Комплекс неполноценности. Часть 2

— Что?.. Что это было?..  — Тетя Арина проводит ладонью по лицу, как бы возвращаясь к реальности. За окном шумит тихо и торжественно дождь. Вся спальня пропахла сексом. Некогда белая аккуратно заправленная постель сейчас представляет собой поле прошедшей на ней битвы.  — Как?.. Как это произошло? Что мы наделали?..

... Часом ранее... Она набрасывается на него сверху. Испуганный её животной страстью, он не смеет ни молвить, ни пошевелиться. Тетя седлает племянника, как молодого необъезженного жеребца. Её рука, скрюченная от нетерпения и потому похожая на птичью лапу, с треском разрываемой ткани стягивает с юноши трусы. Небольшой молодцеватый стройный член выпрыгивает наружу, готовый к совокуплению. Андрей не чувствует, как оказывается внутри Арины. Только по тому, как активно двигает вперед-назад тазом тетя да как быстро намокает под ними простынь от горячего сока, племянник понимает, что наступает час, когда он отделается от позорного клейма девственника...

— Сколько вопросов. А ответ всего один.  — Самодовольно усмехается Андрей, закуривает сигарету и молодцевато выплевывает облако дыма вверх.  — Мы сбросили маски. Перестали лицемерить. И отдались порыву чувств.  — Он жует губы, смакуя вкус табака, поправляет подушку под головой, устраиваясь поудобней, и продолжает.  — Мы стали искренней, заявив о себе и своих желаниях друг другу. Мы избавились от грязной одежды лжи и предстали перед этим миром голые, откровенные и чистые. Мы сделали то, о чем другим даже не под силу мечтать, не говоря уже о том, чтобы это сделать. Мы повиновались инстинкту, который вырвал нас из мрачного мира и устремил к свету, наслаждению и гармонии с самими собой.  — Юноша в очередной раз затягивается, нисколько не смущаясь того, что курит в комнате. Причем лежа на постели абсолютно голышом.  — Страшно представить другое. Страшно представить, что было бы, если бы этого не произошло. Мы остались бы в несчастье, в беде, наглухо замурованными в стене тоски и одиночества. Заживо погребенными под ложными представлениями о морали. А внутри нас росло бы влечение. Как рак, который, если от него не избавиться на ранней стадии, медленно сжирает человека. Как дикий зверь, зашитый в нашу плоть, который рвется наружу, раздирая мощными когтистыми лапами мясо, внутренности и душу. Мы были бы изможденными, злыми, безнадежными. Мертвецами в отпуске, как сказал бы Ремарк.  — Андрей косится на тетю. Лукавая усмешка вновь искажает его губы.  — Такими мы с тобой были и такими рисковали остаться, если бы не прислушались к мудрому голосу природы и не откликнулись на зов...

— Черт... Андрей... Прекрати!..  — Не выдерживает тетя.  — Что ты такое говоришь?! Мы же родственники!.. Так быть не должно!..  — Словно в подтверждение своих слов она теснее кутается в простынь и отодвигается подальше от Андрея.  — Ты — мой племянник!.. Я нянчилась с тобой в первые годы твоей жизни, словно ты был моим сыном!..

Так целомудренно и рационально рассуждает тетя сейчас. А совсем недавно её сознание застилала пелена эгоистичного желания испытать сильный оргазм, мастурбируя неподвижным телом племянника...

... Растерянность не позволяет 

юноше ощутить всю полноту радости от приближающегося долгожданного события. Только Андрей пытается протянуть руки к тому месту свитера, за которым скрываются подпрыгивающие в темпе скачки груди, как Арина с предупреждающим шипением хватает его за запястья и прижимает к постели. Тетя наваливается на племянника чуть ли не всем телом, не давая парню возможности дотронуться до женщины. В жаркой темноте комнаты тетя Арина походит на мохнатого черного паука, облепившего своими лапами жертву.

Спальня наполняется кисло-сладким запахом соуса из их выделений. Вульгарно чавкает проснувшееся прожорливое влагалище. Волосатые колени тети больно врезаются в юношеские ребра. Неистово дергающиеся бедра натирают докрасна нежную кожу парня колючим влажным кустом на лобке.

