Ошибка Чака

Моему браку пришел конец. Я знал, что поступил неправильно, но все равно сделал это. Я мог бы сказать "нет", но не стал. Позже я узнал, что в дело вмешались внешние силы, но это не меняет того факта, что я мог бы избежать всего этого, если бы только захотел. Моё самое большое преступление? Я позволил своему члену принять решение за меня.

•  •  •

Мы с Элли были влюблены друг в друга с седьмого класса. Я был её первым и единственным парнем. Мы постоянно встречались в младших классах средней школы, и в день выпуска я сделал ей предложение. Элли согласилась, а потом мы поняли, что все не так просто. Обе пары родителей были против нашей свадьбы, и дело было не в том, что моим родителям не нравилась Элли, а в том, что её родителям не нравился я. Это было потому, что они считали, что мы слишком молоды и что нам нужно подождать, пока мы не закончим колледж. Родители Элли усердно трудились над ней, а мои не менее усердно трудились надо мной, и в конце концов они добились того, чего хотели.

Элли уехала в Восточный Мичиган, чтобы получить степень, а я — в Университет штата Массачусетс, чтобы получить свою. Мы не ожидали, что это станет серьезной проблемой, потому что две школы находились менее чем в пятидесяти километрах друг от друга. Мы разговаривали друг с другом почти каждый день и виделись по выходным. Но разлука после того, как мы так долго были вместе, изменила наши отношения. Это был мой первый раз, когда я был вдали от Элли. В моей жизни никогда не было другой девушки, потому что Элли всегда была рядом.

Первые два месяца в Мичигане были потрачены на то, чтобы разобраться, как обстоят дела, и освоиться на новом месте. Я постоянно общался с Элли по телефону, но в конце концов начал замечать, что с девушками, с которыми я посещал занятия, веду себя как возбужденный молодой парень, которому не хватает своей обычной киски (да, мы с Элли завершали наши отношения — много раз). Я не мог удержаться, чтобы не посмотреть на некоторых из них и не задаться вопросом, отличается ли секс с ними от секса с Элли. Наверное, я бы только и делал, что гадала, если бы некоторые из этих девушек не задались своими собственными вопросами.

Был понедельник, и я был на вечеринке в Dеltа Оmеgа hоusе, выпил полдюжины кружек пива и чувствовал себя довольно бодро, когда девушка, которая училась в моем классе английской литературы, потянула меня в угол и начала целовать. Клянусь Богом, она была агрессивной с самого начала, но, будучи молодым возбужденным парнем, я собирался оттолкнуть ее? Ни хрена!

— Мне было интересно, каково это — поцеловать тебя,  — сказала она.  — Ты хорош в постели?

Как, черт возьми, ты можешь ответить на подобный вопрос, если ты парень? Только один способ!  — У меня не было 

никаких жалоб,  — сказал я, и это было правдой, потому что я занимался сексом только с Элли, и она никогда не жаловалась.

— Ну что ж, давай просто посмотрим,  — и она взяла меня за руку и повела в спальню.

Хотя Элли была моим единственным опытом, я хотел показать этой девушке, что могу оправдать своё хвастовство, и единственный способ, который я мог придумать,  — это продлить это на какое-то время. Я потратил много времени на предварительные ласки, в том числе на то, чтобы полизать её киску, а потом не спеша трахнул её. Мне хотелось кончить самым ужасным образом, но я заставил себя действовать медленно и не торопиться. Она кричала, чтобы я двигался быстрее, жестче и проникал глубже, но я не обращал на нее внимания, и в результате она испытала три оргазма, прежде чем я, наконец, не смог больше сдерживаться. Она лежала, глядя на меня снизу-вверх, а потом сказала:

— Я забираю тебя к себе домой.

