Возвращение в Бристоль. Часть 8

В тот четверг я сидел на автомойке по дороге домой, и было забавно наблюдать, как маленькие вещи вызывают ответную реакцию. Глядя на то, как вращающиеся щетки поднимаются к передней части моей машины и проносятся по ветровому стеклу, я подумал, что хаос мазков и пузырьков, которые они приносят с собой, очень похож на мои собственные мысли о Молли и Питере и на тот разговор с Пирсом Макбейном.

В десятитысячный раз за последние четыре года я перебирал в памяти события тех роковых недель, когда рухнул мой брак. И в десятитысячный раз пришел к выводу, что Молли не дала мне ни единого доказательства того, что любит меня. Она была одержима Питером.

Таким образом, единственным возможным объяснением того, что Питер сообщил, будто она влюблена в меня, должна быть простая ошибка с его стороны или паранойя, как предполагаю я. На мгновение я задумался, а не мелькнула ли в какой-нибудь семейной ссоре или даже в спорах и дискуссиях, которые, должно быть, последовали за тем, как он обнаружил меня в своей постели, фраза Молли о том, что она все ещё меня любит. Не потому, что это — правда, а потому, что ей захотелось уязвить своего оппонента в споре. Но со мной Молли никогда так не спорила, всегда была мягкой и убедительной, а не злой и оскорбительной. И если спор был эмоциональным, то пускала слезу и принимала на себя больше вины за проблему, чем было справедливо на самом деле, и обычно просто умоляла оставить все в прошлом.

Я мог лишь предположить, что Питер сказал, что она любит меня, просто чтобы снять с себя вину за неудачный брак.

Эти мысли и идеи крутились у меня в голове, но в десять часов утра в Страстную пятницу я был в доме Сьюзен и Ральфа, чтобы забрать мальчиков. Дверь открыла Молли. Она выглядела напряженной и усталой, но улыбнулась и позвала мальчиков.

Когда они проходили мимо нас по дороге к машине, она спросила, что я спланировал на этот день?

— Решил, что поедем в Таунтон и сядем на паровозик до Майнхеда. Там сможем легко найти себе обед или купить все для пикника и расположиться на пляже, чтобы перекусить.

Она задумчиво посмотрела на меня.

— Звучит заманчиво. Им это понравится.

Мы приостановились, глядя друг на друга. Я понимал, что мальчики сидят в машине и ждут, и у меня нет времени сказать то, что, как мне кажется, я должен. Я как раз подбирал слова, чтобы сказать нечто короткое, когда заговорила Молли:

— Думаю, Джейми и Бен с нетерпением ждали перерыва, он им необходим.

Я улыбнулся.

— Думаю, все, что я могу сделать,  — это дать им перерыв. Но мне жаль слышать о вас с Питером. У вас были такие большие надежды...

Она пожала плечами и слабо улыбнулась.

— На самом деле, нет. Но это немного неприятно...

Мы как раз собирались начать разговор, в котором я не был уверен. Но был уверен, что 

сейчас не время для этого.

— Меня ждут мальчики,  — повернулся я и ушел.

По дороге в Таунтон, которая, по моим расчетам, должна была занять около трех четвертей часа, но, похоже, оказалась короче, мальчики на заднем сидении стали спорить. Я подумал, не проявляются ли у них признаки стресса от той ситуации, в которой они живут, но мягко сделал им замечание.

— Это ты виноват, папа.

— В чем?

— Ну, это заднее сиденье слишком тесно. Почему у тебя нет приличной машины с большими сиденьями?

— «Ягуар ХК» — это что, не приличная машина?

— Ну, нормальная, если хочешь произвести впечатление на друзей или девушек...  — на заднем сиденье раздалось хихиканье,  — ... но не очень подходит для дальних поездок, если приходится сидеть сзади?

Я закончил за них:

— Только не говорите своей маме, дедушке Ральфу или няне Сьюзен, но думаю, Джейми, что ты уже достаточно взросл, чтобы по дороге домой сидеть спереди. И тогда все заднее месте будет в твоем распоряжении, Бен. Как вам такое?

В результате Джейми стал подначивать Бена, что, он-то уже достаточно взросл, чтобы сидеть спереди, а Бен по-прежнему будет сидеть сзади. Я понял, что это очень необычно, как правило, они работают как одна команда. Они очень близки, гораздо ближе, чем когда-либо был я со своим братом Брайаном. Думаю, эта близость явилась результатом того, через что они прошли. А нынешний спор — результат стресса, через который они проходят сейчас.

Позже мы любовались паровозами в ожидании следующего в Майнхед, и спор в машине казался давно забытым. Джейми обратился к Бену:

— Помнишь, как бабушка Дэвис катала нас на паровозе, Бен?  — И я понял, что у моих сыновей есть четыре года жизни, о которых я знаю очень мало. Поэтому я спросил.

— Вы часто виделись с бабушкой Дэвис? Она — хорошая женщина?

Джейми с недоумением посмотрел на меня.

— Хорошая. Всегда покупала нам сладости. И пекла замечательные пирожные. Даже лучше, чем бабушка Сьюзен, но мама сказала, что мы никогда не должны говорить ей об этом.

— Да, не должны. Сьюзен очень гордится своими пирожными.

— И она умерла и оставила маме и Питеру много денег.

— Бен, когда люди умирают, тебя не должно заботить то, сколько денег они оставляют тебе в завещании.

— Но именно поэтому у нас теперь тот дом, в котором мы живем. Нам не придется переезжать к тебе, папочка? У тебя ведь нет для нас спальни.

— Не знаю, Бен. Но обещаю, что у вас с мамой всегда будет дом. Но, может быть, мама и Питер продадут тот дом, в котором вы живете сейчас.

— Питер живет в спортзале... и в нашей комнате.  — Бен не выглядел довольным тем, что Питер занял их игровую комнату.

Я улыбнулся.

— Ну, надеюсь, ты протер школьную доску перед тем, как он въехал.

Бен посмотрел на меня, очевидно, не видя причин для моего замечания, поэтому я добавил:

— Элси?

Внезапно Бен забеспокоился и посмотрел на брата. Джейми улыбнулся.

— Все в порядке. Я все стер,  

пока он не видел.

Но потом Джейми вопросительно посмотрел на меня. Прежде чем я успел что-либо объяснить, к платформе подкатил поезд, и мальчики завороженно уставились на него.

Когда мы садились в поезд, я подумал, что, возможно, мне удастся использовать тот факт, что я знаю об их подколке насчет Элси, чтобы возобновить разговор о состоянии брака Молли и Питера. Но Джейми, казалось, забыл об этом инциденте, и они быстро расслабились и стали просто наслаждаться. Фактически весь день стал для всех нас счастливым отдыхом от стресса наших других жизней.

Поездка на поезде до Майнхеда заняла больше часа, и моей главной проблемой стало не давать Джейми и Бену высовывать головы из окон или мешать другим пассажирам. Но едва мы добрались до Майнхеда, как я позволил им сбросить часть энергии на пляже, бросая в воду камешки. И мне очень приятно сказать, что я смог превзойти их обоих в печении блинчиков на воде.

Затем мы отправились в город и выбрали отличное место для обеда. После этого я воспользовался их вновь обретенной энергией, настояв на том, чтобы мы прогулялись вдоль набережной до маленькой гавани, но там почти ничего не происходило, так как прилив закончился.

Прогулявшись до города и подкрепившись мороженым, мы сели на поезд, проехавший одну остановку до симпатичной деревушки Данстер. Там я, похоже, зря потратил время, пытаясь вложить в них хоть немного истории, когда мы осматривали замок. Безуспешно. Поэтому, чтобы поднять себе настроение, я завел их в старомодную чайную и угостил всех нас традиционным чаем со сливками.

