Поперечный переход / Cross Passage © Mainefiddleheads

Поперечный переход / Cross Passage © Mainefiddleheads

*******************

Сильный штормовой ветер был отмечен в отчете с мостика на следующее утро после того, как мы встали на якорь в Бремерхафене во время обратного перехода в Штаты. Шторм отклонился гораздо дальше на восток, чем предполагалось, и, поскольку между нами и поворотом в сторону Германии было 350 морских миль, нам пришлось бы укрыться в гавани Портсмута, Англия. Ничего плохого в этом нет для экстренных случаев, за исключением того, что протокол заставит нас снова стоять в очереди, чтобы покинуть порт. Несмотря на это, был получен приказ: направляться в Портсмут и ждать более позднего отправления.

Контейнеровоз Molly Seine, зарегистрированный в Панаме, имеет длину 260 метров и перевозит 6 250 TEU (20-ти футовые контейнеры) груза, в основном, промышленные товары и комплектующие для автосборочных заводов в Штатах. Это было мое 18-е путешествие через «пруд» и обратно на «Молли». Когда мы причалим в Чарльстоне, мне предстояло принять несколько решений, учитывая приближающиеся 30 лет стажа, пенсию и медицинское обслуживание, если я захочу ими воспользоваться.

Стоя у поручней по левому борту, я наблюдал, как мастер порта поднимается на борт, чтобы принять мостик и ввести «Молли» в канал и причалить. Это обычная практика, необходимая в большинстве оживленных торговых портов. Роджер Чафи - мастер, я знал его, когда он работал в порту в Саутгемптоне и был моим коллегой-моряком много лет назад - один из лучших в мире.

— Рад тебя видеть, Макс. Когда закончим здесь, перекусим и выпьем по пинте пива в ''Ферри'', а? — Он не столько спросил, сколько объявил, а я никогда не отказывался от его гостеприимства.

— Ты же знаешь, что так и будет, — усмехнулся я.

Позже вечером, когда мой второй получил вахту, я присоединился к своему старому другу в гостинице «Ферри Хаус», и за лучшей рыбой и чипсами, какие только можно найти на юге, мы предавались воспоминаниям о былой славе и небылицам по обе стороны пруда.

— Как поживает твоя прекрасная миссис в «Священном городе»? — спросил он меня после того, как мы разорвали на части сотню историй о похождениях.

Он уловил мою паузу и, должно быть, увидел боль, запечатленную в моих глазах. Он и сам бывал там пару раз. Это был бич моря, и он покачал головой в знак признания.

— Мы расстались пару переходов назад. Обнаружил другого парня, который, полагаю, согревал ее, пока меня не было.

— Господи, приятель, это неприятно слышать. — Он попросил официантку принести нам по паре рюмок. — Выпьем за хороших женщин, где бы они ни были, а что касается шлюх, то трахни их, как говорите вы, янки.

Роджер был прав. Просто я всегда считал Тэмми Уотерс хорошей женщиной, пока она не стала чем-то другим...

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

Шестью месяцами ранее...

— Господи, как же приятно снова ступить на твердую землю, — сказал я своему первому офицеру, таща за собой чемодан.

Он уезжал в Гринвилл на севере штата, и мы снова встретимся через шесть недель. Экипаж и другой капитан «Молли» собирались отправиться на ней в путешествие в Южную Америку и обратно, как только перегрузятся.

— Я могу вас подвезти, капитан. Это не сложно, — сказал он, прижимая к себе свою жену.

Я согласился и попросил его высадить меня у городского рынка, где я купил дюжину роз для Тэмми, белых на длинных стеблях, ее любимых. Мы пришли в порт на пару дней раньше, и я хотел сделать ей сюрприз. Обычно я звонил с борта, когда нам оставалось день или два до прибытия, чтобы узнать, что она запланировала...

Район был заполнен туристами и детьми из Чарльстонского колледжа, а аромат бесчисленных кулинарных изысков наполнял рынок под открытым небом и окружающие нас улицы.

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

Я поселился в этом районе через пару лет после того, как ураган «Хьюго» наложил свой отпечаток на прекрасный город, найдя городской дом на Энсон-стрит по заниженной цене. Похоже, владельцам из Нью-Джерси надоел наш субтропический климат после того, как ураган сорвал кусок с их старой крыши - их потеря и моя выгода.

За пару лет я привел дом в соответствие с историческим очарованием района, и с помощью замечательного старого кузнеца восстановил все кованые ограждения со стороны улицы и сада. Когда все было готово, это был трехэтажный городской дом в пастельно-розовых тонах с темно-зелеными ставнями, защищающими от урагана, и жить в нем было некому. Я выходил в море по десять недель за раз и по шесть недель находился в порту приписки. Для 26-летнего корабельного инженера, несколько лет как окончившего школу, думаю, я ХОРОШО справлялся.

Тэмми Уотерс заявила о себе несколько лет спустя, нажав на дверной звонок. Я ожидал, что на смену девушке, которая только что окончила колледж и переехала обратно домой, появится другая молодая студентка. Оставив дом пустым во время первых нескольких туров в море, я все время беспокоился об этом, пока один из моих приятелей не предложил сдавать комнаты проверенным съемщикам. Я нашел достаточное количество таких людей среди ребят из колледжа.

В итоге я сдал две комнаты на третьем этаже нескольким девушкам, и с этого момента, когда одна из них заканчивала учебу, другая находила ей замену. Я ожидал замену, когда открыл дверь.

— Мистер Баньон? Добрый день. Я Тэмми Уотерс. Как я понимаю, вы планируете сдать комнату моей сестре, Пэтти Уотерс? — Она ожидаемо замерла, когда я открою дверь, чтобы она могла войти.

— Да, она кажется прекрасной девушкой, и молодая леди, которая недавно уехала, очень рекомендовала ее, — ответил я.

— Что ж, я сказала ей, что все проверю. В наше время никогда нельзя быть слишком осторожным.

Я предложил ей напитки, и, к моему удивлению, она выбрала IPA (пиво), что значительно повысило мое мнение об этой семье. Еще большее впечатление на меня произвела ее потрясающая красота. Она напомнила мне молодую Кэтрин Зета-Джонс: темные волосы, пухлые губы, пышная грудь.

Она осмотрела квартиру, и я провел для нее полную экскурсию по дому, закончившуюся узким внутренним двориком рядом с домом и за ним. Небольшой дворик был украшен некоторыми насаждениями и цветами в горшках. В мягком вечернем свете это был удивительно романтичный сад. К сожалению, при полуденном солнце и 90-градусной жаре (32°C) в Чарльстоне это было не совсем романтично.

Тем не менее она одобрила, и я пригласил ее и ее сестру на ужин следующим вечером. За этим последовало свидание и еще одно, пока мы не стали одной из тех полузависимых пар, которые идут по жизни, пока один или другой не заставит их расстаться.

В то время в этом не было необходимости. Тэмми понимала мою морскую карьеру: ее отец был кадровым военным на флоте. Она была ассистентом профессора изящных искусств в колледже и могла рассчитывать на постоянную должность, если бы захотела. Поскольку мы оба любили город, было понятно, что она согласится на должность и останется, если представится такая возможность, и поэтому мы оба устроились в том комфортном существовании, которое позволяли нам обстоятельства.

Мы были постоянной парой почти три года, прежде чем она решила переехать ко мне и сдать в аренду свое небольшое бунгало к западу от реки Эшли. К тому времени я уже был 35-летним инженером, претендующим на звание 1-го помощника, как только представится возможность. Поначалу это было непривычно, хотя к тому времени я уже почти десять лет сдавал комнаты, в основном, девушкам из колледжа, и продолжал делать это даже после того, как ко мне переехала Тэмми.

До встречи с ней у меня не было недостатка в женской компании, хотя я всегда был осторожен в общении с девушками, живущими в доме. Некоторые считали это странным, другие находили в этой фантазии некое возбуждение. Я же просто трахался и получал от этого чертовское удовольствие. С ней было то же самое: ни один из нас не был девственником, и наша сексуальная жизнь всегда была запоминающейся и приносящей удовлетворение.

К тому времени, когда мы поженились, мне было 40, а ей почти 36. Детей в нашем будущем не предполагалось - она не могла выносить ребенка по медицинским показаниям, хотя, казалось, смирилась с этим с того момента, как узнала об этом в свои двадцать с небольшим. Учитывая выбранный нами образ жизни, это никогда не было проблемой для каждого из нас.

Теперь я должен признать, что за эти годы у меня были соблазны - полагаю, что это связано с территорией. За эти годы я посетил более 100 портов - от Чарльстона до Востока и даже до дальних берегов реки Печоры в суровой России. В большинстве портов всегда есть женщины разных убеждений, некоторые из них занимают низшие ступени, другие зарабатывают оклад капитана, но, за редким исключением, когда я был свободен, то всегда сторонился этих увлечений.

У Тэмми были свои соблазны, когда дома и в колледже было так много мужчин, с которыми можно было поиграть, а я неделями отсутствовал, плескаясь в волнах открытого моря. У нас было взаимопонимание. Мы не изменяли друг другу, потому что не хотели этого. Конечно, любой из нас мог перепихнуться, и другой никогда бы об этом не узнал, если бы не какой-нибудь случайный промах, но мы должны были доверять друг другу, чтобы не делать этого...

Я доверял ей, и я знаю, что она доверяла мне, так что после нескольких лет брака и долгой совместной жизни до этого я шел по Энсон-стрит, ощущая благополучие нашей жизни.

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

— Доброе утро, мистер Баньон. Вы хорошо сходили? — Мистер Шилдс был моим соседом с тех пор, как я купил этот дом. Его жена умерла несколькими годами ранее, и он обратился к другой своей любви - выращиванию орхидей в своем саду на крыше.

— Да, сэр. Спокойного моря и хорошей еды на том берегу. — Я помахал ему в ответ, когда завернул за угол своего дома.

Задвижка на железных воротах, ведущих во двор с боковой стены, недавно отломилась, и для ее починки требовалась сварка, но она все еще держала ворота закрытыми. Я никогда не вхожу в дом через парадную дверь: у меня всегда была привычка осматривать сад, прежде чем войти в дом. Тэмми паркуется у обочины и пользуется парадным входом, как и посетители, но мои обычаи неискоренимы.

Через заднюю дверь можно попасть в короткий коридор, ведущий на кухню и в кладовую, а затем в передние комнаты и ванную. Я бросил пиджак на спинку кухонного стула и нашел вазу для цветов. Она оставила пару круассанов в коробке из булочной на прилавке, и я угостился ими, прежде чем войти в парадную гостиную и снять туфли.

До обеда оставалось еще немного времени, поэтому я направился наверх, чтобы переодеться и убрать свои вещи. Может быть, это из-за инженерного образования и внимательности к деталям, но я быстро заметил это, и оно поразительно привлекло мое внимание. Сиденье унитаза было поднято, а когда я зашел в душ, на полке стояло средство для мытья тела, которого я никогда раньше не видел: голубой гель с ароматом, скорее подходящим для открытого воздуха, совсем не то, чем пользовалась бы Тэмми. Это было то, чем пользовался бы мужчина, как и унитаз с поднятым сиденьем.

Последнее обстоятельство было проблемой в прошлом. За все годы, что в доме жили молодые женщины, я ни разу не видел, чтобы в двух других ванных комнатах сиденье было поднято. Тэмми укоряла меня за это, но после нескольких месяцев совместной жизни она приучила меня к потребностям слабого пола. Так что увидеть поднятое сиденье в нашей ванной после того, как меня не было почти десять недель, было тревожно.

Думаю, это не так тревожно, как застать их на месте преступления. Один из моих приятелей застал эту печальную сцену и провел месяц в тюрьме после того, как убедился, что другой парень провел этот месяц в палате, а они еще даже не были женаты. Нет, это было уже достаточно плохо, хотя я твердил себе, что может быть чертовски веская причина, по которой сиденье было поднято, а в моей ванне находилось мужское средство для мытья тела. Я не мог придумать ни одной, но она могла быть.

Закончив одеваться, я спустился вниз и проверил сообщения с борта, после чего вышел обратно, сделал доброе лицо и отправился в «Генри Хаус», чтобы выпить пинту пива. «Генри» - это местная пивная, которая находится неподалеку и рассчитана на тех из нас, кто любит хорошую выпивку и немного джаза, чтобы немного успокоиться. Мой старый друг Сатч управляет баром, и я всегда могу рассчитывать на особое отношение и совет, хочу я этого или нет.

— Ты выглядишь как кот на прогулке, старина, — крикнул он мне, когда я вошел. Публика на «мясном рынке» собиралась только к вечеру, так что завсегдатаев здесь было немного. — Когда ты вернулся?

— Ты не слышал моего гудка? Я дал тебе два коротких, — ответил я.

Он только рассмеялся и сказал, что думал, что это мог быть маленький буксир.

Сатч получил свое прозвище за приятную внешность и обаяние, а также за крутой джаз, который он любил в этом заведении. Ему нравились и его постоянные клиенты, хотя в последнее время они менялись. Я и еще полдюжины человек посещали это место несколько лет. Пару человек мы потеряли из-за коварных супруг, а еще пара переехали.

— Золотой IPA "Максимиллиан" на палубе! — объявил он как в микрофон. Оно называется "Максвелл", но я никогда не обращал внимания на его причудливые выражения. — Эй, пока я не забыл, здесь был Дэйв Хофф, спрашивал, не заходил ли ты еще.

Дэйв был одним из завсегдатаев, которого мы потеряли из-за интрижки супруги и нового места. Но он молодой парень с крепкой головой на плечах. Его бывшая жена Трейси, напротив, глупая стерва, но дайте ей время, и она все поймет. Она потеряла одного из хороших парней.

— Он оставил здесь письмо для тебя, — воскликнул Сатч с конца бара.

Я открыл письмо, смакуя вкуснейшее пиво, и с удивлением обнаружил приглашение на свадьбу на озере Тексома в Оклахоме. Мой смех, наверное, был слышен на всей улице.

— Он женится на сестре своей гребаной бывшей, черт возьми! — весело заорал я.

Дата была назначена через четыре недели, и, учитывая, что у меня было шесть, все это казалось мне выполнимым.

— Выпьем за Дэйва и за то безумное дерьмо, в которое он собирается ввязаться. — Я поднял тост с нашей небольшой группой, собравшейся в этот день.

Затем я опрокинул свою пинту и собрался с мыслями, чтобы отправиться на улицу...

Тэмми не вернулась домой к восьми вечера, и я не стал ей звонить, чтобы сообщать о своем возвращении. Вместо этого я просто сидел в кресле у окна гостиной, глядя на улицу за окном, и в один из таких моментов я почти пожалел, что у меня нет одной из этих мягких пушистых домашних кошек. У нас на судне их было две, хотя официально это запрещалось правилами.

Тротуар уже начинал темнеть от сумерек, когда ее машина подъехала к обочине через пару мест, а я как раз допивал вторую пинту эля с момента возвращения в дом. У меня был миллион вопросов, вдвое больше сомнений и никакой веры в ответы, особенно когда я наблюдал за тем, как они вдвоем приближаются к дорожке. Я был чертовски уверен, что они оба отправятся прямиком в свое гнездышко, когда она повернулась, обняла мужчину и с затяжным поцелуем отправила его в «Ауди» через дорогу, ту самую, с наклейкой факультета колледжа Чарльстона на лобовом стекле.

Я встречал его раньше. Он был заведующим кафедрой, на которой она работала - чванливый мужчина с интеллектом ученого и темпераментом дурака, на добрый десяток лет старше меня. Я чуть не рассмеялся про себя. Тэмми - очень симпатичная женщина, и если бы она захотела завести себе любовника, у нее могло бы быть сколько угодно ухажеров, если не больше, на дюжину лет младше ее.