У нее был дом с тремя спальнями, который она делила с пятью другими девушками. В ту ночь мы занимались этим ещё дважды, а потом заснули вместе. Утром я проснулся один, встал и оделся. Я спустился по лестнице и оказался в гостиной, где четыре почти обнаженные женщины суетились, собираясь одеться. На всех них были трусики, а на трех — лифчики, но четвертая, довольно эффектная рыжеволосая, была с обнаженной грудью. Никто из них не обратил на меня никакого внимания и не предпринял никаких попыток прикрыться. На самом деле, рыжая просто стояла, чтобы я мог полюбоваться на её сиськи, и я знал, что она делает это намеренно, потому что я видел, как напряглись её соски. Маленькая блондинка подошла ко мне и сказала:

— У Дебби были ранние занятия, и она просила передать тебе, что встретится с тобой в библиотеке в три.

Следующие три ночи я провел в постели Дебби. В пятницу утром я проснулся от того, что мне отсосали, и когда я посмотрел, то увидел, что это была не Дебби, а рыжая. К концу первого курса я переспал со всеми пятью девушками, жившими в том доме, и ни одной из них не было дела до того, что я занимался тем же с остальными четырьмя.

Выходные я проводил с Элли, пытавшейся затрахать меня до смерти, а будние вечера — с Дебби или одной из её соседок по комнате, пытавшейся сделать то же самое. В конце концов, мои оценки начали ухудшаться, и я был на грани отчисления, поэтому мне пришлось сократить количество вечеров, которые я проводил с Дебби и остальными девочками в доме. Я перешел на второй курс с твердым намерением, что мои занятия будут приоритетными. К середине моего первого курса три из пяти девочек бросили школу, и только Дебби и Элис (рыжеволосая) все ещё были рядом. Они вдвоем стали моими постоянными спутницами до начала первого класса, когда Дебби не вернулась в 

школу после весенних каникул. Элис была моей главной помощницей в течение всего учебного года, но она не вернулась в школу в начале нашего выпускного года.

Я упоминаю обо всем этом, потому что это сыграло важную роль в катастрофе. Это сформировало у меня нереалистичный образ мыслей. Я видел, что делали эти пять девушек и что делали другие девушки. Я видела, что делали парни, которых я знал, и я знал, что делаю я, и я предположил, что Элли делает то же самое в Восточном Мичигане. Мы никогда не говорили о таких вещах, когда были вместе. Я просто предполагал, что она просто пытается выкинуть это из головы, как и я. Другие для меня ничего не значили. Я был по уши влюблен в Элли, и, судя по тому, что я видел, Элли была по уши влюблена в меня.

Наступил выпускной, и мы с Элли нашли работу в выбранных нами областях, а Элли и её мать начали планировать свадьбу. Через шесть месяцев после нашего выпуска мы с Элли поженились и занялись домашним хозяйством.

•  •  •

Вы когда-нибудь знали кого-то, кто вам не нравился, но не знали почему? Именно так я относилась к Соне. Соня была девушкой, с которой Элли познакомилась на первом курсе Университета. Они стали близкими подругами и не расставались после окончания школы. Она была чрезвычайно сексуальной женщиной. У нее был приятный характер и отличное чувство юмора, но всякий раз, когда я был рядом с ней, я чувствовал дурные предчувствия. Если бы было что-то определенное, я мог бы пойти к Элли и сказать:

— Она мне не нравится, и я не хочу, чтобы она была рядом, и вот почему.

Но я никак не мог пойти к Элли и сказать, что не хочу видеть её рядом, потому что от нее исходят дурные предчувствия. Она была близкой подругой Элли, и мне оставалось только смириться с этим. Элли и Соня работали довольно близко друг от друга, поэтому два-три раза в неделю обедали вместе и, по крайней мере, раз в неделю встречались пропустить по стаканчику после работы.

Прошло пару лет, и однажды в понедельник вечером, на вечеринке по случаю дня рождения друга, которая проходила в местном баре, моя жизнь изменилась, и не в лучшую сторону. Напитки лились рекой, музыка была громкой, и я веселился вовсю. Я был настолько пьян, что прекрасно проводил время, но плохо соображал. Соня подошла ко мне и потащила на танцпол.

