Возвращение в Бристоль. Часть 3

Я вернулся домой как раз вовремя, чтобы посмотреть местные новости в шесть тридцать. Мне хотелось знать, во что я ввязался. Я смотрел все полчаса, но узнал не так уж много: было только одно интервью, и то с невинной жертвой, записанное на ступеньках суда, когда она выиграла своё дело.

Я подумал, не позвонить ли Молли насчет мальчиков, но не знал, что сказать и что делать, если ответит Питер. Понимал, что позволяю взять верх своему воображению, и чувствовал себя виноватым, что не могу с этим справиться ради мальчиков.

Я налил себе виски побольше, но, едва сделав глоток, поднял трубку. Пришлось поискать их номер в своем ежедневнике, но я его набрал.

Гудок все шел и шел. Затем включился автоответчик, и я положил трубку. Сейчас не время оставлять сообщения на автоответчике. Вместо этого я допил виски, переоделся во что-нибудь попроще и пошел поискать себе чего перекусить. Вернувшись, решил, что уже слишком поздно делать важные звонки, нарушая покой Молли, но сам понимал, что на самом деле просто придумываю себе оправдания.

Когда вошел на следующее утро, Кэрол встретила меня словами:

— Ну, что, звонили?

Я почувствовал себя виноватым.

— Знаешь, вчера я думал, что мы на пути к действительно хорошим отношениям. Я начинаю пересматривать свои взгляды...  — и я улыбнулся, наверное, несколько смущенно.

— Что ж, сделайте это сегодня. Ради Джейми и Бена.

Я восхищен памятью и умонастроением Кэрол. Вчера их имена были упомянуты вскользь, а сегодня они для нее — реальные люди.

Она протянула мне пачку заметок и несколько папок.

— Нужно сделать кое-что, и кое-что почитать.

— Ну и дела, спасибо. Сегодня утром у меня «Би-би-си». Пойду в отдел по связям с общественностью получать инструкции. Кстати, мне и впрямь нужно заехать во «Фрэнкс Инжиниринг» в Эксетере, Стивен... Стивен...  — я порылся в памяти, пытаясь вспомнить имя генерального директора.

— Стивен Хоббс,  — напомнила мне Кэрол.  — Когда хотите ехать?

— В первый же свободный день, думаю, нет причин откладывать. Предлагаю первым делом прийти сюда, а потом съездить туда в середине утра и провести там остаток дня.

Она заглянула в ежедневник.

— Это будет понедельник. Я позвоню Стивену. Но предупреждаю, Пирсу Макбейну это не понравится.

— А причем тут он?

— Вы посетите Эксетер до того, как побываете в «Эбби». Я же говорила вам, что он довольно придирчив к их статусу.

— Ну, ему просто не повезло. Если бы захотел, он сам мог бы выбрать в моем календаре понедельник. У меня нет привилегий, во всяком случае, пока.

— Он не выбрал понедельник, потому что знает, что в среду в офисе не будет Питера Дэвиса.

— Повезло Питеру Дэвису,  — ответил я и отправился в отдел по связям с общественностью. Мой календарь не будет подконтролен никому кроме меня, и уж точно не Питеру, мать его, Дэвису!

Остаток дня прошел вполне нормально. После моего интервью, которое, по их мнению, должно будет выйти в эфир вечером, я отправился на обед в кафетерий с группой сотрудников отделов 

по связям с общественностью и маркетингу. Они были очень разговорчивы, и я начал понимать то, что уже подозревал: Анри Бауэр управлял очень расслоенной культурой. Казалось, никогда, даже на светских раутах, не говоря уже об обычной работе, он не имел ничего общего с младшим персоналом. Связано ли это с его стилем работы, или он чувствовал в чем-то своё превосходство, не знаю, но это требовалось исправить. Я попросил Кэрол попробовать придумать, как мне раз в пару недель приглашать на обед в обеденный зал со шведским столом кого-нибудь из младшего персонала.

Домой вернулся как раз вовремя, чтобы посмотреть местные вечерние новости. Лучше бы я этого не делал. Видеть себя по телевизору неловко, даже если рядом больше нет никого. После этого я принял душ, чтобы расслабиться. Потом понял, что, скорее всего, опоздаю к Киту в гольф-клуб. Я уж было собирался отмазаться от звонка Молли, сославшись на то, что из-за этого опоздаю, как вдруг подумал, что скажет утром Кэрол, и набрал номер.

Слава богу, ответила она, а не он.

— Привет, Молли, это Крис.

Я почувствовал, как по линии связи прошла волна холодка или, по крайней мере, нерешительности.

— Я знала, что ты вернулся в город. Ждала, когда позвонишь. Но мог бы сделать это и до того, как мальчики увидели тебя по телевизору. Они только что узнали из телевизора, что их отец вернулся в Бристоль.

— О, Боже! Прости. Они расстроились?

Ее голос потеплел.

— Нет, они в восторге. Их отца показывают по телевизору. Думаю, они захватили только последние пару минут, кто-то из них пролистывал каналы, наверное, искал мультики, и тут попался ты.

— Я бы хотел увидеться с тобой, чтобы договориться о том, чтобы я виделся с ними регулярно.

— Что ж, не собираюсь пытаться тебе препятствовать. Когда хочешь это сделать?

— Сейчас я уже опаздываю, но хочу поговорить с тобой о том, чтобы встречаться с ними довольно часто и регулярно. Пожалуйста.

— Крис, я уже сказала, что не стану тебе препятствовать.

— Спасибо. Но думаю, что мы должны скоординировать наши действия. Хочешь, угощу тебя ужином завтра вечером, если тебе бывать где-то одной?

— Он — мой муж.

— Я это прекрасно понимаю. Но наши дети — они наши, а не его. Давай не будем спорить. Как насчет завтрашнего вечера?

— Хорошо. Где ты будешь? Я приду после того, как мы поедим, и я уложу мальчиков спать. Скажем, в девять?

— Хорошо. В моей квартире или где-нибудь еще?

— Твоя квартира пойдет.

Итак, я дал ей свой адрес, отключился и отправился в гольф-клуб. Всю дорогу думал о том, что даже разговор с ней заставляет мою кровь кипеть, ведь спустя четыре года шрамы все ещё не зажили. Но в то же время я понимал, какое облегчение испытываю от того, что позвонил, и насколько волнуюсь по поводу завтрашнего вечера.

Кита я нашел в баре.