Но вместо этого она вцепилась в мужчину-жабу. Это не может быть из- за должности, у нее она уже есть. Она не испытывает недостатка в деньгах, и я знаю, что удовлетворяю ее в постели. Я только покачал головой и повернулся к двери, когда ключ задвинул ригель обратно в раму.

Она вошла в фойе и вздохнула, как будто это был конец долгого дня. Я ненадолго вспомнил нашу первую встречу в этом же фойе. В моем воображении она была все такой же красивой, пока на ней не проступило пятно уродства.

Она направилась к кухне, и, возможно, это было предчувствие или же испуг при виде моей воображаемой кошки, она остановилась и повернулась. В комнате было темно, но я видел это по ее глазам, когда она поднесла руку ко рту.

— О Боже... ты дома? — спросила она так, словно стоящее перед ней мое явление было лишь плодом воображения. — Сегодня днем прозвучал гудок... это был ты?

Я просто кивнул и посмотрел в окно. Она должна была знать, что я видел их со своего места. Как она могла не знать?

— Почему ты не позвонил мне?

— Я решил удивить тебя ранним возвращением. Похоже, мне следовало позвонить.

Она сделала небольшую паузу, а затем в ней проснулись художественные наклонности.

— Макс... О нет... Томас? Мы просто ужинали сегодня вечером, вот и все.

Она попыталась улыбнуться, но даже за годы подготовки учеников ей не удалось овладеть трюками, необходимыми для обмана мужа.

— Могу я предположить, что он заплатил и ожидал большего у двери?

— Макс, пожалуйста, все было не так.

Она старалась, но должна была знать, что занавес опустился после объятий, а не до них.

— Каково это было, Тэмми, вот так сосать язык жабы?

Она старалась изо всех сил, но, в конце концов, поняла, что я знаю - мы оба знали, что она трахается с Томасом Прайором, доктором философии и совратителем чужих жен.

— Я собираюсь ненадолго отлучиться. Тебе нужно взять несколько вещей и пожить какое-то время в другом месте, может быть, с Томасом. Можешь забрать из душа его «Cool Mountain Breeze», если это его.

— Макс, пожалуйста, мы можем...

Я просто поднял руку.

Она тихонько плакала, а мое сердце разбилось вдребезги. Я знал об этом еще днем, но когда мы были вдвоем в темной гостиной, боль была мучительной, по крайней мере для меня. Наверное, все это настигло меня, когда я вышел из дома и пошел по улице в сторону Ист-Бей. У меня не было никакого конкретного направления, но съев ранее днем лишь горсть кренделей и круассан, мне нужна была какая-нибудь еда.

В салуне на Маркет-стрит я заказал крылышки и жареные грибы, которые подала официантка, в одежде, почти не прикрывающей задницу, и попискивающая от щипков фанатов - как раз то, что нужно брошенному зрелому мужчине... а может, и нет. Здесь всегда смешанная публика, больше молодежи, но у них абсолютно лучшие крылышки на полуострове.

Официантка указала мне место, и я обдумал ситуацию. Томас Прайор был уже женат, не то чтобы это имело значение - возможно, кусок задницы Тэмми нравится ему больше, чем его собственная жена, на самом деле я чертовски уверен, что так оно и есть. Говорят, миссис Прайор могла бы побороться с коровами на стороне. Я знаю, что думать о ней в таком ключе неправильно, но я должен был посмеяться над собственным развлечением, чтобы сохранить легкомыслие и остатки здравомыслия. Тем не менее, он и/или кто-то играл в «дом» в моем пространстве, и Тэмми должна была знать, что это нарушает условия сделки.

Когда я вошел, в доме было темно, почти сюрреалистически тихо по сравнению с тем приятным домом, в который я возвращался много лет. Тэмми собрала несколько вещей, насколько я мог судить, а ее машины не было. Когда я проверил душ, гель для ванны был удален. Может, она забрала его с собой или выбросила - мне было все равно. Я чувствовал себя избитым человеком и, перекинув рубашку через столбик кровати, погрузился в беспокойный сон.

Когда рассвело, я отказался от привычки и пропустил завтрак, решив вместо этого взять велосипед и отправиться на «Батарею» на полуострове. Мне нужно было отдохнуть и подумать, а сидение на каменной «Батарее» с видом на гавань и окрестности дает исключительные возможности для того и другого. Проблема с размышлениями заключается в том, что вы можете думать слишком много и в итоге переосмыслить все, о чем думали вначале.

Конечно же, мне приходилось бороться с визуальными образами. Сосала ли она его член с тем рвением, которое, как я знаю, она проявляет от удовольствия. В прошлом я был соучастником ее оргазмов только от этого. Она обожает скакать по-ковбойски и быть оттраханной сзади. Трахал ли он ее тугую задницу? Изверг ли он свои гребаные орехи в мою женщину? Все мысли о том, чем могут заниматься прелюбодеи, только усугубляли раздражение. А, ведь, были еще и действительно важные вещи.

Я не хотел, чтобы этот брак распался - я вложил в него слишком много времени и души, чтобы позволить себе вот так его разрушить. Была ли с Прайором первая попытка или в моей постели побывала целая череда мужчин, возможно в течение многих лет подряд. В этом и заключается проблема - думать слишком много, когда разум бездействует или перегружен. И то, и другое приводит к почти фаустовской сделке, чтобы все исправить - почти обменять душу на то, чтобы все было как прежде, и в этом кроется проблема. Я больше не знал с уверенностью, как все было раньше.

Одно я знал точно: мне придется сесть и поговорить с Тэмми, отбросив на время тучи разрушения. Ее босс трахал ее в моей постели, пока я был на службе в море, и она, судя по всему, не видела в этом ничего страшного. Это было большое препятствие, которое нужно было преодолеть, если это возможно, а я не знал, возможно ли это.

Позже я узнал, что Тэмми уехала к своей сестре, той самой, которая снимала у меня комнату, когда мы только познакомились. Тэмми сохранила свое бунгало и, когда брак ее сестры распался, разрешила ей переехать туда после того, как закончился срок аренды предыдущих жильцов. Встречается ли Прайор с ней там или нет, я не знал. Придется подождать, пока мы не поговорим...

В кухонное окно, выходящее в сад на заднем дворе, стучал мелкий дождь, и мы вдвоем оставались в стенах нашего дома, который превратился скорее в одинокий, чем в счастливый дом. Она выглядела хорошо, но в то же время изможденно, если такое бывает - возможно, это было мое воображение или желание, не знаю.

— Макс, это не то, чего я хотела. Пожалуйста, поверь мне.

— А чего ты хотела, Тэмми? — ответил я, пытаясь оценить ее мысли.

Она не знала, как ответить на этот вопрос. Черт, я не мог винить ее за это - я бы и сам не знал, как ответить, будь я на ее месте.

— Прайор - это то, чего ты хочешь?

Она лишь удрученно рассмеялась, ее лицо выражало противоречие.

— Господи, нет. Теперь мы вряд ли сможем работать вместе. Это была глупая ошибка, Макс. Которой нет оправдания.

— И все же вы двое переспали на этой неделе? — Я ловил рыбу, но она этого не знала.

— Нет, Макс. Я полностью порвала с ним в тот вечер, когда уехала сюда. Я позвонила ему из бунгало. Он не хотел соглашаться, но когда я пригрозила рассказать Софи, он заткнулся.

Я представил, как Софи Прайор, все ее 200 фунтов (91 кг), прижимает Томаса к земле и сминает очки с его носа, и слегка улыбнулся.

— Из всех доступных членов, Тэмми, почему, черт возьми, ты связалась с этой гребаной жабой? Не понимаю.

— Не знаю, правда, не знаю, кроме того, что он постоянно давил на меня, напоминал, как много я ему должна, как я обязана ему своим пребыванием в должности. Он продолжал помогать мне, составлять мне компанию, напоминать, как я одинока. Вскоре мы стали ужинать, потом выпивать, он начал водить меня в свои любимые заведения. Мне стало комфортно.

— Однажды вечером он напоил меня, отвез домой и трахнул. Он не насиловал меня и не заставлял. Я сделала это по собственной воле, хотя, если бы я не была пьяна в тот первый раз, этого бы никогда не случилось. Тем не менее это произошло. Мы занимались этим около месяца, пока ты не вернулся.

— Вот вопрос на миллион долларов, Тэмми... Ты знаешь, о чем идет речь. Люди говорят. Сколько их было до этого пекервуда (термин - дятел)?

Если я думал, что она будет отнекиваться, пытаясь ответить, то я ошибался.

— Трое, до Томаса было еще трое мужчин.

Я хотел быть удивленным, но не был и был одновременно.

— Каждый из них был до нашей свадьбы, Макс, до того, как я переехала к тебе, и ты никого из них не знаешь. Никто из них сейчас не живет здесь. Они были студентами.

Это меня удивило, но прежде чем я успел ответить, она продолжила.

— Я тяжело переживала твое пребывание в море, Макс. Это было чертовски тяжело в течение долгого времени, но я люблю тебя и не давала тебе об этом знать. Тогда я просто решила, что ты сам делаешь это, время от времени, в каком-нибудь далеком месте, и ты никогда об этом не узнаешь. Это было много лет назад, и, если честно, я не могу об этом врать. Это было просто физическое удовольствие, и оно действительно снимало напряжение, может быть, раз в месяц или около того, пока тебя не было дома. Не было никакой романтики или отношений - был секс и все.

— Может быть, это из-за того, что я живу одна, а мой мужчина так часто уезжает. Когда я связала себя с тобой обязательствами, переехав к тебе, я покончила с этим, до этой последней поездки. А теперь я все испортила, не так ли?

Я поверил ей, и то, что все это было так далеко в прошлом, до того, как она переехала ко мне, не было проблемой, хотя нечестность все еще присутствовала - я никогда не поступал так с ней.

— Тэмми, меня беспокоит нынешняя ситуация. Прайор устроился в моей гребаной постели, и мне нужно время, чтобы пережить это, если я смогу. Если не смогу - ну, я не знаю.

У нее начались слезы, и я протянул ей салфетку. После долгой паузы она продолжила.

— Я знаю. Вот почему я делаю то, чего очень не хотела делать. Я собираюсь принять шестимесячную стипендию в университете в Ванкувере. Это позволит мне уехать подальше от Прайора, и мне не придется отказываться от своей должности и стажа в Чарльстоне. Они пришлют кого-нибудь вместо меня.

— Это было быстро. Ты приняла это решение еще до того, как мы поговорили.

— Я ничего не говорила раньше, потому что не собиралась ехать. Теперь все изменилось, не так ли?

— Да, к сожалению. Ты знаешь, что у меня скоро тридцать лет стажа, и я должен буду принять несколько решений. Это все усложняет, конечно.

Она ничего не сказала, но я смог прочесть в ее словах болезненное признание.

— О, и я должен был сказать тебе раньше. Дэйв Хофф снова женится в следующем месяце, и я планирую присутствовать на свадьбе. Он женится на сестре Трейси - Торре. Я не ожидал, что так получится. Если ты будешь еще здесь, я могу ненадолго отложить наши проблемы, если тебе это интересно.

Я сказал это, чтобы дать ей возможность, но на самом деле это не имело значения.

— Жаль, что я не знала. Я буду в Ванкувере к концу месяца. Возможно, так будет лучше в любом случае, Макс.

На этом мы расстались и обменялись болезненными объятиями, прежде чем она отправилась обратно в Уэст-Эшли. Дэйв был моим старым знакомым по «Генри Хаус», и я полагаю, что попойки приятелей-собутыльников не всегда переходят в статус старых друзей семьи. К тому же, возможно, она была права...

Тэмми вылетела в Ванкувер через неделю после нашего разговора. Мы поужинали накануне ее отъезда, но все осталось по-прежнему: мы неофициально расстались, чтобы дать каждому из нас необходимое пространство. Я не выдвигал никаких требований, а она их не предлагала.

Думаю, именно последний пункт вызвал наибольшее беспокойство. Мы оба наслаждались бурной сексуальной жизнью, когда были вместе. Наши профессиональные разлуки, длившиеся до десяти недель, всегда разжигали огонь страсти, когда мы воссоединялись. Мы уединялись в коконе на выходные и выходили на улицу, чтобы поесть и выпить, и только потом возвращались к нашей безудержной похоти. Смог бы я продержаться шесть месяцев? Конечно, смог бы, но захочу ли я этого, зная, что моя разлученная жена уехала одна в свое новое космополитическое приключение? Полагаю, многое зависело бы от того, к каким решениям мы придем в ближайшие недели и месяцы. Мы либо погибнем как пара, либо найдем какой-то путь назад...

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

Я прилетел в аэропорт Далласа Форт-Уэрт накануне вечером и дождался утра, чтобы поехать на место вынесения «приговора» Дэйву, как я это назвал, когда разговаривал со своим старым другом, чтобы поздравить его. Это была легкая поездка по шоссе 75, а пересечение Красной реки в Оклахоме позволило мне вычеркнуть еще один штат из списка для посещения или проезда.

— Макс, пошли со мной. Я хочу познакомить тебя с хорошими людьми.

Дэйв широко улыбался со своей новой невестой под руку, и я последовал за ними к толпе, собравшейся на набережной. С большинством из них я уже официально познакомился на свадьбе.

— Так это и есть капитан? — спросила интересная молодая женщина.

— Макс, это Вайнона, Вайнона Густофсен.

Он представил меня своим новым/старым родственникам и очаровательной женщине по имени Сьюзан, с которой я уже встречался в Чарльстоне, и, к удивлению, там была его бывшая жена Трейси, сестра новой жены, со своим новым кавалером. Я думал, что это будет неловко, но они, видимо, помирились.

Каким-то образом на весь вечер я оказался в паре с Вайноной, хотя и осознавал, что старше ее на несколько лет. Это не имело значения - до конца вечера она научила меня танцевать тустеп, и мы отлично провели время.

Я бы с удовольствием сказал, что трахнул эту маленькую шалунью, но я вел себя как идеальный джентльмен, и мы расстались веселой компанией, не более. У меня возникло ощущение, что она хотела бы добавить к своим завоеваниям капитана морского флота, но у меня на уме была еще и Тэмми. Это было бы неправильно с моей точки зрения. Тем не менее, это было прекрасное искушение, если так оно и было.

Счастливая пара уехала на медовый месяц, а я направился на юг, в техасскую горную страну, в Сан-Антонио, чтобы провести там несколько дней. Я посетил этот город много лет назад, но так и не нашел возможности вернуться. Друг потянул за ниточки, и мне удалось остановиться на три ночи в отеле «Менгер», расположенном в центре города, по соседству с Аламо.

Это было то, что, как я надеялся, мы с Тэмми сможем сделать, когда я выйду на пенсию - путешествовать по стране и посещать подобные места. Я сидел в старом баре отеля «Менгер» и слушал рассказы о том, как Тедди Рузвельт загнал свою лошадь прямо в бар, и еще сотню историй о техасских рейнджерах, которые бармен, должно быть, пересказывал тысячу раз. Еще до конца вечера я поднимался наверх и повторял все заново на следующий вечер.

Через неделю я уже готовился к очередному заходу в порт с бременем неопределенного брака и решений, которые не мог принять.

<><><><><><><><<><><><><><><><><><><><>

Почти полгода спустя...

Переход на восток продолжался 14 дней, когда мы подошли к огням портальных кранов на набережной Бремерхафена. При преимущественно спокойном море путешествие прошло без происшествий, за исключением одной остановки в море, где инженеры провели быстрый ремонт кормовой части главного вала.

