Тебе легко говорить или Что говорить в сексе по телефону

Он поскользнулся, или отвлекся, или что-то в этом роде, потому что я не должен был так легко с ним справиться. Квотербек отступал назад и смотрел влево, когда я ударил. Мяч отлетел в сторону. Я смог отразить его, и внезапно мы оказались на их 20-метровой линии со счетом 23:21 и менее чем за две минуты до конца. Уходя с поля, я обогнал Брэда Томаса, нашего квотербека, который направлялся к мячу вместе с остальными игроками нападения.

— Господи, Дентон, мне следовало бы разрешить тебе недельное свидание с Конни за это.

Хорошо, что он уже был далеко, когда сказал это, иначе я бы, скорее всего, повалил его на землю и надрал ему задницу.

Конни была Констанс Деннис, девушкой Брэда, в которую я был безнадежно влюблен всю жизнь. Все это знали и любили подтрунивать надо мной по этому поводу. Некоторые, как Брэд, насмехались надо мной из-за этого. Брэду особенно нравилось тыкать меня носом в тот факт, что она была у него, а не у меня.

Целую неделю ходить на свидания с Конни? У меня никогда не было ни одного. Я, наверное, раз сто приглашал её, и каждый раз получал отказ. Больше всего ранило то, что она всегда была рядом со мной. На половине наших занятий были распределены места, и она, будучи Деннисом, а я — Дентоном, почти всегда сидела рядом, и если в классе были проекты, мы всегда оказывались в одной группе. Она была чирлидершей и всегда сидела рядом со мной на скамейке запасных, когда я не был на поле. Если этого было недостаточно, она была моей ближайшей соседкой и лучшей подругой моей сестры Элис. Как лучшая подруга моей сестры, она всегда была у нас дома, в основном потому, что у нас был бассейн, и Элис (моя сестра) постоянно приглашала Конни полежать у бассейна. Я даже не буду рассказывать, что Конни в купальнике сделала со мной.

Нападающий вышел из толпы, и мы все стояли на боковой линии и подбадривали его криками, когда Брэд отдал пас Кайлу, который пробил с шести метров. Он отдал неполный пас Эдди. Ещё один пас принес девять метров, и тогда тренер Брэниган решил просто забить гол с поля. Мы все затаили дыхание, когда мяч перешел к Майку, который отбил его, прежде чем поставить на место, а затем Ронни пробил по воротам, и мы выиграли со счетом 24:23.

Зрители пришли в неистовство. Многие говорили, что мы проведем успешный сезон, если обыграем "Рузвельт". По их мнению, мы могли проиграть все остальные матчи, но если мы обыграем "Рузвельт", то сезон будет успешным. Ронни подошел ко мне и спросил, собираюсь ли я на вечеринку у Кена в честь победы, на что я ответил, что нет.

— Почему, черт возьми, нет? Это была твоя победа, Робби. Этого бы не случилось, если бы ты не принес нам мяч.

— Просто мне там будет неуютно.

— Господи 

Иисусе, Робби, наберись мужества. Тебе 18, ты выпускник средней школы, а не какой-нибудь маленький ребенок. Она будет там с Брэдом, ну и что! В мире полно других девушек, и немало их в этой школе и в этом городе, которые были бы рады встречаться с тобой, если бы ты только вытащил голову из задницы.

Я не знаю, почему он так сказал, потому что я действительно встречался. Просто мне никогда не нравились девушки, с которыми я встречался. Казалось, что между нами просто не было той искры, которая заставила бы меня захотеть быть постоянным ни с одной из них.

— Ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что не получишь всего, чего хочешь. Жизнь просто не такая. Давай, иди на вечеринку. Покажи всем, что ты можешь с этим справиться.

Он был прав, и я это знал, но меня убивало, когда я видел Конни с Брэдом. Брэд был придурком, и я просто не понимал, как она могла проводить с ним время, но, как заметил Ронни, я был достаточно взрослым, чтобы понимать, что не получу всего, чего хочу. Я должен был пойти на вечеринку, хотя бы для того, чтобы посмотреть на Конни. Если слухи были верны, она возвращалась на восток, в колледж, и я, возможно, больше никогда её не увижу. Я сказал Ронни, что пойду, и мы направились в раздевалку.

•  •  •

Когда я появился на вечеринке, на меня было обращено немало удивленных взглядов. Это было то, чего я обычно не делал. Все знали, что я избегал мест, куда могли пойти Конни и Брэд. На самом деле, любого места, где в то время находилась Конни или кто-то из её постоянных парней. Это был Гарри из десятого класса, Норм из одиннадцатого и вот теперь Брэд. Когда я вошел в дверь, я пообещал себе, что не буду обращать внимания на Конни и постараюсь хорошо провести время, поэтому, конечно, первым человеком, которого я увидел, когда вошел в дверь, была Конни. Она разговаривала со Сью и Мэри, подругами по группе поддержки, и когда Ронни крикнул:  — Привет. Ты сделал это,  — она посмотрела в сторону двери, увидела меня, улыбнулась, помахала пальчиком и вернулась к разговору со Сью и Мэри.

Я направился к Ронни и двум парням, с которыми он стоял. В доме Кена были деревянные полы, а мебель в гостиной была передвинута, чтобы создать небольшую танцплощадку, и пока Ронни, Майк, Барри и я говорили об игре, мы наблюдали за парами, танцующими под музыку, звучащую из проигрывателя.

Я пробыл там минут пятнадцать, когда почувствовал, как кто-то похлопал меня по плечу, и, обернувшись, увидел Лизу Медоуз.

— Это белый танец, Робби. Девочки могут приглашать мальчиков на танец, и им не разрешается отказывать.

Она предложила мне руку. Я взял её, и мы вышли на импровизированный танцпол. Когда мы танцевали, Лиза спросила, почему я больше ни разу не позвонил ей после нашего последнего свидания, и я солгал 

ей. Я сказал, что мой отец заставил меня работать в его бизнесе, и у меня просто не было свободного времени для свиданий. Настоящая причина заключалась в том, что Лиза подавала сигналы о том, что она хочет быть постоянной, а я просто не хотел этого делать. Мы закончили наш танец, и она куда-то ушла, а я вернулся к Ронни и ребятам.

