Колледж. Часть 2

Сказать по правде, я не очень-то люблю свою фигуру, иногда я её просто ненавижу. Меня зовут Матвей и мне 18. А с фигурой такая штука, то ли кости таза довольно широкие, то ли плечи узкие. Кто-то сказал, что фигура у меня по женскому типу. Да, для девчонки это нормально, но для парня совсем некрасиво и поэтому я себя ненавижу. Вернее, не себя, а своё отражение в зеркале. Хотя без одежды вроде нормально, даже возбуждает, я люблю иногда подрочить перед зеркалом в своей комнате. Дрочу я часто, каждый день, иногда по два раза. Не знаю как это работает, иногда он встает сам без всяких видимых причин и если есть возможность, я сразу за него хватаюсь.

Мама про мою гиперсексуальность ничего не знает, однажды она увидела как я дрочил и был скандал, это было пару лет назад, с тех пор я стал осторожнее. Вообще, она довольно красивая женщина для своего возраста, но у меня никогда не возникало к ней чего-то такого. Раньше я вообще думал, что мне женщины не интересны, пока не познакомился с Соней.

Я подозреваю, что она девственница, хотя уверен быть не могу, невысокая брюнетка, вся такая ювелирная, словно игрушка. Шикарные пропорции даже в столь юном возрасте, я бы сравнил её с красивым цветком. Пышные вьющиеся волосы в хаотичном беспорядке, не так чтобы особо длинные, до плеч они не доходили, удивительные серые глаза с зеленоватым отливом, слишком светлые для её темных волос. Из за этого контраста она казалась немного инопланетянкой. Аккуратный, нежный носик, пухленькие красивые губки, обрамляющие белоснежные зубки. Соня в совершенстве владела мимикой своего лица, я не переставал удивляться все новым и новым выражениям её лица. Она могла быть удивленным ребенком, или же хитрой кошкой с чуть прищуренными глазами, которые, словно рентген, пронизывали насквозь. Это было красиво, как хиты моей любимой группы.

Что меня по настоящему удивляло, как у такого невзрачного и некрасивого, чего уж там, отца, могла появиться такая красивая дочь? Конечно, её маму я ещё не видел, тут, видимо, удивительно удачное сочетание генов, или что там должно сочетаться... Сама Соня не проявляла ко мне интереса, вероятно, она меня презирала, была высокомерна и необщительна и от этого нравилась мне ещё больше, наверное, потому что, я и сам себя презираю.

Но как можно добиться расположения девушки, когда единодушен с ней в презрении к себе? Все правильно, никак. Поэтому я даже не пытался. А с Соней виделся иногда лишь потому, что иногда заезжал в гости вместе с её отцом, с которым мы работали. Конечно, Соня ничего не знала о характере нашей работы. Даже не представляю, как бы она смотрела на меня, если бы знала, чем я занимаюсь. Но она для меня значила все больше и это пугало. Я действительно хотел её видеть, но никому в этом не мог признаться. Её отец, Виталий, словно понимал мои 

чувства, хотя это вряд ли, просто так совпало, но теперь я довольно часто бывал в гостях и видел Соню.

Первое наше знакомство было довольно странным, её отец выпорол меня у нее на глазах. Это был позор. Естественно, в наших отношениях присутствовала некоторая неловкость. Девушка вела себя отстраненно, стараясь меня не замечать. Только Виталий охотно балагурил, я отвечал осторожно, стараясь не попасть в расставленные ловушки, Соня отмалчивалась. Лишь, если отец доставал её очередным едким комментарием, она могла отреагировать, а, поскольку, разговор вертелся вокруг меня, то её реакция была негативной именно в мою сторону. В общем, приложить она умела. Если бы она не была такой красивой, то я бы, наверное, её возненавидел, но так мне было просто грустно.

На самом деле девчонки никогда не жаловали меня своей благосклонностью, так что в этом смысле я был закаленным.

— Сонь, поухаживай за мальчиком — говорил Виталий, когда мы садились за стол пить чай.

— Пап, я не буду за ним ухаживать!  — резко отвечала девушка.

Я понимал, что такой переподвыверт, намек мне, что надо поухаживать за Соней.

— Давайте я — предлагал я.

Девушка встречала мои инициативы молча, принимая, но никак не реагируя.