В итоге мы отправились на поезде домой, и около семи часов я доставил их в дом Сьюзен и Ральфа.

У дверей нас встретила Молли. Мне показалось, что она выглядит лучше, чем утром.

— Привет, ты выглядишь лучше. Чувствуешь себя более расслабленной?

— Да, весь день помогала Ральфу в саду. Сьюзен ушла. Но это — свежий воздух и расслабление.

— Хорошо. Тебе, кажется, это было нужно.

Она лишь улыбнулась, а затем спросила:

— Как они? Хорошо ли провели день?

— Уверен, они обо всем могут рассказать тебе сами. Но да, мне очень понравилось.

— Не хочешь ли зайти к нам на чашку чая? Не могу поверить, что тебе он не нужен,  — спросила она, чем совершенно застала меня врасплох.

Я запаниковал.

— Нет. Мне пора возвращаться.

— Ладно,  — она выглядела разочарованной,  — не хочешь ещё раз увидеться с мальчиками в эти выходные?

— С удовольствием. Но завтра мне надо делать покупки, а вечером меня не будет дома. Я обещал Ральфу прийти на чай в понедельник, и знаю, что в воскресенье ты поведешь их в церковь...

— Они уже ратуют за то, чтобы это отменить...

— Ну, если хочешь, я возьму их в воскресенье на весь день...

— Нет. Им полезно сходить в церковь в пасхальное воскресенье. Как насчет после обеда?

— Звучит прекрасно. Я придумаю, чем их занять. Может быть, заберу их, скажем, около половины третьего?

— Хорошо. Как думаешь, я не могу пойти с 

вами?  — Она сказала это, словно не подумав, а потом вдруг испугалась.  — Нет! Нет! Забудь. Это должно быть твое время с ними.

— Что ж, посмотрим, что я придумаю на вторую половину дня,  — сказал я, но подумал: Ни за что. Чая в понедельник вполне достаточно!

Отъехав от дома, я не успел проехать по дороге и пары сотен метров, как навстречу мне выехал серебристый BMW. Я обратил внимание, что на пассажирском сиденье сидит Сьюзен, а кто — за рулем, я не видел. Это вполне соответствовало тому, что Сьюзен ушла на вторую половину дня, и нет ничего удивительного в том, что она вернулась к возвращению мальчиков. Я криво усмехнулся про себя.

•  •  •

В субботу у меня был день безделья. Я прошелся по магазинам, потратившись на новую одежду, отвратительно дорогие дизайнерские солнцезащитные очки и новый одеколон. Понимал, что готовлюсь к предстоящему лету и хочу привлечь внимание какой-нибудь счастливицы. Я получал огромное удовольствие от самого процесса и, что самое приятное, почти не думал о Молли и предстоящем понедельнике.

Возвращаясь в свою квартиру, я проехал мимо агента по продаже недвижимости и вдруг сообразил, что мой трехмесячный срок пребывания здесь скоро закончится. Это меня не особенно беспокоило, а наоборот, добавляло мне мечтаний, поскольку я был уверен, что есть какой-нибудь безупречный холостяцкий пентхаус, который только и ждет, чтобы я его снял. Возможно, там будет сад на крыше со сказочным видом, где я смогу соблазнить красивую и утонченную даму в теплое время летнего вечера.

К семи часам я постучал в парадную дверь квартиры Майры в Бате. Она уже нарядилась и ждала меня. У нее даже была открыта охлажденная бутылка белого вина. Мы сели, выпили по бокалу и дружески поболтали. Думаю, нам обоим нелегко было следить за тем, чтобы все было платонически, стараясь не выходить за рамки разговора, который не мог бы быть неверно истолкован.

В конце концов, все это стало для меня чересчур.

— Это нелепо! Я иду в театр с потрясающе сексуальной девушкой. Ладно, я знаю, что мы просто друзья, и искренне этого хочу. Но мы не станем ими к концу вечера, если будем продолжать относиться друг к другу как к хрупкому предмету искусства.

Она вздохнула и просияла от уха до уха.

— Слава Богу! Я думала, что это только у меня. В любом случае, если нам повезет, и мы найдем мистера и мисс «что надо», то уже к концу вечера не будем вместе.

— Спорим, я смогу распознать мисс «что надо» или, как минимум, мисс «сойдет» раньше, чем ты обнаружишь мистера «что надо»,  — сказал я и показал ей язык.

— Что ж, если ты найдешь себе мисс «сойдет», тогда я найду мистера «сойдет по пьяни»,  — и, к счастью, после этого наш разговор перешел на тот уровень, который мы могли выдержать.

Мы пришли в театр вовремя и заняли места примерно за три минуты до подъема занавеса.

В антракте я как раз протискивался сквозь 

давку с нашими напитками в баре, когда столкнулся с Шэрон Бут. Я остановился, чтобы поздороваться, и Майра заметила и, очевидно, узнала Шэрон и подошла. Мы недолго поболтали, когда к нам присоединился парень, принесший напитки для Шэрон и для себя. Шэрон представила его как своего мужа Дункана, и до самого предупредительного звонка мы вчетвером вели веселую светскую беседу.

Когда вернулись на свои места, Майра заметила:

— К десяти часам утра во вторник об этом будет известно всему «Марстон эбби».

Я пожал плечами.

— Ну и что? Ты — сотрудница штаб-квартиры, а не моя. И вообще, мы оба взрослые люди и вольны ходить в театр с кем захотим,  — но мне было интересно, что подумает Питер Дэвис, когда эта новость дойдет до него.

После театра мы пошли и перекусили в довольно милом маленьком бистро. Затем пошли обратно к её квартире. Когда подошли, она довольно неуверенно спросила:

— Не хочешь ли зайти на кофе?

Я не был уверен в том, что смогу доверять своей силе воли, если войду в её квартиру, и посмотрел на часы: была уже почти полночь.

— Нет. Думаю, мне пора возвращаться.

Я обнял её за плечи, дружески сжал и поцеловал в щеку.

— Но спасибо, Майра, за прекрасный вечер. Я на самом деле так думаю о нем и с удовольствием повторю.

Она рассмеялась, сверкнув глазами.

— Что повторишь?

Я тоже рассмеялся.

— Все зависит от того, насколько ты будешь пьяна,  — и мы расстались у её входной двери, оставшись друзьями.

Подозреваю, что оба были этим довольны, я уж — точно. Но по дороге домой все думал об этой прекрасной бритой киске. Я и раньше видел много лысых кисок, особенно у некоторых профессионалок, которыми пользовался, но киску шлюхи не полижешь, или, как минимум, я не стану лизать, но определенно хочу снова попробовать полизать абсолютно голую киску.

Я как раз припарковал машину и шел через вестибюль, когда зазвонил мой телефон, это была Майра.

Я ответил на звонок.

— Не можешь без меня жить?

— Я была бы не прочь ещё немного повидаться с тобой... так сказать, во плоти. Тебе не хочется развернуться и приехать, не так ли?

— Майра, дорогая, мы оба знаем, что это будет ошибкой. Очень приятной, но ошибкой.

— Да, наверное, ты прав. Но... мне так одиноко.

— Нам обоим одиноко. Так бывает в конце долгого романа. Я скучаю по Хелене, мне нужна женщина в моей жизни, а тебе нужен мужчина. Но на самом деле мы хотим не друг друга.

— Моя киска хочет части тебя прямо сейчас.

Я улыбнулся про себя.

— И часть меня готова к этому. Клянусь...

После этого разговор просто потек дальше, светская беседа двух одиноких людей. Я вошел в квартиру, налил себе виски, а мы все ещё болтали. Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем мы, наконец, отключились.

