Дэни

— Привет. Меня зовут Дэни Уилсон. Ты пойдешь со мной на танцы на Зимнем карнавале?

Я оторвался от своей подготовленной речи и оглядел скамьи в переполненной церкви Святого Иакова. Я мог легко заметить замешательство на лицах большинства присутствующих. Однако самые близкие мне люди слышали историю о том, как мы познакомились, много раз. У этих людей были широкие улыбки и слезы на глазах.

Когда стон-всхлипывание сорвался с губ моей младшей дочери, Джулии, все присутствующие поняли, что за этой историей кроется нечто большее.

Сорок два года назад:

Я был занудой в старших классах. Мои друзья звали меня Би Пи (Бобовый столб), так как я был ростом 185 сантиметров и весил 65 килограмм. У меня были длинные сальные светлые волосы и прыщавое лицо. Я не стеснялся девушек. Они пугали меня до смерти. Пожалуй, единственное, что у меня было хорошего, это то, что я был хорош в математике и естественных науках. Я имею в виду, действительно хорош!

Дэни Уилсон в то время училась на втором курсе. Она была высокой и атлетически сложенной девушкой и занималась футболом и баскетболом в группе поддержки. Она была хорошей ученицей, пользовалась популярностью и участвовала во многих внеклассных мероприятиях. Я был удивлен, когда мисс Лонг подошла к нашему столику в школьном кафетерии.

Она посмотрела на меня и сказала:  — Когда прозвенит звонок, возвещающий об окончании учебного дня, я хочу, чтобы ты остался здесь.

Повернувшись к Билли Вулфу и Джону Шепарду, она приказала:  — Вы оба покинете это место, когда прозвенит звонок.

Когда она уходила, Джон спросил:  — Что, черт возьми, ты натворил?

Я пожал плечами и ответил:  — Ни хрена не делал!

Билли и Джон бросились бежать, когда прозвенел звонок. Я был раздосадован, когда не смог найти мисс Лонг. Я заметил, как Дэни Уилсон вошла в кафе вскоре после звонка. Казалось, она останавливалась у каждого столика, чтобы сказать несколько дружеских слов каждому, мимо кого проходила.

Я был ошеломлен, когда она вышла из-за стола, расположенного через два места от моего. Она подошла ко мне, выдвинула стул и села. Она сказала:  — Привет. Меня зовут Дэни Уилсон. Ты пойдешь со мной на танцы на Зимнем карнавале?

До сих пор не могу вспомнить, заговорил ли я с ней. Подозреваю, что мои глаза округлились. Подозреваю, что я широко улыбнулся. Я знаю, что энергично закивал головой.

Дэни захлопала в ладоши и сказала:  — Я так счастлива! Я очень волновалась, спрашивая тебя об этом. До танцев осталось шесть недель. Я уверена, что нам стоит сходить на несколько свиданий перед танцами. Это звучит нормально?

Я кивнул в знак согласия.

— Как насчет субботнего вечера? Давай сходим в кино в семь часов, а потом поедим пиццы?

Я не переставал кивать головой.

Дэни взяла меня за руки и сказала:  — По-моему, ты милый парень!

•  •  •

— По сей день,  — продолжал я рассказывать прихожанам,  — я задаюсь вопросом, пригласила бы меня Дэни на танцы, если бы знала, какой я плохой танцор.

Сорок два года назад:

Следующие три недели мы с Дэни ходили 

на свидания по пятницам или субботам. Это были простые свидания. Мы ходили в кино. После этого мы ходили есть пиццу, бургеры или мороженое. Иногда мы присоединялись к одноклассникам в ресторане, а иногда оставались одни. Начиная со второго свидания, мы заканчивали вечер, отправляясь на железнодорожные пути. На дальнем конце города была удаленная парковка у железнодорожных путей, которая была популярным местом для поцелуев. Дэни любила целоваться, и мне нравилось целовать Дэни.

В течение двух недель, предшествовавших танцам, мы ходили на свидания в пятницу и субботу вечером. Во вторую субботу Дэни предположила, что на заднем сиденье моего старого ржавого "Пинто" было бы удобнее. Как обычно, Дэни оказалась права. Заднее сиденье было очень удобным, что делало поцелуи ещё приятнее.