— Соня, что надо сказать?  — намекал Виталий

— Свободен — ответила девушка.

Виталий вздохнул.

— Не знаю что с тобой делать. Воспитываешь — воспитываешь, а толку? Хорошая порка не помешала бы.

— Антошу своего выпори — посоветовала Соня.

— Антошу?  — удивился Виталий — Мальчика зовут Матвей.

— Мальчика зовут тюфяк — улыбнулась Соня — Ладно пап, мне ещё на завтра готовиться надо, я пойду к себе.

Девушка вставала и выходила из комнаты.

— Ну а ты что?  — исподлобья смотрел на меня Виталий — Иди за ней.

Я нерешительно поднялся.

— Давай, давай, топай за ней — настаивал Виталий — Или ты думаешь, что она за тобой бегать будет?

— Не будет, это ясно — вздохнул я — Но я ей не интересен.

— Дурак ты, Матвей — заявил он — Ну да ладно, сделаю скидку на твою молодость. Соня, вон, тоже дурочка малолетняя, бегает за наркоманами всякими, а они об нее ноги вытирают. Думаешь, мне это нужно?

— Серьезно?  — удивился я — Не может быть.

— Да может-может — махнул рукой Виталий — Я что, придумывать буду? Есть у нее один наркоша чуть старше тебя, Гоша его зовут. Как только позвонит, мчится на другой конец Москвы к нему. Ну поставь себя на моё место, понравилось бы тебе такое?

— А он правда наркоман?  — осторожно спросил я.

— Правда-правда, спроси у Сони, она сама тебе скажет. И вот представь, думаешь, я хочу, чтобы моя дочь стала наркоманкой?

— Ну... вы можете ей запретить — предложил я

— Поди, запрети — усмехнулся он — Чуть что, "я все маме скажу", сам видел. Я с Галиной говорил уже и с Соне мы оба говорили, а толку ноль.

— И вы хотите, чтобы я как-то решил эту проблему?  — удивился я.

Виталий отрицательно покачал головой

— Ты не решишь эту проблему, мне нужно другое. Ты ещё молод и мало что понимаешь, поэтому я тебе объясню. Женщины так 

устроены, им нужно чтобы рядом обязательно был мужчина. Соне нужно на кого-то перескочить с этого наркомана и это будешь ты.

Его уверенность меня поразила.

— А вы уверены, что я — подходящий вариант?

Виталий смерил меня неодобрительным взглядом.

— Тебя я знаю и могу контролировать — объяснил он — А значит и Соню. Если найдется вариант получше, я тебя освобожу от этой миссии, но пока никого подходящего на горизонте нет.

— А если я в нее влюблюсь?  — криво улыбнулся я.

— Ты?  — удивился Виталий — Шлюхи не способны любить. В любом случае, это твои половые трудности.

Укол был болезненный, хоть Виталий и попытался его смягчить. Я постарался не показать виду, что меня это задело и поплелся к двери Сони, понимая, что моя попытка обречена на провал. Однако, деваться было некуда и я постучался, приоткрыв дверь.

В комнате царил полумрак, настольная лампа освещала лишь письменный стол, за которым сидела Соня, закинув на стол свои босые ножки. Также на столе стоял большой монитор и свет от него тоже вносил свою небольшую лепту в освещение прекрасного объекта по имени Соня. Не успел я сказать и слова, как девушка вскочила и жестом пригласила меня войти, причем очень энергичным жестом, словно замыслила какую-то пакость. Я удивленно вошел, не ожидая такого приема.

— Антош, иди сюда, быстро!  — громко шептала девушка.

Может Виталий прав и мне действительно стоило проявить настойчивость? В конце концов под лежачий камень вода не течет. Когда это небесное создание коснулось меня руками, я испытал что-то вроде эстетического оргазма. Через её касание я чувствовал всю её утонченность и хрупкость. Девушка поставила меня напротив монитора. На экране был открыт какой-то мессенджер и браузер. Ничего особо интересного там не было, ни фото, ни видео, только текст.

— Антош, вы играли в садике в игру "Замри"?  — спросила она

Вопрос меня удивил, неужели она настолько молода, что ещё помнит в какие игры играют в детском саду?

— Ну, было что-то такое — озадаченно согласился я — Только я Матвей.