В разговоре чувствовалась тоска, но к тому времени, как закончили, я уже расслабился, устал и был готов ко сну.

•  •  •

Воскресное утро началось поздно и довольно лениво. Но 

я все больше и больше нервничал из-за встречи и разговора с Молли. Не видел в нем ничего, кроме боли, неловкости и отсутствия какой-либо пользы для себя. К тому же, я — достаточно большой трус и хотел отложить все до завтра, если бы мог. Мне не хотелось, чтобы она присоединилась к нам с мальчиками сегодня днем, но я не хотел, чтобы это было настолько очевидно, что причинило бы ей боль. В её жизни и так хватает обид и потрясений, и ей не нужно, чтобы я усугублял ситуацию. Я понимал, что некоторые мои мысли противоречат друг другу: я не хочу с ней разговаривать, но не хочу и причинять ей боль, не говоря с ней, но именно так поступают бывшие жены, я думаю.

В конце концов, я решил, что буду играть только в открытую. Подумал, что, если бы она не захотела пойти с нами, я бы, наверное, взял мальчиков покататься после обеда на велосипедах. И решил, что именно так и поступлю. Если у Ральфа и Сьюзен есть велосипед, она, если захочет, сможет присоединиться к нам. Если же она не сможет поехать на велосипеде и расстроится из-за этого, я изменю планы и отведу мальчиков в музей, и она сможет присоединиться к нам, если захочет.

В два тридцать я постучал в парадную дверь Ральфа и Сьюзен. Открыл Ральф.

— Привет, Крис.

— Джейми и Бен готовы? А Молли здесь? Она сказала, что хочет пойти с нами.

— Ээ... Она ушла с матерью. Сьюзен очень твердо решила, что хочет сходить на специальную службу в собор Уэллса, и не приняла отказа. Молли говорила, что хочет пойти с тобой и мальчиками, но...  — он пожал плечами.

Я улыбнулся.

— Церковь сегодня утром и Уэллсский собор сегодня же после обеда. Будучи со мной, она никогда не была настолько религиозной.

— Как и Сьюзен. Ну, вот так...  — он пожал плечами.

— Ну, это значит, что я могу покататься с мальчиками на велосипедах. Если бы Молли и впрямь захотела поехать с нами, то лучшее, что бы я мог придумать,  — это пойти в музей.

— О! Они были бы так разочарованы! Сегодня утром мы потащили их в церковь. А после обеда — в музей — это было бы просто замечательно!  — рассмеялся он.  — Я приведу их и их велосипеды.

Я отвез их в «Марстон эбби». Наметил простой маршрут, позволявший припарковаться у аббатства, а затем просто объехать на велосипеде территорию и выехать на пару тихих проселочных дорожек, где, как я надеялся, мы сможем найти что-нибудь перекусить.

По мере того как ехали, Молли все больше и больше раздражала меня. Я настроился на то, что она будет с нами, даже смирился с тем, что мне придется вести с ней какой-то странный разговор, но она решила пойти со Сьюзен. Вообще-то я знал, что Сьюзен может быть очень решительной в некоторых вопросах, и Молли, как правило, ей уступала, а не устраивала ссоры. Если Сьюзен 

потребовала, чтобы Молли пошла с ней, у Молли не было особого выбора. Но все равно я был в раздражении.

Когда подъехали к аббатству, Джейми воскликнул:

— А вон и машина Питера,  — на одной из стоянок был припаркован серебристый BMW.

— Не волнуйся, мы приехали не для того, чтобы повидаться с ним. Я просто пойду и скажу охране, что припаркуюсь здесь.  — Я догадался, что в своем одиночестве Питер отработал несколько дополнительных часов, что и неудивительно. Я, как никто другой, виноват, что он остался один, чтобы ему это делать.

Я помог им снять велосипеды с крепления, а затем прошел на ресепшн. За стойкой сидел один охранник. Я показал ему свой пропуск и объяснил, кто я такой и что тут делаю. Разумеется, он не стал бы возражать, если, конечно, хотел сохранить свою работу!

Я все ещё чувствовал раздражение на Молли и все больше нервничал из-за неизбежного разговора, который должен был состояться.

Казалось, Джейми это заметил.

— Ты такой же нервный, как и мама.

— Прости, Джейми. Думаю, меня расстраивает то, что твоя мама переживает очередной развод. Она вспыльчива с вами?

— Сегодня утром все было ещё хуже. Думаю, она обиделась на бабулю Сьюзен за то, что та захотела сегодня днем сводить её в собор.

— Ну, и зачем же она пошла?

Он улыбнулся мне как мужчина мужчине.

— Ты ведь знаешь, какова бабушка Сьюзен.

— Да, знаю,  — рассмеялся я.  — Любит все делать по-своему. Но для тебя и Бена она — очень хорошая бабушка, так что, будь осторожен в своих словах.

Мы подъезжали к деревне.

— Смотри, это похоже на вывеску магазина мороженого.

Мы все трое сидели на стенке напротив деревенского пруда, ели мороженое и наблюдали за утками, когда Джейми начал опять:

— Папа, если Питер и мама на самом деле собираются разводиться, почему бы тебе не попросить у нее прощения и не жениться на ней ещё раз?

Прежде чем я успел сформулировать ответ, оглянулся и вмешался Бен.

— Она тебя простит, папа. Она простила меня, когда я разбил её вазу, и она была очень из-за этого расстроена, плакала и все такое.

— Какую вазу ты разбил?

— Голубую с двумя ручками, помнишь ее?

— Да, помню.

Это была хорошая ваза, но не реликвия. На самом деле это — последний подарок, который я подарил Молли на седьмую годовщину нашей свадьбы.

— Но тебя она очень любит, Бен. А люди, которые любят друг друга, прощают глупые ошибки. Уверен, что ты не хотел её разбить, не так ли?

— Нет. Хотел лишь посмотреть, нет ли на нем клейма, как сказал тот человек по телевизору. Она могла стоить миллионы, но я её уронил.

— Она не стоила миллионов, уверяю тебя.

— Так и мама сказала. Но она сказала, что для нее она очень важна, но простила меня, потому что любит. Она любит тебя, папа. Она бы простила тебя.

Вот это меня зацепило.

— С чего ты это взял? Она любит Питера. Вы оба знаете, что любит, или, как 

минимум, любила.

Бен встал в привычную позу спорщика.

— Но Питер всегда говорит, что она любит тебя.

— И когда же он это говорил?

Спор подхватил Джейми:

— В последнее время он говорит это часто. Но и всегда говорил так, когда кричал на маму.

Он сделал паузу и посмотрел на меня, размышляя, не сказал ли он слишком много, но потом добавил:

— Прошлой ночью он меня разбудил, когда кричал на маму, тогда он это и сказал.

— И что ответила мама?

— Я не слышал, слышал только его голос. Я лежал в постели, но они меня разбудили. Это было похоже на то, как ты кричал на маму, перед тем как уйти и бросить нас.

Вот это было больно.

— Ты это слышал? О! Прости, Джейми. Я вовсе не хотел, чтобы ты это услышал. Это — часть причины, по которой я изначально ушел. Я был так расстроен из-за мамы и знал, что не должен на нее кричать. Но она влюбилась в Питера, и, как понимаешь, мне пришлось уйти навсегда.

— Ну, так попроси прощения и возвращайся. Пожалуйста, папа. Питер всегда хотел быть нашим папой, а он им не является. Им являешься ты.

— И всегда им буду, клянусь. Поэтому ты назвал его Элси?

Джейми задумался.

— Да, отчасти. Он всегда им был... Не знаю...

А Бен добавил.