— Привет, Крис. Что будешь пить?

— Я — за рулем.

Кит выглядел невозмутимым.

— Я тоже. Но у 

меня есть правило: только одна кружка, если я за рулем, и только две, если хорошо поем. Думаю, это позволяет мне оставаться в рамках закона. Сегодня — вечер двух кружек.

— Завидую тем, у кого хватает самодисциплины придерживаться строгого правила не употреблять алкоголь за рулем.  — Но потом я улыбнулся.  — Но ты меня убедил, пусть будет кружка, пожалуй.

Когда мы выпили, и Кит поинтересовался, как прошли мои первые три дня, а я спросил, как прошла его последняя неделя в Чилзе, я посмотрел на него.

— Ну, и как?

Он улыбнулся.

— Ты бы удивился, узнав, что твое имя упоминалось, когда я разговаривал с Энн вчера вечером.

— Хочешь сказать, что тебе удалось хорошо посплетничать?

— Ну, а о чем ещё говорить пожилой супружеской паре, как не о других?

— И?  — попытался я перевести разговор с препирательств на что-то, что могло бы означать неопределенный прогресс.

Внезапно Кит стал серьезным.

— Энн мне сказала, что случайно встретила Молли, примерно через три месяца после смерти Дэниела. Думаю, тогда же она сказала мне об этом, но, по-моему, в то время у меня в одно ухо влетало — в другое вылетало.

— Это было примерно тогда, когда она опять вышла замуж.

— Да, Энн думает, что она как раз вернулась из медового месяца. Энн только начала работать, по какой-то причине её отправили в больницу, и в коридоре она столкнулась с Молли. Они вместе пошли выпить кофе.

Я как раз сделал длинный глоток пива и, поставив его на стол, спросил:

— Повторяю: «и что»?

— Ну, во-первых, Энн вспоминает, что в то время она была удивлена тем, насколько молчалива была Молли. Она всегда была непоседой, но тут была тихой. Энн использовала слово «скучной», что для девушки, только что вернувшейся из медового месяца, довольно странно.

— Этому может быть тысяча и одно объяснение. Она устала... начало новой супружеской жизни, новых отношений не обязательно бывает легким... или простудилась. В свете того, что сейчас приближается четвертая годовщина их свадьбы, не вижу в этом ничего особенного.

— Ну да. Ну, я все решил об этом упомянуть. Но главное, что запомнила Энн, это то, что Молли была настойчива, совершенно решительна в вопросе того, что ты, якобы, не сделал ничего плохого. Что ни в чем её не подвел. Я знаю, что тебя это беспокоит, поэтому посчитал нужным сообщить тебе об этом.

— Очень любезно с твоей стороны, и думаю, что мило со стороны Молли. Но нелогично, отношения не рушатся настолько внезапно и так катастрофически без вины обеих сторон. Не могу поверить, что я ничего не упустил. Но думаю, Молли пыталась быть доброй, просто зная, что мы с тобой друзья. Думаю, она не хотела, чтобы ты плохо подумал обо мне. Молли всегда была добра и внимательна к другим, всегда хотела, чтобы люди думали о других только хорошо.

— Ну, могу сказать тебе лишь то, что говорила мне Энн...  — Кит отпил немного из своей кружки.  — О, и единственное,  

что ещё запомнила Энн, это что Молли сказала, что не собирается повторять в новом браке ошибку, совершенную ею в первом. Она была уверена, что этот брак — навсегда, что она посвятила ему себя и доведет его до конца.

— Разве не таким и должен быть брак? Я думал, именно таким. Но, полагаю, приятно слышать, что за этот брак она собирается держаться. Все говорит о том, что они и впрямь очень любят друг друга.

— Ну, что ж, допивай и пойдем, поищем те стейки,  — сказал он, допивая свою кружку.

Пока не принесли стейки и по второй кружке, мы вели светскую беседу, а потом Кит спросил:

— Ну, и как тебе «Фрэнкс»?

— «ITI-Фрэнкс», если быть точным. Но местами там интересно, забавно. Есть приятные люди. Но больше всего веселит... Как думаешь, кто является заместителем начальника отдела исследований?

— Нет ни малейшего...  — Кит поднял глаза и увидел моё улыбающееся, а может, и ухмыляющееся лицо. Внезапно он улыбнулся.  — Да не может быть... неужели он?! О, как интересно.

— Это было полной неожиданностью. Я не очень понимаю, что с этим делать. Честно говоря, не думаю, что хочу иметь с ним дело, но и не могу от него отказаться.

— Ну, не делай глупостей. Может, он — хороший парень. Думаю, он и в самом деле такой, не могу себе представить, чтобы Молли вышла замуж за кого-то, кто бы не был таким. Может быть, ты сможешь построить достойные отношения, у вас ведь есть нечто общее.

— Соглашусь с твоим советом не делать глупостей. И не буду. Но не думаю, что мы сможем стать друзьями. Я знаю его как аморальное маленькое дерьмо, из тех, кто подбивает клинья к замужним женщинам, у него хватает совести разрушать чужие браки, заставлять детей жить в неполных семьях. Не хотел бы иметь такого в друзьях.

— Понимает ли он, что это — ты?

— Да, это он сходил к своему боссу и выяснил.

— Значит, если беспокоится, стало быть, его мучает совесть.

Я задумался над этим.

— Возможно. В равной степени он может думать, что я просто затаил обиду, а это так и есть. Я могу думать, что у меня есть веские причины, а он — нет, но он все равно может признавать такую возможность.

Кит усмехнулся.

— А нельзя ли устроить над ним расправу, пока сам ты будешь сидеть на заседании Совета директоров, имея идеальное алиби? Немного хорошего, честного насилия. Нравственно и по существу.

Я рассмеялся.

— Я должен был сделать это четыре года назад. Конечно, четырехлетнее ожидание должно, как минимум, придать акту определенную утонченность.

— Так, что же ты будешь делать?

— Полагаю, буду действовать по обстоятельствам. Но, возможно, мне захочется немного развлечься и заставить его слегка помучиться. Заставлю его сомневаться в своем поведении, пока сам буду действовать в зависимости от обстоятельств.

— Ну, как уже говорил, не стоит рисковать своей карьерой ради глупой мести. Это ниже твоего достоинства, ты должен быть выше этого.

