо всем, — участливо отвечает женский голос.

Настоящее время.

В реальность из сна меня возвращает стук собственного сердца. Оно колотится так, словно готовится выпрыгнуть наружу. Водолазка прилипла к вспотевшему телу. События прошлой ночи обрушились снежной лавиной, возвращая весь ужас пережитых событий.

Благодаря Адаму я сейчас дышу. Если бы не он, я была бы мертва! С ужасом осознаю, что мою жизнь спас бандит, которого я считала монстром.

В голове набатом бьет одна-единственная мысль: «Они снова придут»

.

Если Адама не окажется рядом в этот момент, то мне не спастись. Никто не сможет освободить меня из стальных тисков, сомкнувшихся на моей шее. А если пристрелят, как того несчастного мужчину, охранявшего мою комнату?!

Здесь, в этом доме я, как живая мишень. Если убийцы ворвались на территорию с вооруженными до зубов солдатами, то что им стоит прийти в сюда? Вот именно6 ничего не стоит! Ведь они снова вернутся за Адамом...

Все тело от макушки до пят сотрясает озноб. Нужно спасаться, уходить как можно скорее. Мозг рисует, как мне кажется на этот момент, самый верный вариант и план собственного спасения.

Страх пережить ужас предыдущей ночи заставляет меня буквально сорваться с кровати. На ощупь инстинктивно добираюсь к двери во мраке комнаты. Внутри дома охраны нет, значит, выйти мне никто не помешает. О вооруженных бандитах снаружи я сейчас совсем не думаю. Буду решать проблемы по факту их поступления.

В коридоре горит приглушенный свет; озираясь по сторонам, как воришка, я крадусь к лестнице. Хватаясь трясущейся рукой за поручень, спускаюсь на первый этаж. Внизу так же тихо и темно, Хильды и Аннет не видно и не слышно. Ускоренным шагом направляюсь к выходу, стараясь ступать как можно тише, открываю парадную дверь и выхожу на улицу. Только сейчас понимаю, что на мне нет верхней одежды и обуви. На ногах одни носки. Черт! Об этом я совсем не подумала, да и где бы я их искала? На это совсем нет времени, возможно, убийцы уже совсем рядом!

На улице стоит глубокая ночь, ледяной осенний ветер мгновенно пронизывает до костей, но желание как можно быстрее сбежать из этого дома ведет меня дальше, не давая остановиться. Двор освещается уличными фонарями и в свете ночи кажется нескончаемым лабиринтом. Я решаю держаться подъездной дорожки, которая должна привести к воротам. Прячась за подстриженными кустарниками в полусогнутом состоянии, я опасливо оглядываюсь по сторонам и бегу по газону. Вокруг множество различной высоты деревьев, заметить меня среди них будет сложно (точнее, очень на это надеюсь).

Впереди мелькает фигура патрулирующего охранника. Он останавливается и придерживает указательным пальцем ухо: видимо, вместо раций, как показывают в боевиках, на территории дома у людей Адама наушники. Я замираю, прячусь за своим укрытием, стараясь даже не дышать.

— Принято, — отвечает мужчина голосу из наушника, после чего разворачивается и уходит в противоположную сторону.

Я выдыхаю с облегчением и продолжаю свой путь к заветному спасению. К моему сожалению, ближе к воротам кустарники заканчиваются, и остается открытая территория, где меня могут заметить. Сажусь на корточки у последнего оставшегося кустарника, чтобы перевести дыхание и решить, как мне выбраться с закрытой территории дома. Огромных размеров в высоту забор подсказывает, что я не смогла бы через него перелезть, даже если бы под рукой оказалась лестница. Остается только выбираться через автоматически открывающиеся ворота для заезда машин. Другого выхода со двора я не вижу, по крайней мере, в темноте ночи.

Спасение приходит неожиданно: в воздухе звучит характерный щелчок после чего ворота автоматически открываются. На моем лице неосознанно расплывается счастливая улыбка. Да! Сама Вселенная помогает мне! Свет фар освещает весь двор, когда ворота полностью открываются, машина трогается с места и заезжает внутрь. Я сижу на старте, ожидая, когда она проедет мимо моего укрытия и я смогу незамеченной выскользнуть наружу.

Окрыленная почти успешным побегом, не замечаю, как сзади кто-то подходит. Мужские руки хватают меня под локоть, вынуждая подняться на ноги. От неожиданности я не могу вымолвить ни слова. Замираю в немом вопросе. Первая проскользнувшая мысль — что я снова в руках убийцы, однако, подняв голову на мужчину, узнаю охранника, которому что-то передавали через наушник.

Они знали, что я сбежала из дома.

— Заблудилась?

Адам стоит около машины, которая даже не проехала до конца на территорию, а остановилась у моего укрытия. Боже, какая я глупая Действительно думала так легко сбежать из логова монстра?

Голос Адама холоден, как глыба льда. Он смотрит на меня в упор потемневшим взглядом, даже не моргая, и скулы на мрачном лице кажутся еще более впалыми, чем обычно. Не выдержав поединка взглядов, я первая опускаю глаза, как провинившийся ребенок. Весь вид Адама кричит о том, что сейчас с ним лучше не связываться. Он смотрит на меня высокомерно, как на глупое животное, которое разочаровало своего хозяина.

У меня даже не было шанса выбраться отсюда. Всего лишь иллюзия побега.

Глава 7

Попытки вырваться оказались безуспешными. Охранник продолжая держать меня под локоть ведет обратно в дом. Мы следуем за Адамом, который идет впереди широким шагом.

У входной двери хозяин дома останавливается, галантно придерживая ее, чтобы пропустить меня вперед. Однако его вид этому не соответствует, исходящие от него флюиды раздражения ощущаются за километр. Я вхожу в дом первая и неловко останавливаюсь в холле, не зная, что делать дальше. Идти в комнату или ждать указаний? Внутри по-прежнему царит тишина и полумрак.

— Шагай. —Взвинченная, на нервах, я вздрагиваю от его грубого приказного тона. Охранник остается на улице, а Адам проходит мимо меня к лестнице, даже не взглянув в мою сторону.

Я послушно поднимаюсь следом, смотря на его черное пальто. В душе бушуют смешанные чувства. Я могла бы многое сейчас высказать от пережитых эмоциональных качелей, но сил совсем не осталось, Тело бьет крупная дрожь, я сильно замерзла на улице. Сжимаю руки в кулаки, пытаясь отогреть окоченевшие пальцы, голова раскалывается от боли. За считаные минуты успела простудиться. «Молодец, Белла, так держать! Твоему бедному организму только этого сейчас не хватало!!

«Я еще поквитаюсь с тобой, Адам Монстр Коулман!» — буравя его спину ненавидящим взглядом, повторяю про себя эти слова, как мантру.

На втором этаже он останавливается у двери моей спальни. Холодок бежит по спине: меня снова запрут? Или бандит собрался зайти внутрь? Это его дом, но все же…

— Если жизнь дорога, будешь сидеть здесь и не высовываться! Запомни одну вещь, девочка: за воротами этого дома тебя ждет смерть. — Его голос полон серьезности.

— Почему из-за вас моя жизнь находится в опасности? — Голос дрожит, но я полна решимости. В его взгляде мелькает что-то едва уловимое, но я не успеваю понять, что это было. — Сколько я должна здесь находиться?

Я устала терпеть, устала молчать и слушаться его приказов. Все инстинкты, что были во мне до этой минуты, отключаются. Остается только холодный, расчетливый разум и жгучая ненависть.

Что он мне сделает? Убьет? Нет, я нужна ему живой, хотя еще не поняла, почему.

Запрет в комнате? Пусть! Это мы уже проходили. Изобьет? Что ж, я буду сопротивляться!

— Как решу проблему, ты будешь свободна. До тех пор сиди и не высовывайся. Ясно?

Я молчу переполненная ненавистью к своему похитителю. Мерзкий бандит! Да как он смеет разговаривать со мной в таком тоне?!

— Вы не имеете права! — Я срываюсь на крик. Адам резко делает шаг вперед, не давая мне закончить фразу. Машинально отступаю назад и оказываюсь в ловушке, прижатая к двери.

— Думаешь, у тебя почти получилось сбежать, а, девочка? — Голос Адама обманчиво спокоен. Он наклоняется ко мне практически вплотную, нас разделяет всего пара миллиметров. — Весь дом напичкан камерами. Не успела ты подумать, а я уже в курсе. Можешь считать, я позволил тебе вечернюю прогулку на свежем воздухе. — Его теплое дыхание обжигает мое лицо.

Мое терпение лопается от его высокомерного поведения по отношению ко мне. Что он о себе возомнил?! Изо всех сил отталкиваю бандита от себя ладонями. На пару секунд на его лице появляется замешательство, которое сразу же сменяется злостью: подонок не ожидал подобной дерзости! Его густые черные брови сведены к переносице.

— Я не ваша домашняя зверушка! Я не собираюсь сидеть в этом доме и ждать, когда сюда ворвутся!

— Хочешь умереть? Шуруй, ты свободна! — Он отходит в сторону, указывая на лестницу.

— Я могу идти? — С недоверием перевожу взгляд с Адама, на свой путь к свободе, не понимая, говорит ли он правду.

— Вперед! — Он подтверждает свои слова кивком, затем добавляет: — Посмотрим сколько ты продержишься, прежде чем за тобой снова придут головорезы.

— Я чуть не умерла из-за ваших бандитских разборок! Зачем им приходить за мной? Не я им нужна, а вы

!

— Давай проверим? — Адам спокоен, как удав. — Только помимо тебя могут пострадать твоя бабушка или тот блондинчик, если окажутся рядом.

— Вы просто пытаетесь мною манипулировать, чтобы держать взаперти! — выпаливаю необдуманно, хотя доля правды в этом есть.

— Мир не крутится вокруг тебя, — заявляет Адам, но меня абсолютно не задевают его слова. Я никогда не была самовлюбленной, бабушка учила думать в первую очередь о ближних людях, показывая это на своем примере. — Иди, я тебя не держу.

Слова Адама о том, что могут пострадать близкие мне люди, не дают мне сдвинуться с места, я не могу рисковать их жизнью и безопасностью. Я разрываюсь словно между двух огней. Вдруг он говорит правду? Но зачем убивать меня? Я сама всего лишь заложница, а не ценная гостья.

— Если вы говорите правду, сколько времени мне придется пробыть здесь, пока вы не решите «проблему»?

— Месяц, полгода, год, два, — протягивает он. — Конкретно сказать не могу.

— Вы издеваетесь?! Даже полгода — это огромный срок! У меня есть своя личная жизнь, учеба, работа, семья, молодой человек! Я не могу сидеть здесь и ждать, когда вы решите свои проблемы! — тараторю в панике, к глазам подступают слезы. — Я всю жизнь мечтала стать врачом, а из-за вас могу потерять все! Меня отчислят и уволят за непосещаемость!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Адам сжимает двумя пальцами переносицу, словно смертельно устал от нашего диалога.

— Двенадцать лет! Двенадцать лет я живу с этим! — рычит он, убирая руку от лица. — Ниче, и ты подождешь, не сломаешься! — последние слова он буквально выплевывает, будто я виновата в его проблемах. — Иди к себе! — Отдав приказ своей «зверушке», Адам разворачивается и уходит по коридору, оставив меня наедине со своими проблемами и угнетающими мыслями.

— Я не хочу из-за вас умирать! — сквозь слезы кричу ему в спину, как загнанный в угол зверек, у которого нет выхода.

Он даже не оборачивается мне вслед. Влетаю в свою комнату, демонстративно громко хлопнув дверью. Единственное желание сейчас — крушить все вокруг. Но я не такая. Никогда не позволяла себе подобного поведения, кроме того случая после похищения. Я была спокойной и тихой девочкой. Что со мной случилось? Я сама себя не узнаю

— Кто ты такая? — подойдя к зеркалу, шепчу своему отражению. Из глаз текут слезы, волосы растрепаны. — Верни меня прежнюю…

Противно смотреть на себя, одетую в чужие мужские вещи. Срываю их и швыряю в сторону.

— Ненавижу! — кричу в пустоту комнаты, а после плетусь в ванную, чтобы смыть с себя остатки ужасного вечера и все предыдущие дни.

Теплая вода скрывает то и дело наворачивающиеся слезы.

Почему меня задевает его грубое отношение? «Он монстр, Белла, разве ты не знала?

—

мысленно обращаюсь к самой себе. — Чего еще можно от него ожидать? Он похитил тебя! Удерживает насильно! Ты едва не погибла прошлой ночью по его вине!»

Разум твердит ненавидеть проклятого бандита, но на душе скребут кошки, между прошлой и этой ночью в его поведении огромная разница. Вчера рядом с ним я чувствовала себя по-настоящему в безопасности, знала, что мне не причинят вреда, потому что он рядом

.

Да, на меня напали по вине Адама, но ведь он спас мою жизнь. Я ищу ему оправдания, сама не зная почему. По-хорошему, я должна ненавидеть его за сегодняшнее поведение, за грубость, за холодность, словно я пустое место.

Так много вопросов к самой себе от смешанных чувств, но ни на один я не нахожу ответа.

Можно проверить правдивость слов бандита, попробовав уйти, но не имею права рисковать Мередит и Брайаном. Никогда не прощу себе, если с ними, что-то случится по моей вине! Ведь Адам предельно ясно дал понять, что они тоже будут под прицелом.

Я четко понимаю, что мне нужен план. Естественно, Адам блефовал, так просто он меня не отпустит. Я нужна ему для определенной цели, для какой именно, нужно выяснить. Но как? Может, эта информация и есть мой путь к свободе?

С завтрашнего дня мне следует быть особо бдительной, слушать все разговоры, что будут в этом доме, обязательно подружиться с Хильдой —кажется, они с Адамом весьма близки, хотя вряд ли он посвящает ее в свои дела. Я могла бы попробовать наладить контакт с Аннет, но это совсем гиблый вариант, который оставим напоследок. Девушка с самого начала меня явно невзлюбила, одному Богу известно, за что.

Джон — именно тот, кто мне нужен. Он ближе всех к Адаму, и, как показалось, бандит доверяет своему консильери. Мне нужно всеми силами втереться к Джону в доверие. С ним будет проще, ведь Адам слишком замкнут и мало кому доверяет. Почему он живет один в этом огромном доме, не считая прислуги? Где вся семья? Подобного рода информацию постараюсь узнать у Хильды.

Закрываю лицо руками. В кого я превратилась?! «Следствие ведут колобки…» Сможет ли простой медик-хирург стать Шерлоком Холмсом? В конце концов, я — женщина, расследования — это у нас в крови. В прошлом году я заметила, как моя одногруппница Камилла выглядела совсем подавленной. Как выяснилось, она подозревала своего жениха в измене, но никак не могла поймать его с поличным. Каждый раз у парня были отмазки и отговорки, он выставлял Камиллу параноиком. Меня в тот день такая злость взяла, что в тот же вечер я нашла доказательство его измен в инстаграме по одному только фото, где случайно засветился женский мизинец с красным ногтем.

Я нашла профиль этой девушки, сравнила метки геолокации, отрывки в сторис, где она обжимается с парнем, не показывая его лица. Нет сомнений, это был парень Камиллы, его татуировки на руках в виде крестов вряд ли можно перепутать с чужими. Все стало на свои места, он действительно изменял моей подруге.

Не знаю, правильно ли было с моей стороны рассказывать об этом ей и показывать доказательства. Возможно, кто-то подумает, что это не мое дело — лезть в чужую личную жизнь и отношения, что это неэтично и неприлично. Но я не смогла молчать и покрывать мерзавца, видя, как подруга страдает. Да, ей было плохо, когда она все узнала. Пострадав по нему несколько месяцев, позже Камилла была безумно благодарна, что я открыла ей глаза на этого бесчестного парня.

А здесь на кону стоит моя жизнь и будущее. Я должна спасти себя сама, и у меня нет права на ошибку.

***

Следующие недели прошли в мучительном ожидании чуда. В глубине души я надеялась, что проблема Адама с врагами сама по себе рассосется и он придет, объявив, что теперь я свободна, а я умчусь отсюда на крыльях счастья в закат. Но чуда не случилось.

По вечерам, лежа в одиночестве и смотря в потолок, я вспоминала те уютные моменты, когда мы вместе с Мередит согревались горячим чаем, смотря телепередачи. Сейчас я понимаю, что нужно было ценить проведенное вместе время. Я безумно соскучилась по бабушке, очень не хватает ее теплых объятий, а порой и хорошего пинка, чтобы я взяла себя в руки и не раскисала.

Адама я видела крайне редко, но даже при встрече мы не перекидывались и парой слов. Он меня просто игнорировал. Абсолютно. Делал вид, что не замечает. Да и, признаться честно, в доме Адам практически не появлялся. Хильда иногда мне передавала, что мистер Коулман интересуется моим здоровьем и состоянием. Как мило! Я не хотела, чтобы ни в чем не повинная женщина догадывалась о том, как я ненавижу ее господина. Моя ненависть к нему росла в геометрической прогрессии, каждый прожитый день в этом проклятом доме! Просто очередной день сурка, сменяющий предыдущий.

Я узнавала незначительные вещи, но это была простая бытовая информация, никоим образом не связанная с деятельностью бандита или моим похищением. К Хильде я достаточно быстро привязалась, она оказалась еще более добродушной и открытой женщиной, чем показалась на первый взгляд. С Аннет дела обстояли хуже: наши отношения не продвинулись ни на дюйм. Я не понимала, с чем связана ее неприязнь, но старалась не зацикливаться на этом, потому что в принципе меня не волновало и не касалось ее мнение и отношение ко мне. Ну разве только совсем чуть-чуть.

Как выяснилось, Аннет — горничная и по совместительству помощница Хильды на кухне. В доме они обе не живут, Хильда ночует в небольшом домике для персонала на территории особняка. Работает она с восьми утра и до семи вечера. У Аннет же график намного свободнее, в доме она находится три раза в неделю, делая генеральную уборку с восьми утра до шести вечера, приезжая сюда из города и уезжая обратно.

Поначалу я не понимала, для кого Хильда готовит, если за все время хозяин приезжал пару раз переночевать. Хильда сказала, что иногда Адам ужинает и завтракает дома, поэтому еда должна быть всегда готова. А так все съедает охрана, ну и еще появилась я. Готовит Хильда безумно вкусно! Повара из нас с бабушкой так себе, но Хильда потихоньку учит меня азам кулинарии. Думаю, я уже набрала пару килограммов на божественных булочках с джемом.

В доме нет интернета и никаких признаков связи с внешним миром в виде стационарных телефонов или планшетов с ноутбуком. Я нахожусь в полной изоляции. Хильде также было велено не появляться в доме с сотовым телефоном, да я и не хотела подставлять ее, поэтому не просила принести. Позвонив домой бабушке, я не смогла бы сдержать слезы, и вся легенда о секретной работе в Альпах могла провалилась полностью. Хотя не знаю, сколько еще времени Мередит будет продолжать верить в эту откровенную чушь.

Звонить Брайану — значит, подставить его, ведь он может отследить мое местоположение и сдуру приехать сюда, один против вооруженной охраны. Признаться честно, мне просто страшно вылезать в реальный мир из вакуума, в котором я нахожусь. Страшно представить, что ждет меня там. Отгоняю эти мысли как можно дальше, стараясь сконцентрироваться на настоящем времени и пытаться узнать хоть что-то полезное. Что будет дальше, покажет время. Сейчас для меня самое главное — это безопасность близких, а пока я здесь, им ничего не угрожает.

По вечерам я нахожусь в доме одна и даже уже научилась определять, приедет ли хозяин дома ночевать. В дни его отсутствия, после ухода Хильды и Аннет, охрана запирает все двери самостоятельно, оставляя меня одну под замком. Первые дни это казалось очень жутким, но со временем я постепенно привыкла, и находиться в огромном особняке одной стало обычным делом. В те дни, когда Адам должен приехать, охрана двери не закрывает. Вообще его присутствие меня мало волнует, хотя в моменты, когда Адама нет, я чувствую себя спокойнее.

Сегодня один из тех вечеров, когда охрана заперла двери. Значит, Адам не приедет. Интересно, он ночует в той самой комнате на базе? Холодок пробегает по коже при одной только мысли, но я быстро отгоняю ее от себя. Лежа тюленем на диване, лениво переключаю каналы на телевизоре, который является моим единственным развлечением. Устав бездельничать, решаю подняться к себе.

Первую неделю я находилась в полной прострации и отрицании реальности, не желая принимать тот факт, что придется провести здесь неопределенное количество времени. Все остальное мне было не интересно. Однако за вечера в одиночестве я успела подробно исследовать дом вдоль и поперек. На первом этаже расположена большая гостиная, огромных размеров библиотека и безумно уютная кухня. На цокольном этаже — прачечная, бассейн, баня и хамам, в которых я ни разу не купалась из-за боязни камер. Вдруг кто-то будет подглядывать? Да и купальника у меня нет.

На втором этаже расположены гостевые спальни, к каждой из которых прилегает своя собственная ванная комната, а также кабинет хозяина дома, в него мне попасть не удалось, так как дверь заперта на ключ. Не знаю, ввелись ли такие правила после моего появления или задолго до этого, но это создает проблему. Думаю, именно там я смогла бы найти полезную информацию.

Третий же этаж состоит из спальни хозяина и домашнего кинотеатра. По правде говоря, наверх я не поднималась, примерно понимая, что там хозяйская спальня. Аннет подтвердила мои подозрения, и я решила туда не соваться.

Днем я в основном проводила время на кухне с Хильдой, помогая ей и учась готовить, а по вечерам запиралась в своей комнате с книгами, которые мне разрешили брать из библиотеки на первом этаже, или же сидела непосредственно там, читая.

Как выяснилось у Адама собрана очень разнообразная и интересная литература. Не знаю, собирал он ее сам и читал ли. Огромные стеллажи заставлены книгами на любой вкус, даже самый взыскательный. На удивление, я нашла разнообразное количество книг по медицине не только в виде художественной литературы, но также учебники по общей хирургии, анатомии, биологической химии, гистологии, микробиологии, патанатомии и физиологии. Это повергло меня в легкое замешательство: зачем бандиту медицинские книги? Боюсь, это так и останется для меня загадкой.

Поднявшись к себе, принимаю горячий душ и ложусь в теплую постель, решив почитать перед сном принесенное вчера вечером из библиотеки Адама руководство по критической медицине. Книги стали для меня настоящим спасением. Если раньше я жила в ритме нон-стоп, не успевая жить и элементарно полежать, читая, а не мгновенно засыпать, как только голова коснется подушки, то сейчас я только и делаю, что бездельничаю, ем и читаю, и так по кругу.

В сон погружаюсь незаметно. Засыпаю с уверенностью, что ночь в доме я проведу одна, однако просыпаюсь через пару часов от того, что в мою спальню, словно ураган, врывается Адам.

Глава 8

Адам

«Откуда у тебя столько власти

над моим не существующим сердцем?»

За свою гребаную жизнь я многое повидал, но такой дерзости по отношению к себе — никогда. На что рассчитывали ублюдки, посмевшие напасть на мою территорию? Это ж как сильно они пересрались, узнав, что девчонка находится у меня?

Белла, живущая простой жизнью, не представляла никакой угрозы, пока не попала в мои лапы, а узнай я о существовании дочери Роберта Росса, узнаю и остальную правду, что приведет к краху их империи, построенной на костях.

Я курил на улице, собираясь съездить проверить стройку нового ресторана в центре. Это так, небольшое хобби для отвода глаз, мол, Адам Коулман — ресторатор. Открыть сеть ресторанов в разных городах было неплохой идеей. Выдыхая дым, сам себе усмехнулся: ресторатор, смешно! За спиной прогремел громоподобный звук, и я обернулся посмотреть. Танк, мать его, снеся ворота, въехал на нашу территорию! Сука, танк! Вспоминая это сейчас, думаю: это ж как человеку надо было ебнуться, чтоб приехать на мою землю на танке! Следом за техникой следовала по меньшей мере сотня вооруженных бойцов.

Мои ребята радушно приняли гостей, со всеми почестями. В них я ни секунды не сомневался. В «Reliable» не место трусам, в нашей семье только подготовленные профессионалы своего дела, которых не нужно каждый раз тыкать носом и давать указания. Не скажу, что стычка была жесткой, бывало и похуже, но сам факт, что кто-то посмел прийти на мою землю, на мою территорию, пробудил во мне зверя. Мне не нужен был пистолет, чтобы прикончить врагов. Вспомнив былую молодость, я пошел в рукопашную. Джон, поняв мое состояние, прикрывал меня со спины.

В самом разгаре я вспомнил о Белле. Все солдаты стеклись к эпицентру событий, а она осталась в здании с одним охранником, дежурившим у двери. Вокруг — крики бойцов, звуки выстрелов, возня, кто-то также перешел в рукопашную из-за закончившихся патронов.

— Я за Беллой! — перекрикивая гам, царивший вокруг, крикнул Джону, ударяя прикладом по голове подкравшегося ублюдка, который плашмя упал на землю.

— Понял, я прикрою! — ответил он, попутно отстреливаясь.

Я вбежал в здание и, перепрыгивая через ступеньки, поднялся наверх и открыл ключом дверь, ведущую на нужный этаж. Уже со своего места увидел раскинувшуюся картину: Джек, дежуривший сегодня у комнаты Беллы, лежал на спине, вокруг растеклась лужа крови. Я ускоренным шагом подошел, на ходу доставая пистолет из-за пояса, снимая с предохранителя и держа перед собой. Дверь в комнату была приоткрыта. В голове крутилась только одна мысль: хоть бы я не опоздал, хоть бы Белла была жива!

— Ах ты, сука! — донесся из комнаты мужской крик. Я перешел на бег, надежда на то, что солдат жив, улетучилась мгновенно, как только я увидел, что его голова прострелена.

Открыв дверь шире, я увидел, что Белла лежит на полу ногами в сторону двери, а сверху над ней нависает один из штурмовиков, ворвавшихся на территорию, его пистолет валяется у стены. У меня вырвался вздох облегчения: жива! Стараясь ступать как можно тише, быстрым шагом вошел внутрь. Первая мысль была убить мудака выстрелом в голову, но я не хотел пугать Беллу разлетевшимися по всей комнате мозгами, поэтому прицелился ниже, делая три выстрела в область сердца, чтобы наверняка прикончить мразь. Грузное тело полетело вперед, падая на Беллу, но я успел схватить его и отшвырнуть в сторону.

— Тише, тише, девочка. Дыши. — Я поднял ее на кровать, чтобы осмотреть шею. Пара минут, и ее бы не было в живых. Выводить Беллу в таком состоянии оказалось проблематично, но и оставить ее там я тоже не мог. Решение пришло в голову мгновенно: есть только одно место, где она будет в безопасности.

Я выносил ее из этого ада, сам не свой, мое черствое сердце дрогнуло, когда увидел девчонку на грани жизни и смерти. Впервые со мной случилось такое, раньше я всегда был хладнокровным, не реагируя на чужие смерти. Меня их жизни не волновали. Но я понимал, что эта рыжая девчонка страдает по моей гребаной вине. Вся ее жизнь в одночасье изменилась из-за моей непростительной ошибки. Она выглядела такой слабой, хрупкой и беззащитной, что хотелось защитить ее от всего мира. Я ответственен за ее жизнь, я должен был спасти!

Белла потеряла сознание, как только увидела в коридоре тело Джека, и пришлось выносить ее на руках. Это затрудняло путь, я не мог удержать ее одной рукой, приходилось периодически приседать, чтобы отстреливаться.

Я не позволил отвезти ее к Джону, нет. Только в моем доме Белла будет в безопасности: во-первых, о загородной резиденции никто не знает, во- вторых, там круглосуточная охрана, да и по камерам я всегда могу отследить происходящее. Внутренний маньяк довольно ухмылялся.

Беллу трясло всю дорогу, она была в бреду. Я оставил ее Хильде и вернулся назад, на базу. К этому времени мои ребята уже закончили со всем. Девятнадцать наших погибли, семеро были ранены, у каждого из них осталась семья, дети, и ответственность за их смерть лежит на мне. Если там, после смерти, что-то есть, то я буду гореть в аду за все свои поступки и загубленные души. Всю ночь шла «зачистка», тела штурмовиков были вывезены и похоронены. Семьям наших погибших ребят я сообщил лично, каждый из них получил моральную компенсацию, на которую они смогут как минимум купить себе жилье. Да, это не вернет им мужа, сына и отца, но, по крайней мере, они не останутся без крова из-за потери кормильца. Раненых заштопали своими силами, пригласив нашего «штатного» врача. Я распорядился, чтобы танк загнали в гараж и проверили на чипы, детонаторы и прочую подляну, которую можно ожидать. Домой вернулся только на следующий день после похорон. Это был долгий и тяжелый день для всей семьи «Reliable».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

По дороге за город на телефон пришло уведомление, что кто-то открыл дверь из дома, не отключив код сигнализации. В эту же минуту я позвонил начальник охраны с той же проблемой.

— Да! — рявкнул я в трубку.

— Доброй ночи, босс! Извините, что отвлекаю. Ваша гостья вышла на улицу, но я уже отправил Тома среагировать. — Он глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоить гребаные нервы.

— Не трогайте, я подъезжаю.

— Принято.

Когда закончится эта херня?! Навалилось все разом! Может, она — мое наказание, кара свыше? До появления Беллы в моей жизни, все четко шло по плану. Сбежать она, видите ли, решила! Самая умная, походу, тут! Ну ниче, мы быстро умеем спускать с небес на землю, пора бы уже понять, что хода ей отсюда нет, и это ради ее же блага.

В тот вечер я был на грани срыва, но максимально сдерживался, стараясь войти в положение Беллы: она ж чуть не откинулась и сейчас в чужом доме без каких-либо объяснений.

— Я не хочу из-за вас умирать! — крикнула она мне вслед, и я не стал оборачиваться. Что бы я ни сказал, она не поверит на слово. Я просто докажу на деле. Девчонка не умрет из-за меня.

Она думает, что я злюсь на нее, но я злюсь на себя.

***

Следующие недели я провел в собраниях, совещаниях и переговорах. Консультировался с юристами, решая, как лучше выкрутить ситуацию с документами в свою пользу, в связи с вновь отрывшимися обстоятельствами в отношении Беллы. Я делал все, чтобы как можно реже появляться в доме и не видеть ее лица, иначе перед глазами всплывала картина, как девчонку душат. Не знаю, почему это так сильно засело в моей памяти, вцепилось, сука, и не хочет уходить. Гребаное чувство вины! Без него жилось намного проще.

Клиффорд Росс, трус, загасился и не выходит на связь. Ну ничего, и до тебя очередь дойдет! Джон контролирует передвижения его семьи по Европе, и как только они пересекут границу, у нас, появится возможность, и семейка Росс будет в моем распоряжении.

Новый ресторан уже практически закончен, осталось только установить мебель и можно проводить официальное открытие. Очередной бал-маскарад, где криминальные личности строят из себя высшее общество в виде бизнесменов и политиков. Смотря по телевизору и читая новости в смартфонах об этих персонажах, простые люди даже не подозревают, чем на самом деле те занимаются, прикрываясь громкими фамилиями.

Не знаю, каким образом я это решил, но в голову пришла мысль, что неплохо было бы открыть еще и пару ночных клубов.

***

Взяв телефон, набираю своего доверенного.

— Да, щас зайду, — отвечает Джон на мой звонок.

Через пару минут его смазливая морда появляется в моем кабинете.

— Созвонись с тем архитектором, что проектировал ресторан в Нью-Йорке на Манхэттене, скажи, что нужен план ночного клуба, — даю указания, постукивая пальцами по столу.

— О-о-о, кто-то решил освоить новую сферу деятельности? —Вошедший Джон плюхается в кожаное кресло.

— Меньше базара — больше дела! — Его хорошее настроение меня напрягает.

— Меньше слов — больше дела, дружище! — выделывается друг.

— Еще одно слово, и от твоей ехидной рожи не останется и следа!

Джон поднимает руки, мол, сдаюсь.

— Твое затянувшееся дерьмовое настроение как-то связано с Беллой? — Он попадает в самую точку.

— С чего ты взял?

— Ну так-то вроде все на мази, процесс на месте не стоит, вопрос решается, — загадочно отвечает Джон. — Остается только наша рыжая гостья.

— Нормально с ней все, — пока не начал закипать еще больше, решаю оборвать разговор, не успевший начаться, но доверенного такой ответ не устраивает.

— Ну да, поэтому сутки напролет зависаешь тут? Сегодня тоже на базе заночуешь? — Сукин сын читает мои мысли! Именно это я и собирался сделать.

— Нет, — обнажаю все тридцать два зуба в улыбке, больше похожей на оскал. — Жду, когда ты свалишь из моего кабинета, чтобы поехать домой.

Джон смеется, мы опрокидываем по бокалу виски, поднимаемся со своих мест и разъезжаемся по домам.

Я хотел сегодня остаться в городе, но пошел на поводу у друга. По дороге меня охватывает странное предчувствие. Неужели посмела сбежать?

Машина с ревом несется по шоссе. Беру в руки смартфон и открываю приложение с онлайн-трансляцией записи камер наблюдения. В доме тишина, никакого движения. Дверь в комнату Беллы плотно закрыта. Именно в этот самый момент я жалею, что не установил камеры в спальнях.

Набираю начальника охраны дома.

— Доброй ночи, босс!

— Чарли, как обстановка? Без происшествий? — Знаю, что мне сразу бы сообщили, но решаю страхануться.

— Да, босс, все под контролем. — После несостоявшегося побега Беллы несколько недель назад охрана наготове, но девчонка сидит тихо, что меня охренительно радует. Дополнительные проблемы с ее характером мне сейчас ни к чему. Чарли успокоил, но предчувствие мое никуда не делось.

Через сорок минут я уже оказываюсь в доме и практически бегу по лестнице на второй этаж, но крик, доносящийся к из комнаты Беллы, заставляет меня на секунду притормозить на последних ступеньках. Неужели я так накрутил себя, что аж галлюцинации поперли?

Но Белла снова и снова повторяет:

— Н-е-е-е-т! Помогите!

Сука, кто посмел?! Как ошпаренный перепрыгиваю через оставшиеся ступеньки, за считаные секунды пересекаю холл второго этажа и влетаю в комнату Беллы. Распахиваю дверь с такой силы, что она с глухим стуком впечатывается в стену.

Белла с визгом вскакивает с постели. Включаю свет, придирчиво оглядывая помещение на признаки присутствия третьих лиц, но в комнате мы одни.

Занавес, блять!

— Ч-что случилось? — тяжело дыша, спрашивает она, бледная, как простыня.

— Ты че орала как резаная?!

— Я не орала! — Девчонка стоит в моей футболке, еле прикрывающей бедра, с взлохмаченными от сна волосами. Проследив за движением моих глаз, сканирующих ее тело, Белла спешно хватает одеяло, закутываясь в него. Умная девочка! — Я спала. Вы меня разбудили!

Размашистыми шагом пересекаю помещение, направляюсь в ванную, осматриваюсь, затем возвращаюсь назад в комнату, никого не обнаружив. Чем черт не шутит? Во сне, значит, кричала.

— Что тебе снилось, Белла? — Ее истошный крик все еще звенит в моих ушах. Когда она звала на помощь, во мне как будто что-то щелкнуло. Я бежал от ответственности эти недели, избегая Беллы, а теперь воочию увидел последствия своих действий. Ей нужна помощь, а я просто монстр. Девчонка, продолжает со страхом смотреть на меня и хлопать глазами. — Говори, не бойся.

— М-мне снятся кошмары, с той самой ночи, когда я пыталась сбежать, — сминая в руках края одеяла, признается она, подтверждая мои догадки. Закрываю глаза сделав глубокий выдох. Белла не чувствует себя здесь в безопасности, находясь в доме одна.

— Почему не рассказала Хильде? Она бы передала мне.

— Если честно, — мнется девушка, — я думала, что мое состояние вам безразлично, а Хильда спрашивает ради приличия.

— Это не так. — Мой голос звучит убедительно. — Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. — Белла благодарно кивает, на ее губах играет благодарная полуулыбка. — А теперь ложись спать. Завтра мы это еще обсудим.

«Что вы обсудите?! — кричит мой внутренний монстр. — Интересно, как ты, бля, поможешь ей?! К психологу будешь водить? Может, тогда уж сразу и в участок заедете, заяву накатать?» Собираюсь выйти из комнаты, мысленно посылая внутренних демонов к черту, но Белла останавливает меня.

— Не могли бы вы…— Оборачиваюсь, смотря вопросительно, отчего она запинается. — Не могли бы вы посидеть со мной, пока я не усну?

Охреневаю ли я от такой просьбы? Еще как! Походу, шок на моем лице читается так ясно, что девичьи щеки мгновенно краснеют, а глаза бегают по комнате, глядя куда угодно, но только не на меня.

Первая мысль — сделать вид, что не услышал эту чепуху, и выйти, но здравый смысл, навеянный чувством вины, кричит остаться. Решения в своей жизни я принимаю быстро, четко и без сомнений, но все, что касается моей рыжей гостьи, дается мне с трудом. Вся она, укутанная в это огромное одеяло, противоречит абсолютно всем моим принципам и убеждениям. Вошла в мою жизнь и пошло все наперекосяк. Тишина в ответ на просьбу Беллы затягивается.

— Хорошо. — Подхожу к кровати и впервые, сука, в жизни не знаю, куда себя деть. Че мне делать? Стоять так и ждать? Нет бля, рядом ложись!

Останавливаю свой выбор, на «что-то между стоять и лежать», снимаю пальто, выключаю свет и сажусь на край кровати. Белла не мешкая ложится с другой стороны, плотно завернувшись в одеяло.

— Куда? — как маленький ребенок, испуганно спрашивает Белла, когда я встаю закрыть дверь, чтобы проникающий из коридора свет не мешал ей заснуть. Когда она понимает, для чего я встал, умиротворенно закрывает глаза, а я возвращаюсь на свое место.

Я думал, что Белла спит, но в темноте комнаты раздается ее голос.

— Той ночью, когда я пыталась сбежать, — тихо начинает она, — ну то есть на следующее утро после того, когда вы привезли меня домой, я смутно все помнила. Я помнила, что меня душили, а дальше — темнота.

— Ты была без сознания, — подтверждаю ее слова кивком, хоть и знаю, что она не увидит.

— Да… наутро мне показалось все нереальным сном, или я просто до конца не осознавала произошедшее. Знаете, я была как будто в вакууме. Потом познакомилась с Хильдой, она, кстати, замечательная… — Молча слушаю ее, не перебивая. — Я чувствовала недостающий пазл в своей памяти, а когда заснула, то вспомнила все. Разом накатили воспоминания — что-то небольшими отрывками, что-то прям ясно и четко. Когда я проснулась, то очень сильно испугалась, что они снова придут за мной в этот дом и закончат начатое. — Белла начинает всхлипывать, но продолжает: — Что меня никто не сможет спасти, и вас не окажется рядом, как в тот момент! Первая пришедшая в голову мысль — бежать. Ну а дальше вы уже знаете, что было.

Ее рассказ многое мне объясняет, показав девушку с другой стороны. Она пыталась сбежать не потому, что хотела отсюда выбраться, а просто потому, что испугалась. Сработал инстинкт самосохранения.

Белла тихо всхлипывает, а я не знаю, как себя вести. Женские слезы я никогда не любил. Не найдя ничего лучше, чтобы прекратить топить дом соленым озером слез, встаю и обхожу кровать, садясь рядом. Беру ее руку, аккуратно поглаживая, чтоб не спугнуть.

— Тише, не плачь. В жизни всякое бывает. — Что за бред я несу?! Тряпка! Тебе же всегда было плевать на бабское нытье!

— Но почему я не помнила их утром и только потом они ко мне вернулись? — сокрушается Белла.

— От пережитого стресса твой мозг заблокировал негативные воспоминания и вернул в момент, когда ты чувствовала себя в безопасности, — успокаивающе объясняю, лишь бы она прекратила рыдать. — Кто из нас медик, в конце концов? — подшучиваю, пытаясь ее рассмешить.

— Я видела в вашей библиотеке медицинские книги. Когда вы… успеваете читать?

— В отпуске.

Белла смеется и одновременно всхлипывает.

— Адам, спасибо, что спасли мою жизнь!

Белла

Просыпаюсь я в полном отрицании принятия факта, что разоткровенничалась с Адамом. Как я могла?! Где был мой мозг, когда я попросила его остаться и наговорила всю эту чушь?! Что двигало мной в тот момент? Начинаю разбирать события по крупицам, восстанавливая свое эмоциональное состояние.

Я была шокирована его ночным визитом, и плотину прорвало. Устала я держать все эмоции в себе. Мне просто нужно было выговориться…

«Ничего страшного, теперь он опять исчезнет из поля зрения на пару недель, и мы оба забудем прошлую ночь», — успокаиваю я себя во время утренних процедур. Принимаю контрастный душ, сушу волосы и решаю сегодня оставить их распущенными. Надеваю любезно предоставленные мне черную футболку и шорты из гардероба Адама. Большинство его вещей такие же темные, как и душа. «Неправда! — кричит подсознание. — И ты вчера в этом убедилась. Человек, который держит в страхе Чикаго, в подчинении которого сотня бойцов, огромных громил, трепещущих перед своим хозяином, успокаивал тебя держа за руку, и ждал, когда ты заснешь! Ты неблагодарная, Белла!» Тяжело вздыхаю, соглашаясь со своими мыслями.

Спускаюсь на кухню, предвкушая очередной кулинарный шедевр от Хильды на завтрак, но ее нигде нет. Я проверяю все места, где она могла бы быть: в подсобке, в холодной комнате, частично заменяющей холодильник, в прачечной. Однако Хильды нигде нет. Это очень странно. Возвращаюсь на кухню, осматриваясь, понимаю, что здесь все так же, как и выглядело прошлым вечером после ее ухода. Однако на столе, около кофеварки, лежит небольшой конвертик. Подхожу ближе… как я сразу не заметила его? На конверте аккуратным почерком написано: «

Для Беллы

». Беру его в руки и нетерпеливо достаю сложенный лист бумаги. Тем же аккуратным женским почерком на бумаге написано:

«Доброе утро, моя девочка! Надеюсь, ты хорошо сегодня спала. Почему не рассказала мне о своих кошмарах? Завтра я с тебя хорошенько за это спрошу! Ну а сегодня кухня полностью в твоем распоряжении. Вспомни все то, чему я тебя учила, не бойся и представь, что я стою рядом с тобой. В третьем шкафчике слева лежит моя книга рецептов, можешь использовать ее. Извини меня за это, дорогая. Если бы я знала раньше, что мистер Коулман предоставит мне сегодня выходной, то позаботилась бы о том, чтобы ты не голодала. Надеюсь, ты справишься самостоятельно! О ребятах можешь не переживать, они сегодня будут сыты, уж не знаю, как, но нам было велено не волноваться об этом!

Обнимаю, Хильда».

Читаю записку и представляю, как я спалила дом, пытаясь приготовить себе завтрак. С другой стороны, я могла бы устроить себе сегодня разгрузочный день на фруктах. Идея кажется мне гениальной! Так я и сделаю: и дом не пострадает и мне полезно.

— Что у нас сегодня на завтрак? — звучит за спиной сонный, с хрипотцой, голос Адама.

Я едва не подпрыгиваю от его неожиданного появления. Как же тихо он подкрался! Оборачиваюсь, смотря на него, в ужасе представляя, что готовить все-таки придется.

Адам оказался дома не вовремя.

Глава 9

Хозяин дома проходит мимо меня как ни в чем не бывало, открывает холодильник осматривая содержимое.

— Че у тебя там? — Отрываясь, он кивком дает понять, что спрашивает о письме в моих руках.

— Хильда написала, что вы дали ей сегодня выходной.

Адам молча достает из холодильника графин с апельсиновым соком и ставит его на стол, затем с грацией хищника направляется к шкафчикам и начинает открывать все подряд в поисках чего-то. Я сразу понимаю, что он ищет, подхожу к буфету, открываю нужную дверцу и достаю два стакана.

— Завтрак сегодня на мне, — сообщаю неуверенно, сама до конца не осознавая новость. Адама это не удивляет, он молча кивает с задумчивым видом, разливает сок по стаканам, после чего берет свой напиток и садится за барную стойку, наблюдая за мной соколиным взглядом.

Я стою, как потерявшийся котенок, не зная, за что хвататься. Почему он не ушел, а сел в ожидании завтрака? С каких пор вообще он завтракает дома? Раньше духу его тут не было, а сейчас, видите ли, изъявил желание! Выходной Хильды и мое испытание на прочность на кухне — чистой воды подстава.

Стараюсь взять себя в руки и приготовить что-нибудь максимально легкое и быстрое. В этот момент из гостиной начинает играть музыка из балета Ромео и Джульетты «Танец Рыцарей»[1], что совершенно выбивает меня из колеи. Изумленно смотрю на Адама, тот с непринужденным видом сидит с телефоном, делая вид, что это не его рук дело. Долго в одном помещение с этим бандитом я не выдержу! Он издевается надо мной!

Выбор падает на омлет с тостами. Проще простого, я справлюсь. Достаю лоток яиц и молоко из холодильника, разбиваю яйца в глубокую миску, молясь, чтобы не выронить их из рук на пол. Начинаю взбивать и попутно вливаю молоко. Делать это так же аккуратно, как у Хильды, не получается. Я проливаю молоко на столешницу как раз в самый разгар мелодии, но делаю вид, якобы так задумано. Соль также частично сыпется мимо тарелки с содержимым. Ставлю сковороду на огонь и, пока она накаляется, вкладываю хлеб в тостерную, стараясь не обращать внимания на музыку.

Когда омлет жарится на сковороде под крышкой, накрываю на стол. Мы успели дойти до взаимоотношений, что завтракаем вместе? Ставлю арахисовую пасту и джем к тостам под пристальным присмотром моего зрителя. Мелодия сменяется более легкой и непринужденной. За все время Адам не произносит ни слова. Пока я занята сервировкой стола, с плиты доносится горелый запах. Ну это самая малость из того, что я могла бы сотворить с кухней! Бабушка никогда не доверяла мне подходить к плите, чтобы я не отвлекалась от учебы. Хотя, признаться честно, она и сама особо ею не пользовалась. Наш девиз гласил: «Купить и в микроволновке разогреть».

Как ошпаренная бегу к сковороде, мой несчастный омлет слегка подгорел. Осмотрев степень беды, прихожу к выводу, что он должен быть съедобным. Запаху и то было больше, он всего лишь подрумянился. Накладываю в посуду, стараясь положить Адаму кусочки посимпатичнее. С гордым видом заслуженного повара, которому удалось не спалить дом, ставлю тарелки на стол, стараясь не смотреть на Адама: страшно представить его реакцию на мой кулинарный «шедевр».

— Это было эпично! Спасибо, — В его голосе слышатся веселые нотки, несмотря на серьезное выражение лица, что окончательно выводит меня из себя, как я ни старалась держаться все это время.

— Да! Я не умею готовить! — Я хотела бы, чтобы мой голос был холоден, как у Адама, но выходит жалкий писк. Голос звучит, как у обиженного подростка. — Приятного аппетита!

Завтрак проходит в молчании, каждый занят своими мыслями. Я ощущаю себя неловко в его присутствии, чего, к великому сожалению, не чувствовала ночью. Злость на себя за проявленную перед ним слабость растет с каждой секундой, аппетит пропадает, и я просто вожу кусочками омлета по тарелке, Адам в отличие от меня с беззаботным видом поглощает еду. Сидя в компании чужого мужчины, я вспоминаю времена, когда мы с Брайаном завтракали. Готовка была на нем, а сервировка — на мне. «Когда поженимся, я научу тебя готовить», — говорил Брайан. Он всегда иронизировал над моими отношениями с кухней и плитой и прекрасно справлялся с этой задачей сам. Как же я соскучилась по его заразительному смеху!

Встаю из-за стола, боясь расплакаться перед сидящим напротив меня Адамом от нахлынувших эмоций, попутно забираю свою посуду и отношу в раковину. Выбрасываю недоеденный завтрак, жалея о потраченных продуктах. Адам поднимается следом и, к моему удивлению, приносит свою тарелку ставя ее в мойку. Этот, казалось бы, обычный жест настолько удивляет меня, что я пялюсь на него без стеснения.

— Я сама бы убрала, не стоило.

— Спасибо за завтрак, Белла, — благодарит он и уверенной походкой выходит из кухни.

Следующий час я трачу на уборку устроенного мною погрома. Приготовила одно блюдо, а столько грязи собралось в раковине! Перемыв посуду вручную, без использования посудомойки, потому что ее тут нет, вытираю насухо и раскладываю по своим местам. То же самое проделываю с пострадавшей сковородкой. Протираю все поверхности, а затем решаю помыть еще и пол. Когда все блестит, я, довольная собой, понимаю, что, если Адам не уедет, впереди еще обед, и ужин… Стараюсь заранее не паниковать, а надеяться на лучшее.

Не зная, чем себя занять, я направляюсь в библиотеку. Обходя стеллажи, рассматриваю книги, решая, что хочу сегодня почитать. Лирическое настроение определяет мой выбор: «Грозовой перевал» Эмили Бронте. Эта книга разбила мое сердце после первого прочтения. Как только раны начинают затягиваться, я вновь беру ее в руки, добивая себя, и так по кругу. Но несмотря ни на что, она моя самая любимая. Так же и в жизни: иногда близкие люди могут делать тебе больно, но ты не станешь любить их от этого меньше. Беру книгу и забираюсь на широкий подоконник. Из окна открывается головокружительный вид на лес.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Листая страницы, с грустью подмечаю, что в моей книге, которая осталась дома, на страничках выделены полюбившиеся диалоги и размышления героев. Встаю и решительно направляюсь к шкафчику, где лежат письменные принадлежности, беру маркер и возвращаюсь на исходную позицию с серьезным намерением выделять свои любимые моменты.

Прочитанные страницы одна за другой становятся цветными от оранжевого маркера в моих руках.

«Он и любить, и ненавидеть будет скрытно и почтет за дерзость, если его самого полюбят или возненавидят».

Выделяя это предложение, понимаю, что при прочтении думала об Адаме, о том, как оно ему подходит: такая же замкнутость, неприступность, жесткое выражение лица и темный взгляд.

«Люби он ее всем своим ничтожным существом, он за восемьдесят лет не дал бы ей столько любви, сколько я за один день».

Здесь я должна думать о Брайане, но из головы никак не хочет выходить мой похититель… Эти строчки словно звучат его твердым голосом в моей голове. Я такая фантазерка! С чего бы ему произносить эти слова?

«Воображай, моя милая, что под его суровой внешностью скрыты доброта и нежность, что он — простой селянин, этакий неотшлифованный алмаз, раковина, таящая жемчуг, – нет, он лютый, безжалостный человек, человек волчьего нрава».

Я словно твержу это себе каждый день…

«Оставшееся после умерших ценно для нас, если они были дороги при жизни».

Родители… Я плохо помню их. Все, что осталось — это видеозаписи на старых кассетах. С возрастом я все реже стала включать их для просмотра, потому что чем взрослее я становилась, тем тяжелее было воспринимать утрату, видеть, какой счастливой семьей мы были до той злосчастной аварии. А после двадцати лет я собрала все кассеты в коробку и убрала в дальний ящик. Слышать волевой голос отца и звонкий смех мамы, такой родной и похожий на мой собственный, стало невмоготу.

В подростковом возрасте я мечтала, что у меня будет такая же крепкая семья. Муж, который будет смотреть на меня с восхищением, как папа на маму. Большой и красивый дом с зеленой лужайкой за ним. Я смотрела записи и не верила, что такое счастье может разрушиться в один миг.

Последние мои детские воспоминания о родителях — это то, как мама все время плачет, а папы долго нет дома. Тогда бабушка забрала меня к себе, а после нам сообщили, что их больше нет.

Несколько слезинок падают на бумагу.

— Блин! — Теперь будет видно, что я плакала над книгой. Вытираю слезы указательными пальцами и начинаю дуть на листочки пытаясь высушить, после чего кладу книгу на место и ухожу из библиотеки подальше, куда глаза глядят.

Спустя время скитаний по дому, единственное, чем я могу знаться себя — это смотреть телевизор в гостиной на первом этаже. Щелкая каналы, останавливаю выбор на фильме «Темный Рыцарь» — одном из моих самых любимых. Несмотря на весь образ доброй девочки-медика, глубоко в душе я обожаю мужские увлечения и фильмы. Возможно, это от нехватки отцовского внимания, а может, наоборот от моей ранней дружбы и взросления рядом с Брайаном. Я успела включить фильм в самом начале, а это значит, что впереди меня ждут несколько часов эстетического наслаждения от созерцания Кристиана Бэйла на экране.

На самом интересном месте, где мелькает Том Харди в роли Бэйна, в гостиную входит Адам, по-прежнему одетый в домашние черные спортивки и такого же цвета футболку. Почему он не уезжает, а сидит дома? Не осталось, что ли, больше дел?

— Хотел пошутить про обед, но ты и так, выглядишь напуганной. — Адам садится на соседний диван. Я сдвигаю раскиданные ноги и принимаю скромную позу, как и подобает даме, хоть и одетой в мужские вещи.

— Вы умеете шутить? — не выдержав, колко подмечаю я.

— Я много чего умею! — Ясно, кое-кто сегодня явно настроен провести время в моем обществе.

— Почему вы не уезжаете? Закончились бандитские дела? —Скептически понимаю бровь, глядя в упор на хозяина дома.

— А ты, как я погляжу, успела освоиться. — Его слова пугают, но то, как по-доброму он их произносит, немного обескураживает. Легкая полуулыбка играет на его губах. Что происходит? — Что там смотришь? — Адам переключает внимание на телевизор.

— «Темного рыцаря».

— Интересный? — Адам закидывает левую руку на спинку дивана, устраиваясь поудобнее.

— Вы не смотрели эту трилогию? — изумленно выпучиваю глаза.

— Нет, — равнодушно отвечает он. — Которая это часть?

— Последняя, но я сама впервые начала смотреть именно с этой части, — Смотрю на него с удивлением. — Я думала, такие люди, как вы, любят подобные фильмы. — Да я еще не встречала человека, который не видел бы легендарные фильмы о Бэтмене!

— Таким людям, как я,

Белла, не до просмотров фильмов.

Надувшись, отворачиваюсь от него из-за грубого ответа и переключаю свое внимание на фильм. Катись к черту, грубиян!

Тишину просмотра примерно через час нарушает звук захлопывающейся входной двери. Несмотря на огромные размеры дома, слышимость тут хорошая. В гостиную входит Джон, держащий штук десять бумажных пакетов, за ним следуют двое мужчин в черных костюмах, один из них держит в руках еще большее количество пакетов, а второй — коробки с чем-то очень вкусно пахнущим.

— Доставку заказывали? — радостно спрашивает Джон.

В недоумении перевожу взгляд с него на Адама и обратно. Адам сидит, смотря на Джона, как на клоуна, но того это, кажется, совсем не волнует.

— Отнесите их на второй этаж. — Адам ставит пакеты на пол и обращается к стоящим сзади мужчинам: — А пиццу сюда давай. — Второй молча кивает и подает Джону еду, затем подбирает с пола пакеты и уходит на второй этаж следом за первым охранником.

— Здравствуйте, — вежливо здороваюсь с гостем.

— Привет, красотка! — Джон подмигивает мне, хлопает Адама по плечу, проходит мимо и плюхается рядом со мной на диван. — Че смотрите? «О-о, Темный рыцарь. Возрождение легенды»? Это ж моя любимая часть! —Джон радостно осматривает нас поочередно.

Адам сидит чернее тучи, и, уверена мы оба в этот момент вспоминаем, о сказанных им ранее словах:

«

Таким людям, как я,

Белла, не до просмотров фильмов»

.

Ага, заметно. Победно ухмыляюсь, переводя внимание на телевизор.

— Моя тоже, — искренне отвечаю гостю.

— Не думал, что девчонки любят такие фильмы! А че вы сидите, давайте есть! — Джон встает, подавая целую коробку Адаму, вторую раскрывает и ставит на диван между нами. Я приношу с кухни стаканы и запрещенку в виде пепси. Видела бы сейчас Хильда, что мы вытворяем!

Какое-то время мы едим молча, тишину нарушает только милое чавканье Джона. Но он настолько по-свойски себя сегодня ведет, что меня это совсем не раздражает. В тот момент, когда Бэтмен начинает избивать Бэйна и спрашивать, где детонатор, мы с Джоном невольно переглядываемся и начинаем хохотать, поняв друг друга без слов. Адам смотрит на нас, как на полоумных.

— А че смешного, я не понял? — раздраженно спрашивает он.

— И не поймешь! — хохоча отвечает Джон, от чего я еще больше заливаюсь смехом. Мне безумно нравится, что хозяин дома не понимает причину нашего веселья.

— Попробуй объяснить! — Адам начинает закипать, тем временем мы с Джоном уже катаемся по дивану от смеха.

— Это…это…такой… — Заикаясь, я держусь за живот, пытаясь объяснить суть прикола. — Это мем такой есть: «ГДЕ ДЕТОНАТОР»? — передразниваю яростным голосом.

— И что смешного?! — Голос Адама полон стали, от накаляющейся обстановки я начинаю приходить в себя и постепенно успокаиваюсь, выпрямляясь на диване.

— Просто смешно, и все, это не объяснить, — отвечает Джон, делая то же самое, что и я.

Остаток фильма я давлюсь пиццей, чтобы отвлечься от напряженной обстановки, то и дело ловлю на себе огненный взгляд Адама. Что его так взбесило? Фильм заканчивается, Брюс Уэйн жив и смотрит на Альфреда, сидящего за соседним столиком, и я облегченно выдыхаю.

— Слушаю. — Адам отвечает на телефонный звонок и выходит. Мы с Джоном остаемся одни.

— Да уж, — произносит он нараспев, — классно фильмец посмотрели!

— Что его так взбесило? Наш смех? — не удерживаюсь от вопроса.

— Нет, думаю, дело в другом. — Джон отрицательно качает головой.

— Иногда я его не понимаю. Пусть лучше кричит, орет. Это молчание и осуждающие взгляды угнетают. — Не знаю, зачем я говорю об этом. Просто этот вечер был таким уютным до определенного момента, когда я прониклась чувствами к Джону, как к близкому другу. Он чем-то напомнил мне Брайана. Мне хотелось вот так просто посидеть с кем-то, глупо посмеяться и поесть вкусной, но вредной еды. Я слишком доверчива к людям. Сижу здесь со своими похитителями, как с лучшими друзьями. Сумасшедшая!

Джон понимающе смотрит на меня.

— Поверь, тебе лучше не видеть его в гневе, это он еще очень сдержанно себя ведет при тебе. — Он переходит на шепот. — Кстати, в пакетах, которые подняли наверх, новая одежда, которую Адам, поручил купить тебе. Сказал, что пора бы уже прекращать тебе гонять по дому в мужском шмотье.

Я изумленно смотрю на Джона, не веря своим ушам. Те многочисленные пакеты – одежда для меня?!

Чтобы я услышала его шепот, Джон придвигается ко мне еще ближе. В этот момент входит Адам с телефоном в руках, его взгляд сканирует нас обоих.

— Просмотр окончен. Попрощайся с гостем, Белла, — ледяным тоном произносит хозяин дома.

Джон встает, поворачиваясь ко мне со смешным выражением лица, типа, «Че за хрень?!» Я не выдерживаю и начинаю улыбаться, чувствуя на себе испепеляющий взгляд Адама, стоящего у входа в гостиную.

— Доброй ночи, Белла. — Джон прощается и идет к выходу. Мне неловко было сидеть, поэтому встаю и выхожу следом за ним в холл, как бы провожая. — На связи, — обращается он уже к Адаму и выходит.

— До свидания, — улыбаюсь, благодаря за приятный вечер.

Настроение падает, я так хорошо провела время, что наступившая реальность, где я снова буду в одиночестве, вызывает у меня желание плакать. Мы с Джоном могли бы посмотреть еще один фильм, а Адам взял и выгнал его. Делаю выводы, проходя мимо него в гостиную, чтобы прибраться после посиделок. Бесцеремонный, наглый нахал!

— Намиловались? — Адам хищной походкой идет за мною следом, обескуражив вопросом.

— Что, простите? — Вопросительно смотрю на него, собирая с дивана коробки из-под пиццы.

— Я видел ваши игры в гляделки.

— Какие гляделки? — Подцепляю свободными пальцами пустую бутылку пепси.

— Я не дурак, Белла. — Он стоит, скрестив руки на груди, и челюсти его крепко стиснуты.

— О чем вы вообще? Я не понимаю! — Прохожу мимо него в кухню и выбрасываю мусор, Адам следует за мной по пятам, ожидая какой-то реакции на его бред.

Закончив с уборкой, я хочу подняться в свою комнату.

— Отойдите, пожалуйста, с дороги. — Пытаюсь пройти мимо Адама, но он преграждает путь.

— У тебя же парень есть, блондинчик тот. — Острый взгляд проникает в самую душу, сканирует мое лицо, ожидая ответа.

— Да, есть. На что вы намекаете? — Смелости у меня поубавилось от близости к Адаму. Его опасная аура окутывает меня всю, и по телу бегут мурашки.

— Я не намекаю. — Он делает медленный шаг в мою сторону. — Я прямо тебя спрашиваю.

— Мы просто смотрели фильм и смеялись над мемами! Вы передергиваете ситуацию! —начинаю оправдываться я под его натиском.

— О чем вы шептались, сидя так близко друг к другу, когда я вошел? — Его горячее дыхание опаляет мою кожу.

— Какое вам дело? Я не ваша собственность! С кем хочу, с тем и шепчусь!

— Ты в моем доме, и я имею право знать! — Адам делает шаг вперед, я по инерции отступаю назад, оказавшись в ловушке между ним и стеной. Его голос с хрипотцой заставляет меня раскрывать все секреты.

— Я…я говорила, что иногда не понимаю вас. — Я мнусь, не желая говорить правду, но гипнотизирующий взгляд Адама заставляет меня продолжать. — А Джон сказал, что вы попросили купить для меня вещи.

— Хорошо. — Он кивает, окидывая меня взглядом с головы до ног. — Можешь идти. — И отходит, давая мне пройти.

На ватных ногах я плетусь к себе в комнату, не понимая, что вообще произошло. Странное поведение Адама совсем выбило меня из колеи. Неужели он не доверяет Джону, думая, что тот затевает, что-то за его спиной? А может, думает, что я попытаюсь сбежать с помощью Джона, поэтому флиртую с ним? Но я не делала этого! Я действительно отнеслась сегодня вечером к нему как к другу, не более! Джон очень веселый парень, сразу видно, что он — душа компании и заводила, совсем как Брайан…

Если бы не обстоятельства, по которым я оказалась в этом доме, и не род деятельности консильери Адама, мы вполне могли бы стать с ним хорошими друзьями! Я всегда находила с парнями общий язык лучше, чем с девчонками. С ними и дружить намного проще: нет зависти и глупых обид.

Поднявшись на второй этаж, я останавливаюсь в коридоре: путь в мою комнату преграждают многочисленные пакеты с одеждой.

[1] Romeo and Juliet, Op.64: Dance of the Knights

Глава 10

Тяжело вздыхая, я беру в каждую руку по охапке пакетов от известных дизайнеров и заношу в свою комнату. Потребовалось три захода, чтобы занести все. Закончив, сажусь на кровать и рассматриваю покупки. Я должна быть благодарна и радоваться, что теперь у меня есть собственная одежда, но не могу. Эти вещи означают только одно: я здесь надолго. Стал бы Адам, наряжать меня в брендовые шмотки, если бы знал, что скоро его проблемы решатся и я буду свободна? Я так не думаю.

Зачем он отдает приказ покупать мне этот тяжелый люкс? Чтобы задобрить? Я должна сейчас пищать от счастья и прыгать, благодаря своего господина за проявленную щедрость. Нет, я не просила его об этом, и прогибаться перед ним за это не буду.

