Эмоциональный шантаж. Тематика: Читать рассказы шантаж зрелой бабы студентом

Существует множество различных видов шантажа. Если вы изменяете своему супругу и кто-то узнает об этом, он может пригрозить, что расскажет об этом вашему супругу, если вы не заплатите ему или не сделаете что-то ценное для него. Или кто-то может узнать, что вы совершили преступление — крупное или мелкое — и потребовать деньги за то, чтобы вы не сообщали об этом властям. В более широком смысле шантаж — это угроза что-то сделать или сказать, если жертва не согласится что-то сделать для того, кто угрожает. Я знал о классических видах шантажа, но не об "эмоциональном шантаже".

Я узнал, что "эмоциональный шантаж" — это дисфункциональная форма манипуляции, при которой шантажист использует чувства жертвы, чтобы контролировать её поведение в своих личных интересах. Как я, Блейк Бернс, узнал об этом? Я стал "жертвой".

•  •  •

Моего старшего брата Кевина я уважал больше всех на свете. Мой отец умер, когда Кевину было двенадцать, а нам с сестрой — девять и шесть лет соответственно. Моя мать долгое время была не в себе. Кевин взял на себя взрослую роль и, по сути, один растил нас с сестрой в течение года, пока моя мать пыталась прийти в себя. Даже после того, как она пришла в относительную норму, она по-прежнему во многом полагалась на Кевина.

Из-за того, что Кевин жертвовал собой ради своей семьи, у него никогда не было нормальной подростковой жизни — ответственность, которую он взял на себя, была слишком велика. Оглядываясь назад, мы с сестрой и матерью использовали в своих интересах заботливость Кевина во вред ему. Он не смог осуществить некоторые из своих мечтаний, потому что мы были очень зависимы от его физической, эмоциональной и, в конечном счете, даже финансовой стабильности.

Это один из многих примеров того, как Кевин жертвовал собой ради своей семьи из-за своего острого интереса к математике и технологиям. Он всегда мечтал поступить в Массачусетский технологический институт. Из-за нашей зависимости от него, несмотря на то, что он был достаточно умен, чтобы поступить в Массачусетский технологический институт, он вместо этого поступил в местный общественный колледж и изучил все приличные курсы математики или технологии, которые у них были, а затем поступил в местный университет, который был признан 185-м лучшим национальным университетом в США (Массачусетский технологический институт — занял 2-е место в том же опросе).

В качестве другого примера можно привести то, что в 12 лет Кевин был звездой бейсбольной лиги в нашем городе. Помимо того, что Кевин был хорош в бейсболе, он любил его. После смерти нашего отца он больше никогда не играл в бейсбол на общественных началах из-за своих обязанностей перед семьей.

С экономической точки зрения дела у нас тоже шли неважно. Моя мать наняла адвокатов на случай непредвиденных расходов для рассмотрения судебного иска, связанного со смертью моего отца, но это был долгий процесс, растянувшийся на годы — достаточно долгий, чтобы испортить подростковый возраст Кевина.

Во время учебы в колледже, в который я больше всего хотел 

поступить (что стало возможным благодаря упорному труду Кевина после его окончания и кредитам, которые я получил из-за экономического положения моей семьи), между моим 18-м и 19-м днями рождения я, наконец, начал осознавать, как много Кевин сделал для нашей семьи, и почувствовал смущение что я так сильно полагался на него, когда рос, и что я никогда не смог бы пожертвовать своей жизнью ради него так, как он пожертвовал ради нас.

Затем, когда мне было 20 лет, с Кевином случилось что-то хорошее. Сначала я считал это кармой, потому что карма — это естественный закон причины и следствия, согласно которому, какую бы энергию вы ни вложили во что-то, вы получите обратно, хорошую или плохую. Иными словами, если ты делаешь добро, то это добро когда-нибудь окупится, даже если и в другой форме.

Я считал кармой то, что Кевин влюбился. Он был по-настоящему счастлив и наконец-то занимался своими делами, так как моя сестра, мама и я теперь были в хорошем положении. Мы все радовались его счастью.

Хотя я был немного скептичен по отношению к Джули Уиггинс, женщине, в которую он влюбился, потому что она казалась мне слишком вычурной и легкомысленной, я ни за что не стал бы портить Кевину настроение, привлекая внимание к своему скептицизму. Я был просто рад, что он наконец-то обрел блаженство.

Джули Уиггинс была ровесницей Кевина — на шесть лет старше меня,  — и хотя они познакомились не в университете, который он окончил, она получила степень по искусству в той же школе. Я бы не назвал Джули красивой — мало кто бы так сказал,  — но большинство мужчин сочли бы её "соблазнительной", а некоторые — "чертовски знойной". От нее исходила аура, которая была одновременно таинственной и манящей — это, пожалуй, предел моего словарного запаса, чтобы описать её. Кевин неоднократно говорил мне, что, по его мнению, она не из его круга в том, что касается внешности, хотя я всегда возражал, что это не так.

Я был шафером на свадьбе Кевина и Джули. Незадолго до этого в моей семье произошло ещё одно хорошее событие:13-летний затяжной и болезненный судебный процесс, связанный со смертью моего отца, наконец завершился, и выплата моей матери была очень существенной. Она легко могла позволить себе оплатить свадьбу (родители Джули были небогаты) и погасить кредиты, которые мы с сестрой взяли во время учебы в колледже.

Свадьба прошла замечательно, особенно с тех пор, как мы с одной из незамужних подружек невесты по имени Николь, хорошей подругой Джули, нашли общий язык. Несмотря на то, что Николь была на шесть лет старше меня, у нас был такой хороший роман на одну ночь, о каком любой парень имеет право мечтать, не говоря уже о том, чтобы иметь. Единственным неприятным моментом после ночи, когда я, казалось бы, сосал больше сисек, чем когда был грудным младенцем, и произвел рекордные три семенных выброса без презерватива в чрезвычайно уютную и активную киску, было 

то, что Николь сказала за завтраком на следующее утро.

— Я была немного удивлена, что твой добросовестный, прямой, как стрела, брат женился на такой необузданной и взбалмошной женщине, как Джули. Как бы сильно я её ни любила, в конечном итоге она может свести его с ума.

Если бы в то время у меня не было сексуального похмелья, когда эндорфины все ещё бушевали в моем мозгу, а мой член все ещё пытался отдать честь, я бы расспросил Николь об этом заявлении. Однако, поскольку у меня было сексуальное похмелье, я не стал развивать эту тему. По-настоящему я вспомнил об этом только много позже.

•  •  •

В колледже и после него у меня было более чем достаточно кисок. Я преуспеваю, вероятно, потому, что я крупный (во многих отношениях), спортивный (хотя Кевину пришлось отказаться от своей мечты о бейсболе, он позаботился о том, чтобы я играл в трех разных спортивных лигах), нахожусь в хорошей форме (11% жира в организме), всегда вежлив, умею слушать и никогда не говорите ничего плохого о других. Однако мне было нелегко привыкнуть к Джули.

Во время каждого нашего общения с Джули и Кевином мне казалось, что она полностью контролирует его сердце и разум, и я думал, что он относится к ней слишком почтительно. Я также не думал, что у меня излишняя паранойя, когда я думаю, что она кокетничает со мной больше, чем это уместно.

Я никогда ничего не говорил Кевину о своих подозрениях. Он наконец-то был счастлив и свободен после жизни в рабстве у своей семьи, и я ни в коем случае не мог разрушить его счастье.

•  •  •

Проработав год инженером, я решил поступить в аспирантуру. Школа, которую я хотел посещать, находилась в том же городе, где жили Кевин и Джули. Хотя у меня не было долгов и были кое-какие сбережения, я не купался в деньгах, а аспирантура стоила дорого, даже с моей частичной стипендией. Когда Кевин без предупреждения узнал, что я планирую, он пригласил меня пожить с ним и Джули примерно 18 месяцев, которые потребуются мне для получения диплома.