— Отлично! Когда я скажу "замри" ты должен оставаться неподвижным пол минуты, готов?

Пожав плечами, я согласился.

— Раз, два, три, замри!  — скомандовала Соня

Ловко расстегнув пуговицу на моих джинсах, она резко спустила их вместе с трусами и отскочила в сторону. Я услышал гогочущий смех со стороны монитора, голоса принадлежали каким-то парням, которых я не видел и их было несколько. Сама Соня тоже согнулась в приступе смеха. Я быстро натянул штаны обратно, но прошло несколько секунд, прежде чем мне удалось застегнуть пуговицу и выскочить из комнаты девушки.

— Ну что?  — отвлекся на меня Виталий, когда я ворвался на кухню.

— Я... мне... надо идти — выпалил я — Завтра контрольная, мне надо готовиться.

— Ну иди — согласился мужчина — На завтра клиент нарисовался, когда завтра закончишь?

Все ещё пребывая в состоянии некоего шока и растерянности, я не мог толком сосредоточиться, поэтому просто кивнул и пробормотал что-то вроде "Как обычно", после чего обулся в коридоре и вылетел из квартиры.

•  •  •

На следующее 

утро конфуз воспринимался уже не так остро, для себя решил, что с этой семейкой надо как-то расставаться, но оставалась проблема шантажа. Признаться маме, что я сплю с мужчинами было немыслимо, но при воспоминании о вчерашнем вечере, начинали дрожать руки. Мама, как обычно, приготовила завтрак, но аппетита нет совершенно, я делаю вид, что ем, чтобы ей было не обидно, но она видит, что я все оставляю, поэтому всегда сует мне в рюкзак яблоко.

Сегодня первой была физика, это один из тех предметов, который мне бывает интересен. Женщина, которая нам читала лекции, Ирина Леонидовна, поначалу показалась мне слишком жесткой. На первых занятиях она запугивала нас экзаменами, но в итоге, оказалось, что все не так и плохо. У меня даже наладились с ней чуть ли не приятельские отношения, когда выяснилось, что ей небезинтересны различные сверхъестественные явления, у а меня на эту тему была целая подборка.

После обеда, который для меня является чистой формальностью, потому что в столовке я есть не хочу, но ходить со всеми приходится, поэтому я стоял у раздевалки и ждал остальных, когда почувствовал, что сзади ко мне кто-то подошел и положил руки мне на талию. Я уже давно привык, что меня постоянно кто-то трогает, но все же обернулся посмотреть, это оказался Сергей Белянин. Мне всегда казалось, что он испытывает ко мне симпатию, но проявлял он это довольно мягко и корректно, в отличие от Кирилла Морозова, который просто начинал меня тискать у всех на глазах, поэтому ничего против Сергея я не имел, хотя и не очень любил, когда меня лапали у всех на глазах.

Сейчас, правда, никого не было, поэтому я позволил себе расслабиться и дать себя приласкать. Мне даже стало жаль, что это быстро закончилось, когда наши стали выходить из столовой и собираться в толпу. Серега меня не отпустил, конечно, но я уже не мог расслабится полностью. На обратном пути мы зашли за мастерские и я быстро отсосал ему перед спецтехнологией. В принципе, я не так уж часто сосал парням из своей группы, но если кто-то начинал приставать, было ясно, что ему нужно. Наше место все парни знали и периодически водили меня туда.

Вместо последних двух уроков была практика. Сначала мы сидели на скамейках и это было что-то вроде организационно-теоретической части. Потом разошлись по станкам и начали работать. Через пол часа ко мне подошел Дмитрий Алексеевич и осведомился вполголоса, почему я не прихожу утром на кормление. Этот вопрос оказался для меня слегка неожиданным, я пробормотал что-то о том, что утром люблю поспать.

— Ты смотри, Матвей, кто рано встает, тому сам знаешь что бывает, да?  — намекнул он — Хорошие оценки, например. Так что подумай.

Я вздохнул и кивнул, ещё не зная, что буду с этим делать. Теперь к Виталию добавляется ещё один шантажист, все это, конечно, не радовало.

— Сегодня вечером после учебы что делаешь?  — продолжал распрашивать мастер.

Совершенно 

забыв про Виталия и его клиента, я лишь пожал плечами.