Моя мама купила и настояла, чтобы я надел на танцы темно-синий костюм для отдыха и белую рубашку в синий горошек. Я выглядел нелепо! Дэни сказала, что я лучше всех одет, и она гордилась тем, что встречается со мной.

На ней было розовое платье в пол с открытыми плечами. Она выглядела великолепно и чувствовала себя ещё лучше в моих объятиях во время каждого медленного танца. В тот вечер я кое-что узнал о Дэни. Она не только любила танцевать, но и, без сомнения, была лучшей танцовщицей в школьном спортзале. Её движения не были вызывающими. Она не танцевала грязные танцы. Напротив, она выглядела такой непринужденной и довольной. Каждая песня, которую исполнял диджей, казалось, была написана специально для Дэни.

А я? Думаю, я был типичным танцором для шестнадцатилетнего мальчика. Я маршировал, как солдат, в такт музыке.

Мне было неловко, и я мысленно сравнил нас с Дэни как "Красавицу и чудовище". Она выглядела такой совершенной в своих движениях, а я был таким неуклюжим. Во время быстрого танца дискомфорт исчез. Дэни придвинулась совсем близко и положила руку мне на плечо. Другая рука была высоко поднята в воздух и покачивалась в такт ударам бас-барабана.

Она заглянула мне в глаза и сказала:  — Я так счастлива быть здесь, с тобой!  — Шесть раз за вечер популярные спортсмены либо уставали, чтобы присоединиться к танцполу, либо приглашали Дэни потанцевать, пока мы делали небольшой перерыв. Каждый раз Дэни вежливо отказывалась и говорила:  — Нет, спасибо! Я приберегаю все свои танцы для своего парня!

•  •  •

— У меня был очень трудный первый семестр на втором курсе колледжа. Это был единственный раз за наши почти сорокадвухлетние отношения, когда Дэни сделала плохую ситуацию ещё хуже, хотя, честно говоря, она не знала, что я переживаю трудные времена.

Многие в церкви знали, что эта история занимала важное место в семейных преданиях Харрингтонов.

Тридцать восемь лет назад:

Это было за два дня до того, как я должен был отправиться на второй курс в престижную инженерную школу в Бостоне. Тремя днями ранее Дэни уехала на ознакомительный курс для первокурсников в Университет Коннектикута. Мой отец был со мной, когда мой врач сообщил нам плохие новости. У меня был 

рак. Хорошей новостью было то, что мы обнаружили болезнь на ранней стадии и можно было ожидать успешного лечения.

Это был первый раз, когда я увидел, как мой папа плачет. Он обнял меня изо всех сил и плакал, уткнувшись мне в щеку, минуту или две. Его рыдания напугали меня. Взяв себя в руки, папа вытер слезы, посмотрел мне в глаза и сказал:  — Мы собираемся надрать кое-кому задницу из-за лейкемии.

Ужин с мамой в тот вечер был таким же эмоциональным. Мы рассказали ей о болезни и положительном прогнозе. Мои врачи в Хартфорде договорились о десятинедельном лечении, которое должно было начаться на следующей неделе в Бостоне.

Мама упорно настаивала на том, чтобы я оставался дома, но врачи посоветовали, и папа согласился, что жить в Бостоне и заниматься учебой было бы гораздо лучше, чем сидеть дома и переживать.

Как семья, мы все согласились, что будем держать мою болезнь в тайне. Я не хотел, чтобы Дэни или другие люди волновались понапрасну. Дэни только начинала учиться в колледже, и ей нужно было уделять время и энергию школьной работе.

Лечение рака влияет на пациентов по-разному. В моем случае химиотерапия и лучевая терапия вызывали у меня тошноту и слабость в течение суток сразу после каждого посещения больницы. Как только началась процедура облучения, у меня быстро начали выпадать волосы, и я так же быстро решил побрить голову.