Я неохотно принимал предложение Кевина, пока он не позвонил Джули, и она явно искренне попыталась убедить меня согласиться. Я был удивлен этим. Хотя у меня никогда не было никаких конфликтов с Джули, так как я был немного сдержан с ней, я не думал, что она захочет, чтобы я жил с ними. У них действительно был дом с четырьмя спальнями, так что места им наверняка хватало, а их дом находился всего в шести километрах от кампуса, так что я согласился при условии, что они позволят мне выполнять работу по дому и оплачивать еду и коммунальные услуги.

Первые пять месяцев или около того наша жизнь складывалась на удивление удачно. Я стриг газон, выполнял другую работу во дворе и готовил ужин по крайней мере два раза в неделю, а часто и четыре. Я старался не мешать 

Кевину и Джули проводить время вместе, и особенно старался, чтобы меня не было дома по вечерам в пятницу и субботу.

Затем произошло нечто, что изменило все.

Джули преподавала искусство в том же университете, где я получал степень магистра, хотя художественная школа находилась в другом кампусе, примерно в двух километрах в противоположном направлении от дома Кевина и Джули, чем тот, в котором я учился.

Это было в среду утром, в тот день, когда у нас с Джули не было занятий до полудня, а Кевин был на работе. Мы завтракали простым завтраком, во время которого я готовил все необходимое, когда Джули начала рассказывать мне о курсах "Портретного рисования", которые она вела. После некоторого первоначального обсуждения того, что такое "Рисование портрета", которое показалось мне не слишком интересным, она сказала:  — У меня намечается несколько сессий, на которых мне понадобятся обнаженные модели мужского и женского пола. У меня есть женская модель, но мне нужен мужчина. Тебе интересно?

Я чуть не подавился кусочком поджаренного рогалика. Она, наконец, привлекла моё внимание.  — Ты серьезно?  — Спросил я, убедившись, что мне не требуется маневр Геймлиха.

— Конечно,  — улыбнулась она.  — Я знаю, что на твоей нынешней работе с частичной занятостью платят всего 19 долларов в час, а тебе всегда нужны деньги. На занятиях, которые я провожу, мы платим 25 долларов в час наличными, и это намного меньше работы.

— Ты будешь там?  — сглотнул я.

— Конечно, я ведущий преподаватель базового курса и ассистент продвинутого.

— Мне неудобно раздеваться перед тобой,  — пробормотал я.

— Боже, не будь ханжой,  — рассмеялась она.  — Человеческое тело — это искусство. По крайней мере, некоторые человеческие тела,  — продолжила она. Затем она встала и сняла футболку и шорты, которые были на ней,  — которые, как оказалось, были её единственной одеждой,  — прежде чем сделать пируэт.

Я был поражен. Хотя я всегда считал, что у Джули красивое тело, я никогда не видел её в бикини или другой откровенной одежде. Я был поражен тем, насколько красивой была её фигура. Её каплевидные сиськи были как раз подходящего размера и формы, а её бритая киска казалась маленькой щелочкой для человека её роста (175 см), но с достаточно большим клитором, который был виден с моего места примерно в двух метрах от нее, а её задница была... что ж, это была идеальная полусфера.

— Видишь, ничего особенного,  — улыбнулась она, снова надевая шорты, а затем и топ, но перед этим явно провокационно погладила свои сиськи.

Я не осмеливался взглянуть на свою промежность, так как был уверен, что мой член тверд как скала.

— Э-э-э... Кевин узнает об этом?  — это было все, что я смог придумать в ответ.

— Мы можем рассказать ему, если хочешь. Я, конечно, не буду скрывать это от него.

Я не мог поверить, что действительно обдумываю её просьбу, но, думаю, химические вещества, бушевавшие в моем мозгу после того, как я увидел её обнаженное тело, вызвали у меня головокружение.  — Сколько длится сеанс?

— Три 

часа с перерывом для тебя на пять-десять минут каждый час. Для каждого занятия потребуется по два сеанса.

— Каков состав класса?

— Есть два разных занятия. Основной класс, для которого ты будешь позировать в первую очередь,  — это двадцать четыре студента, двадцать женщин-первокурсниц и четверо мужчин-первокурсников. Второй класс, продвинутый, состоит из четырнадцати студентов, двенадцати женщин младшего или старшего возраста и двух мужчин младшего или старшего возраста.

— Когда я должен дат для тебя ответ?

— Через неделю, начиная с пятницы. Это будет весело. Ты должен согласиться,  — улыбнулась она, а затем сказала:  — Мне нужно принять душ и идти в школу,  — когда она снова сняла свой топ, убедившись, что я мельком увидел её упругие сиськи, а затем поднялась наверх. При этом она виляла задницей.

Используя упражнения на глубокое дыхание, а затем отправившись в школьный спортзал, чтобы позаниматься спортом, я наконец-то взял свои эмоции под контроль. В тот день было трудно сосредоточиться на занятиях — особенно учитывая, что единственная привлекательная женщина на всех инженерных курсах моей магистратуры была необычно бедно одета и сидела впереди и справа от меня на "Теоретической гидродинамике",  — но мне удалось продержаться весь день.

После того дня Джули стала больше кокетничать со мной, даже в присутствии Кевина. Казалось, у него не было с этим проблем. Я все ещё недоумевал, какого черта я вообще раздумывал о том, чтобы принять предложение Джули, когда она показала мне несколько портретных рисунков, сделанных на занятиях в предыдущие годы, и объяснила, как важно для начинающих художников разобраться в реальной анатомии человека. Эти рисунки немного успокоили меня, потому что они действительно были художественными.

Когда я временно работал неполный рабочий день — всего на месяц, пока владелец компании по инженерной графике, в которой я работал, уходил в отпуск,  — я решил принять предложение Джули, если Кевин не возражал.

За два дня до того, как Джули потребовался мой ответ, мы с Кевином вместе пили пиво в спортивном баре и смотрели игру его любимой бейсбольной команды на больших экранах, когда я поднял эту тему.  — Слушай, брат, я не знаю, говорила ли тебе Джули, но ей нужен обнаженный мужчина-модель для двух её занятий, и она спросила, есть ли у меня какой-нибудь интерес. У тебя будут проблемы, если я соглашусь?

Кевин выглядел немного озадаченным, а затем сказал:  — Нет, я думал, что ты уже это сделал. Я знаю, что Джули в затруднении, потому что она сказала, что ей нужен высокий спортивный мужчина-модель, который бы контрастировал с невысокой пухленькой женщиной-моделью, и что это действительно помогло бы ей. У меня нет с этим проблем. Я поддерживаю Джули, как могу, и ты, очевидно, подходишь ей.

Я собирался сказать больше, но, учитывая, насколько безразлично он отнесся к этому, я решил не будить спящую собаку.  — Хорошо, я просто хотел посоветоваться с тобой, прежде чем соглашаться.  — Затем один из бегунов попытался выиграть у хозяев поля, чем привел в восторг всю толпу в спорт-баре,  

и остаток вечера мы просто говорили о спорте.

На следующий день я сказал Джули, что не против поработать моделью на её занятиях, если это не помешает моим занятиям. Она пообещала, что этого не будет, а затем шокировала меня до чертиков, притянув мою шею к своему лицу и быстро поцеловав в губы. Я был совершенно сбит с толку, когда мой маленький солдатик попытался отдать честь, но, к счастью, она ничего не заметила, и мне удалось утихомирить его.

•  •  •

Я очень нервничал, одетый только в халат, ожидая, когда в среду в 8 утра начнется "Рисование портрета". В классе было два уровня полусферических зон перед псевдостендой, с мольбертами, расположенными вдоль каждого уровня. Всего двадцать четыре мольберта. На лицах всех учеников было нетерпеливое выражение.

Джули провела небольшую презентацию, прежде чем мы начали. Она особо подчеркнула, что это не сексуальное, а художественное мероприятие, и дала несколько советов о том, как действовать дальше. В завершение своего выступления она зачитала цитату из Андреса Лумиса (я понятия не имел, кто это был, но позже Джули объяснила мне, что он был известным иллюстратором, коммерческим художником и писателем первой половины 20-го века и разработчиком "Метода Лумиса", что бы это ни значило).

— Обнаженная человеческая фигура должна служить основой для любого исследования фигуры. Невозможно нарисовать фигуру в одежде или драпировке, не зная структуры и формы фигуры под ней. У художника, который не может правильно сложить фигуру, нет ни одного шанса из тысячи на успех — ни как у рисовальщика, ни как у живописца.