Я ведь упоминал, что Соня была сексуальной леди, верно? Ну, она прижалась ко мне, потерлась сиськами о мою грудь, прижала ногу к моему члену и не отпускала её, а когда музыка закончилась. Она притянула меня к себе и крепко поцеловала. Она просунула свой язык мне в рот и после долгого поцелуя вытащила меня с танцпола и потащила за собой на парковку. Примерно через каждые три метра она останавливалась и дарила мне ещё один 

долгий поцелуй с обильными движениями языка, потирая мой член через штаны, а затем оттаскивала меня ещё на три метра и делала это снова.

В голове у меня было не совсем ясно, а член норовил выскочить из штанов. Хотя я и не очень ясно соображал, я понимал, что не должен позволять Соне делать то, что она делает. Я знал, но мой член рвался на свободу, и кровь, необходимая мозгу для нормальной работы, приливала к нему. Соня тянула меня за собой, приговаривая:

— Поторопись, Чак, поторопись. Я хотела этого с тех пор, как встретила тебя, и это мой шанс.

В конце концов, она довела меня до своей машины, затащила внутрь и повалила на спину на заднем сиденье. Она расстегнула молнию на мне, вытащила мой член и забралась на меня сверху.  — О Боже, малыш, я хочу этого. Я действительно хочу этого,  — сказала она, обхватив мой член, прижалась к нему своей киской, а затем села на него. Я лежал и смотрел, как она трахает себя на моем возбужденном члене, и думал:  — Это неправильно. Я не должен был этого делать. Это просто неправильно,  — но я не делал попыток оттолкнуть Соню от себя. Она приподнялась, а затем жестко опустилась на меня и застонала:

— Так хорошо. Так хорошо, детка. Я должна была сделать это давным-давно. Кончи для мамы, детка. Кончи для мамы.

Как бы много я ни выпил, я не собирался кончать в ближайшее время, и это, казалось, устраивало Соню, когда она насаживалась на меня и получала оргазм за оргазмом. Я понятия не имею, как долго мы занимались этим, прежде чем она громко закричала:

— О Боже, да!

А потом она упала мне на грудь и простонала:  — Ещё раз, малыш. Я хочу повторить. Дай мне минутку, чтобы отдышаться.

Когда она лежала на мне, тяжело дыша, я, наконец, осознал, что мне нужно отстранить её от себя и убраться подальше от нее, но как только у меня появилась эта мысль, я услышал:

— Черт бы тебя побрал, Чак! Как ты мог так поступить со мной?

Я посмотрел через плечо Сони и увидел Элли, которая стояла возле машины и заглядывала внутрь. Соня попыталась слезть с меня, а затем побежала за Элли, оставив меня в машине, чувствовать себя дерьмово. Я взял себя в руки и направился в зал, чтобы послушать музыку. По дороге я встретил Элли и Соню, которые выходили из дома. Элли бросила на меня неприязненный взгляд и сказала:

— Я останусь с Соней. Я действительно не хочу с тобой разговаривать или иметь с тобой что-либо общее прямо сейчас.

Я стоял, оцепенев, и смотрел, как эти двое подошли к машине Сони, сели в нее и уехали.

•  •  •

На следующее утро я проснулся с ужаснейшим похмельем. Я был один в постели, поэтому накачался таблетками и направился на кухню посмотреть, поставила ли Элли кофе, и только войдя в комнату, вспомнил, что Элли там нет. И 

тут я вспомнил почему.

Я поставил варить кофе, сослался на то, что заболел на работе, а потом села за кухонный стол и уставилась в стену. Почему, во имя всего Святого, я сделал то, что сделал прошлым вечером? Я был по уши в дерьме, и я знал это. Я не знал, как мне из этого выбраться. У меня не было никакой защиты. Все, что я мог сделать, это сказать, что мне очень жаль, что я был пьян и не понимал, что делаю, но это было бы ложью, а я никогда не умел лгать Элли. Это правда, что я слишком много пил, но я знал, что происходит, и я знал, что это неправильно, и я не боролся с этим. Я знал, что, если бы я не пил, этого бы никогда не случилось, но это было слабым утешением.