Утром я просыпаюсь с жуткой головной болью. С трудом поднявшись с постели умываюсь и достаю первое попавшееся под руку красное хлопковое платье-мини из новеньких пакетов. Я решаю воспользоваться вещами: не пропадать же добру, тем более выбирал их Джон. Платье сидит на мне как влитое, сборка на талии с квадратным вырезом и ярусная юбка, доходящая до середины бедра делают меня похожей на Дюймовочку, а короткие объемные рукава придают платью особый шарм. Я смотрюсь на себя в зеркало, не узнавая. Кто эта красивая девушка, и куда делась вчерашняя девчонка?

Спускаясь на первый этаж, от самой лестницы чувствую восхитительный запах ванили. Хильда вернулась! Она встречает меня, теплыми объятиям.

— Не видела твою рыжую копну волос один день, а так сильно соскучилась!

— Я тоже скучала! Дом без вас выглядел осиротевшим. — Хильда тепло улыбается. — У вас не найдется таблетки от головной боли? Я что-то плохо себя чувствую.

— Ах, моя милая девочка! —Хильда усаживает меня за стол. — Сейчас принесу. — Она выходит из кухни, затем возвращается через пару минут и протягивает мне таблетку, затем наливает стакан воды и подает. Проследив, чтобы я ее выпила, Хильда забирает посуду. — А теперь я тебя хорошенько накормлю!

После вкусного завтрака мы пьем свежесваренный турецкий кофе. Приятный аромат разносится по дому, и на запах приходит Аннет.

— Ах, вы!.. Без меня пьете?! — в шутку возмущается она.

— Проходи, я и тебе налью, — приглашает ее Хильда. — Белла, ты допила? Аннет, может, погадаешь ей на кофейной гуще?

— Как это? — Я недоверчиво смотрю на обеих.

— Переверни стакан и мысленно задай про себя вопрос, — отвечает на мой вопрос Аннет. Я послушно делаю, как она сказала. Единственный вопрос, который меня интересует – когда я попаду домой.

— Аннет очень хорошо гадает на кофейной гуще, все женщины по материнской линии у них в роду были ясновидящими, — таинственно сообщает Хильда.

Выждав около пяти минут, Аннет берет мою кружку и начинает осматривать ее со всех сторон с загадочным видом. Я никогда не верила в подобного рода чепуху, как это называла бабушка, поэтому особых надежд на гадание ясновидящей Аннет не питаю. Однако она удивила меня с первого предложения.

— Ты сейчас на своем месте, — заявляет она. — Вообще все очень странно. — Девушка поднимает на меня глаза, подозрительно смотря, затем возвращает свое внимание на кружку. — Ты вроде как должна быть в другом месте, но в то же время твоя судьба именно здесь. Здесь твой дом, твоя крепость. — По моей коже бегут мурашки.

— Я ничего не понимаю если честно. Что это значит? Мой дом не здесь, — озвучиваю и так очевидную вещь.

— Сама не понимаю, — задумчиво произносит Аннет, подозрительно смотря на меня. — Но так показывает гуща, я вижу свадьбу и ребенка. — Она откладывает кружку в сторону.

— Но у меня нет в планах, — скептически отвечаю я.

— Я говорю, что вижу, — пожимает плечами девушка. — Дай-ка свою руку. — Я неуверенно вкладываю свою ладонь в ее. Аннет внимательно смотрит линии на моей ладони, переводит взгляд с моего лица на ладонь. — У тебя в жизни все так запутанно, одно другому противоречит.

Я внимательно наблюдаю за девушкой. До попадания в лапы Адама Коулмана в моей жизни ничего не противоречило и не было запутанно. Я жила предельно простой и ясной жизнью.

— Никогда такого не видела: линия жизни прерывается дважды! — Мое сердце пропускает удар от того, с какой интонацией она это произносит. — Первый раз прерывается в детстве, лет в пять примерно, и идет чуть-чуть со смещением в другую сторону, затем во второй раз прерывается в возрасте лет двадцати пяти и продолжается дальше, вернувшись в один ряд с первой прервавшейся линией. Тебе сейчас сколько лет?

— Двадцать пять, — ошарашенно отвечаю на вопрос.

— Получается, сейчас ты живешь той жизнью, что прервалась у тебя в детстве, твоя судьба менялась, но в итоге стала такой, какой должна была быть изначально. —Я смотрю на Аннет, ничего не понимая: она говорит какую-то ерунду. Как я могу жить сейчас прервавшейся жизнью в детстве?

— Что это значит, дорогая? — Хильда, как и я, ничего не понимает.

— Я не знаю, — отвечает Аннет, — но Белла должна знать. Думаю, в эти два периода у нее случались какие-то события и потрясения. — Она пристально наблюдает за моей реакцией.

И действительно, ведь в пять лет я потеряла родителей, а сейчас была похищена мафией. Но где взаимосвязь меду этими событиями, и что значат слова, что сейчас я нахожусь на своем месте?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Напугала девчонку! Посмотри на нее, сидит вся белая, как простыня! — Хильда начинает ворчать на Аннет, вставая из-за стола и забирая наши кружки из-под кофе.

— Свою кружку Белла должна сама помыть.

— Ничего страшного, у меня руки пока еще не отвалились, помою, — продолжает ворчать кухарка.

— Хильда, ты знаешь правила. — Аннет вскакивает со стула. —Тот, кому гадали, кружку свою моет сам, а то худо будет!

— Я помою, мне не сложно. Правда! — Я встаю со своего места и направляюсь к раковине, чтобы избежать конфликта между ними. Аннет выходит из кухни, а Хильда приступает к готовке обеда.

Я режу лук и тру морковь, на удивление, не зарезав себя и несчастную кухарку. Какой прогресс!

— Как прошел вчерашний день? — спрашивает Хильда, вырывая меня из раздумья. Она подходит и забирает у меня доску с натертой морковью, затем отправляет ее в сковороду. — Нарежешь картофель или будешь овощи обжаривать?

— Лучше порежу. — Она подает мне очищенный картофель, и я приступаю к его нарезке, рассказывая: — День прошел нормально. —Откровенно говоря, я лгу.

У меня противоречивые чувства о времени, проведенном под одной крышей с хозяином дома. Рядом с ним я ощущаю себя на эмоциональных качелях. Ты не знаешь, чего от него можно ожидать: сейчас он нормальный, обычный человек, а в следующую секунду — главарь мафии.

— Почему ты не поделилась со мной своими ночными кошмарами? — Хильда поворачивается ко мне, упирая руки в бока.

— Не хотела беспокоить, это ведь только мои личные проблемы. —Закончив нарезку, я откладываю нож в сторону.

— Белла, под этой крышей не бывает «твоих» или «моих» проблем. Мы все одна семья, понятно? — Я молча киваю. — В следующий раз, когда тебя что-то будет беспокоить, ты можешь поделиться этим с мистером Коулманом, а если не хочешь говорить ему, я всегда тебя выслушаю и помогу.

— Спасибо, Хильда, за все! Правда! Не знаю, почему вы так хорошо ко мне относитесь, ведь я ничем не заслужила этого.

— Золотце мое! — Она подходит и целует меня в лоб. — С твоим появлением этот дом оживился! Адам стал намного спокойнее! Ты знаешь, он раньше совсем другой был!

— Но ведь я ничего не делала, — пожимаю плечами.

— А тебе и не нужно делать! Свет твоей души все вокруг освещает, и сердце нашего ледяного принца постепенно оттаивает. Он раньше носился по этому дому чернее тучи, а сейчас я вижу, как у него взгляд даже подобрел! Ах, растяпа я, чуть овощи не подгорели! — Хильда поспешно возвращается к сковороде, выключая огонь.

Я не нахожу, что ответить на ее слова об Адаме, потому что никаких изменений не заметила: он как был черствым бандитом, так им и остался лично для меня.

Когда обед готов, в кухню заходит Аннет.

— Я разложила все вещи в шкаф из пакетов, — таинственно сообщает она.

— Что за вещи? — спрашивает Хильда, поворачиваясь к нам лицом. Аннет вопросительно поднимает бровь, смотря на меня и ожидая ответа, как и Хильда.

— Эм,-м…— Я не знаю, как объяснить, почему в моей комнате появилось такое огромное количество дорогущей одежды. — Адам попросил вчера, чтобы мне купили одежду, вы ведь знаете, что я вынуждена была приехать сюда налегке. — Неловко переминаюсь с одной ноги на другую. «Налегке» — это мягко сказано.

— Интересно, — задумчиво произносит Аннет, подходя к холодильнику за графином с водой. — Кого он попросил?

— Аннет, тебе не кажется, что это не твое дело? — вступается за меня Хильда.

— Он попросил Джона. — Мне нечего скрывать, поэтому я честно отвечаю на вопрос.

— Видишь, какой замечательный человек наш Адам! — радуется Хильда, начиная протирать плиту. — Слушай, а я и думаю: чего ты сегодня такая особенно красивая? Это новое платье тебя так украсило!

Когда все приготовления к обеду закончены, Хильда, потягиваясь, подходит к переносному радиоприемнику и ставит звук погромче. Из динамиков доносится зажигательная испанская песня. Хильда, пританцовывая, подходит ко мне, берет за руку и начинает кружить в танце, затем мы вместе подтягиваем к нам сидящую на стуле Аннет. Мы танцуем втроем, забывая обо всех заботах. Песня сменяется другой, еще более зажигательной, Хильда и Аннет раскручивают меня, выпуская из кольца рук, и я уплываю в ритме музыки чуть поодаль от них. Я танцую, не думая о том, где нахожусь и какая чертовщина творится в моей жизни. Вспоминая студенческую жизнь и походы по клубам, двигаюсь в такт, полностью растворяясь в музыке.

Когда песня заканчивается и радиоведущий прерывается на рассказ, прямо за моей спиной звучит голос хозяина дома.

— Красиво двигаешься, — шепчет он возле моего уха так, что слышу это только я. Я отскакиваю в сторону, как от привидения, и поворачиваюсь лицом к Адаму. — Смотрю, сегодня все в отличном настроении, — обращается он ко всем, но при этом смотрит только на меня.

Хильда и Аннет, в унисон здороваются.

— Вы голодны? — спрашивает первая из них. — Мы с Беллой приготовили восхитительный обед!

— Нет, я не за этим приехал. Аннет, принеси из кабинета мой ноутбук, — говорит он, все так же продолжая смотреть на меня. Голос Адама, когда он обращался к Аннет, разительно отличался от того, каким он разговаривает со мной. Его голос в разговоре с ней холоден, звучит, как приказ, хотя, по сути, они с Хильдой являются его подчиненными. Со мной же он разговаривает мягче.

Мой взгляд бегает по кухне. Я не знаю, на чем остановиться, лишь бы не думать о том, как Адам пялится на меня. Зачем он это делает? Решаю, что лучший вариант — отойти подальше, делаю вид, что захотела пить, подхожу к столу и наливаю себе воды в стакан из графина, отпиваю пару глотков, давясь под пристальным вниманием Адама. Ставя стакан обратно на стол, случайно поднимаю голову и смотрю на Адама, ловя потемневший взгляд его глаз, сканирующий мое тело и задерживающийся на открытых ногах в этом коротком платье.

Запыхавшаяся Аннет влетает в кухню с ноутбуком Адама и отдает его хозяину. Он забирает его и выходит из помещения, бросая вслед:

— Буду поздно.

После его ухода я провожу день стандартно, в обществе дам, а вечером в одиночестве читаю в библиотеке, смотрю фильм и потом поднимаюсь к себе.

Перед сном любопытство берет верх, и я открываю шкаф, чтобы рассмотреть свой новый гардероб. Глаза разбегаются от обилия одежды, множества платьев различных фасонов, блузок и футболок. Смотрю на вечерние платья и не понимаю, для чего они мне нужны в этом доме. Есть даже верхняя одежда, несколько курток и плащ, похожий, на тот, что носит Адам. Открываю соседний отсек, там аккуратно сложены джинсы и юбки. Мой взгляд падает на полку, где лежат ночные принадлежности. Беру сорочку; шелк настолько приятный, что я решаю надеть ее сегодня на ночь. Легкая ткань струится по телу, нежно лаская кожу.

Ложусь в постель, пытаясь уснуть, но в мыслях то и дело всплывает потемневший взгляд Адама, блуждающий по моему телу.

Адам

Все утро по приезде на базу я не нахожу себе места и наматываю круги по кабинету, как зверь в клетке. За вчерашний день, когда я отсутствовал, собралась куча нерешенных вопросов: задержка поставки оружия, заказчики кипишуют, авария на новом объекте. Вот что значит пойти на поводу у своих желаний! Хотел как лучше сделать, остаться дома, чтоб девчонка привыкла немного и перестала шарахаться от меня. Даже персонал отпустил, чтобы никто не путался под ногами. А по факту сделал, еще хуже. Не смог себя контролировать, напугал ее тупой необоснованной ревностью. Началось все с того, что мудак Джон уселся рядом с ней и во мне мгновенно проснулся зверь. Я не смотрел этот чертов фильм, а только и делал, что наблюдал за ними боковым зрением, как маньяк.

Когда позвонили, пришлось выйти. Сука, один день без моего тотального контроля, и вот, пожалуйста — задержки по срокам, простой на границе! Эта новость окончательно испортила мое и без того дерьмовое настроение. Кажется, что хуже некуда, но, вернувшись в гостиную, я увидел, как Джон жмется к Белле, шепча ей че-то там на ухо.

Я, cука, еле сдержался, чтоб не подойти и не оторвать голову своему другу. Мне было необходимо узнать, че он ей говорил. Ловелас хренов, знаю я его похождения! Каждый день новое увлечение! Но с Беллой я не позволю ему такое провернуть. Собственник, сидящий внутри, так и кричал: «Мое! Никому не отдам!» Я хотел присвоить ее, заклеймить, чтобы все вокруг знали и не совались на чужую территорию. Сам не понял, как крышу снесло от ревности, никогда подобного не испытывал ни к одной из женщин, присутствовавших в моей жизни. Да и какое я право имею на Беллу? Она просто заложница в моем доме.

— Доброе утро! — Коротко постучавшись, Джон входит в кабинет.

Я останавливаюсь посреди кабинета, смотря на него испепеляющим взглядом, затем подхожу ближе.

— Ты че терся вчера возле девчонки?

— Воу, воу, братан! — Он поднимает руки, отходя назад. — Я просто круто провел время. Белла, как оказалось, офигенная девчонка! Я же без лишних мыслей.

— Не приближайся к ней! Усек? — Джон кивает, а я прохожу мимо и выхожу из кабинета. Мне нужно съездить домой, чтобы увидеть ее, иначе я не смогу нормально функционировать в течение дня. Сука, сам не понял, откуда эта херня взялась!

В доме слышу доносящуюся из кухни музыку. Войдя внутрь, я ожидал, увидеть че угодно, но только не соблазнительно двигающуюся в такт музыке Беллу — в коротком платьице, черт его дери! Она не замечает моего присутствия, стоя спиной и двигая бедрами, поднимая руки вверх, что еще сильнее задирает платье, оголяя ее стройные ножки. Я, как чертов подросток- извращенец, смотрю на все это, представляя, как прикасаюсь к ее мягкой коже, как срываю это чертово развратное платье. Какого хрена Джон купил его?! Когда песня заканчивается, я, не выдержав, подхожу ближе и шепчу ей на ухо:

— Красиво двигаешься.

Белла вздрагивает и отходит в сторону.

Дальше мне приходится соврать, что я за ноутбуком. Хотя он нахрен мне не был нужен, просто отмазка для отвода глаз. Приехать домой было огромной ошибкой, потому что весь оставшийся день я только и делаю, что воспроизвожу в памяти гребаный танец.

Глава 11

Адам

Напряженный день дает о себе знать. Ворочаюсь в этой чертовой постели уже битый час, пытаясь уснуть. В голове крутится рой нерешенных вопросов вместе с соблазнительными ногами Беллы. Сука, не думал, что с девчонкой окажется так сложно!

С самого начала все пошло наперекосяк. Приходится теперь приглядывать за ее бабушкой и женишком, чтоб не грохнули бедолаг. Сам я, конечно, этим не занимаюсь, благо, есть Джон, контролирующий ситуацию, но мыслей мне лишних прибавляет. Особенно бесит пасти второго. Грохнули б, мне от этого же лучше!

Сдавшись в борьбе со сном, иду в душ. Прохладная вода окончательно проясняет разум. Сквозь шум воды я не замечаю, как кто-то входит в мою комнату. Я слышу только, как дверь в ванную открывается. Резко оборачиваюсь и охереваю, Белла стоит в проеме, невинно хлопая своими большими зелеными глазами.

— Простите, я не могла уснуть, — шепчет она, подходя ко мне и становясь рядом под струи воды.

— Ты че делаешь? — ошалело спрашиваю я. Нарисовавшаяся картина кажется полным бредом, она не может здесь быть.

— Мне так одиноко в этом доме… — Белла прижимается ко мне вплотную, кладя свою ладонь на мою грудь.

Шумно выдыхаю, стараясь держать себя в руках, но член предательски встает от ее нежных пальчиков, спускающихся ниже и обводящих кубики пресса на моем животе.

— Прекрати! — Но дьявол, сидящий внутри меня, вопит обратное. Дышать становится все тяжелее, так же, как и ей. Аппетитная грудь Беллы лихорадочно вздымается.

— Прошу вас, не прогоняйте меня! — словно услышав мой внутренний голос, пылко шепчет она, затем ловко спускает ручку ниже, обхватывая мой и без того каменный стояк.

— Черт! — рычу я. Последние остатки самообладания испаряются. Че я из себя целку строю? Девка сама ко мне пришла и просит. Приподнимаю ее подбородок и целую в губы, не церемонясь, углубляю поцелуй. Наши языки сплетаются в неистовом поединке, жадно доказывая, кто сильнее.

Шальные пальчики Беллы сводят меня с ума. Отрываюсь от ее сладкого рта и оставляю дорожку влажных поцелуев на шее, Белла стонет, а у меня крышу сносит от этих ангельских звуков.

— Это нам не понадобится, — ухмыляюсь, спуская лямки шелковой сорочки; та падает к ногам Беллы, открывая вид на ее стройное тело. Прохожусь по нему довольным взглядом. — Хороша чертовка!

Щеки Беллы заливаются румянцем.

Разворачиваю ее за хрупкие плечики и прижимаю ее лицом к стене. Оставляю шлепок на аппетитной округлой попке, предвкушая, что я сделаю с ней, но позже. Белла нетерпеливо ерзает, выгибая поясницу.

— Ну же, Адам, я уже не могу терпеть! — хнычет она.

— Желание дамы — закон. — Покусываю ее шею, пристраиваюсь сзади, и вхожу в нее полностью, Белла вскрикивает. — Бля-я-я-я-ть, какая влажная. — Из моих легких будто весь воздух выбило.

Начинаю наращивать темп, с каждым толчком входя глубже и постепенно растягивая ее узкие стенки.

— М-м-м-м… — сладко стонет моя рыжая бестия. — Не сдерживайся, Адам, возьми меня полностью!

Порыв ветра неестественно врывается в ванную комнату. Пока я оглядываюсь по сторонам, чтобы найти его источник, Белла начинает хохотать, растворяясь в моих руках. Оборачиваюсь, а она уже стоит, прижимаясь плечом к двери. Че за херня, я же только что держал ее в своих руках!

— Размечтался! — продолжает заливаться смехом она. — Извращенец!

Помещение заполняют странные звуки глухого стука.

Резко открываю глаз. Ледяной ночной ветер гуляет по моей спальне из открытого окна, от сквозняка дверь в ванную долбится об стену.

Сука, приснится же такое! Закрываю окно и выхожу из спальни, спускаясь на кухню за водой, а то после приснившейся херни в горле образовалась пустыня Сахара. По пути пытаюсь сообразить, что все это было не наяву, но как же, сука, реалистично! Я чувствовал, ее нежное тело в своих руках. собирал рыжие волосы и наматывал на кулак. Трясу головой, чтобы отогнать навеянный морок. Я че, маньяк, чтобы предаваться больным фантазиям?!

Жадно, залпом пью воду прямо из графина: нет желания искать стакан в темноте. я редко захожу сюда, откуда мне знать, где че лежит.

В кухне включается свет.

— Ой, простите! Не знала, что вы тут, —звучит из другого конца кухни тихий голос Беллы. От ее неожиданного появления из моего рта летит фонтан недопитой воды. Ошалело поворачиваюсь к девчонке. Как она так тихо пробралась сюда, что я не услышал? Этот сон все мозги смешал в кучу. Да, мужик, теряешь ты хватку! Белла смотрит на меня не менее удивленным взглядом, одетая в точно такую же сорочку, как в моем долбаном сне!

Блять! Отхожу за стойку, чтобы спрятать свой сюрприз в штанах. Не думаю, что она его заценит.

Белла

Просыпаюсь в обнимку с одеялом, волосы разметались по подушке, а простыня и вовсе собралась подо мной. Ночник тускло освещает комнату в темноте ночи.

Вытираю пот с шеи, смущенная наваждением сна. Такого со мной прежде не случалось. Это первый эротический сон за всю мою жизнь, да еще и с кем! Вселенная надо мной издевается! Секс с врагом! Все было настолько реалистично, не удивлюсь, что я, как лунатик, вошла к нему в ванную и действительно занималась

этим

с Адамом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тело горит в местах, которых касались его руки. А прикасался он ко мне

везде.

Ясно помню крепкие ладони на моем теле, горячие губы на шее и этот безумный, страстный поцелуй. Щеки горят огнем от воспоминаний о наших стонах, о том, как он входил в меня, прижимая к стене. Зарываюсь лицом в подушку, сгорая от стыда.

Я никогда не фантазировала о нем

в таком роде, но теперь не могу выбросить из головы образ его обнаженного тела. Не отрицаю, Адам очень привлекательный, но у меня есть Брайан, и я не могу оценивать Адама как мужчину в таком плане. Точнее, не делала этого до сегодняшней ночи.

Трясу головой, изгоняя бандита из своих мыслей. Нужно забыть, стереть из памяти и как можно скорее. Я скучаю по Брайану, по нашим совместным ночам, все дело в этом. Адам просто находится всегда рядом, поэтому и приснился. Точно, причина в этом!

Протягиваю руку на тумбочку за стаканом, но он оказывается пустым. Меньше всего сейчас хочется спускаться на кухню за водой. Проскальзывает мысль попить из-под крана в ванной, но представляя ее хлорированный вкус я заставляю себя подняться и выйти из комнаты. Уже на лестнице понимаю, что вышла в одной сорочке. Возвращаться назад не хочется, да и в такое время я вряд ли встречу кого-то по пути. Подходя к кухне, я уже практически изгнала Адама из своей головы. Как бы не так…

Войдя, включаю свет и замираю на месте, как вкопанная. Причина моих эротических кошмаров стоит в одних свисающих штанах на бедрах и пьет воду прямо из горла кувшина. Капли стекают с его рта на накаченный торс. Нервно сглатываю, нужно привлечь внимание, что бы он перестал так соблазнительно делать обыденную вещь. Дыши Белла, он просто пьет воду!

— Ой, простите! Не знала, что вы тут, — пищу я, выпаливая первое, что пришло в голову. Адам л явно был погружен в свои мысля, потому что мое появление застало его врасплох. Не допив, Адам выплевывает всю воду на пол. Мои глаза округляются, как два чайных блюдца. Такой реакции я не ожидала. Он отходит за барную стойку, в этот момент мой взгляд случайно опускается на его пах. Спешно отвожу глаза, делая вид, что совсем не заметила, насколько он возбужден. А возбужден он не меньше меня сейчас.

Неловкое молчание затягивается, в голову приходит самое тупое решение, какое могло вообще быть. Я хватаю салфетку и опускаюсь на колени вытирая с пола воду. В первую секунду это казалось правильным решением, ведь, если не вытереть сейчас, утром кто-то может не заметить и поскользнуться. Но в процессе я осознаю, насколько это было глупо. Я ползаю на коленях перед главарем бандитов! Нужно ли говорить, как мне сейчас хочется себя избить? Отступать будет еще большей тупостью, поэтому я продолжаю вытирать воду.

Перед моим лицом возникают ноги Адама, и я поднимаю голову, смотря на него снизу вверх. Он молча наклоняется, ставит графин на пол, берет меня под руки и поднимает, ставя на ноги. Я слышу его тяжелое дыхание, еле дыша сама. Все мое самообладание, с которым я вошла сюда, улетучивается, стоит ему прикоснуться ко мне. Я вспыхиваю, как спичка, вспоминая каждую деталь сна.

— Необычный сон? — подозрительно спрашивает он, и во взгляде его читается понимание. Неужели, Адам по той же причине сейчас здесь?

— Да, — киваю в ответ.

Адам опускает руку на мою талию и крепко прижимает меня к себе. Его эрегированный член упирается в мой живот, но Адама это, кажется, не волнует. Он занят тем, чтобы овладеть моим ртом. Грубо и не церемонясь, он раскрывает мои губы, углубляя поцелуй. Я упираюсь рукой в его грудь, как только осознаю, что произошло, и пытаюсь оттолкнуть. Нахал! Но Адам еще крепче прижимает меня к себе. Бью кулаками в попытке вырваться, но это еще больше его распаляет. Я начинаю царапать шею Адама, его мощную спину, но он перехватывает мои руки, своей одной и заводит их за спину, прижимая меня к дверце шкафа. Все попытки вырваться тщетны.

Постепенно по телу проходится волна жара, ноги становятся ватными, и я перестаю сопротивляться. Языки делают это вместо нас, сплетясь в жарком поединке. На секунду Адам отпускает мои руки и распухшие губы, чтобы отдышаться. Воспользовавшись моментом, я влепляю ему звонкую пощечину. От неожиданности он поворачивается лицом в сторону удара.

Испугавшись своего поступка, я делаю несколько шагов в сторону, намереваясь убежать, но Адам оказывается проворнее. Он сгребает меня в охапку, несет и усаживает на столешницу. Наши лица оказываются на одном уровне, в его глазах плещется невероятное, опьяняющее, крышесносное желание.

Адам опускает руки на мою талию, нежно поглаживая ее. Неожиданный порыв ласки приводит меня в смятение: я его ударила, а он меня гладит?! Заводится от жестокости. Почему я даже не удивлена?

На этот раз он целует меня по-другому — нежно, ласково, но в то же время очень страстно. Не понимаю, почему я позволяю ему это делать с собой. Разум кричит бежать, но тело хочет остаться. Руки Адама опускаются с талии на ягодицы, сминая их и поглаживая. В это время мягкие губы перемещаются на мою шею, целуя и покусывая, он спускается ниже, к груди.

— Хочу тебя… — Его руки спускаются на мои бедра, разводя их в стороны. Он притягивает меня на край стола, ближе к себе. Я понимаю, к чему это все приведет: невинным петтингом дело не ограничится. Адам — хищник, ему нужно большее.

Перед глазами всплывает лицо Брайана, смотрящее на меня с отвращением.

Это отрезвляет меня подобно ушату ледяной воды.

— Нет! — Собрав все силы, я отталкиваю от себя Адама, не ожидавшего подобной реакции. — Я не могу! — Он отшатывается, и я спрыгиваю со стола.

— Ты права. — Его голос холоден, как глыбы льда. От пылающей страсти не осталось и следа. Я выбегаю из кухни, оставляя его одного. Глаза жгут слезы — то ли от стыда, то ли от обиды за его холодность. А чего ты хотела? Чтобы он остановил тебя? Ты ведь сама его оттолкнула. Две части меня борются друг с другом, и я не понимаю, чего хочу на самом деле.

Одной из них безумно стыдно за произошедшее. «Ты ведь не такая, Белла, ты любишь Брайана и всегда верна ему! — кричит она. — Ты никогда даже не смотрела на других мужчин! Что сейчас с тобой происходит?! Приди в себя, ты совсем сошла с ума в этом доме!» Вторая шепчет отбросить все сомнения и предрассудки и вернуться в горячие объятия Адама.

— Это неправильно. У меня есть парень, — шепчу я, закрывая дверь в свою комнату на ключ и прижимаюсь к ней спиной.

Я извожу себя мысленно и проклинаю чертова Адама! Из-за него вся моя жизнь пошла прахом. Я потеряла все то, что мне было дорого: свою семью (я даже не могу поплакаться бабушке о том, какой сложный у меня период в жизни, не могу поговорить с ней по телефону, услышать ее голос: ведь я на «секретной работе в Альпах»), все то, к чему горела любовью, моя карьера теперь под вопросом. Я не посещаю учебу уже столько времени, не говоря уже о работе ассистента. Неужели меня отчислят? От этой мысли я оседаю на пол и начинаю рыдать. Это последняя капля, я так больше не могу! Не могу!

Полночи я провожу в самобичевании, ненавидя то себя, то виновника всех моих бед.

На следующее утро, я не нахожу ничего лучше, кроме как избегать хозяина дома после нашего ночного происшествия. Знаю, что это выглядит по-детски, но видеть его не хочу. Я боюсь саму себя, уже не зная, что еще могу выкинуть. Как я могла позволить лапать себя, зажиматься с совершенно чужим для меня мужчиной?! Просто уму непостижимо, Белла! Я веду себя, как распутная девица, прыгая в объятия первого попавшегося мужчины! Как после этого я смогу посмотреть в глаза Брайану?!

Но самое страшное — это то, что мне понравилось. Понравилось то, как он страстно прижимал к себе, сминал мою кожу, как неистово, словно зверь, целовал, полностью, без остатка завладевая моим ртом. И я понимаю, что, если он снова прикоснется ко мне, я не смогу остановиться и пойду на поводу у своих тайных желаний.

Адам

Я не видел ее уже несколько дней. Белла упорно избегает меня, не высовываясь из своей комнаты: боится, что я снова на нее нападу. Правильно делает, потому что в следующий раз я не смогу сдержать внутреннего зверя. Он рвется наружу с того самого момента на кухне, когда я отступил, отпустив ее. Все мое естество кричало не слушать девчонку, взять ее силой прямо там, на столе, но остатки разума подсказывали, что после этого она будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь. Хотя куда еще больше можно ненавидеть человека, держащего тебя взаперти?!

Я лениво потягиваю бурбон. Музыка в клубе долбит басами на полную мощь, запах сигаретного дыма и алкоголя смешался в воздухе.

Смотрю на девиц, вульгарно танцующих перед нашим столиком в VIP-зоне. Клочки одежды еле прикрывают их оголенные тела. Они изворачиваются, всеми силами пытаясь привлечь наше внимание. Ловлю себя на мысли, что невольно сравниваю их со своей пленницей. Белла танцевала от души, ее движения были плавными, гибкое тело двигалось точно в такт музыке. Она танцевала не для кого-то, а для себя. Здесь же их вызывающие движения кричат об одном: они ищут самца, покровителя.

Возникшая передо мной фигуры Ребекки перекрывает мне обзор на развернувшееся шоу. Я закатываю глаза, заранее зная, что она скажет. Девушка походкой «от бедра» обходит стол и садится ко мне на колено.

— Я соскучилась, милый, — мурлычет она мне на ухо. — Ты давно не звонил.

— Занят был. — Выпускаю дым изо рта и оставляю сигару в пепельнице.

— Пойду поищу себе любовь на одну ночь! — кричит Джон. Я ухмыляюсь и киваю ему. Он на дух не переваривает Ребекку, вот и слился.

— Ты меня больше не хочешь? Другую себе нашел? — Бекка бросает горящий негодованием взгляд в сторону танцующих девиц. — Кто она? Одна из этих шалашовок? — Она резво подскакивает на своих шпильках и делает шаг в их сторону, но я хватаю ревнивицу за руку и возвращаю на место:

— Успокойся! — Обнимаю Ребекку за тонкую талию. — Сказал же — был занят, — одергиваю ревнивицу.

Бекка, довольная собой, водит острыми ноготками по моей шее. Если раньше это меня заводило, то сейчас вызывает отторжение. Хищник во мне хочет сам добиваться, а простая добыча, самостоятельно приплывшая в руки, его не интересует. Убираю ее пальцы от своей шеи, на что Бекка обиженно надувает свои накачанные губки.

Девушка решает избрать другой путь и опускает свою ладонь под стол, накрывая мой пах. Член, живущий отдельной жизнью от моего мозга, встает от ее умелых движений. Почувствовав это, Ребекка победно улыбается, прикусывая нижнюю губу. Смотрю на нее, не понимая, как раньше я мог ее хотеть. Расценив мой пристальный взгляд как нечто иное, Бекка опускается передо мной на колени.

— Не надо, — торможу девицу, которая уже расстегивает ширинку моих штанов. Она смотрит на меня непонимающе.

— Тебе же всегда это нравилось! — Бекка обиженно хлопает длинными ресницами.

— Не сегодня, — выдыхаю, лениво осматривая неоновое помещение вокруг.

— Что происходит, Адам?! — Ребекка вскакивает и упирает руки в бока.

Устав от этого представления, я встаю со своего места, от чего пыл у Ребекки убавляется и она пятится назад. Злость на самого себя, на рыжую чертовку берет надо мной вверх. Какого хера я отталкиваю ту, кто всегда грела мою постель по первому зову?! Хватаю Бекку за шею, притягиваю к себе и целую. Она мгновенно плавится в моих руках, отвечая взаимностью.

— К тебе или ко мне? — оторвавшись, сгорая от нетерпения, шепчет она мне на ухо.

— К тебе.

Глава 12

Я смотрел на огни ночного Чикаго через панорамное окно из спальни Бекки. Она спала, мирно посапывая, а я уже битый час опустошал ее запасы алкоголя.

Приехав с Ребеккой, в апартаменты, я был четко намерен взять ее во всевозможных позах, лишь бы выбить дурь из своей головы мыслями о девушке, заточенной в моем доме, но не смог: в процессе, раздевая Ребекку, я непроизвольно сравнивал ее с Беллой.

Кожа моей мучительницы нежная, как у младенца, и ей не нужно выливать на себя тонну средств, чтобы добиться такого эффекта, как это делает Бекка.

Запах. От Бекки никогда так вкусно не пахло по-особенному. Цитрус вперемешку с запахом летнего дождя въелся мне под кожу.

Натуральные рыжие волосы Беллы мягкие в отличие от крашеного блонда Ребекки.

Я не мог ничего с собой поделать. Сопротивляться было бесполезно, да и по отношению к девушке, лежащей передо мной, это было нечестно, она заслуживала большего — того, кто будет мечтать о ней, фантазировать, представляя под собой ее податливое тело.

А я смотрел на лежащую полуголую Бекку, готовую на все, и думал о другой — о той, которая не хочет меня, ненавидит и больше никогда не подпустит к себе.

Я знал, что выпившая Ребекка быстро засыпает, поэтому эгоистично соврал, что надо сделать пару звонков, и вышел из спальни, а когда вернулся, она, как я и предполагал, крепко спала.

***

Под утро я уезжаю на базу, пока разочарованная Бекка спит. Я не хочу ехать домой и наткнуться на Беллу в таком неадекватном состоянии —полупьяный и неудовлетворенный, причем по ее вине. Нормально уснуть я тоже не могу, представляя, как пленница жила в моей комнате на базе в первые дни, поэтому выхожу из комнаты и спускаюсь в кабинет. Кажется, что с тех пор прошли годы — настолько далекими кажутся события. Пару часов мне удается поспать, пока не врывается Джон, бесцеремонно разбудив меня.

— Я тебя сто раз набирал, Адам! Думал, случилось че!

— Пошел вон отсюда! — срываюсь на ни в чем не повинном консильери.

— Извини, дружище. — Он подходит, стаскивая с меня плащ, служащий мне одеялом. — Сегодня ж сходка в охотничьем домике!

— Черт, забыл! — Потираю ладонью легкую щетину.

— Давай-давай, вставай! — Джон смотрит на наручные часы. — Нам выезжать уже надо, чтобы доехать, пока не стемнело, а то хер доберемся по потемкам! Слушай, от тебя несет за километр. Бухал, что ли, всю ночь? Я думал, ты Ребекку собрался оприходовать. — На его роже появляется многозначительная улыбка.

— Ты — мерзкий любитель совать свой нос в чужую жизнь! — Я поднимаюсь с дивана, и шагаю к выходу. — По пути домой заедем, переоденусь.

— Да-а-а, совать — это мое призвание, — довольно мычит он.

Дебил!

Белла

В это время Адам никогда не бывает дома, поэтому я спокойно передвигаюсь, не боясь быть замеченной, а вот уже ближе к вечеру запираюсь в своей спальне с книгами. Мой план по игнорированию хозяина дома успешно работает до этого самого момента.

Сбегаю по ступенькам на первый этаж и в холле сталкиваюсь с вошедшим Адамом и стоящим позади него Джоном. Вот же…!

Мужчины переговариваются о чем-то своем, я слышу только обрывки фраз.

— Внизу подожди, — слышится стальной голос Адама.

— Не очень-то хотелось на твой голый зад смотреть, — отвечает Джон, а я густо краснею, в красках представляя голый зад Адама. — О, привет, Белка! — радостно улыбается он, увидев меня.

— Здравствуйте, — здороваюсь я с обоими. Хозяин дома молча кивает. — Почему «Белка»? — спрашиваю у Джона не понимая.

— Рыжая Белла — Белка! — смеясь объясняет он. Я улыбаюсь от этого сравнения и ловлю испепеляющий взгляд Адама, устремленный на Джона. — Слушай, а давай ее с собой возьмем? — обращается он уже к Адаму.

— Нет! — слишком резко реагирует тот.

— Да брось ты, там же безопасно! Все свои будут, — выдвигает аргументы Джон.

— Она. Никуда. Не едет. — Адам делает акцент на каждом слове, а я не понимаю, куда он не хочет меня брать с собой.

— Будь человеком, пусть девчонка развеется, а то совсем в этом доме стухнет! — Да, жизнь Джона ничему не учит. — Вот давай спросим ее саму?

— Она не хочет, — отвечает за меня Адам, отчего кровь в моих венах начинает закипать, распространяя по телу волны агрессии. В этом доме я превратилась в сплошной комок нервов!

— Белла, не хотела ли бы ты поехать с нами отдохнуть на природе с друзьями? Мы каждые несколько месяцев собираемся в охотничьем домике. Соглашайся, будет весело! — слишком интеллигентно рассказывает Джон с горящими глазами, жестикулируя. Адам в этот момент стоит в такой позе, словно лев, готовый кинуться на антилопу и разорвать ее в эту же самую секунду, желая, чтобы Джон замолчал.

— Звучит интересно. Я с удовольствием бы съездила. — Интроверт, сидящий внутри меня, противится каждому сказанному слову. Я не хочу никуда ехать, большие и шумные компании — это не про меня. Я согласилась только из принципа, назло Адаму. Почему он так сильно не хочет моего присутствия в их охотничьем домике?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты никуда не едешь, Белла! — Он проходит мимо меня широким шагом, поднимаясь по лестнице на верхний этаж. — Базар окончен!

Обескураженная, я стою пару секунд, а затем бросаюсь следом.

— Вы не имеете права решать за меня! — Адам молчит. — Слышите меня?! —Преследую хозяина дома до самого второго этажа. — Я хочу поехать!

Адам хватает меня за шкирку, впечатывая в стену в холле, возле лестницы, ведущей на третий этаж. Сердце уходит в пятки от его неожиданных действий, в глазах плещется страх. Я трясусь в его руках, как осиновый лист.

— Что тебе непонятно в словах «ты никуда не едешь»? — раздельно произносит он.

— Но я хочу! — настаиваю на своем с придыханием. Упрямый характер заставляет идти до конца.

— Это все твои аргументы? — вкрадчиво спрашивает он.

— Может, я хочу быть к вам поближе. — Я использую нечестный прием, и есть огромный риск, что после этих слов он тем более оставит меня дома, чтобы держаться подальше, но что-то подсказывает, что этого не произойдет. В глазах Адама пробегает еле уловимый блеск вперемешку с удивлением. Хватка на моей футболке ослабевает, Адам отпускает меня, а затем произносит хриплым голосом:

— Десять минут на сборы. Опоздаешь — уедем без тебя. Время пошло.

Адам поднимается к себе, а я пулей несусь в свою комнату. Десяти минут мне будет предостаточно, чтобы одеться и спуститься. Едем мы в охотничий домик, логично, что это должно быть где-то в лесу, значит, одеваться нужно в спортивную одежду. Открываю шкаф, выбирая, как модно сейчас говорить, лук. Волнуюсь,, ведь из-за вынужденного затворничества я разучилась наряжаться. А если там будут незнакомые люди, другие бандиты? Или они вдвоем с Адамом ездят отдыхать раз в полгода? Ладно, переживать буду позже, сейчас на это нет времени.

Надеваю лосины, футболку и оверсайз худи. Собираю волосы в тугой хвост. Сверху решаю накинуть черное пальто. Довольная, кручусь у зеркала – получилось довольно-таки стильно. Достаю из нижнего ящика черные кеды и обуваюсь. Джон позаботился, купив мне и обувь.

Окрыленная своей маленькой победой над Адамом, спускаюсь вниз, и выхожу на улицу. Мужчины уже стоят на подъездной дорожке у тонированного «Гелендвагена». Адам курит, нервно вышагивая вдоль своего железного коня, Джон копается в телефоне, но, заметив меня, довольно улыбается.

— Шикарно выглядишь, принцесса! — оценивает он мой образ.

— Спасибо, у вас очень хороший вкус. — Чувствую, как мои щеки начинают гореть от смущения. Адам делает последнюю затяжку и тушит сигарету ногой, после чего открывает заднюю дверцу машины, приглашая меня сесть.

— Поехали! — командует он. Я послушно забираюсь в салон, Адам закрывает за мной дверцу и садится за руль.

— Пристегнитесь, мы взлетаем. — Джон прыгает рядом с Адамом на переднее сиденье и потирает ладони.

К чему была эта фраза, я понимаю, когда Адам, не успев выехать за территорию особняка, разгоняется до неприличной скорости. Мы не просто несемся — мы летим! Я решаю пристегнуться, от греха подальше. Заметив мои движения, Адам ухмыляется, наблюдая в зеркало. Я игнорирую его ухмылки и стараюсь сосредоточиться на пролетающем пейзаже за окном. Особняк Адама стоит на окраине какого-то коттеджного городка закрытого типа.

Мы выезжаем на главное шоссе, и я узнаю эту дорогу. Мы ездили по ней в загородный дом родителей Брайана.

— Сколько времени нам ехать? — решив нарушить гробовую тишину в машине, спрашиваю я.

— Часов семь-восемь, — Естественно, на мой вопрос отвечает Джон. — Любишь дальние поездки?

— Смотря с какой компанией, — отвечаю провокационно, смотря в зеркало и ловя хищный взгляд Адама.

— Дай, угадаю, —разрезает воздух низкий голос Адама. — Компания блондинов достаточно хороша для тебя?

Он не упускает возможности задеть меня упоминанием о Брайане. Чего он прицепился к нему?

— Хочешь покраситься в блондина? — хохочет Джон, но сразу же замолкает, когда Адам поворачивает голову в его сторону. Тот делает вид, что закрывает рот на замочек, и выкидывает ключик в окно.

Я улыбаюсь, наблюдая за этим немым шоу. Какой все-таки Джон чудной! Его поведение так сильно отличается от образа жизни! Встреть я его в другом месте, никогда бы не поверила, что он — консильери главаря чикагской мафии.

Пролетающие за окном деревья и однообразный пейзаж постепенно нагоняют на меня сонливость, и я проваливаюсь в сладкую дрему. Просыпаюсь от того, что машину качает в стороны. Открыв глаза, вижу, что на улице уже стемнело. Чтобы разглядеть происходящее за окном, приходится хорошенько напрячь зрение. Приглядевшись, я вижу снег! Протираю глаза, чтобы понять, во сне это или наяву, но снег никуда не исчезает. Мы едем по каменистой дороге, ведущей наверх, вокруг одни горы.

— Где мы? — тихо спрашиваю я, заметив, что Джон спит, скрестив руки на груди.

— Скоро будем на месте, — так же тихо отвечает Адам. — Всю дорогу проспала, самые красивые места пропустила.

— Сама не знаю, как меня укачало, — зеваю, прикрывая рот рукой.

Оставшуюся часть дороги мы проводим в тишине. Постепенно дорога становится лучше, сменяясь асфальтом, а затем моему взору открывается трехэтажный особняк гигантских размеров на открытой не огражденной территории. Адам паркуется на единственном свободном месте. Остальное пространство перед домом занимают штук пятнадцать разных джипов. С ужасом представляю, сколько народу там внутри собралось. Джон просыпается, и мы выходим с машины. Я восторженно вздыхаю, забывая, как дышать, когда вижу открывшийся завораживающий вид. Дом стоит у самого обрыва скалы, в окружении снежных гор. В ночной темноте все вокруг кажется бездной. Гуляющий ветер забирается под плащ, и я поплотнее запахиваю полы.

Джон достает из багажника две небольшие спортивные сумки.

— А где твои вещи? — спрашивает он.

— Какие вещи? Я ничего с собой не брала, — В недоумении перевожу взгляд с него на Джона. — Мы что, останемся здесь ночевать?

— Нет, поздороваемся и уйдем, — ядовито отвечает Адам, тяжело вздыхая, словно смертельно устал от моих выходок. — Ладно, ниче, в моих пощеголяешь, не впервой.

Я лишь удрученно киваю: спорить сейчас нет ни сил, ни настроения. Можно подумать, меня кто-то предупреждал, что нужно брать с собой сменную одежду, потому что мы останемся здесь с ночевкой! Я плетусь следом за идущими впереди мужчинами, Адам останавливается, обращаясь к Джону:

— Иди, мы догоним. — Джон кивает и уходит вперед. — Там, в доме, сейчас собралось херова куча народу, большая часть которых — пьяные или, еще хуже того, обдолбанные мужики. — И когда Джон отходит на приличное расстояние, обращается уже ко мне, понизив голос, чтобы могла услышать только я: — Будем притворяться парой.

— В смысле «притворяться парой»? — Я смотрю на него, удивленно хлопая глазами, пытаясь понять, шутка это или нет.

— В прямом, Белла. Для всех в этом доме, ты — моя невеста. Это понятно? — Его голос звучит вполне серьезно.

— Но зачем? Я не понимаю.

— Просто делай, что я говорю. Можешь ты хоть раз довериться мне?! — Адам начинает закипать.

— Ладно… — неуверенно пожимаю плечами, так и не поняв, для чего нужно обманывать людей. Чтобы не поняли, что на самом деле я его пленница?

— Пойдем. — Адам протягивает мне руку. Я несколько секунд смотрю на нее, колеблясь, затем сдаюсь и вкладываю свою маленькую ладошку в его большую и мощную ладонь.

Мы входим в дом, держась за руки, как влюбленная парочка и сразу же попадаем в просторный зал, где нас встречают многочисленные любопытные взгляды. В числе любопытствующих и Джон. Несколько секунд он удивленно смотрит на наши переплетенные пальцы, после чего принимает бесстрастное выражение лица и возвращается к светскому разговору с неким брюнетом.

— Адам! Братан! — вопит бородатый громила, широким шагом пересекая помещение и направляясь к нам. — Мы думали, ты уже не приедешь! — Он по-братски обнимает моего «жениха» и хлопает по плечу.

— Кто-то же должен тебя, мудака, в спарринге обыграть, — без капли иронии отвечает Адам, но его собеседник смеется от сказанных слов.

—А это что за принцесса? — Незнакомец галантно берет мою руку и целует тыльную сторону ладони.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не вырваться, Адам, заметив, как я вся напряглась от мерзкого слюнявого поцелуя, бесцеремонно вырывает мою ладонь из чужих рук.

— Это Белла, моя невеста, — многозначительно произносит Адам. — Больше так не делай, дружище.

После этого он уводит меня дальше. Множество людей, встречающихся по пути, приветствуют нас, уважительно протягивая ладони Адаму для рукопожатия. Складывается впечатление, что некоторые из них даже опасаются моего спутника. От этого мне становится намного спокойнее.

— Вы — последние прибывшие! — заявляет один из присутствующих.

— Не думала, что будет так много людей, — растерянно шепчу Адаму, но в шумном зале он не слышит моих слов, а поэтому наклоняется ко мне чуть ниже, чтобы я повторила сказанное. — Не думала, что будет так много людей, — смущенно повторяю ему на ухо.

— Не волнуйся, я буду рядом. — Адам ободряюще сжимает мою ладонь покрепче.

Я киваю, осматривая собравшихся. Они разбились на небольшие группки и что-то бурно обсуждают. Трое девушек, стоящих ближе к деревянной лестнице, проходятся по мне и нашим переплетенным рукам оценивающим взглядом. Вечер обещает быть интересным, потому что мы направляемся, как раз в их сторону.

— А-а-а-дам, — елейно приветствует его стоящая в центре их небольшой группы девушка. — Сколько лет, сколько зим! — Остальные, вторя своей предводительнице, здороваются сладкими голосами. Меня аж передергивает от неискренности их поведения.

— Дамы, — приветствует он всех разом. — Вики, — кивает той самой блондинке, стоящей в центре.

Мы проходим мимо них и поднимаемся по деревянной лестнице. Даже сейчас Адам не отпускает мою руку. Я чувствую взгляды, прожигающие мою спину.

Лучше бы я осталась дома. Мне так некомфортно — словами не передать!

— Куда мы идем? — перекрикиваю царящий в доме гам.

— Вещи оставим и вернемся, — отвечает Адам, оборачиваясь.

Мы поднимаемся на третий этаж, проходим по узкому коридору и входим в комнату. Весь дом деревянный: пол, стены, лестницы. Наверное, поэтому он и называется охотничьим. Так же выглядит и спальня. Смотрю на окна в пол и представляю, какой завораживающий вид открывается через них на природу в свете дня.

— Тут красиво, тебе понравится. — Адам замечает мой взгляд и улыбается. Я смущенно киваю ему и продолжаю осматривать помещение. Большая кровать, застеленная белым пледом, сверху над ней висят оленьи рога. На полу вместо ковра расстелена шкура медведя. Я морщусь, представляя, как убивали бедное животное. — Это искусственный мех, не волнуйся. Никто не пострадал, — угадав мои мысли, успокаивает меня Адам.

— А чья это комната?

— Наша, — будничным тоном отвечает он. — За каждой семьей здесь закреплена своя комната, когда приезжаем.

— Я не останусь с вами наедине! — возмущенно заявляю я.

— А где ты останешься? Свободных комнат больше нет. Приютить тебя могу только я, будь благодарна, что не будешь ночевать в коридоре. — Адам с довольным видом ложится на кровать, хлопая по соседней половине. — Прыгай.

— Я не буду с вами спать в одной постели! — Складываю руки на груди, испепеляя его взглядом.

— Боишься, что не сможешь противостоять соблазну? — Он устраивается поудобнее, закидывая руки за голову. — Ведь у тебя есть блондинчик! — заговорщическим тоном произносит хам.

— Прекратите каждый раз тыкать в меня этим! Почему вы прицепились к Брайану?!

— Если хочешь, можешь лечь на полу. Думаю, шкура медведя будет достаточно удобной для тебя, — игнорируя вопрос о Брайане, издевается Адам.

— Вы же сказали, что он искусственный! —Я с визгом, отскакиваю подальше от меха, касающегося моих ног.

Адам откровенно смеется надо мной, пожимая плечами. Я на секунду замираю от его заразительного смеха, после чего не выдерживаю и сама начинаю хохотать.

Мы смеемся несколько минут, после чего Адам поднимается с постели.

— Давай спустимся, — кивает он на дверь. Я смотрю жалобными глазами, отказываясь покидать комнату. Там столько незнакомых людей, которых я боюсь, и я не хочу быть пушечным мясом для тех блондинок. Я видела, с каким придыханием они смотрели на Адама и с каким презрением на меня. Для них я — соперница.

— Можно, я тут останусь? — Невинно хлопаю глазами, чтобы разжалобить Адама.

— Не бойся, они не кусаются. Только на первый взгляд такие страшные.

Я сдаюсь, Адам берет меня за руку, и мы выходим, закрывая за собой дверь. Спускаемся на первый этаж, попутно здороваясь с теми, кого не видели ранее. Мужчины очень рады видеть Адама, это видно сразу по их лицам. Внизу уже не так много народу: многие разбрелись по дому, кто-то, как и мы, поднялся в комнату, чтобы расположиться на ночлег.

Мы подходим к Джону. Сидящий рядом с ним мужчина встает, приветственно пожимая руку Адаму.

— Максимилиан, познакомься, это Белла, — представляет меня Адам, но не упоминает, что я его невеста. Во взгляде незнакомца мелькает понимание, кто я такая на самом деле. — Белла, это Максимилиан.

— Рад знакомству, Белла, — Его голос звучит спокойно и размеренно. — Наслышан о вас. — От Максимилиана исходит энергетика, похожая на энергетику Адама. Сразу видно, что этот мужчина не так прост, как кажется. Ростом он немного ниже Адама, но коренастый. Спортивное телосложение подсказывает, что он занимается греблей, судя по его широкой спине и рельефным мускулам на руках.

— Добрый вечер, — смущенная его вниманием, отвечаю я.

К нам подходит (я бы даже сказала, подплывает) сногсшибательная голубоглазая блондинка, совсем не похожая на тех искусственных куколок вроде Вики. Рядом с ней я мгновенно начинаю чувствовать себя серой мышкой. От девушки так и веет аристократизмом.

— Старая команда снова в сборе, — бархатным голосом произносит она. — Адам, представишь меня своей спутнице? — Девушка лучезарно улыбается, смотря на меня.

— Здравствуй, Ариела. — Голос Адама становится мягче, когда он обращается к этой девушке, что не ускользает от моих ушей. — Познакомься, это моя невеста Белла. — Затем обращается ко мне: — Дорогая, Ариела — жена Максимилиана.

Неужели Ариела не в курсе дел своего мужа? Почему Адам представил ей меня как свою невесту?

— Приятно познакомиться. — Мне действительно приятно.

— Мне тоже. — Девушка подходит и обнимает меня, я ошарашенно смотрю на Адама, но тот лишь улыбается. — Наконец-то я смогу хоть с кем-то здесь поболтать. Надеюсь, мы подружимся! — Ариела отходит чуть подальше, рассматривая меня. — Ты такая красавица, Белла!

— Милая, ты ее смущаешь, — встревает Максимилиан.

— Ох, прости! Я просто так рада познакомиться с той, кто смогла растопить сердце нашего Адама! — щебечет девушка.

О да! Знала бы ты всю правду, Ариела!

Глава 13

Посидев внизу пару часов, мы возвращаемся в комнату. Я наблюдала, как свободно Адам общается с другими мужчинами из их общества. Он чувствует себя среди них, как рыба в воде. Я понимала, что все находящиеся в этом доме люди не простые личности. Это такие же криминальные авторитеты, как Адам. Раньше я не задумывалась о том, что вокруг нас существуют банды, или, как они себя называют, семьи, кланы.

Совру если скажу, что каждый из них вызывал у меня доверие и уважение, как Адам. Нет, среди них присутствовали также и мутные, на первый взгляд, личности. Те, с кем тесно общался в течение вечера Адам, спокойно потягивали алкоголь из бокалов, при этом не теряя своего лица и не упиваясь в хлам. Но были и те, кто уже был в стельку, начиная вести себя неадекватно. Рядом со своим спутником я чувствовала себя в безопасности, поэтому даже на шаг от него не отходила.

Мужчины разговаривали между собой на отдаленные темы, я сидела, навострив уши, но ничего толкового так и не услышала. Разговоры велись о спорте, валюте и бизнесе. Я была удивлена, услышав, что наш уважаемый Адам Коулман, ко всему прочему, оказался хозяином сети ресторанов. Неожиданный поворот! А Максимилиан, муж Ариелы, — владелец яхт и гольф-клубов. Разумом я все же понимала, что их бизнес существует для отвода глаз.

Ариела поднялась к себе раньше нас, ссылаясь на сильную усталость с дороги. Было заметно, что ей некомфортно находиться в этом месте, так же, как и мне. Только в отличие от меня она периодически могла это высказать своему супругу, а все, что могла я — помалкивать и не мешать своему ненастоящему жениху. После ухода Ариелы я остро почувствовала себя лишней в их компании.

Она оказалась прекрасной не только внешне, но и душой. Ари, как она попросила сама ее называть, очень тактильная девушка. Ей важно прикасаться к собеседнику, чувствовать его, и еще она обожает обниматься. Было заметно, что они с Максимилианом безумно любят друг друга. То и дело я замечала их влюбленные взгляды и, возможно, даже завидовала белой завистью. Теперь я с нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы познакомиться поближе с этой удивительной девушкой.

Только поднявшись наверх, я чувствую, как на самом деле устала от сегодняшнего дня. Из-за того, что я выспалась во время дороги, сна теперь нет ни в одном глазу. Единственное желание — чтобы кто-нибудь сделал мне массаж шеи и спины. Кошусь на Адама боковым зрением… Нет, кто угодно, но только не он! В это время Адам уверенной походкой подходит к своей сумке и достает сменные вещи.

— Держи. — Он кидает на кровать свою футболку. — Штанов нет.

— Как это нет? Я не могу спать только в этом!

— Не драматизируй, Белла. Она тебе будет длиннее, чем то проклятое красное платье. — Он проходит мимо меня и направляется в душ, взбесившись по одному ему и понятной причине. При чем тут то красное платье, я не поняла?

Сажусь на кровать, размышляя, что делать дальше. Если лягу спать в своей одежде, в чем я буду ходить все выходные? Выхода нет, придется смириться и надевать то, что предлагают.

Пока Адам занимает ванную комнату, я включаю огромную плазму, висящую на стене, и ложусь поперек кровати. На экране возникает лицо молодого Ричарда Гира, идет фильм «Красотка», и я улетаю в мир любви без преград.

Я даже не замечаю возвращения Адама, пока его обнаженный торс не мелькает перед моим лицом. Закрываюсь ладонью.

— Вы чего полуголый? — Соскакиваю с кровати, продолжая прикрываться рукой.

— Я отдал свою футболку одной очень неблагодарной рыжей белке.

— И что, больше вещей у вас с собой нет? — Убираю руку и гневно смотрю на него.

— Нет, — равнодушно отвечает он и ложится на свою половину кровати.

— Прекрасно! Сам ты белка! — бубню себе под нос и ухожу в ванную.

Не торопясь принимаю душ, в надежде, что, когда выйду, Адам уже будет спать. Я видела, сколько он выпил, и теперь немного переживаю. Хотя с виду он ведет себя абсолютно обычно, просто немного добрее стал. Пропал грозный взгляд «Я — монстр Адам Коулман».

Однако, когда я возвращаюсь в комнату, все мои надежды разбиваются о скалы: Адам вполне себе бодрствует, смотря телевизор. Даже канал не переключил, все так же идет «Красотка».

Влажные волосы пришлось оставить распущенными из-за отсутствия фена. Я попыталась просушить их полотенцем, но из-за длины и густоты моей шевелюры попытки не увенчались успехом.

Заметив меня, Адам пристально рассматривает каждый миллиметр моего тела в его серой футболке, едва прикрывающей бедра. Неловко пытаюсь натянуть ее чуть ниже, но она, зараза, упорно сопротивляется.

В потемневшем взгляде Адама плещется желание, от чего все мое тело наливается свинцом. Мне должен быть неприятен его взгляд! Я должна оскорбиться, но себя не обманешь. Мне приятно, что этот чертовски привлекательный, высокий до такой степени, что рядом с ним я кажусь кнопкой, накачанный мужчина, по которому сохнут те блондинки, в эту самую секунду восторженно разглядывает меня. Я решаю не играть с огнем, потому что еще пара минут переглядываний, и, боюсь, он набросится на меня.

Подхожу к двери, и поворачиваю ключ в замке.

— Никто не войдет в эту комнату без разрешения, пока я здесь, — уверенно заявляет Адам.

— Мне так будет спокойнее. —Подхожу к кровати, забираюсь под откинутое Адамом в сторону одеяло и ложусь у самого края.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Смотрела этот фильм? — Адам первым нарушает неловкое молчание после поединка наших взглядов.

— Конечно, это ведь уже своего рода классика, — отвечаю, практически не дыша от того, в какой непозволительной близости мы находимся.

— Очередная глупая сказка для таких, как ты: слезливых, тонких натур. — Я удивленно поворачиваюсь к Адаму, возмущенная подобным заявлением, разрушившим все мои положительные мысли о нем.

— Вы не знаете меня, чтобы делать такие выводы.

— Поверь, я знаю о тебе больше, чем ты сама, — бесстыже хмыкает он.

— Я не хочу с вами разговаривать! Давайте молча досмотрим фильм. — Отворачиваюсь, не имея желания продолжать бессмысленный разговор.

— Как вы, женщины, смотрите эту муть?! Это же, бля, чистой воды романтизация проституции!

Молчу, надеясь, что он сам замолчит. Адам встает, направляясь к звонящему телефону, лежащему в кармане его джинсов. Я облегченно вздыхаю, радуясь, что он отвлечется от меня.

— Да. — Он прикладывает телефон к уху и слушает говорящего. — Щас буду.

— Куда вы? — Сажусь, наблюдая за Адамом, спешно надевающим свитер. — Что-то случилось? — Его широкая рельефная спина смотрится внушительно с моего ракурса. Раньше я не замечала, насколько мощное у него тело.

— Скоро вернусь. — Он с задумчивым видом убирает телефон в карман.

— Не оставляйте меня одну, я боюсь! — Сжимаю края одеяла, представляя, как сюда может ворваться один из пьяных мужчин.

— Закрою тебя на ключ. Я быстро, не волнуйся.

В комнате нет часов, поэтому я не знаю, сколько прошло с момента ухода Адама. Но время тянется бесконечно долго, в ожидании. Я выключаю телевизор, чтобы прислушиваться к звукам за дверью, вздрагиваю от каждого шороха и надеюсь, что он скоро вернется. В итоге незаметно для себя проваливаюсь в сон.

Легкое, практически невесомое прикосновение к шее заставляет меня балансировать между иллюзией и явью. Ерзаю, от того, что стало щекотно. И вообще, почему в комнате так невыносимо жарко? Сбрасываю с себя одеяло, чувствуя, что вся спина вспотела, пытаюсь устроиться поудобнее и поворачиваюсь со спины на бок. И тут, понимаю, что в кровати не одна. Это не объяснимо, я просто знаю, что за моей спиной кто- то лежит. Из легких словно весь воздух выбило. Замираю, осмысливая, что я не в своей комнате. Я в охотничьем доме, и, по всей видимости, Адам вернулся.

Волна мурашек проходится по телу, когда я чувствую, как прогибается матрас за спиной, а следом у моего уха звучит голос Адама:

— Я слышу, как сбилось твое дыхание, можешь не притворяться. —Жар от его близости распространяется по всему телу.

Не зная, как лучше поступить, решаю не раскрывать себя и продолжаю молча лежать, в надежде, что все само по себе прекратится. Адам поймет, что я все-таки сплю, и ляжет на свое место.

Но, видимо, он истолковал по-своему правила этой игры, принимая как приглашение к действию. Его ладонь проходится по всему моему телу, начиная от шеи, и останавливается на ягодицах, поглаживая. Сердце отплясывает чечетку, грозясь выскочить из груди. Тем временем рука Адама забирается под футболку, рисуя круги на моем животе.

Я должна остановить его, прекратить эту сладкую пытку, но не могу и пальцем пошевелить. Тело отказывается реагировать на приказы, подчиняясь мощной энергетике моего похитителя.

— Ты же говорила, что хочешь быть ко мне ближе, так давай же, — шепчет Адам и притягивает меня к себе, обнимая за талию.

Зачем я сказала ему эти слова?! Глупая! Как можно было дразнить хищника в открытую после той ночи на кухне?! Я сама загнала себя в ловушку… Попробуй теперь выкрутиться!

В бедро упирается каменный член, я сжимаю и так сомкнутые веки, борясь сама с собой. «Оттолкни его! Не позволяй использовать себя! Не будь удобной!» — кричит подсознание.