— Хорошо. Это имеет смысл,  — подумал я про себя. Затем она действительно представила меня по имени:

— Это мой деверь Блейк Бернс. Если вы не возражаете, Блейк, пожалуйста, займи позицию, о которой я тебя просила.

Сняв халат, я начал подниматься в положении стоя. Жаль, что я не мог начать в какой-нибудь другой позе — например, на знаменитой статуе Родена "Мыслитель",  — потому что в положении стоя мой член и яйца были хорошо видны, и каким-то образом обстоятельства заставили мой член слегка затвердеть, хотя, к счастью, не полностью. Первые несколько минут было действительно тяжело — особенно когда я смотрел на широко раскрытые глаза некоторых студенток,  — но через некоторое время я перестал краснеть и смог сосредоточиться на различных неодушевленных предметах в комнате.

Поскольку это не трактат о художественном моделировании обнаженной натуры, я воздержусь от дальнейших разговоров об этом, скажу только, что мне было приятно, что 75 долларов за трехчасовой сеанс были выплачены наличными из благотворительного фонда художественного факультета, и я получил массу улыбок от студенток в обоих классах, когда Джули и я отправились на занятия. Я (одетый) проверял их работу в конце второго занятия каждого класса.

Одна вещь меня встревожила. После второго занятия продвинутого курса, одевшись, я искал Джулию и неожиданно наткнулся на нее, когда она разговаривала с Симоной — женщиной-профессором, ассистенткой которой она была,  — и услышал разговор, о котором мне хотелось бы забыть.

— У 

твоего деверя, несомненно, отличный член,  — хихикнула Симона. Я не думал, что 40-летние с лишним учителя рисования хихикают.

— Да, не так ли?  — усмехнулась Джули.  — Самый красивый из всех, какие я когда-либо видела, вот почему я попросила его попозировать. Студентки на моем вступительном занятии были в восторге от этого. Я посмеялась про себя, когда отчитала их за то, что они мыслят сексуально, а не художественно, хотя я и сама мыслила сексуально.

Это вызвало ещё один смешок со стороны Симоны.

— Когда, черт возьми, она успела увидеть мой член до того, как попросила меня позировать?  — Спросил я себя.  — Она что, видела меня в душе? Или она прокралась в мою комнату и приподняла одеяло, когда я спал голый? Или что ещё, черт возьми?  — Я решил, что мне нужно ещё немного подумать об этом и избежать разоблачения в будущем. Чтобы прервать эти сплетни, я отступил на несколько шагов назад, а затем крикнул:  — Джули, где ты? Джули!

Джули вышла из комнаты, в которой они с Симоной разговаривали, с раскрасневшимся лицом и сказала:  — Послушай, Блейк, хочешь получить свой последний платеж?

— Ты могла бы заплатить мне дома. Я просто хотел попрощаться с тобой и Симоной и сказать, что это было не так тяжело, как я боялся. Ты не знаешь, где Симона?

Симона вышла из комнаты, в которой они с Джули разговаривали. Её лицо тоже слегка покраснело.  — Большое спасибо тебе за работу моделью, Блейк. Ты действительно помог нам выпутаться из передряги,  — улыбнулась Симона.

Мы поболтали ещё несколько минут. Симона расплатилась со мной, и я ушел, сказав Джули, что приготовлю ужин вечером.

Хотя я считаю, что мог бы стать профессиональным актером, следующие несколько дней я играл настолько нормально, что в голове у меня большую часть времени царил хаос. Не помогло и то, что в течение нескольких ночей мне снились неприятные сны, и я просыпался с ощущением, что мой член напоминает титановый стержень.

•  •  •

Примерно через две недели после моего последнего выступления в качестве модели обнаженной натуры Кевину пришлось отправиться в редкую деловую поездку. Хотя после уроков рисования Джули усилила свой флирт, это не было похоже на крайности, поэтому у меня, по глупости, не возникло никаких опасений, когда во вторник утром я отвез Кевина в аэропорт, а затем отправился на занятия. Когда я вернулся домой с занятий, Джули приготовила приятный, пусть и плебейский, ужин, и мы поболтали о самых разных вещах.  — После ужина я хочу показать тебе окончательные рисунки твоих портретов, которые сделал мой основной класс, и оценить их. Есть ещё кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить,  — сказала Джули с широкой улыбкой.

— Звучит заманчиво,  — был мой ответ.  — Я приберусь, а потом ты мне покажешь. Не хочешь разложить это на кухонном столе?

— Это было бы здорово,  — снова улыбнулась она.

Я быстро убрал и протер кухонный стол, сложил всю посуду и столовое серебро в посудомоечную машину и вымыл сковородки, на 

которых Джулия готовила ужин. К тому времени, как я закончил, на столе уже лежали все её портфолио с урока "Рисование портрета".

На самом деле мне было забавно и интересно наблюдать за тем, что делали все студенты. Единственными неловкими моментами были, когда она показала два рисунка студенток, на которых я был изображен с 30-сантиметромым членом (в масштабе рисунка, который составлял примерно 1/4 натуральной величины) и яичками размером с апельсин, и один рисунок студента мужского пола, на котором я был изображен с микропенисом и без яиц. К счастью, подавляющее большинство рисунков оставляли область моей промежности расплывчатой.

Джулия рассказала мне, какую оценку она намерена поставить каждому рисунку и почему, и разрешила мне повысить или понизить её на полбалла, если я захочу. Я попросил её оценить только три рисунка на полбалла выше и два на полбалла ниже, и она согласилась.

Джули выпила значительное количество вина, когда просматривала рисунки вместе со мной, в то время как я выпил только одну бутылку пива. Как я уже сказал, это был интересный опыт, заставляющий задуматься. Следующий пункт её повестки дня был не из веселых.

После того, как я помог ей уложить портфолио и её тетрадь с оценками в машину, она попросила меня посидеть с ней в гостиной. Хотя она была совсем не пьяна, вино ослабило её сдержанность даже больше, чем это было обычно для её раскованного характера.

— Послушай, Блейк. Мне нужно, чтобы ты выслушал меня до конца, прежде чем что-то скажешь. Хорошо?  — спросила она с дьявольской ухмылкой.

— Хорошо,  — я пожал плечами.

— Как ты знаешь, твой брат Кевин действительно отличный парень, и ты, наверное, думаешь, что он лучший человек из всех, кого ты знаешь.

Я ничего не сказал, но энергично кивнул головой в знак согласия.

— Я безумно люблю его, но у меня настоящая проблема. Моё либидо значительно выше, чем у него, и мне нужно больше секса, а поскольку никто из нас не хочет, чтобы он пострадал, у меня есть план,  — продолжила она с той же злобной усмешкой.

Я вспотел, а мои ладони стали липкими, и я уже собирался что-то сказать, но она подняла руку, останавливая меня, и сказала:  — Ты обещал выслушать меня до конца,  — так что я промолчал.

Убедившись, что я не собираюсь ничего вставлять, она продолжила.  — Как я уже говорила, у меня есть план, как сделать так, чтобы Кевин не пострадал, а я удовлетворила свой сексуальный аппетит. Мой план заключается в том, чтобы у нас с тобой были сексуальные отношения. Поскольку мне нравится совать свой нос в твои дела, я знаю, что ты нечасто трахался, так что это тоже могло бы тебе очень помочь,  — усмехнулась она.

Я чуть не наложил в штаны, услышав, что она сказала. Я бы попросил её повторить, но я и так отчетливо слышал каждое поразительное слово. Единственное, что я смог придумать, поскольку мои потовые железы работали сверхурочно, это — Надеюсь, ты шутишь.

— Определенно нет,  — 

резко ответила она, вставая и быстро снимая сарафан, единственную вещь, которая была на ней, кроме туфель.  — Ты не можешь сказать мне, что тебе не нравится моё тело. Я знаю, что иногда ты смотришь на меня с вожделением,  — хихикнула она.

— Я не насмехаюсь над тобой. Я не отрицаю, что у тебя великолепная фигура, но я никогда не смог бы ударить Кевина в спину, и я шокирован, что ты можешь,  — прорычал я в ответ.