— Короче, останешься после практики — сообщил Дмитрий Алексеевич — Проведем с тобой дополнительные занятия.

В этот момент я удивленно взглянул на него, мастер смотрел на меня, ничуть не смущаясь и у меня что-то приятно сжалась ниже живота, словно я почувствовал его похоть и желание. Всё-таки, внимание взрослого мужчины это не шутки, я помнил какой у него здоровый хер и немного мечтал, конечно о чем-то большем, чем просто минет.

Пришлось придумать, что я что-то забыл, чтобы не идти вместе со всеми, а вернуться в мастерскую. Перед этим я зашел в туалет, очистился и подмылся. Внутри было восхитительное чувство легкости, казалось, стоит мне подпрыгнуть и я взлечу. Дмитрий Алексеевич отвел меня в "предбанник", так называли небольшое помещение, примыкающее к основной мастерской, где стояла "пила", такой станок для распиливания заготовок, кроме этого лежали железные листы и куча разных заготовок, часть на стеллажах, а часть просто на полу. Оттуда был выход на улицу, но эта дверь была обычно закрыта. На "пиле" я периодически работал, здесь можно было сидеть, а за станками сидеть не разрешали.

Я не спешил проявлять инициативу, перед мужчинами у меня всегда возникала какая-то робость. Мастер в это раз тоже не накинулся на меня, а вместо этого сказал

— Подожди здесь — и, закрыв дверь, куда-то ушел.

Быть запертым в ограниченном пространстве — не самое приятное, впрочем, клаустрофобией я не страдал. Подойдя к двери, подергал её, убедившись, что она заперта и выйти я не могу. Впрочем, ничего страшного в этом не было. В крайнем случае, даже если Дмитрий Алексеевич про меня забудет, придется куковать здесь до утра, но это было крайне маловероятно. Было бы забавно раздеться догола и потом наблюдать шок на его лице, но я на это не решился, мало ли, вдруг он вернется не один.

Вернулся он минут через двадцать и действительно не один, с ним было ещё двое мастеров — Корней, это мастер параллельной группы и Михалыч, которого я про себя называл Кирпич Кириллыч, потому что услышал эту фразу от него. Кирпич был человеком неприятным и вредным, я его не любил, да и он меня тоже, хотя сталкиваться нам приходилось нечасто, но все эти взаимодействия проявлялись в виде раздражения и недовольства с его стороны.

В руках у мастеров были бутылки с водкой и стаканы. Это, конечно, было забавно, но водку я не пил, в чем и признался, однако это не подействовало. На железную бочку положили железный лист и на него поставили бутылки. Закуски не предполагалось.

Пил я очень осторожно, хотя на меня наседали со всех сторон, требуя, чтобы я первый стакан выпил до дна. Кое как я его допил, но далеко не сразу и мне тут же наполнили второй. Тут я уже наотрез отказался пить до дна. Не могу сказать, что я опьянел, но мне этого совершенно не хотелось. Когда Дмитрий Алексеевич 

понял, что толку от меня никакого, то встал, расстегнул штаны и вывалил уже знакомый мне орган. Я пытался отвернуться, но он довольно грубо схватил меня за волосы, заставив открыть рот и принять его крайнюю плоть. Двигался он неспеша, размеренно, я чувствовал как растет и крепнет его орган и движения становятся более уверенными и сильными. Вскоре я уже давился от того, что он вводил мне в горло. Остальным этого, естественно, тоже захотелось и началась карусель. Не скажу, что мне особенно нравится делать минет, особенно, когда члены такие большие. Мне периодически давали пощечины, чтобы привести в чувство и унизить и снова приходилось принимать в рот. Я уже подумал, что все ограничится минетом, но Дмитрий Алексеевич расстегнул мне рубашку, а потом потребовал раздеться, оставив только обувь. Я был в черных зимних ботинках с толстой подошвой, пришлось их снять, чтобы снять штаны, а потом снова одеть. В итоге я остался в одних ботинках, сами мастера тоже разделись и снова засели за свой импровизированный стол.

— Иди-ка сюда — позвал меня мастер — Садись ко мне на колени.

Я заметил здоровый эрегированный член, который гордо торчал вверх и показав на него пальцем осторожно спросил:

— На него?

— Ну а ты как думаешь?  — ехидно спросил Дмитрий Алексеевич.

