Сборник эротических рассказов. Глава Эротические рассказы

Рабочие моменты (современность, офисные работники)

Это не было похоже на приглашение в кабинет ради обычного разговора о работе или о вещах более личных, что связывали Верочку с Дмитрием Владимировичем уже многие месяцы. По крайней мере, так подумала Верочка, уловив по телефону нотки хрипоты в повседневно-суровом тоне начальника. Это было похоже… девушка смущенно сжала губы и опустила взгляд, вспомнив, с каким остервенением он тащил за руку в офисный туалет, попутно рассказывая, как грязно, по-животному хочет её трахнуть. Но это же был конец рабочего дня. Все разошлись по домам, и слышать приглушенное пыхтение мог разве что охранник… да и тот редко когда покидал пост.

На часах полдень. Нет, Дмитрий Владимирович не мог позволить себе «любить» её, когда вокруг полно народу, даже несмотря на то, что его кабинет закрывается изнутри. Слишком дорога репутация. Слишком злачное местечко в руководстве он облюбовал. И никоим образом не хотел отпускать синицу в руках.

Повертевшись у зеркала, Вера поправила густую копну пепельных волос. Подметила, что сегодня макияж получился крайне хорошо, и закрепила образ духами, которыми, казалось бы, пропахло всё рабочее пространство. Девушка источала аромат апельсинов и корицы.

Кабинет начальника находился на втором этаже, но Вера даже не подумала о том, чтобы сменить десятисантиметровые каблуки на более практичные туфли-лодочки. Нет. Ради красоты можно и потерпеть несколько десятков ступенек. Особенно когда видеть эту «красоту» предназначается ему…

— Я звонил тридцать пять минут назад.

Ни ответа, ни привета, только безучастный взгляд в бумаги и холодный, даже немного раздраженный тон.

— Твой кабинет с первого этажа переместился к тебе домой? — продолжал он.

— Неотложные дела, Дмитрий Владимирович, — тут же ответила Вера, бесцеремонной, почти подиумной походкой добравшись до его рабочего стола, и уселась на стул напротив без приглашения. Медленно положив ногу на ногу, девушка окинула начальника вызывающим взглядом, но тот никак не отреагировал.

На бесцеремонность, если Вера демонстрировала её наедине с ним, Дмитрий уже давно закрыл глаза. В этом вся она: бойкая, наглая и чертовски красивая. Не будь она бесцеремонной, он бы, наверное, ни за что не решился завести служебный роман.

— Что, опять колготки порвались? Или ноготь сломала? — шутливо подтрунивал он, зная, что при желании она ответит ему колкостью посерьёзнее.

— В этом году на работе я порвала колготки всего два раза. И оба — по вашей вине. Дмитрий Владимирович.

Он заметно напрягся; Вера подумала, что виной тому воспоминания о тех двух «несчастных случаях», и даже поначалу хотела вслух уколоть замечанием, что рвать её колготки вовсе и необязательно, особенно если они, как и любые другие, попросту снимаются, но одёрнула себя. Сейчас не время и не место.

— Зачем вы меня пригласили? — без энтузиазма спросила Вера.

— Посмотри на дату, — он указал рукой вправо, потыкал ручкой в висевший на стене календарь, — какое число?

Вера сощурилась: без очков трудно было разглядеть, что сегодня четвертое апреля. Чёрт! Верочка тут же притихла и стала лихорадочно перебирать мысли в поисках одной-единственной, важной причины, почему она до сих пор не сдала мартовский отчёт.

— Отчёт… у вас на столе… — вырвалось у неё, отчего она смутилась только сильнее. Господи, глупость, какая глупость! Неужели мозг не мог придумать что-нибудь получше? — Был… вчера. Я сама клала его на ваш стол.

Дмитрий Владимирович поднял взгляд и встретился с невинными светло-голубыми глазами Веры, которая только и могла, что неловко улыбаться и искренне надеяться, что глупое, совершенно дурацкое оправдание прокатит.

— С утра я не видел никакого отчёта.

Но всё же доверчиво порылся средь временного беспорядка на столе, но, естественно, безрезультатно. Необходимо было действовать, причём срочно и… нестандартно. Очень Верочке не хотелось выговора или, что ещё хуже, денежного штрафа. Ради такого можно и про стыд забыть ненадолго.

— Поищу под столом, — оповестила Вера и, скинув туфли, опустилась на колени.

— Нет там… — начал он, но прервался, едва девушка подползла к нему вплотную. Без усилий протиснув руку сквозь сомкнутые ноги, Вера ощутила, что он недвусмысленно хотел её уже некоторое время, потому и, негодник такой, почти в глаза не смотрел. — Вера…

Девушка закусила губу и развела его колени, переместившись лицом к паху, пока ещё укрытому плотными брюками. Вера коснулась языком выпирающей ткани и, услышав тяжкий вздох, поняла, что из его головы начинают вылетать все ненужные мысли о её промашке.

— Вера, — повторил он. — Кто-нибудь зайдёт и…

— Тебя это возбуждает? — улыбнулась она, заметив, что любовник покраснел, как мальчишка, но ничего не ответил. От него пахло чем-то древесным, название одеколона или его составляющие Верочка, несмотря на любовь к ароматам, никак не могла запомнить.

— А меня — очень, — жарким шепотом продолжала девушка, поглаживая член через брюки. — Только подумай, зайдет какая-нибудь… Аллочка, например, увидит, как сладко ты пыхтишь от наслаждения, и меня под столом… вернее, мои мокрые трусики, потому что юбка предательски задралась… и, смутившись, убежит. А ночью, в полном, беспросветном одиночестве, будет пытаться уснуть. В голове — мысли о том, как бы она хотела быть на моём месте, а пальчики будто сами собой полезут меж ног...

Начальник нервно сглотнул: пламенные речи любовницы подействовали, как обычно. Слегка покусывая через брюки, Верочка намеревалась освободить его от одежды как можно скорее, благо Дмитрий, напряженный, но занятый пошлыми мыслями и желаниями, никак не препятствовал.

Резвые шорохи нарушали тишину кабинета. К ним присоединилось томное дыхание, когда Вера наконец приспустила брюки начальника, дабы начать смягчать неминуемое наказание. Языком пройдясь от основания до головки, девушка остановилась. За дверью послышался стук каблуков, затем — стук в дверь. Дмитрий встрепенулся и как-то даже забавно поерзал на месте. В его взгляде виднелся немой вопрос: что делать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не входите! — крикнул он почти истомно и попытался вскочить, но Вера не отпускала.

— Что ты делаешь?! — гневно прошептал он, уставившись испытующим взглядом. — Сейчас же…

— Войдёт, правильно, — она по-кошачьи улыбнулась и облизнула его член ещё раз. С ног до головы прошла волна дрожи. — И увидит, как я заработала целых три прибавки к зарплате за этот год.

Он брякнулся назад, будто загипнотизированный. Его лицо можно было сравнить с помидором, а пыхтение — с чайником, который вот-вот закипит: то ли от гнева, то ли от похоти. То ли от причудливой смеси всего и сразу.

— Дмитрий Владимирович! — окликнул женский голос из коридора. В дверь постучали ещё два раза. — Можно? У меня документы, что вы просили подготовить в срочном порядке к завтрашней конференции.

— Алла, — выдохнул он в ответ, неспособный оторвать взгляд от того, как Верочка взяла в рот головку и, обсасывая, пытается помогать себе руками. — Через... полчаса. Я слишком... занят.

— Хорошо, — недовольно буркнула она. Стук каблуков сопровождал её из коридора.

— Алла? — оторвавшись от члена, усмехнулась Вера, из уголка рта которой текла слюна. — Серьёзно? Это звучит так… сухо. Неужели в твоей голове и мысли нет о том, чтобы… взять её за волосы и оттрахать в рот? Или, скажем… выебать в задницу? О, она такая скромняшка… наверняка ты был бы первым.

— Пошлая, отвратительная… сука, — с больным удовольствием смаковал он. Накрутив пепельные волосы на руку, Дмитрий уткнул девушку носом в член, и она покорно, с двойным остервенением принялась его облизывать, размазывая по телу остатки малиновой помады. Попутно Верочка опустила одну руку на намокшие полупрозрачные трусики.

Ей нравилось ощущать превосходство, даже если оно заключается в том, что она стирает коленки под столом у начальника. В любом случае, он на время забудет про её оплошность, а значит, будет время всё подготовить…

— Вылезай, — скомандовал Дмитрий, оторвав от дел усердно работающую Верочку. Она уставилась на него непонимающим взглядом, и он вытащил её силой. Приподнял, усадил девушку на стол с краю, смяв многочисленные бумаги. Она лишь охнула — даже не успела поправить ярко-красную юбку и вытереть слюни вперемешку с остатками помады.

Небольшое мокрое пятнышко на женских трусах открылось его взору, и Дмитрий тут же дотронулся до него. Колготки в том месте тоже оказались влажными, потому пальцы скользили по гладкой ткани до тех пор, пока, по давней традиции, он не рванул бежевый капрон, оставив трусики любовницы совсем без преграды.

Томно наблюдая за происходящим, Верочка одной рукой опиралась на стол, другой же — ласкала себя самостоятельно, подозревая, что любовник опять не сдержится и кончит намного раньше, чем того хотела бы она. Шумно выдохнув, Дмитрий прильнул к мягким теплым губам и пододвинул бёдра девушки еще ближе. Пока он расстегивал тонкую блузку на ней, она умело ерзала взад-вперед, имитируя половой акт, стараясь как можно сильнее раззадорить его, чтобы потом…

— Я хочу в задницу, — прошептала она. — Выеби меня, как дешевую шлюху.

Спустившись к шее, он укусил тонкую бледную кожу, отчего Вера коротко простонала и сразу же закусила губу. Под напором девушка легла на стол; длинные пепельные волосы касались пола, сама она одной рукой сжимала полную грудь с темно-розовым соском, другой — пыталась дотянуться до набухшего клитора.

Юбка задралась чуть ли не до груди, оголив татуировку в виде причудливых восточных узоров; снимать трусики Дмитрий и не собирался. Отодвинув миниатюрный кусок ткани, он, вопреки желанию любовницы, ввёл член во влагалище, чем изрядно смутил и даже немного расстроил. Ухватив девушку за предплечье, он удерживал её от падения, но в то же время не давал помогать удовлетворять себя.

Обычный, скучный по мнению Верочки секс продлился недолго; спустя пару движений Дмитрий вытащил член в естественной смазке и поднес ко входу в задницу. Вера напряглась в предвкушении и вдруг подумала, что так он обезопасил их обоих от обнаружения: любит она истомно покричать, когда член разрывает изнутри. Он вошёл легко — растянутая многомесячным сотрудничеством с Дмитрием задница не саднила, но всё ещё крепко сжимала член, стоило только Верочке постараться...

— Глубже, умоляю... — прошептала она, изо всех сил сдерживая желание выть от переполняющей похоти. Двигался он медленно, будто после стольких раз всё ещё боялся резким и неосторожным толчком навредить ей, из-за чего она буквально взвыла: — Грубее!

Ухватив так, что девушка не могла двинуть бедрами, Дмитрий вошел до предела и нагнулся, дабы сжать её шею, как она любила больше всего на свете. Вера хрипела, инстинктивно тянулась к руке, что душила, в то же время — содрогалась от одной только мысли — её ебут на столе, в рабочее время, когда может найтись кто-нибудь совсем бесцеремонный, что без стука ворвётся в кабинет и... втайне она надеясь, что присоединится, и её рот займётся чем-то более интересным, чем судорожное глотание воздуха.

Мужчина старался двигаться аккуратно, получалось плохо: в его голове наверняка бушевал такой же ворох отвратительных в своей пошлости мыслей, из-за чего он теперь едва контролировал темп. Стол шатался от каждого толчка; тихие хрипы перерастали в жалобное постанывание. Вера чувствовала, как слабая боль вперемешку с похотью овладевают ею полностью. Она хотела обхватить его ногами, но боялась, что неловкое движение может разрушить агонию страсти и приятных ощущений.

— Не... оста... навливайся, — молила она тихим голосом, закатив глаза. Вера была мысленно близка к разрядке, не хватало только стимуляции руками.

Ухватившись за ладонь, сжимавшую её горло, она впилась ногтями и оцарапала. На коже осталось несколько красных следов. Дмитрий тут же прошипел и убрал руку. Уловив момент, Верочка привстала, тонкими пальчиками дотянулась до клитора и, закусив губу, стала приглушенно скулить, растирая возбужденную плоть.

— Вера... — прошептал он еще раз, глядя в полные похоти глаза.

Девушка приоткрыла рот, жадно вбирая воздух. Глаза зажмурила и раскраснелась, будто ей стало дурно. Дмитрий понял — теперь можно. Излившись внутрь, он еще несколько секунд наблюдал за тем, как Вера пальцами доводит себя до исступления, после — выгибается, подобно мартовской кошке, и пытается восстановить дыхание.

Собравшись с мыслями, Дмитрий полез по ящикам стола, после чего протянул ей салфетки и стал вытираться сам.

— И не смей... те упрекать меня за рваные колготки, — пробурчала Верочка, пытаясь хоть немного привести себя в порядок.

Эх, теперь придётся придумывать какое-нибудь оправдание пропаже колготок. Девчонки-то заметят. Вера была полностью уверена в этом. Даже сильнее, чем в том, что начальник будет очень доволен её ежемесячным отчётом.

Праздник (современность, мжм)

На часах почти пять вечера. Наташа лежала, накрывшись с головой одеялом, с самого утра. Она, быть может, и хотела бы встать с кровати, но не могла. Неожиданный уход мужа разбил ее на осколки. Пришлось даже взять больничный на работе, чтобы не залить офис горькими слезами, не ругаться с приставучими утешальщиками и не доставлять удовольствие своим страданиями некоторым особо зловредным личностям.

Придя домой и не обнаружив мужа вместе с его вещами, Наташа ощутила себя не столько брошенной, сколько одинокой. Бесконечно одинокой. Сын вырос и год назад переехал в общагу. Она переживала расставание с ним тяжело — втихую плакала неделю, пока не убедила себя, что происходящее — всего лишь жизнь, и дети, повзрослев, должны покидать родителей. Для ухода мужа Наташа никаких объяснений придумать не могла. Жили же душа в душу почти двадцать лет, и тут на тебе — молодая любовница, да ещё и беременная, а дальше как в дешевой мыльной опере: ухожу, не грусти, спасибо за счастливые годы вместе. Финита ля комедия.

Наташа укуталась в одеяло ещё сильнее, сдерживаясь, чтобы вновь не разрыдаться. Она любила этого мужчину и не могла поверить, что он на такое способен. Однако жизнь полна сюрпризов, не все из которых приятные. Рыжий пятилетний мейн-кун запрыгнул на кровать и начал нагло топтаться по ногам. Было тяжело, учитывая вес и размеры Жорика, но Наташа терпела, понимая, что если прогонит ещё и кота, то останется совсем одна, чего пережить не в состоянии.

Телефон вибрировал весь день, но Наташа не обращала на звонки внимания. Она на больничном, так что рабочие вопросы ее не касались. Родителей нет, у сына своя жизнь… кому женщина может быть нужна, кроме телефонных мошенников или банков с их выгодными предложениями специально для нее?

Потоптавшись по ногам, Жорик не нашёл удобного места, а потому забрался выше и улёгся на бёдра хозяйки. Наташа высунулась из под одеяла и стащила с себя кота, смерившего ее высокомерным взглядом. Любой наглости должен быть предел. И ее страданиям, наверное, тоже. Сев на кровати, Наташа подумала, как же хорошо, что не побежала за ним, не стала выяснять отношения или бороться за мудака. Пусть его новая пассия мучается, пока благоверный не найдет замену и ей. А у Наташи есть гордость. Несмотря на то, что половина жизни, по сути, прошла, она ещё найдёт своё счастье. Только не сейчас, и не в ближайшие месяцы. Надо для начала отдохнуть от быта, постоянной уборки, готовки и стирки. Вот она и нашла первый плюс развода.

В дверь неожиданно позвонили. Наташа удивилась, потому что никого не ждала, но ей очень бы хотелось, чтобы это был бывший, которого она бы с превеликим удовольствием собственными руками спустила с лестницы. Едва женщина успела встать, как позвонили повторно. Настойчивость настораживала, но никакой опасности Наташа не ощущала. Накинув шёлковый халат, она подошла к двери и посмотрела в дверной глазок. На площадке стояла Саня — соседка и подруга детства Наташи, которая по иронии судьбы выбрала диаметрально противоположный образ жизни.

Ключ застучал в замке, дверь мягко поддалась. Саня, извечно счастливая, сияющая оптимизмом, без приглашения переступила порог и полезла целоваться в качестве приветствия. Наташа ощутила свежесть весенней погоды от подруги. След от красной помады остался на ее бледной щеке.

— Ты чего на звонки не отвечала, деловая? — поинтересовалась Саня. Поставив сумку на ближайший комод, она сняла верхнюю одежду и повесила ее в шкаф-купе. Наташа с удивлением обнаружила, что на Сане было синее коктейльное платье, тёмные колготки и туфли на шпильках, будто бы она направлялась в клуб или на вечеринку.

— Да… ничего, — не знала как ответить Наташа. Игнорировать было не в ее стиле, но в нынешней ситуации ей не хотелось ни с кем говорить. Хотелось только страдать. Собравшись с мыслями, Наташа добавила: — Извини. Я не очень хорошо себя чувствую.

— Заболела чтоль? — Саня коснулась тыльной стороной ладони лба подруги. — Или про своего козла вспоминаешь?

— Он не козел, — отрезала Наташа. Ей не хотелось продолжать диалог стоя в прихожей, поэтому она жестом пригласила подругу на кухню.

— Это почему? — подняла бровь Саня. Боевой макияж подруги соответствовал дерзкому платью.

— Если он — козел, то я что, козлиха получаюсь? — с наигранной обидой спросила Наташа, усевшись за кухонный стол напротив расположившейся Сани.

— Нет, козлиха — это та марамойка, что увела женатого мужчину из семьи. А ты… — Саня о чем-то глубоко задумалась. Когда она так делала, то подносила указательный палец к губе, изображая из себя по меньшей мере всемирно известного ученого. — Погоди, кое-что забыла.

С кошачьей грацией Саня спрыгнула со стула и вернулась зачем-то в прихожую. Порывшись в сумке, она вернулась за стол, поставив перед носом Наташи бутылку шампанского.

— Это ещё зачем? — уныло поинтересовалась хозяйка, подперев кулаком грустное лицо. Саня вновь спрыгнула с места, но теперь бесцеремонно залезла в чужие ящики, где хранились столовые приборы, и достала штопор.

— Так праздник же! — воскликнула Саня тоном, словно учила очевидным вещам. Наташа бросила на нее вопрошающий взор. Саня залезла в верхние шкафчики, откуда взяла два бокала для шампанского. С ними и штопором подруга вернулась к столу. Взяла бутылку и умело начала возиться с пробкой, продолжив говорить: — Развод же!

— Какие-то у тебя странные праздники, — занудствовала Наташа, но Саня привыкла к этому ещё в детстве и любила подругу со всеми недостатками.

— Это ты странная. Нет бы радоваться, что наконец-то избавилась от постаревшей туши, насквозь пропердевшей твой диван. Теперь же можно без зазрения совести трахаться с другими мужчинами, — без тени смущения на лице пояснила Саня. Пробка с громким хлопком вылетела из бутылки, но женщина смогла ее удержать, так что потолок и стены повреждены не были.

— Найти бы ещё хоть одного. Чай не двадцатилетняя девица, — грустила Наташа. Саня разлила шампанское и подала бокал хозяйке квартиры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мы ещё не выпили, а ты уже начинаешь жаловаться, — заметила Саня и пригубила напиток после звонкого чоканья.

— Да ну тебя, — отмахнулась Наташа и проглотила содержимое бокала за один присест. Она смогла бы сделать тоже самое, будь это вино или, может, даже коньяк. Так велико оказалось желание напиться, которое Наташа, к удивлению, ощутила только сейчас.

— Заказывай роллы, — приказала Саня. — Я все оплачу. Сегодня гуляем за мой счёт.

— Сань… — начала Наташа, закрыв лицо рукой. Ну какой может быть праздник? Как из беды можно делать радостное событие? У Наташи подобное в голове не укладывалось, но, с другой стороны, в глубине души ей действительно хотелось повеселиться, поэтому протестовала она неуверенно.

— Никаких отговорок, — отрезала Саня тоном строгой начальницы. — Бери телефон и заказывай.

Наташа больше не стала спорить, а просто пошла в спальню, где на прикроватном столике лежал смартфон с отключенным звуком. Едва она взяла телефон, как на экране высветились десять пропущенных, и все они, конечно же, от настойчивой и бескомпромиссной Сани. Вернувшись, Наташа уже открыла приложение доставки и лазила по меню. Саня тоже залипла в телефоне, но не бесцельно листала ленту, а с кем-то возбужденно переписывалась, ехидно улыбаясь светящемуся экрану.

— Калифорния или филадельфия? — спросила Наташа. Саня оторвалась от переписки и похлопала глазами в ответ на вопрос. Наташа вздохнула и добавила: — В подарок к набору можно выбрать роллы калифорния или филадельфия. Какие взять?

Жорик приоткрыл дверь на кухню и просунул свою наглую рыжую морду.

— Да любые, — отмахнулась Саня, вновь уткнувшись в телефон. Наташа знала, что подруга вообще не любит переписки, предпочитая живое общение, поэтому удивилась ее поведению.

— Кавалера по переписке нашла? — поинтересовалась она, глянув на телефон. Саня елейно ухмыльнулась.

— Увидишь, — ответила она. Наташа не совсем поняла ее. Саня собирается познакомить своего мужика с ней? Зачем, если через полгода, месяц, а может, даже через неделю она найдёт нового, как делала это всегда? Видя озадаченность на лице подруги, Саня добавила: — Примерно через пару часов у нас будут гости.

— В смысле? — негодовала Наташа. — Сань, ты чего удумала?

— А что такого? Роллы заказаны, вино найдем у тебя в закромах, осталось только обзавестись приятной компанией, — рассуждала Саня, усиленно жестикулируя. Жорик, теперь сидевший подле стола, громко и возмущенно мяукнул, будто негодуя, что его пушистого общества им недостаточно, и вообще — где его роллы?

— Саня… — гневно пробурчала Наташа, не обратив на кота никакого внимания.

— Что Саня, ну что Саня? — передразнивала подруга. — Пойдём лучше выберем платье, а потом накрашу тебя.

Возмущаться было бесполезно. Саня все равно навязала бы своё, и в этот раз Наташа не слишком хотела давать отпор. Она же теперь полностью свободна. Может, Саня пригласила симпатичного мужчину, с которым удастся провести хороший вечер.

Не дожидаясь ответа, Саня пошла в спальню и начала копаться в шкафу. Достала оттуда несколько платьев и аккуратно разложила на диване, предоставляя возможность хозяйке сделать дальнейший выбор. Красное платье с глубоким декольте, чёрное коктейльное или офисная блузка с кожаной юбкой по колено.

— А кого мы собираемся соблазнять? — с иронией в голосе поинтересовалась Наташа, и не надеясь на ответ.

— Не мы, а нас, — сказала Саня, оставив подругу в еще большем недоумении. — Потерпи немного, скоро все увидишь.

Следующие полтора часа женщины провели в приготовлениях. Наташа надела черное короткое платье, затем выбрала вино из запасов, сделала немного бутербродов, после чего сидела в ожидании курьера. Саня же красила подругу, неустанно болтала обо всем на свете, сожрала почти все бутерброды под шампанское, но не стала просить добавки, так как курьер поспел к назначенному времени.

Открывая вторую бутылку вина, Саня трепалась про рабочие будни, пока Наташа уплетала роллы, стараясь уберечь их от Жорика, которому разрешали кушать только специализированный корм, как в квартиру позвонили. Саня сразу же прекратила разборки с пробкой и кивнула на дверь.

— Пошли глянем, кто там пришел, — предложила подруга, радостная и ожившая после выпитого. На Наташу же алкоголь действовал по-другому: наружу выплескивались тайные желания, накопившееся из-за долгого проживания с не очень умелым в постели мужчиной, но пока она держалась, ибо объем выпитого не позволял истосковавшейся по разврату душе развернуться на полную.

Саня опередила хозяйку, глянула в глазок и сама открыла дверь. На пороге появились трое мужчин. Наташа стояла в коридоре и не могла оторвать глаз. Один краше другого: блондин с голубыми глазами в белом костюме, словно из сказки для взрослых девочек заглянувший в реальный мир; и два брюнета: один коротко стриженный с тяжелой, волевой челюстью и легкой небритостью, второй — с распущенными, зачесанными назад волосами и тонкими чертами лица. Оба также в костюмах — черный подходил к глубоким карим глазам первого, темно-синий подчеркивал красоту игривого взгляда длинноволосого. После увиденного у Наташи в голове крутился только один вопрос: какого хрена, Саня? Подруга будто бы прочитала его в глазах хозяйки квартиры, но ответила пошлой полуулыбочкой и закрыла дверь за мужчинами.

— Раздевайтесь, мальчики, — промурлыкала Саня. — Не догола. Снимайте ботинки и проходите в прихожую. Мы с Натусей организуем столик и начнем праздник.

— Нужна помощь? — поинтересовался блондин, когда другие ушли в гостинную.

— Не нужна, Темочка, подожди нас вместе с мальчиками, — попросила Саня, и мужчина удалился за остальными. Как только женщины остались в одиночестве, оторопевшая Наташа вдруг оживилась.

— Какого хуя, Саня? — прошептала она, когда взяла подругу под руку.

— Тебе не понравились мальчики? — удивилась Саня. Наташа открыла рот, чтобы что-то сказать, но проглотила слова, из-за чего выглядела, как рыбка на суше.

— Дело не в этом, — Наташа искала взглядом в окружении что-нибудь, за что можно уцепиться, ощущая себя не в своей тарелке. — Кто они?

— Эскортники, — как ни в чем не бывало ответила Саня. — Шлюханы высшей категории, если по простому.

Наташа то качала головой, пытаясь переварить в голове происходящее, то жестикулировала, выбирая из кучи вопросов больше всего интересовавший, и в конце концов выбрала.

— Почему трое?

— Один тебе и два мне, — буднично ответила Саня, а Наташа смотрела на нее, как баран на новые ворота. Устало вздохнув, подруга повела хозяйку на кухню, где стала выкладывать роллы на тарелку, а затем искать еще бокалы для вина. — Мне все трое нравятся, так что выбирай любого. Всё оплачено.

С одной стороны, потрахаться с красивым молодым мужчиной — заманчивое предложение для изголодавшейся Наташи, с другой — может, все это сон, она перебрала с вином и отрубилась? Из коротких размышлений ее вырвала Саня, вручившая несколько бутылок и жестом предложившая уйти в гостинную. Подталкиваемая со спины, Наташа вошла в комнату, где ее взгляд сразу же коснулся ослабленного галстука на шее брюнета с короткими волосами. Какой же у него был мощный кадык и крепкая шея, — подивилась Наташа, неспособная отвести взгляд. Саня не мешала ей наслаждаться зрелищем, сама расставила еду и отобрала бутылки. Подключила свой телефон к колонкам и включила мелодичную музыку.

— Ринатик, найдешь местечко для хозяюшки у себя на коленках? — обратилась Саня к кому-то из мужчин.

— С удовольствием, — низким бархатным тоном ответил тот самый брюнет, которого Наташа уже десяток секунд, будучи подвыпивши, нахально раздевала взглядом. Он встал и провел рукой по волосам, встряхнув ими. Наташа завороженно смотрела на живого Аполлона, чей рельеф мышц было невозможно не заметить в одной рубашке. Приблизившись, Ринат предложил ей руку, и когда Наташа протянула ладонь, он, неожиданно для нее, подхватил и как пушинку понес на диван. Давно она не чувствовала себя такой легкой и невесомой. От него нестерпимо пахло мужчиной: терпко и возбуждающе. Сильная ладонь лежала на плече, сжимая с таким напором, что Наташа отвернулась. Было бы очень неловко, если бы Ринат прочитал по взгляду, что в мыслях он уже безжалостно владеет Наташей прямо на той самой кровати, куда почти за двадцать лет допускался только бывший муж.

Наташа сжалась, словно вчерашняя школьница, когда Ринат аккуратно усадил на диван и сел рядом. Настолько близко, что она чувствовала его крепкое тело и манящий рельеф мышц через ткань рубашки. Чтобы хоть немного отвлечься от пошлых мыслей, Наташа обратила внимание на Саню. Женщина с бокалом вина в руке танцевала под музыку в обнимку сразу с двумя мужчинами, беспрестанно хихикая и изредка потягивая напиток.

— Как тебя зовут? — спросил Ринат и Наташа бросила на него короткий взгляд. Он развалился на диване, расслабился, но к еде и напиткам пока не притрагивался.

— Наталья, — ответила женщина, ощутив властное прикосновение мужской ладони к своему плечу, но не отпрянула. Видя податливость, Ринат позволил себе потянуть ее к себе, чтобы она легла рядом с ним, головой на плечо. Наташа завороженно поддавалась, встретившись взглядом с глубокими карими глазами, взор которых пожирал ее с ног до головы.

— Где вы любите заниматься сексом, Наталья? — жарко прошептал Ринат, склонившись ближе и почти накрывая ее губы. Она смотрела на них, приоткрыв рот, желая впиться в них, или чтобы мужчина сделал это сам.

— С вами — где угодно, — смело ответила она, сама от себя подобного не ожидая. Все-таки вино и игривое настроение сделали свое дело. Ринат коснулся ее губ, на что Наташа подалась вперед и проявила инициативу, настойчиво углубляя поцелуй. Его немного удивила реакция женщины, но мужчина быстро подстроился под ее напор и переманил Наташу к себе на колени.

Поцелуй разжигал обоих. Наслаждаясь вкусом его губ, Наташа ощущала, что нижнее белье под черным коктейльным платьем сильно намокло, и будь они наедине, она бы прямо сейчас сорвала одежду и оседлала Рината. Тем более, мужчина сам уже был полностью готов. Член манящим бугорком торчал через брюки, сводя с ума не хуже жаркого поцелуя.

— Я возьму тебя прямо на этом столе, если ты сейчас же не выведешь меня отсюда, — угрожал Ринат, оторвавшись от губ и покусывая Наташу за ухо. Она восприняла его слова всерьез: нехотя слезла с него, покачиваясь, чуть не упала, но мужчина удержал за руку. Не замечая никого вокруг, Наташа повела его за собой в коридор. Едва ли дверь в гостинную закрылась, как женщина вновь набросилась на мужчину. Прижавшись к нему, Наташа поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать, а он не протестовал. Обхватив за талию, Ринат задирал платье прямо посреди коридора. Добравшись до трусиков, он засунул руку и нащупал клитор, надавив на его. Наташа тихо простонала ему в губы и свела ноги. Оценив, насколько она мокрая, Ринат прервал поцелуй и расстегнул ширинку. Из нее выпал твердый и длинный член, который Наташа ощутила бедром. Развернув женщину спиной, Ринат прижал ее ягодицы к члену, и Наташа инстинктивно выгнулась, едва не застонав от желания почувствовать его в себе.

Стало ясно, что до кровати они не дойдут. Замутненным взглядом женщина стала искать, на что можно опереться. Перед ней стоял комод, над которым висело зеркало. Наташа отодвинулась и оперлась руками на деревянную столешницу, предоставив себя на растерзание прекрасного мужчины прямо здесь. Ринат подобрался к ней, вновь ухватив за ягодицы, стал безжалостно мять, оставляя красные следы на нежной коже. Легким движением спустив женские трусики до колен, Ринат наслаждался видом пышной задницы. Наташа видела через зеркало, с каким предвкушением предстоящего действа он закусил губу. Тершийся о намокшее влагалище член затягивал тугой узел внизу живота. Еще немного этой пытки, и Наташа бы требовательно закричала “трахни меня”, но Ринат более не медлил. Направив член, мужчина вошел до середины, заставив Наташу вскрикнуть от неожиданности и закусить губу от остроты ощущений. Сжав ноги вместе, она вцепилась в деревянную поверхность, пытаясь подстроиться под нарастающий ритм.

— Ты любишь, когда тебя дерут в задницу, Наташа? — томным шепотом спросил Ринат, прерываемый громким хлюпаньем и женскими стонами. Она почувствовала себя неуютно, потому что анальный секс с неумехой-мужем принес удовольствие только единожды, да и то благодаря стимуляции клитора, зато какой это был оргазм… Не дожидаясь ответа, Ринат продолжал настойчиво вбиваться в нее и поднес палец к анусу. Наташа не препятствовала: слишком сильно было возбуждение, слишком заманчиво предложение потрахаться со всех сторон с таким шикарным мужчиной. Выпятив ягодицы еще сильнее, она впустила указательный палец в попу, доселе аккуратно разминавший анальное кольцо.

— Какая плохая девочка, — прошептал Ринат и начал разрабатывать ее задницу. Наташа закусила губу от ощущения сразу двух предметов внутри нее. Втайне она мечтала о сексе с двумя мужчинами, но не могла реализовать желание раньше. “Наверное, Саня сейчас именно этим и занимается, — думала Наташа. — Интересно, как это, когда тебя берут сразу двое?”

Музыку из гостинной начали перебивать приглушенные стоны. Догадки о занятии Сани оправдались. Между ног стало совсем мокро, так, что член заходил во всю длину без проблем. Ринат присоединил к указательному пальцу средний, отчего Наташа ощутила дискомфорт и хотела отодвинуться, но мужчина не дал.

— Есть смазка? — поинтересовался Ринат, ощущая, что в ней слишком узко, а значит, женщина вряд ли получит удовольствие без нее. Наташа покачала головой. Мужчина чертыхнулся и убрал пальцы, к разочарованию женщины. Перевернув Наташу лицом к себе, он усадил ее на комод, выкинул ненавистные трусики в неизвестном направлени и спустил мешавшие штаны. Властно прижал к зеркалу и вновь вошел одним рывком, из-за чего женщина выгнулась в спине и простонала. Она уцепилась в его спину, безжалостно царапая крепкие мышцы. В отместку Ринат освободил ее грудь из лифчика и, продолжая двигаться, начал крутить твердый розовый сосок. Импульсы разлетались по телу от его грубых игр с грудью, а между ног становилось совсем хорошо. Чувствуя, что задыхается от нахлынувших эмоций, женщина прижалась к нему всем телом. С каждым толчком соски терлись о мужскую грудь, доставляя дополнительное удовольствие. Они были слишком близко, практически слились воедино, но Ринат умудрился просунуть палец к клитору и начал усиленно его массировать. Мужской запах сводил с ума еще сильнее. Из головы исчезли все мысли, оставив только предвкушение скорого оргазма. Впившись губами в шею, Наташа прикусила кожу, заставив Рината глухо рыкнуть и ускориться. Еще пара движений — и женщина сжалась, что осталось сил, и содрогнулась от наслаждения. Ринат замер, крепко держа Наташу в объятьях, пока та не перестала биться в оргазме и не обмякла. Вытащив еще твердый член, мужчина помог слезть с комода. Пытаясь прийти в себя и отдышаться, женщина обратила внимание на пульсирующее достоинство и подумала: неужели Ринат не кончил? Вместо ответа на немой вопрос, он взял ее за руку и кивнул в сторону гостинной.

— Пойдем, выпьем немного, передохнешь, и продолжим, — с теплой улыбкой предложил Ринат и, не дождавшись согласия, повел женщину за собой.

— Но там же… — только и успела сказать Наташа, как оказалась в гостинной, а слева от нее, на ковре, под громкую музыку подруга занималась любовью с двумя мужчинами. У Артема она брала в рот, а темноволосый, имени которого она пока не знала, драл ее в задницу. Немного смутившись, Наташа вышла бы из комнаты, но Ринат настойчиво довел ее до дивана. Усадив, он налил себе и ей вина, совершенно не обращая внимания на происходящее в гостинной. Наташа жадно выпила целый бокал, словно в нем было не вино, а вода. Ринат лишь хмыкнул в ее сторону и подлил еще. Приложив холодный бокал с влажным распухшим от поцелуев губам, Наташа словила себя на мысли, что не может отвести взгляд от секса других людей. Саня подмахивала ягодицами так резво, что пристроившемуся сзади мужчине только и оставалось, что крепко держать, чтобы она такими темпами не слетела с члена и не повредила его. Блондин спереди тоже особо не действовал: стоял, откинув голову и покусывая губы от того, как умело Саня обсасывала его достоинство.

— Нравится происходящее? — как бы невзначай поинтересовался Ринат, размеренно потягивая вино и даже не собираясь прикрывать член, который все еще находился в состоянии боевой готовности.

— Это больно, наверное, — сказала Наташа, но на лице Сани видела только похоть и удовольствие. Женщине всегда казалось, что и одного мужика порой бывает слишком много, а уж два… но пошлые желания о двойном проникновении никто при этом не отменял.

— Не попробуешь, не узнаешь, — бросила в сторону дивана Саня. Она перестала ласкать ртом член Артема и заставила его лечь на ковер. Забравшись сверху, Саня села промежностью на его лицо и начала активно тереться. Длинноволосый остался не в удел, стоя рядом и подрачивая на то, с каким пылом женщина старается кончить от рта его друга.

— Никит, давай сюда, — позвал Ринат, поставив пустой бокал на стол и тихонько отодвинув его от дивана. Стало намного больше места для развлечений поинтереснее. Длинноволосый улыбнулся предложению и, увидев одобрение в томном взоре Наташи, подошел к отдыхающей на диване парочке.

Опустившись на колени перед разгоряченной Наташей, Никита стянул платье с женщины, оставив ее полностью обнаженной. Сейчас она совершенно не стыдилась этого: всему виной количество выпитого и недавний секс с Ринатом. Заправив темную прядь за ухо, Никита настойчиво развел ноги Наташи и поцеловал пупок. Спускаясь ниже, он оставлял влажную дорожку до самого низа, пока не нашел языком клитор. Остановившись на нем, мужчина стал умело посасывать, нежно массируя складки влагалища теплыми влажными пальцами. Ринат присоединился к ним: по-хозяйски ласкал женскую грудь, лапал тело, посыпая грубыми поцелуями. Наташа билась в руках мужчин, выгибалась в спине, стонала, иногда улавливая пошлые звуки со стороны другой парочки любовников.

— Малышку надо разработать, — прошептал Ринат, не отвлекаясь от ласк женского тела. В ушах Наташи застучала кровь и сперло дыхание. Засасывая клитор, Никита приставил два пальца к анусу женщины, заставив сжаться и задрожать от похоти. Ринат взял ее за руку и положил на свой член. Наташа ухватилась за него, как за спасительный рычаг, и начала водить крепко сжатой ладонью по стволу. Ринат захотел откинуть голову и закрыть глаза, но женщина не дала это сделать — заставила его наклониться вперед и поцеловала. Языки переплетались в развратном танце, пока два пальца без особых проблем растягивали расслабленное кольцо мышц. Наташе безумно захотелось, чтобы вместо них был член. А еще, чтобы одновременно с этим, твердый член Рината трахал ее в вагину, также страстно и ненасытно, как в коридоре.

