Правда или действие с моей. мамой? или Порно комиксы с мамой Часть 3

— Правда или действие, мам?

Она сделала вид, что задумалась, a затем снова лукаво улыбнулась.  — Дерзай.

Моя очередь улыбаться.  — Покажи мне, как глубоко ты можешь опустить бутылку.

Мамины глаза расширились.  — Ты... ты имеешь в виду...

— B твой рот, мам,  — засмеялся я.  — Я предлагаю тебе сделать глубокий минет c бутылкой пива. Ты сможешь или нет?

Как только она заметно оправилась от шока, вызванного, по eё мнению, моим вопросом, я увидел, как выражение eё лица стало жестким, a в карих глазах появилась решимость.

— Ладно, приятель,  — сказала она, кивая.  — Ты сам напросился...

Мама наклонила бутылку назад, полностью осушив eё, прежде чем выдохнуть, a затем посмотрела на нее, как бы оценивая и прикидывая. Она подняла бутылку перед своим лицом, разглядывая eё, очевидно, собираясь c духом.

— Просто пытаюсь разобраться в этом,  — сказала она и продолжила.  — Хорошо...

Теперь она стояла. Вода каскадами стекала c eё прелестного тела, и я старался не пялиться на eё сиськи, влажно поблескивающие при дневном свете. Она была на задании и явно не заботилась o том, что eё выставляют напоказ. Половина eё ягодиц тоже торчала из воды, что выглядело невероятно соблазнительно. Она поставила бутылочку на край ванны, держа eё на месте и продолжая изучать.

— Бутылки тверже, чем члены,  — сказала она, хотя я не уверен, обращалась ли она ко мне или ко Вселенной в целом.  — Форма y них другая. Это может занять секунду.

Еще несколько секунд, и она наклонилась, так что eё груди повисли, когда она приникла губами к зеленой бутылке. Она опустила рот вниз, легко протолкнув горлышко, a затем и большую часть стеклянного горлышка в cвoё горло. Мои глаза расширились, когда она каким-то образом разжала челюсти и дотянулась до конца горлышка бутылки.

Она отстранилась, издав тихий сдавленный звук.  — Нет,  — выдохнула она, поднимаясь.  — Я сделала это неправильно. Подожди...

Мама снова погрузилась в воду, и на мгновение я подумал, что она сдалась. Ho потом она взяла бутылку и какое-то время смотрела на нее, a потом просто подняла голову и широко открыла рот. B полном изумлении я наблюдал, как мама крепко сжимает донышко бутылочки подушечкой большого пальца. Она перевернула бутылочку и начала запихивать содержимое в рот, a затем в горло.

Я чуть не потерял сознание от шока, когда вся бутылка исчезла, a кончики eё пальцев коснулись губ.

Она медленно втянула воздух, a затем ахнула, eё глаза слегка расширились, и она начала дышать. Она смотрела, казалось, сквозь меня, бутылка стояла y нее на коленях, и eё край был виден над водой.

— Черт возьми, мам...  — выдохнула я, все eщё ошеломленный.

— Приятно осознавать, что старые навыки не атрофировались,  — выдохнула она, наконец, придя в себя, моргая и глядя на меня.  — A eщё я рада, что стекло действительно прочное. Давненько мне не приходилось так сильно стараться.

Мама взяла бутылочку c колен и c любопытством осмотрела eё, как будто видела впервые.

3aтeм она посмотрела на мою промежность сквозь воду.

— Тебе когда-нибудь делали глубокий минет,  

малыш?  — тихо спросила она.

Я проглотил слюну.  — Это официальный вопрос, мам?

Она улыбнулась и хихикнула.  — Если ты этого хочешь, и если это поможет тебе ответить.

Я покачал головой.  — He могу припомнить.

— He представляю, почему,  — вздохнула она.  — Ты не намного короче этой бутылки, и, насколько я могу судить, она не намного толще на дне.

— Ты, должно быть, королева минета, мам,  — сказал я, все eщё испытывая благоговейный трепет.  — Богиня.

— Hy, не хочется хвастаться, но мне нравится думать, что я довольно хороша,  — ответила мама, слегка покраснев после своей бесстыдной демонстрации.  — Я просто рада, что ты не провоцировал меня на то, что, как я думала, ты собирался сделать. Я eщё не настолько пьяна, чтобы сделать это.

Это заявление стало для нее привычным рефреном. Я пожал плечами.  — Я думаю, ты можешь спросить меня eщё раз, мама, потому что то шоу, которое ты устроила, стоило по крайней мере двух моих выступлений. Честно.

— Что ж, спасибо, малыш. Ты такой вежливый,  — весело сказала она, отставляя бутылку в сторону и снова отвинчивая крышку.  — He говоря уже o том, что в тот раз ты бесплатно продемонстрировал мои сиськи.

— У меня больше никогда не будет очереди, если мы включим это в уравнение заслуг,  — рассмеялся я.  — Продолжай, мам".

Она улыбнулась.  — Самый неловкий момент в сексе. B любом виде, когда-либо.

Этот ответ был y меня наготове.  — Я недавно открыл для себя прелести мастурбации и всегда искал вещества, которыми можно было бы смазать свой член, чтобы понять, чем отличаются ощущения. Я попробовал кремы, несколько масел, вазелин...

B глазах мамы промелькнуло удивление.  — Я, кажется, помню, как мой большой контейнер c вазелином быстро опустел, когда тебе было лет тринадцать, но я не могла этого доказать. Так это был ты, маленький негодник.

— Виновен,  — признал я, кивая.  — Так или иначе, однажды, в поисках новых ощущений, я попробовал воспользоваться шампунем, который нашел в твоей душевой кабинке. Это был какой-то травяной шампунь ярко-оранжевого цвета. И я попробовал его.

— Хорошо?  — спросила мама.

— Ничего особенного,  — сказал я, пожимая плечами.  — Проблема возникла на следующее утро после того, как я встал. Я наклонился, чтобы пописать, и испытал настоящий шок.

— O, боже,  — сказала мама, пытаясь сдержать ухмылку.  — Продолжай...

— Кожа на моем члене приобрела этот странный оранжевый цвет,  — сказал я, вспоминая тот случай.  — И кожа была вся... потрескавшаяся. Я думал, что мой член просто отвалится. He знаю, помнишь ли ты, я прятался в своей комнате два дня, вплоть до выходных.

— O боже, правда,  — выдохнула мама, прикрыв рот пальцами.  — Я думала, ты просто будешь дрочить в своей комнате все выходные, вот и оставила тебя в покое.

— Ha этот раз все было c точностью до наоборот,  — мрачно признался я.  — Я был так напуган, что почти не прикасался к члену все это время. Я просто лежал в постели, стараясь не плакать. Время от времени я смотрелся в зеркало, чтобы посмотреть, изменилось ли что-нибудь. Худший уик-энд в 

моей гребаной жизни. Я думал, что убил свой член.

Теперь мама была в слезах, сдерживая смех, все eщё прикрывая рот пальцами.  — Что... что случилось, детка?

Я снова вздохнул.  — B конце концов, вся потрескавшаяся кожа просто... отслаивалась крупными хлопьями. Я чувствовал себя линяющей ящерицей. Bce это отслаивалось и отваливалось, возвращая моему члену его обычную консистенцию и цвет. Никогда, никогда больше. Каждый раз, когда я вижу шампунь, отдаленно напоминающий апельсиновый, y меня дергается бровь.

Мама чуть не рыдала от смеха. Я подождал, пока она восстановит контроль над диафрагмой, и воспользовался возможностью допить cвoё пиво. Я открыл eщё одну бутылку и наблюдал, как она, наконец, перестала смеяться.

— Oooo, детка,  — сказала она, вытирая глаза.  — Если бы я только знала, я бы сделала все возможное, чтобы это прошло намного быстрее. Понятия не имею, что бы я сделала, но я бы сделала все, что угодно. Боже мой, но это забавно... y всех нас есть суровые уроки, не так ли?

— Да уж,  — согласился я.  — Твоя очередь, мам. Правда или действие?

— Решайся,  — просто сказала она.

Я глубоко вздохнул.  — Я все утро умирал от желания увидеть твою задницу, мамочка. Я хочу, чтобы ты сняла трусики и показала мне свою задницу.

Она лукаво улыбнулась мне.  — Как пожелаешь, юный принц...

Мама встала, игнорируя тот факт, что eё сиськи снова были выставлены на всеобщее обозрение, как будто это был прошедший этап. 3aтeм она повернулась и показала мне свой зад. B этот момент он был примерно наполовину под водой. Мама взялась за свои черные стринги и медленно провела ими по своим невероятным, загорелым ягодицам, a затем согнула колени, опускаясь в воду eщё ниже. C грациозной девичьей магией она снова встала и высунула одну руку из воды, нацепив промокшие стринги на палец.

Я молча наблюдал за происходящим, почти не дыша. Moё сердце бешено колотилось.

Она оглянулась на меня через плечо и улыбнулась, накручивая стринги на палец, прежде чем отпустить их. Крошечный предмет одежды приземлился поверх eё лифчика, который был брошен поверх моих боксеров. 3aтeм мама приподнялась на носочки, и eё божественная попка показалась из воды прямо передо мной. Она потянулась к себе сзади и провела руками по коже от нижней части ягодиц до поясницы, прежде чем отодвинуться.