Моя попытка насадиться на торчащий член не принесла успеха, в конце концов мастер оттолкнул меня, потом встал и нагнув меня над столом, стал разминать мне анус пальцами. Он даже и не думал быть нежным, поэтому я иногда вскрикивал от его резких движений. Разминка была недолгой, зато после нее нажим скользкой головкой оказался удивительно успешным, заставив меня охнуть и дернуться. Мастер пресек мои нелепые попытки освободиться и стал развивать успех короткими толчками, вгоняя ствол все глубже. Из моих губ вылетали жалобные крики и стоны. Поначалу было больно, но постепенно боль ушла, хотя ощущения остались довольно сильными. Когда Дмитрий Алексеевич, осторожно привлек меня и затем пятясь, вернулся к стулу и сел на него со мной на члене, другие мастера увидели моё лицо. Мне всегда казалось, что я выгляжу довольно глупо, они же разразились матерной бранью в мой адрес, в которой было и восхищение и осуждение и какая-то претензия. Проклятая гравитация заставляла меня все глубже насаживаться на член, мой анус уже превратился из двери в широкие ворота. Я страдальчески стонал в лицо мастерам, а они издевательски хохотали в ответ, потом Кирпич с членом наперевес подошел ко мне, словно собирался отлить в туалете, но вместо унитаза он сунул член мне в лицо.

Я был небезупречен, члены то и дело выпадали из моего рта, однако, их быстро туда возвращали. При этом я корячился на члене Дмитрия Алексеевича из моего рта, занятого членом, слышалось глупое мычание вместо стонов. Потом Кирпич решил подойти к делу основательнее, обхватил мою голову и стал трахать в горло. Я изо всех сил сопротивлялся, насколько это возможно, будучи 

нанизанным на член, в итоге у нас получилось что-то вроде потасовки, которая закончилась звонкой пощечиной, у меня звезды разлетелись. Не успел я опомниться, как он снова обхватил мою голову и стал сношать в горло. Так повторялось несколько раз, иногда это заканчивалось пощечинами, в итоге он кончил, но я не стал глотать его семя, теперь оно свисало у меня с подбородка длинными липкими струйками. Корней побрезговал сношать меня в лицо в таком виде, а взял большой кусок ветоши и вытер кончу Кирпича. Он не был так груб со мной, как Кирпич, но тут Дмитрий Алексеевич стал активничать подо мной. Повинуясь его инициативе, я стал быстрее двигаться на его стержне, чувствуя, что конец близок. Дмитрий Алексеевич сопровождал финальные толчки голосом, я также стонал от сильных движений, но у нас были совсем разные голоса. Его — грубый, короткий, грубый, мужской и мой, более высокий, протяжный, жалобный. Дмитрий Алексеевич крепко обхватил меня ха талию и я почувствовал сокращения его органа внутри. Ахнув, я дернулся, но соскочить с члена было нереально, я принял в себя всю кончу. Дмитрий Алексеевич и потом не стал отпускать меня, ему нравилось, что на его ствол нанизано моё тело. Корней в это время стал мне дрочить член. Я удивленно смотрел, то на своей член в его ладони, то на него самого. Кончив, я задергался на члене Дмитрия Алексеевича. Мой сфинктер пытался сократиться, но ствол не давал ему этого и причинял боль.

Теперь пришла очередь Корнея, все ещё сидя на члене, я принимал в рот и постепенно горловой секс наладился. Иногда Корней вынимал, давая мне отдышаться, а потом снова вводил мне в горло и начинал двигаться с характерными звуками, которое издавало моё горло "уит-иаб, уит-иаб", волосы его лобка щекотали мой нос. В итоге он так и кончил мне в горло, большая часть спермы ушла внутрь. После этого мне наконец позволили встать с члена, но сделать это сам я не смог, пришлось воспользоваться помощью.

Тут же я попросился в туалет. Мне открыли дверь на улицу и я присел в кустиках, благо за мастерскими было глухое место и никто здесь не ходил. Из меня вышел только воздух и, может быть, немного спермы, спазмы прошли, да и на улице было холодно, так что я быстро вернулся в предбанник, спросив, можно ли мне идти домой.

— Ишь какой быстрый — возмутился Кирпич — Не спеши, а то успеешь.