Но самое страшное не то, что Адам хочет меня. Хуже всего то, что наше желание взаимно. Все эти дни в моей голове то и дело вспыхивали воспоминания о том, как страстно он целовал меня, как сминал в крепких объятиях. Что уж можно говорить о том эротическом сне? Подсознание сыграло со мной злую шутку, и теперь я не могу отделаться от мысли о ненавистном мне мужчине.

Пальцы Адама прокладывают дорожку вверх, и его ладонь обхватывает мою грудь, сминая ее. Из горла вырывается предательский вздох. Глупая привычка спать без бюстгальтера!

Адам победно покусывает мочку моего уха, пальцами обхватывает окаменевший сосок, оттягивая его в ожидании моей реакции, и долго ему ждать не приходится.

— М-м-м-м…— не выдерживаю и начинаю ерзать от умелых ласк Адама, полностью рассекретив себя…

— Умница! — рычит он, довольный своей работой. — Моя девочка!

Адам переворачивает меня на спину, сминая под своим мощным телом. В темноте его губы находят мои, и мы сливаемся в страстном поцелуе. Плевать на нехватку воздуха, в этот момент существуем только он и я.

— Сладкая… — одержимо произносит Адам, отрываясь и оставляя влажные поцелуи на моей шее. Я плавлюсь, растворяюсь в моменте. Мозг отключается полностью, я не соображаю и не отдаю отчета в своих действиях.

Адам отодвигает края моих трусиков, пальцем нащупывает ту самую чувствительную точку и начинает массировать ее. Умелые движения заставляют меня выгибаться под ним и всхлипывать, прося о большем. Одновременно его язык вырисовывает круги на моей груди, вторя пальцам.

Я всхлипываю, не в силах справиться со своими эмоциями, он доводит меня до точки невозврата. Шепчет не ухо грязные слова, что еще больше заводит.

Я нахожусь на грани оргазма, волосы разметались по подушке, а из горла вылетают неконтролируемые всхлипы. Адам убирает руку и освобождает меня от тяжести своего тела. Первую секунду я думаю, что он отстранился, чтобы раздеться самому, но потом понимаю, что он поднялся с кровати и просто стоит.

— Ч-что происходит? — охрипшим голосом непонимающе спрашиваю я.

— Почему не оттолкнула? — звучит жесткий голос.

Я всматриваюсь в силуэт Адама, пытаясь разглядеть выражение его лица в темноте ночи.

— А должна была? — растерянно отвечаю я.

— У тебя ж парень есть, — с упреком произносит он, скрестив руки на груди.

Меня словно под дых ударили. Брайан…

— И ч-что? Когда вам это мешало? — Не понимая его позиции, я пытаюсь добиться ответа.

— Я не притронусь к тебе, пока ты не откажешься от него, — твердым голосом заявляет Адам.

— Этого никогда не будет! — Я соскакиваю с кровати на пол, ошарашенная его ультиматумом. — Брайан — мое все! — В груди начинает жечь от боли. Я — потаскуха! Как я могу с ним так поступать кричу, что он мое все, а сама готова была отдаться другому мужчине?!

Адам пересекает комнату в считаные мгновения, а я инстинктивно отскакиваю назад.

— Все, значит? — вкрадчиво спрашивает он. — А где же сейчас твой Бра-й-ан? — выплевывает по слогам его имя, словно ножом по моему сердцу. — Почему не пришел тебя спасать, а?

— Потому, что вы — монстр, похитивший меня! — Тычу пальцем его в грудь. — Хотите, чтобы он один пришел забирать меня у вооруженной охраны?!

— А он хотя бы попытался, как думаешь? — От голоса Адама по телу прокатывается дрожь. — Я отвечу за тебя: нет, он даже не пытался, Белла! Твой парень — конченый трус! Будь ты моей и тебя забрали, я бы весь мир перевернул, но нашел! Я убил бы каждую мразь, посмевшую притронуться к моей женщине!

— Вы лжец! — кричу ему прямо в лицо.

Адам сжимает мой подбородок.

— Твой милый Брайан живет своей обычной жизнью и, как сообщают мои ребята, уже завел себе новую пассию.

Ложь! Этого просто не может быть!

— Брайан никогда бы так со мной не поступил! — На глаза наворачиваются слезы.

— Ты наивная, раз так считаешь. —Он разжимает пальцы и отходит на шаг назад. — Не идеализируй людей девочка, больно будет столкнуться с реальностью.

— Ненавижу! Это все из-за вас!

— Видишь?! Ты до сих пор мне «выкаешь» блять! — как гром среди ясного неба вопит он. — Ты хочешь меня, но не готова отказаться от своего труса и изменщика! Кто я для тебя?! Трахающий монстр?! Замена блондинчику, когда захотелось мужика?!

Я стою, не в силах опровергнуть сказанное им. Он прав, и за это в данный момент я ненавижу себя. Я поддавалась на его ласки, играла с ним, но не готова была признаться сама себе в этом. Мне становится так мерзко от самой себя! Противная, грязная потаскушка, которая кинулась в объятия первого попавшегося бандит!

Вытираю лицо от слез, но они продолжают литься ручьем.

— Я не поверю ни единому слову, пока вы не предоставите мне доказательства.

— Утром они будут у тебя, — равнодушным тоном заявляет он, засовывая руки в карманы брюк. — Но, когда я докажу, что твой парень последний мудень, ты сама, добровольно придешь в мою постель!

Я зажимаю рот рукой, чтобы не взвыть. Неужели все происходящее — правда?!

У меня нет сил находиться в одной комнате с Адамом, и я убегаю в ванную. Запираюсь на замок и сажусь на пол, не в силах сдержать рыдания.

Вспомнились слова Джона о том, что Брайан послушный мальчик и совсем не сопротивлялся. Неужели сказанное Адамом — правда? Нет, я не поверю! Человек, выросший со мной, строивший планы на общую совместную жизнь, не поступил бы так! Хорошо, то, что он струсил, я еще могу понять: только сумасшедший пойдет на вооруженных бандитов вызволять свою девушку. Но что касается измены…

***

Просыпаюсь я на следующее утро от палящего солнца, заливающего комнату. Когда я вышла ночью из своего мнимого убежища, Адама в комнате не было, так же, как и сейчас. Встаю, заправляю постель, затем наспех принимаю душ и переодеваюсь, не зная, чем занять себя. Выходить наружу одной не хочется, но и Адама видеть я тоже не хочу.

Подхожу к окну, рассматривая открывающийся вид. Настроения совсем нет, поэтому насладиться красотами этого удивительного места в полной мере не удается. Я просто смотрю, думая о том, как удивительна наша планета.

За этим занятием меня застает вошедший в комнату Адам. Я с бесстрастным выражением лица поворачиваюсь к нему, после чего возвращаю свое внимание снежным горам.

— Проснулась! Отлично! — без приветствия холодным тоном начинает он. — Держи.

Я оборачиваюсь, замечая в его руках планшет. Адам протягивает мне его; колеблясь, все-таки подхожу и беру iPad в кожаном чехле из его рук . До сих пор до конца не верю в сказанное им прошлой ночью, но ради интереса посмотрю, что он там мне решил показать.

Сажусь на кровать и, разблокировав планшет, захожу в фото. В глаза сразу же бросаются множество снимков, на которых запечатлен парень, безумно похожий на Брайана. Трясущейся рукой открываю первое фото и начинаю листать их все по очереди. Как в тумане, я разглядываю фото, на которых мой некогда любимый человек днем в людных местах целуется с другой девушкой.

Все, абсолютно все фото сделаны в разные дни, то есть это продолжается не день и не два, а дольше. Он отказался от меня через неделю после моего похищения, судя по количеству фото, где в разных частях города и в разной одежде целуется, обнимается и ходит за руку с незнакомой мне брюнеткой. Все бы ничего, но дальше идут уже кадры, сделанные с далекого расстояния. Снимавший приблизил камеру к окну в спальню. Это не дом Брайана, его я узнала бы сразу, видимо, они у этой брюнетки.

Не могу поверить, что я рассматриваю снимки, на которых мой парень занимается сексом с другой. По-хорошему, я должна бросить планшет, но ничего не могу поделать. Я продолжаю листать и пялиться на снимки, где он берет девицу во всевозможных позах с удовлетворенным выражением лица.

Адам молча стоит на моем месте у окна, терпеливо ожидая окончания просмотра. Когда я думаю, что хуже быть не может, в самом конце включается видео, на котором отчетливо видно, как Брайан выходит из машины, открывает пассажирскую дверцу и подает руку девушке, после чего притягивает ее к себе и целует в губы.

Снимали видео с совсем близкого расстояния из открытого окна, сидя в соседней машине на уличной парковке, потому что я отчетливо слышу некогда знакомый и безумно родной смех Брайана и его спутницы. Оператор не скупится на слова, и в конце видео слышно, как он кричит Брайану самые редкие и отборные ругательства, которые только можно было придумать. На этом видео прерывается, но я продолжаю сидеть и пялиться в экран.

Слов нет, эмоций тоже. В голове пустота, я не знаю, как теперь жить. Все, что было до этого момента в моей личной жизни, рухнуло. На душе скребут кошки от предательства Брайана. Меня сразу же променяли на другую. Столько лет отношений в помойку! Неужели он меня совсем не любил? Как человек может переключиться на другого за такое короткое время?!

Я могла бы сейчас начать винить Адама в том, что это все происходит по его вине. Отчасти так и есть, но, если посмотреть с другой стороны, эта ситуация раскрыла истинную сущность нас обоих — меня и Брайана. Только в отличие от него я сгорала со стыда и умирала от мук совести из-за притяжения к Адаму. Я мучила себя и мучила Адама, то позволяя ему приблизиться ко мне, то сразу же отталкивая.

Не случись это похищение, я так бы и жила в воздушном замке собственных иллюзий.

Поднимаю полные слез глаза на Адама.

Теперь я должна ему ночь.

Глава 14

— Давно вы знали об этом? — Трясу планшетом в руках, обращаясь к Адаму.

— Нет. — Он поворачивается ко мне лицом. — Джон втихую провернул. Твой сосунок ему сразу не понравился. — Слово «твой» режет слух.

Нет, он уже не мой. Странно, но боль от предательства не так сильно накрывает меня. Я думала, будет намного хуже. По факту, внутри просто необъятная пустота.

Все наши общие воспоминания, счастливые моменты — все в мусорку! Что же мы сделали с собой! Я в объятиях бандита, а Брайан — той брюнетки!

— Ясно. — Это все, что мне удается выдавить из себя.

— Пойдем. — Адам подходит, забирает из моих рук iPad и швыряет на постель. — Тебе надо поесть.

Я слушаюсь приказа, встаю и иду следом за ним. В этот момент мне не хочется продолжать заниматься самокопанием и анализом предательства. Мы спускаемся на первый этаж; в доме стоит галдеж, голоса смешались, и невозможно разобрать, кто с кем и где разговаривает.

Вики и ее подруги сидят на диване. Увидев нас, они бросают на меня ядовитые взгляды, пока Адам, не замечая, разговаривает с каким-то мужчиной. Я молча стою рядом, борясь со жгучим желанием показать им средний палец. Не до вас сейчас, сучки!

— Белла! — Ариела машет мне рукой, сбегая по лестнице. Я улыбаюсь и машу ей в ответ.

— Привет! — Мы здороваемся, Ари приобнимает меня.

— Завтракала? Я вот безу-у-у-мно голодная! — произносит она нараспев, сверкая белозубой улыбкой.

—Нет, мы только спустились.

— Отлично! Тогда поедим вместе! Пошли! — Она тянет меня за собой. — Адам, я забрала твою красотку!

Мы проходим на большую кухню, где огромных размеров стол, к моему удивлению, ломится от всевозможной выпечки, фруктов и напитков. Кто-то уже завтракает. Заметив выражение моего лица, Ариела поясняет:

— Здесь есть повара, они готовят для гостей. — Я понимающе киваю. Неожиданный поворот! Хотя это логично: не будут же они готовить себе самостоятельно.

Мы садимся за свободные места, а вскоре к нам присоединяются Адам и Максимилиан. Мы сидим парочками друг напротив друга. Аппетита совершенно нет, я до сих пор прихожу в себя после увиденного компромата, поэтому просто говорю, что не голодна и пью через силу гранатовый сок. Ариела же с удовольствием уплетает свой завтрак, намазывая тост джемом.

Передо мной появляется тарелка с бутербродом. Я вопросительно смотрю на Адама.

— Ешь! — приказывает он. — Быстро!

— О, это так мило! — искренне умиляется Ариела. — Учись у Адама, дорогой, смотри, как он заботится о Белле!

— Я тебе яхту неделю назад подарил, а ты попрекаешь меня бутербродом? — улыбается Максимилиан своей жене, и та беспечно пожимает плечами.

Я невольно улыбаюсь, глядя на их перепалку, и, чтобы не обидеть своего «жениха», принимаюсь есть.

После завтрака мы с Ариелой идем в гостиную поболтать, а толпа мужчин собирается самостоятельно мариновать мясо для барбекю без помощи поваров.

Все девушки в доме держатся друг от друга особняком, кто-то так же , как и мы, разделился на парочки, но большинство проводят время, не разговаривая друг с другом.

— Почему никто между собой не общается? — спрашиваю у Ариелы, не понимая такой отстраненности. — Они же все девушки этих…— Я запинаюсь, не зная, как назвать собравшихся бандитов. — Мужчин.

— Не все, — отвечает моя новая подруга, оглядывая собравшихся. —Большинство из них просто эскорт-сопровождение, чтобы греть постель своего хозяина, поэтому им и неинтересно знакомиться с потенциальными соперницами, — поясняет она.

Я перевариваю услышанное, окидывая взглядом присутствующих девушек. Об эскортницах я знала, но вот так, вживую, никогда не видела такое большое количество дам из этой сферы в одном месте.

— Вы с Максимилианом такая красивая пара! — от всей души говорю я Ари, сменяя тему, когда мы садимся рядом на диване.

Сидящая неподалеку Вик демонстративно фыркает, что не ускользает от нашего внимания. Интересно, она тоже эскортница?

— Спасибо, дорогая! Вы с Адамом очень гармонично смотритесь! Как огонь и вода! — Я улыбаюсь в ответ на ее сравнение, ведь мы совсем не пара.

— Я тебе потом расскажу, как мы «гармонируем». Поверь, ты будешь удивлена.

— Интриганка! — заговорщически произносит Ари. — На самом деле у нас тоже не все так гладко, как кажется на первый взгляд. — Она вздыхает, поправляя свои тщательно уложенные белокурые локоны. — Мы прошли тяжелый и долгий путь к тому, что имеем, и порой до сих пор разгребаем последствия действий наших семей.

— Ваши семьи не ладят? — Я уже представила, как родители Ари были против брака дочери с бандитом, но она удивляет меня своим ответом.

— «Не ладят» — это еще мягко сказано. — Она понижает голос, чтобы никто не слышал наш разговор. — Меня выдали замуж за Максимилиана насильно, даже не спросив моего мнения.

—Что?! — выпучиваю глаза, не веря своим ушам.

— Да, — кивает Ари. — Наши кланы несколько поколений вели между собой вражду. Когда это достигло предела, было решено, что глава Лос-Анджелеса, то есть Макс, и дочь консильери главы Сиэтла, то есть я, поженятся, чтобы избежать дальнейшего кровопролития.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но почему именно ты? — спрашиваю шепотом.

— У главы Сиэтла нет детей, а я — единственная дочь своего отца. Ну и еще потом, как выяснилось, Максимилиан увидел меня на одном из нейтральных мероприятий и сам предложил вариант с женитьбой для урегулирования конфликта. Это я, кстати, узнала совсем недавно.

— Тоже своего рода романтика, — заявляю я, и Ари хихикает от моих слов.

***

Мы с Ариелой замечательно провели время и, не заметив, как пролетело несколько часов, рассказывали друг другу о себе и знакомились ближе. Сегодня я поняла, что встретила ту самую, настоящую подругу впервые за всю жизнь. Не знаю, сможем ли мы общаться в будущем и как сложится моя дальнейшая судьба, но мне бы очень хотелось поддерживать связь с Ариелой. Она предложила обменяться номерами, чтобы общаться через мессенджер. Я продиктовала ей свой номер, но сообщила, что телефона у меня пока нет.

Ари повела себя тактично и не стала задавать лишние вопросы, лишь сообщив что будет ждать, когда я верну свой сотовый. Я безумно хотела рассказать ей всю правду о нас с Адамом, но побоялась делать это, когда вокруг столько людей. Каждый занят своим делом, но кто-то все равно мог нас случайно услышать или намеренно подслушать. Да и Адам представил меня вчера Ариеле как невесту, хотя минутой ранее не сказал об этом ее мужу. Думаю, у него на это есть своя причина.

Общение заметно помогло мне отвлечься от гнетущих мыслей и даже немного подняло настроение, Но Ариеле позвонили, и она, извинившись, поднялась наверх в свою комнату.

***

Не зная, чем себя занять, решаю прогуляться на улице, предварительно поднявшись в спальню за верхней одеждой.

Выйдя, я думаю, откуда начать, чтобы осмотреть территорию, но буквально сразу меня тормозит голос Джона. Мы не разговаривали с ним со вчерашнего дня.

— Белла! — окликает он меня. Я оборачиваюсь. Подходя ближе, он спрашивает: — Ты куда?

— Пройтись хотела, — отвечаю, суя руки в карманы.

— Пошли, я с тобой. — Джон со странным выражением лица берет меня под руку, и мы прогулочным шагом доходим до обрыва. Он крепко держит меня, и я догадываюсь о причине этого.

— Вы что, думаете, я сброситься решила? — Меня пробивает на нервный смех. Джон подозрительно наблюдает за мной.

— Была такая мысль, — произносит он, после чего заметно ослабляет хватку.

— Я не дура, чтобы убивать себя из-за предательства парня! — посерьезнев, поясняю своему спутнику. — Пусть катится к черту!

Джон окончательно успокаивается и отпускает меня.

— Вот это я понимаю! — Он хлопает меня по плечу. — Красотка! Наша школа! Общество Адама пошло тебе на пользу, девочка: ты стала хладнокровнее! — ухмыляется он.

— Наверное, мне нужно вас отблагодарить. — Смотрю на Джона, но не знаю, что сказать. В голове все смешалось. Он мгновенно понимает, о чем я говорю.

— Я не мог молчать, Белка. Когда мне эту херню скинули вечером, я себе места не находил, поэтому сразу же набрал Адама. — Джон проводит рукой по волосам.

Так вот, значит, куда он уходил вчера, оставив меня одну!

— Адам сказал, что Брайан вам сразу не понравился. Могу я узнать, почему?

Джон хмурит брови. Взгляд его устремлен на горы, расположенные вокруг нас со всех сторон, словно он обдумывает и тщательно подбирает слова. Затем достает из кармана пачку сигарет и закуривает одну из них.

— Сразу говорю, чтоб не волновалась: миссис Уотсон и блонди были в безопасности с самого начала твоего пребывания у нас. — Джон делает затяжку, а я жду продолжения не перебивая. Выдыхая, он продолжает: —Адам решил перестраховаться и приставить к ним незаметно приглядывающих ребят.

— Зачем? — удивляюсь я, поднимая голову и глядя на Джона.

Изо рта идет пар; единственный минус в этом прекрасном месте — холод. Настоящий мороз! Так сильно я еще никогда не мерзла, мы вышли буквально десять минут назад, а я уже вся продрогла. Во всем мире осень, а здесь — настоящая зима.

— Ему так спокойнее, что ли, — пожимает плечами Джон. Дым от его сигарет долетает до меня, и я морщусь от неприятного запаха.

— Я все равно не понимаю, для чего приставлять охрану к людям, которым и так ничего не угрожает.

—Ты еще не поняла? У Адама много врагов, оказавшись рядом с ним, ты автоматически становишься мишенью, вот он и решил обезопасить твоих близких. — Джон протягивает мне свою сигарету. — Будешь?

— Нет, я не курю, спасибо, — отрицательно качаю головой на его «любезность». — Не ожидала, если честно, от Адама подобной заботы.

— Ты плохо его знаешь, Белла. За своих близких наш босс будет рвать. Я ни у кого не видел такой верности своему окружению, как у Адама.

Я пропускаю его восторженные отзывы о своем начальнике, но подмечаю это про себя, узнавая, что-то новое об Адаме.

— Вы не ответили, почему не вам понравился Брайан, — напоминаю Джону.

— Скользкий тип, сразу его гнилую душонку почуял. — Он делает последнюю затяжку и тушит сигарету ногой. — А про то, что трус, вообще молчу. — Джон погружается в свои мысли, но затем продолжает: — Адам мне ясно дал понять, что ваши с Брайаном отношения нас не касаются, а когда пацаны, приглядывавшие за ним, доложили мне, что он с какой-то левой телкой сос…целуется, короче, не поверил поначалу, но сказал, чтобы пощелкали его на камеру по-тихому, если такое повторится. — Я смотрю перед собой, немигающим взглядом, не веря, что разговор идет о моем Брайане. — И вот, короче, пацаны вчера дрянь эту скинули. А дальше ты знаешь.

На этом все. Я четко решаю для себя разорвать все связи с Брайаном лично, когда выберусь из плена своего похитителя.

— Спасибо. Я бы не хотела больше поднимать эту тему. — Джон понимающе кивает, и мы молча наслаждаемся единением с природой.

Посмотрев на меня, Джон замечает, как я вся дрожу.

— Замерзла, Белка?

Не дожидаясь ответа, он сбрасывает с себя пальто и накидывает его мне на плечи.

— Не нужно, вы же замерзнете! — Я снимаю с себя пальто, пытаясь вернуть его Джону, но тот сопротивляется. В итоге он выигрывает в нашей небольшой схватке, выхватывает вещь из моих рук, обходит, вставая за моей спиной, и укутывает меня в кокон из пальто и своих рук, как ребенка. Мы стоим так какое-то время, от него веет такой заботой и братской любовью, что я, не выдержав, говорю ему: — Вы такой хороший, Джон! Спасибо вам за все!

Я благодарю его не только за пальто, но и за правду о Брайане. За то, что раскрыл мне глаза. И он понимает, о чем я, кивая головой, которая от этого слегка касается моей макушки.

— Грейся, Белка, а то Адам мне башку оторвет, если ты простудишься! — смеется Джон. — И давай уже перейдем на «ты», а то я чувствую себя стариканом, когда ты мне «выкаешь».

— Я тебе ее сейчас и так оторву! — звучит за нашими спинами разъяренный голос Адама.

Вздрогнув, я пытаюсь вырваться, но Джон сильнее сжимает объятия и разворачивает нас лицом к моему «жениху». Глаза Адама мечут молнии, грозясь испепелить нас.

— Ты чего, дружище? — Веселые нотки в голосе Джона не предвещают ничего хорошего: злой Адам и веселый Джон — несовместимое комбо. Вспомнить только наш просмотр кино вместе. — Дама замерзла, а я как джентльмен согреваю, пока ты занят делами.

— Завязывай, циркач! — Адам стоит, расставив ноги и засунув руки в карманах брюк. «Как же ему идет эта черная ветровка!» — подмечаю про себя.

Я делаю еще одну безуспешную попытку освободиться.

— Ш-ш-ш, не дергайся, Белка, пусть ревнует, — шепчет Джон мне на ухо.

— Он не ревнует — он взбешен, — так же тихо отвечаю я, заметив, как Адам с хищной грацией разминает шею.

— Шоу окончено! — громче положенного объявляет Адам. — Белла, иди сюда!

— Правда, будет лучше, если я пойду. — Поворачиваю голову, поднимая взгляд на Джона. Тот закатывает глаза и ослабляет хватку. Снимаю пальто и отдаю хозяину, поблагодарив. — Вы — лучший… ой, то есть ты лучший! — На ватных ногах плетусь к Адаму, не зная, чего ожидать.

Я думала, мы пойдем внутрь и я получу порцию негатива, но первое, что делает Адам — приобнимает меня за плечи и ведет за дом, к месту, на которое открывается вид из нашей комнаты. По пути он трогает мой ледяной нос, видимо, решив удостовериться в том, что я действительно замерзла.

Может, он хочет сбросить меня в пропасть? Подозрительное молчание затягивается, и я, не выдержав, первой начинаю разговор, нарываясь на конфликт:

— И что, вы даже ничего не скажете? — Адам не отвечает на мой вопрос.

Мы подходим к лавочке, он садится и тянет меня за собой следом.

Я восторженно вздыхаю, не веря своим глазам. До чего же прекрасно это место! Адам притягивает меня к себе, обнимая за плечи. Я оказываюсь в неудобном положении, отчего вынуждена прижаться к нему, немного развернувшись, и положить голову на плечо, чтобы поясница не затекла от скрюченного положения. Этого он, по всей видимости, и добивался. Со стороны мы, возможно, воспринимаемся как романтичная парочка, но на самом деле я чувствую себя ужасно стесненной.

Вся моя жизнь — сплошная неловкость, с момента, как я встретила этого мужчину. На глаза наворачиваются слезы, я не выдерживаю: столько всего навалилось за последние месяцы, что сил моих больше нет. Хочется волком выть. И я начинаю рыдать, не сдерживаясь и всхлипывая, не стесняясь перед Адамом и не думая о том, что нас могут услышать.

Он просто обнимает меня второй рукой, прижимая еще крепче, и успокаивающе гладит по волосам, спине, от чего я еще сильнее начинаю себя жалеть и плакать.

— Вы со мной больше не разговариваете? — по-детски спрашиваю сквозь вырывающиеся из глубины души рыдания. Этот вопрос кажется жизненно важным сейчас, ведь он не проронил ни слова с того момента, как мы пришли сюда.

— Разговариваю, маленькая. — Адам целует меня в макушку. Рыдания постепенно стихают, остаются одни всхлипы. Адам поднимает меня за подбородок, смотря в заплаканное лицо. — Я думал, с тобой случилось че, искать стал. Выяснилось, что в доме никто не видел. Думал, тварь какая посмела рыпнуться!

— Когда Ариела поднялась наверх, я решила прогуляться. Джон увидел и пошел за мною следом, — объясняю, смотря Адаму в глаза. — Он думал, я руки на себя наложить решила.

Адам качает головой, ухмыляясь.

— Такая мыслишка у меня тоже пробежала.

— Эй! Разве я похожа на размазню?! — возмущаюсь, вызывая у Адама лишь улыбку.

Гул голосов за нашей спиной начинает нарастать: видимо, мужчины вышли на террасу у кухни жарить мясо. Поднимаюсь следом за Адамом, грустя о том, что этот момент единения с природой закончился.

Мы направляемся в сторону собравшихся «поваров».

— Я к девочкам пойду внутрь, — понимающе говорю я и направляюсь к стеклянной распахнутой двери на кухню. Проходя мимо бандитов, замечаю на себе пристальный взгляд одного из них. Он буквально прожигает меня, пожирая глазами, от чего мне становится неприятно.

Адам не замечает это, заведя разговор с кем-то.

***

Несмотря на необщительность представительниц женского пола, подготовка на кухне проходит слаженно. Мы с девочками одной командой выставляем на стол всевозможные закуски к мясу. Каждая вносит свою лепту, в том числе и мы с Ариелой.

В момент, когда у нас все готово, мужчины, перекрикивая друг друга, вносят огромное количество мяса. Адама среди других я разглядела сразу. Он входит и смеется над чем-то с Максимилианом, хлопая того по плечу. Наши взгляды встречаются сразу, и я первая отворачиваюсь от смущения.

Что между нами? Мы не пара, он мой похититель, но почему, когда Адам смотрит на меня, в животе порхают бабочки? Почему, когда он прикасается ко мне, все внутренности сворачиваются в тугой узел? Вывод один: мое тело живет отдельно от мозга.

Мы проходим к столу, который, естественно, не может вместить такое количество народа, поэтому некоторые накладывают в свои тарелки и едят стоя, некоторые группками уходят в гостиную. Пока я медлю, свободных мест не остается. Адам сидит во главе стола. Заметив мое смятение, он кивком подзывает меня к себе. Я подхожу, и он, хлопая себя по колену, командует:

— Садись!

— Ч-что? — Я изумленно смотрю на него и на всех вокруг. — Нет, я лучше стоя. —Хочу отойти, но Адам хватает меня за руку и резко тянет на себя. Я теряю равновесие и падаю ему на руки. Адам победно ухмыляется, устраивая меня поудобнее.

Нужно ли говорить, как неловко я себя чувствую в данный момент, когда все собравшиеся наблюдают за нами?

Едим мы из одной тарелки и одной вилкой из-за нехватки приборов… Кто-то из мужчин в процессе выпивает, но мы с Адамом пьем сок из общего стакана. Его мощная рука по-хозяйски покоится на моей талии. Уговариваю себя, что он просто придерживает мое неуклюжее тело без задней мысли, а сама то и дело вспоминаю, что теперь я должна прийти в его постель…

Постепенно я расслабляюсь, решив не думать о том, , что обо мне подумают присутствующие. Может быть, я вообще вижу их в первый и последний раз. Если посмотреть с другой стороны, компания собралась веселая, все шутят, подкалывают друг друга.

После вкусной еды хочется подняться наверх и просто полежать, Адам заставил меня так много съесть под его чутким взглядом, что я чувствую себя колобком. Мы постепенно перебираемся в гостиную, мой спутник продолжает общение, а я мечтаю о кроватке. Монотонная речь присутствующих убаюкивает меня, отчего я не выдерживаю и обращаюсь к Адаму, чтобы привлечь его внимание:

— Я пойду в комнату, ладно?

Он кивает, заметив мой сонный вид.

Когда я поднимаюсь по лестнице на третий этаж, путь преграждает тот самый мужчина, который смотрел на меня на улице.

— Добрый вечер! — елейно произносит он. — Познакомимся, сладенькая? — Речь его немного заторможенная, будто он пьян, но я не чувствую запаха алкоголя.

— Нет, извините. —Пытаюсь обойти незнакомца, но тот хватает меня за руку.

— Куда же ты, милая? —С этими словами он дергает меня на себя и пытается обнять. Его пальцы больно впиваются в кожу.

— Отпустите меня! — Я отчаянно вырываюсь, но мужчина намного сильнее. — ПОМОГИ…— делаю попытку закричать, но он зажимает мой рот своей потной ладонью.

— Че ты ломаешься, я не понял? — Одной рукой он тянет меня за волосы, заставляя выгнуться назад, второй продолжает зажимать мой рот. — А у меня на коленках посидеть не хочешь?

От боли на глаза наворачиваются слезы. Я пытаюсь убрать его щупальца от себя и царапаю грубую кожу. Я хочу кричать, что Адам его уничтожит, но ничего, кроме мычания, не выходит. Мужчина начинает насильно тащить меня по коридору в сторону спален.

В голову приходит одна-единственная мысль: спасения ждать неоткуда…

Глава 15

— Ах ты, сука! — слышится за моей спиной знакомый голос.

Все происходит, как в замедленной сьемке: пристающий мужчина толкает меня назад, и я падаю, теряя равновесие, но чьи-то крепкие руки успевают меня подхватить, смягчая падение. В это же время звучит истерический крик Ариелы.

— Адам! — зовет она. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на того, кто меня придержал, и вижу Максимилиана. Ариела продолжает звать моего «жениха», подбегая к лестнице. Ее муж в это время уверенной походкой преследует моего мучителя, тот трусливо убегает прямо по коридору. Весь вид Макса говорит о том, как он в себе уверен и что жертве не убежать.

Топот ног заставляет меня снова обернуться. На третий этаж влетает Адам, бешеным взглядом оценивая обстановку. Он поднимает меня на ноги, первым делом осматривая степень повреждений. Только убедившись, что за исключением шока со мной все в порядке, он несется следом за Максом.

— Милая, мне так жаль! — сокрушается Ариела, обнимая меня за плечи.

Судя по тому, как Макс ломится в деревянную дверь, мой мучитель закрылся в комнате на ключ. Адам присоединяется к нему, и вдвоем они выбивают дверь, после чего входят внутрь. Я вздрагиваю от каждого звука, доносящегося из комнаты, там такой грохот будто стены рушатся. На шум поднимаются другие бандиты.

Убираю руки Ариелы, чтобы пойти посмотреть на происходящее. Я знаю, что мерзавец в меньшинстве, но все равно переживаю за Адама.

Воздух разрезает звук нескольких выстрелов, с первого этажа доносится женский визг. Я замираю на секунду, затем бегу на источник звука, огибая подтянувшихся мужчин, сердце колотится в груди. Все, о чем я могу думать, что моего Адама ранили. В тот момент, когда я подбегаю к входу в комнату с выбитой дверью, Адам и Макс выводят скрученного бандита, держа его за руки. Все его лицо в кровоподтеках, как и костяшки рук Адама. Я прохожусь по нему взглядом, пытаясь понять, ранен ли он, но ничего не обнаруживаю.

— Белла, иди в комнату! — рычит Адам. Я съеживаюсь под его взглядом, но не сдвигаюсь с места.

— Ты куда? — в смятении, сама того не понимая, обращаюсь к нему на «ты».

Сама мысль о том, что Адам уходит в неизвестном мне направлении, приводит меня в ужас. Я не смогу остаться здесь одна! Что они собираются сделать с этим козлом?! В голове рой мыслей.

— Иди, блять, в комнату, я сказал! — гремит он. Меня обдает жаром от обиды. Почему он так груб?!

Ариела уводит меня в нашу спальню. Я хочу побыть одна, поэтому девушка тактично удаляется, но просит сообщить ей, если мне что-то понадобится.

Я мечусь по комнате, как зверь в клетке, не находя себе места. Какие кровавые картины в своей голове я только не рисую в мучительном ожидании! Выглядываю в окно, пытаясь разглядеть хоть что-то краем глаза, но ничего не видно. Затем подхожу к двери и прислушиваюсь к звукам, но в доме стоит гробовая тишина.

Я чувствую себя виноватой: ведь, если бы я осталась с Адамом, ничего бы не случилось. Теперь он вынужден разгребать последствия, пока я отсиживаюсь в комнате. Прекрасно помню его слова о том, что он убил бы каждого, кто посмеет притронуться к его женщине… Но я не его женщина. Очень надеюсь, что Адам не станет убийцей из-за меня… Разумом понимаю, что я ничего не сделала, но чувство вины гложет меня.

Не знаю, сколько времени проходит, но, по ощущениям, несколько часов. Я сижу на полу, прижимаясь к стене около двери, когда она распахивается и входит Адам, принося с собой ночную прохладу. Неужели он столько времени пробыл на улице без верхней одежды?

Адам смотрит на меня пустым взглядом. Соскакиваю со своего места в ожидании новостей, но он молча уходит в ванную комнату. Борюсь с желанием пойти следом, но сдерживаю себя на полпути. Адам выходит через несколько минут без свитера, с обнаженным торсом. Меня эта полуголая картина уже совсем не удивляет. Он вытирает руки полотенцем, окидывая меня придирчивым взглядом.

— В норме? — спрашивает он холодным тоном, швыряя полотенце на кровать.

— Да, а вы? — Адам кивает и проходит мимо меня, усаживаясь на кресло у окна. Я с облегчением выдыхаю, ведь я искренне переживала за него все это время! — Что вы с ним сделали? — интересуюсь, с замиранием сердца ожидая ответа.

— Пока ниче, — тем же тоном отвечает Адам. — Во вторник суд, там и решится.

— Суд? — Непонимающе смотрю на него: как может так быстро состояться суд? Ведь полицию никто не вызывал и меня не допрашивали.

— По понятиям, — поясняет он, и до меня доходит. Бандитский приговор, я ведь ничего не знаю об их мире! — Джон и еще пара ребят повезли мудака в Чикаго. — По всей видимости, правосудие будет вершиться на территории Адама.

И тут до меня доходит: ведь у бандитов нет своих собственных тюрем в Штатах.

— И ч-что его ожидает? — Слова застревают в горле.

— Не думай об этом, — слишком резко отвечает Адам.

— Вы убьете его?!— Страшные сцены расправы лезут в голову, и все по моей вине! Его кровь будет на моих руках, ведь я — игрушка Адама, к которой другим дяденькам прикасаться нельзя!

— Если судьи решат, то да, — хладнокровно, без единой эмоции заявляет он.

— Как можно лишать жизни человека за такое?! — У меня в голове не укладывается. — Он же просто-напросто был не в себе! Прошу вас, не убивайте его! — пытаюсь донести до Адама свои мысли. — В конце концов, он напал на меня, и мне решать, что с ним делать! Я против насилия! — слишком горячо произношу в порыве эмоций, усиленно жестикулируя. Вижу, как Адам начинает закипать от моей тирады.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— В следующий раз подобные ему ублюдки будут думать своей башкой, прежде чем обнюхаться и приставать к чужим женщинам! Ты — мое лицо, девочка! Прикоснувшись к тебе, он посягнул на мое! — Адам встает со своего места, тыча пальцем в мою сторону. С грацией тигра хищник приближается, но я стою, не в силах сдвинуться с места. Я слишком уверена в своих словах, чтобы отступать.

— Вы — животные, не имеющие права распоряжаться чужими жизнями! И я не ваша собственность, даже если все присутствующие в этом доме думают, что мы — пара! — шиплю я, вконец осмелев.

— Видишь? Именно поэтому я хотел, чтобы ты осталась дома! —повышает голос Адам.

— Не кричите на меня! — По классике, на глаза наворачиваются слезы, но не от того, что мне страшно, нет! Обида застилает глаза, словно он обвиняет меня в случившемся. — Я ничего не делала! Он сам начал приставать!

— Думаешь, я не знаю? — Адам делает шаг по направлению ко мне, затем еще один. Не удержавшись, я инстинктивно отступаю назад, как тряпка, и так до тех пор, пока не оказываюсь прижата к стене. Адам ставит руки по обе стороны от меня, заключая в ловушку. — Каждый из этих пьяных ублюдков мечтает оказаться в этой комнате вместо меня. Ты не знаешь их грязные мысли и на что способны эти люди!

— Но вы — один из них!

— Если бы я был одним из них, то не церемонился бы с тобой все это время, а взял силой, наплевав на все и всех, включая тебя саму. — Его слова жесткие, как пощечина.

— Вы не посмеете! — выплевываю я, а у самой поджилки трясутся.

— Хочешь проверить, девочка? — Он бесцеремонно оттаскивает меня от стены, его руки по-хамски сжимают мои ягодицы, в то время как губы накрывают рот н дерзким поцелуем.

Предательская волна возбуждения сносит крышу, когда его язык проникает в мой рот. Как же иначе! Ведь собственное тело готово предать меня, когда этот бандит рядом! Но толика разума присутствует, и я вырываюсь, отвешивая Адаму звонкую пощечину.

Ухмыльнувшись он хватает меня, фиксируя рукой шею сзади, чтобы я не могла сопротивляться, второй прижимает к себе за талию. Сквозь слои одежды чувствую его возбуждение. Я понимаю, что сопротивление еще больше распаляет желание Адама, но не собираюсь добровольно отдаваться в его лапы, хоть и задолжала ему ночь… или день, не важно...

— Отпустите! — Отчаянно бью его кулаками по широкой крепкой груди. — Ненавижу!

— Сомневаюсь, — хищно улыбается Адам, снова завладевая моим ртом; его язык по-свойски проникает туда, помечая территорию. Мое тело обмякает в его умелых руках, за что я себя ненавижу. Не знаю, на кого я больше злюсь, делаю вид, что подчиняюсь, чтобы он ослабил свою бдительность.

Я начинаю жадно отвечать на поцелуи, будто в этот момент нуждаюсь в нем сильнее всего на свете. И Адам ведется. Следуя выработанному мною плану, я в самый неожиданный момент прокусываю ему губу до крови, после чего вырываюсь из рук ошалевшего бандита и собираюсь скрыться в ванной, запершись, пока он не остынет.

Мгновенная реакция Адама не дает мне сделать и пары шагов. Он хватает меня за шкирку, разворачивает к себе лицом и закидывает на плечо. Я истерически визжу, свисая лицом вниз, но очень быстро комната вокруг начинает кружиться, и вот я уже прижата спиной к матрасу, а надо мной нависает Адам.

— Доигралась? — рычит он, жадно изучая каждый дюйм моего тела. Под его откровенным взглядом я чувствую себя голой.

— Я не хочу! Вы мне противны! — Откровенно говоря, я лгу, ведь это совсем не так. Я хочу его, и мы оба это понимаем на инстинктивном уровне.

— И поэтому твое сердечко так сильно колотится? — Адам смотрит мне в глаза, и его ладонь забирается под мою футболку оттягивая чашечку бюстгальтера, от чего по телу бегут мурашки.

Я отвешиваю ему еще одну звонкую пощечину, оскорбленная тем, что он слишком хорошо знает мое тело. Адам хватает мои руки и задирает над головой, удерживая за запястья. Зачем я это сделала? Ведь нарываясь, делаю себе только хуже… Или лучше?

В таком положении я совершенно беспомощна, Адам же, воспользовавшись моментом, прокладывает дорожку из поцелуев от виска к шее.

— Что в слове «я не хочу» вам непонятно? — Делаю последнюю безуспешную попытку высвободиться, но он еще сильнее вжимает меня в матрас.

— Лгунья! — Адам нетерпеливо разводит коленом мои сведенные бедра, устраиваясь поудобнее. Мое лицо горит, когда он делает поступательные движения, я чувствую через одежду его возбуждение. — Скажи, смотря мне в глаза, что не хочешь этого.

— Н-н-е… хочу… — отвечаю с придыханием, потому что он делает еще одну попытку.

— Скажи еще! — Продолжая толкаться, Адам задирает мою футболку, оттягивает бюстгальтер и вбирает в рот мой сосок.

Я хочу ответить ему, но из горла вырывается лишь сдавленный стон. И Адам понимает, что я больше не в силах сопротивляться.

С животной страстью он сдирает с меня футболку. Следом я теряю бюстгальтер и лосины вместе с трусиками. Адам встает, раздеваясь сам, но при этом не сводит с меня взгляда. Я смущенно отвожу глаза, когда случайно взор падает на его внушительных размерах член — точь-в-точь как в моем сне… Он без стеснения идет к своим вещам и выуживает оттуда презерватив, разрывает упаковку и раскатывает по всей длине.

Лежать перед ним вот так, голой, не кажется неправильным, но я все равно безумно стесняюсь и краснею под его восхищенным взглядом. Инстинктивно прикрываю грудь рукой, но Адам возвращается на постель и убирает мою ладонь.

— Никогда не закрывайся от меня, — шепчет он мне в губы, после чего целует меня, и я отвечаю на его поцелуй с тем же рвением. Адам опускает руку вниз, и я инстинктивно развожу колени в стороны. Как ему удалось так приручить мое тело, что оно мгновенно отзывается?

Одним жестким толчком он входит в меня, выбивая из груди дыхание.

— Ах! — Опускаю ладони на его плечи.

— Черт, какая узкая! — Губы Адама накрывают мои, приглушая вскрики, когда он начинает наращивать темп, погружаясь в меня полностью. Его ладони накрывают мои груди, сминая их. Еще никогда я не чувствовала себя такой цельной! Все происходящее кажется таким естественным. Так и должно быть. Весь мир отходит на второй план, когда я слышу над своим ухом рычание зверя.

Я теряюсь в экстазе, когда Адам вколачивается в меня, и не сдерживаю эмоций. Сладкая истома проходит по телу и скручивается в тугой узел внизу живота, вызывая мощный оргазм. Я выгибаюсь в его руках, как струна в умелых руках музыканта.

Но Адам, кажется, не намерен останавливаться, пока не насытится мною вдоволь после стольких дней мучений и игр. Его крепкие руки переворачивают меня на живот (после оргазма я податлива, как тряпичная кукла), после чего он просовывает руку, приподнимая мои бедра.

От неожиданности я дергаюсь, когда его ладонь оставляет несколько шлепков на моей пятой точке, а член без предупреждения резко врывается в нежное лоно. В горле саднит от неконтролируемых вскриков, и со временем все, что я могу, это хрипеть от удовольствия.

Адам неистово и не щадя, как будто с цепи сорвался, входит в меня, заполняя на всю длину, и, кажется, не намерен сбавлять темп.

— Хорошая девочка! — довольно рычит он, натягивая мои волосы, тем самым заставляя приподнять голову, после чего посасывает и кусает нежную кожу шеи.

Я теряю связь с реальностью, когда второй оргазм сотрясает мое тело, унося в нирвану. Адам делает еще несколько мощных рывков, и его рык заполняет пространство. Он осыпает мое тело поцелуями, после чего скатывается с меня, оставляя после себя пустоту, но я не в силах даже поднять голову с подушки. Адам поднимается с постели, и я надеюсь, что на этом наш марафон закончен, сейчас он уйдет в душ, а я спокойно усну, но не тут-то было.

Он переворачивает меня и подхватывает на руки.

— Куда? — спрашиваю я, опуская голову на его крепкое плечо.

— В душ, — целуя меня в лоб, отвечает он.

— Зачем? — Глупый вопрос, но все, что мне сейчас хочется, это спать. Адам вносит меня в ванную комнату и, включив воду, ставит под теплые струи. Я непонимающе смотрю на него сквозь полуопущенные ресницы. Он что, собрался купать меня сам?

— Я с тобой еще не закончил, — ухмыляется Адам, разворачивая меня к себе спиной и пристраиваясь сзади.

Глава 16

Я щурюсь сквозь полуприкрытые веки от ярких, ослепляющих лучей солнца, пробивающихся сквозь панорамные окна. Я лежу, прижатая спиной к твердой груди Адама. Его рука обнимает меня за талию. Усмехаюсь: даже во сне он ведет себя по-собственнически, заявляя свои права на меня.

От воспоминаний о проведенной вместе ночи щеки густо краснеют. Прикрываю лицо рукой; нет, это была не я! Я никогда бы не повела себя так легкомысленно, отдавшись своему похитителю. «Но ты это сделала!» —шепчет совесть, и я тяжело вздыхаю.

«И мне понравилось!» — отвечаю ей, заставляя отойти на второй план и оставить меня в покое. «Да, мне понравилось», — уже без стеснения повторяю про себя. Кому не пришелся бы по душе крышесносный секс с этим горячим, накачанным, мускулистым, дерзким бандитом?! Да простит меня бывший, но я никогда подобного не испытывала! Я в буквальном смысле таяла в его умелых руках! Казалось, что он знает мое тело, как свое собственное: где прикоснуться, когда ускориться, а когда нужно замедлиться.

Внезапный укол ревности застает меня врасплох. Сколько у него до меня было женщин, что он такой опытный? Хотелось бы еще полежать в объятиях Адама, но движимая мною ревность заставляет убрать его руку от себя и подняться с постели.

Просеменив к ванной, я с ноющим чувством в интимном месте забираюсь в душ под горячие струи воды. Постепенно окаменевшие мышцы расслабляются, и я выхожу из душевой кабины, завернувшись в полотенце. Встаю у зеркала около раковины, разглядывая свое лицо, изменившееся буквально за одну ночь. Адам входит, заставая меня врасплох, и я дергаюсь, поворачиваясь к нему.

— Вообще-то нужно стучаться, вы не знали? — Глядя на него, представляю, как он проделывал то же самое, что и со мной, с другими женщинами.

— Думаю, мы уже обошли с тобой все формальности, Белла. —Ухмыляясь, от притягивает меня к себе, прижимая спиной, и разворачивает нас к зеркалу. — После того как я ночью брал тебя во всех позах, это полотенчико на тебе — детская шалость. Что я там не видел?

Он стягивает полотенце с моей груди, и оно падает к нашим ногам. Предвидя мою реакцию, Адам обнимает меня, фиксируя руки по бокам.

Справившись с волной смущения, а после и с нахлынувшим возбуждением, я понимаю, что Ариела была права! Впервые я вижу нас рядом со стороны, и мы действительно очень гармонично смотримся вместе! Мне никогда не нравились мои рыжие волосы, я не любила выделяться из толпы, а они привлекали слишком много внимания. Смотря на фото моей мамы с густой длинной темной шевелюрой, я мечтала о таком же цвете волос, но природа сыграла злую шутку, а может, просто гены отца выиграли.

Но, смотря на этот контраст между его темными волосами и моими рыжими, как огонь, я начинаю любить их и принимать, настолько красиво они смотрятся на фоне Адама!

Я не думала до этого момента, какая у нас ощутимая разница в росте: моя макушка еле доходит до его груди. Также с удивлением подмечаю отсутствие татуировок на его теле.

Адам с нескрываемым интересом наблюдает за сменяющимися эмоциями на моем лице, по мере того как я разглядываю нас в зеркале, сравнивая.

Этот извращенец истолковывает мой взгляд по-своему, заводясь с каждой секундой все сильнее.

— Нам, наверное, уже пора спускаться к завтраку! — выпаливаю первое, что приходит на ум, потому что чувствую его эрекцию сквозь ткань брюк.

— Уверена? — низким голосом спрашивает Адам, глядя прямо на мое отражение в зеркале и проводя кончиками пальцев по моей пояснице, от чего по телу бежит табун мурашек. Я киваю активнее положенного, чем вызываю улыбку на его лице. — Хорошо, иди.

Он отпускает меня, отходя в сторону, и я чувствую облегчение. В один момент мне показалось, что он набросится на меня подобно прошлой ночи. Счастливая, выбегаю из ванной комнаты, наплевав на то, что абсолютно голая. Я решаю не рисковать, поднимая с пола полотенце, иначе боюсь, что точно не выйду оттуда без последствий из-за этого ненасытного мужчины.

Когда Адам появляется в комнате, я, уже собравшись, сижу на кровати. Сегодня воскресенье, а это значит, что мы возвращаемся в Чикаго. Поэтому, собрав все разбросанные вещи, я аккуратно сложила их в сумку Адама, предварительно оставив необходимое, во что он может сейчас одеться. И каково же было мое удивление, когда, собирая сумку, я обнаружила внутри достаточное количество одежды для нас обоих! То есть мне ходить в футболке без штанов, а ему в штанах без футболки не было никакой необходимости! Лжец обманул меня, чтобы мы находились тут оба полуголые! Почему я ни капли не удивляюсь такому повороту событий?

— Ничего не хотите мне объяснить? — спрашиваю, показывая пальцем на сумку с вещами.

— Собралась уже? — Он по-хамски улыбается во все тридцать два зуба.

— Да, и обнаружила там пол вашего гардероба! — решив не ходить вокруг да около, напрямую предъявляю претензию.

— Ни о чем не жалею. — Все с тем же наглым выражением лица он принимается переодеваться в приготовленную мною для него одежду.

Я закатываю глаза, ничего не отвечая. Так я и думала!

У самого выхода из комнаты Адам неожиданно останавливается, оборачиваясь ко мне.

— И больше никаких «вы»!

— Хорошо, — тихо отзываюсь на его приказ.

Во время завтрака Вики то и делает, что ерзает на своем месте, бросая в нашу сторону напряженные взгляды. Все присутствующие видят это, но игнорируют ее поведение, словно знают, в чем дело, и только я сижу истуканом, гадая о причине такого поведения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда Адам и Макс удаляются в кабинет, чтобы обсудить рабочие моменты, я решаюсь тихонько выяснить у Ари причину поведения неуемной блондинки.

— Она приехала сюда вместе с напавшим на тебя вчера Оуэном, — поясняет Ариела, бросая короткий взгляд на Вик и ее свиту, состоящую из двух других блондинок, имен которых я так и не узнала.

Я выпучиваю глаза на подругу, та лишь понимающе кивает, мол, «я сама в шоке».

— А кто он? — Мне хочется узнать, кто этот сумасшедший, осмелившийся посягнуть на территорию Адама.

— Консильери главы Сан-Франциско, — осуждающе качая головой, отвечает Ари.

— А как Вики приехала с ним? Мне показалось, что она из Чикаго, раз знакома с Адамом, — пытаюсь составить цепочку событий.

— Нет, сучка из Сиэтла, но с недавнего времени проживает в Сан- Франциско. В общем, долгая история, — намеренно громко произносит подруга, с вызовом смотря на Вики, а та в своей стервозной манере выгибает бровь.

Я не понимаю, что происходит между ними. Возможно, давняя история с тех времен, когда Вики жила в Сиэтле. Но решаю не донимать, подругу вопросами, просто уточняю на всякий случай:

— Все в порядке?

Ариела кивает, но я вижу сверкающие в ее глазах искорки. Да, характер у Ариелы — огонь, заводится с пол-оборота.

— А с каких пор Адам, привозит с собой на сходки эскорт- сопровождение? — вызывающим тоном спрашивает Вики, сидящая на другом конце стола.

Я удивленно поднимаю брови.

— Эскорт-сопровождение, моя хорошая, здесь только ты и твои подруги. — Елейно улыбаясь, разворачиваюсь к сучкам. Не на ту ты напала куколка! Если большую часть времени я молчу, это не значит, что я не могу постоять за себя.

— А спросить у Адама напрямую кишка тонка? — хмыкает Ариела. — Или боишься оказаться на месте своего хозяина? — намекает она на Оуэна.

— А тебе драгоценный муженек разрешает разговаривать с кем-то помимо него?! — нарывается Вики. — Я думала, ты у него на коротком поводке, судя по косяку твоей семьи перед ним!

— Закрой рот, Вики! — шипит Ариела, соскакивая со своего места. — Иначе это сделаю я сама!

Я встаю следом за подругой, готовая ко всему.

— Кто ты такая, чтобы мне угрожать?! — пищит Вики.

— Забыла, кто я такая?! — Ари опасно приближается к Вики. — Напомнить, с кем на этот раз ты сюда приехала, малышка?! Совсем уже опустилась! Не устала по койкам чужих мужиков прыгать?!

— Так вот в чем твоя проблема! — ехидно улыбается Вики. — Боишься, что твой ненаглядный Максимилиан ко мне вернется?

Ариела хватает Вики за шкирку и толкает она стену. Я подбегаю, решив вмешаться.

— Ари, оставь, она того не стоит. — Но подруга меня не слышит, ее глаза полыхают от ненависти к оппонентке.

— Что ты мне сделаешь, сучка?! — шипит прижатая Вики.

Ариела хватает ее за волосы и ударяет головой о стену.

— Ты больная на всю голову! Отпусти меня! — начинает вопить Вики, но ведь сама напросилась.

На крик влетают две ее подружки, пытаясь подобраться к Ариеле со спины, но я не позволяю этого сделать. Завязывается потасовка, Ари валит Вики на пол, садится сверху и начинает бить ее кулаками по лицу. Я же отбиваюсь от двух других блондинок. Несмотря на спокойный характер, драться я умею. Детство в кругу дворовых мальчишек дает о себе знать, и я хватаю одну из сучек, ударяю кулаком по роже, та отшатывается, но затем кидается на меня с бешеными глазами. Вторая блондинка выбегает из кухни за помощью.

— Помогите! — вопит она.

Соперница пытается расцарапать мое лицо острыми ногтями. Я хватают ее за волосы, и длинная белая прядь остается в моих руках. Сначала я думаю, что вырвала клок волос, но потом замечаю клипсу и начинаю смеяться.

— Убью, с-у-у-у-чка! — вопит она, увидев свою оторванную прядку, затем кидается на меня с кулаками, но я скручиваю ее длинные худощавые руки и валю на пол, садясь сверху, после чего, уподобляясь Ариеле, начинаю бить ее по лицу. Всю свою злость за прошедшие дни я вымещаю на ней. Знаю, что это неправильно, но ничего с собой поделать не могу. Волчок запущен!

Боковым зрением вижу, как в кухню залетают крупные фигуры. Крепкие руки поднимают меня в воздухе, унося подальше от блондинки.

— Успокойся, Рокки, — звучит за моей спиной голос Адама, после чего он ставит меня на пол, разворачивая к себе лицом. Он пытается сохранить серьезное выражение лица, но улыбающиеся глаза его выдают.

— Отпусти, я не закончила! — пытаюсь вырваться, выглядывая за его спину.

— Тих-тих, спокойно. — Адам прижимает к себе, гладя по волосам.

Максимилиан оттаскивает Ариелу от Вики и выносит ее из кухни, закинув на плечо. Та извивается, пытаясь вырваться. Вики же так и лежит на полу, над ней склонился незнакомый мне мужчина и осматривает ее разбитое лицо.

Адам по-прежнему прижимает меня к себе, пытаясь угомонить, и я успокаиваюсь. Гнев, застилавший глаза, постепенно отступает, на смену ему приходит сожаление. Я повела себя, как дикарка, не знающая границ!

— Мне стыдно, но чертовски понравилось! — Поднимаю голову, смотря на Адама горящими глазами.

— Адреналина хапнула, — довольно заявляет он, выводя меня из кухни. — Поехали домой, пока ты никого не покалечила! — веселится Адам.

Мы забираем наши вещи и накидываем верхнюю одежду. У самого выхода из комнаты я, не сдержавшись, оборачиваюсь и еще раз оглядываю помещение. Сердце щемит от тоски, хотя мы еще не уехали. Эта комната такая уютная и за пару дней стала настолько родной, что хочется плакать. Почему я такая сентиментальная? Глупо привязываться к месту, тем более, если я знала, что приехала сюда на пару дней!

— Ты че? — спрашивает Адам, заметив, что я затормозила у выхода. Я отрицательно качаю головой, что все в порядке, но его не проведешь. — Говори! — приказывает он.

— Грустно уезжать отсюда, мне понравился этот дом и комната, — честно признаюсь я.

— Через пару месяцев еще вернемся, — успокаивает меня Адам, выводит из комнаты и закрывает дверь.

Это значит, что я еще столько времени буду в его плену? Или же между нами планируется, что-то большее? Решаю не грузить себя еще больше и выбрасываю грустные мысли из головы.

— А чей это дом? — вдруг осеняет меня.

— Артема. Его тут не было. — Мы спускаемся по лестнице.

— А где он? — с любопытством вытягиваю информацию из идущего спереди бандита.

— На родине, — прощаясь с встречающимися по пути бандитами, поясняет мне он. — С чего такое любопытство? — подозрительно спрашивает Адам.

— Просто интересно, — пожимаю плечами. Ревнивец!

Мы выходим на улицу, направляясь к черному «Гелендвагену» Адама. Он забрасывает вещи на заднее сиденье и открывает для меня пассажирскую дверцу спереди. Предвкушая дальнюю поездку, я запрыгиваю в салон, пропитанный запахом кожаных сидений, и пристегиваюсь, зная, как любит гонять хозяин машины.

Мы выезжаем. Грустно вздыхая, смотрю в боковое зеркало на дом, но меня утешает мысль, что я сюда еще вернусь. Не важно, как это будет, ведь Адам свое слово держит.

Дорога в обратную сторону начинается с опасных обрывов, узких горных дорог и резких поворотов. Не знаю, решилась ли бы я ехать по такой дороге с кем-то другим. Кажется, Адам водит идеально. Он уверенно чувствует себя за рулем, как, в принципе, и во всех сферах своей деятельности. Завороженно наблюдаю, как он одной рукой выкручивает руль, в то время как его взгляд сосредоточен на дороге.

Дорога через ущелье прибавляет несколько седых волос на моей голове от одной только мысли, что, если Адам крутанет руль вправо, мы сорвемся в пропасть. Старюсь глубоко дышать, чтобы успокоить нервы.

— Не бойся, — заметив мою нервозность, успокаивает меня Адам, — мы сюда по темноте приехали.

И ведь правду говорит, приехали-то мы в пятницу уже ближе к ночи! Если он справился с управлением в темноте, то и сейчас живы останемся. Это слегка расслабляет меня, снимает напряжение. Примерно через час мы выбираемся с горной дороги на шоссе. Я выдыхаю от отступившей опасности и расслабленно откидываюсь на сиденье.

— Адам… —Кажется, я впервые обратилась к нему по имени, и мы оба удивленно смотрим друг на друга. — У Максимилиана было что-то с Вики?

Мой вопрос немного удивляет его, но все же он неохотно отвечает:

— Было дело, — кивает в такт слов, — до свадьбы с Ариелой.

Чем дольше мы едем, тем сильнее мой энтузиазм убавляется. Что нас ждет в загородной резиденции Адама? Кто мы теперь друг для друга? Больше ли я для него, чем просто пленница? Куча вопрос крутится в голове, а ответов на них я не нахожу. Желание возвращаться окончательно испаряется, сменяясь апатией.

Я грустью смотрю на пролетающие мимо деревья, растущие вдоль дороги, Адам, как обычно, несется со скоростью света, погруженный в свои мысли. Думает ли он о том же, о чем и я? В охотничьем доме мы были словно в коконе, изолированные от всего мира, а теперь я снова буду вынуждена проводить вечера в одиночестве, с книгой в руках.

— Говори, че у тебя там? — не в силах видеть страдальческое выражение моего лица, спрашивает Адам. Я молчу, желания разговаривать нет. — Не зли меня, Белла! Говори!

— Теперь я снова буду проводить вечера в одиночестве, — с неохотой отвечаю я, упорно глядя в окно. — В домике было так весело! Шумная компания и Ариела, с которой я даже не успела попрощаться!

По щеке скатывается одинокая слеза.

— Думаю, Ариеле было не до прощаний. —Я не отвечаю, глотая слезы. — Посмотри на меня. — Сижу не шелохнувшись. — Два раза повторять не буду! — с угрозой произносит Адам, и я сдаюсь, повернувшись к нему. Он изучает мое лицо. — Я чаще буду рядом, — обещает мой похититель, и я хочу верить в каждое сказанное им слово.

Эта поездка изменила между нами все. И изменила нас самих.

Глава 17

Автоматические ворота открываются, и «Гелендваген» въезжает на территорию дома, останавливаясь на подъездной дорожке. Один из охранников подбегает, открывает мне дверцу, после чего отгоняет машину в гараж. Видимо, новенький, ибо его я вижу здесь впервые.

Мы входим внутрь, Адам придерживает меня за талию.

— Как насчет ужина? — робко спрашиваю у него, когда мы поднимаемся на второй этаж. Замечаю его потемневший взгляд, который не предвещает для меня спокойного вечера. — Хильда наверняка готовилась к нашему приезду!

— Сообразительная, — многозначительно произносит он. —Уговорила: сначала ужин.

Сначала?

Быстро переодеваюсь и спускаюсь первая на кухню, чтобы начать разогревать еду. Достаю из холодильника мясной пирог и контейнер с готовыми стейками. Боже, храни Хильду! Раскладываю по тарелкам и ставлю разогреваться. Когда у меня все готово, Адам входит на кухню, с удивлением смотря на накрытый стол.

— Шустрая! — В момент, когда он садится, звонит его телефон. — Да! — рявкает он. В трубке слышится сумбур голосов, кто-то бурно объясняет что-то Адаму.

Не дослушав, он сбрасывает звонок, встает и быстрым шагом покидает кухню.

— Что-то случилось? — Я непонимающе смотрю на его удаляющуюся спину первые несколько секунд, после чего бегу следом за ним. — Ты куда?

— Не жди меня, ложись спать! — командует он и выходит через парадную дверь, в одной футболке.

Стою, смотря на захлопнувшуюся перед моим лицом дверь и гадая, что случилось. Холодок пробегает по коже от чувства одиночества, мгновенно накатившего на меня. В полной прострации бреду на кухню, аппетита нет от слова «совсем», поэтому убираю все по местам и поднимаюсь в свою спальню.

Полночи я ворочаюсь без сна, ругая Адама и себя. Привез меня, снова заточил в своей башне и свалил в закат! Глупая, поверила в его обещания быть чаще рядом! «Но это же не значит, что он будет сидеть с тобой двадцать четыре часа в сутки? У него есть своя жизнь!»

Как всегда, во мне просыпается та часть, которая при любом удобном случае оправдывает Адама, и доля правды в этом есть. Но толика обиды засела внутри и отказывается уходить, поэтому засыпаю я только на рассвете с грустью в душе.

На следующий день Адам так и не появляется, во вторник тоже. Я извожу себя переживаниями: вдруг с ним что-то случилось? Но тогда бы Джон приехал и сообщил. Адам говорил, что во вторник должен был состояться суд над Оуэном, напавшим на меня в охотничьем домике. Связано ли отсутствие Адама с этим?