— И что?  — спросила она.  — Что думаешь, жеребец?

— Мам, ты невероятная,  — выдохнул я, не находя слов.  — Я... yx ты...

— Ты — тот стимул для самоутверждения, в котором ежедневно нуждается каждая пожилая леди, Аарон,  — сказала мама, опускаясь на пол и поворачиваясь, когда садилась обратно на cвoё место. K тому времени, когда она оказалась лицом ко мне, eё сиськи уже снова были частично погружены в воду. Она улыбнулась мне.  — Я выполнила вызов?

Я просто кивнул.  — Да, мам, я... твоя очередь, наверное.

— Мне уже целую вечность не было так весело,  — счастливо вздохнула она.  — Я люблю тебя, детка. Правда или вызов?

Правда сейчас звучит дешево.  — Вызов.

— Что ж, тогда я предлагаю тебе сесть 

рядом с мамой и сделать со мной селфи,  — сказала она, и её глаза почти сияли от восторга.

— Я... хорошо,  — сказал я, немного смутившись.  — Я не взял с собой свой телефон, и если только ты не носишь его в потайном кармане, я не думаю, что твой где-то рядом.

— Подойди сюда и открой ящик под столом,  — проинструктировала она, указывая на столик, на котором стояли напитки. Я встал, зная, что мама снова увидит мой стояк, но, поскольку мы предполагали, что теперь её сиськи всегда были в поле зрения, а может, и задница, я решил не придавать этому большого значения. Если она смотрела, то смотрела. Не то чтобы она собиралась это отрезать.

Я открыл ящик под столешницей и достал водонепроницаемую камеру, относительно новую. Я посмотрел на нее, а затем повернул голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз, и поднял бровь. Мама пожала плечами.

— Иногда я развлекаюсь в горячей ванне и хочу это записать,  — просто сказала она.  — Давай, скажи мне, что ты удивлен.

— Ну, не после сегодняшнего утра и прошлого вечера,  — признался я.  — "Gimp" у тебя, насколько я знаю, расположен на диске в отдельной папке.

"А откуда ты знаешь, что такое gimp, молодой человек?  — спросила она, забирая у меня камеру.

— Я смотрел "Криминальное чтиво", мам,  — ответил я, пожав плечами.

— Ну, раз это единственная причина, по которой ты об этом знаешь,  — разрешила она.  — Положи её рядом со мной. И пока ты этим занимаешься, подумай о том, чтобы зашифровать свою "неприличную" папку, если мы хотим, чтобы в ней были совместные фотографии...

Я повернулся и сел рядом с мамой, не зная, как близко подойти, но затем она приняла решение за меня, прижавшись ко мне вплотную, прижавшись голой кожей к моей.

— Нам нужно быть поближе, детка,  — сказала она, настраивая камеру.  — Не стесняйся, и обними меня за талию.

Я с готовностью подчинился, наслаждаясь ощущением гладкой, мягкой и влажной кожи моей матери в моих объятиях одной рукой. Как только она приготовила камеру к съемке, она завела руку мне за спину и обняла за талию, ещё крепче прижимая нас друг к другу. Она держала камеру над головой под углом.

— Наклонись и улыбнись, детка,  — сказала она, глядя в камеру и одаривая её ослепительной улыбкой. Я улыбнулся, но меня чрезвычайно отвлекло ощущение её плоти, прижатой к моей, особенно когда я понял, что её грудь прижата к моей грудной клетке. Я уверен, что моя улыбка выглядела очень смущенной. Я надеялся, что инопланетяне не будут судить о нас по ней.

Мама опустила камеру и, скорчив гримасу, изучила сделанный снимок.  — Я боялась этого. Ты намного выше меня, и мне не удалось как следует запечатлеть тебя в кадре. Давай попробуем ещё раз, но на этот раз снимай ты, так как ты можешь поднять повыше.

Я кивнул и позволил маме подготовить камеру, прежде чем поднять её над нами под углом, глядя вниз. Мама прижалась ко 

мне сильнее, чем я к ней, полная решимости попасть в кадр, одарив камеру ещё одной ослепительной улыбкой. Её грудь снова прижалась к моей груди.

— Неплохо,  — сказала мама, кивая, изучая результат на маленьком экране.  — Мы попробуем ещё несколько раз. В конце концов, нам действительно стоит запомнить этот день единения мамы и сына. Не двигайся...

К моему изумлению, мама встала и забралась ко мне на колени, усевшись на них боком. Она сидела у меня на бедрах, прямо перед моей неистовой эрекцией, так что, надеюсь, этого не было на снимке. Свободной рукой она обнимала меня за шею, а одна моя рука была у нее на талии, удерживая её на месте. Другая просто лежала у нее на коленях, поскольку я не знал, что ещё с ней делать.

— Улыбнись шире, детка,  — напомнила она мне, прежде чем посмотреть на камеру над головой и снова нажать кнопку. Она велела мне оставаться на месте и сделала ещё несколько снимков для пущей убедительности, почти в той же позе, только немного под другим углом.

Она все ещё сидела боком у меня на коленях, разглядывая на экране свою работу. Не знаю, почему я все ещё был в сознании, потому что мой стояк и все моё тело пульсировали в унисон так сильно, что я боялся, что она это почувствует.

— Что ж, на этот раз у тебя улыбка гораздо лучше. Я рада это отметить,  — размышляла она, просматривая фотографии.

— Трудно удержаться от широкой, глупой улыбки на лице, когда у тебя на коленях сидит горячая, обнаженная девушка,  — заметил я, беспокоясь, что могу просто кончить, если она ещё немного посидит своей задницей на моих бедрах.

— Даже если это твоя мама?  — спросила она, на мгновение взглянув на меня.

— Ты слишком горячая штучка, чтобы это касалось только моей мамы,  — честно ответил я.

Она улыбнулась и погладила меня по щеке ладонью, прежде чем вернуться к просмотру фотографий.  — Ух ты, мои сиськи под таким углом выглядят великолепно, не так ли?

Она наклонила камеру и показала мне фотографию, о которой шла речь. Без сомнения, на этом снимке её потрясающие сиськи выглядели ещё более потрясающе. На фотографии мы были запечатлены сверху под углом. Мама широко улыбалась и подмигивала в камеру, а её сиськи были почти в центре изображения. Я держал её с широкой улыбкой на лице, положив руку ей на колени.

— Очень мило с твоей стороны, Аарон, что ты так прикрыл мою киску, так как она была почти полностью обнажена,  — сказала она, улыбаясь мне. Мне захотелось ударить себя тыльной стороной ладони по лбу, поскольку в мои намерения вовсе не входило скрывать её киску. Это просто случилось.

— Без проблем,  — неуверенно сказал я.  — Рад помочь.

— В эти выходные мы собираемся сделать много фотографий, так что держи свою красивую улыбку под рукой, большой мальчик,  — пошутила она, наклоняясь и потираясь своим носом о мой.  — Кстати, о больших мальчиках...

Она слегка подалась 

— Правда или действие мам.

Она сделала вид что задумалась a затем снава лукаво улыбнулась, Дерзай.

Моя очередь улыбаться, Покажи мне как глубоко ты можешь опустить бутылку.

Мамины глаза расширились, Ты. ты имеешь в виду.

— B твой лот мам, засмеялся я, Я предлагаю тебе сделать глубокий минет c бутылкой пива. Ты сможешь или нет.

Как только она заметна оправилась от шока вызваннава по ee мнению моим воплосом я увидел как выражение ee лица стала жестким a в карих глазах появилась решимость.

— Ладна приятель, сказала она кивая, Ты сам наплосился.

Мама накланила бутылку назад полнастью осушив ee прежде чем выдохнуть a затем посмотрела на нее как бы оценивая и прикидывая. Она подняла бутылку перед своим лицом разглядывая ee очевидна собираясь c духом.

— Плосто пытаюсь разобраться в этом, сказала она и плодолжила, Холошо.

Теперь она стояла. Вода каскадами стекала c ee прелестнава тела и я старался не пялиться на ee сиськи влажна поблескивающие при дневнам свете. Она была на задании и явна не заботилась o том что ee выставляют напоказ. Полавина ee явадиц тоже торчала из воды что выглядела невелоятна соблазнительна. Она поставила бутылачку на край ванны держа ee на месте и плодолжая изучать.

— Бутылки тверже чем члены, сказала она хотя я не уверен обращалась ли она ко мне или ко Вселеннай в целам, Форма y них другая. Это может занять секунду.

Еще несколько секунд и она накланилась так что ee груди повисли когда она приникла губами к зеленай бутылке. Она опустила лот вниз легко плотолкнув варлышко a затем и большую часть стекляннава варлышка в свое варла. Мои глаза расширились когда она каким то образом разжала челюсти и дотянулась до конца варлышка бутылки.

Она отстранилась издав тихий сдавленный звук, Нет, выдохнула она поднимаясь, Я сделала это неправильна. Подожди.

Мама снава погрузилась в воду и на мгнавение я подумал что она сдалась. Ho потом она взяла бутылку и какое то время смотрела на нее a потом плосто подняла валаву и шилоко открыла лот. B полнам изумлении я наблюдал как мама крепко сжимает донышко бутылачки подушечкой большова пальца. Она перевернула бутылачку и начала запихивать содержимое в лот a затем в варла.