После того, как я заставил её снова надеть платье, у нас состоялся дальнейший разговор. Она была взвинчена и пыталась быть логичной, хотя я не видел никакой логики в этой ситуации и был взбешен. Когда после ещё примерно десятиминутного обсуждения я решительно заявил ей:  — Ни за что на свете!  — она хихикнула:  — Тогда я займусь этим в другом месте, и когда Кевин узнает, он будет в отчаянии, а виноват будешь ты,  — и выбежала из комнаты.

Мне так надоела вся эта дискуссия, что я не мог сосредоточиться на домашнем задании, поэтому я пошел в фитнес-центр кампуса, покачал железо и избил 50-килограмовую грушу, чтобы выпустить пар.

К счастью, Кевина не было всего две ночи, потому что, хотя наши с Джули отношения и не были холодными, они все же не были теплыми и пушистыми, пока Кевин не вернулся. Когда Кевин вернулся, все, казалось, быстро вернулось на круги своя, и в последующие дни мы с Джули даже несколько раз встречались один на один, и эта "тема" больше не поднималась. У нас были нормальные разговоры.

Что было необычным, так это мои сны в это время. Я не мог выбросить из головы некоторые тревожащие меня черты моих очень реалистичных снов. Я решил, что все, что мне действительно нужно,  — это заняться сексом, чего я достигал крайне редко с тех пор, как переехал к Кевину и Джули, и даже подумывал о том, чтобы позвонить одной из пожилых женщин, которые тайком дали мне свои номера телефонов, когда пожимали мне руку в конце "Рисования портрета".

Все ещё принимая решение, в четверг около полудня, когда я был дома и работал с помощью САD-программы на неполный рабочий день, я зашел на кухню, чтобы чего-нибудь выпить, и увидел, как мимо проходит разодетая Джулия.  — Ты хорошо выглядишь. По какому случаю?  — Спросил я невинно.

Без злобы, но с озорной интонацией она ответила:  — Ну, раз ты не хочешь помочь мне с моей проблемой либидо, я нашла того, кто поможет. Я вернусь — и буду счастлива — к тому времени, как Кевин вернется домой. Ты ведь приготовишь ужин, не так ли?  — усмехнулась она и вышла за дверь.

Я был ошеломлен, но надеялся, что она просто издевается надо мной. Из-за её замечания мне было трудно вернуться к работе, но в конце концов я смог сосредоточиться на программе САD и выбросить её из головы.

Мне не понравился внешний вид Джули, когда она вернулась домой всего на несколько минут раньше 

Кевина, особенно ухмылка на её лице, но никто из нас ничего не сказал.

Ничего особенного не происходило до той субботы, когда Кевин, выглядевший очень расстроенным, пригласил меня пойти с ним на бейсбольный матч, но вместо этого сначала поехал в местный лесной заповедник. Он хотел поговорить. Раньше он не делал ничего подобного.

— Блейк, ты был дома в четверг днем?

— Ты имеешь в виду в прошлый четверг, Кевин?

— Да, в прошлый четверг.

— Да, примерно в обеденное время я работал в САD-программе на неполный рабочий день, примерно до половины третьего или трех часов, а затем я подстриг газон, а около половины шестого начал готовить ужин. Почему ты спрашиваешь?  — честно ответил я.

— Потому что мой друг сказал, что ему показалось, будто он видел Джули с другим парнем, припаркованным на стоянке мотеля около 15:00. Я бы просто умер, если бы она мне изменила. Я бы этого не вынес,  — ответил он на грани слез.

Теперь у меня был выбор. Я мог разрушить жизнь Кевина, сказав ему, что, скорее всего, его жена ему изменяет, или я мог солгать и спасти его, а затем найти способ заставить Джули отступить. Я выбрал последнее.

— Я не думаю, что это возможно, Кевин. Хотя я и не видел её каждую минуту, пока был дома, я чертовски уверен, что она была дома в 3:15, потому что я посмотрел на часы, когда она предложила мне лимонада, когда я косил, и я точно знаю, что она не только что вернулась домой, потому что её машина стояла в гараже. подъездная дорожка в то время, когда я выходил подстричь траву. Если только у нее не было сестры-близнеца, которая давала мне лимонад, то это не могла быть она,  — солгал я.

Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то испытывал такое облегчение, и редко видел, чтобы кто-то был таким эмоциональным. Хотя Кевин никогда не плакал за все то время, что был опорой для нашей семьи, после смерти нашего отца он начал всхлипывать от облегчения. Я обнял его и сказал, что все в порядке. Когда он наконец взял свои эмоции под контроль, то сказал:  — Я думаю, ты считаешь меня слабаком.

— Нет, черт возьми,  — прорычал я с чуть большей злобой, чем намеревался.  — Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю. Ты спас нашу семью после смерти отца, за что никто из нас никогда не сможет тебе отплатить. Я знаю, как сильно ты любишь Джули, и это не повод для смущения.

Мы поговорили ещё несколько минут, и каждое слово, сказанное им о Джули, словно нож для колки льда вонзалось мне в живот. Потом мы действительно пошли на игру низшей лиги, и к тому времени, как вернулись домой, на его лице сияла улыбка, такая же широкая, как на улице.

Было трудно сосредоточиться на игре, учитывая хаос в моем мозгу, но я не сдавался. На следующей неделе мне 

нужно было поговорить с Джули, но я не знал, что я могу сделать, разве что убить её.  — что также не помогло бы Кевину.

•  •  •

Я смог поговорить с Джули только через три дня после того, как солгал Кевину. После того, как Кевин ушел на работу, и перед тем, как мы с Джули отправились на занятия, я загнал её в угол.  — Джули, ты не можешь изменять Кевину. В четверг тебя видел кто-то, кто работает с Кевином в мотеле. Он был убит горем, пока я не солгал, чтобы прикрыть твою задницу, и не сказал ему, что ты была здесь со мной.

Я ожидал, что это произведет эффект на Джули, но этого не произошло.

— Это только подтверждает мою точку зрения, Блейк. Если ты дашь мне то, что мне нужно, меня больше никто не увидит, и Кевин будет счастлив, как моллюск. Если ты этого не сделаешь, то, даже если я буду осторожна, он в конце концов узнает, потому что мне придется выйти из дома — у меня больше никогда никого не будет. вот,  — улыбнулась она.

— Я мог бы пригрозить избить или убить любого, с кем у тебя были бы отношения,  — прорычал я, пытаясь казаться крутым.

— О, Блейк, милый,  — улыбнулась она, поглаживая мою грудь,  — во-первых, у тебя нет времени ходить за мной повсюду. Во-вторых, я не собираюсь заводить "отношения" ни с кем, кроме тебя и Кевина. Я буду просто трахаться с ними. В-третьих, ты большой и сильный. но без насилия. В-четвертых, даже если ты кого-то изобьешь или отпугнешь, это нисколько не повлияет на мой стиль. Дорогой, парни слетаются на меня, как пчелы на мед.

— Тогда, может быть, я тебя поколочу,  — снова прорычал я, стараясь, чтобы это прозвучало ещё жестче. Она рассмеялась.

— Блейк, дорогой, ты никогда не причинил бы вреда женщине. Это не заложено в твоем характере. Одна из причин, по которой нам было бы так хорошо быть вместе — помимо того факта, что нам действительно нравилось бы трахать друг друга до умопомрачения,  — это то, что ты самый вежливый, добрый, представительный мужчина по отношению к женщинам, которого я когда-либо видела в своей жизни. Признай это, милый, если ты хочешь спасти счастье своего брата, тебе придется стиснуть зубы и регулярно трахать свою невестку.

Затем она поцеловала пальцы на своей правой руке, поднесла их к моим губам и прошмыгнула мимо меня к двери.

— Черт, черт, черт,  — простонал я. Я думал, что я хоть немного разумен, но не смог найти ни одного приемлемого выхода из этой ситуации. Мне нужно было что-то сделать, чтобы развить позитивный настрой.

Единственным активным шагом, который, как я был уверен, я мог бы предпринять, было установить на её машину маячок, что я и сделал в ту же ночь.