Но есть в его отсутствии и плюсы: я завела себе друга в лице того нового охранника. Лео оказался довольно-таки милым и открытым пареньком, который отличие от других мужчин, работающих на территории, не шарахается от меня, как от прокаженной. Мы здороваемся и желаем друг другу хорошего дня. Периодически обмениваемся шутками, и беседуем о погоде.

Два дня я скитаюсь по дому, как привидение: днем — обществе Хильды, а вечером — в гордом одиночестве. С каждым часом ожидания во мне все больше и больше разрастается злость, по большей степени на саму себя: ведь я понимаю, что жду его, потому что соскучилась! Как же прекрасно мне раньше жилось в этом доме, когда я не переживала из-за его хозяина! Неужели нельзя было позвонить и передать мне хоть слово через Хильду? Я устала донимать ее вопросами в духе «Не в курсе ли вы, что с Адамом и где он?», но каждый раз на свой вопрос я получаю один и тот же ответ, что бедная домоправительница сама в полном неведении, так же, как и я.

К вечеру среды я уже смиряюсь и даю себе слово даже не вспоминать о нем! Но этой ночью я просыпаюсь от вновь вернувшихся ко мне кошмаров. Они пропадали только на время нашего пребывания в охотничьем доме, когда Адам был рядом. Черт! Дала же себе слово не вспоминать о нем!

Тишину нарушает звук шагов из моей ванной в комнату. Замираю, с ужасом пытаясь разглядеть ночного гостя.

— Не суетись, — звучит до боли родной голос Адама.

Включаю ночник на прикроватной тумбочке; Адам выглядит неестественно бледным, идя медленным шагом к кровати. И тут я замечаю, что у него под ребрами перебинтован живот.

— Что случилось?! — Соскакиваю со своего места и подхожу к нему, не решаясь прикоснуться, чтобы не сделать больно.

— В норме все. — Он проходит мимо меня и, стиснув зубы, ложится на постель.

— Я же не слепая, Адам! — Несмотря на злость, накидываю на его ноги одеяло и подхожу ближе, наклоняясь, чтобы осмотреть рану. — Что под повязкой?

— Поцарапался. — Он закрывает глаза, давая понять, что разговор окончен. — Ложись. — Хлопает ладонью по свободной половине кровати.

Я мнусь еще несколько мгновений, но после понимаю, что спорить с ним бесполезно. Выключаю ночник и аккуратно опускаюсь на постель, чтобы не побеспокоить его. Сон не идет, добрых полчаса разглядываю в темноте нахмуренное лицо Адама. Я вижу, как ему больно даже во сне. Его дыхание сбилось, и этот грозный бандит выглядит сейчас таким беззащитным, что сердце сжимается от тоски. Конечно, утром он снова будет геройствовать, уверяя, что с ним все в порядке, как настоящий мужчина.

Так и не сомкнув глаз до самого утра, я тихо встаю, чтобы не потревожить сон Адама, и спускаюсь на первый этаж за аптечкой. Буквально до отъезда я перебирала ее и с удивлением обнаружила не совсем стандартный набор лекарств. «Аптечка» — это еще мягко сказано, на самом деле это целый чемодан всевозможных медицинских инструментов и препаратов, необходимых для экстренной помощи при ножевом или огнестрельном ранении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пыхтя от тяжести, поднимаю чемодан к себе в спальню с твердым намерением осмотреть Адама и сделать перевязку. Войдя, я встречаюсь с уже сидящим на кровати Адамом. От резких движений на повязке проступила кровь.

— В доктора решила поиграть? — пересохшими губами произносит он с хрипотцой.

— Я и есть доктор. — Задрав голову, ставлю у подножия кровати принесенные инструменты и лекарства.

— Врушка, — сузив глаза, выносит свой вердикт Адам. — Ты только ассистент, заканчивающий медицинский.

Я игнорирую его издевки и принимаюсь доставать все, что посчитаю необходимым.

— Помолчите и дайте мне сделать перевязку, — с серьезным видом заявляю я и кладу на тумбочку бинт, марлевые салфетки, спирт, пинцет и ножницы.

— Мы опять на «вы» перескочили? — хмурится он.

— Нет, просто на данный момент я — врач, а вы — мой пациент, поэтому будем соблюдать формальности, — с вызовом смотрю на ухмыляющегося Адама.

Так как перчаток нет, ухожу в ванную, чтобы тщательно вымыть руки, после обрабатываю их антисептиком и приступаю к перевязке. Знаю, что без перчаток работать нельзя, но выхода нет. На удивление Адам не сопротивляется, а спокойно дает о себе позаботиться.

Разрезаю старую повязку ножницами, и моему взору открывается страшнючий и весьма неэстетичный шов от ножевого ранения под левым ребром. Топорная работа, сразу видно штопали впопыхах. Решаю не говорить это Адаму, чтобы не подставлять человека, который спас ему жизнь. Все-таки какая разница, красивый ли шов, если тебе больше ничего не угрожает? Правильно: никакой! Тем более шрамы только украшают мужчину.

На самом деле рана выглядит совершенно не опасной, и, думаю, дней через пять-семь шов можно будет снимать. Удивительно, что при ранении не задело селезенку.

Обрабатываю шов мирамистином, после чего накладываю новую стерильную марлевую салфетку и забинтовываю. Адам за все время перевязки сидит не шелохнувшись.

— Так глубоко поцарапался, что шов пришлось накладывать, — не выдержав, говорю я, складывая, все обратно в чемоданчик, который решаю оставить у себя в комнате для дальнейших перевязок. — У вас там, что, поножовщина была? — Пока я отвлекаюсь, решая, куда бы поставить аптечку, Адам встает с кровати. — Куда?! Тебе нужен постельный режим!

Словно не слыша меня, он шаркающей походкой направляется к выходу из спальни. Я оббегаю его и преграждаю ему путь.

— Уйди с дороги! — командует Адам своим стандартным приказным тоном. Если раньше я бы затряслась и послушалась, то сейчас — нет. Я не позволю ему рисковать своим здоровьем! — Белла! — рявкает стальным голосом.

— Нет, я не пущу! — Складываю руки на груди. — Тебе нужен постельный режим хотя бы пару дней.

— У меня нет на это времени! Отойди, я сказал!

— Можешь орать на меня, ударить, но я не пущу! — Подхожу ближе и обхватываю его лицо своими ладонями, сама от себя того не ожидая. Мы смотрим друг на друга, оба удивлены моим внезапным порывом. Обычно в нашей «паре» первый шаг всегда делает Адам. — Прошу, останься, думаю, Джон сам может справится.

В итоге он не без труда сдается под натиском моих чар и следующие дни, большую часть времени проводит дома. Я делаю ему ежедневные перевязки, слежу, чтобы он вел менее активный образ жизни. На третий день уже просто начинаю обрабатывать шов, не накладывая повязку, а на седьмой совсем его снимаю, так как рана идеально зажила! За эти дни мы перекочевали в спальню Адама на третий этаж. Когда я впервые увидела ее, едва сдержалась, чтобы не открыть рот от удивления.

Комната занимает половину третьего этажа, по соседству с домашним кинотеатром, поражая своими размерами. Пол из дубового дерева придает помещению легкую загадку, идеально гармонируя с черной кроватью без ножек. Но больше всего меня поразили панорамные окна с видом на верхушки деревьев. Невероятное зрелище! Я готова лежать, наблюдая за раскинувшейся картиной, сутки напролет; кажется, что ты паришь в облаках, смотря вниз на землю. Все помещение выполнено в темных тонах, однако свет, проникающий в него с улицы, это сполна компенсирует.

Адам, не вникая в подробности, устав от моего нытья и вопросов — скажем так, под давлением, — признался, что действительно не приезжал домой из-за возникших проблем с Оуэном. Вмешался глава Сан-Франциско, и у них произошел вооруженный конфликт. Из-за меня он нажил себе еще одного врага. Что в итоге случилось с Оуэном после суда, он мне так и не рассказал…

Глубокая ночь, Адам приехал всего пару часов назад, настойчиво разбудив меня, чтобы утолить свою мужскую потребность. За прошедшую неделю на «больничном», после снятия швов он совсем озверел в своем желании. Я только и делаю, что успеваю отбиваться от его очередных сексуальных нападений. Вот и сейчас мы лежим в постели после очередного секс-марафона, Адам гладит мои распущенные волосы, думая о чем-то своем.

— Зачем тебе такой большой дом, если ты живешь один? — не выдержав, задаю вопрос, который мучит меня с самого первого дня пребывания тут, но, спохватившись, добавляю: — Но, если ты не хочешь рассказывать, я не обижусь.

Адам молчит какое-то время. Я уже не надеюсь на ответ, и мои мысли уплывают в другое русло, но Адам начинает говорить:

— В детстве я всегда мечтал о большом доме, где мы будем жить с семьей… — Он делает паузу… — И вот я воплотил свою мечту в реальность, только семьи больше нет.

— А где они? — робко спрашиваю, смотря на серьезное лицо Адама, перебирающего прядки моих волос. Ведь я совсем ничего о нем не знаю.

— Здесь. — Он прикладывает указательный палец к своему виску. — В воспоминаниях.

— Что с ними случилось? — Придвигаюсь поближе к Адаму и кладу ладонь на его грудь, как бы поддерживая его желание продолжить рассказ.

— Старшего брата убили в две тысячи первом году. — На секунду он замолкает, словно слова даются ему с трудом. Никогда не видела, чтобы Адам так нерешительно о чем-то говорил. — Мама умерла от инфаркта на следующий день, она не смогла пережить смерть Уильяма.

Уильям… Значит, так звали его старшего брата.

— Сколько ему было? — Пытаюсь представить себе маленького Адама, оставшегося сиротой, потерявшего самых близких людей. — А твой отец?

— Примерно моего возраста. Отца я никогда не видел, Уильям заменял мне его, — неохотно отвечает он.

— Мне очень жаль, — произношу с сочувствием. — Мои родители погибли в тот же год, — решаю поделиться с ним своей историей, чтобы разделить нашу утрату вместе.

— Знаю, Белка. — Адам притягивает меня к себе и целует в макушку. — Видел досье на твою семью.

— У тебя есть досье на мою семью? — изумленно повторяю его слова. Меня мгновенно наполняет энтузиазм. — Могу я посмотреть?

Адам странно на меня косится.

— Зачем?

— Бабушка никогда не рассказывала мне подробностей, — начинаю тараторить впопыхах. — Я просто знаю, что мама с папой погибли в автокатастрофе, а где и как это произошло — нет.

Адам пристально изучает мое лицо.

— У меня его уже нет. — Он отворачивает лицо, смотря в потолок. —Вернул тому, кто давал почитать.

— Что значит «давали почитать»? — Его слова звучат неправдоподобно, а может, п у меня просто развивается паранойя.

— Нет у меня, сказал! Все! — ледяным тоном отвечает Адам, поднимается с постели и уходит в душ.

Я остаюсь лежать одна, в смятении. Что это сейчас было вообще? Взбесился на ровном месте! У него точно с нервами не все в порядке.

***

Утром я просыпаюсь в пустой постели, хотя сторона Адама, еще теплая. После водных процедур спускаюсь к Хильде, попутно планируя, как провести сегодняшний день. На кухне меня ожидает сюрприз в виде Джона.

— Привет, малая! — Он сидит на стуле, как царь горы, окруженный заботой Хильды. Та просто души не чает в этом повесе, ведь Джон всегда знает, как найти подход к человеку, и в этом я убедилась на собственном опыте. — Давненько не виделись.

— Доброе утро! — Его я рада видеть хоть каждый день. — Приятного аппетита!

Обнимаю пухлую талию Хильды, попутно наливаю себе свежесваренный ароматный кофе и сажусь напротив гостя. Домоправительница ставит на стол полный поднос всевозможной выпечки, у меня аж слюнки текут.

— Ох, женщина, ты волшебница! — озвучивает мои мысли Джон, хватая булочку с джемом. — Ради такого я готов каждое утро тащиться к вам за город!

— Приезжай, мой золотой мальчик! — восклицает Хильда. — Адама дома не бывает, Белла ничего не ест, ходит, как зомби! Для кого я все это готовлю, спрашивается?!

— О-о, кажется я освободил кракена[1], — шепчет мне Джон, и мы начинаем хихикать.

— Закончил любезничать? — слышится за моей спиной, как гром среди ясного неба, голос Адама, заставляя меня дернуться так, что я чуть не поперхиваюсь глотком кофе. — Поехали!

Я разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Адам стоит с каменным лицом; ясно, у кого-то с самого утра отвратительное настроение.

Джон встает со своего места, поблагодарив Хильду за завтрак. Босс и его консильери на выходе из кухни сталкиваются с моим новым другом Лео. Тот вносит ящик с продуктами.

— Доброе утро, мисс Белла! — лучезарно улыбаясь, здоровается со мной парнишка (с другими он, должно быть, сегодня уже виделся). — Прекрасно выглядите сегодня! Хильда, доставка продуктов приехала.

— Привет, Лео, — улыбаюсь ему, переводя взгляд с него на Адама, который стоит, наблюдая за нами, словно и не торопил Джона минуту назад. Его взгляд не предвещает ничего хорошего, сузив глаза, он осматривает парня с головы до ног.

— Новенький? — обращается Адам к своему консильери; тот утвердительно кивает. — Идем со мной, голубчик! — уже громче говорит он Лео, выводя его из кухни. Я сглатываю ком в горле.

— Куда они повели его? — обращаюсь к Хильде, которая стоит с таким же удивленным выражением лица.

— Не знаю, милая. — Чтобы занять чем-то руки, она начинает убирать со стола. — Мистер Коулман был явно не в духе. Мне даже жаль бедного парнишку, под горячую руку попался.

— Но ведь он ничего не сделал, просто поздоровался! — возмущенно поднимаюсь со своего места.

— Не должен он с тобой разговаривать, — уперев руки в бока, качает головой Хильда. — Так ведь еще взял и при хозяине комплимент сделал! Вот дурак! Ой, что же с ним теперь будет?!

Подхожу к распереживавшейся Хильде, усаживаю ее на стул, пытаясь успокоить, и подаю стакан воды.

— Не волнуйтесь, я поговорю с Адамом.

Долго ждать хозяина дома не приходится: он влетает с бешеным выражением лица в тот самый момент, когда я собираюсь подняться в комнату, бесцеремонно хватает меня за локоть и тащит в гостиную.

— Я сама могу дойти! — пытаюсь вырвать руку, но бандит сжимает ее еще сильнее. — Мне больно!

— Если я еще раз увижу или услышу, как ты заигрываешь с левыми мужиками, будет еще больнее! — рычит Адам мне в лицо, останавливаясь около дивана.

— Что, прости?! — шокированная его предъявлением, выпучиваю глаза. — С каких пор здороваться означает «заигрывать»?

— Слушай сюда, девочка. — Он продолжает удерживать меня насильно за руку и дергает к себе. — Я тебе не тот блондинистый сосунок, со мной эти фокусы не пройдут! И не таких видали!

Моя рука онемела от его цепкой хватки. Мне хочется выть, чтобы мерзавец отпустил меня. Я уже оставила попытки высвободиться, от них становится только больнее.

— Я не твоя собственность! — Обида застилает глаза. — И ты не можешь запрещать мне общаться с другими людьми!

— МОЯ! — бешено орет Адам. — И ты будешь делать то, что я тебе скажу! — Из моих глаз невольно брызжут слезы, и я зажмуриваюсь, чтобы абстрагироваться.

— Не буду, — одними губами шепчу сама для себя. — Я не буду тебе подчиняться, ты и так изолировал меня от всего мира!

— Как миленькая будешь! — еще больше распаляется Адам. — Че, на мужиков других потянуло?!

— Да, потянуло! — Не знаю, что движет мною в этот момент, но я начинаю кивать, крича ему в лицо. — Что ты мне сделаешь?! Вышвырнешь?! Так давай, отпусти меня, я не могу уже здесь больше находиться!

— Сука! — орет он и отпускает мою руку, на которой остаются красные следы от его пальцев. Я отшатываюсь, но Адам хватает меня за волосы, после чего швыряет на диван.

Я падаю на мягкую обивку, в шоке от его поведения. Он стоит несколько секунд, смотря на меня бешеным взглядом, на скулах играют желваки. Меня всю трясет от непредсказуемости его дальнейших действий. Но он разворачивается и уходит.

— Ненавижу! — истеричноескикричу вслед, колотя кулаками по ни в чем не повинному дивану.

[1] Кра́кен — морское чудовище.

Глава 18

Настоящая любовь – это когда

ты ведешь себя,

как последняя мразь,

а тебе опять все простили

Как только мерзавец покидает гостиную, сразу же входит взволнованная Хильда. Видимо, слыша наши крики, она не на шутку перепугалась. Испуганными глазами она осматривает меня, затем подбегает к дивану, помогая мне подняться и сесть. Я понимаю, почему она дождалась ухода Адама: ведь это только наша с ним ссора, и домоправительница не имеет права в нее вмешиваться.

Впервые я не сдерживаюсь в своих эмоциях при ней и рыдаю, не думая о том, что обо мне могут подумать. Слишком долго я сдерживала эмоции, слишком долго терпела. Просто стало уже совсем невмоготу одной справляться со своим эмоциональным состоянием. Мне необходимо, чтобы меня услышали и поняли, но, кроме Хильды, мне не с кем поделиться…

— Я так больше не могу, — бормочу сквозь рыдания, уткнувшись ей в плечо.

— Поплачь, моя девочка, полегчает. — Она успокаивающе гладит меня по голове, нашептывая ласковые слова.

— Адам обращается со мной, как со своей собственностью, но я — личность! — Жгучая обида разжигает в моей душе пожар, заставляя задыхаться от чувства несправедливости.

— Я ни в коем случае не оправдываю его, Белла. Не обижайся, пожалуйста, на то, что я сейчас скажу, — осторожно начинает Хильда. — Сколько помню, он всегда был один. Никого, кроме Джона, близко к себе не подпускал. Даже если Адам резок с ним или злится, они неразлучны с самого детства. — Я слушаю ее, немного затихнув. — Боюсь, что ты — первая женщина, которую он впустил в свое холодное сердце, и сейчас его поведение кричит только об одном: Адам безумно боится тебя потерять, моя дорогая, — заканчивает говорить Хильда, отстраняя меня. Ее добрые глаза смотрят с грустью.

— Но разве обязательно вести себя по-свински? — искренне недоумеваю я.

— Он не виноват, что стал таким. — При этих словах голос Хильды дрожит. — Жизнь сделала Адама грубым, но знай: глубоко внутри он очень чуткий и добрый парень.

Я молчу, потому что мне нечего ответить. Даже если он ведет себя так из-за того, что боится потерять, это не оправдание! Сегодняшняя сцена —явный перебор! Сейчас толкнул на диван, а что будет дальше? Изобьет? Но я сама виновата: не должна была подпускать его так близко. С самого начала было понятно, что ничем хорошим это не закончится, особенно, если вспомнить, что он меня похитил, затем держал в подвале, а после я едва не погибла. Мы слишком разные, чтобы быть вместе!

Заточенная здесь, в этом доме, я выдумала сама себе любовь! Боже, неужели у меня стокгольмский синдром?! С этого момента я возьму себя в руки и не позволю ему даже пальцем прикоснуться ко мне! Хватит, больше я не собираюсь греть постель Адама! Срываюсь с дивана и буквально бегу на третий этаж, подгоняемая возникшим энтузиазмом. Влетаю в спальню Адама, в которой провела последнюю неделю, и начинаю наспех собирать вещи со шкафа, которые успела сюда перенести, подхватываю книги с прикроватной тумбочки. В самом конце забираю банные принадлежности и спускаюсь в свою комнату на втором этаже.

Прошло не так много времени с моего переезда в хозяйскую спальню, но теперь моя собственная кажется совершенно чужой. Светлые стены с холодным оттенком давят, напоминая о моем одиночестве. Эти две комнаты такие же разные, как и мы с Адамом. Полные противоположности.

***

Весь день я провожу в спальне, жалея себя и поощряя щедрой порцией мороженого. Не заботясь об эстетике, ем ложкой, лежа на кровати. Ближе к вечеру гашу свет и затаиваюсь под одеялом, как маленький ребенок, в страхе ожидая появления Адама. Лежу и гадаю: придет ли он, чтобы продолжить скандал, когда увидит, что я перебралась вниз, или же, наоборот, будет рад избавиться от моего присутствия, чтобы глаза не мозолила? Второй вариант для меня в данный момент идеальный, но в то же время и немного обидный.

За дверью звучит голос Адама, он разговаривает с кем-то по телефону. Мое сердце пропускает удар, и я прячусь под одеяло с головой, практически переставая дышать. Как жаль, что на дверях нет замков, иначе я бы точно закрылась, даже не раздумывая. Голос Адама стихает, и я немного расслабляюсь, но потом понимаю, что он поднялся в спальню и сейчас заметит мое отсутствие. Молюсь, чтобы он не пришел сюда за новой дозой адреналина.

К моему великому сожалению, спустя пару минут я слышу тяжелые шаги на лестнице. Черт! Он придет за мной! Шаги слышатся все отчетливее по мере его приближения, сердце несется галопом в груди, руки холодеют от ужаса. Продолжаю лежать на спине с головой накрывшись. Дверь распахивается с характерным звуком, и я слышу, как щелкает выключатель. Проходит пара мучительных мгновений в ожидании неизвестно чего, и Адам срывает с меня одеяло. Я планировала притвориться спящей или мертвой, но от неожиданности выдаю себя и открываю глаза, ошарашенно смотря на него.

— Че за цирк?! — Адам проходится по мне сканирующим взглядом, задерживаясь на задравшейся сорочке. Чертов извращенец!

— Оставь меня в покое, — говорю как можно серьезнее, а у самой коленки дрожат.

— Я разрешал возвращаться сюда? — игнорируя мои слова, грубо спрашивает он.

— Мне не нужно разрешение! — Упрямо отворачиваю лицо. — Захотела и вернулась!

— Да что ты? — обманчиво спокойно произносит Адам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А ты думал, что после всего я продолжу развлекать тебя в койке?! — Мой голос похож на визг истеричной сучки, но я не могу ничего с собой поделать. Душа горит от его грубого обращения со мной. — Не смей больше и пальцем ко мне прикасаться, ты... — не успеваю я договорить, как бандит наклоняется и поднимает меня с кровати, закидывая к себе на плечо. — Отпусти немедленно!

Но он, наплевав на мои слова, выходит из спальни. Я визжу, осыпая его проклятиями, а когда понимаю, что в таком положении он понесет меня вверх по лестнице, в панике начинаю брыкаться и бить его кулаками по спине.

— Не рыпайся! — предостерегающе рычит Адам, ударяя меня по заднице.

— Поставь меня на пол, сейчас же! Я боюсь! — В ход пошла честность, ибо мне действительно очень страшно.

— Со мной можешь ничего не бояться, Белка. — С этими словами мерзавец начинает подниматься по лестнице, придерживая меня одной рукой за поясницу, а второй за пятую точку.

— Прекрати лапать меня! — Зажмуриваюсь, стараясь не думать о том, что сломаю себе шею или позвоночник, если он меня не удержит. Однако очень быстро ощущение невесомости исчезает, Адам ставит меня на ноги. С удивлением оглядываюсь, мы стоим в его спальне на третьем этаже. — У тебя с головой не в порядке! Биполярное расстройство! — Скрещиваю руки на груди и намереваюсь уйти, что, естественно, мне не удается: Адам преграждает путь своим огромным телом.

— Давай, девочка, выскажи, что накипело. —Он опасно надвигается на меня с хищным выражением лица.

— Не подходи, или я за себя не ручаюсь! — Я не шучу. Он довел меня до самой грани, лишая на право выбора. Я — как безвольная игрушка, которая даже не может решить, где ей спать!

Отступаю назад, но Адам продолжает приближаться, потирая свой подбородок и тем самым заставляя меня чувствовать себя мышью, загнанной в мышеловку.

— И что же ты сделаешь? — спрашивает он низким голосом. Я прекрасно узнаю этот его возбужденный тембр.

Игра в кошки-мышки нехило так заводит Адама, что плохо для меня, поскольку я не намерена больше позволять пользоваться собой. Я устала от того, как гормоны реагируют на его присутствие и прикосновения, вызывая трепет и мурашки по всей коже.

— Подойди, и узнаешь! — не сдержавшись язвлю в ответ, Господи, с каждым сказанным словом я делаю себе только хуже!

Осматриваю комнату, прикидывая, с какой стороны лучше всего будет убегать в коридор; мы стоим в центре, поэтому разницы никакой нет. Останавливаюсь возле кровати, ведь дальше отступать нет смысла. Смакуя момент, Адам лениво протягивает руку подцепляет бретельку моей сорочки и за нее притягивает меня к себе.

Я делаю вид, что смирилась, попавшись в его сети, вот только ухмылка исчезает с его лица, когда я со всей силы, вложив вселенскую злость, прикладываюсь кулаком к челюсти Адама. Вою от боли: как же сильно я его приложила, что у самой ток по руке прошелся к локтю! Опешивший на секунду Адам отступает на шаг, и я, воспользовавшись моментом, свободной рукой ударяю его чуть ниже места, где был шов. Я знаю, что от этого с ним ничего не случится, но боль будет сильной.

Дезориентированный, он хватается за пострадавшее место, а я, довольная собой, с бурлящим в крови адреналином бегу к выходу из комнаты.

— Лечишь, а потом калечишь, стерва?! —гремит за моей спиной яростный голос Адама.

Я дергаю дверную ручку, но она не поддается. Пожалуйста, только не это! Когда он успел ее закрыть, еще и ключ вытащить?

Оборачиваюсь и вижу: Адам стоит в той же позе, держась за место удара, только развернувшись в мою сторону. В панике и на грани истерики несусь к ванной комнате, чтобы укрыться там. Знаю, это глупое решение, да и нападение на главаря чикагской мафии было дебильным поступком, но пути назад уже нет.

Хватаюсь за дверную ручку, рывком открываю дверь и пулей залетаю внутрь. Окрыленная успешной «операцией», я не сразу понимаю, почему дверь не захлопывается. Нога Адама в проеме не дает мне закрыться.

— Отвали! — Тяну черную металлическую ручку на себя, но Адам настроен решительно. Я благополучно лечу вперед, когда он, приложив больше усилий, распахивает дверь, дернув ее на себя так, что та, бедная, трещит.

— Отвалить, значит?! — рычит он, заталкивая меня обратно внутрь ванной комнаты. Его лицо пылает от гнева, желваки ходят ходуном, а глаза мечут молнии, грозящиеся испепелить меня.

Смелости во мне убавляется, когда мощные руки Адама хватают меня, разворачивая спиной к твердой груди и прессу. Его мощная эрекция отчетливо ощущается даже сквозь одежду.

— Ч-что ты делаешь?! — пугаюсь, когда он, удерживая меня, подталкивает нас к огромному зеркалу над раковиной, нетерпеливо задирая одной рукой подол моей сорочки. — Не смей, Адам! — Дергаюсь, понимая, что он собирается наказывать меня таким образом, но попытки безуспешны. Стальные тиски рук удерживают мое хрупкое тело, не давая и пошевельнуться.

— Куда делась смелая бестия, м-м?! — рычит он. — Как бы ты ни сопротивлялась, я вижу твое желание, Белла.

Мои щеки вспыхивают румянцем, мне ничего не скрыть от Адама. Он видит мои чувства, эмоции и желания насквозь, как свои собственные. И отсутствие личного пространства сводит с ума: ведь он читает меня, как раскрытую книгу. Он знает, где и как прикоснуться, чтобы вызвать во мне бурю чувств, умело манипулирует моим телом, подсаживая на свои эмоциональные качели, как на наркотик.

— Нет! Я не хочу! — упрямо вру, смотря в отражение наших прижатых друг к другу тел. В глазах Адама горит недобрый огонек, не предвещающий ничего хорошего. Моя грудь тяжело вздымается от накаляющейся с каждой секундой обстановки, затвердевшие соски выделяются сквозь шелковую ткань.

Ладонь Адама насильно продавливает мою поясницу, заставляя нагнуться. Испуганно упираюсь ладонями в столешницу раковины, пытаясь оттолкнуться, но еще сильнее вжимаюсь в каменный пах Адама.

— На что ты рассчитывала, вытворяя эту дичь? —Его горячее дыхание на секунду ухо обдает мое ухо. Слышу, как он расстегивает ширинку. Замираю от предательского предвкушения. Как бы сильно мой разум не противился этому, предательское тело живет своей жизнью. Адам бесцеремонно приподнимает меня, заставляя встать на носочки, затем отодвигает края моих трусиков и без прелюдий входит твердым членом в нежную плоть. Я вскрикиваю от мгновенной наполненности, волна удовольствия током проходит по всему телу. — Отвечай! — требует он, оставив сильный шлепок на моей ягодице, отчего кожа в месте удара начинает гореть.

Кусаю губы, еле сдерживая крики, рвущиеся сквозь стоны, в то время как самый желанный мужчина на всем белом свете безжалостно берет меня сзади. Пространство вокруг заполняют громкие звуки шлепков наших тел. Адам наращивает темп, с каждым толчком врываясь все глубже своим огромным членом. Я задыхаюсь от избытка чувств, ноги подкашиваются от его бешеного напора.

— Это…слишком Адам… — не выдержав, с трудом произношу с придыханием.

Я ни разу не испытывала таких ощущений с Брайаном. Он никогда не брал меня, как Адам — всю без остатка, выпивая до дна и доводя до исступления, так, что аж искры из глаз летят. Когда тебе кажется, что лучше секса у вас уже быть и не может, то в следующий раз он доказывает обратное.

С каждым разом секс становится все горячее, стоны — громче, а оргазмы — мощнее. «Что же ты творишь со мной, Адам?

С тобой я превращаюсь в нимфоманку, которой все мало и мало!»

— Я хотела сделать тебе так же больно, как и ты мне, —лепечу заплетающимся языком сквозь стоны и учащенное дыхание, когда понимаю, что он не прекратит разрывать меня изнутри, пока я не отвечу на его вопрос.

Перестав удерживать меня за поясницу, Адам обхватывает мою шею спереди и поднимает наверх, не переставая врываться в чувствительное лоно. Взору открываются наши вспотевшие тела в отражении зеркала. Рубашка прилипла к телу Адама, кубики пресса соблазнительно просвечивают сквозь ткань. По моей шее стекает капелька пота, я облизываю пересохшие губы, и это не ускользает от мгновенно вспыхнувшего взгляда Адама.

Его рука спускается с шеи ниже и обхватывает полушарие груди, затем сжимает сосок сквозь ткань одежды, покручивая в своих пальцах. Из горла вылетает сдавленный стон.

— Не сдерживайся, малышка! Покажи, как тебе хорошо! — страстно рычит он, кусая мочку моего уха. И я слушаюсь своего господина, полностью сдаваясь в его сладкий плен. Я буду ненавидеть себя за эту слабость, за то, что опять поддалась зову плоти, а не разума, но это будет после, а сейчас я уношусь во власть своих чувств и желаний. Сладкие стоны слетают с моих губ, когда Адам начинает еще активнее входить в меня, уже под другим углом. Его рука спускается, забираясь под остатки моих сдвинутых трусиков и погружается во влажные складки. — Кончишь со мной? — Его палец находит эпицентр наслаждения, вырисовывая внутри меня узоры.

Сладкая истома собирается в тугой узел внизу живота. Заметив, что я вся подобралась, как натянутая струна, Адам начинает энергичнее массировать клитор. Меня накрывает фейерверк чувств, принося заветное освобождение. Я кричу, как в последний раз в своей жизни, впервые я так рсвободно чувствую себя рядом с ним, словно мы перешли невидимую черту. Адам кончает следом за мной, сделав контрольный толчок, его рычание эхом отскакивает от стен, заполняя пространство. Он прижимает меня к себе еще яростнее, целуя в шею.

Я нахожу в себе силы поднять взгляд на зеркало; по коже бегут мурашки от того, как красиво мы выглядим, счастливые и удовлетворенные, с блестящими глазами. Все проблемы в этот момент кажутся такими далекими и нереальными. Чувство эйфории переполняет все мое естество, внутри плещется вселенская нежность к Адаму, нежно поглаживающему мой живот.

— Моя, — шепчет он. Киваю в ответ и прижимаюсь затылком к его твердой груди. Блаженно закрываю глаза, а Адам целует меня в макушку.

«Моя», — эхом звучит в голове

его голос.

Момент волшебства заканчивается, когда Адам отстраняется и освобождает меня, ведь все это время он был во мне. Я впадаю в ступор, почувствовав, как по внутренней стороне бедра стекает теплая жидкость. Только сейчас до меня доходит, что мы не предохранялись. Впервые. Растерянно смотрю на Адама, который уже настраивает тропический душ.

— Пойдем. — Он безэмоционально протягивает свою ладонь и тянет меня за стеклянную перегородку под струи воды, когда замечает последствия нашей страсти.

Я еле держусь на ватных ногах, устремив невидящий взгляд на стоящего передо мной Адама. Как я могла забыть о контрацепции?! «Разве у тебя было время подумать об этом?» — шепчет разум.

Несмотря на то, что из душа льется теплая вода, меня до самых костей пробивает озноб. Вспенив гель, Адам заботливо наносит его на мое тело без какого-либо сексуального подтекста, даже в самых интимных местах. Аккуратно, словно фарфоровую куклу, которую боится разбить, он тщательно проходится по каждому сантиметру моей кожи. Такой контраст по сравнению с тем, как он нетерпеливо сжимал меня в порыве страсти меньше пяти минут назад!

Пелена застилает взор. Что будет, если я забеременею? Вода смывает предательские слезы, хаотично капающие из глаз, и я рада, что Адам их не увидит. Но в который раз меня удивляет его внимательность. Рука Адама поднимает мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть в черные, как тьма, глаза.

— Я сделал тебе больно? — обеспокоенно спрашивает он. Я отрицательно качаю головой, потому что боюсь заговорить, ведь голос будет предательски дрожать. — Тогда говори, в чем дело! — Он мгновенно становится серьезным.

— Все в порядке. — Я не хочу раскрывать перед ним свой самый большой страх — принести в подоле. Бабушка меня не простит и не примет.

— Никогда мне не ври, поняла? — Его брови сведены к переносице, моя ложь явно не подействовала. Он мне не поверил.

Закончив с банными процедурами, Адам выходит первым, но затем возвращается с обмотанным вокруг талии полотенцем, неся огромных размеров мужской махровый халат, и заботливо помогает мне его надеть. Легко, словно пушинку, он подхватывает меня своими мускулистыми руками и несет в спальню, усаживаясь на кровать в таком же положении. Моя голова покоится на его обнаженном плече. — Теперь рассказывай! — командует тоном, не терпящим возражений.

— Ты решил свои проблемы? — спрашиваю первое, что пришло в голову, рассматривая комод, стоящий в дальнем углу. — В смысле, как долго еще мне нужно будет жить здесь? — И самый актуальный на данный момент вопрос.

Ведь если он со всем разобрался, мне придется вернуться домой, а я не знаю, готова ли к этому сейчас, и, если быть честной с самой с собой, не уверена, что хочу этого. Мое сердце навсегда останется в этом доме, с Адамом, если я буду вынуждена уйти… даже сама не знаю, когда я осознала это сама для себя?

— Ты хочешь уйти? — спрашивает он, и я поднимаю голову, смотря в его потемневшее лицо. — Тебе плохо со мной? — Мое сердце пропускает удар от того, каким отстраненным он становится в мгновение ока.

— Что? Нет, я совсем не это имела в виду! — Боже, он подумал, что я плакала из-за того, что мне здесь с ним плохо! — Я, наоборот…спрашиваю, потому что запуталась: кто я для тебя? Кто мы друг для друга, Адам?

Да, не скажу, что жизнь с ним малина, но и не так, как он подумал.

Я практически не дышу, затаившись в ожидании ответа.

— Ты сводишь меня с ума, Белла, — без капли намека на шутку отвечает он. — Думаешь, я так просто тебя отпущу?

— Мы не предохранялись… Что, если я могу забеременеть?

— Подумаем об этом позже. — Он отводит взгляд, намеренно избегая зрительного контакта, что не ускользает от меня.

— Я не смогу вернуться домой к бабушке с животом, понимаешь? — вырывается у меня. Я не знаю, какого ответа жду от Адама, потому что у самой его нет. Даже представить не могу, что делать в такой ситуации. Да, мне не восемнадцать, чтобы переживать о подобном, но и в нашей с Мередит семье есть определенные правила.

— Не вернешься, — сухо заключает он, поднимаясь и укладывая меня в постель. — Спи. — И спешно выходит из спальни.

Не знаю, как описать эмоции, что творятся внутри меня. Тотальное опустошение и страх перед неизвестностью. А еще полное отсутствие эмоций у Адама. Его ноль реакции. Засыпаю с мыслью, что так и не получила ответа на вопрос, что я значу для него.

Сквозь дремоту чувствую руку Адама, обвивающуюся вокруг моей талии. Прижимаюсь поближе к источнику тепла, устраиваясь поудобнее.

— Я тебя люблю, — звучит его еле уловимый шепот, сравнимый с дуновением ветерка.

Глава 19

— Просыпайся, соня! — вырывает меня из царства Морфея игривый голос Адама.

Лениво открываю глаза, не желая просыпаться и возвращаться в реальный мир. Вчерашний стресс дает о себе знать, и единственное, чего я сейчас хочу — не вылезать из постели целый день.

— Доброе утро. — Вяло потираю глаза. Адам стоит у окна, одетый с иголочки, и держит в руках кружку с кофе. Дразнящий аромат доносится до меня.

— Собирайся, хочу тебя познакомить кое с кем! — Он делает глоток, отворачиваясь и рассматривая шикарный вид, открывающийся из окна.

— Познакомить? — повторяю за ним, как попугай. — С кем?

— Не узнаешь, если сейчас же не поднимешь свою сексуальную задницу! — бросает он, поворачиваясь ко мне, затем смотрит на наручные часы. — У тебя полчаса. — И выходит.

Я остаюсь наедине со своими мыслями. Эта его загадочность раздражает. «Нельзя, что ли, сразу по-человечески сказать, с кем? Нет же, надо держать интригу до конца!» — бубню себе под нос. Я превратилась в ворчливую бабку, ей-богу!

Однако уловка Адама срабатывает: я со скоростью света собираюсь и спускаюсь вниз, предвкушая встречу. Каково же мое удивление, когда внизу я не обнаруживаю таинственного визитера, а довольный собой Адам заявляет, что мы сами поедем в гости знакомиться.

Всю дорогу, пока мы несемся сначала по шоссе, а затем по городу, я не нахожу себе места и сижу как на иголках. Адам упорно игнорирует мои вопросы, держа в неведении. С кем он хочет меня познакомить? Я так взволнована, что даже не ощущаю радости, когда мы проезжаем по таким родным улочкам Чикаго, а только и делаю, что нервно тереблю рукава своей куртки. На удивление, в городе мы не задерживаемся и выезжаем за пределы Чикаго, в пригород Грейслейк.

Когда я уже достигаю пика в загадке вселенской тайны, Адам паркует машину у небольшого двухэтажного дома в тихом спальном районе.

— Не волнуйся, вы друг другу понравитесь, — лукаво улыбается он, галантно помогая мне вылезти из машины.

Мы проходим по газону и стучим в дверь. После недолгого ожидания, на пороге появляется высокий брюнет лет шестидесяти, одетый в темные джинсы и серый свитер. Он выглядит собранным, опрятным и интеллигентным человеком. Между мужчинами происходит немой зрительный контакт после кратких приветственных кивков.

— Здравствуйте! — первой здороваюсь я, не дождавшись ни единого слова от них обоих.

— Не стойте на пороге, заходите в дом! — командует незнакомец и входит внутрь, Адам пропускает меня вперед, я растерянно иду следом за мужчиной, оборачиваясь, чтобы проверить, не свалил ли Адам, кинув меня наедине с незнакомцем.

Недоумевая, смотрю на своего спутника. Со стороны кажется, что я ему совсем не понравилась. Мы проходим на кухню, вслед за хозяином. Адам вальяжно располагается на стуле, как будто пришел в собственный дом, а я стою, не зная, куда себя приткнуть.

— Я Белла, — пытаясь наладить контакт, решаю самостоятельно представиться, потому что Адам только и делает, что молчит, как удав, и наблюдает за нами.

— Я знаю, — сухо отвечает мужчина, набирая воду в чайник и доставая из шкафа стаканы.

— Куда ты меня привел? — подойдя к Адаму, шепотом спрашиваю у него.

— Будь помягче с моей спутницей, Стив, — смеется Адам. — Она у меня нежная натура.

— Садись, в ногах правды нет, — даже не обернувшись, командует Стив.

Я чувствую себя неловко и присаживаюсь на край стула, сложив руки на коленях. Его поведение отдаленно напоминает мне поведение Адама, особенно в день, когда я увидела того впервые: та же резкая манера речи, немногословность и страсть командовать. Поочередно осматриваю их обоих, ища признаки внешнего сходства, но кроме темного цвета волос ничего не нахожу. Естественно, Адам сразу понимает, что к чему, уловив ход моих мыслей.

— Это мой отец. — Странно слышать, как из его уст неуверенно звучат слова. Затем добавляет: — Неродной.

Адам не упомянул о нем, когда рассказал мне о своей семье, но я прихожу к выводу, что этот мужчина забрал к себе маленького Адама, когда тот осиротел.

— Хм… — хмыкает себе под нос Стив и ставит перед нами кружки с чаем.

Обхватываю руками горячий стакан, чтобы немного согреть замерзшие пальцы. В доме слегка прохладно, теперь я понимаю, почему нам даже не предложили снять верхнюю одежду. Непринужденной беседы за кружкой чая не получилось. Спустя какое-то время Стив молча выходит из кухни, но через пару мгновений возвращается с увесистым, слегка потрепанным фотоальбомом в руках.

— Держи. — Он протягивает мне альбом. — Посмотри пока.

Затем Стив кивком указывает Адаму на гостиную: видимо, им нужно поговорить без свидетелей. Я делаю вид, что все в порядке, и, положив перед собой на стол фотоальбом, открываю его с первой страницы и начинаю рассматривать, в то время как мужчины выходят из помещения и удаляются в неизвестном мне направлении через гостиную.

Безумно милый, улыбчивый темненький малыш лет двух смотрит на меня с фотографий, разложенных поочередно по степени его взросления. Удивительно, как этот сдержанный мужчина мог так заботливо разложить фотографии! Только действительно любящий отец сделал бы это. Адам такой же, как Стив: доказывает свою любовь делом, а не словом. Несомненно, ребенок с фотографий — маленький Адам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С грустью улавливаю, что в возрасте примерно десяти лет со всех фото исчезают молодой парень и женщина, на которую они оба похожи, а в глазах самого Адама пропадает огонек, и на лице больше нет той чистой, лучезарной улыбки. Чем старше он на фото, тем больше становится похож на себя нынешнего, только черты лица более мягкие. Каким же сладким ребенком он был! Невольно ловлю себя на мысли, что у нас мог бы появиться такой же славный малыш… Только вчера его поведение дало понять, что детям он будет не особо рад…

По школьным фотографиям можно понять, что Адам был капитаном футбольной команды. Ничего себе, ведь я никогда не задумывалась каким человеком он был в прошлом! «Не родился же парень бандитом, глупая девчонка!» Укол ревности больно отзывается во мне, когда я дохожу до серии фото в обнимку с некой брюнеткой. Все понятно: школьная любовь.

Глупо ревновать к детским отношениям, но я ничего не могу с собой поделать. Листаю альбом до конца, фото заканчиваются в подростковом возрасте. Дальше — только вырезки из газет со статьями, на которых запечатлен Адам, максимально похожий на себя нынешнего. На каждой из них рассказывается о том, какой Адам Коулман бизнесмен и успешный ресторатор, а также один из самых завидных холостяков в штатах. Фыркаю: ну надо же, только посмотрите на него! Ревность растет во мне в геометрической прогрессии, и я нервно возвращаюсь к фото с той страшнючей брюнеткой!

Над моим ухом звучит веселый голос Адама.

— Зачем ты сохранил эти фото? — обращается он к Стиву. — Как ее звали?

— Мелисса, — отвечает тот, взглянув на фото в лежащем передо мной альбоме. Мне не нравится, что они разговаривают так, будто меня тут вообще нет!

— Точно, Мелисса! — подтверждает Адам, кивнув. Я смотрю на него с полным презрением во взгляде, что его, по всей видимости, безумно веселит судя по ухмыляющемуся выражению лица. — Ну, если ты закончила просмотр, можем ехать, — заключает он.

— О да, я закончила! —Захлопываю несчастный фотоальбом и поднимаюсь, испепеляя взглядом Адама. — Спасибо, было очень познавательно, — обращаюсь к Стиву.

Я бы сказала, что хозяин дома вел себя, как обычно, но морщинки вокруг улыбающихся глаз выдают его. Кажется, эта ситуация развеселила всех, кроме меня!

Мы прощаемся и выходим, и я включаю полный игнор в сторону Адама, приняв обет молчания, но больше всего меня бесит то, что он и не делает попыток заговорить, видя мое паршивое настроение.

«Гелендваген» с ревом несется по дороге, обгоняя и подрезая другие машины.

— Теперь ты понимаешь, что чувствовал я, когда ты с восхищением говорила о своем блондине?

— Нет, не понимаю. — Демонстративно пристегиваюсь, боясь вылететь, через лобовое стекло и складываю руки на груди.

— Разве я не предупреждал тебя о лжи, Белла? — строго произносит Адам.

— И что ты мне сделаешь? — Выгибаю бровь, с вызовом смотря на него.

«С огнем играешь!»

—

истерически вопит здравый смысл.

— О, тебе это не понравится, девочка! — предостерегает Адам, хищно смотря на меня. Я вжимаюсь в сиденье, мечтая отрезать свой развязавшийся язык. — Вечером узнаешь, что я тебе сделаю!

— Нет у меня никакого блондина, только брюнет! — пытаюсь реабилитироваться, подлизываясь к Адаму, но мои слова не оказывают должного эффекта. Он просто качает головой, мол, не пройдет твой фокус, девочка.

— Понравились фотографии? — специально подстрекает он меня. Вот гад!

— Да, особенно то, с Хэллоуина, в костюме ковбоя, — не остаюсь в долгу и подтруниваю над его детским позором. Думаю, у каждого из нас было то самое стремное фото из детства. Лично у меня — то, где я на школьном утреннике в костюме пришельца.

Сначала он пытается понять, о чем идет речь, а потом начинает смеяться:

— Отвали! — Его точеное лицо озаряет улыбка во все тридцать два зуба.

— Стив, как и ты…? — я не решаюсь произнести вслух слово «бандит», хоть любопытство и гложет.

— Нет. — Адам понимает меня с полуслова. — Бывший коп. На пенсии.

— Коп?! Серьезно?! — Я смеюсь, не веря своим ушам. — А как получилось, что он вырастил бандита? Система дала сбой? — Уже не сдерживаясь, сгибаюсь пополам от собственного истерического смеха. Просто невероятно, в голове не укладывается! Неужели Стив был таким строгим отчимом, что Адам наперекор ему занялся темной деятельностью?!

Адам не выдерживает и присоединяется ко мне.

— Люблю твой заразительный смех, — неожиданно признается он, — но история, по идее, грустная, — добавляет с улыбкой, когда мы более или менее успокаиваемся. Я понимающе киваю.

— А я — твой, хоть ты и редко смеешься, — честно признаюсь я.

Мы останавливаемся на красный сигнал светофора. Я летаю в своих мыслях, теперь понимая такое сдержанное поведение Стива. Адам барабанит пальцами по рулю, обдумывая что-то.

— Выйдешь за меня? — Он разворачивается ко мне с серьезным выражением лица, нарушая гробовое молчание в салоне.

— Что? — Непонимающе смотрю на него. Не может быть, наверное, мне показалось! Он явно спросил о чем-то другом.

— Белла Росс Уотсон, ты станешь моей женой? — уверенно произносит Адам.

В ушах стоит звон, я пялюсь на него во все глаза, как полоумная, пытаясь понять, шутка это или нет. Адам терпеливо наблюдает за мной. На первый взгляд он кажется стандартно собранным, но напряженные руки и замедленное дыхание выдают его.

— Нет, нет, я не могу! — Флэшбек ссоры с Брайаном во время разговора о женитьбе, а после похищение ввергают меня в панику. Боязнь, что сейчас обязательно произойдет что-то плохое, въедается в сознание. — Ты не понимаешь!

— Чего я не понимаю? — ледяным тоном спрашивает он, наблюдая за моими метаниями.

Я начинаю задыхаться от нехватки воздуха, лихорадочно расстегиваю куртку и оттягиваю воротник водолазки от шеи, но это не помогает. Я не могу сейчас ему сказать правду о своих мыслях и истинную причину паники. Адам будет в ярости, каждое упоминание о моем бывшем делает из него зверя.

Открываю окно, свежий морозный воздух влетает в салон автомобиля, немного охлаждая меня и приводя в чувство. Загорается зеленый сигнал светофора.

— Зеленый, поехали, — киваю на дорогу, но Адам даже и не думает трогаться с места. Стоящие сзади машины начинают сигналить. Он смотрит на меня испытующим взглядом.

— Ответ! — гремит он на весь салон. — Все еще мечтаешь вернуться к своему сосунку?!

— Что за бред! — Лицо горит от возмущения, словно меня окунули в кипяток. — Сколько еще ты будешь приписывать мне его?! Хватит, Адам! Я ни к кому не собираюсь возвращаться! Неужели ты считаешь меня такой легкомысленной?! — Его заявление больнее пощечины. — Ты предлагаешь выйти замуж девушке, в верности которой сомневаешься?! Мне не нужен никто, кроме тебя, понимаешь?! — Слова сами неконтролируемо вылетают из моего рта. Вот я и призналась ему в своих чувствах! Затем добавляю уже немного спокойнее: — Это долгая история, Адам, не связанная с Брайаном. Могу я позже тебе все объяснить?

Привожу сбившееся дыхание в порядок и на холодную голову понимаю, что я на самом деле не могу выйти замуж из-за бабушки.

— Я жду! Сейчас же! — Терпение Адама на исходе, я вижу, как максимально он сейчас сдерживается, чтобы не напугать меня своей истинной натурой.

— У нас с бабушкой был уговор, что пока я не окончу медицинский, замуж не выйду! — Разглядываю свои ногти, не желая смотреть ему в глаза.

Гул сигналящих машин прекращается, потому что снова загорается красный.

— И это вся твоя причина?! Уговор с бабушкой?! — рычит он.

— Да, представляешь?! Я до сих пор слушаюсь женщину, которая в одиночку вырастила меня! — кричу в ярости.

— Не учитывая обещание бабушке, каков твой ответ? — порывисто спрашивает Адам.

— Да! — отвечаю ему искренне, со всей уверенностью в своих чувствах к этому сидящему рядом нервному и нетерпеливому мужчине. — Тысячу раз — ДА!

Адам отстегивает мой ремень безопасности, хватает меня за куртку и притягивает к себе. мы сливаемся в страстном поцелуе. Я обнимаю Адама за шею, его руки забираются под мою куртку, гладя талию. Время замедляет ход, нам абсолютно наплевать на сигналящие и объезжающие нас машины, плевать на чужое мнение и запреты. Есть только он и я на всем белом свете!

У меня сносит крышу от эйфории и наших взаимных чувств, от того, как изменилась моя жизнь с появлением Адама. Он доказал, что я для него не просто секс-игрушка, а женщина, с которой хочет связать свою жизнь!

Одного поцелуя мало, жгучее желание распаляет меня, мои руки шаловливо спускаются к ремню его брюк, нетерпеливо расстегивая.

— Полегче, Белла, мой отец больше не коп. — Оторвавшись, он покусывает мою губу. —Некому будет вытаскивать нас из полицейского участка, когда нас загребут за сексуальное шоу.

— Не смеши! Когда ты чего-то боялся?! — При мысли о запрете я завожусь еще больше.

— Я создал монстра! — смеется он. — Потерпи пару минут, малышка. Не хочу, чтобы левые мужики видели, как я буду тебя трахать.

Со стоном разочарования он отрывает меня, усаживая на место, затем оглядывает дорогу, и машина срывается с места. «Гелендваген» летит, запредельно нарушая все скоростные режимы, и действительно, через пару минут мы уже заезжаем в многоэтажный паркинг, не сбавляя скорость, Адам лихо маневрирует машиной.

Как же сексуально он крутит руль! Почему я раньше не замечала, какие у Адама красивые длинные пальцы? Боже, а какие мощные у него ноги! Гормоны бушуют во мне все сильнее с каждой минутой. Наконец он паркуется на пустом этаже, в самом дальнем углу, где нас вряд ли заметят. Мы даже не перелезаем назад, Адам просто отодвигает свое сиденье, и я забираюсь на него верхом. Я никогда не занималась сексом в машине, это мой первый опыт. Оказалось, не совсем удобно, но, когда ты вся горишь, тебе по барабану, где и как. Наши стоны и прочие звуки заполняют весь салон, а запотевшие стекла говорят о том, как нам хорошо.

Тяжело дыша, я откидываюсь на свое сиденье, поправляя юбку.

— Получается, минус один завидный холостяк? — улыбаюсь, вспоминая ту статью из альбома.

— Иногда я тоскую по тем временам, когда ты стеснялась и молчала, — парирует он, застегивая ширинку.

***

Домой меня привозит водитель: у Адама появились срочные дела в городе. Возвращается он, как всегда, глубокой ночью, разбудив своими медвежьими объятиями.

— Когда-нибудь ты начнешь возвращаться домой вовремя, но это не точно! — возмущаюсь, балансируя между сном и реальностью.

— Завтра едем к твоей бабушке, — будничным тоном обещает он.

Я мгновенно просыпаюсь.

— Она не разрешит, Адам, будет стоять на своем. Я уже представляю, какой разразится скандал!

— Я умею убеждать не волнуйся, все будет в порядке. — Он успокаивающе гладит мои волосы. — Тем более я получил разрешение на брак[1].

— Так быстро? — Вот, значит, какие дела у него были!

— Мэр — моя давняя знакомая, — без капли хвастовства объясняет Адам. — Ускорила сроки по старой дружбе.

— Адам, бабушка устроит допрос с пристрастием. Ты ведь понимаешь, как наша ситуация выглядит со стороны! Что мы ей скажем? Исчезла по работе, а вернулась с женихом? — В голове звучит строгий голос Мередит, и по коже от страха бегут мурашки.

— Скажем, что в театре познакомились, — шутит он, прижимая меня к себе.

— В Альпах? — хихикаю я.

— В Альпах, — смеется он в ответ.

[1] Чтобы заключить брак на территории Соединенных Штатов Америки, необходимо сначала получить на это документальное разрешение, которое называется - Marriage License.

Глава 20

Мы едем по улочкам такого родного района Гайд Парк, где я провела всю свою сознательную жизнь прожив вместе с бабушкой. В моей душе ураган смешанных чувств. С самого утра я не находила себе места в ожидании, когда Адам закончит возникшие дела, который он решал, закрывшись в кабинете, и мы поедем ко мне домой.

Я предвкушала встречу с самым родным для меня человеком на всей планете, но в то же время ужасно боялась столкнуться лицом к лицу с гневом бабушки. Я знаю, она не позволит нам пожениться. Каким бы могущественным человеком ни был Адам, повлиять на Мередит он не сможет.

— Это глупая затея, — озвучиваю свои мысли. — Она не разрешит и в итоге запрет меня в комнате, а тебя вышвырнет за порог, — киваю в такт словам. — Я не хочу расстраивать бабушку. Давай вернемся, пока не поздно?

— Не думал, что ты у меня такая трусливая! — Мы проезжаем по улице, с которой меня похитили. Зажмуриваюсь, не желая вспоминать ужас той ночи.

— Я просто не хочу ссориться с ней, понимаешь?

— Мы едем знакомиться и сообщить радостную новость, Белла. Никаких ссор, ясно? — Он включает серьезного бандита, с которым нельзя спорить.

Дурное предчувствие засело в груди, не желая уходить. Адам паркуется у обочины. Я даже не удивлена, что он знает точный адрес, по которому я живу, точнее, жила раньше. Выходя из машины, сдерживаюсь, чтобы не оглянуться на дом Брайана. Мне нет никакого дела до этого предателя! Все в прошлом!

На ватных ногах поднимаюсь по лестнице, ладони вспотели от волнения, делаю глубокий вдох и нажимаю на звонок. После похищения мою сумку, в которой, кстати, были ключи от дома, так и не вернули.

Дверь открывает бабушка, как всегда, одетая с иголочки, ухоженная и с аккуратной укладкой на голове.

— Белла? — Она удивленно смотрит на меня с порога.

— Бабушка, привет! — бросаюсь к ней в объятия. Глаза наполняются слезами, когда я вдыхаю такой родной запах ее любимых французских духов.

— Рыжик мой! — ласково отзывается она, называя меня детским прозвищем. Мы крепко обнимаемся, Адам все это время молча стоит за моей спиной. Наконец, заметив его, она отстраняется от меня. — А вы кто, молодой человек?

— Добрый день. — Он галантно целует руку бабушки. — Адам Коулман, рад наконец познакомиться с вами, миссис Уотсон.

Она придирчиво осматривает его с головы до ног.

— Тот самый ресторатор? — уточняет, скептически выгибая бровь.

— Да, мэм, — улыбается он своей самый очаровательной улыбкой из запаса имеющихся.

— Что?! Даже ты в курсе?! — возмущена я. — Все вокруг меня знали, кто он!

Ну, конечно, я день и ночь зубрила анатомию и гистологию — когда у меня было время интересоваться светскими хрониками?!

— Ты погоди мне вопросы задавать, — строго произносит бабушка. — Я сейчас тебе такую взбучку устрою за твою непонятно откуда взявшуюся командировку! Ну-ка, быстро в дом.

Я оборачиваюсь на Адама Мой взгляд говорит: «Видел, да? А я тебе говорила, что будет непросто!»

Мы входим в дом; за пару месяцев моего отсутствия в нем совсем ничего не изменилось в отличие от моей перевернувшийся с ног до головы жизни.

Мы рассаживаемся в гостиной, бабушка опускается в свое любимое кресло, а мы с Адамом — на диван. Она кидает странный взгляд на Адама, словно что-то заподозрила.

— Ну рассказывай мне все по порядку! — строго приказывает она мне, а затем обращается к Адаму: — И зачем вы пришли с моей внучкой в наш дом?

Наступает самая страшная часть, которой я опасалась. Я не знаю, с чего начинать и как врать, ведь я совсем не умею это делать. Бабушка нас точно раскусит. Какая я глупая, нужно было тщательнее подготовиться, чтобы сейчас не сидеть истуканом!

— Меня экстренно отправили в командировку, чтобы присматривать за больным после операции, —дрожащим голосом объясняю, грозясь сорвать всю операцию под названием «ложь».

— Это был я. Получил травму, катаясь на лыжах, — встревает Адам, четко проговаривая слова так, что я сама невольно в это верю. — Белла оказалась лучшим кандидатом в клинике, поэтому отправили ее. Лично приношу свои извинения, что вашу внучку оторвали от дома.

— Это я знаю. — Бабушка перебивает его, не давая продолжить. —Приходил парень и рассказывал то же самое.

Я поворачиваюсь к Адаму, он одними губами произносит «Джон». Я вспоминаю, действительно, Джон ведь рассказывал мне, что был у бабушки.

— Что тогда рассказывать по порядку, ба?

— Правду! — Она повышает голос. — Сейчас же! Я похожа на старую дуру, что поверит в эту сказку? — Бабушка вскакивает с кресла. — Видала я таких бизнесменов! На роже сразу написано: «бандит»! Думаешь, я не заметила пистолета за поясом, когда ты садился?!

Я ошарашено перевожу взгляд с бабушки на Адама. Я даже не знала, что он носит с собой оружие!

— Глаз хорошо наметан, — с уважением в голосе отвечает ей Адам, подозрительно щуря глаза.

«Глаз хорошо наметан?!»

— Что ты сделал с моей внучкой?! — Бабушка подходит, хватает меня за руку и дергает на себя, насильно поднимая с дивана, затем оттаскивает в другой угол комнаты. У меня такое ощущение, что я третий лишний в их нарисовавшемся конфликте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Бабушка, успокойся пожалуйста, — уговариваю ее. — Адам ничего мне не делал! Мы любим друг друга и хотим пожениться.

— С ума сошла?! — Я отшатываюсь от ее вскрика.

Боже зачем я это сказала?!

Адам вскакивает с дивана, но я жестом прошу его не вмешиваться.

— Бабушка, мне уже двадцать пять лет, — боясь ее дальнейшей реакции, тихо произношу я.

— Да хоть сорок, Белла! — Она нервно проводит по волосам, приглаживая их.

— Но ты не можешь держать меня рядом с собой всю жизнь! Однажды я все равно буду вынуждена уйти из этого дома.

— Если это спасет твою жизнь, то смогу! — Бабушку начинает трясти от ярости, она ходит по комнате, заламывая руки.

— Да от чего спасать?! Мне ничего не угрожает. — Не понимаю, к чему такие крайности.

Адам смотрит на бабушку, словно понимает, о чем речь. Одна только я не в курсе.

— Как ты могла все это время обманывать меня, писать эти лживые сообщения?! — кричит она. Какие еще сообщения? Джон писал с моего телефона ей эсэмэски, что ли?! — Собираешься повторить судьбу своей матери?! Ты никуда с ним не пойдешь! Молодой человек, немедленно покиньте мой дом, а с тобой я сейчас разберусь!

— При всем уважении, вы и пальцем ее не тронете — встревает Адам, сжимая кулаки. Я вижу, как он сдерживает себя, и взглядом умоляю его ничего не предпринимать.

— И кто же мне помешает? Ты, что ли? — переключается бабушка на Адама.

— Да, я! — Он уверенно подходит ко мне и прижимает к себе. — Я не должен встревать в вашу семейную ссору, но скажу одно: мы поженимся, хотите вы этого или нет! — стальным тоном произносит он, отчеканивая каждое слово.

Бабушка начинает истерически хохотать, хватаясь за волосы.

— Господи да за что мне это все?! Почему я должна снова через это проходить?! Ты умрешь из-за него, Белла! — Она трясет руками в воздухе. — Так же, как и твоя мать умерла из-за твоего отца!

Но они погибли в автокатастрофе. Почему бабушка винит папу?

— Замолчите! — командует Адам.

— Если ты выйдешь за порог этого дома, я знать тебя не хочу! Слышишь меня?! Я свою жизнь положила, чтобы человека из тебя сделать! Так ты меня решали отблагодарить?!

— Бабушка пожалуйста… — Я подаюсь к ней пытаясь успокоить, истерику.

— Не подходи ко мне! — истерически визжит она. — Уйди! Уйди!

— Я люблю его, прошу тебя, пойми меня! — Я рыдаю, обливаясь горькими слезами. — Неужели ты никогда не любила так сильно?

Мое сердце разрывается от того, что я причиняю бабушке боль. Она страдает по моей вине. Я ведь не хотела этого!

Бабушка резко поднимает на меня глаза.

— Вон из моего дома! Уходи, я сказала! — Она подбегает и отвешивает мне звонкую пощечину. —Ты умерла для меня!

Мое лицо дергается от удара, щека горит. Адам хватает бабушку за руку.

— Если бы ты не была той, что ее вырастила, я бы убил тебя сейчас не задумываясь, — тоном, от которого у меня самой кровь в венах стынет от ужаса, говорит он и отпускает бабушку.

Меня всю трясет в немой истерике, Адам хватает меня за руку и тащит из дома.

— Отпусти, Адам! Я не уйду! — Я сопротивляюсь сквозь вырвавшиеся рыдания.

