Сам виноват. Часть 2

Ирочка сбросила вызов, а я, ошалевший от таких откровений, ещё несколько секунд стоял на месте, прижимая смартфон к уху. И дело было вовсе не идиотизме выкинутого фортеля, а в том, что я не мог понять смысл сказанных слов.

Я стоял и пытался наделить каким-то потаенным смыслом такую простую и понятную фразу «Я целый день носила этот огурец у себя в жопе», но ничего другого, как прямое толкование, я так и не придумал.

А значит...

Значит, что тихая Ирочка Капустина утром, собираясь в школу, засунула себе в прямую кишку огурец и ходила с ним в заднем проходе несколько часов. А после этого вынула его и спокойно отдала мне, чтобы я его съел.

Это походило на какую-то бредовую фантазию, но две надписи на соблазнительных ягодицах, которые мне показала одноклассница, говорили, что насчет огурца девочка не соврала.

Да и вкус у него действительно был странный.

Но тут я вернулся к мыслям о своей маме, к которой тянул свои грязные лапы — и не только их — Славик, и бросился бегом домой. На какое-то время мысль о съеденном огурце, побывавшем в девичьей заднице, ушла на задний план.

Я бежал, чувствуя, как тяжелый портфель бьет по спине, и пытался себя успокоить. И в самом деле, зачем мне спешить домой, если сегодня понедельник и мама все равно будет на работе ещё несколько часов?

Она работает по будням до шести вечера, и ещё около получаса у нее уходит на дорогу. А если мама решит зайти в магазин, то к этому времени можно смело добавить ещё двадцать-тридцать минут.

А ещё она могла задержаться на работе, чтобы поболтать с коллегами или отметить какой-нибудь праздник. Или пойти в гости к одной из подружек. В такие дни мама всегда меня предупреждала, чтобы я самостоятельно поужинал, и возвращалась не раньше десяти вечера.

Нет, сегодня и все дни до пятницы дома она будет не раньше половины шестого, так что единственный момент, когда Славка мог застать мою маму — это в выходные, но он так и не пришел к нам, так что свой счастливый случай этот зазнайка смыл в канализацию!

Но почему тогда мне было так неспокойно?

Я подумал, что, может, стОит позвонить маме и спросить, все ли у нее в порядке, но тут же отмел эту идею. Своим звонком я мог её заставить волноваться, а придумать какой-то нейтральный повод для звонка я в своем тогдашнем состоянии не смог.

В любом случае, довольно скоро я оказался возле своего подъезда. Не помню, как я подскочил к двери и не с первой попытки вставил ключ в замок. Влетев в коридор, я, носками об пятки стянув с себя кроссовки, не снимая портфеля, бросился к маминой комнате и, задыхаясь, прокричал:

— Мам! Мама! Ты здесь?!

Естественно, в её спальне было пусто. Мама встала утром и ушла на работу, где и была до сих пор. Вчера она, видимо, сильно устала и поэтому утром проспала (постель была не заправлена,  

как бывало, когда мама очень спешила: простыня скомкана, а подушка лежала на самом краю, грозя вот-вот упасть), так что ни времени, ни сил даже на простой разговор со Славиком у нее не было.

Я почувствовал, как чувство тревоги быстро сменяется умиротворением и облегченно выдохнул.

Но в следующую секунду за моей спиной заскрипела дверь в ванную, и встревоженный мамин голос заставил меня подскочить на месте от неожиданности.

— Жень, что-то случилось?!  — с тревогой окликнула она меня,  — Чего ты так кричишь?!

— Мам!  — воскликнул я от испуга и резко обернулся, чуть не получив инфаркт.

— Что случилось?  — тут же переспросила мама. Она стояла вся мокрая и закутывалась в большое белое полотенце.

— Ничего,  — сказал я.  — Ты меня напугала.

— Кто бы говорил,  — немого нахмурившись сказала мама. Видимо, она как раз вылезала из ванной, когда я ворвался в квартиру, и не успела вытереться. Голос у нее подрагивал, да и руки заметно тряслись от волнения — похоже, я её здорово напугал своим криком.  — Ты чего так разорался?

— Я... я просто увидел чей-то силуэт в окне, вот и...  — я не знал, как закончить своё вранье, а потому просто развел руками.

— Слава богу, а то я решила, что, что-то случилось,  — мама нервно хохотнула и прижала руку к груди.

— Нет, мам, все хорошо,  — сказал я и вдруг сообразил, что её не должно было быть дома.  — А ты почему не на работе?

— Ой, ты знаешь, сынок, что-то я себя сегодня плохо чувствовала, вот и взяла пару больничных.

— С тобой все хорошо?  — встревожился я.