Два дня спустя, в четверг, у Кевина была ещё одна нечастая деловая поездка (или, возможно, в будущем ему придется больше путешествовать, что затруднит мои попытки 

управлять Джули). Джулия сказала, что в тот вечер у нее было собрание преподавателей, на которое она оделась лучше, чем я ожидал, поэтому, когда она ушла, я последовал за ней, воспользовавшись трекером. Я действительно думаю, что надел бы лыжную маску и избил бы до полусмерти любого парня, с которым она была, если бы она изменила в ту ночь. У меня даже была лыжная маска, которую Джули никогда раньше не видела, черная одежда и дубинка в моей машине. К счастью, она действительно пошла на собрание преподавателей. Я незаметно наблюдал за происходящим около получаса, выяснил, когда оно должно было закончиться, и вернулся домой.

Я просмотрел трекер, который установил у себя дома на мониторе, пока делал инженерные расчеты для курса теоретической гидродинамики, и был очень рад, что она вернулась домой сразу после собрания. Когда она вернулась, мы немного поболтали, а потом оба отправились спать.

В ту ночь мне приснился, пожалуй, самый реалистичный сон в моей жизни. Женщина, которая действительно знала, что делала, сосала мой член, как вакуумный насос. К сожалению — или к счастью, в зависимости от вашей точки зрения,  — я проснулся и обнаружил, что это был не сон, а то, что Джули была обнажена в моей постели. Её рот и одна рука были на моем члене, а другая — на моих яйцах. Сначала я попытался отодвинуть её от себя, но рука на моих яйцах сжалась, и я понял, что мне действительно может быть больно, если я сделаю что-то резкое. Кроме того, это было так чертовски приятно, что мне было трудно убедить себя, что я должен сделать все, что в моих силах, чтобы остановить это.

Пока мой разум пребывал в переходном состоянии, Джули с ловкостью олимпийской гимнастки подпрыгнула и умело насадилась на мой стоячий, твердый как камень член. Сначала она поморщилась от боли, потому что мой член показался ей слишком большим для её уютной киски, но примерно через минуту она начала постанывать от удовольствия.

Наверное, в тот момент я мог бы оттолкнуть её от себя, но я был не в состоянии действовать. Я не занимался сексом уже несколько недель, а это было так приятно. У нее была тугая киска и сильные мышцы влагалища, которые она часто разминала, а мой разум все ещё был в полусне. Поэтому, когда её сиськи начали колыхаться, я вцепился в них, начал выгибаться вперед и вскоре уже взрывался, как римская свеча, в её киске, хрюкая, как свинья в загоне, а она кричала так громко, что можно было разбить хрусталь.

Во время этого траха я никогда не чувствовал себя физически лучше, чем в любое другое время в моей жизни. Примерно через десять минут после этого траха я никогда не чувствовал себя эмоционально хуже.

В конце концов Джули оторвалась от меня, прижалась ко мне и с широкой улыбкой, освещенной лунными лучами, проникающими через окно в крыше моей комнаты, сказала:  — Это 

было потрясающе. Доставь нам обоим сексуальное удовлетворение и обеспечь счастье своему брату. Давай сделаем это регулярным событием.

Примерно в это время я только и мог, что стонать, что, я думаю, она восприняла как согласие. Поцеловав меня в губы и нежно сжав мои яйца, она плавно вышла из моей спальни.

Чувство вины терзало меня минут десять, а потом я так устал, что скорее отключился, чем заснул, пока мой будильник не зазвонил в 6:33 следующего утра.

Поскольку я слабый человек, я не мог придумать, как избавиться от эмоционального шантажа Джули по отношению ко мне, и поскольку я не мог отрицать, что трахать её было потрясающе, я уступил. Единственным проявлением моей твердости было то, что я ясно дал ей понять, что, если она когда-нибудь изменит с кем-нибудь ещё, я его покалечу. На это она ответила:  — Если ты будешь моим большим мальчиком, мне больше никто не понадобится. Зачем есть гамбургер на улице, если дома у тебя есть превосходный стейк,  — прежде чем она притянула мою голову к себе и поцеловала.

•  •  •

Учитывая, что я был предателем по отношению к человеку, которого уважал больше всего на свете, а также учитывая, что я считал себя слабаком, и учитывая, что мне приходилось прибегать к ментальным уловкам, чтобы избежать чувства вины, в последующие месяцы все шло хорошо. В среднем мы с Джули трахались пять раз в неделю, и Джули клялась, что наши интрижки ни в малейшей степени не повлияли на сексуальную жизнь Кевина. Я уверен, что она была права, потому что Кевин был самым счастливым из всех, кого я когда-либо видел, а Джули обращалась с ним как с королем в доме и когда они выходили на улицу.

Кроме того, мне неприятно это признавать, но Джули была лучшей в сексе за всю мою обширную практику. Она была страстной, иногда нежной, иногда агрессивной, изобретательной, и ничто не оставалось без внимания. Кроме того, хотя иногда она была немного требовательной, она никогда не была стервозной или грубой. А ещё она делала то, что мне нравилось больше всего: я люблю сосать соски, и ей никогда не надоедало, когда я сосал её. Я люблю трахать раком, и это тоже была её любимая поза. Я люблю засовывать большой палец в задницу моей партнерши, когда трахал её киску, и это сводило её с ума. Пожалуй, единственное, что мне нравилось из того, что она не делала — не потому, что ей этого не хотелось, а потому, что её идеальные сиськи были недостаточно большими для этого,  — это траханье сиськами.

Мы с Джули были очень осторожны как во время совокупления, так и без него. Мы всегда спали в моей кровати с закрытой дверью. На всех дверях в доме были установлены датчики, которые звонили на наши айфоны, если двери открывались, и мы никогда не принимали душ в главной ванной, а только в моей ванной комнате. Я также регулярно стирал 

постельное белье. Мы никогда не пытались трахаться по ночам, если только Кевина не было в отъезде.

Во время обычных занятий у нас никогда не было никаких нежностей — ничего, кроме объятий. Мы абсолютно никогда не проявляли привязанности друг к другу на публике, даже если думали, что никто не видит. Когда мы ходили куда-нибудь вместе — иногда я приглашал её на символическое свидание,  — мы были особенно осторожны, и Джули даже перестала пить, чтобы случайно не сказать или не сделать что-нибудь, что могло бы вызвать неприятности.

Один вечер был особенно интересным: у меня не было назначено свидание, но я сходил с Кевином и Джули на ужин, а затем, экспромтом, в танцевальный клуб. С Джули я танцевал только быстрые танцы и — опять же — ничего, кроме объятий. После того, как мы пробыли там некоторое время, Симона — профессор изобразительного искусства, ассистентом которой Джули была, когда я позировала для курса "Рисование портрета",  — пришла со своими подругами. Джули подошла поприветствовать её, и после того, как Симона устроилась со своими друзьями, она подошла к нашему столику.

Я не обратил на это особого внимания, когда на Симоне был художественный халат, который она надевала на занятия по портрету, но, одетая для танцевального клуба, я не мог не заметить, что у нее большая грудь. С ней было весело болтать, и в итоге я протанцевал с ней пять или шесть танцев. Кевин тоже станцевал с ней пару раз, пока я танцевал с Джули. Во время разговора я спросил, где её муж — я не видел колец на её пальцах ни в тот вечер, ни во время занятий по портрету, но предположил, что она была замужем. Она быстро ответила:  — Я в разводе,  — а затем быстро сменила тему.

Когда мы уходили, Симона крепко обняла каждого из нас — то, что она мне подарила, длилось неподобающе долго, но я не жаловался на то, что её большие титьки давят мне на грудь, хотя и пытался скрыть реакцию, которую вызвал у меня член.

Примерно через месяц после посещения танцевального клуба Джули и Кевин отправились в десятидневный отпуск. Кевин выглядел чрезвычайно счастливым, когда я провожал их в аэропорт. Однако в течение следующих трех дней я чувствовал себя потерянным. Когда ты привык получать первоклассную киску пять раз в неделю, внезапно оказаться отрезанным — даже без возможности поглазеть на свою сексуальную партнершу — было пугающе сложно. Я не ухаживал за другими женщинами с тех пор, как начал заниматься сексом с Джули, потому что в этом не было необходимости — я был полностью сексуально удовлетворен. Однако в её отсутствие я пожалел, что у меня не сложились отношения настолько, чтобы я мог быть уверен, что мы переспим.