— Вставь мне, — только и смогла прошептать Наташа в пылу страсти, когда оторвалась от губ Рината. Сводящий с ума взгляд женщины не оставил сомнений в голове у Никиты. Вытащив пальцы, мужчина ухватил Наташу под ноги и подтянул к себе ближе. Она боялась, что упадет, но сбоку ее держали сильные руки Рината, а Никита не опустил бы до тех пор, пока не поимеет возбужденное тело перед ним. Приставив член к анусу, он медленно продвинулся. Наташа громко вскрикнула и хотела отодвинуться от боли, но Ринат крепко держал ее. Головка зашла целиком, но дальше член не хотел продвигаться в такой позе.

— Возьми его ртом, милая, — шептал Ринат на ухо, намекая на минет. Боль в заднице постепенно стихала и пропала совсем, когда Никита вытащил член. Выдохнув, Наташа спустилась с дивана и сама встала на колени перед Ринатом. Не теряя ни минуты, взяла твердый член в рот, с вожделением облизывая и массируя руками яйца. Никита поставил ее на четвереньки и легким нажимом на поясницу заставил прогнуться в спине. Наташа так увлеклась членом во рту, что не обращала внимания на окружение, и опомнилась, когда что-то твердое вновь пыталось растянуть ее сзади. Свободной рукой ухватившись за ягодицу, она помогала Никите проникать внутрь, но получалось все еще не особо глубоко.

— Расслабь попу, — скомандовал Никита. Медленно, но упорно продвигаясь, мужчина доставлял Наташе странные ощущения, которые она не могла сравнить с тем унылым действом в постели с бывшим. Впившись пальцами в мягкие бока, Никита вышел практически до конца и также резко, одним движением, заполнил ее на всю длину. От такого Наташа едва ли не закусила член Рината. Громко стоная в мужской пах, она ощущала боль с каждым мгновением все меньше и меньше, пока совсем не расслабилась, открывая путь к царству извращенных удовольствий.

— Совсем податливая стала, — хмыкнул Никита, начиная двигаться все быстрее и быстрее. Ринат ухватился за волосы Наташи и оттащил ее от члена.

— Значит, пора, — Ринат подмигнул мужчине сзади. Совсем потерявшаяся Наташа даже не поняла, как оказалась верхом на Никите, который уже сидел на диване. Сразу же без особых усилий он вошел в жаждущее члена влагалище, начав ритмично двигаться. Женские стоны перекрывали мелодичную музыку. Не осталось совершенно никаких мыслей и чувств — Наташу полностью охватила похоть, вытеснив все остальное. Прижавшись к Никите, трахавшему ее снизу, она жадно впилась в его губы, стараясь проникнуть языком как можно глубже. Кто-то пристроился сзади: Наташе было безразлично, главное, что потаенное желание сейчас исполнится. Член размером побольше начал растягивать кольцо ануса, методично подстраиваясь под ритм. Наташа замерла, ощущая, что ее сейчас разорвут на части, и от была готова разразиться бурным оргазмом еще раз. Никита начал покусывать ее щеки, губы, спустился до шеи, оставляя синие засосы. Член в заднице едва продвигался, но чувство наполненности с двух сторон сводило Наташу с ума. Клитор терся о лобок Никиты, в один момент задев так сильно, что женщину затрясло крупной дрожью. Она захотела слезть, отстраниться, чтобы муки оргазма прекратились, но мужчины крепко держали ее между собой. Сжав члены мышцами со всей силы, Наташа прокричала во весь голос и упала на грудь Никиты. На глазах выступили слезы, но мужчины все продолжали двигаться. От узости ее задницы Ринат вскоре замер, не успел вытащить и с глухим рыком кончил внутрь. Оставив женщину в покое, он плюхнулся на диван рядом, довольный случившимся. Никита под ней подвигался еще немного и внезапно остановился. Вытащив еще твердый член, мужчина передал едва живую и не способную остановить слезы от пережитых оргазмов Наташу в руки Рината, а сам отправился в сторону еще не закончившей парочки неподалеку.

Наташа лежала в крепких объятьях Рината, наслаждаясь терпким мужским запахом. После пережитого ей хотелось только лечь в постель и уснуть. Проспать всю ночь непрерывным сном, затем встать, ощутить блаженную слабость в конечностях и стыд из-за произошедшего. “Наверняка следующим утром так и будет”, — думала Наташа, закрывая глаза от усталости на груди Рината. И никаких мыслей о бывшем. Никаких.

Аудиенция (фэнтези, король-фрейлины)

В коридорах летней резиденции было подозрительно тихо. По крайней мере, так думала Аннора — фрейлина короля Ормонда… вернее, уже бывшего короля. Несколько дней назад резиденцию захватили. И хотя Анноре не «посчастливилось» воочию узреть ужасы захвата власти — она, вместе с другими фрейлинами, умудрилась отсидеться в уединенной пристройке для скота — зато прочувствовать получилось очень даже хорошо.

— От тебя до сих пор пахнет овцами, — прошептала Маура, другая фрейлина бывшего короля, что шла с ней рядом. Сзади шагала самая молчаливая — Эмилия, с которой они вообще мало говорили. Аннора была настоящей дворянкой, а Маура — результат бурного греха высокородной вдовы с темнокожим рабом, и это все равно делало ее выше Эмилии, которая невесть откуда взялась при дворе. И это раздражало больше всего. Они в одной лодке с какой-то плебейкой, которая обольстила несчастного Ормонда невинным смазливым личиком, потому что он оставил ее при себе, а не выкинул после лишения девственности.

— Я бы сказала, чем пахнет от тебя, но приличная женщина таких слов не знает, — прошипела Аннора, понимая, что не должна давать никому спуску даже в таком чрезвычайном положении. Королевский фрейлятник — вещь специфическая. Дамы здесь только и делают, что заводят интриги и любовников. А еще кусаются. Как и подобает всякому уважающему себя клубку королевских гадюк.

— Вы прекрасно выглядите, миледи, — донесся голос Эмилии. — Вчерашняя ванна пошла нам всем на пользу.

— Нам всем? — бросила Маура взгляд исподлобья. — А мне казалось, моя милая, что в загоне с овцами вы были как дома.

Аннора хмыкнула, но тут же прикрыла рот пальчиками. Эмилия опустила взгляд и продолжила идти, рассматривая пол, ощущая, как щеки наливаются краской. Она правда была похожа на овечку — белокурая и кучерявая, с большими рыбьими глазами. Ее внешность пришлась по вкусу Его Величеству, который приказывал держать в гардеробе исключительно белое, но весь двор нещадно издевался над ней за это.

— Когда зайдем, молчите. Говорить буду я, — на всякий случай напомнила Аннора, зная, что мулатка никогда не отличалась большим умом.

Они подошли к двери, и слуга, сопровождавший их, дважды постучал. Никто из дам не видел его ранее — видимо, новый правитель полностью заменил слуг. Аннора не могла решить, зачем, хотя неплохо разбиралась в придворной жизни. Быть может, чтобы не получить кинжал в спину или мышьяк в еду? — спросила она у самой себя.

Когда разрешили войти, Аннора заметила, что Эмилия еле держится на ногах. Она и сама струсила — вдруг решила бежать, но в последний момент ухватилась за руку более отважной Мауры и шагнула внутрь.

Томная полутьма бордовой комнаты — места, где любил проводить вечера Его Величество — действовала успокаивающе, чего нельзя сказать о присутствующих здесь. В кресле посреди комнаты, перед несколькими диванами и коврами, располагался Стефан — бывший военачальник и нынешний король, правда, еще не коронованный, а только захвативший власть в Империи. Аннора никогда не любила его. По правде сказать, его никто при дворе не любил — Стефан был таким же объектом для шуток, как и Эмилия, разве что тяжело их переносил. Впрочем, те, кто осмелился пошутить в открытую, переносили их ещё хуже. Особенно сейчас.

— Добрый вечер, дамы, — хитро улыбнулся он и отхлебнул из кубка. — Проходите, располагайтесь.

Аннора мельком оглянула собравшуюся компанию. Если присутствие адъютантов она могла понять, то что здесь делали командиры званиями помладше — понятия не имела, но это ей совсем не нравилось.

— Ваше Величество, — обратилась Аннора, когда с приветствиями закончили. — Мы просили вас об аудиенции…

— И я ее предоставляю, — он провел кистью, указывая на мужчин, собравшихся в комнате.

— Наедине, — добавила Аннора твердо.

— Мне нечего скрывать от моих людей. Ближе к делу.

Аннора поняла, что нужно действовать решительно, и подошла к развалившемуся в кресле монарху ближе.

— Ваше величество, мы хотели бы попросить вас проявить снисхождение. Прошу вас, позвольте нам уехать.

— А кто будет развлекать моих солдат? — удивленно он повел бровью. Аннора покраснела, а Эмилия схватилась за руку Мауры, благодаря чему смогла удержаться на ногах.

— Служанки. Другие фрейлины, — холодно перечисляла девушка, чувствуя, что скоро потеряет остатки самообладания.

— Они уже, если ты не заметила. Нам не хватает исключительно вас.

Стефан поставил фужер, а Аннора машинально отшатнулась. Король взмахнул рукой, слуга открыл смежную дверь, и оттуда высыпались служанки вперемешку с не столь любимыми королем фрейлинами. Их подгоняли несколько мужчин, угрожая мечами, хотя и этого не требовалось — по взгляду любой было понятно, что они запуганы настолько, что готовы сделать что угодно, лишь бы поскорее оставили в покое. Аннора и не думала, что Стефан может быть столь омерзителен…

Приспешники узурпатора разобрали женщин и принялись избавлять их от одежды прямо в этой комнате. Застыв от ужаса, Аннора видела, как одну из фрейлин — Катарину – одетой уложили на ковре прям на виду. Заставив выпятить зад, незнакомый мужчина поднял ее юбки так, что те закрыли голову, и стал пристраиваться. Звонкий вскрик заставил ее вздрогнуть и в страхе отвернуться; через мгновение комнату заполнили шлепки, вскрики и стоны.

Едва ли не плача, Аннора рухнула на колени и, сложив руки, стала взывать:

— Умоляю, Ваше Величество! Я сделаю все, что вы хотите… что прикажете, только не отдавайте меня им!

— Как же быстро ты позабыла о своих подругах… — иронично заметил король. — Но предложение очень заманчивое, должен сказать. Что хочу, говоришь?

— Да! — ползая на коленях, она трясущимися руками вытирала слезы. — Что угодно!

— Тогда… — задумался король, глянув через плечо Анноры. — Твои подруги…

Аннора вдруг вспомнила о них и обернулась, чтобы оценить их состояние. На удивление они тоже пока были не тронуты, но также смертельно напуганы — прижимались, хотя друг друга никогда не любили.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Подойдите ближе.

Медленными шагами они подобрались к Анноре и остановились рядом. Она почувствовала себя на казни.

— Хочу, чтобы она, — Стефан указал на Мауру, — ласкала блондинку. А ты подползай ко мне.

Он указал девушкам место на диване перед ним, где они и расположились, но не особо рвались любить друг друга по приказу. Однако пока что новоиспеченного короля это не сильно волновало. Когда Аннора подползла ближе, он приказал ей расположиться между ног и приспустил брюки. Схватив за рыжие волосы, мужчина прислонил ее лицо к паху, безмолвно требуя доставить ему удовольствие. Аннора понимала, что это может произойти, а потому даже не пикнула. Сначала осторожно коснулась твердого члена языком, затем — стала облизывать, ощущая, как он накручивает на пальцы ее длинные шелковистые волосы.

— Раздевай ее, — потребовал он, наблюдая, что Маура все еще невинно целует свою подругу.

Повторять было не нужно — мулатка стянула с Эмилии рукава и оголила розовую грудь, но возиться с завязками корсета не решилась — слишком долго, король может разозлиться.

— Теперь сама, — мягче сказал он Мауре, временно переключив внимание на возившуюся с членом Аннору. Вряд ли она делала это в первый раз, и ее вялость начинала раздражать. Ему пришлось приподнять ее за волосы и направить член в рот, чтобы она начала наконец отрабатывать его благосклонность. Аннора поддалась — неуверенно взяла головку, чувствуя, что он давит на затылок, желая, чтобы она раскрыла рот шире.

Когда он вновь обратил внимание на ласкающихся девушек, Маура щупала и посасывала маленькие соски Эмилии, а та лишь смущенно отворачивалась и бесшумно хватала ртом воздух, положив руки на плечи подруги. Стефан заметил, каким хищным взглядом смотрит на ласки его адъютант, а потому жестом разрешил ему присоединиться, ощущая, что вдвоем они ничего интересного не покажут.

Аннора начала вбирать член до середины, чем вновь привлекла внимание короля. Она была в одежде, но ему не составило труда дотянуться до груди свободной рукой и оголить ее, чтобы жадно мять и сжимать соски, пока она старается. Истинным удовольствием было не только ощущать ее губы на члене, но и осознавать, что эта мерзкая прожженная стерва, которая даже не смотрела в его сторону, теперь обслуживает его, как шлюха в борделе.

— Брать в рот у тебя получается лучше, чем говорить, — усмехнулся он, заметив, как ее ладони сжались в кулак. — Но давай я помогу тебе взять его целиком…

Стефан надавил на ее голову, и она податливо вбирала всё больше, пока не уткнулась носом в пах. Он почувствовал, что уперся в глотку, из-за чего на мгновение откинул голову назад и глухо простонал.

Взгляд его вернулся на фрейлин на диване. К темнокожей пристроился Виллем, что уже вовсю трахал ее сзади, отвешивая хлесткие удары по пышной заднице. Рот Мауры был занят телом Эмилии, которая только и делала, что по-детски смущалась и закрывала глаза. Стефану это не очень понравилось. Заметив неподалеку отдыхающего командира, он разрешил ему доступ к этой тройке.

Аннора кашлянула, вцепившись ногтями в кожу его ног, и Стефан тут же опустил взор и ослабил хватку. Фрейлина сползла схватилась за горло, не способная отдышаться. Глухой кашель разразил ее горло; Стефан заметил, что как по углам ее пухлых губ стекает слюна, а из носа текут сопли. Был бы он юнцом — кончил он от такого прелестного зрелища.

— Хорошая девочка, — погладил он ее по щеке, когда кашель прекратился. — Теперь поворачивайся задом.

У Анноры будто дыхание перехватило.

— Ваше Величество, я…

— Что? Девственница? — усмехнулся он от той чуши, что только что сказал.

— Мы с Его Ве… он меня брал только в задницу. Я хотела сохранить девственность до брака.

Стефан рассмеялся. Его поддержали те, кому довелось услышать эту прелестную вещь.

— А Ормонд, оказывается, был еще большей тряпкой, чем я думал.

— Я прошу, Ваше Вели…

— Поворачивайся.

— Моя задница вам очень понравится, я… — она встала с колен, которые уже покраснели, и развернулась к нему спиной. Стефан уже хотел встать, как Аннора положила ладонь на подлокотники и стала осторожно приседать. Свободной рукой она обхватила член и стала подстраиваться под него. Когда король ощутил, что головка упирается в ее анус, Аннора ухватилась за свои бедра и стала их растягивать. Почти беспрепятственно в нее вошла головка, затем — член уместился до середины. Дальше она двигаться не решилась, но с умением дорогой проститутки доставляла удовольствие и также фальшиво стонала.

Пока он развлекался с Аннорой, картина на диване заметно поменялась — темнокожая обслуживала одного сзади, второго удовлетворяла ртом, тогда как ее подруга опять ничего не делала, что ему уже порядком надоело.

— Желающие выебать блондинку в три дыры есть?

Желающие нашлись очень быстро и с визгами перетащили ее на соседний диван. Положив руки на бедра Анноры, он надавил, но та никак не поддавалась — всё еще работала до середины. Раздосадованный, Стефан решил каким-либо образом проучить ленивую шлюху и, глянув через ее плечо, увидел, что от нижней юбки блондинки остались только рваные лоскуты. Эмилию посадили на одного из мужчин, что крепко ее держал. Потренировавшись на служанках, он ловко вошел в нее и временно замер. Второй придавил сверху и пытался пристроиться к ее узкой заднице. Она визжала и пыталась вырваться, но третий схватил за волосы и заставил взять в рот, и визги превратились в мычание. Тот, что был у задницы, никак не мог пропихнуть внутрь.

— Она там нетронута? — спросил Стефан, и мужчина кивнул, не в силах отвечать нормально. — Тогда меняю на мою. Она хорошо разработана, но не достаточно. Тащи свою сюда.

С Эмилии тут же слезли и приволокли к Стефану. Он снял с себя Аннору и оттолкнул прямо в руки мужчине.

— Она не может обслужить меня нормально, так что сделай так, чтобы в следующий раз ее задница села на член целиком. Только задница. Ты слышал, она девственница, — с иронией попросил он, и Аннору забрали на ближайший диван. Головой она уткнулась в обивку, а задницей, над которой будут усердно работать, — к королю. Обратив внимание на Эмилию, которую всё ещё держали двое, Стефан продолжил: — Узкая, значит? Выбирай: мой член или рукоять меча.

Эмилия с опаской посмотрела на торчащий член, затем, по всей видимости, представила себе меч.

— Ваше Величество, прошу вас, я…

— Тогда несите мне конскую плетку, — прервал он, не желая слушать ни оправданий, ни просьб последи полового акта.

Плетку передали незамедлительно — ее уже использовали несколько раз не совсем по назначению, но Стефану пришло в голову нечто более изощренное.

— Ко мне. На колени. И повернись задом.

На трясущихся ногах Эмилия кое-как дошла до короля и решила не перечить — сделала так, как он приказал. Стефан положил руку на спину и надавил — девушка прогнулась и уперлась руками о ковер. Один из мужчин пристроился к ней спереди — взял за голову и заставил раскрыть рот, дабы она опять использовала его по назначению.

— Осторожнее, она сейчас может брыкаться, — ухмыльнулся король, проводя плеткой по заднице. Отхлестать за непослушание — не слишком интересная идея, к тому же удовольствия не доставит, так что поднес рукоять плети к входу в ее задницу и попытался пропихнуть внутрь. Она не поддавалась. Стефан смочил пальцы и стал увлажнять проход, но она так сильно сжималась, что потребовалось приложить силу, дабы в нее вошла хотя бы маленькая часть. Эмилия замычала и стала вертеться, но в ответ получила сильный шлепок по заднице.

— Будешь брыкаться, заставлю сесть на острие меча, — прошептал король, но девушка расслышала, а потому тут же успокоилась. Осторожно вводя и вытаскивая рукоять плетки, Стефан обратил внимание на Аннору: она все еще лежала в том же положении, а мужчина над ней активно работал. Он заметил, что король смотрит, а потому слез с нее и показал результат — вход в задницу сильно покраснел, но дыра все еще была небольшой, а потому король вновь переключился на Эмилию. Девушка стала принимать в себя половину, а значит, можно было откинуть игрушку и продолжить разрабатывать ее руками и членом.

Встав с кресла, Стефан пристроился к Эмилии и стал вводить в нее один палец, но этого сразу оказалось мало, а потому он ввел еще и второй. С двумя пальцами задница казалась узкой, и он принялся расширять ее изнутри. Девушка мычала и захлебывалась слюнями, но всё ещё держалась на руках. Стефану довольно быстро надоело совать в нее пальцы, а потому он ухватился за ее бедра и, расширив их как можно сильнее, поднес член и стал входить. Головка прошла одним толчком; вторым — он продвинулся недалеко. Всё же эта задница не так разработана, как у Анноры.

— Хороша… — он откинул голову и пробубнил, когда вошел до середины. Больше принять она не могла, как он не пытался. Стефан стал двигаться, посматривая в сторону Анноры: на ней сменился мужчина, и король понадеялся, что предыдущий в нее не спустил. — Покажи ее.

Мужчина, что неистово трахал ее, отстранился, и девушка сама положила руки на ягодицы, чтобы показать результат. Отверстие стало чуть больше, но этого хватило, дабы Стефан вновь возжелал ее выебать.

— Верни эту. И забери неумёху. Она теперь готова к троим.

Стефан вдруг вспомнил, что среди дам была еще мулатка, которой он еще не воспользовался. Он заметил ее, с удовольствием обслуживающей уже других мужчин, но не побрезговал позвать к себе. Без команды Маура набросилась на член господина и стала его облизывать, как голодная собака. На ватных ногах, которые никак не могла свести, до его кресла дошла и Аннора, но затем вновь опустилась на колени и полезла к паху.Маура все никак не отрывалась, а потому пришлось оттаскивать за волосы, чтобы случайно не кончить из-за ее активности.

— Задом.

Они обе повернулись на коленях задом. Из темнокожей текла сперма вперемешку с ее соками; Аннора могла похвастаться лишь покрасневшей задницей. Стефан приблизился к ним и сунул пальцы, которыми разрабатывал Эмилию, в рот мулатке, а сам решил начать с более-менее чистой Анноры. Вновь поднеся член к ее входу, он уперся головкой и остановился.

— Как же мне остаться без удовольствия лишить тебя невинности? — спросил он как бы невзначай.

— Прошу, не туда… — томно шептала она. — Моя задница вам очень понравится, обещаю!

— Ладно. Раз уж ты так просишь.

Одним рывком он заполнил ее задницу полностью. Аннора пропищала, и ее мышцы плотно обхватили его. Стефан откинул голову и стал трахать ее, не замечая ничего вокруг. Темнокожая залихватски обсасывала пальцы, а он чувствовал, что финал близок, хотя он еще не попробовал третью. Вытащив из задницы одной, король перешел к пышной заднице мулатки и сделал несколько движений сначала в заднице, затем — в вагине. Маура ему не сильно понравилась, но чередовать ее дырки с отверстиями Анноры было очень приятно. Забывшись, он вставил головку в девственное лоно, и девушка в страхе отстранилась, упав на ковер.

— Перестань. В любом случае кто-нибудь тебя так возьмет.

— Не возьмет, — обиженно пробубнила она и перевернулась к нему лицом.— Позвольте лучше мне…

Аннора толкнула его, заставив лечь на ковер. Забравшись сверху, она вновь уселась задницей и стала бесстыдно стонать, скача сверху. Стефан ощущал, как по телу проходит волна дрожи; ухватив ее за ягодицы, он насадил до конца и удержал, бурно излившись внутрь. Все-таки своё она получила — Стефан не поимел ее так, как хотелось ему, а потому придется в ближайшее время повторить.

Волшебное зеркало (фэнтези, маг-королева, мжм)

В тронном зале было невыносимо пусто. Эйдан подавил нервозность, когда массивные двери закрылись за его спиной, выпрямился и сделал несколько шагов вперед, постукивая посохом по мраморному полу. Королева восседала на троне, одаряя посетителя высокомерным взглядом, от силы которого сердце уходило в пятки, несмотря на цветущую женственность ее образа. Эйдан остановился на дозволенном расстоянии и замер в ожидании, слыша сквозь гнетущую тишину стук собственного сердца.

— Подойди ближе, маг.

Приказ был исполнен неукоснительно. Эйдан сделал еще несколько шагов вперед и остановился, когда королева взмахнула тонкой бледной ручкой. Замерев в ожидании, он позволил себе рассмотреть женщину детальнее. Пышные рыжие локоны укрывали тонкие плечи. На бледном, но живом, ещё девичьем лице сверкали голубые глаза, много ярче самого дорогих сапфиров в мире.

— Достаточно.

Королева Изабель встала с трона, продемонстрировав вышитое драгоценностями красное платье с глубоким декольте, на которое было очень трудно не бросить жаждущий взгляд. Эйдан сдерживался, понимая, что ни к чему хорошему излишнее любопытство не приведет, учитывая огненный темперамент правительницы. Сжав древко посоха сильнее, маг вдохнул поглубже в надежде пережить аудиенцию без потерь.

— Как ты понимаешь, мое время бесценно, поэтому буду кратка: я пригласила тебя по важному делу, которое не совсем соответствует твоей специализации, — говорила она спокойным, но твердым тоном, разливавшемся эхом по огромному залу, от которого по телу Эйдана пробегали мурашки.

— Я готов выполнить любой ваш приказ, ваше величество, — маг дежурно отчеканил заготовленную фразу.

— Не сомневаюсь, — королева Изабель приблизилась к Эйдану на расстояние вытянутой руки, и он ощутил легкий аромат роз, смешанный со специфическим запахом пота. В его голове возникла картина, как она забирает первого попавшегося гвардейца из личной охраны в свой будуар и заставляет его на протяжении нескольких часов удовлетворять себя во всех мыслимых и немыслимых позах.

«Как же хорошо, что маги носят мантию», — подумал Эйдан, ощутив сильное возбуждение.

— Дело касается герцога Редмонда, — продолжала королева, сложив руки перед собой. — Мне нужно, чтобы ты понаблюдал за ним, но не напрямую, а через какое-нибудь замысловатое магическое устройство, чтобы обнаружить наше маленькое вмешательство в его личную жизнь было решительно невозможно.

— Как вы правильно заметили, я действительно никогда таким не занимался, но могу для этой цели попытаться перенастроить… к примеру, магическое зеркало…

— Можешь? Или сделаешь? — испытующим тоном спрашивала королева.

— Сделаю, ваше величество, — пробормотал маг и сглотнул. Слабость и неспособность выполнить приказ означали потерю места при дворе, чего Эйдану хотелось меньше всего.

— Прекрасно, — она одарила собеседника хитрой полуулыбкой. Поправив рыжий локон, Изабель добавила: — Мне нужно знать, затевает ли старая ехидна против меня заговор, или это просто сплетни и бесполезные наговоры.

— Будет сделано, ваше величество.

Аудиенция была окончена. Раскланявшись по церемониалу, Эйдан вышел из зала и остановился в коридоре, чтобы стереть пот со лба. Ему не впервой присутствовать на приеме у королевы, но трепет, который она вызывала в нем одним видом, маг испытывал каждый раз. Не теряя времени, Эйдан отправился в свое убежище — несколько просторных комнат во дворце, обустроенных под магическую мастерскую. Волшебное зеркало использовалось часто, но как средство коммуникации между дворянами, и переделать его под устройство слежки в теории было возможно, а на практике — надо пробовать. Эйдан сел за книги, как только повернул ключ в двери и закрыл шторы, чтобы никто не мог его побеспокоить. С переделкой он провозился до вечера, но с третьей попытки-таки установил незаметное соединение между своим зеркалом и зеркалом в поместье герцога Редмонда. Приспособив ко всему этому записывающий кристалл, Эйдан набрал еды и расположился на диване, к которому придвинул зеркало. Подглядывать за другими может и некрасиво, но очень интересно.

Зеркало располагалось в спальне, напротив супружеского ложа, но благодаря хорошему звуку можно было расслышать все происходящее в комнате.

— Жди меня в постели, сладенькая моя, — донеслось из той части комнаты, которая из зеркала была не видна. Некто захлопнул дверь и зашуршал тканью. Послышался стук стекла и короткое журчание. Эйдан решил, что некто наливает вино в бокал. Три глотка уверили его в правильности предположения.

Наконец полумрак безжизненной обстановки, видимой через зеркало, развеяла молодая девушка, несущая подсвечник с горящей свечой к прикроватной тумбочке. Эйдан узнал в ней Адель — молодую жену герцога. Каштановые волосы, уложенные по-домашнему, укрывали хрупкие плечи. Тонкое тело скрывала белая ночная рубашка, через которую проглядывали крупные розовые соски. Девушка поставила подсвечник на тумбочку и нагнулась поправить постель, продемонстрировав Эйдану обнаженные лодыжки и едва прикрытые розовые бедра.

Стук двери заставил мага вздрогнуть и посмотреть в сторону входа. Сообразив, что звук доносится из зеркала, Эйдан с нескрываемым любопытством прильнул к нему. Вновь послышался шорох одежды, несколько невнятных стуков и тяжёлые, шаркающие шаги. Эйдан мгновенно вспомнил, что герцог слыл героем какого-то неинтересного ему сражения, в котором получил травму ноги и впоследствии стал хромать.

Девушка отодвинула одеяло и покорно легла в кровать, замерев в одной позе. Полностью голый герцог забрался с другой стороны, но вскоре положил жену под себя и отодвинул подол ее ночной рубашки повыше. В полумраке комнаты Эйдан не мог разглядеть детально, но несколько унылых трепыханий по одеялом не показались ему верхом любовного мастерства, потому он внутренне посочувствовал нежной и кроткой Адель, которой приходилось это терпеть. Спустя пару минут герцог закончил, отодвинулся на свою половину кровати и отвернулся к жене спиной. Ещё через несколько минут по комнате разнесся громкий храп.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Убедившись, что муж спит, Адель практически бесшумно скинула с себя одеяло и на цыпочках вышла из поля зрения зеркала. Эйдан, не на шутку заинтересованный происходящим, постарался перенастроить магическое устройство на другую комнату и попал в коридор. Прислушиваясь и приглядываясь, Эйдан понял, что девушка куда-то целенаправленно шла, и место назначения обнаружилось случайно.

В комнате одного из сыновей герцога было очень светло, словно днём, но шторы закрыты. Угол обзора был превосходным в том смысле, что Эйдан сразу заметил и вошедшую Адель, и сидевшего на кровати молодого мужчину.

— Наконец уснул, — улыбнулась Адель, повернув ключ в дверном замке. — Теперь нам точно не помешают.

— Совсем никто? — хмыкнул некто из той части комнаты, которая была не видна.

Эйдан очень удивился, что такая скромница, как Адель, имеет смелость в одной ночной рубашке входить в комнату к двум взрослым мужчинам, которые ей хоть и родственники, но не кровные. Возникал вопрос: для чего? И ответ Эйдан находил только в плоскости своих самых извращённых фантазий.

— Разве что твоё плохое настроение, — Адель состроила гримасу куда-то в сторону. Маг услышал скрип кожи и решил, что мужчина встал с дивана. Через мгновение он приблизился к Адель. Как и предполагал Эйдан, им оказался брат-близнец сидевшего на кровати молодого мужчины. Маг, будучи при дворе долгое время, но не очень интересуясь политикой, знал только их имена, и при желании мог кратко описать личность каждого. Робер, считавшийся старшим, имел репутацию распутника и повесы, потому Эйдан не сомневался, что соблазнение мачехи его рук дело. Ренард всегда мечтал о подобной славе, но держаться в тени брата — его жизненная роль.

Без лишних слов Робер ухватил девушку за бедра через ткань и притянул к себе. С игривым смехом Адель увернулась от поцелуя, поманив пальчиком оставшегося в стороне брата. Ренард сбросил расстегнутый дублет с плеч и, оставшись в белой рубашке, поддался зову очаровательной соблазнительницы. Окружив девушку с двух сторон, они помогли ей снять ночную рубашку через голову. Эйдан густо покраснел, но не мог оторваться от лицезрения того, с какой жадностью оба ласкают ее губы, лапают нежное тело, как попеременно целуют и облизывают грудь, с какой наглостью раздвигают ягодицы и елозят пальцами, пока Адель откинула голову на плечо стоящего сзади, наслаждаясь происходящим.

— Какая же вы развратница, мачеха, — сказал Робер, и Адель игриво хихикнула в ответ.

— Неужто совсем без стыда и совести? — иронию в ее словах было трудно не различить. Ренард отвлёкся лишь для того, чтобы указать на зеркало.

— Хотите убедиться лично?

— Хочу, — твёрдо ответила Адель. Робер нежным касанием прошёлся по ее руке от плеча до кисти, тыльную сторону опалил поцелуем и настойчиво повёл за собой. Эйдан вжался в диван, скованный ощущением неловкости из-за того, что все трое подошли и остановились слишком близко к зеркалу. В такой близи чудесные изгибы тела Адель казались магу божественными: полные груди вызывали желание не просто потрогать, а расцеловать, облизать, быть может, даже сойти с ума — наброситься на девушку и засунуть член меж этих прекрасных грудей, сжав посильнее, после чего наблюдать, как она стонет и пытается высунутым языком дотянуться до вечно ускользающей головки.

Замечтавшись, Эйдан пришёл в себя, когда Адель уже стояла на коленях, помогая Ренарду снимать брюки. Она поглядывала на себя в зеркало и как будто возбуждалась от этого сильнее. Член Робера тыкался в ее щеку, но девушка упорно игнорировала его до тех пор, пока оба мужчины не разделись. Взяв один член в руку, Адель с умением элитной куртизанки облизнула головку другого и, втянув щеки, взяла в рот до середины. Робер откинул голову и вцепился в ее волосы, собирая в руке, словно хотел насадить глубже, но девушка вытащила его член изо рта, и длинная вязкая слюна с ее пухлых губ стекла по подбородку на пол.

Чуть развернувшись, девушка одарила благожелательной улыбкой второго брата, и прильнула губами к головке его члена. Тяжёлый вздох разнесся по комнате. Эйдан запустил руки под мантию, понимая, что сам не силах сдержаться от творящегося в зеркале безобразия. Пока Адель обсасывала член Ренарда, Робер поставил ее раком и принялся наглаживать упругие ягодицы.

— Прогнись в спине, — скомандовал старший, и девушка подчинилась, расставила ноги шире и опустила корпус ниже, но продолжала смачно причмокивать, разогревая Ренарда. Ее волосы, густые и мешавшие процессу, теперь были в руках младшего, и он церемонился с ней меньше: упрямо насаживал глубже, несмотря на то, что девушка периодически давилась.

— Ого, да ты уже готовая, — произнёс Робер, запустив пальцы меж бёдер девушки. Эйдан представил, что ее ноги, наверное, очень мокрые, по внутренней стороне бёдер ручьём стекает влага, а внутри, наверное, так тепло и приятно, что ему невыносимо захотелось быть на месте одного из мужчин.

Коснувшись членом выпяченных ягодиц, Робер направил его рукой и одним движением вошёл до середины. Адель промычала с членом во рту и закатила глаза, инстинктивно попыталась отодвинуться от такого напора, но мужчина сзади крепко ухватился за бедра и, очевидно, не имел цели отпускать, пока не насладится ею сполна. Прижатая с двух сторон, девушка подстроилась под ритмичные движения одного мужчины, продолжая удовлетворять второго. Носом упорно натыкаясь на пах, Адель громко стонала и старалась не задохнуться, но в конце концов подавилась и сильно закашлялась, вытащив член изо рта. Братья восприняли это как сигнал, что надо меняться местами, и перед лицом девушки через пару мгновений возник член в ее собственной смазке, когда как хорошо увлажненный слюной оказался аккурат рядом с ее задницей. Направив его чуть выше, Ренард столкнулся с небольшим протестом.

— О нет, не надо, у меня со вчера ещё очень болит… — неуверенно попросила Адель.

— Ты же знаешь, двух отверстий нам маловато, — усмехнулся Робер, пошлепывая твёрдым членом по ее лицу, словно укоряя за то, что вместо сосания девушка разговаривает. Адель закусила губу и посмотрела на своё отражение, увидела щеки, залитые краской и распухшие губы, измазанные слюной, и кивнула Ренарду. Заглотив член его брата, Адель замерла. Он приставил головку к анусу и, раздвигая ягодицы руками, стал потихоньку двигаться вперёд-назад, разрабатывая болезненное отверстие для полноценного входа. Адель мычала и жмурилась, но продолжала упорно обсасывать член, помогая себе руками, словно желала выпить из него все соки. Спустя десяток ритмичных движений головка проникла внутрь, Адель прогнулась в спине ещё сильнее и одной рукой стала помогать растягивать ягодицу. Стоны переходили в крик, разливаясь по комнате сладостной песней. Ноги девушки задрожали, она вытащила член изо рта и упала бы на пол, если бы Ренард спереди ее не подхватил.

— Тебе было хорошо? — спросил Робер, временно оставив задницу Адель в покое. Не без гордости за себя во взгляде он наслаждался результатом того, как она кончила от члена, даже не заполнившего ее целиком.

Адель кивнула в ответ, на ее глазах выступили слезы. Спешно вытерев их, она осела на полу и обхватила себя руками, пытаясь пережить волну ощущений.

— Пойдём в кроватку? — Ренард подал ей руку, она встала на ноги и пошатнулась, поддерживаемая сзади, добралась до нужного места.

Робер обошёл кровать с другой стороны и лёг посередине. Адель устало заползла на него сверху. Ее взор стал совсем томным, отстранённым, будто ничего больше не существовало, кроме удовольствия от соития с двумя мужчинами. Девушка откинула волосы назад, дабы Робер без лишних препятствий мог покусывать твёрдые соски. Влажными бёдрами она елозила по стоящему, как кол, члену, пока он снова не оказался внутри и не начал двигаться с громким хлюпаньем. Девушке почти сразу же пришлось лечь на грудь Робера, потому как сзади вновь пристраивался Ренард.

— Боже, я не выдержу, — жарко прошептала Адель. Уткнувшись в плечо Робера, она начала его покусывать, пока член вновь разрывал ее задницу, которая теперь была ещё теснее из-за двойного проникновения. Ренард откинул голову назад и начал тяжело дышать, толкаясь в анус Адель, пока Робер настойчиво трахал ее спереди.

— Прошу, хватит, хватит… — продолжала умолять она, а сама подмахивала бёдрами, насаживалась на обоих. Ритмичные движения отзывались громкими женскими стонами и тяжелым мужским дыханием. Адель вновь закатила глаза и завыла, попыталась вырваться из объятий, но была крепко зажата и задрожала всем телом, вцепилась ногтями в простыни и сжала ягодицы. Лежащий под ней Робер зажмурился и, казалось, кончил вслед за ней. Ренард, единственный оставшийся, стащил Адель с обмякшего члена брата и принялся двигаться с удвоенной силой. Спустя десяток движений — замер, погрузив члена до основания, и глухим стоном кончил внутрь.

Эйдан, тряхнув головой, отогнал наваждение и обнаружил себя сидящим с членом в руке перед зеркалом, в котором теперь мирно лежали трое обнаженных людей. Опомнившись, он тут же приостановил запись и отключил изображение, укоряя себя за беспечность. «Хорош работничек, — подумал он. — Приказали наблюдать за старым герцогом, а я на развлечения его жены смотрю».

В дверь неожиданно постучали. Эйдан спрыгнул с дивана, резво поправил мантию, похлопал себя по щекам в надежде, что это поможет прийти в себя окончательно, и направился к входу. Повернув ключ в замке дрожащей от возбуждения рукой, маг открыл дверь и, подняв глаза на посетителя, остолбенел.

— Ваше величество?

Рыжеволосая королева Изабель одарила мага вежливой улыбкой, ожидая, когда подданный соизволит ее впустить. Собравшись, маг отступил на несколько шагов назад и глубоко поклонился.

— Прошу прощения, ваше величество, я… — начал он и прервался, задумавшись, как бы корректно объяснить королеве ситуацию.

— Ты очень взволнован, Эйдан, — заметила королева, когда дверь за ее спиной закрылась и они остались одни в мастерской. — Это как-то связано с заданием, которое я тебе поручила?

— Д-да, ваше величество.

Она жестом разрешила ему поднять голову и вцепилась пронзительными голубыми глазами в пунцовые щёки мага.

— Ты увидел нечто интересное?

Эйдан сглотнул и кивнул, неспособный на большее из-за гаммы нахлынувших эмоций.

— Покажи.

Маг, как вкопанный, замер на месте, буквально забыв, как дышать. Казалось бы, на выпускном экзамене в академии нужно было победить целого дракона, но это оказалось не столь волнительным занятием, как показывать королеве записи дьявольского разврата, что творится в поместье герцога. Предложив даме сесть, Эйдан дрожащими пальцами уронил кристалл с записью, проклиная себя и матерясь в голове, но, к счастью, устройство не повредилось и начало показывать все с самого начала, с момента исполнения герцога супружеского долга.