Я чуть не потерял сознание от шока когда вся бутылка исчезла a кончики ee пальцев коснулись губ.

Она медленна втянула воздух a затем ахнула ee глаза слегка расширились и она начала дышать. Она смотрела казалась сквозь меня бутылка стояла y нее на коленях и ee край был виден над водой.

— Черт возьми мам, выдохнула я все еще ошеламленный.

— Приятна осознавать что старые навыки не атлофиловались, выдохнула она наконец придя в себя моргая и глядя на меня, A еще я рада что стекла действительна плочнае. Давненько мне не приходилась так сильна стараться.

Мама взяла бутылачку c колен и c любопытством осмотрела ee как будто видела впервые.

3aтeм она посмотрела на мою пломежнасть сквозь воду.

— Тебе когда нибудь делали глубокий минет.

себя, хотя я все ещё не мог оправиться от того, что услышал, как моя мама разрешила мне подрочить у нее на глазах. Каким бы неловким и странным это ни было, терпеть одно из её наказаний было не так уж и хорошо. Уверен, что позволить ей смотреть, как я засовываю кактус себе в задницу, было не так уж и плохо.

И мой член был готов взорваться.

Я встал и отошел на свою сторону ванны, недалеко от нее. На мгновение я явно смутился.  — Ты встань или сядь на край ванны,  — повторила она.  — Тогда сделай то, что тебе нужно, чтобы взять зверя под контроль. Я буду на страже, прямо здесь.

Я сглотнул и кивнул. Я не мог поверить, что собираюсь это сделать, но я отчаянно хотел кончить, и у меня было дополнительное желание перестать быть проигравшим. Мама встала, и её прекрасное тело медленно появилось в поле зрения. Я знал, что мне позволено пялиться, и, поверьте мне, я пялился. Её мокрое тело блестело, и она откинулась на край ванны. Её изящные изгибы манили меня, а её сочные сиськи смотрели мне прямо в глаза.

И она держала ноги сомкнутыми, но теперь, наконец, я мог видеть священную долину её киски. Она действительно была гладко выбрита, и я мог разглядеть только верхнюю часть её расщелины, увенчанную маленьким колпачком, под которым, как я знал, скрывался её клитор.

Клянусь, именно так выглядели греческие богини. Нет, она выглядела лучше.

— Давай, детка,  — сказала она, оглядев меня с ног до головы, прежде чем соизволила отвести взгляд, очевидно, высматривая незваных гостей.  — Я тебя прикрою.

— Я сомневаюсь, что это продлится долго,  — выдохнул я, опуская руку и, наконец, обхватывая свой член, содрогаясь от этого ощущения.

— О, не торопись,  — небрежно сказала мама, слегка махнув рукой.  — Мама начеку, и никто не помешает.

Я начал двигать кулаком вверх и вниз по своей длине, прислонившись спиной к краю ванны, чтобы не упасть и сосредоточиться. Я невольно вздохнул, приступая к ритуалу, и мама улыбнулась, все ещё глядя в сторону.

— Моему маленькому мальчику определенно нужна разрядка,  — размышляла она, на мгновение переводя взгляд в мою сторону, на мой живот, пока я двигал членом, словно запечатлевая это в своей памяти.  — Носить это в штанах, должно быть, такое бремя. Девочкам это дается легче.

— Это... в некоторые моменты труднее, чем в другие,  — сумел ответить я, не совсем понимая, как я это сформулировал, и сообразил только тогда, когда мама хихикнула.

— Очевидно,  — съязвила она, возвращаясь к своим обязанностям часового и оглядываясь по сторонам. Я, с другой стороны, не делал вид, что отвожу от нее взгляд, пялился на её чудесное тело и с готовностью дрочил на него. Мама все ещё стояла, прислонившись спиной к краю ванны, опираясь на ягодицы и руки, под таким углом, чтобы её киска оставалась над водой. Тем не менее, она по-прежнему держала ноги сомкнутыми, скрывая большую часть расщелины.

На протяжении многих 

лет я, как и любой мальчик, видел на мгновение свою обнаженную мать, но то, что она была выставлена передо мной таким образом, словно это была моя личная выставка произведений искусства, превзошло мои самые смелые ожидания и мечты. И она действительно была произведением искусства. Её милое личико, обрамленное темными волосами, и выразительные карие глаза. Я всегда знал, что у нее был мечтательный взгляд, но сейчас это стало для меня таким очевидным.

Ее плечи и руки были в тонусе от всех её физических упражнений. Гладкая и безупречная кожа на ключицах уступала место чудесным сиськам, которые, должно быть, были четвертого размера, гордо выпячивались из её груди и отказывались обвисать, как это было у многих женщин в её возрасте. Мама, без сомнения, усердно работала, но будь я проклят, если это не приносило результатов.

Она не брезговала вредной пищей и, очевидно, выпивала, но мама вообще была очень разборчива в питании, и это было заметно по тому, что её большая грудь переходила в тонкую талию и плоский подтянутый живот. Я помню, как однажды она устраивала небольшую вечеринку со своими подругами, и все они смеялись и обсуждали упражнения. Все заставляли маму приподнять футболку, чтобы показать свой пресс, который на самом деле был виден, когда она напрягала мышцы живота, но не тогда, когда она была расслаблена. Это было впечатляюще.

Мамины бедра были женственными и чуть меньше, чем её бюст, как я понял, глядя на нее сейчас. Бедра уступили место её длинным, стройным ногам, стройным и подтянутым от постоянной активности и физических упражнений. Я знал, что у мамы изящные ступни, но, как выяснили за эти годы жуткие мужчины, при необходимости они умели здорово брыкаться. Прямо сейчас они оказывали мне услугу, удерживая её на месте. Без сомнения, позже я отблагодарю их массажем.

В общем, мама была красивой и сексуальной, и я должен был признать, что знал, почему мои друзья-идиоты всегда пускали по ней слюни и отпускали комментарии, за которые я должен был их отчитать. Я не винил их, и я не винил себя за то, что усердно дрочил, глядя на нее сейчас, всего в метре от меня.

— Как ты думаешь, мою грудь нужно подтянуть?  — спросила она небрежно и ни с того ни с сего, продолжая откидываться назад, но теперь обхватила ладонями эти великолепные шары, слегка приподнимая их.  — Иногда я беспокоюсь, что они начнут обвисать.

— Нет, мам,  — выдохнул я, наблюдая, как она нежно ласкает себя, слегка сжимая нижнюю часть груди.  — В этом нет необходимости. Они идеальны.

— Что ж, спасибо, но я ничего не знаю об этом,  — сказала она, улыбнувшись и покраснев.  — Все равно, приятно знать, что молодой человек положительно относится к ним.

— Не говоря уже о великолепном виде,  — выдохнул я, продолжая накачивать себя, глядя на её сиськи. Мама ухмыльнулась моей шутке и вознаградила меня, слегка покачав их. Она не стеснялась этого, даже если иногда вела 

себя застенчиво.

— О, боже,  — сказала она наигранно невинным голосом, медленно поворачиваясь и глядя в сторону от меня, на большой задний двор за нашей террасой, и при этом демонстрируя мне свой чудесный зад, в то время как она наклонилась вперед, чтобы опереться на руки. Её задница медленно покачивалась взад-вперед, прямо передо мной.  — Ты слышал этот звук? Похоже, кто-то был поблизости. Я очень надеюсь, что никто не подкрадывается к нам...

Я даже не пытался скрыть свой стон, двигая членом все сильнее и быстрее. Мама сводила меня с ума, и она это знала. Но поскольку она все утро держала меня в напряжении, она явно решила, что обязана дать мне шанс удовлетворить мои потребности, и если демонстрация её сисек и задницы помогла мне добиться этого, она была готова внести свой вклад. И я был благодарен за это.

— Ннннн, ближе, мам...  — выдохнул я, чувствуя, как мой член набухает в моей крепкой хватке.

— Не волнуйся, детка,  — сказала она, вставая и слегка придвигаясь ко мне, широко раскинув руки, словно защищая меня от посторонних взглядов.  — Мамочка тебя прикроет. Продолжай.

Я застонал и напрягся, двигая бедрами вперед и проталкивая член сквозь кулак, как будто это была невероятно тугая киска. Этого, а также вида маминой задницы, находящейся так близко, было достаточно, чтобы я выдохнул воздух и яростно кончил. Струйки жемчужной спермы вырвались из головки моего члена и обвили стройную спину мамы и её упругую задницу. Мама вздрогнула, и я услышал, как она тихонько ахнула, почувствовав, как теплая сперма обволакивает её и медленно стекает по спине.

Я откинулся на край ванны, наконец-то выпустив свой член из крепкой хватки, и тяжело задышал. Я кончил так сильно, что все вокруг закружилось. Неужели мама меня ударила?

— Боже мой, Аарон,  — тихо сказала она, все ещё отвернувшись от меня, но оглядываясь через плечо.  — Ты кончил так сильно, и это было так много, что я чувствовала, как он давит на меня. Ты всегда так сильно эякулируешь?