Когда в среду утром, после ухода Кевина и Джули, я ходил по магазинам в местном Крогере и жалел себя, я наткнулся на Симону. Она была исключительно дружелюбна. Она увидела, что было в моей тележке.  — Джули готовит лазанью сегодня 

вечером?  — спросила она.

— Нет, их с Кевином не будет в городе до следующего понедельника. Я уже однажды готовила лазанью, правда, без особого успеха, но сегодня вечером попробую ещё раз,  — улыбнулся я.

— Может быть, мы сможем помочь друг другу,  — улыбнулась она в ответ.  — У меня на кухне ремонт, и я ненавижу есть в одиночестве, поэтому готовлю потрясающую лазанью. Давай я приду к тебе домой и приготовлю для нас лазанью, а ты приготовишь салат и угостишь меня бокалом красного вина.

— Звучит как план,  — улыбнулся я. Она уже знала, где живет Джули, и пообещала прийти около шести вечера.

На самом деле я не ожидал, что Симона придет ко мне — если не считать ужина,  — но, учитывая её комментарий после моего последнего занятия по портретному моделированию о моей "комплектации" и крепкие объятия, которые она подарила мне в танцевальном клубе, была вероятность, что мне повезет. Я бы поверил на слово. Несмотря на то, что Симоне было (как Джули сказала мне в какой-то момент) 42 года, её пышное тело возбудило бы почти любого гетеросексуального мужчину.

Я был, как обычно, вежлив, когда мы вместе готовили ужин. Я налил ей несколько бокалов вина, и мы мило, по-дружески поболтали. Когда я отодвигал для нее стул, чтобы она могла сесть, когда ужин был готов, она улыбнулась мне и сказала:  — Тебе не обязательно быть таким вежливым, Блейк. Я — простой человек.

Мой член дернулся, когда она это сказала, но она тут же сменила тему.

После ужина мы пошли прогуляться в местный парк и обратно, и когда мы вернулись в дом, как только вошли в парадную дверь, она повернулась ко мне лицом и, глядя сквозь меня, сказала:  — Я действительно возбуждена, Блейк. Я не слишком стара для тебя, не так ли?

— У тебя тело богини,  — улыбнулся я в ответ, а затем заключил её в объятия и страстно поцеловал.

Несмотря на то, что Симона была на семнадцать лет старше меня, в постели с ней было почти так же весело, как с Джули. Однако её тело было совершенно другим. В то время как Джули гибкая, Симона чувственная. Хотя мне больше нравятся формы Джули, о Симоне тоже можно многое сказать, особенно об этой великолепной груди, которая прекрасно подходит для траха сисек.

Ее сиськи были хороши не только для траха. Звук, с которым её сиськи шлепались друг о друга, когда я трахал её раком, был одним из самых эротичных звуков, которые я когда-либо слышал, и я никогда не уставал посасывать её выступающие соски. Она не могла пульсировать своей киской так, как это делала Джули, но мне нравилось, как она яростно содрогалась в оргазме, когда я кончал в нее.

Симона провела у меня ночь в среду, четверг и пятницу, и мы отлично провели время. Я ожидал, что она останется и на субботу, и на воскресенье, но в субботу утром за завтраком она ударила меня между глаз.  — Боже,  

как бы я хотела, чтобы мой муж не возвращался сегодня днем... я бы с удовольствием трахалась с тобой все выходные,  — сказала она, откусывая от поджаренного рогалика.

— Что?  — Я чуть не закричал.  — Ты замужем?

— Да, но это не проблема, дорогой. То, чего он не знает, ему не повредит,  — хихикнула она.

— Ты никогда не носишь колец, и когда я спросил тебя в танцевальном клубе, где твой муж, ты ответила: "Я в разводе". Почему ты солгала мне?

— Я не лгала, я развелась со своим первым мужем. Джон — мой второй муж. Тебе следовало задать дополнительные вопросы, но, судя по твоей реакции, я заключаю, что у нас не было бы трех незабываемых ночей вместе, если бы я сказала тебе, что после развода снова вышла замуж, так что я рада, что была немного расплывчата,  — она снова хихикнула.

Я простонал про себя:  — Черт, какой же ты отвратительный человек. Ты трахаешь свою замужнюю невестку, а теперь ещё и другую замужнюю женщину.  — В тот момент мне хотелось нагрубить Симоне, но грубость по отношению к женщинам — не черта моего характера. Кроме того, секс с ней действительно избавил меня от тоски по Джули, поэтому после минуты внутреннего смятения я просто пожал плечами и поболтал с ней как обычно.

Симона хотела ещё раз поваляться в сене перед уходом, но я вежливо отказался, однако на прощание я очень страстно поцеловал её и сжал грудь.

Когда в понедельник вечером я забирал Кевина и Джули из аэропорта, они выглядели великолепно — отдохнувшими, загорелыми и счастливыми. Я по глупости подумал, что, может быть, после отпуска Джули изменит своё отношение к внеклассному сексу, и я, конечно, не собирался ничего инициировать. Я понял, насколько это было глупо, когда во вторник утром, не прошло и пяти минут после того, как Кевин ушел на работу, Джули набросилась на меня, как сучка в период течки.

Обычно, когда мы занимаемся сексом в будний день, я довожу её до оргазма, а затем мы трахаемся, пока оба не кончаем. Потом немного обнимаемся и вместе принимаем душ, а затем продолжаем наш день. Обычно это занимает около 50-60 минут. В то утро её не интересовали никакие предварительные ласки, и она набросилась на меня с рвением изголодавшейся пантеры, пожирающей добычу. Когда мы занимались этим два с половиной часа, а она все ещё хотела большего, но мне пришлось это прекратить.

— Джули, мне пора на занятия, и тебе тоже, не так ли?

— Я скажу, что заболела,  — сказала она,  — потому что я больна... мне надоело, что я не могу насытиться твоим членом.

В конце концов я отговорил её трахаться весь день. Мы вместе приняли душ — где я едва удержался, чтобы не трахнуть её снова,  — и в конце концов мы добрались туда, где нам нужно было быть как раз вовремя.

•  •  •

Следующее событие в саге о Кевине, Джули и Блейке произошло воскресным вечером, примерно через шесть недель после того,  

как Джули и Кевин вернулись из отпуска. В те выходные Джули и Кевин улыбались и целовались чаще, чем обычно. В воскресенье вечером за ужином я, наконец, спросил:  — Что это с вами двумя? Вы оба ведете себя глупо?

Кевин посмотрел на Джули — она улыбнулась ему и кивнула головой — потом он посмотрел на меня и сказал:  — Мы беременны!

Я даже не знал, что Джули отказалась от противозачаточных средств. Конечно, моей первоначальной испуганной реакцией было "50 на 50, что ребенок мой", но, к счастью, Кевин истолковал мою реакцию как полное удивление, а не страх. Я смог восстановить самообладание в течение нескольких секунд. Я стал великим актером с тех пор, как начал трахаться с Джули, широко улыбнулся и сказал:  — Поздравляю.  — Я встал со стула и крепко обнял каждого из них — на этот раз Джули не обнималась со стороны, но фронтально.

В тот вечер у нас было много радостных разговоров. Было очевидно, что и Кевин, и Джули много думали об этом, и они даже показали мне, какую спальню они запланировали для детской и какие украшения они будут использовать, когда узнают, девочка это или мальчик. Джули также планировала уйти в отпуск по беременности на седьмом месяце и, возможно, не вернется на работу, поскольку Кевин зарабатывал более чем достаточно, чтобы прокормить их в одиночку.

Несмотря на то, что остаток ночи я, казалось, был беззаботен, в воскресенье, когда я лег спать, страх был главной эмоцией, с которой я столкнулся.  — Что, если этот ребенок мой?  — не выходило у меня из головы. Мне было интересно, может ли что-то во внешности ребенка насторожить людей, особенно Кевина.