После этого мы 

сменили тему и поболтали о новой жизни Кита и Энн в Сан-Диего. Поскольку никто из нас пить не мог, а у Кита было много дел по дому, закончив трапезу, мы разошлись по своим домам. Но я ему напомнил, что хочу пригласить его с Энн на ужин в один из вечеров на следующей неделе.

•  •  •

Четверг в офисе прошел хорошо, но без сюрпризов. На здании появилась новая вывеска — «ITI-Фрэнкс Лтд» — рядом с большим логотипом ITI. Конечно, первое, что спросила Кэрол, было:

— Вы ей позвонили?  — и когда я ответил: «Да», она просто улыбнулась и сказала:

— Хорошо.

По дороге домой я зашел в магазин, решив, что у меня должен быть полный ассортимент напитков и соков, а также что-нибудь перекусить. Купил несколько банок хороших оливок, лично я их терпеть не могу, но знаю, что Молли их любит. Эта встреча заставляла меня нервничать, я не вполне понимал, чего от меня ждут. Обычно Молли пила по вечерам белое вино, но, возможно, изменила свои вкусы в напитках, как и в мужчинах.

Придя, разогрел в микроволновке лазанью, оказавшуюся, как и ожидалось,  — средненькой! Затем сходил в душ и переоделся — в свою самую элегантную, дорогую повседневную одежду. Проверил, хватит ли льда, выставил на журнальный столик оливки и арахис и посмотрел на часы — было ещё только восемь.

Попробовал почитать деловые бумаги. Какое-то время у меня неплохо получалось, включились деловая дисциплина и любовь к работе. Но без четверти девять нервы снова сдали. Я не мог усидеть на месте и метался по квартире. Следил за случайно проезжавшими мимо машинами в ожидании, не она ли это. На противоположной стороне дороги от моей квартиры было несколько свободных парковочных мест. Я наблюдал за крышей серебристого «Фольксвагена Гольф», припаркованного напротив, но ещё больше меня заинтересовало то, что из машины никто не выходил. И тут водительская дверь открылась, и это была... Молли. Я вздохнул: ну, вот, началось!

Я подождал, пока она нажмет на кнопку домофона.

— Привет, Крис, это — Молли.

— Поднимайся.  — И я нажал кнопку разблокировки, пошел и встал у открытой входной двери, наблюдая за лифтом. А потом тот появился, и стали открываться двери. Впервые за почти четыре года я встретил свою бывшую жену.

Я улыбнулся, совершенно естественно,  — никогда не мог удержаться от улыбки, видя Молли.

— Привет! Заходи. Давай твое пальто.

Она улыбнулась и прошла мимо меня в холл. Я встал у нее за спиной, и она стряхнула с себя пальто. Потом повернулась и подставила для поцелуя щеку. Я посмотрел на её лицо, она выглядела старше, и в её глазах не было чего-то ещё, не мог понять, чего именно. Я поцеловал её в щеку и ощутил запах духов. Этот запах мгновенно вернул меня в другое, более счастливое время. Я знал, что она пользовалась именно этими духами, потому что они нравились мне, но уже не мог вспомнить, что это за духи, память играет со мной странные шутки.

— Заходи.

Я повесил 

её пальто на один из настенных крючков.

— Выпить хочешь?

— Да, пожалуйста. Бокал белого вина, если оно есть у тебя?

— Я догадался, что ты захочешь именно его. Я к тебе присоединюсь. Проходи и садись, а я принесу напитки.

К тому времени как я налил бокалы и присоединился к ней в гостиной, она уже сидела на диване и осматривалась. Я поставил её бокал на стол перед ней.

Она улыбнулась, глядя на меня.

— Хорошо выглядишь, Крис, очень загорел и подтянут.

— Вот что делает пара недель в Южной Африке в январе. Могу рекомендовать.

— Только загорал на солнце?

— В основном, но еще — хорошая еда и вино, а также несколько дней в «сафари»-парке.

— Везет тебе.

— Ну, между заданиями у нас имеются четыре недели отпуска, чтобы разобраться в себе, переехать и привести себя в порядок. Я собирался вернуться в Лондон, но не обязательно насовсем, так что, просто нашел меблированную квартиру в Фулхэме, а потом смог провести три недели в отпуске, две из которых — в Южной Африке.

— С Эллен?  — Она держалась непринужденно и улыбалась, но в голосе слышалась нотка раздражения.

Да как она смеет? Едва переступила порог, и уже спрашивает меня о моей личной жизни.

— Её зовут Хелена, и да, с ней,  — ответил я, как надеялся, достаточно резко, чтобы закрыть эту тему.

Но она продолжила.

— Она приехала с тобой?

— Она сейчас в Апельдорне,  — выдал я минимум информации.

— Мальчики говорят, что она очень красивая, и что она им очень понравилась, когда ты возил их в Евро-Дисней.

Я улыбнулся.

— Она очень красивая, по крайней мере, так мне кажется. Но подозреваю, что мальчикам она понравилась больше из-за того, что кое-кто взял их с собой в Евро-Дисней.

Она улыбнулась, как минимум губами, но, похоже, до нее дошло, что тема закрыта.

Наступила пауза, затем она оглядела комнату.

— Очень умно. Твоя собственность?

— Нет. Её арендовала для меня компания. Был выбор между ней и отелем. Я выбрал её.

— Значит, ты здесь ненадолго?

— О, да, именно так. Думаю, лет на пять, если не подвернется ничего иного. Я два года проработал в «Джеймсонс», почти два года — в международной консалтинговой компании, и это было прервано только потому, что я создал там хаос и хотел выбраться. Потом — два года в Голландии. И обычно, когда так отработаешь свою стажировку, тебе начинают продлевать срок пребывания. Думаю, у меня есть около пяти лет. Но кто знает, все может измениться,  — без энтузиазма улыбнулся я.

— Ты знаешь, что Питер работает на «Фрэнкс»?

— Да, по этому поводу ко мне приходил его босс.

— Пирс Макбейн? Пирс и Жанетт — хорошие друзья Питера и мои. В основном, друзья — Пирс и Питер, но с Жанетт у меня тоже очень хорошие отношения.

Я кивнул, не удивившись.

Она продолжила.

— Питер очень беспокоится насчет тебя...

— Почему?

— Боится, что ты можешь усложнить ему жизнь. Он — хороший, Пирс думает о нем хорошо, и его работа очень важна. И ему больше некуда пойти и 

заниматься тем же...

Она умоляюще посмотрела на меня.