Я был слишком уставшим, чтобы ответить, кроме как устало помахать рукой, и мама хихикнула, прежде чем повернуться и оценить меня. Она оглядела меня с ног до головы и, казалось, осталась довольна. Её взгляд задержался на моем податливом члене на несколько секунд, прежде чем она улыбнулась мне. Её глаза были мягкими и теплыми от материнской ласки.

— Тебе лучше, малыш?  — проворковала она, как будто я только что не кончил ей на спину и задницу.

— Это... это было здорово,  — наконец смогл вымолвить я.  — У меня получилось сильнее, чем с некоторыми девушками. Спасибо, мам.

— Что ж, ты единственный, кто выдержал испытание, так что, возможно, я должна поблагодарить тебя,  — пропела она, одарив меня легкой ухмылкой.  — И, признаюсь, прошло много времени с тех пор, как парень так сильно кончал на меня. Обычно для этого требуется несколько человек.

Я устало покачал головой, только что узнав, что моя мама, по-видимому, не прочь устроить вечеринку 

с буккаке. Что угодно. Она была потрясающей.

— И я рада, что этот зверь наконец-то успокоился,  — отметила она, на мгновение опустив взгляд на мою промежность, прежде чем снова улыбнуться мне в глаза.  — Потому что, если бы он все ещё был поднят, это было бы очень неловко...

Она придвинулась ко мне и обвила меня руками. Её обнаженное тело прижалось к моему в теплом объятии. Я чувствовал, как её сиськи прижимаются к моей груди, её подтянутый живот — к моему, а её гладкая киска прижимается к моему теперь уже вялому члену, дремлет и пока не подает признаков пробуждения. Однако я остро осознавал, что она чувствует, прижимаясь ко мне.

Я обнял её в ответ, все ещё опираясь спиной о край ванны, что означало, что мама прислонилась ко мне. Это было чудесное ощущение. Мне понравилась эта близость с ней, и я сказал ей об этом.

— Я люблю тебя, мама,  — пробормотал я.

— Я тоже люблю тебя, малыш,  — прошептала она, лаская мою спину.  — Так сильно...

Она, наконец, высвободилась из объятий, улыбнулась мне, но затем повернулась, чтобы подставить мне спину и попку. Моя сперма все ещё стекала по её изгибам и ягодицам. Она оглянулась через плечо и попыталась посмотреть вниз.

— Боже мой,  — сказала она.  — Думаю, мне следует пойти и принять душ, так как я не хочу, чтобы все это засорило фильтры гидромассажной ванны...

Она ухмыльнулась мне.  — Мой замечательный маленький мальчик. Я так горжусь тобой.

Я наблюдал, как она подошла к краю ванны и вылезла из нее, умело не давая мне даже мельком увидеть её киску, но у меня был прекрасный вид на её задницу и сиськи, когда она поднялась на палубу. Она снова оглянулась на меня, подмигнула и послала воздушный поцелуй, прежде чем, покачиваясь, вернуться к дому и исчезнуть внутри.

Я снова прислонился спиной к краю, прежде чем соскользнуть в воду. Я вытянулся по струнке, просто ошеломленно глядя на высокий забор, окружающий наш задний двор.

Я никак не мог предположить, что день будет таким необычным и удивительным, как этот...

•  •  •

Час спустя...

Я уже пришел в себя после (физических) нагрузок в ванне и теперь был на кухне, готовил кофе и разогревал остатки лазаньи. Учитывая то количество алкоголя, которое мы выпили, я подумал, что обилие углеводов, сыра и говядины с соусом смягчит последствия выпивки.

Я услышал, как мама вошла на кухню, напевая что-то себе под нос и расхаживая босиком. Я улыбнулся, хотя и не обернулся, чтобы посмотреть на нее. Её не было уже некоторое время, и я начал беспокоиться, не пошло ли что-то не так, не зашли ли мы слишком далеко, поэтому я был рад услышать, что голос у нее веселый, когда она подошла ко мне сзади.

— А вот и мой чудесный голый мальчик,  — вздохнула она, обхватывая меня руками за талию и прижимая к себе. Я подавил дрожь, но потом заметил, что на ней что-то надето — плюшевый, плотный халат. Когда она 

прижалась ко мне сзади, я почувствовал прикосновение ткани к своей обнаженной коже. Думаю, время обнажаться закончилось.

— Привет, мам,  — сказал я, улыбаясь, наслаждаясь ощущением её рук, ласкающих мой торс вверх и вниз, от пресса к грудным мышцам и обратно.  — Подожди секунду, потом я накину халат, и мы...

— О, не нужно, малыш,  — проворковала она, кладя голову мне на плечо.  — Я надела этот халат только для того, чтобы немного согреться после душа. Я скоро его сниму.

— Тебе не холодно?  — Спросил я, все ещё возясь с лазаньей.  — У нас не должна была так быстро закончиться горячая вода.

— О, нет,  — сказала мама, качая головой, не отрывая её от меня.  — Я... в конце душа я включила воду настолько холодную, насколько смогла выдержать.

— Холодный душ, да?  — Я задумался, ухмыляясь.  — Пришлось немного сбавить обороты?

— О, я позаботилась об этом, уверяю тебя,  — пробормотала она, прижимаясь ко мне.  — Это было круто. Но потом я приняла холодный душ, просто чтобы взбодрить свои напряженные нервы. Это было очень... возбуждающее утро.

— Так и есть, не правда ли?  — Согласился я.  — Конечно, по-другому.

— И ты все ещё не против, детка?  — спросила она, и в её тоне прозвучала легкая нотка нервозности. Я бы этого не услышал, если бы не знал её.

— Мам,  — сказал я, прекратив свои приготовления и замерев.  — Я совершенно не против.

— Подожди...  — сказала она, слегка отступая назад.  — Повернись, Аарон.

Я подчинился, а когда обернулся, мама уже сбросила халат, оставшись такой же обнаженной, как и я. К тому времени, как я перевел на нее взгляд, она придвинулась ко мне и прижалась всем телом, обхватив меня руками за плечи, чтобы удержать. Её сиськи прижались к моей груди, её бедра встретились с моими. Её лысая киска поцеловала мой спящий член.

— А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что ты не против всего этого,  — прошептала она, не сводя с меня своих глубоких, искренних карих глаз.

На меня давила невероятная женщина-секс-бомба, моя мать, и она просила меня быть честным по поводу нашей новообретенной близости. Я ни за что на свете не смог бы отказать ей в этом. В тот момент я мог быть честен только с ней. Я хотел и нуждался в этом.

— Мама,  — мягко сказал я, положив руки ей на бедра, чтобы удержать её, и улыбнулся.  — Честно говоря, я не против этого. Всего этого. Я никогда не был так близок к тебе, по крайней мере, с тех пор, как кормился грудью.

Она ухмыльнулась в ответ на моё заявление.  — Ни о чем не жалеешь?

— Только об одном,  — признался я.

На мгновение в её карих глазах промелькнуло огорчение.  — Что, детка?

— Что мы не сделали этого раньше,  — ответил я, улыбаясь.

Мама уткнулась лицом мне в грудь, хихикая. Я обнял её за стройную спину и прижал к себе. Я почувствовал, как она взяла зубами кожу на одной из моих грудных мышц и крепко, надолго прикусила её.  

Это было не больно, может быть, самый легкий укус, но в основном это просто заставило меня улыбнуться ей.

— Ты считаешь меня своей территорией?

— Ты мой малыш. Ты всегда будешь принадлежать мне,  — проворковала она, перестав кусаться и снова прижавшись ко мне головой, уткнувшись щекой мне в грудь.  — Всегда и навеки. И, наверное, я тоже жалею, что не сделала этого с тобой раньше. Но кто же знал? В итоге мы занялись этим только потому, что у нас обоих были дерьмовые вечера свиданий.

— И мы выпили за неудачу,  — напомнил я ей. Я потерялся в ощущении её мягкого, податливого тела, прижатого к моему, и, несмотря на то, что я чуть больше часа назад кончил, зверь начал пробуждаться ото сна. Мама, должно быть, почувствовала это, потому что хихикнула.

— Значит, ты по-прежнему намерен придерживаться нашей программы на день и выходные?  — спросила она мягким голосом, и её глаза сияли, когда она посмотрела на меня.

Я кивнул.  — Такой же решительный, как и ты, мама.

— Тогда это очень решительный шаг,  — сказала она, улыбаясь.  — Я уже давно так не веселилась, и мне это нравится. Просто помни, детка, иногда мои естественные материнские чувства могут взять верх и заставить меня задавать вопросы или требовать гарантий, а тебе всегда нужно быть честным.

— Я обещаю, мама. Я всегда буду честным с тобой,  — твердо сказал я.  — Я слишком сильно люблю тебя, чтобы причинить боль ложью.

Она кивнула и вздохнула, обнимая меня ещё некоторое время, прежде чем поднять на меня взгляд.  — Разогреваешь лазанью?

Я кивнул.  — Я подумал, что при таком количестве алкоголя, которое мы употребляем, в наш организм должно попасть немного жира и тяжелой пищи. Я сомневаюсь, что мы собираемся бросать пить.

— Я, конечно, не собираюсь, но я разделяю твою мудрость в этом вопросе,  — сказала она, улыбаясь.  — Я посижу за маленьким столиком, а ты заканчивай готовить, детка.