Андрея беспокоит то, что он ничего не чувствует, кроме дискомфорта. Внутри тети все обжигающе влажно и невыносимо горячо, но он не испытывает долгожданного блаженства. Видимо, это происходит из-за того, что его член привык к ласкающим движениям вверх-вниз, а танец тети на нем исполняется в несколько ином стиле. Андрей пробует уловить ритм и подаваться навстречу тете в попытке добиться так необходимых ему щекотных ощущений. Но женщина откидывается назад, упираясь руками в его бедра и не давая юноше таким образом возможности для маневра...

— Да. Мы родственники. Неоспоримый факт.  — Андрей обращает к Арине посерьезневшее лицо. Взгляд при этом у него сверхплотный.  — Я благодарен тебе, что ты дарила мне ласку, заботу и тепло в детские годы. Но скажи, неужели забота должна иметь границы? Ты удовлетворяла мои потребности в гигиене, когда купала меня маленьким, ты удовлетворяла мои потребности в еде, когда кормила. Сейчас я вырос. Возмужал. Число моих потребностей увеличилось.  — Андрей тянется к початой бутылке вина.  — К ним добавилась потребность в плотской любви и сексе. Собственно, такая потребность есть и у тебя. И мы удовлетворили потребности друг друга в стремлении заботы о близком человеке. А разве забота друг о друге — это не святая обязанность родственников? Грош цена родственным связям, если люди в них способны закрывать глаза на немощи друг друга, если люди в них закрывают уши, чтобы не слышать мольбы о помощи! Мы не такие. Мы — настоящие родственники, по-настоящему близкие люди, которые не бросили друг друга в беде, а пришли на помощь.  — Он делает глубокий глоток прямо из горла.  — Тетя Арина, я благодарен тебе за то, что между нами случилось. Ты даже не представляешь, как тяжело мне приходилось до этого. Я стоял на краю пропасти безумия, находился на грани ментального и физического самоубийства. Если бы не ты...  — Тараторит он в порыве благодарности. Уж слишком живы и ярки в памяти события этой ночи...

... За окном начинают мигать молнии. В их неверном, постоянно прерывающемся свете Андрей разглядывает, как его член то исчезает в волосатой вагине, похожей на птичье гнездо, то появляется наполовину, сверкая тянущимися за ним густыми каплями секрета. Это зрелище заводит его. Тем временем, Арина меняет направление движений. Теперь её нежные подушки ягодиц с мокрыми 

шлепками прыгают вверх-вниз, вызывая знакомые приятные покалывания в яичках парня. Андрей смелеет и вновь пробует дотянуться руками до раскачивающихся перед ним сисек. Не сбавляя темпа галопа, женщина бьет по рукам. Парень злится. Он снова тянется к тете. Но на сей раз не к её грудям, а ниже. Большой палец ложится на волосатый холмик между ног Арины и принимается грубо теребить его. К тете словно подносят оголенные электропровода. Её тело бьется в приторных конвульсиях. Она задыхается. Ей будто не хватает воздуха. Она все силится вздохнуть, но легкие словно атрофировались и не желают раскрываться. Кажется, что тетя сейчас потеряет сознание от асфиксии... Но вместо этого Арина переменяет позу на пареньке: вновь нависает над ним хищной птицей, а таз двигается в прежней возвратно-поступательной манере, тем самым перекрывая доступ Андрею к клитору. Тетя намерена продлить удовольствие и в конце испытать вагинальный оргазм вместо клиторального. Андрей тоже чувствует, что близок к финишу. Кипящая волна страсти медленно растет из глубин паха, раздувает мошонку и перебирается по стволу члена вверх в инстинктивном стремлении выплеснуться из головки наружу...

— Это все красивые слова!  — Взрывается тетя и спрыгивает на пол. На фоне окна, из которого в комнату протискивается ночное мокрое питерское небо, Арина, обернутая в простынь, с растрепанными волосами и яростно сверкающими глазами, походит на разгневанную очаровательную вакханку. Вакханка вопит.  — А на самом деле, то, что мы сделали, это... это... Мерзость! Низость! Инцест! Ты просто воспользовался мной, чтобы удовлетворить свою похоть! А я?! Старая дура, повернутая на сексе и готовая лезть хоть на дерево в отсутствии мужика! Где были мои мозги?! Почему я не остановила это?! Ты ещё ребенок! Со спермотоксикозом! Но я-то!.. Я-то... Я должна была!..

Андрей глубоко затягивается. Разгоревшийся огонек сигареты отражается в его опасно остекленевших глазах.