Через две минуты ко мне подошла Сью, пригласила меня на танец и произнесла фразу "белый танец", а затем после нее появилась Мэри, за которой последовала Кайли. Когда я танцевал с Кайли, я заметил, что никто из других парней не танцует, поэтому я прямо спросил:

— Что здесь происходит, Кайли?

Она не моргнула глазом и не спросила:  — Что ты имеешь в виду?  — Она прямо сказала мне об этом.  — Стив слышал, что Брэд сказал тебе, и он рассказал Ширли, а она рассказала всем нам, девочкам. Мы знаем тебя, Бобби, и знаем, что может случиться, если Брэд скажет тебе ещё какую-нибудь глупость сегодня вечером. Мы считаем, что если сможем занять тебя чем-нибудь и держать подальше от Брэда, то сможем уберечь тебя от неприятностей.

Это была хорошая мысль, и я оценил, что понравился им настолько, что они приложили усилия, но все было напрасно. Не успела Кайли произнести эти слова, как кто-то налетел на нас и чуть не сбил Кайли с ног. Я услышал — Смотри, куда идешь, тупица.

Я обернулся и увидел Брэда, танцующего с Конни. Я спросил Кайли, все ли с ней в порядке, и она ответила, что да. Я повернулся к Брэду и сказал:  — Ты мудак. Я никогда не пойму, почему Конни тратит своё время на такого придурка, как ты.

— Как ты меня назвала?  — спросил он, ткнув меня в грудь и вручив мне подарок, в котором я нуждался. Он ткнул меня. Это оскорбление, верно? Я должен был защищаться, не так ли? Мой первый удар сломал ему нос, а когда он поднял руки к лицу, я впечатал кулак ему в живот. Он согнулся пополам, и мой третий удар пришелся ему в левую часть головы, и он упал на пол. Я посмотрел на него сверху вниз и снова обозвал засранцем. Я извинился перед Кеном за то, что сорвал его вечеринку, и направился к двери. По дороге домой я мысленно репетировал, как буду вести себя с ним в следующий раз. В следующий раз? О да, следующий раз обязательно будет. Брэд был уверен, что придет за мной, чтобы поквитаться, и я намеревался быть готовым к этому.

Я пробыл дома около получаса, когда Элис вернулась домой и вошла в гостиную, где я смотрел телевизор.  — Конни недовольна тобой, братишка.  — О старшей сестре нужно рассказать. Мы с Элис близнецы. Она родилась на шесть минут раньше меня, и она гордилась тем, что она самая старшая, и никогда не давала мне забыть об этом.

— Почему она на меня 

сердится? Это начал её парень.

— Чушь собачья, младший брат. Я была там и все видела. Все, что он сделал, это ткнул тебя. Он тебя не ударил. Это был всего лишь легкий удар в грудь, и тебе было совсем не больно.

— Ладно, мне не нравится этот засранец, и я воспользовался ситуацией, чтобы выплеснуть своё недовольство. И что?

— Ничего. За исключением Конни, большинство ребят хотели поаплодировать и подбодрить её, а Конни разозлилась только потому, что, когда у него пошла кровь из носа, она испачкала кровью своё платье.

— Скажи ей, что я заплачу за это, если она отдаст его в химчистку. Если пятно не сойдет, скажи ей, что я куплю ей новое платье.

— Я передам ей, но тебе следует извиниться, когда ты увидишь её в следующий раз.

— Извиниться? За что? За то, что она была настолько глупа, что вообще согласилась быть с Брэдом? Мне нужно лечь спать.

Я выключил телевизор и вышел из комнаты.

•  •  •

Выходные были наполнены семейными мероприятиями, и единственным плохим местом был воскресный день. Я плавал в бассейне, когда Элис и Конни вышли позагорать. Пока я плавал, все было в порядке, потому что я не смотрел в их сторону, но когда я вышел из бассейна и увидел Конни в купальнике, я не смог сдержать эрекции, которая исказила мои плавки. Конни заметила это, и я увидел, как на её лице появилась легкая улыбка. Я быстро повернулся и подошел к одному из шезлонгов, лег на него и повернулся так, чтобы эрекция не была видна.

Я изо всех сил старался не обращать внимания на Элис и Конни, но Конни была против. Она встала, подошла и села на шезлонг рядом со мной.

— Почему ты ударил Брэда на вечеринке?

Я был не в настроении уклоняться от ответа, поэтому сказал:  — Он придурок, и он мне не нравится, поэтому, когда он подошел ко мне, ткнул меня в грудь и обозвал, я решил, что пришло время показать ему, насколько сильно он мне не нравится.

— Ты уверен, что это настоящая причина, а не тот факт, что он мой парень?

— То, что он твой парень,  — часть этого. Он хвастается этим перед моим носом при каждом удобном случае. Ты слышала, что он сказал мне, когда я уходил с поля после того, как исправил его ошибку?

— Нет.

— Все остальные в "Кенниз" знали об этом.

— Должно быть, они по какой-то причине не хотели, чтобы я это слышала.

Я пересказал ей его слова, и она сказала:  — Я в это не верю.

— Спроси любую из девушек, с которыми я танцевал в тот вечер. Они все это знали. Это и то, как он обозвал меня, когда столкнулся со мной и Кайли, а затем ткнул меня в грудь — вот и все, что потребовалось, чтобы вывести меня из себя. Если тебе нужно кого-то обвинить в том, что случилось,  — вини своего парня-засранца.

Я встал, пошел в 

дом и поднялся в свою комнату. Полчаса спустя Элис постучала в мою дверь и спросила, можно ли ей войти. Я сказал "да", и она вошла и села на кровать. Я сидел за маленьким столиком, который использовал в качестве письменного, и работал над докладом, который должен был быть опубликован в ближайший четверг. Я положил карандаш поверх бумаги и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Тебя что-то беспокоит?

— Ты и твоя одержимость Конни. Почему ты не можешь просто смириться с тем, что ты ей не интересен, и забыть об этом?