Мы с Дэни разговаривали раз в неделю по вторникам вечером. Я ждал звонка Дэни и стоял в коридоре, ожидая, когда зазвонит наш общий телефон в общежитии. Наши предыдущие два разговора были странными. Я не мог понять, какие у нас были проблемы, но я не был полностью доволен нашими отношениями.

Наш разговор в тот вторник продолжался недолго. Дэни познакомилась с интересным парнем, и он пригласил её на свидание. Она хотела пойти с ним на свидание и подумала, что будет лучше, если мы расстанемся. Мы были молоды. Нам нужно встречаться с другими людьми. Мы все ещё могли бы быть друзьями. У нас впереди была целая жизнь, и мы могли бы снова встретиться когда-нибудь в будущем.

Последние пару недель радиация изводила меня. Ошеломляющий рассказ Дэни выбил из меня все дерьмо.

— Две недели,  — сказал я себе.  — Если я смогу продержаться следующие две недели, не отставать от школьной работы и закончить курс лучевой терапии, у меня будут пятидневные каникулы на День благодарения, чтобы собраться с силами.

День благодарения прошел замечательно. Семья моей мамы собралась в доме её детства под Олбани, штат Нью-Йорк. Семья была потрясена, увидев мою большую белую лысину, и ещё больше — узнав, что я боролся с раком.

К счастью, я смог поделиться новостью о том, что анализы, которые я сдал ранее на этой неделе, показали, что у меня ремиссия и я на пути к полному выздоровлению.

Когда мы вернулись в половине одиннадцатого вечера в День благодарения, на нашем домашнем автоответчике было три сообщения от Дэни.

Моя мама 

заметила:  — Похоже, она настаивает, чтобы ты позвонил ей сегодня вечером!

Я уже собирался сказать маме, что перезвоню на следующий день, когда телефон зазвонил снова.

Папа рассмеялся и сказал:  — Непреклонная и настойчивая!

Я подошел к телефону:

— Привет.

— Ты что, не получал мои сообщения?

— Послушай, Дэни. Мы только что вошли в дверь.

Прежде чем я успел сказать что-нибудь ещё, вмешалась Дэни.

— Мне так жаль, и я люблю тебя. Я обещаю, что ничего не произошло. Я не делала ничего неподобающего с этим придурком. Я обещаю! Я так сильно люблю тебя и скучаю по тебе.

— Я тоже скучаю по тебе, Дэни. Мы можем встретиться завтра?

— Я не хочу ждать до завтра. Пожалуйста, приходи сегодня вечером! Пожалуйста! Мы можем посмотреть фильм. Я хочу быть с тобой!

Когда я заколебалась, Дэни продолжила:  — Я знаю, что вела себя с тобой ужасно, и мне стыдно. Ты нужен мне, и я хочу быть с тобой. Пожалуйста, приезжай!

— Я собираюсь принять душ и переодеться, а затем подъехать. Я буду у тебя в одиннадцать пятнадцать. Сделай мне одолжение. Подойди к машине, чтобы мы могли поговорить наедине.

— Мои мама и папа тоже скучают по тебе, а мои сестры считают меня самой глупой сукой на свете из-за того, что я порвала с тобой. Пожалуйста, заходи в дом.

— Я обещаю, что увижусь с ними завтра. Пожалуйста, приходи сегодня вечером к машине.

Дэни была уже на полпути к подъездной дорожке, когда я подъехал к её дому и припарковал машину. Она шла вприпрыжку. Её улыбка была от уха до уха, и она выглядела сияющей.

Когда она открыла дверцу и села в машину, я снял бейсболку, которую носил, чтобы скрыть свою лысину. Дэни застыла с открытым ртом, когда увидела меня.

— Последние несколько месяцев я был очень болен. Я хотел поговорить с тобой об этом до того, как увижу твою семью.

Дэни застонала и бросилась через консоль автомобиля в мои объятия. Она рыдала сильнее, чем мой отец несколькими месяцами ранее, и в её объятиях я чуть не задохнулся. Наш разговор продолжался около получаса, но особого интереса ни у кого не вызвал. Я говорил, а Дэни плакала.