Выпив шесть чашек кофе и рассмотрев ситуацию со всех мыслимых сторон, я понял, что моя единственная надежда — встать на колени и молить о прощении. Мне потребовалось время до двух часов дня, чтобы набраться смелости и позвонить Элли на работу. Как только она услышала мой голос, она сказала:

— Я не хочу с тобой сейчас разговаривать и не хочу, чтобы ты меня беспокоил. Я позвоню тебе, когда почувствую, что готова поговорить,  — и она повесила трубку.

Ладно, я подумал, что, возможно, было бы неплохо немного отдохнуть. Мне удалось пережить вторник, и в среду я пошел на работу, ожидая, что, когда вернусь домой вечером, Элли позвонит, но она так и не позвонила. С полдюжины раз я ловил себя на том, что тянусь к телефону, и каждый раз уговаривал себя не снимать трубку и не звонить ей.  — Лучше всего позволить ей сделать первый шаг,  — говорил я себе.  — Не дави на нее.

Я не знаю точно, когда я начал чувствовать беспокойство. Вероятно, это было в среду вечером, когда я собирался лечь спать, или, возможно, в четверг утром, когда я собирался на работу. Что именно вызвало это чувство, я понял только в середине дня в четверг, а затем меня начали одолевать очень тревожные мысли. Когда я вернулся домой тем вечером, первое, что я сделал, это направился в ванную и открыл аптечку. В шкафчике не было ничего из косметики Элли. Я посмотрела на столешницу и заметил, что вся косметика Элли исчезла. Проверка её гардероба показала, что кое-что из её одежды исчезло. Элли вернулась домой, пока я был на работе? Я так не думал. На самом деле, чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что во вторник утром столешница в ванной была пуста. Исчезла ли одежда и во вторник? Собрала ли она её и вынесла ли из дома в понедельник?

Чем больше я думал об этом, тем больше рассеивался туман. Я был так занят чувством вины и жалостью к себе, что не мог трезво мыслить. Элли застукала 

своей лучшей подругой трахающийся со мной, а потом бросила меня и ушла домой с женщиной, с которой я ей изменил? Что-то не сходилось, и у меня было очень плохое предчувствие.

Я поднял трубку и позвонил Соне, но никто не ответил. Я пытался дозвониться ещё несколько раз, но так и не получил ответа. В пятницу я встал пораньше и позвонил. Ответила Соня, и я попросил позвать Элли, на что Соня сказала, что Элли не хочет со мной разговаривать, и повесила трубку. В девять я позвонил Элли на работу, но как только она услышала мой голос, она сказала:

— Черт возьми, Чак. Я же просила тебя не беспокоить меня. Я позвоню тебе, когда буду готова поговорить с тобой.

— Элли, у нас тут серьезные проблемы, и нам нужно поговорить о них сейчас.

— Когда я буду готова, Чак. Нет, пока я не буду говорить,  — и она снова повесила трубку.

Я начал злиться. В происходящем не было ничего хорошего. Я решил, что к черту разговоры по телефону, ушел с работы пораньше и поехал туда, где работала Элли. Обычно она уходила в пять, и когда пробило около половины шестого, а она все ещё не вышла из здания, я зашел внутрь, чтобы найти её. Её там не было, и мне сказали, что она ушла с работы пораньше. Я подъехал к Соне, но там никого не было, и это меня успокоило. Я позвонил Элли на сотовый, но никто не ответил, поэтому я оставил сообщение на её голосовой почте и предупредил, что если она не позвонит и не поговорит со мной или не вернется домой к девяти вечера, то у нее не будет возможности вернуться домой. Затем я отправился домой ждать.

Пробило девять часов, а Элли так и не позвонила, поэтому я схватил пару чемоданов и коробок и начал собираться. К одиннадцати я вынес из квартиры все, что хотел. Я бросил обручальное кольцо на середину кухонного стола, запер квартиру и ушел. Радикально? Возможно, но вся ситуация была отвратительной. В этом было что-то нехорошее, когда она смогла переехать к женщине, с которой застукала меня за непристойным поведением, но не захотела даже разговаривать со мной, а я не собираюсь позволить выставить себя дураком. Я выключил свой мобильный телефон, зарегистрировался в мотеле и лег спать.