— Я уже сказал доктору Макбейну, что он будет пользоваться полной поддержкой кадровой политики ITI. Мы — работодатель, предоставляющий равные возможности, независимо от расы, цвета кожи, вероисповедания, сексуальной ориентации... Это распространяется даже на похитителей жен,  — улыбнулся я.

Она схватила наживку.

— Ты не должен думать о нем так. Он — очень хороший человек. И хорош в своей работе. И он очень меня любит.

Она посмотрела мне в глаза, и я почувствовал, что она что-то ищет, и мне стало интересно, что именно.

— Ну, как скажешь... Давай не будем спорить.

Наступила пауза, долгая пауза, когда мы оба потягивали вино. Затем её внимание привлекли оливки, она взяла одну.

— Мило,  — она сделала паузу, и её голос едва не сорвался, когда она добавила,  — ты всегда был так заботлив...

Я решительно перевел разговор к цели встречи.

— Надеюсь увидеться с мальчиками на выходные.

— Конечно, они будут у Ральфа со Сьюзен.

Я вспомнил, что Молли всегда называла своих родителей по именам, это они велели ей сделать так на её двадцать первый день рождения, когда мы обручились, и сказали, что теперь она — сама себе хозяйка и должна разговаривать с ними как взрослая.

— Собираешься уезжать?

— Нет,  — она сделала паузу, подбирая слова,  — может быть, ты сможешь помочь вот с чем: мальчики, оба, как бы ополчились на Питера. Они точно знают, на какие кнопки нажимать, чтобы привести его в ужасную ярость, потому что он не может от них защититься. В итоге, он обычно отправляется на пробежку, чтобы прийти в себя и поставить все на паузу. Я так старалась остановить их, но они воспринимают это просто как спорт. И, конечно, каждый раз он поддается на провокацию. Знает, что они это делают, но не может ни удержаться, ни игнорировать. Поэтому, чтобы сохранить мир, мальчики обычно остаются на выходные у Ральфа и Сьюзен. Это — просто этап, через который они проходят, пока не перерастут его. Они там очень счастливы, и это не означает, что я отсылаю их в наказание или что отвергаю. Просто я застряла в эпицентре войны. Возможно, ты сможешь на них повлиять. Пожалуйста, Крис, им это тоже не на пользу.

Я забеспокоился.

— Это не похоже на любящую стабильную семью, которую мы всегда им обещали.

Она мгновенно расстроилась, вот-вот должны были последовать слезы.

— Я делаю все, что в моих силах! Он так старается, но мальчики делают это невозможным. Ему нелегко, он так меня любит, но они его нет...  — она отпила вина, чтобы успокоиться.

Я на мгновение задумался.

— Ну, наверное, это подводит меня к тому, почему я попросил о встрече. Не знаю, как мальчики воспримут моё желание вернуться в их жизнь на постоянной основе. Сомневаюсь, что в данный момент у меня с ними такие отношения, чтобы я мог повлиять на их отношение к отчиму. Я определенно не заслуживаю того, чтобы обо мне думали настолько хорошо.

Она вытерла глаза носовым платком, а потом 

посмотрела на меня.

— Знаю, что тебе было тяжело. Тебя очень ранило то, что случилось, и твоя работа... но я старалась делать так, чтобы они часто думали о тебе.

— Что ж, за это спасибо. Я и впрямь хочу быть частью их жизни. Я бы хотел видеться с ними каждые выходные, если, конечно, мне не потребуется уехать. И снова возьму их в отпуск, на две недели куда-нибудь... пока не знаю куда.

Она улыбнулась.

— Они обожают проводить отпуск с тобой!  — В её голосе прозвучала почти тоска, прежде чем она опомнилась.  — Так, когда ты хочешь их взять и что будешь делать?

— Ещё не думал, что делать. Думал, что мог бы привезти их сюда на некоторое время, чтобы они увидели, где живет их отец. Но дальше не знаю. Но подумал о воскресенье: я заберу их примерно в десять, а привезу обратно около шести. Как тебе?

— Для первого раза для всех вас это слишком долгий срок. На твоем месте я бы согласилась на меньшее,  — улыбнулась она.

— Да, возможно, ты и права. Давай я заберу их около одиннадцати и привезу сюда, чтобы они осмотрели это место. Потом отвезу их на обед и верну Ральфу и Сьюзен в середине дня?

— Это звучит более приемлемо.

— Как думаешь, с ними не возникнут проблемы? Если моя встреча с ними их как-то расстроит, то я откажусь. Мои чувства неважны по сравнению с тем, что будет хорошо для них.

Внезапно на её глаза снова навернулись слезы.

— Нет, не говори так! Я никогда не хотела разлучать тебя с ними. Им нужен отец. Пожалуйста, то, что я сделала, уже нанесло достаточно вреда нашей семье, не усугубляй ситуацию.

Я молча потягивал вино. Не знал, что говорить, и подозревал, что если открою рот, то наружу выплеснутся мои эмоции.

В конце концов, заговорила она.

— Просто хочу сказать...  — её голос был переполнен эмоциями, и я догадался, что сейчас будет.

— Не надо, Молли. Просто давай не будем об этом. Мы — там, где есть. Нет смысла сожалеть о том, как все сложилось.

Я сделал паузу и посмотрел на нее, просто не мог прочитать, что было в её глазах, и чувствовал, что ей от меня что-то нужно, но дать мне было нечего.

— Просто хочу, чтобы однажды ты смогла мне сказать, что именно я сделал не так...  — затем одарил её фальшивой, лучезарной улыбкой,  — ... чтобы в следующий раз у меня все получилось. Ты бы смогла избавить от душевной боли какую-нибудь другую бедную девушку.

Ее голос все ещё срывался, но она улыбнулась.

— Ей очень повезет... очень сильно повезет.  — Она достала носовой платок и высморкалась. Затем снова улыбнулась и стала выглядеть веселее.

Я ободряюще улыбнулся.

— Так-то лучше. Мы к этому привыкнем. Мы должны попытаться подружиться ради мальчиков.

Она слабо улыбнулась, но, казалось, расслабилась, как будто в её голове что-то разрешилось.

— Да, давай работать над тем, чтобы вернуть мальчикам отца. Сейчас это — самое главное.

Она потягивала 

вино, но поглядывала на меня.