Я заметил, как зашевелились шторы в её доме, и знал, что её семья не спускает с нас глаз. Когда открылась входная дверь и вышел отец Дэни, я сказал:  — Твой папа выходит, чтобы проведать тебя.

Мистер Уилсон стоял у пассажирской двери машины, когда Дэни опустила стекло.  — Все в порядке, милая?

Дэни начала кивать головой, а потом заплакала.

Мистер Уилсон наклонился и посмотрел на меня через весь салон. Он был зол и собирался наброситься на меня, пока не разглядел меня как следует.

— Крис? Ты в порядке?

Я улыбнулся в ответ мистеру Уилсону, пожал плечами и сказал:  — Моя девушка вернулась ко мне, и я победил лейкемию, и все это за одну неделю! Я бы сказал, что у меня все отлично!

•  •  •

— Наша свадьба была такой же, как и многие 

другие, и в то же время совершенно уникальной.

Большинство из двухсот тридцати человек, которые наблюдали, как мы с Дэни обменивались свадебными клятвами, были рассеяны по церкви.

Тридцать пять лет назад:

— Кто, черт возьми, планирует свадьбу на конец февраля? Особенно на северо-востоке.

Я думал об этом снова и снова на протяжении всей нашей восьмимесячной помолвки.

День нашей свадьбы выдался ярким и солнечным, а температура в восемь утра была минус восемнадцать градусов.

Когда я в десятитысячный раз выругался и начал жаловаться, вмешалась моя мама.

— Тише,  — рявкнула она.  — Это день Дэни, и ты ни в коем случае не станешь его портить. Мы поняли друг друга на сто процентов?

За эти годы я много раз слышала фразу "у меня перехватило дыхание". Я не понимал, что это значит, пока не увидела Дэни, стоящую рядом со своим отцом в конце церковного прохода. Я был ошеломлен и потерял дар речи. Внезапно холодная погода перестала иметь значение. День нашей свадьбы прошел идеально. Когда заиграла музыка свадебного марша и Дэни с отцом сделали первые шаги ко мне по проходу, я задумался, что же я такого сделал, что Господь благословил меня такой особенной женщиной.

Мой сосед по комнате в колледже вступился за меня, и его тост придал всему идеальную перспективу, когда он начал:  — Я бы хотел, чтобы вы присоединились ко мне и выпили за моего лучшего друга и его... лучшую подругу!

Свадебный прием был отлажен до совершенства. Все устроили бал, и я подозреваю, что несколько наших несовершеннолетних кузин немного переборщили с весельем.

Мы с Дэни переоделись в повседневную одежду и собирались перебраться в тихий гостиничный номер на другом конце округа.

Я встретил Дэни возле раздевалок для новобрачных. Мы собирались пройти по коридору к лестнице, а затем спуститься к стойке регистрации, чтобы попрощаться.

Дэни посмотрела на меня и спросила:  — Ты обещаешь не злиться на меня, мистер Харрингтон?

Я рассмеялся и возразил:  — Не искушай меня, жена! Я рассчитываю на громкую драку в день моей свадьбы!

— Мне так весело. Нам пора уходить?

Спустя полтора часа мы танцевали посреди танцпола в окружении семьи и друзей, когда бармен сообщил нам, что это последний танец.

Час спустя мы приехали в дом моих родителей на вечеринку по случаю окончания приема и оставались там до конца.

Мы добрались до нашего гостиничного номера в три часа ночи, разделись, когда добрались до кровати, и через несколько мгновений заснули в объятиях друг друга. Мы отпраздновали нашу свадьбу, проснувшись позже тем утром.

Последнее, что я помню, было:  — Я люблю тебя, муж мой.

•  •  •

— Мы с Дэни только начали новую карьеру, когда поженились. У нас не было достаточно времени, чтобы провести медовый месяц. Наш первый совместный отпуск состоялся три года спустя. Мы отправились в десятидневный поход в национальный парк Гранд-Титон в Вайоминге.

Люди в церкви проявили интерес к моей истории.

Тридцать два года назад:

В группе было четырнадцать человек, включая нашего гида Грету. Она собиралась взять нас с собой в пеший поход длиной 

в двести пятьдесят километров, который привел бы нас ко многим самым популярным местам на юго-западной окраине Национального парка.