Во время этого захода «Молли Сейн» должна была простоять в порту шесть дней: мы ждали, пока в док прибудет последняя треть заказа на запчасти для BorgWarner, прежде чем мы сможем отчалить. Лишние три дня давали мне возможность дать большинству членов экипажа отпуск, чтобы они могли заняться тем, чем занимается экипаж в течение трех дней свободы. Мне не нужно было гадать: большинство из них найдет отдохновение на дне нескольких пустых кружек и в комфорте такого количества портовых кисок, на которое они только способны. Небольшое число из них может оказаться в амбулатории в середине плавания, но это останется между ними и Доком.

— Капитан Баньон, может быть, вы захотите поужинать со мной сегодня вечером? — спросил меня высокий представительный джентльмен после того, как мы закончили таможенный досмотр.

Дэнис Толлер был обладателем нескольких должностей и ролей, главная из которых - директор портовых операций в Бремерхафене. Когда самый влиятельный человек в порту просит вас присоединиться к нему за ужином, вы так и поступаете. Мы оказались в ресторане «Зейт Дирн» вместе с его дочерью, сорокалетней темноглазой красавицей по имени Кирстен.

— Макс, вы когда-нибудь берете пассажиров, когда совершаете свои переходы? — спросила Кирстен.

— Прошлым летом я пригласил пару молодых студентов колледжа совершить переход из Нью-Йорка в Саутгемптон. Они думали, что это будет грандиозным приключением, но, подозреваю, после первых нескольких дней им стало довольно скучно. У нас нет элегантных кают и вечерних развлечений, если только вы не считаете развлечениями игру в покер между членами экипажа.

Блеск в ее глазах выдавал ее авантюрный дух, и я чувствовал, что при необходимости она сама найдет себе развлечение.

— Я регулярно летала в Нью-Йорк со своим бывшим мужем и помню, как смотрела вниз, пытаясь разглядеть корабли на воде, но так и не смогла их увидеть... слишком высоко, наверное. Я всегда хотела совершить такое путешествие, просто ради приключений.

Я знал, что на борту корабля она вызовет немалый переполох среди членов экипажа. Я мог видеть, как вздымается и опускается ее грудь при каждом вздохе, вызванном ее волнующими воспоминаниями. Полногрудая красивая женщина, подобная ей, могла бы стать ненужным отвлекающим фактором для команды из 15 человек, вышедших в море, но, несмотря на это, она показалась мне человеком, способным выдержать такое внимание.

— Что ж, мисс Кирстен, если вы когда-нибудь решите, что хотите убить 12 дней или больше, пересекая холодную Атлантику, дайте мне знать, и мы забронируем место в одной из кают. Думаю, у нас там есть несколько коробок, которые занимают место, но дайте мне знать, и мы сделаем ее уютной. — Я не мог удержаться от смеха.

Директор Толлер только рассмеялся и предупредил, что я, возможно, дал повод к сожалению...

Когда капитан порта вывел нас из порта, «Молли Сейн» была заправлена топливом, а переборки надежно закреплены. 6 250 контейнеров находились в трюме и на борту, когда мой инженер запустил винт и направил нас в Северное море.

Когда мы отчалили, у северо-восточного побережья США бушевал зимний шторм, который должен был пройти над Исландией, и офис компании дал нам добро на дальнейший путь. К тому времени, когда мы вошли в Ла-Манш у острова Гернси, шторм сместился к востоку и оказался прямо на нашем северном пути через «пруд». Над Гренландией образовался фронт, который двигался на юг, что затрудняло прогнозирование смещения шторма на восток. В офисе приняли решение за нас: мы причалим в Портсмуте и выйдем в море, как только условия улучшатся...

Роджер Чаффи сидел напротив меня, когда барменша принесла на стол свежую порцию эля и пару рюмок виски. Впервые я встретил его, когда был 1-м помощником, а он - 1-м офицером на контейнеровозе Maersk из Саутгемптона, в 2002 году. Его первая жена ушла от него за пару лет до этого, и он стал настоящим дамским угодником.

Я никогда не забуду удивление на его лице, когда я отклонил его приглашение разделить похотливые развлечения двух студенток из штатов во время их летнего приключения в Англии. Обе они были готовы к ночи разврата и для этого выбрали нас двоих. Я показал ему свое кольцо, а он лишь усмехнулся, сжимая пышную грудь девушки на своих коленях.

— Господи, приятель, ты уверен?

Я был уверен - образ Тэмми перечеркнул все плотское удовольствие, которое я мог бы получить от этой эскапады. Но это не имело значения. Роджер исчез на лестнице с обеими девушками, по одной на каждой руке, и я больше не видел его до полудня следующего дня. Он не смог бы стереть ухмылку со своего лица до самого причала, даже если бы пришлось.

— Значит, она ушла навсегда? — спросил он меня.

Я рассказал ему историю обратного пути, своих открытий и о ее последних шести месяцах в Ванкувере. Может быть, я и опустил боль или большую ее часть, но любой проницательный человек мог бы увидеть, что она написана на моем лице.

— Я не знаю, Роджер. Обычно я разговариваю с ней каждую неделю или около того в течение нескольких минут - мы сразу договорились, что это будет уместно, но поскольку я не видел ее с тех пор, как она уехала, я действительно не знаю.

— Ты хочешь, чтобы она вернулась?

Вот он, вопрос больших денег. Когда мы сидели за кухонным столом на Энсон-стрит, я бы сразу сказал «да», конечно, я хочу ее вернуть. Я и сейчас хочу, но какой ценой? У нее было шесть месяцев, чтобы перебрать столько любовников, сколько она пожелает, если таковые найдутся - то же самое и со мной, хотя их и не было. Я не знал о ней. Я и раньше не думал, что они есть, а что я знал тогда?

— Это трудный вопрос, дружище. Тебе придется спросить меня об этом после того, как она вернется в Чарльстон, если вернется.

Мы посидели еще, наслаждаясь пивом и небольшой толпой. Пара женщин среднего возраста завязала с нами светскую беседу, и я полагаю, что мы могли бы побороться за приз, но багаж, который мы оба несли, отбросил эту мысль.

Роджер встречался с серьезной женщиной, и к этому времени он уже, практически, посеял овес и приберегал свои силы для женщины, которую намеревался сделать своей невестой. Она была крепкой англичанкой с севера, красивой и по-женски привлекательной, и если мореплаватель может определить, что такое любовь, то для него это была она. Что касается меня самого, то у меня была рука и живое воображение, хотя должен признать, что соблазны всегда присутствовали. Я просто не поддавался им до тех пор, пока думал, что есть хоть какая-то надежда на примирение.

На следующее утро, когда я сменил 2-го офицера на вахте, на мостике шел сильный дождь. Шторм действительно продвинулся дальше на восток, и в Ла-Манше усилился ветер. К середине утра грузчики отключили козловые краны, и почти вся работа в доке остановилась.

— Мы принимаем пассажира по тарифу, сэр, — сообщил мне стюард после того, как команда закончила закреплять дополнительные стяжки. — Она поднимется на борт, как только шторм утихнет, и мы сможем отчалить.

Это была нежелательная новость, учитывая время - я был уверен, что камбуз корабля не был готов к приему платного пассажира, и нам придется очищать дополнительную каюту, чтобы освободить место.

— Ты сказал «она»? Откуда она прибыла? — спросил я, вспоминая разговор за ужином в минувший вечер.

— Эксетер, сэр.

Стюард занялся подготовкой к приему пассажира, а я вернулся к своим обязанностям, поскольку в течение следующих нескольких часов шторм разыгрался. К раннему вечеру нас поставили в очередь на отплытие, надеюсь, к раннему утру.

— Наша пассажирка, мисс Сивер, поднялась на борт, сэр, и 1-й помощник проводил ее в каюту. Накрыть ли мне капитанский стол на 9 вечера, сэр?

Когда у нас появляется пассажир, неважно, платный он или нет, мы обычно вскоре после посадки и перед отплытием проводим встречу, чтобы обсудить несколько правил и ожиданий, а также пройти инструктаж по технике безопасности. Контейнеровоз - это опасная среда, и безопасность и благополучие всех членов экипажа и пассажиров имеют первостепенное значение.

— Да, пожалуйста. Устройте это на борту рядом с моей каютой, и пусть там присутствуют 1-й и 2-й офицеры.

По обычаю и традиции я переоделся в парадную форму, надел фуражку и повернул ручку, чтобы войти в каюту.

— Капитан Макс, какое потрясающее впечатление вы производите! — Она энергично улыбнулась мне, ее большие груди приподнялись на груди при этом восклицании.

— Мисс Сивер? — спросил я, на мгновение опешив от неожиданности.

— Фамилия моего бывшего мужа... Толлер-Сивер - на самом деле я так и не сменила ее после развода.

Кирстен Толлер-Сивер явно успела очаровать двух моих офицеров до моего прихода, так как оба с трудом сдерживали улыбки на лицах. Они провели инструктаж по технике безопасности и ознакомили ее с ограничениями не ходить-не делать-никогда-ни за что, касающимися того, куда она может заходить на борту. Далее речь шла о моем выступлении в качестве капитана корабля.

— Итак, Кирстен, как вам удалось совершить это путешествие? Мы находимся далеко от Бремерхафена.

— О, это замечательная история, Макс! Я сказала папе, что всерьез намерена отправиться в путешествие, и к тому времени, когда я решила это сделать, вы уже покинули порт. Потом я услышал о шторме, и он сказал мне, что вы должны зайти сюда. Единственным аэропортом, куда я могла прилететь, был Эксетер, и вот я здесь! Я позвонила ему уже после отъезда, так что меня было не остановить. Ваш офис сначала не хотел меня пускать, но я сказала им, что смогу приехать за двенадцать часов до выхода, и они согласились, особенно после того, как я назвала имя Папы!

Мне пришлось прочистить горло, едва заметно кашлянув, и бросить неодобрительный взгляд на своих офицеров, которых явно забавляла фамильярность мисс Кирстен.

— Уверен, это было трудное путешествие, мэм, из-за шторма и всего остального. Надеюсь, наши апартаменты будут достаточными. Если бы я знал, что вы приедете, я бы...

— О нет, Макс, все прекрасно, как есть. Я бы не хотела, чтобы было иначе.

Я не смог бы возразить на ее улыбку, даже если бы захотел, и мы продолжили светскую беседу за столом, прежде чем откланяться и оставить нашу гостью, чтобы она вернулась в свою каюту.

— Капитан, я уверен, что команда будет довольна, — заявил мой 1-й помощник, ухмыляясь во всю ширь своего лица.

«Несомненно, они будут довольны», - размышлял я про себя, поднимаясь по ступенькам на мостик...

Роджер Чаффи вывел нас из порта несколько часов спустя и, заметив мисс Кирстен на смотровой площадке, по-стариковски подмигнул. Женские формы всегда привлекали его внимание.

— До следующего раза, старый друг. — И он направился к ялику по правому борту.

Экипаж «Молли Сейн» насчитывал девять человек, и все они были выходцами из Португалии. Они были на борту в течение нескольких последних переходов, а некоторые из них заменяли друг друга, когда один или другой менял корабль или переходил в другие места. Хотя истории о моряках из далеких стран порой правдивы и многочисленны, большинство членов экипажей контейнеровозов - представители одной национальности; знакомый язык и обычаи делают путешествие в долгосрочной перспективе гораздо более гармоничным.

Пара португальских моряков-старожилов управляла экипажем железной рукой, когда это было необходимо, а это случалось редко - в основном, все их раздражение снималось на берегу. Кроме того, работа по 12 часов в смену и 12 часов отдыха в течение десяти недель не оставляла времени на шалости. Тем не менее, когда мисс Кирстен была на борту, я попросил каждого из своих сотрудников следить за ней.

— Макс, здесь потрясающе красиво! Здесь всегда так? — спросила меня мисс Кирстен через пару вечеров путешествия, стоя на смотровой площадке.

— Единственный свет на долгом пути - там, наверху, если только не включены палубные фонари.

В тот вечер был полумесяц, и фон из миллиона звезд на фоне черного неба до самого горизонта, задавал настроение нашей экскурсии. Я почувствовал, как ее рука прижалась к моей пояснице, и, Господи, если я не был чертовски возбужден. И это не полуопущенный член - у меня был полноценный стояк. Может, дело было в ее запахе, а может, просто в том, что я полгода не обладал женщиной, но, как бы то ни было, я был возбужден, как двадцатилетний моряк во время своего первого круиза из Мейн-Маритайм.

К счастью или нет, с мостика по радио сообщили о проблеме, требующей моего немедленного внимания, и я удалился, почти ощущая ее похотливый взгляд на своем затылке, или мне так показалось. Позже тем же вечером я позволил своему развратному воображению провести несколько приятных моментов в стенах моей личной каюты. Да, я дрочил, все время думая о том, как восхитительны были бы ее женские сокровища, обнаженные и возбужденные подо мной на койке.

Мои сотрудники обедают в кают-компании, рассчитанной на шесть человек. Поскольку двое всегда заняты, мы обычно обедаем вчетвером. С нашим пассажиром, оплачивающим проезд, Кирстен отводилось место рядом с капитаном. Это позволяло ей находиться рядом с моим локтем во время каждой трапезы и почти всегда оказываться в центре внимания. Не думаю, что кто-то из нас возражал против этого. Я знаю, что мой 2-й был очарован ею, как только увидел ее, настолько, что мой 1-й офицер начал подшучивать над ним, когда думал, что я не слышу, называя его 2-м Щенком. Все это было в рамках корабельного веселья, поэтому я ничего не говорил.

Пару вечеров спустя, при таком же ярком свете звезд и луны, мы с мисс Кирстен снова находились на смотровом мостике, наслаждаясь обществом друг друга и болтая о светской жизни в целом.

— Макс, у вас с вашей разлученной женой никогда не было детей? — спросила она, глядя в черный океан перед нами.

— Нет, мы оба остановились на жизни авантюристов, я полагаю, моя - здесь, а ее - в академическом мире. Кроме того, она была не в состоянии, и мы не думали, что усыновление будет справедливо по отношению к ребенку, учитывая мои постоянные разъезды и ее карьерные устремления... Как насчет себя, есть ли там юная Кирстен?

Она сделала небольшую паузу и взяла меня за руку.

— О да, у меня есть дочь. Она уже выросла или, по крайней мере, считает себя таковой. Ей двадцать лет, и она учится в университете в Вюрцбурге - очень независимая, она... изучает физику и еще кучу вещей, которые не укладываются у меня в голове. Ее зовут Марлен, в честь ее прабабушки, папиной мамы.

Мы замолчали, пока она стояла и улыбалась при упоминании о своем ребенке.

— Макс, вы не против? — спросила она, доставая из жакета маленькую фляжку.

— Конечно, нет, — ответил я.

Пассажирам разрешалось брать с собой все, что угодно, лишь бы это было при себе и без излишеств. Я держал в каюте небольшую бутылку коньяка для особых случаев, хотя официально ее не существовало. Она сделала небольшой глоток и предложила его мне, на что я ответил отказом. «Долг и все такое», - рассуждал я.

Мы закончили нашу вечернюю встречу, и я вернулся на мостик, чтобы отдать рапорт по окончании вахты перед сном.

Я вернулся в свою каюту около 11 вечера и, успев немного почитать, уснул, поставив будильник на 5 утра. Люди говорят мне, что чем старше становишься, тем меньше можешь спать по ночам. Для меня это никогда не было проблемой. Как только я ложусь на подушку, я не шевелюсь в течение пяти-шести часов, если только не сработает будильник.