•  •  •

В субботу я встал, позавтракал в "Денни", а затем отправился искать квартиру поближе к месту своей работы. Я просмотрел с полдюжины квартир, нашел ту, которая мне понравилась, и подписал договор аренды. Я зашел в магазин подержанной мебели, чтобы купить то, что мне было нужно, и начал заселяться. Я снова зашел к Денни поужинать, сходил в кино, а потом отправился домой, в свою новую квартиру. Я добрался туда около половины одиннадцатого и решил, что к тому времени Элли, возможно, уже ушла домой или пыталась дозвониться, и я снова включил свой сотовый телефон с 

намерением дать ей попробовать её собственное лекарство. Если бы она позвонила, я бы сказал, что не хочу с ней разговаривать, и повесил трубку.

В три часа ночи зазвонил мобильный телефон. Это звонила Соня, чтобы сообщить, что Элли в больнице. Я спросил, что с ней не так, и Соня рассказала мне, что её изнасиловали.

Когда я вошел в приемный покой отделения неотложной помощи больницы, Соня увидела меня, вскочила и подбежала ко мне. Она плакала, и, похоже, плакала уже некоторое время. Я спросила, где Элли, и она сказала мне, что Элли в одном из процедурных кабинетов в задней части здания. Я хотел пройти туда, но она остановила меня. Она сказала мне, что с ней была полиция, и они не хотели, чтобы кто-то приходил, пока они не закончат с ней разговаривать.

— Что случилось?  — Соня снова заплакала.  — Ради бога, Соня, перестань хныкать и расскажи мне, что случилось?

От этого она только расплакалась ещё сильнее. Я уже собирался уйти от нее и пойти искать кого-нибудь, кто мог бы мне что-нибудь сказать, когда Соня всхлипнула полным слез голосом:

— О Боже, я никогда не хотела, чтобы это случилось. Прости, о Боже, мне так жаль. Я не должна была этого делать. Это все моя вина. Прости, о Боже, мне так жаль.

— Тебе не следовало делать, что Соня? Что ты сделала?

Еще больше слез и воплей, пока я, наконец, не потерял самообладание.  — Черт возьми, Соня, что случилось?!!! Если ты не прекратишь хныкать и не скажешь мне, что происходит, клянусь Богом, я обхвачу тебя руками за горло и затрясу до смерти!

Прежде чем она успел что-либо сказать, в комнату вошли двое мужчин, увидели меня с Соней, подошли к нам и спросили, не я ли муж Элли. Я представился, и они представились детективами Стоунером и Монро. Детектив Стоунер спросил меня, что я могу рассказать ему о том, чем занималась моя жена в последние два или три дня, и я ответил, что понятия не имею. Что она ушла от меня в понедельник и с тех пор отказывалась со мной разговаривать. Затем я спросил их, что происходит.

— Я не могу понять, что случилось. Соня не может перестать плакать достаточно долго, чтобы заговорить, и мне сказали, что я не смогу увидеть Элли, пока вы с ней не закончите.

Двое мужчин посмотрели друг на друга, и между ними произошел какой-то обмен мнениями, а затем Стоунер пожал плечами и кивнул. Монро сказал:

— Давайте пойдем в больничный кафетерий, выпьем кофе, и мы расскажем вам все, что нам известно.

В 01:45 Соня позвонила в службу 911 и сообщила, что женщину удерживают против её воли и насилуют. Двое полицейских были отправлены по вызову, и когда они прибыли по указанному адресу, то обнаружили одиннадцать мужчин в комнате с обнаженной женщиной. Они вызвали подкрепление, когда одиннадцать человек разбежались, и прибыли ещё две патрульные машины. К тому времени они 

хорошо разглядели Элли и вызвали парамедиков, которые прибыли и немедленно доставили Элли в больницу.