— Я смирился с этим, но не могу с этим расстаться. То, что я хочу чего-то, чего не могу получить, не значит, что я могу перестать этого хотеть. Может быть, когда она уедет в колледж и не будет рядом со мной каждый день, я смогу отвыкнуть от нее, но пока она всегда будет рядом, это никуда не денется.

— Почему ты думаешь, что она собирается поступать в колледж?

— Вот такие слухи ходят вокруг. Она едет на восток, чтобы поступить в колледж.

— Ну, это всего лишь слухи. Это всего лишь слухи. Она останется здесь.

— Тогда, я думаю, что облажался. Может, это и к лучшему, потому что вряд ли мы всегда будем сидеть рядом друг с другом на уроках, так как, скорее всего, у нас все равно будет не так уж много совместных занятий. Ты могла бы немного помочь, если бы ходила с ней куда-нибудь в другое место, когда вы проводите время вместе, вместо того, чтобы делать это здесь. Если ты хочешь, чтобы я оставил её, придумай, как сохранить дистанцию между нами.

— Ты же знаешь, я не могу этого сделать. Она моя лучшая подруга. Я не могу запретить ей приходить сюда, только чтобы разлучить вас двоих.

— Да будет так.

Она ушла, а я вернулся к своим бумагам.

•  •  •

В понедельник я был у своего шкафчика, когда ко мне подошла Конни.

— Прости, что сомневалась в тебе, Робби. Я поговорила со Сью, Лизой и Мэри, и они рассказали мне, что Стив сказал Ширли. До конца дня я поговорю с Брэдом.

— Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала.

— Почему нет?

— Он, вероятно, уже разозлился из-за того, что произошло на вечеринке, и я вполне ожидаю, что он захочет поквитаться, но я уверен, что он не будет торопиться с этим. Если ты набросишься на него, он может разозлиться настолько, что сразу же бросится за мной. Я этого не хочу.

— Ты его боишься?

— Не в этой жизни, милая, но он нужен нам здоровым, когда мы будем играть с Паркером в пятницу. Нам нужно победить Паркера, чтобы попасть на региональные турниры. Мэл хорош в качестве запасного, пока нет давления на игру, но он не из тех игроков, которые оказывают давление. Если Брэд нападет на меня перед матчем с Паркером, есть чертовски большая вероятность, что он будет 

не в состоянии играть, когда все закончится.

— Ты так уверен в себе?

— Против Брэда? Ты можешь ставить на меня. Проблема в том, что он не умеет "бросать". Он будет продолжать приходить, и мне, вероятно, придется причинить ему настоящую боль, чтобы заставить его замолчать.

— Почему я не знаю этого о тебе?

— Что ты имеешь в виду?

— Почему я не знаю, насколько ты уверен в себе? Почему я не знаю, что ты думаешь наперед и рассматриваешь возможные исходы и сценарии?

— Наверное, потому, что ты никогда не проводила со мной времени. Мы знаем друг друга почти всю нашу жизнь, но никогда не проводили время вместе. И это не моя вина. Я изо всех сил старался узнать тебя получше, но у меня ничего не получилось. Мне нужно идти на урок,  — и я закрыл свой шкафчик и направился на наш первый урок.

Я не знаю, поговорила ли Конни с Брэдом или нет, но, как я и предсказывал, он ждал меня у машины, когда занятия закончились.

— У нас с тобой было так...  — и это все, что он успел сказать, прежде чем я врезал ему по зубам. Я не сомневаюсь, что все остальное, что он собирался сказать, было "кое-какими незаконченными делами", но я не видел смысла стоять и болтать, пока он настраивался на драку. К черту разговоры. Хочешь драться — переходи прямо к делу. Первый удар ошеломил его, потому что он не был к нему готов, а следующие два заставили его упасть на землю, держась за живот и хватая ртом воздух. Я всегда считал, что, раз уж ты их одолел, нужно быть чертовски уверенным, что они останутся на месте, и обычно моим следующим шагом было бы пнуть его пару раз по яйцам или ребрам, но это могло причинить ему такую боль, что он не смог бы играть в пятницу, а я этого не хотел. Вместо этого я наклонился, схватил его за волосы и приподнял его голову так, что оказался прямо перед его лицом, и сказал:

— Лучше держись от меня подальше, придурок, или в следующий раз я могу так сильно тебя ударить, что ты не сможешь играть в пятницу.

Я отпустил его волосы, а когда повернулся, чтобы сесть в свою машину, то увидел, что полдюжины моих одноклассниц стоят и смотрят на меня, и среди них были Конни и Элис. Никто из них не сказал ни слова, когда я сел в свою машину и уехал. Нет, эти слова прозвучали дома, когда Элис пришла туда.

— Что, черт возьми, с тобой не так, братишка? Ты не можешь ходить вокруг да около и избивать парней за то, что они встречаются с Конни.

— Это не имело никакого отношения к тому, что он встречался с Конни. Этот засранец ждал меня, когда я выйду из школы. Он хотел поссориться, и я ему это устроил. Он, вероятно, снова начнет 

искать. Я снова надеру ему задницу и буду продолжать делать это, пока он не научится держаться от меня подальше.

— Все ещё...

— Хватит, Элис! Оставь это!  — Я отошел от нее и направился в свою комнату.

•  •  •

Во вторник утром я был удивлен, когда сел в машину, чтобы ехать в школу. Конни сидела на переднем сиденье. Обычно она ездила с Элис, или Элис ездила с ней. Полагаю, здесь уместно упомянуть, что мои родители были чрезвычайно богаты, и мы с Элис были ими ужасно избалованы. Когда мы стали достаточно взрослыми, чтобы получить водительские права, они подарили каждому из нас по машине. Обе машины были "Форд купе" 1949 года выпуска. У меня был черный, а у Элис — белый. Они не потребляли много бензина, что было хорошо, учитывая, что бензин стоил 27 центов за 4 литра. Родители Конни тоже были состоятельными людьми, и у нее тоже была машина.