Он прозвучал в 2:34 с пронзительным визгом, похожим на звук смертельной раны. Это был не мой будильник. Это был голос человека, испытывающего сильнейшую агонию. К тому времени как я вскочил на ноги и схватил китель, вахтенный офицер промчался мимо моей каюты и дальше по узкому проходу.

Снаружи поднялась суматоха, и дверь в каюту мисс Кирстен была открыта. Когда я подошел, мужчина лежал на полу, штаны были спущены до щиколоток, а дежурный офицер держал его за плечо.

— Господи Иисусе, что здесь происходит? — прокричал я среди неразберихи.

У лежащего на полу члена экипажа из паха обильно текла кровь, а рядом стояла Кирстен с большой вязальной спицей в руке, ее ночная рубашка была разорвана и едва ли сохранила хоть какое-то чувство скромности. Я схватил ее халат, висевший на крючке у двери, и протянул ей.

— Я проснулась от того, что он забрался в мою постель, и запаниковала. Моя сумка для рукоделия лежала на столе рядом со мной, и я просто схватила то, что смогла. — Она уже плакала, когда первоначальный шок прошел.

Я обнял ее и помог пройти в каюту.

— Кирстен, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, пока я во всем разберусь.

Я вручил ей коробку салфеток и указал на маленький холодильник, если она захочет что-нибудь выпить. Когда я вернулся, мои сотрудники и оба португальских старших были на месте. На кровати было большое пятно крови, и за преступником ухаживал наш 1-й помощник, который также был нашим амбулаторным врачом. К тому времени, когда мы закончили, стало ясно, что произошло.

Португалец работал на палубе, закрепляя такелаж во время плавания, и с помощью подручных средств проник в каюту Кирстен. Каюты запираются на скользящий прямоугольный засов, который можно было сдвинуть с места с помощью импровизированного приспособления, которое смастерил член экипажа. Экипажу никогда не разрешается подниматься выше третьего поручня на палубе D капитанского мостика, если только он не вызван по официальному делу. Преступник проскользнул через перила к каютам и вошел в каюту.

Я почти уверен, что он пожалел, что совершил это путешествие. Помимо того, что сейчас его лечат, а позже переведут в трюм, вязальная спица Кирстен была злобным инструментом, когда ею пользовались. Она проткнула пенис и мошонку мужчины, прижав их к кровати, причем спица глубоко вошла в матрас. Его первоначальная паника вызвала рывок, который и нанес кровавую рану. Я уверен, что такие раны можно вылечить, но пока мы не доберемся до порта, единственным средством облегчения для него будут бинты и обезболивающие. А пока он был обречен на лаваш, бобы и воду в трюме...

Док проверил Кирстен на наличие травм и выписал ее, и к тому времени, когда был подан завтрак, никто из нас уже не спал. Я попросил инженера выдать навесные замки, чтобы использовать их в каютах, пока мы не разберемся с запорными механизмами...

— Что будет с тем негодяем, что был ночью? — спросила она меня, когда мы беседовали на смотровом мостике несколько вечеров спустя.

Это был хороший вопрос. Находясь в международных водах, «Молли Сейн» подпадает под действие панамского морского права, и преступник подлежит экстрадиции, как только мы причалим, однако по прошлому опыту я знал, что это сложнее, чем можно подумать. Мисс Кирстен придется дать показания вместе с моими сотрудниками и мной, как только мы причалим, а затем эти показания будут переданы в панамское консульство в Тампе. Скорее всего, Панама посоветует США депортировать его в Португалию.

— Что бы я хотел сделать, так это выбросить его за борт. — Я придал ситуации некоторую легкость. — Думаю, в итоге его депортируют обратно в его собственную страну. Он потеряет свои полномочия для работы в любом порту США и Европы. Что более важно, как у вас дела?

Она сжала мою руку и улыбнулась.

— Сейчас я в порядке, хотя первые пару ночей было тревожно, особенно после того, как спал прилив адреналина. Папа научил нас с сестрой справляться с трудностями, когда мы были маленькими, и для меня это был не первый раз. Я сломала руку парню, когда училась в университете, хотя этот был немного крупнее. Серьезно, я справляюсь. А что с травмами этого злоумышленника?

Ну, это тоже было. Док, как мог, обработал раны мужчины, но спица нанесла значительный ущерб. Его пенис был разорван, скорее разорван, чем разрезан, а одно яичко, несомненно, потеряно. С остановленным кровотечением и перевязкой он мог получить надлежащую медицинскую помощь, как только мы достигнем порта, но до этого оставалось еще 4 дня. До этого времени он получал свежие бинты и 30 минут свежего воздуха в день. Не думаю, что на борту нашлась хоть одна душа, которая бы сочувствовала ему, включая его собственных португальских товарищей...

Следующие четыре дня прошли без происшествий, хотя я обнаружил, что большую часть своего свободного времени провожу в обществе Кирстен. К тому времени, когда мы вошли в судоходный канал у гавани Чарльстона, я думаю, она знала обо мне, практически, все, кроме некоторых интимных предпочтений - о некоторых вещах просто не принято говорить с дамой.

Мы зашли за «Батарею», и начальник порта встретил нас с двумя буксирами, чтобы отвести нас в Вандо Уэлч, терминал на стороне Маунт-Плезант. Два коротких и длинный свисток, когда мы проходили мимо Ист-Бей, дали Сатчу понять, что я готов оторваться от своих морских прогулок - я не звонил Тэмми, поэтому не знал, вернулась ли она и слышала это или нет.

После прохождения таможни и дачи показаний, сотрудники Департамента внутренних дел поднялись на борт корабля и взяли под стражу члена экипажа, находившегося в трюме, а я передал штурвал своему инженеру, прежде чем отправиться в путь.

— Капитан, идемте, мы с женой высадим вас в центре города. — Мой 1-й офицер уже вез сумки Кирстен на тележке и направлялся к машине своей жены.

Кирстен на несколько дней остановилась в отеле «Спектатор» на Стейт-стрит, к югу от Рыночной площади, пока не отправится в Вашингтон, округ Колумбия, и далее в Нью-Йорк. Оттуда она намеревалась улететь домой. Когда мы высадили ее, посыльный занялся ее сумками, а она крепко обняла меня, напомнив о том, как тяжело мне было на палубе в тот вечер несколько вечеров назад.

— Макс, когда вы разберетесь со своими личными делами, помните, что вы обещали устроить мне королевскую экскурсию по "Священному городу". — Она напомнила мне об этом быстрым поцелуем.

С этими словами я отправился в путь, и они подвезли меня к дому - на этот раз без белых роз. Все выглядело почти так же, как и десять недель назад.

Я поднял засов на железных воротах, ругая себя за то, что не успел закончить ремонт сварного шва, и пошел по двору к задней двери. Когда я вошел в дом, в нем было тихо, как и несколько недель назад. В доме было несколько следов пребывания постоялиц, которые въехали сюда прямо перед моим отъездом, но в остальном ничего не изменилось.

Когда Тэмми уехала в Ванкувер, я решил сдать еще одну комнату второй студентке, другу семьи девушки, которая уже жила у нас. Обе они были тихими и спокойными душами, держались особняком и тщательно следили за порядком, так что я часто не знал, есть ли они вообще рядом.

Одна из девушек оставила пару сообщений рядом с телефонной стойкой, и, просмотрев их, а также стопку, в основном, нежелательной почты рядом с ней, я увидел, что Тэмми переслала пару деловых писем, а среди стопки была записка от миссис Софи Прайор.

«Мистер Баньон, пожалуйста, позвоните мне, когда вернетесь в город - мисс Прайор». Быстро и точно, с указанием номера телефона.

Я отложил ее в сторону и забросил стопку белья в подсобное помещение, а затем отправился наверх, чтобы принять душ и переодеться в предвкушении быстрого перекуса в «Генри» и пинты-другой пива...

— Я слышал раньше, как пришло твое ржавое ведро, Макс, — воскликнул Сатч, ставя передо мной холодный IPA. — В последний раз, когда мы разговаривали, ты подумывал о том, чтобы переехать в дом престарелых.

За несколько месяцев до этого мне исполнилось пятьдесят два года, и Сатч никогда не давал мне забыть об этом. Неважно, что он был всего на год моложе меня. Да это и не имело значения: для меня это был просто еще один год, проведенный по правую сторону зеленой травы. Я был здоров как лошадь, если, конечно, лошади являются эталоном хорошего здоровья. Я был все так же мужественен, только с легким оттенком седины на висках, и у меня все еще были все зубы.

— Я думаю открыть общежитие для молодых студенток, по три человека в комнате.

Учитывая, что в моем доме в пастельных тонах уже жили две студентки, Сатч лишь покачал головой и усмехнулся этой мысли.

Одна из студенток, сидевшая за соседним столиком, подслушала разговор и подошла ко мне, спросив, серьезно ли я говорю, поскольку она ищет место, чтобы начать летнюю сессию через несколько месяцев. Я протянул ей визитку с номерами двух уже имеющихся у меня постоялиц и сказал, чтобы она позвонила им - они занимаются всеми новыми. Сатч только посмотрел на меня, и мы оба разразились хохотом. Неплохо для старого чудака, собирающегося на пенсию...

Прошло несколько дней, когда я вспомнил о короткой записке от Софи Прайор и решил позвонить ей.

— Макс, спасибо, что ответили на мой звонок, я знаю, что вы занятой человек, и, учитывая все происходящее, я не была уверена, что вы захотите поговорить, — ответила Софи на втором звонке.

— Софи, у меня всегда есть время поговорить с вами, вы же знаете. Могу ли я предположить, что это как-то связано с вашим мужем и моей женой? — спросил я прямо в лоб.

— Полагаю, да. Томас уже несколько лет подряд заводит интрижки. Я просто не ожидала, что Тэмми так в него влюбится. Я бы позвонила вам раньше, но каждый раз, когда я возвращалась на «Батарею», вы снова уходили в море. На этот раз я оставила записку той милой девушке, которая поселилась в одной из ваших комнат. Она была так добра.

— Да, они обе прекрасные молодые леди.

— Да, это так. А что касается Томаса, то я вышвырнула его из дома в Чарльстоне, хотя и с фингалом под глазом, соответствующим его черной дорожной сумке! — хихикнула она.

— Он остановился в нашей квартире на Кинг-стрит, хотя, похоже, он проводит в Ванкувере столько же времени, сколько и здесь - академические конференции, как утверждает его секретарша. Конский навоз, говорю я. Я подумала, что вам следует это знать, поскольку Тэмми, по словам ее сотрудников, уехала в Ванкувер на шесть месяцев. Я действительно не знаю, что, черт возьми, она могла в нем найти.

— Тем не менее, Макс, она позвонила мне около месяца назад и спросила, не могу ли я повлиять на Томаса, после того как в течение 10 минут извинялась из-за урагана слез. Похоже, она устала от его преследований, а сам он не хотел уходить. У меня сложилось впечатление, что он несколько раз пытался остаться с ней, но она ни в какую. Я знаю, это не оправдывает того, что она на несколько месяцев поселилась у Джима Дальберга, но, по крайней мере, она одумалась насчет Томаса. Я позаботилась о нем, со своей стороны.

Как только эти слова покинули ее уста, мое сердце опустилось, и я выругал себя за то, что не заметил этого раньше. Джим Дальберг - приглашенный профессор гуманитарных наук из Кингстонского университета в Онтарио, имеющий давние связи с Ванкувером. Мы ужинали с ним несколько раз за последние пару лет, даже приглашали его в гости. Далберг, трахающийся с Тэмми, был бы гораздо более вероятен, с точки зрения привлекательности, чем эта чертова жаба Томас.

Возможно, именно долгая тяжелая пауза заставила Софи забеспокоиться.

— Макс, вы не знали о Джиме?

— Нет, Софи, для меня это была новость.

— О боже, я думала, что все это стало известно с тех пор, как Тэмми уехала в Ванкувер.

— Вы знаете, как долго это продолжается?

— Макс, я действительно не знаю. Знаете, люди говорят и все такое. До меня доходили слухи еще в прошлом году. Все, что я знаю, это то, что когда она мне звонила, все еще продолжалось, или, по крайней мере, она жила в той же квартире. Я проверила в университете контактную информацию, как для нее, так и для Джима, и она одна и та же.

— Софи, спасибо, что рассказали мне об этом. Серьезно, это очень важно для меня, учитывая все остальное, что происходит.

Я пообещал Софи оставаться на связи и завершил разговор. «Софи, ты хитрая старая птица, раз так бросаешь ее под автобус», - пробормотал я про себя.

Помимо откровений о Тэмми и Дальберге, я также узнал, что Томас Прайор был, по сути, «содержанцем», поскольку не владел ни одним из активов, которыми они с Софи пользовались, и не претендовал на ее богатство или имущество, поскольку она унаследовала большую его часть еще до их свадьбы. Они вдвоем жили на Бэттери-роу, самом престижном адресе в городе. Ей также принадлежала квартира на Кинг-стрит, и она сказала мне, что решила вывезти его вещи и сменить замки в его отсутствие... бедная жаба.

Шесть месяцев разлуки только что получили подтверждающую печать признания, и, хотя я должен был бы кипеть от этого откровения, я был на удивление спокоен. Конечно, я был чертовски зол на этот обман, но он больше не казался странным - с точки зрения супружеской измены все было логично, поскольку Джим Дальберг был легкой добычей для любой серьезной поклонницы.

Томас был просто гребаной жабой, по-другому это не назовешь, и я все еще не мог этого понять. В этой истории должно было быть что-то большее. Но это не значит, что я не хочу увидеть член Дальберга замаринованным в банке. В любом случае я посмотрел на кольцо на пальце и, поколебавшись мгновение, снял его и положил в конфетницу на камине...

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

— Ну, здравствуйте, мой капитан дальнего плавания, — сказала она, когда я ответил на звонок.

Я не думал о Кирстен с тех пор, как мы с приятелем высадили ее в «Спектаторе» по прибытии в порт. Стоило только услышать ее голос, и в моей голове возникли видения ее полных грудей, выставленных напоказ за мягким шерстяным свитером, который она пару вечеров надевала на ужин.

— И вам доброго дня, мисс Кирстен.

— Макс, как у вас обстоят дела в семье после вашего возвращения?

— Должен сказать, почти так же. Я по-прежнему живу один, — ответил я, не став рассказывать дальше.

Она сделала паузу на мгновение, а затем обратилась ко мне.

— Сегодня вечером мне нужен компаньон для ужина, Макс. Я надеюсь, что вы будете любезны и проведете вечер со мной. Я заказала столик на двоих в ресторане «Дуб». Мне его очень рекомендовали, а потом, может быть, мы совершим прогулку по улице, ведь, вечер такой чудесный. Здесь гораздо приятнее, чем в заснеженном Бремерхафене!

Она крепко зацепила крючок и потащила меня.

— Вы можете забрать меня в вестибюле внизу в 7 часов вечера.

Не знаю, согласился ли я, но когда мы закончили разговор, я обнаружил себя в шкафу наверху в поисках твидового пиджака, который мне очень нравился, и отправился в душ. Если я и думал о Тэмми, то мысли о ней были затуманены расстоянием и видениями Джима Далберга, трахающего ее до бесчувствия каждую ночь в далеком Ванкувере.

Я знаю, что думал не совсем так, как, наверное, следовало бы, но эликсир, если и не подействовал, то уж точно был достаточно пьянящим для ужина и прогулки. Я собрался с силами и вприпрыжку направился по Энсон-стрит.