Каждую ночь мы собирались ночевать в очень простых домиках, построенных вокруг парка. Мы брали с собой еду, а также рыболовные снасти. Ручьи, реки и озера в национальном парке Гранд-Титон изобиловали форелью.

На третий день похода мы достигли развилки тропы. Грета сказала нам, что если мы продолжим путь, то дойдем до обрыва, с которого открывается вид на одно из крупнейших в нашей стране мест гнездования американского белоголового орлана. С обрыва группа могла смотреть вниз, на вершины деревьев, и видеть орлиные гнезда.

Если бы мы пошли налево, то оказались бы в долине, вдоль одного из самых известных ручьев в штате, где водится форель.

Мы проголосовали. Результат был один к двенадцати за то, что мы увидим орлиные гнезда. Грета не голосовала.

Я спросил:  — Есть ли какая-нибудь причина, по которой я не могу отправиться в долину и порыбачить? Я останусь на ночь и встречусь с группой в соседнем домике завтра вечером.

Грета ответила:  — Мы говорили об этом перед отъездом. Как минимум два человека должны пойти вместе, если мы разделимся.

Как я и предполагал, Дэни сказала:  — Я надеялась, что в нашей группе будут другие рыбаки. Я знаю, что Крис хочет порыбачить на этой реке. Я пойду с ним.

Мы с Дэни провели потрясающий день. Мы не видели гнезд белоголовых орланов, так как они были скрыты на верхушках деревьев, но мы видели десятки красивых птиц, которые охотились за рыбой вдоль реки.

К середине дня мы нашли нашу хижину. Дэни распаковала наше снаряжение, а я отправился со своими рыболовными снастями к реке. Рыбалка была захватывающей, и я принес на ужин две крупные радужные форели.

Позже, той ночью, когда мы уютно устроились в нашем двухместном спальном мешке, Дэни прошептала:  — Спой мне песню.

— Ты же знаешь, что я не умею петь.

Ее губы коснулись моих, а затем она взмолилась:  — Пожалуйста!

Я сдался и тихо пропел ей на ухо (на мотив колыбельной "Птица-пересмешник"):  — Тише, малышка, не говори ни слова. Папа купит тебе птицу-пересмешницу.

Когда я остановился, Дэни сказала:  — Продолжай. Я хочу ещё.

— Прости, детка, я не знаю остальных слов.

— Используй своё замечательное воображение и спой мне!

Не знаю, почему я выбрал "Пересмешника". Это просто пришло мне в голову. Я подумал секунду-другую и продолжил придуманными словами:  — Если пересмешник не будет петь, папа побьет старого дядю Пита.

Смешок Дэни зародился где-то глубоко в животе, и она тихо задрожала, когда мы обняли друг друга.

— Когда старый дядя Пит... упадет замертво. Папа сделает сальто в нашей огромной кровати.

Я знал, что моя глупая рифма будет звучать сложнее, потому что, когда я сказал "в постели", я решил, что в песне будет больше сексуальной составляющей.

Через несколько секунд я смог продолжить:  — В нашей кровати королевских размеров я возьму тебя за сиськи. Я сожму их посильнее и оближу твой клитор.

Дэни билась в конвульсиях от смеха в 

моих объятиях.

— Когда твой крошечный клитор будет готов кончить, я зажму его между губами и заставлю тебя застонать.

Она хлопнула меня по спине обеими руками.

— Пока ты будешь мычать, я буду ласкать твою грудь. Я раздвину тебя пошире и введу в тебя свой член.

И в качестве грандиозного финала:

— Я буду глубоко любить тебя своим членом. Вместе мы взорвемся и заснем!

Мы с Дэни занимались любовью сотни раз. Нам нравилось разнообразие в нашей сексуальной жизни. Мы были предприимчивы и раскованны. Но единственное, что объединяло все занятия любовью,  — это быстрое, мощное и несколько грубоватое завершение. Мы оба думали, что Дэни это нужно для достижения оргазма.