— «Мерзость»... «Низость»... «Инцест»...  — Глухо протягивает он.  — Кто дал названия тому, что мы сделали? Кто возомнил о себе настолько, чтобы судить нас, оценивать наши поступки? Иисус Христос?  — Он широко разводит руками, и вино тихо плещется в бутылке.  — Тот бог, что позволяет на земле случаться войнам, катастрофам, болезням, которые уносят миллионы жизней тех, кто считает себя праведными христианами, и кого он должен больше всего оберегать и любить, исходя из своих же правил? Или государство, этот самый бессовестный паразит на свете, который жиреет, питаясь жизнями нищих законопослушных граждан, и возвеличивает тех, кто помогает ему жиреть ещё больше, кто окровавленной лопатой загребает из кучи сваленных, сломленных, жалких жизней и отправляет ему в вечно голодную всепожирающую пасть? Кто наши судьи? Кто?  — Постепенно на его лице вырисовывается снисходительная улыбка, которой улыбаются учителя — несмышленым ученикам.  — Общество, которое позволяет выскабливать из живота женщин хрупкую, беспомощную, стремящуюся к рождению и свету жизнь? Общество, которое вместе с тем запрещает эвтаназию — взвешенное решение взрослого обреченного, тяжело больного человека, желающего вырваться из пут бесконечной боли? Это общество с псевдо-гуманной моралью, которое заинтересовано лишь в 

том, чтобы богатые богатели, а бедные — беднели дальше? Мужчины, сеющие насилие и смерть из праздности или ради высоких идеалов? Причем в одинаковом количестве — что по первой, что по второй причине? Или женщины, вечно предающие все и всех из эгоистичных соображений, ради сиюминутного одноминутного собственного комфорта? Ты хочешь сделать все это глухое слепое тупое зло судьями тому, что произошло? Тому тихому и вместе с тем могущественному волшебству, которое вернуло нам покой и подарило щепотку счастья?..

— Андрей!.. Какое волшебство!.. Какое счастье!..  — Истерит тетя. Она сбросила простыни и натягивает на себя свитер так, чтобы он скрывал разбуженную и разомлевшую ижицу.  — Мы с тобой — два идиота, которые спятили!..

Арина кричит, пытаясь переубедить скорее себя, нежели племянника. Потому что она так же отлично помнит, как...

...

— Не останавливайся...  — Беззвучно шевелятся пересохшие губы Андрея.

Тетя напряженно продолжает скачку. И кажется, что легче сейчас умереть, чем остановиться. На лбу блестят капли пота. В глазах сверкают языки огня безумия.

Экстатический вопль женщины, похожий одновременно и на предсмертный рев смертельно раненного зверя, и на первый крик новорожденного младенца, сливается с очередным раскатом грома. Под аккомпанемент стреляющих в ночном небе молний племянник палит жгучей спермой в недра тети. Спазмы влагалища пребольно стискивают член. На секунду парню мерещится, что Арина норовит оторвать ему детородный орган. Но вот тело женщины дергается в последний раз. Она косо оседает так, будто из нее вынули скелет. Тетя Арина, обессиленная, валится на кровать...

— Тетя Арина, скажи, тебе было сейчас хорошо? Молчишь. Окей. Тогда я скажу первым.  — Андрей раздавливает тлеющий окурок в пепельнице.  — Мне было чертовски хорошо. И сейчас чертовски хорошо. Я никогда не чувствовал себя настолько живым, настолько радостным, настолько спокойным. Я словно проплыл милю под водой, а теперь наконец вынырнул и сделал глоток воздуха. Словно нашел оазис после нескольких дней поиска воды в жаркой пустыне. Словно покрутил ручку настройки яркости у телевизора, и картинка обрела цвет, а до этого я то и дело смотрел черно-белое кино. Я получил такой заряд бодрости и энергии, что готов восхвалять наше с тобой событие часами напролет. Я, наконец-то, спокоен, я, наконец-то, обрел гармонию с самим собой, с природой. Я чувствую себя частью этой природы, этой величественной жизни.  — Андрей говорит вкрадчиво, не скрывая своего ликования. Сейчас на его лице блуждает блаженная улыбка, а глаза патетически выпучены. У тети не остается сомнений, что парень говорит искренне. Это одновременно и восхищает, и ужасает её.  — Нет, я никогда не пожалею о том, что случилось. Единственное, о чем я могу жалеть, так это о том, что оно закончилось так быстро. И единственное, чего я могу ещё желать, будучи в этом сытом, довольном и благостном состоянии,  — так это повторения волшебства. Никогда никому и ничему я не позволю осуждать то, что сделало меня поистине счастливым.  — При этих словах рот его упрямо сжимается.  — Для меня отныне существует лишь тот мир, в 

котором есть ты, я и это волшебство. Все остальное — надуманное, наносное, ненужное, лишнее, стремящееся либо убить меня, либо сделать несчастным, что, в принципе, одно и то же...  — Андрей протягивает Арине бутылку.  — Ну? А ты, теть Арин? Тебе хорошо? Только честно.