Но для нас с Элис все было не так просто. У папы было три предприятия, и мы с Элис работали в них неполный рабочий день с тринадцати лет. В основном это были выходные, летние каникулы и школьные перерывы, хотя иногда нам приходилось работать и после школы. Предполагалось, что после окончания школы мы будем работать на полную ставку. Мама убедила папу, что мы должны наслаждаться нашим выпускным годом и последующими летними каникулами, поэтому в настоящее время мы не работали. Вернемся к моей неожиданной пассажирке.

— Удивлен?

— Я удивлен? По какому поводу?

— То, о чем мы говорили на днях. Мы живем по соседству и знаем друг друга целую вечность, но я совсем мало о тебе знаю. Я думаю, мы сможем поговорить по дороге в школу и по дороге домой. Я смогу узнать тебя немного лучше.

— Зачем тебе беспокоиться? То, что ты рядом, только подтолкнет меня снова пригласить тебя на свидание и расстроит, если ты снова откажешь.

— Откуда ты знаешь, что я снова скажу "нет"?

— Ты всегда отказывала, и, кроме того, у тебя с Брэдом все хорошо.

— Все меняется, Робби. Ничто не выбито на камне.

Всю дорогу до школы она выпытывала у меня информацию и, казалось, была удивлена тем, что узнала. Когда мы приехали в школу, произошло то, что мне на самом деле было не нужно. Брэд видел, как мы вышли из моей машины и вместе пошли в школу. Ещё больше масла в огонь, который уже разгорелся между нами.

Перед футбольной тренировкой в тот день тренер Биллингс дал нам напутствие о том, что нам нужно быть победителями Паркера в пятницу.

— Вы можете победить их. У вас есть инструменты, чтобы выполнить свою работу,  — и так далее. Я уверен, что если вы когда-нибудь занимались командными видами спорта, то понимаете это. Брэд держался от меня подальше во время тренировки и в раздевалке после нее. Я почти ожидал, что он будет ждать меня у машины, когда я пойду, но его 

там не было. Он был там, откуда мог видеть, как Конни садится со мной в машину, чтобы ехать домой, и мне было интересно, что он думает по этому поводу.

По дороге домой Конни спросила меня, какие у меня планы на будущее, и я ответил, что все зависит от правительства.

— Что это значит?

— Учитывая, что творится в Корее, у меня есть шанс попасть на армию. На самом деле, это довольно хороший шанс, поскольку у меня низкий рейтинг.

— Что это значит?"

— Ты же знаешь, что парни должны вставать на учет в день своего 18-летия, верно?

— Нет. Я этого не знала.

— Папа повел меня регистрироваться на следующий день после моего дня рождения. Если я получу уведомление о призыве в армию, пока учусь в колледже, я, возможно, смогу получить отсрочку. Если я получу его до поступления в колледж, мне, вероятно, придется идти в армию.

— Есть ли какой-нибудь способ избежать этого?

— Я думаю, есть несколько способов, но я не смогу ими воспользоваться.

— Почему нет?

— Потому что мой отец, вероятно, отрекся бы от меня. Он считает, что мой долг — служить своей стране, если она того требует. Он мог бы уйти со службы во время Второй мировой войны, потому что две его компании производили товары, необходимые для военных нужд, и он мог бы заявить, что он нужен им для того, чтобы нормально работать, но он передал управление компаниями маме, а сам ушел на войну. Он был бы совсем не рад, если бы я попытался уклониться от призыва. На самом деле, он пару раз намекал, что мне следует поступить в армию и отложить учебу в колледже до моего увольнения.

— Что ты собираешься делать?

— Я не буду уклоняться от армии. Я просто буду надеяться, что мой призывной номер не всплывет.

Она молча смотрела на меня секунд пятнадцать, а затем сказала:  — Я согласна с твоим отцом про службу своей стране, если они призовут.

— Тебе легко говорить. Ты будешь дома и хорошо проводить время, а не в какой-то чужой стране, где тебя будут обстреливать.

К тому времени мы уже подъезжали к моему дому. Я вышел, обошел машину и открыл ей дверцу, а она вышла и удивила меня. Она поднялась на цыпочки и поцеловала меня, прежде чем повернуться и пойти через лужайку к своему дому.

•  •  •

Я не удивился, когда на следующий день Конни не встретила меня в машине. Они с Элис поехали в школу вместе. Сюрприз был в обеденный перерыв. Я сидел за столиком в школьной столовой, когда увидел, как Конни проходит через очередь. Она расплатилась с кассиром, оглядела зал и направилась прямиком к моему столику, хотя Брэд сидел один за столиком в другом конце зала.

— Можно мне присесть с тобой?

— Конечно, можешь, но постарайся не выглядеть удивленной, когда я спрошу тебя, почему ты здесь, а не за столиком Брэда.

— Наши пути с Брэдом разошлись. Он 

стал слишком собственническим. Когда он сказал мне, что не хочет, чтобы я была рядом с тобой, я его отпустила. Итак, куда мы пойдем на наше первое свидание?

— Что?

— Простой вопрос. Тебе должно быть легко ответить.

— Я не понимаю, что здесь происходит.

— После разговора с Элис мне стало очевидно, что ты отказался от попыток задавать мне вопросы, поэтому я спрашиваю тебя. Я, конечно, предполагаю, что ты хотел бы провести некоторое время со мной, малыш.

Возможно, я был немного ошеломлен, но я не был глупцом, поэтому сказал:  — Конечно, я хотел бы провести с тобой немного времени, но это будет только после пятничного матча с "Паркером". Учитывая все, что происходит между мной и Брэдом, если он увидит, что я встречаюсь с тобой перед игрой, он может разозлиться и броситься за мной. Я не хочу рисковать. Он нужен нам для игры.

— Выиграем мы или проиграем, но после игры где-нибудь будет вечеринка. Как насчет того, чтобы пойти туда вместе?

— Это не очень хорошая идея. Если мы выиграем, все будут в восторге, и если Брэд будет там, то, скорее всего, он совершит какую-нибудь глупость, и это может испортить настроение всем. Если мы проиграем, все будут в подавленном настроении, а мы бы не хотели усугублять ситуацию. Как насчет того, чтобы встретиться в субботу?

— Меня это устроит. Что мы будем делать?

— Подумай и дай мне знать, что ты хочешь сделать.