— Да, дорогой, не переживай, мне уже лучше. Наверное, от тебя заразилась — ты выходные провалялся, а теперь я. Но это хорошо: раз ты за два дня выздоровел, то и я скоро поправлюсь.

Мама действительно выглядела лучше, чем больной человек — вся румяная, глаза блестят. Я решил, что горячая ванна ей пошла на пользу, и успокоился:

— Ладно, мам, давай я помою руки и буду за тобой ухаживать,  — я сделал шаг к ванной комнате, но мама, внезапно вздрогнув, перегородила мне дорогу:

— Стой, погоди.

— Что такое?

— Вынеси мусор, коль ты ещё не переоделся.

— Мам, ты ж вчера его выносила.

— И что с того? Ты вчера в ведро салфетки выбрасывал? Да и я сегодня чуть-чуть. Может, там микробы размножаются, так что лучше вынеси, чтоб мы этой гадостью не дышали,  — мама вымучено улыбнулась, и я заметил, как стал дрожать её голос.

— Мам, с тобой точно все в порядке? Ты ведешь себя как-то странно.

— Все хорошо. Но ты прав, мне лучше ещё пойти, полежать. Сейчас, только вытрусь, переоденусь, и лягу,  — мама попятилась спиной к двери,  — А ты пока сбегай, мусор вынеси.

Она шустро заскочила в ванную и захлопнула за собой дверь. Я понял, что дело на самом деле куда серьезней, чем говорила мама, и она просто не хочет, чтобы я излишне волновался. Продолжать расспросы и добиваться правдивого ответа я не стал, решив, что 

так сделаю только хуже: если мамочка не хотела, чтобы я волновался, я сделаю вид, что ничего не подозреваю.

Так, по крайней мере, ей будет спокойно, а, значит, она быстрее поправится.

Я снял портфель и вынес мусор, а когда вернулся, оказалось, что мама уже закрылась у себя в спальне. Я подошел и постучал в дверь, из-за которой доносился громкий звук телевизора:

— Мам, у тебя все хорошо?  — крикнул я, пытаясь перекричать какой-то сериал.

— Да, сынок... все хорошо. Прилегла... отдохнуть немного,  — послышался выкрик в ответ. Я услышал, что слова дались маме с трудом, будто она задыхалась, как это бывает при долгой пробежке.

И при бронхите или других болезнях легких. Болезнь явно была чем-то более серьезным, чем простое недомогание, как пыталась уверить меня мамочка. Я взялся за ручку двери и повернул её, но дверь оказалась заперта.

— Мам, можно мне войти?

— Не надо... вдруг ты... заразишься... не бойся... у меня все хорошо...  — ответные выкрики были тяжелыми и сдавленными. Я догадался, что телевизор она сделала громче для того, чтобы я не слышал её кашель.

— А если тебе что-нибудь понадобится?

— Я... я позову... позову тебя, дорогой.

— Обязательно зови!  — крикнул я напоследок и пошел в свою комнату.

Садиться за уроки совершенно не хотелось, и вместо них я сел за компьютер. Запустил игрушку, но сосредоточиться на ней не получалось. И не из-за того, что из-за стены то и дело долетали тупые реплики любовных сериалов, а из-за переживаний за маму.

Вскоре я пришел к выводу, что все равно ничем не могу ей помочь, и решил переключиться на что-нибудь другое. В голову вновь полезли мысли о Славике, и его образ (в моих фантазиях парень стоял на коленях и слезно просил меня позабыть о споре) немного поднял моё настроение.

Но я тут же вспомнил Ирочку и похабные надписи на её восхитительной попочке. Получалось, что насчет нее Славка не врал, и девочка действительно позволила ему трахнуть её в анал.

Черт! Я только теперь сообразил, что одноклассница засветила мне свою пизденку, но ошарашенный таким неожиданным поворотом, я смог разглядеть лишь надписи на попке, а самое главное — девчачья писька — так и осталась незамеченной.

Да, Ирочка горячая штучка, так что то, что она оказалась развратной девчонкой — это даже хорошо, это, значит, она — не зажатая скромница, которой невозможно добиться. Тут я представил, что завтра обязательно подойду к ней и вновь предложу довести её до дома.

Я решил, что после того, как Ирочка сняла передо мной трусики и накормила огурцом из своей сладкой попки, девочка обязательно согласится прогуляться со мной.

Огурец!

А ведь я о нем практически забыл из-за всех этих переживаний.

Славка — это он все подстроил! Понял, что ему не победить, и решил таким образом отомстить мне! Подумал, это будет забавно — обманом заставить съесть меня огурец, побывавший в девчачьей заднице.

«Вот только ты просчитался, глубоко просчитался! » — со злорадством подумал я. «Ты хотел подстроить мне пакость, да только вышло наоборот! Теперь 

у меня появился шанс подружиться с Ирочкой! А огурец... Да что, огурец? Если так разобраться... это даже очень возбуждающе».