— Твоя мать убьет меня, если узнает...  — Вместо ответа скулит тетя, безуспешно пытаясь найти в темноте на полу свои трусики.  — Просто в порошок сотрет...

— Что ж, если тебе от этого будет спокойнее, то мы не расскажем. Так и быть.  — Хмурится Андрей и сам делает глоток из отвергнутой бутылки.

— В смысле?! Андрей!  — Тетю словно поражает громом. Она бросает поиски нижнего белья и пялится на племянника ошалелым взглядом. Глаза её при этом чуть не вылезают из орбит.  — Что значит «мне будет спокойнее»?! А ты?! Ты думаешь, тебе меньше достанется, если твои родители узнают?! Нет, конечно, мне достанется больше, ведь я взрослый человек, который соблазнил невинного мальчика!.. Но поверь, тебе тоже надерут задницу!..

— Мне абсолютно плевать, кто и что об этом подумает.  — Железно громыхает решительный ответ. Андрей спускает ноги на пол и садится на кровати, понурив голову.  — Откровенно говоря, если бы не твои страхи, то я бы кричал о своем счастье во всеуслышанье!  — Некоторое время он с вызовом смотрит на тетю.  — Я бы прямо сейчас позвонил отцу и обрадовал его новостью, что его сын, наконец-то, счастлив.

— Андрей!..  — Всплескивает руками тетя Арина.  — Ты!.. Ты просто сумасшедший!..

— Напротив.  — Жестко усмехается Андрей.  — Я — самый нормальный из всех. Я нашел причину своей боли и избавился от нее, осознав свои желания и приняв их. Сумасшествие — это болеть, знать, что может тебя спасти, и не принимать лекарство, руководствуясь дурацкими принципами.

Да. Андрей, в отличии от Арины, твердо знает, что ему нужно. И берет это. Поэтому он...

... Не успев как следует перевести дух, парень вновь тянется к тете. Потому что, во-первых, он не испытал морального удовлетворения от обладания женщиной, когда лежал под Ариной, словно резиновая секс-кукла. А во-вторых, потому что он не успел посмаковать свой первый настоящий, взрослый оргазм во время секса с партнершей, так как боль от спазмов влагалища тети смазала приятные ощущения. Тетя пробует убежать на постели от приставаний юноши. Но силы давно ей изменили, и Андрей, ломая слабое сопротивление, взгромождается на тетю, устанавливая господство над ней. Андрей стремится испытать очередной оргазм и доказать тете, что он — настоящий мужчина...

— У меня стойкое ощущение, что ты не соображаешь, что говоришь.  — Арина не выдерживает его испытующего взгляда и отворачивается, делая вид, что процесс надевания брюк захватывает все её внимание.

— Возможно, я пьян.  — Вскидывает брови Андрей.  — Но не от вина. А от того таинства, что между нами произошло. Возможно, мои слова кажутся чересчур напыщенными и пошлыми. Но поверь, в какую причудливую форму мои мысли ни оборачивал бы сейчас мой хмельной от любви мозг, суть их — правда. Я счастлив. Ведь я умиротворен и влюблен. И 

если то, что я сейчас чувствую, не называется любовью, то тогда пошла хрестоматийная любовь к черту. Потому что я хочу испытывать именно это. Сейчас. Всегда. Я хочу быть с тобой.  — Он вертит головой, разминая затекшую шею, играет мускулами рук, наслаждаясь интимностью разговора и своей наготой.  — Я хочу любить тебя. Я хочу трахать тебя. Я хочу выебать тебя всю. Чтобы каждая твоя сладкая дырочка была заполнена моей спермой. Чтобы все твое тело было покрыто моей спермой, будто ты приняла ванну из нее. Я хочу, чтобы ты вся пропиталась моим семенем. Я хочу выполнять с твоим телом самые удивительные трюки. Каждый божий день. Всю оставшуюся жизнь.