18:55 застали меня в баре «Спектатора», потягивающим бурбон в стакане, в ожидании мисс Толлер-Сивер. Когда я поднял глаза, она стояла там, эффектная во всех смыслах этого слова: низкий вырез полуночно-голубого платья изобиловал молочно-белой грудью, с чуть завышенным подолом на бедрах, темно-красной помадой и дымчатыми глазами. Мои пальцы хотели поправить член в штанах, но я воспротивился этому.

— Господи, — прошептал я, стараясь не дышать.

Она лишь улыбнулась и встретила меня европейскими объятиями, прикоснувшись влажными губами к каждой щеке.

— Мисс Кирстен, вы, как всегда, выглядите потрясающе.

— Капитан Баньон, вы человек прекрасных слов. Какая женщина устанет от того, что ее называют потрясающей?

Допив бурбон, Кирстен накинула на плечи шаль, и мы поймали у входа такси Pedi, чтобы доехать до Брод-стрит и ресторана «Дуб». Мы приехали, и метрдотель провел нас к заказанным местам в уютном алькове на втором этаже.

— И что миссис? — спросила она за десертом.

Я ничего не сказал о своем открытии за пару дней до этого, но нам было достаточно комфортно друг с другом, чтобы я мог сказать, что, скорее всего, это был пресловутый гвоздь в крышку гроба в том, что касается ее нынешних жилищных условий.

— Нет надежды на примирение? — спросила она с бесстрастной серьезностью.

— Я не понимаю, как это возможно.

В ее глазах словно зажглась искра.

— Так вот почему вы не носите кольцо?

Я совсем забыл об этом, но она была права. Между нами с Тэмми все было кончено.

— Давайте я рассчитаюсь, и мы прогуляемся по городу, — предложил я.

Мы вышли на улицу Брод, Кирстен сняла туфли на каблуках и надела пару парусиновых лодочек, затем взяла мою руку в свою, и мы пошли по лабиринту антикварных магазинов и галерей. Вечер был прохладный, ранний мартовский, достаточно комфортный для ее шали и моего твида.

Через час или около того я поймал еще одно такси Pedi, и мы вдвоем отправились в «Генри Хаус», чтобы выпить еще по стаканчику, и, честно говоря, мне захотелось покрасоваться перед Сатчем с Кирстен на руке, чтобы немного развлечься.

— Ты знаешь мое обычное, чувак, и белое вино для моего эскорта, — с усмешкой сказал я ему в баре.

Это был будний вечер, поэтому посетители «мясного рынка» были не так многочисленны, как в выходные.

— Приятно видеть, что Макс наконец-то понял, что ему нужен сопровождающий. — Он улыбнулся, пробормотав: — Тэмми? — глядя на меня исподлобья.

Я лишь слегка покачал головой.

Кирстен улыбнулась и крепче сжала мою руку, что еще больше позабавило Сатча.

Она была как мед для пчел. Все завсегдатаи в какой-то момент подошли к ней, чтобы осмотреть товар. С моей стороны было нехорошо вести ее в «Генри», но в тот момент мне было все равно. Мы хорошо проводили время, и это была моя зона комфорта.

Каждый из нас, возможно, немного перебрал, и запреты упали до уровня подвальной распродажи, когда два возбужденных взрослых человека продолжали любовно смотреть друг другу в глаза. Я знаю, что пару раз с удивлением смотрел на свой голый палец, но в какой-то момент знание о Джиме Далберге отодвинуло все опасения на второй план.

— Моя квартира? — спросил я.

— Да... пожалуйста, пойдем, — поспешно ответила она...

В доме было тихо, когда я повернул засов, и мы вошли в гостиную. Двое студенток жили на третьем этаже, и я редко видел их по вечерам, что, наверное, было хорошо, поскольку я не упоминал о них Кирстен, погрузившись в туман похоти.

— Макс... — прошептала она. — Я хочу тебя.

Она посмотрела в сторону лестницы и опустила одну бретельку платья до локтя, вернув свой знойный взгляд в мои глаза. Потянув за оставшуюся бретельку, темно-голубое платье упало на талию, а затем на лодыжки, и она вышла из него, оставив его на полу. Стоя передо мной в кружевном бежевом слипе, едва прикрывающем ее прекрасную грудь, и улыбаясь с почти лукавой улыбкой, Кирстен повернулась и двинулась по ступенькам, двигаясь медленно, чтобы добиться полного эффекта.

Я последовал за ней, завороженно глядя на ее зрелую попку, зная, какое наслаждение ждет меня впереди.

— Прямо, — пробормотал я вполголоса, когда она достигла площадки на вершине лестницы, подняла слип полностью над головой и позволила ему упасть к подножию лестницы на третий этаж.

Она стояла передо мной почти обнаженная, только пара кружевных трусиков французского покроя скрывала чувственный приз, за которым в свое время охотилось бесчисленное множество мужчин до меня; ее грудь вздымалась в предвкушении наших плотских утех, как только мы переступим порог.

«Прелюбодеяние... Дальберг... Измена... Дальберг... Тэмми... Сука», - пронеслось у меня в голове за считанные секунды, когда я подхватил Кирстен на руки и перенес через порог, ее губы впились в мою шею. Я положил ее на кровать и быстро снял с себя одежду, не сводя с нее глаз. Когда мы уходили от Генри, я проглотил маленький голубой наркотик, который предпочитают люди среднего возраста, и в моих намерениях почти никто не сомневался, когда я улегся на кровать в полный рост.

— Сделай все, Макс, — задыхалась она, когда мои большие пальцы нащупали пояс ее шелковых трусиков и потянули их вниз, к лодыжкам.

Не знаю, что она имела в виду под словом «все», но я начал с того, что обеими руками обхватил ее голую попку, а языком раскрыл и исследовал ее полную вульву и выманил большой клитор из ее капюшона. Медленные, целенаправленные круговые движения плоской стороной языка завели ее, и по мере того, как я продолжал, ее руки подталкивали меня ниже, чтобы лизнуть влажность ее открытого, розового влагалища. Это не заняло много времени, и она взорвалась в оргазме не только бедрами, но и своим полным горловым голосом. Если девочки наверху и спали, то не сейчас.

Это была первая женщина, кроме Тэмми, в моей постели за двадцать с лишним лет, и за эти годы я стал самодовольным в ожиданиях одной женщины со скромно меняющимся распорядком дня. Кирстен приподнялась на корточки и перевернула меня на спину, после чего прижалась к моему лицу своей влажной киской и прошептала:

— Еще.

Опираясь руками на изголовье кровати и полностью контролируя мое лицо, моя любовница трахала меня орально, от клитора до задницы и обратно, снова и снова. Я снова почувствовал приближение этого момента: несколько секунд дрожи в ее бедрах, а затем она впала в причудливо восхитительный оргазм, и ее пыхтение от восторга, вероятно, было слышно на улице внизу.

— Господи, — это все, что я смог сказать, когда она на мгновение откинулась на спину.

— Я люблю мужчин, которые могут делать куни так, как мне нравится, — хихикнула она и подмигнула.

Мгновением позже моя тевтонская богиня расположилась на мне и начала поглаживать мой уже налившийся член одной рукой, а другой дразнить кончик. Она посмотрела мне в глаза и, не отрывая взгляда, одним плавным движением глубоко проглотила мой член. Она не сводила глаз с меня, пока сосала с явным удовольствием на лице. Я ни за что не позволю ей заставить меня кончить. Я сжал в руке ее полную грудь, пока она продолжала, и прежде чем она смогла перевести меня через край, я остановил ее.

Она легла на спину и раздвинула бедра, открыв мне прекрасный вид на киску, которой я собирался обладать. Она была розовой, слегка приоткрытой, с аккуратно подстриженным колечком темных кудряшек, контрастирующих с ее нежной белой кожей. Проведя грибовидной головкой члена вверх и вниз по ее влагалищу, я оседлал свою любовницу и вошел в нее полностью, одним медленным толчком в ее горячую, влажную половую щель.

Это была миссионерская позиция, позиция интимных любовников, лицом к лицу с ее большими грудями, прижатыми к моей груди. Это всегда было моей любимой позицией, и, не имея недостатка в размерах, я всегда наслаждался полной глубиной каждого траха. Мы начали медленно и с любовью, но вскоре это переросло в чистую плотскую похоть. Когда я потянулся к соску, она нашла мою попку и стала ласкать пальцами простату, пока я не смог больше сдерживаться.

— Кончи сейчас, детка, — прошептала она, обхватив мою задницу лодыжками и не давая мне возможности замедлиться или вырваться.

Я так и сделал, и рухнул на ее грудь, а затем отполз в сторону, и мы оба разразились смехом.

— Господи, Кирстен, это было потрясающе, — прошептал я ей на ухо, когда мы обнялись, и она провела пальцами по волосам на моей груди.

Она поцеловала мой сосок и положила лицо мне на грудь. Благодаря алкоголю, сексу и позднему часу мы оба вскоре уснули на влажных простынях без всяких забот.

Когда я впервые зашевелился, было уже ближе к полудню, а Кирстен уже поднялась. Я не слышал ее, когда отправился в душ, а когда вернулся в спальню, ее все еще не было. Я накинул футболку и халат и направился вниз на кухню.

— Доброе утро, капитан Макс, — обрадовалась Кирстен, сидя за столом с двумя моими студентками сверху.

На лицах обеих были заговорщицкие ухмылки, когда они намазывали маслом свои кексы.

— Мы с девочками просто наслаждались приятной беседой после того, как они сегодня утром любезно подобрали мои... э-э... вещи. — Она кивнула в сторону своей одежды на пустом стуле.

— Это было очень мило с их стороны, — сказал я, пытаясь подавить улыбку, пока наливал свежую чашку кофе.

Две девушки с хихиканьем удалились, а Кирстен напустила на себя притворное высокомерие.

— Ну, и я просто забыла сказать тебе, что я снимаю верхний этаж дома.

Она сделала одно из тех лиц, которые женщины делают, когда мужчина понимает, что облажался, но не сильно.

— Все в ПОРЯДКЕ, они милые молодые леди. Думаю, одна из них сильно влюблена в тебя, Макс. Не разбивай ей сердце слишком сильно, — улыбнулась она.

Мы с удовольствием позавтракали, а после того как мы привели себя в порядок, я устроил ей экскурсию по рыночной площади, и к обеду мы устроились в кафе во внутреннем дворике.

— Макс, так что ты на данный момент собираешься делать со своей женой? Я знаю, ты сказал, что все кончено, но знает ли она об этом?

Это был справедливый вопрос, который я действительно не успел прояснить. Конечно, была Тэмми, потом Томас, Софи и белый мандинго Джим Дальберг. Я все еще представлял себе его член в банке из-под кофе, стареющий на камине.

— Она солгала мне, когда у нее была возможность признаться и оставить все это позади. Я не вижу пути назад, особенно сейчас, и нет, дело не в том, что мы сделали, Кирстен. Дело в том, что она сделала и что продолжает делать.

— Так она не порвала с ним?

— Очевидно, нет. — Я посмотрел на улицу с ее толпой прохожих.

Уже тогда я знал, что если бы в тот дождливый день на кухне Тэмми призналась, рассказала обо всем и попросила прощения, я бы простил ее, даже позволил бы интрижке с Дальбергом остаться в прошлом. Вот как сильно я ее любил. Я бы никогда не лег в постель с Кирстен и даже не стал бы думать об этом, но теперь все это было в прошлом. Я знал, что мне нужно делать.

На следующий день Кирстен отправлялась в Вашингтон, а затем на пару недель в Нью-Йорк. Притяжение между нами было электрическим, и я почти отмахнулся от всего, только чтобы присоединиться к ней в поездке, но я знал, что осталось несколько неприятных моментов, с которыми нужно было разобраться. В завершение дня мы вдвоем совершили экскурсию на водном такси по гавани и реке, и я проводил ее обратно в «Спектатор».

— Уверен, что не поднимешься, Макс?

Мы обсудили, что я должен был сделать, поэтому я отказался от предложения, но не раньше, чем мы обнялись и прошептали обещания. С этими словами я повернул обратно к рынку и офису на Кинг-стрит...

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

Когда я приземлился и взял свою сумку, было пасмурно и моросил дождь. Автобус-шаттл отеля доставил меня до забронированного номера, и, устроившись в нем, я вскоре оказался в баре, помешивая пальцами бурбон и наблюдая за тем, как диктор Си-би-эс продолжает рассказывать какую-то ерунду про Первую нацию, о которой я ничего не знал. Подошла симпатичная официантка и предложила налить еще, но у меня были дела, поэтому я деликатно отмахнулся от нее.

— На 10-ю Западную рядом с Университетом, пожалуйста, — сказал я водителю, когда он заехал за мной.

Я проверил показания GPS с ее телефона и знал, что она там или, по крайней мере, телефон. Конверт с шаблоном лежал у меня на коленях, пока водитель пробирался по оживленным улицам, объезжая по пути одного-двух пешеходов.

Мы остановились перед четырехэтажным перестроенным жилым домом, и я заглянул на верхний этаж, далеко слева, размышляя, достаточно ли препятствий расставил на моем пути бог адского пламени. Я почти сказал, что к черту все это, и испытал искушение опустить конверт в почтовый ящик на соседней улице и поехать домой.

— Хотите, чтобы я подождал, сэр? — спросил вежливый водитель, словно прочитав состояние моих мыслей.

— Нет, поезжайте. Я не знаю, как надолго задержусь.

После того как я расплатился, он протянул мне свою карточку на случай, если он мне понадобится.

Я поднялся по лестнице, пока не добрался до площадки наверху, и посмотрел на аккуратный вход в конце коридора с парой горшечных растений, стоящих часовыми у двери. На раме были позолочены староанглийские цифры 404A.

Когда я постучал в дверь, а затем и во второй раз, на мне все еще были кожаные водительские перчатки.

— Черт побери, Прайор, ты гребаная пизда, — крикнул мужчина, когда я услышал, как он подошел к двери.

Он открыл ее и, разинув рот и широко раскрыв глаза от удивления, увидел, что там стою я.

— Макс, я думал...

Тридцать лет на инженерных работах, прокладывания трапов и настилов, протаскивания труб и двигателей не оставили меня мягким человеком даже в пятьдесят два года. Удар с левой пришелся ему в челюсть прямо под ухом, и Джим Дальберг рухнул на пол в фойе квартиры, а я, стоя над ним, вытащил свой член и помочился на его избитое лицо. Это не был его член в банке с огурцами, но и этого было достаточно.

Закончив, я перешагнул через него и сел в гостиной, когда Тэмми, наконец, прибежала по коридору - с нее все еще капала вода из душа, который я прервал. На ней был очень короткий махровый халат, едва прикрывавший ее красивую попку, а через распахнутую переднюю часть виднелись соски. При других обстоятельствах я, возможно, и возбудился бы, но не сегодня.

Она стояла в коридоре и смотрела на меня, не в силах или не желая говорить. Я кивнул в сторону ее ухажера, лежащего без сознания в фойе в одних трусах-боксерах.

— Присаживайся, Тэмми. Нам нужно кое-что обсудить.

Я указал на диван, поднимаясь, чтобы закрыть входную дверь, перешагивая через сукина сына, который трахал мою жену, по меньшей мере, год.

— Почему ты просто не призналась во всем дома, Тэмми? Думаю, отвечать на этот вопрос не стоит, поскольку ты явно не собиралась от него отказываться.

Дальберг зашевелился, и Тэмми бросилась на помощь.

— Макс, это было просто недопустимо. О чем, черт возьми, ты думал?

Я посмотрел на нее в недоумении.

— Я думал о всех тех случаях, когда он трахал твою изменническую пизду в моей постели, или в своей, или еще где-нибудь. Вот о чем я думал.