Я действительно возбудился, представив, девочку, у которой в попу засунут огурчик. Мне стало интересно, она им мастурбировала, или просто засунула в прямую кишку? Какие ощущения она испытывала, сидя на уроках с посторонним предметом в заднице? А придя домой, Ирочка засунула в себя другой огурец, на смену тому, что я съел?

От подобных мыслей я сам не заметил, как схватил свой торчащий член в кулак и стал мастурбировать. Этот огурец завел меня не на шутку, и я даже попытался детально вспомнить его вкус, но все, что мне удалось достать из своей памяти — только то, что он был необычным.

Эх, знать бы мне тогда, в каком потаенном месте побывал этот овощ, я бы не сожрал его с такой беспечностью, а насладился каждым кусочком. Ведь он пропитался теплом моей возлюбленной, её попочкой.

Впрочем, не факт, что я бы стал его есть, знай я об этом заранее. Всё-таки в попке даже самой красивой девочки бывают вещи намного противнее огурца.

Но, мастурбируя, я не думал о чем-то отвратительном, а полностью сосредоточился на светлом образе Ирочкиного ануса. Нет, в такой сладкой попочке не может быть чего-то грязного, моя одноклассница, несомненно, испражнялась цветами.

Мысль эта была глупой и несерьезной, но в тот момент, я не сомневался в её правдивости. Предложи мне тогда Ирочка огурец из своей попки ещё раз, я бы, не раздумывая, проглотил бы его прямо из прямой кишки!

С этой мыслью я и кончил, залив спермой руку.

Прошел ещё где-то час, и я услышал тихий стук в дверь. Только тут я обратил внимание, что телевизор в маминой комнате замолчал.

— Открыто,  — сказал я, повернувшись к дверному проему.

Дверь немного приоткрылась, и на пороге показалась мама. Она была закутана в халат и устало улыбалась, чтобы не давать мне повода для переживаний. Но я-то видел, что она вся была красной от поднявшейся температуры, а на лбу у нее блестели крупные капли пота.

— Женечка, ты не сходишь в магазин?  — тяжело дыша, спросила мама.

— Конечно схожу,  — вскочил я из-за стола.  — Что, нужны какие-то таблетки?

— Нет-нет, успокойся. Лекарство у меня есть. Купи, пожалуйста, пива и чипсы, хорошо?

— Пиво?!  — у меня глаза полезли на лоб.

— Ну, да. Ты знаешь, что-то уж очень захотелось холодненького выпить.

— Ладно,  — ответил я, а сам подумал, что холодный напиток должен помочь сбить температуру. Да и легкое поднятие настроения больному человеку ещё никогда не вредило.

— Спасибо, сынок. Возьмешь деньги в сумочке, хорошо?

— Да, мам,  — сказал я, и мама направилась к себе в комнату, но тут же остановилась и обернулась, будто что-то забыла:

— Ах, да, возьми четыре бутылки и большую пачку, хорошо?

— Четыре?!  — удивленно переспросил я, поскольку думал, что маме будет достаточно и одной. Она у меня не была любителем пива, и, насколько я мог припомнить, если и пила 

его, что было крайне редко, то обычно и пол-литра не могла осилить.

— Возьми про запас, пусть будет на всякий случай.

— Хорошо, мам,  — немного обалдевшим голосом сказал я и пошел по коридору на выход. Мама снова закрылась в своей комнате, и, пока я надевал кроссовки, оттуда вновь донесся звук работающего телевизора. Я не разобрал, что транслировали, но, если судить по задорному маминому смешку, что-то очень веселое.

Я посмотрел на дверь в мамину комнату и подумал, что ей всё-таки полегчало, если она может смеяться, и улыбнулся сам.

Спускаясь по лестнице, я оказался напротив двери Славкиной квартиры и внезапно остановился. Повернувшись к обитому черным дерматином полотну с поблескивающим стеклышком глазка, я невольно улыбнулся.

Я понятия не имел, что в эту самую минуту делал Славка: пытался судорожно придумать какой-то план, чтобы спасти свою репутацию, или просто ревел в подушку, понимая, что ему теперь за всю жизнь не отмыться от клейма мелкого врунишки.

Но одно я знал наверняка — ему ни за что не добраться до моей мамы. Конечно, грех такое говорить, но в ту минуту я был рад, что она заболела. Эта внезапная болезнь была ещё одной преградой — пожалуй, лучшей из всех возможных — на пути Славки к телу моей любимой мамочки.

— Тебе конец, пиздобол,  — тихо прошептал я двери и с широкой улыбкой помчался в магазин.

Вернувшись домой с покупками, я подошел к двери в мамину спальню и постучал:

— Мам, я вернулся.