Королева Изабель сидела в расслабленной позе, по-хозяйски откинувшись на спинку дивана. Магу, как бы ему не хотелось, пришлось остаться рядом на случай проблем с записью.

— Боже, какой позор, — громко смеялась королева, когда исполнение супружеского долга закончилось, и комнату затряс раскатистый храп. — Бедная скромница Адель.

Когда жена герцога оказалась в комнате его сыновей, искренняя веселость королевы улетучилась. Сохраняя благопристойное выражение лица, она смотрела на происходящее, и только периодические сглатывания и потемневший взор, ставший каким-то отстранённым, затуманенным, выдавал ее искренние эмоции. Когда запись закончилась, Изабель закусила пересохшие губы и перевела взгляд на мага, прижавшегося к спинке дивана то ли от стыда, то ли смущения, то ли от возбуждения.

— В тихом омуте, значит… — хищно ухмыльнулась королева. — Прекрасная работа, Эйдан.

— Не совсем понимаю, ваше величество…

— Это же отборный материал для шантажа, — объяснила королева. — Стоит только намекнуть, и они будут у меня на коротком поводке.

Маг откашлялся и сел в более удобную позу, понимая, что опасность миновала.

— В таком случае, рад служить, ваше величество.

Смотря ей прямо в глаза, Эйдан не понимал, почему она не встаёт и не уходит. Все-таки что-то не так?

— Эйдан.

Он опустил взор и вновь опасливо глянул на повелительницу.

— Помоги мне с корсетом.

В его голове шарики за ролики заехали. Маг не понимал, это попросил голос в его голове или настоящая королева. Так или иначе, ослушаться было опасно для жизни. Встав, он на ватных ногах опустился рядом с королевой и тонкими пальцами осторожно коснулся завязок корсета.

«Не получил по лицу — значит, не послышалось», — решил Эйдан и стал освобождать Изабель от пут корсета активнее. Женщина потянулась к пуговицам на его мантии, а он сидел, боясь двинуть корпусом, как будто прикосновение пальцев королевы к его телу могло лишить жизни. Из ослабленного корсета выпали полные груди, привлекая все внимание Эйдана.

— Ну же, иди ко мне, — с тёплой улыбкой она раскрыла для него свои объятья. Эйдан ощутил, как болезненно член упирается в ткань брюк.

Прильнув к груди, маг поцеловал сначала один сосок, затем другой, играясь пальцами со свободным, пока королева пристально наблюдала за ним. Наигравшись с грудью, Эйдан встал и потянул королеву за собой. Помог ей снять платье и, переступив через юбки, вернуться на излюбленный диван, покрывая ее губы жаркими обрывистыми поцелуями. Его мантия и брюки улетели к платью, оголив совсем уже изнывающий от похоти член.

— Ого какой, — облизнулась королева и по-хозяйски откинулась на диван, развратно расставив ноги в белых полупрозрачных чулках. — Давай, вставь его сюда.

Изабель взглядом указала на лоно, складки которого она трогала влажными пальцами, медленно растирая краснеющий бугорок клитора. От неё пахло розами, потом и несмываемой похотью. Эйдан навалился на женщину, приставив член к влагалищу, наблюдая за реакцией. Королева откинула голову назад и закусив губу, приготовилась к грядущему наслаждению. Член проник наполовину, заставив мага мелко вздрогнуть от приятных ощущений. Королева простонала и выгнулась ему навстречу, что стало сигналом для Эйдана войти до конца и начать набирать ритм.

— Да, вот так… — командовала она, постанывая. — Ещё…

Маг набрал предельный темп и старался держаться как можно дольше, но было тяжеловато, учитывая сильное возбуждение и красоту его партнерши. Хлюпание вперемешку со стонами развеивало тишину мастерской. Эйдан держал королеву за ноги, продолжая доставлять удовольствие обоим, как вдруг женщина жестом остановила его и перевернулась на живот.

— Хочу так же, — Изабель бросила взгляд на зеркало, и маг все понял. — Кончи мне в задницу.

Эйдан ощутил, как кровь ударила в голову, застучала в ушах, но не мог, да и не хотел противиться воле королевы. Приставив член ко входу в задницу, маг к удивлению вошёл достаточно свободно, почти целиком, услышав в ответ одобрительное поскуливание. Женщина запустила руку к клитору и принялась усиленно массировать, пока маг уверенно двигался в разработанной, но все ещё тесной и доставлявшей удовольствие заднице королевы.

— Ещё немножко… — проскулила Изабель в обивку дивана, ища, за что ухватиться свободной рукой, когда ее накроет сладостная волна. С каждым движением она сжимала член все сильнее и сильнее, отчего Эйдан больше не смог держаться и остановился, бурно кончив внутрь. Королева, не слезая с члена, надавила на клитор и с громким криком излилась влагой на диван. Подхватив женщину, маг усадил ее рядом, заставив опустить голову на плечо, пока она приходит в себя. Тяжело дыша от пережитых эмоций, Эйдан смутно представлял, вот что ему выльется все произошедшее этим сумасшедшим днём.

Секрет принцессы (фэнтези, принцесса-генерал)

Ночь полна удивительных открытий. Одним из них хотела бы быть Марго для своего мужа принца Ричарда. Для этого она весь вечер провела исключительно за подготовкой себя, своего тела и одеяния для встречи с дражайшим супругом. Уложенные по последней моде волосы, тщательно подобранное платье с вырезом, от которого невозможно отвести взгляд, чистое гладкое тело, источающее аромат лаванды… Оставалось только нацепить воображаемую маску страстной соблазнительницы, и подготовку к взятию штурмом постели мужа можно считать завершенной.

«Пожалуй, в таком виде… — подумала Марго и самодовольно улыбнулась, — в таком виде оказать невозможно».

И ничего плохого в любовании собой она не видела. Природа одарила Марго неописуемой красотой, а любимая заботливая матушка — чувством собственного достоинства. Оно и заставляло Марго изо дня в день не прекращать пытаться завоевать если не сердце мужа, то хотя бы его постель.

При мыслях о Ричарде лучезарная улыбка исчезла, заменив собой неловкое ее подобие с нотками отчаяния. Марго больше не могла видеть себя такой, а потому отошла от зеркала, будто невзначай вспомнив, что уже темно, а значит, пора идти в атаку на королевский шатёр Ричарда. Завернувшись в плащ, Марго тихонечко вынырнула из своей просторной обители.

«Через три палатки налево, затем направо… или прямо? Черт, этот военный лагерь больше похож на лабиринт!»

В детстве Марго проводила много времени в прекрасном саду, частенько бегая по закоулкам вечнозеленого лабиринта. Она любила его и с нежностью вспоминала те годы, когда пряталась от служанок, резвилась, бегала и звонко хихикала, но… закоулки лагеря казались ей чем-то угнетающим. Хихикать тут можно только от нервов, бегать разве что от внезапного дождя, а резвиться… муж прекрасно справлялся с этим и без нее.

Тяжело вздохнув, Марго украдкой проникла в шатер Ричарда и притаилась за ширмой. Длинный напольный подсвечник, стоящий неподалеку от кровати, мягко освещал миловидные черты Ричарда, находящегося в полудреме. Аккуратная прическа, ухоженная острая бородка — он следил за собой даже будучи в походе, и Марго безумно это нравилось. Расстегнутая рубашка обнажала грудь, тонкие длинные пальцы покоились на животе… Закусив губу, Марго ощутила возбуждение и тоску одновременно.

«Нет, он не сможет отказать мне на этот раз…»

Повесив плащ на ширму, она выступила из-за нее украдкой. Хотела приблизиться к его ложу незамеченной, но не судьба.

— Марго? — прошептал Ричард, приоткрыв один глаз. Она лишь коротко кивнула и вышла на свет. Одарила мужа взглядом, полным нежности и страсти одновременно, но тот никак не переменился. Спустя несколько мгновений молчания он с той же холодностью добавил: — Зачем ты пришла?

Ей казалось, что ни один вопрос не может выбить из колеи. Ни один вопрос на всем белом свете... Кроме подобного, который по уровню безжалостности похож на... на... Марго не могла подобрать сравнения, ощущая, как от злости щеки наливаются кровью.

— Муж мой, — вежливо начала она, — цель моего визита очень проста и незамысловата. Я твоя жена и мне хотелось бы проводить ночи в твоей постели.

— Марго... — снисходительно повторил Ричард и хотел что-то добавить, но его прервал короткий чих из под одеяла. Марго тут же перевела взгляд на объемную выпуклость на второй половине кровати. Очевидно, невольный свидетель их разговора понял, что обнаружен, а потому высунул свой длинный нос, одарив Марго боязливым взглядом. Ее родной брат опять в постели ее законного мужа. Что может быть ужаснее? Лучше бы по всему шатру валялись полчища францюватых проституток, да что угодно, только не любимый брат.

— Ничего, — попыталась она разрядить обстановку и проглотить обиду. — Может, попробуем как-нибудь по-другому?

Игнорируя боль и задетую гордость, она смогла натянуть улыбку. После — уселась на край кровати и положила ладонь на ногу Ричарда. Он едва ли сохранил прежнее выражение лица, но Марго нутром почуяла его отвращение.

— Может, хочешь вина? — не дождавшись ответа, она встала и налила в фужер.

Последовавший за ней Ричард нехотя принял напиток из рук жены и, отхлебнув, поставил на стол. Грудь Марго интересовала его меньше, нежели лицо Лоренса, который в то время тихо собирался исчезнуть.

Не желая мириться с подобным положением дел, Марго медленно приблизилась к мужу. От Ричарда пахло вином, потом и... Лоренсом. Проглотив ком отвращения, она впилась губами в его шею, затем стала покрывать жаркими поцелуями щеки и губы. Ричард не шевелился, будто кукла. Ощутив, что от гнева начинает закипать, Марго сама оголила грудь и заставила мужа коснуться ее хотя бы ладонями. Но никакого эффекта.

— Или давай Лоренс тебя разогреет, а я нагнусь... Можешь даже не смотреть на меня...

Ни поцелуи, ни ласки, ни грубые касания — ничто не смогло возбудить желание в Ричарде. Марго даже показалось, что при слове о брате почти получилось, но как только речь зашла о ней...

— Прости, Марго.

Отпрянув, как от огня, она не желала больше оставаться в обществе этих... этих...

Схватив плащ, девушка накинула его на плечи и стрелой вылетела из шатра. Обрывки мыслей вперемешку с выражениями, которые благородные леди знать не должны, вихрились в голове. Едва сдерживаясь по пути, Марго мчалась в поисках своего шатра, чтобы упасть лицом в подушку и разрыдаться то ли от злости, то ли от отвращения.

Лабиринт будто стал еще запутаннее, и Марго блуждала средь шатров, почти панически выискивая свой и пытаясь укрыть растрепавшиеся от бега и сильно ветра волосы.

И вот — найден! Марго с облегчением вздохнула и смело ступила внутрь, полностью уверенная, что не могла ошибиться. Убранство тут же ввело ее в легкий ступор: а где любимое зеркало, перед которым она вертелась весь вечер? Почему тут стоит массивный рабочий стол?.. Нет, быть может, из-за темноты и окутавших эмоций она чего-то не понимает...

— Потерялась, милая? — спросил некто из тьмы шатра.

«Милая?» — удивилась столь фамильярному обращению Марго, но продолжала стоять как вкопанная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты, наверное, перепутала шатер... но могу обрадовать: судьба привела тебя к человеку, который может предложить больше любого солдата в этом лагере.

Марго продолжала стоять и часто моргала, вообще не понимая, какого черта происходит. Может, она спит? И весь этот бред — просто дурной сон?

— Подожди, сейчас я зажгу свечу, и у тебя будет возможность продемонстрировать свои таланты.

«Отлично, — подумала Марго, — после унижения от Ричарда еще и за солдатскую женку приняли!»

Стоило бы развернуться и уйти, но что-то притягивало ее к этому месту, уговаривая оставаться.

Щелчок — и свеча загорелась, от нее все остальные. Перед ней в одной рубашке стоял высокий, статный мужчина с недельной небритостью на лице и острым, смеющимися взглядом карих глаз.

«Выглядит не очень опрятно, но такой статный… — думала Марго, не отрывая взора от рельефа мышц, видимого сквозь неплотную серую ткань. — И я точно не видела его раньше. Неужели тот новый генерал, присланный из столицы на подмогу?»

— Прошу прощения, милорд, вы приняли меня не за ту, — улыбнулась Марго и сняла капюшон. Держа плащ, чтобы не раскрылся, добавила: — Я — леди Марго, законная супруга принца Ричарда. И действительно ошиблась шатром.

Теперь глупо хлопали глазами оба. Тишина нависла между ними, и собеседник будто подбирал выражения для столь... щекотливой ситуации.

— Леди Марго? — переспросил он и нахмурился. Черты его лица ещё сильнее заострились, и Марго ощутила, как перехватило дыхание, а между ног предательски заныло. — Прошу меня простить, миледи. Ваша прическа и внешний вид... что с вами случилось? Вам нужна помощь?

— Только не такая, как предлагаете вы, — хитро улыбнулась Марго, — «демонстрировать таланты» я желаю только в постели мужа.

Ехидный выпад разрядил обстановку — собеседник улыбнулся в ответ и расслабился.

— Раз уж судьба знакомит нас при таких обстоятельствах... — начал он и, соблюдая придворный этикет, продолжил: — Генерал Эдмонд Рейндфилд. Третьего дня со своими людьми присоединился к вашему мужу по приказу короля.

— Леди Марго, принцесса Астартская, — представилась девушка полным именем, поклонившись в ответ. — Впервые ошиблась шатром за всю жизнь... Так что, пожалуй, если милорд не возражает, я пойду к себе.

Эдмонд вновь улыбнулся, оценив неунывающий настрой собеседницы.

— В таком случае, позвольте предложить вам свой плащ? Ваш, должен заметить, скрывает не очень многое... К тому же, теплым не выглядит.

Укутавшись в одеяние, Марго вздернула нос.

— Спасибо, милорд, но...

— Я настаиваю.

Она кивнула, понимая, что действительно одета слегка... открыто, а ловить на себе сальные мужские взгляды хотела бы меньше всего. А если с утра, благодаря чужому плащу Ричард ее приревнует... Пф, Ричард? В ее шатре? По правдоподобности похоже на сказочную историю.

Эдмонд отворил сундук и достал темный плащ, после чего водрузил его на плечи Марго.

— Теперь я могу с чистой душой вас отпустить, миледи, — с натужной заботой произнес он. — И не беспокойтесь о нашем необычном знакомстве: обещаю никому о нем не рассказывать.

«Какое благородство! Не будет он рассказывать, что практически назвал благородную леди и жену самого принца солдатской подстилкой», — подумала Марго, но тактично промолчала.

— Благодарю, милорд. Была рада знакомству, — девушка поклонилась на прощание, но почему-то не спешила выйти. Ее терзали странные мысли и ощущения. Ей не хотелось заканчивать этот разговор вопреки здравому смыслу. Ей хотелось отмотать время вспять, чтобы в другой версии недавнего прошлого Эдмонд не накидывал плащ на ее плечи, а срывал с нее платье, прижимал к себе, затем брал так, как делает это с первой попавшейся проституткой. От нахлынувших мыслей закружилась голова. Марго пошатнулась на ногах, и упасть ей не дал молниеносно среагировавший Эдмонд.

— Миледи, вы в порядке? — обеспокоенным тоном спросил генерал. Марго встретилась с глубоким и невероятно умным взглядом карих глаз и поняла, что совсем пропала.

— Д-да, — ответила она настолько неуверенно, что Эдмонд взял ее на руки, решив, что девушка едва стоит на ногах. — Я могу идти сама.

Как благовоспитанная женщина Марго не могла не протестовать происходящему между ними, хотя ее тон получился крайне неубедительным. Обхватив его крепкую шею ослабевшими руками, девушка ощутила, как щеки стали пунцовыми, а потому смущенно отвернулась.

— Прошу прощения, но ваш вид говорит об обратном, — заключил генерал, пристально вглядываясь в ее лицо. Вопреки молчаливому протесту, Эдмонд понёс ее вглубь шатра, где за ширмой, отгораживающей рабочий стол, стояла широкая и на вид вполне комфортная кровать. Бережно уложив Марго в чистую постель, он опустился на колени и тыльной стороной ладони потрогал ее лоб. Нахмурившись, хотел встать и уйти за помощью, но был остановлен прикосновением замёрзшей ладони к теплой щеке.

— Молю, не покидайте меня… — прошептала Марго, гладя его лицо, испещренное шрамами от многочисленных сражений. Она понимала, что вела себя ужасно, совсем неподобающе статусу и положению. Но раз муж забавляется с ее братом, совсем не исполняя супружеский долг, то что мешает ей удовлетворять похоть в объятьях другого мужчины?

— Миледи, я не могу, — он понял ее намёк с полуслова, но противился, потому что не хотел вляпаться в очередной скандал. Совсем недавно из-за ссоры и предательства возлюбленной Эдмонд был выслан на передовую, и теперь судьба вновь испытывала прекрасной женщиной в его постели. Генерал осторожно отнял ладонь от лица и вежливо поцеловал тыльную сторону. Марго схватилась за его руку, понимая, что слишком долго провела в шатре чужого мужчины и в любом случае пойдут слухи. Так что, принимая неминуемое наказание, лучше пойти до конца.

— У вас есть жена? Любимая? — спрашивала Марго.

— Нет. У меня никого нет, — честно ответил Эдмонд, с грустью взглянув на лежавшую так близко Марго.

— Тогда почему вы отказываете мне, милорд? — печально спросила девушка, сжав его руку ещё сильнее. Эдмонд не мог открыться фактически незнакомой женщине, поэтому взял паузу, раздумывая, как бы правильнее объясниться. Марго воспользовалась его нерешительностью и вновь обвила шею руками. Притянувшись, она припала к сухим мужским губам, нежно лаская и стараясь проникнуть языком внутрь, углубить поцелуй. Эдмонд не двигался, в первые мгновения пораженный происходящим. Все же к нему ластится не простая женщина, а сама принцесса Марго, первая столичная красавица, совсем недавно обручившаяся с королевским отпрыском. Тонкие дрожащие пальцы спустились от крепкой шеи до мощной груди, расстегнули пуговицу на рубашке, проникнув внутрь, обжигая холодом, от которого Эдмонд вздрогнул.

— Миледи… Марго… прошу вас, — шептал он сквозь поцелуй, понимая безумие, происходящее между ними, но не в силах с ним справиться положил руки на ее талию. Марго улыбнулась сквозь ласки: мужчина так забавно противоречил сам себе. Его руки добрались до плаща, которым некоторое время назад он укрывал ее, и без тени сомнений избавились от него. За ним последовала долгая, но очень настойчивая разборка с корсетом женского платья.

— Осторожнее, генерал, — шептала девушка, продолжая покрывать его лицо, шею и теперь свободную грудь поцелуями. — Не порвите завязки.

В пылу страсти Эдмонда было бесполезно просить. Он ещё, может, прислушается к томным мольбам в забытье, но не к чему-то подобному. Избавив Марго от мук корсета, под возмущенные вскрики повредив часть завязки, генерал с упоением жадного любовника стал целовать маленькие женские груди с красивым коричневыми ореолами, оставляя после себя влажную дорожку. Сполна насладившись мужскими ласками, девушка откинула голову, притянула его к себе на кровать и расставила ноги. Эдмонд стянул платье с любовницы и откинул его в сторону, как ненужную тряпку, и стал возиться с ремнём на брюках. Марго смотрела на него с упоением, закусывая распухшие от поцелуев губы. Она замерла, понимая, что не может дождаться момента, когда увидит его достоинство, и запустила руку между ног, сжав набухший клитор меж пальцев.

Когда с ремнём было покончено, Марго привстала, чтобы помочь мужчине с брюками, и, оказавшись в опасной близости с его возбужденным членом, обомлела от размера и даже немножко забеспокоилась — а войдёт ли он внутрь, учитывая, что она вчерашняя девственница, лежавшая в постели мужа от силы пару раз?

— Прошу, только аккуратнее, — Марго откинулась на подушки, наблюдая, как Эдмонд лёг сверху, коснувшись членом ее влажных бедер. — Я… не очень опытная…

— Постараюсь, — ответил он, уже неспособный смотреть ей в глаза, задымленные пеленой похоти. Эдмонд обхватил бёдра руками и притянул девушку ещё ближе к себе, так, что Марго ощутила, как щекочут волосы на лобке. Закусив губу, она устроилась поудобнее, готовясь ощутить боль как в первую брачную ночь. Эдмонд как назло медлил: покрывал поцелуями бледную лодыжку, закинутую на плечо. Свободной рукой он коснулся клитора и начал осторожно его массировать, изредка увлажняя пальцы. От мелких разрядов, пронзавших с ног до головы, Марго начала стонать, наплевав на то, что их могут обнаружить прям во время процесса. Головка члена коснулась ее лона, бережно раскрывая лепестки и неспешно проникая внутрь. Марго закатила глаза от ощущения, как он постепенно заполняет ее, но не так бесчувственно, как муж, а целиком и полностью, с желанием и неукротимой жаждой.

— Ах… да… глубже… — жарко шептала Марго, чувствуя, что если мужчина не войдёт прямо сейчас до конца, то она умрет от сладкой муки.

Эдмонд послушался: крепче ухватив ее за ноги, одним движением вошёл до конца, наслаждаясь видом того, как грациозно Марго выгнулась под ним.

— Боже, — прошептала она и закрыла лицо рукой. Было невыносимо хорошо и одновременно стыдно. Хотелось кричать всякие непристойности, умолять проделывать с ней подобное каждую ночь, но Марго сдерживалась, как могла.

Эдмонд начал медленно двигаться, доставляя обоим накрывающее с головой удовольствие. Откинув голову, он до сего момента не понимал, насколько соскучился по податливому женскому телу, и теперь испытывал настоящее наслаждение. Марго откликалась на каждое размеренное движение, умело подстраивалась под нарастающий ритм, не переставая сладко стонать. Ей казалось, что весь мир сосредоточен на них двоих, что больше ничего не существует. С каждым толчком, разливающем удовольствие по ее телу, она забывалась, все громче и громче стонала, цеплялась ногтями то за простынь, то за грубые мужские руки. Эдмонд помогал ей, безжалостно лаская набухший клитор, не без удовольствия замечая, что, наверное, впервые за долгое время женщина кончит раньше него. Будто услышав его мысль, Марго содрогнулась, сжала член внутри. Ее ноги поразила крупная дрожь, из-за чего на лице Эдмонда появилась довольная ухмылка. Сам он сделал ещё десяток движений, припал к груди, жадно целуя, и вскоре последовал за Марго в царство наслаждения.

Когда он упал рядом, неспособный надышаться, девушка прижалась к его руке, положив голову на плечо.

— Мне было очень хорошо, — с тёплой улыбкой на лице призналась Марго. Острые черты лица мужчины смягчились, а серый взор прояснился, стал совсем ярким и живым.

— Мне тоже, — ответил Эдмонд, принявшись гладить ее по голове.

— Я хочу, чтобы это повторялось каждую ночь, — Марго закусила губу, словно ощутила неловкость из-за того, что просила о чем-то невозможном.

— Сделаю все, что в моих силах, — говорил Эдмонд. Тёплый поцелуй в лоб стал печатью, закрепившей обещание, прозвучавшее между двумя новоиспеченными любовниками.

Вино и королевская постель (фэнтези, королева-министр)

Когда постель холодна — на душе королевы становилось пусто. Когда праздное настроение долго не покидало — в голову приходили странные мысли. Некоторые из них подливали масла в огонь многочисленных подозрений. Но большинство — о том, кем бы заполнить всепоглощающую пустоту, как бы развеять съедающую скуку… кем бы согреть ее величественную постель.

Королева Сесиль сидела в кресле, словно на троне, и размеренно потягивала вино. Вечернее наслаждение пряным вкусом напитка не прерывала даже тишина, то и дело нарушаемая треском пламени свечей. В ночной полутьме светло-бежевый интерьер выглядел несколько по-иному: убаюкивающе, будто комната создана исключительно для того, чтобы спать. Иронично, но столь банальный отдых — последнее, для чего она использовалась.

«Хороший вечер, — подумала Сесиль, ощущая небольшую слабость в конечностях из-за выпитого. — Как бы ему не перетечь в скучную ночь…»

Она подумала об этом только потому, что сегодня ее нескромную обитель должен был посетить несколько… необычный гость. Прославленный министр, он же бессменный член королевского совета Эрик Манберг не славился ни высоким ростом, ни мощным станом — ни чем-либо другим, что отличало ее любовников. И все же…

«И ведь не смогу же уснуть, если не совершу задуманное», — отхлебнула Сесиль и отставила фужер — этой ночью трезвая голова и способность контролировать происходящее ей очень пригодятся.

Предвкушением действа заполнились все ее мысли. Да, она могла бы выбрать кого-то другого, но… нет, не могла бы. Не представляла кого-то, кроме господина Эрика, в этой роли. Едва задумавшись, Сесиль ощутила, как приятно начинало тянуть внизу. Захотелось свести колени и узнать, где, собственно, черти носят виновника ее сегодняшней бессонницы.

Время шло слишком медленно. Сесиль потихоньку закипала — она варилась в омерзительных, пошлых, недостойных женщины ее статуса фантазиях с самого утра, и не дай бог сейчас явиться кому-то, кто к желаниям отношения не имеет.

В дверь осторожно постучали.

«Если одна из служанок — клянусь всеми богами, спущу с лестницы».

— Входите, — холодно бросила Сесиль и покосилась на дверь.

— Надеюсь, я не огорчил мою королеву слишком долгим ожиданием? — спросил Эрик, когда с формальными приветствиями было покончено, а входная дверь оказалась заперта накрепко.

— Пока огорчаться не из-за чего. Как дальше — посмотрим.

Ответом был настороженный взгляд. Глаза — единственное, что выдавало его истинную натуру за маской добродушной вежливости. Жаль, но его суть она так и не поняла — да и не желала. В нем было нечто, что нужно ей этой ночью, и этого более чем достаточно. Остальное — сопливые сказки для маленьких девочек.

— Раздевайся.

Сесиль постаралась, чтобы прозвучало как можно более сурово — чтобы слова касались его слуха, как разгоряченная в пылу битвы сталь — оголенной плоти.

— Как прикажет моя королева, — продолжал угодничать он, натянув приторно-сладкую улыбку на худое лицо. Сесиль повернулась в кресле так, что они оказались напротив друг друга. Для начала ей нужно было рассмотреть его. Сливовый камзол сочетался с окружением комнаты — будто господин Манберг специально подбирал его под интерьер королевской спальни. Идеально уложенные волосы, аккуратная бородка, уложенная по моде, по несколько перстней на чистых, тонких руках. Сесиль хмыкнула: а он, наверное, потратил много времени, чтобы так хорошо привести себя в порядок. Похвально.

— Твоя королева прикажет раздеваться неспешно и без стыда.

Не отрывая взгляд серо-зеленых глаз, Эрик дотронулся до самой верхней застежки сливового камзола. Тонкие пальцы ловко высвободили шею из оков ненужной этой ночью одежды. Спустя время одеяние, аккуратно сложенное, лежало на ближайшем диванчике.

Наблюдая не без интереса, Сесиль поерзала, пытаясь принять как можно более удобное положение. Обитое мягкой бордовой тканью кресло казалось невыносимым, когда мысленно ты уже в постели.

— Сначала рубашку, — сказала она, когда Эрик потянулся к обуви.

Да, сначала самое интересное. Не настолько, чтобы только ради этого, без какой-нибудь очаровательной игры, недвусмысленно приглашать разделить постель… Но все же.

Он снял и рубашку. От ключицы до пупка красовался широкий непрерывный шрам. Сесиль скривила губы, но не сказала и слова о том, что с такими-то внешними данными не то что в постели самой королевы делать нечего — стыдно ложиться даже на знатную даму. Ох и повезло ему этой ночью. И тысячей благодарностей не отделается.

— Что-то не так, Ваше Величество? — обеспокоенным тоном спросил министр. Сесиль лишь натянула улыбку и вновь взяла фужер в руку. Нет, все-таки тут надо еще выпить, иначе не выйдет. Ох и пришло же в голову, черт подери!

— Все прекрасно, — промурлыкала королева одним из тех голосов, по которым не очень понятно, говорит она серьезно или брызжет сарказмом. — Продолжай.

"Подождать, пока снимет штаны, или начать смеяться прямо сейчас?", — думала королева, изо всех сил стараясь приберечь насмешки до поры до времени, чтобы Эрик страдал сильнее. А что он думал, можно безнаказанно критиковать королевские указы? Голосовать "против" на совете? Ну уж нет, только не при ее священной тирании!

— Эрик, — бестактно прошептала королева, едва тот остался в подштанниках. — Хватит, мой дорогой. Дальше я сама.

Когда она встала, то вновь обнаружила, что он чуть ниже ростом. «Какое открытие, надо же!» — про себя иронизировала королева, подходя к ночному гостю. Настроение было на редкость игривое. Самое то. Пора начинать?

Без лишних слов Сесиль обошла Эрика и, оказавшись за спиной, легкой царственной ручкой стала ненавязчиво подталкивать к постели.

— Любите сверху? — перешла она вновь на «вы», чтобы, как ей казалось, придать вопросу немного пикантности. Не дождавшись ответа, тут же добавила: — Все мужчины любят. А я хоть и женщина, но тоже люблю. Уступите даме?

— С превеликим удовольствием, — безэмоционально ответил министр и совсем не изменился в лице. — Уступлю и позу, и силы, и все необходимые части тела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Надо же! Какое искреннее благородство! — иронично воскликнула Сесиль, когда Эрик уперся в спинку кровати, готовый упасть на мягкие перины, стоило только попросить. Решив еще сильнее надавить на больное, она сощурилась и иронично промурлыкала: — Может, вам еще и титул посолиднее за такое-то рвение подарить?

— Достаточно вашей благосклонности, моя королева, — не моргнув глазом, отбился Эрик.

«А он хорошо держится, — даже немного восхитилась Сесиль. — Интересно, надолго ли его хватит?»

Одного лишь мановения руки хватило, чтобы уложить Эрика на королевскую постель. Сесиль же, так и не сняв ни единую из частей своего гардероба, залезла на мужчину сверху, пытаясь удобнее устроиться на его ногах. Усесться повыше? Нет, слишком роскошное удовольствие для выскочки, который заслуживает разве что лизать королевские пятки.

— Скажи мне, Эрик… — протянула Сесиль, заметив, что, несмотря на всю пикантность ситуации, его член даже не напрягся. — Ты когда-нибудь обладал женщиной?

— Конечно, моя королева, — безразлично отвечал мужчина, смирно лежа под Сесиль и смотря прямо в ее замутненные алкоголем глаза. — И здесь, в столице, и в провинции, где находится мое родовое поместье, я имел честь любить многих женщин. У мужчин моего статуса не бывает с этим проблем.

— Нет, Эрик, — продолжила она. — Я спрашиваю не про влажные фантазии.

Он несколько раз загадочно моргнул, но в лице не переменился.

— Прошу прощения за ложь, моя королева. Вы удостоите меня великой чести, если позволите возлечь с вами в первый раз, — по всей видимости, решил подыграть он.

«Я удостою тебя чести, если сейчас не разобью о твою голову бутылку», — подумала Сесиль, не понимая правил игры, в которую он ее заманивал.

Любой другой мужчина рвал и метал бы от ярости. Или, по крайней мере, попытался бы доказать нелепость слов Сесиль. Эрику, хоть он и выглядел молодо, было около тридцати. Несмотря на слова, она не верила, что этот раз будет его первым. Это настолько глупо и нелепо, что даже не смешно. Боги, неужели придётся доводить его еще изощреннее?

— В столице столько борделей — и ты еще мальчик? — усмехнулась Сесиль. — Может, тебе больше по вкусу мужчины? Может, именно поэтому от моего вида ты даже не напрягся?

— Я всю жизнь любил одну и берег себя для нее, — неловко улыбнулся Эрик, покорно лежа под королевой.

— Кого это?

— Предпочту оставить это в секрете, моя королева.

Сесиль искренне рассмеялась и с тихим хлопком сложила руки.

— Ты смеешь что-то скрывать от меня, наглец? — глянув одним глазом, Сесиль заметила, как он застыл, будто мышонок, загнанный в угол неприятным разговором, а потому добавила: — Знаешь, наверняка твоя любимая сейчас черт знает где и совсем одна. Так в тебе нуждается… А ты лежишь в теплой уютной королевской постели… под женщиной, которая гораздо красивее. Не могу тебя за это винить, — продолжила Сесиль после небольшой паузы и сжала губы. — Больше скажу. Ты такой мерзкий, Эрик, что мне даже нравится.

Кажется, она выпила слишком много, даже несмотря на то, что сдерживала себя как могла. Задорно хихикнув, Сесиль положила руку на оголенный низ живота, но спускаться ниже и ласкать его в планы не входило. Быть может, позже. Если он, весь такой сдержанный, будет умолять ее об этом. Если в обмен на ее ласки он сделает всё, что она захочет.

— Молчишь? — ухмыльнулась она. — Ладно. Плевала я на твою дерзость. За покорность в постели я тебя, так и быть, награжу.

Сесиль ухватилась за подол платья, смяла его и приподняла до талии. Ночного белья на ней не было. Она рассчитывала, что, увидев столь интимную часть ее тела, Эрик покраснеет — с его лица наконец слетит маска спокойствия, но… не тут-то было. Он лишь мельком глянул туда, затем вновь обратил взор на ее лицо. Вот же паскуда! Но так даже интереснее. Потому что необычно. Сесиль глянула на его бриджи — очертания напряженного члена проступали через ткань.

— Хороший мальчик, — улыбнувшись, промурлыкала она, хотя для нее он был совсем не мальчиком. Более того — они примерно одного возраста. Разве что он казался младше — мальчишеский взгляд делал своё дело, а растительность на лице выглядела так, будто он только недавно начал бриться. — Я сделаю тебе приятно, если будешь продолжать в том же духе.

Эрик напряженно сглотнул, и более ничего не выдало в нем иных чувств, кроме безмятежного спокойствия. Не опуская подола, свободной рукой Сесиль залезла в широкий вырез своего платья, дабы ухватить и сжать себя за грудь.

— Знаешь, мой дорогой Эрик, — вновь начала она источать яд, — обычно я позволяю мужчинам облапать мою грудь до синяков, после чего перевернуть меня на живот и оттрахать до состояния, в котором даже стоять на ногах не могу, но сегодня… Сегодня мне хочется узнать, каково использовать мужчину, вернее, нижнюю его часть, только для моего удовольствия.

— В таком случае, моя королева, я бы с удовольствием оставил вас наедине, но, увы, мы едины навеки, — попытался отшутиться Эрик.

Сесиль громко хмыкнула.

— Достаточно одного моего слова, чтобы вас разъединить, — игриво закусила она губу. — Впрочем, тогда ты станешь мне совсем неинтересен.

— Вы сегодня на редкость великодушны, Ваше Величество.

Что это? Он опять напрашивается?

— И останусь таковой, если ты и дальше будешь вести себя, как хороший мальчик. Это значит лежать смирно и открывать рот, только если я спрашиваю. Мне очень не хочется тратить время на то, чтобы тебя связать. Так что будь паинькой.

Сесиль показалось, что он только сейчас понял, во что ввязался. Да, она намекала на необычность ее желаний еще тогда, когда приглашала к себе, но… неужели он рассчитывал на нечто более скромное, когда шел в постель к самой властной женщине в королевстве?

— Как прикажет моя королева, — вновь повторил он.

— Королева приказывает раскинуть руки и ноги, — вновь произнесла она.

Эрик выполнил её приказ, взамен Сесиль пересела выше, дабы иметь возможность более удобно распоряжаться его телом. Теплая ладонь коснулась его ключицы, где начинался шрам. Эрик вздрогнул, словно молнией ударило. Его кожа оказалась холодной — возможно, поэтому член встал не сразу — так подумала Сесиль. Она начала медленно спускаться ниже, точно по линии, что начертили для ее пальцев, пока не дошла до пупка. Эрик инстинктивно втянул живот, когда, убирая теплую руку, Сесиль царапнула оголенную кожу, усыпанную черными кучерявыми волосами.

«Интересно, каково мужчине чувствовать себя во власти женщины?» — подумала Сесиль, но спросить не решила. Вряд ли Эрик ответил бы ей честно. Вряд ли он вообще себя таковым чувствовал. Наверняка счастлив от одного только факта, что лежит в постели самой королевы. Засранец. Может, все-таки стоит его связать? Ну нет… еще и слезать с него, искать веревки, приковывать к кровати… Сесиль решила, что и без этого сможет добиться желаемого.

— Радуйся, что я сегодня добрая, — вновь заговорила Сесиль, положив руку на укрытый одеждой член. — Сначала хотела тебя привязать, но… если свяжу, то ты не сможешь помочь мне выбрать развлечение.

Эрик слегка прищурился, но молчал. Сесиль как бы случайно сжала член через ткань, отчего он выдохнул и с опаской глянул на ладонь королевы. Неужели подумал, что она может ему навредить? Конечно, может. Умный мальчик. Вот только хочет ли?

— Ищи под подушкой, — скомандовала Сесиль, отчего-то неспособная скрыть ехидную ухмылку. Мужчина под ней, быть может, не так силен и прекрасен, как другие ее любовники, но куда податливее, что замечательно. Что очень нужно…

Эрик едва ли нащупал подушку, пытаясь сделать это не глядя. Еще большие трудности возникли с тем, чтобы найти край и, просунув руку, обнаружить хоть что-то. Сесиль ждала — недолго, ощущая, как с каждым мгновением теряет терпение. Но, к своему счастью, мужчина вытащил кое-что интересненькое за рукоять.

— О, ты выбрал плеть! — вновь обрадовалась Сесиль. — Живо передай мне.

— Вы же не хотите… — Сесиль прервала его звонкой пощечиной, от которой у него, судя по всему, потемнело в глазах и закружилась голова. Пока он приходил в себя — отобрала совсем не детскую игрушку из его рук.

— Заткнись и не дергайся! — крикнула она и, сжав рукоять плети, провела до кончика плотной веревки, будто проверяя пригодность инструмента для выбивания последних ноток непослушания. — Я не хочу слушать твою болтовню! Если ты пришел сюда почесать языком, то, клянусь всеми богами, я прямо сейчас собственными руками отрежу его к чертям собачьим!

Сесиль замахнулась, и «хвост» плети пришелся на его правую грудь. Эрик задрожал и стиснул зубы, но не крикнул. След от королевской игрушки обагрился на коже.

«Как жаль, что у него нет жены, — подумала Сесиль. — Послушала бы, как бы он объяснял ей происхождение отметин. Хотя… какие объяснения? Для нее должно быть честью, что ее муженька хлестала сама королева».

Сесиль замахнулась еще раз. Эрик инстинктивно сжался и закрыл глаза, но она остановила плеть в воздухе. Вместо этого — свободной рукой вновь ухватилась за член, болезненно твердый, пульсацию в котором можно было ощутить даже так.

— О, да тебе понравилось, — заметила Сесиль. — Хочешь, чтобы я сделала и тебе приятно?

Эрик лишь шумно сглотнул. На щеке краснел след от ладони.

— Так и быть, — смягчилась королева и, сжав его достоинство еще сильнее, наклонилась к губам. — Я сделаю тебе приятно, если… ты не вскрикнешь ни разу, пока я буду бить.