Ноги подкашиваются у входной двери, я не могу сама нормально идти. Адам, придерживая, быстрым шагом выводит меня на улицу и в два шага усаживает в машину. Мне наплевать, что люди вокруг смотрят на нас из-за моих усиливающихся с каждой секундой рыданий. Наверное, прохожие думают, что до такого состояния меня довел Адам, и бросают в его сторону презрительные взгляды. Мне просто хочется умереть от того, как же сильно горит душа! Она пылает в мучительной агонии, я стыжусь своих чувств к Адаму и боли, причиненной бабушке.

— Белла! — окликает меня издалека до боли знакомый, к сожалению, голос Брайана. — Белла, что случилось?!

— Только этого пидора щас не хватало! — рычит Адам, нервно пристегивая меня ремнем безопасности.

— Убери его, — мычу сквозь всхлипы. — Я не хочу его видеть.

Адам захлопывает дверцу с моей стороны, и я вижу, как на его лице появляется звериный оскал, когда он разворачивается в сторону Брайана. Украдкой наблюдаю в зеркало, Адам разминает шею. Брайан подходит уже не такой уверенной походкой, видимо, поняв, что это была ошибка. Смотря на его лицо, я не испытываю ничего, кроме отвращения. Меня похитили на его глазах, а он сразу же нашел утешение в объятиях другой. Подонок!

Я не слышу, что говорит Адам, но Брайан разворачивается и со скоростью света почти бегом уходит в другую сторону. Да уж, видимо, так сильно за меня волновался, бедняга, что снова струсил и сбежал! Еще раз убеждаюсь в том, как слепа я была, не разглядев его истинное нутро. Разве любящий мужчина поступил бы так, как он? Да никогда!

— Трус! — не выдержав, кричу в пустоту.

Адам звонит кому-то, после чего садится за руль, на его лице отпечаталась ярость. Волны агрессии исходят от него за километр. Всю обратную дорогу мы едем, не проронив ни слова. Я плачу, тихо отвернувшись и обвиняя себя во всем происходящем. Теперь еще и Адам злится непонятно на что.

На выезде из города Адам тормозит у обочины позади тонированного черного «Range Rover». Водительская дверца открывается, и из нее выходит Джон. Я не видела его с момента нашего скандала с Адамом.

— Джон отвезет тебя домой, — даже не взглянув на меня, произносит Адам.

— А ты? — Меньше всего мне сейчас хочется выходить из этой машины прощаясь с ним.

— Позже приеду, — коротко и ясно, без лишних эмоций произносит он.

Меня задевает его холодность и разверзшаяся между нами пропасть, но нет никаких сил на выяснение причин, поэтому я просто молча выхожу из салона, когда подошедший Джон открывает мою дверцу.

Он успокаивающе приобнимает меня за плечи, ведя к своему внедорожнику. Я забираюсь на заднее сиденье его машины, и мы срываемся с места.

Мы едем молча. Я тихо плачу, прислонившись к стеклу, а Джон тактично молчит, давая мне время побыть наедине со своими мыслями, что ему вообще не свойственно. Обычно у него что на уме, то и на языке.

— Почему он скинул меня на тебя? — первая нарушаю молчание. Мысль о том, что я стала обузой для Адама, гложет меня.

— Все будет хорошо Белка. — Джон смотрит на меня в зеркало заднего вида. — Не плачь.

Когда мы возвращаемся Хильды и Аннет уже нет. Я вхожу в пустой дом, не зная, что делать и куда идти. Просто тупо бреду в гостиную и падаю на диван. Бедные глаза уже опухли, но слезы продолжают бежать. Как я могла так бездумно поехать и вывалить новость о замужестве на бабушку?! Жизнь ничему меня не учит. Какая же я дура!

«Неужели она никогда меня не простит? Лучше бы сегодняшний день не наступал! — Ударяю себя по груди. — Зачем ты влюбилась в него?! Зачем согласилась выйти замуж?! Ты разбила сердце самому близкому человеку, что у тебя есть! Бабушка заменила тебе мать и отца, а ты так ее благодаришь за это?! Нужно что-то сделать! Я должна вернуться и на коленях молить ее о прощении!»

Глаза слипаются, мой измученный организм не дает пошевелить и пальцем. Тело наливается свинцом, и я не замечаю, как проваливаюсь в дремоту в потоке своих мыслей. Мне снится сегодняшний день по кругу, бабушка кричит на меня и дает пощечину, а я продолжаю кричать, что люблю Адама.

Прикосновение Адама вырывает из лап кошмара. Он вытирает мои щеки от слез (видимо, я плакала во сне). В доме горит приглушенный свет. Крепкие руки поднимают с дивана мое обмякшее тело. Адам несет меня наверх, в спальню, шея ужасно затекла от неудобного положения, в котором я уснула.

Несмотря на то, что одежда Адама холодная от уличного мороза, я крепче прижимаюсь к его груди, как котенок в поисках защиты.

— Где ты был? — спрашиваю тихо, когда Адам аккуратно укладывает меня на постель, но он молчит и, отвернувшись, отходит. Затем снимает с себя верхнюю одежду и бросает на пуфик. — Ты не хотел меня видеть, поэтому отправил с Джоном?

— Почему ты постоянно накручиваешь себя херней на ровном месте, Белла?! — Он оборачивается и смотрит на меня, как на сумасшедшую. — Можешь логически объяснить, как ты, бля, додумалась до этого?!

— Ты не разговаривал со мной в машине и даже не взглянул, когда я выходила! За что ты злишься на меня?!

— Какая же ты дура, Белла! — взбесившись, рычит он. — Не на тебя я злюсь — на себя!

— Но почему? —Я не могу уловить ход его мыслей.

— Да потому, что ты только и делаешь, что страдаешь по моей, сука, вине! — Он в два шага преодолевает расстояние между нами и подходит к кровати. — Я — ебаный эгоист! Изначально я не должен был приплетать тебя к своей вендетте! Не должен был хотеть тебя и влюблять в себя! — С каждым пылко сказанным словом он делает мне все больнее. — Нужно было держать тебя на расстоянии от своей тьмы.

Меня обдает жаром. К чему он ведет?! Неужели Адам решил прекратить все между нами? Одна только мысль о том, что я могу его потерять, никогда больше не увидеть его суровое лицо, не обнять такое родное тело, приводит меня в ужас.

— Не говори так, прошу тебя! — Встаю с кровати и прижимаюсь к нему всем телом. — Я не жалею о своих чувствах к тебе, Адам, и уже не представляю, себя без тебя!

— Я разрушил твою жизнь… — окончательно добивает меня он.

— Только сейчас я понимаю, что до тебя я не жила! — я заглядываю в его глаза. — Ты научил меня по-настоящему чувствовать и любить, Адам!

— Я отправил тебя с Джоном и вернулся назад к миссис Уотсон, — ошарашивает он своим заявлением.

Я не в силах вымолвить ни слова, смотрю в надежде, что он продолжит, но Адам ждет моей реакции.

— Ч-что? З-зачем? — заикаюсь, даже не представляя, что у них там могло произойти без меня.

— Зная, как дорога тебе бабушка, я не мог оставить ее одну в таком состоянии, несмотря на все дерьмо, что она тебе наговорила и сделала.

На глаза в очередной раз наворачиваются слезы, только в этот раз от благодарности. Адам никогда не перестанет меня удивлять, а я никогда не перестану рыдать при каждом удобном случае. Нытик!

Когда я превратилась в такую слезливую дурочку?! Просто жизнь с Адамом, держит меня постоянно на грани, все чувства и эмоции накалены до предела. Я словно хожу на лезвии ножа

.

— Как ты думаешь, она простит меня? — с надеждой спрашиваю я.

— Дай ей время, Белла.

Неделю спустя

Не могу поверить, что мы сделали это! Теперь я — миссис Коулман! Смотрю на колечко со сверкающим камнем неприличных размеров, красующееся на моем безымянном пальце, чтобы удостовериться в реальности происходящего.

Закрываю глаза, вдыхая запах моря. Шум волн доносится до меня, вызывая счастливую улыбку на губах. Я никогда вот так не лежала на пляже прячась от палящего солнца под огромным зонтом! После свадьбы мы приехали на небольшой остров посреди океана. Все бы ничего, но это собственный остров Адама! Я была в полном отрицании и не верила до последнего, пока мы не прилетели сюда на его частном самолете сразу же после венчания в церкви. У Адама есть свой собственный самолет! Не знаю, что сильнее меня шокировало из этих двух новостей.

С удовольствием и трепетом в душе погружаюсь в воспоминания трехдневной давности.

Я жутко волновалась в наш особенный день, а подаренное Адамом свадебное платье от модного дома «Valentino» ужасно кололось. В детстве я часто воображала, какой невестой буду, но даже не могла представить себе, каким неудобным и тяжелым бывает свадебное платье! С виду оно было великолепным, и выглядела я в нем, как настоящая принцесса. Я даже представить боялась, сколько оно стоит, и только предполагала, что целое состояние!

Когда я увидела себя в отражении зеркала, не поверила, что стоящая девушка в изумительно белом, поистине роскошном, пышном платье — это я! Расшитый камнями лиф блестел от ослепительно яркого солнца, что освещало тот день. Словно сама погода и небеса радовались за нас и благословляла!

Я знала, что на церемонии будет присутствовать только Джон в роли шафера жениха. Изначально мы собирались обвенчаться вдвоем, без свидетелей, но Джон был непреклонен и заявил, что без него эта свадьба не состоится! Мне было безумно жаль, что бабушки не будет рядом со мной в такой особенный день.

Как и положено, мы не виделись с женихом с самого утра, поэтому первую половину дня, я провела в компании хлопочущих Хильды и Аннет, с которой у нас в последнее время установились более теплые отношения. Они помогли мне собраться и со слезами на глазах отправили с кортежем охраны к будущему мужу.

Бойцы, расставленные по периметру около церкви, были особенно напряжены в тот день и с подозрением оглядывались на каждый шорох. Не знаю, с чем это было связано, но я так сильно волновалась, что мне было совсем не до анализа их поведения.

Я сделала глубокий вдох перед входом в церковь, крепко сжимая букет в своих руках, и почти собралась с духом войти, как неожиданно чья-то ладонь по-отечески легла на мою спину. Подняв голову, я не ожидала увидеть перед собой отца Адама.

— Готова? — своим строгим голосом спросил он.

— Волнуюсь очень, — честно ответила я.

— Ничего не бойся. — Он смотрел на меня пронзительным взглядом. — Выше голову, не забывай, что ты дочь Роберта Росса! Ему бы не понравилась твоя неуверенность в себе!

Я изумленно смотрела на мужчину, как на совсем другого человека, которого вижу впервые.

— Вы знали его? — не веря своим ушам уточнила я. Стив утвердительно кивнул. Впервые в жизни я разговаривала с человеком, который знал моего отца. Бабушка всегда избегала любого разговора, связанного с ним. — Каким он был?

— Человеком, державшим свое слово, — задумчиво ответил он, словно погрузился в воспоминания прошлых лет.

Мы постояли в тишине несколько минут. Стив с несвойственным ему трепетом накинул на мое лицо фату, после чего предложил свое плечо, и мы зашагали внутрь. Длинный шлейф платья слегка замедлял ход. Было странно и грустно, что к алтарю меня вел отец Адама, но я надеялась, что родители смотрят на меня с небес, благословляя.

Глаза Адама сразу же загорелись, как только он увидел меня. Впервые я видела столько смешанных эмоций на его обычно серьезном лице. Он так по-особенному красиво смотрелся в этом смокинге с бутоньеркой на пиджаке! Думала ли я в самом начале, чем закончится наша с ним история? Бесконечное количество раз! И в каждом из вариантов все заканчивалось моим разбитым сердцем. Я смущенно отвела от него свой взгляд, чтобы ненароком не споткнуться. Джон стоял рядом с Адамом, озаряя своей счастливой улыбкой все помещение.

Стив передал меня в надежные руки Адама, похлопав его по плечу.

— Не смей ее обижать, Адам! — строго сказал он.

Это показалось мне необычным, потому что при первой нашей встрече мне показалось, что я не понравилась Стиву.

Адам крепко обхватил мою ладонь, и мы встали около священника, который начал свою речь. Я не могла сосредоточиться и слушать, что он говорит от нервов.

— Ты прекрасна! — шепчет мой жених, наклоняясь ко мне

— К чему такой шик? — Я показала взглядом на свое свадебное платье. — Мы ведь делаем это для себя.

— Хочу, чтобы ты запомнила сегодняшний день навсегда, потому что другой свадьбы у тебя не будет! — серьезно произнес он. — Ты моя до самой смерти!

Необычно было слышать эти слова из уст Адама, ведь он в повседневной жизни всегда максимально сдержан и немногословен. По моей спине пробежал табун мурашек. Мы обменялись клятвами и надели кольца, как положено. Нас объявили мужем и женой!

— Я тебя охренеть как люблю! — произнес он в заключение, целуя меня в лоб.

Глава 21

«Она видела твои худшие стороны,

но все равно думала, что ты лучший»

Настоящее время

Из воспоминаний меня вырывает легкий поцелуй в губы. Несмотря на наш свадебный мини-отпуск, Адам проводит большую часть времени в доме решая, какие-то свои деловые вопросы по телефону. Эти бесконечные звонки изводят меня, не давая насладится долгожданным временем с мужем. Я вижу, его что-то беспокоит, но Адам упорно игнорирует мои вопросы в своей классической манере.

Порой я вздрагиваю от криков во время очередного звонка или видеоконференции, что он устраивает с Джоном и еще незнакомыми мне мужчинами. Я стараюсь не слушать и сразу выходить наружу. Если раньше его «деятельность», казалась мне чем-то призрачно отдаленным, то теперь я ежедневно сталкиваюсь с его лексиконом и блатными разговорами.

В этой вилле на острове слишком хорошая слышимость между комнатами, и мне это совершенно не нравится. Не нравится слышать, как Адам матерится и обсуждает, как кто-то нарушил запрет и пересек их территорию, что бы это ни значило. Не нравится, когда он нервозен после очередной плохой новости о перестрелке и раненых солдатах. Я не знаю, сталкивался ли он с этим раньше ежедневно, просто я была не в курсе, или же сейчас у него обострились проблемы. Как бы эгоистично это ни звучало, я хочу провести время с мужем наедине, без тревожных звонков из Чикаго.

Вот и сейчас Адам возникает передо мной после очередного «совещания». Плюсы нашего временного жилища в том, что оно расположено прямо у берега. Выходишь и через пару шагов после пальм оказываешься на пляже. «На то это и остров, дурочка!» — встревает подсознание. На лице мужа залегла тень явного беспокойства.

— Пойдем. — Он поднимает меня с лежака и ставит на теплый песок, затем берет за руку и ведет к океану. Теплая вода пенится у берега и приятно щекочет ступни. Адам снимает с себя футболку и бросает на песок, я, следуя его примеру, сбрасываю парео, которое накинула, чтобы сильно не загореть. Постепенно погружаюсь в кристально чистую, воду следом за мужем. Пытаюсь запечатлеть этот счастливый момент в своей памяти на долгие годы, чтобы потом в старости сидеть у камина и вспоминать о нашей бурной молодости. Горячие и влюбленные! Здесь только он, я и океан!

Мы плаваем и наслаждаемся единением с удивительной природой нашего мира. Кто бы мог подумать, что три дня назад мы были в холодном Чикаго, а сейчас — в тридцатиградусной жаре! Путешествие на этот остров оказалось свадебным подарком для меня. Я удивляюсь тому, как Адам все успел спланировать и как у него хватило терпения не рассказать мне все заранее. Вот я бы сразу растрепала, совсем не умею держать в тайне сюрпризы. Все-таки противоположности притягиваются, и я очередной раз в этом убеждаюсь.

Когда мы подплываем на мелководье, я игриво брызгаю Адаму водой в лицо.

— Ох, прости! Я не хотела! — лукавлю, глядя на него, и якобы чисто случайно брызгаю снова.

Я хочу немного развеселить его, хотя бы попытаться поднять настроение. На первый взгляд кажется, что Адаму это не понравилось. Он вопросительно поднимает бровь, мол, ты совсем страх потеряла женщина? Но затем на его лице появляется ухмылка, означающая, что сейчас я пожалею о содеянном. Муж стремительно приближается, я с визгом убегаю, расплескивая около себя воду. Адам догоняет меня и поднимает в воздух, я сквозь смех прошу отпустить, но он серьезно намерен отомстить.

Он кружит нас и раскачивает мое тело в руках, после чего со всей силы швыряет в сторону. Я с визгом отлетаю на приличное расстояние, сердце уходит в пятки во время полета, чувство невесомости опьяняет! Взметнув фонтан брызг, я ударяюсь о воду и полностью погружаюсь на дно, приложившись пятой точкой о подводный песок. С зажмуренными глазами, как в вакууме, начинаю грести руками и всплываю на поверхность. Уши заложило, я откашливаюсь от соленой воды, которая попала в нос и рот. Небольшая ранка на губе сразу же щиплет, и я слизываю соленую воду.

— Ты в порядке? — Пока я прихожу в себя, Адам подплывает с обеспокоенным видом.

Пару мгновений я строю из себя жертву, чтобы он помучился от угрызений совести, а потом поднимаю полные глаза восторга на мужа и произношу:

— Давай еще!

***

Вечером мы жарим зефир на палочках на костре, разведенном Адамом на берегу. Он так умело справился с этим делом! Кажется, я совсем не знаю человека, за которого вышла замуж.

Вздыхаю и кидаю телефон на соседнее сиденье. С момента, как Адам вернул мой сотовый телефон, я сотню раз пыталась связаться с бабушкой. Первые дни она не брала трубку и не отвечала на эсэмэски, а сегодня и вовсе заблокировала меня везде. Неужели она никогда не отойдет от удара, который я нанесла?

Каждый день вспоминаю слова бабушки, сказанные в порыве гнева, о том, что я умру так же, как и мама. Что означают ее слова? В последнее время я задумываюсь о вещах, которые раньше не волновали меня. Как познакомились мои родители? Была ли бабушка против их брака, как и против нашего с Адамом? Она кричала: «Почему я должна проходить через это снова?!» Неужели ее боль от моего замужества напрямую связана с гибелью мамы? Но ведь на все воля Всевышнего!

— Ты всегда можешь поделиться со мной своими проблемами. — Я смотрю на задумавшегося о чем-то Адама. — Знаю, ты не воспримешь это всерьез, но у меня сердце болит от того, каким загруженным я вижу тебя в последнее время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Адам поднимает удивленный взгляд: он явно не ожидал таких слов.

— Иди сюда. — Он притягивает меня к себе и обнимает за плечи. — Не волнуйся, маленькая. Нет проблемы, которую я не решу.

— Если тебе нужно, мы можем вернуться в Чикаго. — Я кручу палку в руках над костром. — Просто пообещай, что мы вернемся сюда, как только ты решишь свои проблемы, хотя не уверена, что готова буду снова пройти через все испытания, добираясь до острова. — Двойной перелет и жара измотали меня так сильно, что я проспала всю ночь и полдня после прибытия сюда.

— В этом нет необходимости. — Он целует меня в макушку.

— Ты когда-нибудь расскажешь, что у тебя произошло с Клиффордом Россом? Для чего вам нужна была его дочь? — задаю вопрос, который гложет меня все эти месяцы.

Возможно, если бы мою кузину похитили вместо меня, как изначально и планировалось, то сейчас здесь сидела бы она, а не я.

— Не думай об этом, Белла. Не забивай свою неугомонную голову ненужными вещами, — серьезно произносит он. — Наслаждайся отпуском!

«Да уж, насладишься тут, когда ты орешь в трубку каждый час!»

— Я хочу провести отпуск вместе с мужем, но у него медовый месяц со своим сотовым телефоном, — не выдерживаю и подкалываю его я. — Проведи хоть один день со мной целиком, не отвлекаясь на третьих лиц!

Адам долго смотрит на меня, сузив глаза, затем понимающе кивает.

— Ты права. — Он достает смартфон и быстро печатает что-то одной рукой, а затем убирает его в задний карман. — Завтра ты получишь своего мужа на весь день, но потом не смей жаловаться, девочка, — многозначительно произносит он.

И Адам держит свое слово! Проснувшись утром, я не верю своим глазам, когда вижу через стеклянную панорамную дверь гигантскую белую яхту, мягко качающуюся на волнах недалеко от берега.

— Готова? — Адам бесшумно подходит ко мне сзади.

С замиранием сердца представляю, как мы поплывем на этой красотке по океану! В своей «прошлой» жизни до судьбоносной встречи с Адамом я часто следила за блогерами, которые много путешествуют. Пару лет назад я какое-то время предавалась фантазиям, как путешествую в круизе на лайнере! И сейчас я даже представить не могла, что мне предстоит морская прогулка!

— Только ты и я? — шепчу завороженно.

— И капитан, если ты не хочешь, чтобы мы потонули где-то посреди океана. — Муж игриво обнимает меня за талию, его рука забирается под мою футболку и нежно поглаживает живот.

— Я думала, ты умеешь все! — делаю разочарованный вид, обманчиво тяжело вздыхая.

Вырвавшись из плена вмиг возбудившегося мужа, я с воодушевлением собираюсь. Иначе, если бы я дала слабину, капитану пришлось бы долго ждать, пока Адам не насытится мною. Кидаю в небольшую пляжную сумку запасную одежду, полотенца, купальник, солнцезащитные SPF-крема и всю необходимую девичью атрибутику. Для Адама кладу запасные шорты и футболку.

На берегу нас ждет седой мужчина средних лет в капитанской фуражке. Мы садимся в небольшую шлюпку и подплываем на ней к судну. Когда я поднимаюсь на борт белоснежной красавицы, не скрываю восторга на своем лице. Четырехэтажная яхта выглядит, как пентхаус на воде! Архитекторы явно постарались над ней, сделав по максимуму визуально открытое пространство за счет стеклянных ограждений вместо поручней.

Капитан проводит нам небольшую экскурсию. На двух нижних ярусах расположена необходимая мебель в виде диванов, кресел и столиков. Наверное, кто-то арендует такие суда, чтобы устраивать вечеринки. На третьем этаже помимо всего прочего расположена еще спальня и джакузи в носовой части. Оставив нас в просторной и светлой VIP-каюте, капитан удаляется, чтобы мы могли расположиться.

Как я и предполагала, Адам захотел задержаться именно здесь, но я успеваю выскользнуть и убежать, как мышь от кошки, в кормовую часть, состоящую из сплошного дивана. Когда я уже сижу, вытянув ноги перед собой, довольная успешным побегом, муж неспешным шагом, приближается походкой хищника. Мои волосы развеваются на ветру, яхта плывет, оставляя за собой белые борозды на воде.

— Кого-то потерял? — ехидно улыбаюсь и щурюсь, прикрывая лицо рукой от ослепляющего солнца, когда он подходит ближе.

— Да прикинь, белка одна прямо из рук сбежала. — Он снимает черные солнцезащитные очки и бросает их на столик. В его глазах блестит недобрый огонек, я вся мгновенно подбираюсь, готовая отбиваться, но Адам просто садится, расслаблено откидываясь на спинку дивана.

— Хамка какая! — подыгрываю, с подозрением наблюдая за ним в ожидании подвоха.

— Сам в ахере. — Адам закрывает глаза, подставляя лицо под лучи солнца.

— Ты же обгоришь! Сейчас spf принесу, подожди! —Воспользовавшись моментом, прытко соскакиваю со своего места и бегу за брошенной сумкой. Возвращаюсь и ставлю ее на столик рядом с очками Адама, выуживаю нужный тюбик и подхожу к мужу. Он садится прямо, широко расставив ноги, и мне ничего не остается, кроме как встать между них. Пока я выдавливаю крем, оставляя аккуратные белые точки на его лице, руки Адама начинают нагло шарить по моему телу. Сначала он гладит мою спину, затем руки спускаются ниже, задирая платье и сминая ягодицы. Томление начинает стягиваться внизу живота, а дыхание учащается от его уверенных и собственнических движений.

— Эй! Так нечестно, ты меня отвлекаешь! — Наношу крем на его шею и руки.

— Тут тоже намажь. — Одним движением руки муж стягивает футболку через голову, невольно заглядываюсь на открывшиеся взору накаченные кубики пресса.

Подобрав мысленно скатившуюся слюну, опускаюсь на колени между его ног и принимаюсь за работу. Адам не облегчает мне задачу, а наоборот, отвлекает, гладя то волосы, то шею. Когда его рука спускается к моей вздымающейся груди, я не сдерживаюсь и смотрю в его лицо. Как под гипнозом, не могу оторваться от пронзительных глаз, в которых плещется желание, и я знаю, чего он хочет от меня сейчас. Я никогда никому не делала «ЭТО», поэтому начинаю паниковать, лихорадочно прикидывая варианты отступления.

— Нет, я не могу! — Пытаюсь встать, но Адам удерживает меня, положив руки мне на плечи.

— Ч-ш-ш. Не волнуйся малышка, я подскажу тебе. — Он гладит большим пальцем мою щеку. Колеблюсь несколько секунд, а затем неуверенно киваю. Че я ломаюсь, в конце концов? Это же мой муж! Следуя указаниям, я стягиваю вниз его шорты вместе с нижним бельем. Вблизи стоящий член со вздутыми венами, кажется особенно огромным, и я не знаю, как он может уместиться у меня во рту. — Возьми его в руку, не бойся, — ласково командует он. Дрожа, обхватываю каменный эрегированный член и начинаю неуверенно водить по нему рукой по всей длине.

Не понимаю, откуда я знаю, что и как делать — может быть, мой возбужденный мозг на инстинктивном уровне подсказывает. Смотря в глаза мужа, обхватываю головку члена губами и провожу по ней языком. Из горла Адама вылетает сдавленный стон, и это подстегивает меня еще больше.

Его голос заглушает все посторонние звуки, когда я максимально глубоко заглатываю, и я абстрагируюсь от мира вокруг. Думаю только о том, как доставить удовольствие своему мужчине! Хочется сделать ему хорошо, ведь Адам делает меня счастливой!

— Да!

— Вот так!

— Молодец!

— Ох, Белла, что ты творишь со мной!

Он наматывает мои волосы на кулак и начинает двигать бедрами навстречу, каменный член врывается в мой рот, ударяясь о стенки горла. Еще чуть-чуть, и я сама кончу — настолько сильно возбуждена сейчас! Утробный рык зверя звучит надо мной, Адам делает пару рваных толчков, и мой рот наполняется солоноватой жидкостью. В панике, не зная, что делать, сглатываю ее, и это оказывается не так неприятно, как рассказывали девчонки в университете. Когда ты любишь человека, то готов сделать все для него не задумываясь!

— Сладкая! — рычит он и притягивает меня к себе, поднимая с колен. Я сажусь на него верхом, прижимаясь к груди. Адам гладит руками мою спину, а губы находят мои и жадно целуют. Постепенно я начинаю чувствовать, что кое-кто снова в боевой готовности. Его твердая плоть прижимается прямо к моим влажным трусикам. Платье с треском слетает с меня со скоростью света, а отсутствие бюстгальтера безумно радует Адама, и он, сжимая двумя руками мою грудь, припадает к ней ртом. Я не сдерживаюсь, и с моих губ срывается прерывистый стон. Когда я нетерпеливо начинаю ерзать на нем, прося большего, муж командует: — встань на четвереньки!

Я послушно слезаю с него и встаю в позу на мягком диване. Адам стягивает с меня трусики и надавливает на поясницу, чтобы я прогнулась. Его палец погружается в мои влажное складки, толкаясь внутрь.

— Возьми же меня, проклятие! — Нетерпеливо двигаю бедрами на встречу.

— Так сильно понравилось сосать мой член, что вся потекла? — Он несколько раз шлепает меня по заду, после чего кожа начинает гореть.

— Заткнись! — шиплю, краснея от его похабных слов.

— Какая дерзкая! А что, если я сделаю так? — Он вытаскивает свой чертов палец и погружает в соседнее, запретное тугое колечко, одновременно врываясь членом в мое лоно.

Чувство наполненности с обеих сторон заполняют меня, и я забываю, как дышать.

— Даже не думай об этом! — ахая от каждого толчка, выдавливаю из себя. Адам безжалостно врезается в меня, мощные звуки шлепков заполняют пространство. Я теряюсь в своих чувствах от неизвестных ранее ощущений вперемешку с подступающим оргазмом.

— В следующий раз лишим тебя анальной девственности, —произносит он сквозь зубы и вытаскивает палец, чтобы крепче обхватить руками мою талию и усилить движения. Мой затуманенный разум не дает мне заявить ему, что я даже и не мечтала о подобном!

Стянувшийся комок внизу живота достигает пика, и я разрываюсь от накрывшего меня с головой оргазма, вскрикивая от удовольствия. Мелкая дрожь сотрясает все тело. После нескольких мощных толчков Адам наваливается на меня сверху и кончает следом.

— Это у всех так происходит одновременно? — спрашиваю, немного отдышавшись.

— Не совсем, — нехотя отвечает он, и я понимаю, что испортила момент своим глупым вопросом, потому что, каждый из нас подумал о Брайане и о всевозможных бывших «завидного холостяка».

***

Когда яхта сбавляет скорость, Адам зовет меня с палубы первого этажа. Спускаюсь по узкой лестнице, держась за поручень. Он стоит перед разложенными гидрокостюмами.

— Ты занималась когда-нибудь дайвингом? — серьезно, как на допросе, спрашивает он.

— Нет, и желания тоже особого нет! — Моя трусливая натура отвечает быстрее, чем срабатывает мозг.

Адам хрипло смеется, качая головой.

— Кто знает, вдруг такого шанса у тебя больше не будет? — Он отворачивается и начинает натягивать на себя костюм. — Такую красоту пропустишь!

Его уловки срабатывают, от чего интерес внутри меня разгорается все сильнее, пока я наблюдаю за его четкими движениями. Страх и любопытство борются друг с другом, заставляя меня закусить губу в раздумьях, взвешивая все «за» и «против». Воды-то я никогда не боялась, и плавать, хоть и не плохо, но умею!

— А вдруг нас акулы покусают? — С сомнением перевожу взгляд со спины Адама на кристально чистую прозрачную голубую воду.

— Здесь безопасное место, — успокаивает меня он, оборачиваясь через плечо. — Я буду рядом, не боись.

Борьба внутри меня продолжается, я колеблюсь до последнего. А вдруг действительно больше не представится подобный шанс? Всю жизнь себя потом винить буду!

— Надеюсь, ты знаешь, что делать. — Неуверенно подхожу ко второму гидрокостюму и начинаю надевать его на себя, прям сверху на шорты и майку, в которые переоделась ранее. Сделать это не так просто, как кажется на самом деле. Материал неопрен, из которого сделан костюм, тяжело тянется, но Адам помогает, мне его натянуть.

— У меня есть сертификат дайвера, со мной ты в безопасности, малышка! — с напускным хвастовством заявляет он, и мы смеемся, от того, как нелепо слышать от Адама понты. — Повернись спиной, сейчас акваланг на тебя наденем.

Я просовываю руки в отверстия плотного черного жилета, с каким-то баллоном вдоль спины, меня мгновенно начинает перевешивать назад. Адам помогает мне надеть ласты и проводит инструктаж.

— Мне уже страшно! К чему такая подготовка? Могу я просто поплескаться в надувном круге?

— Сделаем вид, что я этого не слышал. — Он строго смотрит на меня. Луиза Росс Уотсон, может, и была трусишкой, но Белле Коулман под силу все! Уяснила?

— Да, сэр! — активно киваю, смеясь от минутного тренинга личностного роста.

— Смотри, это трубка. — Адам показывает на какой-то шланг, тянущийся от баллона с моей спины. — Крепко держишь ее именно зубами. Зубами, не губами, поняла? — киваю, и он продолжает: — Через нее тебе будет поступать кислород под водой. Не вздумай отпустить!

— А если мне станет страшно и я захочу всплыть? — округляю глаза, представив ситуацию, что не могу сказать Адаму ничего под водой. А что, если мне станет плохо, а он не поймет этого?

— Для этого есть специальные знаки. Их много, но я покажу тебе самые необходимые. Глубоко погружаться мы не будем.

Адам учит меня движениям для общения под водой между дайверами. Поднятый большой палец означает, что я хочу всплыть, опущенный большой палец — погрузиться еще ниже. Соединенные указательный и большой пальцы означают, что все в порядке. Муж показывает мне еще какие-то знаки, но, признаться честно, я совсем их не запоминаю, потому что полностью доверяю ему и надеюсь, что они не пригодятся.

Я дожидаюсь, пока он наденет на себя всю экипировку и спрыгнет в воду. Каждое его движение отточено и профессионально, Адам выглядит и инструктирует меня действительно как опытный дайвер. Я надеваю на глаза специальную маску и сажусь на пол палубы свесив ноги к воде. Адам подплывает поближе и кричит появившемуся капитану сзади меня, чтобы он помог мне погрузиться в воду. Впервые участвуя в подобном мероприятии, я наивно полагаю, что погружение пройдет плавно и незаметно.

— Не волнуйся, я тебя подхвачу, — успокаивает меня муж. Придвигаюсь поближе к самому краю, подошедший сзади капитан, хватает меня за шиворот жилета и без предупреждения, чтобы я задержала дыхание, швыряет в воду. В панике я даже не понимаю, что произошло, мгновенно ухожу под воду, как топор. Крепкие руки вытаскивают меня наверх, я хватаю ртом воздух и в панике оглядываюсь вокруг. — В порядке? — Он убирает мою спадающую мокрую прядку волос за ухо.

— Мне страшно, я не смогу! — Смотрю на возвышающуюся над нами яхту, она кажется такой огромной с этого ракурса, что мне мгновенно становится не по себе! Мы — как две букашки посреди огромного океана.

— Назад пути нет! Соберись, Белла! — Устав возиться со мной и уговаривать, появляется строгий Адам, которому я не могу противостоять и спорить. — Дыши глубже, давай вместе: вдох-выдох!

Пока я настраиваюсь и выравниваю дыхание, Адам поправляет очки на моем лице, чтобы соленая вода не просочилась. Он подает мне трубку, и я, как он учил, обхватывают ее зубами и плотно прижимаюсь губами. Мы делаем пробное погружение, просто наклоняя лицо под воду, для того чтобы я осмотрелась, что там, под водой, и так несколько раз. Когда я более или менее успокаиваюсь, привыкнув находиться под водой, Адам плавно погружает нас полностью под воду. Меня накрывает легкая паника, но я стараюсь сосредоточится на красоте подводного мира, и это слегка отвлекает. Прозрачная вода повсюду создает эффект вакуума, я дышу через трубку, медленно поворачивая голову во все стороны.

Чем глубже мы погружаемся, тем красивее становится подводный мир. Разноцветные мелкие рыбки проплывают мимо нас мелкими стайками, такого обилия живности я никогда не видела! Завороженно провожаю их взглядом. Они смотрят на нас своими маленькими глазками, как на инопланетян, вторгшихся в их собственный мир. Моментами я начинаю паниковать, крепче сжимая руку мужа. Адам периодически подает мне знаки, уточняя, все ли в порядке. Я отвечаю ему, сжимая перед собой указательный и большой палец.

Хоть я активно и двигаю ногами в ластах, ведет нас все равно Адам. Кораллы разных размеров, форм и цветов образуют небольшие скопления, чем-то напоминающие небольшие горы. Хочу прикоснуться к ним рукой, но в последний момент, струсив, отдергиваю ладонь.

В какой-то момент Адам пытается отпустить мою руку, чтобы я плыла самостоятельно. Нужно ли говорить, что я хватаюсь за него после этого пуще прежнего?! Поняв, что я не отцеплюсь, он прекращает попытки отпустить меня в свободное плавание, и я успокаиваюсь. Мы плаваем среди всей этой красоты еще какое-то время, мое тело наливается свинцом, вода сильно утомляет. Адам замечает, что движения начинают даваться мне с трудом, показывает большой палец вверх, я, забыв обо всех этих дайвинговых шифрах, просто киваю головой, и мы всплываем.

Я барахтаюсь на поверхности, муж вытаскивает трубку и снимает маску сначала с меня, затем с себя.

— Как ты? — спрашивает он, хотя по моему восторженному виду и так все должно быть понятно.

— Боже! Я никогда такой красоты нигде не видела! — искренне восклицаю, смотря на улыбающееся лицо Адама. — Спасибо, что не дал мне отступить!

Подплываю ближе и обнимаю мужа за плечи, обвиваю ногами его тело. Адам прижимает меня к себе вплотную и целует солеными губами. Это невероятно! Мы, счастливые, целуемся посреди бескрайнего океана после погружения! В моей груди такой трепет! Как жаль, что я не могу записать все увиденное своими собственными глазами! Но я постараюсь запомнить каждую деталь и воспроизводить в воспоминаниях, как мы были счастливы в этот самый момент!

Глава 22

День пролетает со скоростью света. Мы с Адамом сидим в обнимку, я прижимаюсь спиной к его груди и наблюдаю за удаляющимся за горизонт солнцем. Эмоции после погружения до сих пор не отпускают меня.

— Почему ты женился именно на мне? — спрашиваю задумчиво, находясь все еще в подвешенном состоянии от эйфории.

— Начинается! — Уверена, он закатил сейчас глаза.

— Скажи честно: из-за моих слов о том, что я тогда могла забеременеть?

— Ты меня с ума сведешь, Белла! — Адам тяжело вздыхает. — Не выдумывай!

— Тогда почему? — упрямо стою на своем.

— Мистер Коулман, можно вас? — Нас прерывает вошедший капитан. — Береговая охрана связалась со мной по рации, говорят, что-то срочное для вас.

Адам встает и уверенной, но быстрой походкой спускается вниз, в рулевую рубку — единственное место, где есть связь с внешним миром посреди бескрайнего океана.

Во мне растет волнение. Что такого могло произойти, что береговой охране срочно понадобился Адам? Возможно, из Чикаго не смогли связаться с ним напрямую? Но вряд ли Адам оставил бы Джона в неведении и исчез со связи на весь день. Если они ищут его, значит, случилось что-то серьезное!

Яхта, которая совсем неторопливо качалась на волнах, начинает набирать скорость, рассекая водную гладь. Адам поднимается ко мне, сухо сообщив:

— Возвращаемся в Чикаго.

Укол грусти проскальзывает во мне, но я избавляюсь от него как можно скорее: сейчас не время для эгоистичного поведения.

— Что случилось? — Собираю прилипшие к влажной спине волосы в тугой хвост, обеспокоенно смотря на мужа.

— Тебе не о чем волноваться! — твердо отвечает он, подходя к стеклянным поручням и смотря на океан.

Я так устала видеть, как он недоговаривает и явно что-то скрывает от меня. Отчасти, возможно, это действительно не касается меня, и я не должна волноваться! Я — жена криминального авторитета, пора бы уже смириться с этим званием. Спокойная жизнь и стабильность мне будут только сниться.

Приплыв на наш остров, я наспех собираю вещи. Адам торопливо помогает мне, принося из разных частей дома кучки одежды. Мы управляемся минут за двадцать, к этому времени гидросамолет уже прибыл за нами. Происходящая вокруг суматоха не дает мне покоя.

Мы долетаем до международного аэропорта Багам довольно-таки быстро и пересаживаемся в частный самолет Адама, когда на улице уже темнеет. Обратная дорога выматывает меня после долгого и активного дня на свежем воздухе. Все шесть часов полета я сплю, свернувшись калачиком в кресле. Просыпаюсь только тогда, когда Адам аккуратно гладит мое лицо.

— Просыпайся, малышка, мы приземлились.

Зимний ветер сдувает остатки сна, когда мы спускаемся по трапу к уже ожидающему нас кортежу машин. Я непонимающе смотрю на мужа.

— Поедешь с охраной, я позже буду, — сообщает он тоном, не терпящим возражения. Водитель открывает мне дверь, и я забираюсь в салон на заднее сиденье.

Домой я еду, как Папа Римский, в сопровождении двух машин. Наша едет второй, посередине между ними. Хоть мысленно и успокаиваю себя шутками и сравнениями, на самом деле внутри засел жуткий страх. К чему такая повышенная безопасность? Подъезжаем мы к дому уже на рассвете. Проезжая к парадной двери, я замечаю, что на территории появилось больше охраны, и это еще сильнее вселяет в меня панику. Казалось бы, не волнуйся, ты точно в безопасности, но страх засел глубоко и уходить не намерен!

Вхожу в пустой дом, вмиг почувствовав себя безумно одинокой. Хильды еще нет, поэтому я поднимаюсь в спальню и первым делом принимаю душ, а после решаю прилечь на пару минут, но усталость берет вверх, и я погружаюсь в крепкий сон.

Просыпаюсь я во второй половине дня, наивно надеясь, что муж уже дома. Но Хильда говорит, что Адам еще не возвращался. Я решаю написать ему сообщение:

«Как ты? Я волнуюсь. Когда приедешь?»

Но ответ в течение дня так и не приходит, и сообщение не прочитано. Тогда я набираю его номер, но женский голос в трубке сообщает, что абонент временно недоступен. Без телефона я не знала, где он, и с телефоном тоже в неведении!

Я провожу время с Хильдой, стараясь отвлечь себя от гнетущих мыслей. Мы решаем испечь небольшой тортик по случаю окончания свадебного путешествия, я попутно рассказываю о нашем отдыхе. Домоправительница слушает, периодически задавая уточняющие вопросы. Она в восторге от моего подробного рассказа о погружении на дно океана. Ведь Хильда так же, как и я, никогда не выезжала за пределы Чикаго. Когда после ее ухода я остаюсь одна, беру в руки телефон и вижу входящее сообщение от Адама, которое пришло буквально пять минут назад:

«Не жди, ложись без меня».

Домой он так и не приходит, и ночую я в одиночестве на холодной постели. С тоской подмечаю, что потихоньку уже смирилась с образом жизни Адама и принимаю это как норму.

На следующий день Адам объявляется ближе к вечеру, входя в дом с напряженным выражением лица. Следом за ним появляется и Джон. Я подхожу к ним.

— Привет, — здороваюсь, переводя взгляд с одного на другого.

— С возвращением, новоиспеченная жена! — Голос Джона весел, как обычно, но улыбка не может скрыть нервозность. Он создает иллюзию для меня, что все в порядке. — Я, если че, на кухне, — кивает Адаму и уходит к Хильде.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пошли. — Муж уводит меня наверх и только в спальне сообщает: — Собирайся, едем на открытие нового ресторана.

— Какого ресторана? — Я непонимающе смотрю на него. — Мы не виделись почти двое суток. Ты ничего не хочешь мне объяснить?

— Моего. Нет времени на разбор полетов, Белла! — предостерегающим тоном говорит он, сбрасывая с себя одежду.

— Интересно получается! Позвонить мне у тебя времени нет, объясниться — тоже, а вот ехать на какое-то открытие ресторана — есть! —Скрещиваю руки на груди. — Я не сдвинусь с места, пока ты не объяснишь мне, что происходит!

— Аккуратнее на поворотах девочка! — Адам разворачивается и быстрым шагом пересекает комнату, направляясь ко мне. — Не доросла еще, чтоб требовать! Быстро собирайся!

Меня всю нехило потряхивает от его грубого тона.

— Я волновалась за тебя! Мы сорвались с острова, а потом ты пропал, написав всего пару слов! А сейчас ведешь себя, как последний мудак! — Не верю, что произнесла последнее слово. Оно вырвалось на автомате в порыве гнева. Адам смотрит на меня пылающим взглядом, я вся сжимаюсь, но глаз не отвожу.

— Собирайся! — сквозь зубы рычит он и уходит в ванную комнату, захлопнув за собой дверь. Я вздрагиваю от громкого удара ни в чем не повинной двери.

«Я не буду плакать! Не буду!»

Глубоко дыша, иду к новому туалетному столику, который появился в спальне Адама, точнее, уже в нашей спальне, специально для меня. Сажусь на пуфик и смотрю на свое отражение в зеркале. Хочешь, чтобы я собиралась? Хорошо, я буду выглядеть так, что все мужчины вокруг свои челюсти будут на пол ронять, а все, что сможешь сделать ты — сгорать от ревности, от повышенного внимания в мою сторону!

Я наношу макияж, делаю акцент на губах, накрасив их красной помадой, надеваю самое откровенное платье из гардероба и, довольная собой, смотрюсь в зеркало.

Легкие волны длинных рыжих волос спадают прядками на открытые плечи и струятся по оголенной спине. Длинное черное платье в пол без рукавов идеально сидит на моей узкой талии и держится всего на одной тонкой бретельке через плечо.

— Готова? — Адам выходит из ванной, поправляя запонки на рукаве пиджака. Он одет с иголочки. Я разворачиваюсь с самодовольным выражением лица, мол, посмотри на меня, как я тебе? Взгляд Адама сканирует меня, задерживая особое внимание на боковом разрезе платья, начинающегося от самого бедра. — Ты в этом куске материи не пойдешь! — по слогам произносит он, выделяя каждое сказанное слово.

— О, еще как пойду, дорогой! — Демонстративно пшикаю на себя духи, откидываю назад локон и походкой «от бедра» иду к выходу из комнаты, цокая туфлями на шпильке.

— Стоять! — Адам догоняет меня и прижимает к стене около двери, хватая за шею. Он делает это, чтобы запугать меня, но желание отомстить за его отвратительное поведение перевешивает, и мне абсолютно наплевать, что Адам собирается делать или говорить. — Ты с каких пор такая дерзкая стала, а?! — Он дышит прямо в мое лицо, нас разделяет всего пара миллиметров.

— Ты меня сделал такой! — пылко произношу в его губы. Дыхание мужа опаляет мою кожу. — Либо я иду в этом, либо голая. Выбирай!

Несколько мучительных минут от смотрит на меня; когда мне кажется, что сейчас вот-вот произойдет поцелуй, которого я так страстно желаю, Адам отстраняется и открывает дверь пропуская мне вперед. Скрыв разочарование, спускаюсь вниз, где нас ждет Джон.

Дорога до места назначения занимает примерно час, так как за рулем сидит Джон. В отличие от Адама он умеет держать себя в руках и не вытворять беспредел на дорогах. Даже думать не хочу, как Адама еще не лишили прав!

Машина паркуется у тротуара около самого высокого здания — «Уиллис тауэр» в Чикаго. Я думала, что ресторан будет просто стоять отдельным зданием, где-нибудь в городе, но нет! Мы поднимаемся на самый последний — сто восьмой — этаж. Дверцы лифта открываются, и нашему взору предстает вывеска с названием ресторана неоновыми буквами «BELLISSIMO».

— Нравится? — ухмыляется довольный Джон. — Это моя идея была! Так романтично: муж открыл ресторан в честь любимой жены! — мечтательно произносит он с загадочным видом, поднимая руки к светящимся буквам.

— Я в восторге! — Хватаюсь за сердце и голову одновременно, делая вид, что теряю сознание.

— Переигрываете, — непременно вставляет свои «пять копеек» Адам. Я с недовольным выражением лица берусь за подставленный локоть, и мы входим в мир люксовой роскоши и богатства.

Первым в глаза бросается невероятный вид, открывающийся из панорамных окон. Да, расположение заведения однозначно играет первостепенную роль. Создается ощущение, что мы парим в небесах! Отойдя от шока, уже начинаю осматривать и само помещение, одним словом, дорого-богато. Здесь все так и пестрит «большими деньгами». Все, как и нужно толстосумам, что здесь собрались. Высшее общество, сразу видно по их лицам и по тому, как они разговаривают друг с другом, оглядывают тех, кто попроще, и шепчутся за бокальчиком Dom Perignon[1].

Посетители с удовольствием подходят к Адаму и поздравляют его с официальным открытием. Удивительно, как быстро он перевоплотился, надев маску обычного бизнесмена-ресторатора, неторопливо потягивая виски. Джон мгновенно теряется в толпе, длинноногих блондинок, вмиг окруживших нашего повесу. Светские львицы то и дело бросают в мою сторону взгляды, явно гадая, кто я такая и почему весь вечер нахожусь рядом с Адамом.

К нам подходит высокий крепкий парень в компании миниатюрной брюнетки. С первого взгляда я понимаю, кем он является. Он даже не пытается притворяться одним из членов высшего общества. Такой, как есть: развязная походка, расстегнутые верхние пуговицы рубашки, одна рука в карманах брюк. А вот его спутница немного пугает меня своим стервозным, на первый взгляд, видом, которым она осматривает всех собравшихся вокруг, словно эти люди ей неприятны.

— С очередным открытием, родной! — Они с Адамом обмениваются рукопожатиями.

— Артем, брат. — Адам хлопает парня по плечу, затем смотрит на его спутницу.

— Сара, — приветственно кивает он ей.

— Адам, — ухмыляется она и кивает в ответ моему мужу. — Представишь нам свою спутницу? — Сара наклоняет голову, окидывая меня любопытным взглядом.

— Познакомьтесь, это моя супруга Белла. — Адам прижимает меня к себе, держа за талию. Я смущенно улыбаюсь.

— Рад знакомству, великолепная Белла! — Артем пристально смотрит на меня, словно пытается узнать мои тайны или скелеты в шкафу.

Спустя примерно час, когда вся публика собралась и дошла до нужной кондиции, муж берет меня за руку, и мы поднимаемся на небольшую сцену к микрофону. Приглашенные журналисты притаились в ожидании, включив свои камеры.

— Дамы и господа, — начинает свою речь Адам. — Рад видеть всех собравшихся сегодня в этом зале! — Толпа гудит от каждого его слова, поднимая свои бокалы в ответ.

— В чем секрет вашего успеха, мистер Коулман? — выкрикивает один из журналистов.

— Можно многого достичь, если мало отвлекаться! — Адам мгновенно находит ответ на вопрос и продолжает свою речь, удовлетворив любопытство поинтересовавшегося. — С каждым из собравшихся я знаком лично и благодарю за ту поддержку, что вы оказали мне, придя на открытые «BELLISSIMO»! — на последнем слове он поворачивается ко мне. — Уважаемые СМИ, думаю, эта информация будет безумно интересна для вас! Название ресторана было выбрано не случайно. С легкой руки моего лучшего друга Джона Грея, мы назвали его в честь прекрасной дамы, которая стоит рядом. Я хотел бы познакомить вас со своей новоиспеченной супругой Беллой Коулман! — По залу проходится аханье женщин и улюлюканье мужчин. Он торжественно приобнимает меня за талию и оставляет легкий поцелуй на губах. Я вся краснею, не ожидав подобного проявления чувств при таком огромном количестве посетителей. — Спасибо за внимание! Наслаждайтесь вечером!

Когда мы спускаемся со сцены, все взгляды прикованы ко мне, и я чувствую себя безумно некомфортно. Я ощущаю себя зверушкой в цирке. Адам, заметив мое состояние, отводит меня в сторону, подальше от толпы. Мы молча стоим друг напротив друга, я все еще не простила мужа за его поведение, а он не торопится извиняться, видимо, считая, что я прощу, как делала это всегда!

Из-за гудящей толпы вокруг я не слышу, как к нам подходит кто-то.

— Привет, любимый! — звучит сахарный голосок за моей спиной. Адам напрягается всем телом, на его лице на секунду проступает шок, сменяющийся гневном.

[1] Dom Perignon — шампанское.

Глава 23

Я оборачиваюсь и отхожу в сторону, чтобы взглянуть на сумасшедшую, назвавшую моего мужа «любимым». Наверняка это какой-то розыгрыш или глупая шутка? Но, обернувшись, я вижу перед собой шикарную блондинку, с ногами от ушей, в невероятно сильно облегающем коктейльном платье, которое практически не прикрывает ее интимные места.

— Что тебе нужно, Ребекка? — агрессивно спрашивает Адам.

Ребекка? Значит, это не шутка, они знакомы. Я узнаю взгляд, которым она смотрит на Адама, потому что вижу в ней себя. Щенячьи глазки, восхищенно смотрящие на своего хозяина.

— Вы знакомы?! — не выдержав, встреваю, решив убедиться в своих домыслах. Перевожу взгляд с незнакомки на мужа.

— Конечно, знакомы, малыш, — все тем же сладким голосом мурлычет она, смотря прямо в глаза Адаму. — Ты давно не заглядывал, я соскучилась. — Нахалка томно закусывает нижнюю губу.

— Э, алло! — Я щелкаю пальцами перед их лицами. — Че происходит?!

Быдло внутри меня просыпается и требует объяснения ситуации. Хочется орать и материться, как это делает Адам. И если они сейчас же не объяснятся, плохо тут будет всем! Фееричный вечер им обеспечен.

— Ничего не происходит, дорогая, — угрожающе произносит Адам, глядя на наглую девицу. — Ребекка уже уходит!

— Познакомишь меня со своей женой? — Она невинно хлопает глазками. — Можем устроить тройничок, как ты любишь…

«Тройничок?!»

Бурная фантазия мгновенно выдает картину, как Адам занимается сексом с другими женщинами, еще и не с одной, а с двумя! Медленно выдыхаю через нос: спокойно, Белла, уверена, это было до тебя!

Однако жгучее желание схватить сучку и оттаскать за волосы прямо тут, движет мною сильнее, чем разум. Я делаю резкий шаг в ее сторону и уже протягиваю руки, чтобы вцепиться в ее крашеные волосы, но передо мной из ниоткуда вырастает фигура Джона. Он прикрывает собой стерву.

— Не волнуйся, малышка, я с ней сам разберусь. — Джон, сдерживая улыбку, подмигивает мне. Адам кивает ему, и он, хватая сучку за плечи, насильно уводит ее к выходу. Ребекка развязно смеется, как умалишенная, оборачиваясь в нашу сторону.

— Не устраивай сцен, — спокойно произносит Адам без капли вины в голосе. — Она ничего не значит для меня и никогда не значила. Все в прошлом. Ты — мое будущее. — Он делает попытку взять меня за руку, но я резко отстраняюсь.

Не верю своим ушам! Просто не хочу признавать, что это происходит со мной! Затуманенный разум проясняется, и я понимаю, что не хочу устраивать здесь скандал при всех и опускаться до уровня ревнивой и не уверенной в себе зачуханной жены.

— Ты трахал какую-то бабу параллельно со мной? — Мой голос предельно спокоен. Я просто произношу вслух то, что приходит в голову, не ожидая ответа от Адама. — Еще и притащил ее сегодня сюда, при этом нагло объявив журналистам, что я твоя жена? Если ты хотел меня унизить — браво, у тебя это получилось!

Я разворачиваюсь на каблуках и ухожу прочь, не дав ему даже осмыслить сказанные мною слова. Желание задержаться в этом месте дольше, чем хоть на одну минуту, вызывает отвращение. Я не знаю, идет ли Адам следом, из-за гремящей музыки, заглушающей все звуки. Останавливаюсь в холле и нервно тычу пальцем в кнопку вызова лифта. Стараюсь привести сбившееся дыхание в порядок. Неужели это мое проклятие — быть женщиной, у которой постоянно есть соперницы?! Неужели проблема во мне? Может, я слишком глубоко окунаюсь в отношения, при этом теряя себя?

— Я стараюсь придерживаться по жизни мыслью: какая разница, сколько телок у него было «до», ведь в итоге он выбрал твое недовольное лицо! — звучит мелодичный, женский голос сбоку.

Сара встает рядом со мной, следом за ней подходят Артем и Адам. Дверцы лифта открываются.

— Мы следующего подождем, — тактично произносит Артем и тормозит Сару, обхватив ее запястье.

Адам входит в лифт после меня, я смотрю куда угодно, только не на его безэмоциональное надменное лицо, не выражающее ровном счетом ничего!

— Дыши глубже, а то дым из ушей повалит. — Он расслаблено опирается на поручни лифта, держа руки в карманах брюк.

Я не отвечаю на его откровенную провокацию, потому что знаю, чего он добивается: распалить меня еще больше, довести до безумия, а затем «бурно» помириться! Нет уж, не в этот раз, дорогой! Зная, как больно мне было после пережитой измены Брайана, он допустил эту ситуацию. Допустим, Ребекка действительно просто его бывшая, но раз она пришла сюда, значит, Адам не поставил точку в отношениях с ней. Видимо, у девушки до сих пор теплится надежда, что он вернется!

Как назло, лифт спускается чертовски медленно, со скоростью улитки. Я нервно стучу каблуком, ноги сводит судорогами от неудобной обуви, и хочется сесть на корточки, чтобы хоть немного облегчить боль. Но это очень плохая идея, учитывая, что мы одни в лифте, а Адаму только повод дай. Сгораю от желания поскорее выйти из замкнутого пространства на свежий воздух, чтобы остудиться. Спустя мучительно долгое время лифт наконец-то останавливается, и дверцы открываются. Я быстрым шагом покидаю его, но Адам не отступает и буквально дышит мне в затылок, следуя по пятам. Звук его тяжелых шагов от набойки туфель чередуется с моим мелким, но быстрым цоканьем шпилек и отдает эхом в просторном холле здания.

Когда я уже буквально подхожу к стеклянным дверям, ведущим на улицу, вижу, как Джон орет на Ребекку у тротуара. Прекрасно, сейчас-то я с ней и разберусь, поставлю все точки над «i»! Ускоряю шаг, но оглушающие хлопки выстрелов, как из автоматов, что показывают в боевиках, разносятся из проезжающей машины и заставляют меня притормозить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Джо-о-о-о-н! Лож-и-и-и-и-сь! — как гром среди ясного неба, орет Адам над моим ухом, максимально громко, чтобы друг услышал его сквозь звук свистящих пуль.

— Нет-нет-нет… — Как под гипнозом, я смотрю на развернувшуюся картину, не в силах отвести взгляд; внутренности скручиваются в тугой узел. Самое страшное, что ты видишь, но ничем не можешь помочь, все, о чем я могу думать в этот момент, только о нем. Мое лицо застывает в немом ужасе.

Джон бросает короткий взгляд на дорогу, тянется к кобуре под пиджаком за своим оружием, но не успевает его вытащить. Все происходит молниеносно, Адам хватает меня сзади и швыряет на мраморный пол, придавливая своим телом сверху, чтобы прикрыть. Град пуль вонзается в спину Джона. В этот самый момент стеклянные двери разлетаются на множество острых осколков, отлетая в разные стороны, как при взрыве.

Джон, резко, в считаные секунды опускается на колени и поворачивает голову в нашу сторону, его губы растягиваются в еле заметной улыбке, изо рта бежит кровь, от чего белая рубашка окрашивается в алый цвет. В глазах читается понимание и принятие произошедшего. Я в ужасе выкрикиваю его имя, продолжая повторять снова и снова, как мантру.

Едва звук свистящих пуль стихает, а машина с визгом уезжает, Адам срывается с места и выбегает на улицу. Мгновение я лежу, как парализованная, хлопаю глазами и пытаюсь осознать, что все произошедшее не страшный сон, а реальность. Нет! Этого не могло произойти!

— Белла! Ты цела? — Сара опускается рядом со мной на корточки, выводя меня из транса. Подняв голову, вижу, как Артем подбегает к Адаму и Джону.

Встаю с помощью Сары и на трясущихся ногах иду к выходу; разбитое стекло хрустит под ногами. Перед глазами все размыто из-за застилающей их пелены слез, этот образ будет еще долгие годы преследовать меня в ночных кошмарах. Адам сидит на земле и крепко прижимает к себе окровавленное тело Джона. Его руки и вся одежда испачканы кровью. Сердце сжимается от невыносимой боли, меня начинает трясти от осознания произошедшего… Господи, лучше бы это в меня стреляли! Почему именно Джон?!

—А-А-А-А-А-А!!! — разносится нечеловеческий, душераздирающий крик Адама. — СУКА, ПОРВУ!!!

— Есть пульс! — склонившись над ними, взволнованно сообщает Артем. Он с трудом смог нащупать пульс из-за того, что Адам так сильно сжимал в своих объятиях Джона. — Адам, поехали! Быстрее!

— Боже, он жив! — Закрываю лицо ладонями. Мгновенно появившаяся надежда заставляет сердце гулко колотиться в груди.

Вижу боковым зрением, как Артем отходит в сторону, садится на корточки и сообщает:

— Черт, мертвая! Ребята о ней позаботятся.

В порыве оглядываюсь по сторонам и вижу безжизненное тело Ребекки. Девушка лежит на асфальте в неестественной позе, в луже собственной крови. Ей досталось больше, чем Джону: простреленная шея не дает даже призрачной надежды на то, что она жива. Ребекка пришла выяснить отношения с Адамом, а нашла свою смерть… Из моих глаз текут горькие слезы: она ведь такая молодая, вся жизнь еще впереди! Зажимая рот рукой, отворачиваюсь, не в силах смотреть на несчастную…

Артем помогает вмиг пришедшему в себя Адаму поднять Джона и загрузить в «Range Rover». Счет идет на минуты.

— Белла, вы с Сарой за нами! — хриплым голосом командует Адам, вновь обретая контроль над ситуацией, и усаживается за руль. Артем оббегает машину и садится на переднее сиденье.

Не успеваю я растерянно кивнуть, как Сара тянет меня на парковку. Порывшись в сумке на бегу, она достает оттуда ключи и, подняв руку, нажимает на кнопку, чтобы машина разблокировалась и подала сигнал. В кромешной темноте на парковке совсем не разобрать, где какая машина стоит. Мы бежим на звук сигнализации и останавливаемся у «Lamborghini». Сара уверенно открывает дверь и садится за руль, я за ней следом.

— Не смотри так, — заметив мой сомневающийся взгляд, когда я пристегиваю ремень безопасности, говорит она. — Я с тринадцати лет вожу!

И это заметно. Сара выруливает с парковки и, когда «Range Rover» с ревом срывается с места, дождавшись нас, не давая Адаму фору, лихо несется следом. Я думала, что мы поедем к их «штатному» врачу, который всегда оперирует людей Адама, но через пять минут мы тормозим у главного входа в клинику «Медицинский центр университета Раш», где на улице нас уже ожидает персонал с каталкой. Они аккуратно, но очень быстро укладывают на нее Джона и экстренно бегут в операционную по коридорам больницы, мы — следом. Но перед двустворчатой дверью с надписью

«Операционный блок. Вход Воспрещен!»

нас тормозят и просят ожидать, так как дальше проходить нельзя.

Я множество раз таким же образом выгружала раненых из машин «скорой помощи» и везла на каталке в операционную, но тогда я находилась по другую сторону. Я была медиком, которого волновал только пациент, а не сопровождающие его люди. Никогда даже не задумывалась, что чувствуют близкие, когда им бесцеремонно заявляют, что дальше нельзя, когда просят ждать и разводят руками, говоря, что сделают все возможное.

За пять часов, прошедших в мучительном ожидании, Адам, как тигр в клетке, не находит себе места. Он поднял все свои связи, и Джона оперируют лучшие хирурги Чикаго. Был экстренно проведен консилиум, и врачи делают все возможное и даже больше, однако гарантий никаких не дают, человеческая жизнь слишком хрупкая. Запах дезинфекции, мелькающий медицинский персонал в халатах периодически навевают на меня воспоминания о том, что я когда-то ассистировала. Я бы хотела сейчас войти в операционную и приложить все усилия для спасения Джона, но не могу: оперировать близкого человека или родственника для хирургов — табу. Я не смогу совладать с чувствами и быть хладнокровной, увидев борющегося за жизнь Джона на операционном столе.

Адам нетерпеливо вышагивает по коридору. Нам любезно предложили ожидать в специальной комнате, но мы отказались и остались под дверьми в коридоре, чтобы быть в курсе сразу же, как только врачи выйдут. Артем и Сара уже очень долго спорят о чем-то между собой, но делают это тихо и на другом конце коридора.

— Схожу за водой, — тихо сообщаю Адаму и поднимаюсь с холодного кафеля, на котором сидела из-за отсутствия стульев. Он коротко кивает, но потом говорит:

— Подожди. — Я останавливаюсь, муж подходит и накидывает свой пиджак мне на плечи. Моя накидка осталась в ресторане: я так торопилась сбежать оттуда, что совсем о ней забыла. — Карточка во внутреннем кармане. — Он нежно целует меня в макушку, я благодарю его и ухожу в поисках аппарата с напитками.