— Хорошо, дорогой. Оставь пакет у двери, я потом заберу.

Я направился в свою комнату, припрятав одну лишнюю бутылочку пива, которую купил для себя. Я подумал, что, раз уж мама болеет, то вряд ли она заметит, что её сын немного выпил.

После полулитра пива настроение моё несказанно улучшилось, и я смог наконец-то справиться с домашкой, а после и в компьютер поиграть. Мельком посмотрев на часы, я заметил, что уже близится время ужина, и решил, что стоит спросить у матери, будет ли она кушать.

Естественно, я понимал, что в её состоянии не стоит стоять у плиты, а потому решил все хлопоты по готовке взять на себя.

Подойдя к её двери, я постучал:

— Мам, может, я схожу за пельменями? Ты будешь ужинать? Или, может, закажем пиццу?

— Ох... Жень... сходи лучше... сходи за пельменями,  — донесся из-за двери сдавленный мамин голос. Впрочем, пиво сработало, поскольку я уловил в словах какую-то радостную нотку.

— Хорошо, мам,  — сказал я и снова ушел в магазин.

На улице я прошел мимо входа в подвал, и с легкой досадой подумал, что сегодня не пойду туда. Мне хотелось узнать, будет ли сегодня Славка травить свои срамные байки, или у него вовсе не хватит смелости заявиться к пацанам?

Но мне нужно было ухаживать за мамой — мало ли, вдруг понадобится какая-то помощь?  — и я решил, что лучше спрошу об этом завтра у одноклассника.

Возвращаясь домой, я столкнулся на лестнице со Славкой, который стоял на площадке между этажами и дымил сигаретой.  

Парень он был из тех, кто дружит со спортом, а потому курил крайне редко, а тут я ещё уловил идущий от него запах легкого перегара. Вид у него был очень вымотанный и взъерошенный, так что я вначале решил, что Слава ушел в запой, как это показывают в фильмах.

Но тут же отмел эту идею, поскольку вряд ли бы Славкины родители позволили парнишке так смело закидываться алкоголем.

— О, привет, Жендос!  — устало улыбнулся одноклассник, заметив меня. Я ожидал, что сейчас он скажет мне какую-то гадость, но Славик всем своим видом демонстрировал добродушие. Будто я не был тем, кто свергнет его с пьедестала всеобщего почета.

— Привет, Слав,  — отозвался я и даже пожал протянутую руку. На этот раз парень не пытался сдавить мои пальцы.

«Это он так подлизывается»,  — сразу же догадался я, раскусив хитрый план задаваки. «Сначала начнет строить из себя моего лучшего друга, а потом, как бы невзначай, предложит забыть все обиды и отказаться от спора. Ага, сейчас, держи карман шире! »

— Чего на выходных в подвал не приходил?  — спросил Славка.

— Да приболел немного,  — не моргнув глазом, соврал я.  — А что, было что-то интересное?

— Нет, ничего особенного. Витька стащил у отца бутылку самогона, и Костя с Длинным все заблевали — вот и все новости.

— Понятно,  — кивнул я.  — А чего тебя сегодня в школе не было? Тоже заболел?

— Нет, чувствую себя прекрасно,  — сказал он и попытался расправить плечи, но я безошибочно распознал в его движениях следы сильного утомления.  — Так, кой-какие дела появились. Ты ж знаешь, мне разминаться надо, к соревнованиям готовиться.

— Это ты так спортивный режим соблюдаешь?  — с улыбкой кивнул я на сигарету в Славкиной руке.

— Ну, иногда же и отдыхать надо,  — улыбнулся он в ответ.

— Это точно. Ладно, Слав, пойду я, то меня мама ждет.

— Ну, давай, передавай привет...

Я внутренне напрягся, ожидая, что сейчас Славка скажет «маме», провоцируя меня на конфликт.

— ... пацанам. А то я, похоже, и завтра, и послезавтра буду занят.

— Хорошо,  — сказал я.  — Что, такая тяжелая подготовка?

— Нет, просто новый комплекс упражнений. Знаешь, хороший спортсмен ведь всегда должен стремиться к новому.

— Ладно, тогда я и учителей предупрежу.

— Спасибо, Жень.

Я поднялся до квартиры, чувствуя, себя ещё лучше, чем прежде. Продемонстрированная Славиком бравада, лишь подчеркивала его внутреннюю слабость. Он и сам уже понял, что проиграл, так что вечер пятницы должен был лишь подвести черту под итогом, который мне был известен уже сейчас.

Нет лучше чувства, чем чувство сокрушительной победы над сильным противником! Пребывая в радостном настрое, я решил, что, когда Славик приползет просить пощады, я — так уж и быть — не буду его долго мучать, и сразу признаю его капитуляцию.

Ах, до чего же удачный выдался денёк!!!