Я потягивал вино и наблюдал за ней, а она — за мной. Я заметил, что на ней очень привлекательное золотое ожерелье. Наверное, ей подарил его он. Молли — из тех девушек, которым мужчины покупают украшения. Но я заметил, что она по-прежнему не носит сережек, как и мне, ему не удалось убедить её проколоть уши. Я хотел, чтобы она это сделала, чтобы купить ей хорошие серьги, но у Молли классическая фобия на иглы, и она ни за что бы не согласилась, чтобы кто-либо протыкал её плоть.

Первой заговорила она.

— Ты, кажется, меньше переживаешь из-за работы, чем в «Джеймсонс». Знаю, что тогда у тебя был сильный стресс.

Я улыбнулся.

— Ну, я только начал работать на «Фрэнкс». Проработал ещё недостаточно, чтобы понять, из-за чего можно испытывать стресс. Но ты права, я изменил свой стиль управления, и теперь всем стало намного легче.  — И тут меня осенило.  — Неужели из-за своих проблем с «Джеймсонс» я забывал о тебе? Я ведь старался соблюдать баланс.

— О! Нет, в «Джеймсонс» ты этого не делал. Нет, это я виновата, во всем виновата я.  — Снова казалось, что вот-вот опять хлынут слезы, она сильно всхлипнула и уставилась на меня.

Я с надеждой посмотрел на нее, мне требовалось, чтобы она все объяснила. Но она просто сказала:

— Я, пожалуй, пойду.

— Да, тебе пора вернуться к мужу. Он будет за тебя волноваться,  — и я пошел за её пальто.

Придержал его, пока она надевала, а затем открыл входную дверь. Она прижалась ко мне, может быть, чуть сильнее чем нужно, чтобы я чмокнул её в подставленную щеку. Но, возможно, это — моё воображение. Я вдохнул аромат этих проклятых духов.

Закрыл за ней дверь, и меня захлестнула волна эмоций. Остатки обиды и злости четырехлетней давности. Воспоминания о том, что у нас было раньше, и что мы потеряли. Налил себе ещё один бокал вина, бормоча под нос: «от Иоанна, 11:35», и подошел к окну.

На мгновение подумал о Хелене. Я и впрямь любил её, и у меня было искушение на ней жениться, прежде чем я понял, какой паршивый получится из меня муж. Но даже такая близкая любовь не шла ни в какое сравнение с теми эмоциями, что могла вызывать во мне Молли. Хелена и не подозревала, насколько ей повезло спастись.

Выглянув из окна, я увидел, как она садится в машину. Но та не отъехала. Я молча смотрел. Она просто сидела внутри, даже не включая фар. Я подумал, может, у нее неисправность в электрике, и решил спуститься вниз. Но, может быть, она просто звонит домой, проверяет, как там он. Он должен был беспокоиться о том, что его жена уехала к отцу её детей, своему первому мужу. Да, наверное, так оно и есть. Если это так, то разговор — долгий, она сидела там не меньше десяти минут. Я стоял и смотрел, не зная, что делать. Я буду выглядеть 

дураком, если спущусь вниз, а она просто разговаривает по телефону. Потом у нее загорелись фары. Через пару минут она тронулась и отъехала.

Как и ожидалось, на следующее утро Кэрол спросила.

— Как все прошло?

Я улыбнулся.

— Неплохо. Легче всего было разобраться насчет детей.

•  •  •

В пятницу вечером, после работы, я зашел на проводы Кита в «Лорд Раглан». Но я знал не так уж много людей и не понимал шуток, и в конце концов, старший партнер начал заговаривать о помощи, которая мне понадобится во «Фрэнксе». Тогда я купил Киту выпивку и ушел.

И вот, в одиннадцать часов утра в воскресенье я стучусь в дверь своей бывшей свекрови. Открыла Сьюзен.

— О, это ты!

— Да, Сьюзен, мальчики готовы ехать со мной?

— Да, готовы.

Она сделала паузу и посмотрела на меня обвиняющим взглядом.

— Зачем ты вернулся? Ты лишь расстроил Молли и Питера, а теперь я слышала, что ты — его босс. Оставь его в покое, он очень любит Молли, и от этой его работы зависит их жизнь.

— И я тоже рад видеть тебя, Сьюзен!  — начал раздражаться я.  — Знаешь, то, что ты нянчишься с мальчиками, не дает тебе никакого права...  — но этого я не сказал.

Я увидел, что Ральф что-то делает на другой стороне палисадника. Он наблюдал за нами, но не подошел. Ральф — человек немногословный.

В этот момент вышел Джейми, за ним быстро проследовал Бен. Я пригнулся, чтобы обнять их, но они прошли мимо.

— Это — твоя машина, папа?

— Да. Вам придется втиснуться на заднее сиденье и пристегнуться.

— Да ладно, Бен, у папы ХК. Почему ты не взял ХКR, разве она не лучше?

Ну, с ними не так уж много проблем,  — подумал я.

На самом деле день прошел лучше, чем я опасался. Они были не слишком рады меня видеть, но и не были угрюмыми или замкнутыми, как я опасался. Обед им понравился, отчасти потому, что я позволил им выбирать из взрослого меню, не настаивая на детском. На обед ушло много еды, но им понравилось, что к ним относились как к взрослым.

Когда возвращал их Сьюзен и Ральфу, дверь открыла Молли, что меня удивило.

Она улыбнулась.

— Решила на всякий случай зайти к их возвращению.

— Ну, проблем не было. Они были на высоте.

— Хорошо. Почему бы тебе не зайти на чашку чая?

С большой вероятностью, что там будет Питер Дэвис, нет уж, спасибо!

— Спасибо, но не стоит, у меня есть кое-какие дела, с которыми я должен разобраться до завтра. Мальчики расскажут тебе о том, что мы делали.

Она шагнула ко мне.

— Ральф сказал, что Сьюзен была с тобой немного груба, когда ты забирал мальчиков. Я сожалею об этом. Она не должна была этого делать.

— Ну, я никогда ей не нравился. Это ещё одно, где я сделал ошибку.

Я сделал паузу, и мы посмотрели друг на друга. У меня было четкое ощущение, что что-то осталось недосказанным, но я не знал, что именно и как это из 

нее выудить.

— Слушай, как насчет того, чтобы сделать то же самое в следующее воскресенье, после чего я смогу немного увеличить часы в последующие недели, пока они ко мне не привыкнут.

— Звучит неплохо. Я им скажу.

— Ну, тогда я пошел,  — я повернулся и пошел к своей машине.