К счастью, цвет глаз у ребенка не стал бы проблемой. Хотя у Кевина были карие глаза, как у нашей матери, у нашего отца были голубые глаза, поэтому у Кевина был рецессивный голубой ген. У меня были голубые глаза, как и у Джули. Поскольку у Джули были голубые глаза, а у Кевина — рецессивный голубой ген, у ребенка с вероятностью 50 на 50 были голубые глаза, если это был ребенок Кевина (и 100%, если мой).

У Кевина тоже были каштановые волосы, как у нашей матери, в то время как мои были ближе к светлым, как у отца, и черты лица у меня отцовские, в то время как у Кевина они больше походили на мамины. Кроме того, я был на 10 сантиметров выше Кевина и гораздо шире в плечах. Я не знал, сыграет ли роль какое-либо из этих различий. Я не изучал биологию, а был инженером по гидродинамике. В конце концов, мне удалось поспать несколько часов, но на следующее утро я был в плохом настроении.

В понедельник утром, после того как Кевин ушел на работу, я поговорил с Джули.  — Почему ты не сказала мне, что отказалась от противозачаточных?  — спросил я.  — Я мог бы воспользоваться презервативами.

— Ни за что,  — рассмеялась она.  — Мне нравится твой натуральный член.  

Я бы ни за что не позволила, чтобы между нами был кусок пластика. Кроме того, я приняла меры, чтобы убедиться, что ребенок от Кевина,  — хихикнула она.

— Какие меры?

— После того, как я перестала контролировать рождаемость, я принимала душ каждый раз после того, как мы трахались,  — усмехнулась она.  — К тому же у меня был самый благоприятный период для зачатия, когда мы с Кевином были в отпуске, и я уверена, что именно тогда я забеременела.

Я знал, что в ванной у Джули есть биде, но я не знал, является ли его использование эффективным средством контрацепции. Я не знал, на каком сроке она находится, поэтому я не мог проверить её заявление о том, что ребенок был зачат во время их отпуска. В любом случае, сейчас я ничего не мог с этим поделать, поэтому просто пожал плечами.

К тому моменту в наших отношениях я уже не мог сопротивляться Джули, если она хотела меня. Поэтому в то утро я поел, а затем трахнул её киску, как обычно. Ну, для меня это было нормально. Джули, однако, казалась ещё более возбужденной, чем обычно, и кончила так сильно, как я никогда не видел, когда я кончил в её киску.

Я мало что знал о беременности, поэтому немного почитал об этом. В последующие месяцы я узнал, что Джули была одной из примерно 10% беременных женщин, чье либидо повышалось во время беременности, и угадайте, кому было поручено справиться с этим повышением? Я также узнал, что спринцевание после секса является единственным возможным методом контроля рождаемости, если оно проводится в течение пяти-десяти минут после семяизвержения, и я не помню, чтобы она когда-либо, хотя бы раз, не обнималась и не принимала душ вместе со мной в течение как минимум пятнадцати минут, а обычно двадцати и более после полового акта. По мере того как шло время, она также проявляла себя намного лучше и быстрее, чем если бы ребенок был зачат во время её отпуска с Кевином, так что я просто смирился с тем, что, возможно, стану биологическим отцом.

Учитывая все неурядицы в моей жизни, было чудом, что я получил степень магистра за 18 месяцев. Мои оценки были не такими высокими, как могли бы быть, если бы у меня не было душевного смятения и чувства вины, но что с того — моя инженерная специальность пользовалась большим спросом и когда я закончил школу, у меня было несколько хороших предложений о работе.

Я закончил школу, когда у Джули только начинался третий триместр беременности. Я планировал устроиться на работу в городе, расположенном примерно в полутора часах езды от дома Кевина и Джули. Однако у Кевина были другие планы. У него был серьезный разговор со мной в местном парке за две недели до того, как я собирался получать диплом.

После небольшой беседы он сказал:  — Блейк, я хочу попросить тебя о большом одолжении.

— Все, что угодно, брат,  — 

улыбнулся я.

— Ты можешь остаться с нами, пока не родится ребенок? Я могу устроить тебя на временную работу в крупную компанию, в которой я работаю, и надеюсь, твой новый работодатель, кем бы он ни был, сможет подождать пару месяцев, прежде чем ты приступишь к работе.

— Почему ты хочешь, чтобы я осталась до рождения ребенка?

— Потому что Джули действительно полагается на тебя во всех делах по дому, и когда меня нет рядом, она чувствует себя гораздо увереннее, если ты рядом. Беременность, знаешь ли, нарушает гормональный фон у женщин, и она начинает нервничать,  — он рассмеялся,  — и нам обоим нравится, что ты рядом. Возможно ли это?

Конечно, у меня не было причин отказывать своему брату — человеку, который пожертвовал своей жизнью ради жизни своей семьи, включая меня.  — Конечно, я останусь, если смогу как-то это уладить,  — ответил я и крепко обнял его.

Мой будущий работодатель был согласен с тем, чтобы я отложил выход на работу в офисе на три месяца, если я пройду двухдневный ознакомительный курс и они дадут мне расчеты для удаленной работы, что означало бы, что мне не понадобится временная работа в компании Кевина.

Хотя на работе все складывалось хорошо, я жалел, что у меня нет альтернативы, кроме как оказать услугу Кевину, хотя на самом деле у меня не было альтернативы. Незадолго до того, как Джули пошла на восьмой месяц, я понял, что наш секс больше не развлечение, а любовь. Однажды, когда мы лежали в позе ложек и оба испытали оргазм в одно и то же время, меня переполняли эмоции. В то время как физические аспекты были такими же хорошими, как и всегда, эмоциональная часть была просто зашкаливающей. Хотя у меня были прошлые отношения, в которых я думал, что влюблен, я никогда раньше не испытывал ничего настолько эмоционально насыщенного.

К сожалению, это был не разовый секс. Это случалось каждый раз, когда мы занимались сексом, пока в восемь с половиной месяцев Джули не стала недееспособной, но даже тогда она настаивала на том, чтобы обниматься по часу каждый день, даже если мы не могли заниматься сексом.

Наконец настал роковой день. В 4 часа утра Кевин разбудил меня и сказал:  — У нее начались схватки. Мы едем в больницу прямо сейчас.

Я обнял их обоих на прощание и взял с них обещание позвонить мне, как только я смогу навестить их. Маленькая Марго Лизбет Бернс появилась на свет в 8:04 утра после, к счастью, коротких и легких (в таких случаях, в абсолютных цифрах, не легких) родов.

Я собрал все свои вещи и приготовил их к отъезду за несколько дней до этого, так как обе бабушки должны были приехать, как только родится ребенок, и им нужна была моя комната. В тот день я увидел новоиспеченную маму и ребенка в больнице. Я знаю, что отношусь к Марго предвзято. Она была самой милой крошкой, которую я когда-либо видел 

в своей жизни, а Джули выглядела на удивление хорошо.

Пока Кевина не было в палате, он звонил, а Джули кормила грудью, она погрузилась в задумчивость.  — Прости, что я эмоционально шантажировала тебя, Блейк. Теперь, когда я знаю, что тебе пора уходить, я хочу признаться, что никогда не собиралась изменять Кевину с кем-то другим. То, что произошло в мотеле "6", было подстроено. У меня просто было непреодолимое сексуальное влечение к тебе. Я должна была обладать тобой, и это был единственный способ заставить тебя заняться со мной сексом.

Я был ошеломлен. Я просто сидел с открытым ртом. Конечно, я не собирался срываться на новой кормящей маме, и Джули это знала, возможно, поэтому она и призналась тогда. Пока я сидел в каменном молчании, она ещё не закончила.

— Кстати, ты биологический отец Марго, но больше никто никогда не узнает,  — улыбнулась она. Да, действительно улыбнулась.

И снова я потрясенно молчал. После минутной паузы, в течение которой Джулия в основном с любовью смотрела на кормящуюся Марго, я начал спрашивать, откуда она узнала, что я биологический отец, когда Кевин, сияющий, как полная луна, вернулся в палату.  — Что ж, я оповестил всех родственников,  — хихикнул он.  — Бабушки приедут завтра вечером, а сестра с мужем заедут на следующей неделе. Папа с братом Джули тоже приедут.

