Солдат и мальчик. Глава Голый мальчик в бане

Они встретились неподалеку от воинской части... Сразу же за казармами, в небольшом перелеске, после дождей появлялись целые выводки сыроежек. Ломкие и хрупкие, они не представляли особой ценности для настоящего грибника. Но если их аккуратно укладывать в плетеную корзину, то вполне можно было донести домой — целыми и невредимыми.

Мальчик любил собирать сыроежки. Солдат не любил, потому что у него не было такой удобной корзины, как у мальчика, и его сыроежки ломались и крошились. Командир не любил грибное крошево, и всякий раз солдату приходилось отдуваться за свою нерасторопность.

Они не впервые встречаются в этом перелеске, и солдат всегда удивлялся, что у мальчика грибы один к одному, а у него глядеть тошно.

И однажды мальчик, сжалившись над солдатом, пообещал подарить ему точно такую же корзину. А солдат пообещал сделать ответный подарок — значки и, если удастся, то и самый настоящий солдатский ремень.

И вот сегодня у них должен был произойти обмен... Завидев мальчика, солдат, продираясь сквозь заросли, поспешил к нему.

— Ну что, малый, принес?

— Ага. А где ты был? Почему опоздал? Я вот тут для тебя набрал почти полную корзину грибов.

— Это ты раньше пришел, а у меня — служба, — важно сказал солдат.

— Мне не терпелось получить значки.

— Вот они, — протягивает солдат горсть побрякушек. Значков было штук девять и все разные.

— А ремень?

— Ишь, какой шустрый! Его знаешь, как трудно достать? Может, получится в другой раз... Мальчик вздохнул.

— Да ты не переживай. Я — человек слова. Не только ремень будет, еще и пилотка... со звездочкой.

— Честное солдатское? — с замиранием сердца спрашивает мальчик.

— Я похож на трепло? — красноречиво кивнул он на значки.

Мальчик даже подскочил от восторга, что, быть может, уже завтра или пускай через три дня он, наконец-то, станет обладателем самого настоящего солдатского ремня да к тому же еще и пилотки.

— Ух, ты!

Не в состоянии скрыть восторга, он тоже хочет что-то сделать для солдата. Корзина не в счет, она мелочь по сравнению с теми чудесными вещами, при виде которых любой пацан с их улицы ну просто лопнет от зависти.

— А ты? Что хочешь ты? Я для тебя все... ну все-все, что скажешь.

Солдат опускается в высокий и густой папоротник, жестом указывая мальчику сесть рядом. Закурив, предлагает сигарету юному приятелю.

— Я не курю вообще-то, — растерянно говорит мальчик, — но если нужно...

— Молодец, не нужно. Тебе сколько лет?

— Скоро одиннадцать. А тебе?

— Девятнадцать...

— Когда и мне будет столько, я тоже солдатом стану. А здорово быть солдатом?

— Не очень, усмехнувшись чему-то своему, гладит он мальчика по голове.

— У тебя отличные волосы — светлые и нежные, как пушинки.

— Мне не нравятся.

— Почему?

— Девчачьи. Пацаны дразнятся...

— Они дураки — твои пацаны и ничего не понимают в жизни. — Так что бы ты хотел дать мне взамен пилотки? — возвращается солдат к началу разговора, продолжая перебирать грубыми пальцами волосы мальчика.

— Не знаю... Лучше ты сам скажи, чего хочешь.

— Ты ведь добрый мальчик и все отдашь дяде солдату? У тебя такие волосы...

— Ты хочешь мои волосы? — изумился мальчик. — Вообще-то я могу постричься наголо и принести их тебе...

— Ну, вот еще придумал! — сердится солдат. — Мне нравится, когда они растут на твоей голове, — и, не сдержав порыва, целует мальчика в самую макушку.

Мальчик инстинктивно прижимается к солдату, как если бы это был старший брат. Как бы ему хотелось иметь такого друга!

Сегодня ночью ему приснился этот солдат, точнее его запах...

«Может потому, что я так сильно мечтал о значках и ремне?» — решил про себя мальчик.

И теперь он почти слился с ним и ему нравится, как солдат гладит его голову, тонюсенькую шею, трется своей чуть шершавой щекой о его щеку.

У солдата очень большая и грубая ладонь. Особенно это чувствуется, когда он просовывает ее мальчику под рубашку, поглаживая спину и опуская руку под резинку трико, поочередно сжимая то одну, то другую ягодицы.

А еще от солдата пахнет табаком и потом, и от этих запахов у мальчика становится тревожно на душе. Нет, не страшно, а именно тревожно. А солдату нравится вдыхать запах мальчика, так похожего на девочку.

Он целует мальчика в розовые, чуть влажные губы. И каждый последующий поцелуй длится дольше предыдущего. При этом мальчику кажется, что солдат дрожит. И хотя ему не очень-то нравятся эти поцелуи, а если честно, то и вовсе не нравятся, однако он не сопротивляется, боясь обидеть своего щедрого друга.

Неожиданно солдат подносит указательный палец к своему виску и со словами «пиф-паф» вытягивается во весь рост на влажной траве. Мальчик смеется, потом тоже делает себе «пиф-паф» и падает рядом с солдатом.

Тот подхватывает сильными руками легкое тело мальчика и укладывает его на себя. — Земля холодная — простудишься, — объясняет он.

— А ты не простудишься?

— Нет. Я закаленный и горячий.

— А я разве холодный?

— Не знаю, — усмехается солдат. — Это еще надо проверить...

— У всех людей температура тела одинаковая, — рассудительно говорит мальчик, уютно устроившись на большом теле солдата. — Если, конечно, кто-то не болен гриппом.

— Ну, если одинаковая, тогда мы по очереди будем лежать друг на друге, чтобы не заболеть. Согласен?

— Ага! А ты не раздавишь меня? Ты такой большой и сильный...

— Ну вот, еще и обижаешься, когда пацаны обзывают девчонкой. Какой же ты будущий солдат, если боишься, — разочарованно зевнул солдат.

— Я не боюсь! Ты не думай...

— А вот мы сейчас проверим, — говорит солдат и крепко сжимает его в своих объятиях. — Больно?

— Не а...

— А сейчас?

— Я же сильный!

— Люблю таких сильных парней, как ты. Хочешь дружить по настоящему?

— Да! — задыхается от счастья мальчик. По правде говоря, он не знает, как могут дружить солдат и мальчик. Но ему всегда хотелось иметь настоящего друга — сильного и доброго, с которым можно было бы говорить на равных, такого, как этот солдат. Он совсем не зазнается и еще позволяет на нем лежать...

— Поцелуй меня, — просит солдат.

— А разве друзья целуются? — удивляется мальчик. — Целуются тети с дядями.

— Если друзья настоящие, они тоже целуются.

— Самые — самые настоящие? — уточняет мальчик.

— Ну да, — нетерпеливо говорит солдат, — если ты, конечно, не против быть самым-самым... — А ты? Ты не против?

— Я же позволил тебе лечь на меня. Такое только очень близким друзьям позволяют.

— Я хочу быть твоим другом, сильно хочу! — признается мальчик и целует солдата в губы.

— Еще, — заплетающимся языком просит солдат, — пожалуйста, еще. Я сильно хочу... быть твоим другом.

И снова мальчик целует его. И тогда солдат, не выпуская его губ из своих, переворачивает мальчика на спину, осторожно подминая под себя.

— Тебе не больно? — шепчет он.

— Нет. Ты не слишком тяжелый.