•  •  •

В понедельник, казалось, я едва успел зайти в кабинет, как уже снова оказался на улице, ехал в Эксетер, чтобы встретиться со Стивеном Хоббсом и узнать о компании «ITI-Фрэнкс Инжиниринг», или так она будет называться очень скоро. Я обнаружил очень дружелюбную, очень профессиональную специализированную инжиниринговую компанию, создающую прототипы для лабораторий и решающую технические проблемы в рамках специальных заказов.

Это — хорошая, надежная компания, которую TDF включила в состав Группы, когда поняла, что является крупнейшим клиентом компании, что была выставлена на продажу, поскольку два брата, владевшие ею, хотели выйти на пенсию. Похоже, они оставили её как самостоятельное маленькое подразделение в часе езды от Эксетера, вместо того чтобы полностью объединить с бристольским подразделением.

Я также узнал, что она — гораздо больше, и в ней работает гораздо больше сотрудников, чем я себе представлял. И у нее есть много неиспользуемых мощностей. Но Стивен Хоббс и его коллеги мне понравились, и заставили меня чувствовать себя желанным гостем. Я уехал с некоторыми вопросами в голове, но без серьезных опасений.

Во вторник я пришел в свой офис и обнаружил, что на диване в кабинете Кэрол сидит очень привлекательная девушка, явно ожидающая меня. Я вопросительно посмотрел на Кэрол.

— Я оставила на вашем столе все ваши заметки и первые пять резюме относительно комитетов мистера Бауэра. Думаю, вы ещё не знакомы с мисс Хепстед, которая ждет вас.

Я повернулся, и Майра Хепстед встала и пожала мне руку. Она — блондинка с умными серо-зелеными глазами. Ростом около метра семидесяти трех, с грудью второго размера, и, как я полагаю, ей чуть меньше тридцати лет. В общем, очень привлекательная внешность.

— Добро пожаловать, Майра, я — Крис, Крис Беннетт. Очень рад, что вы здесь. У вас так много дел и так мало времени, чтобы их сделать. Проходите.

Я повернулся к Кэрол.

— Кофе, пожалуйста.

Я провел её к дивану, а сам сел в довольно удобное кресло. Мне были хорошо видны её ноги, скрещенные в лодыжках и поджатые под диван.

— Думаю, вы знаете, зачем вы здесь?

— Чтобы быть тем ненавистным человеком, что собирается изменить все бухгалтерские процедуры?

Я улыбнулся.

— Только для начала. Едва бухгалтерия возненавидит вас по-настоящему, я захочу, чтобы вы перешли на другую работу, и тогда у пары других отделов тоже появится шанс возненавидеть вас.

Теперь она улыбнулась, и улыбка была очень приятной.

— Сколько конкретно?

— Три, что я заприметил на сегодняшний день, это,  — я начал перечислять их на пальцах,  — «Эксетер»: похоже, хорошая автономная единица. Хотелось бы знать, что внутренняя структура оплаты работает на коммерческих условиях. Если да, то нам придется решать, оставить их или продать. «Производство»: мне нужен тщательный анализ того, что мы 

делаем это эффективно. Должны ли мы вообще заниматься производством или достаточно заключать контракты с дальневосточными компаниями, или же мы должны стать пунктом по сборке, используя субподрядное производство и некоторые специализированные возможности Эксетера. И, наконец, самое неразрешимое: «лаборатории» — сколько мы должны тратить на исследования и получаем ли мы отдачу от потраченного.

Она опять улыбнулась, и мне было приятно, что она не впала в уныние.

— Вижу, мне придется потрудиться.

— Через минуту я отведу вас в бухгалтерию и представлю, хотя, полагаю, всех там вы знаете с момента поглощения?

— Да, и я не думаю, что они с нетерпением меня ждут.

— Почему?

— Большинство из них, включая директора Тревора Гейла, работают здесь уже много лет. Они потратили много сил, чтобы перейти на методологию TDF всего несколько лет назад. Теперь я собираюсь прийти с системами и стандартами ITI. Если бы вы были на их месте, вам бы понравилось?

— Не очень. Но такова жизнь в наши дни. Однако перемены необходимы, и они отвадят от нас большую часть штаб-квартиры, если те увидят, что мы с этим справляемся. И будет здорово, если у нас появятся цифры, на которые мы сможем положиться.  — Я ободряюще улыбнулся.  — Вы станете частью бухгалтерского отдела, но у вас будет прямая связь со мной. ОК?

— Конечно,  — улыбнулась она, видно, что она — уверенная в себе женщина.

— Знаю, что у вас ещё есть дела в штаб-квартире, как мне сказал Старик. Сколько своего времени вы можете нам уделить?

— По моим прикидкам, в течение следующего месяца мне придется проводить в Лондоне примерно один день в неделю. После этого я буду свободна. Дел у меня там много, но многие из них я смогу делать и дома по вечерам.

— Вы не должны сидеть по вечерам дома. У столь красивой девушки как вы, на каждый вечер недели должен быть свой кавалер,  — улыбнулся я.

Она улыбнулась.

— Спасибо, сэр, но я уже попробовала одного кавалера, и он отбил у меня всякую охоту к кавалерам.

— Тяжелые времена?

— Если вы имеете в виду, что я бегала за мужчиной по всей стране, выставляя себя полной дурой, только для того, чтобы подтвердить то, что уже подозревала — что он бегает за каждой юбкой, а любовь и обещания ничего для него не значат? Что ж, да, времена тяжелые.  — В её голосе звучала настоящая горечь, но она открыла сумочку и достала салфетку, чтобы вытереть глаза.

— Не повезло. Мы не все такие. Лишь кое-кто из нас.

— Что ж, я надолго, надолго завязала с мужчинами.  — Она многозначительно посмотрела на меня. Но я решил истолковать это как положительный знак: по крайней мере, я отмечен как возможный вариант, а это — уже прогресс.

Когда во вторник вечером я лег в постель, то не спал, а думал о завтрашнем визите в «Марстон эбби». Что мне делать с Питером, мать его, Дэвисом? Я ни на йоту не сомневался в том, что он — аморальное 

маленькое дерьмо, по крайней мере был таким вначале, но не хотел, чтобы он ушел, унося из компании свой хороший ум. Что ещё хуже, он мог бы увезти куда-нибудь двух моих сыновей. Нет, не сейчас, не тогда, когда у меня только-только появился шанс вернуться в их жизнь. Но я хотел, чтобы он чувствовал себя виноватым за то, что сделал со мной, за то, что сделал с мальчиками. Хотел, чтобы он страдал.