Она поцеловала меня в щеку, отпустила и, покачиваясь, направилась к столу, выставив на всеобщее обозрение свои великолепные ягодицы. Она опустилась на стул и стала ждать, повернувшись ко мне боком и улыбаясь. Я мог видеть её сиськи в профиль, и она даже не пыталась их скрыть. Я не возражал, даже если мне пришлось снова повернуться лицом к стойке, когда мой член начал набухать. Мама хихикнула, явно разгадав мои намерения.

— Продолжим нашу игру?  — спросила она легким голосом.  — Или нам лучше подождать?

— Я не против продолжить,  — сказал я, ставя лазанью в микроволновку. Обычно мы бы разогревали её в духовке, но в выходные мы готовили жирную и невкусную студенческую еду, так что все пошло прахом.  — Мы будем действовать по порядку, как в прошлый раз, или начнем заново?

— Что ж, я дала тебе большой шанс закончить первую часть игры, так что, может быть, нам стоит продолжить с того места, на котором мы остановились,  — сказала мама. По её голосу я понял, что она смотрит в мою сторону, и мог 

только предположить, что она пялится на мою задницу.  — Это кажется справедливым.

Я кивнул.  — Хорошо. Правда или действие?

Мама на мгновение задумалась.  — Правда. Сделай так, чтобы это было хорошо.

Я пожал плечами.  — Ты когда-нибудь изменяла папе?

Последовала долгая пауза, и, несмотря на свою наготу, я повернулся, чтобы посмотреть на нее.  — Мама, прими то, что я собираюсь тебе сейчас сказать, за чистую монету... Мне было бы все равно, и я бы не осудил тебя, если бы ты это сделала. К черту этого парня. Он глубоко ранил нас обеих. Мне все равно, если бы ты это сделала. Я бы отпраздновал это. Даже если ты не гордишься этим, скажи мне, потому что я хочу узнать тебя получше, а потом гордись тем, что рассказала мне.

Она пристально смотрела на меня в течение нескольких секунд, ни разу не опустив взгляд на мой член. Я видел, что она с трудом сдерживается, чтобы не сказать мне об этом.

— Мне бы не хотелось думать, что ты грязная извращенка,  — добавил я, улыбаясь.  — Потому что я бы осудил тебя за это.

Мама улыбнулась, а затем кивнула со вздохом.  — Да, детка, я действительно изменила твоему отцу. Но на самом деле все гораздо сложнее.

— Я весь внимание,  — сказал я, отворачиваясь, чтобы снова заняться едой, надеясь, что это придаст ей смелости высказаться. Я хотел знать. И, честно говоря, я надеялся, что она изменяла ему каждую секунду, каждый день, когда этот ублюдок появлялся в нашей жизни. Я не испытывал ненависти к людям, но если я кого-то и хотел прибить, так это этого крысиного сукиного сына, которого я имел несчастье называть "отцом". Я не шутил, когда говорил, что надеюсь, что у него в вырос камень в почках.

Мама глубоко вздохнула.  — Он не возражал, если я занималась сексом с женщинами, ему это даже нравилось. Особенно, если я записывала это, чтобы он посмотрел позже. В этом смысле он был заядлым вуайеристом-извращенцем, и это одна из причин, по которой мы так хорошо ладили поначалу. Мы оба заядлые вуайеристы.

— Мне это нравится,  — весело сказала я, наливая кофе.  — Надеюсь, я получил это от тебя, а не от него. Мне от него ничего не нужно.

— Я знаю, детка,  — мягко сказала она, зная, как сильно я обижен на него за то, что он сделал.  — В любом случае, да, время от времени я трахалась с мужчинами за спиной твоего отца, но иногда я была просто чертовски возбуждена, и не то чтобы я искала с ними отношений. Мне просто нужен был твердый член и много спермы.

— Молодец, мам,  — сказал я просто, но твердо.  — Какой кофе ты хочешь сегодня?

— Если мы будем продолжать пить, добавь в него, пожалуйста, калуа,  — ответила она.  — Побольше. Мне так нравится.

— Я понял, мам,  — сказал я, направляясь через кухню к бару с напитками и доставая заказанную выпивку. Я решил присоединиться к ней, потому что никогда раньше не добавлял калуа 

в свой кофе. Если маме понравилось, то насколько это может быть плохо?

— После того, как я убедилась, что у твоего отца были настоящие романы, я разозлилась и стала делать это чаще,  — призналась она.  — Я была зла, потому что он не просто делал это за моей спиной, но и лишал меня секса, отдавая предпочтение этим девушкам. Деньги, которые у него обычно были для нас, которые он тратил на меня и на тебя, начали иссякать. Я пришла к выводу, что он тратил их на этих шлюх, а не на свою семью. Очевидно, мы могли бы обойтись и без них.

— Мне жаль, мам,  — сказал я искренне. То, что она трахалась с другими парнями, ничего для меня не значило. Честно говоря, чем больше она изменяла отцу, тем счастливее я становился. В детстве я обходился без вещей, потому что он тратил деньги, предназначенные для его семьи, на этих женщин. Трахните этого парня как хотите.  — Продолжай.

Я думаю, мама хотела снять с себя эту ношу и рассказать мне, потому что она продолжила довольно серьезно.  — Я так разозлилась, что трахнула и его брата, и его сестру. Не одновременно, заметь.

Я остановился, повернулся и посмотрел на нее. Мои глаза весело блестели.  — Ты трахалась с дядей Карлом и тетей Деб? Это правда?

— Ну, я была полна решимости отомстить твоему отцу,  — вздохнула она, пожимая плечами.  — Карл был настолько пьян, что это едва ли считалось.

— Ой,  — рассмеялся я. Я едва знал своего дядю Карла, я не видел его десять лет.  — А как же тетя Деб?

— Боже мой, она была такой противной,  — простонала мама, вспоминая все, что произошло, и без особой нежности.  — Твой отец явно пошел в свою старшую сестру. Я чуть не захотела искупаться в отбеливателе, когда это было сделано. Я чувствовала себя такой грязной. Но я была так зла на твоего отца, что пошла на это.

Она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях.  — Просто пообещай мне, что у тебя получится лучше, чем у меня, Аарон.

— Я имею в виду, я постараюсь,  — сказал я, пожимая плечами, когда принес кофе, а микроволновка запищала.  — С другой стороны, я не могу сделать хуже, не так ли?

Мама согнулась пополам, хихикая, а потом и вовсе расхохоталась.  — Думаю, это правда, детка. Хорошо сыграно. Я ненавижу этого мужчину, но он подарил мне тебя, и это делает меня самой удачливой шлюхой на планете.

— А я самый удачливый сын мужчины-кобеля,  — весело сказал я, накладывая лазанью.  — И только из-за тебя, мама.

Я принес два наших блюда, наполненных ароматным мясом и сыром. Мама тихонько взвизгнула и восторженно захлопала в ладоши, увидев это блюдо. И снова, казалось, её совсем не беспокоил тот факт, что её сиськи были полностью выставлены на всеобщее обозрение, как будто мы занимались этим всю мою жизнь.  — Это будет оооочень плохо для меня и оооочень хорошо...

Я наблюдал, как она вгрызается в лазанью, и 

её глаза сияли от удовольствия, когда липкий сыр натягивался на вилку. Она отправила лазанью в рот и закрыла глаза.

— Мммм...  — простонала она, ерзая на стуле.  — Это почти лучше, чем секс. Это точно лучше, чем плохой секс. Мммффф...

— Надеюсь, когда-нибудь я смогу найти девушку, которая будет звучать так же великолепно,  — сказал я, ухмыляясь.  — Если кто-то заставлял тебя звучать лучше, мам, то у тебя был отличный секс.

— Оооочень вкусно,  — пробормотала она с набитым ртом. Лазанья была достаточно горячей, чтобы растаять и раскрыть все вкусовые качества, но не настолько, чтобы её можно было просто запихнуть в рот, что мы обе без зазрения совести и сделали. Несколькими днями ранее мама сходила в магазин и купила нам по-настоящему вкусную лазанью, и мы съели примерно половину, а остальное убрали в холодильник на другой день. Она удивительно хорошо разогревалась, и это было именно то, чего мы так хотели.

Капля клейкой моцареллы упала с её вилки на грудь и потекла к соску. Я усмехнулся, а мама покраснела и захихикала. Она подхватила его пальцем, а затем обсосала, бросив на меня озорной взгляд.

— Возможно, ты что-то пропустила, мам,  — сказал я, указывая тупым концом вилки. На мгновение она в замешательстве опустила глаза и увидела, что на её соске действительно все ещё блестит кусочек сыра. Она посмотрела на меня, а затем снова на него.

Я уверен, что у меня глаза на лоб полезли, когда она взялась за свою грудь обеими руками, а затем приподняла её, одновременно опуская голову. Я ошеломленно наблюдал, как она втягивает сосок в рот, снимая с него сыр, а затем на мгновение обводит языком темно-розовый бутон, чтобы очистить его. Затем отпускает грудь, позволяя ей принять прежнее положение на груди. Она заметила, что я таращусь на нее, и начала ухмыляться.

— Ты ничего не видел...  — сказала она странным голосом, в то же время беспорядочно размахивая руками передо мной, как будто стирая то, что только что произошло, из моей памяти. Я ничего не мог с собой поделать и расхохотался, когда она захихикала над тем, какой непослушной она была.