Я обхожу весь второй этаж, но мои поиски оказываются безуспешными, поэтому спускаюсь вниз. В клинике, где я работала, они стояли на каждом углу. Ноги гудят от неудобной обуви, натертые мозоли кровоточат, но я упорно игнорирую боль: сейчас не до этого! Я могла бы разуться, но перспектива ходить по сквозняку, тянущемуся по холодному кафелю, не очень радует.

— Будь я проклята, если еще раз надену эти босоножки! — ворчу себе под нос, когда мне наконец удается доковылять практически до самого входа в больницу, где стоит аппарат со всевозможными напитками и снеками.

Когда я убираю пластиковую банковскую карту Адама обратно в карман и наклоняюсь, чтобы забрать небольшие бутыли с водой, надо мной звучит ехидный голос:

— Давно не виделись, bella! — Итан, мать его за ногу! Тот самый мучитель и по совместительству мой бывший коллега. Меньше всего на свете я хотела бы сейчас с ним столкнуться.

— Здравствуй, извини, я тороплюсь. — Выпрямляюсь, прижимая к себе бутыльки с водой. Итан смотрит на меня, нагло ухмыляясь. Я пытаюсь обойти его, но этот придурок, как обычно, преграждает мне путь. Все происходит точно так же, как в последний вечер моего дежурства перед похищением.

— У-у, какая деловая! — Он копирует мое выражение лица. — Брендовые шмотки нацепила, увереннее в себе стала? Откуда они? Хахаля богатого себе нашла?

— Отвали, Итан… — делаю еще одну попытку, но он преследует меня по пятам.

— Ну, точно, папика нашла! Поэтому учебу бросила? — Он подцепляет мой локон, накручивая его на палец. — А я говорил: медицина — не твое!

— Щупальца то свои убери, щенок! — Адам широким шагом подходит к нам, хватая не успевшего даже обернуться Итана за волосы, собранные в хвост. Я удовлетворенно выдыхаю Боже, я всегда мечтала это сделать!

— Ай! Отпусти, урод! — визжит Итан, опускаясь все ниже, так как Адам надавливает еще и на его плечо.

— Я урод?! — Муж удивленно поднимает брови. — Себя -то в зеркало видел, падаль?! — Затем переводит взгляд на меня. — Ты в порядке, моя хорошая?

— Да…— как в трансе, растерянно шепчу я, хлопая глазами.

— А теперь будь послушным мальчиком и извинись перед моей женой! — совсем не добрым тоном приказывает Адам, так что мне самой становится страшно.

— И-извините, пожалуйста! — стоя на коленях, скулит Итан и трусливо смотрит в мои глаза. Вот вся его сущность: смелый только с теми, кто слабее его!

— Я не слышу! —Адам предостерегающе сжимает в кулаке его волосы сильнее.

— Извини, пожалуйста! Такого больше не повторится! Мне очень-очень жаль, Белла! Я был не прав! — Итан смотрит на меня так, что во мне даже пробуждается жалость к нему, несмотря на то, что я на протяжении долгого времени постоянно слышала от него гадости и терпела его козни. Адам резко отпускает его, и Итан, потеряв равновесие, падает на четвереньки.

— Пойдем. — Муж отряхивает руки о штанины, как будто испачкался в чем-то, забирает из моих рук воду и уводит меня с «места происшествия».

— Много услышал? — робко интересуюсь я, когда мы поднимаемся по лестнице.

— Достаточно! — сердито отвечает Адам. — Давно этот мудак тебя терроризирует?

— С самого начала, с того времени, как я устроилась ассистировать, — с грустью вздыхаю. — Он сразу на меня взъелся, не понимаю, почему.

— Хотел тебя, но знал, что не потянет, — уверенно заявляет Адам.

— Нет, вряд ли… — Я удивленно поднимаю на него глаза.

— Поверь! Ты очень наивна, девочка!

Я не отвечаю, потому что мы уже поворачиваем к коридору, ведущему в операционную. Сары нигде нет, а Артем стоит, печатая что-то в своем смартфоне. Мы подходим ближе, мужчины перекидываются между собой парой слов. Через пару минут двери открываются, и из нее выходит хирург. Мое сердце пропускает удар. Я без слов все вижу по его взгляду. Мне слишком знакомо это выражение лица, и я крепче сжимаю руку мужа.

— Мы сделали все, что могли, но его сердце не выдержало после третьей остановки, — подтверждает мои догадки врач. Я заранее знаю, что он скажет дальше. — Примите мои соболезнования…

И все… Он входит обратно в операционную, оставляя нас в оглушающей тишине. Встаю на носочки, пряча лицо на шее у Адама, его рука инстинктивно обнимает меня крепче.

— Мне так жаль, Адам!

Джон Грей ушел из жизни в 4:17 по чикагскому времени…

Глава 24

«Гелендваген» мчит по заснеженному шоссе. Крупные хлопья падают на землю, образуя гололед на дороге. Смотрю в окно и представляю, что душа Джона нашла покой на том свете, а этот кристально белый снег — его сигнал для нас…

Водитель держит путь домой. Мы с Адамом молча сидим на заднем сиденье, и каждый погружен в свои мысли.

Мы едем с похорон. С похорон Джона…

Повторяю про себя по нескольку раз, чтобы самой в это поверить. До сих пор в голове не укладывается, что его больше нет с нами… Отчего Бог так несправедлив?! Почему молодой, добрый и жизнерадостный парень так рано нас покинул?! Ведь у Джона были мечты, он строил планы на будущее. Жизнь и так наказала его, оставив сиротой, одиноким на всем белом свете. Единственный близкий человек, что у него был — это Адам, ближе друг у друга никого не было. Мне больно представлять, что у Джона могла быть своя семья и куча маленьких, таких же, как он, озорных и непоседливых детишек.

А еще мне невыносимо горько смотреть на Адама. Самое страшное, что он закрылся от меня и не показывает своих чувств, не делится тем, как ему плохо, держит все в себе. Каждый раз мои попытки поговорить с ним и облегчить душевную боль заканчиваются тем, что он молча уходит, избегая разговора.

Я даже не представляю, какая агония творится у него в душе, ведь Джон был самым близким для Адама человеком. Хильда ведь тогда говорила это, да я и сама видела. Они были, как два брата, соратники, всегда прикрывающие спины друг друга. Джон вел большую часть дел Адама. Сможет ли он теперь кому-то доверить управление этим всем? Вряд ли, такого больше нет…

Я постоянно задаюсь вопросом: кому нужно было убивать Джона, еще и таким жестоким способом? Это не просто случайность! А что, если на его месте должен был быть Адам или они оба?! Боже, при мыслях об этом, по телу проходят мурашки!

— Ты знаешь, кто это сделал? — не выдержав, спрашиваю Адама. Он оборачивается ко мне; лицо его осунулось, под глазами залегли темные круги от тяжелых бессонных ночей. Несмотря на усталый внешний вид, его взгляд от моего вопроса мгновенно становится звериным… Какое-то время Адам задумчиво смотрит, словно обдумывает, стоит ли мне знать правду, и молча кивает в ответ.

Он знает.

Что будет с этими людьми, я не спрашиваю, мне и так понятно, что они — трупы. Если еще нет...

Оставшуюся дорогу мы преодолеваем в тягостном молчании. Когда машина останавливается на подъездной дорожке на закрытой территории дома, Адам не торопится выходить. Заметив мой недоумевающий взгляд, говорит:

— Буду позже.

Я понимающе киваю. Из стоящей позади машины выходят заплаканные Хильда и Аннет, они тоже были на похоронах. На прощании присутствовало очень много людей, такого огромного скопления народа я не видела ни на одних похоронах. Даже Максимилиан и Ариела прилетели из Лос-Анджелеса. Джона любили многие, но враги отняли его у нас… Как я заметила Адам, Максимилиан и Артем не просто поддерживают друг друга в своих криминальных кругах, но и довольно-таки очень близко общаются между собой. Меня немного успокаивает мысль, что они были рядом с моим мужем и поддерживали его. Несмотря на напускную собранность и жесткий внешний вид Адама, я знаю, как ему больно, от меня Адам не сможет это скрыть за своей маской.

Бедняжка Хильда очень тяжело перенесла похороны, я волнуюсь, что ей может стать плохо. В каждом из нас на всю жизнь останется огромный шрам на сердце, который никогда не заживет.

Мы втроем входим в дом и в гнетущем молчании уходим заниматься своими делами. Я иду в зал и ложусь на диван прямо в пальто, свернувшись клубочком, все мое тело дрожит, как от жуткого мороза. Вспоминаю свое первое знакомство с Джоном, когда меня похитили. Я ведь сразу почувствовала, что ему можно доверять, что Джон — свой! Так и вышло, он сразу расположил меня к себе своим открытым поведением, будто мы давние приятели.

Смотрю на соседний диван, и перед глазами появляются наши с ним улыбающиеся лица при просмотре «Темного Рыцаря». Я словно подглядываю за нами, в тот вечер со стороны. Воспроизвожу в памяти то, как мы смеемся, держась за животы, над шуткой, понятной только нам двоим, как едим пиццу на этом самом месте. По щекам текут слезы. Как тяжело осознавать, что я больше никогда не смогу поговорить с Джоном и беззаботно посмотреть наш любимый фильм! Думаю, я вообще теперь не смогу спокойно смотреть этот фильм, ведь при каждом просмотре мне будет невыносимо больно…

Не в силах больше мучить себя, нащупываю за спиной пульт и включаю телевизор, чтобы заглушить свои мысли. На первом включившемся канале, девушка-репортер стоит у массивных ворот на кладбище Грейсленд. Вверху экрана горит красная надпись:

«Прямой Эфир».

Палец замирает на кнопке, но я не решаюсь нажать на нее и переключить канал.

—

Сегодня состоялись похороны бизнесмена Джона Грея. Напоминаем, что позавчера вечером мужчина был зверски расстрелян в центре Чикаго во время открытия нового ресторана его компаньона и по совместительству близкого друга – известного ресторатора Адама Коулмана. — Брюнетка держит микрофон у лица.

— Во время самого процесса панихиды на территорию кладбища не пропускали репортеров и незнакомых людей. Однако количество приближенных к усопшему, которым было позволено попрощаться, составило огромное количество людей. Как сообщают наши источники, тело было настолько изувечено, что хоронили в закрытом гробу. — Она делает трагическую паузу, и кадр приближается ближе к самим воротам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как вы видите, поток желающих попрощаться не заканчивается, и люди все продолжают прибывать. Полиция Чикаго уже ведет активное расследование, предположительно, организаторами убийства являются конкуренты молодого и перспективного предпринимателя…

Репортер продолжает говорить, но я выключаю телевизор, швырнув пульт на пол.

Джон… просто не верится! Я до сих пор, до конца не ощутила его уход! Ведь гроб действительно был закрыт, и я не видела его лица, поэтому в моей памяти он всегда будет живым…

Он больше никогда на назовет меня Белкой, не обнимет заботливо, чтобы успокоить. У меня не было братьев и сестер, но Джон словно заполнял эту пустоту все сильнее, каждым своим присутствием. Он больше не заступится за меня перед Адамом и не приедет к нам с пиццей. Мы не поедем с ним в охотничий домик и не будем в обнимку стоять у обрыва скалы. Он никогда больше не накинет на меня свое пальто, чтобы я не мерзла, сам оставшись в одной рубашке … Я никогда больше не услышу его подтрунивание над Адамом. Я вообще больше никогда его не услышу…

Я ненавижу тех, кто это сделал! Нельзя так думать, но я искренне надеюсь, что звери, убившие Джона, будут страдать в агонии и поплатятся за содеянное!

Всхлипы вырываются из моей груди превращаясь в неконтролируемые рыдания. Бью себя в грудь, чтобы унять эту тупую боль.

— Ну-ну, девочка, не плачь… — Хильда, прибежавшая на мои завывания, пытается усадить меня и успокоить, а у самой глаза красные и полные слез. — Джон не хотел бы, чтобы мы страдали! Он не любил слезы и хорошенько отругал бы нас сейчас за разведенную сырость!

— Это так несправедливо, Хильда! — всхлипываю и прижимаюсь к ней. Вошедшая Аннет присоединяется к нам, садясь рядом. Мы втроем плачем, обнявшись и не сдерживая слез…

***

Признаться честно, я думала, что Адам, как обычно, исчезнет, погрузившись в работу, и не приедет ночевать. Но я ошиблась.

— На сегодня вы свободны, можете ехать. — Он возвращается домой через пару часов и отпускает Хильду и Аннет с работы. — На пару дней можете взять отгул, естественно, оплачиваемый.

Мы коротко прощаемся, и они уходят. С грустью представляю, как останусь совсем одна в этом доме в ближайшие дни. Что я буду делать?..

Ужинать мы садимся в тишине, но к еде ни один из нас даже не притрагивается. Я просто ковыряюсь вилкой в тарелке, а Адам смотрит в одну точку, откинувшись на спинку стула. Одинокая слеза падает с моих глаз, следом еще одна, образуя лужу на столе.

— Буду в кабинете. — Адам резко встает, отчего стул со скрипом проезжается по кафелю.

Просидев еще какое-то время за столом в оглушающей тишине, я встаю и достаю открытую бутылку вина. Помню, Хильда как-то использовала его для приготовления пасты. На кухне стоит полумрак; наливаю полный бокал и, жмурясь, залпом вливаю в себя жидкость. Впервые в жизни я пробую алкоголь, мне так сильно хочется забыться и отпустить все мысли, что я нахожу самый простой и действенный способ: напиться.

После первого глотка вино кажется мне настолько омерзительным, неприятным и непонятным на вкус, что я начинаю захлебываться, продолжая его глотать, испытывая отвращение к алкоголю и самой себе. Красные струйки жидкости текут изо рта к шее и оставляют алые пятна на блузке. Придерживая рот одной рукой, бегу к раковине и выплевываю недопитое содержимое. Какая гадость! Может, не стоило пить вино залпом? Нюхаю бокал — нет, вроде не испорчено. Хотя откуда мне знать, как оно должно пахнуть?

К горлу подкатывает тошнота, я бросаю бокал в раковину и зажимаю рот двумя руками; блевать в кухонную раковину не хочется, поэтому сдерживаюсь насколько могу и бегу в ближайшую уборную. С трудом распахнув дверь, падаю на колени перед унитазом. Я не ела со вчерашнего дня, поэтому из меня выходит только вино и желчь. Рвотные позывы продолжаются, и я просто дергаюсь над унитазом в немых конвульсиях.

Не знаю, сколько времени я сижу в такой позе. Когда меня более или менее отпускает, подхожу к раковине, умываюсь и прополаскиваю рот. Затем ковыляю на кухню и делаю уборку, насколько мне позволяет мое состояние. Загружаю посуду в посудомоечную машину и ухожу наверх. Ноги совсем не слушаются, подняться по лестнице становится целым испытанием. Держась за перила, все же нахожу в себе силы подняться на второй этаж. Останавливаюсь, чтобы перевести дух, и слышу, как из кабинета по всему этажу разносится громоподобный голос Адама:

— Доставьте мне их! Насрать, как вы это, сука, будете делать! —Замираю, прижимаясь к перилам, и невольно продолжаю слушать его яростный вопль. — Нет, такой расклад меня не устраивает! Я собственноручно перережу им глотки!

Легко догадаться, что речь идет об убийцах Джона. Находясь в этом доме, я месяцами жила в замке собственных иллюзий. Я не особо задавалась вопросами о том, чем конкретно занимается Адам, помимо прикрытия ресторанным бизнесом. Мысли-то возникали, но так, чтобы прям углубляться и выяснять — нет. Что он делает, когда сутками пропадает вне дома? Чем занимается человек, нажив себе таких врагов, которые убивают его «правую руку»? И самое главное: кто они и сколько их?

Вздрагиваю от звука хлопнувшей двери. Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как Адам вышел из кабинета.

— Подслушивала? — строгим голосом спрашивает он, направляясь ко мне. Его движения резкие и размашистые.

— Случайно вышло, — честно отвечаю. — Я остановилась, чтобы передохнуть, и услышала обрывки фраз.

— Че случилось? — Подойдя вплотную, Адам поднимает мое бледное лицо за подбородок, чтобы я смотрела ему в глаза.

Сейчас совсем не то время, когда хочется врать или увиливать, но и беспокоить его своим глупым поступком тоже нет желания. Однако гипнотизирующий взгляд заставляет меня выкладывать все начистоту. Если совру, Адам все равно поймет, ведь он знает меня, как никто другой.

— Я хотела напиться, и меня стошнило…

Мне становится так стыдно от своего поступка, что мое лицо начинает полыхать. Стыдно не из-за того, что я хотела выпить, а из-за последствий моего глупого поведения. Не умеешь пить — зачем берешься?

— Иной раз хочется вышвырнуть тебя в окно. — Адам тяжело вздыхает и крепко прижимает меня к себе, проводя рукой по волосам. — Уверена, что тошнило из-за этого? — Он с подозрением щурит глаза, сканируя меня с головы до ног.

— Да … — Пару секунд колеблюсь, размышляя, стоит ли вдаваться подробности. — Я просто стала залпом вливать в себя вино.

— Кто вином-то напивается, — качает головой Адам, а затем подхватывает меня на руки. Я инстинктивно прижимаюсь к его надежной широкой груди. Мы поднимаемся на третий этаж в нашу спальню. — Джон бы научил тебя накидываться так, чтоб в космос улететь. — Адам ухмыляется своим словам.

— У него была девушка? — спрашиваю, когда муж усаживает меня на постель и садится рядом. Он ставит локти на колени и обхватывает голову ладонями. — Сейчас понимаю, что совсем ничего не знала о его жизни…

— Джон любил только одну, — задумчиво произносит Адам хриплым голосом и словно с неохотой добавляет: — Ее убили девять лет назад.

— Что?! — Я ошарашенно смотрю на мужа. — Какой ужас! Как… как он смог пережить это?! — Слова непроизвольно застревают в горле.

— Не знаю, Белка. — Адам протягивает руку и прижимает меня к себе. — Я б, наверное, не вынес, если бы с тобой че случилось.

— Как ее … убили? — Моя и без того израненная душа не хочет знать подробности, но я почему-то все равно спрашиваю. Просто, проведя столько времени с рядом Джоном, я даже не догадывалась о том, что творится у него на душе… Я волновалась только о своей шкуре и совершенно не интересовалась окружающими меня людьми.

— Девушку звали Эмили. Она была жуть какая добрая, тащила в дом всяких бездомных зверушек… — задумчиво начинает свой рассказ Адам, погружаясь в воспоминания тех лет. — Мы с Джоном тогда на пике были, только начали рубить большие бабки. Сопляки дорвались до красивой жизни, че. Тут она появилась, и его понесло: любовь, все дела. Взаимно у них все было, он ее в Париж повез, предложение там даже сделал. — Я взволновано слушаю, представляя это все. — Мы в то время серьезным дядям дорогу перешли, о последствиях не думали, а Эмили оказалась слабым звеном. Ее убили на наших глазах… — Он делает паузу, тяжело выдохнув. — Мы пытались спасти ее, но там вообще без вариантов было. Теперь, сука, на моих глазах убили Джона!

— Это не могли быть… одни и те же люди? — спрашиваю первое, что приходит в голову. Ведь убийцы Эмили могли отнять и жизнь Джона.

— Невозможно. — Адам, отрицательно качает головой. — Их давно уже нет в живых.

То, как уверенно он говорит об этом, подсказывает мне, что к этому приложил руку именно он…

Рассказ о том, что они пережили, оставляет неизгладимое впечатление в моей душе. Смотря на мужа, теперь я еще лучше понимаю, что творится у него на сердце.

— Ты винишь себя! — слишком громко восклицаю, как будто разгадала вселенскую тайну. — Адам, вина за их смерть не на твоей совести! Ты не смог бы спасти Джона и Ребекку, даже если бы выбежал к ним на дорогу в тот вечер! Ты спас меня, слышишь?! Я не сидела бы сейчас рядом с тобой, если бы ты не заставил меня пригнуться и не прикрыл собой сверху!

— Чуял, что творится, че-то неладное! Должен был предугадать! — Он поднимает на меня отрешенный взгляд. Впервые я вижу его таким опустошенным.

— Ты не ясновидящий. — Беру горячую ладонь Адама в свои холодные пальцы и целую его в запястье, где пульсирует вена. — Прошу, не вини себя! Уверена, Джон и Эмили сейчас воссоединились на том свете и смотрят на тебя с небес с улыбкой.

— Иди ко мне, мозгоправ. — Адам ерошит мои и без того взлохмаченные волосы и целует в лоб. — Ложись спать, — Он встает, оставляя меня одну, и выходит из комнаты, бросая по пути: — мне набрать кое-кого надо.

Оставшись в комнате в гордом одиночестве, я расправляю постель и укрываюсь теплым одеялом, натянув его до самой шеи. Боль слегка отдает в желудке, сон никак не идет от непрекращающегося мозгового штурма. Теперь я понимаю поведение Джона: ведь говорят же, что за весельем и улыбкой может скрываться всепоглощающая боль. Все эти годы он скрывался за маской, пряча свое израненное сердце. Эти его шуточки и подколы… он просто не хотел показаться слабым! Что же творилось с его душой все эти годы?! Только поистине сильный человек смог пережить потерю любимой, убитой на его глазах. Я бы, наверное, с ума сошла на его месте, если бы с Адамом случилось подобное… Даже представлять, что он пережил, страшно!

Вот почему Джон и был таким ловеласом: он менял девушек, как перчатки, потому что боялся привязаться к одной, боялся снова потерять! Какая же тяжелая у него была судьба! По моим щекам текут слезы, Джон не заслужил смерти, но, надеюсь, там он обретет свой покой…

Если мне сейчас так больно, то что же чувствовала бабушка после смерти единственной дочери?! Как она смогла выдержать такое горе?! Как нашла в себе силы вырастить меня и не сойти при этом с ума? Я мало помню себя в том возрасте, но в моей памяти бабушка всегда была собранной и уверенной в себе. Видимо, всю боль она держала внутри и ни с кем ею не делилась.

Беру с тумбочки свой сотовый телефон в безумном желании поговорить с Мередит. Разблокировав телефон, захожу в контакты, нахожу ее номер и с замиранием сердца нажимаю на кнопку вызова. Мимолетно появившаяся надежда на то, что бабушка разблокировала меня, мгновенно угасает. Быстрые гудки в трубке говорят о том, что она все еще злится на меня. А что, если позвонить с телефона Адама? Мгновенно пришедшая идея тут же угасает, думаю, смысла это делать нет: услышав мой голос, она сразу же сбросит звонок. Только больнее себе сделаю…

Усталость берет надо мной верх, и я незаметно проваливаюсь в сон.

Утром я просыпаюсь на удивление рано, когда Адам еще спит рядом со мной. Несмотря на вечернее происшествие, я чувствую себя сносно. Даже во сне лицо и тело мужа выглядят напряженными. Приподнявшись на локте, протягиваю ладонь к его щеке. Трехдневная щетина щекочет мою кожу, но руку я не отдергиваю и продолжаю гладить большем пальцем подбородок мужа. Сон Адама всегда чуткий и готовый к подвоху, поэтому, напрягшись, он мгновенно открывает глаза от моих прикосновений.

— Прости, не хотела тебя будить, — тихо шепчу я. От произошедшего теперь я до боли боюсь потерять его. Мне хочется быть рядом, обнимать крепко-крепко, любить и никуда не отпускать! Ценить каждый совместно прожитый миг, перестать ссориться по мелочам и завести детей как продолжение нашей любви…

Я поняла одно: ты никогда не знаешь, что может случиться с тобой в следующий миг. Само слово «смерть» кажется таким далеким, и ты живешь, не думая о том, что, возможно, сегодня, твой последний день на этом свете.

Мы совершенно не ценим жизнь, не радуемся тому, что имеем. В погоне за деньгами, властью, хорошим положением в обществе мы совершенно забываем жить — именно жить, а не существовать! Постоянно переживаем о том, что о нас подумают другие, что они скажут, осудят ли. Все это совершенно не должно нас заботить. Мы должны наслаждаться, ведь человеческая жизнь такая хрупкая!

— Сколько время? — Адам берет с прикроватной тумбочки свои часы. — Шесть утра, почему не спишь?

— Думаю… — пожимаю плечами. Сонный Адам — это как отдельный вид искусства. — Я тебя так сильно люблю, ты ведь знаешь это?

— Ваши чувства взаимны, миссис Коулман. — Он притягивает меня к себе, и я падаю на его обнаженную мускулистую грудь. Муж фиксирует мою шею и целует в губы, нежно, невыносимо ласково.

Я не сдерживаюсь, и из моего горла, вырывается сдавленный стон, от чего Адам рычит и углубляет поцелуй. Я так сильно нуждаюсь в нем, в этой близости! Знаю, что сейчас совсем не время для этого, но страх потерять Адама берет верх над разумом, и я перехватываю инициативу в свои руки, забираясь на него сверху.

— Ты мне нужен… — сбивчиво шепчу в губы мужа, оторвавшись от поцелуя.

Больших слов для действий говорить Адаму нет необходимости, он буквально срывает с меня атласный топ, следом летят и мои шорты, под которыми нет нижнего белья. Приподняв бедра, он помогает мне нетерпеливо стянуть с него штаны вместе с боксерами, освобождая уже восставший член. Наши быстрые движения сопровождаются тяжелым от возбуждения дыханием. Вернувшись в исходное положение, нависая над его телом, я нетерпеливо опускаюсь на каменный член, он мгновенно заполняет меня, растягивая. Из легких как будто весь воздух выбило, я откидываю голову назад от пронзившего все тело удовольствия.

— Черт! — рычит он сквозь зубы. — Мне всегда будет тебя мало! — Я двигаю бедрами, упираясь ладонями в его накачанный пресс. Адам оставляет мощный шлепок на моей ягодице, затем крепко обхватывает талию, приказывая: — Двигайся быстрее, малышка, иначе я переверну тебя!

Я ускоряюсь, насколько это позволяет стянувшийся внизу моего живота тугой спазм, грозящийся в любую секунду взорваться. С каждым быстрым толчком я все больше приближаюсь к заветному освобождению, но такой темп Адама не устраивает, поэтому, не церемонясь, он переворачивает меня и нависает сверху надо мной, раздвигая мои ноги пошире.

Я провожу острыми ноготками от его шеи ниже к груди. Адам, не сдерживаясь, начинает вколачиваться в меня, не жалея сил, мощно, быстро, страстно.

Из моего горла только и успевают вырываться сдавленные стоны вперемешку с его тяжелым дыханием и звуками слияния наших тел. Рука сама тянется вверх, и я провожу по его темным, густым волосам,

— Я так… боюсь… тебя… потерять… — Слова обрывками вылетают из моего рта, когда я озвучиваю свой самый большой страх.

— Никогда не потеряешь! — яростно отвечает он, до хруста сжимая мою талию. — Слышишь меня? Из-под земли тебя достану, но всегда буду рядом!

— Клянешься?

— Клянусь своей жизнью!

Глава 25

После совместно проведенного утра, Адам уехал, оставив меня одну. Все мое естество кричало, чтобы он остался рядом, но мужу позвонили, после чего, он сорвался с места с бешеным взглядом и уехал. Я даже возразить не успела…

Весь день плохое предчувствие не оставляет меня ни на минуту: возможно, последние события навалились тяжким грузом, а спонтанный отъезд Адама поселил на душе необъяснимую тревогу.

Скитаясь по дому, как призрак, я уже не знаю, чем себя занять. Уборку во всем доме я сделала за несколько часов, хоть это и не требовалось. После пыталась почитать «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, но рой мыслей в голове не давал сфокусироваться, и я несколько раз возвращалась к одному и тому же абзацу. В итоге, сдавшись, нервно встала с кресла, подошла к стеллажу, поставила книгу на место и вышла из библиотеки. Побрела в гостиную и села на диван, но, когда я переключала каналы в телевизоре, все транслировавшиеся телепередачи и фильмы казались мне идиотскими, и в итоге просмотр тоже не состоялся.

В конечном итоге ноги сами ведут меня на кухню, хочется чем-то себя занять. Останавливаюсь в центре помещения, опираюсь на барную стойку положив голову на скрещенные руки.

— Фуф! — Психуя сама на себя, поднимаюсь и хлопаю ладонью по столешнице. Взгляд цепляется за кулинарную книгу Хильды. — А что, если?.. — Идея рождается в голове мгновенно. — Да нет! Бред какой-то, у меня ничего не получится! — Перспектива провозиться пару часов с продуктами, чтобы в итоге ничего из этого не вышло, не особо радует. — О... Боже! Я разговариваю вслух сама с собой, как сумасшедшая! —Закрываю рот ладонью, чтобы остановить невольно льющийся поток слов.

Беру книгу в руки с сомнительным энтузиазмом и начинаю листать страницу за страницей. Среди множества блюд мое внимание привлекает творожный пирог к чаю; рецепт кажется до ужаса простым, и чтобы хоть как-то отвлечься, решаюсь рискнуть и приступаю к приготовлению.

Первым делом достаю нужные продукты и складываю их на стол. Делаю все, представляя, что это готовит Хильда. За совместное времяпровождение с ней, я научилась более или менее уверенно чувствовать себя на кухне: куда, что и как складывать, как правильно взвешивать продукты, как нарезать, чистить, мыть, и все в этом духе. Отмерив нужное количество ингредиентов, убираю все ненужное, чтобы сразу не разводить бардак. Монотонность действий немного успокаивает меня, и гнетущие мысли на время испаряются.

Делая песочную крошку из муки и масла, растирая их между собой, ловлю себя на мысли, что превращаюсь в домохозяйку. Если бы полгода назад мне сказали, что я буду сидеть дома и ждать мужа с «работы», готовя пирог, я бы посмотрела на этого человека и покрутила пальцем у виска:

«Какой муж?! Я учебу еще не закончила, и вообще, где и когда я готовила? У меня сегодня ночная смена в хирургическом отделении, отойди, сумасшедший!»

По завершении первого этапа принимаюсь за начинку: смешиваю творог, предварительно перетерев его через сито, добавляю в миску к творогу сахар и сметану. Без происшествий, конечно же, не обошлось: разбивая яйца к массе, я роняю мелкие кусочки скорлупы туда же, а потом еще полчаса выковыриваю их из стеклянной чашки. Когда начинка спасена, тщательно все перемешиваю. Заранее включаю духовку, как сделала бы это Хильда, и устанавливаю температуру, какая указана в книге. Порывшись по шкафам, нахожу форму для запекания, смазываю ее сливочным маслом и, как написано в рецепте, высыпаю в нее половину крошки, стараясь не рассыпать, слегка утрамбовываю ее ложкой и вливаю жижу под названием «начинка». Затем сверху насыпаю оставшуюся крошку из муки и масла, хорошенько все это дело выравниваю, чтобы выглядело красиво, отправляю выпекаться и сразу же засекаю время, несмотря на то, что на духовке выставила таймер. Мало ли, я все равно не до конца доверяю этой штуковине.

Пока пирог выпекается, я убираю последствия своего кулинарного шедевра, складываю всю кухонную утварь в раковину, протираю столешницу и начищаю ее до блеска. Мою посуду, насухо вытираю и раскладываю по местам. Когда кухня блестит, беру книгу и начинаю присматривать для себя рецепты блюд, которые можно приготовить завтра. На удивление, творожный пирог оказался для меня очень простым, поэтому я воодушевлена на новые подвиги.

Когда таймер на духовом шкафу пикает, оповещая меня о готовности, и отключается, я сверяюсь по своим часам: все верно. С легким волнением, открываю дверцу духовки и, взяв форму прихватками, вытаскиваю ее на стол, предварительно постелив салфетку, чтобы не ставить горячее на столешницу. Пирог, подрумянившись, выглядит настолько восхитительно, что у меня аж слюнки текут, так сильно хочется попробовать его сейчас же! Но я решаю подождать Адама, чтобы попить чай вместе с ним.

Интересно, что бы сказал Джон, узнав, что я своими руками приготовила выпечку? Наверняка поинтересовался бы, собираюсь ли я его отравить этим? Улыбаюсь, представляя его реакцию, ведь он был тот еще сладкоежка! Из мыслей меня вырывает звук хлопнувшей двери. Хороший человек всегда приходит к столу!

— Ты вовремя! — повернувшись на звук шагов, говорю я, радуясь, что пришел Адам.

— Здравствуйте, миссис Коулман! — Так непривычно слышать к себе такое обращение. В проеме между коридором и кухней стоит Лео. Последний раз я видела парня, когда он имел несчастье заговорить со мной перед Адамом и Джоном. Я думала, его уволили или разжаловали из охраны дома и отправили на их базу.

— Привет! Если ты к Хильде, то ее сегодня нет. — Я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как вести себя с Лео, потому что четко помню последствия нашего последнего разговора. С Адамом мы тогда поскандалили, а вот о том, что было после этого с Лео, история умалчивает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мистер Коулман дал указания, срочно перевезти вас в безопасное место! — Он отходит чуть в сторону, показывая мне рукой в сторону выхода. — Нужно выезжать прямо сейчас, времени на сборы нет.

— Что случилось? Адам в порядке? —Хватаюсь за стол, в поисках опоры, в голове рисуются страшные картины. Неужели снова напали и он ранен?!

— Да, мэм, с боссом все в норме, но мы должны поторопиться! — настаивает Лео, снова указывая кивком в сторону выхода. Выдохнув, откладываю прихватки, которые все еще были в моих руках, и тянусь к сотовому, чтобы набрать мужа. — Не звоните, по вашему телефону могут отследить геопозицию! — Он быстрым шагом подходит ко мне, практически вырвав телефон из рук, выключает его и кладет к себе в карман. — Извините, но это вынужденная мера, я следую четким указаниям начальства! — И, не церемонясь, берет меня под локоть и быстрым шагом ведет к выходу. Я не успеваю даже опомниться, следую за ним, как безвольная кукла.

— Разве в доме не безопасно? — с неподдельным волнением спрашиваю, поднимая голову на серьезное лицо Лео.

— У нас крыса завелась, Босс подозревает охрану в доме. Поэтому сейчас, когда мы выйдем, постарайтесь пригнуться и быстро сесть в машину, чтобы вас не заметили! — Он дает мне четкое указание сосчитать до десяти, прежде чем выйти за ним следом и быстро сесть в машину.

Лео выходит из дома, осторожно оглядывается по сторонам и садится за руль, в стоящий на подъездной дорожке около парадной двери «Lexus». Я считаю вслух, но тихо, себе под нос:

— Один, два, три, четыре, пять… — Сердце тревожно стучит в груди, отбивая удары в такт моему счету. — Шесть, семь, восемь… — Боже, как страшно! — Девять, десять…

«Давай Белла, ты сможешь!»

Лео смотрит на меня, стоящую в дверях, через окно машины и делает легкий кивок. Все чисто, можно идти. Собираю остатки силы воли, быстрым шагом выхожу из дома, захлопнув за собой дверь, чтобы не вызывать подозрение у остальной охраны, и быстро забираюсь на заднее сиденье машины. Лео мгновенно трогается, давя на газ.

— Пригнитесь, чтобы вас было не видно. — Он смотрит на меня в зеркало заднего вида. Как-то я сама об этом и не догадалась. Быстро среагировав на его слова, ложусь на сиденье в надежде, что никто меня не заметит. — Я скажу, когда можно будет подняться.

На лбу выступает холодный пот. В охране дома завелась крыса… что это за мир, в котором живет Адам? Еще и меня в эту коза ностру втянул. Зачем нужно все это несметное богатство и власть, если ты не можешь быть уверен ни в ком из своего окружения, если не можешь спать спокойно, если все твои близкие люди вокруг подвергаются опасности, каждый Божий день?!

Время, кажется, тянется бесконечно. Я практически не дышу, когда машина стоит у ворот, ожидая, пока охрана нажмет на пульте управления кнопку, открывающую их. Что, если кто-то подойдет к машине проверить? Если это окажется человек, являющийся той самой «крысой»? Но вот звучит щелчок, прерывая мои внутренние опасения, и я слышу, как ворота отъезжают в сторону. «Lexus» срывается с места, и мы выезжаем за пределы дома. Я с облегчением выдыхаю, но продолжаю лежать еще какое-то время, ожидая одобрения от Лео.

— Все чисто, можете садиться, — сигнализирует мне он, и я с опаской сажусь, оглядываясь по сторонам. Мы выехали за пределы охраняемой территории коттеджного поселка и едем по шоссе. За окном потихоньку начинает смеркаться.

Несмотря на то, что мы успешно провернули операцию «покинуть дом» и вот уже примерно час как едем к Адаму, разъедающее чувство тревоги в душе не исчезает, а наоборот, усиливается с каждой минутой. Я сижу как на иголках. Если все так серьезно, почему Адам не забрал меня из дома самолично а отправил охрану, да еще и новичка, который, кстати, провинился в прошлом? Или, может, это шутка такая, розыгрыш? Может, муж решил устроить мне свидание и таким образом, не вызывая подозрения, привезти меня в назначенное место?

«П-ф-ф, ты сама-то в эту чушь веришь?»

— ехидничает мое подсознание. Действительно, бред: какое еще свидание, когда мы буквально несколько дней назад потеряли Джона?! Что за глупости я выдумываю?!

— Отдай мой телефон, я хочу позвонить Адаму, — прошу я, но не добавляю, что мне просто необходимо услышать строгий голос мужа и убедиться, что он в порядке. Пусть скажет, что я себя просто накрутила.

— Извините, мэм, не могу: я же говорил, что по нему вас могут отследить, — хладнокровно отказывает Лео, а меня начинает коробить от его слов.

— Дай тогда свой! — Протягиваю к нему руку.

— У меня его нет. — Он смотрит в мои глаза через зеркало, периодически переводя взгляд на дорогу. — По уставу не положено при себе иметь.

— Что за бред! — Я, откровенно говоря, уже начинаю закипать. — Как вы связываетесь тогда друг с другом?! Голубиной почтой или посыл в космос отправляете?!

— Ситуации разные бывают, в такие, как сейчас, телефон при себе не положено иметь, — спокойно повторяет он одно и то же, словно заезженная пластинка.

— Куда мы едем? — спрашиваю я, оглядывая пролетающие за окном пейзажи. Мы направляемся в противоположную сторону от Чикаго. — База Адама в другой стороне!

Лео мешкает пару секунд, потом отвечает:

— В безопасное место. Вы скоро сами все увидите.

Не нравится мне это все, не нужно было соглашаться и ехать с ним черт знает куда! Надо было наплевать и все-таки позвонить Адаму еще тогда, когда в доме была! Почему я сначала делаю, а потом думаю?! Подобравшись всем телом, сижу на кожаном сиденье, как на иголках. Может, зря я себя накручиваю, нафантазировала, как обычно. Сейчас приедем, и Адам мне все объяснит и успокоит. Стараюсь глубоко дышать, чтобы успокоиться.

Когда за окном становится так темно, что невозможно ничего разглядеть, машина начинает снижать скорость и съезжает с шоссе, на небольшую проселочную дорогу, ведущую вдоль леса. От вида, открывающегося мне через лобовое стекло в ночи, освещаемого только горящими фарами машины, становится жутко. Моя больная фантазия рисует картины, что вот-вот на дороге появится призрак или выбежит маньяк с топором. Мы едем еще минут двадцать, прежде чем Лео сворачивает к одиноко стоящему большому коттеджу, расположившемуся на опушке леса. Никакого ограждения и охраны, просто одинокий дом; от этого вида мне становится безумно жутко. Когда машина останавливается, с моей стороны открывается дверца. От неожиданности я едва не вскрикиваю: никого же не было, когда мы подъезжали!

— Выходи! — грубо обращается ко мне лысый амбал со шрамом, тянущимся от лба до щеки, наклонившись, чтобы я видела его лицо. Я перевожу недоумевающий взгляд с него на Лео, продолжающего сидеть за рулем. Как он смеет так обращаться со мной?! Только я хочу сказать это вслух, как меня перебивает голос Лео:

— Извините, Белла, — упавшим голосом, почти шепотом произносит он.

— Что происходит?! Где мой муж?! — Я сижу, не собираясь никуда выходить, но амбал со шрамом бесцеремонно хватает меня за локоть и тащит наружу. Я едва ли не падаю на землю, когда он в прямом смысле слова вытягивает меня силой. — Отпусти немедленно! — Изо всех сил пытаюсь устоять на ногах и вырваться из цепкого хвата.

— Рот свой завали, подстилка! — Звонкая пощечина оставляет жгучий след на моей щеке. Из глаз непроизвольно брызжут слезы — не от обиды, нет, от неожиданности, шока и в первую очередь от невыносимой боли. На какое-то время я даже перестаю чувствовать часть своего лица после удара, нанесенного его лапищей!

«Lexus» с визгом от шин срывается с места и уезжает, оставив меня ночью в незнакомом месте, наедине непонятно с кем…

— Кто вы такой? Что вам нужно? — потрясенная, держа ладонь у горящей щеки, спрашиваю у держащего меня головореза.

Амбал молча тащит меня в дом. Внутри стоит полумрак, слабо освещаемый большими канделябрами, свисающими с потолка. Этот дом отдаленно пробуждает во мне давно забытые чувства, некую ностальгию, но я не понимаю, от чего именно. Запрокинув голову, смотрю на широкую деревянную лестницу по центру большого холла, ведущую на второй этаж, и меня не покидает ощущение, что я уже спускалась по ней! Но этого просто физически не может быть, я впервые здесь нахожусь!

От едкого запаха сигаретного дыма я закашливаюсь. Я окончательно убеждаюсь в своих догадках, Лео развел меня, как пятиклассницу, а я повелась, как лохушка, и сама, можно сказать, добровольно: сбежала из дома. Нет и не было никакой «крысы» среди охраны. Точнее одна-единственная была, и это Лео, которому я по своей наивности поверила

.

Не к Адаму меня сюда привезли, Боже он даже не в курсе происходящего и наверняка не узнает о моей пропаже, пока не вернется ночью домой! Неужели меня ждет участь Эмили, погибшей невесты Джона? –Неужели я умру из-за криминальных разборок мужа…

— Шевелись, давай! — до боли сжимая мою руку, едким, прокуренным голосом приказывает амбал. — Резче!

Он ведет меня по широкому коридору вдоль дубовых дверей. Несмотря на устаревшую отделку, вышедшую из моды лет эдак двадцать назад, дом выглядит довольно-таки помпезно.

— Вы хоть знаете, с кем связались? — Я не уверена, что поступаю правильно, но терять мне больше нечего, поэтому я пускаю в ход угрозы. Я упираюсь в косяк, когда амбал останавливается, открывает дверь и пытается втащить меня внутрь. — Мой муж не спустит это вам! Отпустите меня, иначе пожалеете!

— Твой отец получше умел угрожать, — спокойно произносит мужской голос. Повернувшись на его звук, я вижу сидящего в кожаном кресле за столом мужчину лет пятидесяти. Волосы у него темные с проседью. — И он точно никогда не угрожал третьими лицами, полагался только на себя. — Туша сигарету в пепельнице, он смотрит на меня оценивающим высокомерным взглядом. Амбал подталкивает меня вперед, но я уже не сопротивляюсь, смотря на незнакомца. Он был знаком с моим отцом?

Я стою посреди кабинета; воздух в помещении спертый — видимо, оно очень давно не проветривалось. На корешках книг, стоящих на стилизованных шкафах, лежит толстый слой многолетней пыли.

— Кто вы? — Я смотрю на мужчину, не отводя глаз. Во мне сидит четкое ощущение, что я уже видела его раньше.

— Здравствуй, племяшка! — скалится он в улыбке.

Понимание приходит мгновенно: Клиффорд Росс…

Амбал подвигает стул и, с силой нажимая мне на плечи, усаживает меня. Пока я перевариваю, что сидящий напротив мужчина — брат моего отца, амбал связывает мои руки сзади за спинкой стула. Опомнившись, я дергаюсь, но попытки тщетны. Тугая веревка впивается в кожу рук все сильнее от каждого моего движения.

— Зачем вы связали меня?! — Я делаю попытку встать, но стул начинает подниматься вместе со мной. Стоящий сзади амбал насильно усаживает меня обратно на место. — К чему этот маскарад?! — Мой голос дрожит, несмотря на то, что я стараюсь держаться уверенно, вздернув подбородок.

— Ну ты же неглупая девочка, понимаешь, что мы с тобой не любимые родственники друг для друга, — вкрадчиво произносит дядя, выделяя каждое слово.

Что за бред он несет?! Разговаривает со мной так, как будто между нами кровная вражда! Я не видела его ни разу после смерти отца, да и вообще Клиффорд не особо-то и присутствовал в моих детских воспоминаниях.

— Я не понимаю ваших намеков. —Закатываю глаза. Происходящее кажется таким фарсом! Вывезли за город, привезли в какой-то заброшенный дом в лесу, связали и толкают речи. — Объясните нормально, что вам нужно от меня!

Я сейчас не чувствую страха, несмотря на сложившуюся ситуацию: все-таки передо мной сидит младший брат моего отца, мой родной дядя! Он не причинит мне вреда.

— Слышал, ты вышла замуж… — Легкая пауза. — Поздравляю! — с напускной радостной улыбкой говорит он, а глаза горят недобрым огнем. — Знаешь, какая моя самая большая ошибка в этой жизни?

— Нет, не знаю, — безучастно отвечаю, устав от этого бессмысленного растягивания ситуации. Говори уже, че тебе надо от меня или моего мужа, старик, и разойдемся!

Я думаю, что этот вечер меня уже ничем не удивит, но слова Клиффорда вводят меня в шок:

— Оставить тебя в живых! — Клиффорд цедит слова сквозь зубы скрипучим голосом. Затем резко поднимается, опираясь руками о стол. — Надо было прикончить тебя вместе с твоим папашей, — ехидно ухмыляется он, — пока у щенка не появились зубки!

Глава 26

— Ч-что вы несете? — отдаленно слышу свой сдавленный голос, как будто это говорю не я, а другой человек со стороны. Что значит «прикончить тебя вместе с папашей»?! — Мой отец погиб в автокатастрофе…

Боже, неужели авария была подстроена?! А мама…

— Так драгоценный муженек не рассказал тебе? — Он заходится в истерическом хохоте. — Да-а, недооценил я сученыша! — продолжает Клиффорд, качая головой, когда немного успокаивается.

— Ч-что не рассказал? — Я часто моргаю, смотря на него непонимающим взглядом. Что должен был рассказать мне Адам?

Игнорируя поставленный вопрос, Клиффорд кивком делает знак амбалу, стоящему за моей спиной, и тот выходит, хлопнув дверью. Мы остаемся одни в помещении.

— Ты не узнала это место? — Он обводит взглядом кабинет. — Я подумал, будет символично, если ты умрешь в доме, где испустила дух твоя мать.

Сглатываю комок в горле, не в силах поверить в сказанные им слова. Происходящее кажется просто каким-то страшным розыгрышем! Это не может быть правдой, они разбились на машине!

— Вы лжете! — упрямо качаю головой, глаза застилают слезы.

— Наивная, наивная Белла! — Клиффорд подходит, возвышаясь надо мной, приподнимает мое лицо за подбородок и заглядывает в глаза. — Я думал, с тобой будет проще, а ты совсем не в курсе положения дел! — Я смотрю в его хищные змеиные глаза, и по моей коже проходится холодок. — Пожалуй, я поведаю тебе тайны семьи Росс, прежде чем перерезать твою глотку. — Он щурится, небрежно отпускает мое лицо и добавляет: — Или застрелить — не суть, в процессе решим! — И отходит царственным шагом, затем присаживается на край стола. — Пока ты жила у своей бабки, я был спокоен: Мередит Уотсон слишком боялась потерять единственную внучку и поэтому держала язык за зубами. — Он склоняет голову набок, обдумывая свои слова. — А вот когда ты попала в лапы к ублюдку Коулману, я поднапрягся, пошел на поводу у страха и решил избавиться от наследницы Роберта. Но я недооценил Адама, и он успел спасти твою жалкую жизнь.

— Так это вы напали на базу Адама, чтобы убить

меня

? — Перед глазами всплывает ужас тех дней, когда меня чуть не придушили. Я упрекала Адама, что по его вине чуть не умерла, но на самом деле он спас мою жизнь в тот день…

— Естественно, а кто же еще? — Смотря на меня скептически, он с важным видом обходит стол и садится в кресло, складывая руки домиком на столе. — Я осознал, какую ошибку совершил, когда после нападения ублюдок начал копать под семью Росс, и понял, что он в любом случае выяснит, что ты наследница всего состояния, бизнеса и клана «Ross Family».

— Я — наследница?! — Всю жизнь мы с бабушкой ютились в небольшой квартирке, в то время как Клиффорд Росс шиковал на деньги моего отца, по праву принадлежащие мне. Как бабушка жила, смирившись с этим всем? Неужели он так сильно ее запугал? — Впервые слышу об этом…

— Еще бы! — Милость мгновенно сменяется на гнев, и он стучит кулаком по столу, от чего я непроизвольно вздрагиваю. — Думаешь, я так просто отдал бы это все какой-то соплячке? — Его лицо искажает презрительная гримаса. — После всего, через что мне прошлось пройти? После того как убил Роберта ради власти, я так просто подарил бы это тебе?

— К-как… вы могли убить родного брата? — Я все еще не до конца осознаю, что мои родители не погибли в автокатастрофе, а умерли от рук этого монстра. Бабушка всю жизнь обманывала меня, скрывала правду!

Так вот почему, когда я попросила у Адама досье на свою семью, чтобы подробнее прочитать об их гибели, Адам так странно отреагировал! Он все знал, но молчал! Два моих самых близких человека каждый Божий день лгали мне, смотря прямо в лицо.

— Сводного брата, дорогая! Он никогда не был для меня родным, — Клиффорд выплевывает слова с пренебрежением в голосе. Его настроение и выражение лица меняются с каждой репликой, как у сумасшедшего. Мне становится страшно находиться с ним в одном помещении, потому что я не сомневаюсь в том, что он сделает, что обещал: убьет меня без колебаний. — И да, я сделал это без сожаления. Я смотрел не моргая в глаза Роберта, видел его непонимающий взгляд, когда всадил пулю в его сердце!

Боже, что чувствовал папа в этот момент, понимая, что брат убивает его!

— А мама? — Я не уверена, что хочу знать, как этот убийца расправился и с ней…

— Ну-ну, милая! Пусть хоть это останется загадкой! — Дьявольская улыбка озаряет его безумное лицо. Это странно, но я облегченно выдыхаю, потому что Клиффорд не сказал мне правду: я не хочу представлять, как милая и нежная женщина из моих детских воспоминаний мучится, умирая в этом самом доме…

— Смерть Джона… — Я прочищаю горло, у меня больше не осталось сил держаться и строить из себя сильную. Руки затекли от крепко стягивающих их веревок. Я разбита, морально уничтожена и растоптана. — Тоже ваших рук дело?

— Ну наконец-то ты стала соображать! Да-а, это была ювелирная работа! Я хотел сделать больно твоему мужу и притупить его бдительность, но сукин сын посмел забрать мою семью! — Звериный оскал проступает на лице Клиффорда. Я вижу, как пульсирует вена на его шее. Вот о ком говорил Адам вчера вечером! Он приказал доставить ему семью Клиффорда: «Я

собственноручно перережу их глотки». Теперь я отчетливо понимаю: я — жена убийцы. Я — племянница убийцы. Вокруг меня одна кровь! Неужели и мой отец был таким же хладнокровным и кровожадным человеком, так легко распоряжавшимся чужими жизнями? — За это ты будешь умирать мучительной смертью, племяшка!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот почему Адам неожиданно уехал сегодня утром! Ему доставили семью Клиффорда. Неужели в этот самый момент, пока я сижу здесь, мой муж убивает таких же ни в чем не повинных людей, как и я? Мне становится так противно, что я чувствую себя извалявшейся в грязи. Я не хочу быть частью этого мира! Их мира.

Теперь я понимаю, кто виновен в смерти старшего брата Адама и его матери. Вот за что он мстит Клиффорду!

— Для чего вы все это сделали? Оно стоило того? Убить брата, потерять сейчас семью, стоило того, чтобы управлять этим кровавым бизнесом? — Мой голос со стороны звучит так безжизненно, что кажется, мне уже абсолютно все равно, что будет дальше.

Двадцать лет я жила в полном неведении, как наивная дурочка, которой никто не удосужился рассказать правду! Ладно, бабушка, возможно, она действительно боялась Клиффорда, но Адам… Как он мог скрывать это от меня?! Это мои родители погибли от рук убийцы, сидящего напротив, это на мою жизнь он покушался! Я имела право узнать это от мужа, а не вот так в лоб, бесцеремонно, от этого обезумевшего от бесконтрольной власти человека.

— Ты никогда не поймешь, каково это! — Он вскакивает на ноги. —Быть всегда на скамейке запасных, когда каждый раз тебя тычут рожей в дерьмо, приговаривая: «Роберт лучше, Роберт умнее! Роберт богаче! Посмотри, какая у Роберта прекрасная семья и дочь! Роберт дальновиднее!» — Он брызжет слюной, а в уголках губ пузырится пена от того, с какой яростью он произносит этот бред. — А я переиграл его! Переиграл их всех! Я! Я оказался дальновиднее идеального Роберта!

— Вы — больной ублюдок! — Я плюю в его сторону, переполненная ненавистью. — Завистливая мразь! — Боль за родителей разрастается в моей душе до такой степени, что еще чуть-чуть, и я взорвусь, извергаясь, как вулкан! Клиффорд огибает стол и, подлетев ко мне, влепляет оглушающую пощечину.

— Закрой свой рот, грязная потаскуха! — словно сквозь толстый слой ваты, слышу голос, который все больше и больше отдаляется от меня. Я роняю голову на плечо, не в силах бороться с подступающей темнотой.

***

Необычайная легкость переполняет меня. Все вокруг, кажется таким большим! Я хочу спуститься по лестнице, но боюсь. Озираюсь по сторонам, чтобы позвать на помощь кого-то из взрослых, но рядом никого нет. Берусь за деревянные балясины перил ладошкой и маленькими шажочками преодолеваю ступеньку за ступенькой. Зачем взрослые придумали такую гигантскую лестницу? Нешуточно попыхтев, спрыгиваю с последней ступеньки на деревянный пол.

В воздухе витает чудесный аромат вишни вперемешку с корицей.

— Белла! Вот ты где! — раздается за моей спиной мелодичный женский голос; оборачиваюсь посмотреть, кто там. Темноволосая девушка возвышается надо мной, протягивая ко мне руки, белый фартук, завязанный поверх ее шелкового платья на тонкой талии, испачкан в муке. — Иди ко мне, малышка.

— Мама! —слышится детский лепет. Неужели это я сказала? — Мамочка! — снова повторяю я тонким голоском.

Девушка поднимает меня на руки.

— Уф! — Она оставляет несколько теплых поцелуй на моей щеке. — Моя вкусная малышка! Что это у тебя? — Мама кивком указывает на мои руки, и только сейчас я замечаю, что держу какую-то игрушку.

— Это Висли! — гордо отвечаю, подняв зайчика вверх, чтобы мамочка могла его как следует разглядеть. — Дядя Квиффорд мне его принес!

— Ах, значит, дядя Квиффорд! — Мама смеется над тем, что я не выговариваю букву «л», и начинает щекотать меня, отчего я заливаюсь искренним, озорным смехом. — Квиффорд! Квиффорд! А где же наш Квиффорд?

Она продолжает повторять имя и то подносить Висли к моему лицу, то отдалять, а я закатываюсь от смеха, болтая ножками.

— Перестань! Секотно! — Я извиваюсь на руках у мамы.

Посмеявшись, она отпускает меня на пол, поправляет мои кудрявые волосы и ласково произносит:

— Иди зови папу и дядю обедать!

Я послушно бегу по большому и длинному коридору, звук от моих туфелек по деревянному полу отскакивает в воздухе. Я точно знаю, куда мне идти! Остановившись возле нужной двери, встаю на носочки и, высунув язык от того, как тяжело это сделать, хватаюсь своей маленький ладошкой за ручку. Тяжелая дверь поддается, оставляя небольшую щель, толкаю ее изо всех своих силёнок и, пыхтя, вбегаю в кабинет.

— Что случилось, мой ангел? — Папочка смотрит на меня, сидя в своем кресле, скрывая еле заметную улыбку. Что смешного он увидел?

— Мамочка зовет вас обедать! — с важным видом заявляю папе и стоящему рядом с ним дяде «Квиффорду», ведь мама поручила мне ответственное задание!

— Подойди поближе, Белла, я не расслышал. — Он подзывает меня к себе ладонью.

— Папочка, ты уже такой старенький, что не слышишь? — Вздохнув с грустью от своих мыслей, иду, волоча за собой по полу Висли. Когда я подхожу, папа поднимает меня и усаживает к себе на колени. Ух ты! Как высоко я сижу, отсюда так хорошо видно все вокруг! — А что вы тут делаете? — Совершенно забыв, зачем сюда пришла, я начинаю разглядывать интересные бумажки у папы на столе.

— Работаем, чтобы в будущем моя принцесса ни в чем не нуждалась! — Папа гладит меня по голове, наматывая себе на палец мои локоны. Они такого же цвета, как его волосы.

— А почему у дяди Квиффорда черные вовосы, а у нас — нет? — заметив различия между нами, спрашиваю я, тыча пальцем на стоящего около стола дядю.

— Потому что ты полностью забрала себе внешность своего папочки, не оставив мне ничего! — как-то не по-доброму улыбается мне дядя. Мое сердечко чувствует, что он меня недолюбливает. — Надо еще сына, Роберт. Наследника.

— Нет! Мой папа! — Нахмурившись, смотрю на дядю, после чего обхватываю шею папочки обеими руками. — Не отдам никому!

— Ты все слышал, Клиф. — Бархатистый смех немного успокаивает меня. — Вот моя наследница. — Большая рука гладит мою спину, я кладу голову папе на плечо и показываю язык его брату. — Идемте обедать!

Папа встает со своего места; от того, как высоко я оказалась, голова начинает кружиться от восторга. Скорее бы вырасти и стать такой же высокой!

— Нужно решить вопрос об окружном судье, Роб, это важно… — Дядя «Квиффорд» недовольно обращается к папе, но тот перебивает его, вскинув ладонь вверх.

— Я сказал: сначала обед, Клиффорд. Семья — это святое!

— Но я тоже твоя семья! — бросает в спину папе дядя.

***

Легкие пощечины выводят меня то ли из сна, то ли из транса… Давно забытое детское воспоминание обрушилось на меня снежной лавиной. Теперь я понимаю главный мотив Клиффорда: он ревновал старшего брата к жене и дочери. Видимо, все внимание отца было приковано к нему, но с появлением в жизни папы нас его брат отошел на второй план. А нестабильная психика Клиффорда сделала свое дело: с годами он все сильнее накручивал себя в ненависти к семье брата и к самому брату.

Дом из моих воспоминаний — тот, где мы находимся сейчас. Поэтому он казался мне таким знакомым, я жила здесь в детстве вместе с родителями…

— Я же тебе самого главного не сказал! — звучит гнусавый голос Клиффорда. Разлепляю глаза, смотря в упор на его лицо, на котором расплывается злорадная ухмылка. — А ты знала, что твой дорогой муженек тебя использует?

— Мне все равно. — Я говорю правду. Мне действительно уже безразлично все происходящее вокруг. Когда вся твоя жизнь оказывается фальшивкой, становится абсолютно плевать на будущее. Адам не знает, что я не дома, а значит, и спасти меня на этот раз будет некому…

— Коулман женился на тебе, чтобы завладеть всем имуществом и кланом «Ross Family». — Он бросает на меня многозначительный взгляд. — Твой папаша оставил записочку к завещанию, которая гласит, что в случае его непредвиденной кончины ты вступаешь в права наследования только тогда, когда выйдешь замуж!

«Женился, чтобы завладеть имуществом…»

Логика в его словах есть, ведь Адам действительно жаждал отомстить Клиффорду Россу за смерть брата и матери, и вот в его руки попала я. Большой куш сорвал в виде настоящей наследницы семьи Росс. И у Клиффорда все забрать решил, и со мной развлекался все это время. Двух зайцев убил Адам Коулман. Холодным умом я понимаю это, но сердце твердит не верить ни единому слова Клиффорда: Адам любит меня и женился не ради власти.

Однако в голове всплывает день, когда Адам повез меня знакомить с его отцом. Они ушли куда-то и разговаривали, пока я наивно разглядывала альбом, еще и ревновала его! А Адам в это время узнал новости о наследстве и строил со Стивом планы, а потом сразу же сделал мне предложение в машине.

— Почему вы не убили меня, пока я была без сознания? — Смерть — это лучшее, что сейчас может произойти со мной. Больше новостей я не вынесу!

— Дорогуша, это было бы слишком просто! Ты будешь мучиться в агонии! — зловеще шепчет Клиффорд, наклоняясь к моему лицу. Запах табака из его рта ударяет в нос. — Знаешь самое слабое место человека? То, что он любит больше всего. В случае нашего Адама Коулмана это ты — его любимая женушка!

— Какая ересь! Вы сам себе противоречите! Любимая жена, как же! — По комнате разносится мой истерический смех, но затем резко обрывается, и я серьезно добавляю, глядя на него в упор: — Ты сам сказал, что Адам использовал меня. Поэтому, если ты собрался мстить Адаму, убив меня, уж поверь, это очень тупая идея!

Я перехожу на «ты», ибо мне уже совсем наплевать на то, кто передо мной: взрослый или молодой, дядя или убийца…

— Срать на него! Вставай! — Клиффорд развязывает мои онемевшие руки, поднимает за ворот кофты и тащит к столу. Я еле успеваю волочить ноги. Он толкает меня в кресло за столом, в котором когда-то я сидела в детстве на руках у своего папочки. Клиффорд швыряет передо мной на стол лист чистой бумаги и ручку. — Пиши, что отказываешься от наследства и что не смогла пережить потери любимых родителей и теперь мечтаешь поскорее воссоединиться с ними на небесах!

Я всегда знала, чего хочу от этой жизни. Успешную карьеру хирурга, счастливый брак с любимым человеком и много маленьких детишек. Но моим мечтам не суждено было сбыться, их забрал мир, где правят боссы мафии, где потребности «семьи» важнее твоих собственных, где отдать жизнь за общее дело — это честь.

Простые люди для них ничто, они всего лишь марионетки для достижения собственной цели, а боссы, расчетливые кукловоды, умело ими управляющие.

Сейчас я должна умереть во имя чужой вендетты. Готова ли я? Да, готова! Я больше не вижу смысла в жизни, где любимый человек на самом деле использовал меня для достижения цели в своей собственной мести. Я была для него всего лишь недостающим пазлом, разменной монетой. Не думала, что душевная боль может быть настолько сильной. Не моргая, протягиваю трясущуюся руку и начинаю писать

предсмертную записку

.

«

Я, Белла Коулман, отказываюсь от всех имущественных прав на недвижимость и акции, принадлежащие «

Ross

Family

», а также передаю право управления Клиффорду Россу. Я не вижу больше смысла жить в этом мире, поэтому прошу никого не винить в моей смерти».

Клиффорд выхватывает из моих рук бумагу, читает написанное и довольно произносит:

— Какая послушная девочка! Прям вся в свою мамочку!

На секунду я закрываю глаза. Одинокая слеза скатывается по щеке. Неужели он сделал то же самое с мамой? Заставил ее подобно мне писать предсмертную записку, а потом убил?

Клиффорд обходит стол и становится напротив меня, Затем вытаскивает из-за пояса пистолет и направляет дуло на меня. Но мне уже все равно, у меня нет страха перед смертью. Я иду к вам, мамочка, папочка…

Я смотрю в хищные глаза убийцы своего отца, целящегося в меня. Могла ли я раньше представить, как закончится моя короткая жизнь? Точно не таким образом. Перед глазами со скоростью света проносятся, яркие воспоминания из детства. Мама ласково расчесывает мои рыжие непослушные волосы у зеркала, периодически целуя в макушку. А здесь я лежу у папы на плече, и он рассказывает мне сказку собственного сочинения.