Дело было поручено Монро и Стоунеру, и они приехали в больницу. Они побеседовали с Соней и Элли. По их словам, в пятницу вечером Соня и Элли отправились в "Аладдин Лаундж" выпить и потанцевать. В какой-то момент в течение вечера Элли дали наркотик для изнасилования на свидании, и где-то около 11 часов вечера, когда Соня была на танцполе, двое мужчин вывели Элли на парковку и занялись с ней сексом в кузове фургона. Разнесся слух, что к фургону подошли ещё несколько мужчин, и было решено, что, вместо того чтобы рисковать вызовом полиции, они отвезут Элли в квартиру. Оказавшись там, Элли подвергалась сексуальному насилию, пока не позвонили в 911.

— В пятницу вечером? До четверти второго ночи в субботу? Соне потребовалось более 24 часов, чтобы позвонить в 911?

— Очевидно, мисс Тэлбот подумала, что ваша жена ушла по собственному желанию. Она не забеспокоилась, пока ваша жена не вернулась в квартиру мисс Тэлбот на следующий день.

— Она подумала, что Элли ушла сама?

— По словам мисс Тэлбот, они отправились в "Аладдинс", чтобы подыскать себе мужчин. Она подумала, что ваша жена, как она выразилась, "снялась". Только в субботу, в 6 часов вечера, она забеспокоилась и отправилась на поиски вашей жены. Она нашла кого-то, кто слышал, что какие-то парни собрались в баре, где они веселились весь субботний день. Мисс Тэлбот узнала адрес, подошла и увидела, что происходит, а затем позвонила в 911.

— Соня рассказала вам об этом? Она сказала, что они ходили в тот бар в поисках парней, которых можно было бы подцепить?

Монро утвердительно кивнул. Я сидел и смотрел на них секунд тридцать, а потом Стоунер сказал, что после их беседы доктор дал Элли успокоительное и что я, вероятно, не смогу поговорить с ней до утра. После того, как они ушли, я сидел, уставившись в свою чашку с кофе. Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем я встал и вернулся в комнату ожидания. Соня все ещё сидела там, и я подошел к ней, взял её за руку, а затем поднял с места.

— Что ты делаешь?  — спросила она.

— Мы с тобой выйдем подышать свежим воздухом,  — и затем я потащил её за собой на парковку. Я потащил её к своей машине, а затем втолкнул её внутрь и сел позади нее.

— Я хочу знать, что происходит, Соня. Я хочу знать все это, и ты мне расскажешь, или, клянусь Богом, я положу тебя на больничную койку рядом с Элли, и вы двое сможете лежать в одной палате.

Мог ли я причинить ей вред? Я сомневаюсь в этом, но она этого не знала, и история вышла наружу. Это случилось в один из вечеров, когда они с Элли зашли выпить после работы. Они сидели там и выпивали, когда к ним подошла девушка, которая знала Соню 

по старшей школе. Элли представили, а потом девочка и Соня поиграли в "догонялки". Короче говоря, оказалось, что девочка училась в университете штата Мэриленд, знала меня и, услышав фамилию Элли, спросила, не родственники ли мы. Прежде чем Элли успела ответить, Соня сказала девушке, что это просто совпадение.

Соня знала, что эта девушка была шлюхой в старших классах, и решила, что она, вероятно, была такой же в колледже. Соня также знала, что на самом деле она мне не нравилась, и если такая шлюха, как эта девушка, знала меня в университете, то, вероятно, там была какая-то грязь, которую она могла бы использовать, чтобы ткнуть меня носом. Немного выпивки и любопытство заставили девушку заговорить обо мне и пяти девушках, с которыми мы жили в одном доме.

Элли была в бешенстве. Оказалось, что пока я строил из себя дурака и думал, что Элли строит из себя дурочку, это было не так. Элли оставалась "верна" мне, и то, что я не остался "верен" ей, разозлило её, и Соня с радостью воспользовалась этим гневом. Она принялась воздействовать на Элли, пытаясь убедить её, что ей нужно поквитаться со мной за моё "предательство", и в конце концов убедила Элли сделать это. Они потратили пару недель, думая, что делать, и то, что они сделали со мной, было их планом. Напоить меня, позволить Элли застукать нас с Соней, а потом использовать это как предлог, чтобы позволить Элли пойти куда-нибудь и попробовать несколько членов, а после того, как она отомстит, она вернется ко мне и скажет, что любит меня достаточно сильно, чтобы простить мою неосмотрительность с Соней.