— И когда он сердится, он всегда такой забавный. Становился таким красно-белым, сжимает кулаки и скрежещет зубами. За этим так забавно наблюдать, папа!

— Ну, так издеваться над ним — довольно жестоко, ты не должен итак делать. Ты ведь знаешь, что не должен. Но почему, по-твоему, я должен просить прощения?

— Отец Динго Робертса ушел к женщине из своего офиса. Но вернулся и сказал, что ему очень-очень жаль, и его мама разрешила ему вернуться.

А Бен добавил.

— И он купил Динго плеер Wii (игровая приставка фирмы Nintendo), чтобы загладить свою вину.

Я рассмеялся.

— Так, вот почему ты хочешь, чтобы я вернулся, чтобы я купил тебе игровую приставку.

— Ты и так можешь нам её купить,  — задумчиво ответил Бен.

— Ну же, давайте вернемся к нашим велосипедам.

Пока мы ехали на велосипеде, я переваривал этот разговор. Естественно, что мальчики хотят, чтобы их родители снова были вместе. Это было естественно, в какой-то мере утешительно, но в конечном итоге бессмысленно. По моему мнению, дети никогда не являются причиной для того, чтобы склеить несчастливый брак. Я уже знал, что Питер, кажется, утверждает, будто Молли любит меня, но это — его паранойя. Интересно то, что мальчики, похоже, считают, что Молли думает, будто я ей изменил. Насколько мне известно, Молли никогда этого не утверждала, но у мальчиков должна быть причина, и не только из-за маленькой выходки отца Динго.

Когда мы вернулись в аббатство и погрузили велосипеды на багажник, я вскользь заметил:

— А мама никогда не говорила ничего такого, что заставило бы вас думать, будто я полюбил другую женщину?

Джейми посмотрел на меня, а Бен, казалось, проигнорировал мой вопрос, как 

будто он был не для него. В конце концов, Джейми сказал:

— Ну, папа, она же видела, какой ты. С Хеленой. И теперь говорит о том, что у тебя есть какая-то другая девушка, на которой ты собираешься жениться?

— Не собираюсь я ни на ком жениться,  — посмотрел я на Джейми.  — Ладно, вообще-то едва не женился на Хелене, но ведь не женился же.

— А должен был. Она сексуальная.

— Да,  — улыбнулся я, а потом вспомнил, с кем разговариваю.  — Нет, не стану обсуждать сексуальность моих подруг с восьмилетним сыном. Садитесь в машину.

После этого мы ехали в тишине, пока с заднего сиденья не раздался голос Бена:

— Мама плакала, выходя замуж за Питера.

— Что? Прямо на церемонии?

— Нет. До нее. Я приходил к ней в спальню. Перед тем как дедушка отвез нас в отель. Я хотел узнать, не придется ли мне называть Питера папой, потому что если да, то как мне тогда называть тебя?

— И?  — спросил я.

— Мама сидела за туалетным столиком и рыдала. И сказала, что ты — самый лучший папа на свете, и мы должны называть Питера просто Питером.

— Многие невесты плачут в день свадьбы. Они оставляют позади одну жизнь и становятся кем-то другим. Твоя мама перестала быть Молли Беннет и стала миссис Молли Дэвис. Люди плачут, но это не значит, что они несчастливы, Бен. Уверен, что твоя мама была очень счастлива, выходя замуж за Питера. На церемонии ведь она не плакала, правда?

— Нет.

— Ну, вот и ладно.

Когда мы вернулись, я отстегивал их велосипеды от багажника, и тут вышел Ральф.

Я поднял голову.

— Молли и Сьюзен вернулись из своего паломничества?

Он улыбнулся.

— Да. Они — на кухне, пьют чай. Почему бы тебе не зайти и не присоединиться к нам?

— Нет, спасибо. Но завтра днем я зайду, как и обещал. Кстати, чего хотел в пятницу Питер? Есть успехи?

Он выглядел озадаченным.

— Питера в пятницу не было. С чего ты взял, что он был?

— О! Возможно, я ошибся. Подумал, что это его машина направляется сюда вместе со Сьюзен, как раз, когда уезжал в пятницу вечером. Предположил, что он должен был зайти. Прости.

— Со Сьюзен? Тебе, должно быть, померещилось. Сьюзен была дальше по улице, у Джин Пилтон и говорила о пирожных. Знаешь, большой белый джоджианский дом на углу.

— Знаю. Да, наверное, я ошибся.

Я передал велосипеды мальчиков Ральфу, попрощался и уехал.

По дороге домой и весь тот вечер, а также лежа в кровати и глядя в потолок до двух часов ночи, я думал о том, что мне известно о разрыве Молли и Питера и о том, каким будет тот разговор, которого так желает Молли.

•  •  •

В пасхальный понедельник я спал допоздна, наверное, потому, что не ложился до раннего утра. Поэтому я пошел и съел огромный и очень поздний завтрак, которого, как думал, мне хватит до чая у Сьюзен. В голове все ещё крутились мысли, не может ли 

Молли захотеть поговорить со мной сегодня после обеда. Выйдя из ресторана, я обнаружил, что выглянуло солнце, и решил прогуляться, а не возвращаться в квартиру.

Я сел на скамейку в Брэндон-парке, передо мной расстилался город Бристоль, и я решил ещё раз все обдумать.

Полагаю, первым и самым главным является вопрос: «Любит ли меня Молли? » Питер, очевидно, думает, что да, но это объясняется его паранойей. Ральф намекает на это, но не говорит, а даже если и верит в это, то может выдавать желаемое за действительное. Я уверен, абсолютно уверен, что Молли никогда, никогда не давала намеков на то, что любит меня, ни сейчас, ни тогда. Последний раз она упоминала о своей любви почти пять лет назад, когда сказала, что, по её мнению, любила меня. И уж тем более, Молли видела меня недостаточно часто, чтобы опять влюбиться, с тех пор как я вернулся в Бристоль.

Я предположил, что, возможно, она разлюбила Питера. Может, это было просто мимолетное увлечение. Должно быть, то была сильная страсть, раз она бросила меня и так быстро вышла за него замуж, если только не думала, что беременна. Вот это — мысль! Она запаниковала, забеременев от своего любовника, развелась со мной и вышла за него замуж. Но уверен, что все это время она принимала таблетки, да и мы занимались любовью до самого конца. Но, возможно, у нее случился неудачный выкидыш, и она больше не может иметь детей. Это могло бы объяснить распад брака, но не его утверждение о её любви ко мне. Могло бы объяснить, почему у нее нет больше детей. Это тоже может быть вариантом.

Есть и корыстное объяснение: она хочет поменять заместителя начальника отдела исследований на управляющего директора. С тех пор как мы расстались, я стал довольно обеспечен. Далеко не богат, но удачно вложил свою половину от продажи нашего дома, мне очень хорошо платили, и за эти годы я получил несколько очень хороших бонусов. Знаю, что некоторые девушки думают именно так, но не верил, что и Молли тоже.

Казалось, мальчики считают виновным меня, и, по их мнению, все что мне нужно,  — это попросить прощения. Но я-то не виноват и не стремлюсь её вернуть. Не могу вспомнить, говорил ли я в наших жарких перепалках пять лет назад, что никогда не изменял, но и она никогда не обвиняла меня в этом. Думаю, не будет ничего страшного, если скажу это сейчас, четко и для протокола, но на этом идеи мальчиков заканчивались.