Арина слушает Андрея с замиранием сердца. Попутно она вспоминает...

... В попытке доказать свою власть над женщиной Андрей задирает на Арине свитер, срывая завесу тайны того, как выглядят её заветные сиськи. Тетя отчаянно сопротивляется. Рыжая голова с волосами, прилипшими от пота к лицу, мечется по подушке. Руки бестолково машут в воздухе. Но теперь уже наступает очередь Андрея доминировать. Он хватает тетю за руки, разводит их в стороны и с силой прижимает к постели, лишая Арину возможности навязывать свои правила игры. Теперь женщина безгранично принадлежит ему. Парень любуется крупными круглыми грудями Арины с черно-алыми торчащими сосками, похожими на вишни на праздничных тортиках. Андрей сладострастно набрасывается на запретные доселе плоды. Он лижет один сосок, заставляя тетю вздрогнуть. Бросает злорадный взгляд снизу-вверх на её ещё больше раскрасневшееся от возмущения лицо. Удерживая контроль над женщиной, он сильно засасывает второй сосок, вбирая в рот немного нежной плоти. С пылающих губ Арины срывается мучительный от острого желания стон, который выдает её с головой. Любовникам больше нечего скрывать друг от друга. Арина выскальзывает из хватки племянника, обвивает его шею руками, как лианами, и сильнее прижимает к груди. Она раскрывается ему навстречу, словно нежный весенний цветок...

— Андрей!.. Какая любовь!.. О чем ты говоришь, вообще?!  — Арина бросает брюки и до боли сжимает волосы на голове. Она силится подавить растущие воспоминания, от которых становится предательски тепло, влажно и приятно внизу.  — Я — твоя тетя!.. И вообще!.. Я старше тебя на двадцать лет!.. То, что произошло между нами, это минутная слабость плоти!.. Мы оба виноваты, хорошо... Но нам надо забыть об этом раз и навсегда!..  — Арина кидается к Андрею, берет его лицо в свои нежные руки и, ласково глядя в глаза, говорит:  — Тебе надо познакомиться с хорошей, молодой, красивой девушкой... У вас будет много секса... и даже, возможно, настоящая любовь... Тебе нужно завести семью, детей...

Андрей — непоколебим. Перед глазами ещё стоят картины того, как...

... Андрей не собирается нежить тетю. Памятуя о своем несколько унизительном положении во время первой любовной схватки, сейчас он горит желанием взять реванш. Андрей проворно вырывается из объятий тети и пристраивает свой каменный таран между ног женщины. Мгновение он колеблется из-за темноты и своей неопытности. Тогда тетя приходит на помощь 

и направляет его в себя. Ощущая влажность от выливающихся соков после предыдущего эротического раунда, Андрей понимает, что он на верном пути. Резко и до конца он входит в тетю. Та успевает лишь ахнуть и запоздало раздвигает ноги в стороны и вверх. Племянник уверенно и неторопливо трахает тетю, словно доказывая свою власть над ней...

— Я не из тех дураков, кто ищет добра от добра.  — Андрей резким движением головы вырывается из ласковых объятий.  — Я уже влюблен, следовательно, счастлив. Все, что мне нужно, это ты. Все, что меня может сделать счастливым, это ты, твой ротик, твоя киска и попка.  — Упрямо гнет своё он.  — Тот сценарий жизни, что ты описала,  — я не буду счастлив при нем. Все, что может удержать меня от тебя, это ты сама, тетя Арин. Поэтому ответь, детка, тебе было хорошо со мной?  — Он экспансивно хватает её за плечи.  — Тебе сейчас хорошо в моих объятиях?..

Арина — ни жива, ни мертва. Ей не скрыть от себя того, что ей было хорошо. Но она, по крайней мере, может попытаться скрыть это от неразумного племянника...

... Андрей упивается покорностью Арины. Стоны и захлебывающееся дыхание женщины под ним пробуждают в нем первобытного зверя. Вид танцующих голых грудей уносит его на вершину эстетического наслаждения. Жар потной кожи любовницы дарит ощущение спокойствия и раскрепощения, в которых юноша так долго нуждался. Изгибы женского тела, отвечающие на каждую его фрикцию, заставляют очередную порцию спермы бурлить в яйцах. Знакомые по мастурбации движения, происходящие с членом, приближают парня к желанной кульминации.