Как раз в этот момент прозвенел звонок, оповещающий об окончании обеденного перерыва, поэтому мы встали и пошли на урок.

•  •  •

Брэд держался от меня подальше на тренировках и в раздевалке, а Конни — в школе, но мы встречались дома после уроков. Для нашего субботнего свидания она выбрала ужин в "Марте Вашингтон", а затем молочные коктейли в "Гарри Малт Шопп".

Наступила пятница, и матч с "Паркером" превратился в игру на опережение. Мы забили, а затем и они. Мы забили, а затем и они. Мы забили, а затем и они, а затем мы не справились и отдали им мяч на нашей пятидесятиметровой линии. Они забросили мяч на нашу сорокаметровую линию, и тогда для меня все стало странным. Я словно заново переживал своё прошлое.

Он поскользнулся, или отвлекся, или что-то в этом роде, потому что я не должен был так легко с ним справиться. Квотербек отступал назад и смотрел влево, когда я ударил. Мяч отлетел в сторону, и я упал, чтобы прикрыть его, но получил удар и был выбит с позиции, а полузащитник "Паркера" подобрал мяч. Мяч был на их счету, а на часах была минута и сорок пять, и они решили поразить ворота соперника. Пуля пролетела в нескольких сантиметрах. Мы отыграли мяч за минуту до одиннадцати на часах, и Брэд в три приема перевел мяч по полю, а затем вколотил его в подкрадывающегося квотербека, что принесло нам победу.

Вечеринка в тот вечер была у Эдди. Я танцевал со 

всеми присутствовавшими девушками, в том числе и с Конни. Брэд был там, но Конни избегала его и отказала, когда он пригласил её на танец. Он нахмурился и обозвал её стервой, после чего Эдди попросил его уйти. Брэд извинился за своё поведение и ушел. После его ухода Конни не танцевала ни с кем, кроме меня. Наше свидание в субботу прошло хорошо, и после ещё нескольких я предложил ей встречаться постоянно, и она согласилась.

Мы проиграли в региональном турнире, но все равно чувствовали себя хорошо, так как это был наш первый заезд так далеко. По большей части мы старались изо всех сил, итоговый счет был 24:21, и от меня не ускользнуло, что победа над Паркером, которая привела нас туда, была такой же 24:21.

Мы с Конни регулярно целовались, и некоторые из наших встреч были довольно жаркими. Когда мои руки начали блуждать, мне недвусмысленно сказали, что Конни намерена пойти к алтарю девственницей. Теперь, когда мы встречались, я вбил себе в голову, что буду тем мужчиной, за которого она выйдет замуж, и решил, что окажу ей честь и сам пойду к алтарю.

Наступил выпускной, и мы провели лето, занимаясь разными делами: ездили на озеро, в парк развлечений, играли в мини-гольф и целовались. Однажды вечером Конни сказала мне, что хочет кое в чем признаться.

— Я с пятнадцати лет знала, что ты будешь моим парнем, но не ожидала, что это случится раньше, чем на втором или третьем курсе колледжа. Мама взяла с меня обещание не заводить серьезных отношений ни с одним парнем, пока я не осмотрюсь. Я знала, как сильно ты на меня запал. Все это знали, поэтому я решила встречаться с другими, чтобы порадовать свою маму и сделать тебя последним. С моей стороны было самонадеянно предполагать, что ты будешь ждать меня, но я была такой. Наконец-то я дошла до того, что больше не могу откладывать желание к тебе. Постарайся не ненавидеть меня за то, что я так долго играла с тобой.

— Я не смог бы возненавидеть тебя, даже если бы попытался. Я зол из-за того, что мы потеряли время, которое могли бы провести вместе.

В августе мне исполнилось девятнадцать, и Конни сказала, что у нее есть для меня особый подарок после вечеринки, которую устроили в честь меня родители. Все ушли, а мои родители и Элис были в постели. Мы с Конни лежали у бассейна. Она стянула с меня плавки и сказала:

— Я все ещё собираюсь остаться девственницей, когда выйду замуж, но я не рассматриваю это как отказ от девственности.

Она взяла мой член в руку и начала облизывать его, а затем взяла в рот и начала делать мне мой первый минет. Я с четырнадцати лет дрочил себя, так что знал, как это приятно, но в горячем рту? Я был на седьмом небе от счастья. Очень скоро она заставила меня кончить,  

и, будучи новичком в этом деле, я не знал, должен ли я был остановить её перед тем, как кончить. Я решил перестраховаться и сказать Конни, что я вот-вот кончу. Она проигнорировала меня и продолжила. Я выстрелил, и её голова дернулась вверх, но затем снова опустилась. Она держала меня во рту, пока я не размяк, а затем отпустила. Она использовала полотенце, чтобы стереть немного моей спермы со своих губ, и тогда я впервые услышал, как она сказала:  — Я люблю тебя.

Это застало меня врасплох, и мне потребовалась секунда или две, прежде чем я сказал:  — Я тоже тебя люблю. Всегда любил и всегда буду любить.

— Тебе понравилось?

— Мне понравилось.

— Дебби сказала, что тебе понравится. Она показала мне, как это делается с помощью банана.

Дебби Томас была лучшей шлюхой в классе. Я часто думал о том, чтобы дать Дебби попробовать свой член, но мой отец прочитал мне лекцию на тему "птицы и пчелы", и одна из вещей, которую он затронул — на самом деле подчеркнул — заключалась в том, как легко подхватить венерическую болезнь от женщины, ведущей беспорядочную половую жизнь, и поэтому я дал Дебби отбой. Вы хоть представляете, как трудно было это сделать молодому, накачанному гормонами парню, который все ещё был девственником?

— Дебби также объяснила мне, как следует ласкать мою киску. Не хочешь отплатить тем же?

Мысль, которая мгновенно пришла мне в голову, была:  — Как она может ожидать, что я это сделаю? Она писает из этой дырки,  — но за этой мыслью быстро последовала:  — Не будь ослом, Роб. Она только отсосала тебе, где ты писаешь.  — Следующей была мысль о том, что я, наконец, заполучил её после долгих лет ожидания, и мне лучше сделать все, что в моих силах, чтобы удержать её. Я скрыл свою нерешительность, сказав:

— Почему ты спрашиваешь? Сегодня не твой день рождения.