Так, что же это за объяснение и для чего Молли понадобилась встреча со мной? Если предположить, что обвинения Питера — паранойя, что у него и впрямь есть на меня зуб, и это создает реальные проблемы в их браке, то, возможно, именно об этом она и хочет поговорить. Как я могу помочь успокоить его? При мысли о том, что мне придется извиняться перед ним за свою роль в этой 

истории, я содрогнулся. Ладно, я был неправ, когда лег с ней в постель, но все равно считаю, что это, скорее, её вина, чем моя. Я постарался, чтобы он почувствовал себя гонимым во «Фрэнксе», но на самом деле не сделал ничего плохого, так что, извиняться по работе мне не за что.

А если она попросит, что мне делать? Ну, это смотря, о чем попросит. Полагаю, я мог бы встретиться с ним, чтобы быстро, с глазу на глаз, заверить, что не собираюсь сбегать с его женой, что, насколько я понимаю, как его брак, так и его работа — в безопасности. Но мне бы не хотелось делать даже этого. И ни за что я не пойду на брачные консультации или долгие душевные беседы с ними, даже если отказ от этого отправит его в психиатрическую клинику.

Что мне говорить, если она пойдет дальше? Если, чтобы унять его паранойю, попросит меня уволиться с этой работы, уехать из Бристоля и из их жизни. Я могу понять, что она хочет убрать меня из своей жизни, я для нее — проблема. Но неужели она попросит меня окончательно бросить сыновей? Такое может быть, если это поможет мужчине, которого она любит. Любовь — мощная сила. Но мой ответ будет отрицательным. Возможно, я подумаю, как мы сможем устроить все так, чтобы ему стало немного легче, но мне придется хорошенько подумать, прежде чем соглашаться на что-то, что ещё больше разлучит меня с ними в течение следующих нескольких лет.

Посмотрел на часы: я сижу на этой скамейке почти два часа. Я огляделся, погода и впрямь теплая и солнечная, больше похожая на летний день, чем на весну. Я чувствовал себя бодрее, увереннее в том, что смогу противостоять всему, что принесет мне день, вернулся в свою квартиру и переоделся в новую летнюю одежду в повседневном стиле. Когда через несколько минут после трех часов я стучался в дверь Сьюзен и Ральфа, то одет был уже не просто в повседневную одеждк, а в совершенно новую повседневную одежду.

Все, включая Сьюзен, были рады меня видеть. Молли выглядела очень усталой и напряженной. Мне показалось, что я увидел в её глазах выражение, сразу же напомнившее мне умоляющий взгляд, которым она смотрела на меня, лежа в постели и наблюдая, как я одеваюсь, после того как Питер нас застукал. Я все ещё не понимал, что должен был сделать, о чем она умоляла.

Когда у меня появилась возможность, и мы на мгновение остались одни, я все же сказал:

— Мне и впрямь жаль, что вы с Питером, похоже, распались. Знаю, насколько сильно ты его любишь. Для тебя это должно быть ужасно.

Она выглядела так, словно хочет что-то сказать, её глаза слегка заслезились, но, прежде чем у нее появилась такая возможность, в комнату зашла Сьюзен.

Жизнерадостность Сьюзен скрыла неловкость, и она начала расспрашивать меня обо всем, чем я занимался после развода. Когда рассказал ей о 

своей работе в отделе международного консалтинга, о постоянных разъездах, она шутливо (но и с укором в голосе) сказала, что хорошо, что я — холостяк, ибо для любой жены такая жизнь была бы довольно жалкой. Я попытался возразить, что именно потому, что я холостяк, у меня и был такой суматошный график поездок, и что у моих женатых коллег жизнь гораздо более стабильная, но, по-моему, остался не услышан. Очевидно, она знала что-то о Хелене, и когда я сказал, что оставил её в Голландии, она посмотрела на меня, довольно ласково, и сказала, что слышала, будто Хелена приезжала в Бристоль, но после рассмеялась:

— Все хорошо, Крис. Ты имеешь право иметь несколько подруг, и полагаю, тебе нравится иметь много привязанностей. Ты не из тех, кто любит стабильный дом и обязательства.

Я вдруг понял, что, улыбаясь, проявляя напоказ теплоту и дружелюбие, радуясь встрече со мной, Сьюзен делает все возможное, чтобы показать, что я — дерьмовый муж, и что Молли гораздо лучше с Питером. Ну, может, и так, но я давно уже с этим смирился.

Я усвоил урок и после этого стал довольно неразговорчив. Мои односложные ответы за чайным столом стали даже вызывать неловкость. Поэтому я завел разговор с Ральфом о цветах и растениях, которые видел во время своих путешествий. Вскоре стало очевидно, что Ральф очень бы хотел поездить и увидеть некоторые из своих любимых растений в их естественной среде обитания. Это — чистая удача, но здорово расстроившая Сьюзен, потому что это явно было больным местом между ней и Ральфом, ведь именно она отказывалась от поездок.

После чая Ральф предложил мне, Молли, Джейми и Бену сыграть за столом в настольную игру. Мальчикам идея понравилась, а нам с Молли не оставили никакого выбора. Выбор пал на Клуэдо (психологическая игра с детективным сюжетом), так как Бен, судя по всему, только-только научился в нее играть. Клуэдо — игра, всегда вызывавшая у меня легкое беспокойство,  — счастливая семейная игра, основанная на том, что жестокие убийства доставляют огромное удовольствие. На этот раз эмоции не выдержали, потому что мы с Молли вскоре вступили в негласный сговор, чтобы у Бена было столько же шансов, сколько у Джейми, хотя Джейми и выиграл первую партию. Это означало, что нам придется играть ещё раз, и на этот раз по уговору взрослых слава досталась Бену, а Молли настаивала на том, что ничья — честная и мы должны сыграть во что-нибудь другое.

На этот раз это была Монополия, в которую, по словам Бена, он уже играл. Было довольно весело, и, по крайней мере, мы с Молли могли заставить Бена задуматься о том, что он делает.

«Ты уверен, что хочешь сделать это? » или «Бен, почему бы тебе не построить несколько домов? » и тому подобные широкие и откровенные намеки. Это была очень счастливая пара часов, пусть и с огромным эмоциональным подтекстом.

Едва только Сьюзен и Ральф навели на кухне порядок, как Ральф тут 

же исчез в саду, а Сьюзен пошла и села на стул в углу комнаты, читая журнал. В какой-то момент я спросил, понравилось ли им с Молли вчера в соборе Уэллса, и поинтересовался, что именно они там делали. Оказалось, что там был хоровой концерт пасхальной музыки, который, насколько я знаю Молли и Сьюзен, был не в их вкусе, но, возможно, им требовалось немного побыть вместе. Судя по выражению лица Молли, у меня сложилось впечатление, что это Сьюзен потребовалось побыть вместе с дочерью, поэтому я сменил тему.

В конце концов, я стал поглядывать на часы, и Молли уже сказала, что это будет последний раунд, когда вошел Ральф и предложил, чтобы Сьюзен и он проводили мальчиков в постель, оставив нас с Молли поговорить. Сьюзен очень обиделась на это, видимо, была занята интересной статьей, а проводить мальчиков до кровати должны были Ральф и Молли. Но Ральф был хоть и спокоен, но настойчив, и Сьюзен с большой неохотой потащила двух неохотно боедущих мальчиков наверх, в ванную.

Я посмотрел на Молли.

— Думаю, он пытался как-нибудь свести нас вместе в эти выходные.

Она улыбнулась.

— А Сьюзен делает все возможное, чтобы этого не случилось.

Между нами повисла напряженная пауза, которую в конце концов нарушил я.

— Ты ведь понимаешь, что сегодня была бы одиннадцатая годовщина нашей свадьбы, если бы мы успели, не так ли?

— Вряд ли забуду. Наш брак был особенным...  — Казалось, она хотела сказать что-то ещё, но не смогла подобрать слов.