Тетя кайфует ничуть не меньше племянника. Она притягивает парня к себе и впивается обжигающим поцелуем в его губы. Несколько оторопевший от этого парень пытается вернуть утраченное моральное превосходство и нахально проталкивает вперед язык. Но Арина тотчас вцепляется в язык зубами, заполучив его таким образом себе и больше не отпуская. Её ногти при этом чувствительно вонзаются в его плечи. Создается ощущение, будто тетя готова скорее убить племянника, чем позволить ему вновь вырваться из её объятий...

С тем же отчаянием, что Арина не давала Андрею вырваться из её объятий во время секса, женщина вырывается из объятий юноши сейчас.

— Нет!..  — Пронзительно визжит она и включает в комнате свет, как включают свет в зрительском зале, когда объявляют о завершении театрального представления и призывают людей освободить свои места.  — Все, что я чувствую сейчас, так это то, что горю! От стыда!

Боль отверженного любовника пронзает сердце молодого человека и будоражит в нем кровь, как тогда, когда тетя прикусила его язык и расцарапала от страсти спину...

... Боль бесит Андрея. Он начинает со всевозможной скоростью и силой долбить влагалище тети. Он уже больше не думает о том, чтобы получить удовольствие. Теперь он старается таким образом заставить тетю страдать. При этом он сам уже испытывает больше дискомфорта, чем наслаждения. Но таковы законы военных действий, проходящих в спальне. Тело тети сотрясается от сильных ударов. Она подпрыгивает 

на постели и после каждой фрикции ударяется затылком об изголовье кровати. В ответ женские ногти впиваются в юношеские плечи ещё глубже... Течет тонкая струйка крови... Тетя и племянник шумно дышат в рот друг другу... Они хмелеют от аромата дыхания друг друга... Они пьянеют от аромата смеси из дыханий друг друга... Теряются последние капли рассудка...

— Врешь!  — Ревет Андрей, поднимаясь с кровати и тыча в сторону тети пальцем.  — Я чувствовал, как сжималось твое влагалище, когда ты кончала! Я видел, как стояли от возбуждения твои соски! Ты набросилась на меня, как убийца в ночном лесу! Твой крик во время оргазма до сих пор стоит у меня в ушах! И после этого ты пытаешься меня обмануть, будто все это зря?!

Арина — напугана и возбуждена. Она больше не в силах сопротивляться...

... В какой-то момент боль трансформируется в некую форму эротического наслаждения. Боль углубляет нарастающий оргазм, расширяет его. Парень никогда не испытывал ничего подобного раньше. По учащающимся конвульсиям тети он понимает, что женщина тоже близка к разрядке. Приложив всю свою физическую мощь, парень скручивает тело Арины, чтобы та не вырвалась в самый неподходящий момент, когда он начнет кончать. Кожа Арины краснеет и натягивается до того предела, что кажется, будто вот-вот лопнет...

— Мне было хорошо.  — Упавшим голосом вдруг признается Арина. Она устало скользит спиной по стене на пол и тихо повторяет.  — Очень хорошо, Андрей. Я не помню, чтобы мне вообще было когда-нибудь так хорошо...

... Они кончают почти одновременно. Запечатывая спермой вагину тети, Андрей словно клеймит её, официально заявляя о своих исключительных правах на нее. Их крики заглушают непогоду за окном. От их воплей чуть не раскалывается пополам дом до самого фундамента. Оргазм на грани с болью... Любовь со вкусом греха и крови...

— Вот видишь!  — Подскакивает обрадованный Андрей и в ажиотаже кружит вокруг родственницы.  — Тетя Арина, детка, малыш, если тебе хорошо и мне хорошо, значит, все нормально. Так и должно быть. Зачем же отказываться от этого счастья или искать альтернативу? В поисках лучшего мы всегда рискуем потерять то хорошее, что уже есть! Я не хочу тебя терять. Да, по иронии судьбы ты — моя тетя. Но это просто стечение обстоятельств. Отнесись к нему с улыбкой, выбрось все дурацкие мысли из головы и иди ко мне!  — Андрей замер в драматической позе с вытянутыми руками, веселясь и весь светясь от счастья.

— Нет... Андрей...  — Печально качает головой Арина и устремляет потухший взгляд в пустоту.  — Ты что, не понимаешь... Я... У меня...  — Некоторое время она с трудом подбирает слова, а затем выпаливает, заходясь в истерике.  — Ты найдешь женщин в сто раз красивее меня!.. Любая женщина будет в сто раз красивее!..