— Насколько я помню, ты не сделал мне подарка на моё 18-летие. Можешь считать это запоздалым подарком.

— Я никогда этого не делал.

— Я тоже, но я проведу тебя через это так, как научила меня Дебби.

Она так и сделала, и, должно быть, я быстро все понял, потому что вскоре она выгнула спину, схватила меня за голову и простонала:  — Боже милостивый, не останавливайся. Никогда не останавливайся.  — Она дернулась (позже я узнал, что это был оргазм), а когда успокоилась, сказала:  — Мы должны делать это чаще.

— Я согласен. Только скажи мне, когда.

Она так и сделала, и мы часто делали это в течение лета.

•  •  •

За месяц до того, как мы должны были поступить в колледж, я предложил ей выйти за меня замуж. Она согласилась, и я надел кольцо ей на палец. Она не хотела пышной свадьбы, но родители настояли. Обе мамы начали строить планы и поговаривали о свадьбе, которая должна была состояться примерно в середине октября.

До начала занятий оставалось три дня. Я позвонила Конни и сказала, что мне нужно с ней 

увидеться. Она подошла и увидела, что я сижу на диване в гостиной с отсутствующим выражением лица.

— Что случилось, Робби?

Я поднял листок бумаги и сказал:  — Я получил это сегодня по почте.

— Что это?

Я развернул листок бумаги и прочитал вслух: "Президент Соединенных Штатов Роберту Аллену Дентону. Приветствие. Настоящим вам предписывается явиться для прохождения призыва в Вооруженные силы Соединенных Штатов Америки".

— Когда тебе нужно отправляться?

— Здесь сказано, что отправка состоится двадцать восьмого сентября.

— Мы должны уговорить мам перенести свадьбу на другое время, прежде чем ты уедешь.

— Я не знаю, смогут ли они.

— Мы не узнаем, пока не спросим.

Не имело значения, что могли или не могли сделать мамы. Оба папы вмешались и сказали, что мы не можем этого сделать. Их доводы были предельно просты. В Корее бушевала война, и более чем вероятно, что меня отправят именно туда.

— Нет смысла жениться, прожить вместе пару недель, а потом отправляться на войну, где, не дай Бог, тебя могут убить и оставить Конни вдовой. Отслужи свои два года, а потом возвращайся домой и женись.  — Я видел в этом логику, но Конни, конечно, не понимала. Она чувствовала, что, если со мной что-то случится, у нее будет возможность побыть со мной хотя бы некоторое время. Тогда я совершил самый трудный поступок в своей жизни на тот момент. Я сказал ей, что должен встать на сторону отцов. Она была расстроена и плакала несколько дней. Каждый раз, когда мы собирались вместе, она заливалась слезами.

Начались занятия в школе, но она не послушалась родителей и отказалась записываться на занятия.

— Робби останется со мной всего на две недели, и я провожу с ним все своё время. Я пойду в школу в следующем семестре.

За день до отъезда мне пришлось принять второе труднейшее решение в моей молодой жизни. Мы сходили в кино, а затем зашли в Harry's. Когда мы вышли от Harry's и сели в мою машину, Конни сказала:

— Я не хочу возвращаться домой. Найди нам мотель.

— Что?

— Ты меня слышал. Найди нам мотель. Я не собираюсь ждать, пока мы поженимся. Ты тот мужчина, с которым я собираюсь пойти к алтарю, и ты собирался лишить меня девственности той ночью. Поскольку ты все равно её получишь, я решила отдать её тебе сейчас.

— Нет.

— Что значит "нет"?

— Я имею в виду, что нет, я не поведу тебя в мотель. Я знаю, как много для тебя значило пойти к алтарю девственницей, и как бы тяжело мне ни было это делать, я не лишу тебя этой мечты. Нам удалось выждать чуть больше года, так что мы можем подождать, пока я не вернусь домой со службы. Если нам суждено быть вместе, это произойдет. Если нет, ты должна сделать это ради себя и того, с кем ты в конечном итоге пойдешь к алтарю чистой.

Она начала плакать, когда я вез нас домой, и, как 

только мы приехали, она выскочила из машины и побежала через лужайку к своему дому. На следующий день она даже не пришла проводить меня. Два дня ушло на то, чтобы пройти вводный курс, который состоял из нескольких медосмотров и огромного количества тестов, после чего мне дали два дня на то, чтобы вернуться домой и уладить свои дела. За эти два дня я несколько раз пытался дозвониться до Конни, но она не отвечала на мои звонки.

Два дня спустя я был в Форт-Ноксе, штат Кентукки, на начальной подготовке. Я позвонил домой, и трубку взял папа. Я дал ему свой военный адрес на случай, если он, мама или Элис захотят мне написать. Во время разговора о Конни не упоминалось.

•  •  •

Шла вторая неделя моего тренировочного цикла, когда я получил своё первое письмо из дома. Это было письмо от Конни, полное слез. Она сказала, что я причинил ей ужасную боль, отказав ей, но это не оправдывает её действий. Она умоляла меня о прощении, говорила, что любит меня, и я был в её молитвах. Я написал ей ответ и сказал, что люблю её и что она будет моей причиной того, что я вернусь домой целым и невредимым. После этого я получал от нее одно-два письма в неделю.

Когда восьминедельный базовый курс закончился, меня отправили в штат Вирджиния, для обучения на менеджера по снабжению. Когда я покинул Вирджинию, мне дали десятидневную отсрочку в маршруте, и я воспользовался этим, чтобы вернуться домой. Я позвонил заранее и предупредил их о своем приезде, а когда вышел из автобуса, то обнаружил, что Конни ждет меня. Она подбежала ко мне, обняла, поцеловала и не отпускала.