Готовая принять свою участь, я закрываю глаза, не желая видеть перед смертью мерзкое лицо Клиффорда. Пусть моим последним воспоминанием будет Адам, несмотря на то, что он использовал меня в своих целях, как игрушку.

События разворачиваются, словно в замедленной съемке. Я непроизвольно вздрагиваю, когда дверь распахивается, с глухим стуком ударяясь о стену. На секунду мне даже кажется, что это был выстрел и я уже умираю. Продолжаю сидеть с закрытыми глазами; слышатся выстрелы, крики и звуки борьбы, нарушая тишину звуконепроницаемого помещения. В кабинет врывается мужчина. Мне не нужно видеть, чтобы понять кто это, его энергетику я чувствую на интуитивном уровне. Адам. Он пришел за мной. Раскрыв полные слез глаза, я вижу стоящего в проеме мужа, он целится в Клиффорда, а тот в него. Взгляд Адама касается моего лица, и в это мгновение в воздухе звучат два выстрела.

Я зажмуриваюсь, вздрагивая от оглушающего звука, в ушах звенит, меня не покидает ощущение нереальности момента. Сейчас я открою глаза, и это все окажется страшным сном.

Разум возвращает контроль над телом в тот момент, когда я, пытаюсь зажать трясущимися руками кровоточащую рану любимого мужчины, сидя рядом с ним на полу. Я давлю как можно сильнее, но она продолжает сочиться кровью. Паника накрывает меня, несмотря на то, что я сотни раз ассистировала в операционной. В носу стоит металлический запах крови.

Тело Адама неподвижно, он без сознания, а прекрасное лицо не выражает никаких эмоций, словно он спит. Мое сердце сжимается от боли, когда я вижу человека, привыкшего держать ситуацию и людей под контролем, таким беззащитным.

Болезненный ком сжимает горло, слезы непроизвольно льются ручьем. Неужели я потеряла его навсегда?

Глава 27

— Помогите! — пытаясь остановить кровь, отчаянно кричу в пустоту кабинета. Из коридора до сих пор слышны звуки борьбы и периодически происходящие выстрелы. С кем борются люди Адама, если в доме находились только Клиффорд и тот амбал со шрамом на лице? Хотя было бы глупо с их стороны осесть здесь без подмоги, наверное, остальная часть охраны была в другой части дома. Ведь Клиффорд не мог быть на сто процентов уверен, что за мной не придут. — Пожалуйста, кто-нибудь! На помощь!

— Док, сюда! — В кабинет вбегает мужчина, я видела его лицо во время видеозвонков Адама, когда мы были на острове. — Миссис Коулман, вы не ранены?

Следом за ним быстрым шагом входит незнакомый мужчина с большим медицинским чемоданом в руках. Пока я туго соображаю, переводя взгляд с одного на другого, зажимая рану Адама, второй мужчина опускается рядом. Его действия в отличие от моих уверенные и четкие.

— Зажми здесь. — Он сдвигает мои руки чуть в сторону, а сам поднимает голову на стоящего над нами мужчину. — Давай, быстро, на стол его!

Том ловко сбрасывает все бумаги на пол, вдвоем они поднимают Адама и переносят его на письменный стол. Все это время я держу свои руки на его груди, зажимая кровоточащую рану. Господи, пожалуйста, хоть бы легкие не задело и внутреннее кровотечение не началось! Мозг начинает соображать и вникать в процесс происходящего, перестраиваясь, а не истерично ждать помощи. «Все будет в порядке», — повторяю про себя, как мантру. Мои ладони все в теплой крови Адама, и при каждом взгляде на них, меня начинает потряхивать.

— В-вы, их ш-штатный врач? — заикаясь, обращаюсь к мужчине.

— Зови меня Альфредом. — Он поднимает на меня быстрый взгляд, а затем начинает разрывать на Адаме свитер, чтобы добраться до пулевого ранения. — Белла… тебя же так зовут? — добродушно спрашивает Альфред. Несмотря на критичность ситуации, я киваю, хоть он и не смотрит на меня. — Сейчас мне нужно, чтобы ты собралась, Белла, и помогла. Жизнь твоего мужа зависит от нас! Поняла? — Затем обращается ко второму мужчине: — Том, унесите этого, с остальным мы справимся.

Я смотрю, как Том и еще несколько человек выносят труп Клиффорда Росса, убийцы моих родителей и брата Адама. Эта картина не вызывает во мне жалости к нему. Хотя, должна ли, после всего, что он сотворил с нами ?

— Д-да… что нужно делать? — Другой мне, девушке из прошлого, было бы стыдно сейчас за этот вопрос, потому что я медик, я ассистировала и даже сама однажды оперировала пациента, а сейчас стою и не знаю, что делать. Но шок от последних событий выбил из моей головы абсолютно все, что я знала до этого дня.

— Будешь ассистировать. — Альфред дает мне указания строгим голосом врача. — Ставь на стул чемодан и открой его, потом подай мне перчатки и сама надень.

— Вы собрались оперировать его здесь?! — Я замираю на месте.

— Мы не доедем до больницы. — Он наклоняется, осматривая входное отверстие от пули. — Быстрее делай, что я говорю тебе! Перчатки! — И протягивает руку в мою сторону.

Я быстро поднимаю тяжелый чемодан, открываю и подаю Альфреду чертовы перчатки. От моих окровавленных рук на всем, к чему я прикасаюсь, остаются красные следы.

— А если задето легкое и начнется внутреннее кровотечение? А если у него пулю внутри раздробило? — Я озвучиваю свои самые страшные опасения, натягивая латекс на руки.

— «А если, а если»! — Альфред нервно повторяет мои слова. — Сейчас мы это все и выясним! По-твоему, лучше, чтобы он умер по дороге?! — Он отстраняет меня и вытаскивает среди множества лекарств и инструментов пропофол, чтобы сделать внутривенную инъекцию для общего наркоза. — Я спасаю Адама и жизни его людей на протяжении семи лет. Поверь, это не самое страшное, что с ним происходило! — Врач поднимает безвольно свисающую руку мужа, опускает ее на стол и умело вводит катетер в вену. — Обработай кожу вокруг ранения антисептиком и быстро принеси теплую воду, пока я дам ему наркоз.

Отрезав кусок бинта, я смачиваю его спиртом и трясущейся рукой протираю окровавленную кожу мужа, аккуратно вычищаю все остатки загустевшей крови, а затем очень быстро, но с чувством неуверенности иду к выходу из кабинета, Альфред поторапливает меня, кидая в спину свои командирские реплики. Я не обижаюсь на него, ведь врач не знает, что это родовой дом моей семьи, который был отнят у меня так же, как и все ее члены. Он не знает, что в этом самом доме Клиффорд Росс убил мою мать…

Торопливо шагая по коридору той же дорогой, что и в детском воспоминании, я знаю, куда мне нужно идти, интуитивно я чувствую, где в этом доме находится кухня. Мимо меня проходят мужчины в черной форме, вынося тела людей Клиффорда… или своих… в этот момент я не хочу вникать и думать об этом.

Так странно находиться здесь! Пересекая холл, я вхожу в просторную кухню. Полностью абстрагироваться от мыслей мне не удается, поэтому, пока я ищу по шкафам емкость под воду, невольно представляю, как тут хозяйничала мама, как ее нежные руки с изящными длинными пальцами прикасались к мраморной столешнице, как она искала что-то на этой светлой кухне. Так же, как и я, найдя нужную вещь, она подходила к раковине и тщательно мыла ее.

Я искренне удивлена, что в доме есть вода, ведь он столько лет заброшен. Набрав полную чашку теплой жидкости, возвращаюсь в кабинет полубегом, чтобы ни капельки не расплескалось.

— Пришла! Отлично, ставь туда! — Альфред кивком указывает на кресло. — Первичное дренирование[1] я провел, держи спринцовку[2], будешь откачивать продолжающую поступать кровь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я делаю все по инструкции Альфреда: откачиваю кровь, одновременно оттягивая щипцами края раны, в то время как он нащупывает пальцами пулю, а затем не без труда вытаскивает ее пинцетом.

— Целая! — озвучиваю и так очевидную для нас обоих вещь. — Повезло!

— Не вижу радости на твоем прекрасном личике! — Альфред бросает пулю в пустую чашку. — Адам Коулман тот еще живчик! — торжественно произносит он, начиная аккуратно промывать рану чистой водой и накладывать стерильную повязку. — Не все дела он, значит, на этом свете еще решил, жену одну оставлять не хочет!

Несмотря на слова штатного доктора их преступной группировки и его подбадривание, настроение у меня не улучшается. Нет, я рада, что мой любимый мужчина спасен, но Альфред не знает, всей правды. Думает, что они пришли спасать жену босса, который в итоге подставился под пули, но он не знает, кем я оказалась на самом деле для Адама.

Никем…

Когда все завершено и остается только ждать пробуждения раненого от наркоза, врач садится в кресло, а я подхожу ближе к столу. Бледное лицо Адама выглядит безмятежным, на нем нет никаких эмоций. Теперь его жизни ничего не угрожает, но мое сердце все равно кровоточит, когда я смотрю на него, такого беззащитного и слабого?

Почему мы не встретились с тобой при других обстоятельствах? Почему ты использовал меня в своих целях? Зачем влюбил в себя? Чтобы разбить теперь сердце? Это слишком жестоко даже для тебя, Адам! Я живой человек, у которого тоже есть чувства, а ты их безжалостно растоптал! Господи, помоги нам не стать врагами!

— Вам ведь особо и не требовалась моя помощь, да? — анализируя действия во время операции, спрашиваю вслух, хотя сама и так знаю ответ.

— Верно, мне нужно было, вывести тебя из шокового состояния. — В голосе Альфреда сквозит уважение за мою догадливость.

— Как вы оказались здесь со всеми? — Они что, всегда возят доктора на разборки?

— Адам взял меня, боясь, что Клиффорд ранил тебя. Думал, не успеет довезти до города в больницу.

Я обессиленно опускаюсь на стул, придерживаясь за спинку. По коже бегут предательские мурашки от услышанного. В груди начинает невыносимо колоть от душевной боли, я уже не знаю, что думать. Кому верить, кому доверять? Неужели он действительно волновался за меня? Если так, почему изначально не сказал мне правду, зачем использовал? Зачем приехал спасать? Думал, что в случае моей смерти наследство так и останется в руках Клиффорда? Масса вопросов вихрем кружится в голове. Не в силах просто сидеть и ждать, продолжая заниматься самокопанием, я встаю со своего места.

— Хочу пройтись, — бросаю в воздух и, не дожидаясь ответа, выхожу из кабинета. Иду не глядя, полностью доверяя своему сердцу.

Ноги сами ведут меня к той самой лестнице, покрытой красным ковролином по центру. БеХватаюсь за перила и поднимаюсь наверх, ступая по скрипящим от времени ступенькам. Чем выше я поднимаюсь, тем сильнее начинает стучать мое сердце от волнения. Я знаю, их там нет, но ощущение, что иду к родителям, не отпускает меня. Да, это странно, но сегодня, возможно, впервые за всю свою осознанную жизнь, я понимаю, что они у меня были.

В голове крутится детский голос из воспоминаний, повторяющий про себя: «Третья дверь справа! Третья дверь справа! Третья дверь справа! Мама!»

Следуя ему, я нажимаю на металлическую ручку двери и вхожу внутрь. Я знала, знала, что это будет спальня родителей! На глаза наворачиваются слезы с мгновенно подкатившим к горлу болезненным комом; сглатывая его, я решительно переступаю порог. В памяти всплывает момент, как я от страха прибегала сюда по ночам во время грозы, забиралась на постель и ложилась между ними.

Мозг заблокировал мои детские воспоминания после смерти родителей, чтобы я не мучилась, ностальгируя о них, но теперь, в этом доме, они все ко мне постепенно возвращаются… Ведь каждый уголок, каждая вещь напоминает о потерянной мною семье… Клиффорд Росс отнял самых близких людей не только у Адама, но и у меня!

Медленно прохожу по комнате, осматриваясь. В детстве все вокруг казалось таким гигантским, а сейчас я вижу обычную мебель. Провожу рукой по комоду, на толстом слое пыли остаются следы от моих пальцев. Лечь на кровать не решаюсь, хотя неистово хочется: вдруг мебель за прошедшие годы испортилась и сломается подо мной.

Подхожу к шкафу и открываю дверцы; вещи родителей аккуратно висят на вешалках, совсем не тронутые временем, как будто, кто-то из них только что закрыл этот шкаф и вышел… Аккуратно беру в руки рукав любимой маминой блузки, а дальше — то самое шелковое платье… А вот и папин пиджак. Какой большой размер! Неужели он был таким широкоплечим?

Закрыв шкаф, иду к окну. Из комнаты открывается завораживающий и в то же время пугающий в ночи, вид на лес. Как они не боялись жить в доме, настолько отдаленном от людей?! Ладно папа — думаю, он ничего не боялся в этой жизни, но мама?.. Так сильно ему доверяла, что согласилась поселиться в лесной глуши?

Выхожу из спальни родителей и иду в свою детскую. Перед глазами возникает мираж рыжей малышки, бегущей по коридору. Дверь в мою комнату поддается не сразу, с третьей попытки, приложив усилия, я толкаю ее: петли просели, из-за чего дверь слегка перекосило. Перед моим взором открывается розовая комната, наполненная множеством мягких, но пыльных игрушек, кукольный домик, всевозможные Барби и настоящая кровать принцессы с балдахином…

Флешбэк, как папа сидит рядом с кроватью и читает мне сказку перед сном, накрывает меня. В тот день я боролась со сном, как могла, лишь бы он посидел рядом подольше, ведь он так редко бывал дома по вечерам! Мама стояла в дверях и улыбалась, тепло смотря на нас. А следом приходит другое воспоминание, как мама с грустными, красными от слез глазами гладит меня приговаривая: «Моя долгожданная малышка. Я так люблю тебя Белла. Всегда помни это, хорошо?»

Беру одну из аккуратно сложенных кукол и сажусь на пол рядом с кроватью. Задумчиво стираю с куклы пыль рукавом своей кофты. Я не знаю, как теперь жить с этими всплывшими воспоминаниями, как бороться с ненавистью к тому, кто отнял мое детство! Никогда не перестану думать о том, как бабушка смогла выдержать это! Я не такая сильная, как она, Боже, я не смогу так легко отпустить прошлое!

Погружаюсь в собственные мысли, продолжая протирать куклу в руках. Не знаю, сколько я так сижу, но затекшие ноги сигнализируют о том, что довольно-таки долго. Из раздумий меня вырывает мужской голос:

— Миссис Коулман, босс очнулся и хочет видеть вас.

Не оборачиваясь, я киваю, но продолжаю сидеть. Мужские шаги стихают, а я раздумываю, как мне быть. Как жить дальше и что делать? О чем говорить с Адамом, как себя вести? Кто мы после всего случившегося теперь друг для друга?

Решительно встаю: сидеть тут и гадать можно сколько угодно времени, но пора уже повзрослеть, Белла, и смотреть страху в глаза, а не прятаться за детскими воспоминаниями! В последний раз окинув взглядом комнату, выхожу и спускаюсь вниз.

Когда я вхожу в кабинет, Альфред стоит, склонившись над Адамом. При моем появлении оба поворачивают головы в мою сторону: врач — резко и мимолетно, а муж — медленно и пристально. Несмотря на то, что взгляд Адама затуманенный, он внимательно осматривает меня с головы до ног.

— Сейчас приедет «скорая» и заберет вас в клинику для обследования, — сообщает Альфред, затем, прочистив горло, добавляет: — У вас есть несколько минут, чтобы поговорить. Я буду ждать «скорую» на улице. — И сразу же выходит из кабинета размашистым шагом, по пути по-отечески похлопав меня по плечу.

— Альфред сказал, ты огромная молодец. — Адам осторожно начинает разговор первым, голос его звучит хрипло. — Помогла ему.

— Ты сегодня спас мне жизнь. — Я стою рядом с дверью, как будто приросла к полу. — Это меньшее, что я могла сделать.

— Как ты? — Он задает обычный вопрос, но я не могу на него ответить. Внутри меня образовалась огромная пустота, которой нет объяснения. Я сама не понимаю, как я себя чувствую сейчас. Если физически, то в полном порядке. Если говорить о душевном состоянии, то уже намного сложнее: злость, жгучая обида, негодование, разочарование — все смешалось во мне, образуя огромную, зияющую пустоту в груди. — Подойдешь? — Когда я не сдвигаюсь с места в ответ на простую просьбу, вижу в его взгляде понимание, что я все знаю. — Что он тебе сказал? — внимательно следя за выражением моего лица, требовательно спрашивает Адам.

— Я так полагаю, правду. — Прочищаю горло, но голос предательски дрожит. — Которую должен был рассказать мне ты.

— Я не хотел, не мог сделать тебе больно. — Его лицо искажается гримасой невыносимой боли вперемешку с сожалением. Странная реакция для человека, который женился на мне только ради мести.

— Скажи мне только одно, Адам: в тот день, когда ты отвез меня к Стиву, ты узнал от него про завещание и его условия? — Слова вылетают из моего рта быстрее, чем я успеваю об этом подумать. Я не могу больше ходить вокруг до около. Мне нужно знать правду.

— Белла… — он зажимает двумя пальцами переносицу.

Руки машинально сжимаются в кулаки, от лица молниеносно отливает вся кровь. Меня начинает бросать то в жар, то в холод. Клиффорд не врал, он действительно использовал меня, а я жила в своем выдуманном мирке, якобы в счастливом браке с любимым человеком. Бабушка была права, когда говорила, что он убьет меня. Адам сделал это, но он убил мою душу, а не тело.

Дверь распахивается, я машинально отхожу в сторону.

— Сюда! — звучит голос Альфреда, следом за ним забегают несколько человек в медицинской одежде. «Скорая» приехала быстро. Двое парней кладут Адама на носилки и выносят, я выхожу вслед за ними. Шум, доносящийся с улицы, сразу же оглушает меня. Вместо кареты «скорой помощи» недалеко от дома стоит вертолет санитарной авиации, его вращающиеся лопасти заставляют деревья вокруг него качаться, шелестя листвой.

Несколько полицейских машин с горящими мигалками стоят рядом с «Гелендвагеном» и несколькими тонированными мини-вэнами. Копы беседуют с Томом, бросая на нас мимолетные взгляды. Ледяной ветер пронизывает и без того продрогшее до костей тело, одетое в одну только тоненькую кофту и джинсы. Медицинский персонал грузит Адама внутрь, я вижу по его красноречивому взгляду, как ему некомфортно от того, что его несут на носилках, как беспомощного больного.

— Я помогу вам. — Парень подает мне руку, чтобы я поднялась на борт. Колеблюсь с минуту, но в конечном итоге вкладываю ладонь в его, вынуждено забираюсь внутрь и готовлюсь лететь вместе с ними в больницу.

Мы взлетаем; через небольшое окошко я неотрывно наблюдаю за отдаляющимся от нас домом, пока он не превращается в маленькую точку. Часть меня навсегда останется там, в виде той маленькой беззаботной девочки, у которой были родители и счастливое детство…

[1] Дренирование (англ. drain; осушать, дренировать) в медицине — непрерывное удаление с помощью медицинских дренажных инструментов жидкого содержимого из ран, внутренних полостей тела и т. П.

[2] Спринцовка как инструмент (устар. шпринцовка) — медицинский инструмент, а также используемый в технических работах для подачи или откачки, предназначенный для спринцевания (промывки, орошения).

Глава 28

По иронии судьбы, нас доставляют именно в ту клинику при университете, где я училась и работала до встречи с Адамом. Вот и столкнулось мое прошлое с настоящим…

Вертолет опускается на крышу здания, я начинаю испытывать легкое, непонятное волнение. Мгновенно появляется желание сбежать куда глаза глядят, но только не входить туда, где, каждый уголок будет напоминать о том, какая глупая и наивная я была.

А что теперь?

За последние полгода меня дважды похитили: за первого из бандитов я вышла замуж, второй оказался родным дядей, который больше всего на свете желал убить меня, лишь бы не отдавать наследство, на которое я и так не претендовала!

И вот теперь меня, «контуженную» во всех смыслах этого слова, и раненого Адама привезли в больницу, где я исполняла свои детские мечты: спасала жизни людей в память своих погибших родителей, которые не погибли в автокатастрофе, а по факту оказались убиты Клиффордом Россом! Со стороны кажется, что я попала в ночной кошмар. Но нет, это суровая реальность моих будней. Ах, да, еще забыла добавить, что мой драгоценный, горячо любимый супруг использовал меня в своих целях!

Немигающим взглядом наблюдаю, как медицинский персонал выгружает Адама, и направляюсь следом за ними к лифту, который спустит нас в нужное отделение. Вежливая медсестра предлагает мне сесть в кресло- каталку, но я тактично отказываюсь. В этой ситуации осталось только, чтобы меня еще, как не способную ходить. везли в инвалидном кресле! Физически я в порядке, поэтому пойду сама. Мы вынужденно молчали все время полета, но я то и дело, бесстрастно ловила на себе изучающий взгляд Адама. Несмотря на его состояние, я видела, что он думает о чем-то важном, осмысливает и явно строит планы.

Когда двери лифта открываются и мы оказываемся в длинном коридоре, нас сразу же передают в руки персонала клиники. Я низко опускаю голову, прижимая подбородок к груди, чтобы как можно меньше людей могли узнать меня. Слава Богу, сотрудников здесь огромное количество, плюс текучка, поэтому бывают случаи, хоть и редкие, что не все знакомы друг с другом в лицо. Надеюсь, мне повезет.

— Белла?! — Инстинктивно поднимаю голову, о чем мысленно себя ругаю. Блин! — Привет! — Саманта, моя хорошая знакомая из отделения гинекологии, взволнованно улыбаясь подходит ближе. — Что случилось?

Медбратья везут недовольного Адама на каталке, он пытался встать, но мы уложили его обратно: с таким ранением ему нужен покой. Я быстро шагаю рядом, и Саманта подстраивает свой шаг под нас.

— Привет, — стараюсь держаться дружелюбно. Мои губы так пересохли, что от улыбки нижняя трескается. Вытираю мгновенно проступившую капельку крови, кожа противно щиплет. — Долгая история… — бросаю на нее многозначительный взгляд.

Не могу же я ей рассказать всю правду?..

Адама доставляют в отделение интенсивной терапии и первым же делом приступают к осмотру, естественно, не допуская меня внутрь. Несмотря на отказы и заверения, что со мной все в порядке, меня тщательно осматривают и заставляют сдать анализы. Саманта уходит, но обещает, что еще вернется немного позже, так как сейчас у нее начинается обход. Девушка была искренне обеспокоена нашим состоянием.

Спустя примерно час врач выходит из отделения, где лежит Адам в одиночной палате, заставляя меня, вышагивающую вдоль дверей, остановиться.

— Вы супруга пострадавшего? — Он скептически осматривает меня. — Прошли обследование?

— Белла Коулман, — утвердительно киваю, представляясь мистеру Бенедикту Макконахи, как написано на его бейджике. — Да, сэр, прошла.

— У вас знакомое лицо. — Он переводит взгляд с меня на какие-то записи в руках. Скорее всего, это анализы Адама.

— Я работала тут какое-то время, — честно отвечаю на его комментарий.

— Почему уволились? — Доктор продолжает рассматривать записи.

— Ну-у… — Хочу сказать ему, что: меня похитил мужчина, которого он только что осматривал, но спокойно произношу: — Вышла замуж.

— Понятно. — В его голосе так и сквозит осуждение, что променяла медицину на мужчину. Понимаю, сама того же мнения, но выбора у меня особо не было. — В общем, что хочу сказать: по анализам все довольно-таки неплохо, помощь была оказана вовремя, жизни его, соответственно, ничего не угрожает. Какое-то время понаблюдаем, возможно, мистеру Коулману придется на пару дней задержаться у нас, потом будем выписывать. Первостепенное значение имеет отдых и меньше нагрузки. — Он поднимает на меня лицо, поправляя очки. — Ну вы и сами это знаете. Можете зайти к мужу, он ждет, — подытоживает врач, а я облегченно выдыхаю.

Он будет в порядке! Спасибо, Господи!

Когда врач скрывается за поворотом, я толкаю дверь и вхожу внутрь; медсестра в небольшом коридорчике помогает мне надеть шапочку и медицинский халат вместе с бахилами. Какое-то время я стою перед дверью в палату Адама, не решаясь открыть ее.

Я понимаю, что запуталась в своих чувствах, в душе нет ни ненависти, ни обиды, ни сожаления — абсолютно ничего, сама не понимаю, чего сейчас хочу. Хочу ли я его видеть? Скорее да, чем нет. Несмотря на ту боль, что причинил мне Адам, я не смогу вырвать из своего сердца любовь к нему по щелчку двух пальцев.

— Все хорошо? — Медсестра заботливо кладет руку мне на плечо. — Если хотите, я передам супругу, что вы еще на осмотре. Придете, когда будете готовы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, я должна… — Я смотрю в ее доброе, прекрасное, юное лицо, — нет смысла избегать, нам нужно поговорить. — Не знаю, почему я произношу вслух то, о чем думаю.

— Тогда я вам помогу. — Тепло улыбаясь, девушка нажимает на ручку и, открыв дверь в палату, слегка подталкивает меня в спину. Я благодарно киваю ей, ведь сама бы, долго решалась на этот шаг.

Адам лежит и немигающим хмурым взглядом глядит в потолок, но, когда я вхожу сразу же поворачивает голову в мою сторону, и черты его лица мгновенно смягчаются. В его вену воткнут катетер, а рядом с кроватью стоит капельница. Я удивлена, что он так долго держится здесь. Думала, минут через десять сорвет с груди все датчики и укатит домой на своем «Гелендвагене», нарушая всевозможные скоростные режимы.

Не найдя лучшего варианта, я молча сажусь в кресло напротив Адама. Эгоистично требовать объяснений, когда он в таком состоянии, поэтому уныло молчу.

Однако Адам начинает разговор первым:

— Надо поговорить, — хриплым, но своим стандартно уверенным голосом чеканит он. — Клиффорд Росс убил моего брата, — без предисловий начинает он свой рассказ.

— Я поняла, — киваю. — Догадалась, если быть точнее.

— Все годы после того, как я узнал правду о смерти Уильяма, представлял, каким образом буду мстить! — Сглатываю подступивший комок в горле, представляя, как он жил все это время со жгучей ненавистью в душе. — Я собирался похитить его дочь, но по ошибке ко мне попала ты. Изначально я не собирался вредить ни тебе, ни ей, просто использовать как рычаг давления. — Адам переводит дух. — Когда я понял, кто ты на самом деле, чуйка подсказала мне, что отпускать тебя уже нельзя, это будет опасно для твоей жизни. — Вспоминаю, как просила его в ту ночь на базе отпустить меня и ненавидела впоследствии за отказ. — Я втянул тебя в эту грязную игру и оказался прав. Клиффорд напал через пару дней, попытавшись убить тебя. Живя своей обычной жизнью, до того, как попала в мои лапы, ты не представляла для него никакой угрозы.

— Это я тоже поняла. — Пока что он говорит не о том, что меня особенно волнует. — Почему ты не сказал мне о родителях? — в лоб задаю один из самых главных для меня вопросов.

— Я никогда не играл с тобой, Белла! — Адам хмурит брови. — Не смог вывалить на тебя дерьмовую правду о настоящей смерти Роберта и Луизы. Не хотел делать тебе больно. Каждый сраный день откладывал этот разговор! Как только я открывал рот, ты делала что-то с таким беззаботным видом, что я затыкался, не в силах разбить твое сердце.

— Как насчет завещания? — Нервно тереблю рукав кофты, закусывая губу.

— Все это время, что ты находилась рядом, я ждал информации. В тот день, когда мы ездили к Стиву, он действительно показал мне копию завещания и письмо, приложенное к нему. — Мое сердце пропускает удар, я делаю глубокий вдох и выдох. Адам продолжает вываливать на меня правду своим низким хриплым голосом. — В письме говорилось, что ты можешь распоряжаться всеми счетами и деньгами, но в права наследования «Ross Family» вступаешь только после замужества, когда сформируешься как мудрая женщина. — Подмечаю про себя, что сейчас я вряд ли похожа на мудрую замужнюю женщину, которая имеет право распоряжаться кровавым бизнесом. — Твой отец хотел, чтобы рядом с тобой был надежный мужчина, который прикрывал бы твой тыл, потому что женщине тяжело в одиночку заниматься бизнесом. — По моей щеке скатывается одинокая слезинка, ведь мне казалось, что я действительно нашла именного такого мужа для себя! — Не встретившись со мной, вероятнее всего, когда ты вышла замуж бы за другого, — скалится Адам, — Клиффорд убил бы тебя и твоего мужа. Возможно, поэтому миссис Уотсон и была категорически против нашей свадьбы.

Теперь поведение бабушки становится мне понятным, она действительно боялась этого! Значит, и о завещании все знала!

— Она все знала… — озвучиваю последнюю мысль. В памяти всплывают оба наших с ней скандала: первый — после того, как я сказала, что Брайан сделал мне предложение, и второй — когда мы с Адамом приехали к ней …

— Во-первых, я женился на тебе, потому что действительно люблю, Белла! — Адам смотрит на меня серьезно. — Во-вторых, чтобы обезопасить от Клиффорда. И в-третьих (это, наверное, одна из самых важных причин), когда я увидел это завещание, понял, что могу на законных основаниях оставить его с голой задницей, забрать все то, что по праву принадлежит тебе, Белла, отомстить за твоих родителей. Мне ни цента не нужно от этого состояния, ты же прекрасно это понимаешь! Что бы ни наплел тебе этот ублюдок, не верь!

Конечно, понимаю…

— Ты спас мою жизнь дважды… — Мысленно я уже простила его, потому что верю в каждое сказанное им слово.

— И я сделаю это снова, даже не задумываясь, Белла! — пылко уверяет меня самый любимый мужчина на всем белом свете. Мы прошли этот ад. Неужели все закончилось!..

Я вскакиваю со своего места, желая как можно быстрее оказаться в объятиях мужа, но как только делаю шаг, в палату стучат. Дверь открывается, и в проем заглядывает Саманта:

— Белла, можно тебя на пару минут?

— Я сейчас вернусь… — Бросаю быстрый взгляд на Адама и иду к подруге. У нас теперь вся жизнь впереди, еще успеем поворковать. Тем более что она наверняка бы не отвлекала нас, если бы это не было важным. — Что-то случилось? — спрашиваю, выходя и плотно закрывая за собой дверь.

— Пришли твои анализы, — загадочно шепчет Саманта, тряся перед моим лицом бумагой. — Поздравляю, молодая мамочка!

— Шутишь? — Я смотрю на нее несколько секунд немигающим взглядом перед глазами начинает все плыть от неожиданной новости, и я упираюсь рукой в стену, чтобы не упасть.

— Какие шутки, подруга?! — Саманта обнимает меня за плечи, словно не видит, в каком я состоянии, затем отдаляется, продолжая шептать: — Срок шесть-семь недель. Пошли, я хочу тебя на кресле посмотреть!

— Давай я позже подойду, ладно? — По моему лицу, наверное, кажется, что я совсем не рада ребенку. — Только не говори никому, пожалуйста.

— Хорошо, но я тебя жду. — Она радостно удаляется, оставляя меня один на один со своими мыслями.

Прислоняясь спиной к стене, я медленно сползаю на пол. Я беременна!

У нас будет малыш! Просто … не верится даже! Неосознанно рука прижимается к животу. Инстинктивно я уже хочу его защитить от всего ужаса, что творится вокруг нас: убийства, нападения, погони, похищения, кровавые деньги…

В голове словно что-то щелкает.

Я не хочу для малыша такой же судьбы, как моя! Не хочу, чтобы он рос, а нас в один момент из-за деятельности Адама могли убить! Кто вырастит его? Бабушка? Достаточно с нее подобного! Я не хочу, чтобы моего ребенка ждала та же участь, что и меня! Не хочу, чтобы он или она как призрак бродили по дому среди воспоминаний о детстве, где у него были родители, которых убили, отняли. Хочу вырастить это маленькое чудо, что живет внутри меня, в спокойствии, без страха и волнения о завтрашнем дне.

Приняв болезненное для себя решение, вытираю скатывающиеся слезы, встаю и на негнущихся ногах, с напускной уверенностью вхожу в палату.

— Я так не могу, — стараясь выглядеть, как можно убедительнее начинаю врать, смотря прямо в лицо мужа. — Мне нужно время, чтобы все обдумать.

— Обдумать что?! — Адам резко приподнимается на кровати, отчего я еле заметно вздрагиваю, его глаза мечут молнии. Если бы он не был сейчас в таком состоянии, думаю я была бы уже прижата спиной к двери.

— Я не люблю тебя, Адам… — Слова застревают в горле, но назад пути нет, — и никогда не любила! Я выдумала эти чувства сама себе, оказавшись в ловушке, запертая в твоем доме. — Не моргаю, чтобы горькие слезы, застилающие глаза, не начали скатываться по лицу. — Ты отомстил, я тебя поздравляю! Теперь наши пути расходятся. Ах, да, наследство я тоже отдаю тебе, мне ничего из этого не нужно! Ты добился своей цели, Чикаго полностью твой, как и «Ross Family». — Я добиваю его словами, говоря все больше и больше жестокой лжи, лишь бы он возненавидел меня и позволил мне уйти.

— Че ты несешь?! — Адам срывает со своей руки катетер, кровь начинает бежать из вены. Он встает и решительным шагом, насколько это позволяет его состояние, надвигается на меня.

— Прошу тебя... — Выставляю руку вперед. — Оставь меня в покое, я не хочу иметь ничего общего с бандитом! — От последних слов муж замирает на месте. — Мне хватило приключений рядом с тобой до конца жизни. Я хочу жить, а не выживать, Адам! Хочу ходить не оглядываясь, что в любой момент на меня могут напасть!

— Ты действительно этого хочешь? — опасно низким, хриплым голосом спрашивает он, а мое сердце кровью обливается от того, как больно я делаю ему своими словами. Но у меня нет другого выбора, я должна это сделать ради нашего ребенка, обезопасить малыша.

— Да… — Из глаз ручьем бегут предательские слезы, но я спешно вытираю их тыльной стороной ладони. — Что ты сделал с семьей Клиффорда?

— Живы и здоровы. — Его лицо мгновенно принимает бесстрастный вид. Ледяным тоном он добавляет: — Они тебя не тронут. Можешь жить спокойно.

Я не за себя боюсь, любимый, а за нашего ребенка…

Три месяца спустя.

Девочка!

У нас, точнее, у меня, будет дочь!

Не веря своему счастью, я уже битый час рассматриваю снимок УЗИ, сидя на лавочке в живописном парке возле клиники, где веду беременность. Мой округлившийся живот растет не по дням, а по часам. Каждый раз, проходя мимо зеркала или витрины, останавливаюсь и не веря, что это я: разглядываю свое пузико.

Нужно придумать ей имя. Интересно, какой она будет? На кого будет похожа? Какого цвета будут глазки? Сердце замирает при вспоминании о черных глазах ее отца…

А какой у нее будет характер? Пожалуйста, только не в него!

Не знала, что так сильно можно любить еще не родившегося малыша. В голове крутится столько вопросов, что я не знаю, как дотерпеть до родов, чтобы поскорее познакомиться со своей девочкой! Из приятных размышлений меня вырывает мелодичный звонок мобильного телефона. Вытаскиваю его из своей сумочки, на экране высвечивается «

Бабушка».

После того как я ушла от Адама, естественно, первым делом поехала к ней. Я рассказала Мередит все как есть, а она, в свою очередь, поведала мне правду, ничего не утаивая, во всех подробностях. Мы долго и много плакали в тот день…

— Привет, — улыбаюсь, хоть бабушка этого и не видит.

— Жду, жду, весь день, что ты сама позвонишь с новостями, — ворчит она в трубку, — Ты была на УЗИ? — нетерпеливо спрашивает Мередит. Вчера вечером мы разговаривали по видеозвонку, и я предупреждала, что сегодня узнаю пол малыша.

Жить с бабушкой я не осталась, да и из Чикаго практически сразу же уехала, боясь столкнуться, где-нибудь с Адамом. Вероятность сделать это в огромном мегаполисе ничтожно мала, но я решила перестраховаться и переехать в Милуоки — небольшой городок близ Чикаго.

— Поздравляю! — Делаю паузу, чтобы добавить немного загадки в новость. — В нашем женском батальоне будет пополнение!

Бабушка начинает радостно смеяться и что-то кричать в трубку на эмоциях, что ей совершенно не свойственно.

— Скорее отправь мне снимок, я хочу посмотреть на нее! — щебечет она, все еще на эмоциях. — Скажи мне, как только тебе станет трудно одной со всем справляться, я возьму отпуск и приеду!

— Пока нормально, ба. — Сразу же после переезда, я устроилась медсестрой в местную больницу и снимаю небольшую, но уютную квартирку неподалеку от нее, чтобы до работы можно было добираться пешком.

— Белла… может, скажешь ему? — Неожиданно для меня с самого начала бабушка приняла сторону Адама и все это время продолжает настаивать, чтобы я вернулась к мужу. Я не понимаю ее желания свести нас. Неужели она не видит, что я боюсь повторения истории родителей?..

— Мы это уже обсуждали, причем неоднократно. — Я начинаю злиться каждый раз, когда бабушка упоминает о нем

.

— Он не узнает ничего про ребенка, ба! Все в прошлом. Ты же знаешь, я уже коплю деньги на адвоката, чтобы начать бракоразводный процесс. — Большой палец неосознанно прикасается к безымянному пальцу, на котором нет обручального кольца. Я оставила его тогда Адаму в клинике, перед тем как уйти. Хоть носила я кольцо недолго за наш короткий брак, но привычка крутить его на пальце до сих пор осталась.

— Да-да, милая, — немного поникнув, соглашается Мередит, — но мое мнение ты знаешь.

Закончив разговор, ушедший не в ту сторону, поднимаюсь с лавочки с немного подпорченным настроением. Сама я стараюсь избегать мыслей об Адаме, хоть и удается это плохо, потому что меня до сих пор не отпустило… Все еще болит душа при каждом воспоминании о нем…

После шумного Чикаго в Милуоки, я чувствую себя более спокойно. Никуда не тороплюсь и наслаждаюсь каждым мгновением легко протекающей беременности. Новых знакомых не завела, да и, признаться честно, особого желания – нет. Пока я чувствую, что еще не готова впустить в свою жизнь других людей. Стараюсь двигаться дальше, но по вечерам перед сном по-прежнему плачу, вспоминая Адама.

Знаю, я сама ушла от него, причинив ему боль. Наговорила много жестоких слов, и, скорее всего, теперь он ненавидит меня! Я это заслужила, но я сделала бы это снова ради безопасности нашей дочери. Если бы он знал правду, то понял бы меня…

Мне комфортно одной переживать свою внутреннюю трагедию. Первое время было совсем тяжело, и я решила обратиться к психологу. Только после того, как в течение двух месяцев, я прошла терапию, смогла спокойно дышать полной грудью, не начиная трястись каждый раз при виде черного джипа, проезжающего рядом. Я отпустила свои страхи, связанные с похищением и той ужасной ночью, когда Клиффорд пытался убить меня и ранил Адама…

Прогулочным шагом добираюсь до дома, зайдя по пути в магазин за продуктами, не удержавшись, покупаю набор новых тарелок. Вот, спрашивается, зачем они мне, если посуды и так достаточно?! Я так изменилась за эти месяцы, стала очень хозяйственной. Хоть период гнездования еще не начался, я все равно уже начала готовить квартиру к появлению ребенка.

Вечером не спеша ужинаю под просмотр какого-то развлекательного телешоу по телевизору, чтобы отвлечься от мыслей.

На следующее утро я просыпаюсь со странным предчувствием. Что-то должно произойти! Возможно, это просто гормоны бушуют и я накручиваю себя на ровном месте, а может, просто остался осадок после разговора с бабушкой.

Сегодня моя смена, поэтому, немного поворчав, я поднимаюсь с постели и иду завтракать, пока есть время. Готовить для меня некому, поэтому приходится самостоятельно познавать азы кулинарии в ускоренном режиме, ведь совсем скоро придется кормить не только себя, но и временного пузожителя! Благо, есть интернет, и я смотрю видеоуроки с рецептами на YouTube. Я научилась неплохо готовить именно завтраки, поэтому теперь это мой любимый прием пищи за день.

Быстренько приготовив себе тосты с авокадо, приступаю к еде, запивая свежевыжатым апельсиновым соком. После завтрака сразу же надеваю медицинскую форму, чтобы не переодеваться в клинике, и выхожу из дома, накинув сверху тоненькую кофту. Несмотря на теплую майскую погоду, по утрам на улице прохладно.

Смена в хирургическом отделении пролетает со скоростью света, я не замечаю, как наступает вечер и пора уже собираться домой. Спина затекла от тяжелого дня, ноги гудят. Все, о чем я сейчас мечтаю — поскорее оказаться в горизонтальном положении на любимой кроватке. Если сейчас мне уже тяжело отстоять на ногах двенадцать часов смены, то страшно представить, что будет дальше, ведь живот растет вместе со сроком.

Прощаюсь с заступившими на смену коллегами и выхожу на улицу. Потихоньку начинает темнеть; я закидываю сумку на плечо и поправляю слегка задравшуюся кофту. Не удержавшись, поглаживаю живот, пока выхожу за пределы больницы. Странное чувство, что за мной кто-то наблюдает, холодком проходится по позвоночнику. Мне становится не по себе от странного ощущения, поэтому я ускоряю шаг, оглядываясь по сторонам. Давно у меня такого страха не возникало…

До двери квартиры я буквально взлетаю по лестнице, открываю ключом и вхожу внутрь, плотно захлопываю дверь и закрываюсь изнутри на несколько замков. Фух! Бросаю ключи в вазочку на шкафу, кладу сумку на пол и замираю на месте. До боли знакомый, терпкий запах витает в пространстве. Не может быть!..

Вдыхаю глубже приятный аромат, пахнет, как будто

он

здесь, в моей квартире! Неужели у меня от тоски начались галлюцинации? Шорох, доносящийся из гостиной, заставляет меня вздрогнуть и застыть на месте, сердце пускается вскачь, грозясь вырваться из груди. Непонятно откуда взявшаяся решимость заставляет меня сделать шаг вперед, затем еще один. Вхожу в гостиную и, едва не вскрикнув, зажимаю рот рукой.

— Ну привет, герой.

— Г-герой? — переспрашиваю дрожащим голосом, не веря, что происходящее — реальность, и Адам действительно стоит в моей квартире.

— Долго собиралась скрывать, от меня ребенка? — вкрадчиво спрашивает он.

Нервно сглатываю ком под его цепким сканирующим взглядом. Адам вальяжно восседает в кресле, держа в руках мой снимок УЗИ.

Глава 29

Адам

За последние месяцы после ее ухода я превратился в еще большего монстра, чем был. Сам себя не контролирую, хожу и лаю на всех вокруг, как пес без намордника. Солдаты и так меня всегда боялись, а теперь, только завидев издалека, начинают трястись.

После того как охрана проебала момент, когда Беллу вывезли из дома, никому кроме самого себя не доверяю проверку новичков на профессиональную квалификацию. Тех, кто дежурил в тот день в доме, сам лично вышвырнул, предварительно косточки помяв, а со всеми остальными теперь за малейшую провинность поступаю так: отвел на секунду глаза от объекта, задумался, не среагировал моментально — сваливает из клана на хер. Мне не нужны лошары, считающие ворон, в нашем деле. Такие погибают моментально. А я хочу видеть рядом с собой только мощных и подготовленных бойцов, поэтому самолично, ежедневно тренирую солдат на базе.

Зачистка клана нехило дает мне силы жить дальше, но сегодня я понял, что начал уже доебываться даже до мелочей. Поставки идут стабильно, кэш отстегивают вовремя, в городе без покойника Клиффорда все тихо. В итоге от затишья ноги сами привели в кабинет, где я как с цепи сорвался и накидался.

Пустая бутылка виски летит к своим предшественникам на пол. Ноги не слушаются, но я тип упертый, держась за попадающиеся предметы интерьера, успешно добираюсь до мини-бара и открываю новую бутылку.

Наполняю стакан и плюхаюсь в кресло. Слишком долго в последнее время я держал себя в ежовых рукавицах. В сотый раз начинаю перечислять, загибая пальцы: Уильяма нет, матери нет, Джона нет, а теперь и Беллы НЕТ!

— О-ху-ен-но! — торжественно произношу вслух и делаю большой, обжигающий горло глоток.

Я никогда не был зависим от этой дряни, но сегодня это единственное, что сейчас удерживает меня от желания сорваться и найти беглую женушку. Каждый день я борюсь сам с собой, чтобы не сесть в машину и не поехать на ее поиски. Дал себе слово, что оставлю ее в покое. Слишком много дерьма она вытерпела рядом со мной. Пусть живет по-человечески.

Сначала спасался работой, а теперь — виски.

Голос Беллы в моей голове, набатом повторяет одни и те же слова:

«Я не люблю тебя, Адам. И никогда не любила».

Раз. Глоток.

«Ты отомстил, я тебя поздравляю! Теперь наши пути расходятся».

Два. Глоток.

«Оставь меня в покое, я не хочу иметь ничего общего с бандитом!»

Три. Глоток.

Какой в этом всем был смысл, если в итоге я остался один? Я дважды потерял семью. Может, это, сука, проклятие какое-то?! Отпиваю еще в честь удачного предположения. Бутылка пустеет, пока я продолжаю заливать одиночество бухлом. Закидываю ноги на журнальный столик, не обращая внимания на хлопнувшую дверь за спиной.

— Единственная, кому я открыл свое гребаное сердце, бросила меня, прикинь? — больше, чем уверен, что это в очередной раз за сегодняшний день пришел бедолага Том, чтобы проверить, не подох ли я от интоксикации.

— Прикидываю, прикидываю, — недовольным голосом произносит Джон, проходя мимо меня. Он вальяжно садится на диван напротив моего кресла.

— О-о, Джон, родной! — радостно обращаюсь к призраку лучшего друга. — Ты за мной пришел?

— Если не прекратишь накидываться, попадешь на тот свет раньше меня! — презрительно фыркает Джон, осматривая кабинет. Я передергиваю плечами от возникшего чувства, что он кажется ебать каким реалистичным.

— Так ты уже там. — Поднимаю полупустой бокал перед глазами, рассматривая через стекло лицо Джона. Призрак встает и уверенно подходит ко мне, вырывает бокал из рук и выпивает оставшееся содержимое до дна, затем ставит пустую емкость на журнальный столик, предварительно по-хамски скинув с него мои копыта. Ошалело перевожу взгляд со своих ног на Джона… Черт возьми, я почувствовал его прикосновение, как настоящее! — Какого. Блять. Хера?

Разум мгновенно проясняется, туман отступает, я трезвею, как по щелчку. Поднимаюсь со своего места, смотря в его наглую улыбающуюся рожу.

— Я жив, брат! — Джон прижимает меня к себе, хлопая ладонью по спине. — Прости, что раньше не мог приехать!.. Что одного оставил!..

— Тебя на моих глазах завалили! — не веря в происходящее, шепчу, как последняя телка. Меня редко можно чем-то удивить, но ему, бля, это удалось! — Сукин ты сын! — Отталкиваю радостную тушу от себя и со всей дури прохожусь кулаком по его челюсти. — Я тебя похоронил! — Смотрю уничтожающим взглядом, тыча его указательным пальцем в грудь. — Оплакивал, блять!

— Знаю, дружище, — вытирая кровь из разбитой губы, как ни в чем не бывало говорит он. — Я все расскажу, но сначала объясни, какого лешего ты все еще не вернул жену домой!

Белла

— К-как ты меня нашел? — Несмотря на напускную уверенность на лице, мой встревоженный голос дрожит. — Я тебе все тогда предельно ясно объяснила!..

— А мне, вот, рассказали совсем другую историю. — Адам склоняет голову набок. — Ай-яй-яй, какая ты плохая девочка, Белла! — Он щурит глаза, медленной и уверенной походкой надвигаясь на меня. Машинально отступаю назад, по всему телу словно электрический разряд проходится. Воспоминания о том, как я и раньше убегала, а он догонял, накрывают меня с головой, вызывая странные, но к тому же трепетные ощущения в груди. Упираюсь спиной в твердую поверхность и понимаю, что, как обычно, он загнал меня в ловушку. Прижимаю ладони к прохладной стене; черт, дальше отступать некуда! Адам не спеша подходит практически вплотную ко мне, мой выпирающий живот — единственное, что нас разделяет. Словно прочитав мои мысли, Адам одновременно со мной опускает взгляд на него. Инстинктивно дергаюсь, когда большая ладонь накрывает мой живот через одежду, на секунду закрываю глаза, делая глубокий вдох и выдох. Внутреннее волнение, ложные страхи, болезненная неуверенность и длительные переживания, которые я скрывала в глубине души за все наше время разлуки, испаряются. — Кто? — требовательно спрашивает муж, поднимая на меня взгляд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я колеблюсь несколько секунд в мучительных раздумьях, но решаю ответить, потому что он отец ребенка и имеет право знать. По крайней мере, так я себя мысленно успокаиваю, ведь на самом деле по-прежнему не в силах сопротивляться его властной энергетике, от которой коленки подгибаются…

— Девочка… — произношу, а в голове сразу же возникают глупые мысли: а вдруг он будет не рад? Ведь мужчины хотят сыновей, а Адаму действительно есть, что передать своему наследнику.

— Дочь, — словно смакуя это слово, произносит он, одобрительно кивая. В его некогда серьезных глазах плещутся искорки счастья… или я себе это выдумала?.. — Собирайся, мы едем домой! — безапелляционным тоном приказывает Адам, резко меняясь в лице.

— Здесь мой дом. — Пытаюсь убрать ладонь Адама со своего живота, но куда мне тягаться с его силой?

— Хватит, Белла! — обрывает меня муж, резче положенного, словно устал от глупых препирательств. — Наигралась в свободную жизнь, и хватит! Я знаю правду, Мередит Уотсон все подробно рассказала.

— Что?! — в шоке от предательства бабушки яростно вскрикиваю я. — Нет, она не могла, я уверена, ты вынудил бедную женщину! — на первых порах пытаюсь оправдать ее, но потом до меня доходит. Бабушка действительно это сделала, иначе кто еще мог сообщить ему мой адрес? Не думаю, что для Адама была проблема выяснить мое местонахождение без помощи Мередит, но почему он приехал именно после нашего с ней вчерашнего разговора?

— В отличие от тебя, Белла, твоя бабушка мудрая женщина и понимает, что все твои страхи — полный бред! — гневно орет Адам на всю квартиру. — Я весь мир дотла сожгу, но не позволю, чтобы с тобой или нашим ребенком что-то случилось! — Он фиксирует мою шею сзади своей ладонью. — Понятно тебе?! И сам умирать тоже не собираюсь!

Какое-то время мы яростно смотрим друг на друга. Неожиданно меня с головой накрывает желание прикоснуться к его такому родному лицу. Ладонь начинает зудеть от жгучей нужды провести по легкой щетине, идеально очерченным скулам. Дыхание замедляется с каждой секундой, так же, как и его. Не выдержав нарастающего напряжения между нами и устав бороться со своими желаниями, я встаю на носочки и прижимаюсь к его губам. Волна удовольствия проходится по всему телу приятным теплом, когда Адам отрывает меня от стенки и обнимает за талию, углубляя поцелуй. Его язык врывается в мой рот с яростным напором, сметая все преграды и показывая, кто здесь главный… впрочем, как и всегда.

— Боже! — выдыхаю сквозь поцелуй. — Как. Мне. Этого. Не. Хватало! — произношу раздельно, не в силах оторваться от него. Мои руки обхватывают широкие твердые плечи Адама. За время разлуки он стал выглядеть еще мощнее.

Его губы такие вкусные и манящие… так бы и съела! Разбушевавшиеся гормоны требуют большего, хочу кричать, чтобы он прикасался ко мне везде и сразу. Одна только я знаю, как сильно не хватало его ласки все это время…

Словно поняв ход мыслей (или по моему состоянию и так все заметно), Адам неохотно разъединяет наши тела и подхватывает меня на руки, как пушинку, а ведь я уже прилично набрала в весе, на шестом-то месяце!

— Где спальня? — нетерпеливо спрашивает он, оглядываясь по сторонам.

— Там, — с придыханием шепчу, указывая пальцем влево, щеки заливает румянцем. Чувствую, как будто это наш первый раз, мы — подростки, а Адам пробрался в мою квартиру тайком, чтобы провести время со мной. Хотя то, что он забрался в квартиру, чистой воды правда.

— Надеюсь тут толстые стены, иначе соседям не понравится наше шоу! — рычит он, занося меня в комнату.

— Боюсь, тебе придется быть сдержаннее… — Слышимость здесь слишком хорошая, поэтому по вечерам, придя с работы, я часто слышу крики соседей за стенкой.

По сравнению с загородным домом Адама, эта квартира просто мизерная. Наверное, одна только его библиотека и то больше по размеру. Так странно видеть его здесь, в такой простой обстановке!

Несмотря на бушующую страсть и возбуждение, он уже не может швырнуть меня на кровать в порыве страсти так, как делал это раньше. Адам аккуратно укладывает меня на постель, как будто я — самый ценный экспонат, попавший в его руки, а после, принимается освобождать меня от одежды. Когда я лежу перед ним в одном только нижнем белье, чувствую себя слегка неуютно, а точнее, как мамонт. Отвожу взгляд в сторону от накативших грустных мыслей. Что, если теперь он не захочет меня так же страстно, как раньше? Мое тело изменилось, округлилась. Заметив замешательство на моем лице, он требовательно произносит:

— Посмотри на меня, Белла. — Неуверенно возвращаю взгляд. — Ты прекрасна. Клянусь, это самое лучшее, что я когда-либо видел! — На его лице застыло нескрываемое, первобытное восхищение, что-то вроде собственнического «моя женщина и мой ребенок».

Он встает и одним движением руки снимает с себя футболку через голову, а я с упоением наблюдаю за развернувшимся мужским стриптизом. Я видела тело Адама сотни раз, но сейчас оно кажется мне более красивым, рельефным, каждый кубик пресса еще четче очерчен, чем раньше. Кажется, после моего ухода он не вылезал из качалки. Когда муж расстегивает штаны, у меня дыхание перехватывает от эстетического удовольствия, и я закусываю губу от предвкушения.

— Иди ко мне скорее! — нетерпеливо шепчу, смотря в его потемневшие глаза; желание Адама настолько же сильное, как и мое, и его выдает уже стоящий член. Матрас прогибается подо мной, когда он опускается коленями на кровать, затем стягивает мое нижнее белье и плавно разводит ноги в стороны. Я нетерпеливо ерзаю под мужем, пока он исследует мягкими губами, каждый дюйм моей кожи оставляя на ней влажные поцелуи. — Возьми меня, черт подери, ах! — страстно шиплю сквозь зубы, когда он вбирает губами твердый сосок, оттягивая его.

— Какая нетерпеливая! — рычит муж и устраивается между моих бедер. Оставив прелюдии и перестав заставлять меня томиться в ожидании, одним плавным движением он входит, заполняя мое лоно и выбивая весь воздух из легких.

Протяжной стон вырывается из моего рта, когда Адам начинает наращивать темп все сильнее с каждым толчком. Хлипкая кровать скрипит под нашими телами, а ее спинка ударяется о стену, издавая глухие стуки. Губы Адама находят мою шею, оставляя на ней засосы, но мне сейчас абсолютно наплевать, что потом их кто-то увидит! Пусть делает, что хочет, но только не останавливается! Муж в быстром темпе вбивается в меня, шепча на ухо:

«Моя!», и от его низкого вибрирующего голоса я завожусь все сильнее.

— Да … — медовым от блаженства тоном вторю его шепоту.

Оргазм стремительно приближается, стягиваясь тугим узлом внизу живота: слишком долгой была наша разлука… Поступательные движения Адама становятся более резкими и рваными, он просовывает руку между нашими телами и находит мой клитор. Ловкие пальцы начинают массировать чувствительную точку, приближая заветное освобождение. Хватаюсь за его плечи, впиваясь ногтями в кожу; еще пара толчков, и мое тело содрогается в конвульсиях от оргазма.

— Боже, да! — не сдерживаясь, кричу в пространство, улетая в астрал от избытка чувств. Слышу, как рычит Адам над моим ухом, кончая сам.

— Как ты себя чувствуешь? — словно опомнившись, задает он неожиданный вопрос. — Я не сделал ничего тебе… ей?.. — В его глазах застывает замешательство, от чего я начинаю хихикать. Взрослый мужчина, серьезный босс чикагской мафии, волнуется о сексе с беременной женой!

— Не волнуйся, милый, — немного умерив свой заразительный смех, успокаиваю мужа. — Я чувствую себя просто прекрасно. — Провожу ладонью по колючей щеке с теплой улыбкой.

— Хорошо. — Он оставляет легкий поцелуй на моих губах и ложится рядом, укрывает меня одеялом и прижимает к себе.

Гамма чувств бушует внутри, от наполненности, что я ощущаю в этот момент, когда мы слились в единое целое, как в былые времена. Наши переплетенные тела и вновь соединенные души… Сейчас я понимаю, какую ошибку совершила, бросив его тогда. Разве смогла бы я прожить всю жизнь вдали от любимого человека? Это было бы просто существование!

Вина за то, что наврала ему тогда, гложет меня, совесть начинает мучить, и я сдаюсь под ее натиском.

— Прости… что наговорила тебе тогда, — тихо начинаю, прижимаясь к крепкому плечу Адама. — Я испугалась, что у нашего малыша может повториться моя судьба, что из-за твоей «работы» ребенок может остаться сиротой… — Зажмуриваюсь, в очередной раз похолодев от ужаса, представляя эту картину перед глазами.

— Знаю. — Он оставляет нежный поцелуй на моем лбу, успокаивающе поглаживая спину. — Твоя бабушка приезжала и все подробно рассказала, — укоризненным тоном говорит он. — Это должна была сделать ты, Белла. Не сбегать, поджав хвост, а сесть и поговорить со мной, как взрослые люди! — И уже спокойнее добавляет: — Ладно, это былое. Главное, что Мередит Уотсон оказалась более здравомыслящей в отличие от некоторых.

Я обиженно надуваю губы: да, он прав, но слышать это неприятно!

— Подожди… А как она нашла тебя? — спохватившись уточняю, не смотря на свою обиду.

Адам начинает смеяться, а у меня мурашки бегут от его вибрирующего тела.

— Этого я не знаю! Видимо, твоя бабушка не так проста, как кажется на первый взгляд! — весело восклицает он с ноткой восхищения. — Сказала, что ошиблась на мой счет, и благословила наш брак.

— Угу! — фыркаю от его слишком горделивого тона. Тут до меня доходит: ведь я не знаю, что произошло с тем парнем, который обманом вывез меня из дома. — Что ты сделал с Лео? — спрашиваю напрямую, потому что знаю: Адам не спустил бы ему это.

— Я — ничего, — уверенно отвечает он. — Ребята нагнали «Lexus» по дороге в другой штат, начали преследовать. Он не справился с управлением машины на большой скорости и улетел в кювет, — безэмоционально рассказывает Адам. — Я хотел бы самолично свернуть ему шею, но судьба опередила меня.

— Адам… нельзя так! — Несмотря на то, что сделал погибший, он все-таки в первую очередь был человеком …

— Можно, Белла. С такими тварями, как он, можно! — прочищает горло Адам. — У меня для тебя есть еще одна новость, только ты не волнуйся, хорошо?

— Вот теперь я реально начинаю волноваться… Что случилось? —Отодвигаюсь, чтобы смотреть на его лицо в этот момент.

Помявшись он спустя мгновенье произносит:

— Джон жив.

— Адам, это совсем не смешно! Кто так шутит вообще?! — Я укоризненно цокаю языком. — Говори, что случилось на самом деле!

— Не шучу, — серьезным тоном говорит муж. — Джон жив.

Я лежу в ожидании, что он засмеется или хоть как-то выдаст себя, что глупо пошутил, но Адам продолжает смотреть на меня немигающим взглядом, и я понимаю, что это действительно не шутка.

— ТЫ СЕРЬЕЗНО?! — восклицаю, прикрыв рот ладонью. Он молча кивает. — Как ты мог скрывать это от меня?! Я так страдала, думая, что мой лучший друг погиб! — На глаза наворачиваются слезы обиды, я ударяю Адама в грудь и хочу встать с кровати, но он опережает меня, удерживая за талию.

— Успокойся, я сам не знал! — то ли прикрикивает на меня, то ли пытается успокоить, но от этого я начинаю плакать еще сильнее. — Джон приехал ко мне пару дней назад. С каких это пор вы лучшие друзья?

Вытираю слезы, принимая тот факт, что муж не обманывал меня и сам был не в курсе. Он бы так не поступил.

— Но мы же были тогда в больнице… — Я пытаюсь восстановить в памяти те ужасные события, когда врач сообщил нам о смерти. Джона — Его же на наших глазах… Мы же его похоронили… — бессвязно произношу фразы. — Мы же не видели тела! — восклицаю, наконец складывая в голове пазл.

— Да, — поняв мою бессвязную речь, подтверждает Адам, — все верно.

— Ты думаешь о том же, о ком и я? — Мигом поняв, кто все это провернул, смотрю на Адама.

— Артем, — озвучивает мои мысли муж.

— Слушай, я тогда заметила в больнице, как он странно себя вел! — начинаю вспоминать. — Он был какой-то дерганый и о чем-то все время спорил с Сарой.

— Почему ты мне сразу это не сказала? — Адам удивленно смотрит на меня.

— Не знаю, наверное, думала, тебе не до глупых наблюдений…

— Они не глупые. Твой зоркий женский глаз заметил то, что не учуял я! — со смесью гордости и восхищения во взгляде хвалит меня муж.

— А еще, врач вышел и сообщил о смерти Джона практически сразу после того, как мы вернулись с водой, — подстегиваемая его похвалой, делаю еще одно предположение. — Пока нас не было, Артем мог договориться, чтобы нас обманули!

— Мой Шерлок Холмс! — улыбается Адам, гладя мои волосы.

— Но зачем он это сделал? — Единственное, что мне непонятно.

— Это я выясню в ближайшее время! — недобрым тоном произносит Адам.

— Не верится, что Джон жив! — Я все еще до конца не осознаю новость. — Когда мы сможем увидится?

— Сразу, как вернемся домой.

Я радостно прижимаюсь щекой к груди мужа. Так комфортно я себя давно не чувствовала. Аккуратно прикасаюсь к его шраму от пули. Меня еще долго не будет отпускать чувство вины, что я бросила тогда Адама в больнице после того, как он спас мою жизнь…

— Кстати… ты оказался прав. — Раз уж у нас тут день откровений решаю тоже поделиться своей новостью, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

— Насчет?..

— Насчет Брайана. Я случайно увидела его, когда приезжала к бабушке. — Чувствую, как напрягается его тело от моих слов. — Он сокрушался, что потерял меня, и все в этом духе… — Вожу рукой в воздухе, с самодовольным выражением лица.

— Ближе к делу, Белла, — недовольным тоном перебивает меня Адам. — Что он сделал?!

— Так вот именно, что ничего! — Мне становится весело от ревнивого тона мужа. — В общем, Брайан признался, что все то время, как вы меня похитили, он знал, где я нахожусь! Представляешь? Он же программист, отследил по городским камерам передвижения того мини-вэна.

— Фу, бля, трус! — презрительно выплевывает муж.

— Сказал, что просто боялся, поэтому ничего не сделал, — пожимаю плечами.

«Ага, и поэтому нашел утешение в другой».

— Миленько, значит, поболтали, да?! — Адам щурит глаза, сканируя мое лицо.

— Эй, ты чего?! — не скрывая, радостно улыбаюсь. Да, мне приятна его ревность, но в меру. — У меня под сердцем твой ребенок. Кроме вас двоих мне никто больше не нужен.

— Ладно. — Вижу, что он остыл, но все равно делает недовольный вид. — Давай спать. Утром возвращаемся в Чикаго.