Я бросил желтый конверт на кофейный столик и смотрел, как расширяются ее глаза.

— Макс, это не то, о чем ты думаешь.

Я прервал ее и пошел по коридору к единственной в квартире спальне, где увидел свежевытраханные простыни и их одежду, разбросанную на полу. Тэмми помогла Дальбергу добраться до дивана, где он лежал в оцепенении.

— Я честно отдавал тебе, Тэмми, половину сбережений за последние 12 лет, с тех пор как мы стали жить официально. У каждого из нас своя пенсия, так что нет необходимости что-то там усложнять. У меня был свой дом до твоего появления, а у тебя - свое бунгало в Уэст-Эшли. Я собираюсь сделать все просто. Просто подпиши бумаги, и я доставлю твои вещи в другой конец города.

Она выглядела так, будто в дом только что ворвался жнец и стер с лица земли верхний этаж в кровавой бане, а Дальберг сидел, как канадский бурундук: его челюсть распухла и одутловато выглядела - я чувствовал, как она сломалась, когда я поймал его.

— Макс, позволь мне вернуться домой, чтобы поговорить и посмотреть, сможем ли мы преодолеть это, пожалуйста.

Я только покачал головой.

— Тэмми, я влюбился в тебя, когда впервые увидел, и, если честно, я до сих пор люблю тебя, но этим ты разорвала мне сердце. Я больше никогда не смогу тебе доверять. Как, черт возьми, я могу? Это могли быть тридцать человек, а не трое - я никогда не узнаю, да и какое это имеет значение? Нет, ты убила нас, и я не вижу пути назад.

— Ты не можешь так говорить, Макс, не можешь!

Я посмотрел на нее, полураздетую, в квартире за тридевять земель от дома, с запахом секса, все еще витавшим в воздухе в спальне, и кивнул на Джима Далберга, прежде чем покачать головой.

— Господи Иисусе.

— Не возвращайся домой, Тэмми. Для тебя там не будет ничего. Девочки будут знать, что ты персона нон грата на Энсон-стрит. Просто подпиши бумаги и живи той жизнью, которой ты так долго жила в мое отсутствие.

Повернувшись, прежде чем она успела увидеть слезы в моих глазах, я вышел. Я оглянулся, когда дошел до лестницы, а она стояла в дверях и плакала. Я продолжил путь и начал идти в сторону центра города, надеясь скрыться до того, как местная полиция поймает меня как злодея, каким я мог им представиться.

На следующий день был долгий спокойный полет обратно в Чарльстон. Местная полиция так и не появилась в отеле, и я покинул Ванкувер с неспокойной душой и еще менее определенным будущим. Что бы я ни говорил себе и что бы она ни делала, я все еще любил Тэмми, несмотря на почти неистовое влечение и желание к Кирстен. Несмотря ни на что, я знал, что двадцатилетние отношения с моей женой и любовницей только что захлопнули за собой дверь...

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

В гроулере (типа кувшина) оставалась еще одна пинта, пока я перебирал цифры в лежавших передо мной бумагах. Через три месяца мне стукнет тридцать лет стажа, и если я продолжу выходить на службу, то буду делать это не для роста пенсии, а для банка. Медицина не станет лучше при соотношении 80/20, так что, если бы я был практичным человеком, я бы вышел на пенсию и жил как городской джентльмен. Думаю, я не был таким уж практичным - любовь к морю, в конце концов, значила больше, и я обязался проработать в компании еще год.

— Макс, мне жаль слышать плохие новости о вас с Тэмми. У вас был долгий путь. — Сатч был настолько искренен, насколько это вообще возможно.

Он сам пробовал это трижды, но так и не смог задержаться.

— Да, но все в порядке. Мы оба справимся с этим и продолжим жить дальше.

Я лгал - с моей точки зрения, все было не так уж и ХОРОШО. Когда я вернулся из Ванкувера, то с болью упаковал все вещи Тэмми и заказал грузовик, чтобы доставить их к ее сестре в бунгало, как я ей и обещал. Морские капитаны не плачут, так гласит инструкция. Я был стоек и решителен вплоть до того момента, когда мне пришлось опустошить ее ящики и упаковать содержимое, а потом перестал.

Те глупые ублюдки, которые воображают, что сжечь суку - это великое очищение души, никогда так не любили женщину. О, они говорят об этом, о получении своего фунта плоти, но никто из них никогда не стоял на пепелище того, что они сотворили. Я стоял в пустой комнате и плакал, как чертов ребенок - шесть футов два дюйма (188 см) и двести фунтов (91 кг) пустой оболочки. Потом я пошел к «Генри» и напился.

Эта пьянка вытащила меня из депрессии, и я снова стал ставить ногу на ногу, а до нового рейса оставалось еще две недели...

<><><><><><><><<><><><><><><><><><><><>

«Молли Сейн» снова была на ходу и в трех днях пути от Чарльстона, а я лежал на койке и просматривал с судна новости и личную почту. Кирстен периодически присылала мне письма с вопросами о моем самочувствии - однажды вечером, пока она была в Нью-Йорке, мы подробно обсудили по телефону произошедший конфликт.

Нелегко переходить от одной женщины к другой - на самом деле, я бы сказал, что это невозможно. В нашем случае между Кирстен и мной существовал магнетизм, который никто из нас не мог объяснить, и она понимала, что мое сердце все еще находится в лапах другой женщины, и то ли по умыслу, то ли по недосмотру, держала нас на расстоянии. Это только усиливало мою привязанность к ней.

Шли недели, а я все еще не получал известий от Тэмми о подписании документов, и после короткого перехода из Роттердама мы заняли стоянку в Бремерхафене для трехдневной выгрузки и погрузки. Оказавшись в безопасности, я предоставил экипажу 24 часа свободы и, поставив дежурную вахту, отправился на берег, чтобы заняться собственными поисками.

Такси остановилось перед трехэтажным особняком с лепниной на Хельголандерштрассе, и, когда оно отъехало, я посмотрел на дом. За занавеской на мгновение мелькнуло мимолетно чье-то лицо, и, когда я нажал на звонок, дверь широко распахнулась прежде, чем я отпустил палец.

— Макс, я ждала, — прошептала она и прыгнула в мои объятия, уткнувшись лицом мне в шею.

В тот момент у меня не было слов, я просто наслаждался вожделением и желанием, которые испытывал к ней. Ее губы прижались к моим, и наши объятия замерли в фойе с открытой дверью на улицу.

— Входи, пожалуйста, — прозвучал ее горловой голос, полный желания.

Каким-то образом мы прошли в гостиную, она провела меня на кухню, налила пару рюмок коньяка, и мы подняли тост за мое долгожданное прибытие. Усевшись, я взглянул на ее дом. Он был уютно обставлен европейским антиквариатом, и в нем царила атмосфера старого консервативного комфорта. На камине висели семейные фотографии: одна - ее дочери, поразительно красивой, другая - Дэниса Толлера с его покойной женой и матерью Кирстен.

— Папа живет со мной и занимает третий этаж с тех пор, как четыре года назад умерла мама. Моя сестра Лидия живет на втором этаже, когда бывает в городе, но теперь это происходит все реже и реже, поскольку она нашла себе нового кавалера для игр. — Она несколько жеманно улыбнулась. — И, конечно, Марлин и я.

Мы немного посидели, прежде чем отправиться на ужин, и чем больше я любовался ею, тем больше чувствовал себя молодым человеком, который только что встретил настоящую любовь всей своей жизни. Если бы я был просто молодым человеком, я бы поверил в это, но, будучи человеком, прожившим жизнь за пределами беспокойных чувств, я, как и Кирстен, знал все сложности.

— Макс, когда мой бывший муж ушел от меня, я долго не могла подписать бумаги, почти два года, и он был очень терпелив, хотя у него на руках была другая женщина в Нью-Йорке, которая хотела выйти за него замуж. Чтобы насолить ему, я переспала с тремя мужчинами и одной женщиной, в основном, из мести, хотя втайне надеялась, что он вернется ко мне. Он так и не вернулся, и Лидия убедила меня подписать документы. А потом он захотел вернуться. К тому времени, у меня не осталось с ним ничего общего.

— Он был дураком, — серьезно сказал я.

— Да, и твоя жена тоже, раз бросила тебя.

Ее развод был совершенно другим делом, чем мой собственный. Они оба позволили своему браку распадаться, пока каждый из них не оказался в чужих объятиях, а вина стала общим достоянием. Если бы я знал об опасности, то поспешил бы предотвратить ее в случае с Тэмми, но в этом вопросе ретроспектива так же ценна, как и незнание. Неважно, подпишет Тэмми или нет - суд, в конце концов, вынесет решение, и, конечно, я убедил себя, что никогда не стану торопиться с новыми отношениями...

Ее глаза блестели озорством, когда она подошла и села ко мне на колени.

— Давай поедим, — прошептала она мне на ухо.

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

Подложив под свою голую попку большую атласную подушку и широко раздвинув бедра, Кирстен вводила и выводила пальцы из своего розового влагалища, подзывая меня ближе.

— Сделай мне снова куни, Макс... вылижи мою киску... О Боже, да. Я обожаю это. И мою попку тоже. Вылижи мою попку... блядь, как же это хорошо.

Ее пальцы перебирали мои волосы и кожу головы, пока она трахала своей мокрой киской весь мой рот и подбородок. Я не отставал, облизывая ее набухший клитор и проводя кончиком языка по ее заднице и обратно.

— Господи, Макс, сделай так с моей попкой... Я люблю это... о Боже, да.

Кирстен взорвалась в оргазме, когда я провел языком по ее надутому анусу. В какой-то момент я просто держался, пока он не утих, и она не освободила мое лицо и волосы из своей крепкой хватки.

— Прими позу, детка, — хрипло потребовала она, и когда я перевернулся на спину, она, как и в первый раз, уселась мне на лицо и начала трахать мой рот своей пиздой и задницей.

Для меня это был мускусный рай. У моей любовницы не было тощей попки маленькой девочки и гладко выбритой киски. Ее попка была зрелой и полной, киска усыпана темными кудряшками, а клитор полностью вышел из своего капюшона.

Кирстен дала себе волю.

— Пососи мой большой клитор, малыш, пососи его.

Если я наслаждался, удовлетворяя ее орально, то она была абсолютно погружена в свое желание. Вцепившись в старинное резное изголовье над нами, она впала в серию долгих, разрывающих сознание оргазмов, при этом ее пизда и задница прилипли к моему рту и лицу.

Когда ее пыхтение утихло, Кирстен развернулась, опустила свой влажный талантливый рот на мой член и начала делать мне такой минет, какого я еще никогда не получал. Он был горячим, мокрым, текучим и гладким, с идеальным давлением при сосании в обоих направлениях. Она не дала мне возможности остановить ее: ее тело было расположено так, что мои руки не могли помешать.

Она сосала и облизывала, брала в рот каждый шарик, омывала их слюной и целовала, прежде чем вернуться к моему налитому члену. Она не просто сосала меня, она занималась любовью с ним всей глубиной своего рта, губами, языком и пальцами, пока я не смог сдерживаться.

— Господи, я кончаю, — простонал я в знак сексуального удовлетворения.

Обеими руками она стала поглаживать мой член, проводя кончиком и щелью по своему открытому рту, губам и даже ноздрям. Я начал извергать молочно-белые струи спермы, одну за другой, на ее губы и подбородок и в ее открытый рот. Сперма потекла вниз, свисая с ее подбородка, когда она подняла на меня глаза, а с одного века свисала капля.

Я не мог удержаться от смеха, глядя на мою лисицу с ее дымчатыми глазами, почти закрытыми спермой. Мне понадобится некоторое время, прежде чем я полностью восстановлюсь, чтобы заняться любовью с этой драгоценной богиней, но, учитывая, что «голубая магия» все еще в прайм-тайме, я вполне смогу это сделать.

Сколько я себя помню, полногрудые женщины с упругими широкими бедрами всегда были моей фишкой - задолго до Тэмми. Кирстен была полным воплощением этого, возможно, с самой красивой грудью, с которой я когда-либо играл. Я больше не мог этого выносить.

— Мне нужно тебя трахнуть, — прошептал я ей на ухо, держа свой член прямо у ее розовой щели.

Она просто широко раздвинула бедра и приняла меня.

Любовь всегда уступает место похоти, когда жар влагалища захватывает мой член в крепком трахе - так было и в этот раз. Я вколачивал в Кирстен член и наблюдал, как ее лицо меняет выражение от мечтательного до полного похоти ненасытного, когда ее пальцы нашли мой анус и стали массировать его в разгар вагинального оргазма. Она извивалась подо мной и, как подросток, потерявший страсть, присосалась ртом к моей шее, когда я начал свой собственный оргазм и кончил, наполовину рухнув на нее сверху.

Медленно вращающийся потолочный вентилятор над нами продолжал двигаться, пока мы лежали там, насыщенные и влажные, потеряв на мгновение дар речи, хотя и ненадолго.

— Макс, где, как ты сказал, ты учился на инженера? В Кастине, кажется? В Новой Англии?

— Да, в Морской академии в Кастине, штат Мэн... чудесное местечко на побережье штата Мэн. Я покажу тебе его на карте, когда у нас будет возможность.

— Я бы хотела сделать больше, чем это. Я хочу увидеть Мэн. Папа говорит, что он очень похож на Норвегию, но с более скалистым и диким побережьем. Похоже, это замечательное место. Может быть, ты когда-нибудь возьмешь меня туда?

Я кивнул и улыбнулся, как внешне, так и внутренне. Я не мог представить себе лучшего времени, чем провести отпуск с этой женщиной в коттедже на «Нижнем Востоке» штата Мэн. Когда я был молодым человеком, я всегда мечтал вернуться в Кастин или даже на остров Виналхейвен. Это была романтическая идея, но не всегда практичная, поэтому с годами я все время откладывал ее на задворки сознания.

— У меня много приятных воспоминаний об этом месте. Летом там чудесно, хотя в зимние месяцы бывает мрачновато. Может быть, в один из моих выходных дней мы сможем туда съездить.

В ее глазах снова появился блеск...

Утром Кирстен приготовила для меня старомодный немецкий завтрак, ну, на мой вкус, старомодный. Это был открытый сендвич из яиц и ветчины на черном хлебе с черным кофе и сдобой.

— Дэниса здесь нет? — спросил я, заметив его отсутствие.

— О нет, он в Гамбурге на конференции.

Я почувствовал некоторое облегчение, узнав, что его здесь нет, пока я трахал его дочь на фоне ее довольно громких поощрений. Она лишь усмехнулась, словно прочитав мои мысли.

— Куда ты отправляешься дальше? — спросила она.

— К сожалению, стоим в очереди на проход через Суэц.

— Папа говорит, что капитаны ненавидят это, большинство из них.

— Он прав. Мы можем надолго застрять в Порт-Саиде, если сделаем что-то не так. Хорошо то, что через пять недель я закончу свою ротацию здесь, в Бремерхафене. Это даст мне шесть недель перерыва в ротации в самом начале лета.

Я представлял, как у нее в голове крутятся колесики, но сейчас мне нужно было заканчивать и возвращаться на корабль. Мы долго прощались, и она отвезла меня на причал, где я сменил вахтенного офицера...

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

Я наблюдал за тем, как четверо мужчин поднимаются на борт «Молли Сейн» у шлюза по правому борту, каждый с черным вещевым мешком и серой шапкой-чулком на голове. Они держались, в основном, сами по себе, закрепляя свой багаж в носовом трюме и просто наблюдая за обстановкой на палубе.