Не желая знать, согласен он или нет, Сесиль укусила его за губу, попутно отметив, как приятно от него пахнет мятой. Сладкая, полная нижняя губа обагрилась кровью, тонкая струйка которой стекла к подбородку. Мужская ладонь коснулась ее руки, из-за чего Сесиль тут же выпрямилась и со всей силы ударила плетью.

Эрик тут же отдернулся: на руке красовалась яркая, налившаяся кровью отметина, грозившая со временем перерасти в шрам. Ну ничего — они украшают мужчину. А уж как получены — можно и выдумать, если стыдно рассказывать, что тебя отхлестала сама королева… а ты, в общем-то, и не сильно против был.

— Еще раз дотронешься без разрешения… — прошипела Сесиль, — всего исполосую!

— Да, моя королева, — тихим тоном сказал Эрик, и Сесиль вновь ощутила тепло и влагу между ног.

— Хороший мальчик, — повторила она и замахнулась.

Удар пришелся на грудь — недалеко от места первого, но Эрик так сильно сжал зубы, что, казалось, закричать от боли его не заставят даже самые изощренные пытки. Что ж, хороший вызов для Сесиль.

Еще удар — на теле Эрика появилась третья полоса, пересекающая две другие. Он дернулся так, что, казалось, сейчас вскрикнет и выберется из-под нее, плюнув и послав к чертям, но… нет. Спустя мгновение он вернулся на место, а их взгляды вновь встретились.

«Хорошо. Мне это нравится», — подумала Сесиль и замахнулась для следующего удара. Потом еще. И еще. И еще… Пока Эрик не сумел раскусить нижнюю губу так, что из нее вновь потекла кровь, будто старался заглушить одну боль другой. Но… боль от Сесиль же приятная? Если нет, то почему его член до сих пор стоит? Более того — почему содрогается сильнее после каждого удара? Боги, от одних только мыслей внизу пульсировало так, что сдерживаться совсем не осталось сил.

«Пожалуй, пора переходить к поощрению», — подумала Сесиль, откинув быстро надоевшую плеть в сторону. Освободив его от последней одежды, она и не думала раздеваться — пусть представит сам, помучается. Взяв твердый член в руку и взглянув на него, королева закусила губу от нахлынувшего желания.

— Не самый большой, что я видела, но для одного раза сойдет, — язвила она.

Эрик сжал губы, и Сесиль не поняла — то ли он смутился из-за столь нахального сравнения, то ли сдерживался, дабы не плюнуть ядом в ответ, то ли что-то еще. Впрочем, ей было плевать. Она беспокоилась только о своем удовольствии. Оголив грудь, Сесиль вновь наклонилась к его лицу.

— Можешь трогать, — прошептала она. — Только нежно.

Он тут же ухватился за ее грудь с такой жадностью, будто делал это впервые или после долгого перерыва. Сесиль чувствовала, как он старался мять нежно, но получалось как-то… нервно, прерывисто, возбужденно. Особенно когда дошел до слишком чувствительного соска.

Сесиль принюхалась — он хорошо пахнет — гвоздика ей всегда нравилась. Значит, можно попробовать кожу на вкус. Отвернув его лицо, Сесиль впилась в шею, намереваясь отставить краснющий след, который будет долго зудеть, напоминая о том, что женщина владела его телом.

Эрик всё пытался сдерживаться, но в какой-то момент, неловко лаская грудь и смотря куда-то в сторону, тяжело выдохнул. За ним последовал слабый стон, больше напоминающий всё то же тяжелое дыхание, но Сесиль была так близко, что никак не могла перепутать. Довольная его реакцией и податливостью, она провела от основания члена до головки, после чего, ощутив неприятную сухость, смочила руку и продолжила экзекуцию.

— Закрой глаза, — промурлыкала Сесиль, и Эрик тут же выполнил ее приказ.

Она отняла руку и переместилась на его пах. Возникло неистовое желание вобрать его одним резким движением, чтобы ощутить всего и сразу, но… нет, так не пойдет. Надо еще помучить, чтобы знал, кто хозяйка ситуации, кто им владеет, кто…

Сесиль закусила губу, чтобы не простонать, когда головка члена скользнула вовнутрь. «Нет, дальше нельзя. Не сейчас, рано…»

Положив руку на его лобок, она стала царапать, крутить волосы на палец, всячески пытаясь отвлечь себя от желания побыстрее получить удовольствие. Сесиль хотела, чтобы Эрик трепетал под ней, чтобы умолял сесть до упора… но едва она выгнулась от переполняющей похоти, как влага помогла усесться наполовину.

«Черт! — подумала Сесиль и откинула голову. — Не так рано!»

Эрик приоткрыл рот, судорожно вбирая воздух. Да, ему тоже определенно нравилось происходящее. Но чувствовал ли мужчина, что именно его сейчас поимели точно также, как на совете он морально имеет королеву? Сесиль и не разделась, и нормально ласкать себя не дала, и била его плетью… теперь мучила его, не садясь полностью. Ох, кажется, она еще не все перепробовала. Есть еще одна, последняя вещь.

Прикрыв глаза, Сесиль рукой оперлась на кровать, пытаясь занять как можно более удобную позу. Оставалось только его объездить, не давая возможности контролировать или вообще участвовать в процессе.

— Лежи смирно, — томно приказала она. — Только посмей дернуться или тронуть меня до того, как не останется сил держаться.

Эрик в ответ лишь выдохнул. Усевшись полностью, Сесиль принялась использовать его член, не обращая внимания на всё остальное тело. Двигать бедрами по кругу, не поднимаясь и не опускаясь — так можно доставить удовольствие только себе, мужчины ощущали либо мало, либо вообще ничего. Для их наслаждения надо скакать, как заведенная, и… черт, этого ей тоже хотелось. Сесиль заметила, как на бледном худом лице Эрика проступил румянец, и это он еще не смотрел на имевшую его королеву.

«Да, хочу, — подумала она, — хочу видеть, как он стонет… или задыхается».

Схватив его за горло, она сжала что есть мочи, отчего он, инстинктивно, даже попытался коснуться ее рук, но вовремя вспомнил приказ. Она старалась надавить на место свежего укуса, отчего его лицо исказилось болью, но он все еще молчал. Был в ее власти. Выпрямившись, Сесиль громко простонала и, заметив его исполнительность, по-кошачьи улыбнулась. Да, за такую покорность он заслужил. Заслужил, чтобы его трахнули по-нормальному. Сесиль закатила глаза и стала двигаться резко, импульсивно — будто хотела не только порадовать, но и боялась, что не успеет насладиться им вдоволь, что член опадет быстрее, чем сильная дрожь растечется по всему её телу.

Спустя пару минут обкатывания — и мужчина нагло хватает её за бедро, молча намекая на скорое окончание для него. Сесиль тут же слезает с него, член падает на живот и извергается туда же, пока его владелец закатывает глаза, откашливается и ловит окровавленными губами воздух.

Сесиль тут же запускает руку меж ног, где от произошедшего все напряжено настолько, что хватает нескольких движений, дабы забиться мелкой дрожью. После такого она хотела бы упасть на крепкую мужскую грудь, но не желала доставлять такого удовольствия Эрику. Его задача выполнена. Он может собираться и уходить.

Сесиль тут же встала, поправила подол, после чего вернулась в свое кресло, будто бы ничего не произошло. Взяв наполовину пустой фужер, она отхлебнула вина, которое приятно растеклось по горлу.

— Теперь пошел вон, — бросила она, даже не смотря на него, но слыша ленивый шорох постельного белья.

— Я могу…

— Нет, не можешь, — прервала Сесиль, понимая, что ей доставляют удовольствие и подобные мелочи. Эрик собрал свою одежду, вытер губу и не решался более даже пикнуть. Ей очень, очень это нравилось. — Но можешь прийти еще. Если хочешь получить нечто большее, чем удовлетворение.

— Неужели можно хотеть нечто большее, моя королева?

— Пошел вон! — рявкнула она так, что стены задрожали. Вот же сраный подхалим. Надо будет обязательно трахнуть его еще раз.

Переговоры (современность, топ-менеджеры)

Серые краски зимнего вечера сгустились над городом. В небе висела яркая луна, мелькающая сквозь тяжёлые тучи. Порывистый ветер нервно теребил голые ветки чёрных деревьев. Марина Дмитриевна, замначальника крупной торговой фирмы, стояла на переполненной парковке и курила. Одинокий знак с перечёркнутой сигаретой усиленно намекал о последствиях, но Марине было безразлично. Буквально полтора часа назад закончились последние в этом году переговоры с поставщиками. «Чтоб их черт побрал».

Марина кинула сигарету в снег и тряхнула головой, словно не боялась растрепать пышную копну рыжих волос. Она никак не могла избавиться от мысли, что приемлемых условий договора не будет, а эта сволочь Игорь Петрович просто тянет время, дабы они согласись с изначальным вариантом, по которому в обмен на мизерное снижение цены поставки фирма в нагрузку получит пол фуры невостребованной продукции, сбыть которую в кратчайшие сроки не сможет никто.

Переведя дух, Марина вспомнила, как на переговорах очень хотелось снять туфлю и швырнуть ее в Игоря Петровича, чтоб, сука, в следующий раз смотрел ей прямо в глаза, а не в декольте, и не общался нарочито-снисходительным тоном. «И почему меня это так взбесило?» — подумала Марина. Ведь молодые годы, когда цвело и пахло снисходительное отношение мужчин к ней, давно прошли — теперь, благодаря наработанному авторитету, она считается незаменимым сотрудником, и даже шеф советуется с ней по поводу и без.

Стоило ли в такой ситуации зацикливаться над поведением какого-то напыщенного придурка? «Не стоило», — подсказывал здравый смысл, но Марина, судя по всему, так не считала. Стоя на заснеженной парковке, женщина словила себя на мысли, что всему виной не только поведение, но и его холодные, как лёд, синие глаза, подобных которым она никогда в жизни не видела. А ещё чудные каштановые волосы и бархатный низкий голос. Было в этой смеси презрения и очарования к одному мужчине что-то нездоровое, но размышлять об этом более не имело смысла. Тем более, на носу Новый год, а что самое приятное — его празднование.

Марина вскинула руку, дабы оголить запястье, на котором висели золотые часы.

«23:00. Прекрасно». Закрытая вечеринка как раз только началась, хотя ничего страшного не произошло бы, опоздай она ещё немного. Обернувшись к зданию, Марина прищурилась, ослеплённая яркими фонарями и вывеской известного дорогого клуба.

На входе ее встретила охрана и быстро пропустила по приглашению. Петляя по длинному коридору, Марина усмехнулась. Третий раз праздновала здесь Новый год, взрослая, умная женщина, а все никак не запомнила, где гардероб. С горем пополам она сдала верхнюю одежду и поспешила в уборную. Как и в прошлые разы на приглашении было написано «маска обязательна», а потому женщина быстро привела себя в порядок, скрыла половину лица, оценив, что маска, как и ярко-красные губы, хорошо сочетаются с чёрным шёлковым платьем в пол на тонких бретелях.

«К бою готова», — сказала Марина отражению и натянула улыбку. Бой предстоял за ночь в удовольствие. А удовольствием, по мнению Марины, была немудреная смесь из танцев, алкоголя и красивого мужчины, которого ещё нужно поймать, а то они почти вымерший вид. И как назло большинство такие, как Игорь Петрович…

От мысли о нем Марина отпрянула от раковины и глубоко вздохнула. Необходимо было срочно начинать заливаться алкогольными коктейлями в надежде, что они помогут перестать думать и приблизят к тёплым мужским обьятья.

Яркий свет уборной сменился полутьмой танцпола, на котором люди в масках двигались в ритм новейших хитов, не замечая никого вокруг. Марина приметила несколько свободных мест у бара и расположилась на одном из них.

— Добрый вечер, — бармен не заставил себя ждать. — Чего желаете?

— Мохито, пожалуйста, — сказала Марина. Она решила начать с чего-нибудь полегче.

— Мохито? — ухмыльнулся некто за спиной. Марина удивлённо обернулась. — Надо же. А я думал, что такая, как вы, закажет «кровавую мэри».

— Почему это? — Марина вскинула бровью и наблюдала, как незнакомец в маске, закрывающей лицо полностью, без приглашения усаживается рядом.

— Ваши волосы. Я никогда не видел такого красивого рыжего цвета. При этом освещении он отливает красным.

— Значит, думать — это не ваше, — Марина отвернулась. Пикап был ужасен, но, к счастью, пока не раздражал, потому что собеседник не перешёл грань пошлости. Мужчина в ответ рассмеялся.

— Предположим. Тогда предлагаю вам потанцевать, пока ждём напитки.

Марина вновь повернулась к собеседнику. Белая рубашка дорогая, чистая. Рукава закатаны до локтя, руки крепкие и без видимых морщин. Значит, не старый. Широкоплеч. Темные волосы. Пахнет известным одеколоном, название которого вертелось на языке, но никак не вспоминалось. Еще бы рассмотреть лицо…

— Хотелось бы для начала увидеть, с кем говорю.

— Ну нет, это убьёт таинственную атмосферу праздника.

И голос приглушённый из-за маски, а благодаря почти не прерывающейся музыке так вообще неузнаваемый.

— Хотя бы как вас называть? — настаивала Марина.

— Называть? Ну, пусть будет Олег. А вас я буду называть Мэри.

— Как мило, что вы все за нас решили.

Принесли коктейли, и Марина вместо того, чтобы заниматься своим, поглядывала на мужчину, который приподнимал маску, чтобы выпить. Однако много ли людей способно узнать кого-либо по подбородку?

— Вижу, я вас заинтересовал? — без тени смущения спросил «Олег».

— А вы, я вижу, очень самоуверенны.

— Это плохо? — удивление в голосе чувствовалась даже сквозь маску.

— Если честно, немного раздражает.

«Но в целом, — продолжала Марина в мыслях, — как одноразовый перепихон сойдёт. Хоть бы только эта его самоуверенность была следствием закаленного характера, а не симптомом чисто мужского заболевания под названием «смол дик пауэр».

— А меня раздражает ваша язвительность. И все же я все ещё не ушёл.

«А жаль», — пронеслось в голове у Марины, но она тут же отвергла эту мысль: если продолжит язвить, то действительно останется одна. «Попридержу характер до постели».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Монотонно попивая коктейли, собеседники говорили на отвлеченные темы до сих пор, пока выпивка не закончилась. Перед Мариной встал вопрос: ещё накидаться или хватит? Мужчина барабанил пальцами по столешнице, будто тоже размышлял о чем-то подобном. Марина провела взгляд от низа к вороту рубашки; глаз зацепился за шею, и в голове вспыхнула картинка, как ее губы оставляют фиолетовый след на тонкой коже.

«Пожалуй, хватит», — решила Марина и посмотрела на часы. Половина двенадцатого.

— Может, продолжим общение в более уединенном месте?

Беззастенчивое предложение должно было как обычно удивить собеседника.

— Только за. Как раз за баром есть несколько свободных комнат…

Марина начала копаться в сумочке. Не найдя ни единой купюры, она тяжело вздохнула.

— Мне нечем оплатить.

— Не беспокойся, я уже купил несколько часов в одной.

«Предусмотрительно», — загадочно улыбнулась Марина и встала.

— Тогда пойдем.

Миновав огромную наряженную елку, Марина немного взгрустнула от мыслей о том, что ей не с кем праздновать в домашней обстановке и приходится искать развлечения в клубе. Неприятная мысль улетучилась так же быстро, как и пришла. Про оплаченное время «Олег» не наврал: с собой у него была магнитная карточка, которой он открыл самую дальнюю комнату.

— Дамы вперёд.

Марина оказалась приятно поражена не только галантным обращением мужчины, но и убранством комнаты. Новогодние украшения радовали глаз и навевали дух праздника. Из окна сквозь прозрачный тюль-гирлянду был виден снег, падающий крупными хлопьями. Серость и тревога города будто растворилась в этой комнате. Не переставая рассматривать чудо наяву, Марина молча прошла до дивана и уселась.

— Налить тебе что-нибудь?

Марина на миг задумалась и отрицательно покачала головой.

— Лучше присядь рядом. Не хочу терять время.

Мужчина хмыкнул, но просьбу выполнил.

— И сними маску. Иначе я сама это сделаю.

Собеседник склонился к Марине и приподнял маску. Она ожидала, что он избавиться от предмета, но «Олег» вместо этого поцеловал женщину в губы. От неожиданности она поначалу замерла, но затем ответила пылкой взаимностью. Переместившись ближе, Марина обхватила его шею руками, углубив поцелуй. Не отвлекаясь от женских губ, мужчина убрал маску и отложил на стол рядом.

Когда ласки закончились, Марина вновь открыла глаза и не решалась им поверить.

— Игорь Петрович?!

Не ответив, он вновь накрыл ее губы, а Марина не сопротивлялась, несмотря на удивление. Она думала, что ей показалось, что всему виной алкоголь, затуманивший разум, а целуется она с совершенно другим человеком. Ведь так?!

Когда поцелуй вновь прервался, Марина убедилась, что глаза не врут. Тем не менее, она уже сильно намокла и не смогла уговорить себя хотя бы задуматься о том, что всего лишь полчаса назад бесилась от одного упоминания его имени, а теперь целуется с ним в уединённой комнате.

«Ай, к черту все!» — подумала Марина и начала подтягивать длинное платье. В глазах Игоря Петровича похоть смешалась с удивлением, когда женщина залезла на него и принялась расстёгивать рубашку.

— А я вас сразу узнал, Марина… как вас там?

Женщина рыкнула то ли от злости, то ли от терпкого запаха одеколона.

— Какая разница, какое отчество у женщины, которая уйдёт прямо сейчас?

Игорь Петрович негромко рассмеялся.

— Извини меня за шалости. Ты очаровательна, когда злишься.

— Не извиню, — теперь Марина не язвила, а заигрывала. — Проси прощения.

— Не без удовольствия… — Игорь загадочно улыбнулся и снял с себя Марину. Она хлопала глазами до тех пор, пока не поняла, зачем он опускался на колени перед ней и задирал платье ещё выше. Почему-то от вида мужского лица совсем рядом с ее нижним бельём Марину бросило в краску. Когда Игорь коснулся внутренней стороны бедра, женщина смущенно отвернулась.

Марина судорожно искала, за что зацепиться взглядом, пока Игорь без труда нашёл клитор. Между ног стало слишком жарко. Тёплый язык блуждал по складкам, возвращаясь к нужному месту. «Боже, спасибо, что хоть этот не ищет клитор в районе от моей вагины до Подмосковья», — Марина непроизвольно хихикнула и нашла в себе силы посмотреть на мужчину. Во взгляде Игоря читался немой вопрос. Не желая прерывать удовольствие ненужным разговором, женщина положила руку на каштановые волосы и нежно погладила. Лизал он умело, что удивляло Марину, которая после напряженных переговоров была уверена, что у этого создания мужского пола очень чёрствый и неприятный язык.

Чувства внутри сжались тугой петлей, Марина задрожала, ощущая, как по ногам пробегают тысячи мурашек. За окном затрещали фейерверки — вестники наступления Нового года. Игорь сумел ее удержать, но когда она обмякла, не стал лезть с продолжением, ожидая ее разрешения. Отдышавшись, женщина мельком глянула на любовника и, как обычно бывает после оргазма, испытала к нему отвращение. Не проронив ни слова, Марина быстро встала и поправила юбку.

— Что-то не так? — звучало вслед. Не оборачиваясь, Марина подхватила сумочку и толкнула дверь на выход.

— Все отлично. Надеюсь, наши деловые переговоры в новом году пройдут в таком же формате. Можете же, когда хотите.

И, смеясь, выпорхнула из комнаты, оставив Игоря Петровича то ли с недоумением, то ли со злостью наедине.

Не измена (современность, преподавательница-студент)

Уже через полчаса бедный студент Георгий должен был быть дома у своей ненаглядной с букетом безупречно-белых роз и коробкой дорогих конфет. Путь от универа до её дома занимал около часа, не считая времени, потраченного на посещение цветочного магазина, а студент всё ещё сидел в аудитории один на один с преподавателем. План помириться был обречён на провал. А всё по его же собственной глупости! Ну кто, скажите мне, кто в здравом уме отпрашивался с пар одного из самых строгих преподавателей без весомой причины? Анна Александровна и сейчас взглядом испепеляла нерадивого первокурсника, сидящего за тетрадкой и старательно пытающегося вникнуть в условия задачи.

Бросив ручку, молодой человек собрался с силами и заявил, что ему не по силам решить интегральное уравнение, которое, по словам преподавателя, "вы должны были изучать ещё в школе". Семестр близился к концу, а в журнале нарисовалась ещё одна двойка. Уже пятая.

Анна Александровна никуда не спешила. Старательно выводя на бумаге заветную оценку, она пыталась скрыть довольную ухмылку, исподлобья поглядывая на неприкрытое волнение хорошего, воспитанного мальчика. Дома её ждал муж, последние лет пять совместной жизни раздражавший её умением "совать член куда ни попадя", когда она хранила ему верность, с неприкрытой ревностью глядя на женщин, которых он потрахивал.

— И что будем делать, товарищ студент? — иронично обратилась преподавательница, впервые за сегодня взглянув в глаза бедному ученику.

— Я пересдам, — ответил парень, сам не веря в правдивость сказанного.

— Пять двоек за неделю? По матанализу? — усмехнулась Анна. — Лобачевский, не иначе!

— Анна Александровна, — проглотив насмешку, проговорил студент, — Анна Александровна, я всё пересдам, честное слово, мне нельзя больше хвостов, меня ж отчислят!

— И справедливо сделают, — невозмутимо заметила женщина.

— Нельзя, чтобы отчислили, нельзя, понимаете? — на эмоциях выпалил парень, ещё не придя в себя после серьёзной ссоры со своей девушкой.

— Я, что ли, виновата, что вы весь семестр не учились? — сложила руки на груди женщина.

Георгий поник. В школе он думал, что учиться в самом престижном университете города и одновременно с этим работать — вещь не сложная, нужно только привыкнуть. Как же он ошибался. Не зная, что ответить, студент нервно мял пальцы, старательно раздумывая обо всей этой ситуации.

— А если я, — боязливо начал Георгий. — Если я... сдам по-другому?

— Это как так? — удивлённо подняла брови Анна.

— Я... я заплачу...

Щеки Анны Александровны вспыхнули, уши цветом стали похожи на спелый помидор, а сама женщина встала и, сжав губы, уставилась в лицо наглеца.

— Что вы себе позволяете?!

Георгий был готов провалиться на месте. Опустив голову, он понял, какую ошибку только что совершил. Ну что за чёрная полоса в жизни, а? Сначала девушка старательно пыталась выудить из него деньги, а как он решил показать характер и тактично намекнуть любимой, что ему не хватает заплатить за следующий семестр, начался огромный скандал прям в кафе, откуда она выбежала прям посреди свидания. И на работе случилась беда — начальник старательно пытался впихнуть своего человека вместо Георгия, учиняя тому всякие пакости. А теперь ещё и универ!

— Простите, Анна Александровна, — пробубнил Георгий, словно двоечник у доски.

Увидев огромную печаль в глазах студента, преподавательница смягчилась и, выдохнув, села на место.

— Хорошо, — сказала она, будто одолжение сделала. — На этот раз.

Анна Александровна, задумавшись, уткнулась в журнал. Студент коротко кивнул и, собрав сумку, направился к двери, но был окликнут.

— Георгий, — выпалила женщина. — Я, пожалуй, дам вам шанс исправиться. Прямо сейчас.

— У меня нет вре...

— Или никогда, — перебила женщина, уставившись на него.

Поразмыслив над ситуацией, студент вернулся на место и, покорно достав тетрадку, стал ждать новой порции невыполнимых заданий. Анна Александровна, к его удивлению, не стала рыться в объемной папке в поисках новых задач, а встала с места и спешно закрыла аудиторию изнутри. Глаза преподавательницы засверкали, что на мгновение даже испугало молодого человека.

— Я исправлю вам оценки, если вы сделаете кое-что для меня, — тихим, почти заговорческим тоном промолвила женщина. — Раздевайтесь.

Поначалу Георгию показалось, что он попросту не расслышал. Но когда женщина, выключив в аудитории свет, расстегнула верхнюю пуговицу приталенной блузки, он подумал, что всё это сон, и даже незаметно ущипнул себя.

— Ну же, Георгий, не заставляйте меня ждать, — видя ступор молодого человека, говорила Анна Александровна.

Конечно, он, как и любой нормальный парень, не мог не замечать шикарной задницы, обтянутой черной юбкой, когда преподавательница отворачивалась, чтобы что-нибудь написать на доске. Несомненно, не только ему в глаза бросалась пышная грудь не меньше третьего размера и тонкий лифчик, которым она была перетянута. Признаться честно, студент видел намного больше. Однажды Георгий, не постучавшись в дверь, приоткрыл кабинет ректора и, мельком заглянув, увидел, как Анну Александровну на рабочем столе трахали в задницу, закрыв рот одной рукой, а другой — безжалостно стискивая большой округлый сосок. Никому ни о чём не рассказав, студент в тайне завидовал её мужу и не мог больше дрочить ни на что, кроме порно с участием стройных женщин за тридцать в костюме учительницы. От нахлынувших воспоминаний Георгий ощутил крепкий стояк и, не в силах перечить, просто молчал, нервно ожидая её действий. В голове осталась лишь одна мешающая мысль — о любимой девушке, которую он предаст, переспав с преподавательницей.

Тем временем Анна Александровна расстегнула блузку, выпустив наружу огромные спелые груди в полупрозрачном лифчике, и присела на край парты как можно ближе к студенту.

— Анна Александровна, у меня есть девушка, — промямлил Георгий, прикрыв стояк руками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ирочка Семёнова из экономистов, да? — улыбнулась преподавательница и молодой человека утвердительно кивнул. — Это та, которую я две недели назад за волосы в голом виде выставила на улицу?

Парень буквально оробел, узнав подобную вещь. Георгий уже несколько раз слышал от друзей, что девушка "слегка ветреная", хотя и не верил. Они встречались около года, и Ира постоянно отказывала ему в сексе, оправдываясь тем, что хочет сохранить себя до брака. "Сохранила, сука", — подумал Георгий, приняв за истину слова этой женщины.

Последняя преграда для получения хотя бы удовлетворительной оценки на экзамене была убрана, и Георгий, более ни в чём не сомневаясь, встал и, приблизившись, жадно схватился за грудь Анны Александровны. Женщина тяжело вздохнула и, сняв очки, оперлась руками о крепкую деревянную парту, раскрываясь студенту всё больше и больше.

Холодные пальцы касались тела через полупрозрачный лифчик, отчего соски тут же затвердели, а женщина потекла от одной только мысли о том, что впервые в своей жизни изменяет мужу. Ткань была резко оттянута ниже, задев темные соски, и тут же Георгий припал к ним ртом. Под тихие, наигранные стоны парень жадно облизывал грудь, впервые в жизни имея дело с таким большим размером.

Понимая, что молодой человек по неопытности слишком затягивает процесс, Анна потянулась к его брюкам и стала массировать член через одежду. Это завело парня только сильнее, и он, отвлекшись от груди, устроился между её ног, потирая грязной тканью брюк намокшие белые трусики на ней. Впившись в пухлые женские губы, он подхватил её за бедра, понимая, что желает отыметь её до отчаянного крика.

Анне Александровне понравилась его настойчивость; она вообще любила властных мужчин, наверное поэтому терпела измены мужа так долго, успокаиваясь, когда он позволял себе выебать от души и её.

— Не измена, а месть, — думала Анна Александровна, поддаваясь грубым ласкам со стороны любовника.

Вконец осмелев, Георгий поднял её юбку так, чтобы полностью оголить трусики, подивившись на огромное мокрое пятно в районе промежности. Не отвлекаясь от поцелуя, он протянул пальцы к белью и, отодвинув тонкую ткань, сжал клитор, отчего женщина дернулась, едва сдержав громкий стон. Его пальцы аккуратно блуждали по половым губам, пока наконец он не решился всунуть их внутрь.

Женщина застонала ему в губы, а он почувствовал, что внутри неё было слишком свободно. Скорее всего, её очень долго и упорно ебали туда до такой степени, что Георгий при желании смог засунуть туда не два пальца, а целую руку. Теперь понятно, почему ректор предпочитал её задницу.

Анна Александровна в спешке сняла с парня штаны и начала размазывать его смазку по всей длине члена, инстинктивно выгибаясь и расставляя ноги шире, дабы пальцы любовника проникли ещё глубже. Георгий вынул пальцы и начал тереться головкой о половые губы, а сам понимал, что, раз уж предоставилась возможность, желает её выебать по-другому. Пальцы с естественной смазкой потянулись к анальному проходу женщины, отчего та немного опешила, но не показала виду, желая как можно быстрее ощутить член в себе. Вцепившись в его плечи, она потянула его к себе, пытаясь завести острыми ногтями, царапающими спину.

Задница оказалась гораздо уже, несмотря на частое её использование, что несомненно порадовало парня. В неё под приглушенный стон, более похожий на крик, едва вошли два смазанных пальца, заставив женщину в забытье схватиться за его член и засунуть в себя.

Стало тепло и мокро, но после первых же рывков возникло ощущение, что он ебал ведро. Не долго думая, Георгий вынул член, сняв женщину со стола. Он развернул ее к себе и, сильно надавив на спину, заставил лечь на парту, выпятив сочную задницу. Помяв ягодицы, студент без раздумий коснулся головкой небольшого отверстия и, сильно сжав ягодицы, чтоб не рыпалась, вставил во всю длину.

Громкий вскрик разнесся по помещению, и женщина тут же рукой закрыла себе рот, другой рукой стараясь как можно сильнее расставить ноги, чтобы ебля в задницу не была таким болезненным занятием. Острые края парты сильно впивались в мягкую кожу, и женщина старалась поднять ягодицы выше, чтоб дома муж не обнаружил странных следов на её теле. А если обнаружит? От этой мысли она заводилась ещё больше, приглушенно мыча.

Тайное желание парня было всецело удовлетворено: под ним та самая женщина, которую хотелось жестоко выебать на протяжении долгого времени и, казалось бы, чего ещё надо? Но в голову пришла идея, вернее, странное желание — выебать эту женщину, пуская по кругу в университетской общаге, как много раз видел в порно. Удовлетворить его было невозможно, и почему-то до сих пор, как ни старался, Георгий не мог кончить, с наслаждением залив задницу новоиспечённой университетской шлюхи спермой, хотя очень того хотел.

Георгий задумался и, поняв, что таким образом кончить не сможет, вынул член, оставив в покое разодранную женскую задницу. Анна Александровна лежала на парте без сил, восстанавливая дыхание, и не понимала, почему любовник оставил её, так и не закончив дело до конца. С преподавательского стола студент взял линейку. Поднявшись на локти, женщина старалась сжать разъебанную задницу, и тут же ощутила сильный шлепок чем-то твердым по правой ягодице.

Едва не вскрикнув от неожиданности, женщина обернулась и с недоумением уставилась на Георгия, пристраивавшего грязную длинную линейку к её анальному отверстию. В её голове боролись две мысли: о том, как грязно и отвратительно её имеют, и от том, что такое уже непозволительно. Но не переступила ли она грань сама, когда решилась на измену?

Анна Александровна, вжавшись в парту, зажмурилась и стала ожидать, как всегда делала в постели с мужем. Твердая сухая линейка стала постепенно входить в неё, доставляя неприятную боль, и, как только предмет был помещен до упора, тут же боль перекрыло другое чувство — Георгий вместе с линейкой вставил член во влагалище и начал яро двигаться, не заботясь об ощущениях женщины.

Преподавательницу будто разрывало на куски: она зажмурилась, ощущая, как неприятно линейка раздирает нутро, но ещё сильнее старалась выгнуться, выставляя задницу. Не в силах себя сдерживать, Анна Александровна стала постанывать, а скоро и выть, как побитая собака. Георгий, не желая, чтобы их раскрыли, отпустил линейку и зажал ей рот, продолжая трахать.

Вскоре боль в анальном отверстии стала невыносимой, и женщина завыла с просьбой остановиться и вытащить линейку. Парень послушался, но ещё не кончил, поэтому останавливаться не собирался. Развернув женщину к себе, он поставил её на колени и безмолвно направил член на её губы. Анна Александровна, диким взглядом смотря на студента, беспрекословно послушалась его и, взяв в рот его член, сразу ощутила неприятный привкус и подавилась, желая тут же вытащить его. Однако парень, крепко взяв её за голову, начал насаживать ртом на себя, мельком замечая слезу, размазывающую тушь по щеке.

Сколько это продолжалась, женщина не помнила. Она очнулась на скамейке за студенческой партой в нагом виде, вокруг никого, а на дворе — глубокая ночь. Рядом с ней лежала записка: "Повторим или я вкину фотки в соцсети", и женщина поняла, что у неё, в потоке этих безмозглых и ленивых студентов, наконец-то появился круглый отличник.

Желание согреться (фэнтези, императорская чета)

Когда Лилиан открыла глаза, ее взору предстал королевский сад, укрытый плотным слоем снега. На ближайшем к окну дереве, насколько девушка могла разглядеть, сидела упитанная синичка, своим весом раскачивая тонкую ветку при каждом движении. Огромные снежные хлопья кружили в воздухе, как чародейская пыль, разбросанная добрым волшебником. Лилиан улыбнулась и прижала одеяло, ощущая себя невероятно счастливой. Теплое зимнее утро, такая красотища за окном… и она в королевской постели, укрытая счастьем и заботой, как промерзшая земля снегом.

«Счастье и забота» ассоциировались у нее прежде всего с Эдвардом. Мог бы кто подумать, что суровый, безжалостный правитель окажется столь нежен к своей молоденькой жене? Мог бы кто подумать, что он ее не трогал до тех пор, пока она сама не залезла к нему под одеяло в надежде согреться?

Лилиан порозовела от одной мысли о их первой ночи и попыталась нащупать тоненькой рукой хоть какую-то часть тела мужа, спящего за спиной. Удивление отогнало последние мысли о сне: Его Величества рядом не оказалось. Как так? Почему она не слышала, как он ушел? Почему не ощутила горячий поцелуй на щеке? От этих вопросов ей стало грустно. Неужели он мог ее не поцеловать?

Протерев глаза, Лилиан откинула одеяло и села на кровати. Эдвард никак не хотел покидать ее мысли. В последнее время он казался ей каким-то… похолодевшим, отчужденным, вечно занятым. С другой стороны, быть вечно занятым — и есть работа Императора, как отшучивался шеф имперской разведки, когда они обменивались пустыми словами в ожидании Его Величества.

«А быть может, он охладел ко мне?..»

Ужаснувшись собственной мысли, Лилиан вскочила с кровати и стала как можно быстрее приводить себя в приличный вид, дабы допытать этим и другими странными вопросами бедную-несчастную наставницу, взявшую на себя обязанность еще и просвещать девочку в вопросах обращения с мужем.

— Он меня сегодня не поцеловал, — насупилась девушка, сидя напротив наставницы, флегматично потягивающей утренний чай.

— С чего ты взяла?

— Я… не почувствовала, — девушка не нашла аргумента лучше, из-за чего смутилась, но тут же взяла себя в руки, как и подобало светской даме. — Мой Император будто… стал равнодушнее ко мне.

— Моя дорогая девочка, — иронично начала наставница, — Его Величество выгнал тебя на другую кровать? Отказывал тебе в близости?

— Н-нет. — Почему-то столь прямые вопросы о муже все еще сбивали маску холодной вежливости с ее лица. — Я отказывала.

Наставница поперхнулась чаем, но быстро прокашлялась. Лилиан заметила в ее взгляде искреннее удивление вкупе с беспокойством.

— Ты отказывала Его Величеству в его законном праве? — переспросила она и, когда увидела кивок в ответ, добавила: — Право, Эдвард намного великодушнее, чем я о нем думала.

— Он не хотел, чтобы мне было неприятно, когда мы…

— Девочка моя, тебе не может быть неприятно! — наставница оставила чашку в покое и всплеснула руками. — Не должно быть! Ты — жена Его Величества, и если хочешь ей оставаться, то должна любить его по первому императорскому требованию!

— Но Его Величество говорил…

— Мало ли что он говорил, — продолжала поучать женщина, даже не желая слушать никаких оправданий. Она заменила Лилиан мать, обучила этикету и манерам, а потому девушка лишь покорно кивала и слушала: — Мужчинам только дай волю — наговорят такого, что мед из ушей польется. Такова их сущность в любовных делах. Будь умнее, моя милая. В томной полутьме Его Величество вряд ли заметит неудовольствие, когда твои ноги уже будут закинуты на его плечи, а из твоих уст польются стоны вперемешку с мольбами. Чего нельзя сказать про отказ. Уж его не заметить просто невозможно…

— Но… — девушка попыталась еще раз возразить, но поняла, что просто не может найти слов в свое оправдание. Наставница намного опытнее в любовных делах, да и намного лучше знает ее мужа… к тому же она искренне заботится о ее благополучии…

— Что мне делать, матушка? — жалобным тоном спросила Лилиан.

— Для начала — стереть с лица смятение и печаль. А как управишься, пожалуй в рабочий кабинет Его Величества.

— Зачем?

Женщина глубоко вздохнула и бросила снисходительный взгляд на Лилиан. Проще было пойти и самостоятельно раздвинуть ноги перед Эдвардом, нежели объяснить дурехе, что ей надо сделать. К счастью, наставница интересовалась постелью Его Величества на уровне погодных условий соседней провинции. То есть — никак.

— Эдвард работает за очень крепким столом, который без труда выдержит столь хрупкую девочку, как ты, — начала с намека женщина, но, заметив невинный взгляд подопечной, решилась сказать прямо: — Если чувствуешь, что он к тебе охладел… Отдайся ему на столе. Под столом. На ковре перед камином. На подоконнике. У стены рядом с его портретом…

— Матушка! — крикнула Лилиан и прикрыла рот от смущения. — Хватит, прошу вас…

— «Хватит» и «прошу вас» надо говорить в постели, а не…

Вспыхнув от смущения, как бумага от огня, Лилиан бесцеремонно прервала беседу и побежала из столовой, вслед услышав лишь «жду после обеда на занятия по танцам».

«И что мне делать?» — спрашивала сама себя девушка, укрывшись с головой одеялом и сжавшись под ним, как испуганный кролик. Ее не смущало то, что она может помять платье или прическу — стыд от разговора с наставницей заглушал остальные эмоции. Разве что уши горели ощутимее, но все от того же.

«Продолжать лежать — не лучший выход, — уговаривала сама себя Лилиан. — Быть может, матушка права, и мне надо хотя бы попробовать».

От одной только мысли Лилиан ощутила жар между ног и сжала их. Она не могла сказать, что вариант «потревожить Эдварда в рабочее время, чтобы отдаться на столе» вызывал какие-либо неприятные ощущения. Оказалось, что наоборот. Оказалось, что даже очень наоборот… Настолько очень, что девушка сменила панталоны на полупрозрачные батистовые трусики перед тем, как отправиться в приемную и попросить Его Величество выкроить хотя бы мину… десять минуто… хотя бы полчасика для того, чтобы начать испытывать на прочность мебель в его кабинете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ждать пришлось недолго. Эдвард, удивленный неожиданной просьбой жены, решил, что дело безотлагательное, ибо раньше она его никогда не беспокоила в рабочее время.