По телу пробегает табун мурашек от трепета и легкого волнения вкупе с предвкушением.

Мы возвращаемся в наш старый — новый — дом!

Эпилог

Эпилог

Четыре месяца спустя…

Мы провожаем последние теплые солнечные осенние деньки на заднем дворе дома. Пожалуй, теперь это мое любимое время года, потому что в прошлом году судьба столкнула меня лбом с самым лучшим мужчиной на земле, а ровно через год, этой осенью, мы стали родителями, прекраснейшей малышки на свете!

Теодора

—

именно так мы назвали плод нашей любви.

Насчет имени спорили очень долго, я хотела другое, но Адам настаивал на том, чтобы назвать дочь именно так. Я долго упиралась, но, когда она родилась и мне дали малышку на руки, сразу же поняла, что это имя действительно словно создано для нее. У малышки такие тоненькие аристократичные пальчики, голубые глазки и рыженькие волосы. Да, мои гены победили. Порой смотрю на дочь и не верю, что она наша — настолько красивой она получилась.

Самая сладкая, вкусная, красивая девочка, которую я когда-либо видела! Наверное, так думают все матери о своих детях. Ведь для каждой из нас наша кровиночка — самое настоящее чудо! Прошел месяц после родов, но я до сих пор не могу надышаться этой крохой. И не только я, но и Адам. Еще никогда не видела его таким счастливым. Муж может часами на пролет просто лежать рядом и глазеть на нее восторженным взглядом, играя с маленькими ручками. Когда я смотрю на эту картину, сердце в такие моменты разрывается от избытка чувств, переполняющих меня.

С рождением ребенка наше желание не угасло, а наоборот, стало еще сильнее. Семейные узы сцементировали нас, мы по-прежнему не можем насытиться друг другом и по возможности проводим вместе как можно больше времени.

Вот и сейчас я с нетерпением жду, чтобы наш папочка и дядя Джон скорее вернулись с важной встречи. Сегодня я решила устроить небольшой семейный вечер на свежем воздухе, пока погода позволяет. Придирчивым взглядом осматриваю стол и поправляю посуду на нем, Аннет мне в этом помогает, суетясь рядом.

— Вот еще тарталетки. — К нам подходит Хильда. Она, как и всегда, приготовила невероятные блюда и всевозможные закуски к нашему мини- празднику.

— Спасибо, Хильда! —Я благодарно улыбаюсь домоправительнице за то, что поддержала мою сумасбродную идею собраться семьей и посидеть всем вместе на улице. — Вы чудо! — лепечу, а она подмигивает и возвращается в дом заканчивать приготовления.

Оборачиваюсь посмотреть, как там мой ребенок. Бабушка что-то шепчет малышке, лежащей в коляске, и поправляет на ней теплое одеяльце. Подхожу и обнимаю самую лучшую женщину на свете. Только благодаря ей я сейчас нахожусь здесь.

Я всегда буду безмерно благодарна бабушке за то, что она меня воспитала. Она столько сил отдала, чтобы вырастить меня, а теперь помогает с Теодорой. Без ее поддержки я бы не справилась, ведь с самых первых дней после родов она рядом со мной.

Бабушка одной рукой укачивает малышку в коляске, другой обнимает меня за плечи и целует в лоб.

— Спасибо за все, ба! — Гормоны продолжают бушевать во мне, от чего на глаза моментально наворачиваются слезы. — Я так тебя люблю!

— Чего сопли распустила?! — в своей манере отвечает она. — Я умирать еще не собираюсь, так что вытирай, давай, свои слезки.

Я кладу голову на плечо Мередит, а она, в свою очередь, поглаживает мои волосы.

— Где дядина радость?! — За нашими спинами на весь двор раздается радостный громоподобный голос Джона, от которого Теодора начинает плакать.

— Ч-ш-ш-ш! — Мы с бабушкой одновременно оборачиваемся на него и начинаем шипеть, смотря на виновника, который разбудил убаюканного с таким трудом ребенка.

— Не умеешь ты с женщинами обращаться! — обходя друга, с наглой ухмылкой говорит Адам. Он подходит ко мне, приобнимает за талию и целует в лоб, затем наклоняется к коляске и поднимает малышку на руки. — Папа дома, — медовым голосом шепчет он дочери. В его руках она начинает успокаиваться, и в итоге плач сходит на нет.

— Ниче, ниче. — Джон оскорбленно складывает руки на груди. — Вот вырастет Теодора и поймет, что ее дядя круче занудного и слишком правильного отца!

Поняв, что являемся лишними зрителями в их очередной перепалке за то, кто будет важнее в жизни Тео, когда она вырастет, мы с бабушкой удаляемся. Она уходит в дом, посмотреть, нужна ли помощь Хильде, я же бреду в глубь двора и сажусь на лавочку. Теплые лучи солнца приятно ласкают кожу, я подставляю под них лицо. Знаю, после этого всю обсыплет ненавистными веснушками, но так хочется понежиться хоть чуть-чуть...

Счастливые воспоминания о выписке из роддома невольно всплывают в памяти. Весь Чикаго содрогнулся от вечеринки, которую закатил Джон в честь рождения Теодоры. Меня, конечно, на ней не было, ведь я в этот момент в шоковом состоянии отходила от эпидуралки (как вспомню, так вздрогну). Хоть муж и организовал для меня лучшие условия в частной клинике, в ближайшее время рожать я побоюсь. Пока что морально не готова снова пережить весь этот ужас. В тот день, и последующую неделю город гудел, на каждом шагу и во всех новостях кричали о том, что у Адама Коулмана родилась дочь!

А какая невероятная выписка у нас была! Мне было безумно приятно от ее грандиозного масштаба. Столько людей я даже на свадьбах не видела! Огромный кортеж из дорогих спортивных машин и внедорожников провожал нас с малышкой до дома, который был весь украшен розовыми шарами. Наверное, я еще долго буду вспоминать об этом с улыбкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сейчас я понимаю, какими нелепыми были мои страхи. Ведь Адам делает все возможное и невозможное, чтобы обезопасить нашу семью от всех вокруг. Я знаю, он нас никогда не подведет! Взгляд падает на обручальное кольцо, которое муж первым делом надел на мой палец, когда вернул домой из Милуоки.

Спустя время, посидев еще и предаваясь воспоминаниям, замечаю, как бабушка выходит из дома, но уже не одна, а в компании Стива — отчима Адама. Мне очень непривычно смотреть на то, как наша волевая Мередит смущается рядом с мужчиной.

На моей памяти она всегда была одна. Об этом, наверное, рано говорить, но я искренне надеюсь, что, возможно, со Стивом бабушка обретет свое женское счастье. Глядя на то, как они усаживаются за стол и о чем-то мило беседуют, ловлю себя на мысли, что ничего не знаю о прошлом бабушки. Кто отец моей мамы, мой дедушка? Что же еще скрывает в себе эта женщина, полная загадок и тайн? Ухмыляюсь и качаю головой при этой мысли.

Муж оставляет Теодору на Джона, который безумно рад повозиться с малышкой, и подходит ко мне:

— Отчего улыбаешься, молодая мамочка? — Адам садится рядом, притягивая меня к себе, я по привычке кладу голову на его плечо, а он, как всегда, готов его подставить…

— Они неплохо смотрятся вместе, да? — лукаво улыбаюсь, поднимая голову на Адама.

— Время покажет, — беззаботно пожимает плечами муж. — Я буду только рад. Думаю, они оба заслуживают счастья. — Я мысленно полностью согласна с ним. — У меня есть небольшой сюрприз, — загадочно сверкая черными глазами, произносит Адам.

— Какой? — За наследницу муж подарил мне новенький белый «Rolls Royce» и квартиру в центре Чикаго. Ни одним из подарков я пока что не успела воспользоваться: во-первых, не умею водить машину, во-вторых, совершенно нет времени выбраться в город из-за того, что не могу оставить малышку даже с кем-то.

— Идем, покажу, — Адам встает и тянет меня за собой.

— Милый, здесь полно людей, надеюсь, ты не…

— Извращенка! — Он нарочно делает удивленное и оскорбленное лицо. — Пошли, давай, тебе понравится.

Следуя за мужем, у самого входа в дом оборачиваюсь назад. Год назад я и представить не могла, что так скоро стану женой и матерью, а сейчас понимаю, что я самая счастливая женщина на свете… Когда я смотрю на всех собравшихся людей, на душе становится так тепло, что хочется плакать от счастья. Самый большой подарок — когда тебя окружают близкие и любящие люди!

Гадая, что же у Адама за сюрприз, поднимаюсь на третий этаж, в нашу спальню. Ну, если он меня затащил сюда, чтобы приставать, я не поддамся! Однако в комнате Адам оставляет меня, подходит к комоду и достает оттуда бархатный футляр, затем приближается и молча вручает свой подарок. Открываю коробочку, в которой лежит красивый кованый ключ серебристого цвета.

— Что это? — недоумевая, смотрю на мужа. Квартиру он мне уже подарил, от чего тогда он?

— Я отреставрировал дом твоих родителей, — ошеломляет своим заявлением Адам.

Я перевожу изумленный взгляд с ключа на него.

— Ч-что?! Тот самый дом?! — Чтобы не упасть, подхожу к кровати и сажусь на нее. — Но ведь он был в заброшенном состоянии. Как…как тебе это удалось?

— Лучшие люди в Штатах трудились над этим и вернули ему былой вид. — Адам упрячет руки в карманы. — Дом выглядит в точности таким, каким построил его твой отец — как снаружи, так и внутри. — Я не верю своим ушам! — Все вещи, одежда, твои игрушки, мебель тоже отреставрировали. Белла, дом в том состоянии, в каком был в последний день, когда твои родители были в нем. — Адам продолжает говорить, а мой рот невольно распахивается все сильнее от каждого сказанного им слова. — Ты в любое время можешь ездить туда, или, если хочешь, мы сделаем это вместе. Там сохранились свадебные фотографии твоих родителей, видеозаписи и много всего интересного. — Я начинаю плакать, эти слезы одновременно от счастья, боли и благодарности! Боже… — Это еще не все, — Муж подает мне красивый толстый кожаный блокнот, слегка потрепанный от времени и перевязанный шелковой лентой. — Это дневник твоей мамы. Я не читал, но, думаю, тебе нужно это сделать.

Я не сдерживаюсь, плачу и одновременно улыбаюсь, слезы ручьем бегут по щекам. Чем я заслужила этого прекрасного мужчину, сделавшего для меня невозможное?

Трясущимися руками беру из его рук блокнот и с трепетом открываю первую страницу, на которой красивым ровным почерком написано:

Дневник Луизы Росс Уотсон.

Дневник Луизы. «Знакомство»

Наши дни. Чикаго

Белла с трепетом в душе берет в руки дневник своей матери Луизы, которая умерла, когда ей было пять лет. На улице стоит глубокая ночь, ее муж Адам и дочь Теодора спят. Сейчас девушка, как никогда, готова прочесть историю женщины, которая подарила ей жизнь. Увесистый дневник внутри помимо текстов наполнен различными рисунками и схемами. На них изображены здания, дети, влюбленные парочки. Белла затаив дыхание рассматривает их с мыслью: «Боже, какая мама была талантливая!»

Смахнув слезу, она принимается читать.

ДНЕВНИК ЛУИЗЫ

Чикаго 1987 год. «Интересный выдался денек!»

В одном из журналов вычитала, что нужно записывать важные события из своей жизни. Не простые будни, а яркие, запоминающиеся, о которых потом хочется вспоминать, и даже те, о которых не хочется!

Я решила попробовать. Потому что хочу помнить ВСЕ!

А может быть, потом, в старости, перечитаю его и буду смеяться над глупыми вещами, которые казались мне в этот период жизни важными.

Сегодня встретила интересного мужчину на вечеринке дома у Энджи. Он заметно отличался от ребят, которые там были. Я заметила его первая, украдкой наблюдая. Рыжеволосый красавец, одетый в синие джинсы и черную косуху. Никогда еще не видела такой красивой внешности, бросающейся в глаза! Когда я поинтересовалась кто он, девчонки стали хихикать, что я влюбилась. Глупые! Как можно влюбиться в незнакомого чела с первого взгляда?!

Оказалось, что его пригласил брат Энджи, они вроде коллеги. Мне было интересно, сколько ему лет, Эдварду, брату моей подруги, двадцать семь, значит, и незнакомцу примерно столько же.

Он держался очень уверенно, несмотря на то, что оказался в незнакомой компании, да еще и с теми, кто намного моложе его. Он с важным видом сидел на диване, держа в одной руке банку с пивом, вторую закинул на спинку дивана. Девочки сразу же его облепили. Еще бы! Он сильно выделялся на фоне наших сокурсников.

Этот чувак что-то рассказывал им, а те хихикали. Я устала наблюдать за картиной его триумфа, в котором рядом нет меня, поэтому вышла на заднюю террасу дома подышать свежим воздухом. Я и так не особо любила такие шумные компании и практически их не посещала, а сегодня пришла только ради Энджи: подруга неделю не умолкая упрашивала меня присоединится, обещая, что будет очень весело! Мне действительно было весело, пока не пришел этот и вечеринка не стала крутиться вокруг его очаровательной персоны.

Подруги по очереди выходили, зазывая меня обратно, однако я отказывала каждой, ссылаясь на то, что в помещении слишком душно и у меня может разболеться голова.

Услышав в очередной раз, как за моей спиной открылась дверь, я раздраженно фыркнула не оборачиваясь, что не пойду внутрь, пусть оставят меня в покое. Однако на соседний плетеный стул опустился

ОН

,

я потеряла дар речи и молча отвернулась, делая вид, что его присутствие для меня ничегошеньки не значит!

—

Внутри так кисло, что не хочешь возвращаться? — поинтересовался незнакомец. Его низкий голос обволакивал и вызывал мурашки в каждой клеточке моего тела!

— Душно, — соврала я, нарочито цокнув языком и нервно качая закинутой ногой на ногу. Боковым зрением я чувствовала его сканирующий взгляд, словно он пытался уличить меня во лжи.

Парень улыбнулся так холодно, что мне аж не по себе стало. Рядом с ним я чувствовала себя букашкой. Мощная энергетика настоящего самца заполняла все пространство вокруг.

—

Здесь тогда посидим, раз внутри тебе душно, красивая. — Он общался со мной так легко, словно мы знакомы тысячу лет. Непринужденно достал сигарету и закурил, даже не спросив моего разрешения! А мне просто не хватило духу тактично намекнуть ему, что не стоит делать это в присутствии дамы.

Несколько часов мы просидели на той террасе, не сдвинувшись с места, и болтали обо всем на свете. Поначалу он меня пугал своим напором, но с каждой минутой я все больше расслаблялась в его компании. Он оказался довольно-таки интересным собеседником, способным обсуждать любую тему.

Я узнала

, что его зовут Роберт (хм… интересное имя), словно из другого столетия, весь такой необычный. Ему двадцать шесть лет, у него собственный бизнес, правда, не уточнил, какой именно. Я искренне расстроилась, когда Роб (он разрешил его так называть) сказал, что их родители погибли много лет назад.

Ах, да, чуть не забыла: у моего нового друга есть младший брат. Когда он говорит о нем, его голос становится мягче: видимо, присутствует сильная братская связь. Я рассказала ему, что учусь на архитектора. Роберт посмеялся, сказав, что не видит меня в этой профессии. Я искренне возмутилась, мысленно послав его куда подальше. Каков нахал!

Еще я рассказала, что отца не помню, он ушел от нас с мамой, когда я была совсем маленькая, но заверила, что нам вдвоем отлично живется и жалеть меня не стоит!

Вскоре я поняла, что пора уже выдвигаться домой и, если я не приду вовремя, мама с меня три шкуры спустит. Роберт очень по-мужски предложил проводить, я недолго думая согласилась. Чего греха таить, расставаться мне с ним не хотелось. Когда мы попрощались со всеми и вышли из дома, я подумала, что мы пойдем пешком, однако оказалось, что припаркованный новенький черный «Dodge Challenger» принадлежит Робу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я дар речи потеряла, увидев такую крутую тачку! Первой мыслью было отказаться от поездки! Что скажет мама или соседи, если увидят меня в такой машине с незнакомым мужчиной?! Мое замешательство Роб понял сразу: какая все-таки у чувака интуиция! Сказал, что остановится на соседней улице, я, короче, спорить не стала и согласилась.

Остановившись в моем районе, Роберт вышел из машины вместе со мной и проводил меня до самого дома! Мне безумно понравился его жест. Расставаться не хотелось, но нужно было идти…

На прощание Роберт попросил мой номер телефона. Бумаги не нашлось, поэтому я смущенно записала цифры ручкой на его запястье. Он обещал позвонить, а я, уходя, заволновалась, чтобы мама не взяла трубку раньше меня…

«Мамочки, как страшно!»

Мама точно убьет меня, если узнает! Я сходила с Робертом на свидание! Конечно, согласилась я не сразу, как полагается приличной даме, какое-то время построила из себя недотрогу. Но как он обхаживал меня, зазывая сходить в киношку! Думаю, никто бы перед ним не устоял. Сейчас расскажу все как было!

На следующий день после знакомства я ждала от Роберта звонка целый вечер и последующие сутки. Изводила себя дурацкими мыслями, что сказала или сделала что-то не так, возможно, обидела его. Или, может быть, Роберта отпугнуло то, что я сразу же дала номер? Неужели он посчитал меня легкодоступной девицей?

В конец себя измотав, я закрылась в комнате, отказываясь разговаривать и есть. Благо, мама ничего не заподозрила... Я сказала ей, что поссорилась с Энджи и теперь жду звонка с извинениями, поэтому то кручусь около телефона на кухне, то запираюсь в спальне в отвратительном настроении.

Роберт позвонил только через два дня после нашего знакомства! Гад!

Естественно, я была на седьмом небе от счастья, но сделала вид, что не узнала его голос, спросив нарочно тоненьким голоском, кто это? Мне стыдно за этот глупый поступок, думаю, он догадался о том, что я притворилась, но обида за томительное ожидание в тот момент отключила мой мозг!

Мы проболтали как минимум час. Во время разговора я бродила по всему дому, растягивая за собой шнур телефона, и выходила из комнаты, в которую заходила мама, чтобы она не услышала разговор. Надеюсь, родительница не поняла по обрывкам, с кем я разговариваю: я слишком хорошо знаю ее характер, и если бы мама что-то учуяла, шнур этого телефона был бы уже з несколько раз обмотан вокруг моей шеи!

Мы болтали обо всем и одновременно ни о чем. У Роберта такой классный голос, что мне хочется слушать его бесконечно, сутки напролет! А смех… какой он у него бархатистый! Роб сразу же во время разговора, по телефону пригласил меня на свидание, но я заявила, что в ближайшую неделю занята, а дальше посмотрим. Это была моя маленькая месть ему, пусть тоже потомится в ожидании, как и я!

На следующий день рано утром он приехал к нашему дому, без предупреждения. Когда я увидела его машину, припаркованную через дорогу от нашего подъезда, сердце в пятки провалилось, что кто-то поймет, что он приехал ко мне! Роб стоял, опершись на машину, на его лице красовались черные солнцезащитные очки, руки были скрещены на груди, а на капоте лежал букет тюльпанов. Я закусила губу, сдерживая улыбку и борясь с желанием побежать к нему через дорогу, наплевав на всех вокруг!

Мы установили зрительный контакт, Роберт легким кивком указал на цветы, я, в свою очередь, ответила ему, отрицательно помотав головой. Ну не могла я их принять и принести домой, как бы сильно мне этого ни хотелось!

Мимо машины проходила женщина, и тогда Роберт взял цветы и вручил их ей! Я засмеялась так громко, что сразу же прикрыла рот рукой.

Следующую неделю вечерами напролет мы без умолку болтали по телефону, а по утрам Роберт ждал меня на улице в неизменной расслабленной позе около машины и с цветами; каждый раз он дарил их разным прохожим женщинам и девушкам. Они светились от счастья, и я вместе с ними. Мне не нужны были эти цветы, главное — его внимание, которое поднимало настроение на весь день!

Наконец-то наступила та самая заветная суббота. Я сказала маме, что иду к Энджи заниматься проектом для университета, а сама пошла с Робертом на вечерний сеанс ужастика «Восставший из ада». Я такая глупая — взяла и сама предложила этот фильм, чтобы показаться взрослой в его глазах! Весь просмотр, что мы осилили отсидеть в зале, я тряслась от страха пряча лицо на груди у своего спутника! Я делала это не специально, не притворяясь, мне, правда, было страшно, а плюс ко всему еще и стыдно! В итоге Роберт не выдержал моей трусости и вывел нас из зала на половине сеанса, но мне и этого хватило, чтобы я начала шарахаться в страхе от каждого шороха.

Роб заботливо усадил меня в свою машину и дал воды, чтобы я попила и хоть чуть-чуть успокоилась, а потом произнёс своим взрослым волевым голосом:

— Ничего не бойся, когда ты рядом со мной Луиза. — У меня коленки затряслись от его слов! «Хочу слышать эту фразу каждый день!» хотелось крикнуть на весь белый свет! А когда Роберт наклонился и накрыл мой рот своими мягкими и горячими губами, я поняла, что по уши в него влюбилась…

Дневник Луизы. «Разбитые сердца»

1988 год. Чикаго.

11:27, утро

«Как радостно и грустно»

Клянусь, я окончательно поняла для себя, что Роберт способен заменить мне всех: друзей, подруг, и самое главное — отца, которого у меня никогда не было! Роберт окружил меня такой безграничной заботой, любовью и вниманием, что не оставалось сомнений: наши чувства до дрожи в коленках взаимны, у нас, как говорит Роб, крышу сносит, когда мы вместе!

Он интересуется мной, каждый день спрашивает о самочувствии, нуждаюсь ли я в чем-то, обижает ли меня кто-то, покушала ли я? Любимый

даже подарил мне на днях новый телефон «Nokia Mobira Cityman 900»! Я была в шоке, если честно, от подобного жеста. Конечно, я не смогла принять такой дорогой подарок, ведь мы и так уже под подозрением у мамы, а тут еще и притащила бы домой такую дорогую вещь! Роберт хотел сделать как лучше, чтобы мы были всегда на связи, а в итоге я расстроилась сама и ему настроение испортила своим нытьем. Мы устали скрываться, если честно, но я знаю маму, она душу мне наизнанку вывернет, узнав, что я встречаюсь с мужчиной старше себя на целых восемь лет!

23:15, вечер

Я сказала ему «ДА»! От всего сердца! От всей души! Каждой клеточкой своего тела! Разумом и телом я желаю быть только рядом с ним! Сегодня ровно полгода, как мы вместе. Пишу, а у самой руки дрожат от волнения. Роберт надел кольцо на мой палец, и уже больше нет смысла скрываться, ведь мы приняли решение связать себя узами брака. Мы готовы к этому, как никогда!

Я пришла домой, настроенная на разговор с мамой, но она опередила меня, сразу же заметив красивое колечко на безымянном пальце:

— Что это, Луиза?! — требовательно спросила она, подняв мою руку в воздухе. — Откуда у тебя кольцо?!

— Я выхожу замуж, мама, — честно ответила я, почему-то опустив взгляд в пол, словно произнесла что-то постыдное.

— Что, прости?! —разразилась она громом. — За кого?!

— Его зовут Роберт, он бизнесмен, — уже немного громче ответила я, посмев поднять взгляд на маму. Лучше бы я этого не делала, ведь то, что я увидела в ее глазах, мне совсем не понравилось.

— Как давно ты скрывала от меня свои отношения с ним, Луиза?! — обманчиво спокойным голосом спросила мама, и я повелась на ее уловку, так же, как и в детстве, когда она говорила: «Расскажи мне правду, Луиза, я не буду тебя ругать!» Я рассказывала, а после она меня била, и с тех пор я стала врать ей.

— Полгода… я Я знала, что ты будешь против, ма… — Звонкая, обжигающая пощечина не дала мне договорить.

Я не заплакала, нет. Душа горела от всепоглощающей обиды. Мама в очередной раз доказала, что мы с ней не понимаем друг друга, не чувствуем, что у нас нет той особенной связи, какая должна быть между матерью и дочерью.

Как бы я хотела, чтобы она понимала меня, поддерживала! Порой хочется просто сесть и поделиться с ней всем, что творится на душе! Но она не поймет, скажет, что я глупая девчонка, которая ничего не смыслит в этой жизни! Ведь она с таким трудом в одиночку поставила меня на ноги, потому что мой бесчестный отец бросил меня! А в чем моя вина, что он так поступил с нами? Я даже не помню его! Накопившиеся обиды и злость на отца мама всю жизнь вымещает на мне…

Да, не сложно догадаться, что вечером дома произошел охренительно грандиозный скандал! Крики, вопли, побои — все по классике! Конечно же, выяснилось, что я неблагодарная девчонка, которая не ценит ее старания и сил, приложенных к воспитанию!..

А что я сделала?

Всего лишь полюбила…

В общем, мама поставила мне ультиматум: либо я сию секунду собираю манатки и сваливаю к своему ненаглядному Роберту и больше она никогда не посмотрит в мою сторону и вообще откажется, либо я прекращаю общение с ним и разрываю помолвку…

Два дня спустя.

«Мертвое не может умереть»

Я отказала ему, вернула кольцо, толком ничего не объяснив, сказала, что всю ночь не спала (что, кстати, правда), обдумала и решила, что не могу в таком юном возрасте выйти замуж. Якобы не хочу губить свою молодость…

Конечно, это была огромнейшая ложь, но, прожив с мамой восемнадцать лет, я научилась быть искусной лгуньей! Я могу соврать на ходу так идеально, что мне любой человек поверит. Знаю, это плохая черта, но мне пришлось стать такой: изворачиваться, обманывать, недоговаривать, скрывать. Я никогда не могу до конца быть собой рядом с мамой…

Вот и сегодня Роберт даже не заподозрил, что я врала ему. В душе у меня бурлила раскаленная лава, я горела изнутри, изнывала от боли...

Он принял мой отказ с достоинством, не уронив головы. Конечно, такой видный мужчина, как Роб, не ползал бы передо мной на коленях, лишь бы я передумала! Я и не ждала от него этого! Попросила, чтобы больше не беспокоил меня и забыл… Только он не увидел, что, когда я развернулась с гордо поднятой головой и зашагала прочь, из моих глаз ручьем потекли слезы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я не смогу пойти против матери, какой бы она ни была, однако в моей душе поселилась ненависть к ней. Я презираю себя за это, но ничего не могу поделать…

Полгода спустя

«Большая ложь»

Давненько я не писала сюда: не было вдохновения, назовем это так! Опустим детали, что на протяжении шести месяцев каждый день в своей душе - я умирала. Одному только Богу известно, какой сумбур творится у меня внутри…

Я совершаю большой грех, не желая жить, но я не вижу смысла в жизни без Роберта!

Да, я живу, дышу, хожу на учебу, строя из себя обычную студентку. Делаю дома уборку и готовлю еду к приходу мамы, после чего мы ужинаем в гнетущем молчании. И так каждый день. Сплошной день сурка. Внутри меня словно погасли огни, что освещали все вокруг, как будто отняли очень важную деталь. Я все еще не в состоянии забыть хищную улыбку Роберта, его заразительный смех, восхитительный низкий голос, рыжие волосы, мягкие губы и пронзительный глубокий взгляд, в котором хочется тонуть…

Почему я решила написать сюда именно сегодня? Потому что произошло самое ужасно, что вообще может быть! После учебы одногруппник уговорил меня сходить с ним в кино, я долго и упорно отказывалась целый семестр, но сегодня он в прямом смысле потащил меня, потому что я давно обещала, и вообще, чтобы отметить закрытую сессию! Между нами, с Сэмом ничего такого нет, чисто дружба. Он очень добрый парень и иногда помогает мне с учебой, не более.

Там, в кино, я сразу поняла: что-то не так! Каждой клеточкой тела почувствовала присутствие Роберта. Даже не видя, просто по энергетике я знала: он рядом. И оказалась права! Пока Сэм покупал билеты, обернувшись, я увидела Роберта в компании незнакомой мне блондинки.

Дыхание перехватило, я хотела разу же отвернуться, но тело не слушалось меня от слова «совсем»! Я продолжала пялиться на него, стоящего с другой (мазохистка, по-другому назвать себя не могу).

До сегодняшнего дня я думала, что больнее уже быть не может, но я сильно ошибалась! То, что почувствовала я в тот момент, словами не описать. С меня как будто кожу содрали и в кипящую лаву опустили…

Блондинка что-то говорила Роберту, но он не слушал. Его взгляд был прикован ко мне, мы стояли по разные стороны холла кинозала, между нами сновали туда-сюда люди: кто-то опаздывал на сеанс, кто-то торопился занять очередь в кассу.

Когда Роберт, даже не взглянув на свою спутницу, стремительно зашагал в мою сторону, оставив девушку без объяснений, я умерла и воскресла. О чем говорить с ним? Зачем? Нет, я не смогу! Это лишнее! Эта случайная встреча застала меня врасплох. Мысли роились в голове, и я решила, что лучшее решение в данной ситуации — избежать разговора, поэтому трусливо развернулась и спешно пошла в противоположную сторону, протискиваясь среди толпы людей, вышедших из кинозала. Я шла куда глаза глядят, не разбирая дороги, мне было все равно, лишь бы от него подальше…

Роберт догнал меня, когда я свернула в пустой коридор, схватил за локоть и резко развернул к себе. Я ахнула, попытавшись вырваться, но его цепкие пальцы крепко удерживали меня, не давая даже малейшей возможности высвободиться. Роб потащил меня за угол и прижал к стене, прожигая взглядом. Если честно, я испугалась, он никогда прежде не позволял подобного, а тут так несдержанно себя повел!

—

Отпусти! Что ты делаешь?! — Извиваясь, как змея, я попыталась вырваться, но Роберт заблокировал проход своим телом, уперев руки в стену по обе стороны от моей головы.

— Кто он?! — не церемонясь, яростно, требовательно спросил самый желанный мужчина на всем белом свете...

Мигом поняла, что Роберт принял Сэма за моего парня. Я подумала, что, наверное, это мне на руку, если я хочу избавиться от Роберта. У нас нет с ним будущего, и я давно уже перестала строить иллюзии: мама не позволит нам быть вместе!

— Сэм, мой парень, — как всегда, идеально соврала я, даже глазом не моргнув. — Познакомить вас? — Знала, что делаю ему больно, но у меня не было выхода… От сказанных слов Роберт ударил кулаком в стену рядом с моим лицом, и я зажмурилась от страха. Все внутренности сжались в ужасе, белая крошка посыпалась на пол от вмятины, оставшейся после удара…

Я должна была стать в глазах Роберта ужасным человеком, чтобы он смог отпустить меня, во всех смыслах этого слова. Потому что, глядя в его полыхающие глаза, я видела, он все еще любит меня, при том так же сильно, как я его…

— Парень, значит! — Роберт хищно улыбнулся, а мне стало не по себе от этого вида. Его улыбка напоминала звериный оскал. — А давай, познакомь! — Он отстранился, хлопнув в ладоши. — Если, конечно, ты мне не врешь,

Луиза!

—

На моем имени он нарочно сделал особый акцент.

Я мысленно ругала себя: дурная голова, зачем

я ему это сказала?! Что делать-то теперь, как выкручиваться из этой ситуации? Куча вопросов крутилась в голове, но я не могла позволить себе ударить в грязь лицом! Аккуратно отошла от стены, отряхнула одежду и пошла в сторону касс, где бросила Сэма. Шла я на негнущихся ногах и мысленно молилась, чтобы друг подыграл. И он сделал это, черт возьми!

— Сэмми, любимый! — Я быстро шла впереди Роберта, чтобы тот не видел моего лица, когда я подмигивала Сэму, чтобы дать ему понять: все происходящее — игра. — Вот ты где, а я тебя потеряла, представляешь! — медовым голоском пропела, подходя вплотную к одногруппнику.

Благо, Сэм парень смышленый и сразу понял, что к чему. Его рука машинально легла на мою талию. Мы обманули Роберта, или мне просто хотелось бы в это верить! Во время спектакля, пока Роб уничтожал моего липового парня взглядом, подошла его блондиночка, при виде которой у меня аж лицо перекосилось... На том и разошлись…. Только фильм смотреть

я не

захотела и ушла домой. Да, было стыдно перед другом, но он не знал, что творилось в тот момент в моей душе …

Дневник Луизы. «Воссоединение»

1989 год

«Позор семьи»

Честно, даже не знаю с чего начать! Мне стыдно, что я опять забросила дневник и не писала сюда долгое время. Просто в моей жизни ничего особенного не происходило… до сих пор…

Начнем с того, что впервые в жизни я выпила. Нет, не так: напилась, в стельку! Так, что не контролировала себя и свой язык! Произошло все это действо на вечеринке у Энджи дома. Черт меня дернул пойти туда! Маме я сказала, что иду делать проект с одногруппницами и останусь там сразу с ночевкой, чтобы не возвращаться домой по темноте.

Атмосфера в доме давила на меня, была куча народу и одна- единственная мысль, крутящаяся в моей голове: в прошлый раз, два года назад, на подобном сборище я познакомилась с Робертом! Наверное, именно это и сыграло главную роль в том, что я как с цепи сорвалась и бесконтрольно напивалась, поглощая шот за шотом!

Я хотела забыться хотя бы на пару минут, чтобы сердце перестало изнывать от острой боли, чтобы Роберт исчез из моих мыслей. Чтобы я могла дышать полной грудью! Чтобы разум очистился от воспоминаний о нем… Говорят, что время лечит, нет не в моем случае… Он прочно засел в мыслях и отказывается оттуда уходить… Наверное, Роб сейчас с той блондинкой, или другую себе нашел, с ногами от ушей! А что я? Так и останусь одинокой, простая, заурядная и никому не нужная.

Когда перед глазами уже все плыло, а ноги не слушались, но я упорно продолжала пить, чья-то крепкая рука выбила из моих рук очередную стопку. Каков нахал! Я хотела высказать это вслух, но язык не слушался. Мир вокруг закружился так сильно, что меня чуть не вырвало, но я все же сдержалась! Оказывается, это от того, что кто-то поднял меня на руки, поэтому стены дома вокруг меня вихрем закрутились.

По ледяному воздуху я чувствовала, что меня вынесли на улицу. Я повисла на чужих руках с закрытыми глазами. Холодный ветер развевал мои волосы, и было так хорошо в этот момент. Иллюзия свободы!

Послышался звон ключей, упавших на асфальт, после чего раздался грубый мужской голос, произносящий ругательства. Меня поставили на ноги, прислонив к холодному металлу. Я все грозилась стечь на асфальт, как желе, но кто-то удерживал меня одной рукой. Меня усадили на кожаное сиденье, и я поняла, что нахожусь в машине. Когда я открыла глаза, салон

автомобиля показался очень знакомым. Я окинула его расфокусированным взглядом, а когда водитель сел за руль, я поняла, что это Роберт.

Почему-то мой пьяный мозг обрадовался, что это именно он

!

—

О-о-о Роберт, ты за мной пришел? — произнесла я заплетающимся языком. Господи, какой стыд! Он не ответил и молча осматривал мой непрезентабельный вид. — Я вот скучала, а ты — нет! Как там твоя блондинка? — Громко икнув, я откинулась на спинку сиденья. Алкоголь придавал мне уверенности в себе, и я несла все, что приходило на ум, совершенно не контролируя себя. — Я думала, ты хорошо знаешь меня! А ты вообще! — Я засмеялась, хлопнув его ладонью по плечу. — А ты да-а-а-же не по-о-о-нял, что я тебя обманула! — Пытаясь сдержать смех, хихикая, я прикрывала рот ладошкой. — Я все тебе наврала! Нет у меня парня! Ты

удивлен? И кольцо я тебе вернула, потому что иначе меня мама из дома бы выгнала! А мне идти было некуда! — Смех постепенно перешел в истерику и слезы. Я начала плакать, опустив взгляд в колени, лишь бы не видеть этот прожигающий взгляд.

Не говоря ни слова, Роберт молча завел машину, и она тронулась. Я не спрашивала, куда, в тот момент было абсолютно наплевать! Утром я проснулась в незнакомой кровати, полностью одетая и с жутким похмельем. Я ненавидела себя каждой клеточкой тела! А когда воспоминания о том, что разболтала Роберту, навалились тяжким грузом, вообще была готова сделать себе харакири!

Я поняла, что нахожусь в его доме… или квартире… не знаю. В момент осознания, где я, как раз и вошел хозяин жилища. Я не знала, как себя вести с ним после вчерашнего откровения! Роберт подошел со стаканом и таблеткой в руках, протянул мне и сказал приказным тоном:

— Выпей, станет легче.

— Что это? — Я недоверчиво смотрела лекарство.

— От похмелья, — недовольно ответил он. Я неуверенно взяла стакан, закинула в рот пилюлю и запила водой. — Думай головой, прежде чем вливать в себя всякую дрянь! — сверкнув глазами, зло отчеканил Роб.

—

Угу… — Я обиженно отвернулась к окну. — Вчера я не контролировала себя, не воспринимай всерьез тот бред, что я несла. Это была неправда! — решила сделать ход конем и опередить его, сразу же обрубив всякую надежду и для себя, и для него.

— Я похож на лошка, который схавает это, Луиза? — Роберт был более чем серьезен

.

—

Собирайся, едем к твоей матери!

—

Зачем? — я хлопала глазами, как дурочка. — Она выгонит меня из дома, Роберт! — попыталась образумить его.

— Отлично, это мне и нужно! — более чем резко отвечал он. — Я хочу, чтобы ты стала хозяйкой в нашем новом доме. А если ты будешь жить с матерью, это будет весьма проблематично! — ухмыльнулся он.

Я сглотнула.

«В нашем новом доме!»

Не в силах больше сдерживаться, страдать, жить не своей жизнью и мечтами, я повелась на собственные чувства и согласилась. Я устала бороться с собой, подавляя любовь к этому мужчине!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

По дороге домой меня грела мысль, что, увидев Роберта и познакомившись с ним, мама поймет, что его намерения в отношении меня более чем серьезны. Она будет рада за дочь и отпустит во взрослую жизнь, благословив на брак.

Но нет, чуда не произошло. Ситуация повторилась. Мама не посмотрела на Роберта, не постеснялась незнакомца, пришедшего в ее дом. Она снова начала оскорблять меня, пыталась ударить, но он не позволил. Загородил меня собой, нагло сказав:

— Я забираю Луизу, хотите вы этого или нет! — И напоследок бросил: — Не знаю, как она смогла сохранить в себе доброту и наивность при вашем деспотичном воспитании!

Впервые в жизни за меня кто-то заступился, и это был Роберт.

«Белая фата»

Нас скромно обвенчали в церкви, без положенного пышного торжества и кучи народу. Только он, я и наша любовь, прошедшая испытание временем.

Что я чувствовала, смотря на мужчину, стоявшего напротив меня во время венчания? Любовь? Да. Счастье? Да. Грусть? Да. Волнение? Да. Страх перед неизвестностью? ДА!

Несмотря на наше продолжительное общение я мало что знала о Роберте. Он никогда не рассказывал мне, каким бизнесом занимается, не познакомил со своим братом. Но почему-то, я знала, что могу ему верить. Чувствовала интуитивно: он меня не подведет! Я вступила в новый, взрослый этап своей жизни. Теперь мне нужно повзрослеть, я чувствую это. Рядом с таким мужчиной, как Роберт, я должна быть сильной! И я буду — ради него, ради себя и наших будущих детей.

Когда мы ехали в машине из церкви, я — в свадебном платье, а Роберт — в смокинге, я знала, что наша жизнь не будет прежней. Теперь все будет по-другому, мы изменимся, он и я. Да, будет сложно, но мы выстоим! На сердце все еще было тяжело от того, что на самом главном дне в моей жизни не было мамы. Простит ли она меня когда-нибудь? Одно я знала точно: с Робертом я не пропаду! Глядя на своего новоиспеченного супруга, который вел машину, держа руль одной рукой, я все больше убеждалась в правильности своего выбора. Рядом с другим я и представить себя не смогла бы!

Я думала, мы направляемся в квартиру Роберта, в которой я жила пару дней перед свадьбой, но нет. Мы ехали по шоссе за пределами Чикаго, и я не понимала, что происходит. Куда держим путь? Муж с загадочным лицом сказал, что у него есть сюрприз, небольшой свадебный подарок. Я удивилась, неужели нужно было ехать за подарком прямо в таком виде, что называется, при параде?

Корсет на свадебном платье сильно сдавливал ребра, и я то и дело судорожно вздыхала, боясь потерять сознание.

Когда я уже думала, что наша поездка никогда не закончится, мы свернули с главного шоссе на небольшую дорогу, ведущую вдоль множества деревьев. После шумного и застроенного высотками Чикаго это место показалось мне настоящим раем! Я даже окно приоткрыла пошире, чтобы вдыхать этот свежий запах, а не городские выхлопные газы от машин. Наконец мы остановились. Гигантских размеров

особняк величественно возвышался на опушке леса, а солнечные лучи щедро поливали его.

— Чей это дом? — спросила я, когда Роберт обошел машину и открыл дверь, подавая мне руку.

— Нравится? — спросил муж, помогая мне выбраться, не запутавшись в платье.

— Очень красивый! — не скрывая восторга, произнесла я.

— Он наш! — Роберт обнял меня за плечи и запрокинул голову

.

—

Шутишь?! Этого не может быть! — Первым делом я подумала, что он разыгрывает меня! Да, я знала, что у Роберта есть деньги, но, чтобы до такой степени!..

—

Я строил его много лет, — с гордостью в голосе объяснил Роберт. —Теперь мы будем жить здесь!

Я прыгнула на мужа, обнимая его за шею, а он легко подхватил меня и закружил. Я визжала от счастья! Это наш дом! Семейное гнездо Росс!

— Я так сильно люблю тебя, Роберт! — кричала я от счастья раскинув руки, а он смеялся над моим, наверное, глупым поведением. Плевать, я просто счастлива, что мы — семья! я всегда мечтала жить вдали от городской суеты и людей, в уединенном месте! Мы никогда не обсуждали это с Робом, но, видимо, наши желания совпали…

— Давай запечатлеем этот момент! — Роб отпустил меня и достал из бардачка машины фотоаппарат.

Я встала ровно на фоне дома, улыбаясь во все тридцать два зуба; белая фата развивалась на ветру. Роб выставил таймер, поставил фотоаппарат на машину и подбежал ко мне. Мы сделали много фотографий в разных позах: в обнимку, я на руках у мужа, целующиеся мы, танцующие!

Счастливее, чем в тот момент, наверное, я никогда себя не ощущала!

Дневник Луизы. «Брак»

1990 год

«Так больно»

Мы потеряли нашего малыша. Я была на шестнадцатой неделе беременности, когда почувствовала резкую боль внизу живота, а потом — кровь… Я сразу поняла, что его больше нет…

Знаю, это Бог наказал меня за то, что я ушла, оставив маму одну. Теперь у меня не получается родить своего собственного ребенка, потому что я предала ту, которая подарила мне жизнь. Я плакала каждый день, Роберт как мог успокаивал меня, шепча, что у нас еще будут дети, ведь мы молодые. Раз этот ребенок не родился, значит, так было суждено. В глубине души я хотела согласиться с ним, с тем, что это все Божий промысел, но легче от этого не становилось. При муже я старалась держаться, делать вид, что я сильная, я справлюсь, но, оставаясь одна, плакала… Когда Роберт, приходя домой и видел мои красные заплаканные глаза, ему было больно. Я видела это, страдала я, страдал и он.

Наш не рожденный мальчик… Каждую ночь перед сном я представляла, каким бы он был, если бы родился, если бы я смогла выносить.

Роберт возил меня по лучшим врачам Штатов, и все как один разводили руки, что такое случается, что один выкидыш — это не приговор. Мне стало немного легче…

1991 год

Вторая беременность, выкидыш на четвертой неделе. Так же, как и в первый раз, боль внизу живот и кровь…

Пол малыша мы не узнали из-за раннего срока…

Покойся с миром, ангел!

1992 год

Третья беременность, выкидыш на девятой неделе. Все так же, как и в первые две.

1993 год

Четвертая беременность, выкидыш на двадцатой неделе. Это был мой самый длительный срок. Мне казалось, что на этот раз наши мучения закончены, но нет… малышка не захотела появляться на этот свет…

год

«Я так больше не могу!»

Я прохожу терапию у психолога и заканчиваю курс лечения. Глубокая депрессия и суицидальные мысли постепенно отступают. Если бы не Роберт

и его поддержка, я бы не выдержала. Одному Богу известно, что я испытываю все эти годы изо дня в день, когда мою голову ни на секунду не покидают мысли о том, что я неполноценная женщина, что я даже не способна подарить мужу наследника! Я никчемная, даже в зеркало противно на себя смотреть…

После моей попытки в прошлом году покончить с собой Роберт настоял на лечении. Я знала, знала, что причиняю ему боль своим поведением, но ничего не могла с собой поделать. Сразу же после того, как он утром уехал по делам, как делает это ежедневно, я достала аптечку и наглоталась таблеток. Я знала, на что иду, и намеренно хотела свести счеты с жизнью! Я знала, что муж вернется только к вечеру, а значит, к этому времени меня уже не будет в живых. Да, это бы разбило его сердце, но я так больше не могла. Не могла!

Но умереть в то утро мне было не суждено: словно почувствовав неладное, Роберт вернулся. К этому времени я уже была без сознания. Он отвез меня в больницу. Меня откачали, промыли желудок, и с тех пор я проходила терапию.

Когда я очнулась мне было безумно стыдно перед мужем, что я подвела его, подвела себя и наших не рожденных детей.

—

Теперь слушай меня. — Роберт не церемонился со мной, не сюсюкал. Он говорил таким же тоном, как и со своими подчиненными. — Мне наплевать, что у нас нет детей, Луиза! Кроме тебя мне не нужен никто! Никто, слышишь?! — кричал он в палате, пока я лежала, а по моим щекам текли слезы. — Да, это больно, это грустно, что мы не смогли стать родителями, но на этом — все! Все, поняла меня?! — Он тыкал в меня указательным пальцем. — Больше никаких попыток! Это перешло уже все грани! Будем жить вдвоем, а если захочешь, возьмем сироту из детского дома. Ты уяснила, что я тебе сказал?!

Я просто молча кивнула ему, глотая горькие слезы.

1996 год. Январь.

«Маленькое чудо»

Эти два года, пожалуй, были самыми спокойными в нашей семейной жизни. Я отпустила мысли о детях и наслаждалась общением с мужем. Несмотря на столько лет, совместно прожитых в браке, наши чувства не угасли. Трудности закалили нас, я знала, что Роберт все так же всем сердцем любит меня. С мыслью, что детей у нас не будет, я свыклась и уже даже начала задумываться об усыновлении.

Но утром во время приготовления завтрака меня затошнило от запаха омлета. Это было странно; когда я сидела около унитаза, Роберт увидел эту

картину, и мы поняли друг друга без слов. Я не намеренно не беременела эти два года, у нас не получалось даже зачать, а тут такое!..

Мы поехали к гинекологу, и мои предположения подтвердились: беременность, девять недель. Как ни странно, страха у меня не было, волнения — тоже. Я просто приняла это как факт. Единственное, о чем подумала — что, если потеряю этого ребенка, то сломаюсь окончательно и никакой психолог мне больше не поможет! Роберт носит меня на руках, сдувает пылинки. Возможно, это фантазии, но я чувствую, что малыш внутри меня настоящий боец и дойдет до самого конца!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

02 июля 1996 года

У нас родился первенец — красивая рыжая девочка, как две капли воды похожая на Роберта! Вот так, вынашиваешь, а она берет и перенимает внешность отца! До самых родов я отказывалась узнавать пол ребенка, мне было без разницы, кто у нас родится! Главное — чтобы был здоров!

В 12:56 на свет появилась наша дочь. Взглянув на нее, Роберт в первую же секунду объявил имя, он назвал ее Беллой! Я согласилась!

Нас выписали домой через неделю, царившая вокруг приятная суматоха с детскими пеленками только радовала меня. Роберт много помогал с малышкой: менял пеленки, укачивал, успокаивал и баюкал.

— Я так боюсь, что она будет страдать в будущем от последствий моих действий в настоящем! — произнес он однажды, смотря на малышку, и этим заявлением ошарашил меня. Я понимала, о чем он говорит, ведь Роберт не простой бизнесмен, как думала я в начале нашего брака. Узнав правду, я просто закрыла на нее глаза. Я все равно не смогла бы ни на что повлиять, а уходить от любимого человека из-за его деятельности никогда бы не стала…

— Мы убережем ее от всего мира, — подойдя к мужу со спины, прошептала я, положив ладонь на его плечо.

02 июля 1997 года

Сегодня нашей прекрасной доченьке Белле исполнился ровно годик!

Целый год эта лучезарная малышка наполняла нашу с Робертом жизнь яркими красками. Не представляю, как мы все годы жили без нее! Она так сильно привязана к своему отцу, что я иногда даже ее ревную! Когда Роберт дома, ко мне даже на руки не хочет идти. Естественно, ее первое слово было «па»! Ах, маленькая засранка! Роберт надышаться ею не может, представляю, какие она из него веревки будет вить, когда подрастет. Ведь уже сейчас он идет на поводу у всех ее капризов.

Сегодня, впервые за столько лет, я увидела маму… Мы пригласили ее на наш небольшой семейный ужин в честь дня рождения малышки. Семейной идиллии не случилось, конечно, я не ожидала от нее слез и объятий, но она превзошла себя на этот раз… Кажется, она намеренно

приехала, чтобы закатить скандал. Я чувствовала себя, как на минном поле, максимально старалась угодить и сглаживать острые углы, но не вышло. Если человек настроен на скандал, он его устроит. Маму не устроила деятельность Роберта (клянусь, я не знаю, откуда она узнала о его «

Ross

Family

»), это и стало «гвоздем программы»…

Я рада, что Белла еще ничего не понимает, поэтому, когда за столом начались крики и разборки, я просто взяла плачущую малышку на руки и ушла с ней наверх в детскую спальню. Когда Белла успокоилась и заснула, я спустилась вниз. Мамы уже не было…

Сегодня мне стало особенно больно от ее поведения, ведь я хотела отпустить прошлое и примириться, хотя бы попытаться это сделать….

1998 год

Сегодня ровно десять лет с момента как Роберт сделал мне предложение! А нашей малышке уже целых два года! Роберт привез нас в Париж отметить годовщину! Я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете, смотря с балкона на горящую Эйфелеву Башню с бокалом шампанского в руках! Спасибо, Господи, за каждое мгновение, проведенное с самыми любимыми людьми!

2000 год

Я устала, устала жить в постоянном напряжении и волнении, что сейчас вот-вот обязательно, что-то произойдет. Каждый раз, когда я смотрю из окна дома на охрану, патрулирующую территорию, у меня зубы начинают скрипеть!

Хочу, чтобы все было, как раньше, когда деятельность Роберта не влияла на нашу жизнь. Я устала спрашивать, могу ли я выйти из дома, а если он разрешает, то обязательно рядом должна быть охрана. Вокруг Роберта творится что-то неладное, первое время я терпела и соглашалась, но Белле уже четыре года, ее нужно отдать в садик, девочке нужно общение с другими детьми, а мы сидим здесь, как затворники. Каждый раз он обещает, что скоро все прекратится и мы будет жить, как прежде, но этого не происходит. Становится только хуже, а сам Роберт появляется дома все реже!

По ночам я начала плохо спать от страха, что с нашими жизнями, с Робертом может что-то случиться! Клянусь, я всем сердцем стала ненавидеть его деятельность! Когда же это все закончится?!

Февраль 2001 года

Я стараюсь отвлекаться на дочь, она растет такой смышленой малышкой. Иногда, как что-нибудь скажет или сделает, я вижу в ней Роберта. Упрямый характер, повадки и мимика… ну копия своего отца! Говорят, если дочка похожа на отца, то она будет счастливой. Я искренне верю в это! Ведь она такая долгожданная для нас малышка, выстраданная и самая любимая!

Вчера Белла застала меня врасплох, пока я делала тесто на пирог.

— Мамочка, а откуда берутся дети? — Она, как всегда, ураганом влетела в кухню, привлекая к себе внимание.

— Эм… — промямлила я. Клянусь, к такому я не была готова! Я знала, что дети задают подобный вопрос, но не ожидала, что Белла придет ко мне с ним так скоро! — Не знаю, как других детей, но тебя нам принес Ангел! — Я наклонилась и поцеловала ее маленький носик.

— Как это принес? — стащив конфету со стола, спросила она, удивленно хлопая своими красивыми глазками.

—

Мы с папой долго молились и просили, чтобы у нас появилась ты. Ангел услышал нашу просьбу и однажды рано утром принес тебя! — Я продолжила месить тесто, подкидывая ей подробности для достоверности. — Ты была такая м-а-а-ленькая!

—

А сейчас же я уже большая, да, мама? — с искренней надеждой в голосе спросила Белла.

— Конечно, доченька! — Она так сильно хочет повзрослеть, что у меня сердце сжимается, что однажды она, как птенец, вырастет и выпорхнет из нашего дома… — Ты у меня совсем взрослая, умная и очень красивая девочка! — Белла зарделась от сказанных слов. — Я тебя очень люблю!

— А я тебя еще больше люблю! — Малышка обхватила своими маленькими ручками мою талию и прижалась головой к животу! Она у нас тактильный ребенок, который открыто проявляет свои чувства.

Я смотрела, как Белла выбегает из кухни, как ее длинные рыжие волосы развеваются на бегу. Ну что за чудо, а не ребенок! Она стоила стольких лет мучений и ожиданий…

Роберт старается сменить профиль «

Ross

Family

». Процесс медленно, но идет. Я вижу, как он постоянно думает, анализирует, переживает, делает какие-то расчеты. Я не пилю его, не упрекаю. Мудрая женщина всегда

выслушает мужа, даст совет и поддержит. Так делаю и я. Наступил новый этап в нашей жизни, когда Роберт стал посвящать меня в свои дела и где-то даже прислушивается к моим советам.

Нам тяжело, но мы справимся. Робу нелегко далось решение уйти из привычной для себя «среды», но на кону стоят наши жизни, безопасность Беллы… Мешает и тянет нас всех вниз только Клиффорд, младший брат Роберта. Мы всегда держались с ним нейтрально по отношению друг к другу,

но с рождением дочери не покидает чувство, будто он меня возненавидел. Как будто я соперницу ему родила! Чувствую, кожей ощущаю его презрение по отношению ко мне… Но мне было всегда плевать до сегодняшнего дня, пока Роберт не поделился своими переживаниями о конфликте с Клиффордом.

Сейчас перед мужем словно стоит выбор: семья или брат…

Я знаю, он обязательно найдет решение и компромисс в этой ситуации!

Дневник Луизы. «Прощание»

17 мая 2001 года

Его нет! РОБЕРТА больше нет! Его забрали, ОТНЯЛИ у меня!!! Боже, я сгораю изнутри от этой непрекращающейся невыносимой боли, сжирающей меня! Я не знаю, как больше жить, я не могу дышать! Я не вижу, просто не вижу смысла в своем существовании! Ведь без него нет и меня! Мое счастье было связано с мужем!

Утром после завтрака Роб уехал, как обычно. После его ухода Белла начала капризничать, я осмотрела ее, а она вся горит, температура зашкаливает. Я сразу стала ее обтирать и сбивать температуру, все валилось из рук, дурное предчувствие сдавливало грудь, но я списывала это на волнение за состояние Беллы. Примерно в двенадцать часов дня приехал Уильям, правая рука Роберта, и сообщил, что его нашли застреленным в собственном кабинете!!!

Ноги подкосились, и я рухнула на пол прямо у двери. Я выкрикивала в истерике имя мужа и просила отвезти меня к нему! Но никто словно не слышал, Уильям пытался успокоить меня, но это было бесполезно. Я до последнего отказывалась верить в его слова! Уильям уехал, но обещал вечером вернуться, сказал, что сейчас ему нужно заняться похоронами. Но вечером он так и не приехал!

Впервые за последние годы я позвонила маме, мне как никогда нужен был рядом человек, которому я могла бы доверить своего ребенка. Мама приехала, я собрала Беллу и отправила вместе с ней в Чикаго. Я пыталась взять себя в руки ради дочери, но не смогла. Я не хотела, чтобы малышка видела меня в таком состоянии. Она без конца спрашивала, что случилось и когда приедет папа. Я не могла удержаться от слез, поэтому решила, что какое-то время ей будет лучше пожить там пару дней, пока не пройдут похороны и я более или менее не вернусь в адекватное состояние…

В глубине души я желала поддержки от мамы, но так и не дождалась. Она приехала, кинула фразу, что-то типа:

—

Я знала, чем это все закончится, но ты меня никогда не слушала! — Затем мама взяла собранную сумку с вещами и ждала, пока я попрощаюсь с дочкой.

— Белла, милая… — Рыжая кнопка сидела на своей кроватке принцессы, я опустилась рядом с ней на пол на колени. — Тебе нужно будет пожить несколько дней с бабушкой Мередит. — Затем я быстро оглянулась на маму, стоявшую в дверях комнаты.

—

Не хочу! — Она надула губки; температуру я сбила, но Белла все еще капризничала и чувствовала себя плохо. Малышка словно почувствовала, что ее папы не стало. От этих мыслей из моих глаз снова полились слезы. — Я ее совсем не знаю! — по-взрослому заявила она, скрестив руки на груди.

—

Доченька, прошу тебя, будь послушной девочкой и езжай с бабушкой! — Я вытерла слезы и пыталась договориться: — Тебе понравится у нее гостить.

— Когда приедет папа? — Она каждые пять минут стала спрашивать о нем…

— Он… — У меня перехватило дыхание. — Он уехал в другой город.

— Когда вернется? — Белла упрямо тянула время. — Я хочу остаться дома с тобой и ждать папу!

— Я скоро приеду за тобой, хорошо?

— Ты обманываешь! — Белла начала хныкать. — Ты поедешь к папе и не хочешь брать меня с собой!

— Нет, нет, доченька! — Я притянула к себе малышку, обняла ее и поцеловала в лоб. — Давай, погостишь у бабушки, вы весело проведете время вместе. У нее осталось очень много моих детских кукол Барби!

Дочку подкупило именно это, она согласилась поехать только ради игрушек и с условием, что завтра я ее заберу.

Когда мама и Белла уехали, я знала, что, несмотря на наши плохие отношения, мой ребенок в надежных руках…

Весь оставшийся вечер и последующий день я не вылезала из нашей с Робертом спальни. Разложила его рубашки на кровати и легла сверху на них, свернувшись калачиком, представляла, что муж рядом! Я чувствовала его запах, исходивший от вещей, и тонула в невыносимой боли.

19 мая

Сегодня состоялись похороны. Похороны моего мужа, моей души и нашей счастливой семейной жизни. В момент смерти Роберта часть меня тоже навсегда умерла. Единственное, из-за чего я цепляюсь за жизнь — наш ребенок. Если бы не Белла, я бы не задумываясь наложила на себя руки, но он никогда бы мне не простил, если бы я сделала это сейчас и оставила нашу дочь сиротой…

Только увидев Роберта, лежащего в гробу, я осознала, что его действительно больше нет. Мой любимый, первый и единственный мужчина

в жизни… Он заменил мне всех, весь мир. Я плакала, стоя над гробом, и мысленно молилась, чтобы меня поскорее пробудили от этого страшного сна! Но это не сон, это ужасающая реальность, где я осталась одна! Без него я никто, пустое место! Он дополнял меня, а я — его!

Я жила только им. Господи, за что ты так жестоко с нами поступил?! Я не смогу жить в мире, где нет моего Роберта! Что говорить Белле, ведь она была так привязана к отцу?!

Мир осиротел без него… стал чужим и совершенно ненужным…

В голове ежесекундно звучит его голос и те слова, которые он так часто произносил: «Любимая!», «Моя Луиза!», «Только моя!», «С ума по тебе схожу!», «Мне никто не нужен, кроме тебя!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Роберт с годами становился все суровее, но только не со своей семьей. Со мной и Беллой он был обычным любящим мужем и отцом, способным весь мир положить к нашим ногам …

Смотря на тело бледного мужа, я задавалась вопросом: «Кто это сделал?! Кто посмел?!» Второй удар ждал меня, когда после похорон я узнала, что Уильяма убили в тот вечер, когда он должен был приехать, но не сделал этого. Кто-то намеренно убирает всех на своем пути. Подняв глаза, я встретилась взглядом с Клиффордом. От того, с каким презрением он смотрел на меня и всех вокруг, по спине побежали мурашки. Роберта нет, а это значит, что власть в «Ross Family» Роберта перейдет к его младшему брату… Если только я не вмешаюсь…

Смотря в звериные глаза Клиффорда, я все поняла, на интуитивном уровне. Годы, проведенные рядом с Робертом, дали о себе знать. Это он убил моего мужа и Уильяма! Только у настоящего зверя не дрогнет рука убить собственного брата!

20 мая

Я — следующая, и я это знаю. Клиффорд уберет всех людей, мешающих ему прийти к власти. Во мне нет страха, я готова принять смерть. Молить о пощаде я никогда не стану! Приму свою участь с таким же достоинством, как и мой муж.

Не собираюсь убегать или прятаться, это бессмысленно и бесполезно. Я рада встретиться с мужем, ведь за эти несколько дней, что его нет рядом, я уже абсолютно потеряла вкус к жизни. Без Роберта нет и меня. Мне жаль оставлять мою малышку Беллу одну, ведь она еще такая маленькая и наивная. Она не знает о том, каким жестоким бывает этот мир, но я чувствую каждой клеточкой тела, что моя смерть уже близка, я ощущаю ее.

Спешно переворачиваю лист и пишу небольшое письмо для единственной, долгожданной дочери.

«Белла, доченька! Если ты читаешь мой дневник и это последние строчки в нем, значит, меня уже нет в живых. Мне очень жаль, что так получилось. Мы с твоим папой искренне желали тебе только счастья. Мы старались и пытались обезопасить тебя от этого жестокого мира. Но твой папочка не успел… и я, видимо, тоже.

Это мое прощание с тобой. Мне жаль, что я не вижу сейчас твоего прекрасного ангельского личика, не могу погладить рыжие волосы и курносый носик! Я бы очень хотела быть рядом с тобой, когда ты пойдешь в первый класс, в старшую школу, в университет! Уверена, ты будешь лучшей ученицей, ведь ты очень умная девочка, вся в своего отца!

Я бы очень хотела поддержать тебя, когда ты будешь думать, что встретила свою первую любовь в подростковом возрасте, когда будешь страдать, думая, что он самый лучший и единственный мужчина на свете. А потом быть рядом, когда в итоге ты встретишь свою настоящую любовь и судьбу! Мне жаль, что я не увижу твою свадьбу и рождение первенца! Жаль, что не стану бабушкой, а Роберт — дедушкой.

Я желаю тебе светлого будущего и рядом настоящего мужчину, как твой отец, который сможет защитить тебя от всех невзгод, всегда будет рядом с тобой и будет тебя безумно любить!

Мой рыжий ангел, знай, что твои мама с папой всегда рядом и оберегают тебя, смотря с небес! Не плачь, не надо, твой папа хотел, чтобы ты всегда улыбалась!

Уважай бабушку, она вырастила меня и поднимет тебя любой ценой. Знаю, вам будет сложно уживаться, но, надеюсь, она подарит тебе ту материнскую любовь, что я не успела дать. Надеюсь, ты сохранишь в своей память те короткие, но счастливые моменты нашей жизни и пронесешь сквозь года.

С бесконечной любовью, твоя мама Луиза Росс Уотсон».

Я слышу, как открылась входная дверь в дом, а затем звук тяжелых мужских шагов по лестнице. Он пришел за мной.

Роберт, скоро мы встретимся с тобой, любимый. Я найду тебя во всех мирах.

Теперь понимаю, почему мама была против нашего брака с Робертом: она заранее знала, чем это закончится…

Видимо, мама была права…

Конец