Это были такелажники (так в тексте) PMSC, наемники частных компаний по обеспечению безопасности на море, которых несколько судоходных компаний привлекали для работы в Индийском океане из-за исламских пиратов, орудующих у Аденского залива, в Мозамбикском канале и даже у берегов Мадагаскара в районе Сен-Дени на Реюньоне. Мы везли груз, предназначенный для Афин, Южной Африки и Аргентины, иначе я бы почти любой ценой избегал маршрута через Африканский Рог.

— Капитан, Порт-Саид разрешил нам прямой вход в канал, как только мы пройдем Закрос (деревня на оконечности Крита), — доложил мой первый помощник.

Это была хорошая новость. Это означало, что большая часть торгового потока осталась позади, и нас впустят в канал без всякого ожидания. Когда мы прошли Порт-Саид, такелажники стали гораздо активнее, занимая вахтенные посты по мере нашего продвижения на юг. Опасения вызывали не только пираты Индийского океана: радикальные исламисты на обоих берегах были постоянной занозой, хотя египетская армия держала под контролем большую часть территории.

Мы без происшествий вошли в Красное море и продолжили движение на юг, приближаясь к побережью Сомали, и тут вахтенный на мостике предупредил наших такелажников. По левому борту небольшой траулер спускал на воду пару лодок с экипажами по пять-шесть человек в каждой, а может, и больше, если спуститься на нос.

— Капитан, по нам открыли огонь, — крикнул мой второй.

Мы услышали быструю череду ударов в левую стену мостика, прежде чем пара такелажников открыла огонь по одной из приближающихся лодок. Команда уже покинула палубу и находилась вне опасности. Только я и пять офицеров вместе с такелажниками находились на палубе.

И тут начался ад, когда мимо мостика пролетела ракета, едва не задев первый штабель контейнеров в десяти футах (3 м) под нами.

— Господи Иисусе, отступите за перегородку, — крикнул я им, чтобы они заняли позицию за защитной стеной, которую мы установили на мостике как раз для таких случаев.

Это была не бронированная комната, а скорее отражающий барьер.

Такелажники открыли по траулеру ответный огонь из крупнокалиберных пулеметов, несколько очередей из 50-го калибра (12, 7 мм). Когда ракета пролетела мимо нас, один из такелажников взял в руки то, что, как мне потом сказали, было MAAWS Gustof M3 (РПГ), и выпустил свою ракету как раз перед тем, как вторая ракета с траулера ударила в корму левого борта и потрясла нас до самого носа, хотя это было несерьезное попадание.

Траулер же получил прямое попадание в одну из топливных цистерн и был полностью разорван на две части мощным огненным шаром. В этот момент все четверо такелажников открыли огонь по двум лодкам с подвесными моторами, и через несколько секунд обе лодки были охвачены черным дымом и пламенем.

Мы видели, как террористы прыгали с лодки в теплые воды, возможно, надеясь, что мы спасем их жалкие задницы от верной смерти в море - либо утонуть, либо стать кормом в брюхе акулы. Скорость «Молли Сейн» составляла 23 узла. Я никак не мог сбавить ход и потратить время на медленный разворот назад, чтобы подобрать этих дураков, которые только что пытались захватить нас с помощью ракет и автоматов. Мы находились в международных водах, и пока я отвечал перед главным офисом, я был законом - у нас не было никаких обязательств, кроме как уведомить о случившемся ближайшие дружественные морские власти. Пока мы сохраняли мореходность, мы не остановимся ни для одной чертовой души, пока не доберемся до Кейптауна.

— Капитан, у меня один человек получил поверхностную рану левой руки, ему оказывают помощь. Двое моих людей собрали все гильзы, которые смогли найти, и с вашего разрешения мы перегруппируемся и подготовимся к оставшейся части плавания. Мы еще не вышли за пределы досягаемости.

Он был молодым человеком, лет тридцати, и напомнил мне бывшего инструктора ВМФ, с которым я учился в школе, и он был прав: нам предстояло пройти еще немало пути. В этот момент адреналин начал выветриваться, и мне нужно было присесть. Одно дело - представлять, и совсем другое - испытать это на себе.

Тогда я решил, что хватит. Две ротации подряд с серьезными инцидентами: та, что с Кирстен, и теперь эта, гребаная террористическая пиратская атака. Я решил сообщить в офис, что передумал задерживаться надолго. А пока я усадил своих 1-го и 2-го офицеров, поставил на стол три стакана и по три пальца коньяка в каждый.

— Давайте за открытое море и еще один заработанный доллар, ребята.

Мы подняли тост, приложились и сделали это еще раз, прежде чем я позвонил по спутниковому телефону в офис...

Три недели спустя мы пробивались через Ла-Манш на пути в Бремерхафен. Такелажники PMSC сошли на берег в Кейптауне и улетели в Индонезию на очередное задание. У нас были лишь минимальные повреждения кормового поручня и два поврежденных контейнера - в общем, все закончилось удачно. Мой португальский экипаж так не считал - один из старших сказал, что, по его мнению, больше половины команды собирается уволиться, как только сойдут на берег.

— Они не солдаты, — сказал он.

<><><><><><><><><><><><><><><><><><><><><>

— Ну, и что теперь? — подумал я, открывая электронное письмо, которое мой адвокат прислал мне несколькими днями ранее...

Самолет приземлился в Чарльстоне, на втором этапе полета из Франкфурта-на-Майне через Даллс (аэропорт им. Даллеса), и я взял Uber, чтобы отвезти себя на полуостров. Мой старый сосед мистер Шилдс высадил вдоль своих окон свежий ряд роз, и они были в полном цвету.

— Ваши девушки мне очень помогают, мистер Баньон. Хорошие девушки, обе. — Он сказал это, когда я принес ему выпечку из «Камински», которую он любил.

— Две самые лучшие. — Я улыбнулся, повернувшись к Железным воротам.

Мастер приварил засов, и все снова было в порядке, когда я подрезал несколько старых цветов на дорожке к задней двери.

Со свежей чашкой кофе я начал просматривать электронную почту и приложенное к ней письмо, которое получил от своего адвоката несколько дней назад. Тэмми все еще не подписала бумаги, настаивая на том, что она называла «вторым шансом», и на том, чтобы встретиться с ней здесь, в доме. Она вернулась в Чарльстон пару недель назад, видимо, ее многомесячный вероломный обморок подошел к концу.

От злости у меня шел пар от воротника рубашки, когда я в десятый раз перечитывал ее банальности, и я сразу же исключил любую встречу в доме. Я просто не мог представить себе никаких обстоятельств, которые заставили бы нас забыть о ее неверности, а теперь, когда мой роман с Кирстен еще больше замутил воду, мне казалось нелепым даже пытаться. Тем не менее я позвонил своему адвокату, чтобы договориться о встрече на нейтральной территории. Я хотел барбекю, и он организовал его в «Бессингерс», к западу от Эшли.

Я наполнил четырехсекционный пенопластовый контейнер грудами рваной свинины, ребрышек и приправ, после чего занял один из столиков для пикника на открытом воздухе и попросил официантку принести кувшин сладкого чая - встреча могла быть неприятной, но я собирался поесть как южный король.

Через несколько минут ко мне присоединилась Тэмми с гораздо меньшей порцией. Я вынужден был отдать ей должное. Если бы это было свидание, я бы вогнал член по самую рукоятку от чистого вожделения. На ней был сарафан с парой расстегнутых пуговиц, которые в противном случае были бы застегнуты. Подол был задрался чуть выше бедра, и с такими мускулистыми ногами и упругими сиськами она явно заигрывала за своим мужем.

Чего она не ожидала, так это воображения - воображения, которое представило другого мужчину, белого мандинго Джима Дальберга, вставляющего голый хуй в ее пизду с этим сарафаном на талии в его маленьком зачуханном гнездышке в Ванкувере. Я подавил легкую улыбку, вспомнив состояние его челюсти.

— Тэмми, это твоя встреча, — пробормотал я, держа во рту булочку с соусом.

Она не стала терять времени.

— Я хочу вернуться домой, Макс.

— Я хочу вернуться домой и попытаться вернуть то, что я глупо и безрассудно выбросила. Я знаю, что мне придется нелегко, но я прошу дать мне этот шанс.

Она не понимала этого, но это означало, что она хочет вернуться в тот дождливый день на Энсон-стрит и все переделать. Меня это не устраивало. Я потянулся к пластиковой бутылке с острым каролинским соусом и выдавил немного на вилку.

— Помнишь рождественскую вечеринку в прошлом году? Ту, на которой Джим Дальберг держал омелу над головой любой женщины, к которой мог подойти, включая тебя? Он уже тогда трахал твою замужнюю киску, не так ли? Я вспоминал об этом на днях. Этот урод знал, где находится ванная на втором этаже. Черт, он вообще все знал, где что находится, так ведь? Ты уже давно предлагаешь ему свою первоклассную задницу и думаешь, что тебе просто придется нелегко?

Я откусил от своего сэндвича со свининой и некоторое время наслаждался вкусом, ожидая ее ответа. Знаю, это звучит легкомысленно, но она уже разбила мне сердце, и я пролил все слезы, которые только мог. У меня были другие вещи, которые я хотел узнать.

— Я хочу знать об этой гребаной жабе, Томасе Прайоре. Как, черт возьми, он смог залезть в твою маленькую розовую киску, учитывая, что Дальберг регулярно прокладывал в тебе трубу?

В этот момент Тэмми была на грани слез, но она сжала губы.

— Томас шантажировал меня, — тихо сказала она. — Однажды днем после занятий он застал нас с Джимом вместе и пригрозил, что пойдет к тебе. Он снял нас на видео в своем телефоне. Господи, Макс, я ничего этого не хотела. Все выходило из-под контроля, а тут еще Томас. Я не соображала, и когда Джим сказал мне, чтобы я уехала от всего этого в Ванкувер, я подумала, что на этом все закончится. Я не знала, что появится Джим. Я была слабой рядом с ним. Он оказывает такое сильное воздействие на женщин - я не знаю, что это такое.

— Я знаю, что это такое, Тэмми. Это жена-изменщица, полтора года обманывающая меня жена. Это, ведь, было еще до того Рождества, не так ли?

Ей не нужно было отвечать, я видел это по ее лицу. Я почти ожидал, что там был шантаж, потому что не мог представить себе Тэмми, добровольно трахающуюся с членом этой жабы. Я убедил себя, что с этим придется разбираться позже.

— Тэмми, я не вижу, чтобы что-то изменилось по сравнению с тем, что было в Ванкувере. На самом деле, насколько я понимаю, эта встреча является абсолютно ненужной.

— Макс! Мы вместе уже более двадцати лет! Ты не можешь вот так все бросить. Пойди и заведи интрижку, трахни кого-нибудь из студенток - Бог свидетель, парочка из них всегда пускает по тебе слюни. Я дам тебе бесплатный пропуск, черт возьми, я дам тебе дюжину таких, хотя буду ненавидеть каждую минуту, но мы просто не можем все это бросить.

Она плакала, но так ничего и не поняла. Я давал ей пропуск на Энсон-стрит, если бы она просто призналась и покончила с этим. Вместо этого она наставляла мне рога еще полгода. Это был термин, который я бросил ей. Она знала, что это значит для самолюбия.

— Наставила мне рога со своим гребаным жеребцом. Трахнула его прямо в моей постели, при девчонках в доме. «Cool Mountain Breeze» был Дальберга, не так ли? Полагаю, ты даже подложила мою подушку под свою голую задницу, когда он тебя трахал. Господи Иисусе!

Она ничего не отрицала, просто сидела и плакала, понимая всю тщетность всего этого.

— Скажи мне, Тэмми. Почему ты вообще начала с ним отношения?

— Ты знаешь старую поговорку: любопытство убило кошку. Это была правда, что другие говорили о нем: что он подвешен как лошадь и вдвойне талантлив. Я думала, что смогу обойтись одним разом и избавиться от зуда. Но он был как наркотик, опиоид хуже крэка.

— На хуй это, Тэмми. Я за эти годы мог бы перетрахать сотню привлекательных женщин, держать по одной в каждом порту, но я этого не сделал.

Она хотела сказать, но не сказала, что, как только она начала трахаться на стороне, ей захотелось продолжить. Я не мог знать, сколько их было и сколько будет в дальнейшем. Старая поговорка о том, что разлука заставляет сердце становиться более любящим, в данном случае, похоже, оказалась ерундой.

Мы смотрели друг на друга, понимая, что это конец, и у меня уже не было аппетита, только грусть после двадцати лет. Может быть, она надеялась, что я снова буду рядом, когда она разберется с желаниями в своей голове. Может быть, она уже разобралась, но я не мог ей доверять. Я не мог поделиться с ней никакими своими планами, кроме как просто знать, что меня больше не будет рядом с ней, и на этом мы расстались. Она не знала о Кирстен, а я не видел необходимости рассказывать ей - то, что я сделал с Кирстен, произошло после того, как я снял кольцо, зная, что все кончено...

— Золотой IPA "Максимиллиан" на палубе! — объявил он, как в микрофон. Сатч подошел к нему. — Толстая леди спела свою песню?

_________________________________

Согласно книге Библиотеки Конгресса «Уважительное цитирование», опубликованной в 2017 году, фраза «опера не окончена, пока не споет толстая леди» была придумана в 1978 году Дэном Куком, спортивным обозревателем из Сан-Антонио, штат Техас, после того, как баскетбольная команда его города одержала победу в серии чемпионатов.

__________________________________

Я кивнул и отпил тонкий слой пены. Толстая леди не только спела, но и опустила занавес. Тэмми подписала бумаги, и мы урегулировали счета, чтобы окончательное решение вступило в силу через несколько месяцев.

Дальберг уехал в Торонто. Ходили слухи, что он держался как можно дальше от Тэмми, но я старался не обращать на это внимания. Софи Прайор развелась со своей жабой, и Томас в итоге переехал в таунхаус в Северном Чарльстоне, не тот адрес, к которому он стремился.

— Сатч, ты когда-нибудь думал о том, чтобы бросить полотенце и отправиться на тот остров, о котором ты всегда мечтал?

— Чувак, я, конечно, время от времени, подумываю об этом, но посмотри на меня. У меня есть свое место со всеми этими мамочками, которые приходят сюда, я большой, черный и красивый, и у меня есть мой мальчик, на котором я могу играть.

Он указал на свой саксофон в углу. Затем он сверкнул мне своей фирменной белоснежной улыбкой.

— Когда-нибудь я доберусь до этого, чувак.

Закупив по кружке на круг для завсегдатаев, я вышел за дверь и направился в сторону Энсон-стрит, где в воздухе висела легкая дымка дождя...

<><><><><><><><><><><><><><><><><>

Нажав на звонок на дверной коробке таунхауса на Хельголандерштрассе, я услышал приближающиеся шаги. Когда дверь открылась, передо мной стояла молодая женщина, двадцатилетняя версия самой Кирстен.

— Вы, должно быть, Марлен, — сказал я, протягивая руку.

— Да, мистер Баньон. Мама сказала мне, что вы заедете сегодня. Пожалуйста, проходите.

— Пожалуйста, зовите меня Макс.

Я последовал за ней в гостиную, оставив сумку в фойе, пока она велела мне устроиться поудобнее. Находясь среди молодых леди ее возраста уже более двадцати пяти лет, я привык к разным степеням красоты и не очень. Марлин была особенной. Любой мужчина, очаровавший эту девушку, должен был благодарить свои счастливые звезды за такую удачу.

— Мама сказала, что она будет здесь к обеду. — Она поставила передо мной чай и села напротив. — Она несколько дней была очень взволнована.