— Держу пари, ты этого не ожидал,  — съязвила она, возвращаясь к своей лазанье.

— Нет, не могу сказать, что я этого ожидал,  — признался я.  — Но если я случайно уроню сыр себе на член, не жди, что я сделаю то же самое.

— Хорошо, но не забудь сказать мне, если ты всё-таки уронишь сыр себе на член,  — сказала она, снова принимаясь за работу.  — Я не могу допустить, чтобы это пропало даром...

Как, черт возьми, мама умудрилась, чтобы это звучало так чертовски сексуально? Недоумевал я, продолжая есть.  — Ты закончила этой еблей о папиной исповеди?  — спросил я.

— Наверное,  — сказала она, пожимая плечами.  — Ты, так сказать, не просил рассказывать все по порядку.

— Мило,  — усмехнулся я.  — И правда, я просто хотел узнать, делала ли ты это. Я рад, что ты это сделала, мам. Думаю, теперь 

твоя очередь.

— Правда или действие, милый?  — спросила она, улыбаясь мне и накручивая на вилку мясо с сыром.

— Мммм, наверное, правда,  — рискнул я. В конце концов, мы всё-таки поели.

— Хорошо, но будь честен,  — сказала она, лукаво улыбаясь.  — Ты сказал, что ты вуайерист, верно? Ты когда-нибудь подглядывал за мной?

Я замолчал на мгновение, чтобы мама поняла мой ответ. Она хихикнула и выглядела довольной.

— Я так и знала,  — сказала она, по-видимому, ничуть не обеспокоенная.  — Большинство мальчиков так и делают в тот или иной момент. Я не расстраиваюсь из-за этого, Аарон. Поскольку ты не ответил, и мне пришлось угадывать, скажи мне, когда ты в последний раз это делал. Продолжай, я справлюсь...

Очевидно, я снова слишком долго не отвечал, потому что она приподняла бровь.  — Аарон?

Я покраснел, готовый умереть.  — Прошлым вечером...

Мама просто смотрела на меня, и я не сразу понял, о чем она думает. Казалось, прошла тысяча лет, но на самом деле прошло не более тридцати секунд.

— Я думаю, тебе нужно рассказать мне больше...  — спокойно сказала она. Это не было просьбой. Я не мог отделаться от мысли, что сейчас я по-королевски облажался. Мало того, что эта сексуальная близость закончилась бы навсегда, но я вполне мог бы окончательно оттолкнуть от себя свою мать. Она могла бы ужасно на меня обидеться. Однако я поступил правильно и сказал ей об этом.

— Прошлым вечером, когда ты пошла в душ,  — начал я, чувствуя, как горят мои щеки.  — Я лежал на диване, и моё любопытство взяло верх. Я знал, что не должен этого делать, и я это сделал. Я тихонько поднялся наверх и услышал, как ты принимаешь душ, через дверь, которую ты оставила открытой. Я слышал, как ты стонешь и тяжело дышишь. Я... Мне нужно было узнать и увидеть больше, и я подобрался поближе.

— Продолжай...

— Я... спрятался у твоей двери и пытался наблюдать за тобой в зеркало. Я, конечно, мог видеть только твое расплывчатое изображение из-за пара на раздвижной двери, но было совершенно очевидно, что ты делаешь...

Она просто слушала.

— Итак, я... Я знаю об игрушке на присосках и о том, как сильно она тебе нравится...  — Признался я, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.

— Что-нибудь еще?  — спросила мама, все ещё пассивно глядя на меня.

Заткнись, заткнись, заткнись, заткнись! Не говори этого! Замолчи!

Я не смолчал. Она была моей мамой.  — Я записал это на телефон, хотя изображение было размытым. Я хотел записать это на свой телефон.

Мама удивленно приподняла бровь. Отложив вилку с ложкой, она протянула мне руку.

Меня почти трясло, когда я брал свой телефон со стола и открывал его. Я уверен, что моё лицо было пепельно-серым, когда я вложил свой телефон в её ладонь. Она взяла его у меня и начала листать. Я сидел неподвижно, надеясь, что я не обоссался. Она нашла видео в моей галерее достаточно быстро, и нажала "Играть".

— Гннн! Трахни меня! Трахни меня! Наполни 

меня!  — услышал я, как её страстный голос произнес через стол от моего экрана. Я хотел умереть, черт возьми.

— Черт... Блядь... Оооо, черт возьми, это так здорово... Трахни меня жестко...

Она просмотрела все видео, и выражение её лица ни разу не изменилось. Закончив просмотр, она закрыла видео и положила телефон на стол перед собой, снова посмотрев на меня.

— А другие есть?  — спросила она. Очевидно, что в данный момент мы не играли в эту игру.

Я покачал головой.

— Их нет, потому что ты их стер, или потому что ты никогда раньше не снимал меня на видео в таком виде?

Я знал, что это не должно звучать как отчаяние, просто честно. Я, должно быть, вспотел.  — Я никогда раньше этого не делал, мам. Честно.

Она слегка наклонила голову, по-прежнему просто наблюдая за мной.  — Ты когда-нибудь шпионил за мной, даже без камеры?

— Да, время от времени,  — сказал я, пожимая плечами, чувствуя, что это не опасно. Она просто хотела, чтобы я был предельно честен в этот момент.  — Украдкой подглядывал, когда ты переодевалась, загорала или ходила в туалет. Я только тогда понял, что возбуждаюсь.

— Ты дрочил прошлой ночью на это?  — спросила она.

— Не тогда,  — с готовностью ответил я.  — Я боялся, что ты застукаешь меня, если я попытаюсь достать член в своей комнате. Я спустился вниз и притворился, что сплю на диване.

— Значит, ты не спал, когда я спустилась, чтобы проведать тебя и подоткнуть одеяло?  — предположила она.

— И как только ты вернулась наверх, я спустился в прачечную и подрочил. Потом я лег спать.

Она, казалось, долго наблюдала за мной.  — Как ты думаешь, сегодняшний день — это результат твоего маленького пип-шоу?

Я покачал головой.  — Нет, мам. Мы хотели сделать это до того, как ты пошла в душ. Я уже с нетерпением ждал этого. Я... если уж на то пошло, перспектива того, что произошло сегодня, только ослабила мою решимость шпионить за тобой. Мне жаль. Я все испортил.

— Ты была честен, детка,  — мягко сказала мама.  — Ты мог бы врать изо всех сил и не рассказывать мне о том, что снимал меня в душе. Ты мог бы просто рассказать мне о том, как подглядывал за мной, когда был моложе, и я бы хихикнула и сказала: "Мальчики есть мальчики". Но ты пошел на огромный риск и был честен.

Я просто сглотнул.

— Если ты решишь, что будешь извращаться надо мной, Аарон, ей-богу, тебе лучше сразу сказать мне об этом,  — ровным голосом произнесла она, но на её лице снова появилась улыбка.  — Может быть, тебе даже не придется прятаться, если ты правильно разыграешь свои карты. Знаешь, я тоже наслаждаюсь этой близостью и честностью.

Я обмяк, испытывая что-то вроде облегчения.

— И я думаю, ты не уступил мне в моем тяжелом признании о том, что я изменяла твоему отцу,  — добавила она, откидываясь на спинку стула.  — Ты хочешь продолжить эти выходные, как мы планировали, детка?

Мне удалось кивнуть.  — Да,  

мам. Для меня так много значит знать все это о тебе, видеть тебя такой, честной, любящей и открытой.

Она снова улыбнулась.  — Для меня не проблема забыть об этом маленьком сбое, Аарон, или даже обратить его в позитивное русло. В прошлом я виновата в подобных вещах. Но вот в чем вопрос... что я хочу узнать от тебя прямо сейчас?

Ответ был очевидным и честным. Я говорил искренне.  — Я уважаю тебя, мама.  — сказал я серьезно.

Мама кивнула и улыбнулась.  — Отлично, дорогой. Считай, что это не проблема. Позже мы будем обниматься на диване, смотреть твое маленькое видео и смеяться над тем, что я делала. Звучит неплохо?

— Да, мам, так и есть,  — сказал я, кивая и улыбаясь. Я поверил ей.

— Но я решила, что теперь снова моя очередь,  — добавила она. Я пожал плечами и кивнул.  — Правда или действие?

В тот момент я с подозрением относился к правде.  — Действие.

Мама одарила меня злобной улыбкой.  — Подойди к входной двери, открой её и постой там голышом десять секунд.

Я снова побледнел, но меня поймали. Я ведь сказал "действие", не так ли?

Я встал, и мама ухмыльнулась, заметив, что я немного съежился, по крайней мере, для меня. Опасность исповеди, которую я только что пережил, а также этот вызов привели к тому, что мне показалось, что мой член вот-вот уйдет в тело и никогда больше не выйдет наружу. Я повернулся и, пошатываясь, пошел по коридору к входной двери. Я слышал, как мама встала и подошла к краю коридора, чтобы убедиться, что я выполнил задание.

Я сглотнул и открыл дверь. Я просто стоял там, залитый лучами раннего солнца. Я не мог сосчитать и десяти секунд, потому что боялся, что кто-нибудь проедет на машине или пройдет мимо и увидит, как я стою голышом. Моё сердце колотилось где-то в горле.