— Что случилось? — спросил Император, когда они остались наедине. Хоть беспокойство и не читалось на его лице, он все же встал из-за стола, бросив кипу бумаг, от которой обыденно не отрывался, даже когда слушал ежедневные отчеты и доклады.

— Ваше Величество, — смело начала Лилиан, хотя была не в состоянии поднять на него взгляд, полный похоти, дабы он даже и не подумал прочесть ее грязные мысли. — Вы сегодня ворочались во сне и были крайне беспокойны. Я пришла удостовериться, что вы не заболели, что с вами все в порядке…

Эдвард прищурился и, поскольку цель ее визита оказалась бессмысленнее, чем он ожидал, — вернулся на рабочее место и с прежним усердием принялся за бумаги.

— Все хорошо, спасибо, — бросил он. — Если это всё, то можешь идти.

Его холодность обожгла её до глубины души. Нет, она уж точно не надеялась, что всё пройдет как по маслу, что он возьмет её прям с порога… но его светская вежливость показалась ей чуть ли не грубостью.

— Ваше Величество, — вновь начала Лилиан и, еще раз собравшись с духом, подошла к его столу вплотную.

— Что? — и вновь безразличие в тоне, от которого хочется в панике кусать губы.

— Я… — пыталась она подобрать слова. Эдвард вновь оторвался от бумаг, и они наконец встретились взглядом. Удивительно, но это придало Лилиан сил. Совершенно бесцеремонно и под пристальным наблюдением мужа она уселась на край стола и продолжила: — Решила, что… вам здесь не холодно?

Он лишь загадочно моргнул несколько раз, поправил тиару, опоясывающую его голову, и приложил тыльную сторону руки ко лбу жены.

— Не холодно, — ответил он заинтересованно, — здесь хороший камин, и…

Лилиан перехватила его ладонь и стала ластиться щекой, томно прикрыв глаза и чуть ли не мурлыкая. Это и остановило Эдварда, который так и не договорил фразу.

— А мне так холодно… — прошептала она, поочередно, с вожделением целуя его теплые пальцы. — Мне так холодно… Ваше Величество…

Он шумно сглотнул и оттянул воротник, ощущая, что в комнате становится невыносимо душно. Лилиан тоже почувствовала это. Его пальцы пахли чернилами и корицей, сводившей ее с ума, наполнявшей рот слюной, делающей так мокро и горячо внизу…

— Жена. — Эдвард встал со стула, но руку не отнял. — Какой бес в тебя вселился?

Длинные юбки платья изумрудного, как и ее глаза, оттенка не позволили ей слишком широко расставить ноги, но все же Лилиан попыталась усесться так, чтобы обхватить его лодыжками, если он решится ее взять прямо здесь и прямо сейчас. Поерзав, она все тянула с ответом, ощущая, как желание затмевает разум, а они еще даже не разделись…

— Пока никакой, — промурлыкала она, положив руку на его плечо, и стала жарко шептать: — Но я бы очень хотела… очень бы хотела не беса, а… вас. Ваше Величество.

На словах она выглядела, как опытная любовница, а не вчерашняя девственница, заливающаяся краской от любой неосторожной фразы. Кто это ее научил, интересно? Неужто наставница постаралась? Ух, он ее за это!.. Наградит.

— Сейчас? — прошептал Эдвард, убирая с ее вспотевшего лба прилипшую прядь волос. Тяжело дыша, Лилиан смогла лишь кивнуть, и этого Императору было достаточно, чтобы притянуть к себе жену и, поднимая подол платья, впопыхах искать ее губы своими.

Поцелуй получился беглый, жаркий. Вернее, поцелуи. Множество поцелуев, как змеиные укусы, обжигали ее губы, щеки, шею… Ощущая столь сильный напор, Лилиан вдруг поняла, что муж совсем не разочаровался в ней. Скорее, он притаился, чтобы, как хищник, выплеснуть накопившуюся страсть, когда маленькая, беззащитная лань сама того захочет.

— Ваше Ве… — томно прошептала Лилиан, когда он прижал ее так сильно, что она почувствовала всё его возбуждение.

— Эдвард, — поправил он, расшнуровывая корсет, что получалось не очень. Длинные шнурки, завязанные на спине, поддаются с большим трудом, если развязывать не глядя. Его Величество знал об этом не понаслышке.

— Эдвард… — повторила она, увидев в его взгляде желание: сильное, страстное… пугающее. Он улыбнулся и снял ее со стола, как пушинку. Перевернул спиной к себе и, впившись губами в ее шею, стал освобождать жену от ненужной одежды. Лилиан инстинктивно выгибалась и тяжело дышала, сильно желая не глотать воздух, а целовать его губы, но…

— Прошу… — начала умолять она, сводя ноги от желания, гладя волосы Эдварда и пытаясь ухватиться за его руку, что бесцеремонно игралась с ее обнаженной грудью, но недолго. Развязывать корсет одной рукой оказалось такой же трудной задачей, как и вслепую, так что пришлось ему временно заняться одеждой, чтобы потом беспрепятственно заняться ей самой.

Лилиан понимала острую необходимость временно отстраниться от него, но почему-то переживала эти секунды болезненно: в пылу страсти она ощущала, как время их маленькой разлуки слишком, чересчур замедляется; время тянется, а она начинает сгорать от страсти, хотя должна была только загореться желанием.

Решив опереться руками о деревянную поверхность стола, она и не заметила, как неловко скинула аккуратно сложенную пачку бумаг… но ощутила, как покачнулся стол, когда платье слетело к ногам, а Эдвард сбросил еще одну, навалившись на девушку сверху. Закусив губу, Лилиан почувствовала, как он гладил её по ягодицам. Она искренне пожелала увидеть его глаза, когда он обнаружил на ней прозрачные трусики, а не гораздо менее эротичные панталоны, но увы.

— Скажи мне, как ты хочешь сегодня? — спросил он, и вопрос привел её в ступор. Она не знала. Совершенно не знала… Вернее, как. Лилиан хотела бы, чтобы он взял её сам, чтобы он был доволен ею… Нет, неправильно. Его Величество спросил, чего хочет именно она, а не как бы хотела его порадовать. Если бы его не интересовало ее желание… Если бы наставница была права, то он бы не спрашивал.

— Хочу видеть ваши глаза и… целовать ваши губы, — призналась Лилиан, уверенная в своих словах. Сильные руки одним движением перевернули её на спину. И вот она лежит перед ним — нагая, смущенная, но ни капельки не сомневающаяся в своём желании. — А вы?

Ей даже показалось, что и его этот вопрос удивил. В пылу страсти Эдвард не особо умел маскировать эмоции. Да и зачем? Одежда, маски сорваны. Стоило ли притворяться, когда под тобой девушка, которая тебе дорога, которая возбуждает в тебе самое потаенное, которая помогает тебе вновь почувствовать себя молодым тридцатилетним мужчиной?

— Как в последний раз, — выдохнул он, и отчего-то его ответ насмешил Лилиан. Она закусила губу, но никак не могла сдержать искреннюю улыбку. Его ответ прозвучал для нее очень мило. Приятнее оказалось только вновь ощутить его губы и почувствовать, как его руки ласкают её тело, медленно, но верно подбираясь к нижнему белью.

Ох, только сейчас она пожалела, что Эдвард не дал ей возможности раздеть его самой. Она бы сделала это, покрывая его лоб, нос, щеки, губы, шею… его всего поцелуями, она бы желала оставить множество укусов на его теле, хотела бы слушать, как сладко он постанывает… Ощутив, как молниеносно слетели ее трусики, Лилиан вдруг подумала: «Хочу его связать. Чтобы он мог только наблюдать, как она делает всё сама, и стонать от наслаждения. Ох, как же хочу…»

Его пальцы осторожно коснулись лона, и Лилиан выгнулась им на встречу. Искусав губы чуть ли не до крови, она все пыталась сдержать себя, чтобы не застонать, но удавалось ей плохо. «За дверью так много людей… Они все услышат… Боже, какой стыд!»

Когда пальцы проникли внутрь, девушка ухватилась за стол одной рукой; другой — зажала себе рот, но стон вырвался из груди, как бы она ни старалась. Видя изнемогающую от похоти жену, Эдвард хоть и желал растянуть процесс, но и сам сильно хотел овладеть ею. И это желание затуманило рассудок. Вынув влажные пальцы, он навис над ней и без раздумий впился губами в ее губы.

Едва Лилиан успела ощутить сладость его поцелуя, как содрогнулась от первого толчка. За все время совместной жизни она позволила себя взять всего несколько раз, и каждый раз это начиналось с боли от непривычки. Лилиан неприязненно сжалась, но виду не показала; несмотря на попытки скрыть боль, Эдвард заметил её состояние, что заставило его приостановиться.

— Больно? — озаботился он.

— Да… Но я так хотела этой боли. — Лилиан привстала на локтях и, буквально пожирая взглядом, обняла его ногами за бедра. — Молю, продолжайте…

Эдвард рыкнул и, положив руки на ее бедра, одним движением вошел до конца, заставив Лилиан громко простонать и растерять часть прежнего пыла. Она вновь лежала на деревянной поверхности стола, её муж начал двигаться внутри, сводя её с ума с каждым новым толчком. Пальцы корябали стол, бумаги, его руки — будто она желала уцепиться за что-то, что позволит ей ощущать всё это дольше, чем может позволить предательски скоротечное время.

Смотреть ему в глаза не получилось, как бы она ни хотела. Лилиан думала, что если сейчас поднимет голову, если увидит этот взгляд, полный похоти и желания, то буквально взорвется от переполняющих чувств. Она могла только закатывать глаза и, кусая его палец, наслаждаться своей беспомощностью и тем, что происходит между ними сейчас. Размеренные движения откликались стонами, которые Лилиан уже не сдерживала. Единственная мысль, что пробежала в затуманенном рассудке, была о том, что Его Величество желал владеть ею так, как этого хочет она. У него это превосходно получалось, но…

— Ваше Ве… Эдвард… — позвала девушка, тем самым сбив его с ритма. — Можно я?..

Она не закончила — нужные слова никак не приходили в голову, а потому пришлось действовать, чтобы страсть не погасла из-за длинного перерыва на разговор. Лилиан попыталась слезть со стола, и заинтересованный Эдвард ей совсем не препятствовал. Впившись в его губы, девушка усадила его в кресло, а сама уместилась сверху. Еще никогда она не была так рада просторной королевской мебели.

— Ты уверена? — ей показалось, что он сомневался в её затее, что даже немного обидело. Лилиан так его хотела, так желала попробовать сверху, а он…

Оторвавшись от губ, она насупилась и, держась за подлокотники, стала медленно усаживаться на его член. Дрожа и хватая воздух, будто рыбка на суше, Лилиан громко простонала, когда почувствовала его целиком в этой позе. Почему-то, когда сверху была она, член ощущался сильнее и… приятнее. Не теряя ни минуты, Лилиан начала двигать бедрами, еще не понимая, как сделать это лучше: как правильнее доставить им обоим удовольствие. Эдвард стал помогать ей руками, что чертовски раззадорило её и убедило в необходимости довести его до пика именно в этой позе.

— Ах, как приятно, — шептала она, уткнувшись в его ухо, и ощущая, что член начинает наливаться и пульсировать сильнее, когда она говорит ему мерзкие пошлости. — Да, мой господин, мне очень хорошо… прошу вас, еще… еще немного…

Эдвард вновь взял на себя инициативу и под гнетом слишком возбуждающего шепота начал насаживать жену резко, сильно, не обращая внимания на чересчур громкие стоны; на то, как больно она вцепилась ногтями в его спину и с каким усердием стала оставлять царапины, будто мстя за происходящее между ними; на то, что на его шее останется один большой и насыщенный синяк, если он сейчас же не кончит, если позволит любимой женушке и дальше впиваться в его кожу зубами.

Дрожь ее тела, тихий, усталый стон — и вот он излился внутрь, впервые закончив позже. Лилиан обмякла и устроилась на его груди, пытаясь восстановить дыхание. Сейчас Эдвард очень сильно пожалел, что на дворе день, и он не может позволить Лилиан долго лежать в его объятьях.

— Можно я буду приходить к вам чаще? — полусонным голосом спросила девушка, слушая стук его сердца. Как будто он мог ей отказать.

Благосклонность и ее последствия (фэнтези, тайная полиция)

Ганна, профессиональная воровка из соседней провинции Олдвин, уже не в первый раз работала с правительственными тайными службами, однако под командование одного из самых опасных людей в Империи её занесло впервые. «Занесло», потому что этого замечательного человека оказалось совершенно невозможно сразить наповал воровским обаянием, заметно облегчающем дела насущные, а иногда и приносящем дополнительный заработок, некоторого рода влияние… или, банально, благосклонность.

Прославленный Филин оказался холоднее камней, что она любила перебирать на берегу моря в детстве. И гораздо, гораздо тверже, когда дело касалось работы. Но что-то подсказывало ей… что-то профессиональное, можно сказать, чуйка, что выработалась с годами — не всё так просто с этим человеком. Его большие глаза на худощавом лице блестели холодным пламенем, которое он подавлял в себе с легкостью, присущей умелому лицемеру и манипулятору, поэтому девушка ни разу за несколько встреч так и не смогла распознать, что творится у него в душе на самом деле. Понятно только одно: и Филин, и власть, которой он обладал, вызывали у Ганны противоречивые чувства — необъяснимое влечение и страх, возникший бы у каждого, кто слышал про сотни, а может и тысячи смертей у него за душой.

И сейчас, когда Ганна подходила к двери помещения, где временно обосновался заказчик, об успешно проваленной операции она думала во вторую очередь. В первую — о том, каким образом можно снискать чуть меньше гнева, не угодить в тюрьму и получить хотя бы часть денег за проделанную работу. Прятаться от офицера тайной полиции было бы не самой лучшей затеей в её жизни.

Её пропустили без лишних вопросов. Как будто ждали… как будто были уверены, что воровка вернется, даже несмотря на собственную ошибку. Когда Ганна вошла к офицеру, дверь за ней закрылась, а сама она осталась около входа, взглядом ища Филина и попутно осматривая окружающую обстановку. Эту конспиративную квартирку она видела впервые; окружение не славилось превосходными интерьерами или типичной имперской отделкой помещения. По правде говоря — напоминало сарай, в который затащили письменный стол, за которым сидел Филин. Положив ноги на стол, он в глубоких раздумьях вертел нагайку в руке и отвлекся от занятия, когда перед ним предстала Ганна.

Не выпуская инструмент из рук, Филин молча поднялся и приблизился на расстояние, с которого ему хорошо были видны бесстыжие глаза неудачливой исполнительницы.

— А вот и она, — сходу начал Филин, проигнорировав все нормы приличия. — Как идут дела? Не перетрудилась, милая?

— Да вроде и нет… — поначалу не уловила иронии Ганна.

— Может, тебе чаю налить? Орехов в меду поднести? Бочонок винишка коллекционного открыть? — с каждым новым вопросом тон его голоса повышался, пока Филин не перешел на крик. — За такую-то, блядь, великолепную работу!

Она широко улыбнулась, нервно поглядывая на нагайку, что он покручивал с руке.

— Это была случайность.

— Случайность? — выкрикнул Филин. — Случайность — то, что мы с тобой разговариваем в уютной обстановке конспиративной квартирки, а не в тюремной камере.

Ганна почувствовала себя ребенком, которого отчитывали за плохое поведение. По правде говоря, даже во взрослом возрасте она и выглядела, как ребенок. Маленькая, что пролезет в любую дыру и щель, перелезет через любую ограду и не побоится сорваться с веревки из-за веса, если вдруг понадобиться взобраться на высокую крышу. Маленькая и до жути миловидная. Картину портили только глаза, сверкающие ярче полной луны на чистом небе, стоило ей только увидеть перед собой привлекательного мужчину.

— Это не случайность, это ты проебалась, — закончил он свою мысль.

— Вполне очевидно, — нехотя согласилась Ганна, переминаясь с ноги на ногу.

— И что же мы будем с этим делать?

О, учитывая многолетний опыт работы под всякими интересными мужчинами, Ганна знала, что они будут делать. Знала, и не без предвкушения грациозно выпятила грудь, как бы невзначай поправив слабые завязки на рубахе, бесстыже демонстрируя все возможные достоинства благодаря глубокому декольте.

— «Мы»? — с наигранным удивлением переспросила Ганна. — Нагайка-то у вас… вам и решать.

Недвусмысленность намёка Филин понял сразу, но от поступившего предложения как бы удивленно вскинул бровь.

— Неужели? А если я сдеру с тебя портки и прикажу отсчитать тридцать ударов?

— Только если драть меня будете лично вы, — нахально улыбнулась Ганна, как бы невзначай поведя плечом, с которого тотчас же самым что ни на есть манящим образом сполз рукав. — Вам я готова доверить всю себя.

Филин переменился — заместо наигранного удивления на лице его появилась лукавая ухмылка. Поправив ворот камзола, он обошел Ганну и, достав ключ из потайного кармана, закрыл комнату изнутри. Нагайку не отложил.

Возбужденная не столько шансом провести ночь в компании Филина, сколько шансом на удачное разрешение своего феерического провала, Ганна засияла улыбкой, едва сдержав порыв набросится на него сходу, сорвать одежду и трахнуть до изнеможения, чтобы ничего, кроме порки лично от него самого ей не грозило.

— И как же господин офицер желает?..

— Господин офицер желает, — прервал Филин, — что бы твой рот был занят не пустыми разговорами, а кое-чем другим.

Ганна уязвлено хихикнула, но ослушаться человека с нагайкой в руках показалось ей не совсем рациональным. Заманчиво повиляв бедрами, она подошла к Филину. Расстегнула пару пуговиц, запустила умелые ручонки под камзол, ощущая, как мужчина напрягся и кивнул в сторону рабочего стола, около которого стояло удобное и мягкое кресло.

Безмолвно согласившись, она потащила его в указанное место, стаскивая одежду по пути. Сама оставалась в одежде, надеясь, что её раздеванием пожелает насладиться господин офицер. Напрасно. С омерзительной сухостью Филин освободил её грудь от рубахи и более раздевать не стал. Уселся в кресло, с упоением впился губами в сосок, а вторую грудь нещадно терзал сухими пальцами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тихо простонав без наслаждения, Ганна откинула голову. Она дожидалась момента, когда Филин отринет и можно будет спускаться на колени, дабы делать непристойные вещи со щенячьей преданностью во взгляде, которой она надеялась расположить его к себе. Не всякая женщина способна хорошо удовлетворить мужчину. Не всякая знает, как некоторые падки на ядреную смесь святой невинности, на которую Ганна походила внешне, с отвратительной, грязной пошлостью.

Наигравшись с грудью, Филин откинулся на спинку кресла. Его лицо приняло надменное выражение, и он едва ли откликался на ласки Ганны. Она, умудренная опытом в вопросе удовлетворения мужчин, начала неторопливо, оттягивая момент прикосновения к члену. С наигранной влюбленностью лобзая его тело, Ганна плавно прошлась языком от шеи до пупка, ощущая, как понемногу офицера бросает в дрожь. Сам он молчал, лишь пристально следил за процессом своими большими не моргающими глазищами.

Штаны всё ещё были на нём, потому Ганне пришлось повозиться с ремнём. «Уж лучше б повалил да и отхлестал, как следует, птиц патлатый!» — думала она про себя, разочарованная нежеланием Филин проявлять хоть какую-то инициативу. Флегматично поглаживая женскую грудь, он сидел смирно и не без удовольствия наблюдал за потугами расстегнуть несколько застежек ремня.

— И тебя хвалили за ловкие пальчики? — продолжал подначивать он.

Ганна недовольно фыркнула и напряглась. План быстрого удовлетворения Филина ради собственной выгоды шел по пизде благодаря ремню! Чёртовому ремню! Косо поглядывая на мужчину, она замечала, как он тихо посмеивается, но держит себя в руках и желает фееричного продолжения банкета.

«Что ж… оно есть у меня!» — подумала Ганна, и последняя застежка на ремне победоносно щелкнула.

Стянуть штаны оказалось не такой большой проблемой, и уже через мгновение её взору предстал его член. Не такой большой, в сравнении с неимоверно раздутым самомнением, но таки внушительный.

— Ого! — с наигранным восхищением воскликнула Ганна и осторожно потрогала мужское достоинство. — Я и подумать не могла, что каменное у вас не только спокойствие.

Филин закрыл глаза, стараясь не рассмеяться в голос от столь серьёзного утверждения. Неужели замечания такого рода возбуждали кого-то из тех, кому воровка отдавалась? Рукой, что гладила волосы, он уткнул её лицом в пах, что девушка сразу же восприняла, как требование. Начав с основания, Ганна умело прошлась языком до головки несколько раз. Затем, когда член был более-менее увлажнен, она принялась помогать себе руками. Вобрав его в себя, она двигала головой больше по наитию, ибо не особо любила этот вид совокупления. Не получала от него никакого удовольствия. Только неприятное першение в горле и стертые коленки. И редкие удары кнутом, сыпавшиеся на спину, как созревшие яблоки на землю.

Филин требовательно надавливал на макушку, заставляя девушку двигать головой активнее, а сам закрыл глаза и откинул голову. Трудно сказать, представлял ли он кого-то на месте Ганны или наслаждался моментом — его мысли и ощущения оставались вне досягаемости. В любом случае, в какой-то момент он пожелал оторвать воровку от своего члена и перейти к более интересным вещам.

Офицер поднял её и, перевернув к себе спиной, подтолкнул к столу, с которого тотчас же были сброшены все вещи и бумаги. Ганна перевесилась через стол, но продолжала искоса наблюдать за Филином, искренне радуясь, что их совокупление переходит к стадии, после которой наверняка всё закончится и она наконец сможет уйти.

Резким движением руки её брюки спустились до колен, стесняя движения и не давая раздвинуть ноги. Единственной преградой между её лоном и его пальцами были маленькие полупрозрачные трусики, что она надела специально для встречи с заказчиком. Ганна отвернулась и закусила губу, ощутив, как неприятно сухие пальцы терзают половые губы, намереваясь… О, чёрт!

— Не… туда, — порывисто попросила Ганна. — В задницу.

Он услышал просьбу, когда его палец наполовину вошел в лоно и ощутил нечто странное. Преграда. Что, конечно, поначалу его удивило.

— Как пожелаешь, — безэмоционально кинул он, вынув и переместив палец выше.

Ганна облегченно вздохнула и расслабилась. Физическую девственность она хранила на случай, если вдруг доведется встретить любимого и перестать якшаться по всяким заданиям всяких сомнительных личностей. Она желала, она отчаянно желала когда-нибудь вылезти из нищеты, долговой ямы, разбогатеть и стать примерной женой и матерью. Наивная мечтательность была свойственна многим девушкам ее поколения: едва закончилась долгая и кровопролитная война, за ней пришли голод, холод и разруха, жить в которой могли только сильные духом люди, а послабее — убегали в мир собственных фантазий.

Девушка игриво выставила ягодицы, едва почувствовала прикосновение головки к бедрам. Палец целиком свободно прошел внутрь, и Филин даже не стал проверять размеры входа вторым, убедившись в совершенной развращенности своей теперешней любовницы.

Надавив на поясницу, он заставил девушку прогнуться еще сильнее, дабы ему было удобнее. Еще никогда вход в задницу без мыла не казался мужчине столь легким и приятным. Наращивая темп, Филин отчаянно сжимал тощие бедра, едва не ощущая себя волной, бьющейся о скалы. По крайней мере, именно такое странное сравнение пришло ему в голову. Ганна пыталась подстроиться под его темп и усиленно помогала ему бедрами, руками растягивая ягодицы шире.

Слащавые, наигранные женские стоны развеяли тишину помещения. Под левой грудью лежало «Руководство по уходу за лошадьми», которое нещадно царапало тонкую кожу. Ганна усмехнулась про себя, вдруг подумав, что так он маскирует свою любовь к нагайкам и плеткам иного рода. Извращенец.

Схватив её за бедра, он подтянул ближе, так, что в раскрытые страницы теперь упирался взгляд.

«Глава 35. Народные приметы и поверья, связанные с лошадью».

Схватившись за нагайку, Филин легонько, чтобы не превращать половой акт в пытки, приложился по спине Ганны, услышав в ответ громкий недовольный «Ой!». Ну вот. Неприятный шрам теперь останется надолго и непременно заинтересует следующего, кто будет лицезреть её голую спину.

«Огромное множество различных примет связано с лошадями. Вот некоторые из них: «Если, выходя из дома, встретишь белую лошадь, которая плюет на землю, надо плюнуть в ответ, чтоб отвести беду».

Последовал очередной, не очень болезненный удар по спине, и Ганна громко вскрикнула. Грязно выругавшись, она и не заметила, как изо рта вместе с ругательствами потекли и слюни. «Извращенец, чертов извращенец! Мало ему в задницу трахать, надо еще безбожно стягать гребаной нагайкой!» Ганна нахмурилась и сжала зубы.

По правде говоря, это был самый странный секс в её жизни. Её трахали на столе, в неплохом ритме и неплохими размерами, но всё не то. Отчего-то казалось, что происходило всё по обоюдному согласию, но как-то сухо, без души. И это несмотря на наличие приспособлений для постельных забав и энтузиазма у... ну, у Ганны, по крайней мере, во время прелюдии он был.

«Лошади фыркают в дороге — к радостной встрече».

Едва не зевнув от скуки, Ганна закрыла глаза и перестала читать. Внезапно подумала о том, насколько было бы прекрасно, если бы она, как и большинство, не умела этого делать. Не забывая постанывать, она с интересом рассматривала стены и потолок, намереваясь высчитать количество дыр в противоположной стене. Вдруг ощутила, как движения сзади прекратились и любовник отпрянул.

Еще никогда совокупление в задницу не доставляло ей столько удовольствия. И уж тем более не просвещало по части лошадей. Поднявшись, Ганна одним глазком глянула на развалившегося в кресле вполне довольного Филина, даже не смотрящего в её сторону. Она поправила трусики и натянула штаны, не беспокоясь, что сперма может натечь и некрасиво заляпать их сзади.

— Господин офицер, — усевшись на стол, Ганна склонила голову на бок. — Теперь я могу рассчитывать на вашу благосклонность?

— Можешь, — отрезал он. — Рассчитывать можешь.

Счастливая Ганна спешно попрощалась, раскидываясь комплиментами по поводу его мастерства в постельных утехах и недвусмысленно намекая на желание повторить. Счастливая Ганна, погуляв еще несколько вечеров по городу после совокупления с офицером тайной полиции, провела месячный досуг в уютной тюремной камере за одну лишь маленькую провальную операцию. И ведь не соврал же, чертяка. Рассчитывать-то она могла, вот только надеяться не значит избежать наказания.

Трепет (фэнтези, вампир-женщина)

Большая, полуразрушенная могила вампирского наследия. Приятно пробирает могильным холодом, несмотря на ночное безветрие. Полная луна освещает белые, разбитые, обросшие вьющимся сорняком камни. За много миль чувствуется тяжелый запах крови, и точную природу её определить не в силах даже самый опытный вампир. Смесь, адская смесь разорванной кожи и внутренностей различных существ, которыми насквозь пропах молодой вампир, не оставляет даже малейшего шанса застать гостя врасплох. Селена тоже там. Она пришла сама.

Джейк приближается к Селене, обволакивая хрупкий стан плотным кроваво-красным облаком. Она стоит смирно, строя из себя глупую невинную девочку: сердце бешено колотится в груди, дыхание сбивается, дрожь в руках не унять. Скрываясь за натянутой улыбкой, Селена пытается не выдать себя настоящую, но появление вампира за ее спиной вмиг развеивает фальшивый образ. Приторно улыбнувшись, она протягивает тонкую бледную ладонь к его лицу. Ее собственная ложь словно липнет к горлу, но фальшивый взгляд небесно-голубых глаз, обрамлённых пушистыми ресницами, сияет так же, как тогда, когда она слушала его признания в любви, когда признавалась в этом сама, клялась…

врала

?

— Селена… Селена, неужели ты всё время лгала мне? — будто самому себе задаёт вопрос.

Теплая, ласковая ладонь, тянущаяся погладить его щеку, безжалостно отталкивается. Ответ на мучающий его вопрос очевиден, но Джейк всё еще всматривается в лицо любимой женщины, отчаянно пытаясь разглядеть в нём что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее раскаяние.

— Джейк, я...

Прерывает на полуслове и, едва сдерживая желание разрезать теплое, нежное, любимое тело на кусочки за невыносимое, гнусное предательство, наносит один единственный удар по темени — Селена падает прямо в руки без чувств. Теперь бежать. Не догонят, не настигнут... не отберут. Джейк очень сильно на это рассчитывает.

***

Сырой затхлый воздух неприятно режет горло, заставляя громко откашляться. Полузакрытые веки после непродолжительного сна кажутся весом в целую тонну. Селена пытается подняться, но выходит крайне неловко. Голова раскалывается. Будто тысячи маленьких молоточков отчаянно бьют изнутри черепной коробки. Невыносимая боль заставляет сильнее зажмуриться и коснуться оледеневшей ладонью слипшихся от засохшей крови волос.

Воспоминание о произошедшем заставляет вздрогнуть и широко раскрыть глаза, вконец отогнав от себя неприятную сонливость. Обжигающий кожу холодок пробегает по телу, когда напротив Селена видит Джейка. Она уверена, что именно из-за него так озябли ладони и окоченели ноги, именно он пытается заморозить её стеклянным взглядом.

Селена задумчиво молчит, не пытаясь прервать гнетущую тишину.

Зачем я здесь?

О чём он думает в данный момент?

Почему се...

— Замечательно выглядишь, как и всегда, — он улыбается, плотно сжимая губы, как будто внутренне ликуя. Наклоняет голову, и одна небольшая прядь смолянистых волос касается израненой морщинами щеки.

— Это... — запинается Селена, убеждая себя в том, что замёрзла. Руки пробирает мелкой дрожью. Она, игриво прикусив губу, пытается скрыть тонкие дрожащие пальцы, впиваясь ногтями в нежную кожу. — Это совсем не то, что ты хотел бы мне сказать, ведь так?

— Так, моя дорогая Селена, так... — говорит он медленно, с выдержкой, и с той грубой хрипотой в голосе, от которой всё внутри невольно сжимается.

Джейк встаёт с кресла, и для беглого осмотра помещения у Селены появляется совсем немного ценного времени. Он делает пару бесшумных шагов по комнате, тихой поступью разрезая воздух, сцепив руки за спиной в крепкий замок.

— Скажи мне... напрямую, — с трудом выдавливает из себя девушка. — Что ты чувствуешь ко мне?

Холодная простыня кровати неприятно колет ладони, но Селена ухватывается за нее, сжимая в руке, дабы подавить в себе нечто уже давным-давно позабытое и раздавленное тяжелым сапогом реальности.

Не холод, совсем не холод.

Страх

.

Слева от кресла широкий рабочий стол, заваленный каким-то непонятным хламом. Свеча. Тонкая масляная свеча разливается тусклым светом. Пламя словно замерло, как и душа Селены. Джейк тушит свечу пальцами, не почувствовав ни боли, ни желания оставить её гореть и дальше.

Селена резко встаёт и, безнадёжно пытаясь вглядываться в темноту, тяжело сглатывает. Она не имеет сил даже заговорить, закричать, нет, она скована невидимыми цепями, и одно лишь осознание дальнейшей судьбы разрезает изнутри на кусочки...

Убьёт?

Нет... конечно нет,

Джейк, которого она знала, был удивительно милосерден с врагами, позволяя им умереть быстро и безболезненно.

А может, думает, что способен вернуть прошлое?

Она глухо вскрикивает, когда рука из темноты хватает её за горло, грубо поднимая над полом. В отчаянье Селена впивается хрупкими ногтями в руку, на которой когда-то покоилось чудное кольцо. Впивается, царапая сквозь перчатки до крови, запах которой сильно бьёт в и без того ушибленную голову. Мелкая красная капля падает на пол, прерывая монотонные хрипы. Селена ловит сухими губами воздух, предпринимая ещё несколько бесполезных попыток вырваться. Джейк только сильнее сжимает горло, и в миг, когда кажется, что пришел конец, когда глаза застилает пелена, а тело мякнет — он отпускает. Едва живое тело с широко раскрытыми глазами плюхается на пол. Грудь разрывает от кашля, и Селена трясущимися руками прощупывает горло. Неприятный металлический привкус во рту. Она откашливается мелкими ошметками крови, окрасившими сюртук Джейка. Нежно, заботливо он даёт несколько мгновений полулежащему телу прийти в себя.

— Сука, — глухо хрипит Селена, вытирая собственную кровь, впивающуюся в разрезанные сухостью губы. — Сука... ненавижу...

— Как хорошо, что ты ответила на собственный вопрос за меня.

От руки, сдавливающей хрупкое плечо что есть мочи, потемнело в глазах. Селена пытается оттолкнуть его и встать, но оттого чувствует боль только сильнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прекрати сжимать мою руку! — злобно шипит Селена, со всей силы жмурясь и едва сдерживаясь, дабы не закричать.

Джейк в который раз подчиняется дамской прихоти. Плечо свободно, но на нем ещё долгое время будет красоваться след от грубой мужской руки. В мгновение вампир освобождает себя от сюртука и, буквально вдавливая девушку в холодную каменную стену, впивается в приоткрытые губы жестким поцелуем. Ещё одна волна бесполезных попыток вырваться захлестывает Селену с головой. Она отворачивается, а когда горло опять оказывается сжато его рукой, кусает со всей силы, раздирая нижнюю губу. Кровь... его кровь чувствуется во рту, смешиваясь с кровью женщины, вызывая приступ тошноты. Кусочки оторванной кожи касаются языка, и она сильно жмурится, понимая, что ещё мгновение и содержимое желудка выйдет наружу. Внутренности неприятно сжимаются, Селена задерживают дыхание, но рвоты не последует — нечем.

Пока Селена пытается выкарабкаться, Джейк избирательно разрывает её куртку, оголяя бархатную, упругую грудь. За курткой — брюки. Всё происходит настолько быстро, что она приходит в себя от грубого тисканья груди. От боли, когда шершавые пальцы скручивают нежный розовый сосок.

Теперь ей понятно. Не всё, но... достаточно для того, чтобы обозначить план дальнейших действий. Из последних сил она безжалостно кусает его губы, язык, но на Джейка это не производит никакого эффекта. И Селена сдаётся. Силы есть, но ни к чему их тратить без пользы. Она медленно опускает руки, полностью отдавая своё тело в его распоряжение, но зарекаясь не издать и звука, не шевельнуть и пальцем. Перетерпеть, что бы ни происходило дальше.

Уставившись в одну точку, Селена перестает хоть как-нибудь реагировать на его действия. Отстранившись, вампир поначалу не понимает столь быстрой перемены. Облизав губы, он лезет холодной твердой ладонью под её маленькие кружевные трусики. Селена инстинктивно сводит ноги.

Сука, сука, мразь, ненавижу...

Джейк выжидает, наблюдая за её реакцией. Её каменное лицо не меняется; стеклянный взгляд устремлен в пустоту, а зубы со всей силы сжаты. Теплая, мягкая, безмолвная кукла... он с наслаждением впивается в её грудь, а руки теперь уже без сопротивления убирают остатки совершенно ненужной одежды. Неторопливо, медленно, будто бы желает растянуть её страдания.

Догадался.

Джейк разворачивает тело спиной к себе. Сколько Селена его знает, он, вопреки бесстрастной нечеловечеловеческой сущности, всегда испытывал едва ли не эстетическое удовольствие от лицезрения обнаженного женского тела. Девушка пытается устоять, но без помощи рук Джейка она бы плюхнулась на пол, угнетаемая сильным головокружением и комом боли и отчаянья, подошедшим к горлу. Обжигающий холодом грубый палец проникает в нутро, сжимающееся изо всех сил от нахлынувших эмоций, среди которых боль, отвращение... и вожделение, пораждаемое грубостью. Селена инстинктивно пытается отстраниться, но упирается голой грудью в стену и дрожит. Джейк касается губами её спины, оставляя синюшные укусы. Она изо всех жмурится и чувствует, что ещё немного этого безумия, и из глаз ручьём хлынут слёзы, но не из-за боли или отчаянья. Ей

нравилось,

когда ее брали так. Ей нравилось испытывать противоречивую гамму эмоций. Только так она могла достичь пика.

Вампир как специально делает всё медленно, растягивает удовольствие для себя, методично раскручивая комок страданий и унижений для Селены. Без труда, игнорируя боль и тихое, злобное мычание женщины, Джейк входит в неё и неторопливо двигается, понимая, что от его грубости она уже совсем намокла. Тяжело дыша, Селена прижимается к стене, будто желая раствориться в ней, стать её частью, что угодно, только бы больше не испытывать жгучий стыд.

Хватит, прошу, умоляю, прекрати!

Ей кажется, что тонкая струйка крови стекает по её лодыжке. Ей приятнее решить, что это кровь, нежели признать, что она совсем намокла и получает удовольствие. Кажется, что ее стыд никогда не исчезнет, что пытка не закончится никогда. Селена молчит, от злобы и ненависти вперемешку с похотью раскусив губу до крови, потому что хочет стонать. Темп начинает нарастать, и чувства становится практически невыносимыми. Комок сжимается внизу живота так сильно, что хочется свести ноги. Крик самопроизвольно вырывается из груди, а дрожащие ладони хватаются за руки, по-хозяйски расположившиеся на талии, и впиваются, пока не пойдет кровь, потому что Селена больше не может не пытаться отомстить.

Как он смеет брать то, что никогда не принадлежало ему?!

Ненависть, жгучая ненависть разливается в груди Селены, а Джейк не останавливается, только сильнее стискивает синюшные бёдра и безжалостно насаживает. Колени стираются и жутко саднят от соприкосновений с твердым полом, но Селена этого будто не замечает. Тяжелое дыхание Джейка ощущается в области шеи. Ему мало. Он хочется насладиться её ещё больше. Упиваться, как дорогим пряным вином. Вампир нагибается и, притянув тело к себе, впивается в облепленное синяками плечо. Резкая боль заставляет ещё раз вскрикнуть и замереть на месте в надежде, что ещё немного и он напьётся, и... а может ли в принципе после этого случиться что-нибудь хорошее?

Теплая кровь обжигает вампирскую глотку. По телу разносится ощущение легкой эйфории, и Джейк уже чувствует, что не способен выпустить из рук это желанное, любимое тело. Из глаз Селены неутолимым ручьём текут слёзы. Ее изнутри разрывает похоть. Она понимает, что это и есть долгожданный конец этого вопиющего безумия. Конец. Для неё.

Нет,

Я не должна принадлежать ему,

Нет, не могу. Я должна бороться.

— Прошу... — на последнем издыхании хрипит Селена. Её кожа слишком бледна даже по меркам аристократической красоты.

Джейк изливается внутрь и спешно отстраняется, словно дальнейшая судьба девушки его больше не интересует. Встаёт, пошатываясь от выпитой крови. Пятится назад, попутно собирая одежду. Тишина прерывается шарканьем затёкших конечностей по холодному грязному полу. Вспухшие на его лице вены унимаются, зрачки возвращаются к нормальному размеру. Отделив свою одежду от ошметков одежды Селены, Джейк в спокойном темпе одевается и, исподлобья глянув на лежащее на полу тело, испытывает нечто непонятное. Не жалость. Не сострадание. Он не знает этого чувства.