В ту ночь, когда мы были одни в хижине, мы с Дэни лежали лицом друг к другу. Нам удалось приподнять её ногу, и я смог засунуть примерно половину своего члена в её теплое влажное влагалище. Мы оба это почувствовали. Это было потрясающее чувство, и оно полностью поглотило каждого из нас.

Мы занимались любовью очень медленно, и каждому из нас приходилось двигаться, чтобы создать стимуляцию, из-за нашего неудобного положения внутри спального мешка. Наши занятия любовью были медленными и неторопливыми. Они продолжались удивительно долго. Я только начал задумываться, не нужно ли мне сменить позу, чтобы довести Дэни до оргазма, когда она погладила меня по спине, застонала, и её киска начала ласкать мой член.

Я никогда не чувствовал ничего подобного тому, как сжимается в тисках пульсирующая вагина Дэни. Я взорвался. Мы оба вскрикнули и испытали оргазм вместе.

Мы с Дэни встали с первыми лучами солнца. Я поймал ещё одну форель, и мы съели её на завтрак.

Разобрав место для лагеря, мы вместе прошли почти 25 километров, пока не встретились с остальными членами нашей группы в соседнем домике.

Как и каждую ночь, мы с Дэни спали вместе в нашем огромном двухместном спальном мешке. Я не знаю, как долго я спал, когда Дэни ткнула меня в бок, пока не разбудила.

Наша комната была заполнена всей компанией, поэтому я тихо прошептал:  — В чем дело?

Когда Дэни ответила, я понял, что она плачет.  — Ты подумаешь, что я чокнутая.

Я нежно поцеловал её в губы и сказал:  — Слишком поздно, детка. Я давно знаю, что ты чокнутая! Что случилось?

— Прошлой ночью я забеременела от тебя. У нас будет девочка.

— Как ты могла...

Дэни прервала меня и сказала:  — Я просто знаю, и я так счастлива.

•  •  •

Я продолжил нашу историю в церкви, полной людей.

— Восемь месяцев и двадцать семь дней спустя, 2 апреля 198б года, пришел первый из двух великих даров от Бога.

Тридцать один год назад:

Первым сюрпризом стало то, что вскоре после поступления Дэни в родильный зал вошла врач. Она спросила, можно ли поручить студенту наблюдать за рождением Дэни и нашего ребенка. Дэни без колебаний согласилась.

Через несколько минут в комнату вошел Адонис и представился Майком. Он был ростом 185 сантиметров, с фигурой полузащитника НФЛ и лицом модели.

— Это студент медицинского факультета?  — гадал я,  

глядя на это, и ревнивый комок скручивался у меня в животе.

Элис, прикрепленная к нам медсестра, помогла Дэни вставить ноги в стремена в изножье кровати. Я наблюдал, как Элис объясняла Майку с физиологической точки зрения, что он видит и как все будет меняться по мере продвижения родов.

Все, что я знал, это то, что лицо самого привлекательного мужчины, которого я когда-либо встречал, находилось в нескольких сантиметрах от влагалища моей жены. Моё лицо покраснело, и я начал злиться. Один взгляд Дэни, и она точно поняла, о чем я думаю.

— Ты, должно быть, шутишь?  — чуть не выкрикнула она.

Дэни напугала Элис, Майка и меня. Мы все посмотрели на нее, и я подозреваю, что Майк и Элис вздохнули с облегчением, когда Дэни посмотрела на меня.

— О чем ты думаешь? Ты действительно думаешь, что я в настроении попробовать Майка?

Элис начала хихикать, когда Дэни посмотрела на Майка.  — Давай, красавчик. Достань член и трахни меня. Прямо здесь. Прямо сейчас. На глазах у моего мужа. Тебе нужно поторопиться, потому что ребенок может появиться на свет с минуты на минуту.

Хихиканье Элис перешло в низкий грудной смех. Майка это позабавило, но он внимательно наблюдал за мной. Дэни покачала головой и заявила:  — Ты такой тупой!