Тогда вступил я:

— Молли, я уже говорил, но мне искренне жаль, что у вас с Питером проблемы. Надеюсь, то, что случилось в ту пятницу, не единственная причина. Хочу, чтобы ты знала, что для меня такое впервые.

Ее глаза затуманились, видимо, она беспокоилась о том, что будет дальше, но я продолжил:

— Это был первый раз, когда я лег в постель с замужней женщиной. Я не занимаюсь таким. Ты ведь знаешь, что, пока мы были женаты, я никогда не был тебе неверен...

Ее глаза наполнились слезами, она встала.

— Ральф говорил... Но тебе просто необходимо ткнуть мне этим в нос,  — и она выбежала из комнаты.

Я остался сидеть. Что такого я сказал? Что на нее нашло? Я был ошеломлен. Я сидел в одиночестве и не знал, что делать. Вышел в холл — оттуда доносились звуки двух возбужденных мальчиков, готовящихся ко сну, а Сьюзен и Ральф пытались их успокоить. Наверное, Ральф услышал мои шаги, потому что спустился по лестнице.

Я уже направился к входной двери, когда Ральф окликнул меня.

— Что случилось?

Я обернулся к нему и пожал плечами.

— Хотел бы я знать. Попробуй спросить у своей дочери.

Мы сделали паузу, и я, кажется, я свирепо посмотрел на него.

— Сдаюсь! Не рассчитывай на меня, когда в следующий раз захочешь поиграть в счастливую семью, Ральф. Думаю, мне лучше уйти.

Он посмотрел на меня с видом обиженного разочарования, но я отвернулся и вышел.

Я сел в машину и 

поехал прочь, но не успел проехать и полмили, как меня занесло на обочину. Я так крепко вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев. И поскольку мои руки не могли дрожать, казалось, что вместо них дрожат все остальные части меня. Как она посмела? Почему так поступает со мной? После стольких лет она все ещё может настолько меня расстраивать. И что я сделал не так? Мне казалось, что большинству жен и даже бывших жен приятно слышать, что их мужья были им верны. Может, ей больше понравилась бы мысль о том, что я трахался на стороне, может, она этого и хотела. Прости, Молли, но я тебя любил и хранил тебе верность, пока ты не бросила меня ради Питера, мать его, Дэвиса.

Вернувшись в свою квартиру, я, признаться, приложился к бутылке виски. Был очень зол, в основном, на себя. Злился на то, что настолько сильно переживаю из-за Молли и её разрушенного брака. На то, что переживаю за нее так сильно, что это заставляет меня волноваться. И ведь нет ни одного возможного исхода, который был бы мне выгоден, но я все равно пытаюсь. Я — чертов дурак.

Подобные мысли крутились в моей голове. Они становились все более путаными и менее осмысленными прямо пропорционально количеству выпитого виски! Вот это — удивительное открытие на переднем крае человеческих знаний!

•  •  •

Во вторник я был в кабинете задолго до Кэрол, но войдя, она принесла мне кофе. Пока ставила его на стол, я писал какие-то заметки на полях отчета из отдела информационных технологий и не обращал на нее внимания.

В ответ услышал саркастический тон:

— Спасибо за кофе, Кэрол. А у тебя была хорошая Пасха, Кэрол? Да, спасибо, Кэрол. Проблема только в том, что мне придется вернуться на работу к мистеру Ворчуну.

Я подняла на нее глаза и выдержал долгую паузу, а она молча смотрела на меня в ответ и ждала.

В конце концов я не выдержал:

— Прости, Кэрол. Вчера у меня был паршивый день и паршивая ночь после него. Очень надеюсь, что ты хорошо провела пасхальные каникулы. Ты их заслужила. Что делала?

Она все ещё ждала, но потом её лицо смягчилось, и она улыбнулась.

— Мы ездили в Страуд, где у меня живут пожилые тетя и дядя. Через несколько месяцев у них будет семидесятая годовщина свадьбы, и мы собрались, чтобы спланировать вечеринку. Так что, я встретила нескольких двоюродных братьев и сестер, которых давно не видела, и это было приятно. Но что вчера у вас-то пошло не так? И похоже, что вчера вечером вы пили, судя по вашим глазам сегодня утром.

— Семьдесят лет замужем. А я — только семь.

Я сделал паузу, чтобы улыбнуться ей, она явно ждала второй части моего ответа.

— О, знаешь, ты сама это говорила: дерьмо случается.

— И какую же форму приняло это конкретное дерьмо?  — спросила она, садясь.

Я задумался над ответом.

— Кэрол, если бы Рик сказал, что был тебе абсолютно верен 

всю вашу супружескую жизнь, ты бы обрадовалась, не так ли?

— Ну, такие разговоры случаются нечасто. Но да, я была бы довольна. Положим, если бы он не смог такого сказать, то очень и очень бы об этом пожалел. Но о чем это вы? Полагаю, дело в Молли?

— Да. Джейми и Бен, похоже, решили, что Молли могла подумать, будто я был ей неверен, когда мы были женаты, и что это могло даже стать причиной нашего разрыва. Вдобавок ко всему отец Молли Ральф постоянно твердит, что Молли нужно о чем-то со мной поговорить, не знаю, о чем. Вчера мы как раз подходили к этому важному разговору, который, видимо, был очень важен, и я решил устранить все сомнения, сказав, что был ей абсолютно верен. И тут она разрыдалась и выбежала из комнаты. Большой разговор был окончен! Объясни это, если сможешь.

— Пожалуй, я выпью кофе, пока над этим думаю,  — и она ушла к своему столу, чтобы вернуться через пару минут с большим настольным ежедневником и чашкой кофе.

— Итак?  — спросил я.

— Я могу придумать лишь два возможных объяснения. Вы сказали, что ваш брак распался, потому что у нее был роман с Питером Дэвисом, верно?

Я кивнул.

— Тогда, возможно, она очень к этому чувствительна. Чувствует себя виноватой в том, что позволила роману перейти в физическую форму, прежде чем сказала хоть что-либо вам. Кое-кто говорит, что если брак по каким-то причинам подходит к концу, то его нужно расторгнуть, прежде чем начинать сближаться с кем-то ещё. А ваши слова о том, что вы были хорошим мальчиком, лишь подчеркнули, что она не была хорошей девочкой.

— Довольно нереально в наше время, не находишь? В наши дни люди прыгают в постель, потому что познакомились и приглянулись друг другу за обедом. Довольно маловероятно, чтобы она построила с кем-то важные и значимые отношения, но не занималась сексом, пока идет бракоразводный процесс... Ладно, а какая у тебя ещё идея?

— Питер Дэвис — дамский угодник. Возможно, их брак трещит по швам отчасти из-за того, что у него были другие интересы, возможно, даже несколько за эти годы. Поэтому очень обидно, когда тебе напоминают, что муж номер один был намного лучшим мужем, чем тот, на кого ты его променяла. У Питера Дэвиса и до свадьбы была та ещё репутация, возможно, брак просто сделал его немного более осмотрительным.

Я задумался, это — определенно то, о чем я не подумал.

— Но он говорит, что любит её.

Кэрол улыбнулась.

— Он — не первый муж, кто клянется, что любит и обожает свою жену, а то, чем он занимается днем с чужой женой, не имеет никакого отношения ни к любви, ни к браку, это — просто секс. А иногда эти мужчины ещё и крайне ревнивы к тому, что у их жен есть какие-то отношения с любым другим мужчиной, включая бывших мужей, что вдруг появляются ни с того ни с сего.

Я 

проследил за ходом её мыслей.

— И эта ревность, вероятно, вызвана тем, что они знают, что есть и другие мужчины, которые ведут себя так же, как они, они оценивают всех мужчин по своим собственным стандартам.