Хрупкое, беспомощное тело потихоньку поднимается с пола, проявляя признаки жизни и недюжее желание жить. Селена поднимается, впиваясь ногтями в стену, сильно пошатываясь и держась за место укуса. Маленькая, беззащитная, своим упорством она вызывает неподдельное уважение, и Джейк каждую ночь возвращается к ней, дабы овладеть ею, беспомощной и противящейся желаниям своего тела, до тех пор, пока она не примет свою суть.

Трепет. Разрыв (фэнтези, вампир-женщина)

От автора: Обрывки событий, предшествующих пленению героини из рассказа "Трепет".

Селена хочет порвать с Джейком, но он, как молодой вампир, не искушенный в человеческой психологии, не понимает отказа.

***

— Оставь меня здесь. Дальше я сама. — Селена в тёмном капюшоне кивнула и за мгновение тихой поступью скрылась в переулке.

В одиночестве девушка отправилась дальше. Под каблуками хрустели пожелтевшие листья, вывалянные в уличной грязи городской мостовой. Слабым веянием струился подол тёмного плаща. В это время суток было совершенно безлюдно, и улица едва освещалась несколькими отдалёнными фонарями и одним большим — полной луной, вокруг которой собрались тысячи ярких звёзд.

Одинокий трактир, к которому она шла, располагался на окраине города, вдалеке от жилых зданий, и по большей части служил пристанищем усталых путников или богатых людей, желающих провести ночь в женской компании. Заведение гарантировало полную анонимность, поэтому незнакомка без задней мысли сняла отдалённый номер с широким окном и без промедления отправилась туда, в комнате закрыв дверь на внутренний замок, словно больше никого не ждала.

Девушка сняла плащ и настежь распахнула плотно затворенное окно. В затхлую комнату проник свежий воздух, всколыхнувший тонкие занавески. Расположившись на стуле рядом с окном, Селена, скрестив ноги, оперлась затылком о стену и стала ждать, поглядывая на пол, куда попадал яркий лунный свет.

Ожидание длилось недолго: кроваво-красное облако появилось в тёмном помещении, во мгновение ока обернувшись статным мужчиной в тёмном сюртуке. Принюхиваясь, он озирался, пока не почувствовал руку, аккуратным движением коснувшуюся его плеча.

— Селена, я...

— Я тоже рада тебя видеть, Джейк, — перебила она, прижавшись к его груди.

Он молчал, наслаждаясь минутным порывом нежности, приобняв её за талию. Девушка подняла глаза, разглядывая до боли знакомые черты лица.

— Ты грустна, — заметил вампир, едва та отстранилась. — Тебя кто-то обидел?

— Нет, — неправдоподобно улыбнулась она.

— Селена, я убью любого ради тебя, только скажи, — хриплым голосом отрезал он.

— Не нужно, Джейк, всё в порядке, — сказала девушка, закусив губу. — Кроме того... сейчас я не хочу говорить о чём-либо, кроме нас двоих.

Его взгляд загорелся, и, одобрительно кивнув, мужчина попытался припасть к губам возлюбленной. Но ничего не получилось — ей надо было поиграть. Усмехнувшись, Селена по-ребячески отстранилась, так, что пришлось силой притягивать её к себе и, крепко держа, щекотать горячим дыханием приоткрытую шею. Как большой ребёнок, Селена ерничала, пыталась вырваться и громко хохотала, наиграно царапая его спину и плечи.

Смех стих, и комната наполнилась тяжелой тишиной, как только Джейк развязал ворот и припал к шее девушки губами. Она прикусила губу, невольно стараясь отстраниться от такого напора, но напрасно. Не отрываясь, он схватился за верхнюю пуговицу её одеяния.

— Джейк, я совсем не того хотела сейчас... — пыталась как можно мягче сформулировать Селена, но не смогла.

Вампир понял по-своему. Без лишних слов Джейк подхватил её на руки, как пушинку, и аккуратно уложил на просторную двухместную кровать. Навалившись сверху, он поочередно, с каким-то только ему ведомым наслаждением, стал расстёгивать пуговицу за пуговицей и не успокоился, пока не добрался до тонкой нежной кожи, покрывшейся мурашками от прикосновения холодных пальцев.

— Я хотела с тобой поговорить, — сбивчивым тоном говорила Селена. Им очень, очень надо было сначала поговорить. Селене никогда не нравилась чрезмерная настойчивость, неспособность принять отказ, и, к сожалению, эти качества обнаружились в Джейке, когда их отношения зашли слишком далеко.

— Это подождёт, — отрезал Джейк и, под тяжелый вздох оголив её грудь, припал к ней губами.

Селена знала — спорить бесполезно. Он же такой самодовольный, властный. И не выслушает, пока не возьмёт своё. Что же, в таком случае, она решила использовать их последнюю совместную ночь во имя удовольствия.

Глубоко вздохнув, немного разочарованно, девушка откинула голову назад, более не чиня препятствий к телу, но и не желая особо рьяно участвовать, потому что с её мнением не очень считались. Строить из себя обиженную недотрогу оказалось мучительно тяжело: острые зубы, царапающие кожу, приводили в неописуемый восторг, вырывавшийся из груди тихими стонами. Холодные грубые пальцы по-хозяйски сжимали талию, и Селена уже ощутила, как небольшие синяки будут неприятно ныть на следующее утро.

Джейк знал, как её раззадорить. Умело стянув верхнюю одежду, он оставил на её теле только маленькие кружевные трусики и отстранился, осматривая хрупкое женское тело сверху донизу. Его холодный неумолимый взгляд переменился — глаза заблестели, как у ребёнка, получившего желанную игрушку.

— Ты очень красивая, — осевшим голосом заметил вампир.

Столь развязный комплимент ничуть не смутил, наоборот — заставил Селену хищно улыбнуться и расположиться перед ним в ещё более манящей позе.

— Я сделаю всё, только бы иметь возможность видеть тебя чаще.

Умиляясь столь откровенным словам, так беспечно брошенным на ветер, Селена, расставив ноги, поманила пальцем влюблённого собеседника. Самостоятельно раздевшись, вампир с особым рвением принял её предложение. Уже не нужно было строить непокорную обиженную недотрогу. Цель была достигнута — Селена окончательно убедилась в настоящей любви и преданности, и это немного выбивало из колеи. Весть о расставании вампир вряд ли перенесет легко. Впрочем, это больше не ее проблемы.

Взяв инициативу в свои руки, девушка, усевшись на него сверху, плавным движением бёдер елозила по всей длине члена, дразня и раззадоривая мужчину все сильнее. Долго этой пытки он не выдержал. Ухватившись за женские ягодицы, он попытался плавным движением стянуть закрывающую лоно тонкую ткань, но Селена, хитро улыбаясь, не давала этого сделать. Под звонкое хихиканье трусики были разрезаны острым когтем, а сама бунтарка уложена лицом в подушку и намертво прижата.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ей никогда это не нравилось — убеждала Селена сама себя, игнорируя сигналы тела, изнывающего от похоти в его руках. Чувствовать, что тобой владеют — удел слабохарактерных, тех, кому нужна защита и опора. Однако возмущаться девушка не стала. Некогда... да и абсолютно бессмысленно. От прикосновений к спине перехватило дыхание. Селена крепко сжала край подушки, закрыв глаза, и ощутила, как по телу пробежала волна мурашек.

Рукой он уже нащупывал лоно, и от одного осознания этого сердце застучало с бешеной силой — от желания, смешанного с инстинктивным страхом перед тем, кто на самом деле через пару мгновений ею овладеет. Страшное чудовище, любящее ненормально, по-звериному, которое никогда не примет отказа, и не понимает слова "нет", когда дело касается чувств. Странная смесь чувств завладела ею, но она методично старалась не замечать, как сильно намокла, потому что нельзя. Никто не может владеть ею.

Селена невольно сжалась от двух пальцев, проникших внутрь, тихонько простонав. Она осознавала, что Джейк никогда, никогда в жизни не причинит ей зла, но его настоящий облик никак не выходил из головы, заставляя то и дело представлять, что с ней будет, если чудовище выпустит когти. Она дрожала и цеплялась за окружающее, ощущала, как тугой комок сжимается внизу живота. И ненавидела вампира за это.

Уткнувшись головкой члена в сильно сжатые бедра, Джейк едва вошёл, услышав звонкий вскрик и нервное, прерывистое дыхание своей возлюбленной. Только в его руках бесстрашная и безжалостная Селена способна была испытывать такие чувства, что только сильнее заводило Джейка. Он схватил её за грудь и, притянув к себе, заставил сильно выгнуться и самостоятельно сесть на него до конца. Она громко вскрикнула и, уцепившись за его руку, инстинктивно стала двигать бедрами. Лихорадочный шепот сошел с девичьих губ, когда Джейк, припав к тонкой шее, начал покусывать бледную кожу. Вампир никогда её не пил, но Селена чувствовала, как сильно он хотел этого, будто для него было недостаточно владеть ею как обычный мужчина.

— Б-больно, — сорвалось с её губ, когда вампир, не рассчитав, раскроил острыми зубами нежную кожу, оставив небольшую царапину, из которой тонкой струйкой потекла кровь.

— Прости, — вымолвил он и, уложив её под себя на подушку, избавился от слишком навязчивого желания — хотя бы раз попробовать кровь Селены на вкус. Вампир слишком сильно боялся потерять голову ещё и от жажды.

Селена уткнулась лицом в подушку, глухо мыча и задыхаясь, словно так ей становилось легче переносить грубые толчки. Джейк видел необычное поведение возлюбленной и старался сгладить его другими ощущениями — пылкими поцелуями, подергиванием сосков, но кроме усиливающихся стонов взамен не получал ничего.

Наконец ей надоела эта крайне пассивная роль и, переборов себя, девушка опять уселась на него. Теперь она будет его иметь.

Усевшись на его член, Селена вдруг перестала двигаться, несмотря на молчаливое требование Джейка. Впившись ногтями в его грудь, она безжалостно выцарапала несколько кровавых дорожек на коже, с садистским наслаждением наблюдая за тем, как раны наполняются багрово-красным, а затем сразу же зарастают. Её хотелось делать так ещё и ещё, смотреть, как ему больно, как во взгляде отпечатывается едва уловимая нотка ненависти, и как он закидывает голову и еле сдерживает стон.

Настойчивым движением Джейк поднимал и опускал её бедра, обходясь с ней, будто с безжизненной куклой, исподлобья наблюдая за горящим взглядом. С каждым разом мышцы всё сильней сжимались, а сердце колотилось всё сильнее и сильнее, но гордое, высокомерное выражение её лица не менялось ни на минуту, словно у королевы, восседавшей на троне.

— Селена... — в порыве страсти сиплым голосом выдавил Джейк.

— Тш-ш, — прошипела девушка, наклонившись к его лицу. Чувственные губы припали к его губам, жадно покусывая, и вампир почувствовал, что готов кончить.

Ещё мгновение, и девушка почувствовала, как что-то теплое разлилось внутри, и тут же недовольно отстранилась.

— Ну вот, из-за тебя опять идти к знахарке, — возмутилась Селена, закатив глаза.

— Это необязательно, — ответил Джейк, лежа рассматривая, как девушка начала одеваться. — Ты же знаешь, что я с радостью приму и тебя, и...

— Поговорим об этом как-нибудь в другой раз, — прервала его Селена и, улыбнувшись, добавила: — Хорошо?

Вампир одобрительно кивнул и, желая обнять возлюбленную, потянулся к ней. Селена, отстранившись, не далась.

— Джейк, я... мне нужно идти.

— Почему опять? — злобным тоном возмутился вампир и, сбавив обороты, задал другой вопрос: — Когда я снова тебя увижу?

— Через неделю здесь же, — улыбнулась Селена. — И прошу, не спрашивай почему. Много дел.

Одевшись, девушка спешно вышла из трактира, даже не попрощавшись. Быстрым шагом под хруст листвы под ногами она шла по освещенной каменной мостовой, не чувствуя никакого преследования. Его и в мыслях не было — Джейк слишком ценил личную свободу своей любимой Селены.

За углом её ждала женщина в тёмном плаще, едва завидев, вышедшая навстречу.

— "Остаться друзьями" не удалось, да и вообще поговорить. Как и думала, — насмешливым тоном бросила Селена, — думаю, он просто неспособен понять, что мы не можем быть вместе. Вернее, что я этого больше не хочу.

— Играешь с огнем.

Селена злобно улыбнулась.

— Разве что совсем немного, — безразлично бросила она. — Завтра же тихо перебираемся на юг, где он меня никогда не найдет.

Трепет. Жажда (фэнтези, вампиры)

От автора: Обрывки событий, предшествующих пленению героини из рассказа "Трепет".

Селена бесследно исчезла после встречи в трактире, Джейк ищет ее долгое время, неспособный справиться с привязанностью к человеческой женщине. Дабы хоть немного утолить голод и умерить страдания от утраты, мужчина заманивает в постель низшую вампиршу.

***

Ночной город разливался темно-синей палитрой красок. Редкие тусклые фонари, освещая желтым светом, привлекали насекомых стаями, а полная луна скрывалась за плотным слоем тяжелых облаков. Ветер, нежно трепетавший подол длинного тёмного плаща, терпеливо стих. Женский силуэт, укрываемый им, тихой поступью приблизился к деревянной красной двери с облезшей и потрескавшейся краской, но всё ещё крепким каркасом. Остановившись, женщина с трепетом принюхалась и, едва коснувшись двери тонкой костлявой рукой, дуновением ветра пронеслась сквозь твёрдую преграду, оказавшись прямиком в тесной комнате, обставленной кучей самых разнообразных вещей. Они её не интересовали.

Пряный запах крови ударил в нос, и она, испытав знакомое возбуждение вкупе с сильным желанием, ведомая инстинктами, рванула к его источнику. Чердак заброшенного дома, на удивление чистый и ухоженный, как и обстановку, она пробежала хищным взглядом с одной единственной целью — найти источник, то самое, что влечёт и манит, что даст ей напиться, утолить желание, ещё хоть на мгновение ощутить ту нёгу, то блаженство.

— Я здесь. — Хриплый голос разрезал на кусочки томную атмосферу абсолютной тишины. Взгляд переместился на расположившегося на кровати Джейка. Она слегка удивилась, не застав его, как обычно, сидящим за прогнивающим, но ещё более-менее крепким рабочим столом, трудящимся над созданием или починкой очередной никому не нужной механической безделушки.

Бледный свет луны, пробивавшийся сквозь затворенные ставни маленького окна, позволял разглядеть в практически полной темноте лишь бледную кожу, обремененную многочисленными морщинами, и яркие, светящиеся голубые глаза, взгляд которых был направлен прямиком на искомый объект.

— И я здесь.

Капюшон из легкой ткани плавно сполз с её головы. В тусклом освещении дотлевающей свечи, стоящей на столе, взору вампира открылась тонкая, бледная кожа, обрамлённая неповторимым очарованием толстых вен и превеликим множеством сеток тонких капилляров.

— Я рад. — Он чуть поднял голову и одарил долгожданную гостью надменным взглядом.

Запах свежей крови не переставал безжалостно пытать её нутро, разрывая на части от неистового желания. На пол, лёгким перышком, упал тёмный плащ. Быстрым движением с тонких девичьих ножек были сброшены кожаные башмаки. Она предстала перед ним в длинном деревенском платье, почти полностью скрывавшем красоту её холодного неживого тела. Запах исходил от руки друга — кисть была перевязана, ткань пропитана кровью, но рана, казалось, совсем его не волновала.

Джейк сразу понял желание своей гостьи. Встав, он стал медленно приближаться к вампирше, а предмет её страсти, будто играючи, спрятал за длинным рукавом красного камзола.

Бархатные тёмные волосы, глаза цвета чистого неба, овальное лицо с высокими скулами… При детальном рассмотрении она всё больше и больше напоминала Селену. Возможно, именно поэтому он выделил её из ряда других низших, которых по-братски любил, и вместе с которыми он чувствовал себя по-настоящему в безопасности. Было в этом какое-то неповторимое очарование — обучать своего более неприспособленного собрата. И, надо сказать, вампирша добилась впечатляющих успехов для такого короткого промежутка обучения — она научилась прекрасно маскироваться под деревенскую девушку, научилась разговаривать чище всякого рода иностранцев, изучавших язык в академиях. Научилась… чувствовать чуть больше, чем обычная низшая вампирша, чья жизнь подчинена инстинктам. По крайней мере, в последнем Джейк больше всего пытался себя убедить.

Нежным движением он дотронулся до её щеки тыльной стороной руки, и в мысли, мимолётным вихрем, ворвались старые воспоминания. Селена, её неутомимое очарование, вечная загадка и теплое, нежное тело, которым он когда-то с упоением владел, так и не распробовав до конца. Джейк напрягся — пробрало мелкой дрожью.

В синих глазах не угасало желание свежей крови. Мужчина готов был помочь ей только в рамках их маленькой негласной сделки. Острые ногти безжалостно рассекли лямки платья, и девушка предстала перед Джейком во всём своём великолепии. Маленькая, но полная грудь колыхалась от тяжелых вздохов вампирши, изнемогающей от неутолимого голода.

Вампирица приняла его предложение, и её длинные пальцы потянулись к камзолу, спешно, но аккуратно освобождая пуговицу за пуговицей — точно так, как её учил сам Джейк. Пробираемый желанием, он потянул её за собой и, как только та закончила с камзолом, с силой кинул её на кровать. Навалившись сверху, по привычке небрежно схватил за волосы и оттянул, как можно сильнее оголив нежную девичью шею. Приник яро, неистово, стал слабо покусывать бледную кожу, краем уха слыша тяжелое дыхание покорной вампирицы. Перестарался — в забытье рассёк кожу. Маленькая капелька крови нарисовала дорожку до ключицы. Вкусил её — не удержался. Кровь, как сильное, пряное вино, ударила в голову. В штанах стало невыносимо тесно. Избавился от остальной одежды и приник к её холодному телу с новой силой. Она трепыхалась, сильно и настойчиво, но не от вожделения, как Селена. Запах его окровавленной руки с каждым мигом усиливался, и девушка еле сдерживалась от превращения в свой истинный облик, отчего-то понимая, что от человеческого вида кожи её друг получит гораздо большее наслаждение. Крепкой хваткой он несильно удерживал её от ненужных действий; у Селены от такого обхождения на утро появлялись синяки по всему телу.

Запах её тела — томный, опьяняющий, ударил в голову ещё сильнее, и желание овладеть теперь стало чуть ли не единственным желанием. Он настойчиво спускался всё ниже и ниже, пробуя на вкус её тело, будто в первый раз, и всё никак не мог утолить эту жажду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Джейк на мгновение отвлекся. Раны на искусанной груди быстро заживали — и он с неудовольствием вспомнил, что существо под ним — не Селена, а вампирша, хоть и сильно похожая на неё, а значит, не стоит поступаться своими истинными желаниями лишь потому, что тело партнёрши слишком хрупкое. И никто на утро не будет возмущаться по поводу огромных шрамов и порезов по всему телу.

Резким движением руки девушка была перевёрнута на живот и притянута за волосы как можно ближе. Шея, плечи, ключицы — Джейк до сих пор не смог побороть в себе слабость к этим частям тела. Он впился в шею, кусая, но не пил её — оставил на сладкое. Она дергалась, и от желания его крови сильно потекла. Сильные укусы на шее истекали кровью, обагряя тонкую кожу. Не сдержавшись, он распробовал ещё раз, слизав ещё одну маленькую каплю. Резкий прилив желания, и небрежным движением тонкое женское тело обратно вдавлено в кровать. Рука переместилась на шейный отдел позвоночника и проткнула её тело насквозь — так вампирша была полностью беспомощна и всецело подчинена ему.

Он взял её и стал ритмично двигаться, почти сразу ощутив наслаждение, но не удовлетворение. С каждым толчком понимая, что это другое тело, не то, любимое и почти родное, он приходил в ярость. Это продолжалось долго — он двигался, небрежно трахая тихую партнёршу, от которой и половины тех криков, что изрекала Селена, не добиться.

Зарычав, Джейк поднес окровавленную конечность к лицу любовницы, и та ответила ему жалобным стоном, но не от желания, смешанного с отчаяньем и болью, о нет, её чувства были куда менее разнообразны и легко предсказуемы.

Она отчаянно брыкалась, ртом пытаясь схватить хоть частичку кожи, плоти или крови — неважно, главное, получить. Джейк кончил, но не спешил отпускать ее — нависал над ней, дразня терпким запахом крови.

— Прошу, — хриплым голосом процедила она. — Дай.

— Не заслужила, — прошипел Джейк и слез с кровати, начав спешно одеваться. Он был зол, потому что окончание процесса не принесло ему ни успокоения, ни удовлетворения. Он это прекрасно понимал, и от того становилось ещё более тошно. Но опять не смог сдерживаться — слишком долго Селены не было рядом, слишком долго и безрезультатно длятся поиски. Вместе с окончанием пришло и раздражение, гнев — на себя, в первую очередь. За предательство. Огромное и непростительное предательство — предпочесть другую, даже представляя на её месте любимую, единственную, родную. Когда та в огромной опасности и... может, замерзает где-нибудь в сыром грязном уголке, может, извивается под какой-нибудь мразью на потеху окружающим, может... Джейк нахмурился и почувствовал себя по уши в грязи.

— Н-найду, — задыхаясь, бормотала вампирша, понимая, что другого способа заполучить желаемое она не может. — Я помогу найти ее, чего бы мне это не стоило.

— Надеюсь на это, — грустно вслух вымолвил Джейк, до конца растворившись в своих мыслях.

Необычная тренировка (фэнтези, генерал-телохранительница)

Личная телохранительница Джейн сопровождала подопечную по темным коридорам королевского дворца. Принцесса Катрина с самого утра была не в настроении, а потому едва ли обмолвилась с охранницей парой слов.

— Присоединитесь после обеда к тренировкам? — спросила Джейн, позволявшая себе намного больше, чем можно телохранительнице. За годы службы она подружилась с принцессой и искренне любила ее, как родную сестру, а потому ей многое сходило с рук. Но сегодня Катрина пребывала в том настроении, когда доставить удовольствие не мог даже сломанный нос заклятого врага.

— Нет, — холодно бросила принцесса, но даже не взглянула на собеседницу. — Возьми вон того громилу.

Джейн посмотрела в указанном направлении: у одной из колонн стоял высокий и статный мужчина в полном комплекте рыцарских доспехов, которого она вчера впервые увидела в тронном зале. Сам Император даровал ему звание генерала вместе с огромным мечом, выкованным лучшими столичными кузнецами. «Взять его? Какое заманчивое во всех смыслах предложение. Но для начала интересно посмотреть на него в бою, — подумала Джейн. — И что нужно сделать, чтобы так быстро завоевать уважение самого Императора?»

— Отличная идея, — улыбнулась Джейн. — Могу я оставить тебя ненадолго?

— Лучше надолго, — сказала Катрина, когда они приближались к малознакомому генералу. — С этими мужчинами вечно столько возни...

Катрина договорила, когда воин находился на расстоянии вытянутой руки. Джейн отметила, что вблизи он выглядит еще более... возбуждающе. Она не смогла бы подобрать лучший эпитет для этой груды мышц, скрытой от ее любопытных глаз рыцарскими доспехами.

— Принцесса, — поприветствовал мужчина и перевел взгляд на телохранительницу, будто не зная, как правильно обратиться. Генерал был выше обеих женищин настолько, что приходилось задирать голову, чтобы заглянуть в его карие глаза, в надежде понять, о чем он думает.

— Джейн, — ехидно улыбнулась она и положила руку на бедро, выпятив защищённую кожаными доспехами грудь.

— Генерал Киран, — произнес он и попытался улыбнуться в ответ — получилось грозно.

— Приятно познакомиться, — снисходительно выдавила из себя Катрина и, смерив подругу надменным взором, добавила: — К сожалению, вынуждена оставить вас. Дела.

И, не дождавшись ответа, сорвалась с места, будто куда-то очень спешила.

— Что же, и мне приятно, — обратилась она к Кирану, который проводил недоуменным взглядом принцессу. — Не беспокойтесь, она сегодня очень занята, потому не настроена на праздные разговоры.

— Понимаю. — Мягкий ответ удивил Джейн, привыкшую к зазнавшимся убийцам и разбойникам, которых обыденно видела в свите Императора. Телохранильца не покидала его вслед за принцессой, потому генерал твердо спросил: — У вас ко мне дело?

— Сугубо личное, если позволите, — чуть ли не промурлыкала Джейн, чувствуя, что начинает кокетничать с ним не задумываясь. Ей всегда нравились мужчины с сильным, волевым подбородком и твёрдым взглядом, в котором чувствовалась сила характера. — Сегодня прекрасный день для тренировки, а принцесса занята. Не могли бы вы составить компанию одинокой девушке?

— Мог бы, — беззастенчиво согласился Киран. — Где мне вас ждать?

«Вау, даже не стал искать оправданий. А он мне определенно нравится», — пронеслось в голове воительницы.

— Дайте подумать... — Джейн поднесла палец ко рту. — Столица славится прекрасными в своей мрачности местами. Вы что больше любите: море, песок? Быть может, лес?

— Предоставлю вам право выбора, — вежливо ответил он, а Джейн понравилась его податливость. Возможно, если так дальше пойдет, то сегодня ей удастся обкатать не только новое ездовое животное. — Разве что... хорошо бы побольше солнечного света. Не люблю тьму.

— Тогда... — на мгновение задумалась Джейн, — буду ждать вас около выхода после обеда. Готовьтесь к сюрпризу.

Не дождавшись ответа, женщина подмигнула и удалилась, лихо виляя бедрами и ощущая на себе заинтересованный взгляд. Была б ее воля — обкатала бы генерала в ближайшем кусте, но в императорском замке слишком много свидетелей.

***

Солнце палило так, будто намеревалось сжечь всю Империю. Джейн понимала его — сжигать было за что. Несмотря на приближенность к имперской семье и искреннюю сестринскую любовь к принцессе, внешней политикой она не была довольна, считая императора слишком жестоким и глупым человеком.

— Джейн? — окликнул ее Киран, которого она уже могла узнать по голосу.

— О, ты... вы пришли, — Джейн выпрямилась. Руки, доселе сложенные на груди, теперь подпирали бока. В открытой позе легче всего демонстрировать достоинства фигуры даже через кожаные доспехи — и Джейн прекрасно знала это.

— Раз уж вышли на тренировку, то можно и на «ты», — заметил Киран.

— Твоя правда, — заулыбалась Джейн. — Идем?

Генерал Киран не боялся выходить в опасный мир без охраны — он прославился как безжалостный воин, способный голыми руками разрывать тела поверженных врагов, и, если верить тем же страшилкам для врага, страх ему был неведом. Джейн лишь надеялась, что это постыдное чувство — единственное, чего у него не было. На все остальное она вполне могла бы претендовать, если на проверку Киран окажется хоть немного лучше других прислужников Императора.

— Откуда ты? — поинтересовалась Джейн во время пути к тренировочной арене.

— Я родился в небольшой провинции на окраине страны. Мой отец правил там до тех пор, пока к власти не пришёл нынешний император.

Джейн показались странными его слова. Ведь если Император отобрал у него законный трон, то Киран должен бороться с ним, а не присягать на верность.

— Тогда почему ты сражаешься за него?

— Он правит железной рукой. В битве ему нет равных. При нем Империя расширяется. Это достойно восхищения.

— Ценой сотен, а может и тысяч жизней невинных... — прошептала Джейн сипло, ощущая, как ком подходит к горлу. Спустя много лет она так и не смирилась с ужасами, что пережила в детстве, когда в родную Эвиру вторглись войска Императора. Того самого, которому она теперь верна, хотя должна ненавидеть. Понимая, что сейчас ляпнула при генерале его войск, Джейн машинально откашлялась и добавила: — Я имела в виду, что для величия Императора этого явно недостаточно. Чем глубже море крови наших врагов, тем удачнее плаванье, ведь так, генерал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она привела его на окраину ближайшего леса — в ту его часть, где кроны жутких деревьев не скрывали землю от солнечных лучей. Здесь находился и небольшой пруд, кристально-чистый, нетронутый.

— Так, — подтвердил он. — Правитель должен быть беспощаден к врагу и добр к собственному народу.

Ей понравились эти слова, хотя они и противоречили политике империи. Остановившись посреди поляны, Джейн достала меч.

— Что же, генерал... посмотрим, хорош ли ты в бою также, как и в беседах.

Киран достал подарок правителя из ножен, приняв боевую стойку. В его взгляде промелькнул огонек. Джейн почувствовала, что ее интерес взаимен, но поддаваться не собиралась. «Интересно, сколько в нем останется чести, если он проиграет женщине? А он проиграет».

— Нападай. — Из-за тона Джейн думала, что он приглашает на ужин, а не на битву. Ох уж эти мужчины.

— Надеюсь, это не будет слишком просто, — Джейн хищно улыбнулась и рванула с места.

— Уверен, — Киран увернулся от меча и, бросив взгляд на спину Джейн, атаковать не стал. Слишком быстро девушка открылась, будь он в настоящем бою, она бы уже лежала на земле с окровавшенной раной, доживая последние минуты. Долгие годы сражений научили его одному: сначала надо наблюдать за противником. Джейн мастерски двигалась, но в открытом бою с закаленным многочисленными сражениями противником была беззащитна, пала бы в числе первых. Будь он ее учителем, посоветовал бы выбрать кинжал и пользоваться грязными методами, в которые ее ловкость и природная гибкость могла бы играть важную роль.

Джейн отбежала и развернулась. Выждав десяток секунд, вновь рывком приблизилась к Кирану. Лезвие меча прошло в пару сантиметров от его головы. Второй раз — еще ближе. Киран блокировал ее выпады, а она не унималась — будто дикая кошка, жаждущая полакомиться плотью врага.

Генерал хищно улыбнулся. Несмотря на неверный выбор оружия, она была хороша. Джейн вновь неслась к нему с мечом. Он пригнулся, легко зашел ей за спину и оцарапал кожу доспехов на плече. Женщина тотчас же развернулась и приставила лезвие к его горлу.

— Слишком легко, — помурлыкала Джейн, ощущая его дыхание. Он был близко — достаточно для того, чтобы ощутить возбуждение... и отнюдь не боевое.

— Согласен, — ответил генерал, не желая бахвалиться о том, что мог бы закончить бой в первую минуту. Мужчину делают не слова, а поступки. Побед за его плечами несчесть, а разглагольствовать о них дело уст глашатаев.

Оттолкнув Джейн, Киран перешел в наступление. От первого удара женщина увернулась. Из-за следующего она вспомнила, каково оступиться, упасть и удариться спиной о ближайшее дерево.

Из высоких кустов в их сторону полетело несколько стрел. Киран отпрыгнул к дереву — стрелы пролетели мимо, поразив соседние кусты.

Несмотря на падение, Джейн времени зря не теряла: не обращая внимания на боль, она встала и рванула в сторону врага. Киран помчался вслед, но застал лишь металлический лязг и истошный крик. Явно не Джейн. Настигнув женщину, он увидел, что она все еще находилась рядом со свежим трупом и смотрела на него так странно, будто бы чувствовала, что сделала нечто ужасное.

— Ты знала его? — осторожно спросил Киран.

— Нет, не знала, — тяжело ответила Джейн. — Но он эвирец. Из «сопротивления».

Генерал Киран наверняка слышал о такой группировке, но Джейн все-таки решила разъяснить свое поведение.

— Это были разведчики. Наверное, смазали стрелы ядом и решили попытать удачу, — Джейн встала и, взглянув Кирану в глаза, ощутила, что может доверить ему детские воспоминания: — Во время войны меня переправили в Империю и продали в рабство. Теперь я убедженная сторонница государства, которому служу, но Эвира... реки крови, трупы, истошные крики и плач детей, оторванные конечности, агония бесславной смерти, вкус и цвет свежей крови... до сих пор снятся мне в кошмарах, будто впервые. Мне больно убивать сородичей.

Киран погрустнел и сжал губы, будто ощутил... сочувствие? Нет, быть не могло! Он же преданный воин Императора. А она еще и расчувствовалась, как молодая и неопытная. Наверное, теперь он считает ее слабой и ни на что не годной.

— Я бы тоже не смог без боли в сердце убивать сородичей, — холодно произнес он и одобрительно положил руку на плечо. Джейн и не ожидала такого ответа, но он заставил ее ощутить, будто они знакомы уже целую вечность. Как-то странно кольнуло в груди, будто бы проржавевшие ворота к ее сердцу с трудом приоткрылись, но исключительно для этого мужчины.

— Их мы уже не догоним, — заключила она, дабы прервать неловкую паузу.

— Верно. Их отыщут мои воины. Как только вернемся — отдам приказ прочесать лес.

— Тогда, может... — сказала Джейн и, ощутив, как тянет плечо, безразлично глянула на него. Предплечье болезненно ныло после неудачного приземления. Как хорошо, что она не кисейная барышня и не потеряет сознание от такой пустяковой раны. — Надо зафиксировать плечо.

Джейн сошла с места, а Киран шел рядом, пристльно наблюдая за ней и предложив руку, на которую она могла бы опереться. В конце концов, он виноват в ее травме. Джейн считала, что такая помощь была бы излишней — она держалась на ногах и не ощущала даже головокружения, но объятия такого могучего воина наверняка очень понравились бы. Интересно, а Киран разделяет ее мысли?

Дойдя до пруда, Джейн опустилась на колени и принялась снимать доспехи, пожелав немного остудиться. Оставшись в одном нательном белье, она ступила в пруд, зайдя по колено, так и остановилась. Ледяная вода пробирала до дрожи, но женщина и мускулом не шевельнула. Ее не беспокоило, что генерал может смотреть на нее, почти нагую. Наоборот, она беззастенчиво желала этого. Киран тем временем рылся в сумках в поисках бинтов, которыми можно было бы крепко зафикстровать плечо.

— Как закончишь, позволь перевязать твою руку.

Ничего не ответив и даже не посмотрев на него, Джейн впервые за долгое время ощутила настоящее желание. Киран заботлив, статен и благороден — эти качества мало подходили для генерала войск Императора, но для возлюбленного Джейн — идеально.

— Киран... — прошептала женщина. — Посмотри, там, в воде...

Генерал Киран, отложил тряпки, приблизился и склонился над водной гладью. Только он хотел открыть рот, как Джейн схватила его за руку и рывком окунула в воду. Раздался громкий плеск. Киран всплыл мгновенно и тут же наградил Джейн гневным взглядом.

— Зачем? — спросил он грозно, будто никогда не был мальчишкой и не любил дурачиться.

— Чтобы потом просушить, — Джейн преградила ему путь и ненавязчиво ухватилась за доспехи, принявшись настойчиво освобождать его тело от них, чтобы воин ненароком не ушел под воду. Встав на цыпочки, она дотянулась до его губ и осторожно коснулась их, боясь, что ее могут отвергнуть.

— Тогда сушить будем друг друга, — прошептал он ей в губы и, подняв на руки, совершенно беззастенчиво бросил в воду. Джейн вскрикнула от неожиданности и ледяной воды, находясь в которой даже дыхание сперло, но тут же вновь была подхвачена на руки.

Джейн не успела прийти в себя, как его губы накрыли ее. Целовал он грубо, настойчиво, но Джейн не ожидала другого. Положив ладонь на щеку, она притянула его ближе и углубила поцелуй. Киран пах так странно. Из-за спутавшихся мыслей Джейн не могла определить, чем, но ей очень хотелось раздеть его полностью и ощутить запах сильнее.

Вырвавшись из его рук, Джейн потащила его ближе к берегу, на мель, где заставила сначала согнуться, затем — с плеском осесть в воду. Не прерывая поцелуй, она направляла его руки по своему телу, ощущая, что он будто бы осторожничает.

— Не сдерживайся, — практически умоляла Джейн, навалившись на него сверху.

Киран дал волю рукам — избавил Джейн от верха и стал мять груди, попеременно теребя пальцами твердые соски. С каждым мгновением Джейн ощущала, как кровь закипает, и желание сесть на его член становится невыносимым. Его доспехи поддались быстро — Джейн была не маленькой девочкой, и раздевать больших мальчиков было ее нескромным хобби. Добравшись до пояса, она попыталась самостоятельно расправиться с ним, но теперь долго не получалось. Киран помог ей, одним движением раскрыв нижнюю часть доспехов и откинув их на берег. Джейн вожделенно стянула с него нательное белье и ухватилась за член. Размер превзошел все ожидания, а потому она восхищенно охнула в губы, хотя еще даже не взглянула. Она даже подумала, что от таких размеров может быть больно, но только сильнее потекла от этой мысли.

Несмотря на холодную воду, член генерала был тверже камня, но Джейн решила еще немного повозиться руками — хотела и себя еще больше разогреть, и удовольствие растянуть. Киран стал исследовать внутреннюю сторону бедра и, ощутив ее возбуждение, подтянул ближе к паху. Джейн убрала руки, но чувствовала лоном, как вздрагивает член от лобзаний его губ и щек.

Спустя мгновение Киран не выдержал — сорвал остатки ее белья и усадил на член, безмолвно требуя прекратить мучения и позволить поиметь ее. Влага сводила с ума — они уже и забыли, зачем пришли сюда, а недавнее нападение самоубийственно раззадорило обоих.

Оторвавшись от губ, Джейн приподнялась и стала направлять член внутрь. Ноги адово задрожали, едва ли головка проникла в лоно. Странное ощущение, будто распирает изнутри и кажется, что член не поместится. Джейн чувствовала нечто подобное, когда лишалась девственности, но это было так давно, что она уже и забыла, а теперь вспоминала, но не с болью и страхом, а с возделением.

Прошипев от боли, женщина зажмурилась и оперлась вытянутыми руками о его голый торс. Киран видел ее мучения, но его интересовало: сможет ли она сама усесться или придется брать телохранительницу так, как обычно берут покорных служанок?

Поерзав еще немного, Джейн продвинулась не сильно — член упорно не хотел входить в такой позе. Не помогала даже обильная смазка. Женщина уже хотела завыть от того, что хочет его целиком, но не может.

— Боги, какой он... — выдохнула Джейн, закатив глаза от изнеможения. — Прошу, возьми меня сам.

Киран ничего не ответил — только скинул Джейн, которая тут же встала на четвереньки, опираясь на дно водоема. Воин слегка навалился, но не встретил сопротивления. Ухватив женщину за голые бедра, он подстроился и уткнулся членом. Джейн ощутила, как головка вновь еле-еле проникла в нее, и впервые простонала. Он грубо растягивал ее — но Джейн игнорировала боль, желая лишь, чтобы мышцы побыстрее привыкли.

— Да, глубже... — пробурчала она, закидывая голову назад. Киран разобрал ее бубнеж, но в ответ лишь ухмыльнулся и надавил на поясницу. Джейн, и так выпячивая пятую точку что есть сил, выгнулась еще — и член продвинулся до середины. В таком положении он уже заполнил ее всю.

Пывшаяся царапать песок под руками Джейн глухо простонала. Предстояло самое главное и приятное — двигаться. Она сама начала осторожно двигать бедрами, которые Киран сжимал так, что на них останутся синяки. Раз за разом она все больше привыкала и смогла даже повернуться, чтобы посмотреть на довольное лицо мужчины. Киран хоть и желал ее, но события не торопил — Джейн решила, что ему нравится наблюдать, как женщины сами пытаются управиться с его достоинством. Но вдруг, только Джейн стала увереннее принимать его в себя, он навалился с новой силой. Джейн ощутила, что нечем дышать... и что она готова заплакать от восторга. Внизу живота пульсировало так, что хотелось закричать во все горло. Глухо хрипя, Киран стал буквально вбиваться в нее.