Я вздохнул, сдался и сказал:  — Мне нужно подышать свежим воздухом. Кто-нибудь хочет кофе?  — Получив заказ Элис, я вышел в коридор. Майк шел на шаг позади и спросил:  — Крис? Если тебе неудобно со мной, я могу уйти...

Я отмахнулся от Майка, прежде чем он успел закончить, и сказал:  — Я ревнивый идиот. Не беспокойся об этом!

Семь часов спустя нас ждал второй сюрприз — Элис вызвала врача. Осмотрев Дэни, врач улыбнулся и спокойно сказал нам:  — Мы собираемся родить вашего ребенка с помощью кесарева сечения, и сделаем это прямо сейчас.

Санитары и медсестры заполнили палату, и каждая из них выполнила предписанный ей протокол оказания неотложной помощи. Работа Элис, казалось, заключалась в том, чтобы успокоить меня и не мешать.

Через минуту кровать с Дэни выкатили из родильного зала в операционную.

Пока бригада скорой помощи заботилась о Дэни и нашем ребенке, Элис раздала нам с Майком медицинскую одежду. Когда мы вошли в операционную, врач быстро поднял глаза и сказал:  — С вашей женой и ребенком все в порядке.

Он вернулся к работе, и через тридцать секунд я услышал плач ребенка. Я наблюдал, как одна медсестра передала нашего ребенка второй медсестре, которая быстро вымыла нашу дочь, завернула её в розовое одеяльце и передала мне.

У меня подкосились ноги, когда я посмотрел на самую красивую девочку, которая когда-либо появлялась на свет. Майк пододвинул ко мне стул на колесиках и поддержал меня, пока я сидел, держа дочку на руках.

В моей голове крутились безумные мысли, когда я задавался вопросом, как я смогу один растить свою драгоценную дочь, если с Дэни что-нибудь случится.

Как будто прочитав мои мысли, доктор, не отрываясь от своей работы, сказал:  — Мы заканчиваем. Ваша жена 

придет в себя в течение следующих нескольких минут. Мы скоро доставим её обратно в палату.

Полчаса спустя мы с Венди воссоединились с Дэни. Её хирург и акушер-гинеколог были у постели Дэни и объясняли, почему они родили Венди с помощью кесарева сечения и какие меры предосторожности необходимо принять Дэни в ближайшее время, пока она восстанавливается после операции.

Венди была заключена в мои объятия, как и в первые минуты после её рождения. Когда врачи закончили инструктаж, её акушерка спросила:  — У тебя есть какие-нибудь вопросы, Дэни?

— У меня нет никаких вопросов, но я хочу кое-что сказать.  — Она посмотрела на меня, улыбнулась, всхлипнула и взмолилась:  — Пожалуйста, дай мне подержать моего ребенка!

•  •  •

— Те из вас, кто знает меня лучше, могут охарактеризовать меня как человека прямолинейного. Я не переживаю из-за сложных разговоров с людьми. Хорошо это или плохо, но я сразу же погружаюсь в это.

Я поймал несколько одобрительных кивков от людей в церкви.

Восемнадцатью месяцами ранее:

Одна из пятниц была одним из самых долгих и неприятных дней в моей жизни. Венди, её муж Дэвид и их дети прибыли в наш летний дом на Кейп-Коде поздним утром. Джули и её жених Боб прибыли часом позже.

Мы вместе вкусно пообедали. После этого мы переоделись в купальники и отправились на пляж. Мы с Дэни взяли наших внуков, Скотта и Майка, на долгую прогулку по берегу.

По дороге домой мы заехали за свежими лобстерами и запеченными в пароварке, а также за другими продуктами для запекания лобстеров. Мужчины, Боб, Дэвид, Майк, Скотт и я, развели костер, чтобы приготовить еду. Мы разожгли хороший огонь и, когда вода в большой кастрюле для лобстеров закипела, опустили в нее картофель и дали ему настояться пятнадцать минут. Следующей была кукуруза в початках, и после того, как вода закипела в третий раз, мои внуки добавили моллюсков и лобстера. Мне нравились нервные взвизги мальчиков, когда лобстеры бились о стенки кастрюли за секунды до того, как умереть.