Я улыбнулся.

— Возможно, в этом что-то есть.

Я сидел и размышлял над её идеей, и чем больше думал ней, тем больше она мне нравилась. В конце концов, я заставил себя вернуться к работе.

— Для чего нужен этот ежедневник?

— Чтобы сказать вам, что начиная примерно через пять минут у вас начнется насыщенный делами день. Во-вторых, чтобы напомнить, что завтра вы должны быть в поезде в 12:00, если хотите успеть на встречу в два тридцать после обеда. В-третьих, сказать, что вы думали, будто завтра вечером будете ужинать со Стивеном Паркинсоном. Но это не так. Он отпросился по неизвестной причине, и Памела прислала мне об этом электронное письмо. В-четвертых, напоминаю вам, что последний разумный поезд в Бристоль в четверг, после вашего ужина в «Савое», отправляется в 22:15, а самый последний — в 23:30. Будьте на одном из них. Вы хотите, чтобы я что-нибудь организовала на вечер среды?

— Нет. Скорее всего, я просто воспользуюсь возможностью выпить с кем-нибудь в головном офисе и перекинуться парой сплетен. Кстати, отель для меня забронирован?

— Конечно.

— Хорошо, не могла бы ты оказать мне большую услугу, когда я буду отсутствовать в офисе на этой неделе?

— Если смогу. Что именно?

— У меня заканчивается арендный договор компании на мою квартиру. Не могла бы ты связаться с руководством и спросить, сколько с меня возьмут за продление? А также обзвонить местных агентов по продаже недвижимости и получить информацию о меблированных квартирах, которые можно снять. Что-нибудь очень стильное, подходящее для холостяка с хорошей репутацией.

— Вот это мне нравится. Мне всегда нравится смотреть чужие дома.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

Она посмотрела на меня, и я почувствовал, что это ещё не все.

— Деннис Муррелл с радостью распространяет слух, что вы разрушили брак Питера Дэвиса.

Я нахмурился.

— Спасибо! Это как раз то, что мне нужно. ОК. Вызови его сюда прямо сейчас.

Кэрол направилась к своему столу, а я сидел и думал о Деннисе Муррелле. Он — заноза в заднице как директор по производству, живет прошлым. Но если начал нападать на меня лично, значит, зашел слишком далеко.

Я позвонил Кэрол.

— Ты связалась с Деннисом Мурреллом?

— Конечно, он уже в пути.

— Ну, так задержи его, пусть подождет. И найди мне Нила Дэвидсона. Если я собираюсь устроить основательную выволочку директору, то, полагаю, мне следует убедиться, что я делаю это в рамках правил.

Через две минуты в дверях моего кабинета появился Нил Дэвидсон.

— Закрой дверь, пожалуйста, Нил.

Он выглядел обеспокоенным.

— Поскольку снаружи сидит Деннис, то полагаю, что речь пойдет об обеде в четверг.

Я взял шпаргалку.

— Ты был там?

— Да, я ему говорил, чтобы он заткнулся, что он нарушает порядок.

— Ну, как очевидец, можешь рассказать мне об этом?

Нил пожал плечами.

— 

Мы обедали в буфете. И Деннис начал говорить, что твое возвращение в Бристоль и отношения с твоей бывшей разрушили брак Питера Дэвиса. После этого он перешел к тому, чтобы в общих чертах обругать тебя как управленческого робота, присланного из IТI для отработки последней глупой модной теории менеджмента. В общем, у тебя, мол, молоко на губах не обсохло, и, по его изящному выражению, ты — чертовски бесполезен.

— Если кто в нашей команде и является чертовски бесполезным, так это сам Деннис. Я уже решил, что он недолго пробудет с нами, но этой своей маленькой выходкой он не принес себе никакой пользы.

Я сделал паузу и задумался. Паузу заполнил Нил.

— Ну, он мог бы уйти в отставку в феврале следующего года, и ему действительно не на что опереться. Ему будет шестьдесят, а на его уровне до шестидесяти пяти можно дожить только по взаимному согласию. Знаю, что он на это рассчитывает, но ты можешь не давать своего согласия.

— Ну, тогда он точно уйдет, если протянет так долго.

Я опять сделал паузу, размышляя.

— Кто ещё был в комнате?

— Думаю, за всеми столами кто-нибудь да сидел. Джон Уилер и один из его продажников — Питер Барнс — сидели за одним столом с клиентом. За моим с Деннисом столом был Билл Элсвуд. Кто кроме них сказать не могу, я не обратил на это особого внимания.

Я позвонил Кэрол.

— Позови сюда Джона Уилера и Питера Барнса, а также Билла Элсвуда. Денниса оставь мариноваться.

Потом посмотрел на Нила.

— Я отношусь к этому очень серьезно. Считаю, что директор, который вот так орет во все горло, подлежит увольнению. Если это было услышано за другими столами, а не только в доверительной беседе между коллегами-директорами, то он, черт возьми, будет уволен прямо сейчас, этим же утром.

С минуту мы посидели в тишине, потом я спросил:

— А он сказал, в чем, по его мнению, заключались мои отношения с Молли Дэвис?  — Я хотел знать, стало ли общеизвестным то, что меня застукали с ней в постели.

— Да нет, наверное. Просто решил, что ты строишь с ней отношения, которые оказывают неоправданное давление на брак. Но потом перешел к тому, что думает о тебе как об управляющем директоре.

Как раз в это время вошли Питер Барнс и Билл Элсвуд, и Питер Барнс извинился:

— Простите, но у Джона выходной.

— Ладно, это будет быстро, вы оба были в обеденном зале в четверг, когда там был Деннис, и говорили обо мне.  — Я повернулся к Питеру Барнсу.  — Питер, у тебя был клиент. Ты слышал, что говорил Деннис, и слышал ли это клиент?

— Я его слышал, и было довольно неловко. Но клиент — всего лишь новый член правления Виверн Хэлс. Они — старый наш клиент, а новичок просто нанес визит вежливости. Думаю, он услышал, но не придал этому значения. Я не слишком об этом беспокоюсь, мы с Джоном быстро сменили тему и отвлекли его 

внимание. Не думаю, что был причинен какой-либо вред.

— Билл, ты сидел за тем же столом, так что, должен был его слышать. Но кто ещё был в помещении и мог ли его слышать?

— Не могу сказать, Крис. За исключением того, что там была группа нижестоящих сотрудниц из моего окружения. Одна из девушек беременна и очень этому рада, и по этому поводу она с несколькими своими подругами по работе отправилась пообедать в буфет. После обеда я послал за кремовыми пирожными, чтобы отметить это событие. Пока мы их ели с послеобеденным чаем, они обсуждали то, что пришлось услышать. Я быстро пресек дурные разговоры, но, думаю, потом в пабе пойдут сплетни, их не остановить.

— Ладно, спасибо вам обоим,  — и они толпой вышли из комнаты. Я посмотрел на Нила.  — Он будет уволен. И уволен немедленно. Тебя устраивает, что все настолько серьезно? Я предложу ему немедленно уйти в отставку, но он может воспротивиться.

— Терпеть не могу делать такое, но если он станет сопротивляться, то проиграет. Он — чертов дурак, но, Крис, если он и впрямь раскается, подумай о том, чтобы дать ему шанс. Ему пятьдесят девять, и в его возрасте другую работу он уже не получит.

Я позвонил Кэрол.

— Попроси Билла присоединиться к нам, пожалуйста.

Я встал из-за стола, подошел и сел с одной стороны стола для совещаний, указав Нилу сесть рядом со мной. Приветственно помахал Деннису рукой и указал на стул с другой стороны.

Когда все уселись, я бросил на Денниса строгий взгляд. Он выдержал мой взгляд, но выглядел неуверенным.