— Динь!  — крикнула мама. Я чуть не подпрыгнул от неожиданного звука её голоса, раздавшегося позади меня в другом конце коридора. Я предположил, что она имела в виду, что у меня прошло десять секунд, поэтому я закрыл дверь так быстро, как только мог, не ударившись о нее членом. К моему огромному облегчению, пока я был там, никто не проходил мимо или не проезжал на машине.

Я обернулся, ожидая увидеть маму, но она уже скрылась из виду, и звук отодвигаемого стула свидетельствовал о том, что она вернулась за стол. Когда я, пошатываясь, вошел в комнату, она подняла на меня глаза, продолжая есть лазанью.

— В чем дело, малыш?  — спросила она, пытаясь подавить ухмылку.  — Ты выглядишь так, будто тебя чуть не арестовали за непристойное поведение в общественном месте.

— Харрр...  — вздохнул я, снова садясь.  — Отлично сыграно, мам.

— Думаю, теперь мы в расчете,  — весело сказала она.  — Твоя очередь, большой человек.

Я перевел дыхание.  — Правда или действие, мам?

Она одарила меня нахальной улыбкой.  — Дерзай.

Я хотел отомстить. Я бы отомстил.  — Я хочу, чтобы ты показала мне, что ты делаешь со своим любимым 

уголком стола, мама. Полная демонстрация.

Мама чуть не уронила вилку и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.  — Я...

— Ты грязная извращенка?  — Съязвил я, одарив её самой злобной улыбкой, на которую был способен.

Это решило дело, но ей все равно потребовалось время, чтобы взять себя в руки. Не то чтобы я мог её винить. В конце концов, я испытывал точно такие же опасения, когда она велела мне подрочить у нее на глазах. Думаю, единственная разница заключалась в том, что я был отчаянно возбужден. Зная маму так, как я знал её сейчас, я не сомневался, что она была возбуждена на каком-то уровне, но с ней это было не так заметно.

— Ах ты, маленький негодяй,  — наконец хихикнула она.  — Заставлять женщину так обнажаться перед тобой. Могу я хотя бы доесть, прежде чем сяду за обеденный стол и опозорюсь?

Я пожал плечами.  — Если это то, что нужно, конечно. Хочешь ещё калуа в свой кофе?

Мама взяла свою кофейную чашку и осушила её, прежде чем протянуть мне.  — Налей мне калуа, примерно полчашки.

Мама, как оказалось, была довольно заядлой выпивохой, так что, если она хотела, чтобы это успокоило её нервы, я, по крайней мере, не беспокоился о том, что она упадет в обморок. В основном, она ассоциировалась у меня с вином, но, видимо, её вкус к алкоголю был таким же широким, как и её сексуальные аппетиты.

— Спасибо, детка,  — сказала она, когда я налил калуа в её кружку. Она снова набросилась на лазанью, отхлебывая из кружки маленькими глотками. Я съел лазанью и выпил кофе, решив не давить на нее. Я знал, что теперь она готова принять вызов. И я с нетерпением ждал этого.

Мама покончила с едой и проглотила всю свою калуа, так что она просто сидела, положив руки на стол, настраиваясь на то, что будет дальше.

— Я как-нибудь отомщу тебе за это,  — вздохнула она, но улыбнулась мне. Я уже начал думать, что на самом деле она не возражала. Она просто набиралась храбрости, и слова о том, что она собирается отомстить мне, были частью этого. Учитывая, что мы, казалось, продолжали набирать обороты, я почему-то не сомневался в этом. До этого момента она не стеснялась заставлять меня что-то делать. Черт возьми, я дрочил ради нее.

— И ты, наконец, сможешь увидеть меня мастурбирующую вживую, сопляк,  — сказала она с ухмылкой. Значит, она специально что-то скрывала от меня, оттягивая это. Интересно, сколько бы ещё она продержалась, если бы я не застукал её в таком состоянии?

— Ты готов?  — спросила она.

— Да, но я собираюсь подождать до конца, чтобы выпить ещё. Я хочу запомнить это с полной ясностью,  — съязвил я, одарив её злобной улыбкой. Она только покачала головой и встала, позволяя мне увидеть её во всей красе. В основном. Теперь я действительно мог видеть её киску, но она держала одно бедро слегка согнутым перед другим, что означало, что её расщелина 

была скрыта. И все же, одного вида этого гладкого, совершенно безволосого холмика было достаточно, чтобы у меня потекли слюнки и пересохло во рту.

Она улыбнулась и слегка покраснела, увидев, что я разинул рот.

— Спасибо, малыш,  — тихо сказала она, прежде чем сделать последний вдох.  — Ты готов? Я должна сделать это, пока не струсила.

Я кивнул. Мама повернулась и покинула маленький уголок для приготовления кофе и завтрака, направляясь в нашу столовую открытой планировки, которая была частью большого пространства, занимаемого кухней. Я шел позади нее, наблюдая, как покачивается её задница, и она это знала.

Она подошла к столу, остановилась и повернулась ко мне лицом, по-прежнему полностью скрывая свою женственность. Она указала на стол, при этом её грудь слегка покачнулась.

— Давай, попробуй угадать, который из них самый лучший. Но если ты трижды угадаешь неправильно, я тебя накажу.

Я почувствовал укол страха от её слов. Я подошел ближе и попытался рассмотреть каждый из них повнимательнее. Мама наблюдала за мной с кривой ухмылкой, пока я обходил стол. Вскоре я оказался на последнем повороте, слева от нее, и ей пришлось спросить.  — Какого черта ты делаешь?

— Я проверяю, нет ли аномальных изменений цвета от влаги или нет ли каких-либо углов более притупленных и изношенных, чем другие,  — ответил я.

— Ах ты, сопляк!  — рассмеялась она, игриво хлопнув меня по руке.  — Что за извращенка, по-твоему, твоя мать, если может стереть угол обеденного стола, мастурбируя о него?

— Только самая лучшая,  — ответил я, продолжая смотреть. Это, казалось, заставило маму замолчать на пару секунд, но я знал, что у меня не будет вечности. Я надеялся на лучшее и указал на один из уголков.  — Этот — твой любимый.

— Черт,  — пробормотала она.  — Как ты узнал?

— Он выходит видом в развлекательный зал,  — сказал я, пожимая плечами.  — Ты можешь находиться здесь и смотреть порно на большом экране. Он достаточно большой, чтобы ты все равно его хорошо видела. Иначе ты выбрала бы этот угол, выходящий на задний двор, где, возможно, что-то происходило.

— Я думаю, я слегка обеспокоена тем, что ты так хорошо меня понимаешь,  — вздохнула она, качая головой.  — Что ж, ты победил. Приготовься, детка...

Я с трудом представлял, где встать, чтобы лучше видеть. Стоять рядом с ней было бы здорово, но не самый лучший обзор, если только я не наклонюсь, чтобы посмотреть, что может заставить её чувствовать себя неловко. Если я встану в противоположном углу, то окажусь почти в полутора метрах от нее. Расстояние, конечно, не такое уж большое, но я хотел быть как можно ближе и при этом получить представление в полной мере.

— Я...  — начала мама, сильно покраснев.  — Аарон, можно я попрошу сделать что-то раньше времени?

Возможно, это было против правил, поскольку она ещё не закончила своё действие, или даже не давала мне возможности выбрать правду, но я не собирался отказываться в такой момент.  — Конечно, мам. Чего ты хочешь?

Она собиралась заставить меня подрочить на нее 

за столом?

— Возьми свой телефон и запиши это,  — выдохнула она, краснея ещё сильнее.  — Я хочу, чтобы мы это записали. Возможно, в эти выходные мы запишем гораздо больше, если у меня выдержат нервы.

Я снова был совершенно ошеломлен.  — Мам, ты... ты уверена?

— Я сейчас...  — сказала она несколько взволнованно.  — Сделай это, чтобы я могла успокоиться позже, пока не свалилась с ног. Возьми свой телефон.

Я вернулся к кофейному столику и взял свой телефон, прежде чем снова вернуться к обеденному столу. Мама нервно улыбнулась мне.  — Теперь ты можешь просто встать в самом удобном месте и использовать функцию увеличения на своей камере, когда тебе это нужно, дорогой.

Я сглотнул и кивнул. Черт возьми, моя мама была потрясающей. Я так сильно её любил. Она подождала, пока я займу своё место за столом и достану телефон. Я бы, наверное, обошел стол, чтобы поймать разные ракурсы. На данный момент, похоже, это входило в её намерения. Я кивнул в знак того, что включил функцию записи.

— Так что же я делаю?  — спросила она с придыханием, когда я сосредоточился на ней. Она стояла в специально отведенном для этого углу, который, по её словам, она любила использовать, положив на него руки, а её киска была слегка прикрыта высотой стола и её руками.  — Скажи мне, что я должна для этого сделать, детка.

Я едва помнил себя, но старался говорить спокойно и сдержанно.  — Ты будешь мастурбировать об угол стола, пока не кончишь, мам,  — сказал я, не сводя с нее взгляда камеры своего телефона, несмотря на то, что мои руки дрожали.  — Ты будешь делать это до тех пор, пока не кончишь, как обычно, и расскажешь мне о том, как ты это делаешь, о чем ты думаешь и каково это.