Некоторое время я думал о Майре Хепстед. Она была интересным собеседником. Я догадывался, что она находится примерно в том же положении, что и Хелена, когда мы с ней встретились. Конечно же, у меня есть шанс? На этот раз только один из нас нуждается в заботе о здоровье. Но, с другой стороны, мы — коллеги, а романы на работе могут привести к катастрофе.

На какое-то время я объединил две свои проблемы. Может, я смогу склонить Питера Дэвиса к роману с Майрой. Показать его перед всеми таким, каков он,  — маленьким аморальным дерьмом. Но это стало бы жестоким злоупотреблением Майрой. К тому же, это причинило бы боль Молли, и я задался вопросом, что чувствую по этому поводу, но так и не понял. Потом снова подумал о Майре и решил, что Дэвис украл у меня одну прекрасную девушку, и я не стану предлагать ему ещё одну.

В конце концов, я заснул, не придумав ничего лучше, чем действовать по обстановке.

•  •  •

Когда подъехал к лабораториям, меня поразила длинная гравийная дорога, приведшая к парковке перед огромным средневековым зданием, обшитым деревом. Я попросил позвать доктора Макбейна, тот пришел и проводил меня в свой кабинет.

В течение следующего часа он сделал мне презентацию в Power Point об их работе. Презентация была очень хорошей, и он представил её очень профессионально, я был впечатлен. Когда мы подошли к концу, я стал задавать вопросы. В его презентации было очень мало информации о затратах, об ожиданиях рынка в случае успеха исследований и даже о шансах на успех. Все что я получил — это чисто научные ответы о необходимости понимания проблемы, поиске знаний. Я начал понимать, что разговариваю с ученым, ищущим истину, и начал импровизировать.

После почти часового разговора я задал свой очередной вопрос:

— Какова вероятность того, что нас здесь накормят?

Пирс Макбейн улыбнулся.

— Ну, здесь у нас имеется столовая, не с таким большим выбором как на фабрике, но все равно неплохая. И я слышал, вам нравится встречаться с персоналом и болтать с ним за обедом.

Слава о моем обеде в первый день, очевидно, распространилась и по «Марстон эбби». Но сегодня это не соответствовало моей цели, поэтому я спросил.

— А какова альтернатива?

— Или мы можем прогуляться до «Джорджа» в деревне, это — неплохой ресторан.

Я улыбнулся.

— Прогулка пойдет нам на пользу.

Через территорию была проложена тропинка, выходящая в центр деревни, примерно в пятидесяти метрах от «Джорджа», оказавшегося приятным викторианским сельским пабом. У этих исследователей — идиллические условия для 

работы, и я был впечатлен, если не сказать, что позавидовал.

— Как вам удается возвращаться после обеда на работу летом? Просто посидеть на солнышке или прогуляться по территории должно быть так заманчиво.

— Мы — ученые. Что особенно заманчиво, так это наша вера в то, что в этот раз, когда мы проведем эксперимент, мы что-то, да откроем... что в этот раз, глядя в микроскоп, мы увидим что-то новое. Нами движет потребность в знаниях.

После этого мы вернулись к разговору об проектах исследований, пока нас не усадили в столовой и не подали обед.

Когда стало очевидно, что разговор об этом исчерпан, я сменил тему.

— Насколько понимаю, сегодняшний день для моего визита вы выбрали именно потому, что вашего заместителя нет на работе.

Пирс улыбнулся.

— Он должен был прийти.

— Имеете в виду, что сегодня он здесь?

— Да. Его не бывает каждую среду уже в течение нескольких месяцев, но сегодня он здесь.

— Он знал, что я приду?

— Да, я ему сказал.

— Значит, либо хочет встретиться со мной лицом к лицу, либо делает вид, что его это не колышет.

— Думаю, что его прислала Молли. Он очень беспокоится насчет вас. Я велел ему оставаться в кабинете, если я его не позову. Вы пожмете ему руку?

Хороший вопрос.

— Однажды я слышал, что джентльмен — это человек, который скорее встретится с теми, кто ему не нравится, чем станет пачкать руки о шест для толкания баржи. Думаю, вы узнаете, джентльмен ли я.  — Я улыбнулся.  — Но если увидите, что я приехал с длинным шестом на крыше автомобиля...

Пирс улыбнулся, но затем наступила пауза, которую он прервал.

— Молли очень хорошо повлияла на Пирса. Этот брак его изменил.

— В каком смысле?

Он улыбнулся, восстановив воспоминания нескольких лет назад.

— Питер пришел к нам сразу после получения степени магистра. В те дни я был заместителем, и очень быстро распознал в нем хорошего парня и отличного исследователя. Тогда казалось, что у него никогда не было девушки, но через пару лет он стал вести очень активную личную жизнь,  — он поднял на меня глаза,  — стал немного Дон Жуаном. Страшно подумать, сколько у него было подружек в последующие несколько лет.

— Кто-нибудь из них был замужем?

Он сделал паузу и задумался.

— Да, как минимум, пара. Но не думаю, что их браки были счастливыми, полагаю, они разошлись с мужьями ещё до того, как на сцене появился Питер. Жанетт — моя жена — знает лучше. Она — религиозная и моральная сторона семьи, а я — ученый. И она не стала бы иметь ничего общего с разрушителем домашнего очага.

— Ну, мой-то дом он уж точно разрушил! Я считаю, что он — хищник, охотящийся на привлекательных женщин, которые ему понравились, независимо от того, в браке ли они, есть ли у них дети и любящие мужья.

— Может, это — любовь с первого взгляда. Уверен, что сейчас они любят друг друга.

— Я тоже. Но верите ли вы в любовь с первого взгляда?  

Знаю, что я нет. Влечение, похоть, сексуальный интерес, но не любовь. Настоящая, прочная любовь приходит позже. А у вас разве было не так? Знаете ли вы кого-нибудь ещё, кто, по вашему мнению, по-настоящему влюбился в своего партнера в переполненной комнате? Я таковых не знаю.

Пирс замолчал и погрузился в раздумья. Тогда я заронил семя сомнения.

— Думаю, мы никогда этого не узнаем. Он — единственный, кто мог бы рассказать.

Было очевидно, что разговор о друге начал его беспокоить. Он хотел с ним покончить.