От боли, смешанной с вожделением, из глаз Джейн потекли слезы. Она ухватилась за его руку, будто бы не боялась упасть в воду, а Киран заметил ее эмоции и, чуть сбавив обороты, нагнулся к лицу. Ухватив за шею, он прижал к себе Джейн как можно сильнее, и она ощутила горячее дыхание около уха.

Когда его язык начал облизывать мочку, Джейн сжала зубы, чтобы ее стоны не превратились в жалобный скулеж. Она так давно не имела связи с мужчиной, что хороший любовник казался ей даром божьим. Да и он сам был в восторге — Джейн поняла это по тяжелому дыханию, хрипам и еле сдерживаемым стонам.

— Я... почти... — выпалил он ей на ухо, и Джейн напрягла мышцы, что было сил, дабы доставить ему еще больше удовольствия.

— На меня, — ответила женщина. Киран отпустил ее — Джейн выставила руки и ощутила боль в плече, когда они коснулись подводного песка. В любовном забытие травма волновала ее меньше всего. Игнорируя боль, женщина начала активнее шевелить бедрами. Между делом запустила руку к клитору: он набух и стал таким чувствительным, что, казалось, одно движение — и кончит она.

Вытащив, он излился на ягодицы. Джейн ощутила невероятное облегчение, но безумная эйфория пришла после того, как она помогла себе пальцами. Упав в воду и снедаемая дрожью, телохранительница пыталась восстановить дыхание и тысячу раз похвалила себя за то, что позвала на тренировку этого мужчину.

Пока она приходила в себя, генерал вынес ее из воды и положил на чистый берег рядом. «Ого, еще и заботливый», — про себя хихикнула Джейн.

— Я тебя еще раз не ранил? — спросил Киран, когда сел рядом с Джейн, склонившись к ней. Она все еще никак не могла свести ноги и подняться.

— Разве что в самое сердце, — улыбнулась Джейн и обняла его за шею. Дотянувшись до губ, поцеловала — устало, но нежно и ласково.

#всяотдаюсьучебе (современность, преподаватель-студентка)

Коридоры провинциального вуза после окончания занятий опустели. Свет горел только на первом этаже, где из кабинета под номером три слышалась приглушенная мужская речь. Вечерняя консультация проходила по запланированному сценарию: перед Артуром Даниловичем, преподавателем экономики, сидело несколько ответственных студентов, усердно учившихся и желавших хорошую оценку на экзамене, и Влада.

Если скучающие лица ребят мужчину никак не беспокоили — он сам недавний студент, еще не забывший учебные годы, когда хочется гулять, а не сидеть на скучных парах или консультациях — то Владу, расположившуюся, он терпел едва ли. Девушка не давала ему прохода буквально нигде: подстерегала после пар около вуза, беззастенчиво провожая до его личного бмв, говорила на отвлеченные темы, спрашивала, нравится ли она ему. Нравилась, очень нравилась, именно поэтому Артур до сих пор не собрал педсовет и не поднял этот вопрос, хотя мог бы избавить Владу от бремени обучения в вузе одним только словом, учитывая, что его отец — декан.

Вот и сейчас девушка сидела за первой партой, бесстыдно расстегнув две верхние пуговицы на полупрозрачной рубашке, из-под которой были видны очертания черного лифчика. Артур едва сдерживался в ее присутствии, испытывая естественное влечение, но каждый раз говорил себе, что любые отношения со студенткой, пусть она младше всего лет на пять, противоречат академической этике, а потому ему нельзя думать о ней, нужно игнорировать, и постепенно девушка потеряет интерес и отстанет.

Артур Данилович, доселе занятый журналом, поднял взгляд на аудиторию, чтобы отметить для себя всех, кто дожил до конца вечерней консультации. Когда его взгляд коснулся Влады, девушка навалилась на парту, выпятив внушительную грудь, и положила кончик ручки в рот, начала его обсасывать. Артур тяжело вздохнул и отвел взгляд, стараясь подавить возбуждение, продолжил перечисление студентов.

Влада убрала ручку и достала телефон. Закинув ногу на ногу, она развернулась спиной к парте и открыла фронтальную камеру. Устроившись на фоне конспектов, Влада игриво улыбнулась и сделала селфи. Артур Данилович косо смотрел, как девушка строчит что-то в телефоне. Наверняка опять полезла в инсту, где опубликует эту фотку с хештеками #всяотдаюсьучебе или #академическийоргазм.

С горем пополам закончив консультацию, мужчина с чистой душой отпустил бедных студентов. Аудитория очистилась практически мгновенно. Дверь захлопнулась за спиной последнего мученика, который с радостным ором побежал на выход, и Артур Данилович поднял усталый взгляд на Владу. Девушка спрятала телефон, но продолжала сидеть за партой, с огнем в глазах смотря на преподавателя и накручивая темную прядь пышных волос на палец.

— У вас остались вопросы, Лебедева? — бесцветным голосом поинтересовался Артур.

— Влада, — поправила девушка.

Мужчина тяжело вздохнул и потер покрасневшие от усталости глаза.

— Ну так что, Лебедева? — переспросил он. Хотелось бы сказать погрубее, но Артур не мог — сказывалось хорошее воспитание. Обидеть, а уж тем более, оскорбить женщину для него было не просто неприемлемо, а попросту невозможно.

— У меня осталось множество вопросов, Артур Данилович, — кокетливо сказала Влада. Встав с места, она обошла парту и позволила себе сесть на деревянную поверхность, демонстрируя шикарное тело в белоснежной блузке и обтягивающей кожаной юбке чуть выше колена, из под которой выглядывали полупрозрачные черные чулки.

— Задавайте, — мужчина откашлялся и опустил взгляд в журнал. Девушка была красива. Чертовски красива и сексуальна. Артур хотел Владу, но гнал мысли о ней поганой метлой, потому что он преподаватель, а она его студентка, он не может поддаться искушению и нарушить этику. Не может. — Только побыстрее, пожалуйста.

— А если я люблю подольше?.. — сказав такую пошлость, Влада бросила на него жалобный взгляд. Артур закрыл рукой лицо, ощущая, что щеки начинают гореть, а член наливается кровью. Выгнать бы ее по-хорошему, но если он встанет, то опозорится перед ней. Его возбуждение через брюки не заметить было бы невозможно.

— Вла… — Артур чуть не назвал ее по имени, но вовремя прервал себя и добавил: — Лебедева. Что вы хотели узнать? Только прошу вас, вопросы исключительно по моему предмету и будущему экзамену.

Влада закусила губу и смерила преподавателя озорным взглядом.

— По предмету… — девушка коснулась указательным пальчиком пухлых губ, не боясь размазать красную помаду. — Ой, у меня столько проблем с вашим предметом, вы бы знали. Сажусь за конспекты, и вместо того, чтобы учить, думаю о вас. Хотите узнать, в каких поза… в смысле, как я о вас думаю?

Артур Данилович закрыл лицо двумя руками, потер его изо всех сил и нашел в себе смелость взглянуть этой бестии в глаза.

— Лебедева…

Девушка встала и подошла к преподавательскому столу. Опершись руками на журнал, Влада заставила преподавателя отодвинуться на стуле, чтобы его лицо случайно не соприкоснулось с ее пышной и очень манящей грудью, практически вывалившейся из блузки.

— Артур Данилович, скажите, а вы влюблялись в преподавательниц в бытность студентом? — прошептала девушка, глядя на его жалкие попытки отдалиться.

— Нет, — ответил Артур осипшим голосом, но спешно откашлялся.

— А как вы относитесь к романам между студентами и преподавателями? — продолжала напирать она, проскользив заинтересованным взором от его губ до бедер, где остановилась на выпирающем члене.

— С осуждением, — механически ответил мужчина, прикрывшись от взгляда. Шумно сглотнув, он уставился на бесстыдное декольте, как завороженный, теперь уже не способный отвести взор. Видя его реакцию, Влада осмелилась подойти к нему и, убрав руки с паха, усесться на колени. Несмотря на внутренний протест, мужчина не мог прогнать ее — сказывалось и воспитание, и потаенное желание, чтобы она не уходила, смазанное стыдом за собственное бессилие перед естественным влечением.

Влада придвинулась ближе, приобняла его за шею. Артур Данилович почувствовал запах женщины, смешанный с легкими нотками диор, и ощутил, как его член начал пульсировать, желая как можно скорее вырваться наружу. Мужчина вдруг понял, что до дома он не дойдет — придется избавляться от возбуждения в туалете после того, как Влада уйдет. “Она же не может… прямо здесь?.. — спросил Артур сам себя, смотря на озорную улыбку девушки. — Нет, дальше так продолжать нельзя”.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Артур Данилович попытался оттолкнуть девушку рукой, но Влада перехватила его ладонь и как бы случайно положила ее на грудь.

— У меня так сильно бьется сердце, чувствуете? — шептала она, приоткрыв пухлые губы. — Почему здесь так жарко? Можно я расстегну блузку?

Преподаватель сглотнул, неспособный ответить внятно. Из его головы вылетели все мысли, оставив только возбуждение и желание освободить груди, чтобы с жадностью впиться в твердый сосок. Влада будто бы прочла его мысли — ловким движением тонких пальчиков с длинным маникюром она расстегнула все пуговицы, показав черный кружевной лифчик. Артур Данилович коснулся твердой чашечки и, не увидев сопротивления, засунул холодные пальцы внутрь. Нащупал крупный ореол и вожделенно сжал его, заметив, как по тонкой загорелой коже студентки пробежала дрожь.

— Ох, что бы подумал тот, кто зайдет в аудиторию в такой момент… — жарко прошептала Влада. Мужчина ощутил прилив возбуждения: опасность разоблачения вызывала сильные животные чувства. Избавив девушку от лифчика, Артур припал к ее груди, начал целовать нежную кожу и облизывать желанные формы. Влада тихо простонала, а ее лицо осветилось довольной улыбкой.

— Знаете, а ведь я, кажется, забыла надеть трусики, — несмотря на очевидную победу, Влада не унималась, продолжая безжалостно распалять Артура всякой пошлой глупостью. Она действовала на него безотказно: мужчина положил вспотевшую ладонь на тонкую ткань чулок, пробираясь под плотную ткань кожаной юбки. Неожиданно Влада остановила требовательную мужскую ладонь и, хихикнув, встала, оставив разгоряченного Артура в недоумении. Развернувшись лицом, девушка села на колени, оказавшись слишком близко к члену. Влада закусила губу и принялась спешно доставать его достоинство из брюк, пока Артур часто дышал, не имея моральных сил противостоять ей. Член благодарно вывалился из ткани, и девушка тут же схватила его тонкой рукой, вожделенно сжала. Вытащив язык с пирсингом, Влада нежно облизнула головку члена, заставив Артура откинуть голову назад.

— Какой большой… — прошептала девушка и тут же вобрала член в рот. Мужчина напрягся, вцепившись в стул. Влада начала обсасывать до середины, помогая себе руками, постепенно подбираясь к основанию. Через несколько десятков движений головой она отстранилась и припала к мошонке, массируя руками и умело облизывая. Артур Данилович положил руку на ее голову, гладя по волосам, накручивая темную прядь на палец. Влада вернулась к члену и одним движением вобрала его до конца, заставив преподавателя закусить губу, чтобы не простонать. Она словно поняла, что он не слишком опытен по части женщин, и сбавила темп, но все равно работала ртом так умело, что мужчине было очень тяжело держаться. Когда пальцы Артура стали с неконтролируемой силой сжимать волосы, девушка внезапно отстранилась. Сквозь пелену похоти мужчина едва ли понял, зачем, почему она не дала ему кончить в рот.

Развернувшись бедрами к нему, Влада нагнулась над деревянной поверхностью и выпятила ягодицы.

— Посмотрите, точно забыла надеть трусики? — шептала она сбивчивым тоном, поглядывая на Артура через оголенное плечо. Мужчина вскочил на ноги и ухватился за манящие женские бедра. Расстегнул молнию юбки, которая тут же упала на пол ненужной тканью. Прерывистое дыхание Влады доносилось до его слуха, но Артур не обращал внимания — оно бы сосредоточено на прекрасных округлостях упругой задницы. Погладив бесстыдно выпяченные ягодицы, Артур уже забыл вопрос Влады, хотя он и не имел значения. Конечно, трусиков на ней не было. Коснувшись пальцами складок влагалища, Артур с вожделением заметил, что девушка очень сильно намокла, а внутри нее, наверное, так тепло и хорошо, что сносит крышу. Приставив член к заветной дырочке, мужчина заметил, как Влада напряглась, но с громким стоном впустила его сразу наполовину. Вторым движением Артур продвинулся до конца, ощутив прилив наслаждения от того, с каким усилием девушка сжимает его член изнутри. Начав двигаться, он твердо решил поиметь ее так, чтобы дрожала в экстазе, раз уж она сама соблазнила его.

— Да, еще… — шептала Влада, вцепившись ногтями в бумаги на столе. Она умело подмахивала бедрами, помогая Артуру продвигаться глубже, доставляя обоим животное удовольствие. Девушка перечила ему даже в желании доставить ей удовольствие — Влада делала это сама, запустив руку к клитору, усиленно его массируя, при этом умело работала бедрами. Навалившись на девушку, Артур, к ее удивлению, перехватил инициативу и начал жестко, в усиленном ритме вгонять член в нее.

— Только не внутрь, — сквозь стоны и громкие шлепки попросила девушка. Артур откинул голову, чувствуя близкое окончание, несмотря на то, что возникло навязчивое желание засунуть член еще в задницу, чтобы поиметь Владу со всех сторон. Коснувшись губами ее плеча, мужчина заметил дрожь, пробежавшую по спине, и решил нежно прикусить кожу. Громкий стон стал его благодарностью. Влада стала дергать клитор сильнее, и вскоре замерла, упав на стол. Артур держал дрожащие ноги, чувствуя, что девушка сжала его член так сильно, что сам чуть не кончил внутрь — успел высунуть и излился прямо на анус, хотя желал оросить спермой округлые бедра.

Отстранившись, Артур Данилович не мог отдышаться. Без сил откинулся на стул и усталым, все еще мутным взором наблюдал за распластавшейся на столе Владой и думал, что к черту эту академическую этику, когда #академическийоргазм насколько прекрасен.

Во тьме застрявшего лифта (современность, офисные работники)

На часах почти двенадцать — совсем скоро обед, которого Катя ждала с самого утра. Вся ее работа сосредоточена на бумагах: накладные, отчёты, сверки… скучнейшие вещи, если заниматься ими изо дня в день на протяжении более десяти лет. Месяц назад Катя порывалась уйти, изменить жизнь кардинально, больше никогда не возвращаться к бухгалтерии и даже написала заявление в ворде, но затем в ее жизни, вернее, в их офисе, появился Игнат. Статный мужчина ее возраста с тёмными, как смоль, волосами, острыми чертами лица, мощным подбородком и глубокими голубыми глазами. Это была любовь с первого взгляда. Катя не сумела отвести взор, впервые увидев, как он вместе с кадровичкой шёл в соседний отдел. Позже Катя узнала, что он не женат, недавно расстался с девушкой, что он пользуется одеколоном с запахом коры дуба и любит двойной американо с молоком. Одержимость мужчиной не казалась чем-то из ряда вон выходящим, в конце концов, чувства никому не мешали, кроме ее самой, рыдающей в подушку по ночам от одиночества и неразделенной любви. Мощным моральным пинком Игнат с первых дней отправил Катю во френдзону. Все, что ей оставалось — изо дня в день дожидаться обеденного перерыва, чтобы дойти до столовой и вместе с ним поесть, обсуждая ничего не значащие темы.

Отложив бумаги, которые не закончила вбивать в программу, Катя достала из сумочки зеркальце и помаду. «Не такая уж и уродина, — думала она, смотря на отражение. — Самая обычная, ничем не примечательная женщина. Почему он не может мной заинтересоваться?»

Крайний вопрос разрывал ее сердце на куски, а в последнее время чувства становились все более невыносимыми. Катя уже не могла видеть его в компании других женщин. В голове возникала картина, как Игнат уединяется с любой из них в туалете, в подсобке или в его новенькой машине, где они долго и очень продуктивно занимаются любовью. Думать об этом было невыносимо, потому что Катя отчаянно желала отдаться Игнату сама — везде и как он захочет, лишь бы утолить похоть, лишь бы насытить страдающее сердце плотским удовольствием.

Поправив макияж, женщина убрала косметичку в сумку и накинула на плечи кожанку, до сего висевшую на спинке кресла. Катя как всегда была на низком старте, готовая послать не только на три, но даже на тридцать три буквы любого, кто захочет принести ей ещё немного работы за несколько минут до обеденного перерыва.

Квадратные часы, висевшие посреди стены, громко и напряжённо тикали, отсчитывая последние секунды до встречи Кати с объектом ее невыносимой страсти. Едва ли длинная стрелка коснулась двенадцати, как женщина чуть не спрыгнула со стула. Опередив весь отдел, Катя пошла к лифту: около него уже должен был ждать Игнат, который никогда не опаздывал.

Тоска накрыла женщину с головой, когда около лифта никого не обнаружилось. «Неужели сегодня он ушёл без меня? Нет, не может быть, он никогда так не делал», — оправдывала его Катя. Мимо неё, одиноко стоящей в коридоре, прошли сотрудники ее отдела и соседних. Безответно любимого мужчины, терзающего сердце и не дающего спать по ночам, среди них не было.

Коллеги поочерёдно уехали на лифте, некоторые предпочли спуститься по лестнице, оставив женщину грустить в тишине коридора. Помявшись на месте, Катя проверила телефон — никаких оповещений или пропущенных. Закусив губу, она почти готова была расплакаться, но держалась изо всех сил до последнего, как вдруг из-за угла появился Игнат. Взъерошенный, он быстрым шагом направлялся к ней, а на лице его отпечаталось недовольство.

— Извини, что опоздал, — бросил он как бы невзначай. — Сегодня буквально завалили работой.

Катя дружелюбно улыбнулась и нажала на кнопку вызова лифта.

— Ничего, — ответила она. — Что-то срочное?

— Да наш козёл сократил срок сдачи проекта на неделю, — возмутится Игнат. «Наш козел» — это начальник их отдела, самый суровый руководитель компании, у которого Катя бы не смогла работать, а потому выдержка Игната ее восхищала.

— Жесть, — покачала головой Катя.

— Не то слово, — ответил Игнат, и между ними возникла неловкая пауза. Несмотря на немаленький возраст, Катя не всегда могла найти темы для разговора с мужчиной, который занимал все ее мысли, а потому их беседы часто не клеились. Про признание прямо в глаза и речи не шло. Катя думала, что ей проще было бы написать ему смску, но это выглядело даже в мыслях несерьезно. Или, быть может, проще предложить потрахаться. Что угодно, только не признание в любви.

Лифт подъехал, открывшись с подозрительным механическим шумом. Оба сотрудника проигнорировали его, зашли внутрь. Катя, будучи ближе к панели управления, нажала на кнопку первого этажа. Двери лифта со скрипом закрылись. Катя закусила губу, ощутив лёгкие нотки мужского одеколона и отвернулась, надеясь, что Игнат не заметит ее покрасневшего лица. Надежды оправдались сполна: мужчина даже не смотрел в ее сторону, занятый своими мыслями. Проехав несколько секунд, лифт с громким скрипом остановился. Катя недоуменно посмотрела на Игната, который тоже ничего не понимал, как вдруг свет в кабине выключился. Сердце Кати пропустило удар. Она не боялась темноты и замкнутых помещений, но ситуация нестандартная.

— Застряли? — спросила Катя.

— Похоже на то, — ответил Игнат. Послышался шорох с его стороны. — Черт, как назло телефон оставил. Твой с тобой?

Катя замерла, ощутив, что ответ решит их судьбу. Если она достанет телефон и вызовет подмогу, то, возможно, их высвободят в ближайшие минуты. А если нет, то до конца обеденного перерыва, после которого их точно обнаружат, у нее будет достаточно времени. Катя сможет воспользоваться темнотой, чтобы побороть страх признания, или не врать и продолжить дружеские отношения. Ну или для кое-чего поинтереснее.

— Похоже, тоже забыла, — выбрала Катя, демонстративно покопавшись в сумке и перевесив ее на дальнюю руку. Женщина надеялась, что ни одна сволочь не решит позвонить хотя бы в ближайшие полчаса, когда все решится.

— Придется ждать, когда кто-нибудь попытается вызвать лифт и обнаружит поломку, — нервный тон удивил Катю, привыкшую видеть Игната собранным в любой непонятной ситуации.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты боишься? — ласково спросила она, попытавшись дотронуться до мужчины в темноте, но безуспешно. Игнат отошел подальше и шуршал чем-то в кабине лифта, но Катя не могла понять, что это были за звуки.

— Скажем там: я обеспокоен, — твердо ответил Игнат. — Не люблю застревать в лифте, знаешь ли.

Катя хихикнула. Страха не было совсем. В любом случае, их обнаружат рано или поздно, а пока можно воспользоваться уединением сполна.

— Дай мне руку, — попросила женщина, вглядываясь в темноту. — Чтобы нам обоим не было страшно.

— Думаешь, тут возможно потеряться? — иронизировал Игнат. Ох, как же ей нравилось умение использовать в разговоре скрытые насмешки, многие из которых были так мастерски завуалированы, что собеседник не всегда мог их распознать.

— Думаю, что хочу взять тебя за руку, — настаивала Катя. Послышался тяжелый вздох в ответ.

— Это ни к чему, — отрезал Игнат, и эта фраза прошлась по сердцу Кати, словно нож по маслу. Почему, ну почему он отвергает ее?

— Я совсем не нравлюсь тебе? — с комом в горле спросила Катя.

— Дело не в тебе, Кать, — ответил он беспокойным тоном.

— Хватит общих фраз, — настаивала Катя, решив раз и навсегда понять, возможно ли что-то между ними или нет. — Скажи прямо, Игнат.

Мужчина прислонился спиной к стенке лифта, Катя развернулась на звук, желая посмотреть в его глаза, будто бы могла что-то увидеть в кромешной тьме.

— Ты мне нравишься, Кать, но… — послышался еще один тяжелый вздох и легкий удар о кабину, словно мужчина откинул голову, — мне слишком тяжело дался разрыв предыдущих отношений. Пойми, мы знакомы всего ничего, я не знаю тебя и не хочу получить нож в спину еще раз.

Понятно. Страдает, значит, после расставания, никак не может отпустить бывшую. Ну, эта проблема решается одним интересным способом. Катя шагнула в сторону голоса и вскоре нащупала плечо Игната. Он не отвергал женщину, но и не шевелился.

— Сегодня мы остались без обеда, — начала она. Поднявшись на носочки, Катя одними губами нашла мужское ухо и жарко прошептала: — Я даже знаю, как нам утолить голод.

Игнат повернулся на голос, и они почти соприкоснулись губами. Катя провела рукой от плеча до покорной мужской ладони, взяла ее и положила на кожаную юбку. Игнат не сопротивлялся, словно был в ступоре. Не противится, значит, делаю все правильно, — так думала Катя, игриво закусив губу. В ее мечтах он трахал ее на столе, возле шкафа, на стиральной машинке… словом, много где, но лифт не представлялся ей никогда.

— Катя… — прошептал он и прервался, будто подбирая слова. Желая закрыть ему рот поцелуем, женщина попала в щеку, но не остановилась — облизала колючую щетину, ощутив капельки мужского пота на языке.

— Мои трусики так сильно намокли, — шептала Катя ему в лицо, чувствуя, как шумно он сглатывает. Вожделенно накрыв его губы своими, женщина почувствовала отдачу: Игнат не просто принимал ее ласки, но и позволил себе углубить поцелуй, исследуя настойчивым языком ее рот. Рука, мирно покоившаяся на юбке, вдруг нашла подол и охотно начала его задирать. От прикосновения мокрых пальцев к бедрам Катя едва ли не завизжала от восторга.

Женщина положила руку на его пах, настойчиво гладя член через брюки. Он затвердел, и в голове Кати промелькнуло желание попробовать его на вкус. Мужские пальцы добрались до тонкой ткани трусиков, надавили на клитор, из-за чего пришлось сжать ноги и шумно выдохнуть. Прервав поцелуй, Катя оставила Игната в недоумении.

— Кажется, я знаю, что будет на обед у меня, — промурлыкала Катя, вдруг убрав настойчивые мужские пальцы от своих трусиков. Отстранившись, она села на корточки и начала вслепую возиться с ремнем. Он поддался почти сразу, и Катя аккуратно спустила брюки до колен, ухватившись за желанный член. На ощупь он был еще шикарнее, чем в мечтах. Между ног предательски заныло при мыслях о том, как же охуенно будет, когда он заполнит ее всю. Но чуть позже.

— Катя… — вновь повторил Игнат, когда ощутил прикосновение теплых влажных губ к головке члена. Держа его в руке, она нежно целовала, не торопясь переходить к активным действиям, а мужчина будто бы хотел протестовать, но физически не мог, ощущая такую же накрывшую с головой похоть.

Облизнув член до основания, Катя почувствовала, как мужчина напрягся, и взяла его в рот. Тяжелый вздох прервал тишину. Мужчина положил руку на ее голову, начав накручивать волосы на палец. Катя настойчиво обсасывала член целиком, расставив ноги и запустив указательный палец к клитору. Влажные шелковые трусики массировали его не хуже рук, но женщина не могла противиться порыву размять клитор еще сильнее, растягивая бархатистые складочки.

Катя едва ли увлеклась процессом, как вдруг настойчивая рука, лежавшая на голове, потребовала остановиться и потянула вверх. Игнат прижал женщину спиной к кабинке и начал второпях задирать юбку до талии, опаляя шею горячим дыханием. Катя закрыла глаза и блаженно улыбнулась, когда его пальцы вновь добрались до ее лона и отодвинули насквозь промокшие трусики. Ей хотелось закричать: “Давай, трахни меня”, но слова не помещались в охрипшем горле.

Игнат закинул ее ногу себе на руку. Катя ощутила, как головка члена коснулась влажных складок и не сдержала стон — мольбу побыстрее заполнить целиком. Игнат уловил ее желание, член стал настойчиво проникать внутрь, растягивая тугие из-за длительного воздержания мышцы. Впившись губами в тонкую шею, мужчина двигался, с каждым разом проникая все глубже и глубже.

— Игнат… — сладко протянула Катя, — быстрее, умоляю.

До этого он берег ее, ощущая, какая она узкая, боясь причинить боль, но мольба развязала ему руки. Вжав Катю в стену, Игнат стал безжалостно вбиваться в нее, слушая громкие одобрительные стоны. Набухший до предела клитор терся о его бритый лобок, и с каждым движением по телу разносились все более сильные импульсы. Закружилась голова, Катя практически перестала себя контролировать и чтобы не кончить так быстро, отодвинула Игната и развернулась к нему спиной. Выпятив попу, она жадно потерла влажный член меж ягодиц, намекая, что хочет продолжить в такой позе. Игнат не возражал — ухватив ее попу настойчивыми пальцами, он вновь направил член внутрь, в этот раз зайдя без проблем, и продолжил вожделенно трахать ее. Катя царапала стену, совершенно не беспокоясь о том, что кто-нибудь обнаружит следы ногтей. Громкие стоны, казалось, можно было услышать за пределами лифта, и это любовников совершенно не беспокоило.

— Я… почти… — язык предательски заплетался, поэтому Катя смогла выговорить только эти два слова, но Игнат всё понял. Запустив руку к клитору, он прижал женщину сильнее к стенке, усиленно массируя клитор. Еще несколько грубых движений, наполняющих изнутри мучительной похотью, и Катя сильно сжала ноги, ощутив нестерпимый импульс, перешедший в крупную дрожь по всему телу. Игнат едва ли не простонал, почувствовав, с каким желанием женщина сжала его внутри, но успел вытащить — излился на кожаную юбку.

Отстранившись, Игнат прислонился к ближайшей поверхности, пытаясь отдышаться. Катя нашла его во тьме, нащупала дрожащие губы, накрыла их благодарным поцелуем, гладя щетину. Как жаль, что скоро коллеги начнут возвращаться с обеденного перерыва. Оставшись наедине еще хотя бы несколько часов, Катя воспользовалась бы ими также продуктивно, оттрахав Игната до изнеможения, после которого глупые мысли о бывшей выветрились бы из его светлой головы навсегда.

Сделка с похотью (фэнтези, суккуб и дьявол)

Ночь Самайн должна выдаться славной. Густой туман спустился на землю, укутал плотным одеялом, надёжно скрыл облик прохожих друг от друга. Суккуб не сомневалась в качестве иллюзии, благодаря которой была похожа на молодую человеческую женщину, но бархатно-карие глаза, в которых теплился кровавый огонь, выдавал её дьявольскую сущность с потрохами при обычном освещении. Туманная ночь скрывала и это досадное упущение.

Сняв капюшон, суккуб ослабила пояс бордового шёлкового плаща, надетого на голое тело. Наконец вдохнула полной грудью, словно избавилась от тугого корсета, и тихой поступью пошла по безлюдной улице спящего города.

Остановившись у перекрёстка, суккуб ощутила груз тяжких дум. Надо было наконец-то решить, кого посетить этой ночью: молодого вампира, недавно прибывшего в город, или благочестивого монаха, у которого после нескольких встреч осталось совсем немного жизненных сил. И вампирская энергия не сильно нравилась суккубе, и избавлять человеческого любовника от бремени жизни пока не хотелось.

Суккуб ощутила лёгкую грусть. Эту ночь хотелось бы провести по-особому, а ничего чудесного решительно не происходило. Густой туман потихоньку рассеивался, открывая суккубе грязные лужи после недавнего ливня, обшарпанные каменные здания, словно нежилые, хотя ещё днём на улицах кипела жизнь. Город будто бы вымер, и сие странное событие обеспокоило суккубу, изнеженную, смотрящую свысока на сородичей, которые вместо уютных диванов людских борделей выбирали сырые холодные камни и тревожное уединение.

Гнетущая тишина прошлась по коже трепетным холодом. Время словно остановилось. Суккуб застыла на месте, прислушалась, стараясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни. За спиной раздался громкий «Кар!». Суккуб вздрогнула и резко обернулась. Сквозь тусклый свет фонаря она заметила тень ворона и обхватила себя руками.

— Тьфу ты, чёрт, — процедила она, коря себя то ли за несвойственную суккубам мнительность, то ли за изнеженную людской жизнью натуру.

— Не боязно гулять в одиночестве, красавица?

Бархатный голос растёкся по телу, как терпкое вино. Суккуб повернулась в его сторону и обнаружила высокого мужчину в черном, расшитом серебряными нитями камзоле, столь близкое присутствие которого должна была почуять, если бы тот был обычным человеком.

— Боязно, господин, — призналась она. Взгляд зацепился за чёрные глаза, в которых суккуб никак не могла рассмотреть сущность внезапного собеседника. Для умудрённой многовековым опытом девушки это означало лишь одно. Склонив голову на бок, суккуб прошептала: — Мессир?..

Не изменившись в лице, мужчина приблизился, жестом указательного пальца намекнул оставить попытки раскрыть его личность.

— Полно, красавица, стоять на распутье, — говорил он, не отрывая взгляда. Суккуб нутром ощутила, что, несмотря на плащ, скрывающий тело, она стоит перед ним будто совершенно нагая, более того — будто без кожи, без тела, без всего того, что делало её хоть каплю похожей на человека. И через мгновение обратила внимание на приглашающий жест собеседника.

Суккуб и не заметила, когда затуманенная грязная улица сменилась чистым ночным небом и бескрайним полем. Незнакомец подал руку. Холодные камни под ногами сменились сырой травой, шуршащей при каждом шаге бесшумной суккубы. Над головой безмятежно висела полная луна, огромная, будто до неё рукой подать.

— Как красиво… — сорвалось с губ то, что должно было остаться мыслью.

— Всего лишь маленькая иллюзия.

Суккуб ничего не ответила, понимая, что лесть, даже если она правдива, может собеседнику не понравиться, а потому оставшийся недолгий путь прошёл в тишине, прерываемой трелью стрекоз.

Белая, кажущаяся мраморной беседка круглой формы напоминала ту самую луну, что светила в небе над ними. Незнакомец усадил суккубу на одну из скамеек и сел подле неё.

— Чем обязана Вашему вниманию? — суккуб подняла взгляд. Она не знала, чего может ожидать от такой встречи, но отчего-то совершенно не боялась.

— Пустяковое дельце, — пояснение незнакомца оставило ворох вопросов вместо того, чтобы прояснить дело.

— Звучит интригующе, — ухмыльнувшись, суккуб потянулась к завязке плаща, но остановилась, спросив: — Вы не против?

— Пожалуйста, — незнакомец не изменился в лице, как случилось бы с обычным мужчиной, глаза которых загорались похотью при виде голого женского тела.

Суккуб расстегнула плащ и выкинула его в сторону за ненадобностью. Через мгновение мастерская иллюзия спала: на голове появились рога, а ноги ниже бедра покрылись шерстью, тонкие ступни вновь стали мощными копытами. Суккуб почесала шею, стыдливо прикрывая длинный шрам под левой ключицей, на который собеседник бесстыдно уставился.

— Надо же, вот ведь мерзавец. Ты подарила ему столько бессонных ночей, а он так с тобой обошёлся.

Суккуб неловко улыбнулась, ощущая себя, прошедшую огонь и воду, живущую на земле не первый и не второй век, маленькой слабой девочкой перед неизвестной и бесконечно огромной вселенной.

— Пустяки, — отмахнулась она, хотя на самом деле ощутила острое желание выпить крепкого сухого вина. Оно бы убрало напряжение, возникшее в ней от встречи с существом подобного рода, и приятно затуманило разум.

В следующий миг взглянув на собеседника, суккуб обнаружила в его руках два серебряных фужера. Один он тут же протянул ей, и она, благодарно улыбнувшись, жадно отпила. Терпкое сухое растеклось по горлу, разливаясь жаром в груди.

— Желаешь ли ты мести над обидчиком?

Суккуб не могла отвернуться от испытывающего взгляда. Кровь ударила в уши, и женщина вновь отпила, ощутив подкатывающий к горлу комок.

— Желаю, господин, — отрицать очевидное было бы глупо. — Но не могу просить Вас вообще ни о какой услуге: мне нечем платить. Однако, ежели после услышанного я всё ещё нужна вам, то, уверяю, готова сделать всё, что Вы скажете.

Незнакомец отставил в сторону свой фужер и вальяжно откинулся на спинку скамьи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Эх, дьяволица, — произнёс он, и бархатный голос ударил в голову не хуже крепкого вина. — Вот как с вами дела вести, ежели вы меня как облупленного с первых слов знаете? — незнакомец с десяток секунд всматривался в лицо суккуба, затем добавил: — Мне нужно, чтобы ты передала скромный привет от меня одному недавнему знакомому. Взамен проси, чего твоя душа желает. Не на неё уговор будет.

Суккуб растерялась, не понимая, чего хочет на самом деле, хотя ответ был на поверхности. Месть за старые обиды была сладка, но мысль провести ночь Самайн с этим незнакомцем никак не хотела вылетать из головы.

— Тогда я попрошу вас заняться со мной любовью.

На лице собеседника появилась кривая ухмылка, словно он заранее знал, к чему придёт их разговор.

— Не месть и даже не богатство или бессмертие? — уточнил он, будто продолжая испытывать.

— Я свое желание выразила, господин, — ответила суккуб и тоже отставила серебряный фужер. — Более того, надеюсь, что оно будет исполнено прямо сейчас.

— Красавица, опомнись, ты просишь расплаты за то, чего ещё не сделала, — его тон не менялся, хотя суккуб заметила в чёрных глазах жёлтые искорки. Безусловно, незнакомец отличался и от обычных мужчин, и от нежити, но неужели он совсем-совсем не знал, что есть похоть, из которой она состоит целиком и полностью?

— Я сделаю в лучшем виде, господин, — нежно улыбнулась она и осторожно положила руку на колено незнакомцу. — Но что-то мне подсказывает, что «маленькое дельце» обернётся для меня последним приключением в жизни. К тому же… — она приподняла бедро, чтобы показать ещё один глубокий шрам, превращённый в стебель розы благодаря умелым рукам татуировщика. — Мои жизненные силы на исходе, и на маскировку уходит слишком много: столько, что нет энергии стереть шрамы. Вы мне нужны. А Вам нужен хороший исполнитель.

Её рука поползла вверх по штанам, пока позволяла отдалённая поза. Не встретив сопротивления, суккуб с кошачьей прыткостью подсела ближе, затем — подлезла к груди и, прильнув, взглянула в его глаза.

— Пусть будет так.

Бесстрастный голос подарил карт-бланш суккубе, и она бесцеремонно уселась сверху на мужчину, замечая, как медленно черты его лица смазываются, перестают быть человеческими. Не в силах оторваться от чёрных глаз, она тянула с поцелуем, хотя очень любила такого рода ласки.

Незнакомец положил руки на ее бёдра. Во мгновение суккуб ощутила, что оставшееся напряжение исчезло. На его место пришла мысль, что она целиком и полностью во власти этого мужчины, из-за чего приятно намокло внизу живота.

Не глядя суккуб помогла приспустить брюки, но начинать сразу ей показалось слишком скучно. Хотелось раззадорить, если не его, то себя. Руки, доселе покоившиеся на бёдрах, начали бережно поглаживать спину, то очерчивая линию позвоночника, то возвращаясь к уродливому шраму, разнося сладкий трепет по всему телу.

Суккуб двигала бёдрами, чувствуя, как желание завязывается в тугой узел. Ещё немного, и она будет не в силах больше терпеть. В его глазах, сквозь непроглядную темень, она заметила своё отражение. Она будто стояла на берегу водоёма с чёрной водой и намеревалась бесстрашно ступить в неизвестность.

Чуть приподнявшись, дьяволица направила его в себя и резко села, ощутив, как мелкая дрожь прошлась по ногам. Ухватившись за спинку скамейки, суккуб начала двигаться, тяжело дыша и набирая темп. Всё ещё не в силах посмотреть куда-либо ещё, она тонула в его взгляде, словно в непроглядной тьме, которая окутывала её, как туман укрывал землю.

Становилось хорошо, даже слишком хорошо. Его жизненная энергия не была похожа ни на какую другую. Если человеческую можно было сравнить с чистой водой, вампирскую — с морем крови, то энергия незнакомца — бескрайняя тьма, пустота, из которой можно было забирать жизнь бесконечно.

Шрам под левой ключицей медленно затянулся, не оставив и следа. О глубокой ране на бедре теперь напоминала лишь яркая роза. Суккуб физически ощутила себя как в далекой юности: никаких шрамов, никакой боли — одна неутолимая энергия.

Закатив глаза от удовольствия, женщина уткнулась носом в шею незнакомца и стала прикусывать, томно постанывая. Спустя ещё мгновение жизненная сила буквально переполнила чашу её души, и суккуб ощутила, будто нечто внутри неё разорвалось на мелкие кусочки, а ноги предательски задрожали.

Когда суккуб отдышалась и подняла голову, то поняла, что глаза, которые она принимала за чёрные, были на самом деле жёлтыми, а черты лица незнакомца удивляли разве что схожестью с её мессиром.