В конце концов я высвободился и сказал, что у нас есть восемь дней, чтобы обнять друг друга. Конечно, это было не совсем правдой, поскольку мне действительно нужно было провести некоторое время со своей семьей, но она считалась членом семьи, поэтому тоже должна была быть там. Нам удалось провести довольно много времени наедине, и мы часто занимались оральным сексом. Отпуск все равно был слишком коротким, и я со слезами на глазах попрощался с ней, когда мне пришлось уехать в Форт Фортуна, штат Вашингтон, где мне предстояло провести неделю или около того перед отправкой в Корею. Я сказал плачущей Конни, чтобы она не волновалась.

— Я работаю квартирмейстером. Я буду в тылу, доставлять припасы войскам. Меня не будет там, где в меня могут выстрелить.

Это показывает, насколько я был глуп.

•  •  •

Я отправлял припасы на передовую, но я не ожидал, что мне тоже придется доставлять эти припасы лично.

Припасы поступали в Пусан, и именно квартирмейстеры разбивали их на более мелкие партии, загружали в грузовики, а затем отправляли эти грузовики на фронт. Корея довольно гористая местность, и эти горы и холмы скрывали северокорейцев и китайцев, целью жизни которых было обстреливать конвои, следовавшие из Пусана на фронт.

Обычно мы путешествовали колоннами 

из восьми-двенадцати грузовиков и двух-трех джипов, на которых были установлены пулеметы пятидесяти калибров. В грузовике было по два человека, и все мы были вооружены. У меня была винтовка "Гаранд М-1" и пистолет сорок пятого калибра А1 образца 1911 года. В крыше грузовиков были проделаны отверстия и установлены пулеметы тридцатого калибра. На складе был пятьдесят один парень. и мы менялись, так что я выезжал примерно раз в две недели. Мы всегда открывали огонь на ходу, а тридцатые и пятидесятые хорошо помогали плохим парням не высовываться, но время от времени у нас все равно были жертвы. Я был на четвертом выезде, когда получил своё первое "Пурпурное сердце". Ничего серьезного. Пуля пробила лобовое стекло и задела моё плечо. Это было чертовски больно, но не причинило большого вреда.

В моих письмах домой все знали только, что я работаю на складе припасов вдали от фронта. Раз в неделю я получал письмо от Конни, в котором она рассказывала мне о школе и наших одноклассниках, которые учились вместе с ней. Она призналась мне в своей вечной любви и сказала, что с нетерпением ждет моего возвращения.

Я пробыл в Корее чуть больше семи месяцев, когда получил письмо от Элис. Они с Конни из-за чего-то поссорились, и Элис уже не могла смириться с тем, что делала Конни, и пыталась это как-то объяснить. Она сказала мне, что Конни встречается с кем-то, и решила, что мне нужно это знать. Почему она решила, что мне нужно это знать, я не мог понять. Незнание не привело бы меня в такое смятение, в котором я оказался после того, как узнал. Два дня я думал о Конни плохо и обзывал её всякими уничижительными словами. На третий день я получил от нее еженедельное письмо и чуть не выбросил его, не прочитав. Я просто не хотел читать, как она рассказывает мне о своей вечной любви и о том, как она ждала моего возвращения. Я вспомнил свои слова из далекого прошлого, когда она сказала мне, что, как и мой отец, она верит в то, что я буду служить своей стране, если меня призовут.  — Тебе легко говорить. Ты будешь дома и веселиться, пока в меня будут стрелять.  — Так вот, это происходило. Я наконец-то решил прочитать её письмо, чтобы отправить ей язвительный ответ. То, что я получил, оказалось совсем не тем, чего я ожидал.

«Мой дорогой Роб,

Читая это, знай, что ты есть в моем сердце и всегда будешь там. У меня сейчас трудный период, и я встречаюсь с другими парнями. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не воспринимай это как письмо дорогого Джона. Я твоя и всегда буду твоей. Проблема в том, что я схожу с ума, просто сидя дома и не делая ничего, кроме домашней работы. Поэтому я начала встречаться. Они НЕ занимают твое место. И они НЕ получают от меня того, что ты получал 

от меня. Пожалуйста, пойми, любовь моя. Это просто противоестественно для молодой девушки — сидеть дома и ничего не делать. Я пыталась все делать сама, но, когда я куда-то ходила одна, я была как на иголках. И снова ТЕБЯ НИКТО НЕ ЗАМЕНИТ. Я люблю тебя и буду ждать здесь, когда ты вернешься домой. Пожалуйста, пожалуйста, пойми.

Со всей моей любовью,

Конни».

Я был взбешен. Я был по-королевски взбешен. Я скомкал письмо и выбросил его в мусорную корзину. Поверил ли я этому? Ни на минуту. Пока она встречалась со мной, она была неверна мне. Пока она встречалась с кем-то, был шанс, что она встретит кого-то, в кого влюбится. Меня там не было! Я не мог конкурировать. Подобная чушь пару дней крутилась у меня в голове, прежде чем я достаточно успокоился, чтобы обдумать свой ответ. За это время я пришел к выводу, что она права. Для девушки нашего возраста неестественно сидеть дома, но разве она не могла развлекаться со своими подружками, вместо того чтобы встречаться с парнями? Мне пришлось смириться с тем, что она была за тысячи километров от меня, и я ничего не мог с этим поделать. Что ж, была одна вещь, которую я мог сделать. Написать ей и послать к черту. Я написал ей несколько длинных писем, в которых говорил ей об этом, но в итоге выбросил их все. Я остановился на коротком. Ей не нравилось, когда её называли Констанцией, поэтому, естественно, я начал письмо так:

«Констанция,

Я так рад, что ты веселишься, в то время как в меня стреляют. Я очень надеюсь, что ты не надевала моё кольцо, когда ходила на свидания. Это было бы проявлением крайнего неуважения ко мне. Пожалуйста, передай моё кольцо Элис или моим родителям.

Роберт.

P. S. Не утруждай себя больше письмами ко мне».

Тот факт, что она всегда называла меня Бобби или Робби и никогда — Робертом, и что я опустил "Дорогая" в начале письма, должно её задеть.

Я отослал это письмо, не надеясь больше получить от нее весточку. Я был неправ. Я получил ответ, но не напрямую. Неделю спустя я получил письмо от Элис. Конни пришла к ней в панике. Она рассказала Элис о письме и начала плакать и спрашивать Элис, что можно сделать. Она боялась, что, если напишет, я выброшу это письмо, не прочитав. Она не хотела терять меня, но не знала, что делать, и умоляла Элис помочь ей. Элис хотела знать, на что может расчитывать Конни.