— Но мне надо уроки делать — попытался давить на жалость я.

— Ты думаешь, твои уроки здесь кого-то волнуют?  — издевательски усмехнулся Кирпич — Сейчас отдохнем и оседлаешь моего коня. Понравилось тебе скакать?

— Ну да...  — осторожно согласился я

— Не слышу — вызывающе спросил Кирпич.

— Да, очень понравилось — громче сказал я.

— Вот так — напутствовал Кирпич — Давно на хуях скачешь уже?

— Около года — неохотно признался я.

— Здесь что ли начал?  — сделал вывод Кирпич.

— Да он всей группе сосет — поделился мнением 

Дмитрий Алексеевич.

Это было шоком, я даже не подозревал что он знает. Выходит, он стал меня кадрить потому что знал, а не потому что я ему понравился.

— Что, правда?  — спросил у меня Кирпич.

— Ну не всей, но...  — ответил я.

— А если кто проболтается родителям — спросил Кирпич у моего мастера.

Дмитрий Алексеевич вздохнул.

— Ну, во первых мы ничего не знаем — ответил он — Да и зачем им болтать?

— Да разные случи бывают, с дуру могут сказать, а там много ли надо?  — продолжал рассуждать Кирпич.

— Ну а что предлагаешь-то?  — ответил Дмитрий Алексеевич — Сейчас если это вскроется, по любому всем трындец.

— Да только тебе, Лексеич — отозвался Кирпич — Мы то здесь причем?

— А кто сейчас парня сношал в горло?  — возмутился мастер — Я, думаешь, почему вас позвал? Мы все теперь хором пойдем, если что.

— Ах ты сука!  — зло отозвался Кирпич — Корней, этот хмырь нас за собой хочет в тюрягу утащить!

— Да успокойся — Корней был более спокойным флегматичным типом — Никто никому не скажет. Мальчик умеет держать язык за зубами, да?

Я кивнул и пожал плечами.

— Да дело не в этой шлюхе — зло отозвался Кирпич — Если он проболтается, я сам его замочу. Сколько он уже обслужил учеников своим поганым ртом?

— Ты сколько обслужил?  — спросил меня Дмитрий Алексеевич

Я смутился, только что он говорил, что я сосу всей группе, что спрашивать?

— Человек пятнадцать из нашей группы и ещё некоторые из других...

— Ты слышал? Ты это слышал?!  — в панике воскликнул Кирпич — Да он всему колледжу сосет!

— Да, это пиздец — сжал губы Корней — Что делать будем?

Повисло напряженное молчание.

— Из учителей кому-нибудь сосал?  — напряженно спросил Дмитрий Алексеевич

— Нет — твердо ответил я.

— А из ребят кому, из других групп... из параллельных?

— Из старшей тоже...  — признался я — Это в прошлом году было.

— Как говорил товарищ Берия — вздохнул Корней — Нет человека, нет проблемы.

— Ты о чем?  — подозрительно спросил Кирпич — Куда ты его денешь?

— Как куда? В землю — ответил Корней — Похороним его и дело с концом.

— Больной что ли?  — возмутился Кирпич — Где ты его похоронишь без свидетелей? Здесь за мастерскими? Так здесь в первую очередь искать будут.

— Зачем здесь?  — спокойно ответил Корней — Можно расчленить и по частям вывезти.

Неприятный холодок пополз у меня по спине

— Да пошел ты! Я в этом не участвую — Кирпич явно хотел выйти из игры

— Эй, я вообще-то ещё здесь — помахал рукой я, но никто не обратил внимания.

— Ты, Михалыч, теперь по любому с нами повязан — отозвался Корней.

— Ладно, хватит — прервал перепалку Дмитрий Алексеевич — Корней, твое предложение никак не решает нашу проблему. Никто никого хоронить не будет, все остается по прежнему.

— Вообще-то он прав — согласился Кирпич — Если похороним, все наоборот вылезет наружу, станет только хуже. Может его как-то турнуть из колледжа?

— Да, я тоже думал об этом — согласился Дмитрий Алексеевич — Матвей у нас отличник, есть возможность поступить в техникум без экзаменов, я уже занимаюсь вопросом.

— Ну молодец 

Димон, голова!  — порадовался Кирпич.

Корней задумчиво почесывал подбородок.