— Ну, это было много лет назад. И вообще, хватает холостяков... Нет, есть и женатые мужчины, готовые попытать счастья с хорошенькой леди. Такова жизнь.

— И вы не считаете, что они неправы? Не возражаете против этого?  — спросил я.

Пирс улыбнулся и внезапно ответил.

— Нет, если только они общаются не с моей женой!  — после чего рассмеялся.

Я отложил нож и вилку и молча уставился на него. Он однозначно понял, что сказал в минуту оплошности. Я выдержал паузу около тридцати секунд, пока он не стал выглядеть смущенным и пристыженным.

В конце концов, я отпустил его взгляд и сменил тему.

— Какова история «Эбби»?

— В самом здании нет ничего особенно важного. Изначально оно, очевидно, было частью церкви. После Реформации это был семейный дом, вплоть до того, как правительство реквизировало его во время войны. Когда правительство было готово его вернуть, семье он уже не был нужен, поэтому его продали. Его купил сам Уолтер Роуч Фрэнкс, полагаю, с мыслью сделать своим домом, но у его жены были другие идеи. В итоге, в нем разместились кабинеты и лаборатории. Конечно, офисы переехали на фабрику в Бристоле, заняв там новые помещения.

— И сколько же ему лет?

— Самый старый — это подвал, который, по мнению экспертов, относится к 1430-м годам. Но главный дом — это самое начало шестнадцатого века, я, кажется, помню, что 1518 год — важная дата. Но в архитектурном плане здесь нет ничего особенного.

— И сколько тут гектар?

— В целом — шестьдесят пять. Но непосредственно аббатство стоит на территории в одиннадцать гектар. Остальное просто сдается в аренду местным фермерам. Территория считается частной, но мы закрываем глаза на выгул собак и утренние пробежки.

— Я вам завидую. Может, мне стоит перенести офисы обратно?

— Ну, здесь есть свои проблемы. Знаете, строители шестнадцатого века не предусмотрели ни одной приличной магистрали для кабелей. Здесь нет ни подвесных потолков, ни фальшполов. Технически для научных лабораторий можно бы найти здание и похуже.

Я улыбнулся. И предложил отправиться обратно, добавив:

— Я бы хотел, чтобы мне провели небольшую экскурсию, просто чтобы посетить пару объектов. И потом, у вас есть имеется просторная комната, чтобы собрать всех сотрудников?

— Конечно — столовая.

— Что ж, возможно, скажем, в четыре часа я бы мог поговорить со всеми сотрудниками. Никакой дискуссии, просто стандартное публичное освещение ITI.

Короткая экскурсия мне понравилась. Сотрудники на самом деле очень приветливы и дружелюбны, и им было приятно, что к их работе 

кто-то проявляет интерес. Через некоторое время мы вернулись в кабинет Пирса, чтобы выпить по чашке чая.

В пять минут четвертого я вошел в переполненную столовую. Все сотрудники сидели как в театре, имея на сцене стол и пару стульев. Вскоре я заметил Питера, чертова, Дэвиса, он сидел сзади, в конце ряда, стараясь быть незаметным и готовым к быстрому уходу.

Пирс Макбейн постучал стаканом по столу, привлекая внимание всех, а затем быстро представил меня. Я встал, снял пиджак, повесил на спинку стула и задвинул стул под стол. Теперь у меня есть пространство, по которому можно ходить, разговаривая, а не стоять, произнося речь, иногда жестикулируя руками, иногда держа руки в карманах. Пару раз я отступал назад, за пределы видимости Пирса. И убедился, что он по-прежнему смотрит куда-то вперед, а не на меня.

Произнеся обычный корпоративный треп о том, какие они все доброжелательные и профессиональные, и все такое прочее, я сделал паузу. Затем поднял глаза.

— Перемены не обязательны, но, опять же, не обязательно и выживание.

Я сказал им, что перемены будут, что они неизбежны. Появятся новые проекты, а некоторые из текущих получат больше средств и поддержку. Исследования — это будущее для такой научной компании, как наша.

Затем спросил, нет ли вопросов? Кто-то из первых рядов оказался достаточно сообразительным, чтобы понять, что я прошу задавать вопросы.

— Если вы собираетесь расширить некоторые проекты, значит ли это, что какие-то вы можете и закрыть?

Я засунул руки в карманы, склонил голову в раздумье и сделал шаг назад, чтобы оказаться вне поля зрения Пирса.

— Конечно, возможно, мы почувствуем, что какие-то проекты нежизнеспособны по любой из сотен причин. Но я этого не предвижу...

Я обвел взглядом аудиторию, но потом мой взгляд упал на Дэвиса, и я на мгновение задержался на нем, чтобы сказать.

— Но полагаю, что возможно, какой-то проект придется и закрыть.  — Я улыбнулся.  — Будущее всегда полно сюрпризов.

Было ещё несколько вопросов, на которые я ответил гораздо более позитивно, затем мне поаплодировали, и мы с Пирсом вернулись в его кабинет.

Он посмотрел на меня.

— Думаю, все прошло хорошо.

— Спасибо, я был серьезен, говоря, что исследования и новые продукты — наше будущее. Я буду добиваться увеличения финансирования. Но также я был серьезен, говоря, что вполне возможны изменения.

— С изменениями я справлюсь, особенно если они будут сопровождаться увеличением финансирования. Я должен поблагодарить вас и за другое...

Я подождал.

— Я немного боялся, что вы попытаетесь вызвать Питера или что-то в этом роде. Рад, что вы этого не сделали.

Я улыбнулся.

— А я рад, что вы не считаете меня ненормальным.

В тот вечер я встретился на прощальном ужине с Китом и Энн. Выбрал лучший ресторан из тех, что указаны в путеводителях, и должен сказать, что еда была изысканной. Энн захотела пройтись по тому же, что и Кит в гольф-клубе. Я не узнал ничего нового, разве что Энн сделала больший акцент на том, насколько «скучной» показалась ей Молли. Повторив 

это, она сказала:

— Как будто она была полна сожалений о прошлом, а не волнений о будущем.

Я снова предложил несколько из множества причин, по которым её настроение в тот день могло быть таким.

— Ради всего святого, Энн. Не знаю, на что ты пытаешься намекать, но они прожили вместе четыре года, не думаю, что она так уж сильно жалеет о том, что потеряла меня. Возможно, у нее просто был плохой день. У меня же, напротив, день был очень хорошим, и я с нетерпением жду будущего.