— Деннис, ты догадываешься, о чем пойдет речь. Совершенно неприемлемо, что ты превратил проблемы в браке давнего коллеги и старшего сотрудника в сплетни о компании, а затем стал деструктивно высказываться о моем руководстве, владельцах IТI и твоей неприязни к политике группы компаний.

— Я разговаривал с коллегами-директорами. У меня есть право высказывать своё мнение.

— Твой многолетний коллега, Питер Дэвис, заслуживает большего уважения из-за своих проблем с браком, чем ты, делая их сплетнями компании. Я не знаю, что пошло не так в их браке, и вчера провел несколько часов со своей бывшей женой, бывшими свекром и свекровью, а также сыновьями. Но точно знаю, что любой разрыв брака печален и очень болезнен для людей, которых это касается. Они заслуживают уважения, конфиденциальности, а не сплетен со стороны старших коллег.

Деннис выглядел так, словно собирался что-то сказать, но я продолжил:

— И ты не был с ними наедине. Тебя услышали старший менеджер по продажам и клиент. Это непростительно. Кроме того, тебя услышали младшие члены группы поддержки клиентов, те самые, кото создает имидж этой компании ради нашей клиентской базы. И ты вполне мог знать, что тебя услышат. Хочу, чтобы ты немедленно подал в отставку. Ты получишь ту сумму, что указана в твоем контракте, или установленный законом минимум, в зависимости от того, что больше.

Деннис молча уставился на меня, не 

думаю, что он когда-либо думал, что дело дойдет до этого. Полагаю, он считал себя неприкасаемым.

В конце концов он ответил:

— Ты — гребаный маленький ублюдок. Ты дошел до такого. Что? Прошло всего несколько недель, а ты уже начинаешь воплощать в жизнь свои дурацкие идеи по менеджменту? Быть дружелюбным с младшим персоналом. Ты, как гребаный политик, подкатываешь ко всем, даже к чертовым уборщицам офиса. Ну, значит, ты и есть политик. Что ж, я буду бороться с тобой до конца. Не знаю, какие у меня права, но я не уйду из этой компании только потому, что маленький бойскаут из IТI сказал, что я должен уйти. Я пришел в эту компанию ещё при Уолтере Фрэнксе, и сейчас не уйду.

Я написал на блокноте: «Раскаяние?!?! » — и протянул его Нилу, чтобы тот мог увидеть.

— Не спорь со мной, Деннис, потому что, предупреждаю, ты проиграешь. И проиграешь без всякой компенсации. Прямо сейчас я могу уволить тебя за грубое нарушение дисциплины, без выплаты зарплаты в течение сегодняшнего дня. Или могу позволить тебе уволиться с полным окладом, выплаченным по контракту, без уплаты налогов. Выбор за тобой. Что выберешь? Мне пойти и сказать Кэрол, чтобы она напечатала для тебя заявление об уходе, которое ты сможешь подписать, или же прибегну к альтернативному варианту? У тебя есть столько времени, сколько потребуется Кэрол, чтобы напечатать текст.

Я вышел из комнаты, чтобы поговорить с Кэрол. И подождал, пока мы составляли текст, а она набирала простое заявление об уходе. Когда я вернулся, Нил, по моим предположениям, проконсультировал Денниса.

Деннис попытался изобразить сожаление.

— Думаю, я просто сказал кое-что, чего не следовало. Мне очень жаль.

Я посмотрел на него.

— Мне тоже. Я не могу допустить, чтобы старший директор этой компании говорил то, чего не следует. И как ты хочешь действовать?

Он смотрел на меня, явно не понимая, поэтому я добавил:

— Увольняешься по собственному желанию или я тебя увольняю по статье?

Деннис понял, что его полусерьезных частичных извинений недостаточно, и его лицо гневно вспыхнуло.

— Пошел ты, Беннет. Питер Дэвис был прав, трахая твою жену много лет назад. И она — не первая жена, которую он трахнул, и некоторые из них работали здесь.  — Он сделал паузу и посмотрел на меня.  — Не понимаешь, да? Вот что делают настоящие мужчины, такие как Питер и я. Мы видим то, что хотим, и берем его. Так поступают альфа-самцы. А не маленькие школьники из головного офиса.

Он посмотрел на Нила, на лице которого отразился неподдельный ужас от того, что старый коллега на его глазах совершает самоубийство.

— Не стоит выглядеть таким невинным и обиженным, Нил. Я видел тебя на конференции в прошлом году. Ты болтал с той маленькой буфетчицей. Так поступают мужчины, даже такие как ты... это естественно. Она была хороша? Тебе понравилось с ней трахаться?..

Откуда все это? И какое отношение оно имеет к делу? Я прервал его поток, пока он не вырыл себе 

могилу ещё глубже.

— Не знаю, альфа-самец я или нет, но знаю, что являюсь управляющим директором этой компании и пользуюсь на этом посту полной поддержкой акционеров. И знаю, что в моей команде мне не нужны такие люди как ты. Итак, ты увольняешься или нам предстоит долгая затяжная борьба, в которой ты получишь значительно меньше?

Деннис вдруг понял, что потерпел поражение, и на его глаза навернулись слезы. Он совсем побелел.

— Ты не можешь меня уволить. Что мне делать? Что я скажу своей жене? Пожалуйста, Крис...

— Подпиши заявление, Деннис, и Нил проследит, чтобы с тобой обошлись достойно. Но в этой компании нет места для твоего поведения. Больше нет. Прости.

Я сделал паузу и посмотрел на него.

— Есть мнение, что проблема Питера Дэвиса — его рук дело. То же самое касается и тебя. Теперь же подпиши заявление.

Я передал ему заявление об уходе и ручку. Он подписал его и вышел вместе с Нилом, не сказав больше ни слова.

После их ухода вошла Кэрол с обеспокоенным выражением лица. Я все ещё сидел за конференц-столом тихо переживая кульминацию. Она вышла и вернулась со стаканом воды для меня.

— Вы в порядке?

— Да. Такое случается. Но это не очень весело.

Тут вернулся Нил и как бы завис, ожидая, пока уйдет Кэрол. Она поняла намек и сказала напоследок:

— Я, конечно, отменила ваш прием в девять часов. Но до следующего у вас всего десять минут.

Уходя, она закрыла за собой дверь. Я посмотрел на Нила.

— Он в порядке? Может, нам попросить кого-нибудь отвезти его домой?

— Я уже договорился. Один из моих парней будет с ним, пока он собирает вещи со стола. Ему поручено отвезти Денниса домой, если понадобится, а потом взять такси. Что ты хочешь сделать с объявлением и заменой?

— Объявление должно состоять в том, что Деннис решил уйти, чтобы заняться другими делами, поскольку у него возникли разногласия с новыми владельцами по поводу стратегии компании. Что касается замены, временно назначь его заместительницу. Я увижусь и поговорю с ней на следующей неделе, раньше у меня просто не будет возможности. Но она хороша и должна удержать оборону.

— Хм... Насчет того, что он сказал о барменше...

Я посмотрел на Нила и подождал, пока он продолжит.

— ... мне было очень лестно пофлиртовать с девятнадцатилетней девушкой, и она была очень привлекательна. Но, ради Бога, мне пятьдесят три года, и я женат. Это было ошибкой, но то был всего лишь флирт...

— Я не слышал ничего из того, что ты сказал.

— Ну, я бы не хотел, чтобы у моей жены сложилось неверное представление. Ничего не было, клянусь.

— Как уже сказал, я ничего не слышал. Так что, не могу ничего ей сказать, ведь правда, Нил? Не волнуйся. Все мы время от времени совершаем ошибки.