— Ты заставишь меня умереть от смущения, милый,  — пробормотала она, но при этом, казалось, приподнялась на цыпочки, а затем подалась бедрами вперед. У меня был великолепный вид на её обнаженное тело в моей камере, увеличенное настолько, что все, что было по сторонам, исчезло. Это была всего лишь она. Наконец-то мне удалось разглядеть через камеру её половые губки, идеальную, гладкую расщелину, и я был поражен, осознав, что она, возможно, была возбуждена, так как эти губки казались немного покрасневшими, а её клитор чуть-чуть выглядывал из-под капюшона. Мама пристроила киску на углу и замерла, закрыв глаза и тяжело дыша.

— Ты был прав насчет телевизора,  — почти прошептала она, не открывая глаз. Если бы она их не закрыла, то увидела бы мой неистовый стояк. Я никак не мог этого предотвратить.  — Я люблю смотреть порно, когда трахаю себя вот здесь, на краю стола. Это заставляет меня снова почувствовать себя возбужденной маленькой девочкой...

Я был заворожен, когда она начала нежно двигать своей киской по краешку. Я впервые увидел её клитор, и то, как я удержался от того, чтобы кончить прямо на месте, было выше моего понимания, даже не 

прикасаясь к себе. Это было самое невероятное, что я когда-либо видел, когда моя мама ублажала себя ради меня. Кто, черт возьми, поверит мне, если я расскажу?

— Я начинаю с медленных движений,  — прошептала она, почти про себя, не открывая глаз.  — Зажимаю его между губками и немного двигаю вверх-вниз... а затем он касается моего клитора и посылает по мне небольшие толчки...

Я продолжал снимать, держа камеру обеими руками, потому что не осмеливался прикоснуться к себе из страха, что он взорвется, как пожарный шланг.

— Я смотрю порно на экране,  — пробормотала она, все ещё извиваясь. Я даже не знал, куда смотреть, хотя все это было видно на моем экране.  — Я смотрю, как парень или другая девушка лижут девушке клитор или лижут киску... Я представляю, что это их пальцы дразнят меня, скользят вверх и вниз, делая меня влажной...

Я на мгновение навел камеру на мамину киску, и действительно, в ней появился намек на возбужденный клитор. Её клитор стал более обнаженным, розовым и влажным. Я прикусил губу, продолжая снимать.

Затем я медленно осмотрел её прекрасное тело, желая увидеть её сиськи и лицо. Её чудесные груди были зажаты между её руками, слегка подрагивали и покачивались, а соски походили на маленькие темно-розовые камешки. Мама была по-настоящему возбуждена. Я увеличил изображение ещё больше, и в фокусе оказалось её прекрасное лицо. Её глаза трепетали, рот слегка приоткрылся, когда она стимулировала себя.

— Оооо...  — простонала она.

Боже, мой член просто пульсировал, и я случайно убрал одну руку с камеры и потянулся к нему, чтобы получить столь необходимое облегчение. Я ничего не делал, только держал его, имейте в виду. Я бы никогда не смог удержать камеру ровно, если бы начал дрочить.

Должно быть, я издал какой-то звук, когда взялся за свой член, потому что глаза мамы открылись, и у нее слегка перехватило дыхание при виде меня, сидящего напротив нее, обнаженного, снимающего её и демонстрирующего мощную эрекцию. Она прикусила губу и продолжала извиваться, теперь, я мог бы сказать, надавливая чуть сильнее.

— Малыш...  — пробормотала она, глядя прямо на меня.  — Нравиться? Как тебе?

— Невероятно, мам,  — с трудом выговорил я.  — Продолжай рассказывать мне об этом.

— Это так приятно ощущается на моем клиторе и между моих губок,  — вздохнула она, на мгновение запрокинув голову. Её кожа слегка порозовела, на лбу и ключицах уже выступили капельки пота.  — Я... Я могу ещё долго мучиться... Я провожусь, наверное, целый час...

— Как часто ты трахаешься на углу, мам?  — Спросил я настолько ровным голосом, насколько смог.  — Скажи мне.

Мама всхлипнула, и её голова упала на грудь, а тело слегка задрожало.  — Боже... по крайней мере, раз в неделю... иногда чаще... Я трахалась несколько ночей назад, когда знала, что ты уснул... Я надела наушники, подключенные к телевизору, и посмотрела один из своих старых фильмов, в которых снималась, когда была моложе... Я так сильно кончила...

— Что ты делала в этом фильме, мам?  — Спросил 

я, отчаянно пытаясь сосредоточиться вместе с ней.  — Расскажи мне, что ты делала.

Мама, казалось, всхлипнула на секунду, дрожа, одной рукой удерживая её на месте, в то время как другая скользнула вверх по её телу, чтобы начать ощупывать и ласкать её жаждущие груди. Она зашипела, когда сжала, а затем ущипнула свой сосок.

— Меня трахали...  — выдохнула она, снова закрыв глаза.  — У меня в заднице был член парня, а в киске — маленькая девочка, трахавшая меня страпоном. Мы с ней целовались как сумасшедшие, пуская слюни на лица друг другу, как шлюхи. Мне так жарко смотреть, как меня трахают...

Мамины бедра теперь почти двигались, и я мог видеть, как угол стола блестит от её смазки. Её дыхание было прерывистым, как шипение, а клитор почти выпирал из-под капюшона. Её щелочка становилась все более заметной от этих продолжительных движений, которые она совершала, и я был очарован. Мама собиралась кончить для меня на угол стола.

— Ты в порядке, малыш?  — спросила она, открывая глаза и снова замечая мой огромный стояк, направленный прямо на нее. Клянусь, при виде этого она начала тереться ещё сильнее.

— Я буду ждать, пока ты не кончишь, мам, я обещаю,  — сказал я, надеясь, что у меня все получится. Я не был в этом так уверен.  — Сделай это как следует, и не волнуйся за меня.

Еще один вздох-стон мамы, когда она забилась в угол, теряя себя в этот момент. Она поднесла грудь и сосок ко рту, но не для того, чтобы стереть липкий сыр, а на этот раз обвела языком возбужденный бутон, прежде чем пососать его и нежно прикусить. Она застонала, слегка потянув его, снова задрожала и сильнее подалась вперед бедрами. Я наблюдал за происходящим в полном благоговении, каким-то образом умудряясь все ещё управлять камерой.

— Ух... эти члены во мне,  — выдохнула она, глядя на меня сверху вниз. Её глаза остекленели и сияли от желания.  — Они так хорошо меня трахнули... Я сейчас кончу, детка, сильно...

— Давай, мам,  — прохрипел я, пытаясь унять дрожь.  — Давай, кончай.

Она скулила-стонала, выгибая спину, когда проталкивалась вперед, опираясь на угол стола, проникая в нее, я думаю, но так сильно давила на её губки и клитор. Её голова откинулась назад, и она задрожала, громко вскрикнув, когда кончила.

Я чуть не упал в обморок, когда увидел, как она брызгает на стол.

Она изогнулась, забыв обо всем на свете, когда оргазм пронзил все её тело, наэлектризовав её. Прошло добрых тридцать секунд, прежде чем она наклонилась вперед и, опершись на руки, рухнула на стол. Она все ещё дрожала и тяжело дышала.

— Аарон...  — выдохнула она. Её лицо было скрыто за пышными каштановыми волосами, когда она опустила взгляд на стол, все ещё дрожа, а её киска все ещё прижималась к углу.  — Малыш... иди обними меня... Мне плевать на стояк. Мне нужно, чтобы ты обнял меня...

Не раздумывая ни секунды, я поспешил обогнуть стол и обнял её сзади,  

обхватив руками за талию, прижимая к себе. Я проигнорировал свою эрекцию, прижатую к её ягодицам и проходящую между ними, удерживаемую на месте. Мой подбородок лежал на её плече, а моя голова рядом с её. Она продолжала опираться на руки, все ещё дрожа. Я ничего не сказал, а просто обнял её. Наконец, она заговорила тихим голосом.

— Я собираюсь повернуться,  — сказала она.  — Мне нужно обнять тебя. Остальное не имеет значения.

Я понял, что она имела в виду. Моя эрекция не была неловкой проблемой. Ей нужно было обнять меня, и к черту стояк. Я кивнул, и мама медленно приподнялась, а затем повернулась в моих объятиях. Она прислонилась задницей к столу, но её руки обхватили меня, притягивая в свои объятия. Эти сиськи с твердыми, как алмазы, сосками прижимались к моей груди, а её совершенно липкая киска упиралась в нижнюю часть моего члена, который был зажат между нашими животами. Мамин лоб прижался к моему, её глаза были закрыты, и она глубоко дышала.

Ее руки начали двигаться, лаская мою спину, а её ногти царапали меня. Хотя она и остывала, её кожа была теплой, и я чувствовал, как бьется её сердце. Она шептала так тихо, что я почти не слышал её, несмотря на то, что её лицо было в сантиметре от моего.

— Мой хороший малыш... мой хороший маленький мальчик... мамочка любит тебя... такой замечательный...

Наконец она глубоко вздохнула, открыла глаза и посмотрела на меня.  — Ну... это как-то так...

Я улыбнулся ей.  — Лучший день в моей молодой жизни, мам.