Я написал ей ответ и попросил передать Конни, что я по-прежнему не хочу о ней слышать, но она может передать ей, что, если у нее не будет отношений, когда я вернусь домой, я посмотрю, можно ли что-нибудь исправить. Я попросил её присмотреть за Конни и дать мне знать, если Конни сделает что-нибудь, что лишит нас с Конни всякого шанса, когда я вернусь домой.

•  •  •

Два дня спустя в меня снова выстрелили.  

Кто-то с другой стороны вытащил голову из задницы и понял, что стрельба по движущимся грузовикам вряд ли их остановит, и, по сути, едва замедлит их движение. Мы завернули за поворот и обнаружили дорожное заграждение, так что оставалось только выйти из грузовиков, укрыться и открыть ответный огонь, за исключением тех, кто был за пятидесятыми и тридцатыми. Старший офицер, по имени Симмонс, вероятно, разозленный тем, что его назначили квартирмейстером вместо линейного подразделения, решил показать, что он должен быть в боевом подразделении, а не в отделе снабжения, собрал нас и отправил в атаку на холм.

Для уроженца Вест-Пойнта он был не слишком сообразителен. Он уже связался по рации, и самолет F-86 "Сейбр" был в пути. То, что сделал Симмонс, приблизило нас к плохим парням, и когда появились F-86 и атаковали, некоторые из нас оказались слишком близко к врагу. Я не могу сказать, кто это сделал — враг или наши, но что-то вонзилось мне в бок и я упал на задницу. С нами ехал медик, и он почти сразу же оказал мне помощь. Он наложил повязку и сказал мне, что все не так уж плохо, и попросил плотно прижать повязку к ране, пока он будет осматривать других раненых.

Они разгрузили задний грузовик, посадили в него нас, раненых, и поехали обратно в Пусан, где я обнаружил, что то, что попало в меня — пуля или осколок, вызванный падением снарядов "Сейбра" на землю,  — всего лишь оторвал от меня кусок плоти. Он не прошел через моё тело, и внутри меня ничего не пострадало. Через три дня я действительно встал и вернулся к работе (хотя и с некоторой опаской). Я получил второе "Пурпурное сердце" и ещё кое-что. Те из вас, кто служил в армии, не удивятся, узнав, что многие из начальников — идиоты. Симмонс был ярким примером.

Это "еще одно обстоятельство" заключалось в том, что где-то по пути кто-то решил, что моя рана на самом деле убила меня, и мои родители получили письмо "С сожалением вынуждены сообщить вам". Из-за разных обстоятельств я не мог написать домой около трех недель. Я могу только догадываться о том, что произошло, когда Элис получила от меня письмо, датированное тремя неделями спустя после того, как стало известно, что я погиб в бою. Судя по следующему письму, которое я получил из дома, все было плохо. Когда Конни узнала об этом, она не выдержала и в слезах убежала в свою комнату, откуда не выходила три дня. Когда она, наконец, вышла, она была в ужасном состоянии. Её родители на самом деле следили за ней после того, как однажды утром мать услышала, как она плачет в ванной и бормочет что-то вроде "Если я не смогу быть с ним при жизни, я буду с ним...". Она не расслышала остального, но предположила, что это было "С ним после смерти". Конни бросила школу, не выходила из 

дома и большую часть времени проводила в своей комнате в слезах.

Остальные члены семьи восприняли это тяжело, но не так тяжело, как Конни. Для них это было не то, через что они не проходили раньше. Папа потерял брата и двух двоюродных братьев, а мама — брата и дядю во время Второй мировой войны. Может быть, они были немного ближе к дому, но они прошли через это и знали, как с этим справиться. Когда они получили моё письмо и узнали, что я действительно жив, Конни вылезла из своей скорлупы и попросила Элис передать мне, что, если я хочу вернуть своё кольцо, мне придется прийти домой и лично снять его с её пальца.

Я совершил ещё две вылазки под огнем, прежде чем боевые действия были прекращены из-за того, что произошло в Пханмунджоме. Я все ещё совершал вылазки, чтобы доставить припасы войскам, но больше ни разу не слышал выстрелов.

•  •  •

Я закончил свой 16-месячный тур по Корее и был отправлен домой. В Льюисе, мне выдали новую форму и сообщили, что я повышен до Е-4 (капрал) и переведен в Форт. Худ, штат Техас. Я взял тридцатидневный отпуск, который мне полагался, и с десятидневной задержкой в пути отправился домой.

Из писем Элис я узнал, что Конни перестала ходить на свидания и почти не выходила из дома, разве что возвращалась в школу. Я позвонил заранее и предупредил их о своем приезде и о том, во сколько примерно я ожидаю быть там, поэтому не удивился, обнаружив, что дом полон людей, ожидающих меня. Примечательно, что Конни отсутствовала. Элис рассказала мне, что она боялась встретиться со мной лицом к лицу. Проведя некоторое время с гостями в нашем доме (среди которых были и родители Конни), я вышел из дома и направился к соседнему дому Конни, поднялся в её комнату и постучал в дверь. Она открыла её, и прежде чем успела что-либо сказать или сделать, я схватил её за левую руку и сорвал с нее кольцо. Она потрясенно посмотрела на меня и заплакала. Я опустился на правое колено и спросил:

— Констанс Мари Деннис, окажешь ли ты мне честь, став моей женой?

Она начала плакать, а когда я встал, бросилась ко мне, обняла и, уткнувшись в моё плечо, заплакала, всхлипывая:  — Не покидай меня, пожалуйста. Никогда больше не покидай меня.

Через некоторое время я попытался отстраниться, но она не отпускала меня. Она обняла меня крепче. Наконец я сказал:  — Давай, милая. Нам нужно пойти и сказать мамам, чтобы они начинали готовиться к свадьбе.

— Ты серьезно? Ты действительно так думаешь?

— Да.

То же слово я произнес четыре месяца спустя перед восьмьюдесятью шестью родственниками и друзьями.