Андрей осторожно, будто боясь спугнуть, присаживается рядом с тетей. Хотя для него она уже не просто тетя. Она для него даже больше, чем человек, женщина. Арина для него — билет в рай, где царят самые бурные эротические 

фантазии и нескончаемые оргазмы.

— Я понимаю, о чем ты... И я не хочу других женщин...  — Тихо проговаривает он, стараясь звучать настолько проникновенно, чтобы каждое слово попадало в цель — в сердце Арины.  — Я хочу тебя... Я принимаю тебя такой, какая ты есть... Люблю тебя такой... Хочу тебя такой... Знаешь, что в тебе привлекает меня больше всего?.. Твоя душа... Израненная, нуждающаяся, одинокая душа, которая, как я вижу и знаю, тянется ко мне... У кого ещё я найду такую душу? А что касается плоти... Человеческая красота, внешность партнера — как листва на деревьях,  — со временем увядает и осыпается. Остается одно голое дерево, остается одна душа. И остаток жизни тебе приходится жить только с этой душой. И качество твоей дальнейшей жизни зависит напрямую от качества души человека рядом...

— Не надо, Андрей...  — Выдыхает тетя. Глаза её напоминают выжженные пробки. Голос у нее выгоревший, будто в него попала одна из молний, сыпавшихся с неба час назад.  — Я когда-то уже слышала подобное... Поверила... А потом... Теперь я знаю, что слова — это всего лишь слова...

— Покажи мне.  — Вдруг говорит Андрей, наполнившись мрачной решимостью.  — Покажи мне его.

— Что?..  — Оборачивается тетя. Она даже не сразу понимает, о чем речь. Потом осеклась.  — Об этом не может быть и речи.

— Но я люблю тебя.  — Напирает молодой человек.

Горькой, презрительной усмешкой расцветает лицо Арины.

— Ты знаешь меня всего несколько часов. Я старая и страшная. Я — твоя тетя. Какая любовь? Ты просто молодой, горячий, тебе отчаянно хочется секса. И я для тебя легкая мишень... Уходи, Андрей. Пожалуйста, уходи...

... Опустошенный физически и духовно Андрей опускается всей своей тяжестью на тетю. Его молодое юношеское тело словно поглощает хрупкое тело тети, впитывает его в себя. Через минуту он опоминается. Из боязни раздавить тетю он хочет скатиться с нее. Но Арина не позволяет ему сделать этого. Она сильнее обвивает руками его шею и ногами — его бедра. Племянник чувствует легкий холодок на плече. Тетя Арина молча плачет. От счастья...

— Андрей, пожалуйста, уйди...  — Повторяет Арина и сама не верит своим словам, своим желаниям.

Тем временем её слова раззадоривают молодого человека. Неуловимым движением Андрей приподнимает свитер, оголяя спину тети, и быстро целует то место, где лопатка выпирает особенно остро. Арина чувствует, как от сильного дуновения морозного ветра все её внутренности моментально заледенели и теперь осыпаются стеклянной трухой куда-то вниз.

— Ой...  — Ухает она и бросается в слезы.  — Зачем ты это сделал?..  — С удивлением беззлобно вопрошает она, давясь рыданиями.

— Я люблю тебя.  — Упорствует Андрей, тайно гордясь поступком.  — И люблю твою спину. Потому что она принадлежит тебе. Я люблю все, что принадлежит тебе. Жизнь не сахар. Мы с тобой достаточно настрадались. Мы заслужили кусочек счастья. Мы его заслужили. Так возьми меня за руку и пошли ему навстречу. Не оглядываясь ни на что. И будь что будет. Доверимся судьбе.

— Да?.. Ты такой?..  — Арина поднимает на него заплаканные глаза.  

Андрей никогда прежде не замечал у нее такого взгляда и потому несколько смущается.  — Я не знала, что ты такой... Тогда я обрушу на тебя всю любовь, что копилась во мне десятилетиями... Я заласкаю тебя до смерти... Нам будет очень хорошо вдвоем... Сначала... А потом нам обоим станет невыносимо больно... Пусть...

Обещание звучит злым роком, проклятьем. Но племянник не слышит предостережение тети. Его сердце стучит в ритме весенней капели от предвкушения грядущего торжества похоти и разврата.