Мы поужинали вместе за нашим огромным столом для пикника, и к концу великолепного ужина все были довольны. Девочки открыли третью бутылку красного вина. К тому времени мы перенесли вечеринку в дом.

Венди уложила мальчиков спать в десять, а когда вернулась к кухонному столу, то принесла бутылку моего бурбона и бутылку текилы Дэни, а также шесть стаканов.

Когда Боб сказал, что предпочитает бурбон, Венди налила по бокалу нам с Бобом, а затем по бокалу текилы Джули, Дэвиду, Дэни и себе.

— Ваше здоровье!  — Венди подняла свой бокал, и мы все провозгласили тост.

Когда Венди поставила свой стакан на стол, она повернулась к матери и спросила:  — Что, черт возьми, происходит, мама?

— Что ты имеешь в виду?  — Спросила Дэни.

— Дай нам передохнуть, мам!  — Вмешалась Джули.  — Кровеносный сосуд на голове папы расширяется и, похоже, вот-вот лопнет. Он пульсирует с тех пор, как мы приехали.

Венди закончила:  — Мы знаем, что что-то не так. Кто-нибудь из вас... Расскажите!

Это было шоу 

Дэни. Она сделала ещё один большой глоток ликера "Кураж", а затем сказала своим дочерям:  — У меня рак. Дела обстоят не очень хорошо.

Мы разговаривали и плакали часами. Дэни ответила на все мыслимые вопросы девочек и парней. Моих дочерей очень утешило торжественное обещание их матери бороться с болезнью всеми силами.

Когда приблизилась полночь, я извинился и вышел на крыльцо. Я хотел проветрить голову и полюбоваться видом на океан.

Всего через несколько минут в доме заиграла музыка. Я повернулся и посмотрел в окно гостиной. Дэни, Венди и Джули танцевали вместе. К счастью, наши дочери унаследовали свои способности к танцам от своей матери.

Со слезами на глазах я смотрел, как девушки раскачиваются в такт песне. Я был благодарен им за то, что они выглядели такими счастливыми. После четырех или пяти песен Дэни, танцуя, направилась к двери, открыла её и вышла на веранду. Музыка следовала за ней, пока она медленно и чувственно раскачивалась, изгибалась и вертелась, приближаясь ко мне.

Дэни подошла совсем близко и обняла меня за плечи. Другую руку она подняла высоко в воздух и покачивала в такт песне. Это напомнило мне о нашем первом совместном танце, который состоялся много лет назад. Она заглянула мне в глаза и ещё раз подтвердила:  — Я так счастлива быть здесь, с тобой!  — Наш поцелуй длился очень долго.

•  •  •

— Дани провела четыре дня в хосписе у нас дома. Нам дали сильнодействующие обезболивающие препараты, чтобы Дэни чувствовала себя максимально комфортно.

Неделей ранее:

Большую часть четырех дней Дэни то приходила в сознание, то теряла его.

К нам постоянно приходил поток людей, чтобы попрощаться. Мой отец скончался, но мама постоянно находилась у постели Дэни. Точно так же мама и папа Дэни были в нашем доме от рассвета до заката.

Сестры Дэни и их семьи ежедневно приходили к нам в гости.

Венди и Джули по очереди помогали мне с самыми необходимыми вещами по уходу за их мамой.

На третий день пребывания в хосписе, около половины двенадцатого вечера, я сидел у нашей кровати и читал. В доме было тихо.

Я услышал хриплое "Привет".

Когда я поднял глаза, то увидел, что Дэни пристально смотрит на меня. Она обращалась ко мне. По озорной улыбке и блеску в её глазах я понял, что Дэни была в здравом уме и полностью осознавала, что её окружает.

— Привет, милая.

Ее улыбка стала шире, когда она сказала:  — Меня зовут Дэни Уилсон-Харрингтон. Я очень рада, что ты пошел со мной на танцы на Зимнем карнавале!  — Я забрался в постель и обнял Дэни.

•  •  •

— Я благодарен,  — сказал я собравшимся.  — Я очень благодарен за то, что Дэни смогла спокойно уйти из жизни в окружении семьи, в спальне, которую мы делили.