— Она была готова позволить тебе трахнуть меня только для того, чтобы пойти и трахнуть незнакомцев?

— Я не должна была трахать тебя. Я должна была закричать, как только вытащу твой член из штанов, и она подбежала бы и продолжила своё представление.

— Почему ты изменила план и трахнула меня?

— Я не лгал, когда говорила, что хотела тебя с тех пор, как впервые увидела. Я знала, что ты никогда не бросишь её и что мой единственный шанс — это когда я уложу тебя на спину на этом сиденье, и поэтому я воспользовалась им.

— И Элли не разозлилась на тебя, когда ты не придерживалась плана?

— Она не знает. Она видела меня на тебе, но не могла видеть, что ты был во мне, и я сказала ей, что ты пытался проникнуть внутрь, но я продолжала двигаться, чтобы ты не смог войти во влагалище.

Я сидел и смотрел на нее. Я без труда поверил в то, что она мне сказала, но мне все равно было трудно это принять.  — И я просто должен был сказать:  — Рад видеть тебя дома, дорогая. Ты удовлетворила своё желание?

— Ты никогда не должен был узнать о мужчинах. Все, что ты должен был сделать, это подумать, что она слишком зла на тебя,  

чтобы разговаривать с тобой или захотеть побыть с тобой рядом пару дней.

Я уставился на нее, и что-то подсказало мне, что я не все услышал.  — Ты что-то скрываешь, Соня. Я вижу, что ты рассказала мне не все.

Она отвела взгляд, а затем сказала:  — Мы гуляли во вторник, среду и четверг и знакомились с парнями. Предполагалось, что пятница будет последним разом, а потом она вернется домой и скажет, что простила тебя.

— Значит, во вторник, среду и четверг она намеренно вела себя как шлюха, а в пятницу собиралась стать ею снова?

— Да ладно, Чак, что в этом такого? Ты повеселился, и она тоже захотела немного развлечься. Это ничего не изменило — она все ещё любит тебя.

— Да, Соня, но не настолько, чтобы помнить свои свадебные клятвы. Знаешь, ту часть, где я отказываюсь от всех остальных? То, что я сделал, было сделано до того, как мы поженились. За исключением того, что вы двое меня подставили, я был верным мужем и ожидал, что смогу сказать то же самое о своей жене. Если она хотела поиграть, ей следовало сделать это до того, как она пошла к алтарю на нашей свадьбе.

— Что ты собираешься делать?

— Я уже это сделал. Я дал ей срок для разговора со мной, и когда она не уложилась в этот срок, я съехал. На следующей неделе я встречусь с адвокатом по бракоразводным процессам.

— Не поступай так с ней. Она любит тебя.

— Но недостаточно сильно, Соня. Недостаточно любит, иначе она не стала бы так со мной поступать.

Я вышел из машины и вернулся в больницу. Элли все ещё была застрахована, поэтому я пошел в приемный покой и сообщил им необходимую информацию, а затем вернулся к себе домой и лег спать. В воскресенье мне дважды звонила Элли и один раз Соня, и я повесил трубку на обоих.

•  •  •

В понедельник я пошел на работу, и около десяти мне позвонила Соня. Я ответил на звонок.  — Элли пыталась до тебя дозвониться. Ей нужно поговорить с тобой, Чак. Тебе не кажется, что тебе следует хотя бы навестить ее?

— Нет, Соня, сейчас уже слишком поздно для этого.

— Что мне ей сказать?

— Я не знаю, Соня. Может быть, вы сможете обсудить свой замечательный план и рассказать о том, как хорошо он сработал. Она, конечно, испытала на себе кучу других членов, и это то, чего вы обе хотели, верно?

Я повесил трубку и вернулся к работе. Они продержали Элли ещё два дня для наблюдения. Психически Элли была подавлена. Мне рассказывали, что она вздрагивала и съеживалась каждый раз, когда к ней приближался мужчина, и в конце концов на двери её палаты повесили объявление о том, что санитарам-мужчинам вход воспрещен и что врача-мужчину пришлось заменить женщиной. В четверг Соня позвонила мне и сказала, что Элли выписывают.