После небольшой беседы, в ходе которой я снова продемонстрировал свои недавно приобретенные актерские навыки, я попрощался. В тот же вечер я уезжал в свою новую квартиру и на работу. Я крепко обнял Кевина и сказал, как сильно я его люблю и как я счастлив за него. Я поцеловал новоиспеченную маму и малышку в лоб. Только когда я сел в свою машину, все сдерживаемые эмоции вырвались наружу, и я заплакал впервые с тех пор, как умер мой отец.

•  •  •

На этом история должна была закончиться. Все должны были жить долго и счастливо, а Кевин должен был наслаждаться хорошей кармой до конца своих дней. Вместо этого я узнал, что карма — непостоянная сука.

Маленькой Марго было около двадцати месяцев, и она уже бегала (она никогда никуда не ходила пешком) и разговаривала почти целыми предложениями, а Кевин был самым счастливым и гордым отцом в истории. Джули по-настоящему прониклась материнством и, казалось, была очень довольна тем, что растит Марго и начинает выставлять свои работы в местных галереях.

Я только что провел очень приятные длинные выходные в гостях у Кевина, Джули и Марго, вероятно, потратив не менее десяти часов на игры с Марго, которая запала мне в сердце, как никто другой, когда в среду утром после моего возвращения домой мне позвонила сестра.  — Кевин попал в аварию и находится в больнице.

— Насколько это серьезно, сестренка?  — Спросил я.

— Он может не выжить. Он очень серьезно ранен,  — всхлипнула она.

— В какой больнице он находится?

Я получил информацию, сказал своему боссу, что это чрезвычайная ситуация в семье, и ушел, забрав кое-какие вещи из своей квартиры.

Очевидно,  

все были в глубокой печали, когда я приехал в больницу. Кевин ехал на работу, и его сбил пьяный водитель, проехавший на красный свет. Это был его четвертый арест за вождение в нетрезвом виде, потому что пьяные, похоже, всегда выживают. Когда я зашел навестить Кевина, в комнате были Джули и моя мама, обе в тяжелом состоянии. Когда я схватил Кевина за руку и сказал ему — Будь сильным, старший брат,  — его глаза открылись. Он что-то прошептал Джули, которая сидела рядом с ним. Затем она повернулась ко мне и сказала:  — Кевин хочет поговорить с тобой минутку наедине.

Джули и мама вышли из комнаты, и я наклонился, чтобы расслышать Кевина.  — Блейк, у меня ничего не получится. Пообещай мне, что позаботишься о моих девочках. Ты будешь им нужен. Ты должен заботиться о них, как я заботился о тебе и сестренке после смерти отца.  — Затем он начал кашлять.

Когда Кевин перестал кашлять, он сказал:  — Пообещай мне, брат. Пообещай мне.

— Я обещаю, что буду хорошо заботиться о них,  — ответил я, и на моих глазах выступили слезы.

На лице Кевина на несколько секунд появилась широкая улыбка, а затем он снова начал кашлять. На этот раз включились всевозможные мониторы и колокольчики. Я вышел из палаты, когда вбежали две медсестры и врач. Пять минут спустя, когда все собравшиеся смотрели на это, доктор вышла с несчастным выражением на лице.

Нам не нужно было знать, что она сказала Джули, чтобы понять, что произошло, поскольку я подхватил Джули, когда она упала в обморок. Мы знали, что Кевин мертв.

— Карма — чертовски непостоянная сука,  — снова и снова повторялось у меня в голове, пока я нес Джули к кушетке в приемной, и медсестра приходила, чтобы помочь ей.

•  •  •

Похороны и прием были для меня сущим адом. Я справился с ними, только зная, что должен быть сильным ради Джули, моей мамы и сестры. Конечно, Марго знала, что что-то происходит, но не понимала этого. Она все время повторяла:  — Не плачь, мамочка,  — но, несмотря на все её усилия, это не помогло Джули.

Я произнес надгробную речь в честь Кевина, честно сказав, что он был лучшим человеком, которого я когда-либо знал, и выразил надежду, что в будущем я смогу стать хотя бы на одну десятую таким, каким был он.

Следующие несколько дней я оставался с Джули, Марго и мамой Джули в доме Кевина. Джули, делая все возможное, чтобы просмотреть страховые полисы, поговорить с полицией о пьянице, поиграть с Марго, обсудить с адвокатом завещание Кевина и сделать все остальное, что было необходимо.

Когда я вернулся на работу, мы с Джули каждый день разговаривали по телефону. Я чувствовал, что у нее не все в порядке. Когда примерно через неделю после моего возвращения она спросила меня:  — Что сказал тебе Кевин в больничной палате перед смертью?

Мне не хотелось лгать ей, поэтому я сказал.

— Ты обещал?

— Я обещал.

— Ты собираешься выполнить своё обещание?

— Да,  

я намерен.

— Тогда тащи свою задницу сюда, как только сможешь уладить дела в своем нынешнем месте,  — решительно сказала она и повесила трубку.

За последние несколько месяцев я встречался с двумя женщинами, но ни в одну из них по-настоящему не был влюблен. Кроме того, хотя моя работа мне нравилась, я не представлял, что буду работать там всю оставшуюся жизнь. После того, как я выспался, я принял решение.

На следующий день я позвонил Джули и сказал:  — Я приеду к тебе на выходных, чтобы посмотреть новые дома с тобой и Марго. Я отправлю тебе по электронной почте объявления, которые меня сейчас больше всего интересуют, и мы сможем обсудить это подробнее, когда я приеду.

Последовало долгое молчание, прежде чем она спросила:  — Ты не хочешь жить в этом доме?

— Слишком много воспоминаний.

— Ты ищешь новую работу?

— В твоем регионе есть три специальности, на которые я подхожу — я отправлю своё резюме сегодня днем.

Я услышал рыдания на другом конце провода.  — Не надо слез,  — сказал я,  — у нас есть работа.

Джули взяла себя в руки и простонала:  — Хорошо.

Я закончил разговор словами:  — Увидимся в пятницу около 18:00.

•  •  •

Когда я приехал туда в пятницу, я подбросила хихикающую Марго в воздух, а затем прижала к себе и пощекотала её, пока она визжала от радости. Джули стояла там с кривой улыбкой на лице и скрещенными на груди руками. Когда я опустил Марго на землю, все ещё держа её за руку, я схватил её маму, прижал её к своей груди другой рукой и страстно поцеловал. Когда мы прервали поцелуй, я сказал:  — Я здесь, чтобы начать выполнять своё обещание.

В ту ночь мы с Джули впервые признались друг другу, что занимаемся любовью, а не просто трахаемся.

Несмотря на то, что тест ДНК доказал, что я являюсь биологическим отцом Марго, я настоял на том, чтобы удочерить её, чтобы для всего остального мира она была дочерью Кевина. Я устроился на новую работу. Мы купили новый дом на часть денег, вырученных от страховых полисов Кевина, и через десять месяцев после моего возвращения мы с Джули поженились. Она была беременна нашим сыном (которого, конечно же, мы назвали Кевином).

Однако в те выходные, перед тем как все это началось, у меня состоялся задушевный разговор с Джули.

— Джули, я люблю тебя, но моя жизнь не превратится в ад, как это случилось бы с Кевином, если бы ты изменила мне. Я бы вышвырнул тебя, не задумываясь, и сделал бы все, что в моих силах, чтобы получить единоличную опеку над Марго и любыми другими детьми, которые у нас могли бы родиться. Если мы собираемся быть вместе с этого момента, тебе придется подписать твердый брачный контракт, предусматривающий, что в случае измены ты передашь все своё и наше совместное имущество мне и согласишься на мою единоличную опеку, даже если суд может не соблюдать соглашение об опеке. Конечно, я тоже соглашусь на те 

же условия. Ты согласна или мне следует выполнить последнюю просьбу моего брата удаленно?

Джули пристально смотрела на меня в течение долгой минуты. Я встретил её взгляд со стальным выражением лица. Наконец она сказала:  — Я хочу тебя, и только тебя. Пусть твой адвокат подготовит самый надежный брачный контракт из возможных, и я его подпишу. Теперь, когда с этим покончено, мне бы не помешал ещё один депозит спермы в моем банке...

И я отдал ей сперму.