Не прошло и нескольких мгновений, как входная дверь распахнулась, и в гостиную вошла Кирстен, увидев, что мы сидим вдвоем, а за ней последовал ее отец Дэнис. Она бросилась ко мне, обняла и поцеловала, а Дэнис пожал мне руку.

Обед был приятным, и после того как стол был убран, мы с Кирстен уселись во дворе и наслаждались моментом, прежде чем положить сумки в багажник ее машины. Марлен собиралась отвезти нас во Франкфурт-на-Майне, а затем продолжить путь в Вюрцбург...

На следующее утро было 10 часов, когда мы взяли машину напрокат и поехали в Кастин на берегу залива Пенобскот. Наш рейс прилетел в Бангор, и нам предстояло несколько часов езды. Я обещал Кирстен несколько месяцев назад отвезти ее в прибрежную часть штата Мэн, и с красками осени вокруг нас и теплом мягкого дня, это был идеальный сезон. Я снял коттедж на неделю, и все, что нам нужно было сделать - это набрать продуктов и устроиться поудобнее, если бы не одно но.

— Мистер Баньон, могу я называть вас Максом? — спросил уважаемый джентльмен.

— Конечно. Я буду обращаться к вам как к декану Гарднеру, если вы не возражаете.

Мы оба рассмеялись, когда декан Морской академии штата Мэн провел меня в свой кабинет с видом на залив Кастин. Это произошло случайно, когда я столкнулся со старым знакомым из ММА, который управлял круизным судном из Форт-Лодердейла. Он позвонил другу, тот позвонил другому другу, который, в свою очередь, попросил декана позвонить мне. Нужно было согласовать окончательные условия контракта на преподавание инженерного дела в качестве адъюнкт-профессора в Академии. Мы пришли к соглашению, и через некоторое время я уже мчался к арендованному коттеджу возле маяка Дайс-Хед.

— Ты получил это, не так ли? — воскликнула Кирстен, увидев мое сияющее лицо.

— Конечно, получил. Ты, ведь, не сомневалась, правда? — ответил я, подхватывая ее на руки и неся на мягкую кровать.

— В честь этого я хочу тебя трахнуть.

— Сначала сделай мне куни.

— Отсоси мне.

Так я и сделал, и она сделала, и мы трахались весь остаток дня в блаженном беззаботном состоянии, а потом побрели на ужин с лобстером в придорожную харчевню неподалеку от дороги. Это был не первый раз, когда она ела лобстера, но первый раз, когда она ела все это: картофель, кукурузу и моллюсков на пару вместе с двухфунтовым лобстером.

На следующий день нам предстояло принять решение: где мы хотим жить и как долго. У меня все еще была Энсон-стрит, у нее - место в доме ее семьи в Бремерхафене, и у меня теперь была работа на полставки здесь, в Кастине. Мы сидели на берегу Дайс-Хед и смотрели через залив на Айлсборо, когда Кирстен спросила:

— Почему бы не там?

— Ну, паром доставит тебя на другую сторону залива, а не сюда. Мне пришлось бы сесть на паром до Линкольнвилля, а потом ехать больше часа, чтобы добраться до Кастина. Мне придется иметь собственную лодку, чтобы добраться сюда.

— Ты же капитан, Макс. Все довольно просто, не так ли?

Она посмотрела на меня с одним из тех выражений, которые делают женщины, когда не могут поверить, насколько мы, мужчины, глупы в некоторых вопросах.

Вечером того же дня я искал в Интернете подержанные лодки и нашел парочку идеальных, в частности одну. Это была бывшая лодка для ловли омаров, которую переделали в небольшое прогулочное судно для пожилой пары на Виналхейвене. На ней стоял восстановленный дизель Cummins с наработкой всего 200 часов. Через пару дней, став на 20 000 долларов беднее, я получил ее.

Кирстен нашла дом. Это был белый коттедж, обшитый досками, с видом на Кастин и в нескольких минутах ходьбы от причала, где я мог получить место для стоянки по разумной цене. Дом был не из дешевых, но у него был сад и таверна в миле или около того к югу. Я внес залог, и владелец разрешил мне арендовать его до нашего закрытия. Мы стали официальными жителями Айлсборо.

— Господи, Макс, трахни меня так, будто я одна из твоих матросских портовых девок, — прошептала она серьезно.

Я разразился хохотом, просто потому что у меня не было никаких матросских девок, кроме нее, что еще больше возбудило ее, когда я назвал ее так.

— Бля, как здорово! — воскликнула она, когда мой член стал быстро и жестко обрабатывать ее киску.

Она ускорила темп и начала хрюкать от оргазма, проводя языком по моей шее.

— Девка.

— Гребаный моряк.

Мы оба кончили вместе и улеглись на спину, отдыхая у открытого окна, наблюдая за тем, как на белой изгороди попискивают крачки.

— Съешь меня снова.

В таком ритме мы провели остаток нашего пребывания...

Мне поручили шестинедельный курс по монтажу труб для первокурсников, а также обязанности по надзору за работами, проводимыми на TS State of Maine, учебном судне MMA, стоящем в порту. Я должен был закончить работу до Дня благодарения и праздников, поэтому мы с Кирстен запланировали съездить в Чарльстон перед отлетом в Германию...

Когда мы шли с рынка, на Энсон-стрит было полно экскурсантов и студентов, толпившихся в магазинах и заведениях. Сатч порекомендовал своей подруге заниматься имущественными делами дома в мое отсутствие, а девушки в доме были вполне надежными.

Я повернул ключ в замке и вошел в дом - все было так, словно я никогда и не уезжал. Я позаботился о том, чтобы девочки знали, что они могут пользоваться нижним этажом по своему усмотрению, если только будут следить за порядком, и они так и сделали, за исключением единственной пары лавандово-розовых трусиков, которые лежали на ступеньках лестницы - как я понял, из прачечной - и подмигнул Кирстен.

Это был долгий день путешествия, поэтому, заказав китайскую еду на вынос и выпив бутылку вина, мы погрузились в сон после медленного, нежного занятия любовью в постели.

Когда мы встали, в доме была только одна из девушек: остальные три уехали домой на каникулы, и мы пригласили ее отметить День благодарения в модном ресторане «У Кэролайн» в районе Ист-Бей вместе с Сатчем и еще парой старых придурков.

Все отлично провели время, и, пригласив всех к себе домой, мы с Сатчем отдыхали на ступеньках перед входом, наслаждаясь хорошей сигарой и бутылкой бурбона высшего сорта.

— Чувак, ты же знаешь, что я держал ухо востро, помогая тебе. Ты знал, что твоя бывшая миссис устроила в колледже настоящий ад - обвинила своего босса в сексуальных домогательствах, а потом еще несколько учительниц выступили с обвинениями в его адрес? Об этом писали в газетах. Думаю, он в полном дерьме, и люди говорят, что он либо уйдет в отставку, либо его уволят.

— Эта чертова жаба Прайор, — рассмеялся я, чувствуя приятный вкус бурбона на губах.

— Да, но знаешь, у твоей бывшей миссис тоже не все гладко. Она в запое уже несколько месяцев, с тех пор как вы расстались. Неделю назад она пришла ко мне, напилась, спрашивала о тебе и ушла через пару часов с каким-то кобелем.

— В этом-то и была ее проблема, Сатч. Она слишком любит походы налево. Черт, я удивлен, что она не предложила это и тебе.

Он посмотрел на меня немного странно, и тут я понял, в чем дело.

— А ведь предлагала, да? Господи Иисусе. — Я рассмеялся. — Ты её трахнул?

— Нет, чувак, мы с тобой слишком давно знакомы для такого дерьма. Я имею в виду, что она хороша и все такое, и если бы она была чьей-то другой сучкой, я бы завалил ее в первый же день, но она - тяжелый багаж, и пока вы двое живы, она все еще твоя жена, даже если вы развелись.

— А что насчет той замечательной женщины, с которой ты сейчас? Кирстен и ты собираетесь пожениться или как?

Может быть, это был бурбон или тоскливые мысли, витавшие в воздухе в клубах сигарного дыма. Я бы женился на Кирстен, если бы мы оба были готовы к браку, но пока никто из нас не собирался идти по этому пути. Мы оба были разведенными взрослыми людьми, которым нравилось то, что мы делали, и жизнь была прекрасна. Зачем все портить?

— Сатч, я не знаю. Может, когда-нибудь это и случится, но сейчас я наслаждаюсь жизнью здесь, в штате Мэн и даже в Европе. Все хорошо, как есть. Посмотрим.

— Тэмми проползла бы на руках и коленях по стеклу, если бы ты дал ей такую возможность.

— Да, она бы это сделала, но сначала ей пришлось бы слезть с большого члена, которым она наслаждается, прежде чем она сможет это сделать.

Мы оба посмеялись над этим, но в глубине души это оставило грустное пятно. Мы с Тэмми уже много месяцев назад сказали все, что нужно было сказать, но ее путь меня беспокоил. Я не смотрел на любовь, как на воду, и никогда не хотел этого делать - слишком много лет мы прожили вместе, чтобы относиться к ней как к предмету...

Прошло много времени с тех пор, как я ездил в бунгало на болотах реки Эшли. Думаю, в последний раз, когда Тэмми хотела сделать ремонт перед тем, как ее сестра переехала туда после распада своего брака. Теперь сестры жили вместе.

Позвонив в дверь, я подождал несколько минут, прежде чем из-за угла дома появилась Пэтти с малышом на руках. Это было что-то новенькое.

— Привет, Макс. Если ты ищешь Тэмми, то ее здесь нет.

— Ничего страшного, я надеялся немного поговорить с тобой.

— Эй, я не хочу вмешиваться в то, что произошло между вами...

Я мягко прервал ее.

— Дело не в этом. Она твоя сестра, и у меня есть некоторые опасения, судя по тому, что я слышал.

Пэтти посмотрела в сторону, прикусив губу.

— Я слышал, что у нее не все в порядке, и хотел бы помочь, если смогу.

Она пригласила меня пройти в патио и предложила сладкий чай.

— Она знает, что ты завел новую подружку, Макс, и я думаю, что именно это и послужило толчком. Я не знаю, что делать. Она выпивает каждый вечер и начала приводить сюда парней, пока я не сказала ей, что не надо заниматься этим при ребенке.

— Ну, я хочу, чтобы она кое-что сделала, и она будет знать, что это означает, что ей придется бросить выпивку. Я хочу, чтобы она стала мамой для девочек в доме. Сейчас у меня четверо из них живут в комнатах, и я подумываю добавить еще двух, но мне нужен кто-то ответственный, кто будет присматривать за ними и вести дела.

— Я думала, у тебя уже есть кто-то, кто присматривает за домом? — недоуменно спросила Пэтти.

«Есть, или, по крайней мере, кто-то, кто следит за тем, чтобы коммунальные услуги оплачивались, а все сломанное чинилось, но с полудюжиной студенток, живущих там, было бы неплохо, чтобы за ними иногда присматривала факультетская «мама».

Я видел, как в голове Пэтти закрутились колесики. Мы оба знали, что Тэмми не была алкоголичкой. Это был ее костыль, и на какое-то время ей нужен был другой. Со временем я разберусь с последствиями, но это может подождать.

— Как зовут мальчика? — спросил я.

Поначалу она выглядела смущенной.

— Ой, прости, Макс. Я должна была представить его, когда ты только приехал. Это Чарли... долгая история, но я не буду тебя утомлять.

Она попыталась рассмеяться, но у нее не получилось. Я мог только удивляться. Пэтти согласилась поговорить с Тэмми и попросить ее позвонить мне, если она заинтересуется.

Звонок не заставил себя ждать. Сестры поговорили, и Тэмми призналась, что ей не хватает общения с девочками. Она вела себя сдержанно, никогда не упоминала Кирстен и не настаивала на получении какой-либо информации. Мы установили основные правила: никаких пьянок рядом с девочками, никаких ее мужчин в моем доме, и она должна зарегистрироваться в деканате по делам студентов, как наставница за пределами кампуса.

Именно последний пункт держал ее ноги в огне. Если она облажается, то поставит под угрозу свое пребывание в должности - она должна будет контролировать свое поведение и поступки. Рассматривала ли она это как возможность закрепиться в моей жизни или нет, в тот момент не имело значения. Она не собиралась поселяться в доме, и ее общение будет происходить, максимум, два-три раза в неделю. Кроме того, я в любом случае буду в Мэне с Кирстен.

— Ты, ведь, знаешь, что когда-нибудь тебе снова придется иметь с ней дело, не так ли? — спросила меня Кирстен в постели однажды вечером перед нашим отлетом.

«Может быть, посмотрим».

<><><><><><><><><><><><><><><><><>

Небо над головой было ярко-голубым, утреннее солнце близилось к середине дня, когда мы покачивались на океанских волнах. Маленькая девочка пыталась открыть ловушку на палубе после того, как я поднял ее из воды несколько минут назад, но она была так настойчива в этом, что я сидел и наблюдал за ее усилиями. Она скорчила гримасу и натянула перчатки до локтей, когда крышка открылась, и она полезла внутрь.

Уверен, у темно-зеленого рачка с огромными клешнями были другие планы, но она вытащила его и бросила в белое пластиковое ведерко у своих ног, чтобы он присоединился к четырем другим, которых мы собрали ранее.

Мы находились, примерно, в ста ярдах от причала с моими восемью желто-черными буйками, каждый из которых держал ловушку для омаров на дне океана. Мать девочки стояла на причале и наблюдала за нами, внимательно следя за нашим продвижением. Маленькая девочка, Этта, помахала маме, когда мы возвращались к причалу. Этта была названа в честь бабушки Марлен и матери Кирстен, и в свои шесть лет она была очень развита во всех отношениях.

— Sei vorsichtig, Etta (Будь осторожна, Этта - нем.), — воскликнула Марлен.

Я поднял девочку из лодки, и она убежала к своей матери, а я вернулся к задаче закрепить такелаж и принести наш ужин. Я остановился на причале и посмотрел на море, где в миле от нас находился дальний берег. Теперь я был дома, там, где я был раньше, когда был молод и познавал суровую юность и наступающую взрослость.

Шестидесятилетний возраст стремительно приближался, и мы с Кирстен удобно устроились на Айлсборо. Осенью ей исполнится пятьдесят, а она все еще выглядела так же восхитительно, как и тогда, когда я впервые увидел ее. Она доставляла мне удовольствие, когда растирала мне спину нужным образом, и все так же любила, ухватившись за старое изголовье, прокатиться с ним поздним вечером.

Мы не возвращались в Чарльстон с тех пор, как я продал дом на Энсон-стрит несколькими годами ранее Чарльстонскому колледжу, для использования в качестве жилья за пределами кампуса для факультета искусств и гуманитарных наук. Тэмми сыграла важную роль в согласовании этой сделки после того, как она заняла важный пост нового декана факультета. Она совсем бросила пить и до сих пор живет с сестрой в Уэст-Эшли, помогая воспитывать племянника Чарли. По словам Пэтти, после развода у нее в жизни не было ни одного значимого человека.

Сатч продал «Дом Генри» и вложил небольшую часть вырученных средств в бар в Ки-Уэсте, прихватив с собой симпатичную блондинку вдвое моложе его. Я все еще не могу представить, чтобы он рискнул сделать это в четвертый раз, но они выглядели вполне счастливыми, когда приезжали сюда прошлым летом.

Был мягкий летний вечер, когда мы с Кирстен шли по нашей деревенской островной улочке, чтобы зайти в таверну выпить эля. В северной части мы наткнулись на Общественную церковь и зал собраний. Мы оба немного постояли, разглядывая ее.

— Думаешь, это подойдет?

— Ну, у нее нет шпиля, но она белая.

И мы продолжили нашу прогулку к таверне.

MFH