Ещё мгновение — и суккуб обнаружила себя с плащом на плечах на том самом перекрёстке, на котором она встретила этого мужчину. Укутавшись в плащ, суккуб засунула руку в шёлковый карман и обнаружила там аккуратно сложенный пергамент.

Гроза (фэнтези, императорская чета)

Раскат грома прервал ночную тишину. Крупные капли дождя барабанили по окну, будто желая разбить его вдребезги и впустить в темную комнату порывы леденящего ветра. Не спалось. Совсем не спалось… Новоявленная императрица Лилиан укуталась в плотное одеяло с головой, дрожа всем телом то ли от холода, то ли от страха. Стоило выглянуть из-под покрывала — тут же по стене пробегали леденящие душу тени, заставляя дрожать еще сильнее и оборачиваться одеялом, словно облачаться в доспехи, крепость которых не смог бы сломить ни один, даже самый острый меч.

Лилиан зажмурилась, пытаясь представить, что засыпает в тихом месте, далеко от непогоды и сопровождающих ее страшных звуков; что все эти «бегающие» тени — лишь плод разыгравшегося воображения, и, как не раз говаривала наставница, это всё от недоедания — нежелания принимать пищу так много, сколь положено, то бишь действовать в ущерб желанию, на благо потребностям. Губы мелко дрожали; руки предательски стягивали одеяло, подчиняясь праздному любопытству — посмотреть, не утихла ли непогода, не пропали ли тени. Она едва высунула нос, как перед ней, совсем рядом с ее маленькой уютной кроваткой пробежала огромная черная тень и… Глухой удар. Видимо, молния поразила землю совсем близко к окну. Глаза расширились, и испуганная девушка, резким движением сбросив с себя одеяло, спрыгнула с кровати и побежала к двери.

К счастью для нее, единственная дверь в этой комнате вела в такую же жилую комнату. К несчастью, комната принадлежала её мужу — Эдварду, которого она не посмела бы беспокоить без уважительной причины, которую теперь видела в страшных, пугающих тенях и… На глаза наворачивались слёзы от одной мысли, что ей придется пережить эту ночь в полном одиночестве, в страхе и совершенно без защиты.

Крепко вцепившись в дверную ручку, она бесшумно, как ей казалось, подтолкнула дверь, украдкой войдя в его спальню и едва ли не наступив на длинный подол ночной сорочки. Эдвард лежал в постели, укрытый одним тонким одеялом, будто не ощущая холода, пробиравшего с ног до головы его молоденькую жену. Лилиан сделала пару шагов к кровати и, ощутив босыми ногами жжение ледяного пола, уже несколько раз пожалела о попытке найти защиту и утешение у мужа.

Девушка подкрадывалась мелкими шажками, тяжело и глубоко вдыхая, будто бы намеревалась совершить что-то неправильное или, упаси Боже, аморальное. Казалось, ее глубокие вздохи, в которых слышался страх вперемешку с сильным волнением, заполняли всё помещение. Эдвард перевернулся лицом к ней, с неимоверной легкостью открыв глаза и безмолвно обратив на нее обыденно-высокомерный взгляд. Лилиан плохо видела в полутьме, но была уверена, что никак по-другому он не может смотреть в этот момент. Император, уставший, вечно загруженный и постоянно занятой, наконец-то нашел время для сна и тут его отдых прерывает… кто? Сама госпожа Никто.

— Зачем ты пришла? — вопрос резал по сердцу, как нож по маслу. Первая мысль — он разозлится, выгонит её, как только узнает про ту глупость, с которой она к нему пришла. На глазах девушка забывала всё, чему её научили за годы — она сжимала локти руками, пытаясь унять сильную дрожь и надеясь, что краснющие щеки в тени полумрака совершенно не видны.

— Я… Вы… — она едва нашла силы, чтобы продолжить: — Мне страшно. Мне страшно одной. Гроза, дождь, тени в моей комнате… как чудовища из детских сказок…

Эдвард привстал на кровати и, осмотрев её с ног до головы, задумался о чём-то своём.

— И-извините, — вдруг пришло осознание, насколько же глупым был её поступок, насколько же стыдно будет завтра смотреть мужу в глаза. Она сделала маленький шажок назад и, устремив взгляд в никуда, вся поникла и сжалась. Равно в той же степени не хотелось возвращаться назад, чтобы пытаться уснуть в этом царстве блуждающих теней и грохочущих молний.

— Не извиняйся, — спешно бросил Эдвард. — Если тебе страшно, то ложись рядом. Со мной тебя никто не тронет.

И девушка искренне в это верила. Его Величество казался ей чем-то вроде оплота, нерушимой стены, защиты от всех ужасов, что может предоставить этот недружелюбный мир. Не существовало ничего сильнее и надежнее его.

— Если только это не причинит Вам неудобств…

— Не причинит, — усмехнулся Эдвард и, освободив ей место, добавил: — Ну же, иди сюда, жена.

Лилиан сжала губы и, слегка приподняв подол ночнушки, чтобы точно не споткнуться, неспешно залезла на кровать и приютилась на самом краешке, пока Эдвард не без странной улыбки на лице накрыл её одеялом, которое, будучи намного тоньше, казалось в несколько раз теплее. Девушка легла и едва переместила окоченевшие ноги чуть от края, как коснулась ими ног Эдварда, отчего тут же отдернулась, как от огня, и от страха едва не свалилась с кровати. Смущение и стыд переполняли её, она уткнулась лицом в подушку, чувствуя, как Эдвард повернулся на кровати. Его ладонь слегка коснулась тонкого девичьего предплечья.

— Ты же совсем замерзла.

Она молчала, боясь сказать что-нибудь не то, боясь всего на свете, даже того, что она не знала, что стоит ответить в такой ситуации.

— Подвинься ближе, — усмехнулся он. — Я не укушу, обещаю.

Лилиан кивнула и переместила голову ближе к центру подушки. Длинные светлые волосы растрепались в разные стороны, и девушка, смутившись, спешно собрала их, дабы не допустить даже мысли о том, что она может как-то мешать Императору. Зажмурившись, она сосредоточилась на сне. От подушки исходил приятный запах и, Лилиан, едва согревшись, не переставала дрожать. От страха, смешанного с чем-то невиданным… чувством, что навевал запах его волос и подушки, одеяла, наполненных ароматом его тела, от которого невольно слюна накапливалась во рту, но тут же нервно проглатывалась.

За спиной послышался глубокий вздох, и рука, потревожившая ее покой некоторое время назад, теперь легла на плечо, заставляя повернуться лицом к нему. Под напором Лилиан неуклюже перевернулась и боялась, страшно боялась открыть глаза, увидеть укоряющий взгляд Эдварда, от которого захотелось бы тут же провалиться под землю, исчезнуть и больше никогда-никогда не появляться. Император пододвинулся ближе и, одним движением притянув ее к себе, приобнял одной рукой, укрыв большей частью одеяла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кроме нас с тобой здесь никого нет, — тихий шепот разбегался по телу мурашками.

По правде говоря, Лилиан и не заметила, как благодаря Эдварду совсем позабыла о страшных тенях и раскатах грома, о непогоде, на которую уже совершенно не обращала внимания, хотя дождь не прекращал громко стучать по крыше.

— Не бойся.

— Я уже не боюсь, — призналась девушка.

— Тогда почему ты дрожишь?

Лилиан промолчала, всё ещё боясь открыть глаза. Эдвард близко, слишком близко. Так близко, как она не могла себе представить даже во сне. Его ладонь, обжигая легкими касаниями через ночнушку, переместилась к голове, которая была легонько прижата к его груди. Девушка чувствовала, как он, плавно перебирая между пальцев, гладит её волосы. Она чувствовала монотонное дыхание, как вздымалась его грудная клетка и, прислушавшись, переняла мерное биение сердца, громким, невыносимым стуком разносящееся в её голове.

— Ты боишься меня?

Снова нет ответа. Но… но если она боялась Эдварда, то почему, спасаясь от «чудовищ», побежала искать защиты у него самого?

— Не боюсь, — выдохнула она.

— Тогда обними меня.

Дрожащими руками Лилиан неловко касалась его тела и отдергивалась, как от огня, пока, наконец, её ладони не легли на его плечи. Она почувствовала, как по её телу, с головы до кончиков пальцев, прошла едва ощутимая волна тепла, успокоившая дрожь насовсем и позволившая ей наконец-то открыть глаза. Эдвард стал дышать глубже и будто бы на что-то решался, размышлял о чем-то своём, недосягаемом для девушки, но связанным именно с ней и ни с кем иным. Он коснулся губами её лба и прижал сильнее, будто бы не собирался отпускать больше никогда. Лилиан инстинктивно прижалась к нему сильнее, обхватив ладонью за плечо, словно боясь, что он прекратит или того хуже — прогонит. Она замерла, собираясь уснуть в этом блаженстве, но сон как рукой сняло, едва ли что-то твёрдое коснулось её ноги под одеялом, заставив негромко всхлипнуть.

— Что случилось?

— Что-то… коснулось моей ноги.

Эдвард усмехнулся.

— Если хочешь, я проверю, что это было.

— Вы… — едва успела она вымолвить, как Эдвард выпустил её из объятий и скрылся под одеялом. Лилиан легла смирно, ожидая сама не зная чего, как вдруг ощутила, как мужские руки нежно дотронулись до едва согревшихся пальцев на ногах, и неторопливо, но до щекотки приятно, поднимались выше, будто бы выискивая что-то. К рукам присоединились и губы, которыми он принялся целовать тонкие девичьи ножки. Эдвард поднимал ночнушку выше, пока не коснулся губами ягодиц, и припал к обнаженному лону, от чего девушка с новой силой задрожала, но не имела даже малейшего желания противиться его действиям. Едва коснувшись её, Эдвард отпрянул и, будто играясь, вернулся от лона до внутренней части бёдер. Лилиан звонко пискнула.

— Меня… меня что-то укусило за… за… это Вы?

— Нет, конечно. Это всё чудовище, — ответил Эдвард из-под одеяла.

— Ч-чудовище?

— Именно, — иронизировал мужчина и, коснувшись пальцем клитора, ощутил, как девушка от непонимания происходящего попыталась отодвинуться, потому крепко сжал её ноги, не обращая внимания на нервные вздохи и вздрагивания. — Такое большое и страшное…

От напыщенно-пугающего тона Лилиан, сама не понимая почему, едва ли не рассмеялась в голос, в итоге отозвавшись на действия Эдварда лишь коротким хихиканьем. Она не понимала, чего он добивался, но расслабить её этой маленькой непринужденностью было на редкость удачной идеей; она перестала напрягаться и стало намного проще ласкать остро реагирующее на любое прикосновение тело. Эдвард вновь прильнул губами к лону, на этот раз напористо и не собираясь останавливаться, пока она не будет готова принять его как можно более безболезненно. Маленькая, хрупкая… младше его на целую жизнь… её бедра казались слишком узкими для деторождения, что было не так, учитывая возраст, но изумительно прекрасными на вкус и запах. Ему неистово захотелось продолжать и не поднимать головы, пока по её телу не пробежит волна дрожи. Тихое посапывание, плавно переливающееся в стоны, подсказывало ему, что он всё делает правильно. Лилиан чувствовала жар внизу, природу которого по-настоящему не понимала, потому потянулась рукой к животу, между делом всё выше и выше поднимая треклятую ночнушку, которая теперь уже мешала даже ей.

— Сними, — скомандовал он, и девушка беспрекословно подчинилась, на мгновение отстранившись лишь для того, чтобы избавиться от ненужного куска ткани. Едва ли она улеглась головой на подушку, как вновь почувствовала язык, которым Эдвард не переставал ласкать её лоно, но теперь уже не помогая себе руками. Всё еще придерживая бедра, он протянул руку к маленькой груди, которую тут же, под тяжкий вздох, охотно сжал. Инстинктивно Лилиан вцепилась ногтями в его руку и после нескольких неглубоких царапин перестала корябать, принявшись помогать ему сжимать грудь сильнее, как ей хотелось бы. Спустя мгновение она ощутила, будто проваливается куда-то, в голове всё окончательно перемешалось, глаза накрыла плотная пелена стыда, смешанного с диким, неистовым удовольствием. Лилиан со всей силы сжимала его руку, выгибаясь ему навстречу изо всех сил и, казалось, понимала, что делает всё правильно, всё так, как он желает. Внизу всё пылало — она думала, что еще немного и сойдет с ума, ощутит нечто невиданное доселе, но… Будто бы предвкушая это, Эдвард отстранился под тихий недовольный стон, который взбудоражил его самого, почти также сильно, как и болезненная чувствительность его жены.

— Хочешь ещё? — прошептал он, вылезя из-под одеяла и припав к её уху. Лилиан сдержалась, чтобы не закричать о том, что не просто хочет ещё, а неистово желает и вряд ли успокоится, если не получит своё. — Скажи об этом вслух.

Он сжал намокший клитор меж пальцев, отчего девушка еще раз выгнулась дугой и закусила губу.

— Х-хочу…

Эдвард рыкнул, тут же отстранившись от неё, словно прозвучал сигнал для немедленного действия. Приняв сидячее положение, он скинул одеяло с голого девичьего тела и притянул её бедрами к себе, как безвольную молчаливую куклу. От удивления Лилиан широко раскрыла глаза и без прежнего страха, но с неким любопытным ожиданием смотрела на то, как шустро император избавляется от нижнего белья, но тут же стыдливо отвернулась, едва коснувшись взглядом мужского достоинства. Эдвард заметил смятение и, отбросив внезапное желание в укор ей сделать всё прямо сейчас, навалился на неё всем телом и губами накрыл искривившийся от стыдливого удовольствия рот.

Губы на вкус были немного солоноваты, необычно и странно, но девушка не отпрянула и даже ответила на поцелуй, хоть немного неловко и с некой долей неуверенности в своих действиях. Внизу живота все также ныло, а ощущение трущегося о влагалище пульсирующего члена сводило с ума. Раскрыв губы шире, Лилиан позволила проникнуть глубже в рот, сама едва ли не повинуясь желанию прижаться к нему сильнее и умолять, кричать, стенать, чтобы он не останавливался, пока не сделает того, чего хочет. Его руки перестали бесцельно бродить по её телу и, не отрываясь от губ, Эдвард надежно зафиксировал одной рукой её бедра, другой — направлял член, тяжело дыша от сильного перевозбуждения. Что-то твердое коснулось входа в лоно, и девушка инстинктивно попыталась отдёрнуться. Одно резкое движение, и волна разрывающей боли прокатилась по её телу, заставляя глухо простонать в его губы.

— Бо... больно, — шептала она, жмурясь и отстраняясь. На уголках глаз проступили слёзы, но Эдвард держал её тело всё так же крепко, не давая дернуться. Войдя едва ли на треть, он замер и принялся с прежним трепетом ласкать её тело свободной рукой, покрывая поцелуями тонкую шею и сильно выпирающие ключицы. Лилиан тяжело дышала и пыталась подавить дрожь от боли, которая, даже несмотря на обильную смазку, казалась поначалу невыносимой. Двумя холодными пальцами он сжал сосок, отчего по телу пробежали мурашки, которые отвлекли девушку от неприятных ощущений. Поднеся руку ко рту, она закусила палец и, выставив шею сильнее, предоставила ему больший простор для ласк. За поцелуями Лилиан и не обратила внимания на то, что он собрался продолжить. Прижав бедра сильнее, Эдвард вошел целиком, услышав длинный протяжный стон, и ощутил, что девушка вцепилась в его спину ногтями, как будто неосознанно мстя за то, что он вновь причиняет ей боль.

Разрывало изнутри, щеки горели, губы порывисто искали его рот и впивались со странной, несвойственной для девушки страстью. Лилиан буквально растворялась в нём и совсем потеряла счёт времени. Постепенно боль утихала, а смущающие звуки соприкосновения их тел более не дразнили слух, сделались привычными и начали казаться чем-то очень естественным. Она опять перестала чувствовать, что находится в кровати — по ощущениям её будто бы вознесли на небо, где заставили чувствовать нечто блаженное и великолепное до тихого трепета. В какой-то момент Эдвард, видимо ощущая нечто столь же странное, совсем позабыл о ласке тонких и нежных губ и шеи, и тогда девушка сама прильнула к нему и, окутанная возбуждением, принялась кусать его шею, щеки, а затем и уши. От этой неожиданной вольности Эдвард глухо простонал и откинул голову. Внизу живота сжался тугой узел, как вдруг мужчина замер внутри неё и, спустя десяток секунд, облегченно вышел. Лилиан тут же сжала ноги, будто не желая расставаться с этим странным теплом хотя бы еще немного, но чувствовала, словно для неё соитие не дошло до конца, хотя и не могла понять природу этого ощущения.

Эдвард тут же укрыл её, глубоко вдыхающую и мокрую от волнения и перевозбуждения. Притянув к себе, мужчина заботливо поцеловал в лоб и принялся гладить её волосы также нежно, как делал это раньше, несмотря на сильную усталость и неистовое желание тотчас же уснуть. Лилиан обняла его в ответ и ощутила жуткую потребность сказать что-либо после всего произошедшего.

— Я... это... — она неловко пыталась подобрать слова, дыханием обжигая его тяжело вздымающуюся грудь. — Я люблю... Вас.

— Тебя.

— Вас... — наперекор ему прошептала девушка.

Эдвард недовольно засопел. Лилиан подняла голову и впервые без страха взглянула в его лицо. Сквозь полумрак темной комнаты она увидела, что Эдвард закрыл глаза, явно намереваясь наконец уснуть. Опустив взгляд, девушка устроилась поудобнее на его груди и, согреваемая теплом его тела и ощущением полной защищенности, мгновенно погрузилась в царство снов.

Непрофессионально (современность, женщина-психолог и молодой парень)

Теплым весенним утром Лида пришла на работу. Как обычно, с опозданием, но девочки на ресепшн открыли двери самостоятельно, позволив ей не рыться еще полчаса в сумочке в поисках карточки и не засветить очередную оплошность перед начальством.

Кофе из автомата как всегда был невкусным и пах жжеными отходами. Но всё лучше, чем «вкушать» аромат собачьих неожиданностей, оттаявших по весне, которыми, как ей казалось, пропах уже весь город.

Будни пролетали со стремительной скоростью, но не отличались друг от друга. Один большой и нудный «день сурка». Лида по заученному алгоритму оставила черное пальто в гардеробной, почистила сапожки, для вида покрутилась перед зеркалом и в состоянии полусна поплелась к своему кабинету, как всегда забыв про кофе.

Напротив коричневой двери с табличкой «психолог» на скамейке сидел человек. Это было по-настоящему странное событие, несколько выбившее Лиду из круговорота повседневной рутины. Сонным взглядом она уставилась на молодого парня, который, громко зевая, тревожил блаженную тишину длинных светлых коридоров.

— Вы ко мне? — спросила Лида и вставила ключ в замок, исподлобья поглядывая на странный экземпляр. Светловолосый парень в тонком коричневом свитере покраснел, будто его спросили о чем-то чересчур непристойном.

— Д-да… — промямлил он и отвел взгляд. Синие, как два сапфира, глаза запомнились ей лучше всего.

Ключ никак не хотел поворачиваться. Всему виной дурацкий замок, который она уже триста раз просила заменить. Но какие к чёрту замки, когда у нашей любимой Аллочки Даниловны норковая шубка на весну не куплена? Лида буркнула и оставила попытки разделаться с дверью.

— Похоже, придётся проводить приём прямо здесь, — попыталась она разрядить атмосферу.

— Здесь?.. — судя по виду, парень только сильнее растерялся.

Лида отложила возню у двери и посмотрела на молодого человека сверху вниз с искренним любопытством. Он заметил это и покраснел так сильно, будто увидел её без одежды, при этом никогда ранее не видя обнаженной женщины. Она пока не понимала, с какой проблемой он пришел, но первая уже была налицо: парень казался слишком стеснительным, зажатым, но нервного тика или каких-либо других патологических отклонений пока не наблюдалось.

— Молодой человек, расслабьтесь, вы же не к проктологу пришли.

Блуждающий по полу взгляд остановился в одной точке; парень, осмыслив услышанное, хмыкнул и опустил голову, будто стыдясь проявлять сильные чувства. Тепло улыбнувшись в ответ, Лида положила ладонь на дверную ручку и надавила. С тихим скрипом дверь приоткрылась. Уборщица опять забыла запереть кабинет.

Глубоко вдохнув, Лида надеялась, что сегодня больше никаких фокусов не произойдет. Она их не любила, хотя, благодаря профессии, уже смирилась и приняла неопределенность своей жизни, в какой-то степени даже наслаждаясь ею. В конце концов, не каждый же день к ней приходят красивые мальчики и просят… ох, как же она надеялась, что хотя бы в его случае психолога не перепутали с психотерапевтом.

— Пару минут подождите, — бросила Лида, закрывая за собой дверь кабинета. Необходимо было допить кофе… оставленный в приёмной, так что уже не важно. Потом — переодеться в белый приталенный халатик, который она любила, будто домашний. Затем — включить компьютер и порыться в бумагах, принесенных медсестрой вчера. Возможно, среди вороха бумаг или в списке платных посетителей найдётся и его запись.

— А, вот… — надев халат, Лида уселась в кресло и нашла в расписании на сегодня платный приём на 9:00. Ух, это же получается, что пациент прождал целый час и не высказал недовольства по этому поводу? Действительно, с его чрезмерной «мягкостью» надо было что-то делать.

Закончив приготовления, Лида пригласила мальчика в кабинет. Тихой поступью он зашел и также бесшумно закрыл за собой дверь. Чуткая Лида не уловила аромата одеколона. От одежды едва ощутимо веяло запахом свежестиранной, но неглаженной ткани. Дорогие джинсы неплохо сидели и подчеркивали достоинства фигуры, но ботинки… несмотря на очевидную любовь к разглядыванию пола, молодой человек не замечал собственных ног. Вернее, обуви, которую уже давно следовало бы хорошенько почистить. Лида заглянула в список и всё-таки решила проверить.

— Ваша фамилия… Логиненко?

— Логвиненко, — поправил он.

— Хорошо, — улыбнулась она и поставила галочку напротив его фамилии. — А имя?

— Роман.

— Приятно познакомиться, Роман. Меня зовут Лидия Викторовна, но можете обращаться ко мне просто по имени. Как вам будет удобнее начать разговор? Можете остаться здесь или прилечь вон на ту кушетку.

Парень опустил глаза и начал заламывать кисти рук. По виду — типичный невротик, коих пруд пруди. Молча он встал со стула и переместился на кушетку. Тем лучше. Ему будет намного легче высказаться, видя перед собой высокий потолок, а не пару глаз незнакомой женщины, годящейся ему в мамы. Сняв ботинки, Роман аккуратно отставил их в сторону и прилёг. Кисти рук скрестил на животе и тут же уставился перед собой в многозначительном молчании, будто к монологу его тоже надо подталкивать.

— Вам удобно? — Лида взяла карандаш и блокнот со стола, после чего села в кожаное кресло рядом с кушеткой. — Быть может, прохладно?.. Или дует? Окошко прикрыть? Я могу достать плед или принести чаю, если хотите.

Тонкие пальцы парня посинели от холода и мелко дрожали.

— Нет, всё хорошо… Спасибо.

— Тогда предлагаю начать, — Лида добавила в интонацию нотку заботы: — Что вас беспокоит?

Она заметила нервное шевеление его пальцев.

— Я… слишком стеснительный, — выдал он как на духу и замолчал.

— Почему вы так решили?

— Мне двадцать два года, а я до сих пор веду себя так, будто… — он сжал губы, словно пришедшее в голову сравнение его раздражало, — будто маленький мальчик. Мне до сих пор тяжело смотреть людям в глаза, хотя я бы не сказал, что страшно… скорее, неуютно… И у меня совсем нет… друзей.

Лида нахмурила брови, подозревая: скорее всего он сожалел не об отсутствии друзей, а об отсутствии каких-либо отношений с девушками, что весьма типично для стеснительных юношей. Пока она не могла с уверенностью сказать, имеет ли её подозрение хоть какое-нибудь отношение к реальности, но решила на всякий случай проверить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вас беспокоит только отсутствие друзей в вашей жизни?

— Не только, — он снова замолчал.

— Испытываете ли вы страх перед публичными выступлениями? Быть может, в вузе… вы же учитесь в вузе?.. вам тяжело выходить к доске?

Роман повел губами. Лидия ощутила, что его совсем не устраивает подобное ведение диалога с психологом. Быть может, ей стоит задавать меньше вопросов, и он сам все постепенно расскажет. Другое дело, что ждать ей совершенно не хотелось. Впереди другие пациенты, да и… Лида уже знала, что в конце сеанса выпишет доморощенному невротику какое-нибудь успокоительное и порекомендует еще как минимум несколько посещений её кабинета. Работа с пациентом, конечно, беспокоила её, но деньги тоже надо зарабатывать.

— Уже не так сильно, как раньше. В школе, когда я выходил к доске, коленки тряслись жутко, даже если знал материал на «пять». В вузе как-то полегче стало. Коллектив другой… взрослые люди. Никто не смеется над… застенчивостью, — он прожевал и выплюнул последнее слово. — Но все равно у меня большие проблемы с… налаживанием контакта с людьми. С общением. Стоит только красивой девушке посмотреть на меня, как я… заливаюсь краской.

Лида черкнула в блокноте и лукаво улыбнулась. О, как мило он покраснел в коридоре, когда она на него глянула… Любой, особенно немолодой женщине, приятно, когда намекают на её привлекательность. Именно намекают — сальные, тошнотворные комплименты, от которых хочется разве что подарить «комплиминетчику» мозги, сюда не входят.

— Разве последнее — плохо?

— А разве хорошо? — Роман вскинул бровь.

— Ну… — протянула Лида, — по-моему девчонки должны просто липнуть к такому очаровашке.

Очень непрофессиональное замечание, но оно было нацелено на определенную вещь. Больше денег Лида любила только красивых молодых мальчиков, в чисто которых входил Роман, и если он ответит на комплимент, то… считай, наживка заброшена в правильный водоем.

Роман густо покраснел и громко сглотнул. Очевидно, он не знал, что ответить и как дальше продолжить монолог. Необходимо было спасать ситуацию, а потом попытаться еще раз.

— Вы можете вспомнить что-нибудь, связанное со стеснительностью, из детства? Например, посещение родственников… какой-нибудь праздник, застолье…

— Могу в общих чертах вспомнить юбилей бабушки, мне тогда было лет семь… — он поднял голову и осторожно покосился на психолога. Женщина коротко кивнула. Роман стал рассказывать слезливую историю из детства, детали которой она записывала, а про себя думала совсем о другом. Ее возбуждала эта скромность. Не в профессиональном плане, а чисто женском. Тёмная сторона души кричала, что хочет растоптать его невинность раз и навсегда, сделать из него мужчину, но… это жуть как непрофессионально.

Когда парень закончил говорить, Лида откинулась на спинку кресла и сощурилась, обсасывая и грызя конец карандаша.

— Могу я задать личный вопрос? — спросила она. Роман кивнул.

— Вам нравятся… женщины постарше? — сказала Лида и тут же пояснила: — Не сочтите любопытство за грубость. Мне нужно для… понимания общей картины вашей проблемы.

Роман взял паузу, чтобы обдумать ответ, и сказал:

— Нравятся.

От того, как шумно он сглотнул после ответа, по телу Лиды побежали мурашки. Значит, стоит попробовать воплотить в жизнь самые развратные фантазии.

До следующего посетителя оставалось ещё полчаса, и Лида предложила пациенту пройти письменные тесты, пока она сама отлучилась из кабинета, через некоторое время вернувшись с вазой, в которой причудливым узором разложила песочное печенье. Предполагая отказ из вежливости, заварила две чашки чая и поставила их на стол, за которым работал молодой человек. У него, по всей видимости, пересохло в горле от долгого рассказа, потому что он покорно притянул к себе одну чашку и стал пить. И даже попросил сахар.

Лида не отвлекала молодого человека пустыми разговорами. Когда с тестами было покончено, парень как раз допил чай и со звоном поставил чашку на блюдечко. Женщина заметила это и, отвлекшись от заполнения ежедневной документации, забрала бумажки и сразу же сложила их в папочку.

— Я проанализирую результаты, и... если все так, как я предполагаю сейчас, то ваше "лечение" мы начнем совсем скоро, — Лида взяла ручку и бумажку, вместо рекомендаций или названия недорогого успокоительного накалякала номер своего телефона, протянула пациенту. — А пока всё. До встречи.

Парень попрощался также робко, как и поздоровался. Даже не взглянув на бумажку, выбежал из кабинета, словно ужаленный.

Лида откинулась на спинку кресла и устало потёрла глаза. «Боже, как это непрофессионально», — укоряла она сама себя, но ничего не могла поделать с желанием «вылечить» молодого парня на личном приеме у себя дома.

***

Весенний вечер выдался холодным. Ветер разыгрался не на шутку, потому, добравшись домой на машине, Лида чуть ли не спринтерским бегом преодолела дистанцию от стоянки до собственного подъезда.

Хотелось побыстрее снять с себя одежду, облачиться в теплый, мягкий халат и улечься под одеялко с ноутбуком. И ничто не могло помешать этому замечательному плану. Сын и дочь уже выросли и несколько лет как жили отдельно.

Дома было тепло и сухо. Лида любила такую атмосферу и предпочитала не разбавлять её свежим воздухом с улицы. Разве что... странные мысли о сегодняшнем первом пациенте не покидали, даже когда она запретила себе думать об этом. Теплый воздух наполнился невыносимой духотой, потому пришлось высунуть голову на улицу в надежде, что попутный ветер унесёт все неправильные мысли. Ведь за столько лет она поняла, чего стоят окружающие мужчины и почему отношений с ними надо бы избегать. Но тут не мужчина... тут мальчик, симпатичный мальчик... Для неё, почти сорокалетней женщины, он слишком молод, хотя уже несколько лет как переступил возраст совершеннолетия. И все же как сладок запретный плод… Лида вернулась в помещение, понимая всю бесполезность подобных метаний.

Проведя в борьбе с мыслями как минимум полчаса, женщина оставила попытки преодолеть их обычным способом, решила отвлечься домашними делами, как вдруг зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер.

«Неужели он?» — с воодушевлением подумала Лида и взяла телефон. В трубке прозвучал знакомый голос:

— Алло?

Лида почувствовала нотки волнения, но была так рада слышать Романа, что решила поддержать разговор во что бы то ни стало.

— Роман? Как хорошо, что вы позвонили, — ответила женщина.

— Д-да? — голос все еще звучал растерянно.

— Конечно. Что вас беспокоит? — Лида, кружа по комнате, словно бабочка, присела на диван.

— Рекомендации, которые вы мне дали после приёма… на бумажке был только номер телефона, — растерянно говорил Роман, словно боялся, что ему не поверят.

— Все верно, — подтвердила Лида.

— То есть это не ошибка? — удивление слышалось через трубку.

— Нет, конечно, — хихикнула женщина. — Если вам нужно… лечение конкретно вашей проблемы… то при личной встрече могу передать вам рецепт.

Наступила многозначительная пауза. Молодой человек словно решался на что-то, но Лида так до конца и не понимала, разделяет он ее желание встретиться в неформальной обстановке или нет.

— Когда? — прозвучал короткий вопрос, внушавший Лиде надежду.

— Ну, а вы далеко живете от меня? — спросила женщина и назвала точный адрес.

— Вообще в двух остановках, — ответил Роман.

— В таком случае, жду вас у себя через час, максимум — полтора, — перешла женщина в наступление.

— Что мне… взять с собой? — растерянно спросил Роман. Не отказывается, значит, согласился приехать. Лида расплылась в улыбке от покорности пациента.

— Бутылку вина — было бы неплохо, — ответила женщина. После такого, думала она, понять цель визита к ней домой не мог разве что совсем глупый, каким Роман не показался ей при первой встрече.

***

На часах около восьми вечера. За прошедший час Лида успела помыться, приодеться, даже подготовила небольшой стол для гостя, и теперь очень ждала Романа, глядя в экран телевизора стеклянным взглядом. Долгожданный звонок раздался по квартире, заставив женщину подорваться с места. Глянув в глазок, она открыла дверь и увидела на пороге Романа.

— Что-то долго, — с игривым недовольством встречала Лида.

— Простите… — не понимая ее флирта, извинялся Роман. Было в его невинности особое очарование, которое хотелось развеять, а может, даже разорвать в клочья, окунув его в головой в мир разврата и похоти.

— Не извиняйся, подходи, — Лида отошла в сторону, давая возможность парню зайти в квартиру. Пока он снимал обувь, она закрыла дверь на ключ и стояла рядом, наблюдая за ним. Растерянный, он словно впервые был в гостях у взрослой незамужней женщины, а овечий взгляд намекал на то, что он до конца не понимал, зачем пришёл сюда. В совокупности это сильно возбудило Лиду. Между ног стало мокро, и она ни капельки не пожалела, что под домашний атласный халатик не надела трусики.

— Предлагаю расположиться в гостиной, — Лида указала на ближайшую дверь справа. Роман скромно кивнул и, прежде чем уйти, достал из портфеля бутылку вина и протянул хозяйке. — О, крымское? Отличный выбор! Иди в комнату, а я пока схожу за штопором.

Пока Лида дошла до комнаты и достала из ящика нужный инвентарь, Роман зашёл в чужую гостиную и почувствовал себя крайне неловко. Хорошее воспитание сделало из него человека, тяжело переносящего взаимодействие с людьми из современного мира. Лида вернулась в гостиную и застала парня стоящим около накрытого столика.

— Присаживайтесь, — вновь пригласила Лида, терпеливо перенося излишнюю скромность гостя. — Сейчас выпьем немного, поговорим, и перейдём к… терапии.

От того, как ярко подчеркнула женщина последнее слово и как стрельнула глазками, Роман густо покраснел, но все же послушался. Сел на диван и стал пристально наблюдать за женщиной, которая в это время расправлялась с пробкой от бутылки.

— Может, вам помочь? — поинтересовался Роман. Лида без особых усилий справилась сама и отложила штопор.

— Пожалуй, — кивнула она. — Разлейте вино по бокалам.

Молодой человек подорвался с места и начал выполнять просьбу. Не без интереса Лида наблюдала, как трясутся его тонкие, красивые пальцы, хотя ни капли вина он не пролил.

— За встречу, — предложила женщина тост, они чокнулись и одновременно пригубили вино. Лида — совсем немного, а Роман начал пить, словно воду. Как будто хотел забыться как можно скорее, почувствовать себя расслабленно или избавиться от оков стеснения.

— Могу я задать вам личный вопрос? — начала Лида, откинувшись на спинку дивана. От половины бокала стало хорошо — границы дозволенного постепенно стирались, оставляя место для интересного продолжения вечера.

— Да, — ответил Роман.

— У вас уже были женщины? — сформулировала она как можно более корректно.

— Нет, — ответил Роман. Его уши загорелись ещё сильнее.

— А хотите попробовать? — женщина демонстративно развела ноги и отодвинула край халата. Когда отсутствие нижнего белья стало очевидно для Романа, он замер, неспособный отвести взгляд от пошлого зрелища, а его член твёрдым бугорком уперся в брюки. — Так что?

Роман сглотнул, будто слова застряли у него в горле. В комнате моментально стало слишком жарко, потому что Лида продолжила медленно раздеваться. Пояс был откинут в сторону, и женщина демонстративно вытащила большие груди с крупными сосками, на которые Роман тут же перевёл взгляд. Парень молчал, но ответ был очевиден — он хочет продолжения, но из-за скромности и воспитания в первый раз ему нужна опытная мамочка, побыть которой Лида была совсем не против.

— Чего смотришь? Раздевайся, — хихикнула женщина. — Или тебе помочь?

Пальцы Романы едва расстегивали пуговицы на рубашке, а потому Лида тотчас же пододвинулась и взяла все в свои руки. Освободив его от рубашки, она принялась за брюки. Ремень поддался почти сразу, и женщина заставила парня приподняться, чтобы стянуть брюки. Как только на нем остались одни трусы, Лида осторожно положила ладонь на член, а другой стала гладить торс, словно успокаивая переволновавшего парня.

— Расслабься, — шептала она, склоняясь к члену. — Сейчас я сделаю тебе очень приятно.

Без лишних слов Лида освободила член и обхватила его рукой. Высунув язык, облизала головку вокруг, пристально наблюдая, как парень постепенно теряется от происходящего между ними, но не хочет и не может этому препятствовать. Наигравшись с головкой, Лида вобрала ее в рот и стала осторожно опускаться ниже. Боялась, что из-за активных действий Роман может кончить прямо сейчас, когда они даже не начали. В ответ на ее действия прозвучало тяжёлое дыхание и едва сдерживаемые стоны. Тогда Лида убрала руки и стала вбирать его до конца, давая возможность парню оценить возможности тренированного женского горла. Роман втягивал живот, сопел и откидывал голову, словно старался убежать от накрывающих с головой эмоций.

Лида поняла, что дело шло к завершению, а потому неожиданно для Романа вытащила члена изо рта и забралась на него сверху. Внутренняя часть бёдер была вся в смазке, потому женщина без проблем уселась бы на член и без минета, но хотелось немного побаловать новоиспеченного любовника.

— Готов к лишению девственности? — игриво спросила Лида. Роман смутился только сильнее, но женщина не могла его в этом винить.

Не дождавшись ответа, женщина взяла его член и направила к входу во влагалище. Одним рывком села до конца и остановилась, пронзенная насквозь новыми ощущениями. Член хоть и был средних размеров, но из-за возраста стоял колом, а потому доставлял невыразимое удовольствие. Отдышавшись, Лида положила руки на мужские плечи и стала потихоньку подниматься, чтобы вновь опуститься и так по кругу.

Тихие стоны вперемешку с хлюпаньем развеивали тишину комнаты. Лида постепенно набирала ритм, как вдруг задумалась, что будет нехорошо, если мальчик кончит в неё.

— Предупреди, когда будешь на грани, — жарким шёпотом она опалила его шею. — Дам тебе возможность кончить в другое место.

Роман скромно кивнул. Его лицо затмила маска похоти. Он словно не верил, что происходящее — реально, но откровенно наслаждался им. Лида же получала удовольствие от покорного молодого тела, от невинности, которой она безжалостно лишала своего «клиента».

— Почти… — сорвалось с его губ, и тут Лида приподнялась. Стало даже как-то грустно. Прошло от силы минут десять — женщина успела только разогреться, на оргазм и намёка не было. Ну что же, такова плата за секс с неопытными, — подумала женщина и слезла с Романа. Тут же заставила его лечь на диван, а сама вновь забралась на его ноги, но теперь спиной к нему. Демонстративно запустив сначала один палец, затем второй в тренированное кольцо ануса, женщина проверила готовность тела доставить ему удовольствие еще и этим способом. Устроившись поудобнее, Лида вновь обхватила член и направила его к входу в задницу. Влажная от смазки головка быстро проникла внутрь. Женщина сжала ее мышцами и услышала позади блаженный стон. Попыталась продвинуться дальше, как вдруг почувствовала руки на бёдрах, останавливающие продвижение, и нечто горячее внутри.

Удивившись, что он так быстро кончил, Лида слезла с него и сжала ягодицы, чтобы сперма не потекла по ногам по дороге в душ.

«Очень непрофессионально заниматься подобным с клиентом, — думала Лида. — Очень непрофессионально, но как же нравится».

Конец