— Зачем мне это знать?

— Чтобы ты мог забрать её и отвезти домой.

— Нет,  

спасибо, Соня. Во-первых, её дом и мой дом — это уже не одно и то же место. У нее не было проблем с тем, чтобы уйти от меня и остаться у тебя, поэтому ты забираешь её и везешь к себе домой.

•  •  •

Я обратился к адвокату и подал на развод, а через шесть месяцев стал свободным человеком. В течение шести месяцев ожидания удовлетворения ходатайства все члены семьи Элли и все (кроме моего отца), кто был с моей стороны, старались заставить меня простить Элли и помириться с ней. По общему мнению, я был бесчувственным грубияном.

— Боже мой, бедную девушку изнасиловали. Где же твое сострадание?

Все они совершенно упустили из виду тот факт, что Элли сама выбрала себя в качестве мишени. С таким же успехом на ней мог быть плакат с надписью — Выбери меня, и выеби меня.  — Я сказал им всем, что если бы Элли была на вечеринке, напилась и ею воспользовались, или если бы её затащили в переулок и избили, возможно, было бы место для сострадания и прощения. Но Элли намеренно отправилась на поиски члена, и это была её собственная проклятая вина, что она получила больше, чем ожидала.

Были и другие проблемы, на которые, казалось, никто не обращал внимания. Кто может сказать, что все социальные болезни, которыми Элли в конечном итоге заразилась, были вызваны её групповухой на выходных? С таким же успехом они могли быть подхвачены во время её ночных похождений во вторник, среду и четверг. Если бы пятница прошла так, как она планировала,  — ещё на одну ночь,  — она была бы готова прийти ко мне домой, сказать "Я прощаю тебя", а затем забраться ко мне в постель и поделиться всем, что она нахватала. Спасибо, но нет. Мне не нужен был кто-то подобный в моей жизни.

Буду ли я скучать по ней? Конечно, я буду скучать. Элли была частью моей жизни больше половины этого времени, и пройдет много времени, если вообще пройдет, прежде чем я забуду её, но я ни за что не смог бы жить с человеком, который сделал то, что она сделала.

•  •  •

Элли предприняла по меньшей мере две дюжины попыток заставить меня поговорить с ней, но я отказывался. В конце концов я отправил ей письмо, в котором полностью объяснил свою позицию по этому вопросу и сказал, что у меня нет абсолютно никаких шансов когда-либо принять её снова. Телефонные звонки прекратились, и Элли больше не предпринимала попыток связаться со мной.

Полиции удалось установить личность мужчины, который, по их мнению, подсыпал Элли наркотик для изнасилования на свидании, и они попытались произвести арест, но мужчина от всего отказался. Единственный свидетель, который мог с уверенностью заявить, что мужчина подсыпал Элли наркотик в напиток, исчез, и без его показаний эта часть дела развалилась. По обвинению в изнасиловании мужчина поклялся, что Элли была абсолютно согласна, и показания дюжины других свидетелей о том, что Элли 

была в баре и снимала мужчин в другие вечера на этой неделе, позволили ему вынести вердикт "Невиновен".

Еще слишком рано говорить о том, заразилась ли Элли ВИЧ, но она подхватила почти все остальное. Её влагалище представляло собой полную чашку Петри с микроорганизмами. Полиция и медицинский персонал больницы подсчитали, что от тридцати пяти до сорока пяти мужчин пользовались услугами Элли с того момента, как она покинула "Аладдин", и до тех пор, пока полиция не отреагировала на звонок в службу 911.

Элли пришлось уволиться с работы из-за того, что она боялась находиться в окружении мужчин. Она переехала к Соне, которая, к её чести, проявила заботу о Элли. Она взяла её к себе и поддерживает, пока Элли проходит терапию. Надеюсь, врачи помогут Элли преодолеть её отвращение к мужчинам, и она сможет вернуться к нормальной жизни.